Следующие два дня пути прошли спокойно – ни вольгар, ни змей, ни обнаженных женщин. Однако Келя заботили не раздетые фантомы или птицелюди. Он утроил ночную стражу и приставил к спящей Саше отдельного дозорного. У мужчин это не вызвало вопросов: Айзек охотно поделился с отрядом своими видениями черной гадюки и загадочной дикарки, аккуратно обойдя в рассказе Сашу и первое заблуждение по ее поводу.

– Эта змея не была похожа на тех, которых мы встретили в пещере, – объяснял Айзек. – Я сперва даже решил, что бешеная. Шипела, как кошка, и так и раскачивалась в воздухе.

– Змеи обычно не жалуют копытных, – задумчиво ответил Джерик. – От них земля трясется, и ползучие твари начинают нервничать. Возможно, ее рассердили наши лошади.

– Я слышал, яд гадюк смертелен, – поежился Петер. – Хорошо, что капитан в случае чего сможет нас вылечить. – В его голосе до сих пор слышалось восхищение недавним чудом.

– Да, но кто вылечит капитана? – тихо возразила Саша, и мужчины заерзали в седлах.

Кель вздохнул и, намотав Сашину косу на кулак, легонько ее потянул.

– Перестань надо мной кудахтать, – пробормотал он ей в самое ухо, чтобы не распекать перед всеми.

– Не перестану, – прошептала она в ответ и тут же возвысила голос, отвлекая солдат от невеселых мыслей: – Я знаю одну историю о змее… Хотите послушать?

Мужчины охотно согласились, но Кель так и не отпустил Сашину косу.

– Была одна земля удивительной красоты, где не счесть было цветов, а воздух наполняли свежесть и сладость. Моря там изобиловали рыбой, а люди не знали горя. Правили этой землей добрый король и молодая королева. Король построил для жены прекрасный сад и засадил его всеми деревьями, какие только бывают на свете. И росло среди них одно дерево с чудесными белыми плодами, которые были королеве желаннее других. Но король настрого запретил ей пробовать эти плоды, сказав, что она может лакомиться любыми другими в саду. Королеве запрещалось даже подходить к тому дереву. Каждый день она смотрела на него и думала, как славно было бы отведать его плодов, ведь только их она не могла получить.

Король видел, как захватила королеву эта страсть, и пытался отвлечь ее изумрудным виноградом, твердым и сочным. Он приносил ей яблоки и груши всевозможных цветов. Чистил апельсины и кормил дольками с рук – лишь бы она не думала о том единственном плоде, который желала.

Но однажды молодая королева отправилась в сад одна и сама не заметила, как оказалась под запретным деревом. Она подошла к нему так близко – ближе, чем когда-либо раньше, – что разглядела на одной из веток змея. Шкуру его украшали золотые кольца, и, к удивлению королевы, он заговорил с ней человеческим голосом. «Если ты отведаешь этого плода, – прошипел змей, – то познаешь сокрытое. Король боится, что ты станешь всезнающей и всемогущей и покинешь его».

Королева только рассмеялась. Она никогда бы не покинула своего короля. Ей хотелось лишь попробовать этот прекрасный белый фрукт, и она приблизилась к самому дереву. Но стоило ей протянуть руку, как змей метнулся навстречу и вонзил зубы глубоко в ее плоть.

Когда король отыскал королеву, она лежала под деревом бездыханная, сжимая в пальцах запретный плод. Она так от него и не откусила. Только тогда король осознал, что запретил ей срывать фрукты с дерева, но забыл предупредить о змее в ветвях.

– Змей ее обманул, – прошептал обескураженный Гиббус, и некоторые солдаты усмехнулись при виде его возмущения.

– Да, – мрачно кивнула Саша. – Но он сказал и правду. Королева действительно покинула своего короля. Она умерла.

Ухмылки поблекли, и солдаты погрузились в раздумья. Кель уставился за горизонт, жалея, что вообще услышал эту историю.

В последующие дни никто из солдат не уклонился от ночного дежурства и не заснул на вахте. Никому не хотелось, чтобы капитан их покинул.

Они отказались от первоначального плана пересечь Яндарианскую равнину вдоль скал, которые обрывались в Такейское море. Кель собирался заехать в Янду на восточном побережье, чтобы побеседовать с лордом провинции, но каждый шаг в этом направлении отдалял их от Джеру с его крепостными стенами, а Кель еще никогда в жизни так не жаждал укрытия. Он видел опасность под каждым камнем, ожидал нападения каждый миг.

Кель не стал делиться с отрядом своими подозрениями, но без устали подгонял лошадей и при первой возможности свернул на север, к горному кряжу, который окаймлял южную границу Дейна. Было бы куда проще обогнуть его с востока, но, отказавшись от поездки в Янду и срезав путь через горы, они сэкономили добрых две недели.

Все это время Саша не выказывала ни страха, ни усталости. Похоже, она искренне наслаждалась дорогой: любовалась пейзажами, восседая на Луциане, и не давала солдатам чересчур мотать друг другу нервы. По вечерам она сидела у костра в кругу мужчин, припоминая все новые истории, днем развлекала Келя беседой, а ночью всегда находила его руку, прежде чем уснуть. Он больше ее не целовал, не искал возможности украсть у всех и взять то, чего так настойчиво просило его тело. Но каждый день она отрезала новый кусочек от его сердца, и желание Келя скорее добраться до Джеру превратилось в предвкушение чего-то, на что он едва смел надеяться. Оставалось лишь молиться, чтобы растущая одержимость плодом не помешала ему вовремя разглядеть змею.

* * *

Солнце едва начало клониться к пересохшему дну моря за Нивеей, когда перед отрадом предстал спуск к Джеру. Закатный свет озарял землю охрой, окрашивал небо в розовый и заставлял крепостные стены сверкать черными бриллиантами.

– Вот он, – негромко сказал Кель. – Самый красивый город на земле.

Саша во все глаза смотрела на зеленые флаги, реющие на фоне золотых облаков, когда со стены донесся протяжный гул рога. Их заметили.

– Ты точно не принц?

– Я брат короля, – усмехнулся Кель. – И это в разы лучше.

* * *

Королевская гвардия вступила в ворота, и, пока солдаты шествовали по широким улицам к замку на холме, люди приветствовали их восторженными криками, размахивали руками и бежали следом. Битва с вольгарами превратила Келя почти в легенду, хотя очень немногие знали, что он в действительности сделал. Он почти не бывал в городе с тех пор, как Золтев и птицелюди проиграли решающую битву, Тирас освободился от проклятия и Джеру встал на долгий путь принятия Одаренных.

Но люди любили поболтать, о чем свидетельствовал уже тот факт, что история Келя добралась до самых отдаленных окраин Квандуна, пыльных деревушек вроде Солема и, в частности, одной рыжеволосой женщины, собирательницы сказок и преданий. Теперь ее лицо так и сияло от улыбок. Саша, по-прежнему верхом на Луциане, охотно махала детям и хлопала в ладоши при виде горожан, которые радостно поздравляли брата короля с возвращением.

– Они любят тебя, Кель! – воскликнула Саша. Глаза ее были широко распахнуты, щеки раскраснелись.

– Ничего подобного. Они любят Тираса, его королеву и принцессу Рен. Ко мне это не имеет никакого отношения.

Гвардия умело пробиралась через толпу единым строем, держась вплотную друг к другу, но, когда они достигли подножия холма, который вел к замку и кафедральному собору, человеческое море расступилось, и на улицу перед процессией вывалился странного вида мужчина.

Лицо его скрывала густая борода, а лоб и глаза – широкая тряпка, обернутая вокруг головы. На нем были пыльные лохмотья и сандалии, он опирался на посох, но упрямо стоял на пути солдат, и не думая убираться с дороги. Он даже вытянул руку, словно умоляя их остановиться.

– Посторонитесь, сэр! – окликнул его Джерик и предупредительно выехал вперед.

Но мужчина просто обошел его, не сводя глаз с Саши и так и не опустив ладони.

– Сирша?..

Звук, слетевший с его губ, напоминал Сашино имя, но все же это было не оно. Начинаясь с той же буквы, слово внезапно сворачивалось в узкую «и», спотыкалось о жесткую «р» и оканчивалось привычным выдохом. Прозвучало оно неожиданно зловеще, будто проклятие на каком-то незнакомом языке. Саша посмотрела на мужчину, нахмурив брови, а затем перевела растерянный взгляд на Келя. Гвардия остановилась окончательно – из-за незнакомца на узкой улице возник затор. Кель поднял копье: его тревожил этот сутулый человек, который, очевидно, принял Сашу за кого-то другого.

– В сторону, – скомандовал капитан, и мужчина испуганно вздрогнул и оглянулся. Похоже, он и не заметил, какое внимание привлек.

– Прошу прощения, капитан, – торопливо сказал он и согнулся в поклоне таком низком, что едва не уткнулся лбом в колени. Затем он отступил на обочину, но украдкой бросил взгляд через плечо, прежде чем раствориться в толпе.

Саша замерла в седле перед Келем и склонила голову набок, прислушиваясь и приглядываясь к тому, что было недоступно обычным людям.

– Сирша, – пробормотала она, прокатывая на языке странное слово, и Кель поймал себя на том, что тоже его повторяет. Но он не произнес его вслух – вечно в ожидании подвоха, всегда настороже.

– Ты знаешь этого человека? – спросил он.

– Нет, – медленно ответила Саша и качнула головой. – Нет. Но, кажется, он знает меня.

– Джерик! – крикнул Кель, убирая копье. – Проследи за ним. Выясни, кто это.

Джерик кивнул, без дальнейших вопросов взял Айзека и Гиббуса и свернул в переулок. Возможно, это был просто очередной зевака. Он не единственный глазел на рыжеволосую женщину, въехавшую в город на коне капитана гвардии. Кель мысленно застонал. Он только что отдал себя на растерзание сплетням. В прошлый раз, когда член королевской фамилии привез девушку из похода против вольгар, дело кончилось свадьбой.

Три года назад Тирас вернулся из Килморды с заложницей – дочерью лорда Корвина. Поначалу он запер ее в комнате, надеясь таким образом повлиять на ее вероломного отца, но в итоге сам попал к ней в плен. Теперь весь Джеру лежал у ее ног.

Конечно, Кель не собирался запирать Сашу или выставлять стражу у дверей. Но ему отчаянно хотелось удержать ее рядом, хоть он пока и не понимал, как это сделать. Вскоре весь город будет болтать о женщине, приехавшей с капитаном. Рано или поздно ему придется заявить о своих притязаниях – как недавно Джерику, – и Кель заранее возненавидел всю эту любопытную, ненасытную, жадную до зрелищ ораву.

Они не свернули во двор, как сделали бы, если бы сопровождали короля. Вместо этого отряд ступил на широкий подъемный мост, проехал под огромной решеткой и свернул влево, к королевским конюшням. Уши Луциана тут же встали торчком, и он прибавил шагу, предчувствуя скорый отдых и угощение.

Кель запоздало сообразил, что сегодня приемный день: к восточному входу тянулась длинная очередь, которая наглухо перегораживала дорогу к стойлам.

– Что такое? – удивилась Саша.

Ее взгляд метался между фигурно подстриженными кустами и ожидающими приема людьми. Те в ответ рассматривали ее с не меньшим любопытством. На подъезде к городу Саша сняла платок, чтобы видеть стены и купола Джеруанской крепости, и теперь ее волосы свободно струились по плечам, пылая в сиянии заходящего солнца.

– Раз в неделю король и королева принимают подданных, выслушивают их жалобы и разрешают споры. Со скуки умереть можно. Обычно все это тянется от рассвета до заката, но сегодня они, видимо, и к ночи не управятся.

Стоило Келю договорить, как над двором разнесся гул трубы, и люди начали с ворчанием расходиться. Им предстояло вернуться на прием через неделю.

– Беккет, – окликнул Кель конюха, который уже провожал гвардейцев в стойла.

Обветренное лицо мужчины озарила широкая улыбка.

– Добро пожаловать, капитан! – воскликнул он, раскрывая руки. Не прошло и секунды, как его взгляд метнулся к лошади. – Привет, Луциан. Мы по тебе скучали, мой мальчик.

Кель спешился, помог спуститься Саше и придержал за талию, пока она привыкала к земле. За целый день пути они едва ли сделали пару остановок.

Беккет мгновенно позабыл о лошади и разинув рот уставился на Сашу. Затем он принялся приседать и кланяться, застенчиво ей улыбаясь, и Кель отпустил конюха, выказывая куда больше терпения, чем на самом деле было у него в запасе.

– Возьми Луциана и проверь, все ли в порядке. Особенно внимательно осмотри правый бок. Он его чересчур бережет после встречи с вольгарами.

– Будет сделано, капитан, – откликнулся Беккет, снова поклонился Саше и даже попытался приподнять шляпу, прежде чем вспомнил, что у него ее нет. Наконец он неловко повернулся и повел жеребца в стойло.

– Идем, Саша, – произнес Кель.

Он был в замешательстве. Теперь, привезя Сашу домой, он понятия не имел, что с ней делать. Наверное, следовало отвести ее к госпоже Лорене, сказать, что девушке нужна комната и горячий ужин… Но что потом? Он не привык отдавать приказы королевской челяди. Вскоре ему придется представить Сашу брату, а зная ее характер, Кель не сомневался, что она сразу примется просить о работе. Лучше уж сделать это сейчас, пока король и королева в Главном зале, и разом со всем покончить.

Кель схватил Сашу за руку и потащил через сад. На широкие восточные ворота он даже не взглянул – для своих был отдельный вход неподалеку. Келя переполняли неуверенность и странная тревога, что разозлило его, и, когда Саша спросила, куда они направляются, он лишь рявкнул и ускорил шаг.

Ворвавшись в Главный зал, он сразу свернул к возвышению, на котором король Тирас и королева Ларк беседовали с придворным советом.

Кель, ты так тащишь бедняжку, будто она совершила преступление и тебе не терпится предать ее суду.

Заслышав голос Ларк у себя в голове, Кель вздрогнул и поморщился. За столько лет он не смог привыкнуть к ее манере общаться мысленно. Не изменив траектории, он, однако, замедлил шаг. Саша продолжала неохотно плестись на буксире.

– Я дома, брат! – прогрохотал Кель громче, чем следовало. Сердце неприятно заколотилось. Он ненавидел этот зал, трон, некогда принадлежавший его отцу, традиции, которые он олицетворял, и гобелены с историей, где ему не было места.

Король поднялся – высокий, поджарый, темноволосый – и без единого слова отпустил совет. Тирас был смуглым и стройным, в то время как Кель отличался грубым телосложением и был голубоглаз. Тирас излучал затаенную силу, Кель – животную мощь. Тирас был мудрым, Кель – всего лишь проницательным.

Пожалуй, Кель хотел бы больше походить на младшего брата, но человек не выбирает при рождении, что взять – мудрость или силу. Обычно Кель не замечал их различий – настолько его переполняла гордость за Тираса, но порой сознавал, что его собственный масштаб куда мельче, и желал, чтобы это было не так.

Тирас сошел с помоста с грацией дикой кошки, встречая брата широкими объятиями и искренней улыбкой. Кель не испытывал таких чувств больше ни к кому в мире, а потому отпустил Сашину руку и позволил королю себя обнять, хотя ему и было неуютно под взглядами советников.

Саша тоже приблизилась и присела в реверансе столь глубоком и торжественном, что едва не коснулась головой коленей.

– Ваши величества, – выдохнула она. Кончики огненных волос мазнули по мраморному полу.

Тирас помог ей подняться, разглядывая с откровенным любопытством, и Кель поспешил объясниться, прежде чем брат сделает неверные выводы.

– Тирас, Ларк, это Саша. Из Квандуна. То есть… из Килморды. – Кель мысленно проклял себя за неуклюжее вступление и продолжил уже аккуратнее. – Я обещал ей работу во дворце. Буду лично признателен, если она сможет здесь остаться. На некоторое время. На ближайшее будущее.

Здесь у него кончились заготовленные слова.

– Мы проделали долгий путь, ваша светлость, – запинаясь, объяснила Саша. – Прошу извинить мой внешний вид.

Кель считал, что она выглядит прекрасно, и не понял смущенного взгляда, которым она его искоса одарила.

– Это моему брату следует просить у вас прощения, – ответил Тирас. – У Келя так мало друзей. Мы рады каждому.

Слова короля текли плавно, но на губах плясала ухмылка, а в глазах – бесовские искры.

Ларк поднялась с трона и, присоединившись к мужу, протянула одну руку Саше, а другой сделала знак служанке у стены.

– Пия проводит вас к госпоже Лорене, она о вас позаботится. Если вы ищете работу, то, несомненно, ее здесь найдете. Но сперва отдохните как следует. Не так давно один из ближайших друзей Келя тащил меня сюда на лошади от самого Корвина. Под конец я чуть с нее не свалилась. Вашей выдержке можно только позавидовать.

Услышав шпильку жены, король снова усмехнулся, но Келя такой поворот разговора встревожил. Он не хотел, чтобы Сашу просто увели и где-то там о ней «позаботились». Увы, ему оставалось лишь смотреть, как Пия провожает Сашу из зала, – и бороться с искушением броситься следом. Они не разлучались с самого Солема. Четыре недели и три дня – столько времени прошло с тех пор, как он нашел ее, почти при смерти, у подножия скалы. С той ночи она ехала в его седле, спала у него под боком, неутомимо штурмовала его внутренние стены.

Впрочем, он не единственный смотрел ей вслед. Члены совета чуть не вывернули шеи, разглядывая женщину, и Кель, усмехнувшись, указал им подбородком на выход.

– Ступайте и не творите зла, – поспешно добавил Тирас, и советники разом принялись шуршать свитками и кланяться ему и королеве.

– Хорошо выглядишь, брат, – сказала Ларк, когда они наконец убрались. В серых глазах светилась нежность, а голос излучал тепло. – Мы скучали.

– Он выглядит как большой, вонючий, заросший медведь, – рассмеялся Тирас. – Но да, мы скучали. Скорее расскажи нам о девушке.

– Она была рабыней в Солеме, на самом юге Квандуна. Местные пытались убить ее из-за дара. Изгнали из деревни, преследовали с копьями до обрыва, а потом сбросили на скалы. Я ее исцелил, – неловко закончил Кель.

Ларк побледнела, а Тирас зашипел сквозь зубы. Он считал себя ответственным за все несправедливости, творящиеся в Джеру, и Кель не сомневался, что в Квандун очень скоро отправятся королевские эмиссары.

– Какой у нее дар? – спросил Тирас со сжатыми кулаками.

– Провидение. Она хотела предупредить односельчан о несчастьях, которые видела, но в ответ они обвинили во всех своих бедах ее.

– Ты называешь ее Сашей, – заметила Ларк, вопросительно приподняв брови.

– Да. Так она представилась. Мне кажется, я оскорбляю ее каждый раз, когда зову.

– Она не похожа на рабыню, – задумчиво произнес Тирас. От недавней ухмылки не осталось и следа, дружеские насмешки были забыты.

– Старейшина Солема ездил в Фири с поручением от лорда Квандуна и купил ее там на рынке. По его словам, раньше она прислуживала в доме лорда Килморды. Но я вижу в ней… нечто большее.

– Думаешь? – недоверчиво спросил Тирас.

Кель пожал плечами:

– Сама она ничего не помнит.

– Мне кажется, я ее видела раньше, – сказала Ларк, опершись острым подбородком на кулак.

– Это все волосы, – предположил Тирас, продолжая смотреть в пустоту рядом с Келем – туда, где недавно стояла Саша. Взгляд его стал отстраненным, словно он перелистывал страницы памяти в поисках какой-то детали.

– Я никогда таких раньше не встречал, – признался Кель и смутился – столько восхищения прозвучало в его голосе.

– Я тоже, – кивнул Тирас. В глазах его по-прежнему читалась тревога.

– У леди Сареки Килмордской были такие волосы, – припомнила Ларк. – Она дружила с моей матерью и приезжала в Корвин один раз до ее смерти и несколько – после. Отец считал их нашими союзниками. Если мы разыщем кого-нибудь из Килморды, он наверняка сможет сказать, жила при дворе лорда такая девочка или нет.

Тирас добавил:

– Золтев был уверен, что лорд Килморды укрывает Одаренных, и требовал от него все новых доказательств преданности.

– А может, просто хотел наложить руки на килмордские порты, – пожал плечами Кель. – В ту пору я был уже достаточно взрослым и несколько раз сопровождал гвардию в Килморду и обратно, прежде чем Золтев исчез и трон занял ты, Тирас. Килморда была богатейшей провинцией Джеру, даже богаче Дейна. Лорд Килморды поддерживал тесные связи с северными землями и торговал с ними в обход столицы. Золтеву это не нравилось.

– Так что вольгары не случайно разорили Килморду первой, – кивнул Тирас.

– А семья лорда Килморды не случайно погибла при нападении, – добавил Кель.

В зале повисла гнетущая тишина. Некоторое время все молчали, погруженные в собственные воспоминания.

– Мы примем Сашу как дорогую гостью, – наконец пообещала Ларк. – Здесь она будет в безопасности. А мы тем временем постараемся найти кого-нибудь, кто сможет ее опознать.