Джейн встретилась со своей сестрой и Никки только после Дня благодарения.

Они задержались в Нассау дольше, чем планировали поначалу, потому что за приемом гостей в доме последовал прием гостей у кого-то на яхте. Все были веселы и очаровательны, как сказала Роберта, хотя добавила, что Никки не терпелось вернуться.

— Никки никак не мог о тебе забыть, милая. — Роберта выразительно пожала своими красивыми плечами. — Он почувствовал, что мы обижаем «малютку Джейн», как он до сих пор тебя упорно называет. Если бы я не была так в нем уверена, то приревновала бы. Особенно если учесть, что когда-то мой муж думал, что влюблен в тебя.

— Ты знаешь, что он не был влюблен, — совсем не так, как любит тебя, — с улыбкой упрекнула ее Джейн. — Я всегда относилась к Никки, как к брату, а он, кажется, решил обо мне заботиться с того первого раза, когда я появилась в Палм-Бич, потрясенная всем его очарованием. Но я надеюсь, что вы не торопились вернуться обратно из-за меня, — хотя просто замечательно, что вы оба здесь.

Сестры сидели на солнышке у бассейна возле Большого дома. Его окружали столы с зонтиками от солнца и стулья. Здесь же были кабинки для переодевания и даже бар рядом с очагом на открытом воздухе и мангалом. Никки отправился в город, чтобы заняться кое-какими делами.

— Хорошо, что мы вернулись. — Роберта перевернулась, подставляя солнцу свою красивую спину. Она была красивой во всем, и ее младшая сестра думала, что Роберта похорошела еще больше, потому что ее фиалковые глаза сияли от счастья, светлая кожа, которую она всегда так упорно защищала, приобрела кремовый загар, а фигура, о которой она так тщательно заботилась, округлилась, отчего увеличилось число изгибов и прибавилось женственности и обаяния.

Это последнее обстоятельство пробудило в Джейн любопытство, — неужели Роберта ждет ребенка? Это будет чудесно. Но Роберта уже ясно дала понять, что заведет семью лишь через несколько лет после свадьбы с Никки, когда они смогут приспособиться друг к другу. Кроме того, Роберта не очень-то любила детей. Она считала, что слишком многие из них оказываются «маленькими сопляками».

Но Джейн надеялась, что ее сестра не станет откладывать с этим. Она и Никки могли себе позволить завести хоть дюжину детей, если бы захотели. И ничто не мешало им начать сейчас. Никки рождение ребенка пойдет только на пользу, а его двоюродный дед, Питер Фридмонт, придет в такой восторг, что сделает для малыша все, что угодно.

Хватит размышлений, недовольно подумала Джейн. Открыто спросить Роберту она не могла. Ладно, она удовлетворит свое любопытство, как только ее старшая сестра почувствует себя готовой довериться. Роберта не любила делиться своими секретами. Джейн не удивится, если та постарается скрыть свою тайну даже от Никки, и как можно дольше.

Но вопреки всякой логике Роберта вдруг сказала:

— Милая, я хочу тебе кое в чем признаться. Правда, мне ужасно не хочется тебе об этом рассказывать.

Значит, нечего было ждать хороших новостей. Но все-таки, судя по выражению лица Роберты, ничего слишком плохого тоже не случилось.

— О чем же? — спросила ее Джейн.

— Никки сказал, что я не должна, — пока не придет время. Но думаю, что ты вполне можешь об этом узнать, чтобы начать строить свои планы. Никки говорит, с моей стороны это ужасный эгоизм, но я знаю, что он тоже хочет поехать… Дело в том, Джейн, что нас здесь не будет на Рождество.

— О-о! Вот как? — Несмотря на все усилия, Джейн страшно расстроилась. На Рождество надо быть вместе! Любой из их семейства огорчился бы, доведись ему в это время оказаться вдали от родного дома. Она-то думала, что хотя бы этот день проведет с Робертой и Никки. А тут еще Томми в своем последнем письме написал, что, кажется, не сумеет прилететь на праздники. Доктор Ливингстон вернулся из круиза и все еще мог приходить только на день или два в неделю. А теперь ей придется расстаться и с Робертой и Никки.

— Мне ужасно жаль, — вновь заговорила Роберта. — Но это важно. Художественная выставка в Париже. А поскольку Никки там учился и у него есть несколько картин, которые надо выставить… Его бывший учитель пригласил Никки, утверждая, что тот Должен так и сделать и приехать туда лично… Ну, мне просто кажется, что мы не должны это пропустить.

— Конечно нет. — Джейн решила, что ей, пожалуй, лучше скрыть свое разочарование. Она не позволит ни Роберте, ни Никки — особенно Никки — узнать, что она останется одна. Вместо этого Джейн уклончиво заявила: — Ты знаешь, Тони надеется, что сможет сюда прилететь. А в больнице будет вечеринка для детей. Я уже начала обдумывать, как ее получше устроить, так что я все равно смогу приехать только к концу дня.

— Я сказала Никки, что ты так к этому и отнесешься. Но есть кое-что, о чем я ему не сказала.

Джейн увидела, что Роберта, которая повернулась на бок и оказалась к ней лицом, колебалась, как будто не была уверена, стоит ли ей продолжать.

— Да… о чем ты?

— Ну, милая, после этого я не скоро смогу отправиться в далекое путешествие. — У Роберты был таинственный вид, но ее глаза сияли, и теперь Джейн поняла, что она отчего-то счастлива. — Видишь ли, у меня будет ребенок.

— О, Роберта! Это просто чудесно! — Джейн хотела обнять сестру, но она знала, что Роберте не нравятся такие проявления чувств. Так что вместо этого взяла ее за руку, сильно сжала и улыбнулась в ответ, глядя в ее сияющие глаза. От ее разочарования по поводу одинокого Рождества не осталось и следа.

— Я на это не рассчитывала, так скоро. — Красивые губы Роберты изогнулись в усмешке над ее самодовольными планами. — Я думала — мы с Никки оба так думали, — что подождем по меньшей мере год. Я еще не сказала Никки. Но конечно, ребенок не родится раньше, чем наступит весна.

— Это просто чудесно, — решительно повторила Джейн. — Не всегда можно планировать появление ребенка на тот момент, когда, по-твоему, ты захочешь его иметь. А когда ребенок действительно родится, ты будешь очень рада, что не стала дольше ждать. Но я уверена, Роберта, надо сказать Никки.

— Чтобы он начал суетиться вокруг меня и беспокоиться? Чтобы сказал, что мы не должны ехать в Париж? Вот еще! — Роберта решительно поджала губы. — Не смей говорить ему, Джейн! Если ты это сделаешь, я тебе никогда этого не прощу.

— Конечно, я не скажу ему — это твоя привилегия. — Джейн не могла согласиться с сестрой. Никки имел право знать. Но она слишком хорошо знала Роберту, чтобы понять: не надо и пытаться ее убедить — бесполезное занятие.

— Я ему скажу, только когда придется. И это произойдет достаточно скоро. Я уже начинаю полнеть. — Роберта скорчила недовольную гримаску. — Это то, что я ненавижу больше всего. Все остальное не так уж плохо. Меня действительно иногда тошнило по утрам, но Никки, бедняжка, подумал, что у меня морская болезнь, ведь последние десять дней мы провели на яхте, и нас всегда немного качало, даже когда мы бросили якорь.

Джейн тоже пришлось улыбнуться, услышав это. И конечно, хотя сначала Никки может немного обидеться, почему ему не сказали раньше, но когда Роберта расскажет Никки эти важные новости, он будет так рад, что простит ее.

— Так что теперь ты знаешь все причины, почему я хочу поехать. И ведь ты не очень возражаешь, правда, милая, если мы не останемся с тобой на Рождество? — Роберта наклонилась и обняла свою младшую сестру.

Именно в этот момент к ним подошел Никки, все еще в дорожном костюме, одетый, как обычно, ярко, небрежно и в спортивном стиле.

— Что случилось? — спросил он, почти так же удивленный только что разыгравшейся сценкой, как и Джейн. Дело было не в холодности Роберты. Она считала дурным вкусом выражать открыто свои чувства.

— О, ничего, милый. — Роберта прикрыла глаза от солнца, глядя на Никки снизу вверх через полусжатые кулачки и приветствуя его такой улыбкой, что сразу становилось совершенно ясно, насколько он был прав, думая, что она любит его так же сильно, как он ее обожает. Господи! Как же она красива! От ее вида у мужчины — давно уже на ней женатого — перехватывало дыхание. И он начинал во всем ей подчиняться.

У женщин всегда есть свои маленькие тайны, и Никки не возражал против тайн между сестрами. В действительности он был рад, увидев, что его жена и «малютка Джейн» еще больше подружились. Не то чтобы они когда-то охладели друг к другу. Но Роберта до сих пор считала, что Джейн совсем не такая зрелая, как она сама. А это неверно, потому что, будучи медсестрой и имея более серьезный характер, да и менее эгоистичный, Джейн Арден кое в чем превосходила в зрелости Роберту. Что сейчас, что в будущем.

— Ладно, можете не рассказывать свою страшную тайну. — Он улыбнулся, глядя на них сверху вниз. — Простите, что так задержался. Каждый сезон открывать это место — довольно трудно. Особенно с тех пор, как дядя Питер решил не приезжать сюда в этом году до конца праздников. Да и тогда он останется ненадолго.

— Ты не можешь винить его, Никки. Теперь, когда Джулии нет. Большой дом будет одиноким, и мы собираемся открыть только пару домиков для гостей. Помнишь, как мы останавливались в одном из них, Джейни? Кстати, мне пришла в голову одна мысль. — Роберта села и обхватила руками свои круглые голые колени. — Один из них можно оставить для тебя, милая, чтобы ты могла время от времени сюда приезжать и не думать о тяжелой работе в больнице.

— Я не хочу от тебя ничего подобного. — Джейн решительно отклонила предложение. Она не видела никакого удовольствия в том, чтобы гостить в большом поместье, если там нет Роберты и Никки. Она почти никого не знала в Палм-Бич. — Я бы не сказала, что это такая уж тяжелая работа. Я ее люблю.

— Я знаю, что ты ее слишком любишь, правда, Никки? — Роберта хотела, чтобы муж подтвердил ее слова. — Ты выглядишь бледной и чахлой. Как обычно, слишком много работаешь. И я могу поспорить, что сегодня ты в первый раз взяла выходной и что ты совсем не развлекалась.

Джейн не могла это отрицать. Она помнила, что сказал Тони о развлечениях и о том, что она не должна скучать.

Никки согласился с Робертой.

— Ты действительно выглядишь немного усталой, малютка Джейн, — серьезно сказал он.

Его встревожило то, что Джейн, казалось, потеряла свою восхитительную живость. Он надеялся, что это случилось не из-за того врача — Тони, кажется, — оставшегося в Нью-Йорке. Джейн когда-то пришлось очень нелегко. «Соседский парень», с которым она была помолвлена, влюбился в другую девушку, а потом разбился на самолете. Если еще какой-нибудь мужчина плохо с ней обойдется, это будет чересчур. Джейн начнет думать, что в любви она «невезучая», как она однажды выразилась о себе, когда с трудом пыталась определить, как в действительности относится к нему самому. Конечно, она оказалась права — их чувство не было Великой Страстью.

Но он очень любил сестру своей жены и понимал, что они с Робертой должны больше делать для нее. Не только такие вещи, как назначение дядей Робертом на эту новую должность директора больницы или приглашение пожить в домике для гостей. Нет, они должны быть рядом, когда нужны Джейн, и заверять ее в своей любви, чтобы она всегда знала, что не одинока, что есть люди, которым она не безразлична, которые обожают ее и не дадут в обиду.

— Но я чувствую себя хорошо, — ответила Джейн на его замечание. — И обещаю, что буду больше ездить отдыхать и развлекаться, пока вас нет. Теперь, когда все наладилось и я разобралась в том, что происходит, у меня будет больше свободного времени.

Значит, Роберта сказала ей, что они возвращаются в Париж. Никки от этого почувствовал себя почти так же плохо, как в тот момент, когда не сумел встретить свою юную свояченицу. Но Роберте было невозможно отказать в чем бы то ни было, а она твердо решила поехать. Правду сказать, он тоже с нетерпением ожидал этой поездки. Ведь он сможет выставить свою последнюю работу, поговорить со своим бывшим учителем и провести нечто вроде второго медового месяца. Вот только его огорчала мысль, что Джейн остается одна. Он знал, что это на его совести. Помимо привязанности к свояченице, Никки испытывал к ней благодарность. Во-первых, за все, что она сделала для его тети Джулии, а во-вторых, потому, что именно она поощряла его любовь к искусству и настаивала на том, чтобы он занялся живописью всерьез. До этого Никки был просто плейбоем и иногда думал, что Роберта до сих пор желала, чтобы он им и оставался.

— Джейн говорит, что мы, конечно, должны поехать, — сказала его жена, расслабленно опираясь на локоток. — Вообще-то она на нас рассердится, если мы не поедем, — правда, милая? И, Никки, ты знаешь, что Джейни всегда выполняет свои обещания. Так что, если она говорит, что будет ездить отдыхать и что она счастлива на своей новой работе, ты можешь больше ни о чем не беспокоиться. Почему бы тебе теперь не пойти и не надеть купальные плавки? Мы собирались искупаться, когда ты приедешь.

Никки несколько успокоился, особенно когда Джейн одарила его улыбкой, которая, кажется, подтверждала слова сестры, и поспешно вышел. Ему не терпелось увидеть, может ли Джейн опять победить его в плавании под водой.

Он был обязан свояченице еще одним — своей жизнью. Потому что в первый раз, когда они втроем отправились купаться в этот бассейн, Никки попытался выставить напоказ свою удаль, и Джейн спасла ему жизнь с помощью своих познаний в медицине и сообразительности. Теперь ему следовало достаточно хорошо ее знать, чтобы понять — да она из гордости ни от кого не хотела принимать помощь, даже от тех, кто больше всех ее любил. И она была достаточно умной, несмотря на удивительную наивность и молодость, чтобы самой позаботиться о себе.