К тому времени, как представители Совета выгрузили себя из черного внедорожника Офелии, я снова вымыла руки и лицо, одела чистую рубашку, взятую из корзины с бельем под лестницей, и подрезала стебли у полдюжины гераней, свисающих с корзинок на веранде. Я растерла листья и цветы герани между пальцами, выпуская в воздух как можно больше горького запаха. Нацепив простодушную улыбку, я помахала, как вежливая деревенская девчушка. С членами Совета я разговаривала только в офисе. По отдельности они казались устрашающими, но от перспективы встретиться с ними скопом на моей территории на лице начал дергаться нерв.

Первой из машины вышла белокурая девушка с легким британским акцентом, которой оказалась Софи. Несмотря на то, что самые древнейшие вампиры обзавелись фамилией в документах, она же просто осталась Софи. Выглядела, как кукла Барби, без морщин и без макияжа, со странным пластиковым блеском на коже. Софи была ходячей сывороткой правды. Прикасаясь к обнаженной коже, она выдергивала правду, как шатающийся зуб. Я провела несколько неприятных часов в ее компании во время проверки Советом людей, которые планировали работать с вампирами. Вот тогда я узнала, что перед членами Совета ты не превращаешься в Баффи, братьев Винчестеров или даже Братьев Фрог из «Пропащих парней». У них пропадает чувство юмора от таких развлечений. Затем появился Питер Краун, который, как я слышала, никогда не улыбался. Его особый талант вампира — поддержание по-настоящему плохого настроения столетиями.

Мистер Краун не заключил контракт с моей компанией, потому что, как он сказал, не доверяет человеку относить его вещи в химчистку, не говоря уже сложном подборе крови. Мне не нравится мистер Краун. Вако Маршан, как две капли воды, был похож на полковника Сандерса и, возможно, единственный человек в Совете, который не совсем меня пугал. Он словно добрый дедушка, у которого, так уж случилось, имелись клыки. От него приятно пахло бальзамом для волос и в карманах всегда лежали мятные конфеты. На процентов девяносто я была уверена, что с него делали Конфедеративную мемориальную статую. И последняя, но не менее важная, Офелия Ламберт. На стройной брюнетке надет красный джемпер и клетчатая юбка, которая наводила на мысль о непристойной школьной форме. Она, как правило, одевалась более вопиюще, в тщательно продуманные костюмы. Чаще всего в стиле «соблазнительница». Но с тех пор, как Офелия начала встречаться с подопечным Джейн, Джейми, она старалась походить на милую девушку. Джейми чувствовал себя немного неловко рядом с роковой женщиной.

Члены Совета назначались на их избирательные участки независимо от происхождения, так что в присутствии Офелии и «Европейской» Софи не было ничего примечательного. Я могла только догадываться, что из-за раздражительности Питера его вышибли из всех других регионов Совета. Когда они подошли к крыльцу, я глубоко вздохнула и попыталась успокоить сердцебиение. Мило улыбнулась.

— Привет, Офелия, как поживаешь? Софи, мистер Маршан, мистер Краун. Что привело вас сюда?

— Как вы себя чувствуете этим прекрасным вечером, мисс Айрис? — хихикал мистер Маршан, склоняясь над моей рукой для поцелуя. У него были отменные старомодные манеры, которые напоминали мне о двоюродном деде Гарольде.

— Хорошо, спасибо. — Я с трудом поборола желание сделать реверанс. Едва-едва.

— Вижу, мы застали тебя посреди работы во дворе, — фыркнул мистер Краун, рассматривая мою жалкую одежду и смятую листву в руках.

— Ну, с моим графиком я должна уделять ему время, как только получится, — любезно произнесла я, хотя от его пренебрежительного тона стиснула зубы.

Офелия откашлялась.

— Нам нужно задать тебе несколько вопросов, Айрис.

Я пыталась выглядеть спокойно, но все-таки нахмурилась.

— Звучит серьезно.

Мистер Маршан похлопал меня по руке.

— О, нет, дорогая, просто обычная рутина.

— Посмотрите, какая прекрасная ночь. Почему бы вам не присесть на те скамейки во дворе около розовых кустов? Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, — ответил мистер Краун с скучающим видом, рассматривая окна моего дома. Я прикусила губу, не зная, что говорить дальше.

Вечно выступающий в роли социального буфера, мистер Маршан сделал несколько вежливых комментариев о замысловатом устройстве сада. Я рассеяно кивнула, молясь, чтобы Кэл был достаточно умен и не попался им на глаза.

Не думаю, что мне угрожает физическая расправа, если Совет узнает, что я лгу, но вот бизнес точно пострадает. У меня начали потеть руки, кожа стала теплой, усиливая аромат герани в воздухе. Запах, казалось, отвлек мистера Крауна, который поморщил нос и отошел от меня.

Офелия снова откашлялась.

— Мы пришли сюда, чтобы расспросить тебя об одном твоем клиенте, мистере Каликсе. Ты встречалась с ним?

— Нет, то есть не лицом к лицу. Я обычно не встречаюсь с своими клиентами лично. Это намного удобнее для обеих сторон. У мистера Каликса какие-то неприятности?

Мистер Краун приподнял элегантную черную бровь и вперился в меня насмешливым взглядом.

— Он пропал.

— О, нет! — воскликнула я, надеясь, что мое огорчение вызвано исключительно заботой о клиенте. — Это ужасно.

— Не о чем волноваться, милая, — сказал мистер Маршан, взяв меня за локоть и провожая к скамейкам из кедра, которые папа установил вокруг каменного очага около розовых кустов. Офелия пристально наблюдала за мной, когда я села, надеясь уловить нервное подергивание или тик.

Но я была эталоном хладнокровия. Во всяком случае, сложность моей работы научила выглядеть бесстрастно, даже когда сталкиваешься со странным, тревожным, в добавок голым человеком, который не может вспомнить, почему уснул в гостиной вампира с головной болью и новой татуировкой. Единственным исключением остается Кэл, который выбивал землю у меня из под ног одним взглядом.

— Когда ты в последний раз была у него дома? — спросила Софи, ее глаза буравили крошечные отверстия в моем лбу, словно она ожидала, что из меня фонтаном польются тайны от ее полнейшей концентрации.

К сожалению, у меня довольно убогие тайны, за исключением той, которая сейчас съежившись сидела под окном наверху.

— В пятницу, — сказала я, глядя на Офелию. Разве ты не спрашивала меня об этом вчера вечером по телефону?

— Сейчас не место задавать вопросы Совету, сейчас место Совета спрашивать, — с досадой проговорил мистер Краун.

Я безрадостно улыбнулась.

— Думаю, вы обнаружите, что мое место — быть весьма вежливой с Советом для дружественного сотрудничества.

На самом деле я не обязана отвечать на вопросы Совета, так как меня не касаются законы вампиров. Я живой, дышащий гражданин США. У меня есть все виды раздражающих гражданских прав.

Мистер Краун фыркнул.

— Просто позвольте Софи с ней разобраться. А следующим пунктом будет урегулирование отношений.

Я пыталась оставаться спокойной, когда чувство страха поползло вверх по позвоночнику. Софи может запросто вытянуть правду из моих уст. А потом Кэла выволокут из моего дома. И тогда мой бизнес рухнет, я потеряю дом и Гиг и окажусь на улице. Будет весьма утомительно перетаскивать все вещи. Быстрая и смертоносная, как кобра, Софи скользнула ко мне. Я закрыла глаза, концентрируясь на запахах, окутывающих меня: пряный сильный запах герани, пьянящая сладость жимолости и розы. Поскольку падение в обморок на глазах окруживших меня вампиров не заявит о " бесхитростном, невинном свидетеле».

— Ты уверена, что это необходимо, Офелия? — нахмурившись, спросил мистер Маршан, когда я позволила Софи подойти на расстояние вполне допустимого социального пространства.

Офелия внимательно рассматривала меня. Я боялась показать хоть какой-нибудь страх, неуверенность, потому что не хотела, чтобы мне выкручивали руку. Невиновные люди не отказываются говорить правду, даже если вынуждены подвергнуться унизительному психическому воздействию. Немного подумав, Офелия кивнула Софи, которая без всякой любезности посмотрела мне в глаза, когда обвила мое запястье своими длинными, холодными пальцами. Я вздрогнула, зная, что в любой момент могу ощутить острую боль от ее таланта. Но кроме сильного дискомфорта в тех местах, где она меня трогала, я мало что чувствовала.

Софи и я в определенный момент озадачились. Ее руки, бесполезно скользили по моей, и она никак не могла как следует обхватить. Она нахмурилась и схватила так крепко, что я пискнула. Это из-за масла герани? У него что же есть неизвестные свойства, помимо вонючего природного средства защиты от жуков? Нет. Погодите. Ослепляющая, дезориентирующая боль. Фильтрующе — калечащие силы Софи готовы к работе.

— Ау! — вскрикивала я, пока рука Софи, словно выжигала мне кожу. Я упала на колени на траву, безвольно выворачивая руку из ее хватки.

— Посмотри мне в глаза, — приказала Софи, в ее голосе не слышалось ни капли притворного очарования. Дыша через боль, я встретила ее взгляд.

Ее радужки почернели, и я тонула в бездонном космосе. Голова стала такой тяжелой, слишком тяжелой, чтобы поднять. Образы вампиров, стоявших около меня, дом — все кружилось в голове, как вещи в торнадо. Яд от мертвой хватки Софи расползался по организму, обжигая руку и доходя до самой груди. Горячие, стальные когти впились в мое горло. В любой момент они начнут вытаскивать из меня слова. Или могли бы? В отличие от предыдущих «бесед» с Софи я чувствовала странную отстраненность от процесса. Не поймите меня не правильно, жгло, как в аду, но я была в состоянии ясно думать сквозь это — словно маленький экскурс в мой мозг, который дает время обдумать слова, прежде, чем их произнести. Я отогнала боль, будто это обычная мигрень, и заставила себя полностью сфокусироваться на вопросах Софи, на словах, слетавших с моих губ. Я могу ясно думать короткий промежуток времени между моим мысленным процессом и пульсирующей горящей кожей.

Я не могу запретить себе говорить правду, но могла удержаться от высказывания лишних деталей. Я могла бы обойти приказ вывернуть мои кишки наружу. Я слышала, как повторяю чистой воды правду о визите в дом Кэла, как прибыла чуть раньше захода солнца, как не заметила ничего странного, когда зашла. И ведь правда, ничего не было. В моем визите не было ничего необычного, пока я не зашла на кухню. Оказалось, я довольно искусная лгунья. Может ли это рассматриваться как один из навыков?

— Ранее ты взаимодействовала с мистером Каликсом?

— Это был мой первый день у него. Я завозила контракты. Он даже не сделал ни один заказ, — сказала я.

— Ты видела что-то подозрительное в доме?

— Разные коробки для переезда и больше ничего, — ответила я.

— Ты знаешь, где сейчас мистер Каликс?

Несмотря на то, что я ожидала вопрос, желание искренне ответить на него меня крайне удивило. Слова подкатили к горлу, как воздушный пузырь. Я чувствовала, как они растягивают мою гортань, пытаясь выйти наружу. Я посылала команды мозгу не говорить им, что он наверху. Скажи, что он переехал в Пакойму, чтобы создать общину для вампиров-вегетарианцев. Скажи им, что он рассматривает операцию по смене пола и хочет поменять имя на Лулу Плешетт. Я взглянула на окно, но Кэла не было видно.

— Я не знаю где он, — сказала я.

Я со свистом выдохнула, когда хватка Софи ослабла на моей руке. Это была правда. Я точно не знаю, где он сейчас. Он мог быть в нише. Мог быть в ванной комнате. Или в подвале. Это все семантика… возможно, мне нужно закончить юридическую школу, когда это все закончится. Софи изучающе смотрела на меня, как будто не совсем мне верила. Если бы я могла контролировать мышцы на лице, то простодушно улыбнулась бы.

— Видишь? — сказал мистер Маршан, предлагая мне платок, чтобы вытереть слюни с моего подбородка. — Она ничего не знает о местонахождении мистера Каликса. Нет никаких причин подвергать ее допросу и дальше.

— Всегда такой мягкий, Вако, — пробормотала Софи.

Я положила руку себе на грудь и причмокнула сухими губами. Они оказались на вкус, как старые монеты или волейбольные наклейки Гиги. Я почувствовала, как кто-то взял меня под локоть и отвел к скамейке, чтобы я села. Удивилась, что это оказалась Офелия, а она пристально меня разглядывала. Я кивнула и слабо улыбнулась мистеру Маршану, протягивая ему смятый платок. На нем была вышита буква «В» и странный маленький белый цветок. Нужно не забыть спросить его о нем, когда снова смогу произносить хоть какие-нибудь гласные звуки.

— Это в последний раз, когда мы обсуждаем данный вопрос, — сказала мне Офелия, ее голос звучал официально и громче, чем нужно было. — Не обсуждай мистера Каликса с кем-либо за пределами офиса Совета. Ты меня поняла? Продолжай вести свой бизнес как обычно.

Мистер Краун и София ушли, не проронив ни слова — сюрприз, сюрприз. Мистер Маршан подмигнул мне, прежде чем отправился к машине, споря с мистером Крауном о надлежащем этикете, связанным с ездой на переднем сидении. Офелия задержалась, ее взгляд был прикован к окну. Не взглянув на меня, она произнесла:

— Если вдруг наткнешься на мистера Каликса, пусть знает, что мы его ищем. Но он должен оставаться там, где находится.

В то время как слово «смутиться» зловеще пугало, я сохранила спокойное выражение на лице. Позади Офелии мистер Краун потерпел неудачу за переднее место и теперь сердито смотрел на меня. Офелия нацепила на себя маску самодовольного равнодушия, которое было ее обычным выражением. Повернувшись к машине, она перекинула через плечо волосы и пошла прочь.

Когда внедорожник благополучно унесся вниз по дороге, я крикнула через плечо:

— Ты все понял?

Сверху из окна ответа не последовало.

— Кэл?

Все еще тишина. Я опустила голову на руки и вздохнула.

— Если его снова стошнило, я выдворю его на улицу, и пусть солнце с ним разбирается.

Темное пятно появилось справа от меня. Я вскрикнула, схватив другую мамину статуэтку, сделанную из мыльного камня — на этот раз белку — и замахнулась, чтобы разбить ее о голову Кэла. И я бы разбила, если бы он в последний момент не увернулся. От силы размаха моя рука двигалась по дуге, и статуя пролетела через кухню. Потеряв равновесие, я ахнула и натолкнулась на Кэла. Я тут же отпрянула, уверенная в том, что этого повода хватит для Кэла, чтобы вонзиться в мою шею зубами и остановить мою попытку размозжить ему голову об уродливую статуэтку дикого животного. Но вместо этого, казалось, он думал, как это было мило, что я пыталась в него что-то швырнуть, словно трусиками на концерте «KISS». Он усмехнулся, наклонился вперед и повел носом по моему лбу. И прошептал:

— Когда тебя загоняют в угол, становишься злобной маленькой чертовкой, да?

— Нет, просто ты, видимо, пробуждаешь во мне все самое худшее.

— Мне это нравится. У меня к тебе вопрос.

Кэл взял меня под локоть и повел к маленькой нише с книгами рядом с лестницей. Мой отец построил этот специальный подоконник для моей мамы, которая всегда мечтала о месте «подумать и поразмышлять» — также здесь она могла от нас спрятаться. После тщательного отбора книг в мягкой обложке и найденных в старых книжных магазинах я заполнила полки своими учебниками по ботанике из колледжа, старыми семейными книгами о ботанике, папиными энциклопедиями, которые он покупал одну за другой в местной сети супермаркетов «Крюгер». Кэл присел на подоконник, разглядывая нашу копию «Редкие растения штата Кентукки».

— Откуда у тебя все эти книги? — спросил он меня.

— Потому что моя мама была заядлым садоводом. А я изучала ботанику в колледже, — ответила я. — И мой отец обожал дворовые распродажи.

— Почему ты раньше об этом не говорила?

— Да потому что ты вел себя как полный мудак.

Он нахмурился.

— Полный кто?

Я проигнорировала инстинкт хлопнуть себя по губам за употребление такого неприличного слова. Покачала головой и скрестила руки на груди.

— Нет, не думаю, что стану пояснять кто. Буду наслаждаться твоим ситуационным невежеством.

— А не приходило в голову, что такие книги могут быть полезны для меня?

Я слабо улыбнулась.

— Ой, нет, не приходило.

— Изворотливая и злопамятная, — прошептал он.

— Только в отношении мудаков. Можешь листать книги столько, сколько влезет. Хотя не знаю точно, чем они могут быть тебе полезными. Ни одна из них не была написана со сверхъестественным умыслом.

Я повернулась к полке и начала искать особенно потрепанную книгу, обтянутую красным сукном. Она была приобретена на распродаже вещей из частных коллекций, и отец без угрызения совести дразнил маму из-за нее: «Метафизические аспекты ароматерапии в ботанике».

Он говорил ей, что сколько бы она не искала, уже не найдет нравственных оснований вновь, как в колледже, встать на путь любительницы покурить травку в поисках наслаждений. Я молилась, что он просто шутил. Моя мама раздувает водный бульбулятор — не тот образ, который я хочу запомнить. Я пролистала каталог и нашла масло герани. Прочитала про себя: «Влияет на мысли, особенно те, которые касаются романтических отношений и открытого общения, герань также является мощным защитным средством, которое создает психический барьер между помазанником и источником негативной энергии».

Так что же, если кто-то не хочет открыто общаться с вампиром, который пытался манипулировать тобой, масло герани вызывает какую-то психическую помеху? На заметку: полностью вымазаться маслом герани перед следующей встречей с Софи. И с Джейн, которая периодически вторгается в мой мозг своими неконтролируемыми психическими вспышками. И другом Джейн, вампиром Диком Чейни, потому что это казалось отличной идеей — отгородиться от него любым путем. Потянувшись над головой Кэла, я нашла пакетик жевательных конфет в виде червячков, который спрятала в одну из тех книг-шкатулок, в которые люди прячут драгоценности. Я села на противоположную сторону сиденья и открыла первую главу книги, интересно, какие другие интересные факты таились внутри нее. Может быть, там есть растение, которое могло удерживать вампира от оскорблений и рвоты на тебя.

— Ты так и будешь там сидеть и читать? — подозрительно спросил он. — Не хочешь обсудить о страшной встрече с должностными лицами Совета?

Я откусила половину сине-оранжевого липкого червяка и пожала плечами.

— Не-а. Ты слышал, что они говорили. Единственное, что мы узнали, так это то, что Совет не очень хорош в расследовании пропавших без вести людей. И я точно уверена, что Офелия знает, где ты, но думает, что ты будешь в безопасности со мной. И чем меньше времени я провожу с тобой один на один, тем меньше времени у тебя остается на то, чтобы быть придурком. — Учитывая отвращение, появившееся на лице Кэла после того, как я еще раз откусила от одного червяка, казалось, сейчас его волновал мой выбор конфет, а не преступление, причиной которого он мог стать.

— Кажется также, Офелия подозревает что-то неладное в офисе Совета.

— Она не может вынести обвинение без доказательств, — ответил он. — И если найдет способ завести дело против ее коллег — членов Совета, то это может вызвать для нее серьезные политические проблемы. Похоже, она специально остается в неведении, и поэтому мы сами по себе.

— Или она — тот, кто отравил тебя и хочет, чтобы ты оставался на месте, чтобы она смогла вернуться и закончить начатое.

— Как ты поддерживаешь такой солнечный, веселый взгляд на жизнь? — спросил он, хмуро смотря на меня.

Я беспечно пожала плечи и вернулась к своей книге, читая про кедровое масло, которое имеет свойство очищать ауру.

— Я верю в силу позитивного мышления, — сказала я ему. — Уверена, что этот позитив вернется и ударит нас по заднице.