Удивительно, но после признания общаться с Эмброузом стало проще. Он больше не скрывал лицо, не прятался постоянно на кухне, чаще улыбался, смеялся, дразнил Ферн. Однажды вечером он застал ее за кассой с книгой.

Ферн читала романы с тринадцати лет. Она влюбилась в Гилберта Блайта, героя «Энн из Зеленых Крыш», и с тех пор жаждала все новых и новых сюжетов, а потом наткнулась на книги издательства «Арлекин». Мать упала бы в обморок, узнай, сколько запретных любовных романов прочла ее дочь летом перед восьмым классом. С тех пор Ферн встречалась с миллионами книжных бойфрендов.

В тот день Эмброуз выхватил у нее книжку. В ужасе она попыталась ее отнять, не желая, чтобы он увидел то, чем она так увлеклась, а он просто поднял книгу к самому лицу и обхватил Ферн свободной рукой. Эмброуз напоминал большого и сильного вола — любые попытки высвободиться из его объятий были совершенно напрасными. Она сдалась и затаила дыхание в ожидании взрыва хохота, щеки ее пылали.

Янг несколько минут читал в тишине.

— Что ж. — Казалось, он был немного смущен. — Это… интересно. — Эмброуз немного ослабил хватку, Ферн тотчас вынырнула из-под его руки, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо и глядя куда угодно, но не на друга.

— Что именно интересно? — живо спросила она, забыв о смущении.

— И часто ты такое читаешь? — вопросом на вопрос ответил Эмброуз.

— Эй, не списывай эти книги со счетов, пока сам не прочитаешь хоть одну до конца, — мягко возразила Ферн и пожала плечами.

— Но ведь это все… ты не пробовала ничего из того, о чем здесь пишут. Или пробовала? — Эмброуз ткнул ее пальцем в бок.

Ферн скривилась и хлопнула его по руке.

— Так пробовала? — не унимался Эмброуз, не сводя с нее глаз.

— Пробовала что? — удивленно прошептала Ферн.

— Что ж, давай поглядим. — Он пролистал несколько страниц. — Как насчет этого? — Он начал читать — медленно, томно, сердце Ферн бешено заколотилось. — «Он толкнул ее на подушки и провел рукой по гладкой коже. Ее грудь вздымалась в лихорадочном предвкушении…»

Ферн в отчаянии бросилась на Эмброуза и на этот раз выбила книжку у него из рук, отчего та перелетела через несколько касс и шлепнулась в продуктовую тележку.

— Так пробовала или нет? — Голос его был совершенно серьезен, но по взгляду Ферн понимала: он смеется над ней.

— Да! — выпалила она. — Конечно! Много раз. Это было… прекрасно! Мне очень понравилось! — Ферн схватила тряпку и принялась полировать безупречно чистую кассу.

Эмброуз подошел ближе и прошептал ей на ухо:

— С кем же тебе было так хорошо?

Волосы, выбившиеся из ее хвоста, щекотали щеку. Ферн бросила тряпку и, возмущенная, обернулась, оказавшись с ним лицом к лицу.

— Перестань! Ты меня смущаешь.

— Знаю, — усмехнулся Эмброуз. — Не могу ничего поделать, ты слишком милая.

Слова вырвались совершенно случайно, и он напрягся, а потом, внезапно смутившись, отвернулся.

Монотонная музыка в магазине сменилась композицией Барри Манилоу, и Ферн тут же пожалела, что так резко ответила Эмброузу: нужно было разрешить ему еще немного ее подразнить. Он вел себя так непринужденно и вот теперь снова закрылся. Не сказав больше ни слова, Янг пошел в пекарню.

— Не уходи, — окликнула его Ферн. — Ты прав. Все это мне незнакомо. Ты единственный, кто меня целовал. И ты был пьян, так что можешь дразнить меня этим сколько хочешь.

Эмброуз обернулся. Он несколько секунд размышлял над ее словами, а потом спросил:

— Ты с упоением читаешь романы и пишешь поразительные любовные письма. — Сердце Ферн замерло. — Как тебе удалось закончить школу и ни с кем не поцеловаться?

Ферн сглотнула, сердце заколотилось снова. Эмброуз смотрел на нее, очевидно, дожидаясь ответа.

— Это довольно легко, если ты рыжая тощая девчонка в очках и с брекетами, — сухо ответила она как ни в чем не бывало.

Эмброуз снова улыбнулся и немного расслабился.

— Так поцелуй на озере был первым?

— Да. Мой первый поцелуй украл единственный и неповторимый Эмброуз Янг. — Ферн улыбнулась и наигранно похлопала ресницами.

Но он не засмеялся. И даже не улыбнулся. Его глаза что-то искали в лице Ферн.

— Смеешься надо мной?

Ферн отчаянно замотала головой. Ну почему она вечно несет чушь!

— Нет! Прости, глупо получилось. Я только хотела, чтобы ты снова улыбнулся.

— Да, это, должно быть, весело, — сказал Эмброуз. — Единственный и неповторимый Эмброуз Янг… да. Этим и впрямь можно гордиться. Поцелуй уродливого подонка, которого половина города не желает видеть.

Он ушел, больше не взглянув на нее. Барри Манилоу плакал о девушке по имени Мэнли, и Ферн была готова заплакать вместе с ним.

* * *

Ферн закрыла магазин в полночь, как делала это всегда с понедельника по пятницу. Она не боялась ехать домой на велосипеде так поздно, даже не смотрела по сторонам, открывая тяжелую дверь служебного входа и запирая ее. Мысленно она была уже дома и продолжала писать свой роман.

— Ферн? — Кто-то окликнул ее слева.

Она не успела ничего понять, как ее прижали спиной к стене. Ударившись головой, она поморщилась.

Парковка для покупателей плохо освещалась, а на служебной фонарей не было вовсе. Ферн никогда на это не жаловалась. Лунный свет почти не освещал человека, но все же она узнала широкие плечи и скрытое тенью лицо.

— Эмброуз?

Он осторожно коснулся ее ушибленного затылка. Макушкой она едва доставала ему до плеча. Ферн запрокинула голову, чтобы разглядеть выражение его лица, но ничего не увидела. Лишь на мгновение она испугалась: вдруг пострадало не только его лицо и травмы оказались куда более глубокими? Но сомнения прошли сразу же, когда Эмброуз ее поцеловал.

Страх сменился удивлением, а потом… потом Ферн утонула в ощущениях от этого поцелуя. Колючая щетина, теплое дыхание, губы с привкусом корицы и сахара — наверное, недавно он пробовал выпечку. Эмброуз как будто не был уверен, что Ферн не оттолкнет его, — нежность плохо сочеталась с такой страстью. Но Ферн не вырвалась, и он облегченно вздохнул. Руки, державшие ее лицо, расслабились и опустились ей на плечи. Он привлек ее ближе, на этот раз поцелуй был увереннее.

Трепещущее тепло поползло по ее напряженному телу. Она узнала его — это было желание. Влечение. Страсть? Она никогда не испытывала страсти. Только читала о ней. Чувствовать ее самой было так необычно. Она приподнялась на носочки и обхватила ладонями лицо Эмброуза, не желая больше его отпускать и надеясь, что он будет рядом еще хоть минуту. На ощупь его правая щека отличалась от левой, но сейчас это было не важно. Эмброуз резко сжал ее руки в своих.

— Вот. Гораздо лучше, чем в первый раз, — прошептал он.

У Ферн кружилась голова. Опьяненная поцелуем, она не могла найти слов. Эмброуз отпустил ее и ушел в пекарню, даже не попрощавшись. Ферн провожала его взглядом до самой двери, и когда та захлопнулась, ее сердце полетело следом, как преданный щенок.

Одного поцелуя недостаточно.

* * *

На следующий день около полуночи Бейли Шин въехал в пекарню так непринужденно, словно был ее владельцем. Очевидно, его впустила Ферн, но сама она будто пропала — Эмброуз убедил себя, что ему все равно. Вместе с Бейли вбежал кот. Он следовал за хозяином и чувствовал себя так же уверенно.

— Сюда нельзя с животными, Шин.

— Я в инвалидной коляске, чувак. Ты запретишь моему коту-поводырю сопровождать меня? Вообще-то тебе он тоже может пригодиться. Одно из преимуществ моего жалкого положения в том, что обычно я получаю все, что захочу. Слышал, Дэн Гейбл? Он назвал тебя животным. Вперед, мальчик. Задай ему жару!

Кот невозмутимо обнюхивал полку.

— Ты назвал кота Дэн Гейбл?

— Да. Дэн Гейбл Шин. Он у меня с тринадцати лет. В тот мой день рождения мама отвезла нас с Ферн на ферму, и мы выбрали себе по котенку. Я назвал своего Дэн Гейбл, а она свою — Нора Робертс.

— Нора Робертс?

— Ага. Кажется, это какая-то писательница. К несчастью, Нора Робертс залетела и умерла при родах.

— Писательница?

— Нет! Кошка. Ферн никогда не везло с питомцами. Она окружает их любовью и заботой, а они в благодарность отбрасывают копыта. Она слишком открытая.

Это в ней Эмброузу и нравилось — ни капли притворства. Но он не собирался признаваться в этом Бейли.

— Я пытался обучить Дэна Гейбла борцовским приемам — просто чтобы он соответствовал имени, но пока он умеет только растягиваться. Хотя, знаешь, растяжка — это ведь основа основ. И это даже больше, чем я сам могу сделать, — усмехнулся Бейли.

Дэн Гейбл — борец, олимпийский чемпион. За всю Олимпиаду он не уступил ни одного очка противнику. Когда он закончил Айова-Стейт, у него было всего одно поражение. Дэн тренировал «Айова Хоукайс» и стал настоящей легендой спорта, но Эмброуз сомневался, что Дэн был бы польщен, узнай он, что в его честь назвали кота.

Дэн Гейбл-кот потерся о ногу Эмброуза, но потерял к нему интерес, как только Бейли постучал по колену кончиками пальцев. Кот тут же запрыгнул на него, Шин похвалил его и погладил.

— Говорят, животные — хорошее лекарство. Вообще-то я хотел щенка. Ну, знаешь, лучший друг человека — пес, верный парню, который не может ходить. Всем достать носовые платки. Но мама была против. Она села за кухонный стол и заплакала, когда я попросил собаку.

— Почему? — удивился Эмброуз. Насколько он знал, Энджи Шин — прекрасная мама. Странно, что они с Майком не подарили сыну щенка, например, на Рождество.

— Ты знаешь, что я даже задницу сам подтереть не могу? — спросил Бейли, глядя Эмброузу в глаза.

— Э-э-э…

— А еще, если наклонюсь вперед за чем-нибудь слишком сильно, то не могу выпрямиться. Как-то раз я полчаса проболтался, пока мама не вернулась домой и не усадила меня нормально.

Эмброуз молчал.

— Моя хрупкая мать может поднять меня под руки и усадить на стул в душе. Она моет меня, одевает, чистит зубы и причесывает. Делает все. Они с отцом по очереди переворачивают меня по ночам с одного бока на другой, потому что сам я это сделать не могу, а если долго лежу в одном положении, у меня все затекает. И так каждую ночь с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать.

У Эмброуза ком стоял в горле, но Бейли не унимался:

— Поэтому, когда я сказал, что хочу щенка, это стало последней каплей. Она не могла заботиться о ком-то еще. Мы нашли компромисс. За котом не нужен особый уход. Ферн обычно кормит его и меняет в лотке опилки. Думаю, у них с мамой договор на этот счет, но ни одна не признается.

— Черт! — Пораженный, Эмброуз провел рукой по бритой голове. Он не находил слов.

— Когда ты вернешься в спорт, Броузи?

Так его звали только друзья. Наверное, Бейли сделал это специально.

— Я хочу снова увидеть тебя в строю. Мне мало кота, названного в честь олимпийского чемпиона.

Дэн Гейбл мяукнул и спрыгнул с колен Бейли, как будто обиделся.

— Вот так легко он меня бросает, — вздохнул Бейли.

— Я ничего не вижу правым глазом и не слышу правым ухом, Бейли. Я не замечу противника! Меня свалят с ног прежде, чем я пойму, что происходит. К тому же у меня плохо с равновесием. Все полетело к чертям. Не очень-то хочется проигрывать на глазах у сотен людей.

— Будешь просто печь кексы?

Эмброуз зло посмотрел на Бейли, и тот улыбнулся:

— Сколько ты выжимаешь от скамьи, Броузи?

— Может, перестанешь меня так называть?

Бейли искренне удивился:

— Почему?

— Потому что ну… ну… просто зови меня Эмброуз.

— Так сколько? 200, 250 килограммов?

Эмброуз смерил его испепеляющим взглядом.

— Только не говори, что ты не поднимал штангу, — сказал Бейли. — Я же вижу. У тебя, конечно, хорошее телосложение от природы, но ты весь словно выточен. У тебя приличный вес, а его дают мышцы.

«И это мне говорит парнишка, который в жизни не поднял ни одной гантели», — подумал Эмброуз, качая головой и отправляя очередной противень с кексами в духовку.

— Так в чем дело? У тебя прекрасное тело, большое и сильное. Ты не должен прятать его от мира, чувак.

— Если бы я плохо тебя знал, то подумал бы, что ты на меня запал.

— Ты каждый вечер стоишь голым перед зеркалом и напрягаешь мышцы? Тогда иди сниматься актером в фильмах для взрослых. Хоть какая-то польза будет от мускулов.

— Вот снова ты рассуждаешь о том, чего не понимаешь, — возразил Эмброуз. — Ферн читает любовные романы, а ты вдруг записался в Хью Хефнеры. Ни ты, ни она не вправе учить меня жить.

— А Ферн учила? — удивился Бейли, проигнорировав слова Эмброуза.

— Писала мне мотивирующие послания.

— Ах, да. Это на нее похоже. А что именно? Верь в себя? Мечтай? Женись на мне?

Эмброуз расхохотался.

— Ну же, Броуз… Эмброуз, — поправил Бейли. — Разве ты не думал вернуться? Летом спортзал моего отца открыт для всех. Он от счастья штаны намочит, если ты изъявишь желание потренироваться. Думаешь, ему не трудно? Когда он услышал… Джесси, Бинс, Грант, Поли… они были дороги не только тебе. Он воспринимал их как своих детей. Все мы их любили. — Голос Бейли задрожал. — Ты хоть раз об этом задумывался?

— Думаешь, я не понимаю? Еще как понимаю! — воскликнул Эмброуз. — В этом и проблема, Шин. Если бы только я их потерял… Если бы только мне было больно — было бы легче…

— Но мы не только их потеряли, — перебил его Бейли. — Тебя тоже! Тебе хоть раз пришло в голову, что весь город по тебе скорбит?

— Они скорбят по звезде, по своему Гераклу. Вряд ли я вернусь в борьбу, Бейли. Им нужен парень, побеждающий в каждом бою, у которого есть шанс попасть в олимпийскую сборную. А не лысый урод, который и свистка не услышит, если он прозвучит не с той стороны.

— Я только что рассказал, что не могу сам ходить в туалет. Мне приходится звать маму, когда нужно спустить штаны, высморкаться или помазать дезодорантом подмышки. Уже в школе мне нужна была чья-то помощь. Почти во всем! Мне было стыдно. Я злился. Но это был, черт возьми, единственный выход! Во мне не осталось гордости, Эмброуз. Совсем. Пришлось выбирать между гордостью и жизнью. Ты тоже должен сделать выбор: можешь беречь свою гордость и торчать здесь, печь кексы, жиреть и стариться — все очень быстро махнут на тебя рукой. Или променяй гордость на секунду унижения — и верни свою жизнь.