— У меня создается впечатление, что все эти убийства — дело рук не одного преступника, а нескольких, — предположил Робин, откусив половину рогалика.

Если нам и суждено было провести ночь вместе, эта перспектива отодвигалась на неопределенный срок. Сегодня мы безвозвратно упустили подходящий момент.

— Робин, мне не хочется в это верить! Неужели в нашем мирном Лоренсетоне завелось несколько извергов, для которых чужая жизнь ничего не стоит! И всем им одновременно пришла охота творить свои черные дела.

Нам и одного убийцу никак не вычислить, добавила я про себя. А если их несколько, они, пожалуй, в самом скором времени перережут всех мирных жителей. И лоренсетонская бойня войдет в историю.

— Не вижу в этом ничего невероятного, Ро! — возразил Робин, взмахнув надкушенным рогаликом. — Просто один из убийц решил воспользоваться случаем. Такое часто бывает. Предположим, у него были причины желать смерти супругам Бакли. Узнав об убийстве Мэми Райт, он понял, что, разделайся он с ними сейчас, смерть их непременно спишут на убийцу Мэми. А может, кто-то хотел убрать с дороги Моррисона Петтигрю, а Мэми и супругов Бакли убил исключительно для отвода глаз. Как говорится, чтобы напустить туману.

Разумеется, мне доводилось слышать о подобных преступлениях. Правда, они чаще встречались в романах, чем в реальной жизни.

— Я вовсе не сказала, что это невероятно, Робин, — уточнила я. — Мне не хочется в это верить, только и всего.

— Иногда надо себя заставить взглянуть правде в глаза. Вероятность того, что в городе действует целая команда убийц, достаточно велика.

— Джейн Ингл считает точно так же, — неохотно признала я. — Но предположим, преступников двое и они действуют заодно. Не понимаю, как можно общаться с человеком, который знает, что ты совершил такое?

Я ничуть не кривила душой. Неужели один человек и правда может сказать другому: «Видал, приятель, как я разделался с этой курицей Мэми?» И услышать в ответ: «Отличная работа, дружище». Стоило мне вообразить подобный диалог, у меня начинала кружиться голова. Два человека спокойно и деловито обсуждают, как они превратят третьего в кровавое месиво. А после смакуют все детали и подробности…

— Таких случаев в истории более чем достаточно, — заметил Робин. — Вспомним хотя бы Хиллсайдских душителей. Или Барка и Хара.

— Но Хиллсайдские душители убивали по сексуальным мотивам, — напомнила я. — Что касается Барка и Хара, они собирались продавать трупы медицинским факультетам. То есть рассчитывали получить выгоду.

— Именно так, — кивнул Робин. — В отличие от наших преступников, которые убивают исключительно из любви к искусству. А точнее, ради забавы.

На память мне пришел Гиффорд и похищенный у него топорик. Убийце никак не откажешь в своеобразном чувстве юмора, решила я про себя. Его любимое развлечение — не только убивать, но и дразнить людей.

Когда я рассказала Робину, что он далеко не единственный, кого убийца пытался подставить с помощью фальшивых улик, у него заметно поднялось настроение. Всегда приятно сознавать, что у тебя есть товарищи по несчастью.

— Впрочем, нельзя исключать, что этот самый Гиффорд ведет ловкую игру, — предположил Робин. — Возможно, сначала он пустил в ход свой топор, а теперь собирается заявить о его пропаже, чтобы отвести от себя подозрения.

— По-моему Гиффорд не способен на такую хитроумную уловку, — возразила я. — Мне всегда казалось, что он не обладает богатым воображением.

— Значит, вы хорошо его знаете? — спросил Робин, и в голосе его послышался легчайший оттенок… скажем так, ревности.

— Вовсе нет, — торопливо заверила я. — Мы с ним встречались исключительно на заседаниях «Знаменитых убийств». Если мне не изменяет память, в клубе он появился примерно год назад. Кстати, он никогда не разлучается со своим закадычным другом по имени Рейнальдо. У этого типа, похоже, нет фамилии…

Тут зазвонил телефон. Я встала, удивленная столь поздним звонком. Жители Лоренсетона не имеют привычки звонить после десяти вечера даже близким друзьям. По крайней мере, среди моих знакомых это не принято. Робин тактично удалился в ванную, как видно, решив, что телефонный разговор в такой поздний час непременно должен иметь интимный характер.

— Господи, я только что взглянул на часы, — раздался в трубке голос Артура. — Ты, наверное, уже спала.

— Нет, — пробормотала я.

Почему-то мне было неловко признаться, что у меня гость. Дурацкое смущение, мысленно выругала я себя. Я могу принимать в своем доме кого захочу. И если у меня возникнет такое желание, крутить романы сразу с двумя мужчинами.

— А я только что разделался с работой и вынулся домой, — сообщил Артур. — Я так понимаю, не стоит рассчитывать на то, что ты согласишься ко мне заглянуть?

При мысли о том, что через несколько минут я могу оказаться в его объятиях, сердце мое сладко екнуло. Однако с Робином тоже были связаны определенные надежды, которых мне не хотелось лишаться. К тому же мой гость не выказывал ни малейшего намерения отправляться восвояси. Напротив, он подошел к холодильнику и налил себе выпить.

— Мне завтра рано вставать, — сообщила я нейтральным тоном.

— Понятно, — буркнул Артур. — Наше свидание состоится на роликовом катке или не состоится вообще.

«Вот уж влипла», — едва не вырвалось у меня. Об этом проклятом катке я почти забыла. Хорошо, что до субботы еще два дня. Может, сумею как-нибудь выкрутиться.

— Ты как, уверенно чувствуешь себя на роликах? — спросила я, надеясь услышать, что Артур не вставал на ролики ни разу в жизни, и милостиво отменить свое требование.

— Более или менее, — вопреки моим ожиданиям, ответил он. — Кстати, у меня есть новость. Если ты сейчас стоишь, лучше сядь.

Артур говорил каким-то неестественным тоном. Казалось, он изо всех сил старается изобразить радостное возбуждение, коего отнюдь не испытывает.

Меня удивило также, что он до сих пор ни слово мне обмолвился о топоре, который, если бы не моя прыть, до сих пор валялся бы в дренажной канаве, спрятанный в портфеле Робина.

— Не бойся, я не упаду, — сказала я. — Выкладывай быстрее свою новость.

— Бенджамин Грир только что сознался во всех убийствах.

— Что-что? — не поверила я своим ушам.

— Бенджамин Грир признался, что убил Мэми Райт, Моррисона Петтигрю и супругов Бакли.

— Получается, отравленные конфеты нам с мамой прислал тоже он? Зачем? Мама его ни разу в глаза не видела.

— Грир утверждает, что конфеты прислал Моррисон. Якобы он считал твою мать… как это он сказал… хищной акулой капитализма. И поэтому решил избавить мир от ее присутствия.

— Петтигрю считал мою маму какой-то там акулой? Что за белиберда! — выпалила я.

— Разве ты не рада, что убийца наконец найден?

— Чему тут радоваться? Ясное дело, он морочит вам голову! Неужели в полиции ему поверили?

— Многие поверили. Он говорил довольно убедительно.

— А он знал, где был спрятан топор?

— Об этом уже знает весь город.

— А про портфель он тоже знал?

— Об этом тоже знает почти весь город.

— Хорошо, а он сказал, у кого украл этот самый топор?

— Пока нет. Честно говоря, я тоже не располагаю никакими сведениями на этот счет.

— Сегодня вечером Гиффорд Доукс признался мне, что топор, скорее всего, принадлежит ему. По крайней мере, у него из кухни пропал топорик для рубки мяса.

— Вот как? — в голосе Артура впервые послышалось неподдельное оживление. — Однако, насколько мне известно, он не счел нужным сообщить об этом в полицию.

— Значит, тебе будет интересно узнать следующее: сегодня вечером ко мне в библиотеку явился Гиффорд Доукс и принялся расспрашивать про топор, который нашли мы с Робином. Спросил, была ли ручка обмотана изолентой. И когда я сказала, что да, он признался, что топор принадлежит ему.

— Надо немедленно сообщить об этом парням, которые работают с Гриром, — заявил Артур. — Это поможет понять, пудрит он нам мозги или нет. Признаюсь, Ро, все, что он говорит, здорово похоже на правду. По крайней мере, сам он искренне верит своим словам. И самое главное, у нас есть свидетель.

Тем временем свойственная Робину природная деликатность сдала позиции под мощным натиском любопытства. Он вошел в гостиную и замер в нескольких шагах от меня, прислушиваясь к разговору. Мне оставалось лишь надеяться, что он не выдаст своего присутствия каким-нибудь громким восклицанием.

— У вас есть свидетель убийства? — недоверчиво спросила я.

— Нет, свидетель, который видел, как Грир прятал топор в водосточной канаве.

Я вспомнила Линн, делавшую охотничью стойку при разговоре с молодой мамашей. Наверняка пресловутым свидетелем была именно она.

— И что же рассказал этот ваш свидетель? — осведомилась я.

— Ты же понимаешь, я не имею права посвящать посторонних лиц в детали следствия, — с подчеркнутым хладнокровием изрек Артур.

— Прости мою навязчивость, но в данных обстоятельствах меня вряд ли можно счесть посторонним лицом, — процедила я. — К великому сожалению, я влипла в это дело по самые уши. По крайней мере, так считает твой босс Джек Бернс, и твоя боевая подруга Линн Лигетт.

— Значит, у тебя есть двойной повод для радости. Теперь все убедились, что ты чиста, как слеза младенца.

— Повторяю, я не собираюсь радоваться тому, что Грир возвел на себя напраслину! Похоже, у него окончательно съехала крыша.

— Полиция придерживается иного мнения, — пробурчал Артур. — Прости, я страшно устал и чертовски хочу спать. Кажется, дай мне волю, проспал бы несколько суток подряд. У нас еще будет время обо всем поговорить. Например, на роликовом катке.

— Ладно, не буду тебя задерживать, — медленно произнесла я. — Да, кстати, я тут вспомнила, что обещала папе взять на выходные Филиппа, моего маленького братишку. Так что не уверена, что наш поход на каток состоится.

— Почему же нет? — парировал мой пробный выпад Артур. — Возьмем твоего брата с собой. Уверен, он будет на седьмом небе от счастья.

— Да, наверное. Поговорим об этом позднее.

Лишь повесив трубку, я начала верить в то, что признание Бенджамина Грира — не просто бред воспаленного воображения. В конце концов, полиция не видит оснований ему не верить. А у меня нет оснований предполагать, что в полиции Лоренсетона работают олухи.

Я невольно расплылась в улыбке. Отрадно сознавать, что убийца за решеткой. А еще отраднее, когда мужчина ради тебя готов на подвиг. А поход на роликовый каток, что ни говори, вполне заслуживает звания подвига.

— Преступник найден, Робин, — с деланным равнодушием сообщила я, повернувшись к своему гостю.

У того глаза на лоб полезли.

— Вы хотите сказать, нам больше не о чем тревожиться? — выдавил он из себя.

— Так утверждает полиция. Некто Бенджамин Грир, член клуба «Знаменитые убийства», взял на себя все преступления. За исключением отравленных конфет. Их, по его словам, прислал нам с мамой Моррисон Петтигрю. Он был заядлым коммунистом и считал маму капиталистической акулой или чем-то в этом роде. Потом Грир прикончил Петтигрю. На следующий день — супругов Бакли. Существует свидетельница, которая своими глазами видела, как он прятал топор в канаву. Смерть Мэми Райт — тоже его работа. В тот вечер, когда она была убита, он не пришел на заседание клуба, так что все сходится.

Мы обсуждали потрясающую новость до тех пор, пока я не начала зевать.

— Я слышал, на выходные к вам приезжает брат? — тактично осведомился Робин.

— Да. Его зовут Филипп, и ему шесть лет. Это мой брат по отцу — сын от второго брака. Папа и его жена собираются на конференцию в Чатанугу, и я согласилась взять Филиппа к себе. В последнее время ситуация в городе приобрела такой неприятный оборот, что я уже подумывала отказаться от своего обещания. Или сказать папе, что сама приеду к ним и посижу с Филиппом. Мой дом казался мне не слишком безопасным местом. Но теперь, когда преступник больше никому не угрожает, я с удовольствием возьму Филиппа на пару дней.

— Вы с ним хорошо ладите? Чем вы занимаетесь вдвоем?

— Играем во всякие игры. Или отправляемся в кино. Если я хочу немного перевести дух, достаточно посадить мальчика перед телевизором, и он прилипнет к экрану. Еще я читаю ему вслух — он и сам умеет читать, но пока ограничивается вывесками. В прошлый его приезд мы были в боулинге. Результаты показали не слишком впечатляющие, зато здорово повеселились. Иногда он привозит с собой мяч, и мы играем во дворе в бейсбол. Филипп — настоящий фанат бейсбола. Знает все команды наперечет. Видели бы вы, с каким важным видом он рассуждает о достоинствах того или иного игрока.

— Я люблю детей, — без всякого пафоса сообщил Робин.

Я была готова поклясться, что он не кривит душой.

— Может, в субботу съездим все вместе в парк? — предложил он. — Поиграем в бейсбол и устроим пикник на травке.

До парка примерно час езды плюс часа три на пикник и игры, прикинула я про себя. Пожалуй, я успею вернуться домой и собраться на роликовый каток. Но Филипп наверняка так устанет, что ему будет не до роликов. И мне тоже.

— А может, нам лучше поиграть в гольф? — сказала я. — На выезде из города недавно открылся новый клуб. Я проезжала мимо в понедельник.

Кажется, с этого понедельника прошло не три дня, а три года, отметила я про себя.

— Я тоже видел этот клуб, — кивнул Робин. — Производит приятное впечатление. Давайте отправимся туда в субботу после обеда.

— Филипп будет в восторге. Приходите завтра, познакомитесь с ним. Кстати, я обещала Филиппу испечь его любимый ореховый торт. Вы любите ореховый торт?

— Обожаю, — просиял Робин. — Если я загляну часов в семь вечера, это будет нормально?

— В самый раз.

На прощание Робин снова коснулся губами моей макушки. Похоже, этот поцелуй уже стал для него доброй традицией.

— Увидимся завтра, — сказал он, направляясь к дверям. Вид у него при этом был озабоченный, словно дома его ожидали срочные дела.

Проводив Робина, я тщательно заперла заднюю дверь. Потом проверила, хорошо ли заперта передняя дверь, которую я почти не использовала. Пусть убийца в руках у полиции, меры предосторожности никогда не бывают лишними.

Только теперь, когда нервное напряжение немного отпустило меня, я почувствовала, что смертельно устала. Сознание того, что рядом с тобой ходит преступник, выматывает хуже самой тяжелой работы. А сегодняшний день и без того был на редкость богат происшествиями. Сначала мы с Робином обнаружили в дренажной канаве окровавленное орудие убийства. Потом я имела довольно неприятный разговор с Гиффордом Доуксом. Потом Перри устроил мне жуткую сцену, при воспоминании о которой у меня до сих пор тряслись поджилки.

Надо же, Салли уверена, что, когда Перри принимает свои таблетки, людям кажется, будто он ведет себя вполне адекватно. Неужели она думает, что все вокруг настолько лишены наблюдательности? Ладно, пусть разбирается со своим ненаглядным сыночком как хочет. Пусть насильно запихивает лекарства ему в пасть. Мне, конечно, жаль беднягу Перри, но ни за какие блага мира я больше не останусь с ним наедине.

Но самое сильное потрясение я пережила только что. Новость, сообщенная Артуром, произвела эффект разорвавшейся бомбы.

Бенджамин Грир, этот вечный аутсайдер, решил привлечь к себе внимание любой ценой. Страшной ценой. Невероятной ценой.

Готовя комнату для гостей к приезду Филиппа, я пыталась свыкнуться с мыслью о том, что бояться больше нечего. В приготовлениях не было особой нужды — Филипп всякий раз заявлял, что боится спать один в незнакомом доме, и залезал ко мне в кровать. Тем не менее я застилала постель чистым бельем, прокручивая в памяти все события этой кошмарной недели. Прежде, в ожидании приезда младшего братца, я начинала готовиться за несколько дней — загружала холодильник его любимой едой, приносила из библиотеки стопки детских книжек, узнавала, в каких кинотеатрах идут подходящие фильмы. На этот раз мне было не до того. Слава богу, теперь можно выбросить из головы все подозрения и страхи.

Впрочем, нельзя сказать, что визит почетного гостя застанет меня врасплох. Комната готова, все ингредиенты для обещанного орехового торта у меня есть, что касается обеда, Филипп будет счастлив, если мы отправимся в его обожаемый «Макдоналдс». В любом случае, мой шустрый братишка, которого я получила, уже не рассчитывая когда-нибудь стать сестрой, не даст мне скучать и предаваться душевным терзаниям. Общество шестилетнего сорванца, который ни минуты не сидит на месте, — лучший способ забыть о пережитом и вернуться к нормальной жизни.

Убийца сидит за решеткой.

Больше всего на свете мне хотелось бы в это верить.