Минуя огромные галереи, сады, бассейны, целый город, а, возможно, и не один, они приближались к цели. Пока Дэвид проходил по городу, залитому светом искусственного солнца, перед его глазами проходил обычный день. На улицах было многолюдно. Мужчины предстали перед Дэвидом исключительно в серых костюмах, похожих на комбинезоны своим облегающим тело покроем. Женщины, особенно молоденькие, были одеты в столь разнообразные наряды, что у Дэвида стало пестреть в глазах от таких необычных — пурпурных, лиловых, гвоздичных — цветов. Дэвид в своих форменных сапогах был на полголовы выше всех местных жителей, но он не смотрел на них свысока; скорее наоборот, одарённый улыбками милых очаровательных созданий, уже начинал себя чувствовать как дома, и его стройная подтянутая фигура, мелькавшая в плену городских улочек, всё больше вписывалась в трепетную суету здешнего мирка.

Таким образом, в сопровождении Узара Дэвид оказался в имперском дворце в самом что ни на есть отличнейшем расположении духа. Лишь только он оказался в первой зале, как увидел несколько худощавого человека, стоявшего возле большой, во всю стену картины. Дэвид взглянул на неё и невольно остановился. С полотна, напоминавшего обычные земные картины, широко раскрыв глаза и немного вздёрнув свой маленький носик, держа в руках полную корзинку спелых ягод земляники и счастливо улыбаясь, на Дэвида смотрела Илона. Пышные белые локоны ниспадали на её полуобнажённые плечи, прелестный ротик был чуть-чуть приоткрыт, как будто Илона хотела, но никак не находила в себе смелости о чём-то спросить Дэвида. Шло время, а Дэвид всё не мог оторвать глаз от Илоны, такой живой и реальной, что, казалось, протяни руку — и она спрыгнет на паркетный пол, обратись к ней — и она непременно тебе ответит.

— Илона! — Дэвид не выдержал.

На этот его возглас стоявший возле картины человек обернулся. Фигура любимой девушки мгновенно слетела с полотна; вместо неё там не замедлил изобразиться незнакомый пейзаж.

— Вам нравится этот рисунок? — спросил худощавый, подойдя вплотную к Дэвиду.

— О, да! Но то, что я здесь видел, — этого не бывает, потому что этого просто не может быть никогда.

— Нет, нет, что вы. Это же очень просто, — быстро заговорил незнакомец. — Рисунок лишь отражает то, о чём вы думаете; делает видимыми эти мысли только для вас самих. Поэтому то, что вы имели честь сейчас видеть, явилось плодом вашей фантазии.

Узар и незнакомец обменялись дружескими жестами, заключавшимися в попеременном подношении указательных пальцев обеих рук к губам. Как выяснилось, картина принадлежала перу этого человека — придворного художника. Затем учёный ввёл Дэвида в главный зал.

Дэвиду показалось, что он очутился в магазине тканей. Все стены и окна были раскрашены разноцветной палитрой. Узар поспешил объяснить Дэвиду, что цвет для жителей их планеты представляет собой не просто выделенный участок разложенного в спектр света, а своего рода язык общения между человеком и планетой. С такими словами учёный подошёл к окну, пригласил к нему Дэвида. Наш герой последовал его примеру, кинул взгляд на чудесный парк с зелёными аллеями и фонтанами, беседками и цветочными клумбами. Вид с высоты действительно был великолепный. Он кивнул учёному в знак одобрения. Узар тем временем приблизился к висевшей на стене ленте тёмно-синего, почти чёрного цвета, задумался, а затем предложил Дэвиду снова посмотреть в окно. Дэвид хотел мельком бросить взгляд и отвернуться, однако замер на месте, отшатнулся от окна, порываясь схватить Узара за руку. Неожиданно он почувствовал себя стоящим на гребне утёса — оттуда смотрели его глаза, — отвесная стена нависала над бушующими водами, налитые свинцом тучи цеплялись за скалы, а высокая океаническая волна неслась прямо на него с ошеломляющей быстротой. От неизбежности встречи с ней у Дэвида перехватило дыхание. С полными неподдельного ужаса глазами, он в оцепенении ждал, когда дворец — а, вместе с ним, и он сам — окажется в китовой пасти неистовствующей стихии. Но удара не последовало. Разъярённая волна прошла сквозь Дэвида, как если бы он был нематериален.

Всё произошло беззвучно. Но вот за спиной Дэвида раздались чьи-то твёрдые шаги. С трудом оторвавшись от продолжающего бушевать океана, он обернулся. Шар, который Дэвид не успел вовремя убрать, оставался в его сжатой руке. И так же с шаром в руках он предстал перед Верховным Правителем империи.