Тогда он ещё не был космодесантником, только готовился им стать. И вот 17 августа Дэвид возвращался домой из колледжа.
Был один из тех светлых, ясных дней, которыми порой так богата земная природа. Лето было в самом разгаре. Лёгкий ветерок ворошил волосы на голове Дэвида, а полуденное солнце отражалось в металлических знаках отличия его комбинезона. Дэвиду хотелось петь и смеяться, так приятно было у него на душе. И надо же было именно в этот момент показаться из-за угла кинотеатра Фредерику Гиббсону. У Дэвида с ним были старые счёты. Одно его появление уже само по себе вернуло Дэвида из мира фантазий на землю, дало понять, что не всё так хорошо, как кажется, и того хотелось бы.
— Здорово, старик, — начал Гиббсон.
Он обладал свойственной этому типу людей манерой говорить непринуждённо с кем угодно и о чём угодно. К Дэвиду он относился предвзято, считая (причём, иногда и небезосновательно), что ему «чертовски везёт». Поэтому желание задеть собеседника в отношении Дэвида приобретало довольно реалистичный характер.
Дэвид кивнул в ответ.
Нет, не хотелось ему в этот день становиться предметом развлечения этого рубахи-парня, следить за каждым своим словом, и — это в разговоре с Гиббсоном было, пожалуй, самое трудное — не раздражаться.
— Скучаешь? — продолжал между тем Фредерик.
— Не понимаю, как скука может уживаться в твоём теле! Ты ведь прирождённый искатель приключений, уж я то тебя знаю!
При этих словах Гиббсон погрозил Дэвиду пальцем.
Со стороны ситуация выглядела довольно обычно. Да и что, собственно, здесь могло показаться странным? Встретились два приятеля, два закадычных друга, возможно, давно не видевшиеся. Правда, бросалась в глаза разница в одежде. Комбинезон, в котором Дэвид обычно «обитал» в колледже плохо сочетался с чёрной, одетой навыпуск, сорочкой Фредерика; тем более, с тем высокомерным выражением, которое редко сходило с лица этого взбалмошного типа.
«Да, ладно», — решил про себя Дэвид. — Постою, поговорю. В крайнем случае, наведаюсь с ним в какую-нибудь компанию. Всё равно настроение уже испорчено».
Дэвид мельком взглянул на часы. Но, быстро опомнившись (он был совершенно свободен), перевёл взгляд на собеседника.
Гиббсон в это время улыбался ему своей обычной улыбкой человека, находящегося на лестнице умственного развития на одну-две ступени выше.
Но Дэвид решил держать себя в руках, а главное — не подавать виду, будто сам Фредерик ему неприятен (хотя, на самом деле, всё так и было).
Какой-то торопливый прохожий внезапно налетел на Дэвида, извинился и молниеносно исчез.
Только теперь Дэвид заметил, что они стоят на самой середине улицы.
— Послушай, — обратился он к Гиббсону. — Мы что, так и будем здесь стоять, или как?!
— Или как! — Фредерик подхватил понравившуюся ноту. — Я как раз хотел пригласить тебя в одно место…
При слове «место» лицо Дэвида приняло отсутствующее выражение типа: «Вот, мол, опять начинается».
Гиббсон рассмеялся. Но смешок получился излишне растянутым.
Поправив воротник, он продолжил.
— Да не пугайся ты. На этот раз вполне пристойное место. Я же сказал — вполне. Чего говорить, сам убедишься.
Дэвид стал проверять, на какую ногу ему удобнее опираться. Ему становилось всё более неловко.
— Ну вот, ты, как всегда! — заключил Гиббсон. — Узнаю, узнаю. Потом ты начнёшь рассматривать витрины магазинов и проходящих мимо девушек, а потом…
— Слушай, — перебил его Дэвид. — Я внимательно слушаю и жду, когда же ты, наконец, соизволишь сказать-таки, куда предлагаешь пойти. А ты всё со своими вводными словами.
— Ах, я разве ещё не сказал, — удивлённо заморгал Фредерик. — Совсем плохой стал. Но, я полагал, ты знаешь, что сегодня за день. 17 августа.
Дэвид задумался.
На этот раз Гиббсон сделал замысловатое движение пальцем у виска, имитирующее вращение.
— Ну, ты даёшь! — выдохнул он.
— Сегодня же день рождения Илоны Роуз!
Дэвид опешил.
Как он мог это забыть?
С именем этой девушки у него было слишком много связано. Тем обидней было демонстрировать свою глупость перед Гиббсоном. Теперь об этом узнают все знакомые и даже незнакомые. Но, самое обидное, об этом узнает сама Илона.
— Так ты идёшь со мной? Или как?
Гиббсон уже в открытую вёл свою игру. Партия его оказалась выигрышной.
Дэвид больше не раздумывал. Он не мог не идти.
Они молча двинулись по улице.