– Вот! – Флора с торжеством отшвырнула американский журнал, который штудировала, растянувшись в любимом шезлонге. – Прочла от корки до корки. И поняла каждое словечко. Ну разве я не молодец?

Дженет улыбнулась.

– О да, вы очень хорошо продвигаетесь.

Впрочем, хмуро подумала она про себя, лишь когда дело касается статей про моды или светские сплетни. Что-либо более интеллектуальное ввергало девушку в пучину тоскливого уныния. Кроме того, Флора настояла на проведении занятий у бассейна – чтобы было «не как в школе».

– Маркиз будет доволен вашими успехами, – сдержанно добавила Дженет.

Флора встряхнула головкой.

– Наверное. Хотя какая разница? Все равно я за него не пойду. – Она пожала плечами. – И у меня такое впечатление, что ему этого тоже больше не хочется. Он же теперь тут почти не бывает.

Чистая правда, вздохнула Дженет про себя. После того драматичного прощания на утесе прошло уже почти три недели, а Леон твердо держал свое слово.

Пути их действительно не пересекались, поскольку в замке он практически не жил. Во всяком случае, ни разу, даже случайно, они не оказывались больше наедине. А когда им все-таки доводилось встречаться где-нибудь в столовой или гостиной, маркиз неизменно вел себя по отношению к ней с утонченной, но леденящей учтивостью.

Напрасно Дженет по сто раз на дню пыталась уверить себя, будто все это только к лучшему и именно об этом она и мечтала. Ничто не могло притушить глухую тоску, что заставляла ее каждый вечер раньше других уединяться в тишине своей спальни. Но не для сна. О сне она могла лишь мечтать.

О нет, бедняжка помногу часов кряду пролеживала в своей одинокой постели, глядя, как ползет по комнате полоса лунного света. Тело ее горело на медленном огне неутоленной страсти, томилось жаждой того, в чем ей было отказано раз и навсегда.

Целомудрие, что хранила Дженет с тех пор, как порвала с Карлом, никогда прежде не казалось ей столь тяжкой ношей. Напротив, прежде она радовалась ему, видела в нем надежное средство обезопасить себя от предательства и душевной боли. Ведь страсть делает человека таким уязвимым.

Теперь же молодая женщина знала: все, что она испытывала с Карлом, было утехой лишь для ее самолюбия. На самом деле она никогда не любила его. Только сейчас Дженет изведала, что такое настоящее физическое влечение. Когда мужчина нужен тебе так же, как воздух, которым ты дышишь.

Да нет же, это не любовь, это просто вожделение, пыталась она обмануть себя. То, что она испытывает к Леону де Астену, – всего лишь похоть, пламя, что быстро вспыхивает, но быстро же и угасает. Гораздо важнее то, что она его практически и не знает. По нормальной шкале отношений они совсем чужие друг другу люди.

И все же, все же…

Впервые увидев его, она испытала нечто вроде шока, мгновенного узнавания. А когда он впервые коснулся ее – непреодолимой пропасти как не бывало. Будто, думала она, мы всегда знали друг друга. Будто жизни наши с самого начала текли навстречу этому мигу.

Да вот только это неправда. Ничего этого не было. Всему виной ее чрезмерно пылкое воображение.

Дженет бичевала себя презрительными насмешками. То, что произошло между ней и Леоном, – отнюдь не слияние двух родственных душ. Он использовал хитрый мужской прием, а она по дурости поддалась, вот и все. Дальнейшее же – лишь никчемные потуги оправдать свою жалкую глупость.

Леон де Астен – соблазнитель экстра-класса, и она чуть не позволила себя соблазнить. Почти, да не совсем, вот и его самолюбие тоже пострадало изрядно. Должно быть, всякий раз, видя ее, он заново переживает свой афронт, злорадно думала Дженет. И холодная учтивость – лишь заслон бушующему в нем гневу.

Но кто бы знал, как не хватает ей смешливого огня в его глазах, когда он глядел на нее, дразнящей нотки в его голосе. Нежности, с которой он произносил ее имя: «Жанет». Лишь безвозвратная утрата позволила понять, как много все это для нее значило. И тосковала по этому едва ли не больше, чем по его поцелуям…

Она с трудом стряхнула с себя задумчивость и снова поглядела на свою нерадивую ученицу.

– Не думаю, что у него поменялись планы, Флора. Просто он занятой человек, вот и все. – Она чуть помедлила. – Ведь когда он бывает здесь, то очень внимателен, правда?

Подтверждения ей не требовалось. Все происходило у нее на глазах. Метод, которым Леон де Астен рассчитывал завоевать сердце своей будущей жены, был легок, изящен и действовал наверняка. Всякий раз, когда дела заставляли его отсутствовать более двух дней, маркиз преподносил Флоре какой-нибудь подарок – дорогую безделушку. Однако не оказывал на нее никакого давления, что, с болью признала Дженет, было очень умно с его стороны.

Такое поведение не могло не заинтриговать Флору, как бы та ни пыталась это отрицать. Наверняка она уже втайне гадает, почему он не спешит открыто добиваться ее любви. Дженет не верила, что Флора сумеет и дальше противостоять ему. Куда ей, бедняжке, ведь ею манипулирует эксперт. Но до чего же больно думать об этом!

Дженет надеялась лишь на то, что, когда неизбежное произойдет, сама она будет уже далеко отсюда. Она не сможет смотреть, как он играючи завоевывает сердце Флоры. Или, раз уж на то пошло, любой другой женщины.

Флора же снова пожала плечами.

– Он щедр, не спорю. – Она искоса поглядела на Дженет. – Это для того, чтобы я не гадала, много ли времени он проводит в Тулоне. Моя мачеха говорит: если мужчина дарит слишком много подарков, значит, у него совесть нечиста.

– А реставрация часовни к свадьбе? – холодно возразила Дженет, мучаясь от душевной боли. – Это что, тоже признак нечистой совести?

Флора мятежно вскинула голову.

– Он вовсе не ради меня старается. Просто она часть его драгоценного замка, вот он о ней и печется.

– Как статуя Элеоноры, – задумчиво, точно говоря сама с собой, промолвила Дженет.

Флора вытаращила глаза.

– Вы ее видели?

Дженет наклонилась, якобы для того, чтобы сложить журналы, а на самом деле – чтобы скрыть выступивший на щеках румянец.

– Ну да. Еще когда только приехала. Пошла на прогулку, ну и набрела.

– Просто я удивилась, что Леон это допустил, только и всего, – небрежно пояснила ученица. – Обычно он не позволяет посторонним туда ходить. Статуя не только уродливая до безобразия, она еще и ужасно старая. Но очень ценная. Про нее столько всяких историй ходит. – Она состроила гримаску. – Не понимаю, было бы из-за чего шум поднимать.

– Все это именно потому, что она такая старая и ценная, – сухо ответила Дженет. – И мне, например, она кажется просто прекрасной. От нее исходит аура спокойствия и тишины.

Выражение лица Флоры явственно свидетельствовало, что с таким же успехом Дженет могла обращаться к ней на японском.

– Как бы там ни было, – продолжила Флора после небольшой паузы, – Леону вовсе ни к чему венчаться тут, чуть ли не украдкой. Его свадьба – если он когда-нибудь женится – скорее всего, будет в Париже. Торжественная церемония, куча гостей, фотографии в газетах, все как полагается.

– Вы бы предпочли такую свадьбу?

– Я? – Флора фыркнула. – Меня там не будет. – Она решительно спустила ноги на пол и принялась собирать свои вещи. – Я домой. Голова болит.

– Опять? – подняла брови Дженет. – Это уже в третий раз за неделю, Флора. Может, вам показаться врачу?

– Не нужно мне никакого врача, – сварливо отозвалась Флора. – Просто чуть-чуть отдохнуть после всех этих дурацких переводов. Увидимся за обедом, если голова пройдет.

Дженет вздохнула и откинулась на шезлонге. Если в занятиях она хоть немного, да преуспела, то отвращение Флоры к предполагаемому браку исцелению пока не поддавалось. А ведь Дженет честно пыталась. Каждый день, превозмогая себя, расписывала своей подопечной прелести замка и его окрестностей, не говоря уж о несомненных выгодах положения богатой маркизы. Но девушка упорно не покупалась на все эти приманки.

– Здесь мрачно, как на кладбище, – отвечала она. – И мне вовсе нет необходимости выходить замуж за богача. У меня и у самой денег куры не клюют.

Учить я могу, думала Дженет, кусая губы, но вот в убеждении – не сильна. Тем паче, против сердца. Ведь я же на стороне Флоры. Не хочу я этой свадьбы. И не только по эгоистическим соображениям.

Хорошо еще Флора хотя бы перестала через слово петь панегирики своему ненаглядному Жюлю. Строго говоря, она вообще его имени не упоминает. Может, он решил наконец, что Флору слишком хорошо стерегут, и отступился от недоступной добычи.

Услышав, как кто-то спускается по ступеням, ведущим к бассейну, молодая женщина обернулась и улыбнулась, увидев перед собой Анри Бристоля.

– Простите, если я вас разбудил. Думал, Флора тоже здесь.

– Я не спала. – Дженет села. – А Флора ушла к себе. Перегрелась, наверное.

Он кивнул и присел на свободный шезлонг.

– Думаю, погода скоро переменится. Давление резко падает, синоптики обещают грозу.

– Да, духота ужасная, – согласилась Дженет. Возможно, у Флоры и впрямь болит голова.

– А я пришел спросить у нее, как насчет очередного урока тенниса вечерком, когда станет прохладнее.

– Поговорю с ней, когда вернусь в дом, – пообещала Дженет. – Вы, Анри, просто чудотворец, что убедили ее играть. Она ведь терпеть не может спорт.

– Да нет, в детстве-то она была очень живой и подвижной. Это все ее мачеха. – В голосе Анри слышалась горечь. – Убедила ее, что утомляться – это не стильно. Что светским леди надо весь день бездельничать.

– Ну конечно, – медленно произнесла Дженет, – вы же давно знаете Флору?

– Да, – отозвался Анри так тускло, что она насторожилась, – но она порой об этом, похоже, забывает.

Дженет покачала головой.

– Думаю, положение у нее действительно не из легких. Смотреть, как всю твою жизнь заранее расписывают, а с тобой даже не советуются. Кому понравится.

– Она привыкла. – Тон его стал печальным. – Я думал, она сможет стать тут счастливой, но теперь начал сомневаться.

– На мой взгляд, – начала Дженет, медленно подбирая слова, – для нее очень важно не ошибиться в выборе мужа.

– Тогда нет проблем, – резковато заявил Анри. – Все, что от нее требуется, – это наконец дать согласие. Свадьбу можно сыграть хоть завтра.

– К несчастью, все не так просто, – отозвалась молодая женщина, – и мне кажется, вы и сами это знаете. Потому что она не убеждена, что он ей подходит. – Она сглотнула. – Наверное, было бы лучше, если бы Леон – если бы маркиз – поменьше времени проводил… вне замка. В Тулоне и всяких других местах, – неловко добавила она.

Анри покачал головой.

– Вот как раз сейчас у него совершенно нет выбора. Разворачивается новая сеть магазинов, и ему необходимо лично приглядывать за очень многими деталями.

– Вот в чем дело, – протянула Дженет. – Но разве у него нет иных, более личных причин там задерживаться?

– Простите, но эту тему я обсуждать не могу. Это личное дело Леона.

– Личное, да не секретное, – возразила она. – И Флора тоже все знает.

– Нет, – тихо, но твердо сказал Анри. – Не знает. И никто не знает, кроме самого маркиза.

– Вы оправдываете его поведение?

– Не мне его судить. – Он чуть помолчал. – Или что-либо за него объяснять. Леон делает то, что должен делать, – как всегда.

– Какая преданность.

– Этому я учусь у него. Он сам такой. Как вы в один прекрасный день поймете. – Неловко улыбнувшись, он поднялся с места. – Итак, я могу надеяться, что вы будете столь любезны передать Флоре мое приглашение на теннис?

Возвращаясь в замок, Дженет была погружена в глубокую задумчивость. За последние недели она много общалась с Анри Бристолем, и он ей все больше нравился. А какое безграничное терпение проявлял Анри с Флорой! – Юная вертихвостка безбожно изводила и третировала молодого человека, однако он выносил все ее капризы и придирки без единой жалобы или проявления недовольства.

А вот поведение Леона в этой ситуации молодую женщину довольно сильно удивляло. Как мог он допускать, чтобы его помощник проводил столько времени в обществе Флоры? Теннисом ведь дело не ограничивалось. Анри чуть не каждый день приходил к бассейну и поощрял Флору к плаванию, танцевал с ней, когда после обеда в салоне заводили музыку, по вечерам учил игре в преферанс.

Наверное, он просто старается, чтобы девушка не заскучала и снова не начала бунтовать. Однако, думала Дженет, заниматься этим должен сам Леон. Ему никак не следовало передоверять дело столь личное и деликатное своему представителю, пусть даже самому что ни на есть скромному и доверенному.

По пути к себе она постучала в дверь своей подопечной и негромко окликнула Флору, но ответа не получила. Должно быть, бедняжка приняла что-нибудь обезболивающее и легла поспать.

Войдя в свою спальню, Дженет первым делом направилась к окну – раздернуть шторы. Внизу раскинулся под ярким солнцем сад, за рощей неколебимо, как всегда, высился утес. Молодая женщина тоскливо-мечтательно подумала об Элеоноре Аквитанской, мирно стоящей в своей нише над кристально чистым источником. Дженет несколько раз ходила туда – в отсутствие Леона, разумеется.

Она садилась на траву или согретый солнцем выступ скалы и снова и снова прокручивала в памяти все произошедшее между ней и Леоном. Пыталась понять, могла ли хоть как-то изменить события, сделать так, чтобы все вышло по-другому. И каждый раз приходила к единственному ответу: нет! Не могла. Потому что им с Леоном были нужны диаметрально противоположные вещи. Ей нужен был союз, ему – интрижка. Она мечтала о верности, тогда как вся соль его любовных игр заключалась в мимолетности. Для нее брак означал венец любви, для него же – дань условностям и финансовую сделку. Так что гораздо лучше оборвать все сейчас, чем потом, когда сердце ее будет окончательно разбито.

Дженет нервно повела плечами. Сегодня Леона нет, что мешает ей еще раз совершить паломничество в укромное святилище? Вот только жара… Однако, внезапно поняла она, какой-то отважной душе и жара не помеха – среди деревьев, двигаясь по направлению к утесу, мелькало красное пятнышко.

Кто бы это мог быть? Точно не Жаклин – та уехала с графом на пикник с его друзьями и до сих пор не вернулась.

Кстати, а ведь у Флоры есть платье именно такого цвета. У той самой Флоры, которая плохо переносит жару и якобы лежит сейчас с головной болью в постели.

Молодая женщина внутренне застонала. Искушение махнуть на все рукой и предоставить этой сумасбродной девице катиться ко всем чертям и самостоятельно расхлебывать последствия собственной дурости было очень велико. Но сердце твердило: необходимо вмешаться, выяснить, что там все-таки происходит. В конце концов, ведь ей за это и платят.

К тому времени, когда Дженет добралась до начала лестницы, она была уже зла, как черт. Солнце палило немилосердно, одежда так и липла к вспотевшему телу, ноги точно свинцом налились, веревочные перила резали руки. Однако все эти муки оказались не напрасны. Дженет нашла Флору перед статуей. К неимоверному ее изумлению, девушка была одна – и, похоже, плакала. Заготовленная заранее сердитая тирада умерла у Дженет на устах.

– Флора, – ласково окликнула она. – Что-то случилось? Зачем вы тут?

– Вы же говорили, что здесь так мирно и покойно. – Голос девушки звучал хрипло. – Может, и мне хочется иногда спокойствия. Хочется подумать.

– Тогда простите, что я вам помешала. Сейчас ухожу.

– Нет… постойте. Я хотела вас кое о чем спросить. – Флора помедлила, точно собираясь с духом. – Жанет, а бывает так, что думаешь, будто в кого-то влюблена, а потом понимаешь, что нет. Что на самом деле тебе нужен совсем другой человек и ты давно уже его любишь, просто была слишком слепа и упряма, чтобы это признать? Такое бывает?

Дженет застыла на месте.

– Да, – медленно произнесла она, – я бы сказала, что такое бывает чаще, чем принято думать.

Флора вздохнула.

– Этого я и боялась. – Она снова помолчала. – Жанет… я виделась с Жюлем. Он был здесь, в замке, притворился садовником.

Дженет на миг прикрыла глаза.

– Боже мой, – пробормотала она, – кузен Рене!..

– Так вы знали, что это он?

– Нет, только сейчас поняла. Но могла бы и догадаться. Я ведь чувствовала, что с ним что-то не так.

– О да. С ним и вправду что-то не так. Ему были нужны деньги – только деньги. Сперва он говорил о любви, о том, как мы будем счастливы. Но быстро сменил тему и только и знал, что придумывать, как бы вытянуть из Леона побольше денег. Все расспрашивал про мое наследство. И я вдруг поняла, что его только это и волнует.

Дженет не прерывала девушку: исповедь была искренней, речь шла о наболевшем.

– И тогда же я вдруг осознала, кого я на самом деле люблю, причем давно, хотя и старалась все время заглушать в себе это чувство. И поняла, что он – единственный, кто может дать мне счастье. Поэтому сегодня, когда мы с Жюлем встретились, я сказала ему, что все кончено.

– И как он отреагировал?

– Разозлился. Сказал, что я водила его за нос, что он заставит меня об этом пожалеть. И Леона тоже. – Девушка озабоченно заглянула Дженет в глаза. – Как вы думаете, он и вправду может?

– Нет, – отрывисто произнесла Дженет. – Ничего он не может. Но если вы волнуетесь, поговорите об этом с Леоном.

– Не могу. – Флора покачала головой. – Ведь мне и без того столько предстоит ему сказать. Мне надо столько ему объяснить, просить, чтобы он простил…

Дженет натянуто улыбнулась.

– Не думаю, что с этим возникнут проблемы. Уверена, только начните – и он с радостью пойдет вам навстречу.

На глазах ее подопечной показались слезы.

– О, вы так добры ко мне, Жанет. Именно вы впервые заставили меня усомниться в Жюле, хотя тогда я и не хотела вас слушать. – Она порывисто схватила Дженет за руку. – Ведь вы останетесь на мою свадьбу, правда?

– Постараюсь, но не уверена, – севшим голосом ответила Дженет. – Мне надо будет искать новую работу. – Она помолчала, но потом спросила: – Флора, а вы точно-точно уверены, что хотите этого брака?

– Да, – девушка застенчиво улыбнулась. – У меня такое чувство, будто я наконец-то приплыла в родную гавань. Понимаете?

– О да, – отозвалась Дженет, – еще как понимаю.

Маркиз де Астен вернулся в замок в тот же вечер, как раз перед обедом. Дженет не видела, как он приехал, но все равно безошибочно почувствовала это. Когда Леон был дома, в воздухе словно витали скрытые токи, вибрировала туго натянутая струна. И все существо Дженет тотчас же откликалось на дрожание этой струны, а сердце билось чаще.

Она стояла перед зеркалом. Сегодня в замке праздник, а значит, и ей надо одеться понарядней. Поразмыслив, Дженет надела парадное платье, что подарила ей Жаклин. Почему-то оно сидело на ней чуточку свободней, чем прежде, – должно быть, переживания последних дней заставили ее похудеть. Молодая женщина бросила критический взгляд на свое отражение. Да-да, вот и щеки опали, а очертания скул и подбородка сделались тверже.

Все словно сговорилось выставить на общее обозрение, как она несчастна. Надо надеяться, впрочем, что это никого не заинтересует. Не она ведь виновница торжества. Общее внимание будет приковано к Леону и Флоре.

Я должна за них радоваться, внушала она себе. Как хорошо, что Флора все-таки не совершила чудовищной ошибки, сбежав с Жюлем. Теперь она станет маркизой де Астен и до конца жизни ее будут холить, нежить и носить на руках. Но довольно ли этого для счастья? Сможет ли она довольствоваться снисходительной нежностью Леона – без страсти, без пыла взаимной любви?

Дженет яростно тряхнула головой. Хватит изводить себя подобными мыслями. И вообще ее это больше не касается. Ее работа закончена, можно подавать заявление об уходе.

Но сперва предстоит пережить нынешний вечер – должно быть, самый тяжелый и мучительные вечер ее жизни.

Медленно спустившись по лестнице, она остановилась в нерешительности, прислушиваясь к доносившемуся из гостиной гулу возбужденно-приподнятых голосов. Внезапно Дженет заметила, что дверь кабинета Леона приоткрыта. Она набрала полную грудь воздуха. Пожалуй, лучше прямо сейчас пойти к нему и объявить о своем уходе. При сложившихся обстоятельствах он, скорее всего, будет только рад.

На пороге она остановилась и осторожно заглянула в комнату. Да, Леон был здесь. Но не один. В объятиях он держал Флору. Девушка уткнулась личиком ему в грудь, а он с бесконечной нежностью гладил ее по голове.

Не ожидавшая застать в кабинете кого-либо, кроме его хозяина, Дженет застыла в двери. Вдруг Леон резко поднял голову и поглядел прямо на нее. И тут ей пришлось пережить еще одно потрясение – выражение его разительно контрастировало с лаской объятия. Рот был сурово сжат, глаза потемнели, а все лицо как-то осунулось, окаменело.

Несколько долгих мгновений молодые люди глядели друг на друга, не в силах отвести глаз. В ее взгляде читалась безграничная горечь, в его – бушевало темное пламя. А потом с тихим сдавленным звуком – не то всхлипом, не то попыткой извиниться – Дженет выскочила из комнаты и стрелой понеслась прочь.