В мире есть очень мало мест, откуда можно одновременно видеть берега двух континентов. Одно из них — Стамбул. Приятно сидеть на террасе ресторана дворца Топкапи на закате солнца и наблюдать за тем, как становятся золотистыми воды Босфора, омывающие берега Азии на востоке и берега Европы на западе. Другое такое место — Гибралтар. Этот важный в стратегическом отношении район представляет собой британский анклав на оконечности Испании. Вид его крепости на скале известен во всем мире; колония берберских обезьян — это стадо шелудивых животных — один из главных объектов, привлекающих туристов. В ясный день вид с вершины скалы, на которую туристов доставляет фуникулер, не поддается описанию. С одной стороны перед глазами предстает Европа, с другой — Азия. Взглядам туристов открывается великолепная панорама коричневато-зеленых долин Испании со снежными вершинами Сьерра-Невады вдалеке и синими водами Средиземного моря, омывающими берега Коста-дель-Соль, на переднем плане. По другую сторону пролива простирается северное побережье Африки с экзотическим, утонченным Танжером, широкими пляжами и маячащими вдалеке горами Атлас и Риф.

Сергей и Джей Джей не обращали никакого внимания на этот пейзаж. Они сочетались гражданским браком в бюро регистрации браков десятого мая семьдесят шестого года — через четыре месяца после того, как Джей Джей встретила Александра Рэймонта в Бекуи. Свидетелем был приглашен неизменно преданный Джей Джей Данте. Распивая бутылку шампанского после церемонии, Сергей не переставал удивляться своему прекрасному самочувствию.

— Я чувствую себя прекрасно, — продолжал твердить он. — Я просто не могу поверить в это.

— Чему ты так удивляешься? — недоумевала Джей Джей. Женившись на ней с одобрения отца, Сергей победил Александра Рэймонта, лишив его возможности поломать этот союз. Он получил свой кусок пирога и ел его, Джей Джей не могла и представить себе, что он будет чувствовать себя как-то иначе. — А как ты себе это представлял? — спросила она.

— Честно говоря, не знаю, — сказал Сергей, — но я чувствую себя великолепно, просто великолепно. Думаю, этот брак — лучшее, что я сделал за всю свою жизнь, — он улыбнулся Джей Джей и подал официанту знак принести вторую бутылку шампанского. — Мы могли бы провести медовый месяц в Танжере, — сказал Сергей. Автомобильные и пассажирские паромы каждые два с половиной часа совершали ежедневно несколько рейсов. — Мы можем поехать в Касбу, пить там мятный чай и следить за происходящим в мире.

— Я хочу послать телеграмму матери, — произнесла Джей Джей. Красные почтовые ящики британской королевской почты, мелькавшие на улицах, заставили Джей Джей вспомнить о матери, ныне вдове, все еще жившей в Джорджтауне.

— Не расстроит ли ее, что ты и Сергей поженились тайно? — спросил Данте. — Может быть, ей хотелось бы появиться на вашей свадьбе в принадлежащей ей по праву роли матери невесты?!

— Вряд ли, ведь они с отцом тоже поженились тайно. Она просто подумает, что я продолжаю семейную традицию, — ответила Джей Джей.

— А как твои родители? — спросил Данте Сергея.

— Я не знаю, где сейчас мать. Она была в Лондоне с Джулсом. Он пытается заполучить права на какую-то новую пьесу для избранных, только что поставленную в Вест-Энде. Он все еще хочет делать деньги на искусстве. — Отношение Сергея к отчиму было категоричным.

— Ну, ты знаешь, как они это делают, — сказал Данте. — Искусство обращается в деньги. Дювин, Пикассо, Дали…

— Только не Джулс, — отозвался Сергей. — Во всяком случае, я пошлю им телеграммы в Нью-Йорк и в Лондон. Эта новость настигнет их рано или поздно.

— А как насчет твоего отца? — Данте знал, что Александр Рэймонт поговаривал о том, чтобы устроить Сергею и Джей Джей роскошную свадьбу, будто он был отцом невесты, а не жениха.

— Ему наплевать, — Сергей осушил очередной бокал шампанского.

— Это неправда, — заявила Джей Джей. Выражение лица Сергея стало непроницаемым.

— Он в Лозанне, — сказал Сергей. — А знаешь, он не живет с Лилиан. И так многие годы.

Джей Джей не знала, но постаралась скрыть свое удивление.

— Отдельные дома, разные города. Это не мое представление о браке, — сказал он, беря руку Джей Джей и целуя ее пальцы. — Мы ведь будем вместе. Все время, да?

— Все время, — повторила Джей Джей.

Они не расставались больше чем на несколько часов со дня свадьбы Бритты — восемь недель назад, когда началась их любовная связь. Она была эмоционально и сексуально напряженной, активной и всепоглощающей, и если и был элемент разочарования — у Сергея Бриттой, у Джей Джей Александром, — он способствовал лишь усилению их взаимного притяжения. Оба знали с самого начала, что это не было кратким эпизодом, обычным преходящим увлечением. Не было никакого официального предложения; неизбежность брака была принята ими обоими и всеми, кто их знал, без обсуждения. Они были идеальной парой: Джей Джей — молодая, красивая и все же изощренная и опытная и Сергей — обожающий, внимательный, раскованный.

— Я не знала, что произойдет со мной, пока не встретила тебя, — сказала Джей Джей. Ей было двадцать четыре года, и она уже задумывалась о своем возрасте. Йен, играющий в свободу, был не для нее; не подходили ей ни Престон, ни Александр — завораживающие, но поглощенные собой и соперничающие. Сэм Третий, почтительный, богатый и все же провинциальный, тоже был не для нее. — Я уже начала думать, что в мире нет никого, кто был бы создан для меня.

— Со мной тоже не все было в порядке, — признался Сергей. — Я нуждаюсь в тебе. И хочу тебя.

А Джей Джей, которой было необходимо, чтобы кто-то нуждался в ней, и еще более необходимо, чтобы кто-то ее хотел, без памяти влюбилась в Сергея, который своим восхищенным отношением поддерживал в Джей Джей ее лучшие представления о самой себе.

— Я люблю тебя, — говорила Джей Джей, — и мне нравятся чувства, которые ты пробуждаешь во мне.

Секс — ненасытный, изобретательный, требовательный — был ключом ко всему. Связь Сергея с Бриттой включала элемент комфорта, который приглушал важность секса; с Джей Джей сохранялась напряженность, электричество, которое делало его таким одержимым. В постели с красивой женщиной, которая была любовницей его отца, Сергей нашел ключ к своему естеству, к индивидуальному существованию, не зависевшему от денег, власти или влияния отца. Сергей не мог обойтись без Джей Джей, и она, определявшая свою красоту желанием, которое возбуждала, ответила ему, открывая для себя и для Сергея новые высоты вожделения. Неутомимая страсть, которую выдавали даже их глаза и руки, вызывала смущение у других людей. Даже Данте отважился заметить:

— Джей Джей, ты бесстыдная. Вам обоим следует контролировать себя на людях. Вы ведете себя неприлично.

Вместо ответа Джей Джей распорядилась приготовить ей ванну.

— Не забудь добавить «Стефанодиса», — напомнила она. «Стефанодис» был любимым ароматическим средством Сергея. А Данте, чей подбор сексуальных партнеров включал представителей животного царства, поджал губы, показывая, что он оскорблен, и пошел готовить ей ванну с температурой 100 градусов по Фаренгейту, или 37,7 градуса по Цельсию, как она всегда просила.

Джей Джей имела любовную связь с Александром Рэймонтом, а сейчас она вступила в связь с его сыном. Данте счел это пленительным. Даже чересчур. Ни за что в мире он не хотел бы пропустить этого.

— Я хочу исполнить одно мое желание, — сказал Александр Джей Джей, как только узнал, что она намерена выйти замуж за Сергея, — я дарю тебе изумруды. В качестве свадебного подарка.

Александр находился в Париже и в Бекуи, в Атланте, в Монреале, в Тунисе тогда, когда у Сергея и Джей Джей развивался их любовный роман. Когда они сообщили ему, что намерены пожениться, он сказал, что счастлив услышать такую новость.

— Я доволен, что все завершилось таким образом, — сказал Александр сыну. — Мне не нужно тебе говорить, как я относился к Бритте. Но с этим покончено. Я хотел бы устроить вам большую свадьбу. Все, что тебе и Джей Джей угодно.

Ни словом, ни тоном Александр Рэймонт не дал понять, что он не просто будущий тесть, одобряющий девушку, которую выбрал его сын. Джей Джей была в прошлом Александра, а поскольку прошлое не существовало для него, он считал, что оно не существует и ни для кого другого. Сергей же, наоборот, остро ощущал прошлые взаимоотношения Джей Джей и Александра, и хотя он просил, даже умолял Джей Джей рассказать ему в подробностях об отношениях с отцом, она отказалась сделать это, так же как в свое время отказалась рассказать Александру об Йене и Энсоне.

— Я думаю, что тебе будет неудобно заниматься нашей свадьбой, — сказал Сергей, втайне радуясь вескому поводу для отпора, который он давал отцу.

— Как хочешь, — ответил Александр смиренным тоном, создающим видимость, будто он никогда не противится, никогда не перечит. — Что вы намерены делать после свадьбы?

— Я собираюсь заняться проектом строительства в Плайя Соль. Паоло — один из директоров исследовательской группы «Фона-тур», и они готовы начать, — сказал Сергей.

Паоло Баррагэн был тем человеком, которого Александр хотел видеть своим зятем. «Фона-тур» — Фондо Насьональ де Фоменто аль Турисмо — трест, учрежденный мексиканским правительством, с капиталом в двести пятьдесят миллионов долларов, для финансирования туристических объектов, был агентством, превратившим всего за несколько лет Канкун из джунглей в курорт с восемнадцатью отелями. Обширное техническое обоснование Плайя Соль было завершено, на строительную площадку в двадцать пять сотен акров на берегу Тихого океана в ближайшее время можно было направлять бульдозеры и краны, трактора и бетономешалки, инженеров и градостроителей. В течение многих лет Плайя Соль была сонной рыбацкой деревенькой. Только немногие осведомленные туристы знали о ней. Как показало исследование «Фонатур», в Плайя Соль между ноябрем и маем почти не выпадали дожди, а небо было безоблачным двести дней в году. Топографический анализ детализировал прекрасные виды на океан, цепи холмов и конфигурацию песчаного пляжа, а исследование имеющихся объектов показало их плачевное состояние, начиная от канализации, которой практически не было, до кинотеатров, а таковых не имелось вовсе — скамейки были установлены на открытом воздухе, а фильмы демонстрировались на стене дома.

В качестве первого шага планировалось строительство инфраструктуры: канализации, электросети, телефонной связи. Далее последовали бы отели и дома и, чтобы курорт мог конкурировать с другими мексиканскими объектами, площадка для гольфа Роберта Трента. Капиталовложения — сотни миллионов долларов согласно расчетам на базе проекта «Фонатур» считались разумными. Проект был разработан в конце шестидесятых годов с целью убедить Мексиканский банк в том, что туризм сулит наибольшие прибыли в твердой валюте. Цифры показали, что семьдесят первый год — год завершения исследования, объемы туризма в Мексике возросли в три раза, и в то время как темпы роста экономики Мексики составляли лишь пять-шесть процентов в год, по туризму эта цифра была гораздо выше — одиннадцать процентов. Результаты статистического анализа, проведенного под руководством выпускника Гарвардской школы бизнеса, легли в основу обширной программы строительства на побережьях Тихого океана, Карибского моря и Мексиканского залива. Канкун, Икстапа, Косумель, Лас-Хадас, Мансанильо, Карейес, Пуэрто, Валларт и скалистый мыс Баджа в Калифорнии — все они развивались быстро, и даже Акапулько, главный из мексиканских курортов, выиграл благодаря сравнительно недорогому жилищному строительству, новой системе канализации, реформе полицейских служб, выдаче лицензий водителям такси с целью исключить злоупотребления и программе по экологии в живописном заливе Акапулько.

Губернатор штата Синалоа, где расположена Плайя Соль, поддерживал проект, так как в случае его реализации его штат получал свою долю рабочих мест, престиж и экономические выгоды. В рамках генерального плана «Фона-тур» предполагал создать центры подготовки работников отелей: людей, которые хотели стать плотниками, каменщиками, электриками, пожарными, медицинскими работниками, горничными, клерками, бухгалтерами, гидами, телефонистками, официантами и барменами. Развитие Плайя Соль способствовало бы процветанию региона и благополучию его жителей.

— Этот проект может оказаться интересным, — сказал Александр, — но есть здесь и ловушки. — Он никогда не занимался бизнесом в Мексике, хотя в какой-то момент он участвовал — и проиграл — в торгах за стройплощадку, где впоследствии и был возведен пирамидальный отель «Акапулько принсес». — Есть реальная опасность слишком интенсивного развития туристического бизнеса в Мексике, и если ты решишься ввязаться в это дело, ты должен действовать быстро, — добавил он. — Закон, принятый для предотвращения земельной спекуляции, которая исторически, как и во Флориде в двадцатые годы, выливалась в череду бумов и банкротств, предусматривает, что купленная земля подлежит застройке в течение тридцати дней.

— Я знаю, — отозвался Сергей. — Мы с Джей Джей отправляемся туда в июне.

— Кстати, насчет изумрудов… — начал Александр, но Сергей уже не слушал его. Он знал привычку отца никогда не комментировать планы Сергея. Сергей никогда не мог понять, считал ли отец его планы несущественными или боялся возможной конкуренции. Если бы Сергей меньше злился на Аликс, он узнал бы от нее, что Рэймонт-старший относился и к ней столь же противоречиво.

Сергей был в достаточной мере реалистом и поэтому знал, что Паоло позвонил ему отчасти из-за его фамилии Рэймонт. Фамилия Рэймонт была самым важным эмоциональным фактом жизни Сергея — иногда полезным, иногда вредным. Он был пленником своей фамилии. Иногда он хотел бы, подобно своей сестре, быть безвестным. Но безвестность тоже не была ответом; ему пришлось бы отказаться от многих привилегий, многих открытых дверей, предметов роскоши — таких, которые можно было бы купить за деньги, и, что еще важнее, таких, которые не продаются за деньги. С фамилией Рэймонт трудно было жить, и все же жить без нее было немыслимо. Сергей Рэймонт будто затерялся между фамилией Рэймонт и миллионами Рэймонта.

Когда он влюбился в Джей Джей, он почувствовал, что вновь обрел себя. Джей Джей, столь желанная Джей Джей, которая могла бы иметь любого, кого она возжелала бы, избрала его и тем самым дала ему уверенность в себе, которой у него никогда не было. С этой уверенностью Сергей мог бы сделать все, что угодно, — даже нажить состояние, которое поставило бы его на равную ногу с отцом. У Сергея были немалые способности, образование, опыт. Ему недоставало лишь целеустремленности. Джей Джей сделала его целеустремленным.

Его отец собирался подарить Джей Джей изумруды. В один прекрасный день он, Сергей, подарит ей весь мир.

— Я не хочу ожерелья старой леди, — заявила Джей Джей Александру, — такого, которое будет лежать в подвале банка триста шестьдесят четыре дня в году в ожидании грандиозного приема. — Она посмотрела украшения в магазинах Ван Клифа и Картье, Бушерона и Балгари, и ей ничего не понравилось. Все, как ей казалось, выглядело застывшим и старомодным, как будто дизайнеры были так запуганы ценностью камней, с которыми они работали, что почтительное отношение к ним помешало полету их фантазии. — Я хочу нечто такое, что можно было бы носить и со свитерами, и с блузками.

— Я пошлю тебя к Эли Костеру, — сказал Александр. — Он знает, что тебе нужно.

— А ты поедешь со мной? — Джей Джей представила себе, как она выбирает изумруды вместе с Александром, восхищенным и проявляющим живой интерес.

— Я ничего не понимаю в драгоценностях, — пожал он плечами.

Джей Джей не осмелилась настаивать. Подобно многим другим, она знала, что Александр редко говорит категоричное «нет». Но с другой стороны, ничто в мире не способно заставить его делать что-то вопреки своему желанию. Он был щедр с деньгами, но скуп со временем.

Контора Эли Костера располагалась в частной гостинице постройки конца века — здании настолько красивом, что оно было объявлено национальным памятником. Контора находилась на Вандомской площади по диагонали от отеля «Риц». Чтобы попасть в нее, надо было пройти через арку, которая вела в очаровательный дворик, в здание, скрытое от глаз прохожих, которое охранялось двумя свирепыми каменными львами. Контора Эли Костера, разместившаяся на первом этаже, была просторной квадратной комнатой и внушала ощущение тишины и спокойствия благодаря своей строго рассчитанной симметрии. Полированный паркетный пол, пастельный тон стен, письменный стол с инкрустацией, фигурки из позолоченной бронзы, купленные в Отеле Друо, давали ощущение уверенной роскоши, в которой всякое желание казалось выполнимым. Большое окно с видом на площадь обрамляли прозрачные белые занавеси. Джей Джей опустилась на стул для клиентов, напротив Костера, сидевшего за своим столом.

— Однажды я видела фотографию мадам Шанель, забравшуюся на дерево в своем загородном доме. На ней были свитер и фланелевые брюки и нитки жемчуга вокруг шеи, Я хотела бы иметь украшение элегантное, но повседневное, роскошное, но современное.

— Мистер Рэймонт высказал единственное пожелание: ожерелье должно быть из изумрудов. — Эли Костер был тучным голландским евреем, ныне натурализованным гражданином Франции. Он был облачен в традиционную блузу ювелира, цвета овсянки, чистую, как халат хирурга, надетую поверх его повседневного костюма. На шее висела лупа на черном шелковом шнурке.

— Под цвет моих глаз, — сказала Джей Джей, повторяя слова Александра.

— Изумрудные бусины, — начал он, извлекая бусину из ящика своего стола с помощью длинного тонкого пинцета, которым пользуются ювелиры, — встречаются еще реже, чем кабашоны. — Мысленно представляя себе, какое ожерелье могло бы понравиться его клиентке, и памятуя слова Рэймонта, что цена не имеет значения, он продолжал: — Я предложил бы нанизать изумрудные бусины, как жемчужины. Чтобы отделить их одну от другой и оттенить, я предложил бы пропустить между бусинами бриллиантовые колечки.

В шестьдесят с лишним лет Эли Костер обнаружил, что его страсть к камням возросла, а не ослабла более чем за пять десятилетий повседневной работы с ними с тех пор, как мальчишкой он был подмастерьем резчика на фирме его отца в Амстердаме. Специальностью Эли, благодаря которой фирма «Костер фис» сделала себе репутацию, были цветные камни: рубины, изумруды, сапфиры. Цветные камни обладали глубиной, огнем, страстью, цветные камни поддавались обработке, и их недостатки даже усиливали их привлекательность. Бриллианты, думал Эли, хотя они красивы, холодны как лед.

— Лучшие изумрудные бусины поступают из Колумбии, — продолжал он. — Поскольку нам приходится просверливать дырочку в самом изумруде, чтобы нанизать его, мы имеем дело с весьма необычным применением этих диковин в мире прекрасных камней. — Говоря о различиях между камнями, Эли брал неоправленные камни пинцетом. Он предлагал Джей Джей прикладывать драгоценности к коже, чтобы выбрать тона, лучше всего оттеняющие ее внешность, так как ожерелье, в отличие от кольца, призвано подчеркивать красоту кожи.

— Мы найдем бусины цвета чистого зеленого нефрита, — продолжал он, — под цвет ваших глаз. — Изумруды с желтоватым оттенком, помимо того, что они меньше ценятся, к тому же и не так привлекательны.

Эли показал Джей Джей, как проверять камень, держа его против света, проникающего в окно, а затем под электрической лампочкой. Он демонстрировал ей нюансы оттенков, чистоту, глубину камней.

— Мы сделаем тридцатидюймовую нить, — объяснил он, набрасывая эскиз в блокноте. — Вы сможете носить ее в полную длину или разнять ее и носить в виде двух ниток под самую шею. — Рисуя и давая пояснения, он мысленно составлял себе список торговцев в Женеве, Нью-Йорке, Антверпене, Амстердаме, Лондоне и Гонконге, которым он позвонит, чтобы собрать трехкаратные бусины, которые идеально гармонировали бы с длиной ожерелья и физическими характеристиками клиентки. Слишком большие бусины могли бы подавлять женщину, слишком маленькие были бы недостаточно заметными.

— Это ожерелье будет единственным в своем роде, — заметил он. — Изумрудные бусины встречаются так редко, что когда я приобрету их достаточно, чтобы сделать вам ожерелье, во всем мире, вероятно, их не найдется столько, чтобы сделать другое. Даже если бы я и смог сделать еще одно, едва ли найдется человек, способный купить его.

— О, мистер Костер, я горю от нетерпения, — сказала Джей Джей. Когда она впервые увидела Эли Костера, она не почувствовала уверенности, что он сможет воплотить ее мечту об ожерелье в реальность. Он был невысоким и толстым, и от него исходила какая-то тяжелая усталость. Он показался ей самым усталым человеком, которого она когда-либо встречала. В разговоре она объяснила ему, какой ужас испытала при виде застывшего, лишенного всякой фантазии дизайна, от которого страдали самые прекрасные камни, и Эли, казалось, понял ее, а Джей Джей потеплела к нему. Потом, когда он терпеливо разъяснял ей различие между прекрасным камнем и камнем не столь идеальным, демонстрируя ей камни с такой радостью, будто он видел их впервые, он начал нравиться. Он больше не казался ей толстым, изможденным; она почувствовала, что он — человек, одержимый одной страстью, и полностью забыла о своем первом впечатлении. — Когда же я получу ожерелье?

— Проявляйте терпение. Потребуется время, чтобы собрать бусины, — сказал Эли, провожая Джей Джей до стальной двери. — Вы получите свое ожерелье, возможно, через восемь месяцев.

— О, — вырвалось у Джей Джей, которая не смогла скрыть своего разочарования. Она чувствовала себя как ребенок в сочельник, неспособный сдерживать свое возбуждение.

Когда Эли Костер протянул руку, чтобы открыть сложный, сделанный на заказ бельгийский замок с секретом, рукав у него поднялся, и Джей Джей увидела на запястье едва заметную татуировку — темно-синий номер. Эли ответил на вопрошающий взгляд Джей Джей.

— Аушвиц, — сказал он.

— Извините, — отозвалась Джей Джей. — Я не знаю, что и сказать. Мне стыдно за мое нетерпение. Я думаю, что вы страдали.

— Не извиняйтесь. Я тоже был жадным и нетерпеливым. Жадным к жизни. Я благодарю Бога за мою жадность. Благодаря ей я и выжил. Толстый еврей, некогда живший среди многих тысяч погибших.

В глазах Джей Джей стояли слезы, когда Эли Костер закрыл тяжелую дверь. Какое-то время она постояла в одиночестве на лестничной площадке. Джей Джей умела анализировать ощущения и эмоции, она прислушивалась к нюансам чувств — своих собственных и реакциям на них. Она остро почувствовала несоответствие между предметами роскоши, которыми торговал Эли Костер, и шрамами, должно быть, оставленными прошлым, — шрамами, которые не отражались в сверкающих глубинах рубинов, изумрудов и сапфиров.

Она вдруг поняла, что напрасно пошла одна выбирать этот необычный подарок. Насколько иным все было бы, будь там Александр, заинтересованный, проницательный, взволнованный. Вместо этого она чувствовала свое одиночество и горькую пустоту. Неужели он всех заставлял ощущать одиночество? Или только ее? Усилием воли Джей Джей овладела собой, спустилась по лестнице и пересекла Вандомскую площадь в направлении Рица, где она договорилась встретиться с Сергеем. Потягивая вино, они обсуждали предстоящую церемонию.

Гибралтар — пыльный, заброшенный и несколько экзотический с его вереницей индийских лавок и гарнизоном скучающих солдат. Снисходительные законы о браке сделали Гибралтар местом, привлекающим пары, желающие избавиться от прежних брачных уз. Для регистрации брака не нужны никакие анализы крови, и при определенных условиях не требуется и местное проживание. Джей Джей и Сергей получили особое разрешение от губернатора и им не пришлось проводить там даже ночь.

Они прилетели туда неженатыми и покинули Гибралтар в тот же день, вступив в брак.

— Это не выглядело роскошно. Ты уверена, что это не имеет для тебя значения? — Сергей был слегка пьян и немного спотыкался, когда поднимался по трапу в самолет, направляющийся в Париж. Церемония, проходившая в бюрократической обстановке, очень напоминала процедуру выдачи водительских прав. — Ты действительно не хочешь настоящей свадьбы с цветами, музыкой и тысячью гостей? — Его стремление доставить ей удовольствие было таким трогательным.

— Конечно же, нет, — заверила его Джей Джей. Она была, как ей казалось, самой необычной женщиной в мире. Бегство в убогий Гибралтар интриговало ее и представлялось ей романтичным. К тому же ее родители бежали в Эликин, в штат Мэриленд, в город, который едва ли назовешь привлекательным. — Все было превосходно. Я в восторге, — сказала она с улыбкой, представив себе неопрятного чиновника, совершавшего брачную церемонию, которому больше пристало бы работать на бензозаправочной станции, чем сочетать людей вечными узами брака. — И я обожаю тебя, — добавила она для пущей убедительности.

Той ночью, после обеда с шампанским в «Максиме», они возвратились в номер Джей Джей в «Плаза Атене» и обнаружили, что он полностью преобразился. Комнаты были заполнены белыми цветами, только белыми: там были, казалось, целые лужайки фрезий, десяток веток орхидей, кадки с редкими африканскими лилиями и хрустальные вазы с восковыми гардениями с их восхитительным запахом. Все это было прислано Александром, который как бы вторгался в комнату и доминировал в ней, волшебным образом превратив ее в благоухающую беседку. Было невозможно находиться в номере и не ощущать присутствия Александра тремя из пяти человеческих чувств: зрением, обонянием и осязанием.

Все кончилось отвратительно: в постели Сергей не смог добиться эрекции. Он винил в этом шампанское.