— Жаль, что мой бронебойный бластер остался в рюкзаке, — посетовал Филипп. — Они бы у меня мигом запросили пощады. А я покрошил бы обоих на куски. Нет, лучше взял бы в плен и отвел в полицию.

Очнувшись от обморока, Филипп не желал расставаться со мной ни на минуту. Даже когда мне накладывали повязку, он стоял рядом как приклеенный и держал меня за здоровую руку. Люди вокруг наперебой хотели успокоить и утешить бедное дитя, погладить по голове, покачать на руках, купить ему мороженое или почитать книжку. Но Филипп был тверд. В ответ на все заманчивые предложения он отвечал, что должен охранять сестру. Я ничего не имела против. Не могу сказать, что в присутствии Филиппа я легче переносила боль — мне пришлось выяснить на собственном опыте, что боль остается болью, даже если рядом человек, который сочувствует тебе изо всех сил. Но после пережитого мне было спокойнее, когда мой маленький братик находился у меня на глазах.

Сейчас Филипп примостился рядом со мной на больничной койке. В его глазах, прежде остекленевших от испуга, снова начали плясать живые огоньки. Наверное, ему ввели какой-то слабый транквилизатор. Я смутно припоминала, что врачи спрашивали у меня разрешения на это и я ответила согласием. Родители Филиппа вот-вот должны были вернуться из Чатануги. Робин отыскал листок, на котором был записан их телефонный номер, и, как это ни удивительно, застал их в отеле.

— Филипп, если бы не ты, я наверняка сошла бы с ума, — сказала я. Полагаю, это признание вполне соответствовало истине. — Ты держался так отважно, что мне тоже было стыдно трусить. Я догадывалась, в глубине души ты тоже боишься. На твоем месте испугался бы даже Рэмбо. Но ты вел себя как настоящий герой.

— Я все время думал, как бы нам убежать, — сообщил Филипп. — Выжидал подходящего момента. Если бы этот чертов Бэнкстон подошел ко мне поближе, я бы его мигом вырубил.

Я с облегчением отметила, что передо мной прежний Филипп, победитель Брюса Ли и Мохаммеда Али школьного масштаба.

— Неужели они и в самом деле хотели нас убить? — внезапно спросил он совсем другим, неуверенным голосом.

Я замешкалась с ответом и вопросительно взглянула на Робина. Он лишь пожал плечами. В самом деле, откуда он мог знать, что следует ответить ребенку на подобный вопрос.

— Да, они хотели нас убить, — выдохнула я. — Они плохие люди, очень плохие. Хотя ухитрялись казаться хорошими. Некоторые люди похожи на гнилые яблоки: снаружи выглядят вполне пристойно, а внутри все кишит червями.

— Но теперь они в тюрьме, за решеткой? И их оттуда не выпустят?

— Конечно нет.

Мысль о судебном процессе, на котором мне неминуемо придется дать показания, заставила меня вздрогнуть. Страшно представить, что мне придется пройти через все эти мытарства.

— Они никогда не выйдут из тюрьмы, — заверила я. — И никому не причинят вреда. Ты их больше не увидишь.

— А когда приедут мама и папа? — в сотый раз спросил Филипп.

— Скоро, — ответила я, радуясь, что могу не кривить душой. — Их самолет уже приземлился. Думаю, они будут здесь с минуты на минуту.

Словно в подтверждение моих слов, в палату ворвался папа. По пятам за ним следовала Бетти Джо.

— Мама! — закричал Филипп и бросился к ней на шею.

Вся показная бравада слетела с него в мгновение ока. Бесстрашный герой исчез, уступив место беззащитному маленькому мальчику, который жалобно всхлипывал, уткнувшись носом в мамино плечо. Бетти Джо, прижимая сына к груди, не замечала никого вокруг. К ней подошла медсестра и сказала, что им будет удобнее в комнате для посетителей, расположенной в том же коридоре. Бетти Джо направилась к дверям со своей драгоценной ношей. Я была рада, что Бетти Джо ушла. Мне отчаянно хотелось разрыдаться, но в ее присутствии я чувствовала неловкость. Она ведь не была моей матерью. Зато она была матерью Филиппу, и никто не мог заменить ее. Даже старшая сестра, которая по возрасту годилась ему в матери.

Папа наклонился ко мне, погладил по голове и поцеловал.

— Я знаю, ты его спасла, малышка, — дрогнувшим голосом сказал он, и в глазах у него заблестели слезы. — По дороге сюда я молился, благодарил Бога за то, что вы оба живы. О, это было бы так ужасно — разом лишиться обоих детей.

Папа закрыл лицо руками и рухнул в кресло, которое пододвинул ему Робин. С тех пор как папа и Бетти Джо вошли в палату, Робин не произнес ни единого слова и предпочитал держаться в тени. В тусклом свете больничных ламп его рыжие волосы казались золотистыми. Никогда не забуду, как эффектно он выглядел с револьвером в руках.

Я была тронута папиными переживаниями, но усталость притупляла мои чувства. Неужели все это произошло со мной, с недоумением спрашивала я себя. Неужели это я дрожала в подвале, ожидая, пока мой сосед задушит меня зеленым газовым шарфом? Неужели это меня лупила клюшкой для гольфа моя давняя знакомая? Неужели это я готовилась встретить смерть, с ужасом сознавая, что вместе со мной погибнет мой маленький брат? Да, мне пришлось заглянуть в лицо демонам зла. Несколько напыщенное, но точное выражение. Лучше не скажешь.

Наконец папа овладел собой, вытер глаза и сказал, что они с Бетти Джо намерены как можно скорее увезти Филиппа домой.

— В привычной обстановке он быстро придет в себя, — заметил папа. — Надо только посоветоваться с врачами, как нам следует себя вести. А то я не знаю, что лучше делать вид, будто ничего не произошло, или уверять его, что опасность миновала.

— Уверена, Филипп скоро обо всем забудет, — пробормотала я.

— Хотелось бы на это надеяться, — откликнулся папа. — Поправляйся, малышка. Если тебе что-нибудь понадобится, немедленно звони нам.

Последняя фраза прозвучала почти формально. Папа сочувствовал мне, но сейчас был во власти одного желания: схватить сына в охапку и умчаться отсюда прочь. В конце концов, его взрослая дочь могла сама о себе позаботиться. К тому же у нее была мать. К горлу моему подкатил горький ком обиды, но я постаралась поскорее его проглотить. Когда тебе двадцать восемь, смешно ждать, что папочка будет вытирать тебе сопли.

Едва за папой закрылась дверь, я провалилась в сон. Проснувшись, я увидела, что у постели сидит Робин и держит меня за руку. Не моту утверждать суверенностью, но сквозь дрему мне почудилось, что он меня поцеловал.

— Приятное пробуждение, — заявила я.

Робин наклонился и поцеловал меня еще раз. Я почувствовала, как ко мне возвращаются бодрость и энергия.

— Наверное, эти двое повредились в рассудке, — заметила я несколько минут спустя.

— Это покажет психиатрическая экспертиза, — пожал плечами Робин. — Хотя, конечно, нормальными их никак не назовешь. Думаю, им обоим казалось, что они всего-навсего придумали на редкость интересную игру. Это ведь так увлекательно, читать в книгах о громких убийствах, а потом воплощать их в жизнь. Они всегда действовали по плану, но в случае с Филиппом прокололись. Бэнкстон схватил мальчика, подчинившись внезапному импульсу. Будь он малость посообразительнее, то ни за что не стал бы оставлять Филиппа в собственном доме. Отвез бы к Мелани или куда-нибудь еще. Они не приняли в расчет, что ты немедленно отправишься на поиски. И что у тебя есть запасные ключи от всех дверей.

— А как вы догадались, где мы?

Мне было так тяжело возвращаться к пережитому, что до сих пор я воздерживалась от каких-либо расспросов.

— Я видел, как вернулась Мелани, — пояснил Робин. — И обратил внимание, что она ведет себя как-то странно. Она явно куда-то торопилась и, столкнувшись со мной, не смогла скрыть своей досады. Я обратил внимание, что отсутствовала она всего минут десять, и, естественно, задался вопросом: куда и зачем она ездила? Она сама поспешила сообщить, что ездила за магнитофоном. Магнитофон она держала в руках, так что скрыть его от меня не было никакой возможности. Но мне трудно было поверить, что им с Бэнкстоном вдруг приспичило потанцевать. Я обыскал весь квартал, но ты словно сквозь землю провалилась. А потом у меня начала наклевываться догадка. Сначала внезапно исчезает Филипп, потом ты. При этом по улице не проехал они одной чужой машины. Только машина Мелани. Сама она пыталась сделать вид, что обеспокоена пропажей Филиппа, но, на наше счастье, на этот раз сыграла из рук вон плохо. И этот чертов магнитофон, который так срочно понадобился им с Бэнкстоном. В общем, я решил проверить свою догадку. — Робин крепко сжал мою руку. — Сам не знаю, как мне удалось убедить мистера Крэндалла, что нам следует вооружиться и пойти в атаку на дом Бэнкстона. Хотя, по совести говоря, долгих уговоров не потребовалось. Джед сам заявил, что медлить нельзя. Сказал, если я ошибаюсь, Бэнкстон простит нам наше вторжение. В конце концов, речь идет о пропаже женщины и ребенка. Снял со стены два револьвера и зарядил их. В общем, старина Джед — молодчина. Ему бы быть шерифом на Диком Западе.

— Но как вам удалось проникнуть в дом? Мелани сказала, что заперла все двери.

— Представь себе, у миссис Крэндалл оказался запасной ключ. Она хотела вернуть его тебе, но по ошибке отдала совсем другой. Насколько я понял, прежде в доме Бэнкстона жила довольно несуразная дама, которая постоянно запиралась изнутри и потом не могла выбраться. Она и вручила второй ключ миссис Крэндалл. Надо бы написать ей благодарственное письмо.

Я засмеялась и тут же поморщилась от боли. Доктор сказал, что я смогу вернуться домой уже через пару дней. По его словам, два сломанных ребра и ключица не относились к разряду опасных повреждений. Наверное, с медицинской точки зрения травмы были не слишком серьезными, но они доставляли мне уйму неудобств. Не говоря уже о синяках, покрывавших затейливым узором мое тело.

Мама заявила, что, пока я окончательно не поправлюсь, мне лучше пожить у нее, однако я решила отклонить приглашение. Конечно, мама сделает вид, что смертельно обижена, но я сумею это пережить. В конце концов, у меня тоже есть повод обижаться. Сегодня утром мама примчалась в больницу с перевернутым от ужаса лицом, но, по обыкновению, с безупречным макияжем и причесанная волосок к волоску. Естественно, она заключила свое злополучное чадо в объятия, осыпала поцелуями и даже пролила над ним пару слезинок — к слезам она, надо сказать, прибегает только в исключительных случаях. Однако, узнав, что мой таунхаус, как и таунхаус Бэнкстона, остался без всякого присмотра и теперь в нем хозяйничает полиция, мама решила, что имущество нуждается в ее заботах куда больше, чем дочь, которая, в общем-то, пострадала не слишком сильно. Пожелав мне скорейшего выздоровления, она отправилась оберегать нашу собственность от возможного урона.

Кстати, мама с юности дружит с матерью Бэнкстона, и, разумеется, перспектива встречи со старой подругой вызывала у нее содрогание.

— Ах, до чего мне жаль бедняжку, — простонала она, когда разговор зашел о миссис Уайтс. — Как она теперь будет смотреть в глаза людям? Ума не приложу, почему Бэнкстон вырос таким чудовищем. Все его братья и сестры — порядочные люди. А в него точно бес вселился. Вы же с ним знакомы с детства, Аврора. Как ему взбрело в голову над тобой измываться? И не только над тобой, но и над маленьким ребенком!

— Никогда нельзя сказать определенно, по какой причине в голове у человека заводятся тараканы, — заметила я. — Наверное, собственная жизнь казалась Бэнкстону слишком скучной и монотонной и ему захотелось внести в нее разнообразие. Пережить волнующие мгновения. Почувствовать, как в крови бурлит адреналин.

Честно говоря, я не испытывала ни малейшего сочувствия к матери Бэнкстона. Может быть, потом, когда пережитый ужас отойдет в прошлое, я стану более снисходительной и отзывчивой. Но не сейчас. Сейчас я слишком измучена. Мое тело покрывают синяки и ссадины, перебитая ключица не дает пошевелить рукой. Я чувствовала себя до крайности непривлекательной, и даже поцелуй Робина не исправил положения, а лишь подарил мне надежду, что когда-нибудь я снова смогу испускать волны соблазна. Я благодарно взглянула на Робина, который надевал куртку, собираясь уходить.

— Робин, — промурлыкала я, ощущая, что вот-вот провалюсь в сон.

Он повернулся, и я поняла, что события вчерашнего вечера не прошли для него даром. Плечи его ссутулились, в уголках рта залегли глубокие морщины. Даже огненно-рыжие волосы, казалось, потускнели.

— Ты спас мне жизнь, — сказала я.

— Нет, жизнь тебе спас Джед Крэндалл, — возразил Робин. Как и всякий истинный герой, он не пренебрегал таким украшением, как скромность. — А я ему только помогал.

— Ты спас мне жизнь, — повторила я. — И я тебе очень благодарна. — В следующее мгновение сон накрыл меня мягкой волной.

Когда я проснулась, в окна палаты било яркое солнце, а часы показывали три часа. На стуле у кровати кто-то сидел. Какой-то крупный широкоплечий мужчина. Он спал, уронив на грудь белокурую голову и сладко похрапывая. Артур! Я и забыла о своем втором поклоннике.

Во рту у меня пересохло, и я потянулась за стаканом с водой, который стоял на столике у кровати. Естественно, дотянуться мне не удалось. Продолжая попытки, я сделала неловкое движение, и боль, пронзившая руку, заставила меня тихонько заскулить. Артур проснулся и подал мне воду.

— Прости, что разбудила тебя, — сказала я, осушив стакан.

— Я не спал, — возразил Артур. — Так, слегка задремал.

— Как идет следствие?

— Успешно. Удалось найти кое-что интересное. Представляешь, дома у Мелани Кларк хранились своеобразные сувениры. Фотографии, попросту говоря. Множество фотографий. И на них…

Я яростно замотала головой, давая понять, что не желаю слышать, что именно изображено на этих фотографиях.

Артур понимающе кивнул.

— Короче, от этих картинок мороз идет по коже. Да, знаешь, что еще выяснилось? Моррисона Петтигрю малышка Мелани прикончила собственноручно. Завязала с ним знакомство, так сказать, интимного характера, а во время первого свидания, когда он разделся и предвкушал несколько приятных минут, прирезала его, как кабана. Потом впустила в дом Бэнкстона, и они вместе затащили беднягу в ванну.

— Насколько я понимаю, они сознались?

— Да. Точнее, сознался Бэнкстон. Он очень горд своими подвигами.

— Значит, финал оказался не таким, как в истории Хиндли и Брейди?

— Не таким. Мелани пыталась покончить с собой.

— Ну и ну, — только и смогла пробормотать я.

— Она хотела повеситься на собственном лифчике, — сообщил Артур. — Но за ними обоими постоянно следят, так что ей не удалось выполнить свое намерение.

Как это нелепо и не эстетично — повеситься на собственном лифчике, подумала я. Но, по крайней мере, выяснилось, что Мелани способна на какие-то проблески человеческих чувств.

— Наверное, ей было стыдно за то, что она натворила, — предположила я.

— Ничуточки, — решительно и резко возразил Бэнкстон. — Просто жизнь в разлуке с Бэнкстоном не имеет для нее смысла. Так она заявила сама.

На это мне нечего было сказать. Я молча протянула Артуру стакан, он поставил его на столик и автоматически вновь наполнил водой.

— Им было чертовски досадно, что мы так и не нашли орудие убийства Мэми Райт, — сообщил Артур. — Им казалось, будто они поместили это орудие в такое место, где найти его не составит труда. Молоток, который они украли из гаража Лимасвера Кейна. На ручке были его инициалы. Но тут в их планы вмешалась случайность. Молоток нашли какие-то дети и решили его присвоить. И только вчера, когда по городу поползли слухи, принесли его в полицию. В дальнейшем наши голубки решили использовать клюшки для гольфа, которыми разжились в гараже Джона Квинслэнда. Впредь жителям нашего города будет наука — лучше запирать свои гаражи. Помнишь, ты встретила Бэнкстона с сумкой для гольфа в руках? Это было сразу после убийства супругов Бакли. Он заехал к Мелани, дочиста отмылся под душем. Он ведь заляпался кровью с головы до ног. Бэнкстон думал, что сумеет незаметно занести их домой. Столкнувшись с тобой, он испугался и в ближайшую ночь отвез сумку за город и закопал в землю. Обилие наклеек делало ее слишком приметной. А клюшки оставил себе. Понимал, что они ему еще пригодятся. А потом ты и твой сосед-писатель отыскали топорик для рубки мяса, который эти шутники запихали в портфель Крузо. Исправили просчет полиции, что греха таить. Скажу тебе честно, этот парень, Крузо, вызывал у нас подозрения. Я едва не пристрелил его, увидав, как он с пистолетом в руках ворвался в двери Бэнкстона. Но тут миссис Крэндалл крикнула мне, что ее муж вместе с мистером Крузо отправился ловить убийцу! Спускаясь в подвал, я ожидал увидеть старину Перри Эллисона. Чертовски ясно представлял, как он довольно ухмыляется над тремя трупами — Уайтса, твоим и Филиппа.

— Кстати, что с Перри? Его удалось найти?

Я отчетливо осознала, какую добрую службу сослужила мне своим звонком Салли Эллисон. Если бы известие об исчезновении Перри не заставило меня переполошиться, я бы ни за что не выскочила из дома так быстро. И парочка монстров смогла бы беспрепятственно отвезти Филиппа к Мелани.

— Его поместили в психиатрическую клинику в Атланте, — сообщил Артур.

Вне всякого сомнения, более подходящего места для Перри не придумать. Конечно, жаль Салли, но ее сын явно нуждается в квалифицированном лечении.

— А как поживает Бенджамин? У него ведь тоже с головой не все в порядке?

— Его отправили в Атланту на психиатрическую экспертизу. Кстати, он признался в еще нескольких убийствах. В том числе и в тех, где преступники давно найдены и посажены за решетку. Похоже, обнаружив тело Петтитрю, он пережил шок, от которого у него окончательно поехала крыша.

— Ох, Артур, как все это грустно, — вздохнула я и залилась слезами.

У меня было так много причин для слез, что я не могла определить, какая именно заставила меня плакать сейчас. Артур гладил меня по голове, а когда я немного успокоилась, бережно вытер мне лицо своим носовым платком.

— Знаешь, о чем я жалею больше всего? — спросил он. — О том, что наш поход на роликовый каток переносится на неопределенное время.

Я в недоумении уставилась на него. За минувшие сутки я забыла о том, что люди умеют шутить. Губы мои тронула неуверенная улыбка. Она моментально увяла, но все же это была улыбка.

— Не хочется покидать тебя, Ро, но мне надо возвращаться на работу, — вздохнул Артур. — Хотя улику нас теперь более чем достаточно, некоторые обстоятельства до сих пор остаются туманными. Например, каким образом Бэнкстону удалось заставить Мэми Райт явиться на заседание клуба задолго до назначенного часа. И почему он позволил Мелани послать тебе отравленные конфеты? Конфеты он купил для своей возлюбленной, когда ездил на совещание в Сент-Луис. Побаловать отравленным шоколадом тебя она решила по собственной инициативе. Почему-то она была неколебимо уверена, что больше всего ты любишь конфеты с помадкой. Более идиотское преступление трудно себе представить, особенно если учесть, что Мелани воспользовалась машинкой, которая стоит на ее рабочем месте, в офисе страховой компании Джеральда Райта. Так или иначе, придется задать нашим голубкам еще много вопросов. А потом проверить все их показания. Вчера Бэнкстон заявил, что не нуждается в адвокате. Уверен, вскоре он об этом пожалеет. А может, и от всех своих признаний откажется. Будет твердить, что проклятые копы сделали его козлом отпущения. Так что возни предстоит много.

— Не сомневаюсь, ты сумеешь вывести их обоих на чистую воду, Артур. Ты даже не представляешь, как я обрадовалась, увидав тебя в том проклятом подвале.

— Я тоже обрадовался, что ты жива.

— Знаешь, я уже простилась с жизнью.

— Знаю.

Артур наклонился и поцеловал меня. Если так и дальше пойдет, то, пожалуй, я превращусь в роковую женщину, которая меняет поклонников как перчатки, мысленно усмехнулась я.

— Завтра обязательно загляну, — пообещал Артур на прощание.

Когда дверь за ним закрылась, я, впервые после своего приключения, осталась одна. Я по-прежнему чувствовала себя усталой до мозга костей, но спать больше не могла. Мне было страшно закрыть глаза.

Включив телевизор, я вздрогнула, увидав на экране собственное лицо. Канал Си-эн-эн использовал давнюю фотографию, которую я сделала, поступая на работу в библиотеку. На ней я выглядела невероятно юной и миловидной.

Ничего не поделаешь, я стала героиней новостей. И очень может быть, в самом скором времени стану героиней книг, которые расскажут о произошедших в нашем городе кошмарных событиях. Раньше я изучала захватывающие подробности знаменитых убийств, теперь сама стала знаменитой. И на собственной шкуре узнала, каково приходится жертве. Над всем этим следовало поразмыслить. Я щелкнула кнопкой пульта, выключая телевизор.

Наверное, в тот вечер — вечер последнего заседания клуба в особняке Общества ветеранов — Мелани и Бэнкстон были страшно удивлены, увидав меня живой и здоровой. Наверняка они рассчитывали, что я уже получила бандероль с отравленными конфетами и вдоволь ими полакомилась. Впрочем, в тот вечер им было не до меня. Стараясь казаться спокойными и беззаботными, оба напряженно ожидали, когда труп Мэми Райт наконец будет обнаружен. Я вспомнила, как встретила Бэнкстона в день убийства супругов Бакли. Тогда он просто сиял чистотой. Еще бы, он ведь только что вышел из душа. Тщательно смыл с себя всю кровь. А в руках у него была сумка для гольфа, сплошь обклеенная стакерами.

Мне никогда и в голову не приходило подозревать Бэнкстона. И Мелани тоже. Кто бы мог подумать, что я возбуждаю у нее столь жгучую ненависть. Ведь для этого не было абсолютно никаких причин. В ушах у меня зазвучал голос Мелани: «Я всегда мечтала это сделать». Господи, с какой злобой она меня пинала.

По спине у меня побежали мурашки. Жуткое приключение никак не желало отходить в прошлое.

Хотя, конечно, если разобраться, это дело не назовешь особенно сложным и запутанным. В отличие от других знаменитых убийств, которые представляют собой настоящую головоломку. Взять хотя бы дело об отравлении, совершенном в Кройдене, Англия, в 1928 году. Оно до сих пор остается нераскрытым. И я так и не смогла решить, была ли виновна миссис Дафф или же…

Я почувствовала, что засыпаю.