Ей казалось, она умрет от стыда. Но некий внутренний голосок нашептывал, что жить дальше, никогда более не ощутив крепких объятий Леона и вкуса его поцелуев, пожалуй, ничем не лучше, чем умереть.

Уехать и больше никогда не увидеть его… Не слышать его голоса, не видеть, как губы его изгибаются в этой медленной, чуть насмешливой улыбке… Да разве это жизнь! Все равно что краешком глаза узреть рай, – и знать, что тебе туда никогда не суждено попасть. Дженет никогда еще не испытывала такого горького разочарования, такого душевного опустошения.

И бесполезно твердить себе, что они с Леоном и знакомы-то всего несколько дней, что она страдает просто-напросто от острого приступа физического влечения, которое очень скоро пройдет само собой. Сердце не обманешь, а оно твердило: все куда глубже, ведь ты хочешь провести с ним всю жизнь, до последнего дня – смеясь вместе с ним, время от времени споря с ним и даря то счастье, которое не в силах подарить ему ни одна другая женщина на всем белом свете.

Да вот только так бывает лишь в сказках. Жизнь устроена совсем иначе. У Леона свои планы, и ей в них места нет. Разве что она удовлетворится прозябанием на задворках его жизни, как та любовница в Тулоне.

Он явно считает, что его личная жизнь может протекать по двум разным руслам. Что вполне позволительно жениться на хорошенькой, но духовно чуждой ему девушке, а более содержательные и занимательные связи завязывать на стороне. Дженет хотелось плакать, хотя знала, что на самом деле должна презирать его.

Увы, презирать его она не могла.

Дура! – ругала она себя. Слезливая сентиментальная идиотка!

Отыскав уединенную скамейку подальше от дома, бедняжка съежилась на ней, обхватив руками дрожащие плечи. В знойный полдень ее бил ледяной озноб.

Пусть Леон никогда больше не повторит свою «чудовищную ошибку», что с того? От этой мысли Дженет становилось еще горче на душе. Ведь она-то будет по-прежнему изнывать от тоски по нему, томиться безысходной жаждой. Правда, по крайней мере, сохранит остатки самоуважения.

Взглянув на часы, молодая женщина неохотно поднялась со скамьи. Уже два часа, скоро обед. Не хватает еще, чтобы за ней высылали поисковый отряд.

Убегая из кабинета, Дженет находилась в таком смятении, что не обращала внимания, куда идет, и, разумеется, не запомнила дороги. Ну да ничего – все равно любая тропинка тут непременно выведет обратно к замку.

К замку-то – да, но, как оказалось, отнюдь не обязательно к той его части, с которой успела уже познакомиться Дженет. Через несколько минут ходьбы тропинка привела ее на обрамленную кедрами аллею, а та – к небольшой церквушке в готическом стиле. Должно быть, это фамильная часовня де Астенов.

Прищурившись от яркого солнца, она оглядела фасад здания. Похоже, часовня видала лучшие времена. Каменная кладка растрескалась, некоторые витражи на окнах выбиты, часть оконных проемов вообще заколочена досками.

Гадая, как часовня выглядит изнутри, Дженет осторожно потянула массивное кольцо на двери, почти уверенная, что она окажется запертой. Однако дверь легко отворилась. Дженет шагнула внутрь.

Там царил сумрак. Немногочисленные попадавшие-таки в часовню лучи солнца гасились потемневшими от времени витражами. В воздухе витал легкий запах благовоний, смешанный с куда более сильным запахом пыли. Ни одна свеча не горела, на всем лежал явственный отпечаток запустения, разочаровавший Дженет.

Она собралась уходить, как вдруг боковая дверь распахнулась и на пороге появился Анри Бристоль с какими-то бумагами в руках. Заметив Дженет, он замер от удивления.

– Мадемуазель Литтон! Что вы тут делаете?

Та пожала плечами.

– Люблю старые церкви. А что, сюда нельзя?

– Нет, нет, что вы, – торопливо заверил он. – По крайней мере, в принципе. Просто, понимаете ли, здесь все в таком состоянии… Возможно, тут небезопасно находиться. Стена дала трещину, так что мы не уверены, не обрушится ли все в один прекрасный момент.

– Но вы же здесь, – логично указала Дженет.

Анри засмеялся.

– Да, но я-то не почетный гость де Астенов. Мне по долгу службы надо провести предварительный осмотр. На следующей неделе приезжает архитектор, который займется восстановлением часовни.

– Вот замечательно, – обрадовалась Дженет. – Но, по-моему, тут не так уж все и плохо. Просто запущено.

– Я тоже на это надеюсь… Нужен взгляд специалиста. Думаю, все-таки удастся управиться довольно быстро. – Он усмехнулся. – А не то Леон совсем терпение потеряет.

Дженет вместе с ним вышла из часовни и подождала, пока он запрет дверь огромным старинным ключом.

– Вот уж не думала, что он такой набожный. – Она старалась говорить беззаботно.

– Ну что до этого, он старается придерживаться традиций, как все мы, – пожал плечами Анри. – Но восстановление часовни так близко его сердцу по другой причине. Он намерен венчаться именно здесь. И очень скоро.

– Ааа… – протянула Дженет тускло. Душа ее сжалась от внезапной боли. – Я… я не знала.

– Понимаете, о его намерении почти никто не знает. Это совсем недавнее решение.

– А Флора уже осведомлена? – Дженет еле сумела скрыть предательскую дрожь в голосе. – По-моему, в таком вопросе невеста тоже имеет право голоса.

Анри уронил какой-то листок и наклонился за ним.

– Без сомнения, Леон выберет время все рассказать, – неопределенно заметил он. – Но пока лучше об этом помалкивать.

– Ну конечно, – натянуто улыбнулась Дженет. – Надеюсь, это станет для нее приятным сюрпризом.

– Маркизе де Астен вообще предстоит очень счастливая жизнь, – церемонно отозвался Анри.

Приехали, подумала Дженет. Малейший намек на критику в адрес обожаемого работодателя воспринимается в штыки. Боюсь, сегодня утром я уже здорово проштрафилась.

Спеша сменить тему, она осведомилась, много ли народа работает в имениях де Астенов. Ответ ее поразил.

– Так много? – Она покачала головой. – И вы знаете их всех в лицо?

– Надеюсь. Понимаете, мадемуазель, многие семьи работают здесь из поколения в поколение.

– Понятно, – задумчиво произнесла молодая женщина. – Так что, если я упомяну кузена некоего Рене, вы сразу поймете, кого я имею в виду?

Анри чуть заметно нахмурился.

– Боюсь, его я так сразу не вспомню. А что такое?

– Да ничего, просто я встретила его сегодня в саду. – Она помолчала в нерешительности, но все же решила высказаться до конца. – Он… довольно запоминающийся типаж. Вы бы его не проглядели.

– Значит, на самого Рене он ничуть не похож. Тот неприметен, как мышка, – сухо произнес Анри. – Он чем-то вас рассердил, мадемуазель?

– Ох, ну почему бы вам не называть меня просто Дженет? – Она улыбнулась. – В конце-то концов, мы оба работаем на маркиза.

Почему-то Анри сперва замялся, но потом легонько поклонился ей.

– Как вам угодно… Дженет. Но мы говорили о кузене Рене.

– Да-да. – Она снова прикусила губу. – Он околачивался возле бассейна. Было в этом что-то такое… Хотя, скорее всего, я к нему несправедлива и он очень хороший садовник.

– Однако в постоянный штат он не входит, – настал черед Анри впадать в задумчивость. – Должно быть, его наняли на какую-нибудь временную работу. Я наведу справки.

– Надеюсь, я не навлекла на него никаких неприятностей.

– Нет-нет, – успокоил собеседницу молодой управляющий. – Когда дел много, мы всегда нанимаем дополнительных работников. Пустяки.

Надеюсь, подумала Дженет, когда Анри вежливо пропустил ее вперед при входе в дом. А теперь – вперед, к следующему испытанию…

– Дорогая! – укоризненно воскликнула Жаклин, едва Дженет вошла в столовую. – Где ты была? Мы уж думали, ты заблудилась.

Та слегка покраснела, заметив, что Леон без улыбки смотрит на нее с другого конца стола.

– Гуляла по саду и совсем потеряла счет времени, – нашлась она, целуя надушенную щеку крестной, и села рядом с ней.

– Притом гуляла не в одиночестве, – прошептала ей на ухо эта добрая душа, многозначительно кивая на Анри, который как раз садился на свое место, извиняясь за опоздание. Потом Жаклин одобрительно оглядела крестницу. – Премилое платье, дорогая моя. Не помню, чтобы я видела его у тебя раньше.

– Я его первый раз надела, – отозвалась Дженет, наливая себе супа.

– Ну и как вы поладили с крошкой Флорой? – продолжала расспрашивать Жаклин, налегая на свою порцию. – Похоже, отлично. Она так и сияет.

Удивленная Дженет посмотрела на девушку и увидела, что та и вправду разительно переменилась с утра. Весело улыбаясь, она беззаботно щебетала о чем-то с Раулем де Фриске.

– Признаться, это не самая легкая работа, за какую я когда-либо бралась, – вполголоса призналась Дженет крестной. – Девочка просто не желает ничему учиться. Похоже, делает ставку на свою красоту и обаяние. – Она чуть помолчала. – Если мне не удастся убедить ее взяться за ум – откажусь от места. Не то получится, что я обманываю маркиза и беру его деньги ни за что.

– Думаю, он не обеднеет, – хладнокровно ответствовала Жаклин. – Так что на твоем месте я не тревожилась бы по пустякам. – Она испытующе поглядела на Дженет. – И как тебе нравится работать на него, дорогая?

– Не слишком-то. – Дженет отложила ложку. – Честно говоря, собираюсь держаться от него подальше.

– Да, представляю, какой он, верно, требовательный, – согласилась Жаклин. – Зато сколько шарма. – Она возвела глаза к потолку. – И потом, милая, тебе надо подумать о своем будущем. А знакомство с де Астанами непременно вознаградится сторицей.

Вряд ли пожизненную головную боль можно считать такой уж наградой, скептически подумала Дженет, вымученно улыбаясь своей собеседнице.

После ланча, когда Жаклин ушла в сад пить кофе в обществе графа де Фриске, молодая женщина отправилась на поиски Флоры.

– Давайте сходим в деревню, – предложила она. – А заодно попрактикуемся в разговорном английском.

– Но в деревне совершенно ничего интересного, – тотчас же заныла ее нерадивая ученица. – Плестись в такую даль по жаре – фи! У меня и без того уже голова раскалывается. Я слишком много пробыла на солнце с утра. Нет, я лучше отдохну.

– Что ж, – ровным голосом отозвалась Дженет. – В таком случае мне лучше поговорить с маркизом и сказать ему, что в моем пребывании тут нет ровным счетом никакого смысла.

Флора захлопала длинными ресницами.

– Нет, вы же не можете так со мной поступить, – забормотала она. – Вы мне нужны, сами знаете.

– Но жалованье мне платит маркиз, – напомнила Дженет. – И пора бы мне начать его отрабатывать. Что невозможно, если вы так и будете упрямиться. – Она деловито поглядела на часы. – Встретимся, скажем, в четыре часа в саду перед домом. – Она ободряюще улыбнулась своей ученице. – Не волнуйтесь, я попытаюсь сделать уроки повеселее, не как в школе.

Унылая гримаска Флоры яснее слов говорила: заверения Дженет ее ничуть не убедили. Однако она неохотно согласилась.

– Все равно это пустая трата времени, – проворчала она напоследок, перед тем как уйти. – Мы же с вами знаем, что эти уроки мне не пригодятся.

Дженет вздохнула и отправилась к крестной – предложить ей прогуляться по саду. Однако увидела, как та уже сворачивает на одну из дорожек под руку с графом.

– Красивая пара, верно? – рядом с ней остановился Анри Бристоль.

– Вы это всерьез? – изумленно уставилась на него Дженет.

– А почему бы и нет? – Он пожал плечами. – Граф привлекателен, энергичен, полон сил и энергии – и притом вдовец. Мадам красива, изысканна, элегантна – и притом вдова.

– Да, – кивнула Дженет, – и притом ценит свою независимость. Совсем как я.

Анри засмеялся.

– Тогда вы приехали не по адресу, Дженет. На протяжении сотен лет здесь, в замке Элеоноры, мужчины и женщины влюбляются друг в друга и заключают счастливые браки. Это место любви – и счастья. Место, где родственные души находят друг друга. И скоро здесь будет свадьба, – с улыбкой добавил он. – А такое событие всегда сильно влияет на окружающих, заставляет их задуматься. Напоминает, что человеку плохо быть одному.

– Ну с этим я не согласна. Подчас человек может обрести безопасность и душевный покой только наедине с собой. – Уголком глаза Дженет заметила, что к ним приближается высокая фигура, и заторопилась. – Простите, но мне пора. Надо еще подготовить кое-какие материалы для занятий с Флорой.

– Так вы и вправду собираетесь ее чему-то учить? – удивился Анри.

– Ну конечно, – твердо ответила молодая женщина. – Я здесь только за этим.

Она повернулась, спеша укрыться в доме, но Леон остановил ее.

– Одну секунду, Дженет. Мне надо с вами поговорить.

Бедняжка обреченно остановилась, поджидая его. При виде хозяина Анри деликатно удалился.

– А это так уж необходимо? – воинственно спросила Дженет. – У меня много дел.

– Значит, им придется подождать, – мрачно парировал маркиз. – Нам надо поговорить о том, что произошло сегодня утром.

– Я бы предпочла об этом не вспоминать. И уж тем более, не разговаривать.

– Кое-что сказать все же нужно. – Он помолчал, видимо собираясь с мыслями. – Вы должны понять, что я вовсе не собирался… делать того, что сделал. – Глаза его потемнели. – Я не привык к тому, чтобы критиковали мою личную жизнь. И потерял голову.

– Да, понимаю. – Голос ее звучал еле слышно.

– Это была… непростительная ошибка, о которой я глубоко сожалею. – Голос Леона, напротив, набрал силу, зазвучал страстно и убедительно. – Когда вы приехали сюда, я дал вам определенные гарантии вашей безопасности. Но не сдержал слова и теперь искренне прошу вас извинить мою несдержанность.

– Можете не извиняться. – Дженет сумела овладеть собой. – Вы и прежде уже с предельной ясностью обрисовали свою позицию. Так что во всем виновата одна я. Я тоже потеряла голову. – Она вымучила из себя слабое подобие улыбки. – Как вы справедливо заметили, это была ошибка. Но не смертельная. Мы можем предать ее забвению. Сделать вид, что этого никогда не было.

– И вы вправду способны на это, Жанет? – тихо спросил он. – Вы можете так себя обманывать? Потому что, на мой взгляд, это невозможно. Моя память просто не позволит себя так обдурить.

Молодая женщина впилась ногтями в ладони.

– Право, месье, не стоит воспринимать все столь серьезно. Это того не стоит. Мужчины постоянно заигрывают с женщинами, которые на них работают. – Она пожала плечами. – Так уж заведено.

– Только не у меня, – выдавил он.

Дженет сглотнула.

– Тогда давайте сойдемся на том, что мы оба погорячились и наделали глупостей, но впредь такого не повторится. – Она замялась. – Разве что вы предпочтете, чтобы я уехала.

– Нет, – покачал Леон головой. – Не теперь. Хотя, – негромко добавил он, – кажется, это станет необходимым раньше, чем я предполагал. – Он протянул руку. – Итак – начинаем все сызнова, да, Жанет?

После секундного замешательства она подала ему руку и ощутила быстрое пожатие его пальцев. Как горько было сознавать, что отныне ей не приходится ждать от него большего, чем вот такие мимолетные, безличные прикосновения.

– А теперь, маркиз, – с деланной непринужденностью сказала она, – с вашего позволения, я все-таки пойду.

– Ступайте с Богом, мадемуазель, – в тон ей отозвался Леон, и она ощутила в его голосе насмешливую нотку, точно он передразнивал избранный ею формально-деловой стиль. Когда она повернулась, вслед ей донеслось негромкое, едва разборчивое замечание. – Но за платье я не извиняюсь, Жанет. Не могу. Ведь вы в нем так красивы. Воплощенный соблазн, мечта любого мужчины.

Стрела попала в цель. Этот человек умел пробивать любые заслоны, выставленные против него Дженет. Сердце ее разрывалось на части, буря чувств грозила удушить ее, свет в глазах померк. Бедняжка отчаянно боролась со слезами. А еще – с безумным желанием вернуться к нему.

– Вы нечестно играете, месье, – срывающимся голосом бросила она, не оборачиваясь. – Вам еще никто этого не говорил?

– Очень многие. – В тоне его сквозило довольство собой. – А еще говорили, что я всегда играю до победного конца.

В Дженет вскипела ярость.

– Тогда вам очень повезло, что ваш приз – Флора, а не я, – холодно отчеканила она. – Потому что иначе вы проиграли бы. Всего хорошего, месье. – И на подгибающихся ногах направилась к дому – в ненадежное убежище своей комнаты.

Она честно пыталась отдохнуть. Легла на мягкую постель, закрыла глаза и внушала себе, что ей хорошо и спокойно. Однако это не помогло. И ум, и тело пребывали в слишком сильном напряжении. Образ Леона неотступно преследовал ее, не давая расслабиться.

Да и сама эта комната была не слишком подходящим местом для того, чтобы унять любовную лихорадку. В ушах у бедняжки звучал голос Леона, рассказывающий про его родителей и их тайные свидания.

Новое платье молодая женщина забросила в дальний угол гардероба. Нет, она его больше ни за что не наденет – но и выкинуть не могла. Во всяком случае, пока. Когда-нибудь придет день, и это лето вспомнится ей без горечи, лишь с легкой печалью. Вот тогда и настанет время избавиться от этого непрошеного подарка. Дженет от души уповала, что такой день придет.

Но то – дело будущего. Сейчас же приходилось решать, чем заняться в эти жаркие послеполуденные часы, тихий покой которых, наполненный ароматом цветов, объял весь замок.

Атмосфера – не для одиночества, угрюмо подумала Дженет. Зато подходит она для быстрого шепота, приглушенного смеха и медленных, завораживающих движений тел, что стремятся сойтись в знакомой и чудесной близости. Время, когда любовь вступает в свои права и зачинаются дети…

Дженет со сдавленным стоном вскочила с кровати и устремилась в ванную комнату, на ходу срывая с себя белье. Ледяной душ – вот что ей сейчас требуется. Включив холодную воду на всю мощь, она стояла под разящими струями, пока чуть не оглохла и не ослепла, а потом вытиралась так яростно, точно хотела содрать с себя кожу.

Обмотавшись простыней на манер саронга, страдалица подошла к окну и задумчиво поглядела на склоны холма. Вот где, наверное, хорошо. Деревья, тень, прохлада. Возможность побыть в одиночестве на свободе, а не в четырех стенах, где все напоминает о том, чего она лишилась, даже не изведав. Кроме того, хорошая прогулка поможет ей привести мысли в порядок перед встречей с Флорой.

Дженет поспешно натянула сиреневые хлопчатобумажные шорты и свободную блузу, на голову водрузила широкополую соломенную шляпу и тихонько выскользнула из комнаты.

Еще с утра, у часовни, она приметила боковые ворота в стене, выводившие, по всей видимости, прямо на верхний склон. Туда-то она сейчас и направилась. Скрип несмазанных петель разрезал сонную тишину так, что мог бы разбудить и мертвого. Вздрогнув, молодая женщина поспешно юркнула в ворота и прикрыла их за собой.

Отсюда расходилось несколько троп, одна, самая широкая, огибала холм. Однако выбор Дженет пал на другую – нахоженную, но узкую и довольно-таки крутую тропку, уводившую прямо вверх, к деревьям.

Скоро она была уже в их тени и очень этому радовалась, поскольку солнце припекало нещадно, а склон становился все отвеснее. Однако через несколько минут ходьбы деревья поредели и молодая женщина поняла, что оказалась у подножия черного утеса, который венчал холм.

Замок Элеоноры с этого места был виден как на ладони. У Дженет захватило дыхание: какой же красивый! И каким до боли привычным и родным стал он ей за столь краткий срок. Невероятно!

Она думала, здесь тропка и кончится, но нет – неожиданно взору ее открылась расселина в скале, со стороны неприметная. Тропинка уводила именно туда, и заинтригованная Дженет решила посмотреть, что же там такого интересного.

Хотя снаружи сияло солнце, меж каменных стен царил сумрак, а пробивающаяся сверху полоска света терялась, не достигая дна расселины. Тропинка же начала подниматься еще круче, петляя и извиваясь в соответствии с причудливыми очертаниями разлома в скале.

Дженет заметила, что для удобства идущего в ней были вырублены грубые ступени, а вдоль стены тянулось что-то вроде каната, за который можно было хвататься. Заметно было, что здесь довольно часто ходят, а значит, обитатели замка были крепкими орешками. В Дженет еще сильнее взыграло любопытство. Куда же ведет сей тайный ход?

Однако через некоторое время любопытство ее заметно увяло. Подъем казался поистине бесконечным. А может, это такой местный спорт – лезешь в гору, пока сил хватит, а потом, гордясь собственным героизмом, плетешься обратно?

Только упрямство не дало молодой женщине повернуть вспять. И через еще несколько минут оно было по заслугам вознаграждено: скалы расступились, впереди блеснул солнечный свет и послышалось журчание воды.

Дженет поспешила туда – и в первое мгновение едва не ослепла, шагнув из полумрака в море ослепительного света. Не веря глазам, она огляделась по сторонам. Оказывается, утес над замком отнюдь не заканчивался такими острыми скалами, как казалось снизу. За ними, надежно скрытая от посторонних глаз, притаилась укромная впадина – точно чаша на ладони старого великана. Образовавшийся на ней тонкий слой почвы давал жизнь не только траве, но и нескольким сосенкам, а из трещины в одной из скал сочилась тоненькая струйка воды: похоже, там подходила к поверхности водоносная жила. Серебристая ленточка ручейка бежала вниз и впадала в крохотное озерцо на самом дне ложбинки. Оттуда вода, наверное, просачивалась через какую-то расщелину в глубь утеса.

Однако молодая женщина ошибалась, думая, будто в этом потаенном уголке нет ни души. В нише над родником застыла в терпеливом ожидании, как ждала, верно, уже много веков, какая-то фигура. Старинная бронзовая статуя. Дама – высокая, статная, в длинном ниспадающем платье. Величавая, царственная, но в то же время на диво живая и какая-то трепетная. Особенно поражало лицо. Неизвестному скульптору удалось придать тонким благородным чертам небывало возвышенное и одухотворенное выражение, однако не экстатически-религиозное, как у святых, а, скорее, поэтическое, не лишенное проблеска затаенной улыбки.

– Элеонора Аквитанская, воспетая бесчисленными влюбленными в красоту менестрелями и рыцарями. – Негромкий голос заставил Дженет вздрогнуть и панически обернуться. Навстречу ей шагнул Леон. – Величайшее сокровище нашего рода, – добавил он. – Превыше всего золота и всех драгоценностей. – Маркиз улыбнулся. – Так и знал, что она притянет вас сюда.

Дженет сглотнула, чувствуя, как убыстряется у нее пульс.

– Вы следили за мной?

– Нет, – покачал он головой, – я пришел сюда первым. Но, услышав, как вы поднимаетесь, решил временно отступить и дать вам самой обнаружить ее. Как и получилось.

– Я просто пошла немного прогуляться, – зачем-то начала оправдываться Дженет. – И вовсе не хотела вторгаться в ваше святая святых. Тем более что я и понятия не имела о существовании этой статуи. Ваш дядя, например, рассказывая мне историю замка, о ней и словом не обмолвился.

– Это меня как раз не удивляет. Мы избегаем говорить о ней из соображений безопасности. И лишь считанные единицы из тех, кто бывает в нашем замке, находят сюда дорогу. Ее сделал один из наших предков, крестоносец. Томясь в плену у неверных, он вспоминал ту, чья красота вдохновляла его на ратные подвиги, и тосковал по ней.

– А не безопаснее было бы поместить ее в музей?

– Возможно. Но наша семья всегда настаивала на том, чтобы держать ее здесь, где она так органично вписывается во все это. – Он широким жестом обвел потайную лощинку. – Легенда гласит, что покуда Элеонора стоит здесь, род де Астенов не пресечется. Ее место здесь. Разве вы не чувствуете, Жанет?

– Да, чувствую, – пересохшими губами прошептала Дженет.

– Выпейте воды. – Голос его был тих и нежен. Шагнув вперед, он взял с каменной полки у ног статуи небольшую металлическую чашу и подставил под струйку воды. – Видите, ее можно пить. Она кристально чиста.

Он отпил сам, а потом передал чашу своей спутнице. Вода оказалась ледяной, и Дженет блаженно припала к ней.

– Спасибо.

– Ну что, вернемся домой? – Леон вылил оставшиеся несколько капель на землю и поставил чашу обратно на каменный выступ.

– Да нет, я, пожалуй, еще немного погуляю, – торопливо отказалась Дженет. – Посмотрю, нельзя ли вернуться другой дорогой.

– Увы, ничего не выйдет. – Ее детская уловка явно позабавила Леона. – Разве что желаете свернуть себе шею. С другой стороны утес совершенно неприступен.

– Ах, вот как! – Дженет прикусила губу. – В таком случае, наверное, придется возвращаться той же тропой.

– Мудрое решение, – тоном многоопытного старца похвалил Леон.

Дженет метнула на него мятежный взгляд, но промолчала и устремилась обратно к спуску.

– Быть может, мне следует пойти первому, – предложил Леон, когда они добрались до начала ступеней. – Тут довольно-таки легко оступиться, да и камни порой осыпаются.

– Ну наверх-то я поднялась без всяких проблем, – отрезала Дженет, но немедленно оступилась на шатающемся камне и со всего размаху упала Леону на грудь, весьма ощутимо впечатавшись в него всем телом. Она вскрикнула, боясь, что оба тут же и свалятся, однако Леон оказался незыблем, точно скала. Он даже не шелохнулся – лишь рука его проворно взметнулась, обхватывая молодую женщину за талию. – Спасибо, – поблагодарила она, едва отдышавшись, и даже попыталась выдавить из себя смешок. – Вот глупо получилось…

Леон не разделял ее веселья. И руку с ее талии не убрал. Лицо его было серьезно, почти угрюмо.

– Да и я не умен, – негромко произнес он, склоняясь и целуя ее.

На этот раз он не был нежен. И никуда не спешил. Умело, целенаправленно, чувственно он вступал во владение ее устами – так, смутно подумалось ей, будто навеки ставил на ней свою печать. Леон с такой силой прижимал ее к себе, точно хотел физически раствориться в ней. Мускулистая нога безжалостно раздвинула бедра женщины, выставляя недвусмысленное эротическое требование.

Дженет ахнула, содрогаясь всем телом в приливе бурного наслаждения. Голова ее беспомощно запрокинулась назад, но Леон обеими ладонями обхватил ее и снова привлек распухшие от поцелуев губы Дженет к своим губам. Легкое касание его языка имитировало более тесный контакт, ощущение чего усиливало его вторгшееся меж ее колен бедро.

Руки его двинулись ниже в неистовой тяге найти ее грудь. Леон так натянул тонкую ткань блузы, что стало видно, как напряглись и затвердели соски. Несколько секунд он упоенным взглядом взирал на эти откровенные свидетельства ее возбуждения, а потом принялся медленно расстегивать пуговицы блузки.

Мягко, неторопливо, с завораживающей лаской ладони его легли на два упругих холма. Кончиками пальцев он начал легонько поглаживать розовые бутоны сосков – и по всему телу Дженет растеклось жаркое пламя. А потом Леон склонил голову, и она ощутила на обнаженной коже страстные, обжигающие поцелуи.

Теряя контроль над собой, она забилась в его объятиях, беспомощно дергая за его рубашку, пытаясь тоже расстегнуть ее, убрать эту мешающую преграду. В горле ее зародился тоненький клокочущий звук. Небо, скалы, деревья – все кружилось вокруг в бешеном вихре.

Подняв голову, Леон поглядел на нее. Лицо его окаменело, глаза горели.

– Боже, я не хотел торопиться, клянусь, я думал, что смогу это вытерпеть, – хрипло произнес он. – Смогу дождаться тебя. Но я не могу – не могу! Жанет, пойдем со мной. Пойдем сейчас, сразу. Позволь мне сделать тебя счастливой…

Искушение было поистине невыносимым. Единственное, чего хотела, о чем мечтала Дженет, – пойти туда, куда он позовет ее, сделать для него все, что только он пожелает.

Да вот только, с внезапной отрезвляющей горечью поняла она, последствия этого ей придется расхлебывать весь остаток жизни. И эта жизнь будет проведена в одиночестве.

– Нет! – Она вырвала, клещами вытянула из себя это жестокое слово, ранящее более всего ее саму. Даже физически больно было произносить его. Рывком высвободившись, она тяжело прислонилась к скале, судорожно путаясь в блузе, пытаясь прикрыть грудь.

– Жанет, – голос его дрогнул, – не надо. Не делай этого со мной… с нами. Я этого не вынесу.

– С нами? – эхом отозвалась она. – «Нас» не существует. И вам не придется ничего выносить, месье. Это я чувствовала бы потом, будто меня использовали и выбросили на свалку.

– Нет! – Умоляюще протянув руки, он шагнул к ней.

Дженет отшатнулась.

– Не подходите!

– Хорошо, – сказал он. – Клянусь, я не стану преследовать тебя. Я подожду, пока ты сама придешь ко мне.

– Долго же вам придется ждать. Потому что я не из таких. Я принадлежу одному миру, а вы – другому. И слава Богу, я вовремя опомнилась.

– Милая… – Леон тяжело вздохнул. Дженет увидела, как подергивается и бьется жилка у него на горле. – Прошу, послушай меня. Ты не понимаешь…

– Напротив, – перебила она, – я все отлично понимаю и презираю себя за то, что позволила втравить себя в подобную ситуацию. Потому что со мной это уже было. Невероятно, правда? Настоящий кошмар. – С губ ее сорвался дрожащий, почти истерический смешок. – Но на этот раз мне не поздно еще отступить, – с силой заявила она. – Я уже давным-давно поклялась себе, что никогда и ни за что не стану ничьей… ничьей утехой на стороне. Так и знайте, маркиз.

Он вздрогнул. Губы его затвердели. Видя, что стрела попала в цель, Дженет продолжала еще яростней:

– О, не сомневаюсь, вы заставили бы меня обо всем позабыть – на время. Не сомневаюсь, любовник вы великолепный. Но совесть и чувство чести ждали бы момента, чтобы подкараулить меня. И легче бежать от вас, чем от них.

Леон де Астен молча слушал ее.

– И не принимайте мой отказ близко к сердцу. – Ей отчаянно хотелось задеть его, сделать так, чтобы ему было не менее больно, чем ей. Она швыряла в ненавистное лицо все эти обидные слова, точно камни. – Уверена, у вас наготове длинный список тех, кто ждет своей очереди. В конце-то концов, у вас есть все, что только можно пожелать мужчине, – красота, ум и куча денег, чтобы покупать жен и любовниц по каталогу, с доставкой на дом. Но об одном вы забыли, маркиз, а ведь я вам уже говорила. Меня вы не купите. Я не продаюсь.

– Вы закончили? – Ледяной голос заставил ее оборвать пламенную тираду на полуслове.

– Да. – Дженет вызывающе вздернула голову, хотя на самом деле ей хотелось выть от горя. – Надеюсь, я высказалась достаточно ясно.

Лицо его стало ликом смерти, в глазах стояла зима. Это был чужой, незнакомый, ужасный человек – не тот, кто несколько минут назад целовал ее, сводил с ума своими ласками.

– Яснее не бывает, мадемуазель. И в качестве первого шага навстречу предлагаю нам вернуться в замок порознь. В дальнейшем же я позабочусь о том, чтобы пути наши пересекались как можно реже.

Он повернулся и ушел прочь.

Из груди Дженет вырвался протяжный, звериный стон. Она и сама не думала, что способна издать такой звук – или испытывать такую боль. Забыв об осторожности, молодая женщина бегом бросилась вниз по ступеням, с каждым шагом все набирая скорость.

Внезапно впереди послышались голоса. Она еле успела ухватиться за канат и остановиться, чтобы не врезаться в Жаклин с графом, которые как раз собирались начать восхождение.

– Дорогая, что с тобой? – в ужасе воскликнула ее крестная. – Куда ты так мчишься?

– Дитя мое, не стоит бегать по этим ступеням, – добавил граф. – Это небезопасно, вы можете сломать себе шею.

Вот было бы неплохо, подумала Дженет. И, не ответив ни слова, бросилась дальше, к замку.