Грант не шевельнулся. Вновь прибывший, нисколько не смущаясь, нырнул в маленькое помещение и встал в проеме входа — просто силуэт на фоне тусклого света, пробивавшегося снаружи.

— Кто это? — спросила Марина.

— Боюсь, я в прошлый раз не успел представиться. — Человек посветил фонариком себе в лицо, явив коротко стриженные рыжие волосы, жидкие усы и узкое, заостренное лицо. — Мьюр. — Руку он протягивать не стал. — С Грантом мы уже встречались. А вы, должно быть, Марина Папагианнопуло. Мы, да и немцы, когда они тут были, знали вас больше как Афину.

— Вы, кажется, хорошо информированы.

— Я с большим интересом следил за вашими исследованиями. А в последние три дня мой интерес только вырос. — Он усмехнулся. — Вы не для нас старались. Мы вас чуть не потеряли, когда вы ускользнули из Архан.

— Может быть, вам не надо было посылать тех головорезов?

Мьюр невинно поднял руки:

— Это не я.

— Кто же тогда?

— Конкуренты. Они…

В проходе за спиной Мьюра кто-то оглушительно чихнул. Он кинулся к стене и едва успел уйти с линии огня — в помещении прогремел «уэбли».

— Иисус и чертова Мария! — воскликнул Мьюр. — Так и глаз выбить недолго.

Грант, у которого еще звенело в ушах от выстрела, услышал дрожащий голос, робко воззвавший из коридора:

— Не стреляйте.

Грант снова навел пистолет на Мьюра.

— Еще один шаг, и мозги мистера Мьюра будут размазаны тут по всем стенам, — крикнул он в проход. И спросил у Мьюра: — Кого ты притащил?

Фонарик Мьюра упал на пол, но в небольшом помещении отбрасывал достаточно света, чтобы стало видно, как тот побледнел.

— Не волнуйся так…

Грант немного подумал.

— Бросай оружие и медленно иди ко мне.

— У меня нет оружия, — возразил испуганный голос. — Можно я…

— Тогда иди сюда.

Марина подняла фонарик и посветила в проход. Послышался кашель, что-то зашуршало по камням. Щурясь и подняв руки так, что они упирались в низкий потолок, в круг света вышел человек. Шапка снежно-белых волос обрамляла его круглое лицо, морщинистое, но все равно странно моложавое, щеки и нос покраснели от солнечного ожога. Из-под кустистых белых бровей смотрели бледно-голубые глаза; настороженность во взгляде медленно сменилась удивлением, когда человек заметил, где находится.

— Поразительно, — выдохнул он.

В помещении что-то изменилось — напряжение спало. Грант ощутил, что теряет контроль над ситуацией.

— Кто это? — резко спросил он, поведя револьвером в сторону Мьюра.

— Его зовут Артур Рид. Профессор классической филологии в Оксфорде.

— Разрешите…

Рид протянул к Марине руку. Ошеломленная, она, не сопротивляясь, позволила забрать у нее фонарь.

— Поразительно, — повторил вновь прибывший, разглядывая выставленные у задней стены предметы. — Насколько я понимаю, это, кажется, баэтил, священный камень с неба.

— И мы так решили, — отозвался Грант.

Неожиданно, не понимая почему, он почувствовал себя так, будто ему надо вести себя прилично, словно мальчику, которого вытащили из его любимого укрытия на дереве в саду и заставили пить чай с троюродной тетушкой.

Мьюр полез в карман, замер, увидев, что Грант сгибает палец на спусковом крючке револьвера, и рассмеялся.

— Не беспокойся. — Он вытащил портсигар из слоновой кости. — Закуришь?

Гранту смертельно хотелось курить, но принять щедрость Мьюра он был пока не готов.

— Может, лучше расскажешь, какого черта тут творится?

Мьюр чиркнул спичкой, добавив к электрическому свету фонарика теплый отсвет живого пламени.

— Ты небось думаешь, что я должен все тебе объяснить.

В углу помещения хрустнул камень, и все трое резко обернулись. Рид стоял на коленях на скамье возле ниши в стене. Он, кажется, снял священный камень со своего места или по крайней мере сдвинул, открыв темную впадину под ним.

— Не может ли кто-нибудь мне помочь?

Грант и Мьюр смотрели друг другу в глаза над дулом пистолета. Раздраженно фыркнув, к Риду подошла Марина.

— Там что-то внизу, — пояснил тот. — Вы можете это достать?

Марина наклонилась над отверстием. Через несколько мгновений ее рука вынырнула оттуда, сжимая что-то маленькое, плоское и тяжелое. Она посмотрела, что это, перевернула и ахнула от удивления. И молча протянула предмет Риду.

— Поразительно, — прошептал он.

Грант поставил «уэбли» на предохранитель.

— Ну а теперь, — произнес он, — может быть, все-таки кто-нибудь расскажет мне, что все это значит?

Они уселись на уступе возле пещеры, моргая и щурясь под солнцем. Рид надел шляпу с широкими полями, он сидел на камне и чистил апельсин. Марина держала револьвер, наведя его на Мьюра, а Грант вертел в руках найденный предмет. Это была глиняная табличка, в четверть дюйма толщиной и размером с его ладонь, со скругленными углами и гладкими поверхностями; только зазубренный край внизу давал понять, что нижняя часть отломана. Время, земля и огонь испачкали глину, но нацарапанные на ней значки читались довольно ясно. Одну сторону ряд за рядом покрывали необычные маленькие символы — они были вырезаны в еще сырой глине и, запекшиеся, остались в вечности.

— Это линейное письмо Б?

— Да, — хором ответили Рид и Марина и посмотрели друг на друга с восторгом и удивлением единомышленников.

Грант провел пальцем по значкам, ощущая неровные края и глубокие завитки, словно на ощупь он мог каким-то образом уловить пульс их древних секретов. О чем здесь говорится? Он перевернул табличку. На оборотной стороне ничего не было написано — глина оставалась плоской и гладкой, сохранив лишь отпечатки ладоней, которые с ней работали. Но было там и кое-что еще. Грант утвердил на колене тетрадь Пембертона, прижав табличкой страницу, и стал сравнивать. Один рисунок был сделан чернилами, уверенной рукой Пембертона, другой — краской; он осыпался и выцвел, но сходство можно было определить безошибочно. По бокам долины высились две горы, посередине — похожий на купол холм, увенчанный рогом храм, пара голубей. А над ними парил лев — тот же самый зверь, что и сейчас наблюдал за ними со своего места над трещиной в скале.

— Пембертон спрятал ее в пещере, когда уходил, — произнес Рид.

Он взял у Гранта дневник и табличку и еще раз стал их рассматривать. Перелистав страницы, он добрался до последней, с цитатой из Гомера.

Он вздохнул.

— Джон Пембертон таким и был. Храбрый человек.

— Хороший человек, — прибавила Марина.

— Мертвый человек. — Грант повернулся к Мьюру. — Но вот что я хочу знать: что же он такое ценное нашел? И с чего вы все так за этим гоняетесь?

— Информация для служебного пользования, — осклабился Мьюр. — Это секрет.

— Такой секрет, что за него и жизнь отдать не жалко? — Грант глянул с края утеса. — Падение отсюда, скорее всего, станет смертельным, да только ты умрешь раньше, чем долетишь до земли.

Марина справа от Гранта по-прежнему целилась в Мьюра.

Даже если ее тонкие руки и устали, по ней никак этого было не заметить. Мьюр посмотрел по очереди на обоих. Их лица ничуть его не обнадежили.

Он очень медленно закурил еще одну сигарету. В горячем послеполуденном воздухе каждый звук казался неестественно громким — и щелчок портсигара, и вспышка огня, и треск использованной спички, которую Мьюр переломил пополам. По его лицу пробежала тень — в небе парил ястреб.

— Хорошо. — Он глубоко затянулся, и его губы сложились в некое подобие довольной улыбки. — Я расскажу вам, что могу.

— Постарайся, чтобы этого оказалось достаточно.

Из кармана рубашки Мьюр вытащил пачку фотографий и одну передал Гранту.

— Похоже на нашу табличку, — заметил тот.

— Ее нашли американцы в последние дни войны в научном центре, который они захватили в Ораниенбурге, в Германии.

Грант поднял бровь:

— Разве это не в советском секторе?

— Они успели туда попасть раньше русских. Нашли немалое количество ящиков нацистских документов и прочих вещей — в основном отчетов, технических документов, всяческой скукотищи. Ну, так или иначе, кто-то должен был это посмотреть, и они отправили все в Штаты, чтобы какой-нибудь подкомитет неизвестно каких специалистов поковырялся и сказал, что тут не о чем беспокоиться и можно обо всем забыть. Из Германии много всего вывозили, и никто не хотел тратить время, чтобы вспоминать о мрачном прошлом. Но эти дундуки продолжали копать, и несколько месяцев назад кое-что отрыли.

— Вот эту фотографию?

— В картонной коробке с папками, в чем нет ничего необычного, и в металлическом кейсе, что уже необычно. Внутри лежал кусочек металла размером с половину мячика для гольфа. Они не знали, что это такое, и отправили на анализы в лабораторию. И обнаружили то, что никто до них еще не находил.

— И что это было?

— Никто ничего подобного не видел, и имени у него нет. Поэтому его назвали «элемент шестьдесят один».

— Элемент шестьдесят один? — переспросил Грант. — Химический элемент?

— Именно. Видел периодическую таблицу? В ней есть незаполненные места. Примерно как неполная колода карт — ты знаешь, сколько их должно быть и каких карт не хватает, но у тебя в колоде не все. То же самое и с этими недостающими элементами. Ученые знают, что они должны существовать, и знают, где должны располагаться, но им так и не удалось получить эти вещества. Ну и, понятное дело, эти умники обрадовались и захотели узнать, откуда этот металл взялся.

— Он ценный?

Мьюр растер окурок сигареты каблуком и закурил следующую.

— Да он просто бесценный. Уникальный. Насколько известно, на Земле его нет.

Наступило молчание — все обдумывали услышанное.

— Это кусочек метеорита, — сказал Рид.

Глянув на него, Грант понял, что вся эта история и для профессора явилась неожиданностью.

— Верно. — Мьюр был доволен. — Но это еще не все. Посмотрите-ка. — Он показал еще три фотографии. — Это образец, который они нашли. Лицевая сторона, верх и низ. Видите?

Грант посмотрел на снимки — сияющий камень на черном фоне. Сверху и сбоку он казался гладким, чуть ли не текучим и был испещрен крошечными кратерами, похожими на золотую инкрустацию. Но изображение на третьем фото было другим — с оборотной стороны поверхность оказалась почти плоской, разделенной бороздками на отдельные полосы.

— Его как будто чем-то резали.

— Линии, которые вы видите, — следы дисковой пилы. Тот предмет, который они нашли в Германии, — только вершина айсберга, или, в данном случае, метеорита.

— Баэтил, священный камень с неба, — пробормотал Рид.

Мьюр резко повернул голову:

— Что?

— Нет, ничего.

— Так или иначе, американцы пересмотрели все, но узнать смогли лишь то, что этот кусочек был найден немцами на Крите. Фрицы не больше нашего знали, откуда он взялся, но вместе с камешком они нашли фотографию таблички. И больше ничего у них не было. Для нас Греция была игровой площадкой до тех пор, пока Эттли[20]Премьер-министр Великобритании в 1945–1951 гг. (Прим. ред.)
не собрал свои игрушки. Американцы отдали нам все материалы, чтобы мы в них разобрались. И вот мы здесь.

— Зачем он вам? — сурово спросила Марина. — Для чего нужен шестьдесят первый элемент?

Мьюр глубоко затянулся сигаретой:

— Думаете, они мне сказали? Я всего лишь посредник. Половину того, что я вам рассказал, мне и самому знать не положено. Но зато я точно знаю, что янки во что бы то ни стало хотят получить его и осыплют золотом всякого, кто его найдет. Так что, если хотите, можете сбросить меня со скалы, как куклу, но если у вас есть хоть капля здравого смысла, вы должны ко мне присоединиться и начать поиски.

— Присоединиться к тебе?! — Грант швырнул ему фото. — Где гарантия, что ты не выстрелишь мне в спину, как только я опущу револьвер?

— Ты можешь очень пригодиться. Ты давно вышел из игры, и никто не заподозрит, что ты работаешь на нас. А ты знаешь, как действовать под чужой личиной в этих краях. — Он указал большим пальцем на Марину. — Да и она тоже. К тому же она знала Пембертона лучше, чем кто-либо из нас.

— А когда мы больше не сможем пригодиться?

— Вы перестанете быть полезными, когда мы найдем этот кусок металла. Тогда можете сваливать со своей частью добычи и никогда больше со мной не встречаться. — Это звучало разумно. — Предложение, которое я сделал тебе в Палестине, остается в силе. Ты объявлен в розыск, а я могу сделать так, чтобы розыск отменили. А ты… — Он повернулся к Марине. — Я все знаю про тебя и твоего брата. Двойные агенты, верно? Как он глупо умер! Одна пуля в упор, — наверное, его застрелил кто-то, кого он знал. Ты никогда не задумывалась, кто мог это сделать?

Марина посмотрела на него темным и грозным взглядом, словно прицеливалась:

— Что ты хочешь сказать?

— У нас в Лондоне есть информация на твоего брата. Веди себя хорошо, и, когда все кончится, я разрешу тебе посмотреть. Ты удивишься, узнав, что мы накопали.

Он двинул бровью в сторону Гранта, который делал вид, что его это не касается.

— Ну ты и подонок.

— Меня твое мнение не волнует. Итак, решайте. Вы со мной или нет?

— Какая разница? Ведь метеорит не здесь.

Мьюр нахмурился и бросил окурок с утеса:

— Я и не говорил, что это будет легко. Может быть, мы выбрали не то место.

— Нет. — Рид в продолжение всего разговора просидел незамеченным, задумчиво глядя на льва над входом. Их всех удивила спокойная уверенность в его голосе. — Метеорит был здесь. Пойдемте посмотрим.

Один за другим они протиснулись через трещину в вырубленный в скале храм. Мьюр зажег парафиновый фонарь, и они все вместе стали рассматривать округлый камень в нише. И Грант снова подумал о том, что камень очень напоминает пулю.

— А что это за бороздки? — спросил он.

— Настоящий метеорит, наверное, был покрыт какой-нибудь священной сеткой, — пояснил Рид. — Когда они вырезали копию, скопировали и переплетение.

— Они? — нервно переспросил Мьюр. — Кто такие они?

— Люди, которые спрятали настоящий метеорит. — Рид, не замечая закипающего от злости Мьюра, безмятежно смотрел на священный камень. — Видите небольшое углубление наверху? Думаю, здесь и лежал тот кусочек, который нашел Пембертон. Они его отпилили и положили сюда, чтобы придать изображению силу оригинала. Если хотите, это такая умиротворяющая жертва богам. — Он едва заметно улыбнулся, но Мьюр этого не заметил.

— Они, они… Кто это был? Пембертон? Нацисты? Какой-нибудь местный пастух, который забрел не в ту пещеру?

— Нет-нет. — Рид опустился на колени и стал рассматривать черепки, разложенные на каменной скамье. — Метеорит пропал задолго до этого времени, примерно тогда, когда начали писать Библию.

Мьюр побледнел:

— Вы хотите сказать, что мы опоздали на пару тысяч лет?

— Не Новый Завет. — Кажется, Рид забыл, о чем разговор, пока разглядывал предмет, найденный в самой дальней куче. Он поднес его к фонарю, поворачивая то в одну, то в другую сторону. Потом так же внезапно продолжил: — Метеорит забрали примерно тогда, когда Моисей выводил свой народ из Египта. Три тысячи лет назад плюс-минус сотня.

— Господи боже мой!

Мьюр прислонился к стене и сунул в рот незажженную сигарету. Грант и Марина смотрели друг на друга с недоумением, а тем временем Рид разглядывал керамические черепки в дальнем конце пещеры.

— И что мы будем делать? — задал вопрос Мьюр, ни к кому конкретно не обращаясь.

Рид поднялся и отряхнул пыль с колен. Свет фонаря блеснул в стеклах его очков, а голова с поднявшейся прядью волос отбросила рогатую тень на стену за спиной.

— Пожалуй, я знаю, куда его унесли.