На какое-то время мы все — Сигурд, Алексей, Крисафий, Исаак и я — застыли, словно иконы на стенах. Я чувствовал, что мои одежды насквозь пропитались кровью, хлеставшей из горла Элрика, но боялся даже шелохнуться. По щекам Сигурда стекали то ли капли пота, то ли слезы, а стальные кольца на бурно вздымающейся груди то натягивались, то расслаблялись. Первым обрел голос севастократор Исаак.

— Это варвары, — прошипел он. — Наверняка в этом и состоял их план: убить тебя в тронном зале и подхватить корону, упавшую с твоей головы. Давай убьем их, а затем нападем на их сородичей в лагере.

Крисафий молча кивнул за его спиной, однако император поспешил остановить их, подняв дрожащую руку. Рукав его мантии был разорван, однако, судя по всему, топор варяга лишь скользнул по руке василевса.

— Я запрещаю трогать послов, — приказал Алексей, справившись с волнением. — Находясь на положении заложников, они вряд ли пошли бы на подобное преступление. В этом случае послы тут же расстались бы с жизнью. — Сделав небольшую паузу, император продолжил: — К тому же в роли соискателя короны мог выступить и кто-то другой.

Он пристально посмотрел на каждого из нас по очереди, причем на Исааке его взгляд, как мне показалось, задержался чуть дольше.

— Мы быстро найдем тех, кто имел претензии на трон, и установим их местонахождение, — пообещал Крисафий. — И надо усилить охрану на улицах, на случай если кто-то из них уже поторопился выступить против тебя.

— Можно ли полагаться на охрану? — усмехнулся Алексей. — Кому я вообще могу доверять, если один из варягов, служивших мне доныне верой и правдой, предал меня?

Сигурд часто заморгал. Казалось, еще немного — и он заплачет.

— Варяги готовы отдать за тебя жизнь, властитель! Но если ты утратил доверие к нам, то забери у нас оружие и сделай нас своими рабами!

Он опустился на одно колено и протянул окровавленный топор императору.

— Забери его, мой господин, — посоветовал Крисафий, злобно пнув ногой безголовое тело Элрика. — После того как один из варягов совершил столь ужасающее преступление, нельзя не думать, что и другой может совершить такую же попытку. Неужели он был предателем все это время и терпеливо выжидал подходящего момента? Если так, то почему именно сейчас? Быть может, он на миг поддался безумию? Или он и впрямь действовал от имени своего отряда?

— Принимая все это во внимание, — подытожил я, — приходится только сожалеть, что Сигурд поспешил расправиться с ним. Было бы очень полезно узнать о его истинных мотивах.

Я взглянул в остановившиеся, безжизненные глаза и содрогнулся. Этот человек совсем недавно ехал верхом рядом со мной и ел в моем доме, и мне нелегко было видеть его таким.

Сигурд, который до сих пор стоял на одном колене, прорычал:

— Гадюку можно прижать к земле, Деметрий, но куда безопаснее сразу отрубить ей голову! Моя обязанность — охранять императора от опасностей, ты же обязан находить тех, кто хочет причинить ему вред, причем находить до того, как они подберутся к нему. Так кто же из нас больше виноват сегодня?

— Ты сильно облегчил бы мою задачу, если бы не стал помогать монаху, оборвав единственную ведущую к нему ниточку.

Сигурд смерил меня таким взглядом, словно собрался снова пустить в дело топор, но тут в наш разговор вмешался Исаак:

— При чем здесь монах? Когда императора чуть не убивают в его собственном дворце, пора забыть о каких-то шпионах и пехотинцах и подумать о том, что здесь задействованы куда более серьезные силы. Забудь о монахе, если тот вообще существовал, и займись поисками его господ.

У меня чуть было не сорвалось с языка резкое возражение, ибо в этих спорах как-то совершенно забылось о том, какую роль я сыграл в обезвреживании убийцы. Но мне помешали торопливые шаги за дверью и чьи-то громкие голоса в коридоре под галереей. Мы повернулись к двери, а Сигурд вновь взял топор наизготовку, хотя Алексей даже не пошевелился.

— Кто смеет беспокоить императора? — зло спросил Крисафий.

— Прости меня, мой господин, но дело не терпит отлагательств, — ответили ему из-за двери. — Дозорные, стоящие на башнях, докладывают, что над окрестными деревнями появился дым. Армия варваров взбунтовалась, требует немедленного освобождения послов.

— Видишь, брат! — взорвался Исаак. — Они пытаются упредить нас и здесь. Я предлагаю надеть на заложников кандалы и выйти навстречу неприятелю!

Алексей оставил эти слова без внимания.

— Командир, — сказал он Сигурду, — я не стану разоружать твой отряд. Вы доказали свою преданность многими годами верной службы. Я не настолько глуп, чтобы разбрасываться такими воинами из-за одного предателя.

«К тому же, — подумал я, — он просто не может терять хороших солдат, когда у стен города стоят варвары».

— Собери своих людей, — продолжал тем временем император, — и проводи послов до ворот. Передай им, что я буду ждать ответа в течение нескольких ближайших дней. — Он поправил свой лор и стер капельку крови с одной из жемчужин. — Если с их голов упадет хоть один волос, по вине ли твоих людей или кого-нибудь из толпы на улице, ты ответишь за это головой, командир. Тебе все ясно?

Сигурд утвердительно кивнул, положил поклон и поспешил к двери, провожаемый сердитым взглядом Исаака.

— Найди командира отряда печенегов, — приказал император Крисафию. — Я не держу зла на варягов, но после случившегося не могу доверить им охрану дворца. Мне нужны по-настоящему надежные люди в это непростое время, пока опасность еще не миновала.

— Она не минует до той поры, пока варвары не отойдут от наших стен, — пробормотал Исаак.

— Если только опасность уже не успела проникнуть внутрь, — заметил, поворачиваясь ко мне, Крисафий. — Деметрий, ты помнишь список, который я однажды показал тебе?

С того дня прошло почти два месяца, однако я помнил большую часть входивших в него имен.

— Тогда возьми с собой отряд печенегов и попытайся установить, где именно находятся сейчас эти люди. Если кто-то из них неожиданно отбыл в загородное имение, устроил склад оружия в своих подвалах или попытался незаметно ускользнуть за ворота, немедленно доложи мне об этом. Я отбуду вместе с императором в новый дворец.

Я кивнул в знак повиновения.

— Но как же быть с Элриком? Кому-то должно быть известно, что заставило его пойти по пути измены. Быть может, кому-то из его товарищей или его домашних?

Крисафий нетерпеливо дернул плечом.

— Все может быть. Спроси об этом у Сигурда, когда он вернется. Но только не ищи его во дворце: к ночи все варяги будут находиться в своих казармах возле Адрианопольских ворот.

Я поклонился присутствующим и поспешил покинуть галерею, переступив через отрубленную голову Элрика. На его поседевших волосах запеклась кровь, челюсть отвисла, но взгляд оставался все таким же уверенным и был направлен туда, где его остановил карающий меч Сигурда.

Следующие несколько часов прошли словно во сне. Потрясение от пережитого, едва не разразившаяся катастрофа и мое невероятное участие в ее предотвращении — все это переполняло мою душу, пока я ходил вместе с отрядом печенегов от дома к дому благородных жителей города. Я опрашивал привратников и слуг, обыскивал подвалы и дома, пытаясь обнаружить признаки бегства или предательства, но ничего не находил. Многие из хозяев этих домов находились во дворце, глазея на послов. Некоторые из знатных господ уехали накануне в свои поместья, иные же были дома и занимались обычными делами. Результаты осмотра и расспросов я заносил в тонкую книгу, чтобы впоследствии представить ее Крисафию. По моему мнению, никто из этих людей не был замешан в случившемся.

Час за часом задавая одни и те же вопросы и получая вполне предсказуемые ответы, я продолжал ломать голову над тем, что могло заставить варяга решиться на преступление. Элрик, конечно, не питал никаких надежд, что ему удастся спастись после убийства императора. И если им не владело безумие или злой дух, значит, кто-то заставил его совершить убийство, угрожая ему чем-то более страшным, чем неминуемая смерть. Чего же он мог так страшиться и кто угрожал ему? Это мог быть таинственный монах, но чьим целям он служил? Или верно предположение Исаака, что послы варваров собирались использовать эту заварушку для собственной выгоды? Это тоже безумие, ведь их тут же перебили бы всех до одного. Или, быть может, действиями Элрика управляли из своего лагеря предводители варваров, надеясь на то, что смерть императора даст им повод и возможность завладеть городом? В это тоже довольно трудно поверить. Но неужели действия варваров — лишь отвлекающий момент на фоне борьбы за власть между нашими сановниками?

Мне не удалось выяснить ровным счетом ничего, но после завершения работы я все же направился в новый дворец, дабы доложить о результатах. Я был настолько утомлен и потрясен, что даже не стал спорить со стражником, заявившим, что Крисафий не может принять меня по причине крайней занятости. Я пригласил секретаря, запечатал книгу воском и попросил передать ее евнуху. А затем, благо это было недалеко, направился к варяжским казармам.

— Командир Сигурд здесь? — спросил я у караульного.

— Он на укреплениях, — ответил тот.

— Смогу ли я с ним поговорить?

— Сможешь, — ответил караульный с сомнением в голосе. — Хотя, скорее всего, ты пожалеешь об этом. Сигурд в очень дурном настроении.

— Я все-таки рискну.

Я пересек плац и по широкой лестнице поднялся на стену. Мое дыхание в морозном воздухе превращалось в белое облачко. Ясное небо темно-фиолетовым пологом раскинулось над головой, и на нем уже загорались первые звезды. Они напоминали мне сверкающие драгоценные каменья на роскошном одеянии императора. Интересно, кто надел бы это облачение сегодня вечером, опоздай я хоть на мгновение? Севастократор Исаак? Старший сын императора, которому только-только исполнилось восемь лет? Какой-нибудь знатный сановник, со слугами которого я беседовал несколько часов назад? Или, быть может, явившийся с запада варвар, сгорающий от нетерпения взгромоздиться на наш трон?

Сигурд стоял, опершись на амбразуру меж зубцами стены, и взирал на снопы искр, поднимавшихся в небо над кострами, горевшими в варварском лагере. Я приветствовал его, но он даже не повернул ко мне головы, буркнув в ответ что-то невразумительное.

— Каким все кажется безмятежным, — сказал я, поплотнее запахнув плащ. — Воистину, ночь разглаживает морщины этого мира.

— Однако ночь скоро закончится, и пройдет немало времени, прежде чем забудутся события этого дня. — Сигурд поднес к губам керамическую бутылку, и я услышал, как у него в горле булькнула жидкость. — Вина хочешь?

— С удовольствием.

Напиток был не лучшего качества, но прекрасно спасал от холода.

— Хотя тебе-то что печалиться? Ты спас жизнь императору. За это тебя могут наградить роскошным домом и пожизненной пенсией. А вот я позволил предателю навлечь бесчестье на варягов и поставил империю на грань краха.

— Но кто же теперь будет охранять императора, если варягов удалили из дворца?

Я неожиданно подумал о том, что безумный поступок Элрика мог использоваться недругами императора для того, чтобы сделать его уязвимым.

— Печенеги, — ответил Сигурд с таким отвращением, словно говорил о прокаженных. — Широколицые варвары с востока. Жуткий народ! Женщины у них безобразные, а обычаи и того хуже!

— Но положиться-то на них можно?

— Надежны как скала! После того как наш император одолел их в бою, они стали относиться к нему как к богу и считают себя его рабами. Я видел, как один печенег простоял четыре дня и четыре ночи под снегом только потому, что никто не приказал ему отправиться в казарму.

Мы вновь пригубили вина. Я прислонился к массивному парапету и почувствовал щекой холод камня.

— Я не хочу бередить твои раны, — опять заговорил я, — но кое-какие вопросы требуют немедленного разрешения, иначе мы потеряем след. Скажи, были ли у Элрика особенно близкие друзья? И есть ли у него семья?

— Он входил в отряд, участники которого относились друг к другу как братья. Но ты можешь не обращаться с подобными вопросами к Свейну или к Стиганду — они знают не больше моего. Будь иначе, Элрик мог бы пересечь порог дворца разве что в кандалах. У него есть жена, которую зовут Фреей, и сын.

— Они тоже живут в казарме?

— Женщин в казарму не пускают. Фрея снимает жилье в Петрионе, неподалеку отсюда. Сын же покинул дом много лет назад — он, наверное, давно обзавелся детьми. Не забывай, что Элрик гораздо старше остальных: он был воином уже тогда, когда многие из нас еще сосали мамкину грудь.

— Ты познакомился с ним на Фуле?

— В Англии, — машинально поправил меня Сигурд. — Нет, наши тропинки пересеклись много позже, когда я был взрослым человеком.

— А с женой своей он где познакомился — здесь или в Англии?

— В Англии. Они бежали с острова после того, как его захватил Бастард.

— Надо бы с ней поговорить. Как ты полагаешь, ее уже известили о смерти мужа?

— Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь вспомнил о ней, кроме тебя, Деметрий. Стало быть, это придется сделать тебе.

— Ты пойдешь со мной?

Сигурд допил остатки вина и швырнул бутыль через парапет. Я слышал, как она разбилась о камни.

— Я не могу покинуть это место. Нам запрещено приближаться ко дворцу.

Немного поразмыслив, я решил, что это и к лучшему: было бы глупо являться в дом вдовы вместе с убийцей ее мужа.

Оставив Сигурда наедине с самим собой, я направился в нужный квартал и стал разыскивать дом, в котором жила жена Элрика. Хотя время работало против меня, я тащился очень медленно, даже не вспоминая о ночной страже, терзаемый тем, что придется рассказывать жене Элрика о его измене и смерти. Быстрее, чем хотелось, я подошел к тяжелой дубовой двери и начал стучать в нее кулаком. После каждого удара мою онемевшую от холода руку кололи острые иголочки, но я продолжал колотить до тех пор, пока не услышал за дверью голос, с подозрением спросивший, что мне нужно.

— Я прибыл из дворца. Это касается твоего мужа.

Мой голос далеко разнесся по пустынной улице. Трижды лязгнули затворы, и дверь со скрипом приотворилась.

— А ты ведь не варяг. Я тебя раньше видела?

За дверью царила темнота, но голос бесспорно принадлежал пожилой женщине, прожившей долгую нелегкую жизнь.

— Ты меня не знаешь, — признался я, — но я был близко знаком с твоим мужем. Он…

— Что значит «был знаком»? — Дверь отворилась чуточку пошире. — Что с моим мужем?

— Его нет в живых.

Конечно же, мне следовало подготовить ее к этому известию, но слова уже вырвались, и поздно было сожалеть об этом. Женщина вскрикнула и запричитала. Воспользовавшись ее растерянностью, я распахнул дверь и вошел в дом, прежде чем хозяйка смогла мне помешать. По моей груди забарабанили маленькие кулаки, и я вынужден был защищаться, хотя в этих костлявых руках осталось очень мало силы. В доме царила полнейшая темнота, но мне удалось поймать женщину за запястья и держать ее подальше от себя, пока крики и вопли не перешли в тихие рыдания.

Двигаясь с величайшей осторожностью, я отвел ее от двери. Женщина плакала, называя по имени мертвого мужа и произнося еще множество слов на непонятном мне языке. Наконец она прерывисто всхлипнула, переводя дыхание, и я спросил:

— Свеча-то у тебя есть? Я не привык говорить с людьми, которых не вижу.

Я слегка ослабил хватку, опасаясь новой атаки, но она даже не попыталась замахнуться на меня, и я отпустил ее совсем.

Женщина зашаркала куда-то в глубь дома. Меня охватил мимолетный страх, что в этой темноте она может напасть на меня с ножом, но тут в дальнем углу посыпались искры и вспыхнул фитиль. Оплывшая свеча горела слабо, однако давала достаточно света, и я наконец смог разглядеть вдову Элрика.

Как я и ожидал, она оказалась женщиной весьма почтенного возраста. Лицо ее было изрезано глубокими морщинами, нечесаные седые волосы свисали жирными прядями, по щекам катились слезы. Она опустилась на табурет и жестом предложила мне сесть на скамью. Я хотел погладить ее по руке, но она отпрянула от меня и сгорбилась еще больше.

— Его убил Сигурд? — спросила она.

Ее вопрос поразил меня до такой степени, что я онемел.

— Да, — выдавил я наконец. — Почему ты так решила?

— Мой муж всегда страшился того, что Сигурд выведает его тайну и расправится с ним в приступе ярости. Сигурд присоединился к отряду варягов десять лет назад, и все это время Элрик боялся его.

Она поскребла у себя в голове и вздрогнула, будто на нее повеяло холодным ветром.

— Но почему Элрик так его боялся? — спросил я. — Что за тайну он хранил, что она могла так разъярить Сигурда? Быть может, она имеет какое-то отношение к императору?

Жена Элрика (я вспомнил, что ее зовут Фрея) горько усмехнулась.

— К императору? Какое Элрику было дело до императора? Или Сигурду, если уж на то пошло?

— Сигурд любит императора, как отца.

— Любит?! — Фрея плюнула на пол. — Всеми вами движет не любовь, а только ненависть! Сигурд не любит императора; он ненавидит норманнов, причем со всей страстью! Иначе он давно бы простил Элрика, который привел его в отряд варягов и стал для него кем-то вроде старшего брата.

— Но в чем же так провинился Элрик? — растерянно спросил я.

Разговаривать с этой женщиной было все равно что биться лбом об стену: она совершенно не обращала внимания на мои вопросы.

— Он знал, что все вернется. И я тоже знала. Эта мысль преследовала его с тех пор, как три недели назад возле наших дверей появился Асгард. А ведь Элрик продолжал служить императору, хотя все его сверстники давным-давно сняли с себя доспехи и занялись крестьянским трудом. Думаешь, Сигурд задержится на службе до такого возраста? Ни за что!

— Кто такой Асгард? Один из варягов?

— Он появился три недели назад, и Элрик сразу изменился. Он перестал улыбаться, сгорбился, потерял аппетит. Сначала он ничего мне не говорил, но я тут же поняла, о чем мог говорить с ним Асгард. Потом Асгард пришел снова и увел Элрика с собою — сказал, чтобы встретиться со старыми друзьями. И вот теперь он мертв, мертв самый верный человек, который когда-либо носил боевой топор. Мой муж.

Я наклонился к ней поближе, пытаясь ухватиться за какую-нибудь ниточку, чтобы выбраться из тумана, который жена Элрика напустила своей болтовней.

— Так о какой же это тайне хотел говорить с ним Асгард?

Фрея неожиданно распрямила спину.

— Почему я должна открывать тайны моего мужа незнакомцу, принесшему мне весть о его смерти?

— От этого зависит судьба очень многих людей, и в первую очередь твоя собственная. Если ты не расскажешь все мне, придут другие люди, и они не будут с тобой так добры, как я. Прежде чем умереть, Элрик предал императора и варягов, а это нелегко простить.

Я напрасно заговорил об измене Элрика: как только прозвучало слово «предал», Фрея уткнулась лицом в ладони и зарыдала.

— Мой муж был честным человеком, он служил своим господам верой и правдой, — сказала она сквозь слезы. — Если они были порочными и злыми и заставляли его действовать против воли, то пусть Господь судит их, а не его! А ты, который назвал себя добрым, как ты смеешь оскорблять его имя, когда он даже еще не лежит в земле? Уходи из моего дома и оставь меня с моим горем, не оскверняй его!

— Я не могу уйти. Мне нужно знать…

— Вон отсюда!

Она была безутешна, и не мне было ее утешать. Я покинул ее и поспешил обратно к городским стенам. Казалось, эта ночь тянется целую вечность, но Сигурд все еще оставался на том же месте — расхаживал по крепостному валу, устремив отсутствующий взгляд на темный горизонт. Мы не потрудились обменяться приветствиями.

— Ты знаешь человека по имени Асгард? — спросил я. — Возможно, он варяг или кто-то из дворца.

Сигурд нахмурился еще больше, если такое вообще можно представить.

— Я знаю Асгарда, — прорычал он. — Еще несколько лет назад он был членом варяжского отряда. Я самолично изгнал его за то, что он обворовывал своих товарищей.

— А был ли он знаком с Элриком?

— Они покинули Англию в одно и то же время и прибыли в город одновременно — Асгард, Элрик, их жены и кое-кто еще. Почти все эти люди уже умерли.

— Но Асгард жив?

Сигурд пожал плечами.

— Понятия не имею. Я слышал, что он держал палатку на меховом рынке, продавал паршивые шкуры и кожи, которые русские торговцы не могли сбыть никому другому. Быть может, он и поныне там. Он достоин презрения, и мы были рады избавиться от него.

— Ты не знаешь, поддерживал ли он связь с кем-либо из ваших людей?

— Они послали бы его куда подальше. Красть у товарищей по казарме — все равно что красть у церкви, но в отличие от церкви мы не обязаны прощать. К чему все эти расспросы? Ты что, хочешь купить по дешевке шаль для дочери?

— В течение последних трех недель он несколько раз встречался с Элриком. Фрея сказала, что после этого Элрик стал каким-то странным, и мне кажется, что Асгард принес ему послание от монаха.

Сигурд презрительно усмехнулся.

— Монаха? Его не существует, Деметрий! Он просто призрак, иллюзия. Скажи уж честно, что у тебя нет других подозреваемых. — Он немного помолчал. — С другой стороны, Асгард вполне реален. Поищи его на рынке.