1

Джоанна Остер вошла в свой номер и прикрыла за собой дверь. Остановившись у зеркала, висевшего в небольшой прихожей, она несколько минут молча разглядывала свое отражение. Большие серые глаза, темно-пепельные волосы, гладко зачесанные назад, короткий прямой нос, пухлые, красиво очерченные губы. Темный деловой костюм красиво облегал стройную фигуру, крахмальный воротничок белоснежной блузки подчеркивал легкий загар, придавая всему ее облику неповторимое ощущение свежести. На ногах — темные тонкие чулки в тон костюму и черные замшевые лодочки на высокой шпильке. Никаких украшений, только изящный золотой браслет поблескивал на запястье.

— Все! Я победила! — Девушка счастливо улыбнулась, подняла вверх руки и торжествующе потрясла сжатыми кулаками. — Я на самом деле победила их! — повторила она.

Джоанна не могла дать волю ликованию там, в конференц-зале отеля «Континенталь», когда все решилось в ее пользу и сделка состоялась. Она была вынуждена сдерживать свою радость, считаясь с чувствами проигравшей стороны. Атмосфера и так была слишком накалена, и, несмотря на опьянение своим успехом, Жанет не могла не видеть, как подавлены и растеряны представители компании, которая только что пошла с молотка.

Но чего, собственно, они ожидали? Она изложила свои условия еще накануне, ясно и категорично, не оставляя никакой возможности для маневра. Если они полагали, что справиться с двадцатипятилетней женщиной не составит труда, то просчитались. Увы!..

О, она отлично владела собой: с вежливой улыбкой отклонила предлагаемые альтернативные варианты, посоветовала заново пересмотреть ее предложения — для этого у них была целая ночь — и твердо добавила, что ждет окончательного ответа к десяти утра следующего дня.

А когда это утро наступило и Жанет решительно вошла в конференц-зал, их растерянные лица говорили о ее победе лучше всяких слов.

Цель была достигнута. «Остер холдинг» приобрел еще один кусок собственности, поглотив очередную компанию.

Я добилась этого, подумала Жанет. Я сама, и никто мне в этом не помогал! Все еще улыбаясь, она прошла к телефону и набрала номер отца в «Остер холдинге».

— Офис сэра Герберта Остера. Говорите, пожалуйста!

Джоанна растерянно молчала в ответ на профессионально любезную скороговорку Бланш Мирроу, личной секретарши отца.

— Я бы хотела поговорить с отцом, Бланш! — сказала девушка после секундного замешательства.

— Очень сожалею, мисс Жанет, сэр Герберт на совещании, что ему передать?

О Господи, пронеслось в голове Джоанны. Она сдерживала себя, чтобы не закричать: «Да ничего не передавать! Я сама хочу рассказать отцу о своем триумфе!» Может быть, она наконец почувствует тепло в его голосе, и Герберт Остер с любовью и гордостью скажет: «Отличная работа, девочка!»

Ей следовало знать, что отец, как всегда, занят, что у него важное совещание, но Жанет почему-то надеялась… Глупо! — подумала она, чувствуя, что из нее словно выпустили воздух, но вслух спокойно произнесла:

— Я понимаю. Пожалуйста, Бланш, передайте отцу, что он только что стал владельцем «Голден электроникс» за более низкую цену, чем предполагал.

— Это прекрасная новость, мисс Остер, — отозвалась Бланш, но интонация ее не изменилась. — Не сомневаюсь, сэр Герберт будет весьма доволен. Полагаю, вы вернетесь сегодня?

Именно так Жанет и собиралась поступить, но что-то покровительственное и высокомерное слышалось в голосе секретарши, а потому, неожиданно даже для себя самой, девушка сказала:

— Нет. Я остаюсь на уик-энд! — И, чувствуя, как в ней рождается дух сопротивления, добавила: — Вернусь в понедельник.

— Но, мисс Остер, — Бланш Мирроу была явно удивлена, — я уверена, сэр Герберт ждет вашего отчета как можно скорее!

— Передайте то, что вам сказано, и еще — что я остаюсь! Всего наилучшего, Бланш! — перебила Жанет и положила трубку прежде, чем та успела возразить. Ее отец мог сколь угодно высоко ценить профессиональные качества мисс Мирроу, но это, увы, не делало ее ни добрее, ни привлекательней, думала Джоанна. И как могла она позволить этой мерзкой особе так разозлить себя? Что теперь делать с этим уик-эндом?

Жанет некоторое время сидела, тупо уставясь на диск телефона, затем подняла глаза и огляделась. Ничего не скажешь, шикарный номер. Тяжелые шторы, пол устлан ковром, картины на стенах подобраны со вкусом. На изящном столике около окна — ваза с букетом искусственных цветов: оранжевых, бледно-желтых, лиловых, — но это единственное яркое пятно не нарушает изысканной цветовой гаммы комнаты.

Девушка протянула руку к приемнику. Зазвучала музыка, нежная, грустная… Чем заняться в эти сорок восемь часов? Ее ведь никто не тянул за язык! Но не в привычках Жанет менять свои решения… Она выключила радио и, резко поднявшись, направилась в холл предупредить администрацию, что остается. В конце концов, это большой город, здесь есть театры, рестораны, музеи. Наверняка работают какие-то интересные выставки… Неужели она не найдет, чем заполнить оставшееся время? Все будет замечательно! Этот неожиданный отдых, по крайней мере, внесет какое-то оживление в ее однообразную, скучную жизнь.

В нижнем холле отеля было полно народу. Из открытых дверей ресторана доносилась громкая музыка, около стойки администрации теснились приезжие, со всех сторон слышались приветствия, смех, мелькали оживленные лица, сновали мальчики в униформе, таща за собой чемоданы. Это так контрастировало с одинокой тишиной ее номера, что Жанет на секунду застыла в нерешительности.

Она подошла к стойке, взяла один из проспектов, чтобы выяснить, куда можно пойти и что посмотреть, и, чувствуя себя ужасно одинокой среди этой оживленной толпы, начала безучастно перелистывать страницы.

— Мисс Остер, — раздался за ее спиной тихий голос. Повернувшись, она увидела Мэтью Росса, президента «Голден электроникс». Его уже очень немолодое лицо казалось усталым и расстроенным. — Примите мои поздравления. Вы совершили выгодную сделку, хотя, что говорить, сами прекрасно знаете…

— Да. — Жанет вскинула подбородок. — Но игра была честной! Надеюсь, вы не в обиде?

— Нет! Вопрос излишний. — Мэтью замолчал, и неожиданно его глаза стали холодными и колючими. Перед ней стоял человек, который создал свою компанию, вложил в нее душу, и теперь вдруг оказалось, что его усилия потерпели полный крах… — Да, — произнес он с глубоким вздохом, — вы настоящая дочь своего отца, мисс Остер, и, пожалуйста, не сочтите это за комплимент. Мне искренне вас жаль! — Он поклонился со сдержанной вежливостью и зашагал прочь.

Жанет остолбенела. Она хотела что-то сказать, но язык не подчинялся ей, попыталась сделать шаг, но не могла сдвинуться с места. Девушка задыхалась, у нее было такое ощущение, будто ей дали пощечину. Она даже невольно приложила руку к щеке.

Все рухнуло. Ее планы на вечер, ощущение радости от одержанной победы. Жанет почувствовала легкий озноб и головокружение.

— Вам помочь? — спросила девушка за стойкой, приподнимаясь и с любопытством разглядывая ее.

Жанет покачала головой. Она все еще держала в руке рекламный проспект. В холле воцарилась тишина, и девушке показалось, что все смотрят на нее.

Бежать! Скрыться в своем номере, мелькнула мысль, и она тут же поймала себя на том, что торопливо идет, но в противоположном направлении, к выходу из отеля, туда, где припаркован ее автомобиль. Я должна убраться отсюда немедленно. Я должна… Мысли бились в ее голове, болью отдаваясь в висках.

Станция техобслуживания была ничем не примечательна, точно такая же, как везде. Жанет взяла себе салат, чашку кофе и села за свободный столик.

Что за идиотизм, с досадой думала она, — позволить себе так разволноваться из-за ерунды?! И что за глупая идея: плюхаться в машину и мчаться неведомо куда? И из-за чего, собственно, так расстраиваться? Быть настоящей дочерью Герберта Остера — означало всегда стремиться к победе. Этим можно только гордиться!

Эту заповедь Джоанна усвоила с первых шагов в жизни. Она всегда старалась быть лучшей ученицей в классе, в университете, зная, что в противном случае ее ждет презрительное отношение человека, от которого она так отчаянно хотела услышать слова одобрения и любви. Это было непросто!.. И теперь ей приходилось быть жестокой: в бизнесе нет места для сантиментов!

Это была та броня, которую Жанет натягивала на себя каждое утро. Броня, в которой Мэтью Росс обнаружил уязвимое место.

Как он посмел пожалеть ее? Она не нуждается ни в чьей жалости, думала девушка. У нее есть квартира с видом на Темзу, счет в банке, каждый год — новая машина, и к тому же она только что одержала крупную победу в своей первой торговой сделке. У нее есть все, чего можно только пожелать!..

Мэтью Росс просто не умеет проигрывать. Возможно, поражение было для него неожиданным, но, черт возьми, в конце концов это его проблемы. Нужно быть полной дурой, чтобы позволить выбить себя из колеи этими дурацкими замечаниями, размышляла Жанет, стараясь избавиться от беспокойного ощущения, что недавний инцидент на самом деле испортил ей настроение и омрачил именно тот день, когда она наконец оправдала свою роль и место в команде отца.

Девушка уже было поддалась искушению вернуться в Лондон, но мысль о снисходительной улыбке Бланш Мирроу заставила ее отказаться от этого намерения.

Жанет достала из кармана жакета рекламный проспект, который машинально сунула туда во время своего бегства из отеля, и раскрыла его. Бледно-зеленый листочек, кружась, упал на пол. Ничего любопытного, очередной весенний вернисаж, вероятно. Но когда она наклонилась, чтобы поднять бумажку, ее глаза неожиданно наткнулись на слова, набранные крупным шрифтом. Кронберри Корнерс. Жанет взяла листок в руку, выпрямилась и на какое-то время погрузилась в воспоминания…

Кронберри Корнерс. Она даже не подозревала, что находится всего в нескольких милях от этого местечка.

В детстве Джоанна находила эту крохотную точку на карте почти безошибочно, высчитывая расстояние до нее от Лондона, от своей школы, от любого другого места, и клялась себе, что придет день, когда она обязательно поедет туда. В Кронберри Корнерс родилась ее мать, образ которой совершенно не запечатлелся в памяти дочери, поскольку та умерла, когда девочке было всего несколько месяцев…

И вот теперь она может увидеть эти места. Сердце Жанет бешено колотилось. А что, если бы этот проспект не попался ей под руку? Неужели она забыла свои детские клятвы?! Может, поэтому ей следовало остаться: чтобы увидеть дом, где родилась мать, хотя и там она вряд ли получит ответ на вопросы, мучившие ее столько лет. Вопросы, на которые отец всегда отказывался отвечать…

После смерти ее матери, Джейн Остер, отец продал дом, в котором они жили, и переехал в Лондон. С тех пор он стал звать девочку Жанет, потому что даже сходство имен погибшей жены и маленькой дочери будило в сэре Герберте болезненные ассоциации.

В их доме не было ничего, что напоминало бы о матери, и никто из домашних никогда не произносил ее имени. Единственным свидетельством того, что она жила когда-то, был незаконченный портрет Джейн, который сэр Герберт хранил в своем кабинете.

Глядя на милое тонкое лицо матери, Жанет часто спрашивала себя, знала ли та, что ей так мало оставалось жить?.. Глаза этой женщины полны отчаяния, решила Джоанна, когда выросла, и ей стало казаться, что картина ответила на ее вопрос.

Когда девочке исполнилось одиннадцать лет, в день рождения на ее имя в школу пришел небольшой пакет с сопроводительным письмом адвоката. Посылку прислала бывшая няня её матери, мисс Флосси Филч.

Маленький альбом с фотографиями в кожаном переплете. Поначалу, рассматривая их, Жанет была сбита с толку. Какие-то незнакомые люди, одетые по моде прошлых лет. К чему бы это?

Но несколько последних снимков привлекли ее внимание. На обороте была надпись: «Роз Хаус, Кронберри Корнерс. 1920. Джейн два дня». Женщина в пестром платье и белом переднике на пороге большого дома держала на руках младенца. По-видимому, это и была няня Флосси. Стоя в дверях, увитых глицинией, мисс Филч улыбалась невидимому фотографу и вся словно светилась милой добротой.

На других снимках была маленькая девочка — посреди кустов роз и зарослей дельфиниума; на трехколесном велосипеде, и наконец — школьница, гордо демонстрирующая новенькую форму, худая, нескладная — типичный «гадкий утенок»…

— Мама, — прошептала Джоанна, и глаза ее наполнились слезами.

Она росла без материнской ласки, все время ощущая лишь сильную и тяжелую руку отца. Постепенно Жанет привыкла скрывать боль одиночества и так ожесточилась, что, казалось, и впрямь перестала что-либо чувствовать. Фотографии матери словно растопили ее сердечко…

С той минуты альбом повсюду сопровождал Джоанну, превратившись в своеобразный талисман. Но в то же время обладание этим «сокровищем» вселяло в нее постоянное беспокойство. Она чувствовала, что отец будет недоволен, узнав ее тайну, и поэтому всегда была начеку.

Когда Жанет пыталась что-либо разузнать о матери, отец начинал волноваться, раздражался или, хуже того, приходил в ярость, и девушка, в конце концов, оставила свои попытки добиться от него правды. Пожалуй, эта незаживающая рана была единственной его слабостью…

Все эти годы Жанет хранила альбом как единственную ниточку, связывающую ее с прошлым. Она достала его из сумки и, медленно попивая кофе, стала снова рассматривать фотографии.

Возможно, это была сумасбродная затея, но вдруг кто-то в Кронберри Корнерс еще помнит маленькую девочку из Роз Хаус и своим рассказом о ней поможет заполнить ту мучительную пустоту, тот пробел, который остался в памяти ее дочери?..

Во всяком случае — решено, она должна поехать туда. В конце концов, что я теряю? — сказала себе Джоанна.

День выдался чересчур теплый даже для поздней весны. Садясь за руль, Жанет бросила жакет на заднее сиденье автомобиля и несколько минут искала по карте выезд на трассу, кляня путаницу загородных дорог.

Каждый поворот дороги таил новые препятствия: то трактор, то стадо овец… Приходилось останавливаться, выключать мотор и, откинувшись на сиденье, ждать. У Жанет было странное ощущение, что она шагнула назад, в иное временное пространство, где жизнь текла совсем в другом темпе.

Обычно за рулем Джоанна нетерпеливо обгоняла всех на своем пути. Но сегодня она чувствовала, что напряжение оставило ее, а солнце и теплый ветерок, напоенный запахом роз, бальзамом проливаются на ее натянутые нервы.

Кто-то однажды сказал, что путешествовать с неясной надеждой лучше, чем ехать к заранее определенной цели. Теперь Жанет впервые поняла смысл этих слов.

Местечко Кронберри Корнерс находилось неподалеку от знаменитого древнего нагромождения камней, заросших боярышником и высокой травой.

Проезжая мимо, Жанет почувствовала, что что-то неладно с машиной. Она заурчала прерывисто, словно заикаясь, потом чихнула раз-другой, и мотор заглох окончательно.

Воспользовавшись легким уклоном дороги, девушка откатила автомобиль на обочину и поставила на ручной тормоз.

— Вот и не верь после этого в злых духов, — сердито буркнула она.

Странно, словно какая-то злая сила преграждает ей путь в деревню…

Всего в нескольких ярдах виднелись крыши домов и высокий шпиль старинной церкви. Наверняка я смогу попросить там о помощи, подумала Джоанна, или, по крайней мере, найти телефон. Она заперла машину и пошла по узкой тропинке. Завернув за угол первого же дома, она обнаружила гараж и рядом с ним — мастерскую.

Пробираясь сквозь ряды подержанных автомобилей, выставленных на продажу, Жанет подошла к домику в глубине двора и открыла дверь.

На секунду она замерла на пороге, услышав звуки знакомой мелодии: один из Бранденбургских концертов Баха. Усмехнувшись собственным познаниям в музыке, Джоанна неуверенно сделала несколько шагов вперед и чуть не споткнулась о длинные ноги, высовывающиеся из-под машины. Это был классический «ягуар», не новый, но в безупречном состоянии. Рядом с ним стоял небольшой магнитофон.

Жанет повысила голос, стараясь перекричать громко звучащую музыку.

— Вы не могли бы помочь мне? — Ответа не было. Тогда она наклонилась и выключила звук. — Извините!..

Через пару минут из-под машины выполз человек и сел, недоуменно глядя на нее.

Это был явно высокий мужчина, худой, с шапкой черных кудрей, небрежно падавших на лоб. Темные глаза на загорелом лице с ленивым любопытством уставились на девушку. Майка и джинсы мастера были заляпаны маслом. Он похож на цыгана, отметила про себя Жанет с легкой брезгливостью.

Но если кто-то доверил этому парню свой «ягуар», уже в следующую минуту стала уговаривать она себя, наверняка он что-то смыслит в этом деле.

— Считайте, что я принял ваше извинение, — произнес незнакомец.

Голос был низкий, с едва заметной хрипотцой. Человек этот даже не скрывал, что забавляется ее замешательством. Жанет невольно поежилась от его долгого пристального взгляда. Она снова холодно посмотрела на незнакомца: прямой нос, тонко очерченные губы и волевой подбородок, сильно выступающий вперед.

— Моя машина сломалась, — быстро сказала Жанет.

Мужчина пожал плечами, и мускулы красиво заиграли под его смуглой кожей.

— Бывает. Мои соболезнования, — лаконично ответил он и взялся за крыло машины, собираясь снова нырнуть под нее.

— Подождите! — воскликнула девушка, и он замер, выжидая. Она перевела дыхание. — Я не нуждаюсь в вашем сочувствии. Я хочу, чтобы вы посмотрели мой автомобиль и починили его. Если вы в состоянии это сделать… — добавила безнадежно Джоанна.

— Боюсь, сейчас это вряд ли возможно. — Лицо незнакомца выражало неприступность, но она заметила в его глазах интерес. — Я очень занят, как видите…

— Но мне это крайне необходимо, — взмолилась Жанет, теряя терпение. — И потом, вы ведь для этого и существуете!..

— Открыто с десяти утра до десяти вечера, — буркнул он.

— Да, и вы проводите ремонт и обслуживание… Это написано на вывеске.

Он вытер руки тряпкой и отбросил ее в сторону.

— Должен признаться, вы весьма настойчивая дама!

Мужчина стал медленно подниматься на ноги. Джоанна считала себя довольно высокой, но едва доставала ему до плеча. Ощутив внезапный испуг, она невольно отступила назад, в лужицу масла, и, поскользнувшись, чуть не упала.

— Осторожно! — воскликнул он и схватил ее за локоть.

— Не волнуйтесь, все в порядке, — бросила девушка, высвобождая руку.

Мужчина посмотрел на нее с нескрываемым изумлением.

— Вы что, всегда так нервничаете?

Нет, конечно, нет, подумала Жанет, встревоженная своей странной реакцией на его мимолетное прикосновение. Она пожала плечами.

— Я просто волнуюсь из-за машины.

— Как вам кажется, что с ней могло случиться? — без энтузиазма спросил он.

— Мотор сначала зачихал, потом заглох, — жалобно произнесла Джоанна.

— Полагаю, вам следует вернуться к своей бедняжке и проверить, есть ли в баке бензин.

Она вспыхнула.

— Я наполнила бак, прежде чем отправиться в дорогу. И обойдусь без ваших советов!

Его лицо будто окаменело.

— Так же, как и я — без вашей назойливости. Попробуйте обратиться в другой автосервис. Возможно, там будут более вежливы.

Жанет стиснула зубы.

— Но я спешу. Вам нужно только выйти на дорогу. — Она вздохнула. — Я заплачу вдвойне.

— Вы просто деспот, — констатировал он. Ни изумления, ни презрения не прозвучало в его тоне. — Позвольте напомнить вам, леди, что не все продается в этом мире.

— Мне странно, как при таком отношении к работе вы не растеряли всех своих клиентов, — вспыхнула девушка. — Или они готовы на все в этом вашем медвежьем углу?!

— Возможно. Хотя, полагаю, цивилизация все же коснулась их, во всяком случае, они перестали пороть крестьян и продавать их детей в рабство. — Он окинул ее взглядом с ног до головы. — Если это такая дыра, как случилось, что вы почтили ее своим присутствием?

— Я? — Жанет вскинула темные брови. — Я просто проезжала мимо.

— Интересная мысль, — усмехнулся он, — особенно если учесть, что эта дорога ведет в тупик. Дальше только Эвон Фарм, и все. Может быть, вы собирались использовать свой автомобиль как амфибию? У Лика Эвона есть большой пруд для уток.

Впервые за долгие годы Жанет вдруг почувствовала себя провинившейся школьницей, и ей вдруг захотелось показать ему язык. Но она просто не могла себе этого позволить. Улыбайся, как будто тебя в самом деле позабавила его шутка, приказала себе девушка и стиснула зубы.

— Честно говоря, я приехала… — сказала она с лучезарной улыбкой, — чтобы посмотреть выставку.

Его брови поползли вверх.

— Но это событие местного значения. Здесь нет ни Пикассо, ни Ван-Гога и вряд ли найдется что-либо достойное вашего внимания. Даже за двойную цену. — Он замолчал на секунду, потом так же язвительно добавил: — Я понял, вы просто хотите заняться чем-нибудь, пока я посмотрю ваш автомобиль.

— Благодарю, — медленно произнесла она.

— Ключи, — широко улыбнулся он. Жанет молча бросила их в протянутую ладонь. — Увидимся позже!

Он поклонился и зашагал прочь свободной, размашистой походкой. Задетая его небрежным тоном, Джоанна поспешила следом.

— Но когда?

Он обернулся и взглянул на нее. Их глаза встретились, и что-то словно оборвалось в ней…

— Я найду вас!

Это могло быть угрозой. Или обещанием. Но в любом случае от этих слов у Жанет перехватило дыхание, а сердце бешено забилось от внезапного волнения, граничащего с паникой. Она повернулась и пошла по направлению к деревне, уверенная, что он смотрит ей вслед.

 

2

Жанет почти бежала, с трудом преодолевая на своих высоких каблуках повороты извилистой тропинки. Убедившись, что он больше не может ее видеть, она убавила шаг, стараясь дышать ровнее и успокоиться.

Так вот, оказывается, что мне нужно, внезапно подумала она с горькой иронией: завести интрижку с автомехаником!.. Достойное завершение столь знаменательного дня. Этого мне только не хватало!

И Джоанна твердо решила как можно скорее вернуться в город. В эту минуту она уже сожалела о своем сентиментальном порыве. Как только машина будет в порядке, следует отправиться в отель с его унылой роскошью и всеми прелестями цивилизации. Там она, по крайней мере, застрахована от неожиданных эмоций…

Деревня при ближайшем рассмотрении оказалась очаровательной. Маленькие каменные домики выстроились вдоль дороги в ровную линию. Темно-красные черепичные крыши поблескивали на солнце. За тонкими кружевными занавесками виднелись горшки с цветущей геранью и фуксией. В маленьких палисадниках пестрели весенние цветы: клематисы с крупными кремовыми, лиловыми и темно-розовыми цветами увивали стены домов, ветви сирени гнулись под влажной тяжестью белых и густо-фиолетовых соцветий. Над крышами домов в безоблачной синеве неба отливали золотом цветущие акации, а внизу, под ними, отцветали последние нарциссы и крокусы.

Дорога вела прямо к большой зеленой поляне, на которой паслись козы. Когда Жанет проходила мимо, они, перестав жевать, проводили ее задумчивыми янтарными глазами.

На секунду она задержалась на развилке, не зная, в какую сторону повернуть: кругом не было ни души. Казалось, Кронберри Корнерс утонул в солнечной дремоте дня, но Жанет чувствовала, что из-за каждой занавески за ней наблюдают.

Она решила, что не стоит сразу искать Роз Хаус. Ведь она приехала исключительно для того, чтобы посмотреть выставку, что и сделает в первую очередь…

Большую поляну с трех сторон окружали дома и старые высокие вязы. Здесь были почта, паб с вывеской, обещающей настоящий эль и первоклассное обслуживание, да еще церковь, величаво возвышающаяся над тисовой изгородью.

Деревенский клуб, в котором размещалась экспозиция, находился на противоположной стороне поляны, рядом с церковью. Жанет вошла в маленький холл. Женщина в цветастом платье отложила вязание и поднялась ей навстречу.

— Вы как раз вовремя, — приветливо улыбаясь, она протянула девушке каталог. — Выставка сегодня закрывается, и мы будем готовить зал для танцев.

— Для танцев? — переспросила Жанет не без сарказма, решив, что сонный Кронберри Корнерс вряд ли может конкурировать с ночным Лас-Вегасом.

— Да, — подтвердила женщина и, заметив недоверие в глазах посетительницы, сказала: — Это ежегодная традиция. Мы обычно приурочиваем художественную выставку к весеннему празднику цветов и устраиваем настоящий бал. — Женщина распахнула перед ней двойные двери, ведущие в зал. — Надеюсь, вам понравится, хотя, боюсь, уже ничего не осталось для продажи.

— Это не имеет значения, я просто посмотрю, спасибо, — вежливо поблагодарила Жанет. — Уверена, мне здесь будет интересно, — добавила она, сильно сомневаясь в искренности своих слов.

Но не успела девушка войти в зал, как на нее обрушилось настоящее буйство красок. Все стены были увешаны работами, которые даже на первый, беглый взгляд были невероятно далеки от того, что она ожидала здесь увидеть. Ни намека на мертвый, невнятно-флегматичный дилетантизм!..

Пейзажи, на которых, по-видимому, были запечатлены окрестности — будь то залитый солнцем луг или одинокий вяз под ненастным, затянутым низкими тучами небом, — были настолько живыми, что Жанет, казалось, почувствовала запах влажной травы, услышала шелест листьев, ощутила на своем лице теплое дуновение ветерка. Натюрморты — все как один — были написаны уверенной рукой мастера без намека на сентиментальную слащавость. Увиденное превзошло все ее ожидания. Она как будто ощущала вкус и аромат зеленых яблок, лежащих на медном блюде, чувствовала, что стоит ей протянуть руку, и она уколет палец о шипы роз, стоящих в кувшине…

О, она готова была купить любую работу, но повсюду висели таблички «Продано». Вот это да, подумала Жанет, в полном восторге от того, что люди в этом захолустье способны творить с такой страстной одержимостью и профессионализмом.

Одна картина стояла на мольберте в стороне от других. Подойдя ближе, Джоанна застыла, не веря своим глазам.

— Не может быть, — шептали ее губы.

Длинный низкий дом, увитый глициниями, утопая в солнечных лучах, выглядел точно так же, как на фотографии в ее драгоценном альбоме. Да, ошибки быть не могло! Не хватало только девочки, играющей среди травы и цветов. Но взволнованное воображение Жанет заполнило этот пробел. С великой радостью она отметила, что табличка со словом «продано» отсутствует. Значит, несмотря ни на что, она не напрасно приехала сюда. Теперь девушка была почти уверена, что день этот будет и в самом деле замечательным!..

— Могу я вам быть чем-нибудь полезна? — спросила женщина в цветастом платье, бесшумно появившись за ее спиной.

— Мне нравится эта работа, — сказала Джоанна, не отрывая глаз от картины, — но я не нашла ее в каталоге… Что это?

Женщина улыбнулась.

— Этот дом — второй от церкви. Картины нет в каталоге, так как нам ее дали только для выставки. К сожалению, она не продается.

— Не продается?.. — растерянно протянула Жанет.

Женщина кивнула.

— Это собственность мистера Хьюго, владельца Роз Хаус.

— Я понимаю.

Жанет услышала в собственном голосе неподдельное разочарование и, не желая демонстрировать свои чувства, замолчала. Что происходит? Утром я приобрела целую компанию, распекала себя Джоанна, так стоит ли волноваться из-за картины провинциального художника?! В конце концов, все продается, надо только предложить соответствующую цену. Ее губы растянулись в ироничной улыбке. Мэтью Росс был прав — она действительно дочь своего отца!..

— Может быть, мистера Хьюго заинтересует мое предложение?

— Не думаю. — Смотрительница удивленно посмотрела на нее.

— И все же я зайду и спрошу его об этом, — сказала Жанет. — Кто не рискует, тот не выигрывает!

— Мистер Хьюго в отъезде, — нахмурилась женщина. — Он обычно проводит большую часть года за границей. Вы зря потеряете время, — добавила она.

— Наверное, вы правы, — быстро согласилась девушка, видя, что та уже направляется к двери. — Просто это такой красивый дом… Мистер Хьюго давно живет в нем? Не знаете ли вы кого-нибудь из прежних владельцев?

Женщина повернулась и быстро взглянула на нее.

— Дом несколько раз переходил из рук в руки, прежде чем обрел теперешнего хозяина, — холодно сообщила она. — Извините, но я больше ничего не могу сказать. — Она отвернулась и исчезла в дверях.

К незнакомым людям отношение в Кронберри Корнерс явно терпимое, но не стоит искушать судьбу и задавать слишком много вопросов, решила девушка. Поблагодарив смотрительницу, она вышла на улицу. Солнечный свет ударил ей в лицо, и от неожиданности Жанет зажмурилась.

Роз Хаус, находившийся всего в пяти минутах ходьбы, притягивал ее как магнит. Неважно, пуст он или обитаем… Она ускорила шаг, еле сдерживая нетерпение и на сей раз уже не думая, что за ней кто-то наблюдает.

Джоанна легонько толкнула ворота, и они бесшумно открылись. Дорожка меж двух ровно подстриженных лужаек вела к центральному входу. Кроме воркования голубей и жужжания пчел, вьющихся над цветами в кадках у двери, ничто не нарушало тишины.

Что она хочет найти здесь? Жанет и сама не знала. Со вздохом признавшись себе в этом, девушка прильнула к окну, пытаясь рассмотреть обстановку дома. Очень элегантного дома!..

Это стало ясно сразу же: дорогой ситец и дубовые панели на стенах, сверкающая полировкой старинная мебель. Частые отлучки мистера Хьюго нисколько не мешают ему оставаться хорошим хозяином, подумала Джоанна. Дом и сад содержались в идеальном порядке: здесь со всей очевидностью традиционно сохранялась первозданная красота природы и древний облик здания, вызывая странную грусть! Или, может быть, это ей только показалось?

Понимая, что она не имеет права проявлять чрезмерное любопытство и вторгаться в чужое владение, и опасаясь, что ее могут застать за таким неблаговидным занятием, Жанет отошла от окна и, спустившись по ступенькам, поспешила к задней стороне дома.

Занавеска на окне была отдернута, и девушка без труда разглядела просторную кухню. Массивный буфет, заставленный сине-белым фарфором, большая плита. Висящие над ней на крючках медные сковородки и кастрюли, начищенные до блеска. Высоко под потолком — пучки трав, стручки перца, тяжелые связки чеснока и лука. На большом деревенском столе — блюдо с фруктами. Но, помимо всех этих обычных атрибутов деревенской кухни, Жанет заметила то, что заставило ее вздрогнуть. Беспорядок на столе недвусмысленно говорил о недавней трапезе: батон на деревянной доске, масленка, кружка с остатками кофе, баночка с медом. Словно кто-то, позавтракав, не успел убрать за собой… А возможно, этот «кто-то» сейчас находится поблизости и наблюдает за ней?

Жанет была уверена, что дом пуст. А вдруг это вор?.. Она взвизгнула от страха, когда чья-то рука легла на ее плечо.

— Осматриваете местные достопримечательности? — раздался насмешливый голос за ее спиной.

Девушка с трудом перевела дыхание и оглянулась.

— Вы? Что… что вам здесь нужно?

— Я же говорил, что найду вас. — Он смотрел на нее с высоты своего роста. — Хотя увидеть вас здесь я не ожидал!.. Вы любите заглядывать в чужие окна или же собираетесь совершить кражу со взломом?

Жанет почувствовала, как краснеет до самых корней волос.

— Пожалуйста, оставьте свои шутки, — буркнула она, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Дом, по всей видимости, пустой. Я подумала, может, он продается?..

— И вы собираетесь предложить цену, перед которой хозяева не в силах будут устоять?! — Он покачал головой. — Боюсь, вас ждет разочарование. Будьте уверены — сделка не состоится.

— Я предпочитаю обсуждать такие дела с хозяевами. — Жанет воинственно вскинула подбородок.

— Мистер Хьюго в Америке.

— Но, видимо, кто-то живет в этом доме?!

— Да, смотритель.

— Отлично. Возможно, он и даст мне адрес владельца дома.

— Боюсь, вам придется долго ждать. — Темные глаза задумчиво смотрели на нее сверху вниз. — Днем он работает в другом месте.

— Жаль. — Жанет прикусила губу.

— Но если вы действительно хотите встретиться с ним, то вечером он будет на танцах.

— На танцах? — недоверчиво переспросила девушка. — Я не собираюсь оставаться здесь так долго!

— Придется, — лаконично сказал он. — В бак попала какая-то грязь, мне пришлось слить бензин и снять карбюратор.

— О Господи! — пробормотала Жанет. — И долго вы провозитесь?

Секунду он молча смотрел на нее, затем произнес:

— Я закончу завтра утром.

— Утром? Но…

Жанет даже не собиралась скрывать своего разочарования. Ей действительно очень хотелось как можно скорее закончить свое нелепое путешествие в прошлое.

— Вы не могли бы закончить сегодня вечером? — взмолилась она.

— Очень сожалею, — ответил он, хотя в его тоне вовсе не было сочувствия. — Видите ли, я собираюсь на танцы.

— О, конечно! — Она взглянула на него, и ее серые глаза потемнели от гнева. Да он просто издевается! — Пожалуйста, не позволяйте мне злоупотреблять вашим временем и нарушать столь важные планы!

— Не беспокойтесь, не позволю. Вы можете переночевать в «Подкове». Скажите Зельде, что это я послал вас.

— Спасибо, — произнесла она ледяным тоном. — Думаю, в этом вопросе я смогу обойтись без вашей помощи.

— Прекрасно. — Он повернулся, собираясь уйти. — Только не предлагайте Зельде продать вам свою гостиницу. — Он взглянул на нее через плечо. — Она передается по наследству из поколения в поколение…

Жанет стояла, не двигаясь, в ожидании, когда скрип ворот возвестит о его уходе, и с удивлением чувствуя, что ее руки сжимаются в кулаки.

Что все-таки происходит с ней? Еще утром ей удалось подчинить себе толпу разгневанных мужчин. Почему же этот деревенский парень смог запросто одержать над ней верх?

Потому что я сама позволила ему это, недоуменно констатировала Жанет. И это случилось сразу же, как только я попала сюда. Словно кто-то околдовал меня. Сначала машину, потом меня. Что за идиотские мысли, фыркнула она и медленно пошла по тропинке к воротам. Скрипнув, они закрылись за ее спиной.

Она приехала в Кронберри Корнерс, чтобы увидеть родовое гнездо своей матери. А результатом было лишь странное чувство неудовлетворенности, граничащее чуть ли не с отчаянием. А чего она, собственно, ожидала? Шагнуть в то далекое, навсегда ушедшее время, и найти там свою мать — Джейн Остер? О нет, Жанет не была так наивна!..

Может быть, ей следовало приехать сюда, чтобы убедиться в том, как бессмысленно и даже вредно копаться в прошлом?! Наверное, именно поэтому отец избегал любых воспоминаний о своем коротком браке…

Как только автомобиль будет в порядке, она уедет отсюда. И даже не оглянется назад.

Зельда Бекстоун была полной, улыбчивой женщиной с седеющими светло-русыми волосами, собранными в тугой пучок на затылке.

— Комнату на одну ночь? — Она подняла на Жанет карие глаза, покусывая кончик ручки. — Нет проблем. Туристский сезон еще не начался. Только вот меню я могу предложить вам весьма скромное. Видите ли…

— …Все собираются на танцы, — закончила Джоанна.

Миссис Бекстоун засмеялась, показывая крупные ровные зубы.

— Совершенно верно. Мой муж организует там бар, а я занимаюсь закусками, и весь персонал сегодня будет работать на танцах. — Она сочувственно взглянула на Жанет. — Я понимаю, это не совсем то, к чему вы привыкли!..

— О, пустяки, — заставила себя улыбнуться девушка. — Мне достаточно чашки кофе и пары сандвичей в номер.

— Ну зачем же? — возмутилась Зельда. — Мы сообразим что-нибудь получше. Я сказала «скромное меню», но не жалкое. Мы можем предложить говядину с грибной подливкой, баранью отбивную или рыбный пирог. Вам надо подкрепиться. Вы ведь тоже пойдете на танцы?

Жанет покачала головой.

— Я? Нет, я не танцую. И потом я неподходяще одета для подобного мероприятия!.. Но от рыбного пирога не откажусь, — добавила она с улыбкой.

— Тогда в семь часов, идет? — Миссис Бекстоун сняла с доски нужный ключ. — Возможно, вы передумаете насчет танцев, — добавила она с загадочной улыбкой.

Жанет ничего не ответила и последовала за хозяйкой вверх по лестнице. Комната приятно поразила ее: обои в белую и синюю полоску, постель с покрывалом, повторяющим этот рисунок, и тяжелые синие шторы на окнах. Ванная комната крошечная, но хорошо оборудованная. В плетеной корзинке лежали разные сорта мыла, рядом стояли флакончики с ароматными маслами для ванны и пахучими шампунями, на двери висел темно-синий махровый халат и несколько полотенец.

Девушка наполнила ванну теплой водой, добавила масло жасмина, разделась и с наслаждением забралась в воду, вдыхая чудесный аромат и чувствуя, как напряжение и усталость покидают ее.

Приняв ванну, Жанет завернулась в халат, обернула голову полотенцем и устроилась на постели, придвинув к себе телефон. Сначала она позвонила в «Континенталь» с просьбой на пару дней оставить за ней номер, затем набрала было номер отца, но передумала…

На ночном столике лежала стопка книг. Хорошо, есть занятие на вечер, подумала Джоанна, стараясь выбросить из головы навязчивое видение: смуглое лицо и насмешливые темные глаза.

Что со мной происходит?

Пробежав глазами с десяток страниц какого-то романа, Жанет сокрушенно вздохнула, снова пожалев о том, что не захватила с собой никакой другой одежды. Расчесав волосы, она отбросила их назад, открыв высокий лоб, и повязала вокруг головы темно-синюю ленту.

Спустившись в бар, девушка, к своему удивлению, обнаружила, что он полон. Постоянные посетители, вероятно, заглянули сюда перед танцами, чтобы пропустить стаканчик эля. Украдкой оглядевшись, Жанет убедилась, что ее новый знакомый отсутствует.

Она заказала сухой херес и уселась на высоком табурете за стойкой.

— Зельда накрыла для вас столик в соседнем зале, — сказал бармен, осторожно протягивая девушке высокий запотевший стакан. — Она решила, что там вам будет уютнее.

Жанет взяла свой херес и направилась в соседнюю комнату с тяжелыми дубовыми столами и скамьями с высокими спинками. В маленьком камине потрескивали яблоневые поленья, наполняя комнату тонким ароматом. Накрыт был только один стол, но сервирован — на двоих, с букетиком фрезий посередине и одиноко горевшей свечой в стеклянном подсвечнике. В ведерке со льдом стояла бутылка шабли.

Девушка удивленно рассматривала ее, когда услышала, как за спиной скрипнула дверь: наверное, это миссис Бекстоун принесла заказ.

— Тут какая-то ошибка, — не оборачиваясь, начала Джоанна, — я не заказывала вина…

— Это своеобразная трубка мира. Надеюсь, не откажетесь?

Этот голос она узнала сразу. Сомнений быть не могло. Но, повернувшись, она была настолько поражена, что вздох изумления сорвался с ее губ.

Ее новый знакомый был гладко выбрит, блестящие волосы аккуратно причесаны… Он выглядел даже привлекательно в светло-сером пиджаке — не иначе как из кашемира — темных, отлично сшитых брюках, безукоризненно белой рубашке и шелковом галстуке.

Все это явно куплено в очень дорогом магазине, подумала Жанет, тщетно пытаясь представить себе, в каком из них… Запах машинного масла и бензина сменил сдержанный аромат хорошей туалетной воды. Только насмешливая улыбка осталась прежней, и Жанет отметила, что у него очень красивые зубы.

— Потеряли дар речи? — с легкой иронией заметил он. — Не ожидали?

— Да, — у нее перехватило дыхание. — С трудом узнала вас, — добавила девушка.

— Может, это не так уж плохо… — Он вдруг замолчал, и лицо его стало серьезным. Затем, осторожно подыскивая слова, продолжил: — Думаю, мы оба сегодня встали не с той ноги. — Он жестом указал на стол. — Я бы хотел исправить положение…

Джоанна почувствовала, как ее сердце болезненно сжалось, словно предостерегая от чего-то.

— Но, право, это совершенно не обязательно!..

— Вы хотите, чтобы я сидел в противоположном углу и ужинал в одиночестве? — На его губах вдруг мелькнула улыбка. — Видите ли, я забочусь о Зельде: ей ведь легче обслуживать один столик!

Это прозвучало так просто и убедительно, что Жанет согласилась. Без лишних слов они уселись друг против друга. Это, очевидно, послужило своеобразным сигналом, потому что в ту же секунду миссис Бекстоун появилась в дверях, неся первое блюдо.

Обед начался с супа из цукини. Жанет думала, что вовсе не голодна, но съела все до последней ложки.

— Вкусно? — спросил ее этот странный человек, улыбаясь сквозь мерцающий свет свечи.

— Очень, — ответила девушка. — Но я заказывала только рыбный пирог.

— О, Зельда не допустит этого! Даже когда заведение официально закрыто, как сегодня, она строго блюдет его репутацию. Вы приезжая и должны почувствовать себя желанным гостем!

— А что вас привело сюда?

Он пожал плечами.

— Я закоренелый холостяк, пожалуй, этим все сказано.

Если этот человек одинок, быстро промелькнуло у нее в голове, то уж, конечно, по своей собственной воле. Или, может быть, он слишком много работает, ведь его скромный бизнес требует немало сил, чтобы обеспечить безбедное существование!.. Как раз это было ей понятно.

Жанет часто приходилось быть хозяйкой на многочисленных приемах отца, но она не помнила, когда за последнее время обедала один на один с мужчиной, поскольку каждый, кто искал ее общества, подвергался тщательной проверке мистера Остера.

— Ты моя дочь, Жанет, и моя наследница, — постоянно напоминал ей отец. — Как можно быть уверенной, что им нужна ты, а не мои деньги?

Этот урок девушка усвоила не без труда, поскольку мысль о том, что ее деньги могут быть привлекательнее ее самой, была очень обидной… Но на этот раз знакомство лишено риска, уверяла она себя. Мужчина, сидящий напротив, не знает, ни кто она, ни что собой представляет. Он понятия не имеет о миллионах ее отца, так пусть и дальше остается в неведении…

Словно поняв молчаливый намек, он сказал:

— Мы ведь еще не представились друг другу.

— Меня зовут Джоанна… ммм… Паркер.

— Вот как? — Уголки его губ дрогнули. Он сделал паузу. — Эд… ммм… Кристи, — добавил он, повторяя ее интонацию.

Жанет почувствовала, что ее щеки порозовели, но заставила себя спокойно встретить его взгляд. В конечном счете ничего не случилось. Они были словно два корабля, проплывающие рядом в ночи. Встретились и разойдутся. Ничего больше. И ей вовсе не обязательно знать его настоящее имя или сообщать свое собственное.

Миссис Бекстоун разрядила напряженность момента, поставив на стол следующее блюдо, которое превзошло все ожидания. Под слоем воздушного пюре, покрытого сочной корочкой запекшегося сыра, в необыкновенно вкусном соусе теснились кусочки разных видов рыбы и розовые креветки. На десерт был подан шоколадный мусс, политый бренди.

Эд старательно поддерживал разговор на протяжении всего обеда. Беседа в основном вилась вокруг местных достопримечательностей, не касаясь личных тем, что вполне устраивало Жанет.

В завершение ужина Зельда принесла им отличный кофе и по рюмочке ликера. Можно ли желать большего, размышляла Джоанна, свободно откинувшись на высокую спинку стула и наблюдая, как потрескивают яблоневые поленья в камине.

— Лучше не придумаешь, — вздохнул Эд. Его улыбка коснулась Жанет сквозь зыбкое пламя свечи, и легкая дрожь пробежала по ее спине. — За вами первый вальс.

Она резко выпрямилась.

— Но я не собираюсь на танцы.

— Почему? Вечером здесь больше нечего делать!

— Я не танцую.

— Я научу вас.

— К тому же я не одета.

— О, это пустяки, просто нужно кое-что подкорректировать. — Сидите и не двигайтесь.

Она остолбенела, с недоумением глядя на него. Эд протянул руку, и шелковая лента в одно мгновение соскользнула с ее волос.

— Вот так гораздо лучше, — сказал он мягко, когда темные локоны свободно упали ей на плечи, потом наклонился вперед и быстрым движением расстегнул верхнюю пуговицу ее блузки.

Жанет вскинула руку, пытаясь остановить его. Кровь бросилась ей в лицо.

— Вы соображаете, что делаете?

— Ничего особенного. Просто небольшой художественный беспорядок! — С абсолютным спокойствием он завязал ей ленту бантом на груди. Затем поднял девушку на ноги, заставляя посмотреть в зеркало над камином. — Итак, Золушка, вы можете отправляться на бал!

Она неохотно взглянула на свое отражение и ахнула от удивления. Ее щеки пылали румянцем, глаза казались огромными. Темный бант на груди оттенял нежную кожу в дразнящем вырезе блузки. Я выгляжу совсем по-другому, подумала Жанет, и так не похожа на себя!.. Их глаза встретились в зеркале.

— Скажите, мисс Паркер, кто-нибудь называл вас Дженни?

— Нет, никогда, — ответила она.

— Тогда сегодня я буду называть вас так.

— промурлыкал он и, став вдруг серьезным, сказал: — Потанцуй со мной, Дженни, пожалуйста!

Эд смотрел на нее в упор, словно гипнотизируя. И Жанет почему-то не могла разрушить эти чары и отвести глаза, как ни пыталась. Она лишь судорожно искала повод, чтобы отказаться и… спастись! Потому что уже ясно осознавала, что погибает… Но вместо этого, вопреки здравому смыслу и наперекор всем разумным доводам, на секунду прислушавшись к биению своего сердца, она вздохнула и сказала:

— Хорошо.

 

3

Они шли через поляну к деревенскому клубу, и Жанет еле поспевала за широким, размашистым шагом своего спутника.

Почему я делаю это, спрашивала себя девушка. Ведь у нее были свои собственные планы. Почему она все же идет на деревенские танцы с этим местным сердцеедом, который слишком много о себе воображает? И который, хочет она это признать или нет, обладает чем-то большим, чем просто сексуальная привлекательность. Он определенно принадлежал к тому типу мужчин, которых Джоанна Остер привыкла остерегаться.

Но сейчас, пусть всего на несколько часов, ока распрощалась с мисс Остер. Сегодня вечером можно позволить себе быть Дженни Паркер и, возможно, открыть в себе нечто новое?! В этом же нет ничего плохого, убеждала себя Жанет, глядя в ночное бархатное небо.

Над темными крышами домов зажигались крупные звезды. Они казались такими близкими, что, казалось, до них можно дотронуться рукой. Высоко над шпилем церкви блестел нежный серп месяца. Вход в зал был украшен разноцветными лампочками, из открытых окон лилась музыка.

Эта ночь будто наполнена волшебными обещаниями чего-то прекрасного, с беспокойством подумала Жанет. Но если бы Эд попытался взять ее руку или обнять за талию, она была уверена, что бросится назад, в пустой номер гостиницы. Но ничего такого не произошло, и она была благодарна ему за это.

Когда они вошли в зал, присутствующие встретили их громкими приветствиями; к доброжелательным улыбкам явно примешивалось и естественное любопытство, однако Жанет вдруг почувствовала, как напряжение оставляет ее. Да и чего, собственно, было ей бояться в комнате, полной милых, радушных людей.

Она едва узнала помещение, в котором побывала несколько часов назад. От выставки не осталось и следа, все картины были убраны, зал декорирован гирляндами искусственных цветов и залит светом многочисленных ламп, столы и стулья отодвинуты к стенам, чтобы освободить как можно больше места для танцев. На импровизированной эстраде играли трое музыкантов.

Жанет вдруг показалось, что она словно шагнула назад, в другую эпоху, или перенеслась на неведомую планету.

Эд словно понял это.

— Ты ожидала увидеть что-нибудь другое?

— Нет, но… — запнулась она, — здесь все так преобразилось.

Его брови приподнялись.

— Так ты действительно приехала посмотреть выставку? — удивленно спросил он.

— Конечно, — мягко парировала Жанет, — а ты что думал?

Он пожал плечами и вдруг посмотрел ей прямо в глаза.

— Надеюсь, ты расскажешь о своих впечатлениях? Удалось что-нибудь купить?

— Нет, то, что я хотела купить, как назло, не продавалось. — Зачем я это говорю, с досадой подумала Джоанна и поспешно добавила: — Большинство работ ведь уже распродано, и это неудивительно: мастерство художников для провинции просто потрясающее! Должно быть, в здешней школе очень неплохой учитель рисования.

— И судя по всему, не один, — задумчиво сказал Эд. — Тут, кстати, есть драматическая студия, хор и клуб садоводов, так что тебе не придется тосковать по культурной жизни.

— Мне?

Она взглянула на собеседника, соображая, что он имеет в виду, и заметила, как его губы сложились в тонкую усмешку.

— Когда ты переедешь сюда жить, — улыбаясь, пояснил Эд. — Ты вроде бы собиралась купить здесь дом?

— О да… — замялась она, — но мои поиски не увенчались успехом.

Эд снова пожал плечами.

— Я думаю, шанс всегда есть, особенно если предложить хорошую цену. Я ведь уже говорил тебе, что смотритель Роз Хаус появится здесь попозже. Ты сможешь перекинуться с ним парой слов и узнать реальное положение вещей.

— Спасибо, я обязательно с ним поговорю. — Жанет заставила себя как можно небрежнее спросить: — А есть здесь кто-нибудь, кто хорошо знает историческое прошлое этой местности? Мне бы хотелось побольше узнать о Кронберри Корнерс, прежде чем принять решение, понимаешь?

— Конечно, — серьезно сказал Эд. — Прекрасно понимаю. — Он помолчал секунду. — Я с радостью представлю тебя кое-кому из местных жителей, но не гарантирую, что они расскажут все, что ты хочешь узнать…

— Да ничего особенного — самые элементарные сведения, — прощебетала девушка, стараясь скрыть свой глубокий интерес к этой теме.

А вдруг отыщется кто-то, кто знал маленькую девочку по имени Джейн?..

Темп музыки изменился. Медленная, проникновенная мелодия поплыла над залом.

— А вот и наш вальс, — сказал Эд, протягивая к ней руки.

Жанет отступила, отрицательно покачав головой. Ее пульс внезапно участился.

— Я действительно не танцую.

— Разве в твоей школе — наверняка, дорогой и престижной — не было уроков танца?

— Конечно, были, — согласилась она. — Но это было так давно!

— Значит, настало время освежить память — сказал он, и в ту же секунду она оказалась в его руках. — Я поведу тебя, ты только слушайся!..

Он предлагает то, к чему она не привыкла, и, скорее всего, отлично понимает это, подумала Жанет, стиснув зубы. Первые несколько секунд она чувствовала себя ужасно, ноги не слушались ее, тело в его объятиях было напряженным и скованным. Но потом она расслабилась, и они уверенно закружились по залу.

Когда затихли последние аккорды, девушка, отдышавшись, сказала:

— Благодарю. Мне понравилось.

— Тебе просто нужно больше практики.

— Возможно, но я не знакома ни с одним учителем танцев.

— Я говорю не о вальсе, Дженни, я говорю о жизни.

Ее густые ресницы резко взметнулись вверх. Мгновение она холодно смотрела на Эда, потом жестко заметила:

— Ты умеешь играть на нервах!

— Что есть, то есть, — согласился он без всякого раскаяния.

— Оставь свои советы при себе, я довольна своей жизнью.

— Не сомневаюсь, — отозвался Эд абсолютно бесстрастно, — но это не то, что я имею в виду.

Жанет вскинула голову. Ее взгляд был холоден как лед.

— Вы, возможно, разбираетесь в автомобилях, хотя это еще надо доказать, мистер… мистер…

— Кросс, — закончил он.

Жанет поджала губы. Это было не то имя, которое он назвал раньше. Он такой же мистер Кросс, или Кристи, как я — мисс Паркер, подумала она, но в данных обстоятельствах не стоит заострять на этом внимание.

— Но я не советую вам копаться в чужой жизни, — продолжила она, — это несколько сложнее, чем мотор.

— Просто я вижу тебя такой, какая ты есть на самом деле. Впрочем, это не имеет значения, — усмехнулся Эд. — Пойдем, выпьем чего-нибудь!..

— Нет, спасибо, — категорически отказалась Жанет. — Думаю, мне лучше вернуться в гостиницу.

Он рассмеялся.

— Не сердись! Если ты сейчас сбежишь, то пропустишь экскурсию в Роз Хаус. Неужели ради этого не стоит еще немного потерпеть мое общество?

Он взял ее за руку и повел вдоль стены в соседнюю комнату, где был устроен бар.

Бобби Бекстоун, плотный мужчина с бородой, заразительно смеясь, вышел им навстречу.

— Привет, Эдди, — сказал он весело, окидывая девушку оценивающим взглядом. — Что будете пить?

— Кружку холодного пива. — Он обернулся к Жанет. — Тебе тоже пиво, Дженни?

— Я не пью пива. — Она не была трезвенницей, но считала, что сейчас нужно быть начеку. Оглядевшись, девушка заметила несколько огромных бутылей, заполненных рубиновой жидкостью, в которой плавали нарезанные фрукты: яблоки, груши, сливы, апельсины, персики. — Я бы хотела попробовать вот это, — сказала она, указывая на них.

— Прекрасный выбор, — одобрительно кивнул Бобби Бекстоун. — Этот рецепт передается в нашей семье из поколения в поколение. — Он секунду помолчал. — Жена сказала, что вы остаетесь у нас на ночь?

— Да, моя машина сломалась, и Эд не успевает починить ее так быстро, как я рассчитывала…

Боб как-то странно посмотрел на нее и произнес:

— Так вы старые друзья?

К своему удивлению, она почувствовала, что краснеет.

— Нет, просто я…

— Мы познакомились сегодня днем. Дженни заглянула в гараж за помощью, — выручил ее Эдвин. — И так как ей пришлось задержаться, я пригласил ее сюда.

— Чудесно, — дружелюбно сказал Бобби. — Желаю приятно провести вечер!

— Спасибо, — улыбнулась в ответ Джоанна. — А напиток ваш действительно восхитителен.

Даже слишком, подумала она. В нем присутствовал едва уловимый привкус пряностей. Корица? — пыталась угадать Жанет, делая очередной глоток. А может быть, мускатный орех?.. Так и не поняв, что это было, она выпила все до капли. Эд взял из ее рук пустой бокал и поставил на широкий подоконник рядом со своим.

— Пойдем потанцуем, — мягко предложил он.

На этот раз играли медленный фокстрот, и Жанет поразилась, как быстро ей удалось взять правильный шаг, уловив темп музыки. Она даже пожалела, когда танец закончился. Потом объявили перерыв, раздались благодарные аплодисменты, и ее партнер, извинившись, отошел. Жанет в изнеможении прислонилась к стене.

Отдышавшись, она огляделась по сторонам в поисках Эдвина и наконец увидела, что он беседует с молоденькой белокурой девушкой, не сводящей с него широко открытых, беззастенчивых глаз. Все, что ни делается, — к лучшему, подумала Жанет, подходя к бару, чтобы наполнить свой бокал. Эд принадлежит Кронберри Корнерс. Он живет здесь и будет жить здесь и дальше, а она уедет, и вскоре этот эпизод исчезнет из ее памяти…

При этой мысли душу девушки наполнила странная щемящая боль, похожая на сожаление, но Жанет мгновенно подавила это чувство. Что за бред, сказала она себе, у меня есть своя жизнь, совсем другая, непохожая на ту, что ведут в этом медвежьем углу. Жизнь, в которой я кое-что из себя представляю!

Джоанна протянула Бобби деньги, но тот вежливо отстранил ее руку.

— Это наше угощение в честь праздника! — улыбнулся он. — Не нужно денег, это подарок — от меня и Зельды.

Жанет открыла дверь и вышла на улицу. Она стояла в прохладной тьме ночи, всей грудью вдыхая упоительный запах свежескошенной травы и любуясь низким звездным небом. Бледный серебристый серп молодого месяца висел над верхушками деревьев. В ее памяти вдруг всплыли какие-то детские суеверия. Нужно, глядя на месяц, загадать желание, повторить его три раза и бросить монетку — тогда желание непременно сбудется. Но она не знала, что загадать…

И внезапно с шокирующим откровением призналась себе, что хочет только одного:

— Я хочу, чтобы эта ночь никогда не кончалась, — шептали ее губы. — Я хочу как можно дольше оставаться Дженни Паркер. Я хочу…

Но тут ее разум взял верх над чувствами, и она сказала себе «стоп!». Жанет вздохнула так глубоко и так печально, что, казалось, дыхание оставило ее. Она чувствовала, как монетки, зажатые в кулаке, впиваются в ладонь.

А что, если все же поддаться искушению и принять вызов, посланный судьбой? Желание было почти непреодолимым… Почти, но не совсем. Здравый смысл опять восторжествовал, напомнив ей со всей очевидностью, кто она и кто он!..

Совершенно чужой человек, думала Жанет, вдыхая сладость и боль этой ночи. Незнакомец, которого она и взглядом бы не удостоила. Встреться он ей в заполненной делами и проблемами лондонской жизни, она и близко не позволила бы подойти к себе, несмотря на всю его уверенность в своей неотразимости.

Джоанна в последний раз взглянула на луну. Ты сошла с ума, сказала себе девушка и, повернувшись, пошла назад, в зал. Но, сделав несколько шагов, она взвизгнула от неожиданности, натолкнувшись на высокую фигуру.

— Что ты здесь делаешь, Дженни?

— Смотрю на луну. — Ее голос звучал странно, словно не принадлежал ей. — Мне нужно было подышать свежим воздухом.

— Фирменный пунш Зельды на всех так действует. Бобби сказал мне, что ты взяла вторую порцию, а напиток не так безобиден, как кажется на первый взгляд! — Эдвин отобрал у нее бокал и покачал головой. — Пожалуй, это уже лишнее, с учетом того, что ты выпила за обедом!

Жанет насупилась.

— Надеюсь, ты не подозреваешь меня… — Она покачнулась.

— Я просто констатирую факт. — Он обнял девушку за талию и повел в зал. — С этой минуты — ничего, кроме апельсинового сока, Дженни, если ты собираешься утром сесть за руль…

— Может быть, мне лучше пойти в гостиницу и лечь спать?

— Ты опять за свое?

Нет, подумала она, и это пугает меня. Я хочу снова чувствовать себя самостоятельной и сильной, как это было еще вчера, как это было всю предыдущую жизнь. Но вслух Жанет сказала:

— Я уверена, что у тебя свои планы на вечер. — Она заметила, как белокурая девушка наблюдает за ними из другого конца зала. — Мне не хотелось бы отвлекать тебя. Представь меня смотрителю Роз Хаус, я больше не буду злоупотреблять твоим вниманием.

Эд молча посмотрел на нее и, глубоко вздохнув, произнес:

— Не оставляй меня, Дженни. По крайней мере, пока.

Музыканты заиграли медленный вальс, и, прежде чем Джоанна успела возразить, он заключил ее в объятия и закружил в танце.

— Расслабься, — шепнул он ей на ухо, — и перестань бороться со мной и со всем миром.

Эд привлек ее еще ближе, и она через одежду почувствовала его тело, неожиданно ощутив, как лед внутри нее начал медленно таять… Ощущение это было новым и очень волнующим.

Внезапно опасность, которую Жанет прежде лишь смутно осознавала, стала явственной.

И вместе с тем она с ужасом поняла, что хочет быть еще ближе к Эду: уткнуться пылающим лицом в его плечо, вдыхая незнакомый мужской запах, прижаться к его сильному телу своей грудью, бедрами, животом, обнять, дотронуться до шелковистых завитков на шее, почувствовать его губы на своих губах.

Желание было таким глубоким и отчаянным… Но Джоанна понимала, что наутро должна уехать отсюда, от него. А это значит, что нужно оттолкнуть его немедленно.

— Ты в самом деле прав, — сказала она с нервным смешком, — относительно алкоголя. Я не рассчитала свои силы, мне, пожалуй, лучше пойти спать… Завтра ведь нужно быть в форме…

Последовала пауза, затем он сказал:

— Прекрасно. Подожди, я принесу твой жакет.

Идти рядом с ним по залитой лунным светом поляне не входило в планы Жанет. Она повернулась к Эдвину.

— Я не нуждаюсь в провожатых. Мне кажется, здесь некого бояться.

— Кто может поручиться? В любом случае не следует рисковать.

Но риск, размышляла Джоанна, когда он помогал ей надеть жакет, был у нее в крови, а единственная опасность, которая могла ей угрожать, — это сам Эдвин. Потому что выпитый пунш, несмотря на его изрядное количество, не мог сотворить того, что с ней происходило. Ее кровь, казалось, пела в жилах, каждая клеточка ее тела, каждое нервное окончание трепетали от близости этого мужчины. Они шагнули в наполненную дивными запахами темноту ночи. Жанет споткнулась, и в ту же секунду он поддержал ее.

— Осторожно.

— О черт! Туфлю потеряла! — Девушка шарила ногой по траве, пытаясь обнаружить пропажу.

— А ведь часы еще не пробили двенадцать, — засмеялся Эд. — Успокойся, Золушка, я попытаюсь отыскать твой башмачок!

— Нужен фонарик!

Стоя на одной ноге, Жанет балансировала, пытаясь удержать равновесие и борясь с головокружением.

— Принц тоже не сразу нашел. — Эдвин приблизился к ней вплотную. — Я продолжу поиски позже, Дженни, а теперь…

Не успела она возразить, как он подхватил ее на руки и легко, словно перышко, понес прямиком через поляну.

Обретя дар речи, Жанет сказала:

— Отпусти меня, пожалуйста, Эд.

Он повиновался с почти обидной поспешностью.

— Ты собираешься прыгать на одной ноге?

— Конечно нет, — вспыхнула она, недовольно заметив, как участился ее пульс.

— Тогда давай не создавать проблемы на пустом месте!

Он снова поднял ее и понес, по обыкновению шагая быстро и размашисто.

— Для тебя всегда все просто, — сказала она горько.

— Хотелось бы, чтобы это было так.

Жанет поняла, что он пытается открыть какие-то ворота, и с тревогой в голосе спросила:

— Но ведь это не «Подкова»?

— Нет, но это то, что ты хотела увидеть, Дженни. — Он осторожно опустил девушку на ступени, роясь в карманах в поисках ключа. — Тебе не терпелось осмотреть Роз Хаус? Отлично, у тебя есть такая возможность.

— Но какое право ты… — Ее голос замер в глубокой тишине ночи. — О Господи! — сказала она тихо. — Так это ты? Ты смотритель? И ты дурачил меня весь вечер?! — Джоанна тряхнула головой. — Я просто Не в силах в это поверить!

— Надеюсь, вы не собираетесь упрекать меня, дорогая мисс Паркер, в том, что я не был до конца честен с вами?

— Нет, не собираюсь, — глухо сказала Жанет. — Я хочу одного — вернуться в гостиницу!

— Прекрасно. — Его голос звучал успокаивающе. — После чашечки кофе.

— Я не хочу никакого кофе!

— А я бы выпил.

Он открыл дверь, включил свет, и Жанет увидела дом. Он оказался точно таким, каким она его себе представляла. Девушка с волнением и все возрастающим интересом огляделась.

— Пойду поищу твою туфлю, — бросил через плечо Эдвин. — Ты ведь не хочешь, вдобавок ко всем неприятностям, еще и простудиться?

— Хорошо, что ты наконец заметил, что неприятности со мной тоже иногда случаются!..

— Как я понимаю, причина большинства из них — во мне. Во всяком случае, ты так считаешь. — Он наполнил чайник и поставил его на плиту. — И, раз уж мы коснулись этой темы, должен признаться, что починил твою машину еще днем и подогнал ее к «Подкове», прежде чем встретиться с тобой за обедом…

Жанет оторопело уставилась на него. На мгновение девушка просто онемела от возмущения, но только на мгновение…

— Какого черта ты не сказал мне об этом раньше? — процедила она сквозь зубы.

— Потому что хотел добиться твоего согласия пойти на танцы… со мной, Дженни. Увидеть твою улыбку. Понять, что скрывается за твоей внешней холодностью и агрессией.

— Не думай, что мне льстит твой интерес, — бросила она. — Надеюсь, ты удовлетворил свое любопытство, и я наконец могу выбраться из этой глухомани.

— Безусловно. Но не так быстро. — Он достал из буфета глиняные кружки и насыпал кофе в кофейник. — Если, конечно, ты не хочешь лишиться водительских прав!..

Его замечание было справедливым, и это вовсе не улучшило настроения Жанет.

— Не твоя забота, — резко сказала она. — И ты не имел права обманывать меня.

Его брови поползли вверх.

— Что ты имеешь в виду?

— И не смей надо мной смеяться, — вспыхнула девушка.

Эдвин покачал головой.

— Мне, скорее, плакать хочется.

К своему ужасу, Джоанна обнаружила, что чувствует то же самое. Слезы уже готовы были хлынуть из ее глаз. Но она не могла допустить проявления подобной слабости.

— Кофе скоро будет готов, — нарушил напряженную тишину Эдвин. — Я попытаюсь отыскать твою туфлю, а ты можешь пока пройтись по дому — предоставляю тебе полную свободу.

— А что скажет хозяин? Разве он уполномочивал тебя показывать гостям свое частное владение?

— У него нет никаких секретов. — Он взял с полки фонарик. — И, если тебя это интересует, ты здесь первый гость.

— Но ты ничего не знаешь обо мне! — упрямо настаивала Жанет. — Может, я воровка?

Эд сверкнул улыбкой, взглянув на ее босые ноги.

— И далеко ты собираешься убежать? Кроме того, — добавил он, — я знаю тебя намного лучше, чем ты думаешь. И собираюсь узнать еще лучше!..

Их взгляды встретились. Ресницы Джоанны дрогнули, и она тщетно попыталась отвести глаза, но… Между ними вдруг возникло опасное напряжение. Когда девушка заговорила, ей показалось, что ее голос звучит откуда-то издалека.

— И что ты, собственно, хочешь узнать обо мне?

— Все, Дженни. И предупреждаю тебя, что не удовлетворюсь малым!.. — мягко ответил Эдвин и исчез в темноте, оставив ее в состоянии, близком к панике.

 

4

Жанет сидела, не двигаясь, положив руки на колени. Только ее пальцы слегка подрагивали, разглаживая складки юбки… Пусть он найдет ее такой, когда вернется, — холодной и неприступной. Получив свою злосчастную туфлю, она ни на секунду здесь не задержится!..

Тишина, царившая в доме, успокаивала. Девушка чувствовала, как тепло медленно растекается по ее телу и тугой узел напряжения постепенно ослабевает. Окончательно выйдя из оцепенения, она осмотрелась.

В просторном помещении кухни все было так, как увидела она, впервые заглянув сюда через окно снаружи. Медные кастрюли сверкали начищенными до зеркального блеска боками, ножи всевозможных форм и размеров в боевом порядке висели на стене рядом с толстыми досками для разделки мяса и овощей. Как все это отличалось от стерильной, ничем не примечательной обстановки ее маленькой кухни в Лондоне, где единственной вещью, которой она пользовалась постоянно, был тостер…

Подстрекаемая любопытством, Жанет поднялась и пошла осматривать дом. В гостиной горел свет, дверь туда была приоткрыта. Девушка осторожно вошла и огляделась: главным в этой комнате с низким потолком был камин с витой чугунной решеткой, сложенный из крупных неотесанных камней. Широкая софа и два кресла, обитые темной кожей, с целой кучей больших и маленьких подушек, располагали к отдыху. Посреди комнаты стоял овальный стол на толстых изогнутых ножках и несколько стульев, по стенам тянулись шкафы с книгами. Все здесь, казалось, говорило о размеренном, устоявшемся образе жизни, подчиненном комфорту, уюту и покою. Обстановка к тому же свидетельствовала и о явном достатке, если не сказать — роскоши…

Прямо над камином в матовом свете тяжелой бронзовой люстры Жанет увидела картину с видом Роз Хаус, привлекшую ее внимание на выставке.

— Моя картина, — прошептала девушка.

Она долго стояла, молча глядя на полотно, затем, решительно тряхнув головой, отвернулась. Не только моя, но и еще чья-то… Чья-то картина, чей-то дом, сказала она себе, однако даже владей я всем этим, вряд ли нашлась бы ниточка, связующая меня с прошлым…

А чего она, собственно, ожидала? Приезжать сюда было абсолютной глупостью! Пожав плечами, Жанет вышла из гостиной и собралась было вернуться на кухню, но обнаружила, что стоит перед широкой дубовой лестницей. Казалось, ноги сами несли ее, не спрашивая разрешения. А что, если подняться по ступенькам и осмотреть все комнаты? Может быть, тогда демоны, которые преследуют ее, задавая бесконечные мучительные вопросы, наконец отступят?

Но один из этих демонов скоро вернется сюда, подумала Жанет, быстрыми бесшумными шагами поднимаясь наверх.

Но что она сможет найти там, за тяжелыми закрытыми дверями? Хотя Эдвин сказал, что в доме нет секретов, девушка чувствовала себя невестой Синей бороды, когда та отворила дверь и…

Всего-навсего ванная комната!.. Но какая! Отделанная снизу доверху бирюзовой плиткой, с огромной квадратной ванной посередине, по краям которой возвышались тяжелые керамические подсвечники с высокими, нетронутыми свечами.

Щеки Жанет вспыхнули нежным румянцем, глаза заблестели. Как чудесно, подумала она, задыхаясь от восхищения, нежиться здесь, в этой ванне, в мерцающем свете свечей, словно в теплой тропической лагуне. Ковер под ногами, мягкий, с длинным ворсом, нежно ласкал ее босые ступни, пушистые махровые полотенца висели на обогревателе. Знакомый запах дорогой туалетной воды витал в теплом влажном воздухе. Жанет не понадобилось много времени, Чтобы с удовольствием узнать «запах Эда».

Итак, он не обманул ее. Он действительно живет в этом доме и, естественно, пользуется этой ванной. Отсутствие мокрого полотенца на полу, следов пены на кромке раковины или брызг на зеркале говорило лишь о том, что он очень аккуратен. А почему, собственно, автомеханик непременно должен быть неряхой?

Джоанна вспомнила белоснежные манжеты его сорочки, длинные холеные пальцы и тихо вздохнула. Нет, он не неряха, но все равно он — чужой. И нельзя поддаваться чарам этого человека. Ей даже неизвестно его настоящее имя, так же, как и он ничего не знает о ней. Да и с какой стати это должно занимать ее ум?! Ей следует оставаться совершенно равнодушной!

Жанет снова невольно посмотрела на ванну, и вдруг ее дыхание участилось, а воображение заработало с удвоенной силой. Девушка представила себе, как Эд лежит здесь и голубая вода, бликуя отсветами свечей, омывает его прекрасное нагое тело…

Один? — спрашивала себя она, и ответом ей был бешеный стук собственного сердца.

Воображаемая картина так потрясла Жанет, что она, задыхаясь, стремительно бросилась из ванной комнаты. Несколько минут девушка стояла, выжидая, пока успокоится пульс, и лишь потом взялась за ручку следующей двери.

Спальня была обставлена со вкусом и комфортом, которые она уже успела оценить. Широкая кровать застелена пестрым покрывалом, сшитым вручную из разноцветных кусочков материи. Джоанна окинула комнату внимательным взглядом, но не нашла никаких признаков жизни в ней.

Гардеробная с длинной стенкой встроенных шкафов соединяла эту спальню с другой — поменьше, которая, впрочем, тоже казалась нежилой.

В конце коридора девушка обнаружила крутые ступеньки. Возможно, эта лестница ведет на половину прислуги? Тяжелая дверь подалась под ее рукой, и повеяло слабым сладковатым ароматом масляной краски и скипидара. Она вдохнула этот странный запах, шагнула через порог и… замерла на месте. Луна, ее неразлучная спутница в эту ночь, смотрела прямо на Жанет.

В первое мгновение она решила, что оказалась на открытом балконе, и только потом сообразила, что большая часть крыши — стеклянная. Так эта мансарда — мастерская художника? Ну конечно, и, наверное, именно здесь была написана «ее» картина.

Пальцы нащупали выключатель. Жанет дрожала в предвкушении долгожданного открытия. Но когда комната окрасилась будничным желтоватым светом, девушка разочарованно заметила, что она почти пуста. Мольберт, прислоненный к стене, одиноко стоял в углу. На шахматном столике лежали чисто вымытые кисти и палитра, рядом — начатые тюбики с краской. Тот, кто когда-то работал здесь, не входил в эту комнату, по-видимому, уже давно. Все было прибрано, чисто, пусто…

Вздохнув, Джоанна выключила свет и начала спускаться по лестнице. Следующая комната, по всей вероятности — спальня хозяина дома. Не может быть, чтобы Эд жил здесь?!

Но оказалось достаточно одного беглого взгляда, чтобы убедиться, что это именно так. Рубашка небрежно лежала на стуле, на туалетном столике — щетка для волос, запонки и зажигалка. На полу валялись домашние туфли.

Кровать занимала половину комнаты. Четыре витых столба темного дерева поддерживали балдахин пурпурно-красного цвета, в тон тяжелому шелковому покрывалу на постели. Яркое убранство поистине королевского ложа сочеталось с изысканным рисунком из темно-алых роз на пушистом бежевом ковре, покрывавшем пол…

Итак, она увидела то, что хотела. Теперь нужно закрыть дверь и вернуться на кухню, пока Эд не пришел… Девушка невольно задержалась у кровати, трогая рукой холодный шелк покрывала.

На фоне простыней его кожа, должно быть, смотрелась темной бронзой. И если бы Жанет наклонилась ближе и прикоснулась щекой к одной из подушек, то наверняка ощутила бы его запах, как если бы была в его объятиях…

Внезапно она выпрямилась и с отвращением отскочила от постели. Сознание чудовищного преступления охватило ее. Боже, что она себе позволяет? О чем думает? Чего хочет? Она зажала обеими руками рот, стирая воображаемый поцелуй и удерживая хриплое, похожее на стон дыхание.

Нужно срочно разрушить колдовские чары, горячо убеждала себя Жанет. Нельзя так рисковать. Скорее уйти, бежать отсюда!

На пути к двери она вдруг увидела свое отражение в зеркале. И это Джоанна Остер? Растрепанные волосы, лихорадочный румянец, безумный блеск огромных, чужих глаз, расстегнутая блузка и темная лента вокруг шеи… О Боже! Она с трудом узнавала девушку, которая утром вышла из конференц-зала отеля «Континенталь» гордой, ликующей, с ощущением полной и безоговорочной победы. Сейчас, с распущенными волосами и горящими глазами, она скорее была похожа на какое-то дикое существо, вакханку, жаждущую тайного темного наслаждения.

Джоанна с ожесточением сорвала ленту и, засунув ее в карман, поспешно пригладила волосы, пытаясь придать себе обычный строгий вид. Ни за что на свете она не воспользуется его щеткой, думала Жанет.

В последний раз с отвращением взглянув на свое отражение, она устремилась вниз по лестнице.

— Ну что, осмотр состоялся? — услышала девушка и споткнулась.

Погруженная в свои мысли, она не слышала, как Эдвин вошел. Он стоял на нижней ступеньке лестницы, положив руку на перила, и насмешливо глядел на нее.

Джоанна вдруг с отчетливой ясностью поняла, что он знает, откуда она только что вышла. Сквозь двери и стены он видел то унизительное представление, которое она устроила у его постели! И она отчаянно бросилась в наступление.

— Да, это было весьма поучительно, — холодно начала девушка. — Скажи, а твой хозяин знает, что ты спишь в его постели?

Его губы насмешливо дрогнули.

— Думаю, догадывается. — Эд безразлично пожал плечами. — Ничего не могу с собой поделать, люблю широкие кровати.

Эти безобидные слова вызвали в ее воображении целый поток видений, одно откровенней другого. К своему ужасу, Жанет почувствовала, как жар заливает ее шею, щеки…

— Ты нашел мою туфлю?

— Нашел. Но часы еще не пробили двенадцать, Золушка.

— Не говори глупостей, — резко бросила она, — мне нужно ехать!

— Как знаешь… Но сначала ты должна получить свою туфельку.

Он повернулся и пошел через холл в гостиную, не оставляя ей другого выбора, как последовать за ним. В дверях Жанет замерла. Зрачки ее глаз расширились от удивления.

— Это что еще такое?

В камине мирно потрескивали дрова, накрытый стол тонул в ярком свете огня. Количество тарелок с закусками трудно было сосчитать: ломтики ветчины со спаржей, блюдо с волованами, куриные ножки с черносливом, маленькие корзиночки с салатами, хлеб с ароматной корочкой и фаянсовая доска с разными сортами сыра… Жанет непонимающе посмотрела на Эда, который наливал в кружки кофе.

— И за всем этим ты успел съездить сейчас?

Он покачал головой.

— Нет, я отвечаю только за кофе. Это все Зельда. Мы ушли с танцев до ужина, и она положила его нам в машину… на тот случай, если мы решим продолжить общение. На голодный желудок, говорят…

— На голодный желудок? — изумленно перебила Жанет. — Миссис Бекстоун, наверное, пошутила, — я еще не пришла в себя после обеда.

— Не удивляйся. Она такая: даже если ты сыт, чтобы не обидеть ее, нужно обязательно все попробовать. — Он замолчал на мгновение. — Зельда передала тебе это. — Эд вытащил из кармана ключ. — Он от задней двери в «Подкову», на тот случай, если ты вернешься, когда из администрации уже никого не будет.

— О! — удивленно воскликнула Жанет. — Как она предусмотрительна!

Эд поставил кружки с кофе на стол.

— Ты так и будешь стоять? — спросил он.

— Я не собираюсь больше здесь задерживаться. — Она протянула руку. — Пожалуйста, Эд. Мои туфли и ключ. Я ухожу. — Джоанна неожиданно встретилась с его изучающе-спокойным взглядом. — Хочу выехать завтра пораньше.

— Тебе предстоит долгое путешествие?

Жанет не хотела отвечать. Это было вторжением в «запретную зону», а она должна была остаться для него прекрасной незнакомкой!..

— Какое это имеет значение?

Эдвин пожал плечами.

— Для меня — имеет. Я, как и ты, Дженни, человек весьма любознательный…

— И каждый, чей автомобиль ломается на дороге, удостаивается твоего внимания?

— Едва ли, — усмехнулся он, окидывая ее взглядом с головы до ног, — и ты это прекрасно знаешь. — Его улыбка была дружеской, но почему-то странно будоражила ее душу.

— Коли уж мы заговорили об автомобиле, — буркнула Жанет, сознавая, что предательский румянец на щеках выдает ее смущение, — скажи, сколько я должна тебе за ремонт?

— Мы обсудим это после ужина, — ответил он. — А сейчас садись и пей свой кофе.

Но Джоанна продолжала стоять, не двигаясь, В комнате было тихо, только дрова потрескивали в камине.

— Ты всегда настаиваешь на своем? — спросила она.

— По крайней мере — стараюсь, и в этом мы тоже похожи.

Девушка полоснула его гневным взглядом, потом, высоко вскинув голову, прошла к софе и присела на ее край.

— Доволен?

— О нет, до этого еще далеко! — Эдвин протянул кружку с кофе девушке. — Но ведь ночь еще только начинается!

— Да? А тебе никогда не приходило в голову, — сказала Жанет сквозь стиснутые зубы, — что ты можешь показаться сексуально озабоченным?

— Вообще-то я действительно не отшельник и не евнух. — Он исподлобья взглянул на гостью. — Правда, я старомодный мужчина, дорогая, но уверен, что человечество сохранило себя отнюдь не благодаря платоническим отношениям между полами. Кроме того, — добавил он, — твое поведение, за исключением нескольких милых мгновений, вовсе не способствует возникновению сексуальных желаний.

— Тогда какого черта ты так настаиваешь, чтобы я задержалась здесь? — вспыхнула Жанет.

— Я оптимист, — усмехнулся Эд. — Надеюсь, что ты сменишь гнев на милость…

— Полегче на поворотах, — резко бросила она и отодвинула от себя тарелку. — Я действительно не хочу есть.

Это правда, подумала она. Ее нервы были натянуты как струна.

— Тогда выпей кофе, — примирительно произнес Эдвин, спокойно располагаясь на софе и вытягивая длинные ноги. Потом он вдруг встал, сбросил пиджак, расстегнул верхние пуговицы рубашки и, вынув запонки, закатал рукава, открывая загорелые, сильные руки. — Тебе со сливками?

Его голос вывел Жанет из оцепенения. Она так внимательно наблюдала за ним, что даже не слышала вопроса.

— Спасибо, я предпочитаю черный.

И правильно, заметила она после первого осторожного глотка. Кофе, приготовленный Эдвином, был обжигающе горячим, крепким и вкусным, и у Жанет появилась надежда, что он поможет ей прийти в себя после всего выпитого, особенно после пунша. Она никогда не любила крепкие напитки, а сегодняшний вечер и вовсе был исключением. Вероятно, именно действием алкоголя и объясняется такое поведение, абсолютно не характерное для Джоанны Остер…

Но если и кофе не приведет меня в чувство, решила девушка, с наслаждением глотая ароматный напиток, тогда уж ничего не поможет. Жанет даже передернуло от этой мысли.

— Тебе холодно? — спросил Эдвин, заметив это непроизвольное движение.

— Нет, — ответила Джоанна, но протянула босые ноги к камину. — Мне просто нравится смотреть на огонь. Батареи, конечно, дают больше тепла, но они лишены души.

— Как и многие другие плоды цивилизации, — кивнул он и потянулся за своим пиджаком, вынимая из каждого кармана по туфле. — Пожалуй, тебе все-таки лучше надеть их. Я помогу, — сказал он и, подойдя к ней, опустился на колено.

— Я сама могу… — попыталась протестовать Жанет.

— Никто в этом не сомневается! — Его голос прозвучал странно нетерпеливо, когда он взялся за ее лодыжку сильными и нежными руками. — Но мне это доставит удовольствие!

— Спасибо, — сказала она, когда Эдвин закончил. — Если твой автомобильный бизнес перестанет приносить тебе доходы, ты сможешь работать в обувном магазине.

— Рассчитывая на тебя в качестве ассистентки? Не думаю. — Эд вернулся на свое место, явно удовлетворенный проделанной работой. — У меня другие планы. Прежде всего я собираюсь жениться на богатой девушке.

Жанет чуть не поперхнулась.

— Превосходная мысль, — сказала она наконец, — а, главное, очень оригинальная. И что же, здесь есть какое-то брачное агентство?

— Не то чтобы агентство… Но деревенские жители всегда принимают искреннее участие в устройстве одиноких судеб.

— Включая ту хорошенькую блондинку?

Жанет сама не понимала, как этот вопрос сорвался с языка, и в досаде даже прикусила губу.

— Как раз на днях у нас предполагается вечеринка по этому поводу, — уклончиво продолжил Эд, как бы пропустив мимо ушей ее вопрос.

— А разве не на каждой вечеринке девушки надеются на подобную встречу? — пожала плечами Жанет.

— Да, но не со мной.

— Недостаточно богаты?

— Я еще не проверял их счета в банке, проверю — дам тебе знать!

— Не слишком красиво, — сказала она, стараясь придать своим словам оттенок язвительности. Жанет пыталась таким образом расслабиться и почувствовать себя комфортнее… Но это было невозможно, поскольку она с ужасом сознавала влекущую силу его тела, постоянно ощущая ставший уже знакомым запах… Девушка сделала еще одну попытку спрятаться от наваждения: — Я была уверена, что вижу тебя с будущей миссис Паркер.

— Ты вдвойне ошибаешься, Дженни, — усмехнулся Эд. — Это ты Паркер, если помнишь. А я… — Он замялся.

— Ну? — спросила она. — Кто ты?

— Зови меня мистер Икс. — Он взглянул на нее, и темные глаза его посерьезнели. — Расскажи мне о нем, Дженни. Кто он — тот мужчина, который заставил тебя надеть эту непроницаемую броню?

Последовало недолгое молчание. Жанет вскинула ресницы, и Эд увидел, как в ее серых глазах поблескивают золотые отблески пламени камина.

— Такого мужчины не существует, — сказала она резко.

Эд покачал головой, не спуская с нее взгляда.

— Не верю. Ты красивая, страстная девушка, загнавшая себя в какую-то клетку. И я хочу звать, почему!

— Ты снова несешь ерунду. — В голосе Жанет уже слышалось нескрываемое раздражение. — Ты ничего не знаешь обо мне и не имеешь права делать какие бы то ни было выводы!

— Возможно, но я все равно продолжу. Так ты собираешься прожить оставшуюся жизнь, оградив себя от окружающего мира железными решетками?

— У меня прекрасная жизнь, — сказала она. — Я могу поехать, куда хочу, делать, что хочу. У меня есть свобода выбора, чем я, между прочим, намереваюсь сейчас воспользоваться. — Она решительно поднялась. — Я бы хотела получить ключ. Пожалуйста. Я возвращаюсь в «Подкову».

Эдвин неохотно встал. Он не спеша достал ключ из кармана и какое-то время стоял, молча вертя его в руках.

— Я жду, — холодно напомнила Жанет.

— Ждешь, что к тебе будут добры и внимательны, когда ты смотришь и говоришь вот так, как сейчас? — Он с сомнением покачал головой.

— До приезда сюда, — в ее голосе звучали стальные нотки, — я всегда была окружена уважением, которого добилась сама.

За исключением этого утра… Воспоминание о происшедшем обожгло девушку. Лицо Мэтью Росса возникло перед глазами, и снова прозвучали его слова…

— Но чего это стоило тебе, Дженни?

Внезапная нежность в голосе Эдвина окончательно обезоружила ее. Горло перехватило от боли.

— Пошел ты к черту, — глухо простонала Джоанна и… залилась слезами.

И в этот момент страшного, отчаянного одиночества он обнял ее. В ответ она прижалась к нему и ухватилась за его плечи, как утопающий за скалу в бушующем море. Рыдания сотрясали ее, словно поднимаясь из глубин, о которых она даже не подозревала. Жанет была оглушена и ослеплена силой своих собственных эмоций. Она смутно чувствовала, что Эд поднимает ее на руки, прижимает к себе и гладит по голове с такой нежностью и добротой, словно она снова — ребенок.

Но не тот ребенок, которым была когда-то, а маленькая девочка, которой позволено не только испытывать боль и страдать молча, но и рассчитывать на жалость и понимание окружающих, как это делают другие дети. Ребенок, неизбежно совершающий ошибки, но, тем не менее, имеющий право на ласку и участие.

Постепенно буря в душе девушки улеглась, хотя тело все еще отзывалось эхом рыданий. Жанет медленно приходила в себя и начинала осознавать происходящее.

Она сидела у него на коленях. Одной рукой Эд крепко прижимал девушку к своей груди, так что мокрое от слез лицо касалось его шеи, другой — нежно поглаживал ее волосы.

— О Боже! — Джоанна попыталась встать. — Я… я прошу прощения.

— Ты просто устала. Расслабься! — Он настойчиво и нежно притянул ее голову назад. — Не извиняйся.

— Но я не понимаю… я никогда не вела себя так раньше!

— Я уже догадался. — Эд криво усмехнулся. — Ничего не нужно объяснять, а тем более — бояться. Ты в безопасности.

В безопасности? — подумала она. С мужчиной, который называет себя мистер Икс? О, это весьма сомнительная безопасность. Особенно когда тепло его тела проникает в каждую клеточку ее существа, наполняя сладкой истомой. Джоанна была не в силах оторваться от него, с трудом преодолевая искушение прижаться губами к его шее.

Но это было бы абсолютным безумием! И Жанет прекрасно сознавала это. Здравый смысл требовал от нее немедленных решительных действий…

— Пожалуйста, отпусти меня…

Она намеревалась сказать это громко и властно, но вместо этого раздался чуть слышный писк.

— Даже такая невинная форма близости тяготит тебя?

— Нет, конечно нет! — Она попыталась рассмеяться. — Я просто смущена: не знаю, как это могло случиться со мной?!

— Ты просто соприкоснулась с реальной жизнью. — Эд пожал плечами, и это легкое движение его тела мгновенно дрожью отозвалось в ней. — Твоя защитная оболочка оказалась не так прочна, как ты думала.

— Ты действительно считаешь, что все обо мне знаешь? — горько заметила Джоанна.

Он покачал головой.

— Нет, Дженни. На это, очевидно, потребуется вся жизнь…

— Ну что ж. Поскольку мне в моей жизни все ясно, — она глубоко вздохнула, — я действительно должна идти.

— Но мы еще не обсудили, сколько ты должна мне за ремонт автомобиля!..

— Да, конечно. — Жанет быстро прикинула, сколько денег у нее в бумажнике. Она могла бы расплатиться чеком или кредитной карточкой, но тогда потребовалась бы ее подпись, а она твердо решила сохранить инкогнито. К тому же Жанет помнила, что ей еще нужно оплатить номер в «Подкове». — Сколько же я должна тебе? — спросила она, возвращаясь к своему обычному деловому тону.

— Один поцелуй, — мягко сказал он, — и можешь считать, что мы в расчете.

— Что?! — почти крикнула она.

Возмущение придало ей силы, в которых она так нуждалась, и Жанет резко вскочила на ноги, в недоумении глядя на него.

— Это отвратительное предложение!

Эд спокойно, словно не замечая ее реакции, пожал плечами.

— О'кей, — сказал он. — Тогда двести фунтов.

Жанет застыла.

— Ты шутишь?

— Посуди сама: это была непростая работа, она отняла у меня много времени. Такой труд хорошо оплачивается, особенно если учесть срочность заказа, сверхурочную работу и надбавку за нервозный характер клиента. Может быть, тебе следовало предварительно договориться со мной о стоимости?..

— Но это нечестно — выставлять такой счет! — сердито заявила она.

— Я ведь не настаиваю! Если тебя не устраивает цена, я предлагаю альтернативу.

Пространство, разделяющее их, казалось, потрескивало от электрических разрядов.

— Ты сумасшедший, — сказала она наконец. — Двести фунтов за поцелуй?

— Почему нет? Я отдал бы последнее пенни, чтобы ощутить вкус твоих губ, которые всегда так плотно сжаты; чтобы прикоснуться к ним и узнать, есть ли там хоть капля сладчайшего меда, сулящего райское наслаждение… — Он покачал головой. — Еще не родился тот безумец, который отказался бы от такого эксперимента!

Слова Эда ласкали слух, его улыбка, медленная, завораживающая, мешала ей сопротивляться. Она вдруг почувствовала странную слабость во всем теле… Глаза их встретились.

— В конце концов, — произнес он мягко, — что страшного в дружеском поцелуе?

В самом деле — что? Смешно даже, что ее сердце так неистово колотится. Можно подумать, что она не целовалась прежде?! Да сколько угодно! Правда, обычно это были неловкие торопливые поцелуи в каком-нибудь клубе или в кинотеатре после фильма, поцелуи, скорее означавшие благодарность, словно слова: «Спасибо и до свидания».

И сейчас нужно вести себя так же. Это способ освободиться. Жирная точка в конце предложения. Ни больше ни меньше! Поэтому не стоит думать, что, если она позволит Эду на мгновение коснуться ее губ, ее жизнь переменится!

Он медленно встал, не сводя с нее глаз.

— Поцелуй меня, Дженни.

Казалось, его голос звучит издалека. Но он был близко, совсем рядом.

Это была ее последняя мысль; Жанет шагнула в его объятия и, закрыв глаза, потянулась к нему, как цветок к солнцу.

 

5

Губы Эдвина, прохладные и нежные, неторопливо коснулись ее рта. Сама не зная почему, Жанет всегда предполагала, что это должно происходить именно так. Это был тот момент, ради которого стоило жить!..

Послушно стоя в кольце его рук, девушка сознавала, что каждая клеточка ее существа пробуждается в ответ на его ласку, с готовностью отдаваясь новым ощущениям. О, это был еще не сам поцелуй, а лишь прелюдия к нему. Она ощущала движение его языка по контуру своей верхней губы, нежное, дразнящее покусывание нижней… Прикосновение становилось все настойчивее, ощущения — все острее. Отвечая на его ласки, Жанет с ужасом понимала, что этого уже недостаточно не только ему, но и ей самой. Ее голова беспомощно откинулась назад, как цветок розы, слишком тяжелый для своего стебля. Крошечные сверкающие звезды плясали под полуприкрытыми веками. И, обвив руками его шею, она легко вздохнула, раскрывая губы навстречу его поцелую.

Впервые в жизни Жанет с жадностью предавалась сладкому наслаждению. Ее дыхание со стоном вырывалось из груди; увлекаемая страстью, она не слышала ничего, кроме зова собственной плоти.

— Сейчас, — мягко сказал он, встретившись с ней глазами. — Сейчас мы узнаем друг друга.

Где-то глубоко, в такт ударам сердца, билась странная мысль: «О Господи, я никогда еще не была так счастлива… никогда…»

Они отдавались друг другу с такой слепой одержимостью, что, казалось, непреодолимое желание просто поглотило их обоих. Жанет безрассудно подчинялась старому как мир инстинкту, чувствуя, что перешагнула последнюю черту и хода назад нет. Да она и не хотела этого.

Его руки ласкали ее маленькие упругие груди, — дразнящее прикосновение наполняло их трепетом, — затем двинулись вниз, плавно скользя по изгибам стройного тела, упругому напряженному животу, и неумолимо приблизились к влажному, сгорающему от желания лону.

Она услышала свой стон и его голос, ровный и требовательный.

— Посмотри на меня, Дженни. Я должен увидеть твои глаза. У тебя был кто-нибудь?.. Мне нужно знать.

— Нет, — еле слышно прошептала она, подняв на него затуманенные глаза.

Его лицо казалось неподвижной бронзовой маской, на высоких скулах алел румянец, глубокий взгляд таил огонь.

Не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице. Опустив Жанет на постель, Эд лег рядом и, опершись на локоть, несколько мгновений пристально смотрел ей в лицо. Затем его рука нежно коснулась ее щеки, последовала вдоль шеи к вырезу блузки и там замерла.

Осыпая поцелуями ее лицо, шею, впадинку между ключицами, он начал осторожно и деликатно снимать с нее одежду, легко и нежно, словно обрывая лепестки цветка. Когда он освободил ее груди от кружева бюстгальтера, она инстинктивно подняла руки, чтобы прикрыться, но он крепко сжал ее запястья.

— Не прячь их, — прошептал он. — Тебе не нужно стесняться. Разве ты не знаешь, как ты красива?

Темноволосая голова склонилась над ней, его губы коснулись ее груди, и язык стал лениво ласкать темно-розовые ареолы вокруг сосков, прежде чем влажные долгие поцелуи поочередно вбирали в себя то один, то другой.

Жанет дрожала от безумного удовольствия, открывая для себя не изведанные лабиринты чувственности и отдаваясь его умелым и нежным рукам, словно изучающим ее обнаженное тело. Одурманенная поцелуями, сопровождавшими каждое его движение, она не сразу заметила, что он тоже снял с себя одежду: его тело, покрытое жесткими курчавыми волосами, прильнуло к ее шелковистой коже, и это новое эротическое ощущение электрическим током пронзило девушку.

Руки Эда как будто прокладывали дорожку для губ, следующих через впадину живота все ниже и ниже… Сердце Жанет замерло, дыхание стало прерывистым. Когда наконец его томительное исследование достигло цели и смелые длинные пальцы проникли в ее влажное лоно, она, вздохнув, изогнулась и с готовностью раскрыла колени ему навстречу.

— Подожди, — прошептал он. — Подожди, уже скоро… Я обещаю…

Чуткие пальцы, раскрыв нежную розу, двигались ритмично, возбуждая маленький атласный лепесток и неотвратимо ведя Жанет к вершине наслаждения.

Голова ее безвольно металась по подушке. Казалось, все ее существо было обращено вовнутрь, сосредоточившись на пронзительно остром ощущении стремительного движения к пику неизведанного блаженства.

Когда наконец этот момент настал, она услышала свой собственный крик и забилась в судорогах оргазма, впившись пальцами в плечи Эда. Потом все стихло.

Жанет лежала молча, не открывая глаз, чувствуя, как слезы текут по ее щекам. Она попыталась отвернуться, стыдясь своей слабости и поражаясь, что плачет в его присутствии уже второй раз за этот вечер, но его голос остановил ее.

— Дженни. — Казалось, в это короткое слово была вложена вся мыслимая нежность, на какую только способен человек.

Эд взял ее за подбородок, заставляя повернуться к нему, и склонился, целуя ее мокрые, соленые от слез щеки.

— Прости, — прошептала она, глотая слезы, — я… я никогда не плачу.

— Ты не должна их сдерживать, — ответил он. — Просто слишком много впечатлений за такое короткое время… — Он обнял ее, прижав к себе, и нежно гладил по голове, пока ее дыхание не стало ровным. — А теперь скажи мне, почему ты плачешь. Только правду!

Она опустила глаза.

— От счастья, — наконец ответила она, слегка запинаясь, — и потому что все кончилось.

Он улыбнулся.

— Еще нет. — В его голосе слышались лукавые нотки. — Это только начало, Дженни. — Он взял ее руку, поцеловал ладонь и приложил к своему горячему телу. — Ты чувствуешь?

Все еще всхлипывая, она неуверенно подбирала слова.

— Ты хочешь сказать, что… что ждешь от меня… что ты именно этого хочешь?

— О нет, — мягко возразил Эдвин, — я вовсе не это имел в виду и скоро, надеюсь, докажу это. Видишь ли, моя дорогая, я надеюсь, что смогу подарить тебе удовольствие, о котором ты едва ли могла мечтать.

— Ты… ты не знаешь, — заговорила Жанет быстрым прерывистым шепотом, — ты не понимаешь…

— Ты ошибаешься, — он нежно привлек ее к себе, его голос походил на монотонное журчание воды, — ты ошибаешься.

Его губы снова обожгли ее поцелуями, согревая, лаская, вновь пробуждая в ней желание. Словно подчиняясь молчаливому приказу, она начала медленно исследовать его тело, скрытую силу мускулов, каждый изгиб, каждую впадинку. Ее рука достигла его бедер и на мгновение замерла; Жанет охнула и, задыхаясь от нетерпения, продолжила свои ласки. Стон восторга — быстрый и непроизвольный — коснулся ее слуха, придавая ей смелости. Сегодня она открыла в себе женщину, поняла, что значит быть желанной, осознала свою власть над мужчиной…

Его руки снова оказались на ее груди, заставляя Жанет трепетать в его объятиях. Эдвин языком дразняще коснулся ее полуоткрытого рта, прежде чем проникнуть в его влажную глубину. Снова ласки, снова обещания наслаждения. О, теперь она уже знала, чего ждать!.. Страстное желание вновь опьянило ее, требуя утоления.

Эд услышал ее призыв и одним быстрым, сильным движением вошел в нее. На мгновение Жанет словно окаменела. Ее затуманенные страстью глаза смотрели на него не мигая.

Затем, как бы осознав происходящее и с радостью подчинившись его настойчивости, Жанет потянулась к нему, задыхаясь от вожделения. Они двигались, обретя единый ритм, в каком-то исступленном безумии, постепенно теряя ощущение реальности и становясь одним целым.

О Господи, билась единственная мысль в отдаленном уголке ее мерцающего сознания, мы созданы друг для друга!..

Когда она ощутила ни с чем не сравнимый вкус утоленной страсти, ей показалось, что она отделяется от своего тела и парит где-то в нереальном безмятежном пространстве. Ощущения были так остры, так пронзительны, что ей вдруг показалось, что она может умереть от наслаждения. Откуда-то издали донесся хриплый, почти неузнаваемый стон Эда. Все еще в объятиях друг друга, они вернулись с небес на землю, медленно приходя в сознание.

Когда Жанет смогла говорить, она тихо произнесла:

— Это всегда так бывает?

— Нет.

Его краткий ответ был резким, почти грубым. Его тело все еще принадлежало ей, голова лежала на ее плече. Она прикоснулась кончиками пальцев к завиткам его волос и, тихо вздохнув, провалилась в сон.

Ее разбудил его поцелуй. Плотно сомкнутые веки, чуть дрогнув, медленно поднялись, и Жанет увидела Эда, склонившегося над ней с улыбкой. Она улыбнулась ему в ответ, и руки ее скользнули за отворот его махрового халата. Он поймал их и поцеловал кончики пальцев.

— Я ждал, когда ты проснешься. — Его голос и взгляд обещали новое наслаждение; она невольно вздрогнула, когда он, не говоря ни слова, откинул простыню, покрывающую ее нагое тело, и протянул ей халат, похожий на его собственный. — Я приготовил тебе сюрприз, Дженни.

Эд взял ее за руку и быстро повел из спальни. Дверь ванной комнаты была приоткрыта, теплый дурманящий аромат роз и жасмина витал в воздухе.

Джоанна вошла, и у нее перехватило дыхание. Ванна была наполнена, колеблющееся пламя свечей играло на зыбкой поверхности воды золотыми блестками. В ведерке со льдом стояла бутылка шампанского, рядом — два хрустальных бокала. Восхищение Жанет было неподдельным, но она вдруг ужасно смутилась.

— Я чувствую себя здесь патрицианкой, — сказала она негромким прерывающимся голосом, — словно в Древнем Риме!..

— Прекрасная аналогия. — Он снял халат и бросил его на пол, затем, подойдя к ней вплотную, оголил ее плечи и, склонившись, легко поцеловал в висок. — Я буду Антонием, а ты Клеопатрой. Извини, здесь нет молока ослиц, в выходные его не привозят!

Это была весьма примитивная шутка, но Жанет в душе поблагодарила за нее Эдвина. Смех снял напряжение и чувство неловкости и страха, которые она испытывала в этой, новой для нее, сфере интимных отношений с мужчиной.

Джоанна лежала в чудесно благоухающей теплой воде и маленькими глотками пила золотистое шампанское. Голова ее счастливо кружилась, и она думала, что в самых невообразимых мечтах не смогла бы представить себе подобное…

Их тела соединились в воде, руки и ноги переплелись, страстные вздохи и возгласы — все смешалось в необузданном стремлении к абсолютному слиянию душ и тел. Затем финальная волна поглотила их, подняла и выбросила задыхающимися и обессиленными на берег, где, дрожа и остывая от страсти, они обрели наконец вожделенный покой.

Жанет проснулась и долго лежала с открытыми глазами, стараясь восстановить в памяти ход событий. Затем резко села, с недоумением оглядываясь кругом. Липкий, предательский страх стал заползать в душу, когда она разглядела незнакомую комнату, смятые простыни и разбросанные по постели подушки, свою собственную наготу и, главное, обнаженного мужчину, лежащего рядом с ней в глубоком предутреннем сне.

Какое-то время она сидела, молча глядя на него, и холодный ужас отрезвления стал закрадываться в ее душу!.. Когда детали происшедшего всплыли перед глазами, жаркая волна стыда окатила всю ее, от корней волос до кончиков пальцев.

Как это могло случиться? Как могла она, Джоанна Остер, допустить, чтобы это произошло? И с кем? С мужчиной, которому, конечно, не следовало доверять. Деревенский механик! Смотритель чужого дома! Да она бы даже не взглянула на него в городе!

— О Боже, — шептала Жанет, — должно быть, я сошла с ума.

С той минуты, как она приехала сюда, она потеряла ощущение реальности, как будто кто-то околдовал ее!..

Слава Богу, теперь она пришла в себя. И первое, что должна сделать, — бежать из этого дома, пока Эд не проснулся.

Решительно, но медленно и очень осторожно Жанет подвинулась к краю постели, оглядывая комнату в поисках одежды. Да, все было здесь: вещи в беспорядке валялись на ковре, как немые свидетели ее позора. Жакет, сумку и туфли она, вероятно, оставила внизу.

Джоанна сгребла вещи в охапку и, прижав их к груди, на цыпочках попятилась к двери, не сводя глаз с Эдвина: тот спал как убитый.

Господи, мысленно молилась она, пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда, избавь меня от объяснений с ним!

Девушка намеревалась одеться в ванной, но знакомый запах роз, жасмина и растаявшего воска остановил ее на пороге. Нет, она не в состоянии снова войти туда. Воспоминания слишком свежи, слишком невыносимы. Жанет оделась прямо на лестнице и спустилась вниз, прислушиваясь, не раздастся ли какой-нибудь звук из спальни. Но все было тихо. Удача сопутствовала ей. Она собрала оставшиеся вещи и вышла.

Было еще очень рано, и Жанет никого не встретила, возвращаясь в «Подкову». Выражение «отрезвляюще жестокий свет дня» приобрело для нее новый, реальный, пугающий смысл. Джоанна открыла ключом дверь черного входа и вошла в гостиницу. Когда она поднималась по лестнице, из кухни уже доносились бодрые голоса и слышалось позвякивание посуды. Я как раз вовремя, подумала девушка, моля Бога, чтобы не столкнуться нос к носу с Зельдой Бекстоун.

В номере ничего не изменилось. По-видимому, никто не входил сюда и не заметил ее отсутствия. Жанет разобрала постель: никто не должен был знать, что она провела ночь в другом месте…

Зачесав волосы назад, Джоанна повязала вокруг головы ленту и, поморщившись при воспоминании о том, как выглядела вчера, сполоснула лицо, припудрила нос и щеки и застыла с помадой в руке.

Ее губы стали яркими и припухшими, от их четкого контура не осталось и следа, а странно потемневшие глаза таили в себе незнакомое, загадочное выражение. Чужие глаза, подумала она, убирая помаду в сумку, чужое лицо…

Жанет вышла из комнаты и спустилась по лестнице.

— Как, вы уже уезжаете? — Зельда взглянула на нее с удивлением и разочарованием. — И даже не хотите позавтракать?

Джоанна покачала головой.

— Я хочу выехать пораньше. У меня на сегодня намечена деловая встреча. — Девушка улыбнулась, обрадовавшись, что ей удалось произнести эти слова обычным тоном и скрыть боль, разрывающую ее сердце.

В «Подкове» начиналась будничная жизнь. То и дело хлопала входная дверь, и каждый раз Жанет вздрагивала, пугливо поглядывая через плечо. Она оплатила на удивление скромный счет, поблагодарила миссис Бекстоун за гостеприимство и поспешила к своему автомобилю.

Эд сказал, что починил машину. Остается только надеяться, что это правда. Джоанна повернула ключ зажигания, и мотор заурчал.

Только проехав деревню и выбравшись на трассу, Жанет вздохнула с облегчением. Теперь нужно заехать в отель, собрать оставшиеся там вещи и как можно скорее вернуться в Лондон.

Она отважилась шагнуть в прошлое, и этот необдуманный эксперимент закончился очень печально. Во всем виноват пунш. Она потеряла голову именно по этой причине. Отвратительная история и довольно банальная, но другого объяснения Жанет найти не могла. В конце концов, успокаивала себя она, он ведь не знает, кто я.

Дженни Паркер осталась в Кронберри Корнерс, и следовало благодарить за это судьбу. Хорошо, что ей удалось исчезнуть без ненужных объяснений и взаимных упреков, что можно стереть из памяти эту ужасную ночь, как будто ее никогда и не было, и вернуться к своей обычной, нормальной жизни. Или к тому, что Жанет привыкла считать таковой.

В какой-то момент ее обожгло внезапное видение. Сильное красивое мужское тело, распростертое на белых простынях в безмятежном сне…

Они еле дошли до кровати, завернутые в огромные махровые полотенца, и опять занимались любовью, сгорая от безумной, почти отчаянной страсти, словно оба знали, что это в последний раз!..

Жанет представила, как он проснется, как обнаружит ее исчезновение… И вдруг ее сердце пронзила боль, нога автоматически нажала на тормоз, и машина неожиданно остановилась.

Что за идиотские мысли лезут в голову, вздохнув, криво усмехнулась Джоанна. Он быстро утешится и тоже вернется к своей прежней жизни. Белокурая красавица или какая-нибудь очередная Дженни успокоят его!..

Жанет постаралась заглушить в себе внутренний голос, который настойчиво спрашивал, в чем намерена найти утешение она сама. Я дочь своего отца, твердо сказала себе девушка, я справлюсь!

С этой мыслью она вошла в отель. Отец, видимо не обнаружив ее в номере, оставил сообщение у администратора.

— Мистер Остер обеспокоен, что вы не позвонили ему вчера вечером, — прощебетала девушка за стойкой, с любопытством разглядывая Жанет.

Та холодно улыбнулась.

— Я навещала друзей и решила остаться у них на ночь.

— Вы уезжаете сегодня?

— Нет, завтра утром, — ответила Джоанна. — Пожалуйста, подготовьте счет.

Она отвернулась и поджала губы. Ее реакция была естественной, но не слишком умной. Пора привыкнуть, что все считают, будто я существую только для того, чтобы плясать под дудку отца, горько думала про себя Жанет, поднимаясь в лифте на свой этаж.

Скучная, чужая обстановка, отметила она, окинув взглядом номер, сейчас как нельзя кстати. Отличное место, чтобы зализать раны и обрести хотя бы видимое спокойствие. Жанет сбросила одежду, дрожа от запаха жасмина и роз, который все еще хранила ее кожа, и долго стояла под душем, стараясь смыть с себя все, что связывало ее с прошлой ночью, раз и навсегда. Она больше не позволит безумию нарушать привычный ход ее жизни.

Надев пижаму, Джоанна забралась в постель и сразу же заснула.

Она проснулась после полудня, медленно села, откинула волосы с лица и попыталась собраться с мыслями. Сейчас она оденется, попросит принести чай, который придаст ей бодрости, и закажет столик в ресторане. Пора возвращаться к прежней жизни.

Жанет выбрала из вещей, взятых с собой, кремовые брюки и шелковую блузку цвета сапфира. Затем, сев перед зеркалом, долго расчесывала щеткой волосы.

Чай должны были принести с минуты на минуту, поэтому она открыла свою сумку, чтобы приготовить мелочь, и сразу поняла, что что-то не так. Косметичка, кошелек и кредитные карточки валялись вперемешку со связкой ключей и другой ерундой. Молния бокового отделения была открыта. Жанет машинально закрыла рот рукой.

— О Боже! Мой альбом! — прошептала девушка.

Она вывалила содержимое сумки на туалетный столик, но тщетно. Жанет отчаянно пыталась вспомнить, когда видела альбом в последний раз. Она открывала его в номере гостиницы, прежде чем спуститься на обед, но готова была поклясться, что положила на место, и никак не могла вспомнить, видала ли альбом, когда судорожно собиралась во время своего утреннего бегства?…

Или она потеряла его на танцах, или, что более вероятно, оставила в Роз Хаус. Впрочем, что толку теперь гадать, все равно она не может позволить себе вернуться и искать пропажу!..

Горькие слезы уже закипали на глазах, но Жанет удалось сдержаться. Может быть, это и к лучшему, думала она, медленно складывая мелочи в сумку, и на этот раз ей удастся окончательно порвать с прошлым?!

И какие бы нити не связывали ее с Кронберри Корнерс, теперь они были окончательно и бесповоротно разорваны.

 

6

На следующий день около полудня Жанет открыла дверь своей лондонской квартиры. Первое, что бросилось ей в глаза, — переполненный почтовый ящик. Кроме газет здесь были два конверта от отца. Читая его послания, она подумала, что приятно было бы обнаружить еще чьи-нибудь — например, подруги, приглашающей ее на обед или в кино. Прежде Джоанна всегда с пренебрежением относилась к идеям своих знакомых относительно уик-эндов и теперь вдруг со всей отчетливостью поняла, как, в сущности, скучна и однообразна ее жизнь. Если в выходные дни она не обедала с отцом, то чаще всего проводила их за работой.

Что делать, судьба такая, усмехнулась про себя Жанет, закладывая в пишущую машинку лист бумаги, чтобы отпечатать отчет о покупке «Голден электроникс».

В последнее время я была слишком поглощена работой, у меня просто совершенно не оставалось никакого времени для друзей и знакомых, подыскивала она аргументы в свое оправдание.

Когда-то, еще в школе, у нее была подруга — Лилиан Франк. Потом они вместе учились в университете. Когда Лили работала в Сити, они встречались регулярно. Но теперь она стала миссис Вайтер, родила дочку, что, по крайней мере на год, вырвало ее из привычной жизни, и их дружеские отношения постепенно сошли на нет.

Возможно, я сама виновата, думала Жанет, рассеянно перепечатывая отчет. Это как костер, который гаснет, если в него не подбрасывать дров. Наверное, в свое время не следовало отказываться от многочисленных приглашений Лилиан и с большим вниманием относиться к ее стараниям познакомить меня с кем-нибудь из друзей своего мужа?..

Но тогда дружеская забота вызывала у Джоанны раздражение, даже обиду. Она воспринимала это как вмешательство в свою, довольно счастливую — с ее точки зрения — жизнь, в которой, по мнению Лили, видите ли, не хватало мужчины!.. Она превратилась в настоящую сваху, сердилась тогда Жанет.

Покончив с отчетом, девушка надела узкие брючки и свободный свитер и села перекусить, соорудив немудреный завтрак из сыра, сухого печенья и помидоров. Когда она с аппетитом поглощала еду, раздался резкий звонок в дверь. Жанет сделала глубокий вдох и пошла открывать.

— Входи, пап. Очень рада тебя видеть, — сказала она спокойно, пропуская сэра Герберта в комнату.

— Честно говоря, сомневаюсь…

Герберт Остер был импозантным мужчиной, а безукоризненно сидевший на нем темный костюм еще больше подчеркивал его несомненную значительность. Изучающе рассматривая дочь, он постепенно мрачнел.

— Что за шутки, Жанет? Где ты пропадала весь уик-энд? — Его глаза были непроницаемо холодны. — Или эти идиоты в отеле не передали тебе, что я звонил?

— Хочешь кофе? — спросила Джоанна, как бы не замечая вопроса.

— Я бы хотел сначала услышать твой ответ, — жестко продолжил отец. — Чем вызвано твое исчезновение? Разве ты не знала, что я жду немедленного отчета о переговорах?

— Он готов. — Жанет протянула ему несколько листков. — Что касается моего так называемого исчезновения… Я думала, что заслужила отдых, и воспользовалась этим обстоятельством. И собираюсь в дальнейшем поступать так же. Ты же знаешь, в моей жизни только одна работа, работа, работа и больше ничего!

— Я рад, что ты можешь позволить себе расслабиться, — хмуро произнес сэр Герберт, неодобрительно окидывая взглядом ее наряд. — Но впредь будь добра докладывать, что собираешься исчезнуть так неожиданно, и ставь меня в известность, где тебя искать.

— Понимаю. — Она медленно отодвинула чашку. — Приятно, что ты обо мне беспокоился.

— Беспокоился? — Темные брови непонимающе взметнулись вверх. — А почему, собственно, я должен был беспокоиться о тебе? Ты взрослая, самостоятельная женщина и в состоянии сама позаботиться о себе. Хотя, надо признаться, я был удивлен, узнав, что ты вела себя столь безответственно. Но ты вернулась, и не будем больше говорить об этом. Ты прекрасно справилась с заданием. — Он кивнул ей. — Отличная сделка. Я горжусь тобой, девочка!

Вот они, долгожданные слова, подумала Джоанна, которые совсем недавно пролили бы бальзам на мою душу. Но сейчас они почему-то совсем не трогают меня, напротив, даже как-то неприятны.

Усталый голос Мэтью Росса эхом отозвался в ней: «Вы истинная дочь своего отца, мисс Остер».

— Я рада, что ты доволен, — тихо сказала она.

— Загляни в офис завтра утром. — Отец взял отпечатанный отчет. — Позавтракаем вместе и обсудим все в деталях. — Он кивнул ей и ушел так же внезапно, как появился.

Ушел, оставив лишь свои наставления, холодно заметила Жанет, и, как всегда, даже не поинтересовавшись моей жизнью. Она посмотрела в окно на серый лондонский день и вдруг почувствовала легкую дрожь.

— С вами все в порядке, мисс Остер?

Жанет споласкивала лицо холодной водой, наклонившись над раковиной. Услышав обращенный к ней вопрос, она оглянулась и, поймав внимательный взгляд Бланш Мирроу, раздраженно поджала губы. Приступ тошноты был ужасен, казалось, ее выворачивает наизнанку. Успокаивала лишь мысль о том, что никто не видит ее состояния. Но, оказывается, она ошибалась — свидетель все же был…

Девушка выпрямилась, с тревогой сознавая, что комната все еще плывет перед ее глазами, а рука, прижимающая ко рту бумажную салфетку, предательски дрожит.

— Все прекрасно, — солгала Жанет, отворачиваясь от зеркала, не в силах видеть свое бледное, безжизненное лицо. — Наверное, я что-то не то съела…

Бланш нахмурила тонкие брови.

— Надеюсь, не в нашем кафе? Пожалуй, следует сказать повару!..

Джоанна с досадой бросила скомканную салфетку в корзину для мусора.

— Не нужно никому ничего говорить, мисс Мирроу, — холодно возразила она. — Нет нужды поднимать панику.

— Простите мою назойливость, но ведь это уже не первый раз за неделю. — Бланш пристально взглянула на девушку. — Вы уверены, что вам не нужно обратиться к доктору?

Жанет закусила губу, проклиная про себя несдержанных на язык сослуживцев.

— Очень может быть. Я не хочу подвергать опасности всех окружающих. Пожалуй, мне лучше пойти домой и полежать денек в постели, чтобы избавиться от этого недомогания…

Бланш Мирроу подавила легкий смешок.

— …и распространения его среди других сотрудников, — продолжила она фразу Жанет. — Будем надеяться, что этот вирус не передается воздушно-капельным путем!..

— Я уверена, что это не гепатит. — Джоанна уже едва сдерживала раздражение. — Вероятно, просто желудочный грипп. Я пойду домой, но сначала разберу почту, если вы, конечно, не возражаете.

— Разумеется! — Каждое слово Бланш было наполнено сарказмом. — Но, полагаю, мне следует сообщить сэру Герберту о вашей болезни?

— Это совершенно излишне, — быстро сказала Жанет. — Завтра я вернусь на свое рабочее место.

С тех пор она, по выражению отца, «симулировала». К сожалению, ничто не могло укрыться от его всевидящего ока и пристального внимания мисс Мирроу.

Работа постоянно скапливалась на ее столе, не позволяя Джоанне даже в мыслях побыть наедине с самой собой. Во время уик-эндов она была обязана присутствовать на обедах у сэра Герберта в качестве хозяйки. Марионетка вернулась на сцену и подчиняется любому движению руки кукловода, с горькой иронией думала Жанет. Не дай бог намекнуть на свое нездоровье, это вызовет преувеличенный интерес всех, а она вовсе не хотела этого.

Джоанна с трудом дошла до своего офиса. Ее секретарша Николь с тревогой посмотрела на нее. Бланш Мирроу дорого бы заплатила ей за любую информацию, хмуро подумала Жанет, усаживаясь за стол.

— Есть что-нибудь срочное? — спросила она, просматривая почту.

— Не думаю, мисс Остер. — Николь колебалась. — Но одно письмо — с пометкой «лично», и я не стала вскрывать его.

— Да? — удивилась Жанет, вертя в руках красивый конверт с изящной надписью «мисс Джоанне Остер», и, борясь с подступающей тошнотой, поспешно вскрыла его. Ее брови удивленно приподнялись: приглашение на открытие лондонского отделения «Галереи Беллоуз». — Беллоуз? Мы имели с ними дело, Николь?

— Затрудняюсь ответить, мисс Остер. Я сейчас узнаю в отделе информации.

Открытие галереи, говорилось в приглашении, должно состояться через неделю. Скорее всего, это обычная коммерческая уловка, и идти туда не обязательно. Но кто-то ведь взял на себя труд пригласить лично меня, подумала Джоанна и пометила в еженедельнике дату и время.

— У нас нет с ними общих дел, мисс Остер, — сказала, вернувшись, секретарша. — Но Камински слышал о них. Он говорит, что «Галереи Беллоуз» есть в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Мадриде, Париже, Ницце. По-видимому, они специализируются на традиционной живописи и скульптуре. — Николь сделала паузу. — Что с вами, мисс Остер, вы побелели как мел?

— Действительно, я скверно себя чувствую, — призналась Жанет, удивляясь, что ее голос звучит достаточно естественно. — Я тут кое-что написала, так что тебе есть чем заняться, а мне на сегодня, пожалуй, хватит.

— Вы в состоянии сесть за руль? Может, вызвать такси?

Николь была не на шутку взволнована. Она не помнила, чтобы мисс Остер когда-нибудь болела. Неужели и этой стоической женщине присущи человеческие слабости?..

— Не нужно никакого такси, и пожалуйста, не поднимай шума. — Жанет постаралась смягчить резкость слов подобием улыбки. — Завтра с утра я опять буду как огурчик!

Господи, молила она, направляясь к двери, пожалуйста, пусть это окажется правдой.

Джоанна очень любила вид на Темзу, открывающийся из ее окна. Ей всегда нравилось наблюдать оживленное движение по реке. Сегодня же она смотрела в окно невидящим взглядом, щурясь от бликов солнца, играющих на темной глади воды.

В эту ночь она почти не спала, отказываясь поверить очевидному. Жанет и сейчас убеждала себя, что вчерашние подозрения не могут быть правдой, хотя тест подтверждал, что это именно так. Она беременна. Ничего более невероятного не могло случиться!..

— Нет, — вырвался у нее мучительный стон. — О Боже, нет!

Неужели одна безумная ночь за всю ее осмотрительную, правильную жизнь привела к такой расплате? Неужели это действительно случилось?

Она — Джоанна Остер, которая никогда не совершает ошибок, всегда тщательно взвешивает все «за» и «против», осторожно принимает решения и обдумывает возможные последствия. Всегда… Кроме одного-единственного раза, когда она потеряла голову и позволила вихрю безумия закружить ее, чтобы потом, стихнув, выбросить на берег одиночества и отчаяния.

Жанет ухватилась за край раковины, чтобы не упасть. Стены ванной, казалось, готовы были рухнуть. Она бросилась в гостиную, надеясь, что высокий потолок, светлый тон обоев и огромное окно станут для нее спасительным оазисом.

Нужно привести в порядок свои мысли, твердила себе Жанет, это лучшее, что можно сделать. Естественно, глупо проклинать свой столь четко сработавший организм, но проблема существует и требует немедленного решения. Какое-то время она соображала, что же предпринять, потом, схватив сумку, рванулась прочь из квартиры, туда, где на частной стоянке был припаркован ее автомобиль.

Рабочий день вот-вот начнется, ее отсутствие заметят, и последует шквал звонков, вопросы, на которые она не сможет и не захочет отвечать.

Нет, ей просто необходимо на время исчезнуть, чтобы собраться с мыслями и оценить собственные силы. Джоанна обратилась в бегство с единственной целью — выбраться из города, но, уже оказавшись на трассе, поняла, что инстинктивно едет в определенном направлении.

Ничего, успокаивала себя девушка, я могу в любой момент свернуть куда угодно. Но, наблюдая, как мелькает за стеклами безмятежный сельский пейзаж, продолжала свой путь.

Достигнув нужного поворота, она автоматически свернула на знакомую проселочную дорогу. Через пять минут высокие изгороди обступили ее, настойчиво приглашая продолжить путь. Жанет по-прежнему не была уверена в правильности того, что делает, и все еще надеялась, что может повернуть назад. Единственное, что ей было абсолютно ясно, — она возвращается в Кронберри Корнерс, потому что ее влекут туда какие-то неведомые силы. У нее нет другого выхода, кроме как найти Эда, и тогда… Что тогда?

Вряд ли она могла сказать, что готова к встрече с ним, но почему-то надеялась, что он поймет…

Джоанна вздрогнула, когда деревня открылась ее взору. Замедлив ход, она подъехала к гаражу, но на дверях висел замок, и кругом не было ни души. Припарковавшись у Роз Хаус, девушка вышла из машины и медленно пошла по дорожке, ведущей к дому, стараясь придать себе беззаботный вид, хотя на душе скребли кошки.

Чувствуя, как колотится сердце, Жанет нажала кнопку звонка и долго стояла, надеясь уловить хоть какое-то движение, шорох, звук. Но нет, все было тихо. Обойдя дом, она заглянула в окно кухни. Чистота и порядок. Девушка поняла, что дом пуст. Она разочарованно вздохнула, и сердце словно окаменело в ее груди.

Почему она была так уверена, что Эдвин окажется здесь? Рассчитывала, что стоит только сделать шаг назад — в это заколдованное царство — и она найдет здесь того, кто ждет ее как принц в старой сказке, чтобы поцеловать и согреть своей любовью? Презрительно хмыкнув, Джоанна одернула себя. Как? Она уже готова забыть тот ночной кошмар и признать, что это была прекрасная сказка, а не банальная любовная интрижка?

О, я открываю в себе все время что-то новое, насмешливо подумала Жанет, оказывается, я способна к буйной фантазии и самообману!..

По-видимому, он недолго оставался здесь после ее отъезда. Жанет впервые осознала, как надеялась найти Эда в этом так много значившем для нее доме. Единственное, в чем она нуждалась сейчас, — это упасть в его объятия и, рыдая, освободиться от страха и стыда, почувствовав, что их сердца бьются в унисон. И уже не в первый раз она задумалась, что значило для него, проснувшись, обнаружить ее исчезновение. Может, он беспокоился, наводил справки в «Подкове», пытался узнать, кто она и откуда появилась в Кронберри Корнерс? Или, что более вероятно, принял все как должное? Мимолетное приключение, несколько часов умопомрачительной страсти с приезжей барышней едва ли надолго останутся в его памяти…

В отличие от моей, холодно констатировала Жанет. И, возможно, беременность — единственный разумный итог этого безрассудства?!

Опустившись на каменные ступеньки, она погрузилась в тяжелые раздумья. Жизнь продолжается, и глупо цепляться за прошлое. Дженни Паркер больше не существует.

Слезы медленно просачивались сквозь опущенные ресницы. Губы шептали его имя.

— Где ты? — тихо всхлипывала она. — Эд, вернись, ты так нужен мне, прости, что я сбежала… О, Эд… пожалуйста, помоги мне.

Слова растаяли в воздухе, и Джоанна медленно пошла к машине.

Жанет вернулась в Лондон на исходе дня. Она ехала не спеша, обдумывая обрушившиеся на нее проблемы, но так и не пришла ни к какому конкретному решению.

Грустно вздохнув, она вставила ключ в дверь своей квартиры и насторожилась, уловив тяжелый запах сигары.

— Отец? — неуверенно произнесла Джоанна, входя в гостиную. — Что ты здесь делаешь?

— Жду тебя! — В голосе Герберта Остера, стоящего у окна, звучала угроза. — Твое поведение просто безобразно!

У Жанет пересохло во рту.

— Я не понимаю…

— Я тоже не понимал, пока не увидел вот это! — Он двумя пальцами брезгливо взял с подоконника бумажку с результатами ее медицинского освидетельствования. — Бланш рассказала мне о твоем «недомогании», — отец саркастически усмехнулся. — И я привел с собой доктора Кэрка, чтобы он осмотрел тебя, но это, судя по всему, уже не нужно?!

Джоанна мысленно проклинала секретаршу отца.

— Я же просила Бланш не тревожить тебя! Я не хочу, чтобы доктор нашей компании…

— Слава Богу, у меня работают преданные люди, которые умеют держать рот на замке!.. — Он перевел дыхание и швырнул бумажку на пол. — Я не могу поверить, что ты докатилась до такого позора!

Жанет вскинула подбородок.

— Ты не имеешь права вторгаться в мою личную жизнь. И вообще, как ты сюда попал?

— Эта квартира принадлежит моей компании. Разве тебе не известно, что у меня есть ключи от всего имущества «Остер холдинга». Тебе повезло, что мы вовремя все узнали и можем разрешить эту ситуацию без шума и скандала. Доктор Кэрк поможет тебе…

— О чем ты? Объясни, — непонимающе нахмурилась девушка.

— У него прекрасная клиника, и он положит тебя туда.

— Ты считаешь, что я должна сделать аборт?

Казалось, она видит отца сквозь пелену тумана.

— Естественно, а как иначе?! — сказал он возмущенно.

Жанет задыхалась.

— И ты даже не спрашиваешь меня, кто отец ребенка? Возможно, у нас существуют собственные планы…

— Меня это не интересует! — Сигарный дым поплыл по комнате. — На твоей руке нет обручального кольца, а в твоей жизни — постоянного мужчины! Мне это доподлинно известно. Ты вела себя глупо и не должна оставлять последствий своего безрассудства.

Она подняла глаза и тихо сказала:

— Тебе не приходит в голову, что речь идет о твоем внуке?

— Ты думаешь, я буду рад появлению незаконного наследника и позволю тебе опозорить меня перед всем Сити? — Он сделал попытку рассмеяться. — Опомнись, девочка! Вспомни, кто ты есть, каково твое предназначение в этой жизни!..

— Думаю, не в том, чтобы убивать неродившихся детей, — стараясь говорить спокойно, произнесла Жанет.

— Дура! Ты мне больше не дочь! — Даже через разделяющее их пространство комнаты она чувствовала силу его гнева. — Пойми, Жанет, не может быть и речи о том, чтобы оставить ребенка. Превратившись в мать-одиночку, — хлестал он ее словами, — ты потеряешь все: работу, квартиру, машину. Ты останешься без денег и медицинской страховки. Посмотрим, захочет ли тебя тогда отец ребенка?!

— Это шантаж!

— Это жизнь. Ты не имеешь права губить свое будущее из-за какой-то глупости!

— Мне кажется, я уже сделала не одну глупость, — задумчиво сказала Жанет.

Отец отошел от окна, и девушка невольно вздрогнула, когда он приблизился к ней. Герберт Остер загасил сигару о тонкое фарфоровое блюдечко.

— Полагаю, я все сказал, — бросил он, проходя мимо нее к двери. — Я предупредил тебя. Или ты идешь к доктору, или с тобой все кончено!

Жанет услышала звук хлопнувшей двери. Силы мгновенно оставили девушку, и она в изнеможении опустилась на софу.

Моя квартира, думала Джоанна, окидывая равнодушным взглядом светлые стены, картины, подобранные искусным дизайнером, изящную мебель.

Впервые в жизни она ощутила, что все это никогда не трогало ее душу.

В ней теплилась новая, крошечная жизнь, которая целиком и полностью теперь зависела от нее самой, поскольку Жанет уже знала, что, несмотря на угрозы отца, сделала свой выбор: она не сможет уничтожить свое дитя. А это доказывало, что одиночество и прагматизм не убили в ней человека!..

«С тобой все кончено!» Резкие, беспощадные слова отца эхом отдавались в ее мозгу. Джоанна тряхнула головой, отгоняя их прочь. Нет, вдруг подумала она, моя жизнь только начинается!..

 

7

Когда остаешься без машины, начинаешь ценить собственные ноги и ощущать расстояния, уныло подумала Жанет, выходя из очередного агентства по найму.

Ей сравнительно легко удалось найти небольшую комнату, правда, довольно далеко от центра, а вот трехнедельные поиски работы оказались безуспешными. Было весьма самонадеянно полагать, что ее знания и успехи в сфере бизнеса кого-то заинтересуют.

В глубине души Джоанна все же не верила, что отец будет долго сердиться. Но когда на следующий день, твердо заявив доктору Кэрку, что не собирается прерывать беременность, она появилась на службе, дорогу ей преградили смущенные охранники. Жанет вынуждена была ждать в приемной! Бланш Мирроу, проводив девушку в ее собственный офис, с плохо скрываемым злорадством наблюдала, как та собирала свои вещи, а потом молча протянула руку за ключами от машины.

После этого уже не было смысла дожидаться унизительной процедуры выселения из квартиры. Джоанна забрала свою одежду и пишущую машинку, переехала в гостиницу и начала поиски жилья и работы.

К счастью, недостатка в деньгах она пока не испытывала, хотя сбережения ее таяли с пугающей быстротой. Главная трудность заключалась в другом. Как только в агентстве по трудоустройству она называла свое имя, все попытки найти работу словно натыкались на невидимые преграды. У Жанет не было никаких рекомендаций, к тому же «Дейли пресс» опубликовала язвительную статью, в которой прозрачно намекалось, что ее скоропалительная отставка вызвана сомнительными финансовыми махинациями. Чудовищная ложь, с бессильным ужасом негодовала Джоанна, понимая, что за всем этим стоит ее отец. Это было наказанием за неповиновение. Хотя, с другой стороны, сэр Герберт, очевидно, просто не хотел, чтобы Жанет использовала свои знания и опыт на благо конкурентов.

Искренний рассказ о причинах ее ухода из «Остер холдинга» тоже не помогал. Вежливо, но твердо ей давали понять, что компании не заинтересованы в приеме на работу молодой женщины, которая через несколько месяцев уйдет в отпуск по беременности, особенно если нет никакой гарантии, что она потом вернется.

Стиснув зубы, Джоанна стала искать временную работу секретарши, снова обходя агентство за агентством. И во всех, включая то, откуда она только что вышла, ей отвечали, что вакансий нет. Нелегко, оказывается, быть безработной, с тоской констатировала Жанет.

Она остановилась на шумной, залитой солнцем улице, чтобы дать отдохнуть уставшим ногам в модных туфлях на высоких каблуках, раздумывая, где бы выпить чашечку кофе. Токсикоз приучил ее начинать день со стакана минеральной воды и сухого крекера, и только через несколько часов после этого она могла что-нибудь съесть…

На этой фешенебельной улице нет ни одной кондитерской, уныло заметила Жанет, только художественные галереи, антикварные магазины да редкие бутики знаменитых кутюрье. Как она любила прогуливаться здесь раньше! Подавив вздох, девушка решила зайти в «Маркс и Спенсер». Стоя у края тротуара, она ждала, пока загорится зеленый свет, и почти безразлично разглядывала трепещущий на ветру, протянутый через улицу транспарант, зазывающий на выставку абстрактного искусства. Это что-то новое, думала Джоанна, внимательно разглядывая фамилию, оригинальным шрифтом выписанную на стеклянных витринах галереи.

Беллоуз, Беллоуз, повторяла про себя она, где-то я уже это слышала. И вдруг вспомнила: ей ведь присылали приглашение на открытие какой-то выставки в «Галерее Беллоуз». Жанет с сомнением взглянула на часы и потом решилась… Раз уж волею судьбы она оказалась рядом, то, наверное, стоит нанести этот запоздалый визит.

— Добро пожаловать в «Галерею Беллоуз», — поднялась ей навстречу роскошная блондинка и с искренней улыбкой вручила каталог. — Вы в первый раз у нас? Выставка уже заканчивается, большинство работ продано, но если вас что-то заинтересует, наш персонал с удовольствием даст вам консультации.

— Спасибо, — улыбнулась в ответ Джоанна, испытывая неловкость от того, что находится здесь под явно надуманным предлогом. — Я… я хочу просто посмотреть.

— Пожалуйста, распишитесь в книге посетителей. — Блондинка подвинула, к ней толстый фолиант в роскошном кожаном переплете. — Тогда мы сможем регулярно сообщать вам об открытии наших выставок.

Жанет написала свое имя и с горечью подумала, что не в состоянии купить и десяти сантиметров багета, не говоря уже о картинах.

Как бы мне хотелось хорошо разбираться в живописи, размышляла она, медленно переходя от холста к холсту. Тогда можно было бы самой выбирать картины для своей квартиры, а не следовать советам дизайнеров. Мне бы хотелось… Жанет остановилась. Оставалось третье желание. Но она не знала, что загадать…

Не лги, сурово сказала себе Джоанна, разглядывая полотно, на котором треугольники и круги всех мыслимых оттенков красного цвета переплетались на черном фоне. Ты отлично знаешь, чего хочешь! И именно поэтому ты ездила в Кронберри Корнерс — найти Эда!

Чья-то рука легла ей на плечо, и мужской голос очень мягко произнес:

— Дженни!

— Но я ведь еще не загадала желания… — едва слышно пробормотала Жанет.

Круги и треугольники закружились у нее перед глазами в сумасшедшем танце, увлекая в темноту.

Придя в себя, она поняла, что Эд несет ее на руках, а вокруг раздаются встревоженные голоса.

— Что случилось, мистер Беллоуз? У нее обморок?

— Может, вызвать врача?

— Нет, — прошептала Жанет, — не надо, все в порядке.

Ее положили на мягкий диван в офисе.

Администратор подала ей стакан воды, а какая-то пожилая дама уже спешила с подносом, на котором стоял горячий кофе. Когда они остались одни, Эдвин присел на краешек стола напротив. Темный безукоризненный костюм и элегантно уложенные волосы делали его почти неузнаваемым. В сущности, он и есть незнакомец, напомнила себе Жанет, делая усилие, чтобы сесть. Лежа она казалась себе слишком беззащитной. Он чужой, не тот Эд Кристи, в чьих объятиях она познала удивительное счастье, а кто-то совершенно иной, так непохожий на насмешливого «цыгана» из Кронберри Корнерс. Эдвин Беллоуз, владелец огромного состояния. Могущественный человек, которого она не знала… и не хотела знать.

— Какое желание? — спросил он.

— Я… я не понимаю, — она нервно одернула юбку, прикрывая колени.

— Уже теряя сознание, ты что-то сказала о не загаданном желании.

— Правда? — Жанет попыталась рассмеяться, но смех ее прозвучал пронзительно и неестественно. — Наверное, я просто была в шоке!

— Ты не обманываешь?

— Нет, конечно. — Она облизала кончиком языка пересохшие губы и подумала: шок и сейчас еще не прошел. — В конце концов согласись, — быстро продолжила девушка, — превращение автомеханика во владельца галереи — весьма впечатляющая метаморфоза?!

— Твое появление здесь — тоже сюрприз! Вот уж не думал, когда искал тебя, что ты упадешь прямо к моим ногам.

— Я оказалась здесь совершенно случайно, — слабо возразила она.

— Редкая удача, — согласился Эдвин. — Однако это не меняет дела. Я все равно разыскал бы тебя!

Она вдруг резко выпрямилась.

— Надеюсь, ты понимаешь, чего я хочу, и будешь считаться с моими желаниями!

Он покачал головой.

— К сожалению, не могу похвастаться тем, что считаюсь с чьими бы то ни было желаниями, если они не совпадают с моими собственными! — Наступила пауза. — Разве ты не поняла, что это я послал тебе приглашение на вернисаж?

— Нет. — Жанет смотрела на сжатые на коленях руки. — К тому же оно было адресовано не Дженни Паркер!..

Эдвин улыбнулся. Взгляд его темных глаз задержался на ее лице, губах, опустился чуть ниже.

— Да, я хотел, чтобы мы начали все сначала, на этот раз — без обмана.

Ее сердце глухо забилось от тревоги и возбуждения. Осторожнее, предупредила себя девушка, нельзя поддаваться его обаянию.

— Когда ты узнал, кто я на самом деле?

— Довольно скоро. — Лицо его было загадочным.

— Неужели это было так необходимо?

— Думаю, да. Кроме того, у нас с тобой масса незаконченных дел, Дженни.

Она вскинула голову, стараясь говорить как можно решительней:

— Уж если ты так хорошо информирован обо всем, то тебе должно быть известно, что меня всегда звали Жанет.

Он небрежно пожал плечами.

— Не нахожу, что это имя лучше.

— Ну и характер у тебя!

— Без этого в нынешней жизни далеко не уйдешь. Ты поступила правильно, выпорхнув из-под отцовского крылышка на волю, — мягко добавил Эдвин. — Ну и какой тебе показалась реальная жизнь?

Черт побери, он слишком много знает, тихонько вздохнула Жанет. Интересно, как далеко он зашел в своих расследованиях? Остается надеяться, что не добрался до акушерско-гинекологической клиники…

— Забавной, — хрипло отозвалась она.

— Нашла уже работу?

Жанет заколебалась.

— Жду подходящего варианта.

— Другими словами — не нашла! Это ведь внове для тебя, Дженни?

— Не только это, — беззаботно ответила она. — Теперь я знаю, что такое газовый счетчик, одна ванная комната на весь этаж и как приготовить из фасоли сто разных блюд…

— Почему ты ушла из «Остер холдинга»?

Этого вопроса Жанет не ожидала. Эдвин просто непредсказуем, с горечью подумала она.

— Ну… произошла размолвка, — пробормотала она.

— С отцом?

— С кем же еще? — заставила себя улыбнуться Жанет. — Вопреки мнению газетчиков, я не переводила огромные суммы на свой счет в швейцарском банке.

Темные брови поползли вверх.

— Рад слышать, хотя эта информация прошла мимо меня.

— Да? А какую версию ты слышал?

Жанет снова сцепила руки на коленях, стараясь говорить весело, хотя нервы ее были натянуты как струна.

— Что-то о том, что ваши личные и профессиональные пути разошлись. Я был в твоем доме, и консьержка сказала, что ты переехала…

И я была там, где ты жил, подумала Жанет, и тоже не нашла тебя…

— Не понимаю, почему ты так интересуешься моей жизнью, — холодно произнесла она.

— Я же сказал — у нас есть незаконченные дела!

Она покачала головой.

— По-моему, все закончено. Мой сегодняшний визит сюда — случайность. — Она не поднимала глаз от лежащих на коленях рук. — Мы встретились в Кронберри Корнерс, провели вместе ночь и разбежались! Именно так я и отношусь к нашему знакомству.

— В самом деле? Я бы не сказал, что ты — девушка на одну ночь, Дженни.

— Значит, несмотря на всю свою прозорливость, ты не все обо мне знаешь, — парировала Джоанна.

Его губы изогнулись в усмешке.

— Но наше знакомство было слишком интимным, — медленно растягивая слова, произнес Эдвин.

Его взгляд коснулся ее, подобно ласкающей руке, и она вдруг испытала сладкую боль от воспоминаний о той ночи…

Закусив губу, Жанет заставила себя вернуться к реальности.

— Тебе не кажется, что с твоей стороны бестактно вспоминать о той ночи? Разумеется, ты нрав. Обычно я не поступаю так и не собираюсь повторять свою ошибку.

— Иного я и не предполагал.

Эдвин подошел, сел рядом и, взяв ее за подбородок, повернул лицом к себе, несмотря на ее мгновенное, инстинктивное сопротивление.

— Ты скверно выглядишь, — отрывисто сказал он, — похудела, под глазами синяки.

— Да, льстецом тебя трудно назвать, — проговорила Жанет хриплым голосом. От его легкого прикосновения сердце ее пустилось вскачь…

— Я просто констатирую факт. — Он отпустил ее подбородок. — Пообедай со мной сегодня!

Его слова звучали скорее как приказ, чем как просьба или приглашение, и Жанет внутренне напряглась. Этой ситуации нужно избежать любым способом, отчаянно думала она.

— Нет, — сказала девушка, — спасибо, у меня другие планы.

— Боишься, что буду докучать тебе расспросами?

— Не говори глупостей. Просто я занята.

— А завтра?

— И завтра тоже.

— В тебе говорит гордыня, Дженни, — упрекнул Эдвин.

— Иногда это бывает необходимо, — сказала она с холодной усмешкой и, немного помолчав, добавила: — Слышал выражение «разошлись как в море корабли»? Оно имеет к нам прямое отношение.

Эд покачал головой. Странный блеск его темных глаз гипнотизировал ее.

— Напротив, Дженни, мы сошлись, и очень близко.

Она пожала плечами.

— Что ж, каждый имеет право на ошибку. Я ее совершила и не собираюсь ни на кого перекладывать вину. — Жанет отвела взгляд. — Скажи, что ты делал тогда в Кронберри Корнерс?

— Присматривал за домом.

Джоанна нахмурилась.

— Я тебя умоляю! — В ее голосе звучал сарказм. — Ты владеешь всем этим, — она жестом обвела пространство вокруг, — и заполняешь досуг работой смотрителя в провинции?!

— Не совсем так. Я присматривал за домом моего отца.

— Но ты ведь говорил, что Роз Хаус принадлежит мистеру Хьюго.

— Мистеру Хьюго Беллоуз.

— Даже в этом ты меня обманул, — горько заметила девушка.

— Ты сама захотела играть в эти игры, я только придумал свои правила.

— Пожалуйста, не напоминай мне об этом, — бросила она, — роль автомеханика ты сыграл чрезвычайно убедительно.

— Спасибо, — улыбнулся Эдвин, — но это была не совсем игра. Сэм, владелец гаража, сейчас в отпуске и позволил мне воспользоваться своей мастерской. Естественно, я плачу за электричество и все такое прочее…

— Ну разумеется, — иронически подтвердила Жанет. — Ты просто воплощенная честность!

— Возиться с «ягуаром» всегда доставляло мне огромное удовольствие, — продолжал он, не обращая внимания на ее замечание. — Можно сказать — это мое хобби.

Эд сидел совсем близко от нее, веселые чертики прыгали в его глазах, на губах трепетала улыбка. Джоанна поспешно встала.

— Осторожно. — Он тоже поднялся, крепко поддерживая ее под локоть. — Я не хочу, чтобы ты опять упала в обморок.

— Это вообще-то мне несвойственно, — колко сказала Жанет, высвобождая руку. — Должно быть, просто от жары!..

— Сомневаюсь. Мы поддерживаем постоянную температуру в галерее.

Она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.

— Давай расставим точки над «i», Эдвин. Лучше поздно, чем никогда. Та девушка… в Кронберри Корнерс… она никогда не существовала. Ты должен это понять и смириться. Я… я даже не знаю, что тогда на меня нашло…

— Вот как? — Лицо его стало серьезным. — Наверное, ты просто впервые в жизни послушалась голоса своего сердца, а не рассудка, Дженни.

— Пожалуйста, перестань меня так называть! — Она в ярости стиснула кулаки. — Никакой Дженни нет и никогда не было.

— Как жаль! Я буду скучать по ней… Джоанна!

— Этим именем меня тоже никогда не называют.

— Можно узнать, почему?

— Потому что мою мать звали Джейн. После ее смерти отец нашел созвучие наших имен слишком болезненным для себя, поэтому я и стала Жанет.

Господи, зачем, разозлилась на себя она, зачем я все это ему рассказала?

— Не сомневаюсь, ты привыкла к этому имени, — спокойно сказал Эдвин, — но существуют несколько часов… которые ты теперь проклинаешь.

— У меня есть на это причины, — резко сказала она, — и я не собираюсь тебе их объяснять.

— Жаль, — протянул он, — мы разобрались бы во всем, и, может быть, к общей радости… Но я отпущу вас, мисс Остер, если быть официальным, при одном условии…

— Каком?

Жанет перекинула через плечо ремешок сумочки и приготовилась к бегству.

— Я уже спрашивал об этом в начале нашей нелегкой беседы. Расскажи мне о своем желании.

— Нет ничего проще, — натянуто произнесла она. — Я бы хотела больше никогда с тобой не встречаться.

Возникла недолгая пауза.

— Как жаль, ведь нас связывают такие приятные воспоминания!

Эдвин обнял ее за плечи, притянул к себе и одарил жадным поцелуем, от которого у нее перехватило дыхание. Неистовый восторг охватил Жанет, все ее существо словно безмолвно молило о большем. Ей хотелось вновь ощутить его жаркое тело, сильные руки, а вместо этого приходилось уходить в никуда…

Она отступила назад, борясь с соблазном прижаться к нему всем телом.

— Игра окончена. — Дрожь собственного голоса показалась ей убийственной. — Прощайте, мистер Беллоуз.

Его улыбка была просто неотразимой.

— Всего хорошего, мисс Остер.

Он больше не дотронулся до нее. Они направились к выходу. Пока Эдвин галантно провожал ее, Жанет ловила на себе любопытные взгляды персонала галереи. Звук захлопнувшейся двери финальным аккордом отозвался в ее сердце.

В парке было полно народу. Чиновники из близлежащих контор и продавцы магазинов высыпали из душных помещений и, расположившись на травке завтракать, наслаждались теплым солнышком. Молоденькие мамы гуляли с малышами. Дети наперегонки носились по дорожкам, играли в мяч, кормили выбравшихся на берег рыжих уток-огарей, казавшихся рядом со степенными белоснежными лебедями оранжевыми апельсинами.

Жанет съежилась на скамейке, глядя на искрящуюся на солнце гладь озера. Несмотря на жару, ее трясло как в лихорадке. Она пыталась осознать то, что произошло с ней за последние часы. Эдвин здесь, в Лондоне, он искал ее в тот самый момент, когда она пыталась найти его в Кронберри Корнерс. Нет, не он ее искал, сердито напомнила она себе. Потому что Эд Кристи, который дразнил ее, приводил в ярость, согревал и погружал в волны невообразимого счастья, никогда не существовал. На его месте оказался человек, еще более загадочный, чем автомеханик из Кронберри Корнерс!..

В том, что Эд пытался разыскать ее, нет ничего особенного, пришла к горькому выводу Жанет. О том, что он считал «незаконченными делами», легко было догадаться. Эдвин имел в виду, наверное, что их отношения должны были бы возобновиться именно там, где прервались, — в постели. Ее таинственное исчезновение настолько заинтриговало его, как мужчину, что он начал поиски, чтобы выяснить, кто и что она на самом деле.

Но, слава Богу, он, по всей вероятности, не слишком углубился в расследование, думала Жанет. Она положила руку на живот, инстинктивным жестом защищая зародившуюся в ней жизнь. По крайней мере, о ребенке ему ничего не известно…

Отправляясь в Кронберри Корнерс, Джоанна не была уверена, что расскажет Эду Кристи о своей беременности. Но уж, вне всякого сомнения, от Эдвина Беллоуза это нужно сохранить в тайне.

Возможно, он и не предложит ей сделать аборт, но может настоять на том, чтобы давать деньги на содержание ребенка, что повлечет за собой постоянный контроль с его стороны, — подумала Джоанна, вздрогнув от внезапной боли.

Не нужно ей ни его жалости, ни его денег, ни его вмешательства в свою жизнь. Она прекрасно обойдется без всего этого.

Жанет прекрасно сознавала, что, вероятно, ей придется оставить Лондон и сменить фамилию, чтобы избежать преследований Эдвина Беллоуза. Он не из тех людей, что оставляют свои вопросы без ответов или смиряются с быстрой отставкой. Нужно бежать, убеждала себя она. Это единственный выход.

Девушка потянулась за сумочкой и замерла, увидев направляющееся в ее сторону семейство. Высокий, темноволосый, крупный мужчина, женщина чуть ниже, светленькая, изящная. Между ними, держа их за руки, на толстеньких ножках ковылял едва научившийся ходить малыш. Проходя мимо скамьи, на которой сидела Жанет, родители подняли мальчика, и он, визжа от восторга и болтая над землей ногами, поплыл в воздухе.

Джоанна поймала влюбленный взгляд, которым обменялась молодая пара, и у нее перехватило горло.

— Вот как все должно быть, — шептала она, глотая слезы, — именно так!

Как это отличалось от выбранного ею одинокого пути! В глубине души Жанет понимала, почему так отчаянно стремилась найти Эдвина. Потому что была уверена — в Кронберри Корнерс она встретила свою судьбу!..

Но теперь этой сказке пришел конец. Залитый солнцем парк, веселые компании, озеро, — все вдруг поплыло в каком-то тумане перед ее увлажнившимися глазами. Жанет отчаянно заморгала, сдерживая непрошеные слезы.

 

8

Жанет открыла упаковку ветчины и с отвращением уставилась на нее. Салат, молодая картошка и несколько маринованных огурчиков скрасят ей этот малопривлекательный завтрак, со вздохом решила девушка. Спокойнее, спокойнее! Уж не хочешь ли ты, упрекнула она себя, чтобы у младенца с рождения было унылое выражение лица?

С тех пор как она забеременела, ей все время хотелось то острого, то кислого, то соленого. Но сегодня аппетита совсем не было. Нужно поесть, убеждала себя Джоанна. Решение принято. У тебя есть планы на будущее. Ты должна быть сильной!

Жанет решила перебраться в один из крупных северных городов — в Манчестер или Лидс. Там, где тебя никто не знает, легче начать новую жизнь…

Раздумывая, удастся ли вернуть деньги, уплаченные хозяйке дома за месяц вперед, она с грустью решила, что шансы ее не велики. Пожилая дама сдала ей светлую, прилично обставленную квартирку весьма недорого, но на этом ее филантропия, очевидно, закончится. Тем не менее Джоанна написала ей о своем скором отъезде с просьбой вернуть оплату и бросила письмо в почтовый ящик, висевший на двери хозяйки.

Деньги таяли, как снег под весенним солнцем, поэтому Жанет решила ехать автобусом. Ей предстояло снять самое дешевое жилье и обойти все агентства по трудоустройству. Она возьмется за любую работу и будет беречь каждое пенни, чтобы перебраться в лучшую квартиру, когда родится ребенок.

А Эдвин Беллоуз может разыскивать ее в Лондоне, сколько ему вздумается.

— Ну вот, еще одна проблема решена, — вслух сказала Джоанна, поставив кастрюлю с картошкой на крошечную плиту.

Стук в дверь застал ее врасплох. Должно быть, хозяйка квартиры пришла проверить, не сбежала ли я, прихватив что-нибудь из ее драгоценного имущества, поморщилась Жанет и пошла открывать.

— Я не ожидала такой быстрой реакции, — холодно начала она и задохнулась, увидев, кто стоит на пороге.

— Надеюсь, ты не собираешься падать в обморок. — Эдвин держал в руках тяжелый пакет и бутылку вина. — Как видишь, у меня руки заняты, так что я не смогу тебя поймать.

— Какого черта ты явился? — сквозь зубы процедила Джоанна.

— Я просил тебя пообедать со мной, ты отказалась, вот я и решил прийти на обед к тебе.

— Тебе, наверное, кажется, что это очень остроумно, — произнесла Жанет с каменным лицом. — Но я считаю твое вторжение бесцеремонным и хочу, чтобы ты немедленно ушел.

Эдвин грустно покачал головой.

— Как негостеприимно!

— Думаю, тебе следовало подождать приглашения.

— Наверное, — согласился он, — но, боюсь, ждать пришлось бы слишком долго.

— Тут ты, очевидно, прав — не могу с тобой не согласиться, — язвительно заметила она.

Ей хотелось, чтобы Эдвин ушел как можно скорее. От пакета, который он держал в руках, шел дразнящий запах. Наверное, из китайского ресторана, подумала Жанет, глотая слюнки.

— Ты уверена, что я не смогу уговорить тебя пообедать со мной? — Эдвин взглянул через ее плечо на маленький столик, где на тарелке одиноко скучали ломтики неестественно розовой ветчины. — Хотя то, что у тебя на столе, выглядит очень аппетитно, — мягко добавил он.

— А может, тебе оставить здесь свои деликатесы, а самому отправиться восвояси?

— Нет, так не пойдет, Дженни. — Эдвин улыбкой оценил ее шутку. — Это особый обед — на двоих. Тебе придется поделиться.

Жанет заколебалась.

— По-моему, я ясно сказала: я больше не хочу тебя видеть!

— Ты дала понять, что не хочешь возвращаться к прошлому, — резко сказал он. — Но это вовсе не означает, что мы не можем быть друзьями. Мы с тобой не лучшим образом провели сегодняшнее утро, и мне бы хотелось исправить это.

Жанет бросила на гостя встревоженный взгляд.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Да уж не хуже того, чтобы в одиночестве сидеть в такой дыре. — Эдвин окинул комнату оценивающим взглядом. — Это единственное, что тебе удалось найти?

Она пожала плечами.

— Если тебя так интересуют мои дела, можешь посмотреть список квартир, от которых я отказалась.

— Нет уж, спасибо. От этого может пропасть аппетит, — сказал Эдвин, покачивая пакетом, издающим дразнящие запахи. — Ты собираешься меня впустить или утка по-пекински, креветки и все остальное так и пропадет?

Жанет нехотя отступила в сторону.

— Что ж, входи.

Эдвин стал выкладывать на стол многочисленные свертки.

— Милая мисс Остер, не найдется ли у вас пары тарелок? Нет-нет, вилки не понадобятся, — остановил он Джоанну, — я принес настоящие китайские палочки и вот это.

Эдвин протянул ей свернутую в кольцо бечевку.

— Это еще что такое? — спросила заинтригованная Жанет.

— Я подумал, что для большей уверенности в собственной безопасности тебе вздумается связать мне руки. Правда, тогда тебе придется меня кормить.

Ее губы неохотно растянулись в улыбке.

— Не говори глупостей. Кстати, тебе не приходило в голову, что я могу связать тебя и спокойно пообедать одна?

— О, Жанет могла бы это сделать, — отозвался Эдвин, — но Дженни — никогда.

— Хватит! Ты доведешь меня до раздвоения личности.

— Пожалуй, ты недалека от истины, — усмехнулся он, открывая бутылку. — У тебя есть рюмки?

— Мне не наливай, — машинально сказала она, доставая из буфета высокий бокал.

Эд поднял брови.

— Ты дала обет трезвости?

Жанет вспыхнула.

— Нет… разумеется, нет. Просто от вина я быстро теряю голову, а с тобой надо быть начеку!

— Даю слово, что никаких проблем не возникнет. — Насмешливый взгляд скользнул по узкой старомодной кровати. — Я хочу, чтобы мы остались друзьями, и ничего более. — Он поднял бутылку. — Давай второй бокал, и мы выпьем за дружбу.

Жанет неохотно подчинилась. Объяснять, что она отказывается от вина, беспокоясь о своем здоровье, было чересчур рискованно. Эдвин не дурак и сразу поймет, что к чему.

— Извини, хрустальных нет, — заставила себя улыбнуться Джоанна, протягивая ему второй бокал.

Глоток вина мне не повредит, решила она.

— Ничего страшного, сегодня не Рождество, — отозвался Эдвин. — К тому же винный магазин у вас за углом почему-то специализируется на пиве, так что это явно не «Вдова Клико». За дружбу, Дженни, — добавил он, поднимая бокал.

— За дружбу, — послушно отозвалась она и про себя добавила: за мимолетную дружбу.

Ей так хотелось довериться ему, но, увы… Этот человек доказал, что умеет манипулировать людьми не хуже ее отца. А она больше не желала никому подчиняться и ни перед кем отчитываться в своих поступках.

Еда была так же восхитительна, как и исходящий от нее аромат. Жанет с удовольствием поедала утиную грудку с хрустящей корочкой.

— Так-то лучше, — одобрительно заметил Эдвин. — Если тебя побаловать пару недель, то ты наберешь свой нормальный вес.

И даже более того, мрачно подумала она. Врач предупреждал, что в начале беременности вес может снизиться, а затем быстро начнет расти.

— Побаловать? — вопросительно вскинула брови Жанет.

— Ясно как божий день, что тебе это просто необходимо! Я абсолютно уверен — в твоей жизни было мало ласки…

— Пожалуйста, не нужно жалости, — резко возразила Жанет. — По мнению большинства, у меня была прекрасная жизнь.

— Джоанна, — вздохнул он, — я пытаюсь больше узнать о тебе, но ты упорно сопротивляешься.

— Просто теперь я дорожу своей личной жизнью, — пожала плечами она. — Я слишком мало принадлежала себе.

— Ты сердишься, что я следил за тобой?

— Нет, скорее удивлена твоей настойчивостью.

— У меня есть на то свои причины.

В этом она не сомневалась. Жанет смотрела через стол на его лукавые глаза, улыбку, прячущуюся в уголках чувственного рта, вспоминала вкус его губ, жаркие руки на своем нагом теле, отзывавшемся даже на воспоминания об этом сладкой истомой. Она несколько раз глубоко и медленно вздохнула, чтобы утихомирить разбушевавшееся сердце. Интересно, о чем думает сейчас Эдвин?

— Когда-нибудь ты расскажешь мне об этих причинах?

— Когда-нибудь, — задумчиво кивнул он в ответ.

В этом году, думала она, и в следующем, а может — никогда…

Жанет поднялась, собрала тарелки, положила их в мойку.

— Кофе? — с холодной вежливостью предложила она.

— Я предпочитаю приятную беседу, — сказал Эдвин, забрал у нее чайник, наполнил и поставил на плиту.

— О чем?

— О чем хочешь.

— Хорошо. — Джоанна аккуратно насыпала в кофеварку молотый кофе. — Расскажи мне о Беллоузах. Ваши галереи, наверное, разбросаны по всему миру?

— Ну, скажем, это моя конечная цель! Вообще-то первую галерею открыл мой прадед. В Нью-Йорке. Он заработал огромное состояние на нефти, но его страстью было искусство. Открывать новые таланты и устраивать выставки стало смыслом его жизни. С этого все и началось…

— Он был американец?

— Да. Тебя это удивляет?

— Немного. — Жанет умолкла, потом добавила: — У тебя совсем нет акцента.

— О, мы — семья космополитов. Моя прабабушка была француженка, а мать — англичанка. Здесь я закончил и школу и университет.

— Теперь понятно, почему твой отец купил дом в Кронберри Корнерс: чтобы было куда вывозить тебя на каникулы.

— Да, это была одна из причин покупки Роз Хауса.

— Однако вы только теперь открыли галерею в Лондоне?! Это довольно странно.

— У моих предков были обширные планы. Но всегда считалось, что дойдет дело и до Лондона. — Он умолк и сказал после паузы: — Жаль, что ты пропустила открытие.

— Наверное, это было впечатляюще! Мне очень понравилась планировка, такое удивительное ощущение безграничного пространства и покоя…

— Это заслуга моей мачехи, — спокойно отозвался Эдвин.

— Мачехи?

Он кивнул.

— Да. Моя мать умерла, когда я был совсем еще маленьким.

— Извини. Мне это тоже знакомо. А ты ее помнишь?

— Да, очень хорошо.

— Тебе повезло. А я вот совсем не помню маму… — Жанет тяжело вздохнула. — Ты ладишь с мачехой?

— Да. Это потрясающая женщина и настоящая леди. И она сделала отца по-настоящему счастливым.

— Наверное, моему тоже нужно было снова жениться, — медленно сказала Жанет. — Ему нелегко одному.

— Одиночество — тяжкая ноша, — спокойно согласился Эдвин.

Жанет залила в кофеварку кипяток и холодно взглянула на него.

— Герберт Остер, — с подчеркнутым высокомерием сказала она, — один из самых преуспевающих бизнесменов в стране! Так что я не совсем понимаю, о чем ты.

— Извини, — как-то очень серьезно сказал Эдвин. — Вероятно, он исключение, если ему даже твоя близость не нужна.

— А вот это не твое дело!

— Из-за чего у вас вышла ссора, Дженни?

— Ты хочешь сказать, что твои агенты не занимаются промышленным шпионажем и потому ты не знаешь причины нашей размолвки?! — язвительно спросила Жанет и тут же прикусила язык.

Ей меньше всего хотелось, чтобы Эдвин или кто-то иной крутился вокруг «Остер холдинга». Ведь достаточно было нескольких неосторожных слов болтушки Николь о ее мнимой болезни, и самый большой секрет Джоанны перестанет быть тайной.

— Я предпочитаю услышать это от тебя, — спокойно ответил он.

— А я предпочитаю не касаться этой темы!

— Поверь, это не праздное любопытство, Дженни. Я хочу помочь тебе. Именно для этого и существуют друзья.

— Какую помощь ты имеешь в виду?

Он пожал плечами.

— Мне кажется, сейчас весь мир отвернулся от тебя…

— И ты, как рыцарь Ланцелот, явился спасти меня? — Жанет дрожащими руками разливала кофе. — О Господи! — воскликнула она, расплескав душистый напиток на блюдце.

— Позволь мне сделать это!

— Ты и так уже достаточно сделал! Послушай, пей свой кофе и уходи!

Наступила тишина, потом Эдвин бесстрастно сказал:

— Да, в самом деле, мне здесь больше делать нечего.

— Видишь, ты сам признаешь это! — Джоанна отхлебнула глоток кофе и поставила чашку на стол. — Спасибо тебе за ужин, все было очень вкусно. А что касается остального — прибереги свое сострадание для других!..

— Это не сострадание, Дженни, — в ровном голосе Эдвина прозвучали стальные нотки. — Я просто хотел быть твоим другом.

— То, что я однажды переспала с тобой, — Жанет вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели пальцы, — вовсе не дает тебе права лезть в мою жизнь!

Эдвин вскинул голову, глаза его блеснули недобрым огнем.

— Ты права, Жанет, — презрительно произнес он привычное ей имя. — Я больше не стану докучать тебе и лезть в твою жизнь.

— Именно это я и хотела услышать.

Они стояли друг против друга, разделенные узким столом. Джоанне достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться его. Господи, как отчаянно ей этого хотелось!

С момента, как он переступил порог комнаты, она жаждала, чтобы он развеял все ее страхи и сомнения, помог забыть одиночество последних недель, успокоил и убаюкал ее в своих жарких объятиях. Эта убогая комната и тесная неудобная кровать мгновенно преобразились бы в лучах любви и радости…

Мне не нужна твоя дружба, мне нужна твоя любовь, безмолвно кричала она, твоя страсть, твоя нежность! Неужели ты этого не видишь? Неужели не можешь понять? И если ты не можешь дать мне этого, то я не хочу ничего! Совсем ничего!

Как странно и страшно, какая ирония судьбы, что в полной мере я осознала это только сейчас, с горечью думала Жанет, когда мы прощаемся навсегда!..

Она невидящими глазами смотрела, как он уходит. Дверь захлопнулась. Джоанна услышала его шаги по лестнице, потом все смолкло. Холодная, липкая, страшная тишина вползла в комнату.

Взгляд Жанет упал на бечевку, кольцом свернувшуюся у ее ног. Она нагнулась, подняла ее и машинально стала крутить в руках, вспоминая слова Эдвина: «Ты права, Жанет».

— Как все ужасно! — воскликнула она и зашлась в рыданиях.

— Мисс Остер, — постучала в дверь соседка, — к телефону!

Жанет неуверенно поднялась. После ухода Эдвина она упала на кровать и безудержно плакала, пока не заснула. После полуночи, проснувшись от холода, разделась, скользнула под одеяло и долго лежала, тупо уставясь в темноту, пока не провалилась в не приносящий облегчения сон, полный тревожных видений…

Должно быть, сейчас уже полдень, подумала она. Странно, ощущение такое, будто я всю ночь не сомкнула глаз. Накинув халат, девушка, спотыкаясь, побрела к телефону и, разрываясь между надеждой и страхом, взяла трубку.

— Я вас слушаю!

— Добрый день, — послышался приятный женский голос. — С вами говорит Ким Алленд из агентства «Ваш успех». Вы вчера заходили к нам насчет временной работы.

— Да-да, — тряхнула головой Жанет, отгоняя мучительный сон, — но проблема в том, что мне необходима работа за пределами Лондона.

— В этом нет ничего сложного, — весело отозвалась Ким, — даже наоборот. У вас есть загранпаспорт?

— Да, — удивленно подтвердила Жанет. — Вы хотите предложить мне работу за границей?

— Есть кое-какие варианты. Не могли бы вы зайти к нам сегодня около трех? Мы все обсудим.

— Спасибо, обязательно приду.

Джоанна положила трубку. Сердце ее неистово колотилось. Вот оно — решение всех проблем, думала она. Чем дальше она будет от Эдвина, тем лучше. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон!

К счастью, в дневное время ванная комната была свободна. Жанет, не торопясь, приняла душ, вымыла голову. Потом отгладила белую шелковую блузку, уложила в замысловатый пучок волосы, достала дымчатые чулки, темно-серые туфли на высоких каблуках, сумочку в тон туфлям. Из зеркала на нее смотрела почти прежняя Жанет — элегантная деловая женщина в жемчужно-сером костюме. На лацкане пиджака поблескивала золотая брошь в виде веточки ландыша — последний подарок отца. Цветы-жемчужинки с сомнением покачивали головками. Все хорошо, все правильно, подбодрила себя Джоанна.

Вскоре она уже сидела в офисе Ким Алленд.

— В своей анкете вы указали, что владеете французским. — Пальцы мисс Алленд проворно перебирали карточки клиентов.

— Это был мой самый любимый предмет еще в школе. Я считала, что язык пригодится мне в будущей работе, поскольку фирма отца имеет широкие международные контакты.

— И вы можете начать работу прямо сейчас?

— Конечно. Хотя я и не ожидала, что вы так быстро найдете подходящий вариант.

— Просто у нас появилась новая клиентка. Она англичанка, но живет на юге Франции, и ей срочно понадобился человек со знанием французского языка, чтобы заменить ее постоянную секретаршу. — Ким внимательно посмотрела на анкету, затем на Жанет. — Кажется, та вынуждена ухаживать за недавно прооперированной матерью.

— И как долго мне придется работать там? — спросила Жанет, едва сдерживая свою радость.

— Полтора-два месяца. Ваши обязанности не будут слишком обременительными. Мадам Вердье ведет переписку мужа-бизнесмена, так что вам придется помогать ей в этом. И еще она пишет книгу, кажется, этнографическую. Один Бог знает, когда выйдет этот труд, — весело подмигнула девушке Ким, — но это уже не наша с вами забота. — Она взяла со стола какую-то записку, прочла ее и снова обратилась к Джоанне.

— Их дом находится недалеко от Канна, там есть теннисный корт и бассейн, так что возьмите с собой все необходимое. Шофер мадам Вердье встретит вас в аэропорту. Обратный билет в Англию также будет оплачен клиенткой.

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — с сомнением покачала головой Жанет.

— Может быть, но, поверьте моему опыту, в каждом райском саду есть свои змеи. Кто знает, возможно, мадам Вердье вздорна и капризна, а ее муж станет приставать к вам? Но ведь работа временная, к тому же они готовы платить по высшей ставке!.. Могу я сообщить клиентке, что вы будете в ее распоряжении через три дня?

Я сумею постоять за себя, к тому же заработанных денег хватит, чтобы, вернувшись в Англию, переехать на север, мелькнуло в голове у Жанет.

— Да, — с улыбкой ответила она. — Конечно, можете!

Три дня спустя Жанет, прильнув к иллюминатору, разглядывала Средиземное море. Самолет, закладывая круг, снижался. До посадки в аэропорту Ниццы оставалось менее получаса.

Не будь дурочкой, строго наставляла себя Джоанна, это работа, а не каникулы. В старших классах школы во время каникул она гостила во Франции и Германии в семьях бизнесменов, которые имели контакты с «Остер холдингом», и дружила с их дочерьми — ее сверстницами. Отец сам никогда не интересовался путешествиями, как таковыми, и рассматривал каникулы дочери исключительно в плане укрепления деловых связей. Ее он воспитывал так же. И теперь у Жанет было странное чувство, будто ее выпустили из тюрьмы…

Она собиралась в дорогу очень тщательно, взяв с собой блузки, брюки, юбки, шляпы, пару нарядных платьев и кое-какую спортивную одежду. Коллекция получилась небольшая, но позволяла комбинировать одно с другим. В конце концов, ты секретарша, а не фотомодель, внушала себе Жанет.

Достав из сумочки письмо и указания Ким Алленд, Джоанна помолилась про себя, чтобы мадам Вердье оказалась приятной и умной женщиной, а ее муж не распускал руки, и перечитала предписания. После паспортного контроля и таможенных формальностей ей надлежало обратиться в справочное бюро.

— Слушаю вас, мадемуазель. — Дежурная с сияющей профессиональной улыбкой подняла на нее глаза.

— Меня должен встретить шофер мадам Вердье, — по-французски объяснила Жанет, — он еще не приехал?

— Мадемуазель, — улыбка засияла еще ярче, — месье вас ждет.

Последние слова прозвучали почти благоговейно. Весьма странное почтение к шоферу, мелькнуло в голове у Жанет, когда кто-то взял из ее рук чемодан. Она резко обернулась и замерла.

— Здравствуй, Жанет. — Улыбка Эдвина была холодной и безразличной. — Добро пожаловать во Францию.

Он наклонился и легко скользнул губами по ее щеке.

 

9

Кровь отхлынула от ее лица. Жанет инстинктивно шагнула назад.

— Что ты здесь делаешь?

— Разве не ясно? Встречаю самолет.

— Но ведь ты же был в Лондоне! — в отчаянии сжала руки Джоанна.

— Я прилетел вчера. В нашей галерее в Ницце возникли проблемы, потребовавшие моего присутствия.

Эдвин повернулся и пошел с ее чемоданом к выходу. Жанет поспешила за ним.

— Остановись, — возмущенно скомандовала она. — Откуда ты знаешь, что я должна была сегодня прилететь? Тебе рассказала мадам Вердье?

— Не совсем, — протянул он.

— Все ясно, — вскинула голову Жанет, грудь ее вздымалась и опускалась, дыхание было прерывистым. — Это ловушка! Здесь нет никакой работы, как нет, вероятно, и никакой мадам Вердье!

Пассажиры, заполнившие аэропорт, удивленно оборачивались, слыша ее громкий возмущенный голос. Взгляды женщин были откровенно оценивающими. В элегантных светлых брюках и голубой шелковой рубашке, открывающей загорелую шею и грудь, Эдвин выглядел сногсшибательно, и это только усиливало ее негодование.

— А вот тут ты ошибаешься. Я знаю мадам Вердье добрых пятнадцать лет. Будет лучше, если мы продолжим нашу дискуссию в машине.

— Нет уж, — бросила Жанет, — никуда я с тобой не поеду!

— Но ты же не можешь здесь оставаться — ты сорвешь работу аэропорта. Мы и так собрали вокруг себя толпу.

— Очень смешно! — сердито сказала она и решительно протянула руку к своему чемодану. — Вот что, мистер Кристи… Беллоуз или как вас там еще, я забираю свои вещи и возвращаюсь в Англию.

— Боюсь, что на ближайшие рейсы билетов уже нет.

— Я подожду.

— И где ты собираешься жить все это время? — вежливо поинтересовался он.

Жанет заколебалась.

— Есть же здесь отели, пансионы…

— Сейчас разгар сезона. Ницца просто переполнена. И потом, ты представляешь себе, сколько стоит номер в отеле на Лазурном берегу?

— Это мои проблемы, — отрезала девушка.

— Нет, мои. — На лице Эдвина не было и тени улыбки. — Поскольку ты совершенно права — это ловушка, и подстроил ее я.

— Ты не имел права… никакого права!..

— Но у меня не было выбора. Я знал, что ты не приняла бы предложение сопровождать меня на юг Франции.

— Разумеется, нет, — проговорила Жанет. — Я ведь ясно дала понять, что между нами все кончено!

— Да, все кончено. — Темные глаза внимательно изучали ее пылающее лицо. — Сейчас, наверное, не время и не место обсуждать это, но я хочу, чтобы ты знала, что я глубоко сожалею о той ночи! Лучше бы ее не было!.. А вызвал я тебя сюда вовсе не для ее повторения, как ты, по-видимому, думаешь…

— Откуда тебе знать, что я думаю? — Жанет вскинула подбородок. — Хорошо. Тогда скажи, зачем я здесь? Для поправки здоровья?

— Отчасти, — спокойно согласился Эдвин. — Я же говорил: тебя нужно баловать! Кроме того, тебе нужна работа. Здесь ты сразу сможешь убить двух зайцев.

— Ты хочешь сказать, что я действительно буду работать у мадам Вердье?

Голова у нее шла кругом. Жанет постоянно возвращалась к фразе Эдвина о том, что он сожалеет о той ночи. Она так хотела услышать эти слова, и в то же время они так ранили ее, что она была готова кричать от боли.

— Нет. Это экономка, а ее муж — шофер, который в данный момент ждет нас. — Улыбка Эдвина была обезоруживающей. — Видишь, как чисты мои помыслы? Я даже позаботился о пожилой компаньонке для тебя.

— Пожалуйста, не жди благодарности и не думай, что я приму твое предложение! Я не нуждаюсь в благотворительности. — Она снова протянула руку. — Отдашь ты мне чемодан или нет?

— Раньше завтрашнего вечера ты не улетишь. Не могу же я бросить тебя здесь на произвол судьбы. Этот грех будет тяжелым камнем лежать на моей совести всю оставшуюся жизнь, — снова, едва сдерживая улыбку, сказал Эдвин.

— Однако твоя совесть позволила тебе заманить меня сюда под благовидным предлогом? — все еще не унималась Жанет.

— Но работа ведь есть, почему бы не использовать этот шанс? Позволь мне отвезти тебя в «Этуаль» и познакомить с твоей хозяйкой. По крайней мере, на эту ночь у тебя будет крыша над головой. Если ты все же захочешь уехать, обещаю: завтра первым же самолетом отправлю тебя в Англию.

— Хорошо, — неохотно согласилась Джоанна. Честно говоря, ей вовсе не хотелось одной, с тяжелым чемоданом, прочесывать улицы незнакомой Ниццы в поисках дешевого жилья. — Да, еще один вопрос, — снова остановила она Эдвина. — Если мадам Вердье отпадает, с кем я буду работать?

— С моей мачехой, — ответил он и решительно направился к залитой солнцем площади.

В машине работал кондиционер, но даже это не остудило ее щек, пылающих от гнева. Жанет неподвижно сидела рядом с Эдвином, невидящими глазами следя за проносящимся за окном пейзажем. Тем не менее она сознавала, что Поль, водитель, специально выбирает маршрут так, чтобы показать ей все красоты морского побережья от Ниццы до Канна. Даже Эдвин оживился, когда показались знаменитые курорты, но Жанет это не трогало. Ее беспокоила только его близость в замкнутом пространстве машины. Влипла, как муха в кусок янтаря, сердито подумала она, не уставая удивляться собственной наивности. Как можно было поверить, что подобная работа может, что называется, упасть с неба? Но она ведь так надеялась на удачу, так хотела изменить свою жизнь!.. Следовало бы помнить, что от Эдвина так просто не отделаешься, выговаривала она себе, не понимая, почему все же едет с ним бог знает куда.

Канн — с роскошными, покачивающимися на волнах яхтами и фешенебельными отелями и ресторанами — остался в стороне. Машина преодолевала теперь бесконечные холмы. Казалось, поездка длится невероятно долго. Наверное, это ощущение тоже было вызвано близостью Эдвина. Его сильные стройные ноги почти касались ее бедра, закатанные рукава рубашки открывали загорелые, красивые руки. Ноздри Жанет трепетали от знакомого, принадлежащего ему одному запаха. На его теле нет ни дюйма, не известного моим рукам и губам, с горечью думала она, а сейчас мы сидим здесь как чужие. Молчание становилось невыносимым.

— Откуда ты узнал, что я обращалась в «Ваш успех»? — спросила она.

— Это так логично, — спокойно ответил Эдвин. — Агентство находится рядом с твоим домом.

— Когда я вернусь в Лондон, то обязательно скажу Ким Алленд пару ласковых слов!

— Тебе не в чем винить ее. Она лишь выполняла свою работу.

— А если бы я не знала французского, или у меня был просрочен паспорт?

— Я бы придумал что-нибудь еще, — пожал плечами Эдвин.

— Не сомневаюсь, — пробормотала она, разглядывая несуществующие царапины на своем безупречном маникюре, — только не могу понять: зачем?

Он немного помолчал.

— Наверное, из чувства ответственности…

— За то, что случилось? — В ее тоне прозвучала насмешка. — Мы оба достаточно взрослые, Эд. Думаю, я не первая девушка, с которой у тебя была мимолетная связь?!

— Вообще-то это не слишком характерно для меня.

— Так мне, оказывается, повезло?

— Нет. Хотя, полагаю, то, что ты пережила, для тебя все равно — прогресс.

Джоанна в душе согласилась с ним, но продолжала иронизировать.

— Тогда я просто удивлена, почему ты не оставил меня наедине с этим прогрессом.

— Временами я и сам этому удивляюсь, — мрачно заметил он.

— Не мучайся, — улыбнулась Жанет. — Завтра ты сбросишь тяжкий груз со своей души!

— Может быть.

— Нет, — твердо сказала она, — определенно! Твоя мачеха, быть может, самая очаровательная женщина на свете, но я все равно уеду. Занимайтесь своими галереями, мистер Беллоуз, и оставьте меня в покое! Если бы я хотела, чтобы мной манипулировали, то осталась бы в «Остер холдинге».

— У тебя был выбор?

— Он есть у каждого!

— Не всегда, — покачал головой Эдвин. — Судя по тому, что я слышал о твоем отце…

— Теперь ты узнал больше.

Жанет отвернулась и стала глядеть в окно. Вид фантастический, подумала она. В поразительной синеве неба легкими перышками белели редкие облачка. Холмы казались нагромождением белесых камней, отбрасывающих пурпурные тени. На их склонах только черно-лиловые кипарисы возвышались над выжженной травой. Какой контраст с буйной зеленью и праздной суетой побережья! Какая дикая красота! Такая далекая от привычного мира, завораживающая, влекущая к себе… Девушка вздрогнула.

— Тебе холодно? Выключить кондиционер?

— Нет, — поспешно ответила она. — Еще далеко?

— Пару километров.

— Ты сказал, что дом называется «Этуаль» — «Звезды». Довольно странное название.

Эдвин загадочно улыбнулся.

— Когда ты проведешь там ночь, оно перестанет казаться странным. Если нет туч на небе, звезды там кажутся огромными и совсем близкими.

Как в Кронберри Корнерс, подумала Жанет, борясь с вновь охватившей ее дрожью.

— Сомневаюсь, что пробуду там достаточно долго, чтобы заметить это.

Дорога пошла под уклон, под колесами зашуршал гравий, и вскоре Жанет увидела кованые чугунные ворота. Машина въехала во двор, и они захлопнулись, словно отрезая путь назад.

Стройные кипарисы, как молчаливые стражи, стояли по обе стороны аллеи, ведущей к дому, который представлял собой весьма странную двухэтажную постройку с красной черепичной крышей и закрытыми зелеными ставнями окон. Его довольно внушительные размеры не подавляли, а в кажущейся хаотичности архитектуры была какая-то скрытая гармония.

Автомобиль замер у входа. Джоанна повернулась к Эдвину, чтобы поделиться впечатлениями, и увидела, что он едва сдерживает радостную улыбку.

В проеме дверей появилась женщина в темном платье с белым воротничком и остановилась, явно поджидая их.

— Мадам Вердье, — спокойно ответил Эдвин на вопросительный взгляд Жанет. — Я же говорил, что она существует.

Он подал девушке руку, и они пошли вверх по ступеням. Экономка приветствовала их вежливой дежурной улыбкой, но в ее темных глазах горело плохо скрываемое любопытство. Она с трудом отвела взгляд от девушки.

— Мадам у себя? — отрывисто спросил Эдвин.

— Да. — На полном лице мадам Вердье отразилось беспокойство.

После жаркого полуденного солнца утопающий в полумраке холл казался прохладным.

Оглядываясь по сторонам, Жанет вдруг почти физически ощутила, в каком напряжении застыли ее спутники. Они смотрели на светлую, с розоватыми прожилками мраморную лестницу, возвышающуюся над холлом.

На верхней площадке кто-то стоял. Женщина, разглядела Жанет. С пепельными волосами, в синей блузке и белой юбке. В полутьме ее лицо казалось светлым пятном, только огромные глаза вспыхивали голубовато-серым огнем.

Как странно, крутилась навязчивая мысль, какая знакомая незнакомка… знакомая… как на портрете в кабинете отца! Жанет окаменела.

— Кто… кто это? — едва выговорила она, не узнавая собственного голоса, и вцепилась в руку Эдвина.

— Думаю, ты знаешь.

Его рука мягко обвила ее за талию и подтолкнула вперед.

— Нет! — выкрикнула Джоанна, пытаясь освободиться.

Ей хотелось вырваться из полумрака этого дома, где вдруг ожили странные призраки, и бежать к солнцу, к привычной жизни.

— Все хорошо, — мягко и нежно заговорил Эдвин, — клянусь тебе, все будет хорошо. — Он поднял глаза на стоящую на лестнице женщину. — Джейн, родная, вот она, я привез ее!..

Женщина протянула к ним дрожащие руки.

— Дженни, девочка моя… любимая. — Голос ее прервался, по щекам покатились слезы.

— Что за жестокие игры?! — выкрикнула Жанет в лицо Эдвину. — Как ты смеешь утверждать, что это моя мать?! Она умерла! Умерла, когда я была ребенком!.. Кто эта женщина? Что здесь происходит?

Ее тело сотрясалось от сдерживаемых рыданий. Эдвин положил руку ей на плечо и заглянул в глаза.

— Послушай меня. — Его голос звучал по-прежнему нежно, но твердо. — Твоя мама не умерла. Эту историю выдумал твой отец, чтобы скрыть от тебя, что она оставила его. Теша свое проклятое самолюбие, он распустил слух, что его жена погибла, только чтобы не признать, что она счастлива с другим. Но она никогда не была вполне счастлива, Дженни… без тебя! — добавил он. — Все эти годы она молила Бога о встрече с тобой.

— Нет, это неправда! — Голос Жанет прервался. — Так не бывает!

— Он так хотел, чтобы я умерла, — сказала Джейн с глубоким вздохом, — что, вероятно, со временем сам уверовал в это.

— Но ведь я тоже в это верила! — с болью воскликнула Джоанна. — Как вы могли допустить такое?

— Я боялась. — В голосе женщины звучала глубокая печаль.

— Симона, приготовь, пожалуйста, чай и накрой в салоне, — повернулся Эдвин к экономке, чье серьезное лицо как бы подчеркивало значительность момента.

— Можешь меня обвинять, ненавидеть, но, заклинаю, выслушай! — со страстной мольбой в голосе произнесла Джейн.

Воцарилась долгая тревожная тишина. Мозг Джоанны отказывался понимать происходящее. Болезненные воспоминания, одно за другим, проносились перед ее мысленным взором в фантастическом хороводе. Ей хотелось забыть все, сбросить с себя это наваждение, вновь стать той целеустремленной, преуспевающей деловой женщиной, которой она была всего пару месяцев назад… До той безрассудной ночи, которая перевернула всю ее жизнь. Но она знала, что это невозможно. Прежней Жанет больше не существует. И, как это ни больно, нужно выслушать рассказ матери. Иначе неизвестность будет мучить ее до конца жизни, как незаживающая рана.

Жанет спокойно отвела руку Эдвина.

— Хорошо, — согласилась она. — Я слушаю.

— Мне не следовало выходить за него замуж. — Глаза Джейн Беллоуз, словно замутненные вновь ожившими страданиями, смотрели поверх головы дочери. — Даже не знаю, любила ли я его. Моя мать, конечно, горой стояла за этот брак, потому что отец рано оставил нас, а Герберт был богат. — Она немного помолчала. — Но был человек, которого я любила. Его звали Шон, он только-только начинал свой бизнес: нам не на что было даже устроить помолвку, но я надеялась зарабатывать живописью…

— И что же случилось дальше? — спросила Жанет, незаметно оглядываясь по сторонам.

Салон оказался просторной комнатой с высоким потолком. Большие — в пол — распахнутые окна смотрели в парк. От налетевшего ветерка под потолком тонко позванивали хрусталинки люстры, похожей на сказочную птицу.

Джоанна сидела на уютном угловом диване с подушками, вышивка на которых напоминала изысканные букеты старых голландских живописцев. Эдвин устроился с ней рядом, Джейн — напротив, в старинном резном кресле с высокой спинкой, не отрывая рук от подлокотников, словно нуждалась в опоре.

— Компания Шона разорилась. Моя мать заявила, что иного она и не ожидала. Потом у Шона случился нервный срыв. Я часто навещала его в госпитале, но он почти никого не узнавал. А на меня постоянно давили мать и Герберт. — Она покачала головой. — Это меня не извиняет, но ты себе представить не можешь, что это такое!..

— Почему же, — спокойно отозвалась Жанет, — могу. Мне это очень знакомо…

Она взяла с разделяющего их низкого столика чашку и поднесла к губам, надеясь, что горячий крепкий чай, как всегда, успокоит ее.

— Я оказалась замужем, толком не понимая, как это случилось. В конце концов, сдаться всегда легче, чем бороться. Медовый месяц мы провели на Сейшельских островах. А по дороге домой Герберт, словно подводя печальный, но окончательный итог, сообщил мне, что Шон умер, покончил с собой. — Она решительно взглянула на дочь. — Тогда-то я и узнала, что именно мой муж и был причиной банкротства компании Шона. Герберт использовал все свои связи, чтобы погубить его. Я поняла, как далеко может зайти мой «благородный» муж, чтобы добиться желаемого. — Джейн передернула плечами. — Мне следовало сразу оставить его, но в глубине души я надеялась, что этот человек не окончательно аморален… Мы вернулись домой, и я стала учиться быть миссис Остер. Абсолютно все в нашей жизни подчинялось единственной цели — успеху и процветанию «Остер холдинга». Его владелец самовлюбленно демонстрировал своим компаньонам редкий трофей — красивую, талантливую молодую жену. Но я к тому времени уже не рисовала. Герберта возмущало, что живопись отнимает время, которое должно было быть предназначено ему одному. В приватных беседах он насмешливо называл мои работы «мазня Джейн». На публике же относился к ним снисходительно, как к детским забавам, не желая понимать, что я вкладывала в работу всю душу. — Джейн отхлебнула глоток чая, так судорожно сжимая в руке изящную чашку, что, казалось, хрупкий фарфор вот-вот треснет. — Понемногу до меня стало доходить, что Герберт стремился изменить меня целиком и полностью: он хотел вытравить все, что составляло мою сущность как человека и женщины. Он не нуждался в том, чтобы рядом с ним была личность. Ему нужна была просто красивая рама для собственного «парадного портрета».

— Тогда-то вы и нарисовали тот автопортрет? — спросила Жанет.

Джейн неловко поставила чашку на блюдце, и серебряная ложечка печально зазвенела о фарфор.

— Это был крик о помощи, но Герберт его не услышал. Незадолго до этого я поняла, что беременна. Он пришел в ярость. Мы собирались в длительное путешествие на восток, но доктора сказали, что мне это противопоказано. Герберт без конца твердил, что я создаю сплошные неудобства, что со мной одна морока, что я глупа и эгоистична…

Жанет искоса взглянула на Эдвина. Он сидел, прикрыв глаза, на скулах ходили желваки, лежащие на коленях руки были сжаты в кулаки. Он явно переживал трагедию мачехи как свою собственную. Должно быть, Джейн — редкая женщина, если чужой ребенок полюбил ее, как родную мать!..

— Потом он переменил тактику, говорил, что доктора серьезно обеспокоены состоянием моего здоровья, физического и морального, что сейчас неподходящее время заводить потомство, что следует отложить это до лучших времен.

— Господи, — в ужасе прошептала Жанет, зажимая рот рукой. — Боже мой!

Джейн, опустив голову, вертела в руках чайную ложечку.

— Наверное, я действительно была дурочкой и не сразу сообразила, к чему он клонит, но, когда поняла, пришла в ужас. Я дождалась, когда Герберт уедет из Лондона, и перебралась к своей старой няне, написав ему, что хочу сменить обстановку и уехать за город — подышать свежим воздухом, и приеду, когда он вернется из путешествия.

— Почему вы тогда не расстались с ним? — спросила Жанет.

Девушку снова затрясло как в лихорадке. Большая теплая ладонь Эдвина легла на ее дрожащую руку.

— Я собиралась просить его о разводе, — вздохнула Джейн. — Но Герберт вернулся совершенно другим человеком! Он был полон радужных планов, устроил в доме детскую комнату, завалил ее игрушками… Когда ты родилась, он, казалось, был просто на верху блаженства. Я даже подумала было, что у нас появился шанс. Но как только мы с тобой приехали домой, все изменилось. Я просила, чтобы рядом со мной была моя старая няня, и Герберт пригласил через одно из агентств патронажную сестру, — губы Джейн искривились, — всю накрахмаленную, педантичную и холодную. Она обращалась ко мне не иначе как «мамаша», и я ее просто возненавидела. Герберт запретил кормить тебя грудью, поскольку это, видите ли, нарушало установленный им распорядок дня и отнимало много времени, а я снова должна была занять место рядом с ним!..

— Почему вы так легко отказались от меня? — хрипло спросила Джоанна.

— Легко? — удивленно отозвалась мать. — Что ты говоришь?! — Она поднялась на ноги. — Ты думаешь, это было легко?

— Не волнуйся! — шагнул к мачехе Эдвин. — Все будет хорошо. Сегодня мы все устали. Я провожу Дженни в ее комнату.

— Эдди, мальчик мой! — Джейн явно стоило усилий говорить спокойно. — Спасибо, что разыскал ее и привез сюда. — Она медленно и как-то удрученно опустилась в кресло.

Когда они поднимались по лестнице, Жанет зло бросила:

— Ты ждешь и моей благодарности?

— Не сейчас, — невозмутимо отозвался Эдвин. — Пока что ты просто в шоке.

— Из-за чего? Я всего-навсего узнала, что мой отец всю жизнь лгал мне, что, если бы он добился своего, я бы никогда не появилась на свет. К тому же моя мать, которую я считала умершей, оказывается, просто бросила меня и в роскоши живет на юге Франции. Не вижу причин для шока!

— Я понимаю, что ты чувствуешь… — медленно начал он.

— Ничего ты не понимаешь! На самом деле я как будто шагнула в Зазеркалье. Я… я не могу здесь оставаться!

— Только на одну ночь! — Эдвин распахнул перед ней дверь в комнату, где стояла широкая старинная кровать с резным деревянным изголовьем и светлым покрывалом, расшитым нежными розами. — Не суди свою мать, пока не выслушаешь все до конца. Позволь ей выговориться и расскажи о себе.

— Скажи, — вскинула подбородок Жанет, — а в какой момент, там, в Кронберри Корнерс, ты догадался, кто я?

— Не сразу, хотя ваше внешнее сходство очень велико. Но когда ты назвала свое имя…

— Да, это была моя ошибка, — презрительно сказала она. — Я ведь могла назваться Дорис или Эстер. — Поколебавшись, девушка продолжила: — И ты рассказал своей мачехе обо всех подвигах, которые совершил ради нее. Обо всех?

— Перестань, — устало отозвался Эдвин.

— Во всяком случае, ты мог бы уже тогда сообщить мне эту душераздирающую новость, не разыгрывая роль обольстителя, — пыталась подбодрить себя злой иронией Джоанна.

— Я хотел обо всем сказать тебе утром, но ты сбежала.

— Так это я во всем виновата? — присвистнула она. — Что ж, извини, что нарушила твои хитроумные планы.

— Нет, это моя вина! Я не имел права на близость с тобой и уже сказал, что очень сожалею об этом.

— Ну уж не больше, чем я! — ответила, крепясь из последних сил, Жанет. — А теперь уходи, дай мне отдохнуть. Мне нужно набраться сил, чтобы выслушать до конца эту семейную легенду.

Эдвин испытующе заглянул ей в глаза, потом сказал:

— Пожалуйста, не заставляй меня проклинать тот день, когда я впервые встретил тебя!..

С этими словами он резко повернулся и вышел. Жанет с минуту стояла неподвижно, потом опустилась на край кровати. Она закрыла лицо руками, и горькие слезы, словно утренняя роса, упали на шелковые розы покрывала.

 

10

Приняв душ в красивой ванной, отделанной плиткой, имитирующей мозаики Древней Греции, и переодевшись, Жанет почувствовала себя значительно лучше. Но, казалось, ничто не могло снять с ее души тяжесть и тревогу.

Дело было даже не в Эдвине и не в той роли, которую он сыграл в ее жизни. Все ее мысли сейчас были о матери.

Какая ужасная ирония судьбы! Они встретились именно тогда, когда Жанет просто не могла поддерживать отношения с ней дольше нескольких недель.

Джоанна пристально изучала свое тело в большом зеркале, отыскивая предательские изменения. Талия еще была такой же, а вот грудь стала значительно больше. Или ей это только кажется? Так или иначе, беременность не скроешь.

Никто в доме ничего не должен заподозрить, в который раз повторила себе Жанет, застегивая на груди свободное шелковое платье цвета слоновой кости, одновременно простое и очень модное.

Эдвин явно обожает Джейн Беллоуз, эту хрупкую, нервную женщину. Но как она отреагирует на то, что он соблазнил ее давно потерянную дочь?! А ведь предполагалось, что ее встреча с матерью будет счастливой, с кривой улыбкой подумала девушка. Ничего, скоро она исчезнет из их жизни, точно так же, как много лет тому назад это сделала ее мать. У нее просто нет другого выхода. Джейн нужна поддержка Эдвина, вера в него, и Жанет не имеет права лишить ее этого.

Проблема была лишь в том, как найти убедительную причину, чтобы держаться на расстоянии, не причиняя матери новой боли. Что до ее собственного одиночества, она это переживет, с горечью сказала себе Джоанна.

Стены просторной спальни, казалось, смыкались над ней, как в прочитанном в детстве рассказе Эдгара По. Ей не хватало воздуха. Она выскользнула из комнаты и тихо спустилась по лестнице.

Стояла дремотная тишина. Никем не замеченная, Жанет вышла из дома. Перед ней расстилались лужайки парка, вдалеке поблескивала бирюзой вода бассейна. Что-то подсказывало ей, что именно там и собралось все семейство, поэтому она решительно зашагала в противоположную сторону.

Пройдя под увитой плющом аркой, Джоанна оказалась на мощенном булыжником дворе, с трех сторон окруженном старыми каменными постройками. Была здесь и высокая голубятня, над которой трепетали десятки белых крыльев. Жанет замерла, услышав тихое ржание, и тут заметила в распахнутых воротах одной из построек золотистую лошадиную голову. Она просто не могла не подойти к ней.

— Ах ты моя хорошая! — гладила она бархатистую морду, которая тыкалась ей в ладонь в поисках лакомства.

Жанет давно не видела лошадь так близко. Пожалуй, с детства, с внезапной болью подумала она. Маленький пони по кличке Холи был ее неразлучным товарищем во всех играх, пока она не пошла в школу. Ей никогда не забыть страшного удара, с которого начались первые в ее жизни каникулы. Вернувшись домой, девочка обнаружила конюшню пустой.

— Ты уже выросла, — резко оборвал ее протесты отец и неубедительно добавил: — Холли перебрался в хороший дом.

Даже будучи ребенком, Жанет поняла, что это неправда. Ее милый Холли был слишком стар, чтобы на него нашелся покупатель.

— Он мог бы остаться у нас, — всхлипывала она. — Я бы за ним ухаживала. Он меня так любил!..

— Не говори глупостей. Ты большую часть года проводишь в школе. И у тебя есть дела поважнее, чем ухаживать за дряхлым пони. Ты уже большая девочка!

Жанет тайно оплакала Холли, навсегда сохранив в своем сердце боль первой потери… На животных в доме было наложено табу. Она никогда не просила ни кошку, ни собаку, зная, что все равно получит отказ.

Да, тот урок я запомнила на всю жизнь, размышляла девушка, чувствуя на своем лице и шее теплое дыхание лошади. Все, что вызывало лишние расходы, для моего отца просто не существовало. Интересно, мать тоже испытала его скаредность на себе?..

Лошадь же вдруг нетерпеливо зашевелила ушами. Кто-то въехал под арку, подковы зацокали по булыжнику. Жанет стояла, боясь обернуться. Только бы не Эдвин! Она не в состоянии снова оказаться с ним один на один, снова притворяться. Медленно обернувшись, Жанет поняла, что молитва ее не была услышана…

Эдвин легко спрыгнул на землю и повел к конюшне красивого гнедого жеребца.

— Готовишься к побегу, Джоанна? — поддразнил он. — Я бы не советовал тебе выбирать Селестину, она через пару километров все равно повернет к дому.

— Спасибо за предупреждение, — спокойно отозвалась Жанет. — Я пока еще никуда не собираюсь.

— И больше ты ничего не хочешь мне сказать? — нахмурился Эд. — Неужели встреча с матерью для тебя ничего не значит?

— Разумеется, значит, — неохотно ответила она. — Просто я не могу понять, каково это — бросить собственного ребенка. Как могла она жить все эти годы, даже не подав мне никакого знака?

— Господи, как же мало ты знаешь! — В его глазах мелькнуло сожаление. — Жером! — позвал он.

Из пустой конюшни вышел маленький кривоногий человечек, вероятно, бывший жокей, и, кивнув девушке, взял за повод жеребца. Эдвин снова повернулся к Жанет.

— Пойдем со мной, дорогая сестричка, — язвительно сказал он. — Я тебе кое-что покажу.

— Нет! — отступила она, — это наше личное дело. Мы с матерью сами разберемся.

— Разве ты забыла, что я тоже некоторым образом в этом замешан?

Эд легко подтолкнул ее в спину к сеновалу в углу двора.

— Куда мы идем? — испуганно спросила Джоанна.

— Да уж не кувыркаться в сене! — холодно ответил он. — Этой ошибки я не повторю.

— Хорошо, что хоть этого мне не нужно бояться!

Они поднялись по деревянной лестнице. От запаха масляных красок и скипидара защекотало в горле. Большая стена мансарды была стеклянной. Яркий солнечный свет заливал все вокруг, отражаясь в светлых, покрытых прозрачным лаком досках пола. Вдоль другой стены стояли подрамники с натянутым холстом, на мольберте — незаконченный пейзаж.

Джоанна с невольным вздохом огляделась вокруг.

— Твой отец устраивал моей матери мастерские везде, где они жили?

— Да, — лаконично прозвучало в ответ.

— Тогда все ясно. Она оставила меня, чтобы обрести свое я. Не слишком ли дорогая плата? — горько спросила Жанет с дрожью в голосе.

Эдвин тихо выругался.

— Вообще-то я человек мирный, — сказал он, едва сдерживаясь, — и в жизни никого не ударил. Но сейчас испытываю огромное желание отшлепать вас, мисс Остер!

Она одарила его сияющей улыбкой.

— Весьма неразумно, мистер… э… Беллоуз, или как вас там… — Она снова огляделась вокруг. — Думаю, ты привел меня сюда не за этим?!

— Да. Правда, не знаю, поможет ли это. Ты ведь не способна на уступки, Джоанна.

— Нужно было рассказать мне все тогда, в Кронберри Корнерс. Но, кажется, ты хотел других уступок…

Его рот сжался, на скулах заходили желваки.

— Я уже сказал, что сожалею об этом. Или ты хочешь, чтобы я ползал перед тобой на коленях? Давай лучше признаем, что от избытка вина и лунного света мы совершили обоюдную ошибку.

— Обоюдную? — вскинула подбородок Жанет.

— Именно! — с ударением сказал он. — Ты хотела меня так же, как я тебя, и не пытайся убедить меня в обратном.

— Ты мог бы намекнуть, что мы в какой-то мере родственники!.. — увела она разговор от скользкой темы.

— Это не имело никакого значения. Ты еще была вместе с отцом — и на работе, и дома. Я ничего не мог сказать, не посоветовавшись с Джейн.

— Это действительно было так необходимо?

— Да, — сказал Эд и снова повторил, — да!

Он подошел к стене и, встав на колени, начал переворачивать холсты.

— Иди сюда, посмотри!

Жанет неохотно присела на корточки рядом с ним.

— Да это же Роз Хаус! — удивленно воскликнула она. — И это! Один и тот же пейзаж…

— Смотри внимательнее, и ты увидишь, что они все разные.

— Да. — Девушка, нахмурив брови, всматривалась в картины. — Теперь вижу. Вот здесь детская коляска, а здесь — ребенок: маленькая девочка играет с собакой, а там — та же девочка с пони…

Джоанна вдруг все поняла, и голос ее замер.

— А вот здесь она в школьной форме, а здесь — совсем взрослая, — продолжил за нее Эдвин.

— Господи, — простонала Жанет, — неужели это я?..

— Да. Для Джейн это был единственный способ общаться с тобой: представлять тебя в той жизни, где для нее нет места. — Голос его потеплел. — Не было дня, чтобы она не думала о тебе. Ты должна знать это и верить ей.

— Если она была вынуждена уйти, — хрипло прошептала Жанет, — то почему не забрала меня с собой?

— Она пыталась, — сказал Эдвин. — И когда поняла, что больше не вынесет придирок, упреков, унижений, положила тебя в корзинку-колыбельку и однажды на рассвете покинула дом, оставив твоему отцу записку, что дает ему развод. Она хотела спрятаться у своей няни, Флосси Филч, и пробиралась окольными дорогами через лес. Но Герберт все же догнал ее на своей машине и вынудил свернуть с дороги…

Жанет вскрикнула и закрыла лицо руками.

— Машина врезалась в дерево, — продолжал рассказывать Эдвин. — Джейн потеряла сознание. Ее привел в себя твой плач. Рядом с машиной стоял Герберт и держал в руках колыбельку. — Эдвин горестно покачал головой. — Твоя мать говорила, что до самой смерти не забудет ни его голоса, ни выражения лица, ни того, что он сказал тогда. Она так часто повторяла эти слова, что я запомнил их наизусть. «Можешь идти, Джейн, — сказал Герберт, — и будь ты проклята! Мне не нужна такая жена. Но ребенка ты не получишь! Ты легко отделалась, но если вернешься за дочерью, я тебя уничтожу, ты меня знаешь! С этого момента ты для меня — умерла!»

— Господи! — Жанет, обхватив голову руками, раскачивалась из стороны в сторону. — Как он мог?

Но этот вопрос был скорее риторическим, потому что она уже слишком хорошо знала, на что способен ее отец. Не потому ли и она — на счастье или на горе — оказалась теперь здесь?

Эдвин продолжал:

— Джейн молча смотрела, как он уезжает, увозя тебя с собой. Ошеломленная, она не могла двинуться с места, чтобы остановить его, прекрасно понимая, что Герберт сдержит свое слово. Твоя мать всю жизнь страдала, упрекая себя за трусость, за то, что не помешала мужу отнять у нее любимое дитя.

— Это была не трусость, — с болью в голосе вдруг откликнулась Жанет, — а инстинкт самосохранения. Поверь мне, уж я-то знаю, что за человек мой отец!..

Эдвин обнял ее за плечи и повернул к себе.

— Почему ты убежала от него, Дженни?

Это прикосновение отозвалось во всем ее теле, голова сладко закружилась. Воздух стал вдруг густым и будто переливался вокруг нее, как ртуть. Жанет смотрела на смуглое лицо Эда и вспоминала, вспоминала… его рот, жаркое тело, глаза, затуманенные желанием… Сейчас в нем не было страсти, только бесконечная нежность, проникающая в самые сокровенные тайники ее души и растапливающая лед одиночества. Джоанне так хотелось сказать ему о ребенке, приложить его руку к своему животу, чтобы он почувствовал зародившуюся в ней новую жизнь… Но это было невозможно! Теперь он вряд ли обрадовался бы такой новости…

Жанет повела плечами, заставляя его ослабить объятия.

— Стечение обстоятельств. — Она немного помолчала. — Вероятно, я больше похожа на свою мать, чем предполагала. Только мне пришлось спасать не свою жизнь, а свою душу.

Эдвин выразительно посмотрел на нее, потом поднялся.

— Надеюсь, тебе удалось сделать это раньше, чем Джейн. Моему отцу долго пришлось убеждать ее, что она в безопасности, что может любить и верить, рассчитывая на взаимность, — тихо сказал он. — Не причиняй ей новой боли, Дженни. Дай ей шанс… и себе тоже!

Жанет избегала встречаться с ним взглядом, боясь снова поддаться его обаянию. Она не могла позволить, чтобы это произошло, как ни велико было искушение.

— Ты упомянул о своем отце, но, кажется, его здесь нет?

— Он в Париже, вернется сегодня вечером, — хрипло ответил Эдвин.

— С удовольствием с ним познакомлюсь. А сейчас, если не возражаешь, мне хочется побыть одной.

— Хорошо, — бесстрастно сказал он.

Жанет услышала, как заскрипели ступеньки, потом все стихло. Какое-то время она стояла неподвижно, так крепко зажмурив глаза, что под веками вспыхивали яркие искры. Потом медленно пошла вдоль холстов, снова и снова всматриваясь в детали своего воображаемого детства, пытаясь понять, почему мать с такой настойчивостью изображала потерянную дочь в залитом солнцем саду, где когда-то сама была счастлива. Наверное, она надеялась, что этот сад защитит меня, подумала Джоанна. Может быть, так и случилось, может быть…

Вдруг она уловила едва слышный шелест шелка и краем глаза увидела какое-то синее пятно. Жанет резко обернулась: в нескольких шагах от нее стояла Джейн. В легком широком платье, искусно расшитом бабочками, она выглядела хрупкой, почти эфемерной.

Джоанна застыла, все еще сжимая в руках один из холстов. Она почувствовала себя неловко.

— Меня привел сюда Эдвин, — смущенно произнесла девушка. — Он мне показал…

— Я знаю. Он сказал, что ты хочешь побыть одна, но я… я надеялась…

Разделяющее их пространство, годы одиночества… Жанет увидела на лице матери нерешительность, сомнение, страх. Она осторожно отложила картину, на которой девочка сидела на лошадке.

— У меня был пони. Его звали Холли, — сказала она. — Я его так любила. Отец избавился и от него!..

Вся ее решимость словно испарилась. Она сделала шаг, другой… и оказалась в объятиях матери.

 

11

Жанет и Джейн долго сидели, обнявшись, на полу в студии, рассказывая друг другу свою жизнь. Они плакали и смеялись, потому что горе подчас объединяет едва ли не больше, чем счастье.

Слава Богу, мать не слишком вдавалась в причины разрыва дочери с отцом, легко поверив в то, что той стало трудно переносить его деспотизм. В сущности, это было не так уж далеко от истины, мрачно подумала Жанет. Она коротко рассказала историю своего знакомства с Эдвином, опустив нежелательные подробности. И, в свою очередь, узнала, что Джейн, добравшись, наконец, до дома няни, слегла с нервным кризом и несколько месяцев провела в больнице. Поправившись, она уехала в Испанию к своей школьной подруге.

— Мадлен и ее муж — чудесные люди, — просто сказала Джейн. — Они убедили меня, что стоит жить, и заставили снова заняться живописью. Мне казалось, что после всего, что случилось, я больше никогда не смогу взять в руки кисть. Но выяснилось, — она гордо вскинула голову, — что живописью все-таки можно заработать на жизнь. Я продавала свои пейзажи, давала частные уроки рисования, словом, делала все, чтобы заработать. — Джейн перевела дыхание. — Через некоторое время нас развели с Гербертом без его согласия.

— А как ты познакомилась с мистером Беллоузом? — осторожно спросила Джоанна.

— Во время занятий, — улыбнулась мать. — Я тогда работала во Франции, и меня попросили вести класс в художественной школе. Я повела своих учеников на этюды к рынку. Хьюго как раз проходил мимо и остановился посмотреть их работы. У него ангельское терпение. — Голос Джейн наполнился нежностью. — Я ведь была преисполнена решимости больше не замечать мужчин. Но его я полюбила с первого взгляда и довольно долго боролась с собой, не в состоянии забыть своего горького опыта. Однако, в конце концов, он победил. Он всегда побеждает, — улыбнулась она. — Эдвин унаследовал этот талант от отца.

— Да, — отозвалась Жанет, разглядывая картины.

На этот раз ему не победить, горячо пообещала она себе.

К тому времени, как Симона разыскала их, объявив, что месье вернулся из Парижа и ужин будет подан немедленно, в мастерской уже сгущались сумерки.

Хьюго Беллоуз ждал их в дверях дома. Его улыбка потеплела, когда он увидел сияющую жену. Высокий, все еще стройный, с чуть тронутыми сединой темными волосами, подвижный, веселый, он был просто неотразим. Наверное, Эдвин через тридцать лет будет точно таким же, с внезапной болью подумала Жанет, только я этого не увижу…

Она заставила себя улыбаться. Никто не должен догадаться, как коротка будет эта долгожданная встреча. Не нужно сейчас думать об этом, решила Жанет. Хлопнула пробка, и искристое шампанское полилось в ее бокал. Сегодня надо радоваться! А завтра она что-нибудь придумает.

— Я хочу поднять бокал, — явно волнуясь, произнесла Джейн, — за самых дорогих мне людей, собравшихся сегодня за этим столом. — Она повернулась к дочери: — Только через несколько лет после того, как Хьюго купил Роз Хаус, я набралась смелости приехать туда, все время представляя себе, что однажды подойду к окну и увижу, как ты идешь по дорожке…

— А когда я пришла, тебя там не оказалось! — Жанет постаралась, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно. — Там был только Эдвин, который принял меня за ночного грабителя.

— Я не знал, что и думать, — отозвался тот, взглянув на нее сквозь колеблющееся пламя свечей. — Порой и сейчас не знаю, — тихо добавил он.

Жанет откинулась в кресле и отхлебнула маленький глоток шампанского, чтобы смочить вдруг пересохшее горло.

Ужин был великолепен. Гостиную освещали лишь свечи в тяжелых серебряных канделябрах. На блюде в форме морской раковины, в мелко наколотом льду, лежали раскрытые устрицы. Знаменитый паштет из гусиной печени соседствовал с индейкой, фаршированной каштанами и трюфелями, сыр, нарезанный тонкими ломтиками, был сервирован на виноградных листьях. В довершение всего появился собственноручно приготовленный мадам Вердье кондитерский шедевр — абрикосовый торт.

— Я больше не могу, — рассмеялась Жанет в ответ на уговоры Симоны, предлагавшей ей взять еще кусочек. — Я и так уже съела за двоих!

Она внезапно замолчала, уловив скрытый смысл своих слов, и, залившись краской, откинулась в кресле, в надежде, что в полумраке гостиной никто ничего не заметит.

— Знаешь, Дженни, — обратилась к ней мать, к счастью, действительно не обратившая внимания на смущение дочери, — мне не терпится познакомить тебя с нашими друзьями. Хьюго, — улыбнулась она мужу, — не устроить ли нам званый вечер?

— Чудесная мысль, родная, но, наверное, нужно дать Джоанне привыкнуть к новой жизни, прежде чем устраивать грандиозный прием. — Он помолчал. — В конце концов, у нас впереди теперь целая вечность!..

Жанет кончиком языка облизала пересохшие губы.

— Это не совсем так, — спокойно сказала она, — здесь чудесно, но я не могу остаться с вами навсегда. Я… мне… мне надо работать.

— Но ты можешь это делать и тут, — горячо возразила мать. — Я действительно пишу «Путеводитель для художников, вдохновленных красотами юга Франции». — Она состроила комическую гримаску. — Книга не слишком серьезна и не узко профессиональна, но довольно забавна. Мари теперь вынуждена ухаживать за матерью, так что мне действительно нужна помощница. — Джейн развела руками. — А когда она вернется, твои знания и опыт в бизнесе окажутся неоценимыми для «Галереи Беллоуз». Так что все проблемы решатся сами собой!

Жанет из-под опущенных ресниц бросила быстрый взгляд на Эдвина, но полумрак скрывал выражение его лица.

— Вряд ли, — осторожно заметила она. — Я могу заняться этим лишь временно, поскольку… поскольку у меня есть кое-какие обязательства.

— Снова взялась за свое, Джоанна? — поддразнил ее Эдвин.

— Вовсе нет, — вдохновенно импровизировала Жанет, — моя подруга занялась очень интересным и прибыльным делом. У нее своя фирма, и она давно хочет, чтобы я стала ее компаньоном. Грех отказываться от такого предложения.

За столом воцарилось молчание.

— Что ж, тебе виднее, — с печальным вздохом нарушила его Джейн. — Мне очень жаль расставаться с тобой, но, надеюсь, ты уедешь недалеко?

Жанет показалось, что холодная рука сжала ее сердце. Она отодвинула пустую тарелку.

— Боюсь, что огорчу вас. — Она медлила, вспоминая школьные уроки географии. — Это в Новой Зеландии.

— Где именно? — коротко спросил Эдвин.

Жанет похолодела. Неужели «Галерея Беллоуз» есть и там?

— В Крайстчерче, — вскинула подбородок она.

— Да, далековато, — вкрадчиво подтвердил он.

— Как зовут твою подругу, дорогая? — Джейн изо всех сил старалась говорить бодро.

— Мэйбл. Мэйбл О'Кинфри.

— Что ж, если так, нужно по крайней мере воспользоваться отпущенным нам временем. Не надо грустить!..

Жанет, сославшись на усталость, поднялась к себе. Как не просто было притворяться перед любящей матерью и заботливым отчимом, мрачно размышляла она. Странно, что Эдвин почти не принимал участия в разговоре. Казалось, он был сосредоточен единственно на бокале коньяка, который медленно вращал в руках. Но девушка заметила, что за весь вечер он не выпил ни капли, и это странно тревожило ее.

Вероятно, Эд решил, что в той загадочной игре, которую они вели, разыграна последняя карта.

Что ж, если он намерен преследовать ее и в Новой Зеландии, то просчитается. К тому времени, как он сообразит, что она его обманула, Жанет, заметя следы, укроется на севере Англии.

Ей хотелось поскорее закрыть глаза, чтобы стереть из памяти боль и разочарование на лице матери, шок и потрясение этого дня. Но сон не приходил. Она лежала, уставясь в душную темноту.

Эдвин… Эдвин… Она не могла отогнать этот образ. Его дразнящая улыбка была так соблазнительна. Жанет словно чувствовала жаркие поцелуи на своих губах, ловила его томный взгляд, ощущала прикосновение рук к своему истосковавшемуся по ласке телу.

Он был таким близким, с болью думала она, и теперь потерян навсегда. Пылкий любовник за одни сутки превратился в друга, даже как бы — в брата…

Жанет беспокойно вертелась в постели, путаясь в тонком покрывале. Лунный свет, пробиваясь сквозь щели жалюзи, узкими полосками ложился поперек кровати. Господи, как в клетке, вдруг пришло ей в голову, — в клетке, в которую я сама себя загнала.

Она поднялась и накинула халат, затянув поясок. Как хочется пить! Вот почему я не могу заснуть, это обыкновенная жажда. Нужно поискать соку или минеральной воды. Стараясь ступать как можно тише, девушка вышла из комнаты и спустилась по лестнице.

Дверь в салон была приоткрыта, но Жанет без колебаний прошла мимо нее на кухню. Она взяла с полки стакан и достала из холодильника бутылку минеральной воды; в этот момент кто-то щелкнул выключателем… Жанет вскрикнула и, отшатнувшись, локтем столкнула стакан, который тут же разбился вдребезги о каменные плиты пола.

— А, это ты бродишь в темноте, — хрипло сказал Эдвин, — я уж подумал — привидение.

— Я… мне захотелось пить! — Она стояла, прижимая к груди бутылку. — Я не хотела никого будить.

— Я еще не ложился. — Он подошел к ней и, взяв за талию, одним движением посадил на край стола. — Сиди здесь, пока я не уберу.

— Я сама могу… — начала Джоанна и умолкла под его насмешливым взглядом.

— И порежешь ногу? Опять я буду виноват?

Она молча наблюдала, как он быстро и ловко управляется с веником. Он так и не переоделся, заметила Жанет. Она вдруг почувствовала себя неловко в тоненьком, коротком халатике, открывающем голые ноги.

— Спасибо, — смущенно сказала девушка, когда он закончил с уборкой и открыл ей бутылку. — Пожалуй, я возьму ее с собой.

Его брови саркастически поднялись.

— Ты меня удивляешь! Неужели тебя так мучит жажда? А может быть, это совесть?

— Думаешь, легко заснуть в чужом доме?

— Или в чужой кровати, — мягко сказал Эдвин.

Жанет чувствовала, как жар заливает ее лицо, но заставила себя выдержать его дразнящий взгляд.

— И это тоже, — ровным голосом сказала она, соскакивая со стола.

— Тогда я посоветовал бы тебе принять лекарство от бессонницы.

Он улыбнулся, услышав ее шумный вздох.

— О чем ты говоришь? — сердито спросила Жанет.

— Я всего лишь собирался предложить тебе тисан, — пожал плечами Эдвин. — Мадам Вердье считает его настоящей панацеей.

— Тисан? — неуверенно переспросила она.

Он коротко кивнул.

— Травяной настой. Отлично помогает при нервных стрессах. Правда, ты не выглядишь взволнованной. Неужели потрясающая новость, грянувшая как гром среди ясного неба, не произвела на тебя никакого впечатления?

— Конечно, произвела! Жаль только, что в сложившихся обстоятельствах у меня нет выбора. Я не могу позволить маме строить планы на будущее, представляя нас одной счастливой семьей, когда знаю, что это невозможно…

— И когда же ты приняла свое эпохальное решение?

Он налил чайник и поставил на плиту. Его тон был спокойным, почти безразличным, но она больше не попадется на его уловки.

— Знаешь, Мэйбл зовет меня уже несколько лет, — легко соврала Жанет, — но, пока я сидела в «Остер холдинге», мне казалось, что я не могу его оставить…

— А теперь у тебя появилась возможность. — Эдвин бросил на нее задумчивый взгляд. — Не каждому выпадает такая удача!..

— Мне вообще везет, — согласилась она с горькой иронией.

— И поэтому Джейн снова придется страдать. — Эдвин вынул из шкафа два тонких стакана в изящных серебряных подстаканниках, выдвинул ящик, и, порывшись, достал пакетики с травяным чаем. Когда он снова заговорил, голос его звучал холодно и спокойно. — Ты готова еще раз все обдумать?

— Я… я не понимаю, — вскинула голову Жанет.

— Все ты понимаешь! Полагаю, твое внезапное решение уехать в Гамильтон…

— В Крайстчерч, — поправила она.

— …вызвано моим присутствием здесь. — Эдвин вдруг как-то беззащитно, по-мальчишески виновато опустил голову. — Можешь считать, что для тебя… для нас… этой проблемы не существует.

Жанет нервно теребила поясок халата.

— Ты… уедешь?

Он кивнул.

— Тебе не нужно бежать на край света, чтобы спрятаться от меня. — В его голосе явно слышались горькие нотки. — Если немного постараться, мы вполне сможем избегать друг друга.

— Эдвин, — медленно сказала Жанет, — я ведь здесь почти посторонняя и не хочу выгонять тебя из собственного дома.

— А я не хочу постоянно думать о том, что у женщины, которую я люблю и глубоко уважаю, разбито сердце из-за нашего конфликта, — резко возразил он. — Согласен, это непростое решение, но оно облегчит ситуацию.

— Только не для твоего отца, — сказала Жанет. — С ним тоже надо считаться.

— Отец, — умный человек, и он сразу заметил что-то неладное в наших с тобой отношениях. Надеюсь, ты не собираешься посвящать его в подробности?!

— Конечно нет, — поспешно ответила она.

— К счастью, галереи Беллоуз разбросаны по всему миру. Так что я вполне могу жить где-нибудь в другом месте. — Он опустил пакетики в стаканы и залил кипятком. — Идет?

Жанет вдруг ощутила смертельный холод.

— Я… я не знаю. Я ведь только-только обрела, как бы сказать, независимость и… не могу так быстро перебраться на новое место, где за меня все уже решено.

— Разве не то же самое ждет тебя в Крайстчерче?

Жанет изумленно уставилась на него. Только спустя пару минут она припомнила свою выдуманную историю.

— Не совсем. Мэйбл собирается расширять свой бизнес. У меня будет собственный офис, определенный круг обязанностей и никаких привилегий.

— И давно ты запрезирала привилегии? Когда мы впервые встретились, ты была высокомерна, как королева Виктория. Неужели ты так переменилась? — усмехнулся Эдвин.

— У меня появились другие перспективы, — отвела взгляд Джоанна.

— И это способствовало переменам в твоем характере, — сухо сказал он.

— Еще как! — Она протянула руку к стакану. — Спасибо за тисан, надеюсь, он поможет.

— Я отнесу его в твою комнату, — сказал Эдвин, берясь за подстаканник. — Так надежнее, — слабо улыбнулся он.

Их взгляды встретились. Жанет вскинула голову и вышла из кухни. Она слышала, что Эдвин поднимается вслед за ней. На площадке он прошел вперед и учтивым жестом распахнул перед ней дверь.

Джоанна подошла к окну и, расправляя занавески, не спускала с него глаз. В его движениях не было ничего тревожащего. Он лишь включил бра у изголовья кровати, поставил стакан на столик и пошел к двери.

— Эдвин, — остановила его Жанет. — Может, лучше будет, если мы оба постараемся оставить все, как есть… попытаемся как-нибудь…

Он покачал головой.

— Боюсь, это невозможно!

— Но почему?

— Неужели я должен объяснять это?! — В его голосе теперь звучали жесткие, почти жестокие ноты.

Она даже не заметила, как он оказался рядом; губы ее невольно устремились навстречу его горячему, настойчивому поцелую. Кровь стучала у нее в висках, по жилам словно пробежал огонь, разжигая старое как мир желание…

Нет никакого прошлого, успела подумать Жанет, и не будет будущего. Есть только этот миг, этот жар и сладость поцелуя…

Теперь Эдвин уже не был нежным и романтичным, но она слишком истосковалась по его объятиям… Ее жажда была неистовой, ошеломляющей. Жанет ощутила мощь его бедер, с очевидной готовностью стремившуюся подчинить ее тело. Ее слабый вскрик прозвучал стоном тоски и томления, призывом к успокоению.

Эдвин спустил с ее плеч тонкий шелк, и Жанет откинулась назад, подставляя ему грудь с розовыми сосками, напрягшимися в жадном ожидании.

Казалось, он какой-то момент парил над ней, не касаясь губами нежной кожи. Она поняла, что он с наслаждением вдыхает ее запах. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец припал к ее груди, горячим языком обжигая твердый сосок. Жанет коснулась губами его шеи и стала словно в беспамятстве покрывать поцелуями загорелую грудь и руки, одурманенная его близостью, как наркотиком.

Его рука скользнула под полы халата в поисках потаенной влаги, красноречиво говорящей о готовности принять его.

Эдвин поднял ее и понес к кровати. Жанет услышала собственный вздох радости и ожидания. Он неторопливо сиял с нее халат, словно разворачивая дорогой подарок. Его глаза лихорадочно блестели.

— Ты так прекрасна, дорогая, — прошептал он, — еще восхитительнее, чем раньше.

Его пальцы пробежали от ее груди к бедрам, чуть задержавшись на легкой выпуклости живота.

Этот простой жест вернул ее к беспощадной реальности. Ребенок, вспомнила Жанет с мучительной болью. Врач предупреждал, что в первые месяцы беременности секс нежелателен. Тогда Джоанна пропустила предупреждение мимо ушей, оно было излишним. Сейчас же она снова поддалась искушению и готова одарить Эдвина собой. Но она не смеет…

Нужно объяснить ему, рассказать все. Лучшего момента никогда не будет, лихорадочно думала Жанет.

Когда он поднялся, чтобы сбросить одежду, она села и протянула к нему руки.

— Нет, Эдди, я не могу, — всхлипнула она, — мы… мы не должны…

Голос ее прерывался, она искала и не находила нужных слов.

Горькая тишина. Потом короткий, хриплый вздох. Эдвин отвернулся, словно был не в состоянии смотреть на нее.

— Да, — сказал он, — мы действительно не должны травмировать твою мать и моего отца. Спасибо за напоминание. — И он начал снова застегивать рубашку.

— Пожалуйста, послушай… — схватила его за руку Жанет, — ты не понял…

— Я понял, — высвободил руку Эдвин. Его лицо стало каким-то чужим. — Я прекрасно все понял. Именно это я и пытался сказать тебе десять минут назад.

— Нет, — закричала Джоанна, — ты даже не даешь мне объяснить!..

Эдвин покачал головой и приложил палец к ее горячим губам.

— Объяснения излишни, извинения невозможны. То, что случилось между нами в Англии, — серьезная ошибка. Я не имел права вести себя так. И повторение было бы гибельным для нас обоих. — Эдвин перевел дыхание. — Итак, я должен уехать, Дженни, потому что не могу оставаться с тобой под одной крышей. — Он коротко и грустно рассмеялся. — Боюсь, я так увлекся тобой, что не смогу себя сдерживать! Говорят, лучшее лекарство от любви — другая любовь… Что ж, попробуем!..

У двери он обернулся.

— Не забудь свой чай. Надеюсь, он принесет тебе приятные сновидения. Доброй ночи, Дженни, и… прощай.

Дверь закрылась за ним, и, казалось, навсегда.

 

12

— Какая досада, что Эду нужно уезжать, — сказала Джейн наутро за завтраком, — я так надеялась, что он побудет с нами. — Она взглянула на Джоанну, не поднимавшую глаз от тарелки. — Я хотела, чтобы вы стали друзьями.

— Он скоро вернется, дорогая, — подбодрил ее муж, — как только уладит дела в Лондоне.

Джейн вздохнула.

— Временами я боюсь, что он превратится в настоящего трудоголика. В его жизни нет ничего, кроме галерей и автомобилей.

— Это пройдет, когда он встретит какую-нибудь хорошую женщину, — улыбнулся жене Хьюго Беллоуз.

— И когда только это случится?

— Возможно, когда он перестанет забавляться с нехорошими, — пошутил Хьюго и, поцеловав руку жены, поднялся. — Сердце мне подсказывает, что с Эдвином произойдет то же, что и с нами. Один взгляд, одно прикосновенье, и он влюбится раз и навсегда.

— Надеюсь, — просияла улыбкой Джейн. — Он клятвенно обещал, что приедет на нашу вечеринку.

Этого только не хватало, горько думала Жанет, нервно кроша хлеб. Чтобы остаться в здравом уме, ей нужно только одно — чтобы Эдвин не появлялся здесь, пока она не уедет.

К ее удивлению, выпитый вечером теплый травяной чай произвел магическое действие, и, несмотря на смятение и боль, она крепко уснула. Хотя сновидения не были приятными, как пожелал ей Эдвин, но не оставили и печального следа. Наутро она пристально изучила себя в зеркале и нашла, что выглядит лишь чуть бледнее обычного.

В сущности, она даже была благодарна Эдвину за то, что он помешал ей сказать… о ребенке. Ему ни к чему знать, что «серьезная ошибка» повлекла за собой «серьезные последствия». И еще: ей стало ясно, что, вспоминая ночь, которую они провели вместе, он не испытывал ничего, кроме сожаления.

А Жанет, готовя себя к трудному и одинокому материнству, все же ни о чем не жалела!.. Потому что поняла: Эдвин разбудил в ней любовь и согрел ее душу, открыв дверь в другой мир. И если бы можно было начать все сначала, Жанет не отказалась бы ни от одного мгновенья той волшебной ночи. Эти горькие и сладостные воспоминания останутся с ней навсегда…

Разговор за завтраком укрепил ее решение уехать как можно скорее. Я многое могу вынести, сказала она себе, но только не появление здесь Эда с какой-нибудь «красоткой».

Шли дни. Миновала неделя, потом другая. Несмотря на печаль, поселившуюся в сердце, и гнетущую ее тайну, Жанет почти растворилась в спокойной и какой-то светлой жизни в «Этуаль».

Она проводила дни с матерью, работая над книгой. Частенько они путешествовали с фотоаппаратом по местам, вдохновлявшим в свое время многих импрессионистов. Вечерами Жанет перепечатывала записи или плавала в бассейне, наслаждаясь прохладой после душного зноя дня.

Иногда они ездили в Канн или Ниццу. Несмотря на все протесты Джоанны, в местном банке был открыт счет, куда поступало ее жалованье. Вдобавок Джейн и Хьюго настаивали на покупке нового платья к предстоящему приему в одном из бутиков на набережной Круазетт.

В конце концов Жанет сдалась и купила свободное шелковое платье цвета сливок, счастливо избежав приобретения приглянувшегося Хьюго узкого бирюзового наряда с разрезом почти до середины бедра. В примерочной она была неприятно поражена тем, что поправилась чуть ли не на два размера, но сумела скрыть свое раздражение, шутливо ворча, что это происки Симоны Вердье, закармливающей ее разными вкусностями. В душе она молила Бога, чтобы купленное платье налезло на нее в день праздника.

Кухня в «Этуаль» стала для Жанет любимым местом. Раньше у нее не было ни времени, ни склонности готовить. Теперь же она частенько наблюдала за мадам Вердье, чья сноровка и кулинарные способности казались ей настоящим колдовством.

— Нет тут никакой тайны, — смеялась та, — просто берешь свежие продукты и — вуаля! — все получается само собой.

Глядя, как ловко Симона шинкует овощи, одновременно успевая перевернуть на сковородке поджаривающееся мясо и помешать закипающий соус, Жанет уныло думала, что ей еще многому в жизни придется научиться.

Вместе с Хьюго она несколько раз побывала в «Галерее Беллоуз» в Ницце и получила исчерпывающую информацию о том, как функционируют художественные музеи и выставки. Хьюго тактично намекал, что заниматься этим куда более интересно, чем работать в какой-то фирме на краю света. При других обстоятельствах она согласилась бы, не раздумывая, потому что страстно желала найти свое место в дружной семейной команде.

Мысль о том, что придется расстаться с ними, лишить себя их тепла и заботы, делалась невыносимой.

Днем Жанет еще забывалась, но ночь превращалась в настоящую муку. Хорошо хоть луна пошла на убыль, и спальню больше не заливал ее будоражащий, мерцающий свет. В темноте легче было спрятаться от собственных мыслей и воспоминаний.

Приготовления к званому вечеру шли своим чередом. Джейн рассылала приглашения, особо указывая, что гостей ждет встреча с ее дочерью.

— Кое-кто просто умирает от любопытства, — заметила мать как-то за ленчем, разбирая ответы знакомых.

— Ты так думаешь?

— Дорогая, я так счастлива, что не в состоянии ни о чем думать! Надеюсь, на этом вечере ты встретишь своего принца.

Жанет с трудом выдавила из себя улыбку.

— Да, никогда не знаешь, что тебя ждет. — Помолчав, она спросила. — Я могу чем-нибудь помочь? Может, на кухне?

Джейн покачала головой.

— Я всегда обращаюсь в одну и ту же фирму. Они обеспечивают все — от меню до музыки. И самое главное, Хьюго спокоен!

— А он любит приемы?

— Обожает, — нежно проговорила мать. — Он самый добрый и терпеливый муж на свете и удивительно гостеприимный хозяин, но просто выходит из себя, когда что-то нарушает привычный порядок в доме, и не выносит суматохи. А уж если к тому же Симона перестает готовить традиционные блюда!..

В этот момент — легок на помине — появился Хьюго.

— Звонил Эдвин, дорогая. Он приезжает завтра с Ритой Рениган, — объявил он, усаживаясь за стол.

Жанет так сжала руки в кулаки, что ногти впились в ладони.

— Неужели?! — всплеснула руками Джейн. — Так эта история все еще продолжается?

— Похоже, — усмехнулся Хьюго. — От Эдвина ведь никогда ничего не узнаешь о его романтических увлечениях. — Он довольно засопел, шумно втянув носом и впрямь божественный аромат — из супницы, которую уже ставила перед ним Симона. — Что ж, она красивая девушка, — продолжил Хьюго, наливая суп, — к тому же ее отец — один из самых состоятельных наших клиентов. Я считаю, Эдвин сделал далеко не худший выбор!

— Конечно, — с лукавой улыбкой согласилась Джейн. — Думаю, следующий прием мы устроим по поводу его помолвки.

У Жанет совершенно пропал аппетит, но она заставляла себя есть и держалась, как обычно, непринужденно, даже шутила и смеялась. Наконец, она, извинившись, поднялась к себе в комнату, бросилась на кровать и лежала, уставясь в потолок.

Так вот в чем причина горького сожаления Эдвина. Он, оказывается, уже был связан серьезными обязательствами и не хотел рисковать будущим, поддавшись соблазну. Жанет же стала просто эдаким легким приключением перед помолвкой и свадьбой.

Мужчины вообще легко отклоняются от пути истинного, горько размышляла Жанет. Случайный секс для них ничего не значит. Эту истину каждая девушка должна всегда помнить. Мужчина охотно проведет ночь с ней, а наутро может презрительно заявить, что она не достойна уважения. И никакая сексуальная революция ничего не изменит: печально, но факт.

Вдруг Джоанну пронзила догадка: ведь стоит ей только приоткрыть завесу над своей тайной, и его счастью не бывать!.. Нет, нет, с ужасом гнала она от себя эту страшную мысль. Нельзя лишать счастья человека, который тебе дорог. Это слишком в стиле ее отца, чьим заповедям Жанет больше не собиралась следовать. Как бы трудно и больно ни было, она ведь любит Эда, будет любить его всегда и ничем не омрачит его жизнь…

Немного успокоившись, девушка переоделась в черный купальник, завязала вокруг талии пестрый платок-парео и отправилась к бассейну. Сегодня днем она была свободна: Хьюго уехал в Ниццу, а мать работала над своей книгой.

На другой стороне бассейна, словно стараясь заглянуть в зеркало воды, склонилась серебристая ива. Жанет вспомнила, как в школьном спектакле играла Офелию. Только и осталось: «сплести в гирлянды крапиву, лютик, ирис, орхидею» и… головой в омут!..

Глупые ассоциации, подумала Жанет и осторожно начала спускаться в бассейн. Раньше она плавала до изнеможения, словно готовилась к соревнованиям. Сейчас же просто плескалась в свое удовольствие, наслаждаясь прохладой и покоем. Последние несколько метров Джоанна проплыла под водой. Вынырнув, она ухватилась за поручни, поднялась по ступенькам, ослепленная ярким солнцем, и тут внезапно кто-то сильно сжал ее запястье.

Жанет откинула назад мокрые волосы и часто заморгала, стряхивая капли с ресниц.

— Добрый день, — сказал Эдвин.

Он выглядел спокойным и даже каким-то отдохнувшим, только темные глаза смотрели на нее внимательно и тревожно.

Причину его благодушного и довольного вида искать не нужно, грустно усмехнулась про себя Жанет, — вот она, стоит с ним рядом, сияя улыбкой, достойной рекламы лучшей зубной пасты. Джоанна окинула беглым взглядом густую гриву темно-каштановых волос, медовый, ровный загар и бесконечно длинные ноги соперницы.

— Привет! — Она так часто встречала Эда этим словом, что оно вырвалось само собой и прозвучало совершенно естественно. Ей даже удалось улыбнуться Рите. — Добрый день, мисс Рениган. Меня зовут Жанет Остер, и я много о вас слышала.

— Эд мне тоже много рассказывал о вас. — У Риты был низкий, грудной голос с легким южным акцентом. По прозрачным голубым глазам, окаймленным густыми ресницами, было видно, что ей действительно многое известно. — Оказывается, вы — его давно потерянная сестра?!

Так вот как он решил представить ей ситуацию, с болью подумала Жанет.

— Получается, что так, — улыбнулась она, заворачиваясь в полотенце. — Хорошо доехали?

Она сама удивлялась, как ей удается говорить так непринужденно и вежливо. На самом деле ей хотелось вцепиться сопернице в волосы. Да и Эдвин тоже хорош!..

— О, замечательно, — рассмеялась Рита. — Эдди привез меня сюда на потрясающе мощной машине. Мотор так рычал, что мне казалось — я сижу в клетке с тигром. Высший класс!

Машина или водитель? — спросила про себя Джоанна и решила, что, пожалуй, не узнает ответа.

— Мы останавливались в маленьком милом отеле, похожем на старую мельницу, прямо на берегу реки, — мечтательно продолжала гостья. — Ужин нам накрыли на террасе, и в воздухе все время мерцали светлячки. Это было так романтично!

Нет, с меня довольно, подумала Жанет.

— Извините, но мне пора. Знаете, я ведь работаю. — Она начала собирать сумку.

— Твоя сестра такая тактичная, — приторно-сладко произнесла Рита, повернувшись к Эдвину. — Дорогой, а почему бы нам тоже не поплавать?

— Прекрасная идея, — одобрительно заметил тот, — но нужно распаковать вещи, достать хотя бы твой купальник и мои плавки.

— О чем ты, киска? — Рита начала расстегивать пуговицы его рубашки, — ведь кроме нас тут никого нет!..

Жанет словно парализовало. Господи, надо уходить, в ужасе думала она, с трудом передвигаясь на негнущихся, будто деревянных, ногах, иначе придется лицезреть этот чудовищный стриптиз…

— До встречи, — бросила она через плечо и, подгоняемая воркующим смехом, направилась к дому.

Оказывается, научиться ненавидеть можно Легко и быстро.

Ужин тянулся бесконечно. За столом царствовала Рита. Она была очаровательно почтительна с Джейн и Хьюго, безупречно вежлива с Жанет и ни на мгновение не теряла из виду сидевшего рядом Эдвина. Ее красивые, с безупречным маникюром пальцы то поправляли запонку в манжете его рубашки, то с самоуверенной грацией касались его лба, поправляя волосы, то стряхивали с пиджака невидимые пылинки. На ней было открытое платье пронзительно желтого цвета, подчеркивающее смуглый загар. Вокруг запястья обвивался тяжелый браслет, сплетенный из цепочек белого и желтого золота, а на шее блестело такое же ожерелье.

— Это подарок отца, — кокетливо объяснила Рита. — Он объездил ювелирные магазины трех штатов и нашел то, что я хотела.

Задумчивый взгляд, который она бросила на свой безымянный палец, прозрачно намекал, каким будет следующий подарок. И не от отца! Жанет с трудом сдерживалась, чтобы не заскрежетать зубами от боли и обиды.

Когда все переместились в салон, ситуация и вовсе стала невыносимой.

Рита сразу же подошла к магнитофону и стала перебирать коробки с записями, большинство из которых, судя по всему, имело для них с Эдвином какое-то особое значение. Она даже настояла, чтобы они потанцевали, и тот сразу же согласился.

Просто он любит танцевать, закусив губу утешала себя Жанет, припомнив их первую встречу. Покончив с кофе, она вышла. Ее никто не удерживал…

Поднявшись к себе, девушка долго сидела у окна, не зажигая света. Безлунное небо было удивительно ясным, до больших, мерцающих звезд, казалось, можно достать рукой. Сегодня этот дом вполне оправдывал свое название.

Джоанна с грустью вглядывалась в небо. Да, с точки зрения Вселенной проблемы отдельного человека на какой-то маленькой планете казались просто смехотворными.

Где-то в саду ухала сова. Жанет некуда было деться от боли и одиночества. Она вздрогнула. Надо лечь и попытаться уснуть.

Девушка слезла с подоконника и пошла к кровати. Раздался тихий стук в дверь.

— Кто там?

— Это я, Эдвин. Открой, мне нужно с тобой поговорить. Я кое-что принес, — добавил он, по затянувшейся паузе поняв, что она не собирается впускать его.

— Нельзя ли отложить это до утра?

— Уже светает, — сухо напомнил он. — Тем более, ты не спишь, так в чем проблема?

Жанет неохотно щелкнула выключателем и открыла дверь.

— Проблема в том, — холодно сказала она, стоя на пороге, — что я не хочу тебя видеть.

— Что ж, прошу извинить за вторжение. — В его голосе не было и тени раскаяния. — Но мне показалось, что ты будешь рада получить вот это.

— Мой альбом! — Жанет почти вырвала его из рук Эдвина. — Так это ты его взял?!

— Я нашел его тогда в Роз Хаус под софой и временно позаимствовал, — поправил он ее, — чтобы Джейн убедилась, что ты действительно ее дочь. — Он умолк. — Конечно, нужно было вернуть его раньше, но я как-то закрутился… У меня ведь сейчас столько дел!..

— Могу себе представить! Тем не менее, спасибо.

От его улыбки сердце Жанет сжалось.

— Просто я подумал, что тебе будет не хватать его в путешествии.

— В путешествии?.. — глупо повторила она.

— Ну да, в Новую Зеландию, Антарктиду, в страну Оз… или ты уже передумала?

— Зря иронизируешь, — спокойно сказала Джоанна, — не передумала. Спасибо и спокойной ночи.

Она хотела закрыть дверь, но Эдвин не двинулся с места.

— Что ты делала здесь в одиночестве?

— Смотрела на звезды.

— Тебе вообще-то надо поспать. Ты сегодня выглядела очень усталой!

А я-то думала, что ты весь день не спускал глаз со своей южной красавицы, хотела сказать она, но здравый смысл подсказывал, что лучше промолчать. Не нужно давать ему повод думать, что появление Риты Рениган для нее что-то значит.

Эдвин протянул руку и приподнял ее подбородок, так, чтобы видеть глаза.

— В чем дело, Дженни? — участливо спросил он.

Внезапная ярость охватила ее. Да как ты смеешь, безмолвно кричала она, так смотреть на меня, если через минуту окажешься в объятиях своей смуглой красотки?

Жанет оттолкнула его руку.

— Все прекрасно, спасибо. Просто здесь очень жарко.

Эдвин отступил назад.

— Если так, прости за визит, — подчеркнуто учтиво сказал он.

Джоанна закрыла дверь и беспомощно прислонилась к стене.

— Господи, сколько же мне еще здесь мучиться? Сколько? — уже вслух спрашивала она и не находила ответа.

 

13

На следующее утро Жанет проснулась с головной болью. Одеваясь, она заметила, что солнце едва проглядывает сквозь пелену туч, а в душном, словно сгустившемся воздухе чувствуется приближение грозы.

Спустившись в столовую, Жанет застала там Эдвина, мать и Хьюго. Риты не было. Господи, счастье-то какое, подумала она, наливая в высокий стакан апельсиновый сок. Разговор вертелся вокруг погоды.

— Пожалуй, я сегодня никуда не поеду. Мне нужно успеть до приема кое-что сделать здесь, — мягко сказала Джейн.

— А у тебя какие планы? — повернулся к Жанет Эдвин.

— Мне тоже есть чем заняться, — солгала она.

— Хочешь покататься на лошадях? Селестина совсем застоялась! Если мы поедем сейчас, то вернемся до того, как погода совсем испортится.

— Я уже сто лет не ездила верхом, — отрицательно покачала головой Жанет.

— Думаю, ты не разучилась, — возразил Эдвин.

— А я в этом не уверена, — улыбнулась она и заставила себя пошутить: — И вовсе не хочу красоваться на устроенном в мою честь празднике с синяками и ссадинами.

Не объяснять же ему, что в ее положении верховая езда — не лучший вид прогулки.

— Я могу начать печатать твои вчерашние записи? — повернулась Жанет к матери.

Лицо Джейн осветилось улыбкой.

— Спасибо, Дженни. Книга наконец-то сдвинулась с места, и все благодаря тебе.

— Ты всегда умела делать комплименты, мама, — склонился к руке мачехи Эдвин.

Когда, зевая и потягиваясь, как хорошенькая кошечка, появилась Рита, Жанет, покончив с завтраком, с великим облегчением скрылась в рабочем кабинете.

Просматривая сделанные матерью записи, она с удовольствием обнаружила, что разрозненные фрагменты складываются в единое целое, которое обещает стать очень интересной книгой. Жанет проработала до полудня и, почувствовав, что в комнате стало невыносимо душно, прихватила заботливо приготовленный Симоной стакан сока и вышла в сад.

Стояла странная, гнетущая тишина. Умолкли птицы, замерли деревья, не дрожал ни единый листок, ни одна травинка. Вдруг над холмом зазмеилась яркая вспышка молнии, и почти сразу же тишину расколол зловещий раскат грома.

Не успела Жанет с беспокойством подумать, вернулся ли Эдвин, как он окликнул ее из окна.

Злясь на себя за слабость и в то же время радуясь тому, что ее страхи были напрасны, она не сразу отозвалась.

— Что случилось? Я сейчас приду.

Темные глаза его смотрели серьезно и строго.

— Только что звонили из Лондона. Твой отец в госпитале. У него обширный инфаркт.

— У моего отца? — с сомнением спросила она. — Не может быть, он никогда не болел!

— Тем не менее, это так, — сказал Эдвин. — Боюсь, положение очень серьезное. Тебе надо срочно ехать!

Жанет представила себе отца, беспомощно лежащего на высокой больничной кровати, опутанного трубками и проводами.

— Господи! — всхлипнула она.

Вспышка молнии ослепила ее, небо словно разверзлось, и на землю обрушилась лавина дождя.

Все, что происходило потом, было как во сне. Жанет сидела, словно окаменев, а все суетились и хлопотали вокруг нее. Джейн собирала ее в дорогу. Хьюго звонил в аэропорт, чтобы заказать билет. Наконец ей сказали, что машина ждет, она покорно встала и пошла к двери.

— Мужайтесь, дитя мое, — перекрестила ее мадам Вердье, украдкой вытирая слезы.

Мать и Хьюго обняли ее. Будто откуда-то издалека до нее доносились их напутствия и какие-то добрые слова.

Жанет слабо улыбнулась, сделала шаг вперед и увидела Эдвина и Риту. Американка серьезно и озабоченно что-то тихо говорила Эдвину, потом потянулась к нему и поцеловала в щеку. Только теперь Жанет увидела у него в руках дорожную сумку.

— Нет, — ее голос прервался, — не надо… Я сама…

— Не глупи. — Он взял ее под руку и повел к машине. — Ты думаешь, мы отпустим тебя одну?

Он усадил ее на заднее сиденье и сел рядом. Сквозь забрызганные дождем стекла она видела взволнованные лица матери, Хьюго, мадам Вердье и Риты. Жанет заставила себя улыбнуться, махнула рукой на прощание, и машина сорвалась с места.

Подробности поездки она не помнила. Ей казалось, что автомобиль ворвался прямо на летное поле и подкатил к самолету.

Когда лайнер поднялся в воздух, Эдвин заказал ей коньяк. Жанет решила, что это поможет ей заснуть. Но в результате словно погрузилась в полузабытье. Она пришла в себя, только когда такси остановилось у госпиталя.

— Не ходи со мной. — Жанет задержалась у стеклянной двери. — Я в порядке. Тебе… нужно возвращаться. Спасибо, что Рита так великодушно позволила тебе отвезти меня!

— Не будем об этом! — Эдвин снова взял ее под руку. И вдруг Джоанна поняла, что без его поддержки она бы сейчас просто рухнула на пол. Он хрипло добавил: — Не прогоняй меня! Сейчас не время…

В справочной им сказали, что мистер Остер в реанимации. Жанет казалось, что они добираются туда целую вечность.

Врач подошел к Джоанне, и она сразу же поняла, что приехала слишком поздно, и этот непостижимый, умный, сильный, противоречивый и очень эгоистичный человек — ее отец — мертв!..

Ее провели в комнату с удобными креслами и цветами на низком столике, принесли кофе и выразили соболезнования. Врачи объяснили, что у отца случился обширный инфаркт, когда он утром приехал в свой офис, и что он только один раз приходил в сознание.

— Он думал о вас, мисс Остер, — сказала медсестра. — Он даже дважды позвал: «Дженни!». Это ведь ваше имя?

— Да, — кивнула Жанет.

Она не стала объяснять, что отец никогда не обращался к ней так. Наверное, он звал кого-то другого, и Джоанна была этому очень рада.

Единственный человек, который мог понять ее, стоял рядом. И, когда они остались наедине, Жанет припала к плечу Эдвина. Прижимаясь к нему, так легко было себе вообразить, что он принадлежит ей!..

В кабинете стоял полумрак, тяжелые темные шторы были задернуты в знак траура. Жанет раздвинула их, но даже ворвавшийся солнечный свет и постоянно трезвонящие телефоны не оживляли эту комнату. Странная пустота царила здесь.

Похороны, как и хотела Жанет, были тихие и скромные. Позднее в Лондоне пройдет поминальная служба.

Разумеется, у «Остер холдинга» уже был новый председатель. Им стал бывший заместитель отца, но Жанет сомневалась, что эта должность принесет ему много радости. Да, его ожидают нелегкие времена, подумала она. Ведь даже на похоронах слышался враждебный шепот и какие-то разговоры о том, что он не вправе занимать место руководителя.

На кладбище Джоанна заметила Бланш Мирроу, но когда все вышли из церкви, секретарши отца уже нигде не было видно, и девушка решила, что обозналась.

После похорон на тихом приходском кладбище Жанет пригласила всех в дом отца. Экономка, миссис Лоренс, приготовила кофе, алкогольные напитки, сандвичи и еще какую-то снедь. Под затянутой темной кисеей люстрой приглушенно звучали голоса. Постепенно, пожимая ей руку и выражая соболезнование, гости один за другим разошлись. Наконец Джоанна осталась совсем одна.

Кажется, Эдвин не был на похоронах? Жанет не видела его уже несколько дней и думала — нет, надеялась, поправила она себя, — что он вернулся во Францию.

В тот первый вечер он привез ее в отель, где уже были забронированы апартаменты, заказал ужин в номер, заставил девушку поесть и ушел в свою комнату. Ночью, когда, стараясь не шуметь, Жанет плакала, уткнувшись в подушку, он вошел и сел рядом, утешая и успокаивая ее, пока она не заснула. Но, проснувшись утром, девушка не обнаружила Эда. Нельзя же во всем полагаться на него и ожидать его помощи! — упрекнула себя Жанет…

Он сопровождал ее, когда она разговаривала с юристами, встречалась с членами правления «Остер холдинга», с бухгалтерами, с личным врачом отца, который рассказал, что еще два года назад советовал ему сделать операцию.

— Я ничего об этом не знала, — ошеломленно сказала Жанет.

— Он сам настоял, чтобы все оставалось в тайне, — мрачно заметил врач. — Герберт считал эти симптомы проявлением слабости и не желал замечать их.

Как ей хотелось быть такой же сильной по отношению к Эдвину. Они еще некоторое время продолжали делить апартаменты в отеле, и это было так мучительно: лежать в одинокой постели, стремясь к нему каждой клеточкой своего существа, и знать, что он совсем рядом и так недосягаем!..

Однажды, войдя в гостиную, она увидела, что Эд тихо говорит по телефону, прикрывая трубку рукой. Увидев Жанет, он извинился и прервал разговор.

Джоанна догадалась, что он говорил с Ритой. Что ж, у него собственная жизнь. Жизнь, в которой для нее нет места…

За ужином она решительно и твердо поблагодарила его за помощь и сказала, что переезжает в лондонскую квартиру отца. Эдвин немного помолчал, потом твердо сказал:

— Да, пожалуй, так будет лучше.

Жанет с удивлением узнала, что отец не изменил завещания, по которому она наследовала все, начиная с акций «Остер холдинга» и кончая скаковыми лошадьми. И, конечно же, огромный, пустой, отзывающийся грустным эхом дом, в котором она выросла и где в клетке собственной лжи жил ее отец.

Жанет была вынуждена вернуться туда после похорон, чтобы разобрать его личные бумаги, но не собиралась проводить там ночь. Она уже дала указания агенту по недвижимости продать дом и мебель, — все, включая портрет матери!..

Даже теперь, когда она знала, что Джейн жива и счастлива, портрет своим трагизмом смущал душу девушки. Как мог отец держать его в комнате, где проводил почти все свободное время?!

— Ты расскажешь маме, что он звал ее перед смертью? — спросила она Эдвина после разговора с врачом отца.

— Нет, — ответил он, — если только ты этого не захочешь.

Жанет покачала головой.

— Думаю, ей лучше не знать об этом.

И портрет ей тоже не нужен, заключила она. Той несчастной женщины больше не существует!..

Ноги ужасно ныли, поэтому Жанет подошла к массивному рабочему столу отца и села в кресло. Она выдвинула верхний ящик, но в нем не оказалось ничего, кроме конвертов и чистой бумаги. Стол был совершенно пуст, как дом и как жизнь, которую отец сам себе устроил.

Вдруг Джоанна почувствовала, что в комнате кто-то есть. Наверное, миссис Лоренс принесла обещанный кофе. Девушка подняла голову и увидела, что с порога на нее смотрит Бланш Мирроу.

— Здравствуйте, Бланш, — с усилием улыбнулась она. — Не отвечая, женщина направилась к ней и встала вплотную к столу. Настоящее противостояние, с беспокойством подумала Жанет и, отодвинув кресло, поднялась. Теперь они оказались лицом к лицу. — Я не знаю, как вы вошли, но, раз уж вы здесь, разрешите предложить вам кофе? — резко сказала Джоанна.

— Гостеприимная хозяйка! И замечательная дочь! — саркастически рассмеялась та, сжав кулаки, и подалась вперед. — Как ты смеешь сидеть за его столом? Как смеешь занимать его место, дрянь? — прошипела она.

У Жанет сжалось сердце.

— Я понимаю, вы расстроены, но сейчас не время…

— Вот как? — вскинула голову Бланш. — Если бы ты знала, что я чувствовала, видя, как в церкви ты изображаешь горе, лицемерная шлюха!

— Я была его единственным ребенком, — едва сдерживаясь, сказала девушка.

— И его наследницей, — скрипуче рассмеялась Бланш. — Все эти дураки вертелись вокруг тебя, прикидываясь, будто ничего не знают. Да он бы вообще вычеркнул тебя из своей жизни, если бы остался жив! — Лицо ее конвульсивно подергивалось. Пытаясь справиться с нервным тиком, Бланш прижала руку к щеке. — Ты убила его! — Ее голос сорвался на крик. — Ты это понимаешь, гадина?!

— Его убила сердечная недостаточность, — спокойно ответила Жанет. — Отцу еще два года назад предлагали сделать операцию, но он отказался. Меня бы вполне устроило, если бы завещание было изменено.

Это правда, горько думала она. Я отдала бы все за одно проявление его искренней отцовской любви и понимания или… за правду. Но не рассказывать же это Бланш Мирроу?!

— Теперь тебе легко это говорить, когда ты здесь хозяйка, — процедила та. — Он любил этот дом. Работу и дом! Слава Богу, он не узнает, как ты здесь будешь хозяйничать!

— Ну хватит! — резко сказала Джоанна. — Вам лучше уйти.

— Это я сама решу! — брызнула слюной Бланш.

Жанет от отвращения прикрыла глаза. Наверное, эта женщина не в себе. Даже заткнув уши, она слышала пронзительный, безумный крик секретарши отца.

— У него хватило ума выгнать тебя, узнав, что ты — потаскуха. Слава Богу, он не увидит, как здесь растет твой грязный ублюдок!..

Бланш вдруг всхлипнула и замолчала.

Жанет с изумлением услышала, как знакомый голос спокойно и твердо сказал:

— Довольно. Вы уйдете сами или вызвать полицию?

Рядом с Бланш Мирроу стоял Эдвин. Темные глаза горели на его бледном лице.

— Кто вы? — отпрянула Бланш.

— Я будущий муж мисс Остер и отец того ублюдка, о котором вы только что упомянули в своей яркой обвинительной речи.

У Жанет вдруг подкосились ноги, и она рухнула в кресло.

Эдвин тем же тоном продолжил:

— Полагаю, вы на машине?

Бланш Мирроу смотрела на него широко открытыми глазами.

— Вы так и не поняли ничего, — сказала она бесцветным голосом. — Я… я любила его!

— Я понимаю любовь, — отрезал Эдвин, — но не такую, которая превращается в ненависть к другим. — Взяв женщину за локоть, он повел ее к двери. — Миссис Лоренс, — позвал он, — наша гостья уходит, пожалуйста, проводите ее к машине! — Эдвин подождал, пока они выйдут, и закрыл дверь. — Ты в порядке? — хмуро взглянул он на Жанет.

— Кажется, да, — пробормотала она; ее всю трясло, сердце гулко стучало. — Я… Я не ожидала… Я знала, что она меня никогда не любила…

— Это еще мягко сказано, — сухо заметил он.

— Спасибо тебе за помощь, — сказала Жанет и подумала: Господи, как глупо это звучит!.. — Но как ты здесь оказался?

— Я приехал во время похорон, объяснил миссис Лоренс, что мне нужно поговорить с тобой наедине, и она любезно разрешила подождать на кухне.

— Я думала, ты уже на пути во Францию, — вздохнула Жанет и про себя добавила: к Рите.

— Как видишь — нет!.. Скажи, Джоанна, ты собиралась сообщить мне, что ждешь моего ребенка?

— Почему ты думаешь, что он твой? — робко взглянула на него Жанет.

— Потому что мы провели с тобой потрясающую ночь, потому что ты не имеешь ничего общего с тем, что говорила здесь твоя незваная гостья, потому что ты прекрасна и чиста. Никто не убедит меня в том, что это дитя — не мое. Оставь свои игры и объясни, почему ты ничего не сказала?

— Все случилось так внезапно. — Голос Жанет задрожал. — Ведь наша встреча была случайной! Ошибкой, как ты сказал…

— Да, ошибкой, — медленно произнес он, — и всему виной было внезапно возникшее чувство к тебе и та безумная страсть, которая ввела тебя в заблуждение относительно моих подлинных намерений. Мне следовало не тащить тебя в постель, а ухаживать долго и романтично. Но я потерял голову. Меня охватил панический ужас, когда я проснулся и не нашел тебя рядом! Я чувствовал, знал, что ты должна быть моей! — Он помолчал. — Поверь, я очень сожалею, что у меня не хватило терпения и выдержки. «Случайный секс»… Господи, бывает, люди живут вместе годами, не ощутив и грана той физической и эмоциональной гармонии, которую мы испытали в ту ночь. В каждом нашем поцелуе, слове, прикосновении — была любовь, искренняя и прекрасная. Я думал, что ты понимаешь это так же хорошо, как и я, и был просто потрясен твоим отъездом… Я готов был на все, лишь бы найти тебя! — Эдвин отошел к окну, долго стоял, глядя на предвечернее небо, потом снова повернулся к ней. — Я решил, что когда мы встретимся снова, мне нужно вести себя спокойнее, и надеялся, что твоя встреча с матерью станет для нас как бы еще одним, но уже хорошим началом. — Он печально покачал головой. — Но когда это произошло, ты выстроила вокруг себя крепостную стену, на которой большими буквами было написано: «Посторонним вход воспрещен!». Я не знал, что мне делать, как достучаться до тебя!..

Жанет опустила голову.

— А я думала, что тебе нужен от меня только секс.

— Господи, какой же я дурак! Я мог бы догадаться о ребенке еще в галерее, когда ты упала в обморок. Но я так обрадовался, увидев тебя, что ничего не соображал. Я даже не подумал, что это последствия той ночи!.. — Эдвин тяжело вздохнул. — Потом я решил, что ты либо возненавидела меня, либо я неверно истолковал всю ситуацию и совершенно тебе безразличен.

— Нет, — хрипло отозвалась Жанет. — Это не так. Я тоже полюбила тебя, но мне понадобилось время, чтобы осознать это. Я хотела рассказать тебе о ребенке. Узнав о своей беременности, я отправилась в Кронберри Корнерс…

Эдвин снова вздохнул.

— А меня там не было.

— Да. А когда наконец я увидела тебя, все изменилось, — продолжала Жанет. — И я испугалась того, что ты не захочешь выслушать меня, попытаешься откупиться или, как мой отец, будешь настаивать на аборте.

— Ах, вот оно что! — мрачно протянул Эдвин. — Так ты из-за этого порвала с ним и ушла из компании?

— Да, — вздохнула Жанет, — история, как ты теперь понимаешь, повторилась, хотя тогда я, естественно, ничего не знала о случившемся с моей матерью.

Эдвин вдруг огляделся по сторонам.

— Ну и комната! Ничего живого! Когда я вижу тебя за этим массивным столом, у меня возникает чувство, что я пришел наниматься на работу. А я пришел… — Он подошел вплотную к столу. — …Я прошу тебя стать моей женой!

Эдвин взял ее за руку и подвел к окну.

— Ты хочешь жениться на мне? — неуверенно спросила Жанет. — Но ты же не можешь…

— Отец и Джейн запретили мне возвращаться без тебя.

— Не думаю, что они обрадуются, узнав о ребенке, — закусила губу Жанет.

— А я уверен, что они будут в восторге, и Джейн тут же займется подготовкой к свадьбе.

— Но Рита…

— Она очень рассчитывает на то, что ты пригласишь ее быть подружкой невесты.

— Подружкой? — Жанет не знала, смеяться ей или плакать. — Ничего не понимаю!

— Рита была подсадной уткой! — улыбнулся Эдвин. — Она мой старый друг, и когда я обедал с ней и ее женихом, они быстро поняли, что я влюблен, выведали, в чем дело, и решили, что небольшая доза старомодной ревности тебе не повредит, а может, и заставит проявить подлинные чувства…

— Ты… хочешь сказать, что все было подстроено? Поверить не могу!

— Я даже не ожидал, что Рита такая прекрасная актриса. Она догадалась, что ты любишь меня, и заметила, что ты стараешься побороть это чувство. — Сильные руки Эдвина, обнявшие ее, дрожали. — Она права, Дженни? Ты станешь моей женой?

— Да, — ответила Жанет, понимая, что никакая официальная церемония не сблизит их больше, чем этот момент.

Она обвила его шею руками и впервые легко и радостно ответила на его поцелуй.

— Поедем домой, Дженни, — сказал Эдвин и лукаво улыбнулся, — все втроем!

Она взяла его руку и приложила к своему уже слегка округлившемуся животу.

— Да, любимый!