— Софи? Это Ребекка. Мне очень нужна твоя помощь.

Она все еще расхаживала по кухне в доме деда. Телефон в доме Вайтейкеров не отвечал, из дома Ребекки на Конгресс-стрит и здания компании «Вайтейкер и Рид» не было никаких известий. Джед тоже не позвонил. Ребекка устала ждать в бездействии.

Куда все подевались?

Софи сказала:

— О, я слышу слова, какие уже и не надеялась услышать от Ребекки Блэкберн. Говори.

Ребекка забралась с ногами на стул и сидела там, словно курица на насесте.

— Мне надо, чтобы ты ко мне приехала.

— О чем разговор.

— Нет, подожди. Меня здесь уже не будет. Слушай: я оставлю Камни Юпитера на кровати в моей спальне. Возьми их и спрячь в надежное место. Лучше всего в сейф к Давиду Рабину. Никто не должен подходить к ним на пушечный выстрел, кроме меня, Джеда Слоана, моего деда или Жана-Поля Жерара.

Софи чуть не взвизгнула:

— Жана-Поля Жерара? Прости, Ребекка, но разве он не враг?

— Нет.

— Господи, вот так дела.

— Если что-нибудь случится, и никто из нас не сможет забрать камни, я хочу, чтобы ты связалась с полицией французской Ривьеры. Скажи им, что камни были найдены среди личных вещей Абигейл Рид в 1959 году, но выяснилось это буквально на днях.

— Погоди-ка! Что это значит — «если что-нибудь случится?»

Ребекка слезла со стула и вновь начала ходить взад-вперед, проклиная скупость деда, не обзаведшегося радиотелефоном. Хоть бы с ним все было в порядке! Она продолжала, стараясь изъясняться кратко и ясно:

— Сейчас я не могу тебе объяснить все в деталях, Софи. Слушай внимательно. Сообщи в полицию, что Котом была Абигейл, что мы может это доказать. Пусть возобновят расследование. И пусть не отговариваются сроком давности. Они должны снять обвинение с Жана-Поля Жерара.

— Ребби…

— Софи, ты сделаешь это?

— Я уже выхожу.

Ребекка повесила трубку. Дождь усилился, ветер сыпал в окно мелкими каплями. Девочкой Ребекка любила, когда шел дождь. Она сидела в доме Элизы Блэкберн, рисовала, читала, играла с младшими братьями или просто смотрела, как за окном капли бьют по лужам. Флорида с ее штормовыми ветрами, аскетический дом «папы» О'Кифи сильно отличались от Бостона. Ребекка увезла с собой на юг любовь к дождливой погоде.

Как было бы просто, подумала она, подняться к себе в спальню, свернуться на кровати калачиком и ничего не делать.

— Так можно заработать язву, — ласково сказала Афина, входя в кухню.

— Это меня в данный момент беспокоит меньше всего.

Ребекка вытащила из сумки красный бархатный футляр с камнями, но быстро отказалась от мысли передать его Афине. Хватит, что впутала в эту историю Софи. Не сказав ни слова, она взлетела по лестнице, перескакивая через одну, а то и две ступеньки, вошла к себе в спальню и оставила красный футляр на подушке.

Когда она спустилась на кухню, то увидела, что Афина уминает сдобную булочку и изучает книгу с фотографиями вскрытых мертвецов, которая лежала у нее на коленях.

— Я ухожу, — сказала ей Ребекка. — Если придет девочка вьетнамского типа — ей четырнадцать лет — то не выпускай ее, пока не вернется Джед Слоан.

Афина посмотрела на Ребекку черными умными глазами.

— Это его дочка?

— Да.

— А если он спросит, где ты?

— На Маунт-Вернон-стрит. Он поймет. Скажи ему, что во всем виновата Абигейл.

Афина не нуждалась в том, чтобы ей повторяли инструкцию. Она просто сказала:

— Передам, — и продолжала чтение.

Ребекка выскочила на улицу.

Жан-Поль ковылял вниз по Маунт-Вернон, зная, что времени почти не осталось… Зная, что должен был придушить Абигейл прошлой ночью… До простит меня Бог и да поможет!

Он увидел, что со двора Абигейл выезжает громоздкий «мерседес» и постарался загородить путь, дернулся в дверь, но двери были заперты изнутри. Он колотил в окна и кричал, чтоб Май Слоан выпрыгнула из машины.

Девочка занервничала. Жан-Поль увидел, что Абигейл успокаивающе ей улыбнулась и зашевелила губами. Жан-Поль смог прочитать: «Не волнуйся, я не позволю ему обидеть тебя».

Затем старая стерва повернулась к нему и ощерилась. Она понимала, что одержала победу, потому и гримасничала.

Мощный автомобиль резко взял с места, и Жан-Поль был отброшен в сторону. Он неудачно упал и вскричал от боли, пронзившей больную ногу.

Теперь ему была нужна машина, чтобы добраться до Марблхеда. У него не было никаких сомнений, что Абигейл взяла с собой Май Слоан, чтобы заманить его в дом в Норт-Шоре. Уединенный особняк на взморье как нельзя лучше соответствовал замыслу Абигейл. Она захочет наконец разделаться с ним. А Май? Как она собирается поступить с девочкой? Жан-Поль онемел от боли и возмущения. Абигейл задумала убить Май. Однажды она уже пыталась. В Сайгоне.

Господи, что я наделал?

Из-за угла выскочила Ребекка. Ее взгляд и стиснутые губы напомнили Жану-Полю Стивена Блэкберна. Теперь Ребекка старше своего отца. «Этот ребенок, — сказал как-то в сердцах Стивен о дочери, — представляет собой чудовищную помесь своей матери и деда».

Нет, друг, с твоей дочерью ничего не случится.

Именно сейчас Жану-Полю была очень нужна ее помощь.

Взгляд ее несравненных глаз упал на него, но она не побежала прочь, что было бы вполне естественно. Она подошла к Жану-Полю и сразу поняла: что-то случилось.

— Что произошло?

— Нет времени, Ребекка… Мне нужен автомобиль. Абигейл…

— Я все о ней знаю…

Жан-Поль понял, что это так. Удивительное ощущение умиротворенности снизошло на него, когда Ребекка посмотрела ему в глаза без страха, ненависти и смущения. Впервые за тридцать лет появился человек, который верил ему. И особенно важно было то, что человек этот — Ребекка Блэкберн.

Однако вслух он сказал:

— Это неважно.

Она не прореагировала на его замечание, а перешла ближе к делу:

— У меня есть грузовичок. Пойдемте скорей. Расскажете, что произошло, по пути.

— Нет.

Ребекка, которая уже зашагала по направлению к Западной Кедровой улице, резко развернулась, так, что мокрые от дождя волосы плеснули в лицо. Жан-Поль схватил ее за плечи и сжал. Если у нее и возникли сомнения насчет него и Абигейл, то они не отразились на ее бледном, влажном лице.

— Ключи, — потребовал Жерар.

— Если вам нужны ключи, то придется взять меня с собой. Моему деду угрожает опасность?

— Дай ключи, Ребекка. — Его слова не возымели эффекта. Тогда он добавил: — Май в руках Абигейл. Она докончит то, что не успела в семьдесят пятом.

Жан-Поль воспользовался замешательством, произведенным его сообщением на Ребекку. Он схватил ее за запястье и вывернул руку за спину. Затем обшарил ее карманы. Там нашлась связка ключей.

— Какой грузовик твой?

— Мне больно.

— Переживешь. Я сломаю тебе руку, если не скажешь. Какой грузовик твой?

— Здесь только один, дурень.

Окинув взглядом Западную Кедровую, он понял, что она имела в виду. Среди «БМВ», «ауди», «вольво» и «хонд» стоял один-единственный потрепанный грузовичок компании «Дженерал моторс». Только он мог принадлежать Ребекке Блэкберн.

Жерар хотел отпустить Ребекку, но он понимал, что она от него не отстанет. Пусть у него опыт старого бойца, но она подвижнее, моложе, у нее здоровые ноги. Однако он не мог заставить себя сломать ей руку. Надавив сильнее, он принудил ее опуститься на колени. Она кричала от боли, но Жан-Поль не ослаблял хватку.

— Дай мне сделать то, что я должен сделать, — сказал он.

Затем резким и точно рассчитанным движением он двинул коленом ей в ребра. Ребекка от нечеловеческой боли грязно выругалась.

Только через несколько минут она перестала хватать ртом воздух.

За это время Жан-Поль успел добежать до грузовичка.

Боль в боку была настолько сильна, что Ребекка едва удержалась, чтобы не заорать, не кататься по тротуару. Жерар сломал ей ребра, в этом она не сомневалась. Рука тоже болела, а на запястье отпечатались его пальцы. К тому же не переставал холодный дождь, но Ребекка усилием воли поднялась на ноги, превозмогая адскую муку. Чтобы выехать с Западной Кедровой на ее большом пикапе, Жану-Полю придется проехать мимо нее.

Через несколько секунд она услышала знакомое урчание.

Давай, сказала она себе, давай же!

Несмотря на боль, она на удивление твердо держалась на ногах. Словно открылось второе дыхание. Чтобы обмануть Жана-Поля, она тем не менее шла, покачиваясь из стороны в сторону, а в это время ее грузовичок подъезжал к пересечению Маунт-Вернон и Западной Кедровой.

Чтобы спуститься по Маунт-Вернон, ему необходимо притормозить.

Ребекка глотнула воздуха и уцепилась за задний борт кузова в тот момент, когда Жан-Поль поворачивал на Маунт-Вернон. Сцепив зубы от боли, Ребекка не разжимала пальцы. Она заметила, что Жан-Поль посмотрел в зеркало заднего вида. Черт с ним. Она перебралась через бортик и плюхнулась в кузов, упав на больной бок.

На Чарлз-стрит Жан-Поль надавил на тормоза.

Проклятье!

Он вышел из кабины им прорычал:

— Не собираешься сдаваться, я правильно понял?

— Я поеду туда же, куда и вы, — сказала она, морщась от боли, — даже если мне придется угнать машину.

— Ладно. Теряем время. — Он протянул ей руку. — Давай помогу.

Не доверяя ему, она отказалась от предложенной руки и слезла с другой стороны грузовика. Было очень трудно дышать. Рука болела, бок болел, кроме того, она разбила колено о борт, но Май была в лапах у Абигейл и, где дедушка, Ребекка тоже не знала. Она заняла пассажирское место, прежде чем Жерар сел за руль. Ему не удалось улизнуть без нее.

— Почему вы проявляете обо мне такую заботу? — спросила она, когда Жерар разогнал старый грузовичок по Чарлз-стрит в направлении Сторроу-драйв.

Он посмотрел на нее и проворчал:

— Не сглазьте.

— Нет, я серьезно. Вы могли бы покалечить меня и потом спокойно уехать. Видит Бог, я достаточно испытывала ваше терпение. Между нами есть нечто, не объяснимое стремлением любого француза защитить беспомощную женщину.

Его белые брови изогнулись дугой, и в это мгновение Ребекке почудилось, будто перед ней — лихой автогонщик, каким он был когда-то.

— Я бы не назвал вас беспомощной.

— Тогда почему вы обо мне заботитесь?

— Потому что я глуп, — сказал он, — меня очень легко обвести вокруг пальца.

Джеду не удалось пройти в дом Квентина Рида в элегантно-сдержанном пятизвездном отеле на Паблик-Гарден — не пустила охрана. Вестибюль был наполнен негромкой музыкой Моцарта, лившейся из чайной комнаты, где пианист в черном услаждал немногочисленных посетителей, занявших свои любимые места. Обстановка в кафе отличалась особой изысканностью. Официант предложил Джеду дождаться кузена здесь. Конечно, подумал Джед, чашка чаю и Моцарт — только этого мне и недоставало.

Куда подевалась Май?

— У меня нет мелочи, — обратился он к официанту, подойдя к стойке, — но мне необходимо позвонить.

Тот подвинул телефон.

— Прошу вас.

Предчувствуя беду, Джед набрал номер дома Элизы Блэкберн.

— Если хочешь, поставь кассету, — предложила Абигейл Рид взволнованной девочке, сидевшей рядом. Они уже промчались по улицам Салема и теперь неслись по живописным окрестностям Марблхеда. — Через несколько минут будем на месте.

Май забилась в уголок между спинкой сиденья и дверью.

— Хорошо.

— Ты все еще думаешь о том человеке, угадала?

Нехотя кивнув, Май решила не говорить, что еще ее беспокоит поведение тети. Поездка вместе с ней в Марблхед перестала казаться хорошей идеей после того, как француз пытался остановить машину Абигейл Рид. Почему он кричал, чтобы она выпрыгнула из машины? Почему он выглядел таким испуганным?

— Вы знаете, кто он?

— Не имею понятия, Май. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась по пустякам… Хотя… Думаю, что это тот человек, который убил твою мать. А доказательств у нас нет. Они остались в Сайгоне, ныне Хо-Ши-Мине. Мы еще поговорим на эту тему с твоим отцом, когда он приедет в Марблхед, ладно.

Май зажмурилась, стараясь сдержать слезы. Ей хотелось поговорить с папой прямо сейчас. Она не доверяла Абигейл Рид. Неудивительно, что папа не захотел взять ее с собой в Бостон! Его тетя такая противная!

— Успокойся, — сказала Абигейл. — Все будет отлично.

Если машина притормозит, решила Май, она выскочит из кабины и побежит в полицию, чтобы ей помогли отыскать папу.

Однако Абигейл Рид и не думала тормозить.

Жан-Поль выжал из видавшего виды грузовичка Ребекки почти семьдесят. Пока они ехали, Жерар успел поправить некоторые ошибочные заключения своей пассажирки насчет событий, разыгравшихся в последние тридцать лет. Но в целом картина злодеяний Абигейл — и его собственных — была нарисована Ребеккой верно.

— Итак, в 1959 году, — сказала она, — вы и Абигейл состояли в любовной связи. После целого ряда краж драгоценностей она обвинила в них вас, хотя вы не имели к ним никакого отношения. Почему вы не постояли за себя?

Он печально улыбнулся.

— Все свидетельствовало против меня. Абигейл подбросила в мой дом один из своих браслетов и заявила, что это я его украл. Кому бы поверили, как по-твоему, Ребекка? Автогонщику или бостонской аристократке?

— Но что заставило ее красть драгоценности у богатых друзей и знакомых? — поморщилась Ребекка. — Это кажется мне притянутым за уши.

— Она предупредила меня о готовившемся аресте и дала денег, чтобы я уехал из страны. Она боялась, что наша связь станет достоянием гласности.

— Она догадалась, что вам известно об ее преступлениях?

— Нет, этого она не знает до сих пор. — Жан-Поль сжимал баранку и вспоминал, как прошлой ночью она пыталась убедить его, что Котом был Томас Блэкберн. Умный ход, ничего не скажешь: заманить их обоих в уединенный дом Вайтейкеров в Марблхед-Нек. Он добавил: — Она уверена, что это ее тайна.

— И из-за этого потянулось все остальное?

— Из-за этого. А еще из-за моей жадности и нежелания оставить в покое прошлое.

— Вы хотите получить Камни Юпитера.

— Да.

Ребекка отвернулась и выглянула в открытое окно.

— Они у меня.

Жан-Поль чуть не задохнулся от неожиданности.

— Что ты имеешь в виду?

И Ребекка рассказала ему. О том, что нашли они с Там в детстве в комнате Абигейл на Ривьере. О новорожденной Май, вопившей в военном вертолете. О том, что держала их у себя четырнадцать лет в уверенности, что Там собиралась контрабандно ввезти их в Штаты. О вьетнамце, убившем ее из-за этих камней.

Когда она закончила, Жан-Поль потрясенно молчал.

Ребекка посмотрела на него.

— А вы всегда думали, что Камни Юпитера у Абигейл, верно?

Он кивнул, и медленная, тупая, мучительная боль сожаления пронизала его.

— А в ту ночь в Сайгоне… Вы не знали, что камни у Там?

— Нет, — прошептал он. Было почти невозможно разобрать слова. — Должно быть, она обо всем догадалась и стала угрожать Абигейл… — Он замолчал. В горле у него клокотали слезы. — Господи, не надо было мне ничего затевать…

— Вы никого не убили, — сказала Ребекка. — Вы рисковали жизнью, чтобы спасти Там. И вы спасли меня, Май и Джеда. Ведь вы стреляли в Джеда, чтобы тот вьетнамец его не убил?

— Да…

Там, подумал он, прекрасная, упрямая, решительная Там. Все эти годы драгоценные корунды были у нее. Волшебные сапфиры и рубин императрицы Елизаветы. Представляла ли она себе их ценность? Имея Камни Юпитера, она могла бы купить себе новую жизнь в любой стране. Нет, только не Там, спохватился Жан-Поль. В двадцать два года ей нужна была любовь, счастье, жизнь с Квентином. Поэтому она использовала драгоценности как средство добиться желаемого, как доказательство того, что Абигейл — преступница, убийца, погрязшая во лжи женщина.

Жан-Поль будто слышал голос Там: помогите мне, мадам Рид, а я. верну вам Камни Юпитера. Дайте мне Квентина. Дайте жить.

Теперь ему все стало ясно.

Ах, мама, опять я тебя подвел.

Из раздумий его вывела Ребекка. Она спросила:

— А что с вами было после той ночи?

Он объяснил, что Абигейл Рид проникла в Сайгон, чтобы не дать Там и ее ребенку выехать из страны. Поскольку Южный Вьетнам доживал последние дни, у нее не осталось в Сайгоне надежных людей. Но в любом случае Абигейл не могла доверить такое щекотливое дело посторонним. Жан-Поль не догадывался, что она в городе, пока не напал на след наемного убийцы. Понимая, что уже слишком поздно, он пошел за вьетнамцем, но не успел: Там была убита. Жан-Поль сказал наемнику, что его тоже послала Абигейл.

Потом Жан-Поль стал искать ее.

— Я не знал, где она скрывается, — проговорил Жан-Поль каким-то чужим голосом. — Это ставило ее в выгодное положение.

Она выстрелила ему в лицо и бросила умирать в темном переулке.

Жан-Поль очнулся уже в коммунистическом Сайгоне. Лицо было изуродовано. Он трудно, медленно выздоравливал, скрываясь от новых властей. Через полтора года ему удалось с небольшой группой беженцев покинуть Сайгон на утлом суденышке. То было рискованное, изнурительное предприятие, к которому его не подготовили даже годы, проведенные в лагере для военнопленных.

Потом судьба забросила его в Гонолулу, где вновь начались физические испытания: недоедание, обезвоживание организма, инфекции. Несколько месяцев он провел буквально на улице с одной задачей: выжить. Куда ему было до Абигейл Рид. Он видел ее фотографии в журналах, читал о ней в «Уолл-стрит джорнел». Она была недосягаема.

Но ты выжил, твердил он себе. Будь доволен и этим.

И только когда на глаза ему попался «Успех», он узнал, что Ребекка, Джед Слоан и Май все-таки выбрались из Сайгона.

Как глупо, самонадеянно, смешно с его стороны было надеяться, что на сей раз он сумеет заставить Абигейл вернуть ему Камни Юпитера. Он думал, что выведет ее на чистую воду и с Божьей помощью заставит ее отвечать за совершенные преступления по справедливости.

Но у Абигейл, оказывается, давным-давно не было Камней Юпитера.

— Не надо было мне выезжать из Гонолулу, — сказал он Ребекке Блэкберн.

Она улыбнулась ему, проявив трагическое непонимание:

— Скажите-ка, какое запоздалое раскаяние!

Ребекка тоже боролась со своими мрачными мыслями. Она любила Джеда. Так ей, по крайней мере, всегда казалось. После того, как в 1975 году они расстались, у нее были мужчины, и они немало значили для нее, но ни один не вызывал в ней такого волнения и огня, как Джед Слоан. И она помнила об этом, хоть и внушала себе, что ненавидит его за то, что он с ней сделал.

И теперь она вовсе не была уверена в том, что им удастся выйти из этих перипетий первозданно-чистыми. Не дай Бог, что-нибудь произойдет с Май. Джед может потерять дочь, а невольной виновницей этого окажется Ребекка с ее необдуманными поступками.

«Если бы знать заранее, что правильно, а что — нет, — часто говорил Томас Блэкберн, — то не пришлось бы делать трудный выбор».

Выбором Томаса в 1963 году стало молчание. Жан-Поль в 1975 году не колеблясь решил поставить под удар свою жизнь, чтобы не умножился счет жертв Абигейл Рид. Выбор Джеда состоял в том, чтобы признать Май своей дочерью и одному воспитывать ее.

Трудные решения, подумала Ребекка. И, может быть, не всегда верные, но принимались они словно между молотом и наковальней. И всякий выбор, каждое решение имело свое продолжение, ветвилось, точно дерево.

Понимала ли это Абигейл Рид? Однажды она уже пыталась убить Май. Собственную внучку!

— Мы выручим Май, — сказал Жан-Поль, будто прочитав мысли Ребекки. — Абигейл знает, что ехать в Марблхед у меня нет никакой охоты. Она использует Май как приманку.

— Как вы думаете, чего она добивается?

— Она хочет объявить твоего деда виновником злодеяний последних тридцати лет, — спокойно ответил Жерар. — Она решила убить и его, и меня.

— Но это безумие!

Жан-Поль остановил на Ребекке мягкий, внимательный взгляд.

— Подумай, Ребекка, так ли это?