Ему не пришлось смотреть на встречу Саши с мужем. На их воссоединение. Очнувшись, Кель увидел только комнату. Он раскинулся на широкой кровати: ботинки куда-то исчезли, оружие аккуратной стопкой было сложено рядом. Кель на мгновение задумался, сколько человек понадобилось, чтобы его сюда дотащить, и удивился, почему его не оставили приходить в себя в лесу. Любое прикосновение несло яркую, пульсирующую боль, перед глазами вспыхивали разноцветные круги. В прошлый раз, исцелив столько людей, он проспал несколько дней и очнулся на Сашиных коленях. Теперь он проснулся совершенно один, измученный душой и телом.

У него опять отросла борода, но Саши рядом больше не было.

Кель попытался привстать, зная, что даже крохотное движение поможет расслабить задеревеневшие мышцы. В глотку словно насыпали песка, мысли затянуло паутиной. К счастью, на прикроватном столике ждал кувшин с вином и тяжелый кубок. Проигнорировав последний, Кель схватил кувшин обеими руками и принялся жадно пить прямо из горла. У вина оказался мягкий ежевичный вкус с нотками сосны и кедра, но, как и квандунское, оно было слабым и предназначалось скорее для того, чтобы утолить жажду, а не сбежать от реальности. Сейчас Келю не помешало бы и то и другое.

На узком сундуке у противоположной стены стояли графин с водой и узкий таз. Над ними висело овальное зеркало, отражавшее свет из окна. Кель осторожно поднялся, приблизился к зеркалу и с минуту рассматривал свои налитые кровью глаза и всклокоченные волосы. Ему уже минуло тридцать весен, и волосы на висках тронуло белым. Келя не волновала цена, которую он платил за свой дар, но эта цена явно существовала. Сейчас у него был вид человека, изнуренного долгой битвой, и никакая щетина не могла скрыть впалость щек и круги под глазами.

На аккуратно сложенной салфетке лежал брусок мыла и наточенная бритва. Рядом нашлись зубная щетка и гребень. Так предусмотрительно. Тактично. Безлико. Кель стащил тунику через голову и поморщился при виде своего иссохшего тела: истощение подчеркнуло и заострило каждый изгиб и мускул. Кель смыл с лица остатки сна, почистил зубы и уже начал снимать штаны, когда в комнату негромко постучали.

Затем, не дожидаясь ответа, в дверь просунулась хорошенькая головка. Глаза девушки сразу обратились к кровати, будто она ожидала увидеть Келя спящим. Светлые волосы были заплетены в косу и кольцом уложены вокруг головы. Кель смутно ее помнил: в лесу она была персиковым деревом, отягощенным спелыми плодами. Наконец девушка отыскала Келя взглядом и громко ахнула при виде его обнаженной груди, однако не убежала.

– Вы очнулись, капитан! – прощебетала она. – Мы уже греем воду для ванны. Вашу одежду постирали и высушили, она в сундуке. Я принесу ужин. Королева сказала, что когда вы проснетесь, будете очень голодны.

Королева обо всем позаботилась. Он задумался, велели ли этой девчонке ходить за ним хвостом и угождать любым прихотям, как когда-то пыталась делать Саша. Перед глазами вспыхнул ее образ времен Инока – как она стоит посреди комнаты, облаченная лишь в лунный свет, – и Кель невольно вздрогнул.

– Все в порядке, капитан? – нерешительно спросила служанка.

– Да, – ответил он и взялся за бритву, собираясь соскрести щетину.

– Я могла бы помочь, сэр, – предложила она.

– Это королева приказала?

Девушка залилась краской.

– Нет, капитан.

Кель отослал ее прочь, не сомневаясь, что скоро весь замок узнает о грубости Целителя из Джеру. Когда в комнату втащили воду и огромную ванну, Кель насладился сначала ими, а потом уже подчистил ломящийся от еды поднос и осушил кувшин с вином. Его тут же наполнили снова. Кель невольно ощутил укол вины: теперь в крепости было несколько сотен человек, которым требовалось пропитание. И все же он наелся досыта, успокоив свою совесть тем, что отныне не возьмет больше положенного.

Воскресший замок был наполнен звуками. Из-за стены доносились голоса, звук шагов, смех и звон. Когда у Келя закончились поводы прятаться в комнате, он отправился на поиски своих людей, твердо намереваясь перебраться в гарнизон. Ему не нужны были няньки от королевы.

Полы и деревянные поверхности натерли так, что они засияли. Пыль вымели, гобелены отчистили до блеска, а пауков вежливо попросили убраться. Каждый угол и щель отдраили с мылом. Воздух был напоен ароматом свежих цветов: пробужденные обитатели замка не теряли времени.

Кель надеялся, что Джерик не пренебрег его приказом и Сашу все время охраняет кто-то из гвардейцев. Он поймал себя на том, что избегает мест, где мог бы с ней пересечься – широких коридоров и больших зал, кухонь и библиотеки, темных переходов и картинных галерей. Однако о том, что надо бы избегать еще и короля, он позабыл.

Арен стоял в окружении нескольких человек. Пока он говорил, дворцовый управляющий делал бесконечные записи и ловко скреплял листы, а советники внимательно его слушали и изредка высказывали свои предложения. Они инспектировали флигели и только что вышли из конюшни, где джеруанцы оставили лошадей. Падриг топтался у локтя короля и первым привлек внимание к Келю, который безуспешно пытался слиться со стеной.

Советники тут же начали благоговейно ему кланяться, и даже король, чьи седые кудри теперь венчала корона, склонил голову в знак признательности.

– Полагаю, твои силы восстановились, Целитель?

Кель кивнул.

– Кажется, я съел у вас больше положенного. При таком количестве людей провианта надолго не хватит.

– О, его более чем достаточно, – любезно ответил король.

– Но в Каарне больше нет ни скота, ни дичи, – возразил Кель. – Что вы собираетесь есть, ваше величество?

– Мы привезли семена, капитан, – напомнил ему Падриг. – К счастью, все они были на корабле Лортимера. Теперь у нас в избытке еды.

– Семена? – недоверчиво переспросил Кель. Эти люди умрут с голоду раньше, чем они взойдут.

– Похоже, он не понимает, – хитро улыбнулся король. – Идем, капитан. Сегодня у нас день посева. Думаю, тебе понравится.

Кель последовал за взволнованными Ткачами в западные поля, хотя сейчас ему хотелось только разыскать Джерика и узнать о состоянии королевы. Он отогнал эти мысли. В Каарне ты уже не сможешь спать под моей дверью.

– Твой Земледержец оказался очень полезен, – заметил король. – Пришлось потратить все утро, чтобы убрать камни, но в нашем распоряжении было множество рук, и он взял на себя большую часть работы.

– Мой… Земледержец? – не понял Кель.

– Джеда, – пояснил Падриг. – Он разрыхлил почву и подготовил ее к севу. Всего за день выполнил работу целой деревни! Сейчас он занят в южных полях. Завтра перейдет в восточные, а потом двинется на север. Сеятели идут за ним по пятам.

Король достал из кармана кукурузное зернышко и направился к борозде, где аккуратно вдавил его в землю и присыпал сверху. Затем, так ничего и не объяснив, он положил ладонь на мягкую почву, слегка согнул пальцы и медленно потянул руку вверх, будто измеряя рост ребенка от ступней до макушки. За ладонью потянулся упругий росток. Он уверенно карабкался к солнцу, на глазах наливаясь соком и разворачивая листья. Другие Ткачи принялись делать то же самое: они сажали зерно, присыпали его землей и тут же побуждали к росту. Вскоре грядки запестрели кукурузой, морковью и кустами со столь крупными красными помидорами, что клонились до земли. Древесные Ткачи призывали овощи с такой же легкостью, как Падриг – звезды с неба.

Дети втыкали в холмики какие-то корешки и прихлопывали их ладонями. Идущая следом женщина опускала руку – из чернозема показывался пышный зеленый веер, и она шла дальше. Еще несколько детишек разрывали насыпи, к которым она притронулась, и доставали из земли полностью созревший картофель – словно он пролежал там три месяца, а не три минуты.

Десять Ткачей отправились в центр голого поля, и через час его укрыли золотые волны пшеницы.

Кель вспомнил фруктовые деревья в Сашином саду – всех возможных сортов и видов. Имея под рукой семена, Арен мог вырастить такой за день. Если не за несколько часов.

У них и в самом деле было полно еды.

– Идем, Целитель. Нам с тобой многое нужно обсудить, – сказал король и, когда Падриг с советниками попытались за ними увязаться, отпустил их взмахом ладони. – Я хочу поговорить с капитаном наедине. Останьтесь.

Они прошли мимо фермеров, которые без малейших усилий выращивали овощи буквально из ничего, мимо еще не засеянных полей и углубились в лес. В этом лесу не было Ткачей, в нем росли совершенно обычные деревья. Теперь Кель не смог бы их перепутать.

– Я привык смотреть на окружающих сверху. Но ты выше даже меня, – заметил король. Он ступал по лесной подстилке так легко, будто и сам был деревом.

– Мой брат, Тирас, ничуть не ниже. Мы унаследовали рост от отца, – ответил Кель, повторяя то, во что привык верить.

– И я. Дендарцы – высокий народ. Возможно, это внешнее проявление наших даров. – Король остановился, подобрал длинную прочную палку и, взвесив ее в руке, воткнул в землю на манер посоха. Им предстоял подъем на пригорок.

Кель молча ждал, когда король начнет разговор, ради которого и позвал его сюда. Нечего было сомневаться: пока он спал, в королевских покоях велись долгие беседы. Саша не стала бы ничего утаивать от мужа. Это было не в ее характере.

– Я не молод. И не молод уже долгое время. Я не был молод, даже когда Сирша стала моей королевой. Наш брак должен был объединить страны и породнить народы, но мы в самом деле подошли друг другу. Что скрывать, ее дар был мне особенно желанен. Почти все каарнцы – Древесные Ткачи. Мы пробовали пестовать другие дары, но Ткачество так и осталось нашим главным талантом. Мой отец был Древесным Ткачом, и его отец, и его. Падриг – один из немногих, в ком проявился иной дар. Моя сестра тоже владела уникальным талантом, но она выбрала другой путь и покинула Каарн.

Король остановился и заглянул Келю в лицо.

– Саша сказала, что твой отец, король Золтев, был злым человеком.

Кель кивнул, не видя смысла это отрицать. Арен по-прежнему не сводил с него глаз.

– Может, ты и унаследовал от отца рост и силу. Но гораздо больше ты похож на свою мать, – сказал он спокойным низким голосом, будто вынес приговор.

Кель споткнулся и громко, с присвистом, выдохнул. Такого поворота он не ожидал.

– Она сказала мне, капитан, – продолжил Арен. – Сказала, кто ты. Сперва я не хотел верить. Но невозможно отрицать очевидное. – Он склонил посох, так что теперь тот указывал Келю на грудь. – Значит, сперва ты отнял у меня королеву, а теперь отнимешь и королевство?

Кель не отшатнулся и не отвел взгляда.

– Если бы я хотел отнять твою королеву, ее бы здесь не было. А если бы я хотел отнять твое королевство, здесь не было бы тебя, – ответил он тихо.

Голубые глаза Арена вспыхнули неожиданным весельем. Он откинул голову и гулко расхохотался.

Кель даже не улыбнулся: его раздирали слишком противоречивые чувства, а в мыслях царил хаос. Наконец Арен отсмеялся, опустил посох и оперся на него, поглаживая бороду. Улыбка его погасла, а взгляд и вся поза преисполнились задумчивости.

– Зачем ты исцелил меня, капитан? Ты мог бы просто занять мое место рядом с ней.

– Мне не нужно чужое место. Только то, что принадлежит мне по праву.

Теперь я принадлежу тебе.

Кель старательно заглушил голос в голове.

– Я мог бы возразить, что это королевство принадлежит тебе по праву, – сказал Арен.

– Если моя мать и правда Кора Каарнская, она отказалась от своего права на престол. И я не собираюсь его восстанавливать.

– Тогда зачем ты приехал?

– Убедиться… что королева… в безопасности. – Кель не мог называть ее Сашей в присутствии Арена – это было чересчур фамильярно. Но он не мог называть ее и Сиршей – это было недостаточно фамильярно. Потому он решил вообще не называть ее по имени. Так было проще всего.

Кель коротко поведал королю о Перевертыше, которая преследовала их всю дорогу, о своих страхах и уверенности, что борьба за власть отнюдь не закончилась на берегах Джеру. Арен слушал его с распахнутыми глазами. Когда Кель закончил, в лесу надолго воцарилась тишина.

– Без тебя стены Каарна до сих пор пустовали бы. Городу нужен Целитель, – твердо сказал Арен. – Было бы глупостью с моей стороны настаивать на твоем отъезде.

– Я исцелил население чертовой крепости. Мне больше нечего предложить. Если кто-нибудь из местных заболеет или серьезно поранится, от меня не будет никакого прока.

– О чем ты? – удивился король. – Саша сказала, что в Квандуне ты вылечил целую деревню. А здесь – сотни Древесных Ткачей. Разумеется, ты сможешь исцелять снова.

– Царапины. Маленькие порезы. Крохотные ожоги. Это – да, пожалуйста. Но такое исцеление, какое я совершил в Каарне? Я уже не смогу его повторить. Это дар, который преподносится лишь однажды.

– Но та женщина… Перевертыш… она об этом знает?

– Нет. И думаю, именно это до сих пор спасает королеву. Перевертыш не знает, что я просто не сумею исцелить ее снова.

– Ты уверен, что она последовала за вами в Дендар?

– Нет. Но если она здесь, это я привел ее сюда. Я навлек на вас эту беду. И если есть хоть один шанс, что она нападет снова, мне нельзя уезжать. Даже если бы я хотел. Даже если бы мне было проще уехать.

– Тогда будем ждать, – вздохнул король. – И наблюдать.

– Я сдержу обещание и уеду, как только королева будет в безопасности. Но ты должен беречь ее как зеницу ока.

– Сирша не беспомощна.

– Нет. Она бесстрашна, сострадательна и абсолютно предана. Но ее видения случайны и разрозненны. И она не умеет быть беспощадной.

– А леди Фири… Перевертыш… умеет?

– О да.

– У Сирши на спине ужасные шрамы, – вдруг сказал король. – Откуда они?

Келя охватила ярость. Ему пришлось отвести глаза и с силой распрямить пальцы, сжимающиеся в кулаки. Мысль о том, что другой мужчина разглядывал бледную Сашину спину, оказалась нестерпима.

– Это задевает тебя, – прошептал король. – Задевает, что я увидел ее шрамы. Но она моя жена, Целитель.

– Она мое сердце, – ответил Кель, не сдержавшись.

Арен выругался, и Кель подумал, что король сейчас занесет свой посох. Он бы принял наказание. Он заслужил его. Но удара не последовало.

– Это мир мужчин. Но мы – рабы наших женщин, – просто ответил Арен. – Я не виню тебя. И не виню ее. Но лучше держись подальше, капитан.

Кель кивнул и без единого слова зашагал обратно по склону. Он больше не мог доверять себе в присутствии короля.

* * *

Верный слову, Кель держался от королевы так далеко, насколько это было возможно. Однако он поделился своими подозрениями с гвардией и дал им более точные указания. Его люди не смогли бы противостоять угрозе, не зная, в чем она состоит.

Теперь, когда Дендар ожил, команда Лортимера согласилась задержаться на берегу еще немного.

Им хорошо заплатили, люди в Каарне оказались добры и приветливы, и идея провести пару месяцев в столь приятных условиях перестала вызывать у них сопротивление. Торговцы и Одаренные, которые присоединились к экспедиции еще в Джеру, с самого начала планировали остаться за морем и теперь усердно налаживали связи на новой земле.

Королевская гвардия тоже не жаловалась на вынужденную задержку. Квартиры солдат были удобными, желудки – полными, а преданность Саше – несомненной. Джерик начал в шутку называть их Гвардией Королевы – когда думал, будто Кель не слышит. Тот знал, что Тирас наверняка волнуется, но понятия не имел, как послать ему весточку. Почтовые птицы Хашима не летали через море.

Кель забрал из замка свои пожитки и ночевал в гарнизоне с солдатами. Его беспокоило, что у короля Арена не было собственной армии. Да, у него были придворные и советники, экономы и управляющие, швеи и повара, ткачи и гончары, пекари и егеря – хотя в Каарне практически не осталось дичи, – но ни одного солдата.

Тонкая цепочка людей, по неизвестно какому праву именуемых гвардейцами, охраняла ворота и маячила на замковых парапетах, но они лишь кланялись и выкрикивали время. Толку от них было примерно столько же, сколько от петухов. Кель не сомневался, что при атаке вольгар они первыми превратились в дрожащие на ветру деревца. Это подобие стражи дежурило посменно и между вахтами уходило домой, так что гарнизон, реквизированный Келем для своих людей, оказался едва ли не самым пустынным местом крепости.

Кель возложил на себя обязанность это исправить.

Он вызвал гвардейцев, особенно верных королеве, еще нескольких человек из Джеру – и поручил им обойти окрестные деревни в поисках добровольцев. Как ни странно, в Каарне нашлись люди, которым требовалась работа. Король Арен одним словом приказал деревьям на дороге разойтись – и они образовали более широкий и тонкий периметр вокруг долины.

Когда Кель поделился своими страхами с ним и Падригом, Арен мрачно кивнул, хотя и не поспешил соглашаться со всеми доводами.

– Каарн всегда был открыт для гостей. Мы просим их лишь об ответном вкладе. Если ты хочешь есть нашу еду, то должен работать. Каждый на что-то годен. В этом заключается наша сила.

– Это благородно, – согласился Кель. – Но в мире полно тварей, которым благородство неведомо. Ваша сила – одновременно и ваша слабость. Что защитит вас от этих чудовищ?

– Но вольгары ушли, – возразил Падриг, вызвав у Келя стон. Лля человека, который сохранял чужие воспоминания, его собственная память изобиловала вопиющими дырами.

– Вольгары – не единственная угроза в Джеру. И не будь так наивен, Падриг. Люди вернулись в Каарн – что помешает вернуться вольгарам?

Арен медленно кивнул.

– Тогда мы постараемся защититься как следует.

Эту задачу Кель взял на себя. Пустые дома наполнились жизнью, а в окрестных полях и реках теперь было достаточно еды, чтобы прокормить всех желающих. Древесные Ткачи еще детьми развлекались, выращивая фрукты и овощи, но сбор урожая в Дендаре требовал таких же усилий и времени, как и в любом другом месте. Тех, кто не занимался жатвой, ремеслом или торговлей, было решено призвать для обороны Каарна.

* * *

После того как стена деревьев вокруг долины поредела, в нее начала проникать дичь. Теперь, когда Кель не занимался подготовкой армии, он охотился на Перевертыша. Сам толком не понимая, что ищет, он продолжал приглядываться к знакам и намекам, следам и тропкам. Если судьба предоставит ему такой шанс, удар должен быть смертельным. Раненый Перевертыш попросту преобразится – и исцелится в процессе превращения.

Каждое утро он разводил грязь водой из фляги и размазывал ее по лицу и рукам. Затем одевался в зеленое и устраивался на холме под раскидистым деревом, готовый ждать до бесконечности. С его размерами спрятаться было нелегко, но желание ускользнуть из замковых стен, подальше от королевы, наделяло Келя терпением и упорством. Из-за Саши он избегал Каарна – и из-за нее же был прикован к нему невидимыми цепями.

Две недели верного ожидания были вознаграждены появлением лани. Она пробиралась сквозь кустарник, не сводя взгляда с замка. Гладкая шерсть была того же цвета, что мех волка, которого они встретили в Корварских горах, и Кель пристальнее вгляделся в женственные изгибы спины и глубокие карие глаза. Лань не объедала кору с деревьев, не обнюхивала кусты, а просто неотрывно смотрела на крепость, словно та ее звала.

Кель не дыша поднял лук, приладил стрелу и попытался обуздать раскатившееся по венам волнение. Затем плавно выдохнул и спустил натянутую тетиву. Стрела со свистом рассекла воздух, пронзила мягкую шерсть и глубоко вошла в грудь лани. Та пошатнулась, дернула головой и тихо завалилась набок. Кель бросился с холма, скользя по камням, огибая кусты и ни на миг не сводя глаз с поверженного животного.

Крови было немного, но глаза зверя уже остекленели. В смерти он остался точно таким же, как при жизни.

Просто лань.

Кель чертыхнулся, сожалея, что убил ее, и злясь, что ошибется так еще не раз. Теперь ему предстояло освежевать шкуру. Пускай он не поймал Перевертыша, на кухне обрадуются свежему мясу.

В подлеске хрустнула ветка, и Кель молниеносно обернулся, сжимая в руке нож. Но это оказался всего лишь Джерик. На плече у него висел лук, а в руке поблескивала бутылка, которую он тут же протянул капитану.

– Я у тебя теперь ни за что в жизни выпить не возьму, – мрачно сказал Кель.

– Похвальное решение, – откликнулся Джерик. – Мне же больше достанется.

– Докладывай, лейтенант.

– Все спокойно, капитан.

– К ней не должна подобраться даже мышь, – напомнил Кель в сотый раз.

– Муху собьем на подлете, – заверил его Джерик в сто первый.

– Как она?

Кель впервые вышел за рамки стандартного отчета. Обычно Джерик докладывал о местонахождении и самочувствии королевы без лишних подробностей, из-за чего Кель ощущал одновременно разочарование и благодарность.

Джерик взглянул на него с большим состраданием, чем тот заслуживал.

– Неутомима.

– Многое нужно сделать, – ответил Кель ровно.

– Она несчастна, капитан. Поднимается до зари, работает весь день без перерыва и ложится за полночь. Каждый день спрашивает, как у вас дела, и я отвечаю то же самое. Что вы неутомимы. И несчастны.

– Вот это можно было и не говорить, – буркнул Кель.

– Ладно, – беспечно согласился Джерик. – Буду врать.

– Я не хочу, чтобы она страдала. Джерик кивнул и немедленно сменил тему:

– Готовится большой праздник, капитан. Вы придете? Поговаривают, что вас посвятят в рыцари.

– Герой королевства, – вздохнул Кель, повторяя обещанный ему титул.

– Да. Людям нужно отпраздновать. А вам нужно позволить им выразить благодарность.

– Арен сказал то же самое, – кивнул Кель. – Я обещал, что буду.

– Он хороший король, – мягко заметил Джерик.

– Вот почему ты всегда говоришь то, что я меньше всего хочу слышать? – проворчал Кель, хотя его голосу и недоставало яда.

– Потому что я единственный, у кого хватает смелости, – пожал плечами Джерик. – Вам это на пользу, капитан.

– О да. Твоя прямота оказывает на меня целительное воздействие.

Джерик фыркнул.

– Король немного похож на вас, знаете?

– Заткнись, лейтенант, – буркнул Кель, прекрасно понимая, что Джерик никогда, ни за что не заткнется.

– Все дело в глазах, – задумчиво продолжил тот. – Хотя у него они ярче. И теплее. И мудрее. А может, это из-за рта. Он чаще улыбается.

Хитрая ухмылка Джерика слегка поблекла, когда Кель рванулся вперед и попытался выбить почву у него из-под ног. Лейтенант увернулся и отскочил в сторону. Кель не стал его преследовать и снова склонился над оленем, слишком подавленный для игры в догонялки. Как бы там ни было, присутствие Джерика приносило ему больше утешения, чем он был готов признать.

– Какая красивая. Первая лань в Каарне. Звери понемногу возвращаются. Лес оживает. Это… умиротворяет, – пробормотал Джерик, прислушиваясь к щебету птиц и болтовне белок над головой.

Кель кивнул, хотя на душе у него было неспокойно. Какова вероятность, что Ариэль Фири покоится на дне моря? Или вовсе не покидала Корварских гор? Даже теперь она контролировала его эмоции, время, энергию, не прикладывая к этому никаких усилий.

– Не потрошите здесь тушу, – предложил Джерик, указывая на лань. – Йетте наверняка понадобится кровь. Добавит ее в свое варево и превратит обычный суп в нектар богов.

– Тогда помоги мне ее дотащить, – ответил Кель.

Они взвалили оленя на плечи и зашагали к замку в уютном молчании, поровну разделив вес и тепло животного.

– Если леди Фири следовала за вами с Яндарианской равнины до гор в Корвине, сейчас она наверняка здесь, – сказал Джерик, когда они уже подходили к западным воротам.

Новый дозорный заметил их приближение и после приветствия попросил назваться, как его и обучили.

– Ты точно не Одаренный, лейтенант? – пробормотал Кель, пока перед ними медленно поднималась решетка. – Ты с пугающей частотой читаешь мои мысли.

– Нет, капитан, – откликнулся тот со вздохом. – Я не Одаренный, я просто ваш друг.