На Бельяре, погибающей планете, временно приютившей Дэвида с Эджиной, полным ходом шли приготовления к космическому переселению. Принимая во внимание немногочисленность жителей обеих планет параллельных временных форм, была рассчитана возможность одновременного пребывания их на Лагуре.

Конфликтов бельярцы умели избегать. Поэтому враждебность с чьей-либо стороны можно было предвидеть с большой точностью, а избежать её — тем более.

Эджина в буквальном смысле слова влюбилась в этот мир, сгорающий под лучами горделивой звезды.

Всё было хорошо до тех пор, пока перед стартом подготовленных и устремлённых в космос звездолётов Эджина наотрез отказалась улетать.

— Нет, — сказала она Дэвиду. — Я хочу остаться здесь.

— Но почему?

— Не пытайся меня уговорить. Это моя мечта. Я всегда имела желание испытать нечто необычное, поселиться в мире, где моё существование будет зависеть всецело от него. И я нашла такой мир.

Дэвид не знал, что думать. Стоя возле 46 звездолёта, он облокотился на его корпус. Битый час Дэвиду приходилось уговаривать девушку не принимать столь скорых и необдуманных решений. Он взывал ко всем святым, вспоминал всех и вся, на чём белый свет стоит. Эджина твёрдо стояла на своём. В конечном счете, Дэвиду эта игра в прятки надоела.

— Ты хочешь поссориться? Изволь. Но знай, — одну тебя я здесь не оставлю. А если не полетим мы, на кой чёрт вся эта затея с эвакуацией. Ну, ты мне ответь!

— Дэвид, ты знаешь, что я не равнодушна к тебе, — отвечала Эджина.

Она обвела туманным взглядом многочисленные космические корабли, готовые к старту. Все ожидали только их, двух людей. А они, эти люди, сейчас не в силах понять друг друга.

Она перевела глаза на нашего Дэвида, вздохнула. Казалось, всё вокруг замерло в ожидании чего-то важного.

— Милый, — найдя в себе силы, начала девушка. — Мы должны расстаться.

Она медленно провела своей тоненькой ручкой по шершавой обшивке корабля.

Теперь они смотрели друг другу в глаза — Дэвид и Эджина, по существу, жители разных планет, а в настоящем — родные и близкие люди. Разговор вёлся одними глазами, потому что обоим было слишком тяжело говорить.

— Ты останешься?

— Прости, любимый, я должна это сделать.

— Простить? За что. Ты остаёшься здесь, а я должен улетать. Иначе погибнут люди. Я сам виноват. Второй раз нам не помогут космические течения, и я не смогу к тебе вернуться.

Эджина отвела глаза в сторону. Молчаливый разговор был ничуть не проще обычного. Не поворачиваясь к Дэвиду, она почти прошептала:

— Забудь меня. И всё.

Дэвид развёл руками.

— Забудь, я тебе говорю, — уже более твёрдо повторила Эджина. — Тебе самому будет проще.

— А я не хочу проще! — вскричал Дэвид.

— Не хочу, — продолжил он своим нормальным голосом.

Эджина повернулась и пошла по направлению к жилым постройкам.

— Эджина, — позвал Дэвид.

Она обернулась.

— А может, всё-таки…

Он осёкся.

— Прощай, — следовал ответ. — Прости, если сможешь. Поверь, не я бросаю тебя и не ты меня. Мы не виноваты в этом.

Дэвид изо всей силы ударил кулаком по блестящей обшивке звездолёта. Не почувствовав боли, понял: прошлого не воротишь.

— Прощай, — только и смог он сказать в след удаляющейся девушке, вытер рукой вспотевшее от зноя или от волнения лицо, и смело зашагал по направлению к звездолёту N1, к тому самому, где его (или их) давно уже ждали учёные и сам Верховный Правитель.

Прошло ещё совсем немного времени с момента, когда Дэвид поднялся на борт звездолёта, а в космическом пространстве уже появился стройный клин кораблей, движимых единым желанием: спасти будущее древней цивилизации. Они летели в строгом порядке, подгоняемые стремлением поскорее добраться до планеты. И каждый из бельярцев снова и снова с нежностью повторял её имя.

— Лагура. Она зовётся Лагура, — задумчиво произнёс Дэвид.

Прошло немало времени. На экране показались очертания планеты. Они были знакомы Дэвиду, хорошо врезались в его память ещё в то далёкое время, когда он наблюдал за планетой с космической базы. Конечно, она здорово изменилась за прошедшие столетия, но не настолько, чтобы её не узнать.