Вопреки ожиданиям, ночью мне удалось заснуть. Однако сон мой никак нельзя было назвать спокойным.

Мне снилось, что у меня в ванной притаился целый отряд телевизионщиков с камерами, причем один из них — убийца. Очнувшись, я обнаружила, что в доме стоит полная тишина и лишь дождевые струи слабо стучат в окно. Я задремала снова.

Проснулась я совершенно разбитая и, стряхнув с себя остатки сна, первым делом выглянула в окно. На стоянке не было никаких чужих машин. На улице — ни одной живой души. Огромный плакат уже занял свое место над въездом на стоянку. Я спустилась вниз, приготовила кофе и снова поднялась в спальню с кружкой в руках. Попивая кофе, я наблюдала, как Робин сел в свою машину и уехал в университет. Бэнкстон вышел из дверей своего таунхауса и взял из ящика газеты. Тинтси втиснула свой впечатляющий зад в машину, выехала со стоянки и через десять минут вернулась. Должно быть, гоняла в магазин, прикупить что-нибудь к завтраку.

К тому времени, как Тинтси вернулась, я настолько окрепла духом, что решила спуститься вниз и забрать свою газету. Едва развернув ее, я поняла, что все мирные события городской жизни окончательно отошли на задний план, не выдержав конкуренции с убийствами. На первой странице красовалась фотография Артура, фотография Мэми и Джеральда, супругов Бакли в день их серебряной свадьбы, а еще Моррисона Петтигрю, выступающего на каких-то дебатах. На заднем плане можно было различить светящееся от гордости лицо Бенджамина.

Пробежав глазами газетные строчки, я с облегчением убедилась, что никому из репортеров не пришло в голову отпускать намеки по поводу возможной виновности Артура и Мелани. Сильнее всего их занимал вопрос о том, куда подевались орудия убийства: топорик для рубки мяса и нож, которым были нанесены раны Моррисону Петтигрю. Хорошо бы еще понять, откуда у преступника берется столько энергии, и физической, и эмоциональной, вздохнула я. И можно ли надеяться, что он когда-нибудь исчерпает свои запасы.

Взглянув в зеркало, я убедилась, что похожа на ожившую покойницу. С горем пополам поправив дело с помощью косметики, я стянула волосы в конский хвост и напялила первое, что попалось под руку. Несомненно, ярко-синяя юбка и красный джемпер-водолазка не слишком гармонировали друг с другом, но сегодня мне было на это ровным счетом наплевать.

Явившись на работу, я узнала, что сегодня утром Бенджамин Грир провел пресс-конференцию, на которой сделал сенсационное заявление. Коммунистическая партия выдвигала нового кандидата на пост мэра города Лоренсетона, и этим кандидатом являлся не кто иной, как сам Бенджамин. По всей вероятности, он был единственным коммунистом, проживающим в нашем городе. Я ни минуты не сомневалась в том, что хоть сколько-нибудь четкие политические взгляды у Бенджамина отсутствуют. Он жаждал одного: быть на виду — и теперь грелся в лучах славы. Пожалуй, после того как выборы останутся позади, бедняге Бенджамину угрожает глубокая депрессия, решила я. Возврат на скромную стезю продавца мясного отдела покажется ему мучительным.

О стремительном взлете политической карьеры Бенджамина Грира мне сообщила Лилиан, когда мы, по обыкновению, расставляли книги на полках. Обо всех прочих сенсациях она умолчала, словно и не догадывалась, что мне довелось принять в них непосредственное участие. Я хотела выведать, в чем причина подобной сдержанности, но сформулировать вопрос так, чтобы не задеть ее чувства, мне никак не удавалось. Нельзя же было спросить в лоб: с какой стати ты стала такой тактичной, Лилиан, ведь раньше ты не отличалась ни тактом, ни деликатностью? Какая муха тебя укусила?

Я уже собиралась на обед, когда Лилиан неожиданно заявила:

— Можешь быть уверена, Аврора, я-то знаю, ты ни в чем не виновата. И мне ужасно жаль, что ты оказалась втянутой во всю эту заваруху. Когда полисмен принялся расспрашивать меня, правда ли мы с тобой все утро подклеивали книги, я едва не рассмеялась ему в лицо. Знала бы ты, как мне хотелось ему сказать: «Похоже, вы там, в полиции, вместо того чтобы ловить преступников, занимаетесь ерундой!»

— Спасибо, — пробормотала я, впервые в жизни почувствовав к Лилиан искреннюю симпатию.

По пути домой я немного пришла в себя. Дорога заняла у меня больше времени, чем обычно, так как я сделала крюк, не желая проезжать мимо дома супругов Бакли. Дома я первым делом включила телевизор и стала свидетельницей того, как Бенджамин упивается выпавшими на его долю мгновениями торжества.

Возвращаться в библиотеку после обеда не было необходимости, так как мне предстояло работать сегодня вечером, и до шести часов я была свободна. Я люблю свою работу, что не мешает мне наслаждаться выходными. Однако сегодняшний день стали исключением. Переодевшись в домашние брюки и свободную блузу, я поняла, что изнываю от одиночества и абсолютно не представляю, чем себя занять. Я загрузила вещи в стиральную машину, попробовала читать, но вскоре отложила книгу и решила испробовать новый фен, красиво уложив волосы. Результат моих манипуляций оказался таким плачевным, что я с отвращением вырвала фен из розетки принялась водить щеткой по волосам, испускающим электрическое потрескивание, как антенны на голове у инопланетянки.

Приведя себя в относительно пристойный вид, я позвонила в больницу и спросила, нельзя ли навестить Лизанну Бакли. Медсестра ответила мне, что в ближайшее время Лизанну могут посещать только родственники. Я вспомнила о том, что необходимо заказать цветы для похорон и, кстати, выяснить, когда они состоятся. Салли Эллисон известно все на свете, решила я и набрала ее служебный номер. Секретарша «Сентинел», прежде чем позвать Салли, спросила, кто ее спрашивает. Раньше такого не случалось. Салли, несомненно, находилась на гребне славы.

— Чем могу служить, Ро? — суховато осведомилась она.

Я догадалась: Салли тратит свое драгоценное время на разговор со мной лишь потому, что я могу служить источником новостей. Точнее, все еще могу служить, ведь горячие новости, как известно, быстро остывают. Мне это обстоятельство играло только на руку. В отличие от Салли, я не жаждала популярности.

— Мне бы хотелось узнать, когда состоятся похороны родителей Лизанны, — поспешно сообщила я цель своего звонка.

— Тела направлены на судебно-медицинскую экспертизу, и никому не известно, когда она завершится, — сказала Салли. — В данный момент назначить день похорон невозможно. Так, по крайней мере, мне сказала тетя Лизанны.

— Понятно…

— Послушайте, Ро, раз уж вы позвонили… Один из копов сказал мне, что вчера вы были на месте преступления и видели своими глазами…

Приплетать какого-то копа Салли было совершенно ни к чему. Разумеется, она, как и все прочие жители города, видела мою фотографию в вечерней газете. Но похоже, журналисты врут без малейшей надобности.

— Может, вы расскажете мне, что там произошло? — В голосе Салли послышались откровенно заискивающие нотки. — Это правда, что Арни Бакли разрубили на куски?

Я молчала намного дольше, чем это позволяли правила приличия. Мысли вихрем проносились в моей голове.

— Не думаю, что мне стоит обсуждать случившееся с вами, Салли, — отчеканила я наконец.

Салли издала какой-то сдавленный звук, судя по всему, выражавший величайшую степень недоумения. Когда белая и пушистая овечка внезапно начинает лягаться, это не может не поразить.

— В конце концов, вы член клуба, а значит, вероятность того, что преступник вовлечет вас в свои игры, достаточно велика, — продолжала я. — Подобная угроза нависла над всеми нами.

Салли находилась в особенно уязвимом положении, но об этом я предпочла умолчать. У нее имелся сын, тоже являвшийся членом клуба «Знаменитые убийства». Сын, психическое здоровье которого оставляло желать лучшего.

— Тем не менее я по-прежнему способна сохранять объективный взгляд на вещи, — холодно произнесла Салли. — И, в отличие от вас, я вовсе не уверена, что над членами клуба висит угроза.

К моей великой радости, вопросов она больше не задавала. Так или иначе, я сумела настоять на своем. Тут в дверь позвонили.

— Ко мне пришли, Салли. Всего вам наилучшего, — мягко пропела я и повесила трубку.

По пути к двери я испытала легкий приступ стыда: Салли всего лишь делала свою работу. Разумеется, она была неприятно изумлена, поняв, что белая пушистая овечка не так безобидна, как кажется. Но я только ответила ударом на удар. Знала бы Салли, как трудно мне было смириться с тем, что женщина, которую я привыкла считать своим другом, на глазах превратилась в газетного борзописца. И почему я вечно боюсь задеть чьи-то чувства, а на мои чувства всем наплевать, с горечью спрашивала я себя.

Прежде чем открыть дверь, я заглянула в глазок. Раньше я всегда пренебрегала подобной мерой предосторожности. На пороге стоял Артур. Вид у него был до крайности изнуренный. Под глазами темнели круги, от носа ко рту залегли глубокие складки, состарившие его лет на десять.

— Давно ты ел в последний раз? — полюбопытствовала я.

— Не помню, — пожал плечами Артур. — Часов с пяти утра не ел точно, — добавил он после недолгого размышления. — С тех пор как встал и отправился на работу.

Я пододвинула ему стул, и Артур тяжело на него плюхнулся.

Настало время сыграть роль милой и заботливой хозяюшки, поняла я. Без предварительной подготовки это оказалось довольно трудно. В моем распоряжении была лишь микроволновка, немного сыра и ветчины, пакет картофельных чипсов, два помидора и букетик увядшей зелени. Плоды моих поспешных усилий, сэндвич и жалкого вида салат, никоим образом не заслуживали названия кулинарных шедевров. Но Артур был рад и этому. Он набросился на еду с завидным аппетитом.

— Не торопись, — сказала я и занялась приготовлением кофе.

Домашние хлопоты оказали на меня самое благотворное воздействие. Впервые с тех пор, как я увидела на крыльце дома Бакли шатающуюся Лизанну, я избавилась от власти кошмара. Мысль о том, что сегодня вечером мне предстоит работать допоздна, была даже приятна. Вернусь домой чуть живая от усталости, приму горячий душ, надену чистую ночную рубашку и завалюсь спать.

Артур тоже начал оживать. Когда я подошла к столу, чтобы забрать пустую тарелку, он схватил меня за руку, посадил к себе на колени и впился в мои губы долгим поцелуем. Не скрою, это было приятно. Хотя, конечно, на мой вкус, события развивались слишком стремительно. Когда наши губы наконец разъединились, я соскользнула с колен Артура и перевела дух.

— Знаешь, день выдался такой пакостный, что мне вдруг ужасно захотелось испытать несколько приятных мгновений, — извиняющимся тоном пробормотал Артур.

— Можешь не оправдываться, — сказала я дрожащим голосом, разлила кофе по чашкам и указала Артуру на кресло в гостиной. Сама я предпочла устроиться на безопасном расстоянии от него.

— Как у тебя дела на службе? — осторожно осведомилась я.

— Слава богу, вся эта канитель с крысиным ядом благополучно завершилась. Конечно, парень из лаборатории облазил всю мою машину, снимая отпечатки пальцев. Уверен, никакой пользы от этого не будет. По крайней мере, в машине Мелани Кларк никаких отпечатков обнаружить не удалось. Кроме, разумеется, ее собственных. Мы обыскали дом Бакли и опросили всех соседей. Тоже дохлый номер. Никто ничего не видел и не слышал. В гостиной нашли одну-единственную улику: длинный волос, который, скорее всего, принадлежит Лизанне. Экспертиза точно скажет, так это или нет. Обнаружить орудие убийства не удалось. Скорее всего, это топорик для рубки мяса. Но смотри, никому об этом не болтай.

— А подозреваемых у вас до сих пор нет?

— Единственным реальным подозреваемым был я. Но надеюсь, теперь я чист. Повесить на меня убийство супругов Бакли нет никакой возможности: в то время, когда их убили, я вместе с напарником опрашивал свидетелей по делу Мэми Райт. Ее я тоже никак не мог прикончить, так как был на работе, на глазах у множества людей. На заседание клуба приехал прямо оттуда, причем с опозданием. Линн клятвенно заверила, что утром никакого крысиного яда в моей машине не было. Наш босс решил, что врать ей ни к чему.

— Отлично, — кивнула я. — Насколько могу судить, у тебя нет никаких шансов оказаться за решеткой.

— К счастью для нашего отдела, — усмехнулся Артур. — У нас сейчас каждый человек на счету, и сажать копа за решетку — непозволительная роскошь. Как ни жаль с тобой расставаться, но надо идти.

Артур с усилием поднялся с кресла. Лицо его вновь показалось мне усталым и постаревшим.

— Скажи, Артур, а у полиции нет никаких подозрений… на мой счет? — выдавила я из себя.

— Нет, детка, — покачал головой Артур. — По крайней мере, с тех пор, как был убит Петтигрю. Ты бы не могла этого сделать при всем желании. Ванна у него в доме допотопная, знаешь, из тех, что стоят на высоких железных подпорках. А росту в самом Петтигрю было по крайней мере шесть футов три дюйма. Если бы ты решила прикончить и затащить в ванну такого здоровенного мужика, тебе было бы не обойтись без помощника. А найти такого в Лоренсетоне, не засветившись, практически невозможно. Так что после того как убийца изобразил из себя Шарлотту Корде, ты, что называется, соскользнула с крючка.

Мысль о том, что какое-то время я все же сидела на этом проклятом крючке, заставила меня содрогнуться. Невыносимо было думать, что какие-то неизвестные мне люди трепали мое честное имя, всерьез прикидывая, была ли у меня реальная возможность превратить живого человека в кусок окровавленного мяса. Тем не менее, узнав, что все подозрения с меня сняты, я несколько приободрилась.

Закрыв за Артуром дверь, я свернулась клубочком в кресле. В душе у меня царил полный сумбур, но я чувствовала, что настало время, когда разум должен взять верх над чувствами. За последние несколько дней я пережила больше душевных бурь, чем за всю предшествующую жизнь. И сейчас надо доказать себе, что я не утратила способности здраво рассуждать и делать логические выводы.

Итак, Артур сказал, что в доме супругов Бакли обнаружен некий длинный волос, который, скорее всего, принадлежит Лизанне. Значит, он такого же цвета, как и волосы Лизанны, то есть каштановый. У кого из членов клуба волосы такого же оттенка?

У меня, у кого же еще. Правда, мои волосы немного темнее. И что особенно важно, в то утро, когда было совершено убийство, я подклеивала книги в обществе Лилиан Шмидт. Значит, надо искать новую кандидатуру. Мелани Кларк, шатенка с волосами средней длины, вполне сгодится. У Салли Эллисон волосы короткие и светлые, но это вовсе не означает, что с нее можно снять все подозрения. Что, если Салли, истомившись в ожидании сенсации, решила провернуть все эти убийства и устроить себе звездный час? Идея, конечно, дикая, но не лишенная смысла. Нет, увлекаться такими смелыми домыслами не стоит, сказала я себе. Вернемся к реальности. Джейн Ингл седая как лунь, так что ее мы отметаем. А вот Гиффорд Доукс заслуживает внимания. Волосы у него такие длинные, что он, к великому отвращению Джона Квинслэнда, собирает их в конский хвост. И цвет как раз подходящий. К тому же Гиффорд ужасно скользкий субъект, в его интересе к массовым бойням есть что-то настораживающее… И подручного ему искать не надо. Бойфренд Рейнальдо всегда под рукой и готов к услугам.

Правда, внешность у Гиффорда слишком экстравагантная и привлекающая к себе внимание. Трудно поверить, что никто из соседей не заметил, как он проскользнул в дом супругов Бакли.

Ладно, оставим пока волос в стороне и попытаемся ответить на вопрос: как убийца проник в дом и как он оттуда выбрался? Сосед видел, что Лизанна стучала в заднюю дверь, а потом отперла переднюю своим ключом. По его словам, через несколько секунд она, бледная как смерть, выползла на крыльцо. Именно эти показания освободили мою подругу от всех подозрений. Она провела в доме слишком мало времени для того, чтобы совершить убийство. Но если сосед видел Лизанну, значит, у него в доме имеется удобный наблюдательный пункт, которым он частенько пользуется. Почему же убийца сумел проскочить незамеченным?

Я пыталась представить все подходы, ведущие к задним дверям дома Бакли. К сожалению, пространственное воображение хромало у меня на обе ноги, да и хорошей зрительной памятью я никогда не отличалась.

Еще некоторое время я ломала себе голову, то и дело бросая тоскливый взгляд на ворота, ведущие во внутренний дворик соседнего таунхауса. Мне хотелось знать, вернулся ли из университета Робин. К моему разочарованию, ворота оставались закрытыми. Небо хмурилось все сильнее, прохладный ветер шевелил розовые кусты. Свинцовые тучи говорили о том, что скоро разразится дождь.

Тем не менее я чувствовала, что больше не могу сидеть дома в одиночестве. Наконец я решила, как распорядиться свободным временем, и поднялась в спальню, чтобы надеть жакет. Выглянув в окно, я увидела, что на стоянку въехала машина Робина. Он вышел оттуда, держа в руках здоровенную кипу бумаг. Почему бы ему не завести портфель, пронеслось у меня в голове.

Я пулей слетела по лестнице и выскочила во внутренний двор.

— Переобуйтесь и идемте со мной, — скомандовала я, не тратя времени на приветствия.

— Хорошо, — бросив взгляд на мои ноги, покладисто кивнул он. — Вот только занесу домой бумаги. Кто-то украл мой портфель, — добавил он, словно услышав мой невысказанный вопрос.

— Ваш портфель украли? — изумленно переспросила я. — Где?

— Я оставил его в машине, и кому-то он до зарезу понадобился, — пояснил Робин. — Скорее всего, это произошло здесь, на стоянке.

Не дожидаясь приглашения, я вошла в дом вслед за Робином. Гостиная была сплошь загромождена не распакованными коробками и ящиками. Только на столе, где стояли компьютер и принтер, царил относительный порядок. Робин бросил куда-то свои бумаги и, громко топая, поднялся по лестнице. Через несколько минут он вернулся в теннисных туфлях.

— Можно узнать, какого рода поход нам предстоит? — спросил он, завязывая шнурки.

— Я тут все сидела и думала, каким образом преступник проник в дом Бакли. Дверь ведь не была взломана, верно? По крайней мере, так утверждают газеты. Может, супруги Бакли держали дверь незапертой, и убийца просто вошел и застал их врасплох. А может, он позвонил, и они его впустили. Или ее. Но одно непонятно: как преступник подошел к дому. Я решила отправиться туда и сама все осмотреть. Пока не сделаю этого, не успокоюсь.

— Значит, мы с вами тоже попытаемся проникнуть в дом? Проведем нечто вроде следственного эксперимента?

— Можно и так сказать, — кивнула я. Но в следующее мгновение мною овладели сомнения. — Наверное, все это чистой воды безумие. Нам не стоит рисковать. Что, если соседи увидят нас и вызовут полицию?

— Тогда мы объясним полицейским, что проводили следственный эксперимент, — изрек Робин так уверенно, словно не сомневался, что наша инициатива будет встречена с пониманием и одобрением.

Наверное, он живет в мире своих фантазий, решила я. В детективных романах запутанные дела, оказавшиеся не по зубам копам, сплошь да рядом распутывают дилетанты.

Тем не менее идея посетить дом Бакли пришла именно в мою голову. И сейчас уже поздно идти на попятный.

Мы решительно вышли на улицу. Длинноногий Робин развил такой темп, что я еле за ним поспевала. К счастью, оглянувшись на меня, он спохватился и замедлил шаг. Дойдя до ближайшего угла, мы свернули на Парсон-роуд и направились к дому Бакли. Возможно, вчера, когда я проезжала мимо, собираясь пообедать дома, родители Лизанны уже были мертвы, пронеслось у меня в голове. Несмотря на то что я изрядно запыхалась, по спине у меня пробежали мурашки. От дома Бакли нас отделял всего один квартал.

Робин окинул улицу задумчивым взглядом. Я последовала его примеру. Фасады всех домов были обращены в сторону, противоположную проезжей части.

— Конечно, он прошел по мусорному переулку, — пробормотала я, довольная собственной сообразительностью.

— Что, простите? — не понял Робин.

— Этот район очень старый, все дома в этом квартале не перестраивались в течение многих лет, — пояснила я. — Между теми домами, что выходят на Парсон-роуд, и теми, что выходят на Честнат-стрит, улицу, параллельную Парсон, есть переулок, по которому проезжают машины для вывоза мусора. В более современных кварталах такого проезда нет. Мусорные бачки стоят там прямо на улицах.

Мы пересекли улицу и оказались у входа в мусорный переулок. Небо мрачнело все сильнее, но дождь пока не начинался, как будто не хотел расстраивать наши планы. В течение последних дней мне постоянно казалось, что за мной наблюдают, а сейчас я словно превратилась в невидимку. Это было странное ощущение. Хрустя гравием, мы дошли до конца переулка. Теперь у меня не осталось никаких сомнений относительно того, каким путем преступник подобрался к дому Бакли.

— Почти все дворы обнесены высокими заборами, поэтому увидеть того, кто идет по переулку, практически невозможно, — заметил Робин.

Задний двор Бакли был одним из немногих, где забора не оказалось. Хозяева домов, расположенных справа и слева от него, защитили свою собственность оградами высотой в человеческий рост. Остановившись около мусорных баков, мы могли прекрасно разглядеть заднюю дверь дома. На клумбах цвели камелии и розы. Миссис Бакли обожала цветы. Бросив взгляд на мусорный бачок, я подумала, что там, быть может, лежит салфетка, которой в то утро миссис Бакли промокнула губы, накрасив их помадой, гуща от кофе, который они пили за завтраком, огрызки яблок и рогаликов. То, что осталось от двух человеческих жизней, прерванных так бессмысленно и безжалостно. По спине моей пробежал холодок.

Бачки наверняка еще не успели опустошить… Машина для вывоза мусора проходит по Парсон-роуд по понедельникам. А родителей Лизанны убили в среду.

— Идем отсюда быстрее, — прошептала я.

От моей недавней решимости не осталось и следа. У меня пропала всякая охота изображать из себя мисс Марпл.

Робин медленно повернулся ко мне.

— Но мы так и не поняли, где преступник оставил свою машину, — сказал он. — Не пешком же он пришел? Где он мог припарковаться так, чтобы его никто не заметил? У въезда в переулок?

— Вряд ли, — возразила я. — Переулок такой узкий, что машина, припаркованная на обочине, обязательно привлечет внимание. Вдруг кто-нибудь захочет выехать? Чужая машина наверняка ему помешает.

— Тогда, может, преступник остановился в другом конце переулка? — предположил Робин.

— Это вообще невозможно, — покачала я головой. — Там рядом станция техобслуживания. Всегда уйма машин и людей.

— Значит, нам остается одно — вернуться назад тем же путем, которым мы сюда пришли, — изрек Робин. — Кстати, еще один вопрос. Будь у вас с собой топор, где бы вы его спрятали?

— Ох, Робин, скажу честно, мне сейчас вовсе не хочется думать об окровавленных топорах, — призналась я. — Идемте, прошу вас.

Мы торопливо зашагали по переулку. Насколько я могла судить, ни одна живая душа нас не заметила. Это обстоятельство не могло меня не радовать.

— Что до меня, — не унимался Робин, — то я избавился бы от топора самым элементарным способом. Бросил бы его в мусорный бачок — и дело с концом.

Писатель всегда остается писателем, отметила я про себя. Как видно, сочинение детективных историй здорово укрепляет нервную систему.

— Не сомневаюсь, полиция перво-наперво обыскала все мусорные бачки до единого, — произнесла я вслух. — И нам нет никакой необходимости повторять этот подвиг еще раз. Кстати, если мы начнем рыться в мусоре, кто-нибудь наверняка вызовет полицию, и нынешний вечер нам придется провести в участке.

А может, и нет, возразил мой внутренний голос. Пока что нас никто не заметил. Не исключено, пожелай мы покопаться в бачках, это тоже сошло бы нам с рук.

Тем временем мы дошли до конца переулка.

— Если убийца решил не парковаться здесь, то он мог проехать дальше и оставить машину в следующем переулке, — задумчиво изрек Робин. — И тем самым свести к минимуму шанс на то, что машина привлечет к себе внимание. Даже если бы ее заметили, никто не связал бы ее с преступлением, произошедшим в другом квартале.

Я послушно засеменила в соседний переулок вслед за своим неуемным спутником. Переулок оказался значительно шире, чем тот, куда выходил задний двор супругов Бакли. Парковку, расположенную у въезда, окружала дренажная канава, снабженная водопропускными трубами.

На месте преступника я бы, пожалуй, сунула топор в одну из этих труб. Может, именно там он и лежит. Полиция, скорее всего, не обыскивала этот квартал.

В этом переулке, как и в предыдущем, царили тишина и безлюдье. Можно подумать, во всем Лоренсетоне в живых остались только мы с Робином, пронеслось у меня в голове. Ощущение было не из приятных. Робин, как видно, догадался, что мне не по себе, и крепко сжал мою руку. Солнце тоже пришло мне на помощь, выглянув из-за туч. Я немного воспрянула духом. Когда Робин выпустил мою руку и опустился на корточки, чтобы завязать шнурок, я принялась осматривать дренажные канавы.

Трубу, находившуюся справа от нас, несомненно, никто не тревожил. Отверстие ее было наполовину забито дубовыми листьями, слипшимися в плотный ком. Но вот что касается следующей трубы… Она явно выглядела подозрительно. Листья, отброшенные чьей-то рукой, плотной пеленой покрывали воду вокруг отверстия. Может, полиция и побывала здесь, но наверняка среди копов не оказалось таких низкорослых созданий, как я. Только определенный угол зрения давал возможность различить в трубе слабое посверкивание, которое выглянувшее из-за туч солнце делало особенно заметным. Я толкнула в бок Робина и глазами указала ему на трубу. Должно быть, ни у кого из полицейских не было таких длинных рук, как у Робина, потому что никто из них не сумел вытащить из отверстия…

— Мой портфель! — изумленно выдохнул Робин. — Как он здесь оказался?

Его тонкие пальцы уже открывали позолоченные замки.

— Не надо! — взвизгнула я, но было уже поздно. Из портфеля выпал окровавленный топорик для рубки мяса.