Клуб «Знаменитые убийства» проводит свои встречи в здании, принадлежащем Обществу ветеранов, и за это платит владельцам небольшую арендную плату. Насколько мне известно, именно из этих денег оплачиваются расходы, связанные с ежегодным рождественским праздником. Так что дело устроилось к взаимному удовольствию сторон. Разумеется, маленькой компании вроде нашей не требуется иметь в своем распоряжении целый особняк, но члены клуба предпочитают покой и уединение.

За полчаса до начала очередного заседания один из членов клуба встречается с представителем Общества и получает от него ключи. После заседания тот же самый член должен удостовериться, что в особняке царит полный порядок, и возвратить ключи. В нынешнем году эта обязанность возложена на Мэми Райт, нашего вице-президента. Именно она расставляет стулья полукругом напротив небольшой сцены и готовит стол с прохладительными напитками и закусками. Большинством голосов мы решили, что в перерыве нам необходимо подкреплять свои силы.

В этот вечер я заявилась спозаранку. Правда, я почти всегда прихожу раньше времени.

На стоянке, примыкающей к зданию, я заметила две машины, которые расположились под сенью возвышавшихся у входа миртов. Впрочем, сказав «под сенью», я несколько погрешила против истины, так как сейчас, ранней весной, деревья были совершенно голыми. Дуговые лампы, освещавшие стоянку, автоматически загорелись, стоило мне подъехать. Я припарковала свой «чеветт» в световом круге поблизости от задней двери. Специалисты по знаменитым убийствам слишком хорошо знают, что наша ежедневная жизнь изобилует опасностями.

Я вошла в вестибюль, и тяжелая металлическая дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной. В здании было всего пять комнат. Дверь, находившаяся слева от меня, вела в большую гостиную, где мы проводили заседания. Справа от меня располагались целых четыре двери: в конференц-зал, в мужскую комнату, в дамскую комнату и, наконец, в маленькую кухню. Создавалось впечатление, что особняк предназначен для отражения вражеских атак такими толстыми были стены и такими крепкими — двери. Благодаря этому обстоятельству здесь всегда царила полная тишина. И теперь до меня не доносилось ни звука. Хотя, судя по машинам на стоянке, в здании находились как минимум два человека.

Признаюсь, эти массивные двери, выходившие в глухой коридор, действовали мне на нервы. Можно было подумать, я оказалась в туннеле. Только висевший на стене телефон говорил о том, что это не так. Кстати, он никогда не звонил. Бэнкстон Уайтс как-то раз заявил: если телефон зазвонит, на другом конце провода наверняка окажется Род Серлинг, который металлическим голосом сообщит нам о том, что мы проникли в «сумеречную зону». Вспомнив об этой шутке, я приободрилась, улыбнулась и взялась за ручку двери, ведущей в гостиную.

И тут телефон зазвонил.

Я резко повернулась и сделала несколько неуверенных шагов по направлению к дребезжащему аппарату. Сердце мое колотилось где-то в горле. Прочие обитатели здания, если таковые были, по-прежнему не подавали признаков жизни.

Телефон не унимался. Я робко протянула руку к трубке.

— Алло, — еле слышно выдохнула я. Затем, прочистив горло, произнесла более уверенно: — Алло.

— Могу я поговорить с Джулией Уоллис? — осведомился приглушенный шепот на другом конце провода.

Не будь мои волосы заплетены в косу, они наверняка встали бы дыбом.

— Что? — переспросила я дрожащим голосом.

— Джулия… — прошептал звонивший.

И в ухо мне забили короткие гудки.

Я стояла, словно громом пораженная, сжимая в руке трубку. Тут дверь дамской комнаты открылась, и из нее вышла Салли Эллисон.

Я пронзительно взвизгнула.

— Боже всемогущий, Ро, неужели я так жутко выгляжу? — в недоумении спросила Салли.

— Нет-нет, вы тут ни при чем. Это все телефон, — бормотала я, едва сдерживая желание разразиться рыданиями.

Салли наверняка решила, что я повредилась в рассудке. Эта энергичная и умная женщина, которой давно уже перевалило за сорок, работала в городской газете Лоренсетона. Вне всякого сомнения, она была отличным журналистом. В ранней юности Салли сбежала из дома с каким-то парнем, за которого вышла замуж. Рождение ребенка положило конец этому скороспелому браку. Отпрыск получил имя Перри, и мне выпало сомнительное удовольствие сначала учиться с ним в одной школе, а потом работать в одной библиотеке. Откровенно говоря, я ненавидела верзилу Перри. Но его мамаша мне нравилась, хотя порой ее профессиональная манера беспрестанно сыпать вопросами сводила меня с ума. Кстати, одной из причин, заставивших меня так тщательно подготовиться сегодня к выступлению, было стремление не ударить в грязь лицом перед Салли.

Выслушав мой сбивчивый рассказ, она, по обыкновению, обстреляла меня вопросами и уверенно вынесла вердикт: звонок — не более чем идиотская выходка кого-нибудь из членов клуба или же их малолетних отпрысков. После того как Салли все расставила по местам, шутка начала казаться мне даже забавной.

Конечно, стать объектом розыгрыша не слишком приятно. Но все же намного приятнее, чем вступить в контакт с потусторонними силами.

Салли принесла из маленького конференц-зала поднос и две коробки с печеньем. Объяснила, что оставила там свои припасы, ощутив, что две чашки кофе, которые она выпила после ужина, настоятельно требуют выхода.

— Представляете, мне так приспичило, что я поняла: до большой гостиной мне не добраться, — заявила она, прищурив золотисто-карие глаза.

— Как дела в газете? — осведомилась я нарочито беззаботным тоном. Мне хотелось убедить Салли, что я окончательно оправилась от шока.

На самом деле таинственный звонок не выходил у меня из головы. Я не могла, подобно Салли, неколебимо поверить в единственно возможное разумное объяснение. Прислушиваясь к голосу Салли, сообщавшей мне все подробности своего конфликта с новым главным редактором, я ощущала во рту металлический вкус адреналина. По спине у меня упорно бегали мурашки, и я то и дело поеживалась под желтым свитером.

Красочно описав скверный характер и непроходимую тупость своего босса, Салли заговорила о грядущих выборах — мэр нашего города неожиданно скончался, и теперь необходимо было выбрать ему преемника.

— По рассказам секретарши, бедняга окочурился прямо в своем кабинете, — сообщила Салли, раскладывая печенье по вазочкам. — Надо же, ему удалось побыть в должности мэра всего месяц! Едва успел справить себе новый стол, — покачала она головой, сожалея то ли о печальной участи мэра, то ли о новом столе, оставшемся без хозяина.

— Салли, а где Мэми? — неожиданно для самой себя выпалила я.

— А на что она вам сдалась? — удивленно вскинула бровь Салли.

Я знала, что в ответ на этот вопрос мне следует рассмеяться. Мы с Салли не слишком жаловали Мэми и не раз втихомолку над ней подсмеивались. Но я чувствовала, что у меня пропала всякая охота подавать именно те реплики, которых ждет моя собеседница. С каждой минутой Салли раздражала меня все сильнее. Меня бесили ее завитые волосы, выкрашенные в бронзовый цвет, ее дорогой костюм и дорогие туфли, которые, в соответствии с правилами хорошего вкуса, выглядели сильно поношенными. А самое главное, меня бесил ее незыблемый здравый смысл.

— Когда я подъехала к стоянке, там было две машины, — проронила я самым что ни на есть равнодушным тоном. — Ваша и Мэми. Машину Мэми я не спутаю ни с какой другой — у нее тоже «чеветт». Только у меня синий, а у нее белый. Вы здесь, я здесь, а Мэми что-то не видать.

— Наверняка она в гостиной, расставляет стулья и готовит кофе, — оглядевшись по сторонам, заявила Салли. — Но ее сумочки нигде не видно. Может, она забыла что-нибудь и решила съездить домой?

— Да как она могла проскочить мимо нас?

— Откуда мне знать, — пожала плечами Салли. Моя настырность явно начала ей не нравиться. — Эта особа вечно выделывается. Такой уж у нее характер.

Пытаясь растопить холодок взаимного раздражения, мы немого позубоскалили, обсуждая нелепую привычку Мэми хвостом ходить за своим мужем и влезать во все его интересы и увлечения, не давая ему даже глотка свободы.

Когда я раскладывала свои записи на столе в большой гостиной, прибыли Бэнкстон Уайтс и свет его очей, прекрасная Мелани Кларк. Мелани служила в страховой компании, принадлежавшей мужу Мэми, а Бэнкстон был агентом по займам во Втором объединенном банке. Эта парочка встречалась уже целый год. Прежде они учились в одной школе на несколько классов старше меня, но не обращали друг на друга ни малейшего внимания. И лишь на заседаниях клуба «Знаменитые убийства» между ними вспыхнула искра взаимной симпатии.

На прошлой неделе я встретила в супермаркете мать Бэнкстона, и та сообщила мне, что сладкая парочка в самом скором времени порадует нас известием о помолвке. Впрочем, об этом она твердит мне постоянно. Дело в том, что больше года назад я пару раз сходила с Бэнкстоном в кино, и теперь его мать хочет оградить своего сыночка от всяких поползновений с моей стороны. Если пожилая леди с нетерпением ждет известия об этой самой помолвке, всем прочим она давно уже представляется вопросом решенным. Количество молодых людей и девушек в Лоренсетоне весьма ограниченно, и если Мелани и Бэнкстон не удовольствуются друг другом, обоим, того и гляди, придется коротать свой век в одиночестве. По возрасту они идеально подходят для брака. Бэнкстону тридцать два года, Мелани на год-другой моложе. Лучшего жениха ей не найти. Хотя, конечно, Бэнкстон вряд ли может претендовать на звание красавца: волосы у него жидкие, лицо круглое, а фигуру никак не назовешь спортивной. Точнее, она не заслуживала этого звания до последнего времени. Приглядевшись к Бэнкстону повнимательней, я заметила, как под рукавами его рубашки горой вздымаются мускулы.

— Ты что, Бэнкстон, железо качаешь?! — в изумлении воскликнула я.

Если бы он занялся своей фигурой в то время, как мы встречались, наш роман, возможно, оказался бы не таким скоротечным, промелькнуло у меня в голове.

Бэнкстон просиял, явно польщенный моей наблюдательностью.

— Ага, — кивнул он. — А что, результат уже виден?

— Конечно виден, — заверила я, придав лицу выражение искреннего восхищения.

Думать о том, что на героические свершения Бэнкстона подвигла Мелани Кларк, было не слишком приятно. Тем не менее факт оставался фактом. Что ж, вздохнула я про себя, нет ничего удивительного в том, что Мелани имеет на своего бойфренда огромное влияние. Она ведь живет и дышит одним Бэнкстоном — на всем белом свете у нее больше никого нет. Ее родители давно оставили этот мир: мать умерла от рака, отца сбил на дороге пьяный водитель. Никаких других родственников у Мелани никогда не имелось.

Сейчас эта прекрасная дама, вдохновившая своего рыцаря на подвиги, поглядывала на меня без особой симпатии.

— Наверное, ты силком погнала его в спортзал, да, Мелани? — поспешно обернулась я к ней.

Мелани улыбнулась, несомненно довольная тем, что я признала за ней право собственницы. Про себя я отметила, что в обществе этой особы мне не следует держаться с Бэнкстоном слишком фамильярно. Хотя он живет в одном из «моих» таунхаусов, Мелани наверняка известно, что в прошлом мы были не только соседями. Пожалуй, с нее станется истолковать самую невинную мою фразу в превратном свете.

— В последнее время Бэнкстону пришлось попотеть, — с деланным безразличием изрекла Мелани.

У меня хватило чуткости уловить особый подтекст, которым Мелани сопроводила свои слова. Бьюсь об заклад, она хотела дать мне понять: их с Бэнкстоном любовь больше не является платонической. Попросту говоря, эти двое переспали друг с другом. Вот уж никак не ожидала, что Мелани сочтет нужным поставить меня в известность.

С удивлением взглянув на Мелани, я увидела, что в глазах ее заплясали искорки. На память мне пришла поговорка про тихие омуты и чертей, которые обожают выбирать эти самые омуты средой своего обитания. Мелани, всегда гладко причесанная и скромно одетая, казалась ледышкой, но наверняка это впечатление было обманчиво.

Я незаметно скользнула взглядом по ее фигуре. На мой вкус, бедра и задница у нее были слишком увесистыми. Но мой вкус отнюдь не совпадал со вкусом Бэнкстона. Можно не сомневаться, могучий круп возлюбленной казался ему символом женственности и плодородия. Любуясь этой сладкой парочкой, я решила, что они не просто балуются сексом, но делают это часто и с особой изощренностью.

После того как я пришла к подобному выводу, Мелани сразу выросла в моих глазах. Женщина, столь удачно скрывающая под личиной серой мышки неуемную сексуальность, достойна уважения. Мелани удалось ввести в заблуждение целый город, а это чего-нибудь да стоит.

— Представьте себе, оказывается, этот телефон иногда звонит, — сообщила я. — Это случилось как раз перед вашим приходом.

Бэнкстон и Мелани уставились на меня с интересом. Но прежде чем я успела рассказать им о загадочном звонке, до меня донесся чей-то заливистый смех. Повернувшись к двери, я увидала свою подругу Лизанну Бакли, рядом с которой маячил какой-то высоченный рыжеволосый тип. Появление Лизанны в клубе было настоящим чудом. За минувший год она вряд ли прочитала хотя бы одну книгу, а ее интересы и увлечения были весьма далеки от убийств, пусть даже самых знаменитых.

— С какой стати эта пустышка сюда притащилась? — буркнула Мелани.

Бедняжка не могла скрыть досады. Как пить дать, в самом скором времени она будет оберегать свое сокровище так же ревниво, как Мэми Райт оберегает своего драгоценного супруга, решила я.

Лизанна (Элизабет Анна) Бакли с полным правом носила звание самой красивой девушки в Лоренсетоне. Мужики падали к ее ногам штабелями, но ее это обстоятельство, казалось, ничуть не волновало. Спокойная и невозмутимая, она шествовала по жизни с высоко поднятой головой и не удостаивала поверженных воздыхателей даже взглядом. При этом было бы до крайности несправедливо назвать Лизанну заносчивой гордячкой. Напротив, она была даже добра — ленивой, пассивной добротой. Создавалось впечатление, что главное ее желание — как можно меньше напрягаться.

Лизанна служила секретарем в компании «Энергия и электричество». В обязанности ее входило отвечать на телефонные звонки и принимать оплату коммунальных услуг, и эта непыльная работенка наилучшим образом отвечала устремлениям Лизанны. Так что они с компанией были вполне довольны друг другом. С тех пор как она заняла место в офисе компании, мужчины нашего города полюбили оплачивать счета за свет и газ и оспаривали эту почетную обязанность у своих жен. В воздухе конторы витал аромат галантной любезности. Недоразумения и претензии остались в прошлом. При виде Лизанны самые раздражительные клиенты становились шелковыми и думали лишь об одном: как бы сделать ей приятное.

Несмотря на свою лень, Лизанна нуждалась в постоянных развлечениях, и ее поклонникам приходилось из кожи вон лезть, пытаясь придумать что-нибудь оригинальное. По всей видимости, рыжеволосый молодой человек с крючковатым носом решил, что заседание нашего клуба приятно разнообразит досуг красавицы.

— Что это за тип притащился с Лизанной? — вполголоса спросила я у Мелани.

— Неужели ты его не знаешь? — поразилась та. — Ну ты даешь!

Итак, этот субъект, оказывается, пользовался широкой известностью. Я вновь уставилась на него, стараясь припомнить, когда и при каких обстоятельствах мне доводилось его видеть. Одет он был просто и без затей: свободные брюки, бежевая спортивная куртка, белая рубашка. Руки и ноги у него были здоровенные, а медно-рыжие вьющиеся волосы образовывали вокруг головы подобие нимба. Я могла руку дать на отсечение, что никогда прежде его не видела — ни в жизни, ни на телеэкране. Признавая свою непроходимую серость, я покачала головой и вопросительно взглянула на Мелани.

— Это же Робин Крузо, известнейший писатель, — тихим, но торжественным шепотом сообщила она. — Написал кучу детективов.

— Без трубки во рту его трудно узнать, — произнес над самым моим ухом зычный раскатистый голос.

Обернувшись, я увидела Джона Квинслэнда. Джон, бессменный президент нашего клуба, по своему обыкновению, был неотразим: шикарный дорогой костюм, белоснежная рубашка, сверкающие ботинки. Его пышная седая шевелюра была уложена так, словно он только что вышел из парикмахерской. Недавно Джон начал встречаться с моей мамой и тем самым возбудил во мне повышенный интерес к своей персоне. Я чувствовала, что его лощеный внешний облик ничуть не соответствует внутреннему. То обстоятельство, что он делал доклад по делу Лиззи Борден и признал ее невиновной, говорило о многом. Можно было не сомневаться: под маской стареющего щеголя скрывается истинный романтик!

— И с какой же целью столь выдающаяся личность удостоила нас своего посещения? — спросила я. — Да еще и в обществе Лизанны.

— Сейчас узнаю, — пообещал Джон. — В любом случае, мне следует его поприветствовать. Как-никак я президент клуба, устав которого, кстати, не запрещает визитов посторонних лиц. Хотя до сей поры нам, мягко говоря, не слишком досаждали визитами.

— Погодите минутку, Джон, я хочу вам кое-что рассказать, — затараторила я. — Представляете, сегодня, едва я вошла в коридор, зазвонил телефон. И когда я сняла трубку…

Но Лизанна уже заметила меня и поплыла в мою сторону. Ее знаменитый спутник плелся за ней, как привязанный.

— Ро, сегодня мы решили пополнить ваши ряды, — со своей обычной безмятежной улыбкой проронила Лизанна.

Ни на секунду не прекращая улыбаться, она приступила к церемонии взаимных представлений. Всех собравшихся Лизанна, естественно, знала. В Лоренсетоне все без исключения жители знакомы друг с другом.

Моя рука утонула в огромной лапище писателя. Пожатие его оказалось крепким и решительным. Мне это понравилось. Терпеть не могу, когда люди только делают вид, что собираются пожать вашу руку. Взглянув вверх, я обнаружила, что губы у писателя тонкие, а глаза маленькие, довольно заурядного орехового оттенка. Тем не менее я нашла его симпатичным.

— Ро, это Робин Крузо. Он недавно переехал в наш город, — проворковала Лизанна. — Робин, это Ро Тигарден.

Корифей детективного жанра наградил меня улыбкой, которую с небольшой натяжкой можно было счесть восхищенной. Но я понимала: раз его пленила несравненная красота Лизанны, мне не стоит обольщаться на свой счет.

— Я был уверен, что Робин Крузо — это псевдоним, — шепнул мне на ухо Бэнкстон.

— Я тоже, — кивнула я. — Но, как видно, мы оба ошибались.

— Бедняга, — вздохнул Бэнкстон. — Его родители, похоже, отличались странными фантазиями. Это же надо, назвать сына в честь парня, который полжизни проторчал на необитаемом острове…

Недоуменно вскинув бровь, я дала Бэнкстону понять, что эту тему лучше оставить в покое. Как-никак он разговаривал с женщиной, гордо именовавшей себя Богиней утренней зари в чайном саду.

— Я познакомилась с Робином в офисе нашей компании, — сочла нужным сообщить Лизанна, обращаясь к Джону Квинслэнду. — Он пришел оформлять счета на коммунальные услуги.

Джон изрек несколько подходящих к случаю любезностей: насчет того, что мы все безмерно счастливы видеть в нашем маленьком городке столь выдающегося писателя, надеемся, что ему у нас понравится, и так далее. Затем он схватил Робина под локоть и потащил знакомить с Салли Эллисон, оживленно беседовавшей с офицером полиции по имени Артур Смит, который вступил в наш клуб сравнительно недавно. Широкоплечий увесистый Артур был полной противоположностью длинному и тонкому, как ивовый прут, Робину. На незнакомца он уставился со свирепым выражением быка, который точно знает, что на своей ферме он самый крутой самец и бояться конкуренции ему нечего.

— Надо же, как тебе повезло, — не скрывая зависти, пробормотала я. — Подцепила знаменитого писателя…

Меня не оставляло желание рассказать про загадочный телефонный звонок, но я понимала, что Лизанна будет не слишком подходящим слушателем. Наверняка она не имела даже отдаленного понятия о том, кто такая Джулия Уоллис. Несколько секунд спустя выяснилось, что она не имеет понятия и о том, кто такой Робин Крузо.

— Так он писатель? — переспросила она. — Тогда понятно, почему он такой зануда.

Я недоверчиво уставилась на нее. По первому впечатлению Робин Крузо ничуть не походил на зануду.

Впрочем, для того чтобы нагнать скуку на Лизанну, особого занудства не требовалось. Однажды, когда я заскочила в ее контору оплатить счета, она поделилась со мной своими проблемами.

«Даже когда мужчина мне нравится, если мы встречаемся с ним некоторое время, он начинает меня утомлять, — призналась Лизанна. — Мне больше не хочется делать вид, что он мне интересен. И в конце концов я прошу его оставить меня в покое. Это ужасно грустно», — со вздохом добавила она и сокрушенно покачала очаровательной головкой, украшенной темными блестящими локонами.

Именно по этой причине красавица Лизанна до сих пор не вышла замуж, жила в крошечной квартирке неподалеку от своей конторы и каждый день ходила обедать к родителям.

И даже Робин Крузо, автор леденящих душу историй, которыми зачитывалась вся страна, не сумел избежать общей участи. Лизанна по-прежнему выглядела апатичной и даже слегка сонной.

Тем временем мастер захватывающей интриги вновь оказался рядом с предметом своих вожделений.

— В какой части Лоренсетона вы поселились? — осведомилась я, сознавая, что обязанность поддерживать светскую беседу лежит именно на мне.

Лизанна, рассеянно улыбаясь, вновь погрузилась в мир сладких грез. Ее знаменитый воздыхатель, похоже, начал сознавать, что все его попытки покорить сердце провинциальной сирены обречены на поражение.

— На Парсон-роуд, — последовал ответ. — В очаровательном уютном таунхаусе. Правда, пока я живу по-походному. Вся моя мебель прибудет только завтра. Лучшего места я и желать не мог. Конечно, это не слишком близко от университета в Атланте, где мне предстоит преподавать. Но я так соскучился по тишине и покою. И арендная плата весьма умеренная.

Я едва не подскочила от радости.

— Этот таунхаус принадлежит мне, — сообщила я, с трудом скрывая ликование. — Точнее, моей маме. Я тоже там живу. И по совместительству выполняю обязанности менеджера.

Мы принялись оживленно обсуждать столь невероятное совпадение, однако, взглянув на часы, я была вынуждена прервать разговор. Джон Квинслэнд, встретившись со мной взглядом, сделал многозначительное лицо. Настало время открывать заседание. Мне следовало привести себя в полную боевую готовность.

Я огляделась вокруг, пересчитывая собравшихся по головам. Джейн Ингл и Лимастер Кейн, вошедшие в комнату почти одновременно, болтали друг с другом у кофейного столика. Джейн, всю жизнь проработавшая школьной библиотекаршей, ныне удалилась на покой, но иногда подменяла заболевших сотрудников как школьной, так и городской библиотек. Она обладала на редкость острым для старой девы умом и специализировалась на убийствах Викторианской эпохи. Свои серебристо-седые волосы она неизменно собирала в пучок на затылке. Брюкам доступ в ее гардероб был заказан раз и навсегда. С виду Джейн казалась нежной и изысканной, как старинное кружево. Но годы, проведенные в обществе школьников, закалили ее характер, и она дала бы сто очков вперед любому сержанту морской пехоты. Маделин Смит, юная, прелестная и соблазнительная шотландская отравительница, стала для пожилой библиотекарши настоящим идолом. Это наводило меня на мысль о том, что в прошлом Джейн, возможно, скрываются некие пикантные эпизоды.

Лимастер был единственным цветным членом нашего клуба. Этот статный бородатый мужчина среднего возраста владел собственной химчисткой и питал особый интерес к совершенным в шестидесятых и семидесятых годах убийствам по расистским соображениям. Он сделал весьма содержательный доклад о группе «Зебра» в Сан-Франциско и теперь работал над делом Джонса-Пьяджентини.

Последним явился Перри Эллисон, сынок Салли. Не сказав никому ни слова, он плюхнулся на стул. Перри не входил в число постоянных членов клуба, но, к моему величайшему неудовольствию, удостоил своим присутствием два последних заседания. Я и на работе была сыта этим типом по горло. Правда, должна признать, что Перри оказался не таким уж дремучим невеждой. Он проявил редкостную осведомленность по части серийных убийств на сексуальной почве и выложил уйму кошмарных подробностей относительно дела «Зеленой реки» и Хиллсайдских душителей.

Гиффорд Доукс стоял в стороне, ни с кем не вступая в беседу. Он всегда молчал, точно язык проглотил, за исключением тех случаев, когда приходил на заседание в обществе своего друга Рейнальдо. Больше всего на свете Гиффорда интересовали массовые убийства, причем он не видел особой разницы между холокостом и резней в День святого Валентина. Главное, были бы горы трупов и реки крови. Похоже, подобные картины действовали на него возбуждающе.

Надо сказать, в большинстве своем мы вступили в клуб с одной-единственной целью — развеять скуку и внести в свою жизнь некоторое разнообразие. Разговоры об убийствах приятно волнуют нервы и способствуют выработке адреналина. Согласитесь, вряд ли найдется человек, который, увидав в газете статью о каком-нибудь жутком убийстве, не набросится на нее с жадностью. Но Гиффорда, судя по всему, привели в клуб совсем другие причины. Наверняка он воображал, что на заседаниях мы тешим воспаленное воображение, любуясь фотографиями окровавленных тел и с удовольствием обмениваясь ими. И теперь он терпеливо ждал, когда мы проникнемся к нему доверием и допустим к лицезрению подобных шедевров.

Когда Гиффорд привел с собой Рейнальдо, мы не знали что и делать. Как к нему относиться: как к другу или как к бойфренду Гиффорда? Что ни говорите, это не одно и то же. Так что, когда Рейнальдо присутствовал на наших встречах, все мы немного нервничали. В особенности Джон Квинслэнд, который в качестве президента считал своей обязанностью побеседовать с каждым гостем.

Мэми Райт так и не появилась. По крайней мере, я ее нигде не видела.

Тем не менее она была где-то здесь. Ее машина стояла на стоянке. К тому же Мэми успела расставить стулья и приготовить кофе. Как я уже упоминала, эта особа не пользовалась моей симпатией. Однако ее отсутствие начало меня беспокоить, причем до такой степени, что я решила ее разыскать.

Я уже сделала шаг к дверям, когда в комнату вошел муж Мэми Джеральд. Вид у него был до крайности недовольный, под мышкой он держал портфель. Сама не знаю почему, но я поступила более чем странно: проскользнула мимо него, ни словом не обмолвившись о том, что направляюсь на поиски его жены. Наверное, меня отпугнула злобная физиономия Джеральда. А может, я чувствовала себя идиоткой, которая тревожится по пустякам.

В коридоре царила полная тишина. Толстенные двери не пропускали шум разговоров. Светлый линолеум на полу и бежевые стены сверкали чистотой в холодном свете флуоресцентных ламп. Чувствуя себя героиней притчи «Леди или тигр», я с замиранием сердца открыла дверь в конференц-зал. По словам Салли, она уже была там, но заскочила лишь на пару минут, оставить коробки с печеньем. Теперь я осмотрела комнату самым внимательным образом. Впрочем, осматривать там было особенно нечего — только стол и стулья. Так что пробыла я там недолго.

Покончив с конференц-залом, я вышла в коридор и открыла следующую дверь — в дамскую комнату. Салли успела побывать и там. Кабинок было всего две, так что, вздумай Мэми здесь скрываться, Салли неминуемо заметила бы ее присутствие. Тем не менее я заглянула под двери каждой из кабинок. Потом распахнула двери настежь. Никого.

На то, чтобы заглянуть в мужскую комнату, расположенную по соседству, у меня не хватило смелости. Пока я в нерешительности топталась в коридоре, в комнату вошел Артур Смит. Так что, окажись Мэми там, он непременно ее обнаружил бы.

Я побрела по коридору дальше. Тут взгляд мой привлекло какое-то странное пятно, темневшее на ослепительно чистом линолеуме. Я наклонилась, чтобы рассмотреть пятно получше. Оно было красно-коричневого цвета.

Смутное беспокойство, томившее меня прежде, мгновенно сменилось леденящим ужасом. С трудом передвигая трясущиеся ноги, я подошла к последней в коридоре двери, ведущей в маленькую кухню, где мы готовили кофе и сэндвичи. Набрав в грудь побольше воздуха, я распахнула дверь…

…и увидела бирюзовую туфлю на умопомрачительно высоком каблуке, валявшуюся у самого порога.

А потом я увидела брызги крови, покрывающие серебристую дверь холодильника и поверхность плиты.

И плащ, валявшийся на полу.

Наконец я заставила себя взглянуть на Мэми. Она была совершенно и безнадежно мертва. Голова ее была запрокинута самым неестественным образом, темные крашеные волосы насквозь пропитались кровью. Господи, сколько кровищи, промелькнуло у меня в сознании. Похоже, человеческое тело на девяносто процентов состоит из крови, а вовсе не из воды, как я думала прежде.

В следующее мгновение перед глазами у меня заплясали искры, а ноги предательски задрожали. Я ощутила, что опасность совсем рядом. В воздухе витал ее аромат. И эта опасность исходила вовсе не от несчастной Мэми Райт.

Потом до меня донесся грохот захлопнувшейся двери.

— Мисс Тигарден? — громко позвал меня Артур Смит. — Где вы, мисс Тигарден?

— Идите сюда, — прошептала я едва слышно, хотя намеревалась крикнуть во весь голос. — Здесь Мэми. Миссис Райт.

Мне вовсе не хотелось, чтобы меня сочли слабонервной барышней. Но, боюсь, я произвела именно такое впечатление, потому что эффектно завершила свою тираду, грохнувшись на пол. Проклятые ноги отказались меня держать.

Артур вихрем ворвался в комнату. Он уже наклонился, чтобы помочь мне встать, и вдруг замер, как громом пораженный. Глазам его открылась та же самая картина, которая довела меня до обморока.

— Вы уверены, что это Мэми Райт? — выдохнул он.

Та часть моего мозга, которая хоть что-то соображала, подсказала мне, что подобный вопрос отнюдь не лишен смысла. Узнать Мэми было трудно. Ее лицо… Господи боже, лучше не говорить о том, во что превратилось ее лицо.

— Машина Мэми стоит на стоянке, но ее самой нигде не видно, — пролепетала я. — И это ее туфли. Ни у кого больше нет таких.

Впервые увидев Мэми в этих жутких бирюзовых лодочках, я долго ломала голову над тем, из каких соображений женщина может обречь себя на подобную пытку. Лично я, несмотря на удручающе маленький рост, ненавижу высокие каблуки. И никакие силы на свете не заставят меня на них взгромоздиться. Думать о каблуках было приятно. Это отвлекало от мыслей о том, что лежало сейчас передо мной.

Артур осторожно переступил через меня и склонился над телом. Все-таки он служил в полиции и знал, как следует поступать в таких случаях. Увидав, что он приложил пальцы к окровавленной шее Мэми, я ощутила, как к горлу моему подкатывает ком тошноты. Разумеется, Артур не обнаружил биения пульса. Неужели он на что-то надеялся? Слепому было видно, что Мэми мертва.

— Вы можете встать? — обернулся ко мне Артур.

— Попробую, — буркнула я. — С вашей помощью.

Без лишних церемоний Артур привел меня в вертикальное положение и поволок к дверям. Я почувствовала, какие у него сильные руки. Когда мы оказались в коридоре, Артур, придерживая меня за талию, закрыл дверь в злополучную кухню и прислонил меня к этой самой двери. Его глубоко посаженные голубые глаза смотрели на меня сочувственно.

— Вы легкая, как перышко, мисс Тигарден, — сообщил он. — Ничего, сейчас вам станет лучше. Старайтесь дышать как можно глубже. А я пока позвоню по телефону.

— Хорошо, — раздался у меня в ушах мой собственный голос, который я с трудом узнала — таким он был слабым и жалобным.

Раньше я часто размышляла о том, сумею ли сохранить хладнокровие, если обнаружу труп. Вот этот драматичный момент настал. Приходится признать, что меня вряд ли можно счесть образчиком хладнокровия. Тихонько поскуливая, я наблюдала, как Артур направляется к телефону. Хорошо, что телефон был совсем близко. Стоило мне представить, что я останусь в коридоре одна — точнее, в обществе лежащего за дверью трупа, — у меня снова начинали дрожать колени.

Пока Артур что-то бурчал в телефонную трубку, я не сводила глаз с двери в гостиную. Наверное, Джон Квинслэнд никак не может взять в толк, куда я запропастилась. Ведь уже время открывать заседание. Через несколько минут кто-нибудь отправится меня искать — в точности так, как я отправилась искать Мэми. Картина, которую я только что видела, вновь встала у меня перед глазами. Я старалась не думать о том, что Мэми мертва и этот факт относится к разряду непоправимых. Надо воспринимать случившееся как сцену из фильма, внушала я себе. Фильма, в котором Мэми Райт досталась роль трупа. Скажем откровенно, не слишком выигрышная роль. Без слов и движений. А вот мне выпала роль человека, который обнаружил труп. Роль для настоящей кинозвезды. И я не ударю лицом в грязь.

А еще у каждого фильма обязательно должен быть режиссер, сказала я себе. Именно он выбирает сценарий и декорации. Именно он организует действие. Внезапно в памяти у меня всплыл еще один эпизод картины. Короткий, но важный эпизод. Прежде страх, поглотивший все мои чувства, мешал мне постичь режиссерский замысел. Но теперь он был мне совершенно ясен.

Муть, стоявшая у меня перед глазами, моментально развеялась. Я позабыла о тошноте и отвратительной слабости в коленях.

Артур тем временем повесил трубку, подошел к двери в гостиную и приоткрыл ее ровно настолько, чтобы просунуть туда голову. До меня долетел оживленный гул голосов. Все прочие члены клуба еще пребывали в блаженном неведении.

— Минутку внимания! — гаркнул Артур.

Гул голосов сразу стих.

— Произошел несчастный случай, — сообщил Артур так спокойно, словно речь шла о сломавшемся холодильнике. — Прошу всех вас оставаться в этой комнате до прибытия полиции.

Ситуация под контролем, отметила я про себя. Хорошо все-таки, что у нас в клубе есть свой полицейский.

— А где Ро Тигарден? — спохватился Джон Квинслэнд.

Милый добрый Джон. Непременно расскажу маме о том, что в минуту опасности он первым делом вспомнил обо мне. Она будет растрогана.

— С мисс Тигарден все в порядке. В самом скором времени я расскажу вам о том, что произошло.

— А где моя жена? — раздался пронзительный голос Джеральда Райта. — Вы не видели ее, мистер Смит?

— В самом скором времени я непременно расскажу вам о том, что произошло, — повторил Артур Смит и захлопнул дверь.

Судя по его растерянному виду, он не слишком хорошо представлял, что делать теперь. Хоть он и работает в полиции, очень может быть, что прежде ему не доводилось оказываться на месте преступления первым, подумала я. Уставившись в пространство, Артур мысленно прикидывал, какой шаг будет наиболее разумным.

Я ждала, привалившись к двери. Ноги мои снова начали дрожать. Затянувшееся молчание действовало на меня угнетающе.

— Артур, — позвала я. — Офицер Смит!

Артур буквально подскочил на месте. Похоже, он успел забыть о моем существовании. Торопясь исправить оплошность, он подошел ко мне и сжал мою руку повыше локтя.

Послав к чертям все правила приличия, я вцепилась в него свободной рукой.

— Можете не волноваться, я уже крепко стою на ногах. А вас я позвала, потому что хочу вам кое о чем рассказать.

Артур приволок меня в конференц-зал, усадил на стул и встал напротив, всем своим видом показывая, что готов внимательно слушать.

— На сегодняшнем заседании доклад должна была делать я. Об убийстве Джулии Уоллис. Наверняка вы помните это дело. Это случилось в Англии в тысяча девятьсот тридцать первом году. В убийстве был обвинен муж Джулии, Уильям Герберт Уоллис.

Артур кивнул, но я догадывалась, что мысли его блуждают где-то далеко. Мне захотелось ущипнуть его за руку, но подобной вольности я не могла себе позволить даже в чрезвычайных обстоятельствах. По всей видимости, Артур решил, что от пережитого потрясения я слегка повредилась рассудком. Наплевать, решила я. Пусть считает, что у меня начался параноидальный бред. Я должна наконец все выложить.

— Не знаю, известны ли вам обстоятельства дела Уоллисов, — продолжала тараторить я. — Если вы ничего о нем не знаете, я потом сообщу вам все подробности.

Я взмахнула рукой перед лицом Артура, давая понять, что перехожу к самому главному.

— Понимаете, Мэми Райт была убита в точности так, как Джулия Уоллис. Кто-то позаботился о том, чтобы все детали обоих преступлений совпадали. Все до единой.

Бинго! Взгляд светло-голубых глаз, только что блуждавший в пустоте, теперь был устремлен на меня. Взгляд этот был так пронзителен, что я почувствовала себя букашкой, насаженной на булавку. Да, все-таки этим полицейским детективам пальца в рот не клади.

— Будьте любезны, подробно расскажите, в чем именно заключаются совпадения, — отчеканил он. — Сейчас сюда прибудут ребята из лаборатории. Мы должны сфотографировать эти самые… детали.

Я облегченно вздохнула. Кажется, Артур вовсе не считал меня чокнутой.

— Прежде всего, там, в комнате, я видела плащ-дождевик. Спрашивается, откуда он? Сегодня ведь не было дождя. Его вообще не было уже несколько дней. Тем не менее Мэми лежит на плаще. В точности как Джулия Уоллис. И еще. Там рядом плита. Труп Джулии Уоллис тоже был обнаружен рядом с газовой плитой. Несчастная была до смерти забита дубинкой. Похоже, то же самое произошло с Мэми. На этом совпадения не кончаются. Муж Джулии работал страховым агентом. Как и Джеральд Райт. К тому же Мэми примерно такого же возраста, как и Джулия. Уверена, если хорошенько все вспомнить, отыщутся и другие совпадения. Но их и без того хватает. По крайней мере, совпадений вполне достаточно, чтобы понять — мое воспаленное воображение здесь ни при чем.

Несколько секунд Артур сверлил меня пристальным взглядом.

— Скажите, а какие-нибудь фотографии места преступления сохранились? — спросил он наконец. — Я имею в виду дело Уоллиса.

Про себя я пожалела, что не сделала ксерокопий. Кто бы мог подумать, что они окажутся кстати.

— Сохранились, — кивнула я. — Я видела несколько. Наверняка можно отыскать еще.

— Муж убитой был арестован?

— Да, арестован и признан виновным. Но позднее приговор был отменен, и мистер Уоллис вышел на свободу.

— Понятно. Идемте со мной.

— Подождите, подождите! Я не сказала самого главного. Сегодня, как только я сюда пришла, зазвонил телефон. И какой-то незнакомый голос попросил Джулию Уоллис.