Я проглотила две таблетки парацетамола и заставила себя улыбнуться.
Толливер подошел к окну и посмотрел на улицу.
- Ой-ой-ой! - воскликнул он. - Собирается гроза.
- То-то у меня начинает болеть голова.
- Может, ты в придачу проголодалась? - мягко спросил он.
- Я ела несколько часов назад.
- Так уже пора. Тем более ты и съела-то всего полсэндвича. Поедем в «Маунт Парнас», хватит приключений на наши головы.
- Неплохая мысль. Но, знаешь, мы могли бы просто упаковаться и двинуться в дорогу,- сказала я.
- Но не в грозу же.
Из- за меня мы не могли ездить в непогоду, потому что временами я очень плохо реагировала на ненастье. Еще одна моя слабость.
- Поедем в «Маунт Парнас», - сказал он. - До него всего двенадцать миль.
На улице уже стемнело, отчасти из-за надвигающейся грозы. Поскольку у меня болела голова, за руль сел Толливер. Поэтому, когда зазвонил мобильник, ответила я. Звонил старший брат Толливера, Марк.
- Привет, - сказала я. - Как ты?
- Бывало и лучше, - ответил он. - Толливер рядом?
Я молча подала Толливеру трубку. Он не любил говорить и вести машину одновременно, поэтому свернул на обочину. Марк Лэнг был уже почти в том возрасте, когда юноша может покинуть дом, когда моя мать и его отец стали жить вместе и в конце концов поженились. Моя мать ему не нравилась, ему не нравилась обстановка в доме, и он убрался оттуда при первой же возможности. Ради Толливера он заглядывал к нам каждые две недели. Он помогал кормить и одевать нас, заботился о медицинской помощи, когда мы болели, а взрослые были слишком накачаны наркотиками, чтобы об этом подумать. Любимицей Марка была Камерон, как я была любимицей Толливера. Две младшие девочки для Марка были просто еще двумя существами, которым нужен уход и присмотр. Можно представить, как он расстроился, когда ему позвонили и рассказали об исчезновении Мариеллы. Наверняка потому сейчас он и связался с Толливером.
- Он ее нашел, - сообщил мне Толливер, на мгновение отстранив трубку от уха. - За какой-то час.
Слава богу. У меня, конечно, было несколько вопросов, но я решила дождаться окончания разговора.
Разговор закончился быстро, и Толливер коротко сказал:
- Они прятались в здании воскресной школы Крейга.
- Что… А где она сейчас?
- Пошла домой. У Крейга кончилась еда, поэтому ей стало неинтересно.
Мы замолчали. О Мариелле было больше нечего сказать. Ребенком она столько всего повидала, что невинной ее уже никак не назовешь. Вероятно, она быстро пойдет по той же дорожке, что и наша мать, несмотря на все уроки воскресной школы и часы в церкви Ионы, несмотря на нравоучения и школьные уроки. Чтобы жизнь девочек не была сплошной унылой работой, мы с Толливером посылали деньги Мариелле и Грейси - на уроки танцев, вокала, живописи. Все это крутилось знакомым скучным перечнем в моей голове, пока я вновь пыталась понять, что еще мы могли бы сделать. Суд никогда бы не позволил нам с Толливером самим воспитывать девочек.
Головная боль усилилась, и я с тревогой посмотрела на небо. Я знала, что скоро увижу вспышку молнии.
Мы включили радио, чтобы прослушать прогноз погоды. Предсказывали грозу с проливным дождем и молниями. Какой сюрприз! Предупреждали об угрозе наводнения - такие предупреждения следует воспринимать серьезно там, где дороги ныряют далеко вниз, а потом снова бегут в гору, в местности, где все ручьи и пруды уже переполнены водой из-за множества дождей, рано начавшихся этой осенью.
Мы добрались до маленького типичного ресторанчика через десять минут и вошли, захватив с собой плащи. Возле двери, ведущей на кухню, сидели пожилые супруги, за другим столиком мужчина читал газету. Молодая пара, обоим чуть больше двадцати, с двумя детьми заняла кабинку возле большого окна. Оба бледные, толстые, оба в спортивных костюмах из «Уол-Марта». На муже была бейсболка, жена собрала волосы во вьющийся «хвост»; ее веки были покрыты голубыми тенями. Мальчик лет шести в камуфляжной форме держал пластмассовое ружье. У маленькой девочки были густые, кудрявые светло-каштановые волосы, как у матери, хорошенькое и безучастное личико. Она рисовала.
Официантка в джинсах и рабочей блузке не спеша подошла, чтобы принять наш заказ. Шапка ее волос напоминала огромный белесый пузырь из резинки, которую она жевала. Официантка сказала, что рада нам помочь, но я усомнилась в ее искренности. С минуту поизучав меню, мы сделали заказ, и девушка той же вальяжной походкой отправилась к раздаточному окну. Подав нам охлажденный чай, она исчезла.
Молодые родители начали спорить: надо ли их дочери принять участие в следующем конкурсе красоты. Оказывается, за участие в конкурсе требовалось выложить изрядную сумму, да еще и заплатить за взятое напрокат платье. Прическа и макияж стоили еще больше.
Вскинув брови, я посмотрела на Толливера, и тот подавил улыбку. Моя мать пыталась послать Камерон на такой конкурс. На первом же туре Камерон сказала судьям, что такие показушные конкурсы очень похожи на торговлю женщинами, и обвинила их во многих отталкивающих извращениях. Само собой, карьере Камерон в качестве конкурсантки тут же пришел конец. Но Камерон тогда было четырнадцать, а этой девчушке примерно восемь, и она явно не обидела бы и муху.
Снова зазвонил мобильник, на сей раз ответил Толливер.
- Алло?
Мгновение он молча слушал.
- Привет, Саша! Что новенького? А, образцы волос. Тест ДНК.
Еще несколько минут Толливер слушал, потом повернулся ко мне.
- Они не совпадают. Мужчина не отец. Образец женских волос номер один - мать образца женских волос номер два.
Это я так обозначила образцы.
- Спасибо, Саша. Я у тебя в долгу.
Не успел он положить мобильник на стол, как раздался новый звонок.
Мы раздраженно переглянулись, на этот раз ответила я.
- Харпер Коннелли? - напряженно спросили в трубку.
- Да. Кто это?
- Сибил.
Я ни за что бы не узнала свою бывшую клиентку - таким натянутым и нервным был ее голос.
- Что случилось, Сибил? - спросила я, пытаясь говорить спокойно.
- Вам нужно вечером приехать ко мне.
- Зачем?
- Мне нужно с вами повидаться.
- Зачем?
- Я должна кое-что сообщить вам.
- В подобном разговоре нет необходимости. Мы свою работу закончили. - Я старалась говорить твердо и уверенно. - Я сделала все, за что вы мне заплатили. Мы с Толливером уезжаем сегодня.
- Нет, я хочу повидаться с вами нынче вечером.
- Ну так продолжайте хотеть.
Наступила отчаянная пауза.
- Речь идет о Мэри Нелл, - сказала Сибил. - Она по уши влюбилась в вашего брата. Мне нужно поговорить с вами обоими, и, если завтра вы уезжаете из города, разговор должен состояться сегодня вечером. Мэри Нелл говорит, что покончит с собой.
Я отвела трубку от уха и с недоумением уставилась на нее. Что за бред? Я не много общалась с Мэри Нелл, но, по-моему, она скорее взяла бы Толливера в заложники и докучала ему своей любовью до тех пор, пока тот не сдался бы.
- Хорошо, Сибил, - устало произнесла я. - Мы приедем примерно через час.
- Постарайтесь скорее, если можно, - сказала она; у нее, похоже, перехватило дыхание от облегчения.
Официантка принесла нам еду. Я пересказала наш разговор Толливеру, но тот и сам слышал большую его часть.
Он скорчил гримасу.
Я нацарапала вилкой на салфетке «СО, МО, ДА, НО» и смотрела на эти буквы, пока ела салат, который оказался примерно таким, какого и следовало ожидать в захолустном ресторанчике. Я пыталась представить себя на месте событий. Итак, Дик сидит в кабинете, просматривает медицинские документы своей семьи, готовится к уплате налога. Четыре пары букв. Четыре члена семьи.
Сибил - это «С», «М» - Мэри Нелл, «Д» - Делл, а кто тогда «Н»? Я уже знаю, что Дик называл свою дочь Нелли. Но если «Н» - это Нелли, кто тогда «М»? Уставившись на салфетку, я представила, как набрасываю заметки о себе и своей семье…
О господи! Буква «М» означает «моя»!
Я положила вилку.
- Харпер? - спросил Толливер.
- Это же группы крови, - сказала я. - Какая же я тупая, тупая, тупая!
- Харпер?
- Это группы крови, Толливер! Дик Толливер написал здесь: «Моя группа крови - нулевая, Сибил - нулевая, Мэри Нелл - нулевая, группа крови Делла - А». Вот что искала в учебнике биологии Салли Бокслейтнер. Она сразу сообразила, что означала запись, которую Дик составил перед тем, как у него случился инфаркт. Дик понял, что он не может быть отцом Делла. У мужа и жены с нулевой группой крови не может родиться сын с группой А.
- Теперь понимаю, почему у него случился сердечный приступ, - протянул Толливер.
Он тоже отложил вилку и промокнул губы салфеткой.
- Но почему застрелили Делла и Тини?
- Надо подумать, - сказала я.
Пока мы ели, семейство с двумя детьми уже ушло, так и не решив, надо ли посылать дочь на конкурс красоты. Я была уверена, что последнее слово останется за матерью. Пожилая пара не спеша поела, так же медленно расплатилась и похвалила официантку. Одинокий мужчина все еще читал газету, а официантка подливала ему кофе. Пока Толливер расплачивался, я смотрела в пространство, стараясь представить, как дальше развивалась драма в семействе Тигов.
Так, вслед за смертью Дика была убита жена Холлиса. Салли поняла, что Делл не сын Дика. Кому она сказала о своей догадке? Наверняка женщине.
Я думала, она скажет матери. Но, должно быть, был кто-то еще…
По дороге я пересказала свои мысли Толливеру.
- Почему она не сказала Холлису? - спросил он. - Естественно было бы поделиться догадкой с мужем.
- Если верить Холлису, она не любила говорить о семейных проблемах. Думаю, отцовство Делла для Салли относилось именно к таким проблемам. Должно быть, Салли рассказала обо всем своей матери, а не Тини, потому что Салли была ближе к матери. Кроме того, секрет касался Делла, и Тини бы ему проболталась.
- А что случилось потом? - спросил Толливер, словно не сомневался: я это знаю.
- Хелен, - пробормотала я. - Как бы поступила Хелен? Почему ее беспокоило, кому приходится сыном Делл?
В самом деле, почему?
Допустим, Тини и Делл ничего об этом не знают. А потом Салли умирает. Салли умирает из-за того… что она рассказала. Рассказала матери. Но я вспомнила всепоглощающее горе Хелен. Нет, Хелен не знала, почему умерла Салли. Пока я не приехала и не поведала Холлису и Хелен об убийстве, оба они считали, что Салли погибла в результате несчастного случая. Насколько мне известно, Хелен ни разу в том не усомнилась. И она верила, что Тини застрелил Делл. Почему? Наверняка из-за ее беременности! А затем, не в силах перенести того, что сделал, застрелился сам. Вот как считала Хелен.
Потом Сибил наняла меня, желая обелить имя сына, и я сказала Хелен, что Делл не убивал Тини. Я сказала Хелен, что обе ее дочери убиты кем-то другим.
Я не считала, что эти смерти на моей совести, однако мне было не по себе. Я сделала то, что должна была сделать. Откуда мне было знать, что последует за этим в таком месте, как Сарн. После того как Хелен узнала, что обе ее дочери убиты, она, должно быть, догадалась, кто это сделал. Возможно, она встретилась с убийцей и высказала ему свои подозрения. Во время их беседы тот человек убил и ее. Хелен умерла под взглядами дочерей, смотревших на нее с многочисленных фотографий.
- Я не верю Сибил, - заявила я.
Толливер взглянул на меня и тут же переключил внимание на скользкую от дождя дорогу. Послышался отдаленный раскат грома. Я содрогнулась.
- Почему?
- Я не верю, что Мэри Нелл грозится покончить с собой. Не может быть, чтобы подобным образом девочка надеялась пробудить в тебе интерес. Она слишком горда.
- Ей всего шестнадцать.
- Да, но характер у нее твердый.
- Тогда зачем мы туда едем?
- Просто Сибил почему-то очень нужно нас видеть, и мне интересно зачем.
- Не знаю. Может, лучше вернуться в мотель? Собирается гроза, значит, будут и молнии. Я заметила.
Парацетамол не помог: головная боль усиливалась.
- И все же поедем.
Что- то подталкивало меня, и у меня было чувство, что я собираюсь совершить не очень умный поступок.
Краем глаза я заметила блеск молнии и попыталась не вздрогнуть. В конце концов, в машине я в безопасности, а когда выйду, постараюсь не наступить на электрический провод, не схватить клюшку для гольфа, не встать под дерево и не совершить какой-нибудь другой нелепый поступок, из-за которых люди становятся жертвами молнии. Однако я все же не удержалась, пригнула голову и спрятала лицо.
- Ты не справишься, - сказал Толливер. - Нужно найти укрытие.
- Вот и поехали в дом Тигов! - завопила я.
Я была в ужасе, но словно одержима.
Брат ничего не ответил, но поехал в нужном направлении. Мне стало стыдно за то, что я на него накричала, но еще я ощущала странное легкомыслие. Я сосредоточилась на том, что ждало нас впереди, но малая часть моего мозга все еще мучилась над проблемой: почему Делл и Тини должны были умереть, раз Делл не был сыном Дика? Какая тайна была настолько важна, что из-за нее пришлось умереть стольким людям? Людям, которые могли бы выдать эту тайну?
Когда мы подъехали к дому Тигов, там было почти темно. Я думала, дом будет сверкать огнями, но нет: светилось только одно окошко. Фонари на улице не горели, и это показалось мне странным. На месте Сибил я бы непременно их включила: ведь она пригласила гостей, к тому же разыгралось ненастье.
- Плохо дело, - медленно произнес Толливер.
Больше он ничего не добавил. И не нужно было ничего добавлять. Мы припарковались напротив дома. По крыше автомобиля барабанил дождь.
- Позвони-ка на всякий случай своему дружку полицейскому, - сказал он. - Думаю, нам лучше пока не выходить.
Он включил свет в салоне.
- Я не могу рассчитывать, что он тут же примчится на зов, - возразила я, но все же набрала номер домашнего телефона Холлиса на тот случай, если тот сидит в тепле и уюте своего маленького дома.
Ответа не было. Я позвонила в офис шерифа. Ответила женщина-диспетчер. Голос у нее был встревоженный. Слышно было, как в глубине комнаты работает радио.
- Холлис на дежурстве? - спросила я.
- Нет. Он поехал на вызов. На окружной дороге двести двенадцать упало дерево, - огрызнулась она. - А на Марли-стрит столкнулись три автомобиля.
Я поняла, что личный вызов занятого офицера не будет значиться в числе срочных.
- Попросите его как можно быстрей приехать в дом Титов, - попросила я. - Скажите, что это очень важно. Кажется, здесь совершено преступление.
- Кто-нибудь приедет, как только разберется со случаями, которые произошли наверняка, - ответила она и повесила трубку.
- Что ж, нас предоставили самим себе, - вздохнула я.
Толливер выключил свет, и мы остались на темном островке сухого тепла. Холодный дождь хлестал по лужайке и поливал машину. Молнии вспыхивали не так уж часто. Я могу это выдержать, сказала я себе. Мы припарковались в конце дорожки, ведущей прямо к центральному входу. Гараж, дверь которого открывалась в кухню, был слева от нас, на западной стороне дома.
- Я войду в главную дверь, а ты - со стороны гаража, - сказала я.
В свете отдаленных уличных фонарей я заметила, что Толливер открыл рот, собираясь запротестовать, и тут же его закрыл.
- Ладно, - сказал он. - На счет «три». Раз, два, три!
Мы выпрыгнули из машины и побежали к дому. Я добралась быстрее. Никто на меня не кинулся, только дерево забросало меня листьями и веточками, сорванными сильным ветром.
Дверь оказалась не заперта. Впрочем, это ничего не значило. В Сарне двери запирали только с наступлением ночи. Однако по коже моей пробежали мурашки, когда я осторожно приоткрыла дверь.
Она вела в просторную темную гостиную. По большому окну колотил дождь, в проникавшем сюда свете уличных фонарей казалось, что комната находится под водой. Прежде чем толкнуть дверь, я скорчилась и прокатилась по полу. Надо мной прогремел выстрел. Я спряталась за большим креслом. Я ни разу не держала в руках оружия и сейчас пожалела, что не овладела этим искусством.
В огромном доме кто-то застонал.
Где Толливер? Он наверняка слышал выстрел. Ему надо быть осторожней.
В течение невыносимо долгой минуты ничего не происходило. Интересно, сколько людей прячется в этих комнатах и успею ли я выяснить это, прежде чем погибну.
Постепенно глаза мои привыкли к слабому, водянистому свету. Хотя занавески были полузакрыты, можно было различить очертания мебели.
Напротив главного входа я разглядела еще одну дверь - стреляли наверняка оттуда. Глубоко вдохнув, я перекатилась от кресла к кофейному столику, а затем - к дивану. Так я окажусь в нескольких футах от второй двери. Только через нее можно попасть в остальные помещения дома, если я правильно запомнила план комнат.
- Нелл! - заорала я, надеясь своим криком отвлечь внимание стрелка от Толливера, где бы ни находился брат. - Сибил!
На втором этаже кто-то завопил. Я не знала, кто кричит, не знала, сколько людей находится в доме, но была уверена, что все они живы, потому что не слышала знакомого шума в голове.
Я была настроена очень решительно, но гроза усилилась. Дождь изо всех сил захлестал по стеклу, ворвался в дом через открытую дверь, намочил ковер. Гром почти не прекращался, после каждого раската сверкала молния. Мне казалось, что я, словно бабочка, наколота на карту и молния видит меня, следует за мной, подбирается ко мне все ближе и ближе, хочет снова меня ударить. Тогда я потеряю все. Невообразимая боль пронзит меня, и я ослепну, потеряю память, забуду, как двигать ногой, либо произойдет еще что-нибудь непоправимое. Я застонала от страха, прикрыла ладонью глаза, а когда отвела руку, увидела стоящего надо мной мужчину с пистолетом в руке.
В отчаянной попытке спастись я бросилась на него, схватила за колени и повалила на пол. Оружие выстрелило: человек держал пальцы на спусковом крючке. О господи, господи! Но если он в меня и попал, я этого еще не почувствовала. Он направил оружие мне в голову, а я обеими руками вцепилась в его запястье.
Возможно, страх придал мне сил, потому что я не отпустила его, даже когда он ударил меня свободной рукой и попытался меня стряхнуть. Но он не сумел в меня выстрелить, а когда мы покатились по полу, я улучила мгновение и вонзила зубы в его ладонь. Он завопил от боли и выпустил пистолет. Мне бы хотелось сказать, что я нарочно его укусила, но нет, за меня все решило подсознание.
В комнате вдруг зажегся свет, ослепивший меня, и человек, который показался мне Толливером, прыгнул вперед. Теперь мы втроем катались по полу, наталкиваясь на столы, и тяжелые лампы падали на светлый ковер.
- Стоп! - закричал кто-то. - Буду стрелять!
Все мы замерли. Я так и не разжала зубов на руке мужчины, а Толливер занес тяжелое стеклянное украшение в форме яблока, чтобы размозжить противнику голову.
Наконец я разжала зубы и впервые посмотрела в лицо своего врага. Это был Пол Эдвардс. Сейчас он не имел ничего общего с обходительным адвокатом, с которым я познакомилась в кабинете шерифа. На нем была фланелевая рубашка, брюки хаки, кроссовки. Эдвардс тяжело дышал, волосы его были взлохмачены, из руки текла кровь. Но самым поразительным мне показалось отсутствие спокойной уверенности в том, что он управляет своим маленьким мирком. Он был похож на загнанного енота: оскаленные зубы, бегающие глаза, вырывающееся изо рта шипение…
- О господи, Пол, - сказала Сибил.
Пистолет дрожал в ее руке. Проклятье, почему все здесь вооружены? Пистолет Сибил был поменьше, чем у Эдвардса, но выглядел не менее опасным.
- О господи! - Сибил была поражена преображением Эдвардса не меньше меня, а может быть, и больше. - Как можно было так поступить?
Я надеялась, вопрос адресован ему, а не нам. По крайней мере, когда зажегся свет, страх меня чуть- чуть отпустил. Толливер осторожно поставил стеклянное яблоко на стол у кухонной двери.
- Сибил, я не мог позволить, чтобы они узнали.
Эдвардс пытался говорить рассудительно и веско, но его слова прозвучали нерешительно.
- Ты уже говорил это, когда заставил меня им позвонить. И все-таки я не понимаю.
Они разговаривали так, словно нас с Толливером не было в комнате.
Впервые я заметила, что рука Сибил перевязана шарфом, а на другом запястье отпечаталась красная полоса. Стало быть, он ее привязал.
- Где Нелл? - прохрипела я.
Никто мне не ответил. Они сосредоточились друг на друге, мы для них как будто находились на другой планете. Я увидела, как Толливер молча нагнулся и подобрал пистолет Пола, лежавший возле панели. В дорогой, типично женской комнате оружие выглядело ужасно смертоносным. Впрочем, теперь в этой комнате царил хаос. Толливер сунул пистолет под оборку дивана. Правильно.
- Сибил, мы были вместе так долго, - сказал Пол. - Так долго. А ты с ним так и не развелась. Ты даже никогда не соглашалась перестать с ним спать.
- Но ведь он был моим мужем, Христа ради! - резко воскликнула Сибил.
- А когда Хелен развелась с ублюдком Джеем, она… - Пол посмотрел на ковер, словно тот хранил тайну, которую ему необходимо было узнать. - Мы с ней стали близки.
- У тебя был с нею роман. - Сибил была совершенно ошеломлена. - Ты связался с плебейкой, с пьянчужкой, с проституткой. И отрицал это, глядя мне в глаза! Харви был прав.
Я рискнула взглянуть на Толливера. Брат тоже посмотрел на меня.
- Я знал, что Делл был моим сыном, - сказал Пол. - Но и Тини была моя.
- Нет, - мотала головой Сибил. - Нет!
- Да, - сказал он.
Его глаза время от времени останавливались на пистолете. Теперь Сибил держала его крепко. Мы с Толливером отодвинулись от Пола, не желая попасть на линию огня, но я размышляла, не зря ли мы выпустили Эдвардса. И хорошо бы Толливер все-таки приложил его стеклянным яблоком, просто на всякий случай. Адвокат быстро приходил в себя, видя, что Сибил разговаривает с ним, но не стреляет.
- Ты мог бы просто сказать им. Мог бы просто сказать!
- Я и сказал. В тот день, когда они погибли. Я все им рассказал.
Его голос дрожал точно так же, как голос Сибил.
- Ты убил их? Почему ты убил своего сына, нашего сына?
По ее щекам текли слезы, но она не собиралась биться в истерике. Я была права, когда решила, что Сибил - железная женщина.
- Да потому что Тини была беременна, ты, глупая корова! - ответил Эдварде. Злость сейчас была самым удобным для него чувством. - Тини была беременна и не хотела делать аборт. Сказала, что это неправильно. А твой сын, наш сын, не стал бы ее заставлять.
- Беременна! О боже! Как ты узнал?
- От меня.
Растрепанная Нелл стояла на пороге, сжимая в руке нож для открывания писем. На ее запястьях виднелись такие же красные метки, как у матери.
- Я самый глупый человек на свете, мама. Когда Делл рассказал мне о беременности Тини, я так беспокоилась, что попросила Пола поговорить с ней, посоветовать отдать ребенка в приемную семью. Делл был слишком молод для женитьбы, и я не хотела, чтобы Тини стала моей родственницей. Поэтому они и погибли! Он убил их, мама, и в этом виновата я!
- Даже не думай, Мэри Нелл. Это его вина, - указала пистолетом Сибил на своего давнишнего любовника.
Мне показалось, что тут есть и вина Сибил, но я оставила свое мнение при себе, потому что Сибил держала пистолет. На меня сейчас не обращали внимания, и я подалась к дальнему концу дивана, желая находиться подальше от Пола Эдвардса. По другую руку от Эдвардса Толливер придвинулся как можно ближе к женщинам, но при этом позаботился о том, чтобы оставаться подальше от возможной линии огня.
- Да, это моя вина, - пробормотал Эдвардс.
Он исподтишка обшаривал глазами пол: искал свой пистолет. Списывать Эдвардса со счетов было опасно.
- Надо его связать, - предложил Толливер. - И позвонить в полицию.
Нелл попятилась - должно быть, чтобы пойти в кухню и вызвать полицию, но Пол дернулся, и она застыла.
- Не звони, - сказал он. - Мэри Нелл, я ведь и твой отец. Не сдавай меня.
Бедная Нелл не пришла бы в такой ужас, если бы услышала от него предложение руки и сердца.
- Нет, - прошипела Сибил. - Не слушай его, Мэри Нелл. Это неправда.
- Сибил права, - сказала я очень тихо.
Но никто не обратил внимания на мои слова. Мы с братом оказались в роли зрителей, невинных свидетелей. Все знают, что случается с невинными свидетелями.
- Это ты убил моего отца? - спросила Нелл Эдвардса. - Моего настоящего отца?
- Нет, - вмешалась я. - Твой отец, Нелл, умер от сердечного приступа. На самом деле.
Я не видела необходимости добавлять подробности.
- Ты… ты… засранец, - сказала Нелл Полу Эдвардсу.
Мать открыла было рот, чтобы сделать Нелл замечание, но у нее хватило здравого смысла передумать.
- Ты убил моего сына, - вместо этого сказала Сибил. - Ты убил моего сына. Ты убил его ребенка. Ты убил его девушку. Ты убил… Кого ты еще убил? Думаю, Хелен. Мать своей дочери.
- Вини за это себя, - ответил Эдвардс. - Это ты наняла ее на работу, из-за тебя Делл и Тини начали встречаться.
- А в придачу я дала тебе шанс снова видеться с Хелен, - очень мерзким голосом проговорила Сибил. - Кого еще ты убил, Пол?
- Салли Бокслейтнер? - предположила я.
Эдвардс уставился на меня так, словно у меня выросла еще одна голова.
- С чего вы?… - начал было он и растерянно замолчал.
- Она обо всем узнала, так ведь? - спросила я. - Она вам позвонила?
- Позвонила, - признался он. - Она сказала, она…
- Что вам сказала моя жена? - спросил Холлис из открытой передней двери.
Я подумала, не можем ли мы теперь с Толливером проскользнуть на кухню и уйти. Вернуться в мотель, взять наши вещи и навсегда покинуть этот город. Я взглянула на брата и показала ему на дверь. Он слегка покачал головой. Мы были просто зрителями развязки в Окей Корал , но в результате какого-нибудь необдуманного движения все еще могли погибнуть под перекрестным огнем.
Холлис сейчас не походил на того стоического копа, каким я впервые увидела его, явившись в Сарн, не походил и на любовника, каким он был в моей постели. Я ясно видела белки его глаз, лицо его было мокрым от дождя, с длинного блестящего плаща на ковер стекала вода, поверх тяжелых офицерских ботинок он носил резиновые сапоги. В левой руке Холлис держал перчатку, в правой, обнаженной, - пистолет.
«Интересно, нет ли и у Мэри Нелл в кармане пистолета», - подумала я.
- Я ее не убивал, - возразил Пол. - Она позвонила мне, сказала, что у нее появились вопросы относительно групп крови. Я согласился с ней встретиться, хотя и не знал, о чем она толкует.
- Ты убил Делла, - заявила Мэри Нелл. - Ты убил Тини и ее ребенка и мисс Хелен. Разве мы можем поверить в то, что ты не убивал Салли?
- Сибил, - прошептала я.
Меня расслышал только Толливер. Его глаза широко распахнулись.
- Этого вы мне не припишете, - сказал Пол Эдвардс и начал подниматься на колени.
Мне подумалось: как странно, что после всего содеянного обвинение в еще одном преступлении возмутило его настолько, что подтолкнуло к сопротивлению.
- Думаю, вы понимаете, почему я не хотел, чтобы Тини родила ребенка с такой родословной. - Его гримаса была пародией на рассудительное выражение лица. - Но Салли я и пальцем не тронул. Салли была хорошей девушкой. И уж точно не моей дочерью, конечно.
- Хорошо, - прорычал Холлис.
- Но, знаете, поскольку я считал, что она случайно утонула в ванне, ведь так сказал коронер, я никогда даже не задумывался о причине ее смерти. Сибил, я говорил тебе, что Салли мне позвонила и сказала, что хочет потолковать о смерти Дика. Я думал, она собралась что-то выудить из меня, а потом шантажировать. Но после ее смерти это уже не имело значения. Сибил, а ты говорила с Салли?
Мэри Нелл подавила смешок.
- Уже не хочешь ли ты, убийца, перевести стрелки на нее? Мама, скажи ему… - Она замолчала, увидев лицо матери. - Мама?
Девушка совсем растерялась.
Она сказала, что видела группы крови и поняла, что Делл на самом деле не Тиг, - пробормотала Сибил. - Она хотела, чтобы Харви подал в отставку, а его место занял Холлис. Она боялась, что иначе Холлис станет беспокойным, боялась, что ему не очень нравится наскребать на жизнь в таком маленьком городишке.
Холлис был похож на человека, которого кто-то ударил по голове. Рука его дрожала. Он не знал, кого ему хочется застрелить больше всего. Я понимала его чувства.
Сибил опустила руку с пистолетом.
- Я не могла этого допустить. Не могла вынести ее лжи. Я заставила себя поверить в то, что это ложь. Поэтому я пришла к ней днем. Она оставила дверь незапертой. Я вошла с этим пистолетом. Она лежала в ванне и пела.
Лицо Холлиса помертвело.
- Я вошла в ванную, схватила ее за пятки и потянула. Через минуту она перестала сопротивляться.
Сибил стояла перед нами, опустив руку с пистолетом.
Мэри Нелл в ужасе закричала. Пол Эдвардс подскочил к Сибил, собираясь выхватить у нее пистолет. Толливер толкнул меня за диван и обнял. Пуля, разумеется, прошла бы сквозь него, как сквозь масло, но, по крайней мере, мы с братом спрятались, как могли.
Прозвучал выстрел, послышались крики. Один голос точно принадлежал Мэри Нелл. Потом наступила пауза, и мы высунулись из-за дивана.
- Можете встать, - сказал Холлис очень усталым голосом.
Толливер поднялся первым и подал мне руку. Моя больная нога отказывалась разгибаться.
Пол Эдвардс стоял на коленях и держался за плечо. Позади него в стене зияла дыра, по ковру рассыпались осколки стекла. Мэри Нелл застыла на месте, как статуя. Сибил смотрела на дочь.
- Ты вывихнула мне плечо, - прошипел Пол. - Маленькая ведьма.
- Это сделала я, - по-детски пропищала Мэри Нелл. - Швырнула в него стеклянным яблоком.
- Ты пыталась попасть ему в голову? - спросил Холлис. - Надо было целиться выше.
Мэри Нелл рассмеялась. Смех звучал жутковато.
- Почему ты не застрелишь меня, Холлис? - спросила Сибил. - Давай, я же знаю, тебе этого хочется. Уж лучше так, здесь, сейчас. Мне не хочется, чтобы меня судили и посадили в тюрьму.
- Я всегда знал, что вы эгоистка, - бросил Холлис. - Я что, должен застрелить вас на глазах у дочери? Оставить ей на память еще один эпизод? Попробуйте хоть раз в жизни подумать о ком-нибудь другом. - Потом он продолжал уже слегка спокойнее: - Толливер, будь добр, позвони шерифу.
Брат похлопал себя по карманам. Не обнаружив мобильника, пошел на кухню. Слышно было, как он набирает номер и говорит. Гроза прекратилась. Падали последние капли.
Мне казалось, что я смотрю на все не в тот конец телескопа. Четверо людей. Маленькие, но четкие.
- Для вас все кончено, - сказала я Полу Эдвардсу.
Он взглянул на меня широко раскрытыми глазами.
- Мне вас не жаль. Мало того, что вы совершили эти ужасные злодеяния, вы еще чужими руками бросили моего брата в тюрьму. Стреляли в меня на кладбище. Это уже собственноручно. Теперь вашей жизни конец.
- Кем вы себя считаете? Ясновидящей? - горько спросила Сибил.- Зачем я только вас позвала? Лучше б мне не знать, что случилось с девушкой.
- Я рада, что вы успели мне заплатить.
Это был единственный ответ, который тогда пришел мне в голову. Сибил рассмеялась, хотя вряд ли мои слова развеселили ее. Дочь переводила взгляд с Сибил на Пола. С матери на ее любовника. Нелл выглядела юной, беззащитной и больной.
- Ты будешь отличной женщиной, - сказала я Мэри Нелл.
Она на меня не взглянула; вряд ли в тот момент она любила меня больше, чем мать и Пола.
Брат вернулся в комнату, и мы тотчас услышали вой сирен, за окном засверкали полицейские мигалки.
- Зачем вы на меня нападали? - спросила я Пола. - Не понимаю.
- Из-за ребенка, - ответил он. - Я не верил, что вы найдете Тини. Когда вы ее нашли, я решил, что вы знаете и о ребенке. Думал, что, если буду держать вас в страхе, вы не распутаете дело.
На самом деле от ребенка не осталось никаких следов. Если бы Пол оставил нас в покое, мы бы просто-напросто уехали из Сарна.
Мы покинули город только в три часа ночи. Пришлось рассказывать многим людям о том, что мы видели и что слышали. Мы вернулись в мотель такими взвинченными, что целый час не могли уснуть, а когда уснули, проспали до полудня.
Спустя час наши вещи были упакованы и сложены в машину. Мы пришли в контору, чтобы выписаться, и ненавистный Вернон чуть не сплясал макарену, убедившись, что мы наконец-то уезжаем.
Я чувствовала себя пустой, разбитой, но мне так хотелось уехать из Сарна, что я заставила себя проделать все положенные процедуры. Мы заправились и заехали в полицейское отделение, как нам было приказано.
Холлис уже находился там, а может, еще не уходил. В кабинете Харви Брэнскома никого не было, дверь стояла открытой настежь. Шериф наверняка провел ужасную ночь, а впереди его ждал не менее ужасный день, ведь его сестра обвинялась в убийстве.
Я внимательно посмотрела на Холлиса. Он казался моложе, словно, разобравшись в деле о смерти жены, стер с лица напряженные морщинки, а вместе с ними и несколько лет.
- Что, уезжаете? - спросил он.
- Да, - ответил Толливер.
- На всякий случай мы записали номер вашего телефона и адрес адвоката.
- Да-да, - кивнула я.
Я знала, что Холлис никогда мне не позвонит.
- Что ж, хорошо. Мы благодарны вам за помощь.
Он пытался говорить отрывисто и отчужденно, и я почувствовала, как Толливер ощетинился, обидевшись за меня. Я положила ладонь на руку брата.
- Все в порядке, - сказала я. - Все в порядке.
- Тогда ладно.
Мы оба кивнули Холлису, он ответил нам быстрым кивком, и мы вышли из вращающихся стеклянных дверей - как я отчаянно надеялась, в последний раз.
Толливер сел за руль, мы пристегнулись, включили радио и, миновав улицы Сарна, выехали на автостраду, ведущую на восток.
- Как думаешь, к ночи доберемся до Мемфиса? - спросила я.
- Конечно. Как тебе понравилось это прощание?
- Все нормально. К чему сентиментальное расставание?
Похоже, Толливер согласился со мной, слегка кивнув.
- Но он тебе нравился.
- Да, конечно. Но, знаешь, из этого все равно бы ничего не вышло.
- Когда-нибудь… - начал он и не договорил.
- Знаешь что, Толливер? Помнишь, как в школе мы штудировали «Ромео и Джульетту»? Мы с тобой проходили пьесу в разные годы, но школа всегда с религиозным почтением относилась к изучению этой вещи.
- Да. И что же?
- Помнишь слова, которые произносит Меркуцио, когда его убивают во время вражды Монтекки и Капулетти? Помнишь, что он говорит?
- Нет. Напомни.
- Он говорит: «Чума на оба ваших дома». И умирает.
- «Чума на оба ваших дома», - повторил Толливер. - В общем, отражает суть дела.
Я продолжала свою мысль:
- Конечно, Пол Эдвардс отметился и там, и там - и в доме Хопкинсов, и в доме Тигов.
- Как бы то ни было, выражение и вправду попало в точку.
Мы помолчали. Потом, когда Сарн остался позади и горы сменились низинами, я сказала:
- Я все думаю о Тини, о том, как она лежала одна в лесу. В любом случае я сделала доброе дело.
- Даже не сомневайся. Это было доброе дело.
Толливер поколебался.
- Как думаешь, они знают? Когда их находят?
- Конечно знают, - ответила я.
Перед нами лежал долгий путь в Мемфис.
Юридический термин, соответствующий русскому понятию «добросовестность» (лат.). (Здесь и далее прим. перев.)
Канталупа - сорт дынь.
Шекспир У. Макбет. Перевод У. Корнеева.
HBO - Home Box Office - программа кабельного телевидения.
«Фрески» - безалкогольный цитрусовый напиток.
«Соник» - автомат для продажи молочных коктейлей.
Скрэббл - популярная игра в слова.
«Уол-Март» - сеть однотипных универсальных магазинов, где продаются товары по ценам ниже средних - непременная часть пейзажа американских пригородов.
«Куэрс» - товарный знак пива производства компании «Куэрс Брюинг», штат Колорадо.
Пустыня Мохаве простирается на юге штата Калифорния, к юго-востоку от хребта Сьерра-Невада.
Фостерная семья - семья, куда временно передают ребенка на воспитание.
«Бег для здоровья» (англ.) .
«Хоум депо» - американская торговая сеть по продаже инструментов для ремонта и стройматериалов.
Спиричуэл - американские духовные песнопения. Возникли на юге США на основе африканских и англо-кельтских художественных традиций.
Брэнсон - один из самых привлекательных городов США.
«Лайонс» - международная организация бизнесменов и людей свободных профессий, занимающихся, в частности, благотворительной деятельностью.
«Ротари» - международный клуб, основанный в 1905 году.
«Дом для человечества» - «Habitat for Humanity International» - благотворительная христианская организация, борющаяся с бедностью и бездомностью по всему миру, ремонтируя и строя простое, но отвечающее стандартам жилье.
Имеется ввиду кинокомедия «Монк» о сыщике Монке и медсестре Шароне.
UPS - United Parcel Service - транснациональная корпорация, предоставляющая услуги экспресс-почты.
«Дэйри куин» - сеть закусочных быстрого питания, включающая более 5,7 тыс. заведений в США, Канаде и других странах.
«Сабуэй» - сеть, насчитывающая более 16 тыс. экспресс-кафе, специализируется на продаже горячих и холодных сэндвичей.
Дорожный суд - в Америке - суд, рассматривающий дела о нарушениях правил дорожного движения.
Окей Корал (OK Coral) - место в городе Тумстоун на Диком Западе, где в 1881 году разыграла финальная перестрелка между представителями закона и бандитами. В современном понимании слова - неблагополучная часть города, где преступники часто пускают в ход огнестрельное оружие.
This file was created
with BookDesigner program
22.06.2011