Кто-то за моей спиной мчался через лес. Испугавшись, что это медведь, я повернула ключ и распахнула дверь. Услышала, что животное выбежало на открытое пространство, обернулась и сразу узнала Купера в его звериной ипостаси.

Он прямо на бегу перекинулся в человека, ударился босыми ступнями о холодный пол крыльца и врезался в меня. Его рот обрушился на мой: жаркое пламя на контрасте со стужей на улице. Одним движением Купер протолкнул нас через проем и захлопнул за нами дверь.

– Разве никто никогда не учил тебя не кричать «волк», пока ты действительно не столкнешься с ним? – зарычал он, слегка прикусил мою нижнюю губу, спустил с плеч пальто и помог обхватить ногами его талию. Он понес меня в гостиную, поставил на пол.

Платье потерялось где-то по пути между диваном и камином. Купер опустился на колени, и мы легли на мягкую, потертую ткань ковра. Кожа Купера оказалась теплее, его запах сильнее, чем мне запомнилось, он поцелуями проследил линию моих ключиц, двигаясь к груди, а его волосы нежно касались моей шеи.

Сегодня я надела один из самых любимых комплектов белья: из лавандового шелка с кружевными вставками в форме тюльпанов. Верх состоял из двух конических чашечек, державшихся вместе на веревочках и молитвах. Прежде я этот комплект мужчинам не демонстрировала. Связанных с ним воспоминаний не было, что оказалось очень хорошо, поскольку Куперу хватило примерно пяти секунд, чтобы разорвать его в лоскутки.

Пока обрывки моих трусиков опускались на пол, язык Купера начал игру с моим телом. Оборотень покусывал, целовал, дразнил, заставляя мои бедра подниматься вверх, стремясь вновь скорее соприкоснуться с его ртом. Я выкрикнула его имя, когда он, самым кончиком языка лаская средоточие моей чувственности, довел меня до сокрушительного оргазма. Возможно, следовало бы постесняться того, что завелась с пол-оборота, но я сейчас просто не том в состоянии, чтобы смущаться. Единственная мысль, на которую мозг оказался способен – это «КРУТО!»

Купер засмеялся мне в живот, игриво зарычал, перевернул и прижал к ковру, целуя и покусывая изгиб моей спины. Меня вдруг захлестнула паника: я собираюсь заняться сексом с оборотнем. У меня никогда прежде не было секса со сверхъестественным существом – что, если он потеряет контроль над собой, ранит меня? Что, если он может все только в одной, самой известной для волков, позе?

Я решительно настроилась не попасть в статистику пострадавших от неудачного секса, как в фильмах ужасов, так что перекатилась, зацепила ступней Купера за икру и придавила его к полу. Купер улыбнулся как-то сумасбродно, притянул меня ближе и впился поцелуем в рот. Его тело прижималось к моему, и твердый член скользил по моей теплой вспотевшей коже. Я спохватилась: презервативы!

Нам их много понадобится, чрезвычайно много. Я добралась до своей сумочки, которую Купер бросил по дороге, и стала искать «набор для непредвиденных обстоятельств»: тампоны, запасные линзы и длинная ленточка презервативов. Я с восторженным воплем вытащила их из косметички и с кучей средств защиты поползла обратно к Куперу. Увидев количество кондомов, он в удивлении распахнул глаза.

– Что? – спросила я, надеясь, что он не станет возражать против безопасного секса.

– Даже не знаю, то ли бояться, то ли очень, очень радоваться.

Я ухмыльнулась и открыла первый маленький конвертик из многих.

– Давай все же радоваться. – Толкнула Купера на ковер, села сверху и зашептала ему в губы, надевая презерватив, – очень, очень радоваться.

Без дальнейших прелюдий я оседлала бедра Купера и обхватила пальцами его горячий гладкий ствол, направила его в свое тело и ликующе застонала. Легкий дискомфорт от первого проникновения, необходимости приспособиться к размеру уступил место куда более приятным ощущениям. Я замерла и закрыла глаза, чтобы насладиться этим волнующим, захватывающим чувством, а когда открыла их, увидела, что Купер внимательно смотрит на меня, оставаясь абсолютно неподвижным.

Я зарычала. Низкий, агрессивный звук, вырвавшийся у меня из груди, удивил даже меня саму. Глаза Купера распахнулись, когда он одновременно ощутил резкое движение моих бедер. Я тихо засмеялась.

– Ты по-крупному влип!

Купер, казалось, одновременно и очарован, и несколько напуган. Я снова прижалась к нему бедрами и изогнулась так, что спина образовала дугу. Поскольку основной вес приходился на колени, я брала от ситуации все возможное, продолжая медленно двигаться. Купер полностью утратил контроль над собой, мы двигались в унисон, и с его губ срывались резкие, молящие стоны.

Внезапно Купер сел, одной рукой осторожно поддерживая меня, пока я стояла на коленях, другой рукой взял мою ладонь и переплел наши пальцы. Он страстно целовал меня, на каждый выпад бедер отвечая движением языка. Я держалась за свои икры и задыхалась от ощущения его ладоней на моих обнаженных ягодицах. Он выгнулся, и я опустилась на пол, откинула голову назад и протяжно застонала, потому что Купер достал ту точку, которую мне редко удавалось находить.

Я больше не сдерживалась, каждая клеточка моего тела стала горячей пульсирующей звездой. Купер обхватил руками мои бедра, помогая двигаться с ним в одном ритме, и моя плоть конвульсивно сжималась вокруг его.

Он перекатился, уложил меня на бок поближе к огню и вышел из меня. Я слабо протестующе застонала, но тут он крепко прижал меня спиной к своей груди и скользнул в меня. И снова выскользнул, чтобы вновь войти, резко толкнувшись бедрами. Он дразнил чувствительное, тугое средоточие моей женственности, повторяя свои движения снова и снова. Мне нравилось, как он одной рукой прижимает мои бедра к своим. Второй рукой, нежно придерживая мою шею, Купер притягивал мое лицо ближе к своему. Ритм движений возрос, стал лихорадочным, Купер обхватил меня за талию и сильно обнял. Издав громкий горловой стон, он легонько куснул меня в изгиб шеи и кончил.

Оборотень затих, уткнувшись лицом в мое плечо и восстанавливая дыхание. Я закрыла глаза: от тепла камина и дыхания Купера состояние стало мечтательно-сонным. Он отстранился, дотянулся до одеяла, укрыл им нас, положил подбородок мне на плечо и носом потерся о мою шею. Наше дыхание замедлилось, мне показалось, Купер уже заснул, но он вдруг спросил:

– Слушай, а как у тебя это получается? Сохранять равновесие, так изгибаться...

Он сел, я засмеялась и повернулась.

– Единственное, что я усвоила из моего воспитания – это йога. Я научилась делать приветствие солнцу раньше, чем ходить. Теперь я занимаюсь по часу при любом удобном случае, чаще всего, когда жду, пока что-то приготовится в духовке. Так что у меня превосходное чувство равновесия.

Я прикусила его губу.

Он потряс головой, словно стряхивая с себя что-то.

– Все, что ты сказала после «йоги», я прослушал. Ты умеешь закидывать ногу себе за голову?

– Да, умею. А если ты будешь хорошим мальчиком, я закину ногу тебе за голову.

Купер провел рукой по губам.

– По-моему, у меня слюни потекли.

Маленький лоскуток легкой фиолетовой ткани прицепился к руке Купера, и моему переполненному гормонами мозгу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что я вижу остатки своих трусиков. Я села и огляделась: по всей комнате валялись клочки фиолетового шелка, будто пастельное конфетти. Очень дорогое конфетти.

– Ты порвал мое бельё.

– Ну, знаешь, оно мне мешало, – как будто это могло служить оправданием для уничтожения комплекта от «Ла Перла».

– Ты только что порвал белье за четыреста долларов, – уточнила я.

Купер побледнел.

– Ты выложила за белье четыреста долларов?

– Да.

Купер задумчиво покусал губу.

– Я бы назвал это глупостью, но, честное слово, оно стоит каждого потраченного пенни. – Он ухмыльнулся, эээ... по-волчьи. – Тебе стоит начать записывать все на мой счет.

– О, нет, – отозвалась я, толкая его в грудь. – Ты будешь относиться к моему белью с должным почтением. В следующий раз ты остановишься и оценишь... черт, да ты восхитишься, как чудесно смотрится моя попа в шелке.

– Говоришь, в следующий раз?

– О, заткнись, ты же сам знаешь, что этот раз не последний, – пробормотала я. Тут мой взгляд упал на его бедра, и мои глаза распахнулись в удивлении. – Хм, несколько быстрее, чем я ожидала.

Купер перекатился, пригвоздив меня к полу.

– Я быстро восстанавливаюсь. Понимаешь, дополнительный бонус.

Я вздохнула, а он начал медленно скользить внутри меня.

Оборотни такие озабоченные кобели.

Утром, проснувшись в своей кровати, я поняла, что Купер обнимает меня руками и ногами, и мне очень тепло, хотя все одеяла валяется на полу. Я потянулась и обрадовалась, почувствовав приятное напряжение и легкую боль в мышцах. Они словно бы кричали: «У нас был секс! Много-много здорового секса!»

Купер засопел во сне и обнял меня крепче, когда почувствовал, что я пошевелилась. Я фыркнула и глубоко вдохнула аромат его кожи. Купер прижал меня спиной к своей груди и положил подбородок мне на плечо. Вскоре такой вид объятий станет моим любимым.

– Доброе утро, – пробормотал Купер таким хриплым голосом, каким и должен быть голос оборотня сразу по пробуждении.

– Привет, – отозвалась я, наслаждаясь тем, как его щетина легко царапает мою шею. – Голоден?

– Как всегда, – Купер зевнул, и я вылезла из кровати.

Я укуталась в халат, а Купер обмотал простыню вокруг талии. Штаны он, вероятно, оставил где-то в лесу. Мы совершили налет на холодильник и пришли к выводу, что на завтрак будут французские тосты и бекон. Я выложила на сковороду две полные упаковки бекона – больше, чем смогла бы съесть за несколько недель, но ведь я видела, как Купер поглощает свинину в баре. Если он часто будет у меня зависать, на продукты придется потратиться.

Я отбросила эту мысль, ведь строить планы на счет Купера опасно. Насколько я знала, наши отношения кратковременны, однако, я была уверена, что здесь больше ни с кем спать не буду. Какой смысл? Даже, если бы Бред Питт в метель оказался под моей дверью и умолял согреть его своим теплом, чтобы уберечь от переохлаждения, ни это, ни любой другой трюк для завоевания моего внимания не сравнились бы с Купером и его Могучим Пенисом. Стоит предупредить мужское население Гранди: я для них полностью потеряна.

Хотя, конечно, я в любом случае не жалуюсь, ведь количество оргазмов, которых я достигла за последние девять часов, вполне вероятно, позволит продержаться еще год.

Так что я не стала планировать секс (или отсутствии такового) в ближайшие месяцы, а просто взбивала яйца для французских тостов и размышляла о том, как же довольна будет Эви, если узнает, что все ее прогнозы в отношении Купера сбылись. И о том, как меня нервировало пристальное внимание оборотня ко всем моим передвижениям по кухне. Купер не мог не заметить мое состояние.

– Я тебя нервирую? – усмехнулся он.

– Нет, – выдавила смешок я. – С чего ты взял?

– Ты кладешь чеснок в смесь для гренок, – Купер кивнул на миску, куда я действительно сыпала чесночную соль – к яйцам, ванили и коричневому сахару. Я улыбнулась, закатила глаза и вылила все в раковину. Пришлось начинать заново.

– Это не из-за тебя, просто очки забыла надеть, – чопорно отозвалась я.

– Да, да, только пустые отрицания моего животного притяжения не насытят желудок. Поторопись, женщина.

– Прекрасно, – фыркнула я и разбила еще несколько яиц, – так ты осознаешь, что мы никогда не сможем рассказать Эви о нас, она ведь начнет злорадствовать.

– Я с удовольствием вступлю в программу защиты сексуальных свидетелей, если они отправят нас в один город.

– Договорились.

– Чем хочешь сегодня заняться? – поинтересовался Купер, наблюдая за тем, как я выкладываю первые кусочки хлеба в яичной смеси на горячую сковороду. Я постаралась ничем не выдать радостного возбуждения: он хочет остаться! Мое сознание раздвоилось. Одна часть – гордая, интеллектуальная – приводила веские, разумные доводы за необходимость познакомиться ближе, другая же – похотливая и глупая – кричала: «Секса! Больше секса! Давай послушаем стоны Купера во время оргазма! Хочу Купера обнаженным прямо сейчас!»

Пришлось постараться, чтобы оказаться красноречивее своего подсознания.

– Прости, но вынуждена отметить, у тебя здесь нет одежды, – я прилагала усилия, чтобы выглядеть невинно. – Это, кажется, ограничивает наши возможности.

Купер довольно ухмыльнулся.

– Я надеялся, что ты заметишь.

– Знаешь, нет необходимости надевать маску джентльмена. Если хочешь провести день, занимаясь сексом, так и скажи.

– Нам, возможно, придется позвонить в национальную гвардию, чтобы прислали презервативов, – сдавленно засмеялся Купер и притянул меня к себе на колени.

– Я купила большую упаковку в «Чудесах оптом», думаю, нам хватит. – Выражение лица Купера поменялось с искаженного ужасом до сияющего от радости. Я пожала плечами. – Люблю быть готовой ко всему.

Когда я проснулась утром в понедельник, Купера уже не было. На его подушке осталась записка, в которой он сообщал, что ему необходимо встретить охотников на лосей в Бекер-Ридже. Погода установилась хорошая, хотя и несколько холодная, но, если она простоит некоторое время, оборотень будет отсутствовать три-четыре дня. Он обещал вернуться как можно скорее. «Окажи мне услугу, – писал Купер, – не смывай меня. Вымой волосы, лицо, что угодно, только не смывай мой запах с тела. Волчьи заморочки, я все объясню по возвращении».

– Фу... – я сморщила нос. Куперу придется смириться с моим безразличием к «волчьим заморочкам», поскольку я не собираюсь три дня обходиться без ванной. – Несомненно, какая-то злая шутка, – сказала я самой себе.

Я зашла в душ и потянулась за гелем. Тут-то я и поняла, что не хочу смывать его. Не потому, что Купер так сказал, мне нравилось чувствовать его запах на коже – мускусный аромат ясменника с пряными нотками. И я надеялась, что, где бы Купер ни был, мой запах он также не смыл, что я останусь с ним.

– Не верю, что я это делаю, – пробормотала я, выключая душ и отступая к раковине. Потекла горячая вода, и я аккуратно нанесла шампунь на волосы. Приняв то, что я назвала «аккуратным омовением», я молилась только, чтобы в ближайшие дни от меня не начало вонять.

Я оделась на работу и укуталась в одно из своих пальто «среднего уровня» – для мягкой зимней погоды. Предполагалось, что температура сегодня упадет градусов на двадцать ниже нуля. Мне нравилось, как местный говорили «всего на двадцать», словно это мелочи. В Миссисипи, если бы снег выпал на полтора сантиметра, школы бы на три дня закрыли, а в «Уолмарте» началась бы паника. Такое чувство, что в ДНК жителей юга ввели код, который заставляет нас бегать сломя голову по рядам с хлебом и молоком в магазине при малейшем признаке твердых осадков. Когда я росла, снежные дни были редкими и оттого драгоценными, поэтому сейчас казалось несколько неправильным собираться на работу, когда из окна видно белое покрывало. Но работа отвлечет меня от мыслей о Купере, и лучше она, чем крайняя раздражительность в результате одиночества или время, проведенное в бессмысленных мечтах.

Я вышла на крыльцо. Земля была укрыта пушистым снежным одеялом, воздух казался чище, день был тихим, все звуки слышались как-то приглушенно. Все сверкало и переливалось в ярком, но неожиданно недостаточном освещении. Я застыла без движения на несколько минут, любуясь и вбирая в себя ощущение от окружающего великолепия. Я была так счастлива иметь возможность наблюдать всю эту красоту, знать, что здесь мой дом. Так благодарна Тиму за то, что он разорвал нашу помолвку. Дьявол, да я родителям благодарна за то, что они вынудили меня пересечь континент, ведь из-за этого я могу просыпаться здесь. Я зачарованно спустилась с крыльца, и... уууииип! Шлеп!

Я растянулась на спине, как тряпичная кукла. Долгое, безмолвное мгновение я лежала там, смотрела на тридцатисантиметровые сосульки неприличной формы, висевшие на краю крыши моего крыльца, и вспоминала сцену из «Рождественской истории», когда Ральфи Паркер врет, что поранил глаза из-за упавшей сосульки. Была ли права миссис Паркер, могут ли люди умереть от ран, нанесенных свалившимся сверху кусочком льда? Чрезвычайно постыдный способ встретиться с Создателем – с головой, пробитой шампуром льда в форме члена, потому что мои ноги не держат меня благодаря секс-марафону.

Я захихикала, представив свой некролог. Просто валялась на снегу и хохотала, как идиотка, целых пять минут. Потом, наконец, встала и пошла в гараж за новенькой упаковкой каменной соли для посыпки улицы.

Я была так рада, что Купер меня сейчас не видел, я бы этого не пережила.

Среди прочего, первый большой снегопад показал еще и насколько прискорбно плохо я готова к зиме в отношении одежды. Я собиралась залезть в свой грузовик и наступила в свой первый сугроб до лодыжки. Тут-то и выяснилось, что мои туристические ботинки за три сотни прекрасно водопроницаемы. Я понимала, что мне предстоит целый день беготни по кухне в насквозь мокрых, хлюпающих башмаках. Единственный логичный вывод – надо их заменить как можно скорее. Если честно, мне потребуются две-три пары обуви, куча свитеров, терморубашки, штаны на синтепоне, джинсы из зимней ткани. И мне очень хотелось завершить данное дело до приезда Купера, чтобы он не завел песню «Я Же Говорил!»

Стоило Эви услышать волшебное слово «шоппинг», и она уже планировала еще один девичий праздник на завтра: поход по магазинам и процедуры по уходу за лицом. Я хотела включить ее диск В-52, когда мы выезжали из города, но она поставила звук на минимум и внимательно посмотрела на меня.

– Давай, колись.

– Прости, не поняла.

– Что-то произошло, ты изменилась. Глаза блестят, с лица не сходит глупая улыбка. – Эви прищурилась. – У тебя был секс.

Я побледнела, но постаралась скрыть свое удивление за ухмылкой.

– Да, мне тридцать лет, быть девственницей в таком возрасте наверняка весьма печально.

– Я имею в виду, недавно, – обвинила она. – У тебя недавно был секс, а ты мне ничего не рассказала!

– Эви, я должна признаться, – с напускной серьезностью начала я, вызвав самодовольную широкую улыбку на лице подруги. – Я наконец-то поддалась чарам Леонарда Трамбле. Темные удовольствия, которые сулит его джакузи, слишком притягательны, чтобы и дальше сопротивляться соблазну.

Эви сжала губы, и ее передернуло.

– Фу.

– Пусть это будет тебе уроком. Не стоит совать нос не в свое дело, – проворчала я.

Она в ужасе покачала головой и направила все внимание на дорогу.

– Образы, которые ты только что создала в моем воображении, никогда оттуда не исчезнут. Это же зло в чистом виде.

– Так вот почему ты согласилась поехать со мной сегодня? Хотела выпытать подробности?

– Нет, мне действительно нужна новая одежда, а Базз до чертиков ненавидит ходить по магазинам. Я просто разумно использую время в пути. – Она пожала плечами, вновь направила своё внимание на дорогу и руль в руках. Некоторое время Эви молчала.

Я сердито посмотрела на неё.

– Итак... Ты превратила наш девичник, редкое удовольствие, о котором я весь день мечтала, в скрытый допрос. Заставила меня почувствовать себя очень неуютно и испортила настроение. Не то, что бы я хотела поставить тебя в неловкое положение...

– Я так понимаю, с меня оплата косметических процедур, да? – пробормотала Эви.

– Ну, может, ещё восковая эпиляция, – чопорно отозвалась я.

– Я не согласна на бразильскую эпиляцию! Даже мое чувство вины имеет свои пределы.

Эви удалось защитить свои интимные области от горячего воска, и она как-то ухитрилась уговорить косметолога "порадовать" меня оформлением бровей, пока я ещё сидела в кресле. Она смеялась значительно больше, чем следует в случае удаления волос.

– Не понимаю, почему ты все ещё злишься, – посмеивалась Эви, пока мы втаскивали огромные сумки в бар через кухонную дверь. Бар только что закрылся, так что здание пустовало, только Базз должен был нас дождаться, чтобы Эви отвезла его домой. – У тебя такой красивый естественный изгиб бровей, он просто умолял показать его миру.

– Это все очень смешно, конечно. Надеюсь, у меня не останется вечно удивленное выражение лица, – возразила я.

В баре было непривычно тихо без клиентов, только едва доносится звук музыкального автомата, который играл какую-то старую песню Уэйлона Дженнингза.

Эви позвала:

– Базз, тут двум леди требуется твоя помощь!

Из-за угла выглянул Пит.

– Привет, Эви, давай понесу.

Эви поджала губы.

– Что ты здесь делаешь, милый?

– Базз попросил меня вас дождаться, Алану позвонили из полиции штата. Пропало несколько туристов на самом краю заповедника, на северо-западе. Помнишь юнцов из университета Аризоны, которые недавно хотели купить пива по фальшивым удостоверениям? Они собирались влезть на гору и поиграть в «последних героев», пока погода позволяет.

Я покачала головой, вспомнить определённых ребят не получалось, так много туристов появлялось в городе, что я перестала обращать внимание. Грызло чувство вины за то, что не могу воспроизвести в памяти их лица. Я начала смотреть на людей, как большинство в Гранди: свои и чужаки.

Пит пожал плечами.

– Сегодня они должны были выйти на связь с друзьями, но от них уже три дня никаких известий. Базз с парой ребят из города присоединились к поисковой группе, так что он попросил меня поторчать тут.

– Северо-западный край заповедника, – я мысленно прикинула, где это. – Недалеко от моего дома?

– Да, – пожал плечами Пит.

– Пожалуй, стоит поставить кофе, – вздохнула Эви. – Если они только к ночи освободятся, то придут сюда, дом Алана слишком мал для подведения итогов.

– Слушай, твоя официальность пугает, – поморщилась я.

Пит кивнул и потрепал меня по плечу.

– Мы здесь серьёзно относится к пропавшим людям. Они могут умереть в течение всего лишь одного дня на природе в случае небольших изменений погодных условий, падения или незначительного ранения.

– Может быть, они просто сбились с пути и немного заплутали, – пыталась ободрить меня Эви, но её голос звучал неуверенно.

Я помогала готовиться к приходу поисковой группы. Температура воздуха была около минус двадцати, и я переживала за Алана, Базза и моих друзей. Интересно, каким идиотом надо быть, чтобы отправляться в поход при такой погоде. Стоит ли вообще моим друзьям рисковать жизнью, разыскивая придурков, самих себя подвергших такой опасности?

Я испекла печенье, потому что нужно было чем-то себя занять. Казалось, что, пока я замешивала тесто, раскатывала, вырезала стаканом кружочки, напряжение немного спало. Уже давно стемнело, когда, наконец, Базз ввёл свою группу в бар. Мужчины кашляли, ворчали и стряхивали с ботинок застывшую грязь. Мы с Эви раздавали кружки с кофе, как спасательные круги.

– Ты в порядке? – спросила я, протягивая кружку бледному, вымотанному Алану. Последние дни он держался непривычно отстранённо. Я-то думала, он будет флиртовать со мной еще активнее, пока Купера нет в городе, а он почти не разговаривал, отводил глаза, стоило мне к нему подойти. Я переживала, что он почувствовал, что между мной и Купером что-то происходит, и решил прекратить изображать дружбу между нами. Но, вроде бы, Алан обрадовался, когда увидел меня с кофе и выпечкой. Его усталая улыбка казалась искренней, хотя и несколько настороженной.

– Мне уже лучше, – признал он, делая большой глоток и грея руки о теплую кружку. Я налила кофе Абнеру.

– Нашли что-нибудь? – я долила кофе Алану. Он поморщился.

– Юнцы, которые сообщили о пропаже, указали нам направление, где ребята собирались разбить лагерь. Мы обнаружили стоянку: палатка разорвана в клочья. Спальники, еда – все разбросано, будто бы после торнадо. И повсюду следы. Огромные следы.

У меня упало сердце, и появилось тяжёлое ощущение дежа вю. Я попыталась сосредоточиться на дыхании, на музыкальном позвякивании ложек и кружек, на кряхтении мужчин, гревшихся за едой.

– Волчьи следы? – уточнила я, хотя ответ слышать мне не очень хотелось.

Алан кивнул. – Как у дома Сьюзи Ку?

Алан снова кивнул. Он казался абсолютно разбитым.

– По всему лагерю пятна крови, но тел нет, как и... частей. Словно бы студенты затеяли драку, а потом сбежали оттуда, визжа и разбрасывая все. У них с собой были ружья, чтобы испугать и убить двух взрослых ребят, одного волка недостаточно, но стаи так себя обычно не ведут. Даже целая стая сойдёт с пути, если на дороге появляется человек и есть возможность избежать встречи. Обычно на человека нападают только больные или напуганные животные. Здесь же все выглядит, как... организованное нападение, словно бы волк знал, как подобраться к жертве, получить желаемое и скрыться невредимым. – Алан хрипло засмеялся и потер глаза. – Прости, я заговариваюсь, когда устаю.

– Может, попросить кого-нибудь тебя до дома подбросить?

Алан засиял. Серьёзно, его губы приоткрылись, как небесные врата. Сладкие, простые, исключительно платонические небеса. О, Господи.

– Очень мило с твоей стороны, но мне нужен грузовик завтра утром, так что я доеду сам. Департамент дикой природы штата на рассвете вновь отправляет группу на поиски. Мы зайдем в лес дальше, чем я бы решился с волонтёрами.

– Я могу ещё что-то для тебя сделать?

– Нет. – Алан потрепал меня по руке, задумался и отстранился. – Спасибо за предложение. – Он прочистил горло и добавил. – Знаешь, я хотел спросить... Мы с вечеринки с тобой толком не разговаривали, и я... Я тебя ничем не обидел? – он понизил голос. – Я понимаю, что тогда немного перебрал пива и мог вести себя несколько... прямолинейно.

– О! – воскликнула я, внезапно вспомнив, как воспитанно Алан распускал руки. Я засмеялась, чем, кажется, привела Алана в замешательство. – Нет, нет, не переживай, ты ничем меня не обидел, я просто в последние дни была несколько занята.

– Значит, у нас все в порядке? – спросил он, чуть приподняв бровь, как будто все ещё не услышал того, что хотел бы.

Хммм... Как выглядит «порядок» для нас с Аланом? Мы все ещё друзья? Безусловно. Но теперь, когда у нас завязалось некое подобие отношений с Купером, поезд возможного будущего с Аланом определённо сошёл с рельсов, и позволять ему думать иначе несправедливо и неправильно. Сейчас он так измотан, напряжен, к тому же его окружают ближайшие друзья. Точно не время стараться объяснить ему ситуацию.

Я быстро кивнула.

– У нас все будет хорошо, Алан.

Алан, кажется, сразу расслабился, сделал большой глоток и прислонился к стойке. Я почувствовала себя ужасным, ужасным человеком.

На следующее утро во время завтрака только и разговоров в столовой было, что о пропавших туристах, Крейге Райане и Джейкобе Беннетте, о том, какой ужасный им достался конец. Местные неистовствовали, новость о следах огромных лап вокруг лагеря подливала масла в огонь паранойи. Уолт предлагал организовать «отстрел волков», что, по моим предположениям, похоже на соревнование по стрельбе, которое устраивала моя школа, чтобы пополнить запасы в местных кладовых, только значительно страшнее. Добавляла беспокойства мысль, что моего бойфренда может убить разъярённая толпа соседей.

Совершенно иначе выглядела реакция Нейта: он был спокоен и собран, переживал лишь о возможной потере потока туристов в окрестностях. Я старалась не думать о нём плохо. Нейт был человеком, способным посмотреть на ситуацию со стороны, увидеть всю картину, и он прав. Пара историй в новостях о волках-убийцах, пропавших людях – и экономика Гранди, основанная на туризме, рухнет. Приезжие приносили в город деньги и не затрагивали ресурсы, оплачиваемые налогами, потеря такого источника дохода станет сокрушительной. Это приведёт к безработице, семьи будут переезжать, и город, на сохранение которого Нейт потратил всю свою жизнь, начнёт медленно умирать.

В этом калейдоскопе беспокойства пребывала ваша покорная слуга. В моем сознании постоянно крутились совершенно противоречивые версии, самой оптимистичной из которых оставалось предположение, что это действительно просто больной раненый волк, оказавшийся слишком близко к людям. Тоненький пронзительный голосок впивался мне в затылок и напоминал, что я сама видела, как Купер впился зубами в Джона Тига, так что роль главного подозреваемого должна принадлежать ему. Я, как могла, заглушала этот голос. Тупой голос!

Я потерла глаза и с удовольствием припомнила дни, когда самой большой моей заботой был приход мамы с целью выбросить всю вредную еду.

Я уже несколько недель даже не вспоминала о своих родителях, почти два месяца ничего о них не слышала: они перестали звонить, оставлять голосовые сообщения, и это было... хорошо. Кара в электронных письмах упоминала, что виделась с ними, так что я знала – они в порядке. Меня не мучило чувство вины за то, что я не звоню им, беспокойство, не отключили ли им электричество, воду или телефон. Они уже взрослые люди, и неоплаченные счета – их проблемы. Я засмеялась с некоторым сожалением. Хотелось бы, чтобы этот уровень эмоциональной зрелости был мною достигнут не настолько дорогой ценой.

На следующий день после возвращения поисковой группы с пустыми руками, мое чувство вины по отношению к матери вновь подверглось испытанию. В бар приехали родители Крейга Райана и Джейкоба Беннетта со стопкой неоново-желтых листовок с надписями большими буквами: «Вы видели этих мальчиков?». Эви и Базз тут же согласились повесить их на стойку, хотя такие же уже были наклеены на все доступные поверхности. Это были действительно мальчишки, девятнадцатилетние, с исправленными брекетами зубами и россыпью прыщей на лиц. Они улыбались с фотографий с неотразимой уверенностью юности.

– Они ведь были здесь, правда? – требовательно спросила Базза миссис Беннетт, её истеричный голос колебался между криком и воплем. Женщина была худой, тонкокостной, наверное, весьма красивой, но сейчас её лицо исказилось от отчаяния. – Вы говорили с ними? Как они выглядели? По вашим впечатлениям, у них все было нормально?

Эви покачала головой, по понятным причинам предпочитая не рассказывать про историю с фальшивыми удостоверениями.

– Мы совсем недолго их видели.

– Но у вас создалось впечатление, что все нормально, верно? – закричал мистер Райан, отчего в и так тихом помещении повисла звенящая тишина.

– У них все было в порядке, – мягко сказал Базз. – Просто пара ребят, довольных тем, что удалось вырваться в поход, счастливых, что не нужно в школу.

Губы миссис Райан задрожали.

– Значит, они выглядели счастливыми?

Я трусливо скрылась, когда столкнулась с их безнадёжным, страшным горем. Сбежала на кухню. Понимать, что мне, возможно, известно что-то о смерти их детей, что я могла бы рассказать, но не сумела себя заставить, было ужасно. Я чувствовала себя виноватой и никчемной. С другой стороны, что бы я им рассказала? «Привет! Я думаю, весьма вероятно, ваших детей съели оборотни». Разве это как-то поможет?

Я убедила себя, что спать мне не даёт сочувствие родителям пропавших парней, потому что в такой ситуации думать об отсутствующем любовнике просто преступно. Однако я крутились и ворочалась в кровати, не могла уснуть, путалась в простынях, от которых пахло Купером. Я поменяла бельё, но на чистых простынях спать не могла вообще, там не было его запаха, так что все закончилось возвращением белья, на котором сохранился аромат Купера, на место.

Я собой не гордилась.

И виноват в этом охотник, который пытался отогнать голодного волка от только что застреленного лося, что несколько не подходило под наш волчий сценарий. Гораздо чаще туристы страдали от ран, нанесённых медведями и лосями. Я читала про то, какие виды волков водятся в нашем штате, но не находила никого, похожего на Купера. Его вторая форма напоминала скрещение чернобурого и обычного серого волков.

Я читала про их рацион, привычку помечать своё запахом (фу...) и язык тела, надеясь научиться лучше понимать настроение Купера, когда он трансформируется. Например, я выяснила, что, если Купер заворачивал уши назад и наклонял голову, он напуган. И, даже, когда он напуган, что уже показатель чего-то нехорошего, поскольку он сильный хищник и все такое, бежать мне все равно со всех ног нельзя. Если мы столкнулись с другим волком, побег снизит мои шансы на выживание. Почему-то эта информация не показалась мне особенно полезной.

Во мне бурлила энергия, направить её куда-то, кроме работы, не представлялось возможным, так что я каждое утро жаждала побыстрее оказаться в баре. Я надеялась, время там пройдёт незаметно, но, казалось, кто-то включал замедленный режим. Стоило появиться заказу, я тут же бросалась его выполнять, почти кидая тарелки к окну раздачи для Эви. Смотрела на часы – и они показывали, что прошло всего несколько минут.

По крайней мере я могла рассчитывать, что Абнер не даст мне заскучать. На четвёртый и последний день поездки Купера я поставила перед Абнером тарелку, он широко улыбнулся, вдохнул аромат домашней выпечки, взял мою руку в свою и приложил к костлявой груди, обтянутой фланелью.

– Итак, девочка, мое последнее предложение. Переезжай жить ко мне, готовь так же каждый день, и я обещаю тебе всегда опущенное сиденье унитаза, тёплые ноги, цветной телевизор и даже центральное отопление установлю.

Я захихикала.

– Абнер, я требую автомобиль с откидным верхом. Водить его я смогу всего месяц в году, но, думаю, это будет того стоить.

Он усмехнулся и положил в рот кусочек пирога.

– Абнер, тебе не приходило в голову, что ты сексуально домогаешься Мо? – пошутил Алан, когда я собиралась уйти обратно на кухню. Он только что вернулся из города, где встречался с представителями полиции штата, чтобы сделать доклад о положении дел. Рейнджер выглядел уставшим и предельно изученным, под глазами легли огромные тёмные синяки. Казалось, ещё чуть-чуть, и он уснет прямо на своем бутерброде из говядины с расплавленным сыром.

– Сознание женщины – одна из величайших тайн природы, – спокойно проинформировал Алана Абнер. – Каждая как загадка, ждущая, когда же её разгадают. Мо просто более сложная, чем большинство, но я когда-нибудь найду ответ, и тогда она и домашняя еда станут моими, только моими.

Алан нахмурился.

– Абнер, твои знания о женщинах влезут в ящик для носков, ещё место останется.

– Попытаться-то все равно стоит.

Я услышала, как над дверью главного входа зазвенели колокольчики, она распахнулась. Я, все ещё смеясь над дружеской перепалкой, обернулась на шум и увидела, как в бар заходит Купер. Он казался уставшим, под поношенной коричневой кепкой виднелась трехдневная щетина на лице. Я почувствовала, как весь воздух из лёгких вырывается в счастливом вскрике. Брови Алана сошлись на переносице, когда он заметил улыбку облегчения Купера и мой восторг. Я за пару быстрых шагов обогнула стойку, остановилась поцеловать Абнера в макушку, скользнула между посетителями и бросилась к Куперу.

Я смутилась, поняв, насколько естественным кажется влететь к нему в объятия, обхватить ногами за талию, позволить держать меня на весу, покрывать поцелуями его скулы. Постоянное напряжение последних дней отступило, весь мой мир сосредоточился на губах Купера. Может, это показатель моего эгоизма и мелочности, но в тот момент Купер был мне так нужен, что больше меня ничего не волновало.

Когда он, наконец, прервал поцелуй, я отклонилась назад и глупо ему улыбнулась.

– Привет!

– И тебе привет, – отозвался он.

– Я по тебе скучала.

– Ты так вкусно пахнешь, – прошептал Купер мне в волосы и потерся своей колючей щекой о мою.

– От меня пахнет жареным луком.

– Да, для оборотня запах женщины становится только соблазнительнее, когда к нему добавляется запах еды, – прошептал он.

– Не уверена, что это комплимент, – фыркнула я. Купер нахмурился, увидев яркие листовки о пропаже туристов, потом встряхнулся и вновь обратил все внимание на меня.

Я ожидала, что Купер поставит меня на ноги, но он продолжал держать меня на весу, прижимая руками мою затянутую в джинсу попу к себе на протяжении всего разговора. Внезапно мне пришло в голову, что мы устроили спектакль перед целым городом, но, когда я обернулась, на лицах окружающих сверкали улыбки. Я уже достаточно долго жила здесь, чтобы понимать, как только мы выйдем за дверь, тема наших отношений будет пережевана, как вчерашнее блюдо дня. И, может быть, они будут благодарны за более жизнерадостный повод для сплетен. На лице Эви я заметила настолько довольное выражение, что, казалось, мышцы щёк лопнут от её широкой улыбки.

– Хм, Эви, я пойду на перерыв.

– Иди уже, – отозвалась она и махнула рукой в сторону дверей.

Купер усмехнулся, закинул меня на плечо, как пещерный человек, и потопал к выходу. Я схватила пальто с вешалки и вдруг мельком заметила Алана. Он казался опустошенным и несколько обиженным, я почувствовала горечь и стыд, Алан не заслуживал узнать о наших с Купером отношениях таким образом, но я подавила свои сожаления, мне так хотелось почувствовать покой и счастье в первый раз за последние дни.

– Езжай быстрее, – велела я Куперу, когда он завёл мотор и поехал в сторону моего дома.

Надо будет не забыть забрать наши куртки и ботинки с крыльца, пока снова снег не пошёл.

Подразнить Купера сегодняшним выбором белья, ультрамариновым кружевным комплектом, оставлявшим половину груди открытой, пока он был за рулём, оказалось весьма недальновидным поступком: Купер чуть не съехал с дороги. Так что, когда он вытянул меня из грузовика, снова закинул на плечо и начал раздевать ещё до того, как мы дошли до входной двери, мне некого было винить, кроме себя самой. Я только радовалась, как никогда прежде, что у меня нет соседей.

Мы как-то ухитрились вслепую пройти по дому и упали на кровать. Купер застонал низким голосом, когда полностью рассмотрел голубое бельё.

– Знаешь, в Гранди женщины такое не носят, – уверил он меня, задумчиво пробегая пальцами по краю маленьких трусиков. Дыхание вырывалось у него рваными, тяжёлыми выдохами.

– Что ж, прости, я не знала про правило «только термобелье», – я довольно улыбнулась, когда Купер прижался лицом в ложбинку между грудей. – Прямо сейчас поеду и куплю теплые кальсоны.

Купер остановился, посмотрел на меня и со всей искренностью пообещал:

– Если ты это сделаешь, я зарыдаю как маленькая девочка. Прилюдно.

Мне не удалось остроумно ответить: горячий умелый рот Купера сомкнулся на моем соске, я почувствовала лёгкий укус прямо через тонкую ткань. Мои бедра выгнулись навстречу оборотню, с губ сорвался неприличный, нечеловеческий звук. Купер поцелуями рисовал дорожку вниз по моему телу, пока не уткнулся носом в уже влажные трусики, отчего по мне пробежала волна дрожи. Купер глубоко вдохнул и поцеловал меня прямо у линии белья, поднял лицо ко мне и улыбнулся.

Я закатила глаза и покачала головой.

– Ладно, ладно, я сделала, как ты просил. Теперь, будь добр, объяснись. И приведи, пожалуйста, достаточно веские доводы, почему мне пришлось нарушить правила личной гигиены.

– Дело в осознании того, что ты моя, – сказал он и улыбнулся. Его глаза прожигали дыры в моей невидимой защите. – Что, если к тебе подойдёт другой мужчина, каким-то первобытным, звериным чутьем он почувствует на тебе мой запах и поймёт, что ты занята. Попробуй он претендовать на тебя, и навлечет на себя гнев очень большого хищника.

Я ахнула. Может, именно поэтому Алан так себя вёл?

– Значит, это старый добрый пояс верности? – у меня вырвался шокированный смешок, и я ударила ладонями по плечам Купера. Он ухмыльнулся, перехватил мои руки, чтобы я не била его больше, и протянул меня ближе к себе. – У тебя серьезные психологические проблемы.

– Ну, я тоже придерживался условий сделки, – сообщил Купер дразнящим тоном. – Конечно, я был в лесу, где нет душа, но результат все равно тот же. При любом малейшем моём движении я чувствовал твой аромат из-под одежды и все время отвлекался. Клиенты жаловались и предполагали, что либо у меня недавно было сотрясение мозга, либо я влюбился, раз такой рассеянный.

Я проигнорировала лёгкую дрожь в животе при слове на букву "л".

– Сотрясение мозга?

Купер пожал плечами.

– Они врачи.

Он крепко прижал меня к себе.

– И во сне все время видел тебя.

– Знаешь, это замечание почти оправдывает необходимость отсутствия нормальной гигиены, – вздохнула я и выбралась из кровати.

– Подожди, что... Куда ты? – Купер запинался и показывал на уже пустую кровать.

– Хочу принять душ, – отозвалась я. Лицо Купер побледнело. – Эй, я же не сказала, что хочу принять его в одиночестве. Пошли!

Я вытащила его из кровати, но в итоге Купер оказался в ванной раньше меня. Оборотни те ещё обманщики.

Около полуночи мы с Купером сидели на кровати и поедали пасту с огромных тарелок, восполняя запас углеводов. Я, наконец, собралась с духом и спросила.

– Знаешь, мы все ещё не говорили про оборотней.

– Не говорили? – изобразил непонимание он.

– Нет, я бы запомнила, – уверила я Купера. – Мы кое-чем другим были заняты. Ты должен понимать, что в моей голове сейчас крутится миллион вопросов.

– Я все ждал, когда ты не выдержишь. – Выражение на его лице стало весьма угрюмым, он убрал тарелку в сторону. – С чего мне начать?

Я пожала плечами.

– С начала. Как у тебя это получается?

– Как у тебя получается язык в трубочку сворачивать? Откуда у тебя эта ямочка на щеке? Почему у твоих глаз такой красивый оттенок голубого, как у незабудок? – Он пожал плечами и притянул меня ближе к себе. – Просто генетика, такая же часть нас, как твоя маленькая ямочка или цвет глаз. Мы такие не одни, по всему миру есть стаи. В сравнении с некоторыми горными южными кланами нас достаточно мало. В последние годы, когда наши женились на ком-то за пределами стаи, рождались все больше и больше мёртвых ветвей, но дедушка говорит, это к лучшему. Нет ничего хуже, чем кучка волков, рожденных от кровосмешения на одной территории.

– Вот спасибо за красочное описание...

– Мы не всегда были волками. Люди жили в долине много поколений, прежде чем первый белый человек пересек замерзшие океаны, нашел путь через горы и взял в жены женщину из долины.

Мой дедушка верит, что Северный Человек наверняка пришёл из России или Северной Азии, где много стай. В любом случае, при смешении этих кровных линий что-то произошло, и появились первые сыновья-волки. Два мальчика, которые выросли хорошими, сильными мужчинами.

Стояла суровая зима, охотники не могли добыть достаточно пропитания для своих семей, люди голодали. Тогда старший сын Северного Человека пожелал силу волка, чтобы суметь обеспечить едой свою семью и соседей. Его желание было настолько искренним, что он сумел обернуться. ”А потом брат увидел его способности и смог сделать то же. Они охотились и добывали достаточно еды для всей деревни, стали защитниками, лидерами. У них родилось много сыновей и дочерей, и все они могли оборачиваться, и их дети, и дети их детей, и так далее. Шло время, сменялись поколения, и стая разрасталась.

– Что ты чувствуешь, когда оборачиваешься?

Купер взял мою руку в свою и стал легонько покусывать подушечки пальцев.

– В первый раз кажется, будто тебя разорвало надвое. Я знал, что это произойдёт, в моем роду оборачиваются все от дедушки до двоюродной бабушки Дорис. Знал, чего ждать, но все равно испугался до чертиков. Чем старше становишься, чем опытнее, тем легче проходит трансформация. Для меня сейчас процесс вообще безболезненный.

Я свободной рукой погладила спину Купера.

– А я-то думала, как у Стэнли Уинстона, спецэффекты, кожа разрывается, все такое. На самом же деле кажется, будто это просто игра света, обман зрения, словно твоя человеческая ипостась лишь мираж... Хотя красивый мираж, конечно. Так ты был лидером своей стаи, правда? Альфой?

Купер удивлённо нахмурился.

– Эви, – пояснила я.

Он закатил глаза.

– У моей кузины слишком длинный язык. В каждом поколении есть свой альфа, статус не передаётся по наследству, никогда не знаешь, кто им станет. Сегодня вы просто стайка глупых маленьких щенят, привыкающих к новым способностям, а завтра кто-то, с кем вы знакомы всю жизнь, велит вам что-то сделать, и вы подчиняетесь не задумываясь.

– Как будто вам мозги промыли?

– Нет, все не настолько жестоко. Подумай о настоящих волках, они должны действовать сообща, чтобы каждый в стае был сыт и здоров. Им приходится трудиться вместе и чётко следовать главному правилу стаи – подчиняться вожаку. У оборотней, как у всех людей, есть недостатки, которых лишены волки: гордость, гнев, похоть. Поэтому нужно, чтобы наши стадные инстинкты были выражены ещё сильнее. В итоге, когда альфа что-то приказывает, даже глупое или опасное, ты делаешь и счастлив, ты обязан выполнить задание, потому что это нужно стае. Ты чувствуешь потребность в их обществе, в совместной цели, потому что без них все теряет смысл.

– Да, определенно напоминает промывку мозгов.

– Ладно, когда произносишь все вслух, звучит и правда не очень, – признал Купер, – но мой дед был счастлив, оставаясь простой пешкой. Он описывал жизнь в стае, как осознание того, что являешься частью чего-то большего, служение значительной цели, возможность разделить судьбу с лучшими друзьями. И этого я тоже хотел.

– Я не понимаю. Это же стая волков, а не армия.

– Ну, общее что-то есть. Альфа является главным в деревне, он принимает основные решения в отношении стаи и их семей, устраняет такие угрозы, как диких животных, преступников. Да и просто нежелательные элементы. Мне тяжело пришлось, когда я отправлял в бой тех, кто мне дорог, мне многое пришлось взять в свои руки. И я причинял боль людям. Многим людям.

– Не верю, – ответила я, приложив все усилия, чтобы сдержать желание отодвинуться. Столько времени понадобилось, чтобы стать ближе Куперу, сейчас отвергать его просто немыслимо.

Он взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

– Поверь, это правда.

– Ладно. Тогда я верю, что ты мог причинить кому-то боль, когда у тебя не оставалось другого выбора.

– Выбор есть всегда, – настаивал Купер, – и я часто делал его неверно. Я не смог смириться со своими поступками, с тем, что сделал со своей семьёй, поэтому и ушёл.

Судя по всему, это максимум, что он сейчас расскажет, больше не добиться, что злит безумно. Я поменяла тактику.

– А твой отец? – осторожно прощупала тему. – Ему тоже нравилось быть простой пешкой в игре стаи?

– У меня никогда не было возможности спросить. – Купер уставился на свои руки. – Отец погиб, произошел несчастный случай, когда я был маленьким. Он бегал со стаей, и один мой дядя попался в волчью ловушку, их ставили учёные, чтобы проследить передвижения животных в научных целях. На самом деле, весьма безобидная штука, мы обычно с лёгкостью их обходим, но дядя, отец Самсона, в подобных ситуациях постоянно терялся. Отец захотел остаться рядом и помочь выпутаться, внезапно появились учёные проверять капкан. Папа все ещё был в волчьей ипостаси и повёл себя агрессивно, а у них было с собой ружьё... Дядя освободился, а отец... Ему выстрелили в голову. Он сумел добраться до леса, так что дядя дотащил его до дома, но спасти его уже не удалось.

– Мне очень жаль.

Купер пожал плечами.

– Люди не знали, что делали. Мне потребовалось время, много времени, чтобы перестать злиться. На них напал огромный злой волк, ты же сама видела, на что я способен. Разве можно их винить? – Не дождавшись от меня ответа, Купер, кажется, занервничал, но продолжил. – Отец Самсона после этого уехал, он не мог видеть нас каждый день, чувствовал вину за то, что моего отца больше нет. Мать Самсона умерла, когда он был ребёнком, поэтому Самсон стал жить у нас. Впрочем, он всегда был мне больше братом, чем кузеном.

– Ты скучаешь? Думаешь когда-нибудь вернуться, снова стать частью стаи?

Купер отрицательно покачал головой.

– Мама часто приезжает в гости, с Самсоном мы видимся регулярно, а, когда наш кузен Калеб в городе, хотя это и нечасто случается, он помогает мне со всеми охотничьими группами. Моя сестра... Тут сложно... Я уже несколько лет не был дома, потому что каждый мой визит заканчивался ужасным скандалом.

– Но почему?

Казалось, Купер сейчас расскажет мне что-то очень важное, но потом словно бы его мысли сменили направление, и слова так и не сорвались с губ.

– Она чувствует себя преданной, словно я ушёл ей назло. Она всегда была чрезвычайно упряма, раз вбила себе в голову, ты её обманул, и на всю жизнь останешься в её чёрном списке.

– Предполагаю, она не следует проверенной временем южной традиции едких комментариев к твоим высказываниям и недовольства твоей готовкой?

– В прошлый раз я остался без половины уха и кончиков трёх пальцев.

– Господи! – воскликнула я и повернула его голову, чтобы рассмотреть уши. Оба были абсолютно нормальны.

Купер игриво потерся о мою руку и отодвинул её.

– Они снова отрасли. Болело чертовски, но они выросли. Мэгги всегда была весьма жесткой: если бежать, то быстрее всех, если драться, то с полной отдачей, если играть, то выигрывать по-крупному. Как бы я ни любил Самсона, именно её всегда хотелось иметь в союзниках, чтобы прикрывала спину. Для неё смысл существования – быть частью стаи. На земле не так уж много мест, где такая девушка, как Мэгги, может чувствовать себя комфортно, где её примут, как есть. В стае много женщин, но она ни на кого не похожа, единственная в своём роде. И ей не приходится извиняться за это или чувствовать себя не в своей тарелке. Нет, ею все восхищаются, а она отлично понимает, насколько это редко и ценно, потому благо стаи для неё превыше всего. Я ушел из стаи, потому что для нее я бесполезен.

– Но это глупо!

Купер пожал плечами.

– Такова жизнь в стае. Мэгги сейчас заместитель парня по имени Эли. Он заправляет всем теперь.

– Мне жаль.

Купер притянул меня к себе и положил подбородок на мою макушку.

– Ничего не поделаешь.

– Ну, сильнейшие успокоительные для твоей сёстры представляются мне неплохим вариантом для начала.

Купер фыркнул. Я прижалась лицом к его шее, не хотелось смотреть на него, когда задам следующий вопрос.

– Давай теперь к новейшей истории. Я понимаю, почему ты притворился, что меня не знаешь, когда нас представили друг другу в баре. Я имею в виду, что бы ты сказал? «Привет, я помню тебя, потому что убил лося прямо у тебя под дверью?» Но после... после нападения на меня... Почему ты вёл себя так, словно ничего не случилось? Ты там был, ты видел. И все равно поступал так, как...

– Полный придурок, – закончил он и взял мое лицо в ладони, глядя в мои глаза. – Когда я увидел тебя в первый раз, подумал, ты мне снилась. Не мог понять, то ли правда сон, то ли я видел тебя, пока был волком. Ночами я бегал вокруг твоего дома. Сначала, я думаю, все дело было в том, что ты подкармливаешь зверей, и охота всегда получалась удачной. А потом я стал запоминать некоторые детали. Как я уловил у дома твой запах, и сразу почувствовал себя тепло и спокойно. Мне хотелось лечь на твое крыльцо и уснуть. Я не мог заставить себя не приходить к тебе снова и снова. Вообще-то мне свойственна порывистость, я постоянно следую инстинктам, но все равно странно понимать, что каждую ночь инстинкт приводит меня к твоему дому, чтобы просто побыть с тобой рядом. Эта жажда была сильнее даже, чем зов вернуться домой к стае. Стало таким облегчением, что новая потребность пересилила старую, словно на протяжении нескольких лет в ушах звенело – и вдруг перестало. Я смог спать, по-настоящему спать, впервые с момента отъезда из дома. Я все чаще и чаще встречал тебя, будучи волком, и, наконец, осознал, что наутро всегда помню нашу встречу. Твоё лицо, запах, звук твоего голоса – все оставалось со мной и в человеческом воплощении. Ты неизменно со мной, ты никуда не исчезаешь.

– Но почему ты тогда так ужасно себя вёл со мной, даже после событий в переулке?

– К тому моменту я ещё не разобрался, не мог понять разницу между настоящими снами и снами волка. А когда... когда на тебя напали, твоё лицо, боль и страх, все это вросло в меня. Стоило мне закрыть глаза, я видел тебя. Настоящее мучение! Я тебя ненавидел за это и за то, какое влияние ты на меня имеешь.

– И все? В этом причина твоего скотского поведения на протяжении всего этого времени? Потому что я смущала твой волчий мозг?

– Нет. Пару последних лет я вёл себя, как последний ублюдок, со всеми, кроме Эви и Базза, так было легче. Не иметь друзей, привязанностей, которые ослабят меня, не брать на себя ответственность. Ты первый человек, который высказал мне неодобрение. Неоднократно.

– Так ты говоришь, если бы Уолт или Леонард назвали тебя в лицо придурком, ты бы сейчас с ними ел пасту после секса?

– Давай даже шутить на эту тему не будем, – вздрогнув, попросил он. – Самое смешное, что, даже когда я хотел перестать тебе грубить, не мог. Я мечтал вести себя доброжелательно, но, стоило открыть рот, и начиналась чертовщина.

– А тот факт, что именно в это время Алан умудрился со мной разговаривать, провоцируя твой инстинкт альфа-самца, защищающего свою территорию, никакого отношения к твоему неумению вести себя не имеет?

– Я думал, ты засыпаешь, – проворчал Купер.

– У меня случаются моменты просветления.