Рванув нараспашку дверь приемной перед кабинетом лорда Джарвиса в Карлтон-хаусе, виконт решительно направился в святая святых. Из-за закрытой двери доносилось басовитое гудение баронского голоса.

– Сэр! – охнув, бросился за неучтивым посетителем секретарь с кустистыми бровями, худой и бледный, как покойник. – Его светлость занят важнейшими государственными делами. Вы не можете врываться без приглашения.

Игнорируя скулеж за спиной, Девлин распахнул дверь кабинета.

– Что касается государственного дохода… – лорд Джарвис прервался, нахмурился и повернул голову к входу. Барон сидел, вольготно развалившись на козетке с ножками в виде крокодиловых лап, среди пухлых шелковых подушечек в  бирюзовую с коричневым полоску. Второй секретарь, писавший под диктовку его светлости за длинным столом у выходящего на Мэлл окна, поднял округлившиеся от ужаса глаза.

– Что это, черт подери, вы творите? – без предисловий ринулся в атаку Себастьян. – Подослали собственную дочь, чтобы вовлечь меня в свой очередной адский замысел и использовать в качестве подставной фигуры?

Хозяин кабинета бросил ледяной взгляд сначала на одного, затем на другого клерка:

– Оставьте нас. Оба.

Сидевший за столом служащий бросился к двери, наклонив голову и прижимая к груди бумаги, за ним по пятам выскочил и секретарь из приемной.

Барон откинулся на шелковые подушки, удобно разложив руки на спинке козетки и расслабив крупное тело. Нисколько не смущаясь присутствием взбешенного и угрожающе нависшего над ним виконта, Джарвис казался даже позабавленным.

– Моя дочь обратилась к вам по собственному почину, – заметил он. – Если для вовлечения вас в расследование она и воспользовалась какими-то уловками, то отнюдь не по моему наущению.

Девлин ощутил, как из глубин души поднимается давняя ярость, смешиваясь с новой.

– Ожидаете, что я этому поверю? Когда ваши наемники расправляются со свидетелями, начиная с Хесси Абрахамс и заканчивая сэром Уильямом Хэдли?

Нарочито неторопливо хозяин кабинета достал из кармана эмалевую табакерку и щелчком открыл ее.

– А кто такая эта Хесси Абрахамс?

– Ваши агенты даже не считают нужным сообщать имена убитых ими людей?

– Только если те сколь-нибудь значимы.

Себастьян с трудом преодолел обуревавшее его желание впечатать кулак в мясистую, самодовольную физиономию вельможи.

– И какой вы отдали приказ? Покончить со всеми, кто имеет хоть какое-то отношение к данному делу?

Вместо ответа Джарвис поднес табак к носу и смачно нюхнул. Вид у него сделался скучающий и незаинтересованный, но Девлин понимал, что это чистой воды притворство.

– Что заставляет вас полагать, будто за смерть сэра Уильяма ответственны мои люди?

– Способ его умерщвления – а также убийства Хесси Абрахамс и еще полудюжины жертв – тот же самый, которым воспользовались, чтобы разделаться с такими прогневившими вас в прошлом субъектами, как Кармайкл и Аткинсон. Он столь же уникален, как почерк. Вряд ли в Англии много умельцев, способных мгновенно лишить жизни человека, просто повернув его голову.

Лорд Джарвис негромким щелчком захлопнул табакерку. Он больше не улыбался.

– Если вы хотите, чтобы я поверил данному обвинению, то должны рассказать мне все, что знаете.

– Зачем? Чтобы ваши приспешники убрали тех, кого пропустили?

– А они кого-то пропустили?

Подумав о Ханне Грин и слепой арфистке из «Академии», виконт не мог не признать, что список совсем коротенький.

Поднявшись, барон подошел к окну, выходящему на Мэлл. Наблюдая за ним, Себастьян предположил, что, вспылив, мог неверно истолковать ситуацию. Возможно, замысел убить Персиваля исходил от Джарвиса, но тот остался в неведении как о неосторожной болтливости своих наемников на дне рождения Сомервилля, так и о последующих их стараниях замять допущенную оплошность.

Не сводя глаз с лица собеседника, Девлин снабдил могущественного кузена короля кратким изложением событий последних двух недель в собственной трактовке.

Однако тот ничем не выдал своей осведомленности.

– Зачем моему приспешнику, как вы его величаете, желать смерти премьер-министра? – хладнокровно поинтересовался Джарвис по окончании рассказа. Употребление бароном единственного числа не ускользнуло от внимания Себастьяна. – Существует множество не столь радикальных способов, чтобы избавиться от Спенсера Персиваля, будь на то моя воля. Принц-регент легко поддается внушению. Одно слово в царственное ухо…

– Вы могли бы использовать убийство премьер-министра для воздействия на общественное мнение. Или как повод расправиться с кем-то из ваших врагов.

– Мог бы, – согласился Джарвис, – но не намерен.

Взгляды собеседников скрестились, и на какой-то неуловимый миг с могущественного вельможи слетело его пресловутое самообладание. Себастьян уловил проблеск осознания, смешанного с ужасом, и вспышку такого жгучего бешенства, что остатки сомнений смело напрочь. И в то же мгновение понял, что Джарвис никогда не простит ему этого, не простит, что противник стал свидетелем такого грандиозного конфуза.

– Что вы хотите сказать? Что кто-то из ваших подручных действует самостоятельно по причинам, которые никому из нас не понятны? Забавно, – злорадно хохотнул виконт. – Полагаете себя всеведущим и всемогущим, а тем временем ваш агент трижды покушался на вашу собственную дочь и того гляди расправится с премьер-министром.

– Трижды? – нахмурился барон.

Себастьяну слишком поздно пришло в голову, что Джарвису не известно о третьей попытке. Упершись ладонями о крышку разделявшего их стола, Девлин подался вперед:

– Назовите мне имя.

Было слышно, как треснула металлическая скорлупа зажатой в кулаке собеседника табакерки.

– Эпсон-Смит. Полковник Брюс Эпсон-Смит.