Густой дым разъедал глаза, вызывал кашель. Прикрыв лицо согнутой рукой, Себастьян поднимался наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Не успел он преодолеть и половины лестницы, как услышал треск над головой. Он оглянулся и увидел, как горящая балка рухнула на каменные ступени за его спиной, увлекая за собой половину потолка, в спину ему ударила жаркая волна, повалив на колени.

Задыхаясь и кашляя, он практически ползком преодолел последние ступени. Взявшись рукой за край разбитой двери, он подтянулся и вылез на улицу, где почувствовал блаженную ночную прохладу.

Он стоял, опершись руками о колени, и вдыхал дарующий жизнь воздух. А за его спиной таверна превратилась в огненный скелет дома. Себастьян повернулся и увидел, как стены строения обрушились внутрь и пламя с ревом взмыло в затянутое облаками небо.

Холодный ветер охладил его кожу. Ветер и еще что-то, оно остудило ему веки и побежало по щекам, когда он поднял лицо к небу.

Дождь.

Себастьян сидел на старой колоде и обматывал влажным носовым платком обожженную руку, когда его нашел Лавджой.

Маленький судья остался без шапки, воротник на нем был измят, всегда безукоризненно белую рубашку украшало черное пятно, которое становилось серым под зарядившим дождем.

— Если бы ваш паренек был прав и в подвале действительно хранился порох, то взрыв снес бы половину улицы, — сказал Лавджой, сняв очки, чтобы протереть стекла.

Себастьян зубами затянул узел повязки.

— Порох увезли. Скорее всего, они сделали это еще прошлой ночью, после того как упекли Тома в тюрьму. Они не могли рисковать на тот случай, если бы кто-нибудь решил проверить рассказ мальчика.

Лавджой запрокинул голову и, подергивая лицом, уставился на обгоревший фасад.

— А пожар?

— Устроен, чтобы уничтожить последние улики, как я полагаю. — Себастьян поднялся с колоды. — И кроме того, чтобы скрыть убийство Калеба Картера.

Лавджой бросил в его сторону быстрый взгляд.

— Вы имеете в виду хозяина-негра? Он мертв?

— Я нашел его в подвале. Кто-то сунул ему под ребра нож.

— Но… зачем?

— Давайте подумаем. В прошлую среду маркиза Англесси, как утверждают очевидцы, вошла в эту таверну. Насколько нам известно, никто, кроме убийцы, больше не видел ее живой. Через несколько дней появляюсь я и начинаю расспрашивать о пропавшей даме. Затем прошлой ночью мой тигр наблюдает за разгрузкой пороха и подслушивает разговор о повторении Славной революции тысяча шестьсот восемьдесят восьмого года. Здесь затевалось что-то серьезное. Но единственная ниточка, которая у нас была, — это Калеб Картер и его таверна. Себастьян помолчал, глядя на дымящиеся разрушенные стены.

— А теперь у нас нет ни того ни другого.

Заехав к Полу Гибсону, чей домик стоял у подножия Тауэр-Хилл, Себастьян нашел Тома спящим в хозяйской спальне.

— Для него сейчас это лучше всего, — пояснил Гибсон, прикрывая ладонью пламя свечи. — Он был совсем без сил.

Себастьян посмотрел на спящего мальчика.

— С ним все в порядке?

— Он сильно испугался. Но ничего страшного не случилось.

Себастьян кивнул. В пространных пояснениях не было нужды. Оба знали, что могло случиться с любым ребенком или взрослым, имевшим несчастье оказаться в одной из тюрем его величества.

— Он все время говорил о ком-то по имени Хьюи, — продолжил Гибсон, направляясь в гостиную.

Себастьян кивнул.

— Его брат. Насколько я понял, мальчика повесили.

Гибсон вздохнул.

— Мы живем в варварские времена. — Он налил два бокала вина. — Насчет этого заговора против Ганноверов… есть идеи, кто там замешан?

— Чтобы иметь хоть малейший шанс на успех, заговорщикам понадобилась бы поддержка крупных фигур, как в армии, так и в правительстве. Но есть ли у них эта поддержка? — Себастьян пожал плечами. — Не знаю. Лично я не видел никаких признаков. Но это не означает, что все спокойно. Событие в «Гербе Норфолка», безусловно, всего лишь мелкий случай на периферии.

— А не замешан ли в деле Англесси?

— Думаю, не исключено. Хотя я бы удивился. — Себастьян принял от Гибсона бокал с вином и опустился в одно из потертых кожаных кресел перед незажженным камином. — До сих пор я не нашел ни одного человека, причастного к смерти леди Англесси, кто бы обладал хоть какой-то властью. — Он помолчал. — Если не считать Портланда, разумеется. А он настолько фанатичный тори, что вряд ли станет выступать за революцию.

Гибсон подошел к холодному камину.

— У тебя уже есть идея, откуда взялось ожерелье леди Гендон?

Себастьян взглянул в открытое лицо друга и увидел в нем тревогу. Когда-то, много лет тому назад, в Италии они вместе побывали в аду и вернулись оттуда. Их дружбу скрепляло не происхождение или знатность, а общие моральные представления и глубокое взаимное уважение двух людей, проверенных огнем и опасностью, в которой они сохранили хладнокровие.

Но и у самой крепкой дружбы есть свои границы. Себастьян не смог бы открыться даже перед Кэт, сказав: «Не хочу в это верить, но с каждым днем все больше убеждаюсь, что моя мать не утонула в тот давний летний день. Будь это так, трискелион лежал бы последние семнадцать лет под слоем ила где-нибудь на дне Ламанша. И не сыграл бы теперь свою роль в том, что случилось с Гиневрой Англесси».

Поэтому Себастьян просто допил вино и ответил:

— Нет. Для меня это пока тайна.

Вернувшись домой на Брук-стрит, Себастьян намеревался подняться наверх, вытерпеть сетования камердинера по поводу очередного погубленного камзола и переодеться в вечерний костюм. Но вместо этого он зашел в библиотеку, плеснул себе бренди и остался стоять, уставившись в незажженный камин.

Иногда требовалось действовать тонко и умно, но возникали ситуации, когда нужна была только грубая сила. Посылая Тома на разведку в Смитфилд, он совершил ошибку. Он не только подверг мальчишку огромной опасности, но и лишил себя шанса самому вернуться в таверну и добиться у Калеба Картера правды насчет визита маркизы. Теперь было слишком поздно.

Из задумчивости виконта вывел настойчивый стук в парадную дверь.

— Меня нет, Моури, — сказал Себастьян, когда его дворецкий направился к двери.

— Да, милорд.

Сделав глоток бренди, Себастьян посмотрел в окно, выходящее на улицу. Перед крыльцом стояла элегантная карета, запряженная парой красивых серых в яблоках лошадей. Ему не нужно было видеть герб на дверцах, чтобы узнать владельца.

Он услышал, как Моури говорил что-то вежливым спокойным тоном, а его перебивал громкий женский голос, слишком хорошо знакомый виконту.

— Не будьте смешным, — говорила его сестра Ананда. — Я отлично знаю, что Девлин дома. Сама видела, как он поднимался по ступеням минуту назад. Так вот, либо вы докладываете обо мне, либо я сама поднимусь и найду его. Выбирайте.

Себастьян показался на пороге библиотеки с бокалом бренди в незабинтованной руке и увидел высокую худую женщину в глубоком трауре, стоявшую в вестибюле, выложенном мраморной плиткой.

— Престань угрожать бедняге. Он просто выполняет свой долг.

Аманда повернула голову и взглянула в его сторону.

— Сама знаю. — При виде брата она округлила глаза и сморщила нос от едкого запаха дыма и сажи. — Святые небеса. Чем это ты занимался? Устроился трубочистом?

Себастьян рассмеялся и, отступив на шаг, отвесил ей изящный поклон.

— Входите же, миледи.

Она проплыла мимо, срывая на ходу перчатки, но даже не думая снимать шляпку.

— Ты понимаешь, разумеется, что весь город только о тебе и говорит. Опять.

— Но, уверен, не так плохо, как в прошлый раз.

Она резко обернулась к нему, сверкнув голубыми глазами.

— Подумай хоть немного о своей племяннице. Неужели это такая большая просьба? — Она небрежно махнула рукой. — Не ради меня, конечно. Ради Гендона. В конце концов, она его внучка.

Себастьян нахмурился.

— А при чем здесь Стефани?

— Ей семнадцать лет. Не пройдет и года, как она начнет выезжать. По-твоему, у нее будет шанс сделать приличную партию, если ее дядя, как всем известно, имеет привычку водиться с убийцами?

Себастьян подошел к столику, чтобы налить себе еще бренди.

— Хочешь? — предложил он.

Аманда покачала головой.

— Я не вожу компанию с убийцей леди Англесси, — сказал Себастьян. — Я просто пытаюсь выяснить, кто он.

— Полно, Себастьян. Словно простой сыщик с Боу-стрит?

— Смею надеяться, тонкости и хитрости у меня побольше. К тому же, конечно, я не получаю плату, поэтому тебе не стоит беспокоиться, что во всем этом есть хотя бы намек на вонючее торгашество.

— Я бы тоже предпочла так думать.

Себастьян скупо улыбнулся.

— Иначе твои деликатные чувства будут оскорблены?

— Как у всякого воспитанного и культурного человека.

— Вот как? Что ж, а убийство оскорбляет мои чувства.

— Нет у тебя никаких чувств. — Она отвернулась, прикрыв ладонью глаза, но потом вдруг вновь посмотрела ему к лицо. — Зачем ты вообще в это ввязался?

Себастьян не спеша отпил из бокала.

— Мне кажется, я только что объяснил причину.

Она покачала головой.

— Ничего подобного. При чем здесь ты? Почему именно это убийство?

Себастьян секунду помедлил, потом ответил:

— Ты помнишь ожерелье с голубым камнем, которое так любила носить мать? Она еще рассказывала, будто ожерелье подарила ей какая-то старая карга в горах Уэльса.

— Да. А что?

— Ты знала, что ожерелье было на матери в тот день, когда она пропала без вести?

— Нет. При чем здесь ожерелье?

— Оно было на шее маркизы Англесси, когда ее труп обнаружили в Павильоне.

Аманда удивленно вытаращила глаза.

— Ты, наверное, шутишь. Фантасмагория какая-то. Откуда маркиза его взяла?

— Похоже, никто не знает. Но Джарвис узнал украшение и предположил, что у меня могут найтись собственные причины заняться расследованием.

Аманда пытливо вгляделась в лицо брата.

— Ты так уверен, что это не принц ее убил?

Себастьян не дрогнул под ее взглядом. Что бы там ни говорили об Аманде, она всегда была хладнокровной женщиной, полностью лишенной воображения. Если даже она начала подозревать Принни в убийстве, то, значит, регент в большой беде.

Себастьян покачал головой.

— Маркизу убили гораздо раньше. А потом перевезли тело в Павильон и уложили в кабинете, где его и нашел принц.

Аманда нахмурилась.

— Насколько раньше она была убита?

— Примерно часов за шесть до того, как ее нашли, может, еще раньше.

Аманда скривила губы в презрительной улыбке.

— Ага, вот видишь? Никакой великой тайны. Да что там, я сама могла бы тебе сказать, что Принни не виноват. В тот день с утра его даже не было в Брайтоне.

Себастьян крепче сжал бокал с бренди.

— Что?

Аманда рассмеялась.

— Ты разве не знал? Он был здесь, в Лондоне. Я лично видела, как он выходил из дома леди Бенсон.

— В прошлую среду? Ты уверена?

— В прошлую среду леди Сефтон устраивала завтрак. Я, разумеется, не могла там присутствовать. Но я помню совершенно ясно. — Она невольно одернула траурные юбки. — Вполне понятно, почему Принни держал эту поездку в город в тайне — репутация дамы и тому подобное. Впрочем, какая там репутация у Элис Бенсон — от нее осталось одно название. Если бы ее отец не оговорил особые условия, отдавая за ней приданое, Бенсон давно бы уже с ней развелся. Лишиться денег Элис для негo страшнее, чем стать рогоносцем благодаря принцу.

— В котором часу это было? — резко спросил Себастьян.

— Незадолго до завтрака леди Сефтон. Я бы сказала, вскоре после полудня.

Среди знати завтраки было принято устраивать после полудня, точно так же, как утренние визиты совершались около трех часов дня. Себастьян осушил бокал и отставил его в сторону.

— Где я смогу найти лорда Джарвиса сегодня вечером?

— Джарвиса? — Она помолчала, раздумывая. — Во-первых, сегодня состоится бал у леди Кру. Но, кажется, я слышала, якобы вдовствующая леди Джарвис устраивает званый вечер в Воксхолле. Себастьян! — крикнула она вслед брату, когда тот направился к лестнице. — Ты куда?

— В Воксхолл.