Стеф Огинс и три его спутника упрямо карабкались все выше и выше по крутому склону храмовой горы Кезерид. Тяжелее всего приходилось Крейзу. Однако цель была совсем близко.

— Эй, Атос, — крикнул Крейз.

Стеф Огинс выругался.

— Прости, не привык. — Здоровяк облизнул запекшиеся губы. — Я хотел сказать, капитан, что мой двойник на виселице у подножья был ничуть не лучше вашего.

— Помолчи, — прервал Стеф. — Ты не в своем уме. Подумай лучше головой. У этих, как ты говоришь, двойников были наши верительные грамоты, во-первых; и они существовали в привязке ко времени и месту, во-вторых.

— Что ты хочешь сказать, — не понял бывший Портос.

— А то, — обрезал Стеф, — что они реальнее нас четверых. Да даже два тела, застрявшие в расселине, которую мы только что миновали и едва остались цели, даже они — я уверен — «снабжены» необходимыми документами. А кто мы? Призраки, оседлавшие лошадей.

— Подожди, — Рэди присоединился к разговору. — Я помню много чего из прошлой жизни, и у меня никогда не было документа.

— Это потому, что ты жил на рифах, а мы в космосе, — хохотнул Крейз. — Правда, теперь заделались альпинистами.

— А я помню кое что похуже, — сказал Стеф Огинс. — Я был двойником самого себя в начале всей этой истории. И мной манипулировали в точности как сейчас. Кто мне ответит на мой вопрос.

— А нам на наши, — не удержались спутники-мушкетеры.

Сверху громовым раскатом отозвалось.

— Отвечу всем. Добро пожаловать.

Друзья переглянулись, замерли. Первым пришел в себя Стеф Огинс.

— Успокойтесь, — сказал он, подтягиваясь на руках и вползая на горизонтальную поверхность. — Это наверняка наш старый знакомый, Фреди фон Левер, а он с нами заодно. Поднимайтесь сюда. Здесь есть кое-что интересное.

На ровно срезанной вершине скалы стояла гигантская статуя и ухмылялась во весь рот.

— Нет, я не Левер, — громыхнула она. — Я Страж. Вам сейчас понадобится моя помощь. Кроме того от скуки и тысячелетнего стояния здесь я начал сам с собой разговаривать. Могу и с вами. Задавайте вопросы. Хотя один из них я, кажется, слышал. Вас заботит, реальны вы или нет. Ответ самый простой. Каждый задающийся подобным вопросом реален. А вот что касается существования одного мира по отношению к другому, возьмем, к примеру, с одной стороны, Джират, с другой — мир, откуда вы пришли, то они не существуют в едином времени. Умирающие здесь неизменно рождаются там, и наоборот.

— Но мы придерживаемся другой теории, — начал было Крейз.

Статуя подвела гигантскую пятерню к его голове и сжала в кулак. Крейз вздрогнул.

— Я вам здесь поставлен не для того, чтобы излагать теории, — без злости продолжил Страж. — Я на вашей стороне, кем бы вы ни были. А создали меня и братьев те самые друиды, которые построили Врата.

— Ладно, — примирительно сказал Стеф Огинс. — Извини. Мы этого не знали. Ответь нам что-нибудь насчет наших двойников. А не то мы можем не выполнить свою великую миссию. Нервы, знаешь ли, вконец расшалились.

— Все скоро закончится. И не будет никакого значения, равно как и смысла твоего вопроса.

— И все-таки.

— Хорошо. Я же обещал.

Страж разжал кулак и скрестив руки на груди, опустился на свой постамент, сел по-турецки.

— Слушайте, только не перебивайте. Ни для кого не секрет, что множественность жизней и факт второго рождения не ложь и не элементы мистики. Каждый из вас прожил или проживает не одну жизнь. Но эта жизнь не прямая линия, а штрих-пунктирная.

Страж провел полосу между камней.

— Все вы — дети Магистра, погибая, попадаете сюда — в центр восстановления, а отсюда — обратно. Ведь восстановленные вы попросту отторгаетесь Джиратом. От сложности или простоты операции зависит, с какого места будет определяться ваша дальнейшая жизнь. Если повреждения были несущественными (смерть бывает разной) — удалось соблюсти необходимые условия непрерывности, то вы воскреснете, даже не заметив этого. Например, во сне вы умираете, а, проснувшись, рассказываете всем про страшный сон и ищете на него ответ в соннике. Я понятно говорю?

— Вполне, — отозвалась четверка.

— Отлично. И это только один из сотни вариантов. В общем случае, спешу успокоить, — Страж подмигнул Стефу. — Все твои двойники и ты сам — одно и то же лицо. Это не враги в твоем обличии. (Хоть я и не сбрасываю со счетов пришельцев из другой Вселенной.) Здесь, в Джирате не могут очутиться существа чуждой тебе биологии. Рисунок на ваших ладонях, в то же время, уникален, по крайней мере, здесь. Оттого только последнее (пусть и относительное) воплощение снабжено им.

— Фреди фон Левер нам сказал, — тихо произнес Рэди, — что цель пришельцев — попасть в Джират в нашем обличье.

— Это невозможно, — осклабилась статуя, потирая затекшую ногу.

— А если возможно, — не поверил Рэди. — Эта их флюорация или как там ее.

Страж поежился.

— Насильственное изгнание души из тела — еще не самая страшная вещь, далеко не самая. Хотя, все мы здесь присутствующие понимаем, что душа, переселенная в тело, находящееся вне сферы влияния Магистра, утрачивает связь с Джиратом, становится пылинкой, выброшенной во власть судеб.

— Неужто ее нельзя вернуть, — встрял Крейз, крякнув.

— Абсолютно невозможно. Но речь идет о другом. Насильственное лишение тела души приводит к разрывам астрала, что сводит на нет планы пришельцев после собственной смерти оказаться в Звездном городе. Однако если человек добровольно отдаст свою душу…

— Кому? — не удержался Стеф. — Дьяволу?

Страж моргнул, повернулся к Огинсу вполоборота, указал в сторону пещеры в центральной скале, отстоящей от них на порядочное расстояние.

— На этот вопрос тебе ответят там.

Затем, ни слова ни добавив, сгреб в охапку наших друзей двумя пятернями, вытянул две свои огромные, похожие на корабельные мачты руки над пропастью, в результате чего спутники оказались оброненными точно в пасть горгульи с выпученными глазищами — ту самую пещеру.

— Счастливого пути, — напутствовала их статуя Стража.