Глава 1

— Белокожий вампир никогда не наденет белого, — нараспев произносил ведущий телепрограммы. — Мы снимаем скрытой камерой Девон Дон, которая стала вампиршей всего десять лет назад. Она одевается для выхода в город. Посмотрите на это убожество! Эта одежда ей совершенно не идет!

— О чем она вообще думает?! — говорил едкий женский голос за кадром, — Она застряла где-то в девяностых. Взгляните на эту блузку, если это в принципе можно так назвать. Ее кожа просто умоляет о чем-то более контрастном, и что она надевает? Цвет слоновой кости! Теперь ее кожа похожа на эти бежевые мусорные пакеты от Hefty.

Я оторвалась от процесса завязывания ботинка, чтобы взглянуть, что случится после того, как две гламурные «фашионисты» ворвутся к несчастной жертве — ой, простите, везучей вампирше, которой довелось стать объектом непрошенного изменения имиджа. Она должна испытать новое удовольствие, осознав, что полиции моды ее сдали собственные подруги.

— Не думаю, что это хорошо закончится, — сказала Октавия Фэнт. Помимо моей соседки Амелии Бродвей в наш дом в некотором роде просочилась Октавия, основываясь на моем необдуманном приглашении, сделанном в минуту слабости — и принятом на «ура».

— Девон Дон, здесь Марла Крэншоу из «Самых Модных Вампиров» и я, Тод Сиабрук. Твоя подруга Тесса позвонила нам, и сказала, что тебе необходима фэшн-поддержка. Мы снимали тебя скрытой камерой последние две ночи, и… акхххх!

Белая рука мелькнула у горла Тодда. Оно исчезло, оставив зияющую краснотой дыру. Камера застыла как зачарованная на скрючившемся на полу Тодде, прежде чем подняться и проследить за дракой между Девон и Марлой.

— Ого, — произнесла Амелия. — Похоже, Марла намеревается одержать победу.

— У нее стратегическое мышление лучше, — сказала я. — Ты заметила, что она позволила Тодду пройти в дверь первым?

— Я ее пригвоздила! — ликующе произнесла в экран Марла, — Девон Дон, пока Тодд восстанавливает свою речь, мы собираемся добраться до твоей гардеробной. Вампиры не должны зацикливаться на своем прошлом. Они должны быть в авангарде моды!

— Но мне нравится моя одежда, — прохныкала Девон Дон. — Она — часть меня. Ты сломала мне руку.

— Срастется. Послушай, ты же не хочешь быть известной, как вампирочка, которая так и не смогла? Ты не хочешь, чтобы твоя голова застряла в прошлом!

— Ну, я не…

— Вот и замечательно! Я позволю тебе подняться. И смогу говорить после приступа кашля, который свидетельствует, что Тодду уже лучше.

Я выключила телевизор и завязала второй ботинок, покачивая головой по поводу нового увлечения Амелии вампирскими реалити-шоу. Я достала из гардероба свое красное пальто. Его вид мне напомнил, что у меня были кое-какие вполне реальные проблемы с вампирами. Два с половиной месяца назад вампирское королевство Луизиана было захвачено вампирами Невады. Эрик Норманн был целиком и полностью занят укреплением свой позиции в новом режиме и оценкой того, что можно было бы оставить по-старому.

Таким образом, отсрочилось обсуждение вновь обретенных Эриком воспоминаний о том странном и богатом переживаниями времени, когда мы были вместе. Тогда Эрик временно потерял память в результате заклятия.

— Что вы собираетесь делать сегодня вечером, пока я буду работать? — спросила я Амелию и Октавию, поскольку не хотела заходить на очередной виток воображаемых разговоров. Я надела пальто. В Северной Луизиане не было таких ужасных холодов, как на настоящем севере, но на улице было градусов сорок, а когда я закончу работу, станет еще холоднее.

— Меня пригласила на ужин моя племянница с детьми, — сказала Октавия.

Мы с Амелией обменялись удивленными взглядами, пока голова пожилой женщины склонилась над блузкой, которую она зашивала. Это было впервые после того, как Октавия направлялась повидать племянницу и переехала из ее дома в мой.

— Я думаю, мы с Треем пойдем сегодня в бар, — поспешила сказать Амелия, чтобы заполнить небольшую паузу.

— Тогда увидимся в Мерлоте, — я работала там официанткой много лет.

— Ой, я взяла нитки не того цвета, — сказала Октавия и поднялась по лестнице в свою комнату.

— Я так понимаю, ты больше не встречаешься с Пэм? — спросила я Амелию. — Трей стал твоей обычной компанией.

Я более тщательно заправила белую футболку в черные брюки. Я пристально вглядывалась в старое зеркало над каминной полкой. Мои волосы были собраны в обычный хвостик. Я заметила выбившуюся длинную прядь белокурых волос и убрала ее.

— Пэм была просто случайным увлечением, уверена, она относится ко мне так же. А Трей мне действительно нравится, — сказала Амелия. — Ему, похоже, нет дела до папочкиных денег; его не беспокоит, что я — ведьма. В спальне он просто потрясающий. Так что мы прекрасно ладим.

Амелия одарила меня ухмылкой кота, сожравшего канарейку. Амелия могла показаться добропорядочной «футбольной мамашей» — короткие, блестящие волосы, великолепная белозубая улыбка, ясные глаза — но она была весьма увлечена вопросами секса и сексуальные интересы ее (на мой взгляд) были чрезвычайно разносторонними.

— Он хороший парень, — произнесла я. — Ты уже видела его волком?

— Неа. Но мне это предстоит.

Я выхватила из прозрачной для меня головы Амелии кое-что, что меня поразило.

— Так скоро? Откровение Веров?

— Ты могла бы такого не делать? — обычно Амелия нормально реагировала на мою способность читать мысли, но не сегодня. — Знаешь, я должна хранить секреты других людей!

— Сожалею, — сказала я. И я сожалела, но в то же время я была слегка оскорблена. Я думала, что в собственном доме могу отдохнуть и ослабить путы, которыми я пыталась стянуть свой дар. В конце концов, я каждый божий день прикладываю к этому усилия на работе.

Амелия тут же проговорила:

— Ты меня тоже прости. Слушай, мне нужно собираться. Пока!

Она легко поднялась на второй этаж, который практически не использовался, пока она не переехала ко мне из Нового Орлеана несколько месяцев назад. Она избежала Катрины, в отличие от бедной Октавии.

— До свидания, Октавия! Желаю хорошо провести время! — крикнула я, и пошла через заднюю дверь к своей машине.

Всю дорогу, пока я вела автомобиль сквозь лес вдоль Колибри-road, я размышляла о шансах Амелии и Трея Доусона удержаться вместе. Трей, вервольф, зарабатывал ремонтом мотоциклов, а также своей силой. Амелия была многообещающей ведьмой, а ее отец был безумно богат даже после Катрины. Ураган пощадил большую часть материалов у него на складах и обеспечил работой лет на десять.

Согласно мыслям Амелии, сегодня была Ночь — не ночь, когда Трей попросит ее выйти замуж, но ночь, когда Трей откроется. Двойственная природа Трея была достоинством для моей соседки, ее привлекала экзотика. Я вошла через служебный вход и направилась в кабинет Сэма.

— Привет, босс, — сказала я, когда заметила его за столом. Сэм ненавидел работу с отчетностью, но именно этим он и занимался. Возможно, это давало ему желанную возможность отвлечься. Сэм выглядел обеспокоено. Его волосы были взлохмачены даже сильнее, чем обычно. Рыжеватые кудри торчали во все стороны нимбом вокруг его узкого лица.

— Держись. Сегодня будет Ночь, — сказал он.

Я была горда, что он мне сказал, и так как он озвучил мои мысли почти дословно, я не удержалась и улыбнулась.

— Я готова. И буду здесь.

Я сунула свою сумочку глубоко в ящик его стола и пошла, завязывая фартук. Я сменяла Холли, но после того, как мы обсудили клиентов за нашими столами, я сказала:

— Сегодня вечером тебе лучше держаться поблизости.

Она пристально посмотрела на меня. В последнее время она стала отращивать волосы, и ее окрашенные черным концы волос смотрелись, будто их окунули в смолу. Ее естественный цвет, который был заметен на дюйм от корней, оказался приятным светло-коричневым. Она так долго красила волосы, что я об этом начисто забыла.

— Это будет настолько интересно для меня, чтобы заставить Хойта ждать? — спросила она. — Он и Коди прекрасно ладят друг с другом, но я мать Коди.

Хойт, лучший приятель моего брата Джейсона, был привязан к Холли. Теперь он был ее приятелем.

— Тебе стоит остаться на некоторое время, — сказала я и со значением подняла бровь.

— Что, Веры? — спросила она, и я кивнула. — Боже! Арлена же кипятком будет писаться от ярости.

Арлена, наша коллега и бывшая подруга, политически прозрела несколько месяцев назад, когда связалась с новым мужиком. Теперь она была, ну, почти гунн Аттила, особенно в вопросах, касающихся вампиров. Она даже вступила в Братство Солнца — секту по сути, хоть и не по статусу. Сейчас она стояла возле одного из своих столов и вела серьезный разговоров со своим любовником, Хитом Спрадлином, в некотором роде официальным представителем БраСа, который работал в одном из шривпортских филиалов Home Depot. Он имел значительные залысины и небольшое брюшко, что ни в коей мере не создавало мне проблем. А вот его политические убеждения создавали. Разумеется, он был с приятелем. Как и другие меньшинства, они были готовы к стычке.

Мой брат Джейсон тоже сидел за столом не один — с Мэлом Хартом. Он работал в Бон-Темпском автосервисе и был почти ровесником Джейсона — где-то тридцать один год. У него были удлиненные светло каштановые волосы, усы и борода и вполне приятное лицо. Я стала замечать Джейсона с Мэлом совсем недавно. Джейсон почувствовал пустоту, когда Хойт его бросил, как мне кажется. Джейсон не был счастлив без закадычного друга. Сегодня вечером они оба были на свидании. Мэл был одинок, а Джейсон формально все еще был женат, так что ему не следовало бы иметь какие-либо дела с другими женщинами на публике. Но никто здесь не стал бы его осуждать. Его жена Кристалл изменила ему с местным парнем.

Я слышала, что Кристалл перевезла свое беременное тельце обратно в небольшую общину Хотшета и остановилась у родственников. (Она могла бы поселиться в любом доме Хотшета и при этом быть у родственников. Вот такое местечко.) Мэл тоже родился в Хотшете, но был белой вороной, так как смог жить где-то в другом месте.

К моему удивлению, Билл, мой «бывший», тоже сидел за столом с другим вампиром, которого звали Клэнси. Клэнси не был моим любимчиком, несмотря на то, что относился к нежитям. Перед каждым из них стояло по бутылке TrueBlood. Что-то я раньше не замечала, чтобы Клэнси забредал в Мерлот с целью выпить, особенно в компании с Биллом.

— Привет, ребята, вам обновить? — сказала я, улыбаясь как ни в чем не бывало. Я слегка нервничала в компании Билла.

— Пожалуйста, — вежливо сказал Билл, а Клэнси подтолкнул бутылку в мою сторону.

Я зашла за барную стойку, достала две бутылки TrueBloods, откупорила их и сунула в микроволновку. (Лучше всего на 15 секунд.) Я тщательно встряхнула обе бутылки и поставила подогретые напитки на поднос с несколькими свежими салфетками. Холодная рука Била коснулась моей, когда я ставила напиток перед ним.

— Если тебе потребуется любая помощь, пожалуйста, позови меня, — сказал он.

Я понимала, что он имеет в виду обычную заботу, но фраза приобретала особый смысл, учитывая мой нынешний статус одинокой женщины. Дом Билла находился через кладбище от моего, и он порой прогуливался ночами неподалеку, хотя, думаю, он хорошо знал, что меня не радует его компания.

— Спасибо, — ответила я и подарила ему свою улыбку. Клэнси просто усмехнулся.

Вошли Трей и Амелия, и после того, как он усадил Амелию за стол, Трей пошел к барной стойке, приветствуя всех по пути. Сэм покинул свой кабинет, чтобы присоединиться к этому мощному мужчине, который был, по крайней мере, на пять дюймов выше моего босса и почти в два раза шире. Они ухмыльнулись друг другу. Клэнси и Билл насторожились.

Телевизоры, размещенные в баре через небольшие промежутки, прервали показ спортивных новостей. Ряд гудков привлек внимание посетителей к тому факту, что на экране что-то происходит. Бар постепенно стих до немногих редких разговоров. «Экстренное включение» — светилась на экране надпись, наложенная на изображение диктора с короткими, нагеленными волосами и чрезвычайно серьезным лицом. С исключительно торжественной интонацией он сказал:

— Я — Мэтью Харроу. Сегодня вечером мы представляем Вам специальный репортаж. Как и повсюду в стране, в нашей новостной студии сегодня гость.

Камера отъехала, расширив картинку, и в обзор попала красивая женщина. Ее лицо показалось мне смутно знакомым. Она привычным жестом слегка помахала в камеру. На ней было надето какое-то свободное цветастое платье-балахон — странный выбор для появления на экране.

— Знакомьтесь, это — Патриция Кримминс, которое приехала в Шривпорт несколько недель назад. Патти, — можно, я буду звать Вас Патти?

— На самом деле — Патриция, — сказала брюнетка. Я вспомнила — она была членом стаи, которая присоединилась к Олси. Она была красивой как картинка; та ее часть, которая не была укутана балахоном, выглядела стройно и подтянуто. Она улыбалась Мэтью Харроу.

— Я здесь сегодня вечером представляю людей, которые давно живут среди вас. После того, как вампиры благополучно раскрылись, мы приняли решение выйти к вам и рассказать вам о себе. В конце концов, вампиры мертвы. Они даже не люди. Но мы — обычные люди, просто, как и у всех, у нас есть некоторые особенности.

Сэм добавил громкости. Люди стали поворачиваться на своих стульях, чтобы посмотреть, что же случится.

Улыбка диктора стала настолько суровой, насколько это было возможно для улыбки, и стало заметно, что он нервничает.

— Как интересно, Патриция. Какая… кто же Вы?

— Спасибо за вопрос, Мэтью! Я — вервольф.

Ее руки были прижаты к коленям, а ноги перекрещены. Она улыбалась так мило, что могла бы продать даже подержанный автомобиль. Олси сделал хороший выбор. К тому же, если ее убьют прямо здесь, ну что ж… она была новенькой.

К этому моменту в баре наступила тишина, лишь это слово переходило от стола к столу. Билл и Клэнси поднялись осмотреть бар. Я поняла, что они здесь, чтобы поддержать порядок, если в этом возникнет необходимость. Должно быть, Сэм попросил их прийти. Трей начал снимать рубашку. Сэм был одет в футболку с длинным рукавом, и он скинул ее через голову.

— Вы говорите, что перекидываетесь в волка в полнолуние? — дрожащим голосом спросил Мэтью Харроу, с трудом пытаясь удержать на лице улыбку и выражение интереса. Ему это удавалось не слишком хорошо.

— И в другое время, — объясняла Патриция. — В полнолуние большинство из нас обязано перекинуться, но если вы чистокровный вер, то вы может перекидываться в любое время с тем же успехом. Существует множество различных веров, но я могу превращаться только в волка. Мы наиболее многочисленны среди всех дву-сущих. Я хочу показать вам, какой это удивительный процесс. Не бойтесь. Все будет хорошо.

Он скинула туфли, но осталась в балахоне. Я неожиданно поняла, почему она его надела — таким образом она не появится перед камерой голой. Патриция опустилась на колени на полу, в последний раз улыбнулась в камеру, и стала меняться. Воздух вокруг нее задрожал магией, и все, кто пришел в Мерлот, выдохнули «Ооооооо» в унисон.

Прямо вслед за Патрицией, которая осуществляла свое превращение на телевизионном экране, Трей и Сэм сделали тоже самое прямо здесь и сейчас. Они были одеты в одно нижнее белье, которое не боялась порвать в клочья. Каждый в Мерлоте разрывался между зрелищем прекрасной женщины, превращающейся в существо с длинными белоснежными зубами, и представлением двух хорошо знакомых людей, которые делали то же самое. Бар заполнили восклицания, большинство из которых не стоило повторять в приличном обществе. Подружка Джейсона, Мишель Шубер, даже вскочила, чтобы было лучше видно.

Я очень гордилась Сэмом. Для этого требовалось немалое мужество, поскольку он владел бизнесом, который зависел от его привлекательности.

В один момент все было кончено. Сэм, редкий истинный оборотень, принял свой самый привычный облик — колли. Оно подошел, сел передо мной и радостно тявкул. Я наклонилась к нему погладить по голове. Его язык вывалился наружу, он ухмыльнулся мне. Звериный облик Трея производил значительно большее впечатление. Не слишком часто приходится видеть огромных волков в распаханной полями северной Луизиане. Сказать по правде, они ужасны. Народ боязливо раздвинулся, и, наверное, рванул бы из помещения, если бы Амелия не присела рядом с Треем на корточки и не обняла его рукой за шею.

— Он понимает, что вы говорите, — сказала она ободряюще людям, сидевшим за ближайшим столом. Улыбка Амелии была великолепной, широкой и искренней. — Эй, Трей, дай им эту подставку.

Она протянула ему одну из барных подставок, и Трей Доусон, один из самых безжалостных бойцов в обеих своих ипостасях, подбежал, чтобы положить подставку на подол посетительнице. Она заморгала в нерешительности, и, наконец, склонилась в сторону смеха.

Сэм лизнул мою руку.

— Господи Боже! — заорала Арлена. Хит Спрадлин и его приятель вскочили на ноги. Несмотря на то, что еще несколько клиентов выглядели испуганно, ни один из них не проявил подобной реакции.

Билл и Клэнси наблюдали с безучастными лицами. Они были явно готовы справиться с проблемой, но, кажется, все складывалось вполне благополучно для Великого Открытия. Ночь вампирского Великого Откровения тоже прошла довольно спокойно, поскольку была первой в череде потрясений, которые смогли испытать обыватели в последующие годы. Мало помалу вампиры стали обычной частью американского общества, хотя их гражданские права были значительно ущемлены.

Сэм и Трей прогуливались среди посетителей бара, позволяя им полапать себя, словно были обычными ручными животными. Пока они это делали, ведущий теленовостей на экране явственно дрожал, поскольку оказался лицом к лицу с великолепной белоснежной волчицей, которой стала Патриция.

— Взгляните, он так испуган, так потрясен! — произнес Д’Эриг, посудомойщик и помощник на кухне. Выпивохи Мерлота расслабились достаточно, чтобы чувствовать себя превосходно. Теперь они относились к происходящему с апломбом.

— Не стоит бояться красивую даму, даже если она слегка неглиже, — сказал новый приятель Джейсона, Мэл, после чего смех и облегчение распространилось по бару. На душе у меня стало легче, хотя я подумала, что ирония ситуации заключалась в том, что вряд ли люди так беззаботно смеялись бы, если бы Мэл и Джейсон сменили облик. Они были верпумами, правда, мой брат не мог превратиться полностью.

Но после общего хохота я почувствовала, что все идет нормально. Билл и Клэнси внимательно огляделись вокруг и вернулись к своему столу.

Хит и Арлена, окруженные гражданами, обсуждающими огромный шаг в своем просвещении, выглядели ошарашенными. Я слышала, что Арлена была исключительно озадачена тем, как реагировать. В конце концов, Сэм был ее работодателем в течение многих лет. Несмотря на то, что она хотела оставить эту работу, она не хотела рубить с плеча. Но я также могла слышать ее страх и растущий гнев, следующие прямо за этими мыслями. У Хита была одна реакция на все, что он не понимал. Он ненавидел это, и ненависть его была заразной. Он посмотрел на своего поддатого напарника, и они обменялись мрачными взглядами.

Мысли в голове Арлены мелькали, как лотерейные шары в барабане. Было сложно сказать, какая именно прорвется наружу первой.

— Господи, порази его насмерть! — воскликнула Арлена, вскипев. Шар ненависти захватил лидерство.

— Ох, Арлена, — произнесли несколько человек, но все они были — сплошной слух.

— Это идет против Бога и природы, — произнесла Арлена визгливым, разгневанным голосом. Ее крашенные рыжие волосы вздрагивали от ее горячности. — Вы все хотите, чтобы ваши дети находились среди этого?

— Наши дети всегда находились среди этого, — произнесла Холли также громко. — Мы просто не знали этого. И они не приносили нам никакого вреда. — Она тоже поднялась на ноги.

— Господь покинет нас, если мы не уничтожим их, — указывая на Трея театральным жестом. Теперь ее лицо было таким же багровым, как и ее волосы. Хит глядел на нее с одобрением. — Вы не понимаете, мы все попадем в ад, если не освободим мир от них. Взгляните, кого они поставили здесь, чтобы построить нас, людей, по струнке.

Она указала пальцем на Билла и Клэнси, хотя, поскольку они вернулись на свои места, она потеряла несколько баллов.

Я поставила свой поднос на барную стойку, двинулась вперед, и мои руки сжались в кулаки.

— Из нас всех во всем Бон Темпсе, — говорила я, стараясь сохранять голос спокойным и тихим, — тебе не кажется, что только один человек расстроен, Арлена?

Она пробежалась взглядом по бару, пытаясь встретиться глазами с каждым из разношерстной публики. Она знала здесь каждого. Арлена была искренне удивлена, осознав, что большинство людей не разделяет ее позиции. Сэм подошел и сел прямо перед ней. Он смотрел ей в лицо своими очаровательными собачьими глазами.

Я подошла еще на один шаг ближе к Хиту. На всякий случай. Хит обдумывал, что делать дальше, включая вариант наброситься на Сэма. Но кто бы присоединился к нему в избиении колли? Даже Хит понимал абсурдность этого, что еще больше разжигало его ненависть.

— Как ты мог? — вопила Арлена на Сэма. — Ты врал мне все эти годы! Я думала, что был человеком, а не долбанным супером.

— Он человек, — ответила я. — Просто у него есть еще один облик, вот и всё.

— А ты, — сказала она, выплевывая каждое слово, — Ты самое чудовищное, самое нечеловеческое существо из всех!

— Эй, ты! — произнес Джейсон. Он поднялся на ноги, и спустя мгновение колебания Мэл присоединился к нему. Его подружка выглядела встревоженной, хотя девушка Джейсона только улыбалась. — Оставь в покое мою сестру! Она нянчилась с твоими детьми, убирала твой трейлер, терпела твой идиотизм годами. Какая же ты после этого подруга?

Джейсон не смотрел на меня. Я застыла в изумлении. Это был совсем не похоже на Джейсона. Неужели он чуть-чуть повзрослел?

— Такая, которая не желает находиться рядом с твоей мутанткой-сестрой, — бросила Арлена.

Она сорвала фартук и сказав: «Я ухожу отсюда», — колли, потопала в кабинет Сэма за сумочкой. Возможно, четверть людей в баре выглядели обеспокоенными или расстроенными. Половина была в восторге от представления. Реакция оставшейся четверти была неясна. Сэм заскулил как обиженный пес и спрятал нос между лап. После взрыва смеха неловкость прошла. Я заметила, что Хит и его приятель тихонечко двинулись к передней двери, и успокоилась, когда они ушли.

Просто на всякий случай, вдруг Хит достанет из машины ружье, я глазами дала знак Биллу, и тот выскользнул в дверь следом за ними. Вскоре он вернулся и кивнул мне, показав, что парни из БраСа уехали.

После того, как задняя дверь с глухим звуком захлопнулась за Арленой, дальнейшая часть вечера прошла изумительно. Сэм и Трей удалились в кабинет Сэма, чтобы вернуться в свое нормальное обличие и одеться. Сэм вернулся на свое место за барной стойкой, будто ничего не случилось, а Трей сел за свой стол к Амелии, которая поцеловала его. Некоторое время люди несколько избегали их, и лишь украдкой поглядывали в их сторону, но спустя час атмосфера в Мерлоте, похоже, полностью нормализовалась. Я взяла на себя обслуживание столов Арлены, и решила быть особенно милой к тем людям, которые еще не определились в отношении событий в Мерлоте этой ночью. Кажется, в этот раз люди пили с особым усердием. Может, они и опасались другой ипостаси Сэма, но это никак не отразилось на его выручке. Билл поймал мой взгляд и помахал мне рукой на прощание. Они с Клэнси покинули бар.

Джейсон раз или два пытался привлечь мое внимание, а его приятель Мэл широко мне улыбался. Мэл был выше и стройнее моего брата, но у обоих были блестящие, жадные глаза безбашенных мужчин, которые следуют своим инстинктам. На его счастье, Мэл соглашался не совсем, что предлагал Джейсон, в отличие от Хойта. Мэл, вроде, был неплохим парнем, во всяком случае, насколько я могла судить из нашего поверхностного знакомства. То, что он был одним из немногих верпум, которые жили вне Хотшета, тоже говорило в его пользу, и возможно именно поэтому они с Джейсоном стали большими приятелями. Они были подобны другим верпумам, но слишком обособлены. Если я когда-нибудь начну разговаривать с Джейсоном снова, то спрошу его, почему же в этот знаменательный вечер для всех Веров и оборотней, он не воспользовался шансом урвать свой лучик славы? Джейсон был весь переполнен своим новым статусом верпумы. Но он был укушенным, а не рожденным. То есть он получил вирус (или что там?) в результате укуса другого самца верпумы, в отличие от Мэла, который был рожден со способностью к трансформации. Джейсон в измененной форме был подобен человеку, полностью покрытому шерстью, с лицом, похожим на морду пумы, и когтями — просто ужас, как он мне говорил. Он не становился красивым животным, и это угнетало моего брата. Мэл был чистокровным, он был великолепен и ужасен, когда менял обличие.

Возможно, верпумы держались в тени потому, что пумы был просто о-o-очень страшными. Если бы что-то такое большое и смертоносное как пума появилось в баре, реакция посетителей могла бы быть куда более истеричной. Поскольку читать мысли Веров было очень сложно, я могла почувствовать лишь досаду, которую испытывали оба представителя верпум. Уверена, что таково было решение Кэлвина Норриса, лидера пум. Хороший ход, Кэлвин, подумала я.

Перед закрытием бара я обняла Сэма, когда заходила в его кабинет за сумочкой. Он выглядел усталым, но довольным.

— Ты чувствуешь себя так же хорошо, как и выглядишь? — спросила я у него.

— Однозначно. Сегодня вечером открылась моя истинная природа. Это — свобода. Моя мать пообещала, что сегодня все расскажет моему отчиму. Я жду от нее звонка.

Словно по сигналу зазвонил телефон. Сэм взял его, все еще улыбаясь.

— Мамуля? — сказал он. Тут его лицо изменилось, и его предыдущее настроение словно ветром сдуло. — Дон? Что происходит?

Я опустилась на кресло у стола и стала ждать. В кабинет вошел Трей, чтобы попрощаться, а вместе с ним Амелия. Они застыли в дверном проходе и в беспокойстве ожидали услышать, что случилось.

— О, Боже! — сказал Сэм. — Я приеду настолько срочно, насколько смогу. Я тронусь в дорогу сегодня ночью.

Он повесил трубку очень осторожно.

— Дон стрелял в мою маму, — сказал он. — Когда она перекинулась, он выстрелил в нее.

Я никогда раньше не видела Сэма настолько разбитым.

— Она мертва? — спросилась я, боясь ответа.

— Нет. Но она в больнице с поломанной ключицей и огнестрельным ранением в левое плечо. Он чуть не убил ее. Если бы она не отпрыгнула…

— Сочувствую, — сказала Амелия.

— Я могу чем-то помочь? — спросила я.

— Возьми на себя бар, пока я буду в отъезде, — сказал он, отходя от шока. — Позвони Терри. Терри и Трей могут работать барменами по очереди. Трей, ты же знаешь, я заплачу, когда вернусь. Сьюки, расписание смен официанток на стене за барной стойкой. Найди кого-нибудь на замену Арлене, пожалуйста.

— Кончено, Сэм, — сказала я. — Я могу помочь тебе собраться? Может, заправить грузовик или что-нибудь еще?

— Не, все в порядке. Ты не могла бы взять ключ от моего трейлера и поливать цветы? Я не думаю, что уеду надолго, надеюсь, на пару дней, но никогда не знаешь наперед.

— Разумеется, Сэм. Держи нас в курсе.

Мы все вышли, так как Сэму нужно было подготовить грузовик. Поскольку тот стоял прямо за баром, все было готово очень быстро.

Я ехала домой, и пыталась представить, как отчим Сэма дошел до того, чтобы сделать подобный шаг. Он был в таком ужасе, узнав о второй жизни жены, что свихнулся? Она перекинулась у него на глазах, или вышла к нему и напугала? Я просто не могла поверить, что можно стрелять в кого-то, кого ты любишь; кого-то, с кем ты прожил вместе долгие годы, только потому, что этот кто-то оказался чем-то большим, чем то, что ты о нем знаешь. Может Дон увидел в ее второй сущности предательство? Или в том факте, что она скрывала это. В некотором роде я могла понять его реакцию, если взглянуть с этой стороны.

Все люди имеют секреты, но так уж сложилось, что я знаю большинство из них. Быть телепатом не так уж и забавно. Ты слышишь пошлость, уныние, мерзость, мелочность… все то, что мы хотели бы спрятать подальше от наших знакомых, чтобы не портить их мнение о себе.

Меньше всего я знала о своих секретах.

Тот, который я обдумывала сегодня ночью, касался необычных генов, которые я и мой брат получили по линии отца. Мой отец никогда не знал, что его мать, Адель, хранила страшный секрет, который открылся мне в октябре прошлого года. Двое детей моей бабушки: мой отец и его сестра Линда, не были плодом ее долгого супружества с моим дедом. Оба они были зачаты от ее связи с полуфэйри-получеловеком по имени Финтэн. Благодаря отцу Финтэна, Найлу, фейрийская часть папиных генов обеспечила ему одержимость со стороны моей мамы, одержимость, которая не распространялась на ее детей, отодвигая нас на периферию ее внимания и любви. Генетическое наследие, кажется, никак не повлияло на папину сестру Линду. Оно однозначно не помогло ей обмануть рак, который оборвал ее жизнь, и удержать ее мужа, который был далеко не так ею одержим. Правда, ее внук Хантер оказался таким же телепатом как и я.

Часть меня все еще сопротивлялась этой истории. Я верила, что история Найла имела отношение к правде, но не могла понять страстного желания моей бабушки иметь детей, которое было настолько сильным, чтобы она пошла на измену деду. Это абсолютно не увязывалось с ее характером, и я не понимала, почему я не могла прочесть это в ее мыслях за все те годы, которые мы прожили вместе. Она же должна была думать об обстоятельствах зачатия ее детей время от времени. Просто невозможно, чтобы она смогла спрятать эти события в какой-нибудь дальний чуланчик своей памяти.

Но моя бабушка уже больше года мертва, и я не смогу спросить у нее об этом. Ее муж умер на несколько лет раньше. Найл сказал мне, что мой биологический дедушка также мертв и покинул нас. Это переворачивало мои мозги, заставляя двигаться сквозь мои представления о бабушке в поисках ключа к разгадке ее мыслей, ее отношения к невероятным событиям ее жизни, и тут я подумала: А к чему эта суета?

Я должна была разделаться с этими сомнениями раз и навсегда.

Доля фейрийской крови сделала меня более привлекательной в глазах суперов, особенно некоторых вампиров. Не все из них могли почувствовать во мне небольшую долю генов фейри, но они, по меньшей мере, испытывали ко мне интерес, что иногда это приводило к плачевным результатам. Или, может, фейрийская кровь — ерунда, и вампиры интересовались красивой, привлекательной девушкой, которая относилась к ним с уважением и терпимостью? И есть ли взаимосвязь между телепатией и фейрийскими генами, кто знает? Не похоже, что я могу с кем-то проконсультироваться об этом, или что-то прочитать, или пойти и сделать анализ в лаборатории. Может маленький Хантер и я стали жертвами случайного стечения обстоятельств — да, верно. Может быть, причина была генетической, но не связанной с генами фейри.

Быть может, мне просто повезло.

 

Глава 2

Я пришла в Мерлот рано утром (по моим меркам), — было половина девятого — проверить как дела в баре и заняться поиском замены Арлене. Я должна была работать за двоих. К счастью, народа в обед было немного. Не знаю, было ли это результатом поступка Сэма или нормальный ход вещей. Мне нужно было сделать несколько телефонных звонков, пока Терри Бельфлер (который сводил концы с концами, подрабатывая в нескольких местах) прикрывал бар. Он был в хорошем настроении — ну, у него это могло сойти за хорошее настроение — он был ветеран войны во Вьетнаме, и эта война легла ему на плечи тяжким грузом. В душе он был хороший парень, и мы с ним ладили. Терри был в восторге от открытия Веров — после войны он относился к животным лучше, чем к людям.

— Уверен, что именно поэтому мне всегда так нравилось работать на Сэма, — сказал он, и я улыбнулась ему в ответ.

— Мне тоже нравится работать на него.

Пока Терри разливал пиво и приглядывал за Джейн Бодхауз, одной из наших алкоголичек, я «села» на телефон в поисках новой официантки. Амелия сказала, что она может немного помочь, но только по вечерам, поскольку работает на время отпуска по уходу одной из сотрудниц страховой компании. Первой я позвонила Чалси Тутен. Чалси, несмотря на сочувствие, сказала, что она полностью занята своим внуком, пока ее дочь работает, и слишком устает, чтобы выйти. Я позвонила другой бывшей сотруднице Мерлота, но она уже нашла работу в другом баре. Холли сказала, что может как-нибудь однажды взять двойную смену, но не больше, поскольку у нее маленький сын. Даниэла, другая штатная работница, сказала то же самое. (Отказ Даниэлы был в два раза уважительнее, поскольку у нее было двое детей).

И, наконец, показав глубоким вздохом огромному пустому кабинету Сэма, насколько я удручена, я позвонила наименее любимой мною особе — Тане Гриссом, верлисице и в прошлом — отчаянному вредителю. Это вспомнилось мне, пока я искала ее следы, но, позвонив паре людей из Хотшета, я, наконец, обнаружила ее в доме Кэлвина. Таня встречалась с ним уже некоторое время. Этот мужчина мне нравился, но когда я подумала об этой горстке домиков, жавшихся к древнему перекрестку, меня передернуло.

— Привет, Таня! Это Сьюки Стакхаус.

— Правда? Хм… Привет.

Я не могла ее осуждать за недоверие.

— Одна из официанток Сэма ушла — ты помнишь Арлену? Она вспылила по поводу всей этой ситуации с верами и уволилась. Ты не могла бы взять пару ее дежурств на время?

— Ты теперь партнер Сэма?

Она не собиралась облегчить мне задачу.

— Нет, я просто ищу для него работника. Его вызвали в связи с семейными неурядицами.

— Я, вероятно, была на самом дне твоего списка.

Мое молчание ответило за меня.

— Я думаю, мы сможем работать вместе, — сказала я, потому что нужно было что-то сказать.

— Я работаю днем, но могу помочь пару вечеров, пока ты ищешь кого-нибудь на постоянную работу, — сказала Таня. Трудно было что-то прочитать по ее голосу.

— Спасибо.

Теперь у меня были двое на подмену — Амелия и Таня, а те часы, которые они не могли взять, могла взять я. Таким образом, никому не причинялось большого ущерба. — Ты сможешь выйти завтра на вечернюю смену? Если бы подошла в пять или в полшестого, кто-нибудь из нас мог бы тебе помочь, а потом ты бы уже доработала до закрытия.

Последовала короткая пауза.

— Я приду, — сказала Таня. — Я найду какие-нибудь черные брюки. У тебя будет белая футболка, чтобы я могла ее надеть?

— Без проблем. Эмка?

— В самый раз.

Она отключилась.

Ну, было бы сложно ожидать, что она будет счастлива услышать меня или оказать мне услугу, учитывая, что мы никогда не были фанатами друг друга. На самом деле я не уверена, что она это помнит, поскольку попросила Амелию и ее наставницу, Октавию, наложить на нее заклятие. Мне все еще было неловко, когда я думала о том, что я изменила жизнь Тани, но не думаю, что у меня был большой выбор. Иногда мы должны делать то, что вызывает у нас сожаление, и двигаться дальше. Сэм звонил, когда мы с Терри закрывали бар. На сердце было тяжело, а ноги болели.

— Как вы там? — спросил Сэм. В его голосе слышалась сдерживаемая усталость.

— Мы держимся, — ответила я, стараясь говорить весело и беззаботно. — Как твоя мама?

— Все еще жива, — ответил он. — Она говорит и самостоятельно дышит. Доктор говорит, что она быстро поправляется. Отчим под арестом.

— Это плохо, — сказала я, искренне сопереживая положению Сэма.

— Мама говорит, что нужно было с ним поговорить раньше, — проговорил он. — Но она просто боялась.

— Ну, наверное, не зря, да? Вон как все обернулось…

Он фыркнул.

— Она думает, что если бы она с ним подольше поговорила, прежде чем перекинуться перед ним после того, как он увидел трансформацию по телевизору, с ним все было бы нормально.

Я была настолько занята баром, что не имела возможности осмыслить телевизионные репортажи о реакции по всему миру на второе Великое Откровение. Было ли мне интересно, как всё прошло в Монтане, Индиане, Флориде? Мне было бы интересно, если бы кто-нибудь из голливудских актеров сообщил, что он вервольф. Что, если Райн Сикрест покрывается мехом каждое полнолуние? Или Дженифер Лав Хьюит, или Рассел Кроу? (Последний, на мой взгляд, более чем похож.) Это могло бы внести серьезные перемены в отношение к ним публики.

— Ты видел отчима или разговаривал с ним?

— Нет, еще нет. Не могу себя заставить. Мой брат ходил. Он сказал, что Дон плачет. Это плохо.

— Твоя сестра там?

— Ну, у нее свои дела. У нее не все просто с ребенком, — его голос звучал не слишком уверенно.

— Она же знала о вашей маме, верно? — спросила я, стараясь сдержать скептицизм, рвущийся наружу.

— Нет. На самом деле веры-родители не всегда говорят детям о том, кто они, если те не способны перекидываться. Брат и сестра не знали обо мне, пока не узнали о маме.

— Мне жаль, — сказала я, и это относилось очень ко многому.

— Я бы хотел, чтобы ты была здесь, — сказал Сэм, и это стало для меня сюрпризом.

— Я бы хотела оказать тебе бОльшую помощь, — ответила я. — Если ты сможешь придумать что-нибудь еще — звони в любое время.

— Ты сохраняешь мой бизнес. Это очень важно, — сказал он. — Мне лучше пойти поспать.

— Хорошо, Сэм. До завтра?

— Конечно.

Его голос звучал так измождено и грустно, что тяжело было не заплакать.

Я почувствовала облегчение оттого, что мои собственные чувства от беседы с Таней отошли в сторону после этого разговора. Все было сделано правильно. Выстрел, который получила мама Сэма за то, кем она была, — такой была неприязнь Тани Гриссом в перспективе.

Я упала в постель этой ночью, и даже не дернулась после этого.

Я была уверена, что тепло, которое родилось от разговора с Сэмом, поможет мне пережить следующий день, но утро началось паршиво.

Сэм всегда вел учет запасов и, естественно, хранил их по описи. Также естественно, что он забыл мне сообщить, что сегодня должны привезти несколько ящиков пива. Мне позвонил водитель грузовика, Дафф, я выскочила из постели и помчалась в Мерлот. По пути к двери я заметила мигающий индикатор автоответчика, который не проверила прошлой ночью, так как была ужасно уставшей. Но у меня совсем не было времени на проверку пропущенных сообщений. Я просто успокоила себя мыслью, что это звонил Дафф, когда не смог дозвониться до Сэма.

Я открыла заднюю дверь Мерлота, Дафф завез ящики внутрь и поставил туда, где они могли стоять. Немного нервничая, я расписалась за Сэма. К тому времени, когда все было сделано, и грузовик покинул стоянку, пришла Сара Джен, почтовый курьер, которая принесла почту на бар и личную почту Сэма. Я приняла и то, и другое. Сара Джен хотела поговорить на ходу. Она слышала (уже) о том, что мама Сэма лежит в больнице, но я не собиралась информировать ее об обстоятельствах. Это дело Сэма. Сара Джен также хотела мне рассказать, что она не была поражена, когда узнала, что Сэм — оборотень, поскольку всегда замечала в нем что-то странное.

— Он хороший парень, — заметила Сара. — Я не говорю, что это не так. Просто… что-то с ним было не так. Я ни капельки не удивилась.

— Правда? Он всегда так хорошо о тебе отзывается, — сказала я сладко, глядя вниз, поскольку могла слегка перегнуть. Я могла видеть, как радость заполняет голову Сары, как если бы она рисовала мне это на картинке.

— Он действительно всегда очень вежлив, — сказала она, неожиданно увидев в нем перспективного парня. — Ну, мне пора ехать. Нужно закончить маршрут. Если будешь разговаривать с Сэмом, скажи, что я интересовалась, как дела у его мамы.

После того, как я отнесла почту на стол Сэма, позвонила Амелия из страхового агентства сказать, что ей звонила Октавия и просила кого-нибудь из нас отвезти ее в супермаркет. Октавия, которая потеряла бОльшую часть своего имущества во время Катрины, без машины была привязана к дому.

— Ты могла отвезти ее во время обеда, — сказала я, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на Амелию. — Я в делах по уши. А тут еще одна проблема появилась, — сказала, заметив, как рядом с моей машиной на служебной парковке остановился автомобиль. — Здесь «дневное лицо» Эрика, Бобби Бёрнэм.

— Ох, я собиралась тебе рассказать. Октавия сказала, что Эрик дважды пытался до тебя дозвониться по домашнему телефону. Так что она, наконец, сказала Бобби, где ты будешь сегодня утром, — сказала Амелия. — Она подумала, что это может быть важно. Окей, я позабочусь об Октавии. Как-нибудь.

— Хорошо, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос не был настолько грубым, как хотелось бы. — Пока.

Бобби Бернэм выбрался из своей Импалы, и большими шагами направился ко мне. С его боссом, Эриком, меня связывали сложные взаимоотношения, которые строились не только на нашем общем прошлом, но и на том, что мы несколько раз обменивались кровью.

Бобби был редкостным гадом. Может, Эрик приобрел его по дешевке на какой-нибудь распродаже?

— Мисс Стакхаус, — сказал Бобби подобострастно-елейным тоном. — Мой босс просил Вас прибыть в Фэнгтазию сегодня вечером для встречи с представителем нового короля.

Это был не приказ, я надеюсь, или мне предстоит кое-какой разговор с вампирским шерифом Пятой Зоны. Учитывая тот факт, что у нас был некий личный повод для обсуждения, я ожидала, что Эрик позвонит мне, когда улягутся проблемы с новой властью, и мы устроим встречу — или свидание — где сможем обсудить некоторые вопросы, представляющие обоюдный интерес. И меня совершенно не порадовало безличная повестка от лакея.

— А позвонить Вы не могли? — сказала я.

— Он оставил Вам сообщения прошлой ночью. Он сказал мне непременно поговорить с Вами сегодня. Обязательно. Я просто выполняю приказ.

— Эрик сказал Вам потратить свое время на дорогу сюда и попросить меня приехать в бар сегодня вечером, — это звучало невероятно даже для моих ушей.

— Да. Он сказал: «Отыщи ее, передай сообщение ей лично и будь вежлив». Я здесь. И я вежлив, — он говорил правду, и это просто убивало его. Этого было почти достаточно, чтобы вызвать у меня улыбку. Я очень сильно не нравилась Бобби. При более близком рассмотрении я могла понять, почему Бобби думал, что я не достойна внимания Эрика. Ему не нравилось мое более чем непочтительное отношение к его шефу, и он не понимал, почему Пэм, его «правая рука», питала ко мне теплые чувства, а Бобби игнорировала.

Я ничего не могла в этом изменить, даже если бы неприязнь Бобби меня беспокоила… но до нее мне дела не было. А вот Эрик меня очень беспокоил. У меня был к нему разговор, и пора было уже с этим покончить. В последний раз я его видела в конце октября, а сейчас уже середина января.

— Я приеду, когда закончу здесь. Сейчас я погрязла в делах, — сказала я, и это прозвучало ни любезно, ни вежливо.

— Во сколько это будет? Он хотел, чтобы Вы приехали к семи. В это время приедет Виктор.

Виктор Мэдден был уполномоченным нового короля, Фелипе де Кастро. Это был кровавый захват власти, и Эрик был единственным шерифом, который остался от старого правления. Очевидно, что произвести хорошее впечатление на новую власть было очень важным для Эрика. Правда, я не уверена, насколько это была моя проблема. Но по счастливой случайности с Фелипе де Кастро у меня были неплохие отношения, и я хотела их сохранить.

— Я смогу приехать к семи, — сказала я после подсчетов в уме. Я старалась не думать о том, насколько сильно я хотела увидеть Эрика. Раз десять за последние несколько недель я успевала поймать себя прежде, чем сесть в машину и поехать его повидать. Но мне успешно удавалось справиться с импульсом, потому что говорила себе, что у него слишком неустойчивое положение при новом короле. — Я должна проинструктировать новую девушку… Да, к семи будет вполне реально.

— Он просто вздохнет с облегчением, — сказал Бобби, с трудом сдерживая сарказм.

Давай, давай, продолжай в том же тоне, ублюдок, подумала я. Возможно, эта мысль отразилась на моем лице настолько явно, что он ее уловил, потому что тут же совершенно искренне произнес:

— Нет, правда, вздохнет с облегчением.

— Ну, всё, сообщение доставлено, — сказала я. — Мне нужно вернуться к работе.

— А где Ваш шеф?

— Он в Техасе. У него семейные проблемы.

— А я подумал, его собаколовы поймали.

Чушь какая.

— До свидания, Бобби, — сказала я, развернулась к нему спиной и пошла к служебному входу.

— Эй, — сказал он, и я раздраженно повернулась. — Эрик сказал, что Вам потребуется это.

Он протянул мне что-то, упакованное в черный бархат. Вампиры же не могут передать тебе что-то в Wal-Mart’овском пакете или Hallmark’ой упаковке — о, нет! Черный бархат. Сверток был перетянут золоченой ленточкой с кисточками вроде тех, которыми подвязывают шторы.

Как только я взяла это в руки, у меня возникли дурные предчувствия.

— И что это?

— Не знаю. Передо мной не ставилась задача открывать это.

Ненавижу слово «задача», если оно стоит рядом со слово «подарок».

— И что я должна буду с этим сделать?

— Эрик сказал: «Скажи ей отдать мне это сегодня вечером на глазах у Виктора».

Эрик ничего не делает просто так.

— Хорошо, — сказала я неохотно. — Будем считать меня опосыленной и уведомленной.

Со следующей сменой я справилась отменно. Все старались помочь, и это было приятно. Повар усердно работал весь день. С тех пор, как я начала работать в Мерлоте, здесь сменилось, наверное, поваров пятнадцать. У нас работали все разновидности человеческих существ, каких только можно себе представить: белые, черные, мужчины, женщины, старые, юные, мертвые (да, повар-вампир), страдающие ликантропией (вервольф), и, возможно, еще один или два, кого я окончательно забыла. Этот повар, Энтони Лебран, был действительно хорош. Он пришел к нам после Катрины. И прижился здесь гораздо лучше, чем другие беженцы, которые вернулись на побережье Мексиканского залива и дальше.

Энтони было под пятьдесят, и в его кудрявых волосах можно было заметить одну-две седые пряди. В тот день, когда он устраивался на работу, он сказал, что работал по контракту на Superdome, и мы оба вздрогнули. Энтони отлично сработался с Д’Эригом, посудомойщиком, который подрабатывал, как его ассистент.

Когда я заглянула на кухню удостовериться, не нужно ли ему что-нибудь, Энтони сказал, что для него честь работать на оборотня, а Д’Эриг хотел снова и снова пересказать свою реакцию на превращения Сэма и Трея. После работы Д’Эриг позвонил его кузен из Монро, и теперь Д’Эригу не терпелось нам рассказать, что жена его кузена оказалась вервольфом.

Я надеялась, что реакция Д’Эрига была типичной. Две ночи назад многие люди открыли, что кое-кто, кого они знали лично, оказались верами того или иного вида. Будем надеяться, что если веры не подавали признаков безумия и агрессии, эти люди смогут согласиться, что существование меняющих облик было не самым ужасающим дополнением к их знанию об окружающем мире. Даже увлекательным.

У меня не было времени посмотреть, как отреагировали по всему миру, но если это было по крайней мере близко к реакции местного персонала, то «откровение» прошло довольно спокойно. Не похоже, чтобы кто-то собирался взрывать Мерлот потому, что Сэм был дву-сущим, и, думаю, бизнес Трея по ремонту мотоциклов был в безопасности. Таня пришла на двадцать минут раньше, благодаря чему выросла в моих глазах, и я искренне ей улыбнулась. После того, как мы пробежались по некоторым основным моментам, вроде часов работы, оплаты, правилам в заведении Сэма, я спросила:

— Тебе нравится в Хотшете?

— Да, — сказала она несколько удивленно, — В Хотшете все очень по-домашнему, им действительно хорошо вместе. Если что-то идет не так, то они собираются вместе и обсуждают. Те, кому не нравится такая жизнь, уходят, как Мэл Харт.

Почти все в Хотшете были или Харты, или Норрисы.

— Он сошелся с моим братом в последнее время, — сказала я, поскольку была несколько заинтригована новым другом Джейсона.

— Да, я тоже слышала. Все рады, что он наконец-то нашел себе кого-то в товарищи, после того как столько времени провел в одиночестве.

— Почему он не смог там ужиться? — спросила я прямо.

— Как я поняла, Мэлу не нравится делиться всем, что имеешь, а это приходится делать, если ты живешь такой небольшой общиной. А он… «Что моё — то моё», — сказала Таня и пожала плечами. — По крайней мере, мне так говорили.

— Джейсон такой же, — сказала я.

Я не могла с легкостью читать мысли Тани из-за «двойственной натуры», но я могла прочитать ее настроения и желания, и поняла, что другие пумы беспокоились о Мэле Харте. Полагаю, они интересовались, как ему живется в большом мире Бон Темпса. Хотшет был их маленькой собственной вселенной.

Когда я закончила инструктаж Тани (которая определенно имела опыт работы), на сердце у меня стало легче, и я сняла фартук. Я захватила свою сумочку и сверток Бобби Бёрнэма, и поспешила через служебный выход, чтобы поехать в Шривпорт.

Я попыталась по дороге слушать новости, но была утомлена и мрачной действительностью. Вместо этого я включила диск Мэрайи Кери, и почувствовала себя лучше. Не сказать, чтобы я хорошо пела, но мне нравится подпевать популярным песенкам, пока я веду машину. Напряжение дня стало стихать, уступая оптимистичному настроению. Сэм вернется, его мать поправится, ее муж возместит причиненный ущерб и пообещает, что будет любить ее всегда. В мире некоторое время поохают и поахают по поводу вервольфов и других оборотней, а потом все придет в норму.

Разве думать о подобных вещах — всегда плохо?

 

Глава 3

Чем ближе я подъезжала к вампирскому бару, тем скорее билось мое сердце — такова обратная сторона моих кровных уз с Эриком Норманом. Я знала, что увижу его, и была просто счастлива этому. Я должна была беспокоиться, я должна была испытывать тревогу по поводу того, чего он от меня хочет, я должна была задаваться миллионом вопросов по поводу вещи, упакованной в бархат, но я просто ехала и улыбалась.

Со своими чувствами я сделать ничего не могла, но могла управлять поведением. Из чистого упрямства, поскольку никто не сказал мне, что я должна пройти через служебный вход, я направилась к главной двери. Это был рабочий вечер в Фэнгтазии, и толпа сидела в ожидании. Пэм была на подиуме для танцовщиц. Она широко мне улыбнулась, демонстрируя небольшие клыки (толпа была в восторге). Я была знакома с нею какое-то время, и она была моим самым близким другом среди вампиров. Сегодня вампирша-блондинка была в непременном полупрозрачном черном платье, и, что было уже слишком, в длинной, чисто черной вуали. Ее ногти были покрыты алым лаком.

— Дорогуша, — сказала Пэм, спускаясь с подиума, чтобы обнять меня. Я была удивлена, но польщена и была рада обнять ее в ответ. Она источала легкий, приятный до умопомрачения аромат, который был значительно лучше сухого запаха вампиров. — Ты получила это?

— А, ты о свертке? Да, он в моей сумке, — я подняла свою большую коричневую сумку «через плечо» за ремешок.

Пэм выразительно на меня посмотрела, но под вуалью я не смогла понять ее взгляд. Это было выражение, в котором сложным образом смешивались раздражение и приязнь.

— Ты даже не посмотрела, что внутри?

— У меня не было времени, — не то, чтобы мне не было любопытно. Просто у меня не было возможности подумать об этом. — Сэм уехал, так как отчим стрелял в его мать, и я теперь управляю баром.

Пэм посмотрела на меня долгим оценивающим взглядом.

— Пойди к Эрику в кабинет и отдай ему сверток, — сказала она. — Оставь упаковку. Не зависимо от того, кто там будет. И сделай это не так, будто возвращаешь грабли, которые он забыл, или что-то вроде того.

Я в ответ посмотрела ей прямо в глаза.

— Во что я впутываюсь? — спросила я, хотя запрыгивать в электричку осторожности было уже слишком поздно.

— Ты защищаешь свою собственную шкуру, — ответила она. — Ни в чем не сомневайся. Вперед!

Она по-свойски хлопнула меня по спине и отвернулась, чтобы ответить на вопрос туристки, как часто вампиры чистят зубы.

— Хотите подойти поближе и проверить мои клыки? — спросила Пэм страстным голосом, и женщина взвизгнула в ужасе и восторге. Вот почему люди ходят в вампирские бары, вампирские комеди-клабы, вампирские химчистки и вампирские казино… Чтобы пофлиртовать с опасностью.

То и дело флирт оборачивался опасностью реальной.

Я пошла мимо столов, через танцпол, в служебную зону бара. Фелиция, барменша, не была рада меня видеть. Она решила за чем-то наклониться, чтобы уйти из поля моего зрения. Барменам Фэнгтазии со мной не везло.

По бару, среди любопытствующих туристов, поклонников вампиров в «вампирских» нарядах, людей, которые вели общий бизнес с вампирами, виднелись несколько настоящих вампиров. В небольшом сувенирном магазинчике один из нью-орлеанских вампиров-беженцев продавал фирменную футболку Фэнгтазии паре хихикающих девушек.

Миниатюрная Талия, которая была бледнее, чем полотно, и имела профиль, как на древних монетах, в одиночестве сидела за маленьким столиком. Как ни странно, Талия имела множество фанатов, которые посвятили ей сайт, несмотря на то, что она вряд ли хоть как-нибудь озаботилась, если бы все они сгорели синим пламенем. Пьяный военный с базы военно-воздушных сил Барксдейл опустился перед ней на колени, и я увидела, как она перевела на него взгляд своих темных глаз и заготовленная речь захлебнулась у него в глотке. Развернувшись и побледнев, здоровенный парень поплелся прочь от вампирши в половину его роста, и хотя, когда он вернулся за свой стол, его приятели стали над ним глумиться, я знала наверняка, что он не подойдет к ней снова.

После этого небольшого обзора жизни бара я была рада постучать в дверь к Эрику. Я услышала его голос, который изнутри сказал мне войти. Я вошла и закрыла за собой дверь.

— Привет, Эрик, — сказала я, и почти захлебнулась словами от волны счастья, которая накрывала меня всякий раз, когда я его видела. Его длинные белокурые волосы сегодня были стянуты. Он был одет в своем любимом стиле: джинсы и футболка. Футболка, на сей раз, была ярко-зеленая, что делало его даже бледнее чем обычно.

Волна восторга была вызвана отнюдь не великолепием Эрика, или тем фактом, что наши бедра находились в тесном, я бы даже сказала, интимном знакомстве. Все дело в том, что мы были связаны кровью. Наверное. Я должна бороться со своими чувствами. Однозначно. Виктор Мэдден, представитель нового короля, Фелипе де Кастро, встал и склонил темную кудрявую голову. Виктор, невысокий и компактный, был всегда вежлив и всегда великолепно одет. Сегодня вечером на нем был особенно шикарный костюм оливкового цвета и галстук в коричневую полоску. Я улыбнулась ему, и хотела, было, сказать, что рада его видеть снова, как заметила ожидающий взгляд Эрика. Ах, да!

Я сняла пальто и извлекла бархатный сверток из сумочки. Бросив сумку и пальто на свободный стул, я подошла к столу Эрика, держа сверток на вытянутых руках. Это было сделано настолько торжественно, насколько возможно, исключая вариант, что я опущусь на колени и медленно к нему поползу — я сделала бы это, только если бы ад замерз.

Я положила сверток прямо перед ним, церемониально (надеюсь) склонила свою голову и села на второй гостевой стул.

— И что это наша прекрасно-волосая подруга принесла тебе, Эрик? — спросил Виктор радостным голосом, которым, как правило, и пользовался. Может, он действительно был счастлив, а, может, мама учила его (несколько столетий назад), что на мед можно поймать гораздо больше мух, чем на уксус.

Как на сцене, Эрик развязал золотистую ленточку и развернул бархат. Сияя как драгоценность, на темном материале лежал церемониальный нож, который я в последний раз видела в Роудсе. Эрик использовал его, когда сочетал браком двух вампирских королей, и позже, чтобы нанести себе порез, когда брал мою кровь и отдавал свою в ответ: последний обмен, который (с моей точки зрения), стал причиной всех бед. Теперь Эрик поднял сияющее лезвие к губам и поцеловал его.

После того, как Виктор узнал нож, на его лице не осталось ни следа улыбки. Он и Эрик долго и внимательно смотрели друг на друга.

— Очень интересно, — сказал, наконец, Виктор.

Я снова почувствовала, что тонУ, хотя даже не подозревала, что была в бассейне. Я хотела заговорить, но желание Эрика остановить меня, которое я почувствовала, заставило меня замолчать. В вампирских делах благоразумнее следовать совету Эрика.

— Тогда я принимаю требование вывести тигра из игры, — сказал Виктор. — В любом случае, мой босс не был рад его желанию уехать. Разумеется, я проинформировал своего босса о твоем предыдущем пожелании. Мы подозревали, что ты можешь быть официально с нею связан.

Из кивка Виктора в мою сторону я поняла, что «она» — это я. И я знала только одного тигра мужского пола.

— О чем вы говорите? — спросила я прямо.

— Куинн требовал личной встречи с тобой, — сказал Виктор. — Но теперь он не может вернуться на территорию Эрика без его согласия. Это был один из пунктов нашего договора, когда мы… когда Эрик стал нашим новым партнером.

Очаровательный способ сказать: Когда мы убили всех вампиров Луизианы кроме Эрика и его последователей. Когда ты спасла нашего короля от смерти.

Я бы хотела иметь возможность обдумать сказанное подальше от этой комнаты, где на меня уставились два вампира.

— Новые правила касаются только Куинна или всех веров, которые желают приехать в Луизиану? Как тебе удалось стать боссом веров? И с какого времени начали действовать новые правила? — спросила я у Эрика, пытаясь каким-нибудь образом получить время, чтобы собраться с мыслями. Я также хотела, чтобы Виктор пояснил последнюю часть своей короткой речи — кусочек про «официальные отношения», но решила задавать вопросы по очереди.

— Три недели назад, — первым делом ответил Эрик на последний вопрос. Его лицо было бесстрастным, а голос без каких-либо интонаций. — И «новые правила» касаются только тех веров, которые связаны с нами деловыми отношениями.

Куинн работал на С(С)С, которая, как я подозреваю, частично принадлежала вампирам, так как работа Куинна не касалась свадеб и бар-мицва, которыми занимался человеческое отделение компании. Работа Куинна заключалась в организации торжественных событий в жизни супернатуралов.

— Куинн получил от тебя отставку. Я слышал это из его собственных уст. С чего бы мне позволять ему возвращаться? — Эрик пожал плечами.

По крайней мере, он не пытался приукрасить сказанное чем-нибудь вроде «я думал, что он может причинить тебе беспокойство» или «я сделал это для твоей пользы». Не важно, как мы связаны — и я подавила неожиданное искушение улыбнуться ему — я почувствовала, как волосы у меня на затылке встали дыбом от того, что Эрик может управлять моей жизнью таким образом.

— Теперь, когда вы с Эриком публично дали обет, — сказал Виктор бархатным голосом, — естественно, что тебе не захочется его видеть, я так ему и передам.

— Мы i]что[/i]?! — я уставилась на Эрика, который смотрел на меня с выражением, которое я могла истолковать только как нежность.

— Нож, — сказал Виктор, и его голос стать звучать еще более счастливо. — В этом его смысл. Этот ритуальный нож веками передавался из поколения в поколение и использовался только в важнейших церемониях и таинствах. Он не единственный в своем роде, конечно, но безусловный раритет. Теперь только он используется в ритуалах бракосочетаний. Понятия не имею, как Эрик его получил, но то, что ты поднесла его Эрику, а он его принял, может означать только то, что вы дали обет друг другу.

— Так. Давайте сделаем шаг назад и глубоко вдохнем, — сказала я, несмотря на то, что я была единственным дышащим существом в комнате. Я подняла руку, будто они надвигались на меня, а мой «стоп»-жест мог бы их остановить.

— Эрик? — я попыталась вложить в это слово всё, но одно слово не могло вынести такого груза.

— Это для твоей защиты, милая, — сказал он. Он пытался быть невозмутимым, чтобы доля спокойствия передалась мне через нашу связь и погасила мое раздражение.

Но даже несколько галлонов спокойствия не могли бы меня утихомирить.

— Это настолько авторитарно! — сказала я потрясенно. — Это наглость чистейшей воды. Как ты мог это сделать, даже не обсудив со мной? Как ты мог подумать, что позволю тебе втянуть меня во что-то, если прежде ты не скажешь мне об этом? Мы ведь даже не виделись несколько месяцев!

— Я был здесь немного занят. Я надеялся отключить твое чувство самосохранения, — сказал Эрик, и он был честен, если не тактичен. — Ты можешь сомневаться в том, что я желаю тебе лучшего?

— Я не сомневаюсь, что ты желаешь для меня того, что ты считаешь для меня лучшим, — сказала я. — И я не сомневаюсь, что это где-то рядом с тем, что ты считаешь лучшим для тебя.

Виктор засмеялся.

— А она хорошо тебя знает, Эрик, — сказал он, и мы оба грозно уставились на него. — Уупс! — сказал он и изобразил, будто застегивает рот на замок.

— Эрик, я еду домой. Мы вскоре об этом поговорим, но я еще не знаю когда. Я занимаюсь баром, пока Сэм в отъезде. У него проблемы в семье.

На лице Эрика отразилось раздражение.

— Я сделал всё, чтобы помочь. Во всяком случае, я отправил своих представителей во все общественные места, где были представления. Я сам пошел проследить за превращением Олси в Казино Шамрок.

— Всё прошло нормально? — спросила я, на время переключившись с главной темы.

— Да, просто несколько пьяниц подебоширили. Их с легкостью успокоили. Одна женщина даже пыталась приставать к Олси в образе волка.

— Ээээ…, - сказала я, встала и взяла сумочку. Он меня окончательно засмущал.

Эрик поднялся и перескочил через стол в одно мгновение, и насколько я смогла заметить, это было впечатляюще. Неожиданно он подошел ко мне, его руки обняли и прижали меня к нему. Я приложила все усилия, чтобы держаться твердо, а не расплыться у него в руках. Наша связь делала с моими чувствами что-то необъяснимое. Не важно, насколько сильно я была взбешена из-за Эрика, я все равно была счастлива находиться рядом с ним. Не то, чтобы я без удержу рвалась к нему, когда мы были врозь. Я чувствовала, осознавала, понимала его. Все время. И я знала, что с ним было то же самое.

— Завтра вечером?

— Если я смогу вырваться. Нам о многом нужно поговорить.

Я кивнула Виктору и вышла. Лишь один раз я оглянулась, чтобы взглянуть на ритуальный нож, который сиял в черном бархате на столе Эрика.

Я знала, как Эрик получил нож. Он просто предпочел его сохранить, а не возвращать Куинну, который организовывал ритуальную свадьбу двух вампиров — церемонию, свидетелем которой я стала в Роудсе. Эрик, который был в некотором роде дистанционно-обученным священником, вел службу, и позже он просто сохранил нож, воспользовавшись шансом, который сам пришел к нему в руки. Как он вернул его себе после взрыва в отеле, я не знаю. Возможно, он сам вернулся следующей после взрыва ночью. Может, отправил Пэм. Но Эрик получил его и воспользовался им сегодня, чтобы привязать меня к себе клятвой.

Но благодаря моей собственной неожиданной любви… сердечной привязанности… страсти… к викингу-вампиру, я совершенно закрыла глаза на то, что он не поинтересовался у меня о взаимности чувств.

Я не знала, на кого злилась больше — на себя или на Эрика.

 

Глава 4

Я провела беспокойную ночь. Я могла думать об Эрике и ощущать прилив счастья, но я думала об Эрике и хотела врезать ему по лицу. Я думала о Билле, первом мужчине, с которым у меня были длительные отношения, первым мужчиной, с которым я оказалась в постели. Когда я вспоминала его спокойные, с прохладцей, голос и тело, его сдержанную невозмутимость, так контрастирующую с Эриком, что я не могла поверить в то, что могла влюбиться в таких разных мужчин; особенно, если присовокупить к этому скоротечный эпизод с Куинном. Куинн был теплокровным во всех отношениях, импульсивным, и добрым ко мне, и еще таким израненным своим прошлым, которое он не разделил со мной, — и которое, на мой взгляд, сыграло главную роль в том, что наши отношения были безнадежно разрушены. Еще у меня было свидание с Олси Герво, вожаком стаи, но дальше дело не пошло.

«Обзор Увлечений» от Сьюки Стакхаус.

Вы тоже просто ненавидите ночи, подобные этой, когда вы вспоминаете все свои ошибки, всю ту боль, которую вам причинили, каждую кроху подлости, жертвой которой вы стали? От этого нет никакой пользы, это бессмысленно, и вам пора спать. Но была ночь, мои мысли были о мужчинах, и это было грустно.

Когда я была окончательно истощена темой моих проблем с сексуальными партнерами, я переключилась на переживания по поводу ответственности за бар. Наконец, к трем часам, согласившись, что нельзя допустить, чтобы я за несколько дней полностью сравняла с землей бизнес Сэма, я уснула.

Сэм позвонил на следующее утро, пока я еще была дома, сказал, что его матери лучше, и он определенно собирается возвращаться. Брат и сестра были в большей степени способны спокойно строить семейные отношения. Дон, конечно, был все еще в заключении.

— Если она будет продолжать так поправляться, то я смогу вернуться через пару дней, — сказал он. — Или даже раньше. Конечно, доктора не прекращают повторять, что они не верят, что она так быстро выздоравливает, — он вздохнул. — По крайней мере, теперь это не нужно скрывать.

— Как твоя мама в эмоциональном плане? — спросила я.

— Она продолжает настаивать, что полиция должна отпустить его. И поскольку с нами троими она откровенна, она призналась, что рассматривает возможность развода с Доном, — сказал Сэм. — Она не в восторге от этой идеи, но не знаю, можно ли полностью помириться с тем, кто в тебя стрелял.

Несмотря на то, что я отвечала по телефону, лежа в постели, и все еще была склонна понежиться, я решила, что не стоит обратно засыпать после нашего разговора. Мне было невыносимо слышать боль в голосе Сэма. Сэм был слишком измучен, чтобы нагружать его своими проблемами, так что я даже не рассматривала всерьез возможность рассказать об инциденте с ножом, хотя, возможность разделить свою озабоченность с Сэмом могла бы принести мне облегчение.

Я поднялась и была одета к восьми часам, рано для меня. Несмотря на то, что я была способна передвигаться и думать, я чувствовала себя такой же измятой, как моя простынь. Хотела бы я, чтобы кто-нибудь расправил и привел бы меня в порядок так же, как я свою постель. Амелия была дома (я выглянула проверить, стоит ли на стоянке ее машина, когда делала кофе), и я мельком заметила ерзанье Октавии в гостевой спальне, так что это было такое же обычное утро, какими оно бывало в моем доме в последнее время.

Шаблон был разрушен стуком в переднюю дверь. Обычно я замечаю шум подъезжающей по гравийке машины, но сегодня, из-за большей-чем-обычно утренней рассеянности, я пропустила его.

Я взглянула в глазок и увидела мужчину и женщину. Оба были одеты в приличные деловые костюмы. Они не выглядели как Свидетели Иеговы или налетчики. Я проверила их ментально, но не обнаружила ни следа враждебности или агрессивности, только любопытство.

Я открыла дверь. Лучезарно улыбнулась.

— Чем могу помочь? — сказала я.

Холодный воздух овеял мои босые ноги. Женщина, которая была, вероятно, немного моложе сорока, улыбнулась в ответ. В ее коричневых волосах, просто подстриженных «под каре», виднелись редкие седые волосы. Они были очень тщательно разделены на прямой пробор. На ней был надет темно-серый брючный костюм, под которым виднелся черный пуловер. Туфли тоже были черными. У нее была черная сумка, которая мало походила на дамскую сумочку — скорее, на кейс для ноутбука.

Она протянула руку для рукопожатия, и когда я коснулась ее, то многое узнала. Было сложно не показать изумление на лице.

— Я из Нью-Орленского отделения ФБР, — сказала она, и это было ошеломляющее начало для простого разговора, — Я — агент Сара Вайс. А это — специальный агент Том Латтеста из нашего отделения в Роудсе.

— Я чем я обязана?… — спросила я с предельно удивленным выражением лица.

— Мы можем войти? Том проделал долгий путь, чтобы поговорить с Вами, и не стоит выветривать все тепло из вашего дома.

— Думаю, да, — сказала я, хотя не была уверена, что так думаю. Я усиленно пыталась сконцентрировать на цели их визита, но это было непросто. Я могла только сказать, что они явились не для того, чтобы меня арестовать или сделать что-нибудь еще столь же радикальное.

— Мы не вовремя? — спросила агент Вайс. Она имела в виду, что они с удовольствием приедут позже, хотя я знала, что это не так.

— Что сейчас, что позже — не имеет значения, — моя бабушка, бывало, сердито смотрела на меня, если я была невежлива, но моя бабуля никогда не отвечала на вопросы ФБР. Это был явно не частный визит. — Но я вскоре должна буду поехать на работу, — сказала я, обеспечив для себя безопасный отход.

— Что, плохие новости о матери босса? — сказал Латтеста. — В вашем баре Большое Заявление прошло спокойно?

Из его акцента я могла сделать вывод, что он родился севернее линии Мэйсон-Диксона, а из его познаний о местонахождении Сэма и личных деталей его жизни — что он выполнил домашнее задание, собрав сведения о месте моей работы.

Болезненное чувство, которое появилось у меня в животе, усилилось. В этот момент у меня возникло такое страстное желание, чтобы Эрик был рядом, что даже голова закружилась, но когда я посмотрела в окно на солнце, я почувствовала лишь злобу на свои мечты. Это то, что ты имеешь, сказала я себе.

— Существование вервольфов сделало мир интереснее, не так ли? — сказала я. Улыбка вспыхнула на моем лице, и эта улыбка говорила, что я была «на взводе». — Я возьму вашу верхнюю одежду. Присаживайтесь, пожалуйста, — я показала на диван, и они сели. — Хотите кофе или чаю со льдом? — сказала я, благодаря бабулю за навык безостановочной болтовни.

— О, — сказала, Вайс. — Немного чая со льдом было бы замечательно. Я знаю, что на улице холодно, но я могу его пить круглогодично. Я — женщина южного роду-племени.

По-моему, она слишком лебезила. Не думаю, что Вайс могла бы стать моей близкой подругой, и я не собиралась обмениваться с нею рецептами.

— Вам? — спросила я у Латтесты.

— Да, это было бы великолепно, — сказал он.

— Сладкий или без сахара? — Латтеста думал, что было бы забавно попробовать знаменитый южный сладкий чай, и Вайс из любезности присоединилась к сладкому. — Позвольте мне сообщить своей соседке, что у нас компания, — сказала я и крикнула вверх: — Амелия, у нас ФБР!

— Спущусь через минуту, — крикнула она в ответ, ни капельки не удивившись. Я знала, что она стояла на верхней лестничной площадке и слышала каждого слово.

Здесь же появилась Октавия. В своих любимых зеленых штанах и полосатой рубашке с длинным рукавом она выглядела настолько пристойно и располагающе, насколько на это способна почтенная седовласая темнокожая женщина. Руби Ди ничто по сравнению с Октавией.

— Здравствуйте, — сказала она лучезарно. Несмотря на то, что она выглядела как всеми любимая бабушка, Октавия была могущественной ведьмой, которая накладывала заклятия почти с хирургической точностью. У нее была целая жизнь практики сокрытия ее способностей. — Сьюки не сказала нам, что ждет гостей, иначе мы бы навели порядок в доме.

Улыбка Октавии стала еще шире. Она махнула рукой, показывая на безупречную гостиную. Она не стала бы гвоздем программы в «Южной жизни», но там было чисто, ей-богу!

— По мне, так выглядит великолепно, — сказала Вайс. — Я хотела бы, чтобы мой дом выглядел так же чисто.

Она говорила правду. У Вайс было двое детей-подростков, муж и три собаки. Я испытала некоторую симпатию — и возможно, даже зависть — к агенту Вайс.

— Сьюки, я принесу чай твоим гостям, пока вы разговариваете, — сказала Октавия сладчайшим голосом. — Вы можете присесть и пока пообщаться.

Агенты устроились на диване и стали с интересом разглядывать скромную гостиную, пока она вернулась с салфетками и двумя стаканами сладкого чая, в которых приятно потрескивал лед. Я поднялась с кресла напротив дивана, чтобы положить салфетки перед ними, а Октавия поставила стаканы сверху. Латтеста сделал большой глоток. Уголок рта Октавии чуть изогнулся, когда он сделал изумленное лицо и потом изобразил приятное удивление.

— О чем вы хотели меня спросить?

Время перейти к сути. Я лучезарно улыбалась, мои руки лежали на коленях, стопы были параллельно друг другу, ноги сжаты.

Латтеста был с папкой, и теперь он положил ее на кофейный столик и открыл. Он вынул оттуда фотографию и протянул ее мне. Фотография была достаточно четкой, не смотря на то, что люди были окружены губительным облаком пыли, которая взвилась вверх после того, как Пирамида Джизех рухнула.

Я удержала взгляд на снимке, я удержала улыбку на лице, но не смогла удержать сердце, которое провалилось в пятки.

На фотографии Барри-Колокольчик и я стояли вместе среди руин Пирамиды, вампирского отеля, который в октябре прошлого года взорвала отколовшаяся от Братства группа. Я была чуть более узнаваема, чем мой компаньон, поскольку Барри стоял в профиль. Я, не зная того, стояла лицом к камере, и смотрела в лицо Барри. Мы оба были покрыты кровью и грязью, обломками и пылью.

— Это Вы, мисс Скахаус, — сказал Латтеста.

— Да, это я, — бессмысленно было отрицать, что женщиной на фотографии была я, но я бы с удовольствием это сделала. Вид на фотографии отозвался во мне болью, потому что он слишком явно вызвал в памяти весь этот день.

— Так Вы находились возле Пирамиды во время взрыва?

— Да.

— Вы работали на Софи-Энн Леклерк, вампирскую бизнесменшу. Так называемую королеву Луизианы.

Я хотела рассказать, что «так называемая» — не совсем точно, но осторожность остановила эти слова.

— Я работала на нее, — сказала я вместо этого.

— И Софи-Энн Леклерк достаточно сильно пострадала в результате взрыва?

— Насколько я поняла, да.

— Вы видели ее после взрыва?

— Нет.

— Что за мужчина стоит рядом с вами на снимке.

Латтеста не смог идентифицировать Барри. Я жестко держала свои плечи, чтобы они опустились от облегчения.

— Он подошел ко мне после взрыва, — сказала я. — Мы были в лучшей физической форме, чем большинство, и помогали искать выживших.

Это была правда, но не вся. Я познакомилась с Барри задолго до съезда в Пирамиде. Он был там на службе у короля Техаса. Я удивилась, как много в ФБР известно о вампирской иерархии.

— И как вы двое искали выживших? — спросил Латтеста.

Это был очень тонкий вопрос. На тот момент, Барри был единственным известным мне другим телепатом. Мы экспериментировали, держась за руки, чтобы усилить нашу «мощность», и мы искали мысленные сигналы в руинах здания. Я сделала глубокий вдох.

— Я хорошо нахожу вещи, — сказала я. — Это существенно помогло. Там так много людей так сильно пострадало.

— Шеф пожарников сказал, что, кажется, вы обладаете какими-то парапсихическими способностями, — сказал Латтеста. Вайс смотрела вниз на свой стакан, чтобы скрыть свои эмоции.

— Я не медиум, — ответила я честно, и Вайс тут же испытала разочарование. Она ожидала встретить шарлатана или психа, но надеялась, что все же я окажусь чем-то ценным.

— Шеф Трочек сказал, что вы говорили им, где искать выживших. Он сказал, что ваши советы действительно помогли спасти людям жизни.

По лестнице спускалась Амелия, выглядевшая очень респектабельно в ярко-красном свитере и дизайнерских джинсах. Я поймала ее взгляд, надеясь, что она поймет, что я молчаливо прошу ее помощи. Мне нечем было крыть в ситуации, когда я действительно спасала жизни. Когда я поняла, что могу найти людей — смысл наших совместных действий с Барри заключался в спасении жизней — я не могла отвернуться от задачи, хотя меня пугала мысль, что мир узнает, какая я ненормальная.

Сложно объяснить, что я вижу. Наверное, это как смотреть в инфракрасный бинокль или что-то похожее. Я видела тепло мыслей; я могла бы пересчитать всех живых людей в здании, если бы у меня было время. Мысли вампиров оставляют дыры, как негатив, но обычно я могу подсчитать и их тоже. Тишина мертвых людей не регистрируется мною в принципе. В тот день, когда мы с Барри держались за руки, объединение усилило наши способности. Мы могли найти живых и слышать последние мысли умирающих. Я бы не пожелала такого никому. И я не хотела проходить через это снова.

— Нам просто везло, — сказала я. Хотя это не могло бы убедить даже жабу подпрыгнуть.

Амелия вышла вперед и протянула руку.

— Я — Амлия Бродвей, — сказала она так, словно была уверена, что они знаю, кто она.

Они знали.

— Вы — дочь Копли, правильно? — спросила Вайс. — Я встречалась с ним пару недель назад на обсуждении социальных программ.

— Он настолько вовлечен в дела города, — сказала Амелия с ослепительной улыбкой. — Папа держит руку на пульсе всего, что в нем происходит. Он очень любит Сьюки.

Не слишком изящно, но, надеюсь, эффективно. Оставьте в покое мою соседку. У меня очень могущественный папа.

Вайс радостно кивнула.

— Как же Вы оказались здесь, в Бон Тепсе, мисс Бродвей? — спросила она. — Должно быть, Вам кажется здесь слишком тихо после Нью-Орлеана? Что такая богатая сука как ты делает в такой дыре? Похоже, твой папаша не слишком с тобою нянькается.

— Мой дом был разрушен во время Катрины, — ответила Амелия. Она кое-что умолчала. Он не сказала им, что уже была в Бон Темпсе, когда пришла Катрина.

— А Вы, мисс Фант? — спросил Латтеста, — Вы тоже эвакуировались?

Он ни к коей мере не желал отвлекаться от темы моих способностей, но пожелал присоединиться к общественно-значимой теме.

— Да, — сказала Октавия. — Я жила у своей племянницы в стесненных условиях, пока Сьюки не была столь любезна предложить мне свою гостевую спальню.

— А как вы познакомились? — спросила Вайс так, словно ожидала услышать волшебную историю.

— Благодаря Амелии, — сказала я, и моя улыбка была столь же радостной, как и ее.

— А Вы и Амелия познакомились?…

— В Нью-Орлеане, — ответила Амелия, решительно пресекая эту линию обсуждения.

— Желаете еще чаю со льдом? — поинтересовалась Октавия у Латтесты.

— О, нет, спасибо, — сказал он, почти вздрогнув. Это всё из-за манеры Октавии готовить чай. Она не жалела сахара. — Мисс Стакхаус, у Вас нет никаких мыслей, как можно связаться с этим молодым человеком? — он показал на снимок.

Я пожала плечами.

— Мы оба помогали искать тела, — сказала я. — Это был ужасный день. Я даже не помню, как он представился.

— Это кажется странным, — сказал Латтеста, и я подумала: Вот черт!, - Поскольку кто-то, соответствующий Вашему описанию, и кто-то соответствующий его описанию, были замечены в мотеле на некотором расстоянии от места взрыва и сняли общий номер.

— Вообще-то, совсем не обязательно знать чье-то имя, для того, чтобы провести с ним ночь, — разумно заметила Амелия.

Я пожала плечами и попыталась выглядеть смущенно, что было не слишком сложно. Пусть лучше считают меня распущенной, чем заслуживающей более пристального внимания.

— Мы разделили кошмарное, ужасающее событие. После этого мы чувствовали себя очень близкими. Такой способ реакции.

На самом деле Барри рухнул в сон практически сразу, и я вскоре последовала его примеру. Никакие шуры-муры и не мелькали в наших головах.

Двое агентов с сомнением уставились на меня. Вайс думала, что я однозначно вру, и Латтеста подозревал то же самое. Они думали, что я хорошо знаю Барри.

Раздался телефонный звонок, и Амелия рванула на кухню, чтобы ответить. Она вернулась позеленевшей.

— Сьюки, звонит Энтони со своего мобильника. Ты им нужна в баре, — и она повернулась в агентам ФБР. — Думаю, вам стоит поехать с ней.

— Зачем? — спросила Вайс. — Что произошло?

Она была уже на ногах, а Латтеста засовывал снимок обратно в папку.

— Труп, — ответила Амелия. — Позади бара распята женщина.

 

Глава 5

Агенты последовали за мною в Мерлот. Пять или шесть машин были припаркованы на пяточке, где заканчивалась передняя парковка и начиналась служебная, эффективно перекрывая доступ к последней. Я выскочила из машины и протиснулась между ними, и агенты ФБР буквально наступали мне на пятки.

Я все еще не могла поверить, но это была правда. На служебной парковке стоял традиционный крест. Он опирался на деревья, там, где гравийное покрытие сменялось землей. К нему было прибито тело. Мои глаза изучали его, выхватывая искореженную фигуру, потеки засохшей крови, скрывавшие лицо.

— Он, нет! — воскликнула я, и мои колени подкосились.

Энтони, повар, и Д’Эриг, посудомойщик, неожиданно оказались с двух сторон и подхватили меня. Лицо Д’Эрига было заплаканным, а Энтони выглядел мрачным, но держался «на уровне». Он был в Ираке и в Нью-Орлеане во время Катрины. Он видел вещи и похуже.

— Сочувствую, Сьюки, — сказал он.

Здесь были Энди Бельфлер и шериф Диаборн. Они направлялись ко мне и казались огромными в своих непромокаемых стеганых куртках. Их лица были суровыми от сдерживаемого шока.

— Мы сожалеем о твоей невестке, — сказал Бад Диаборн, но я с трудом могла сосредоточиться на словах.

— Она была беременна, — проговорила я. — Она ждала ребенка.

Это всё, о чем я могла думать. Я не была поражена тем, что кто-то хотел убить Кристалл, но меня шокировала мысль о ребенке.

Я сделала глубокий вдох и попыталась взглянуть снова. Окровавленные руки Кристалл имели когти пумы. Нижние части ее ног тоже были изменены. Эффект был даже более ужасный и абсурдный, чем распятие обычной женщины, и, если это возможно, более достойный жалости.

Мысли беспорядочно мелькали в моей голове. Я думала о том, кому необходимо сообщить о смерти Кристалл. Кэлвину, который не только глава ее клана, но и дядя. Мужу Кристалл, моему брату. Почему Кристалл оставили здесь из всех возможных мест? Кто мог это сделать?

— Вы уже позвонили Джейсону? — спросила я окоченевшими губами. Я пыталась винить в этом холод, но знала, что все дело в шоке. — Он должен быть на работе в это время суток.

— Мы звонили ему, — сказал Бад Диаборн.

— Пожалуйста, не позволяйте ему увидеть ее, — сказала я. Кровавые потеки тянулся по древесине креста до земли у его основания. Меня тошнило, но я взяла себя под контроль.

— Я понимаю, что она изменила ему, и что их разрыв был у всех на слуху, — Бад старался держаться невозмутимо, но это ему дорогого стоило. Ярость мелькала в глубине его глаз.

— Вы можете спросить об этом Дава Бэка, — сказала я, тут же заняв оборону. Элсии Бэк был детективом в Бон-Темпском отделении полиции, а мужчина, с которым изменила Кристалл, был его кузен Дав. — Да, Кристалл и Джейсон разошлись. Но он никогда бы ничего не сделал своему ребенку.

Я знала, что Джейсон никогда бы не сделал такой ужасной вещи с Кристалл, как бы та его не провоцировала, но я не ожидала, что кто-нибудь мне поверит.

Латтеста подошел к нам, агент Вайс следовала за ним. Ее губы слегка побледнели, но она держалась стойко.

— Исходя из состояния тела, я полагаю, что эта женщина была… верпумой, — она сказала это слово так, будто это слово было сложным для ее губ.

— Да, мэм, так и есть, — я кивнула. Я всё ещё боролась за контроль над своим желудком.

— Тогда, возможно, это преступление на почве ненависти. — сказал Латтеста. Его лицо было непроницаемым, а мысли последовательны. В уме он составлял список звонков, которые ему необходимо сделать, и пытался придумать какой-нибудь способ получить это дело. Если это убийство было преступлением на почве ненависти, у него были хорошие шансы подключиться к расследованию.

— А вы кто будете? — спросил Бад Диаборн. Он заткнул пальцы за ремень и смотрел на Латтесту и Вайс, будто они были агентами похоронного бюро.

Пока силовые структуры были полностью поглощены сами собой и обсуждали профессиональные тонкости в картине преступления, Энтони сказал:

— Я сожалею, Сьюки. Мы должны были вызвать их. Но мы позвонили тебе домой сразу после этого.

— Разумеется, вы должны были их вызвать, — сказала я. — Я просто хотела бы, чтобы Сэм был здесь.

Вот, черт! Я достала сотовый из кармана и вызвала его в быстром наборе.

— Сэм, — сказала я, когда он ответил. — Ты можешь говорить?

— Да, — сказал он с тревогой в голосе. Он уже понял, что что-то было не так.

— Ты где?

— В своей машине.

— У меня плохие новости.

— Что случилось? Бар спалили дотла?

— Нет, но на парковке убили Кристалл. За твоим трейлером.

— Твою мать! Где Джейсон?

— Он по дороге сюда, близко, насколько я поняла.

— Соболезную, Сьюки, — его голос звучал истощенно. — Это должно было плохо кончиться.

— Здесь ФБР. Они думают, что это может быть преступление на почве ненависти, — я пропустила объяснения того, почему они оказались в Бон Темпсе.

— Ну, многие люди не любили Кристалл, — сказал он осторожно, с долей удивления в голосе.

— Она была распята.

— Бог ты мой! — долгая пауза. — Сьюк, если моя мама будет стабильна, и у полиции не возникнет никаких проблем с отчимом, я выеду обратно сегодня вечером или завтра рано утром.

— Хорошо, — я не могла вложить достаточно облегчения в одно это слово. Значит, мне нужно делать вид, что все под контролем.

— Мне жаль, милая, — заговорил он. — Мне жаль, что ты должна справляться с этим, мне жаль, что подозрения падут на Джейсона, и еще о куче вещей. Мне жаль и Кристалл.

— Я буду рада видеть тебя, — сказала я голосом, дрожащим от сдерживаемых слез.

— Я приеду.

И он отключился.

— Мисс Стакхаус, эти мужчины работают в баре? — спросил Латтеста.

Я представила ему Энтони и Д’Эрига. Выражение лица Энтони не изменилось, но Д’Эриг был полностью под впечатлением от знакомства с агентом ФБР.

— Вы оба знали эту Кристалл Норрис, не так ли?

— Просто виделись. Она приходила в бар иногда.

Д’Эриг кивнул.

— Кристалл Норрис Стакхаус, — сказала я. — Она моя невестка. Шериф позвонил моему брату. Но вы должны связаться с ее дядей, Кэлвином Норрисом. Он работает в Норкроссе.

— Он ее ближайший живой родственник? Помимо мужа?

— У нее есть сестра. Но Кэлвин — глава… — я замолкла, не будучи уверенной, что Кэлвин поддержал Великое Откровение. — Он ее вырастил, — сказала я. Довольно близко к истине.

Латтеста и Вайс подошли к Баду Диаборну. Они были поглощены разговором, наверное, о Кэлвине и дальней крошечной общине возле унылого перекрестка. Хотшет был кучкой маленьких домиков, хранивших большие секреты. Кристалл хотела вырваться оттуда, и все же там она чувствовала себя в наибольшей безопасности.

Мои глаза обратились к замученной фигуре на кресте. Кристалл была одета, но ее одежда порвалась, когда руки и ноги превращались в лапы пумы, и везде была кровь. Ее ладони и ступни, пронзенные гвоздями, были в кровавой коросте. Веревка притянула ее к перекладине, не давая туловищу сорваться с гвоздей.

Я видела много ужасных вещей, но эта была самой душераздирающей.

— Бедная Кристалл, — сказала я и поняла, что слезы стекают по моим щекам.

— Ты не любила ее, — сказал Энди Бельфлер.

Я понимала, как далеко он был сейчас, глядя на останки той, что некогда была живой, дышащей, красивой женщиной. Щеки Энди были оторочены щетиной, и у него был красный нос. Энди замерз. Он чихнул и извинился за то, что воспользовался носовым платком.

Д’Эриг и Энтони разговаривали с Элсии Бэком. Элсии был еще один Бон-Темпский детектив, и он не считал, что следствие выглядит слишком многообещающим. Он также не слишком переживал по поводу смерти Кристалл. Энди снова повернулся ко мне после того, как спрятал платок в карман. Я смотрела в его изнуренное, простое лицо. Я знала, что он лучший следователь из тех, кто здесь находился. Я доверяла Энди. Широкоплечий Энди, на несколько лет старше меня, никогда не был улыбчивым парнем. Он был суров и недоверчив. Не знаю, то ли работу он себе выбрал под характер, то ли характер изменился в соответствии с работой.

— Я слышал, что она и Джейсон разошлись, — сказал он.

— Да. Она изменила ему, — это знали все. Я не собиралась доказывать иное.

— Беременная и так далее, она пошла на это? — он покачал головой.

— Да, — я развела руками. Такой уж она была.

— Это ненормально.

— Да, согласна. Изменять с ребенком мужа в животе между тобой и… это просто ужасно мерзко, — я думала об этом, но никогда не озвучивала.

— Итак, кто был этот другой мужчина? — спросил Энди мимоходом. — Или мужчины?

— Ты, наверное, единственный парень в Бон Темпсе, который не знает, что это был местный трахальщик Дав Бэк, — ответила я.

На сей раз, это было зафиксировано. Энди бегло глянул на Элсии Бэка и вернулся ко мне.

— Теперь я знаю, — сказал он. — Кто мог ее настолько сильно ненавидеть?

— Если ты подумал на Джейсона, то подумай еще раз. Он никогда бы не сделал такого со своим ребенком.

— Если она была столь вольна, может, это был не его ребенок? — сказал Энди. — Может, он выяснил это.

— Ребенок был его, — сказала я с твердостью, которой не ощущала. — Но даже если нет, если тест на отцовство скажет, что ребенок был не его, он все равно не мог убить малыша, чьим бы он не был. Как бы то ни было, они не жили вместе. Она вернулась к своей сестре. К чему ему эти проблемы?

— Что в твоем доме делало ФБР?

Отлично, вопрос задан «между делом».

— Интересовались кое-чем по взрыву в Роудсе, — сказала я. — Я узнала о Кристалл, когда они были в доме. Фэбэровцы приехали из профессионального любопытства, полагаю. Этот парень, Латтеста, думает, что это может быть преступление по почве ненависти.

— Интересная мысль, — сказал Энди. — Это несомненно, убийство на почве ненависти, но из тех ли, или не из тех, которые они обычно расследуют, я еще не знаю.

Он направился поговорить к Вайс. Латтеста осматривал труп и качал головой, как если бы обнаружил такой уровень кошмарности, о существовании которого даже не подозревал.

Я не знала, куда себя деть. Я отвечала за бар, а место преступления относилось к нему, так что я была обязана оставаться.

— Все, кто не является сотрудниками полиции, покиньте место преступления. Тем сотрудникам, которые непосредственно не задействованы на месте преступления, перейти на переднюю парковку, — крикнул Элсии Бэк.

Его взгляд уперся в меня, и он ткнул пальцем в ту сторону. Поэтому я отошла назад и прислонилась к своей машине. Было холодно, но к счастью для всех нас, день был солнечный и безветренный. Я подняла воротник пальто, чтобы закрыть уши, и достала из машины свои черные перчатки. Я натянула их и стала ждать.

Время шло. Я наблюдала, как разные сотрудники полиции прибывали и уезжали. Когда Холли пришла на свою смену, я объяснила ей, что случилось, и отправила домой, сказав, что позвоню, когда получу разрешение на открытие бара. Я не знала, чем еще заняться. Энтони и Д’Эриг давно уехали, после того, как я вбила их номера себе в телефон.

Грузовик Джейсона взвизгнул тормозами позади моей машины, он выскочил и остановился передо мной. Мы не разговаривали несколько месяцев, но теперь было не время вспоминать о наших разногласиях.

— Это правда? — спросил мой брат.

— Я сожалею. Это правда.

— Ребенок тоже?

— Да.

— Элсии приезжал ко мне на работу, — сказал мой окоченевший брат. — Он спрашивал, как давно я видел ее в последний раз. Я не разговаривал с нею четыре или пять недель, если не считать того, когда я передавал ей немного денег на докторов и витамины. Я видел ее однажды в Дейри Куин.

— С кем она была?

— Со своей сестрой, — он сделал глубокий судорожный вздох. — Ты думаешь… это было ужасно?

Никаких «вокруг да около».

— Да, — сказала я.

— Мне жаль, что она умерла подобным образом, — он не мог выразить весь комплекс эмоций, и они ужасно подавляли его: эта смесь скорби, раскаяния и утраты. Он выглядел на пять лет старше. — Я был так уязвлен ею и взбешен, но я не хотел причинять ей страдания или пугать. Бог знает, возможно, мы не стали бы хорошими родителями, но мы не получили возможности даже попытаться.

Я была согласна со всем, что он сказал.

— У тебя была компания прошлой ночью? — спросила я, в конце концов.

— Да, я забрал Мишель Шуберт из Байю к себе домой, — сказал он. Байю — это бар в Клариссе, в нескольких милях отсюда.

— Она осталась на всю ночь?

— Я готовил ей омлет сегодня утром.

— Хорошо.

Хоть раз блудливость брата окупилась.

— Мишель была одинокой разведенкой с ребенком, и к тому же прямолинейным человеком. Если кто и захотел бы рассказать полиции, где она была, и что она делала, то Мишель была именно этой женщиной. Даже слишком той женщиной, я бы сказала.

— Полиция уже поговорила с нею, — сказал мне Джейсон.

— Так быстро.

— Бад был в Байю прошлой ночью.

Только шериф мог бы увидеть, что Джейсон ушел, и заметить, с кем он ушел. Бад не сохранил бы свою работу шерифа так долго, если бы не его наблюдательность.

— Ну, это хорошо, — сказала я, не зная, что еще сказать.

— Как ты думаешь, ее могли убить из-за того, что она — пума? — сказал Джейсон с сомнением.

— Возможно. Она была частично изменена, когда ее убили.

— Бедная Кристалл, — сказал он. — Она возненавидела бы любого, кто увидел бы ее в таком виде.

К моему удивлению, слезы побежали по его лицу.

У меня не было ни малейшей мысли, как отреагировать. Всё, что я могла — достать из бардачка машины платочки и сунуть ему в руку. Я не видела Джейсона плачущим уже много лет. Плакал ли он, когда умерла бабуля?

Может быть, он действительно любил Кристалл. Возможно, только гордость была причиной тому, что он выгнал ее как прелюбодейку. Он сделал это, так как я и ее дядя Кэлвин оба застали ее за этим делом. Мне было настолько омерзительно, и я была настолько взбешена тем, свидетелем чего мне довелось стать — и последствиями этого, — что долго избегала Джейсона. Смерть Кристалл отодвинула гнев, хотя бы на время.

— Она теперь в другом мире.

Видавший виды грузовик Кэлвина встал по другую сторону от моей машины. Быстрее, чем мои глаза смогли это отследить, он оказался передо мной, а Таня Гриссом выбиралась с другой стороны. Кэлвин глядел на меня глазами незнакомца. В норме необычного желтоватого цвета, эти глаза сейчас были почти золотыми, и радужка была настолько огромной, что белков почти не было видно. Его зрачки были вытянутыми. Из теплой одежды на нем не было ничего, кроме легкого жакета. Мне сделалось холодно от одного взгляда на него.

Я вытянула руки.

— Мне так жаль, Кэлвин! — сказала я. — Ты должен знать, что Джейсон не делал этого.

Я глядела на него снизу, чтобы встретить его зловещий взгляд. Он был не намного выше меня. В его волосах было больше седины с тех пор, когда я впервые встретила его несколько лет назад, а фигура стала более приземистой. Кэлвин все еще выглядел крепким, надежным и жестким.

— Я должен обнюхать ее, — сказал Кэлвин, игнорируя мои слова. — Они должны позволить мне пройти и обнюхать ее. Я все пойму.

— Тогда пойдем. Мы должны им это сказать, — я произнесла это не только потому, что это была хорошая идея, но и потому, что хотела держать его подальше от Джейсона. Брату хватило сообразительности отойти за машину. Я взяла Кэлвина за руку, и мы пошли вокруг здания, пока не были остановлены лентой, огораживающей место преступления. Бад Диаборн двинулся к нам с другой стороны, когда нас заметил.

— Кэлвин, я знаю, что ты будешь возмущаться, и мне жаль твою племянницу, — начал он, но мелькнувший коготь Кэлвина распорол ленту, и он пошел к кресту.

Прежде, чем он сделал три шага, двое агентов ФБР шагнули преградить ему дорогу. Неожиданно они оба оказались на земле. Раздались вопли и крики, и тогда на Кэлвина навалились Бад, Энди и Элсии; Латтеста и Вайс пытались помочь им из своего невыгодного положения.

— Кэлвин, — прохрипел Бад Диаборн. Бад был уже не мальчик, и был ясно, что для того, чтобы сдерживать Кэлвина он использовал всю свою силу до последней капли. — Ты должен остановиться, Кэлвин. Любые улики, которые мы собрали, будут испорчены, если ты не будешь держаться подальше от тела.

Я была удивлена сдержанности Бада. Я ожидала, что он ударит Кэлвина по голове дубинкой или фонариком. Вместо этого он проявил сочувствие, насколько на него способен утомленный и измученный мужчина. Впервые я поняла, что была не единственной, кому был известен секрет общины Хотшета. Морщинистая рука Бада похлопала по руке Кэлвина в жесте утешения. Шериф сделал это осторожно, чтобы не коснуться когтей. Специальный агент Латтеста заметил их, и сделал резкий вдох, издав неясный предупреждающий звук.

— Бад, — произнес Кэлвин, и его голос был похож на рык. — Если ты не позволишь мне подойти сейчас, я смогу обнюхать ее только после того, когда ее снимут. Я хочу уловить запах того, кто сделал это.

— Я подумаю, сможешь ли ты это сделать, — сказал Бад неуклонно. — Но прямо сейчас, приятель, мы уберем тебя отсюда, потому что они должны собрать все улики вокруг нее, улики, которые будут представлены в суде. Ты должен держаться подальше от нее, договорились?

Бад никогда не питал ко мне добрых чувств, как и я к нему, но в этот момент я действительно думала о нем очень хорошо.

После долгой паузы Кэлвин кивнул. Некоторое напряжение упало с его плеч. Все, кто его держал, ослабили свою хватку.

— Ты останешься снаружи. Мы позовем тебя. Даю слово, — сказал Бад.

— Хорошо, — ответил Кэлвин.

Толпа силовиков рассосалась. Кэлвин позволил мне обнять его. Вместе мы вернулись на переднюю стоянку. Таня ждала его, и напряжение сквозило в каждой линии ее тела. Она ожидала того же, что и я: что Кэлвин собирается устроить хорошую драку.

— Джейсон не делал этого, — повторила я снова.

— Меня не волнует твой брат, — сказал он, глядя на меня незнакомыми глазами. — Мне нет до него никакого дела. Я не думаю, что он убил ее.

Было очевидно, что он считал, что мой страх за брата перекрывал мое беспокойство о настоящей проблеме — смерти его племянницы. И было очевидно, что ему это не нравилось. Уважая его чувства, я заткнулась.

Таня взяла его руки, когти и прочее.

— Они позволят тебе подойти к ней? — спросила она. Ее глаза не отрывались от лица Кэлвина. Я здесь была лишней.

— Когда они снимут тело, — ответил он.

Было бы замечательно, если бы Кэлвин смог опознать преступника. Слава Богу, что веры открылись. Но… может именно поэтому Кристалл и убили.

— Думаешь, ты сможешь почувствовать запах убийцы? — ее голос был тихим и проникновенным. Она была серьезнее, чем я когда-либо ее видела за наше сложное знакомство. Таня обняла его, и хотя Кэлвин не был высок, она доставала ему до плеча. Она глядела на него снизу вверх.

— Я уловлю десятка два разных запахов, после того, как это сборище касалось ее. Я могу только попытаться найти соответствующий. Хотел бы я оказаться здесь первым.

Он обнял Таню, словно нуждался в опоре.

Джейсон стоял в ярде, ожидая, что Кэлвин его заметит. Его спина была напряжена, лицо застыло. Опустилась зловещая пауза, когда лидер Хотшета посмотрел из-за плеча Тани и увидел присутствие Джейсона.

Не знаю, как отреагировала Таня, но каждый мускул в моем теле зазвенел от напряжения. Кэлвин молча протянул руку Джейсону. Это опять была человеческая рука, и она была изранена. На коже виднелись свежие шрамы, а один из пальцев был искорежен.

Я сделала это. Я приняла ответственность за Джейсона на его свадьбе, а Кэлвин — за Кристалл. После того, как Джейсон получил от нас доказательства измены Кристалл, мы должны были принять за них наказание, которое было однозначным: искалечить руку или лапу. Я должна была разбить кирпичом руку моего друга. С тех пор я не испытывала былых чувств по отношению к Джейсону.

Джейсон склонился и лизнул тыльную сторону кисти, подчеркивая, насколько он был ниже по статусу. Он делал это с неловкостью, поскольку для него это был новый ритуал. Я задержала дыхание. Джейсон не отрывал взгляд от лица Кэлвина. Тот кивнул, и все облегченно вздохнули. Вожак принял знак почтения от моего брата.

— Тебя не будут обвинять в убийстве, — сказал Кэлвин, словно Джейсон спросил его.

— Благодарю, — сказал Джейсон и отступил. Он остановился в паре футов. — Я хочу похоронить ее, — сказал он.

— Мы все будем ее хоронить, — сказал Кэлвин. — Когда нам позволят забрать ее тело, — в его голосе не было ни тени уступки.

Джейсон мгновение колебался, но потом кивнул.

Таня и Кэлвин вернулись в грузовик Кэлвина и сели там. Было очевидно, что они собираются дождаться, пока тело будет снято с креста.

— Я поеду домой. Я не могу здесь оставаться, — сказал Джейсон.

— Хорошо, — ответила я.

— А ты… Ты собираешься здесь оставаться?

— Да, я отвечаю за бар, пока Сэм в отъезде.

— Это большое доверие, — сказал Джейсон.

Я кивнула. Я должна была гордиться этим. Я этим гордилась.

— Правда, что отчим стрелял в его мать? Я слышал это в Байю прошлой ночью.

— Да, — ответила я, — он не думал, что она была, как ты знаешь, оборотнем.

Джейсон покачал головой.

— Это всё — последствия, — сказал он. — Я не знаю, такая ли это была хорошая идея. В маму Сэма стреляли. Кристалл убили. Кто-то, кто знал, кем она была, распял ее здесь. Может, в следующий раз они придут за мной. Или за Кэлвином. Или за Треем Доусоном. Или за Олси. А может быть, они попытаются убить нас всех.

Я начала говорить, что этого не случится, что люди не будут набрасываться на своих друзей и соседей только из-за того, что тем не повезло с рождением. Но я не стала говорить это, потому что очень бы удивилась, если бы так оно и было.

— Может быть, — сказала я, и ледяное покалывание спустилось по моему позвоночнику. Я глубоко вдохнула. — Но поскольку они все еще не убили вампиров — большую их часть, я думаю, они могут принять и веров всех мастей. По крайней мере, я на это надеюсь.

Мэл, одетый в слаксы и спортивную рубашку (его повседневная одежда на авторазборке), вышел из свой машины и подошел к нам. Я заметила, что он предусмотрительно не глядит в сторону Кэлвина, хотя Джейсон все еще стоял рядом с его пикапом.

— Значит, это правда, — сказал Мэл.

— Она умерла, Мэл, — ответил Джейсон.

Мэл похлопал моего брата по плечу тем неловким манером, как обычно мужчины пытаются утешить другого мужчину.

— Пойдем, Джейсон. Тебе не нужно здесь оставаться. Поехали к тебе домой. Нам нужно выпить, приятель.

Джейсон кивнул, выглядя оцепеневшим.

— Конечно, поехали.

После того, как Джейсон отбыл домой с Мэлом, следующим прямо за ним, я забралась в свой автомобиль и выудила с заднего сидения газеты за последние несколько дней. Я часто подбирала их с подъездной дороги, когда ехала на работу, забрасывала назад и пыталась прочитать хотя бы первую страницу с последними новостями. С тех пор как Сэм уехал, веры открылись обществу, а я занялась баром, у меня не было даже минутки чтобы посмотреть новости.

Я разложила газеты по порядку и начала читать.

Диапазон реакции общественности был от паники до полного спокойствия. Многие люди заявляли, что они подозревали, что в мире существует кто-то помимо людей и вампиров. Вампиры был на 100 % за своих пушистых собратьев, по крайней мере, на публике. По моему опыту, отношения между двумя крупнейшими группами супернатуралов были не слишком гладкими. Оборотни и Веры издевались над вампирами, а те глумились в ответ. Но все выглядело так, будто суперналуралы объединились и выступили единым фронтом, по крайней мере, пока.

Реакции правительств были исключительно разными. Я думала, что политики США должны включить вервольфов в существующую систему, поскольку это было бы удобнее всего. Существовала огромная тенденция рассматривать Веров как полноценных людей и сохранить их права американских граждан в соответствие с их предыдущим статусом, когда никто не знал об их двойственной природе. Вампиры, разумеется, не слишком радовались этому, поскольку все еще не получили полные права и привилегии перед законом. Официальный брак и передача наследства были все еще запрещены в нескольких штатах, вампирам было запрещено заниматься некоторыми видами деятельности. Лобби человеческих казино успешно наложило запрет на владение вампирами заведениями, занимающимися игорным бизнесом, чего я все еще не могла понять, и хотя вампиры могли работать полицейскими и пожарными, вампирские доктора не допускались в некоторые области, которые предусматривали лечение пациентов с открытыми ранами. Также вампиры не допускались к участию в спортивных соревнованиях. Это я могла понять, поскольку они были значительно сильнее людей. Но среди спортсменов были многие, кто имел среди предков чистокровных или полукровных веров, поскольку они имели природную склонность к спорту. Вооруженные силы также были полны теми, чьи бабушки и дедушки рыскали в лесах под полной луной. В армии служили даже некоторое чистокровные Веры, хотя это было непростым делом для людей, которые нуждались в уединении три ночи в месяц.

Спортивная страница была заполнена снимками некоторых полу- и чистокровных Веров, которые стали известны. Футболист из New England Patriots, принимающий «Кардиналов», бегун-марафонец… Они все признались, что были верами того или иного вида. Олимпийский чемпион по плаванью был просто дисквалифицирован, потому что его отец был вертюленем, а первая ракетка мира среди женщин-теннисисток Британии сделал официальное заявление, сообщив о том, что ее мать была верлеопардом. Спортивный мир не помнил такого шума со времен последнего допинг-скандала. Давали ли эти гены необоснованные преимущества перед другими спортсменам? Следовало ли лишать их всех наград?

В какой-нибудь другой день я бы с радостью пообсуждала это с кем-нибудь, но сейчас мне было не до того.

Я начинала представлять полную картину. Выход из тени дву-сущих сильно отличался от объявления о своем существовании вампиров. Вампиры были полностью вне человеческого мира, если не считать легенд и преданий. Они жили обособленно. С тех пор, как они смогли существовать на японской синтетической крови, они объявились, как существа, не представляющие никакой угрозы. Но Веры всегда жили среди нас, они были включены в наше общество и поддерживали свою тайную жизнь и тайные общества. Даже их дети (не перворожденные, и, следовательно, не веры) иногда не знали, что их родители имеют второй облик, особенно, если они не были вервольфами.

«Я чувствую себя обманутой», — цитировались слова одной женщины: «Мой дед каждую ночь обращался в рысь. Он бегал в округе и убивал дичь. Мой косметолог, к которой я ходила пятнадцать лет, оказалась койотом. Я не знаю! Я чувствую себя обманутой самым ужасным образом!»

Некоторые люди думали, что это все было просто завораживающе. «Директор нашей школы — вервольф», — говорил ребенок из Спрингфилда, штат Миссури: «Разве это не клёво?!»

Сам факт существования вер-животных испугал некоторых людей. «Я боюсь подстрелить своего соседа, если он будет трусить по дороге», — говорил фермер из Канзаса, — «А если он будет нападать на моих цыплят?»

Различные концессии бурно обсуждали свою политику по отношению к верам. «Мы не знаем, что думать», — сообщил официальный Ватикан, — «Они живые, они среди нас, они должны иметь душу. Даже некоторые священники являются Верами». Фундаменталисты были в той же степени против. «Мы были озабочены Адамом и Стивом (Прим: герои популярной мелодрамы про геев)», — говорил баптистский священник, — «Следует ли нам теперь в большей степени беспокоится о Бобике и Барбосе?»

Пока я прятала свою голову в песок, преисподняя вырвалась на свободу.

И неожиданно стало понятно, почему моя невестка-верпума окончила свою жизнь на кресте у бара, принадлежащего оборотню.

 

Глава 6

В тот момент, когда на ее руках и ногах появились ногти, тело Кристалл окончательно обрело человеческий облик. Я смотрела на происходящее из-за ленты, ограждающей место преступления. Ужас процесса притягивал внимание всех окружающих. Даже Элсии Бэк вздрогнул. К этому времени я уже проторчала здесь в ожидании несколько часов, дважды перечитала все газеты, нашла в бардачке какое-то чтиво и пробежалась по нему глазами в третий раз, перекинулась несколькими словами с Таней по поводу мамы Сэма. После того, как мы обменялись новостями, она в основном говорила о Кэлвине. Я сделала вывод, что она теперь с ним живет. Она получила работу с частичной занятостью в Норкроссе, возилась там с бумагами. Ей нравилась размеренная жизнь.

— И мне не нужно весь день находиться на ногах, — говорила она.

— Звучит неплохо, — вежливо сказала я, поскольку ненавидела подобную работу. Работать каждый день с горсткой одних и тех же людей? Я бы слишком хорошо их всех знала. Я бы не смогла закрываться от их мыслей, и дошла бы до точки в желании сбежать от них, так как мне было бы слишком много о них известно. То, что в бар всегда приходили разные люди, отвлекало меня.

— Как Великое откровение прошло для тебя? — спросила я.

— Я на следующий день рассказала о себе коллегам в Норкроссе, — сказала Таня. — Когда они узнали, что я — верлисица, они решили, что это смешно, — она выглядела недовольной. — Почему большие животные всех оттесняют на второй план? Кэлвин купался в лучах восхищения всей фирмы. А мне достались шутки про «рыжую морду»…

— Это несправедливо, — ответила я, пытаясь не улыбаться.

— Кэлвин абсолютно пал духом из-за Кристалл, — неожиданно сказала она. — Она была его любимой племянницей. Он очень переживал, когда выяснилось, что из нее получился такой слабый оборотень. И про детей, — сказала Таня внезапно.

Кристалл, продукт длительного инбридинга, легко принимала форму пумы, но с трудом возвращала себе облик человека. К тому же, у нее несколько раз были выкидыши. Единственная причина, по которой ей было позволено выйти замуж за Джейсона, заключалась в том, что стало ясно, что она не сможет выносить чистокровного ребенка.

— Возможно, она потеряла ребенка еще до убийства или во время него, — сказала я. — Может быть, убийца — кем бы он ни был — не знал о беременности.

— Это было заметно, но не очень сильно, — сказала Таня, кивнув. — Она была очень разборчива в еде, поскольку старалась сохранить фигуру, — она покачала головой, с горечью на лице. — Но на самом деле, Сьюки, разве есть разница, знал убийца о ребенке или нет? Результат от этого не изменится. Ребенок мертв, как и Кристалл, и она умерла в ужасе и одиночестве.

Таня была абсолютно права.

— Ты думаешь, Кэлвин сможет выследить по запаху того, кто это сделал? — спросила я.

На лице Тани отразилась неуверенность.

— Там слишком много запахов, — ответила она. — Я не знаю, как он сможет определить, что это — именно тот запах. Видишь ли, все они ее касаются. Некоторые из полицейских в резиновых перчатках, но у них тоже есть запах. Смотри, Митч Норрис помогал ее снимать, а он один из нас. Как Кэлвин сможет что-то понять?

— Кроме того, убийцей может быть среди них, — сказала я, кивая в сторону группы, собравшейся вокруг мертвой женщины.

Таня внимательно посмотрела на меня.

— Ты имеешь в виду, что кто-то из полицейских может быть в этом замешан? — сказала она. — Ты что-то знаешь?

— Нет, — сказала я, сожалея, что не смогла удержать свой рот на замке. — Просто… мы же ничего не знаем наверняка. И я подумала про Дава Бэка.

— Это тот, с кем она тогда была в постели?

Я кивнула.

— Крупный черный парень, — вон там, видишь чернокожего в форме? Это его кузен Элсии.

— Думаешь, он мог что-нибудь сделать?

— На самом деле — нет, — сказала я. — Я просто… размышляю.

— Готова поспорить, что Кэлвин тоже об этом думает, — сказала она. — Кэлвин очень проницательный.

Я кивнула. В Кэлвине не было ничего выдающегося, и он не смог пойти в колледж (как и я), но мозги у него работали хорошо.

В этот момент Бад махнул Кэлвину; он выбрался из машины и пошел к телу Кристалл, который лежал на каталке в расстегнутом мешке для трупов. Кэлвин очень осторожно подошел к племяннице; его руки были за спиной, так что он не мог ее коснуться.

Мы все наблюдали: некоторые с ненавистью и отвращением, некоторые — с безразличием или интересом — до тех пор, пока он не закончил. Он выпрямился, повернулся и пошел обратно в направлении своего грузовика. Таня вышла из моей машины ему навстречу. Она обняла Кэлвина и взглянула ему в глаза. Он покачал головой. Если бы я опустила окно, то могла бы услышать их разговор.

— Я не слишком много разобрал на том, что от нее осталось, — говорил он. — Слишком много посторонних запахов. Она просто пахла, как мертвая пума.

— Поехали домой, — сказала Таня.

— Поехали.

Они оба помахали мне рукой, чтобы показать, что уезжают, и я осталась в одиночестве на передней парковке, всё еще в ожидании. Бад попросил меня открыть служебный вход в бар. Я отдала ему ключи. Через несколько минут он сказал мне, что дверь была надежно закрыта, и нет никаких следов того, что кто-то был в баре после его закрытия. Он вернул мне ключи.

— И когда мы сможем открыться? — спросила я.

Несколько полицейских машин уехали, тело убрали, и было похоже, что весь процесс свертывался. Я была готова подождать, если вскоре смогу попасть в здание.

Но после того как Бад сказал, что это будет возможно только через два-три часа, я решила поехать домой. Я сказала всем работникам, что я их вызову, и любой посетитель, заметив ленту вокруг стоянки, мог с легкостью сделать вывод о том, что бар не работает. Я бездарно потратила свое время. Мои агенты ФБР, к ушам которых были прижаты сотовые телефоны, кажется, теперь были в большей степени сконцентрированы на преступлении, чем на мне, и это было прекрасно. Может, они и вовсе обо мне забудут.

Поскольку никто из них не следил за мной или им было все равно, что я делаю, я завела машину и поехала. У меня не хватило смелости ехать куда-то по делам. Я направилась прямо домой.

Амелия давно уехала к себе в страховое агентство, но Октавия была дома. Она стояла у гладильной доски в своей комнате. Старая ведьма заглаживала край брюк, которые она собиралась укоротить, и рядом лежала куча блузок, готовых к встрече с утюгом. Думаю, не существует никаких магических заклинаний, которые могли бы их разгладить. Я предложила отвезти ее в город, но она сказала, что уже съездила вчера с Амелией и сделала все, что было нужно. Она попросила меня посидеть на деревянном стуле у кровати, пока она работает.

— Одежда гладится быстрее, когда с кем-нибудь разговариваешь, — сказала она, и в ее голосе слышалось такое одиночество, что я почувствовала укол вины.

Я рассказала ей о том, как провела свое утро и об обстоятельствах смерти Кристалл. Октавия всякого повидала на своем веку, так что не проявила бурных эмоций. Она задала несколько подобающих вопросов и изобразила потрясение, которое бы почувствовал почти любой, но она не была знакома с Кристалл. Я знала, что было у нее в мыслях.

Октавия поставила утюг и посмотрела на меня.

— Сьюки, — сказала она. — Мне нужно найти работу. Я знаю, что являюсь бременем для тебя и Амелии. Я могла пользоваться машиной своей племянницы в те дни, когда она работала в вечернюю смену, но с тех пор, как я переехала сюда, я вынуждена просить вас всякий раз, когда мне нужно куда-то поехать. Я знаю, что стара. У племянницы я убиралась, готовила и присматривала за детьми за стол и дом, но вы с Амелией такие чистюли, что мои два цента не являются заметной помощью.

— Я рада, что ты здесь живешь, Октавия, — сказала я, хотя это и не было правдой на сто процентов. — Ты помогаешь тысячей самых разных способов. Помнишь, что ты отвадила от меня Таню? И теперь, похоже, у нее роман с Кэлвином. Так что она больше меня не достает. Я знаю, что ты бы чувствовала себя лучше, если бы нашла работу, и возможно что-то подходящее подвернется. Но пока ты и здесь на месте. А мы что-нибудь придумаем.

— Я звонила своему брату в Нью-Орлеан, — сказала она к моему удивлению. Я даже не знала, что у нее есть живой брат. — Он сказал, что страховая компания приняла решение выплатить мне страховку. Не очень много, учитывая, что я потеряла почти все, но достаточно, чтобы купить неплохую подержанную машину. Но мне некуда возвращаться. Я не собираюсь строиться заново, и есть не так много жилищ, которые я могу себе позволить.

— Мне так жаль, — сказала я. — Я бы хотела тебе помочь, Октавия.

— Ты всегда мне помогаешь, — сказала она. — Я благодарна тебе за это.

— Ох, пожалуйста, не надо, — скала я грустно. — Благодари Амелию.

— Все, что я умею — это колдовство, — сказала Октавия. — Я так рада, что смогла тебе помочь с Таней. Как ты думаешь, она что-нибудь помнит?

— Нет, — сказала я. — Думаю, она ничего не помнит о том, как Кэлвин ее сюда привез, или о том, как накладывалось заклятье. Я, конечно, не ее любимица, но, во всяком случае, она больше не пытается сделать мою жизнь невыносимой.

Таня портила мне кровь из-за девушки по имени Сандра Пелт, которая пылала ко мне жгучей ненавистью. Когда Кэлвин узнал о «поднаготной» Тани, Амелия и Октавия немного поколдовали, чтобы освободить ее от влияния Сандры. Таня все еще была ершистой, но, кажется, теперь это было исключительно проявления ее личности.

— Как ты думаешь, может нам стоит сделать реконструкцию, чтобы найти убийцу Кристалл? — предложила Октавия.

Я подумала. Я попыталась представить постановку эктоплазменной реконструкции на стоянке возле Мерлота. Нам нужно было найти еще как минимум одну ведьму, потому что территория была велика, и я не была уверена, что Октавия и Амелия справятся с этим самостоятельно. Хотя, возможно, и справятся.

— Я боюсь того, что мы увидим, — сказала я, наконец. — И это может плохо кончиться для тебя и Амелии. Кроме того, мы не знаем, где на самом деле произошло убийство. Мы же должны быть именно там? На месте убийства?

— Да, если ее убили не на стоянке, то толку будет мало, — сказала Октавия, и в ее голосе прозвучало некоторое облегчение.

— Полагаю, пока не произведут вскрытие, мы не узнаем, умерла ли она там, или до того, как они уставили там крест.

В любом случае, я не думала, что смогу стать свидетелем еще одной эктоплазменной реконструкции. Я уже видела две. Видеть мертвеца — призрачного, но вполне узнаваемого, восстанавливать последние минуты его жизни, было неописуемо жуткое и угнетающе зрелище.

Октавия вернулась к своей гладежке, а я направилась на кухню и разогрела себе какого-то супчика из пачки. Я кое-что съела, но в открытой упаковке было больше, чем я могла использовать.

Тянувшиеся часы были абсолютно пусты. Сэм не звонил. Не было звонка от полиции, разрешающей открыть бар. Фэбээровцы не возвращались задавать свои вопросы. Наконец, я решила поехать в Шривпорт. Амелия вернулась с работы, и они с Октавией вместе готовили ужин, когда я уезжала. Это было так по-домашнему, но я была слишком напряжена, чтобы присоединиться к ним.

Второй раз за столь долгое время я была на пути в Фэнгтазию. Я не позволяла себе задумываться об этом. Всю дорогу я слушала негритянскую евангельскую радиостанцию, и проповедь помогла мне почувствовать себя лучше после ужасных событий дня.

К тому времени, как я приехала, уже полностью стемнело, но было еще слишком рано, чтобы бар заполнился. Эрик сидел за одним из столов в основном зале, спиной ко мне. Он попивал Trueblood и разговаривал с Клэнси, который, думаю, шел в иерархии сразу после Пэм. Клэнси сидел лицом ко мне, и он усмехнулся, когда заметил, что я направлялась к их столу. Клэнси не был фанатом Сьюки Стахкаус. Поскольку он был вампиром, я не могла узнать, почему, но думаю просто потому, что я ему не нравилась.

Эрик повернулся, заметив мое приближение, и его брови поднялись. Он что-то сказал Клэнси, тот поднялся и проследовал в свой кабинет. Эрик дождался, пока я сяду за его стол.

— Привет, Сьюки, — сказал он. — Ты здесь, чтобы поговорить, насколько ты зла на меня за нашу клятву? Или ты готова к тому долгому разговору, который нам рано или поздно предстоит?

— Нет, — ответила я.

Какое-то время мы сидели в тишине. Я чувствовала себя истощенной, но странно умиротворенной. Я могла бы устроить Эрику разгон за его своевольное обращение с просьбой Куинна и подношение ножа. Я могла бы задать ему целую кучу самых разных вопросов. Но я не могла вызвать в себе необходимый пыл.

Я просто хотела сидеть рядом с ним.

Играла какая-то музыка, кто-то включил всевампирскую радиостанцию, KDED. The Animals пели «The Night». Эрик допил Trueblood, и лишь красные потеки остались на стенках бутылки. Он положил свою прохладную руку поверх моей.

— Что сегодня случилось? — спросил он спокойным голосом.

Я начала ему рассказывать, начиная с визита ФБР. Он не прерывал восклицаниями или вопросами. Даже когда я закончила свою историю о теле Кристалл, он какое-то время молчал.

— Даже для тебя это был насыщенный день, — сказал он, наконец. — Что до Кристалл, то я не думаю, что встречал ее, но слышал, что она была ничтожеством.

Эрик никогда не заботился о том, чтобы казаться учтивым. Несмотря на то, что мне это нравилось, я была рада, что данная черта не слишком распространена.

— Я думаю, в любом можно найти что-то хорошее, — сказала я. — Но соглашусь, что, если бы я должна была кого-то взять на свою спасательную шлюпку, ее не было бы даже в самом длинном списке кандидатов.

Губы Эрика изогнулись в улыбке.

— Но, — добавила я. — Она была беременна, вот в чем дело. И это был ребенок моего брата.

— В мое время ценность беременной женщины была в два раза выше, — сказал Эрик.

Он никогда раньше не распространялся о своей жизни до обращения.

— Что ты имеешь в виду, говоря «ценность»?

— На войне или среди иноземцев, мы могли убивать, кого пожелаем. Но в ссорах между собой мы должны были платить серебром за каждого убитого, — он выглядел, словно напряженно копался среди воспоминаний. — Если убитой была женщина с ребенком, цена была двойной.

— Сколько тебе было лет, когда ты женился? У тебя были дети? — я знала, что Эрик был женат, но больше ничего о его жизни я не знала.

— Я считался мужчиной в двенадцать, — ответил он. — А женился в шестнадцать. Мою жену звали Од. У Од было… у нас было… шестеро детей.

Я задержала дыхание. Казалось, он смотрел свысока на бесконечную рябь времени, которая протянулась между его настоящим — баром в Шривпорте в штате Луизиана, и его прошлым — женщиной, умершей тысячу лет назад.

— Они все выжили? — спросила я очень тихо.

— Трое остались в живых, — сказал Эрик и улыбнулся. — Двое мальчиков и девочка. Двое детей умерли при рождении. Вместе с шестым ребенком я потерял Од.

— От чего? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Од и малыш подхватили лихорадку. Я думаю, это была какая-то инфекция. Тогда, если люди заболевали, то в большинстве своем умирали. Од пережила малыша не больше чем на час. Я похоронил их в красивой усыпальнице, — сказал он с гордостью. — На платье моей жены была ее самая лучшая брошь, и я положил ребенка ей на грудь.

Он никогда не выглядел настолько менее современным человеком, чем сейчас.

— Сколько тебе было?

Он подумал.

— Немного старше двадцати, — сказал он. — Может быть, двадцать три. Од была старше. Она была женой моего старшего брата, и когда его убили в битве, мне выпало жениться на ней, чтобы наша семья оставалась целой. Но она мне всегда нравилась, и я ей тоже. Она не была глупенькой девочкой, у нее оставались двое детей от моего брата, и она была рада иметь еще.

— Что случилось с твоими детьми?

— Когда я стал вампиром?

Я кивнула.

— Они не могли стать взрослыми.

— Нет, они были еще маленькими. Это случилось вскоре после смерти Од, — сказал он. — Я потерял ее, и мне нужен был кто-то, кто будет заботиться о моих детях. Тогда не было такого понятия, как «домохозяин», — он рассмеялся. — Я должен был идти в набег и должен был быть уверен, что рабы будут делать на полях то, что необходимо. Так что была нужна другая жена. Как-то вечером я направился с визитом к семье молодой женщины, которую надеялся взять в жены. Она жила в миле или двух от меня. Я владел кое-какими землями, мой отец обладал властью, я считал, что красив, и был известным воином, так что мои перспективы представлялись радужными. Ее отец и браться были рады меня принять, и она выглядела… согласной. Я попытался с нею немного познакомиться. Это был хороший вечер. Я питал большие надежды. Но я слишком много выпил, и на моем пути домой была ночь… — Эрик замолчал, и я слышала, как движется его грудь. Вспоминая последний миг своей человеческой жизни, он неожиданно сделал глубокий вздох. — Было полнолуние. Я увидел израненного человека, лежащего у дороги. Обычно я бы огляделся, чтобы выяснить, кто на него напал, но я был пьян. Я подошел к нему помочь, и ты, наверное, легко можешь себе представить, что случилось дальше.

— На самом деле он был не ранен.

— Нет. А я был. Вскоре поле этого. Он был очень голоден. Его звали Аппиус Ливиус Оцелла, — Эрик неожиданно улыбнулся, хотя юмора в этом было мало. — Он научил меня многому, и в первую очередь — не называть его Аппиусом. Он сказал, что для этого я его недостаточно хорошо знаю.

— А что было вторым?

— То, как я могу его узнать получше.

— Ой, — полагаю, я поняла, что он имел в виду.

Эрик пожал плечами.

— Это было не так плохо… и мы покинули места, которые я знал. Со временем я перестал тосковать по своей семье и детям. Я никогда не покидал свой народ. Мои отец и мать были еще живы. Я знал, что мои браться и сестры проследят, что мои дети воспитываются, как должно, и я оставил достаточно, чтобы уберечь их от нужды. Я, конечно, переживал, но все равно не мог этому помочь. Я должен был держаться подальше. В те дни в небольших деревнях любого чужака моментально бы заметили, и если бы я осмелился появиться где-то рядом с моими землями, меня бы опознали и начали охоту. Они бы узнали, что я не исчез с лица земли, или, по крайней мере, узнали, что я… другой.

— И куда вы с Аппиусом пошли?

— Мы двинулись в большие города, которых тогда было не слишком много. Мы все время странствовали, двигаясь вдоль дорог, так как это давало нам возможность нападать на путешественников.

Я содрогнулась. Мне было больно представлять Эрика, такого пламенного и великолепного, крадущегося среди лесов в поисках легкой крови. Было ужасно думать о тех бедолагах, на которых он нападал из засады.

— Тогда людей было не очень много, — сказал он. — Селяне могли незамедлительно обнаружить пропажу своих соседей. Мы должны были постоянно перемещаться. Молодые вампиры так ненасытны, первое время я убивал, даже не осознавая этого.

Я глубоко вздохнула. Таковы вампиры, когда они были молоды — они убивали. Тогда не существовало искусственного заменителя крови. Было либо убийство людей, либо собственная смерть.

— Он был добр к тебе? Аппиус Ливиус Оцелла?

Что может быть хуже, чем иметь постоянным спутником того, кто тебя убил?

— Он научил меня всему, что знал. Он был легионером, он был воином, как и я, так что у нас было много общего. Конечно, он любил мужчин, и мне пришлось к этому привыкнуть. Я никогда этого не делал. Но когда ты только стал вампиром, любой секс кажется возбуждающим, так что я даже получал удовольствие… в конце концов.

— Он принуждал тебя, — сказала я.

— Ну, он был значительно сильнее меня. Не смотря на то, что я был крупнее его — выше, и у меня были более длинные руки. Но он был вампиром много столетий, он потерял им счет. И, конечно, он был мой господин. И должен был повиноваться, — Эрик пожал плечами.

— Это что-то мистическое или придуманные правила? — спросила я. Любопытство, наконец, победило.

— И то, и другое, — сказал Эрик. — Это императив. Этому невозможно сопротивляться, даже если ты хочешь… даже, если ты безумно стремишься вырваться.

Его белое лицо стало замкнутым и задумчивым.

Я не могла себе представить Эрика, делающего что-то против своей воли, будучи в подчиненной позиции. Конечно, и теперь у него есть босс, он не является независимым. Но он не должен кланяться и расшаркиваться, и подчинившись новому королю, он принял лучшее решение.

— Я не могу себе это представить, — сказала я.

— Я бы и не хотел, чтобы ты это себе представила.

Уголок его рта опустился, перекошенный экспрессией. И как только я начала размышлять над иронией того, что впоследствии Эрик связал меня браком на вампирский манер без моего согласия, он сменил тему, с грохотом захлопнув дверь в свое прошлое.

— Мир очень сильно изменился с тех пор, когда я был человеком. Последняя сотня лет была особенно волнующей. Теперь Веры заявили о своем существовании и прочие дву-сущие. Кто знает? Может ведьмы или фейри сделают следующий шаг? — он улыбнулся, хотя улыбка выглядела несколько натянутой.

Его мысль породила во мне мечты видеться с моим дедом каждый день. Я узнала о его существовании несколько месяцев назад, и мы проводили вместе не очень много времени, но знание того, что у меня есть живой предок, было очень важным для меня. У меня было так мало родственников.

— Это было бы чудесно, — сказала я с тоской.

— Любимая моя, этого никогда не случится, — сказал Эрик. — Создания, известные как фейри, самые скрытные из всех сверхъестественных существ. Их не так много осталось в этой стране. Фактически, их не так много осталось во всем мире. Численность их семей, и способность рожать детей в тех семьях, неуклонно падает каждый год. Твой прадедушка — один из немногих живых представителей королевской крови. Он бы никогда не снизошел до общения с людьми.

— Он разговаривал со мной, — сказала я, не будучи уверенной в том, что имелось в виду под словом «общаться».

— В тебе частица его крови, — Эрик взмахнул свободной рукой. — Если бы не это, ты бы никогда не увидела его.

Действительно, нет, Найл никогда не останавливался в Мерлоте попить пивку, съесть пару куриных крылышек и помахать всем ручкой.

Я печально посмотрела на Эрика.

— Я хочу, чтобы он помог Джейсону выпутаться из этой ситуации, — сказала я. — Никогда не думала, что скажу это. Найл, похоже, терпеть не может Джейсона, но у него сейчас куча проблем из-за смерти Кристалл.

— Сьюки, если спрашиваешь мое мнение, то у меня нет никаких мыслей о том, почему убили Кристалл.

И он не был слишком этим обеспокоен. В конце концов, с Эриком всегда знаешь, на каком свете находишься.

На заднем фоне диджей KDED’а говорил: «Далее слушайте Тома Йорка с его песней „And It Rained All Night“». Пока мы с Эриком растворились в нашем тет-а-тете, звуки бара доносились до нас приглушенно, как бы издалека. Теперь они лавиной вернулись.

— Полиция и верпумы — кто-нибудь из них выследит убийцу, — сказал он. — Меня больше волнуют эти агенты ФБР. Какова их цель? Они хотят тебя схватить? Они могут это сделать в нашей стране?

— Они хотят идентифицировать Барри. Они хотят понять, что мы с Барри делали и как мы смогли это сделать. Возможно, они собирались просить нас работать на них, но смерть Кристалл прервала нашу беседу, прежде чем они могли что-то сказать.

— Но ты не хочешь на них работать, — его ярко-голубые глаза решительно смотрели мне в лицо. — Ты не хочешь уезжать.

Я вытащила свою ладонь из-под его и отметила, что мои руки переплелись на груди.

— Я не хочу, чтобы люди умирали потому, что я не смогла их спасти, — сказала я. Я чувствовала, что мои глаза наполняются слезами. — Но я достаточно эгоистична, чтобы не гореть желанием ехать туда, куда меня будут направлять в попытках спасти умирающих. Я не хочу быть каждый день в истощении и слезах от зрелища горя и страданий. Я не хочу уезжать из дома. Я представить себе не могу, что было бы, если бы они могли заставить меня делать это. И это пугает меня до смерти.

— Ты хочешь жить своей жизнью.

— В той же степени, как любой другой.

— Как только я думаю, что ты простая и понятная, как ты тут же говоришь что-нибудь запутанное.

— Ты жалуешься? — я безуспешно попыталась улыбнуться.

— Нет.

Мощная девица с тяжелой нижней челюстью подошла к нам и сунула перед Эриком альбом для автографов.

— Пожалуйста, Вы не могли бы подписать это? — сказала она. Эрик одарил ее ослепительной улыбкой и расписался на пустой странице. — Благодарю Вас, — сказала она, затаив дыхание, и вернулась за свой столик.

Ее подруги, все достаточно взрослые для того, чтобы их пропустили в бар, были восхищены ее смелостью, и она, наклонившись вперед, рассказывала им о своем первом опыте общения с вампиром. Когда она закончила, одна из официанток-людей, подошла к столику и приняла новый заказ на напитки. Персонал здесь был отлично вышколен.

— О чем она думает? — спросил меня Эрик.

— О, она очень нервничает, и думает, что ты великолепен, но… — я пыталась подобрать слова. — Совершенно нереально для нее красив, поэтому она никогда бы не подумала, что действительно способна тебя получить. Она очень… она думает, что ты для нее «слишком».

И мне вдруг представилось, что Эрик подходит к ней, наклоняется и почтительно целует ее в щеку. Это жест заставил бы всех мужчин в баре понять, что вампир увидел в ней что-то такое, что не заметили никто другой. Неожиданно на простую девчонку обрушилось бы ошеломляющее внимание всех мужчин, кто стал бы свидетелем этого события. Ее подруги зауважали бы ее из-за того, что сделал Эрик. Ее жизнь бы изменилась.

Но ничего этого, конечно, не случилось. Эрик забыл о ней прежде, чем я закончила говорить. Я не думаю, что эффект был бы таким, как я себе нарисовала, даже если бы он к ней подошел. Я почувствовала всплеск разочарования от того, что сказка не стала явью. Я подумала, что мой прадедушка-фейри мог слышать человеческие мечты как сказки. Интересно, фейрийские родители рассказывают своим фейрийским деткам сказки о людях? Готова спорить, что нет.

На какой-то момент я почувствовала, словно вырвалась из своей жизни и смотрю на нее со стороны. Вампиры должны мне денег и протекцию за мои услуги. Вервольфы объявили меня другом стаи за помощь в только что законченной войне. Я связана с Эриком клятвой, которая, кажется, означает, что я помолвлена или даже замужем. Мой брат — верпума. Мой прадедушка — фейри. Это заняло мгновение, и я снова вернулась в свое тело. Вся моя жизнь слишком ненормальная. Меня вновь посетило чувство, что жизнь вышла у меня из под контроля, так как я взяла слишком большой разгон, чтобы остановиться.

— Не разговаривай с людьми из ФБР один на один, — говорил Эрик. — Позвони мне, если это случится ночью. Позвони Бобби Бёрнэму, если они придут днем.

— Но он же меня ненавидит, — сказала я, возвращаясь в реальность, и так неосторожно. — Зачем мне ему звонить?

— Что?

— Бобби ненавидит меня, — сказала я. — Он был бы только рад, если бы федералы вывезли меня в какой-нибудь подземный бункер в Неваде на всю мою оставшуюся жизнь.

Лицо Эрика застыло.

— Он тебе это сказал?

— Это не нужно. Я знаю, когда кто-то считает меня мерзостью.

— Я должен поговорить с Бобби.

— Эрик, не существует закона, запрещающего относиться ко мне без симпатии.

Он рассмеялся.

— Возможно, я издам такой закон, — сказал он, поддразнивая, и его акцент был заметен более обычного. — Но если ты не дозвонишься до Бобби — а я абсолютно уверен, что он тебе поможет — ты можешь позвонить г-ну Каталиадису, несмотря на то, что он обосновался в Нью-Орлеане.

— У него все нормально? — я ничего не слышала об адвокате-полудемоне после взрыва вампирского отеля в Роудсе.

Эрик кивнул.

— Лучше некуда. Он теперь новый представитель Фелипе де Кастри в Луизиане. Он мог бы тебе помочь, если ты его попросишь. Он всегда хорошо к тебе относился.

Я записала этот клочок информации, чтобы в дальнейшем обдумать.

— Его племянница выжила? — спросила я. — Дианта?

— Да, — сказал Эрик. — Она находилась под завалами двенадцать часов. И спасатели знали, что она там. Но над тем местом, где она попала в ловушку, заклинило балку, и потребовалось время, чтобы ее снять. В конце концов, они ее выкопали.

Я была рада услышать, что Дианта жива.

— А второй адвокат, Йохан Гэсспорт? — спросила я. — Г-н Каталиадис говорил, что у него было несколько ушибов.

— Он полностью выздоровел, забрал свой гонорар и исчез в дебрях Мексики.

— «Найденное в Мексике в Мексике потеряно» — сказала я и пожала плечами. — Полагаю, так принято, что адвокат получает деньги и после того, как наниматель мертв. Я уже никогда не получу свои. Возможно, Софи-Энн считала, что Глэспорт сделал для нее больше, или у него хватило наглости просить ее даже тогда, когда она потеряла ноги.

— Я не знал, что тебе не заплатили, — на лице Эрика снова отразилась досада. — Я поговорю с Виктором. Если Глэспорту оплатили его услуги для Софи, тебе тем более должны. Софи оставила много недвижимости и ни одного наследника. Король Виктора в долгу перед тобой. Он прислушается.

— Это было бы замечательно, — сказала я. Возможно, в моем голосе прозвучало слишком сильное облегчение.

Эрик пристально посмотрел на меня.

— Ты знаешь, — произнес Эрик. — Если тебе нужны деньги, тебе нужно просто сказать. Я не хочу, чтобы ты в чем-нибудь нуждалась, и я знаю тебя достаточно, чтобы быть уверенным, что ты не попросишь денег на какую-нибудь ерунду.

Это звучало почти как само собой разумеющееся.

— Я ценю это, — сказала я, и в моем голосе прозвучала несгибаемость. — Но я просто хочу, чтобы мне заплатили.

Между нами повисла тишина, хотя бар вокруг стола Эрика шумел как обычно.

— Скажи мне правду, — сказал Эрик. — Ты приехала сюда просто потому, что хотела побыть со мной? Ты еще не высказала мне, как сердишься на меня за то, что я обманул тебя с ножом. И ты определенно не собираешься это делать, по крайней мере, сегодня. Мы еще не обсудили мои воспоминания о том времени, которое мы провели вместе, когда ты прятала меня в своем доме. Ты знаешь, почему я оказался так близко от твоего дома, когда убегал по морозу на той дороге?

Его вопрос был столь неожидан, что я онемела. Я не была уверена, что хотела знать ответ. Но, наконец, я все-таки произнесла:

— Нет, не знаю.

— Ведьма наложила на меня проклятие, и оно активизировалось, как только Клэнси ее убил… Оно заключалось в том, что я буду находиться рядом с той, кого жаждет мое сердце, и даже не буду этого осознавать. Это ужасное проклятье, и Хэллоу должна была обладать огромным мастерством, чтобы наложить его. Мы обнаружили его на страничке с загнутым уголком в ее книге заклинаний.

Мне было нечего сказать. О таком я даже и подумать не могла.

Это было впервые, когда я пришла в Фэнгтазию просто поговорить, а не была вызвана по каким-то неотложным вампирским делам. Узы крови или что-то более очевидное?…

— Наверное… мне просто была нужна компания, — сказала я. — А не вытрясти из тебя душу разборками.

— Это хорошо, — он улыбнулся.

Я не была уверена, так ли это было.

— Ты знаешь, что мы не по-настоящему женаты, правда? — сказала я. Мне нужно было сказать хоть что-нибудь, лишь бы забыть то, что произошло. — Я знаю, что вампиры и люди могут вступать в брак, но не в Луизиане.

— Я знаю, что если бы я не сделал этого, то прямо сейчас ты бы сидела в маленькой комнатке в Неваде, слушая Фелипе де Кастро, пока он улаживает свои дела с людьми.

Ненавижу, когда мои подозрения подтверждаются.

— Я спасла его, — сказала я, изо всех сил пытаясь не ныть. — Я спасла ему жизнь. Он обещал мне дружбу. Я думала, что это означает защиту и поддержку.

— Он хочет защищать тебя в непосредственной близости от него, поскольку знает, на что ты способна. Он хочет получить те возможности, которые ты можешь ему дать, напрямую, минуя меня.

— Сомнительная благодарность. Я могла позволить Зигеберту убить его, — я закрыла глаза. — Проклятье, в голове не укладывается.

— Теперь он не сможет тебя заставить, — сказал Эрик. — Мы женаты.

— Но, Эрик, — в моей голове было столько возражений по этому поводу, что я даже не знала, с чего начать. Я обещала себе, что не буду спорить сегодня, но в итоге была как разъяренный Кинг-Конг. Я просто не могла это пропустить мимо ушей. — Что, если я встречу кого-то еще? Или ты… Слушай, а что означает быть официально женатым? Расскажи мне.

— Ты слишком расстроена и устала для серьезных разговоров, — сказал Эрик.

Он откинул свои волосы на спину, и женщина за соседним столиком произнесла «Оооооооооо!». — Тебе просто нужно понять, что теперь он не может к тебе прикоснуться, никто не может, не спросив у меня разрешения. И наказанием за нарушение является окончательная смерть. Это та ситуация, когда моя безжалостность сослужит нам хорошую службу.

Я глубоко вздохнула.

— Да, ты прав. Но это не конец разговора. Я хочу узнать все о нашем новом положении, и хочу знать, смогу ли избежать этого, если все станет совсем невыносимо.

Эрик смотрел на меня своими голубыми, как ясное осеннее небо глазами. Они были такими невинными и бесхитростными…

— Ты узнаешь всё, как только этого захочешь, — сказал он.

— Слушай, а новый король знает о моем прадедушке?

Лицо Эрика стало каменным.

— Я даже представить себе не могу, как Фелипе отреагирует, когда узнает это, моя радость. Билл и я — это все, кому на сегодняшний день это известно. И пусть всё так и остается.

Он снова взял мою руку. Я могла почувствовать каждый мускул, каждую косточку сквозь холодную плоть. Словно взялся за руки со статуей, очень красивой статуей. И я снова на несколько минут почувствовала странную умиротворенность.

— Я должна ехать, — сказала я, сожалея, а не извиняясь за свой отъезд. Он наклонился ко мне, и легонько поцеловал в губы. Когда я отодвинула стул, он поднялся, чтобы проводить меня до двери. Я почувствовала, как в меня вколачивались завистливые взгляды фанатов изо всех уголков Фэнгтазии. Пэм была на своем обычном месте, и оглядела нас с ледяной улыбкой.

На какой бы «уси-пуси» ноте мы не прощались, я сказала:

— Эрик, когда я приду в себя, я прихвачу твою задницу за то, что ты поставил меня в эту дурацкую ситуацию и вынудил дать обет.

— Дорогая, ты можешь прихватить мою задницу в любой удобный для тебя момент времени, — сказал он очаровательно и направился к своему столу.

— Вы двое… — Пэм закатила глаза.

— Эй, я-то ничего не сделала, — ответила я, не будучи в полной мере уверенной, что это правда. Но это был хороший завершающий удар, и я заработала очко перед тем, как выйти из бара.

 

Глава 7

На следующее утро Энди Бельфлер позвонил мне, чтобы дать зеленый свет на открытие бара. К тому времени, когда на месте преступления сняли ленту, в Бон Темпс вернулся Сэм. Я была так рада видеть своего босса, что мои глаза наполнились слезами. Управлять Мерлотом оказалось намного сложнее, чем я себе представляла. Каждый день было необходимо принимать решения и удовлетворять огромную толпу людей: клиентов, работников, поставщиков и доставщиков. «Налоговик» Сэма звонил с вопросами, на которые я не могла ответить. Через три дня выходили сроки оплаты счетов, а у меня не было права первой подписи. В кассе накопилось много денег, которые необходимо было сдать в банк на хранение.

Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и спросила Сэма о его матери, хотя чувствовала, что готова разболтать обо всех своих проблемах, как только мой шеф вошел в заднюю дверь бара.

После недолгих объятий Сэм откинулся на своем скрипящем стуле за столом. Он закинул ноги на его край и посмотрел мне прямо в лицо.

— Она уже говорит, ходит и в целом поправляется, — сказал он. — Впервые нам не нужно придумывать историю, чтобы объяснить ее быстрое выздоровление. Мы забрали маму домой сегодня утром, и она уже пытается что-то делать вокруг дома. Мой брат и сестра задают ей миллион вопросов, какие только могут придумать. Они даже, кажется, в некотором роде завидуют мне, ведь я единственный, кто унаследовал «особенность».

У меня был соблазн спросить о положении его отчима, но Сэм был исключительно озабочен возвращением к своей обычной работе. Я ждала подходящего момента, когда он вернется к семейным вопросам. Но он не стал этого делать. Вместо того, он начал задавать вопросы о счетах, и я со вздохом облегчения передала ему список срочных дел, которые требовали его внимания. Я оставила список, написанный моим опрятным подчерком, у него на столе.

Первым по списку был тот факт, что я наняла Таню и Амелию на несколько вечеров для того, чтобы компенсировать уход Арлены.

Сэм выглядел удрученно.

— Арлена работала на меня с тех пор, как я купил бар, — сказал он. — Будет непривычно, что ее здесь нет. Последние несколько месяцев она доставляла серьезные неприятности, но я все же полагал, что рано или поздно она придет в себя. Как ты думаешь, она передумает?

— Возможно теперь, когда ты вернулся… — сказала я, хотя у меня были большие сомнения. — Но она стала так нетерпима. Я не думаю, что она сможет работать на оборотня. Сожалею, Сэм.

Он покачал головой. Его мрачное настроение было предсказуемо, если учесть ситуацию с его мамой и не очень восторженную реакцию американского населения на сверхъестественную составляющую мира.

Меня удивляло то, что было время, когда я также не знала об этом. Тогда я еще не понимала, что некоторые люди, которых я знала, были вервольфами. Просто потому, что я даже не догадывалась, что они бывают. Нельзя верно интерпретировать ментальный образ, если не можешь даже вообразить, что такое существует. Я всегда хотела знать, почему мысли некоторых людей так трудно читать, почему их мысли воспринимаются отлично от других. Мне просто не приходило на ум, что эти «мысли» могут принадлежать людям, обращающимся в животных.

— Ты думаешь, бизнес ослабнет, потому что я оборотень, или потому что произошло убийство? — спросил Сэм. Затем встрепенулся и сказал: — Извини, Сьюки, я не подумал о том, что Кристалл была твоей родственницей.

— Я никогда не сходила по ней с ума, ты отлично знаешь, — сказала я настолько бесстрастно, насколько могла. — Но то, что с ней произошло — просто ужасно, и неважно, какой была моя невестка.

Сэм кивнул, и я никогда не видела его лицо столь серьезным и мрачным. Обычно он был «солнечным» существом.

— Да, — сказала я, собираясь уже уходить, но остановилась, переминаясь с ноги на ногу. Я сделала глубокий вдох. — Кстати, Эрик и я поженились.

Если я надеялась, что смогу уйти на светлой ноте, то я даже близко не угадала. Сэм вскочил на ноги и схватил меня за плечи.

— Что ты сделала? — спросил он смертельно серьезно.

— Я не сделала ничего, — сказала я, пораженная его страстной реакцией. — Это сделал Эрик.

И я рассказала Сэму о ноже.

— Ты не понимала, что у ножа существует определенное значение?

— Я даже не знала, что там был нож, — сказала я. Во мне нарастало раздражение, но я все еще слышала голос разума. — Бобби не сказал мне. Да, я думаю, что он и сам не знал, что там было. Иначе я бы выхватила это из его сознания.

— Где были твои предчувствия? Сьюки, что за идиотизм!

Это была совсем не та реакция, которую я ожидала от человека, о котором я беспокоилась, и за которого впахивала столько времени. Я запахнула свою гордость и подпоясала ее обидой.

— Тогда, с твоего позволения, мы с моим идиотизмом направимся домой, чтобы не раздражать тебя, — сказала я, и мой голос даже не дрогнул. — Полагаю, что теперь, когда ты вернулся, я могу отправиться к себе. Теперь мне нет необходимости находиться здесь каждую минуту, чтоб убеждаться, что все работает нормально.

— Извини, — сказал он, но было уже слишком поздно.

Я уже набрала скорость и выбежала прочь из Мерлота. Я вылетела через заднюю дверь быстрее, чем наши отъявленные пьяницы смогли бы досчитать до пяти, прыгнула в машину и была на пути к дому. Мне было грустно, я была в бешенстве, но я подозревала, что Сэм был прав. Ведь именно тогда, когда вы понимаете, что сделали какую-нибудь глупость, вы больше всего злитесь, не так ли? Объяснения Эрика не до конца меня убедили.

По графику вечером была моя смена, так что к тому времени мне нужно будет взять себя в руки. Не было даже речи о том, что я могу не приехать в бар. Так или иначе, независимо от наших с ним отношений, мы должны будем работать вместе с Сэмом.

Я не была готова ехать домой, где я была бы предоставлена своим запутанным чувствам. Вместо этого я развернулась и направилась в магазин «Наряды у Тары». Я давно не видела свою подругу, поскольку она «укрылась» от меня в компании ДжейБи дю Рона. Но мой внутренний компас был ориентирован в ее направлении. К моему облегчению Тара была в магазине, и к тому же одна. МакКена, ее «помощница», работала неполный день. Тара вышла из задней комнаты, когда зазвонил колокольчик на двери. Она выглядела несколько удивленной, когда увидела меня. Но затем улыбнулась. Наша дружба имела как взлеты, так и падения. Но сейчас, вроде, у нас все было нормально. Даже великолепно.

— Как оно? — спросила Тара. Она выглядела очень мило и уютно в своем зеленовато-голубом свитере. Тара была выше меня, прекрасно выглядела и вела успешный бизнес.

— Я сделала глупость и не знаю, как к ней отнестись, — сказала я.

— Рассказывай, — велела она, и мы сели за столик, где лежали свадебные каталоги. Она протянула мне Клинекс. Тара всегда знала, когда я буду плакать.

И я рассказала ей долгую историю, которая началась с инцидента в Роудсе, где мы обменялись с Эриком кровью, и что это повторялось слишком много раз. Я рассказала ей о той непонятной связи, что возникла между нами.

— Можно, я скажу короче? — сказала она. — Он предложил взять твою кровь, чтобы тебя не укусил другой, еще более ужасный вамп?

Я кивнула и почувствовала слезы на глазах.

— Ого, какое самопожертвование. — Тара имела некоторый печальный опыт общения с вампирами. И я не удивилась ее саркастическим выводам.

— Поверь мне, Эрик в тот момент был далеко не худшим из двух зол, — заверила я подругу.

Но неожиданно до меня дошло, что я была бы свободна, если бы той ночью меня укусил Андре. Ведь он умер на месте взрыва. Я задумалась об этом на секунду и отмела свою мысль. Этого не случилось, и я была несвободна, но оковы, в которых я оказалась, были такими сладкими.

— Ну, так что же ты чувствуешь к Эрику? — спросила Тара.

— Я не знаю… — сказала я. — Есть в нем что-то, что я почти люблю, но также есть и то, что пугает меня до чертиков. И я на самом деле… ну, ты понимаешь… хочу его. Но он получил меня хитростью, хотя и сказал, что сделал это для моего же блага. Я верю, что он заботиться обо мне. Но все же о себе он заботиться гораздо больше. — Я сделала глубокий вдох. — Прости меня за мою нудную болтовню.

— Вот почему я вышла за ДжейБи, — произнесла моя подруга. — И поэтому мне не надо беспокоиться по поводу подобного, — она кивнула, словно подтверждая правильность своего собственного решения.

— Ну, ты же его заняла, так мне это не светит, — сказала я, пытаясь улыбнуться. Брак с простоватым ДжейБи казался таким расслабляющим и удобным. Как расположиться в кресле La-Z-Boy. По крайней мере, проводить время с Эриком мне не скучно, подумала я. Будучи внешне настоящим красавчиком, ДжейБи был весьма ограничен в темах разговора.

Кроме того, Таре всегда нравилось командовать. Она не была дурой, и не была ослеплена любовью. Чем-то другим — может быть, но не любовью. Она четко осознавала правила своего брака с ДжейБи, и, кажется, ее все устраивало. Для нее роль штурмана/навигатора была подходящей и удобной. Мне нравилось управлять своей жизнью — я не хотела быть чьей-то собственностью — но мое представление о браке было ближе к демократичному партнерству.

— Итак, позволь мне подытожить, — сказала Тара, великолепно имитируя голос одного из учителей нашей средней школы. — Вы с Эриком сделали в прошлом нечто ужасное.

Я кивнула. О, да, так и было.

— Теперь вампирская организация обязана тебе за некие услуги, что ты им оказала. И я не хочу знать, что ты делала и почему ты это делала.

Я снова кивнула.

— Кроме того, ты более или менее привязана к Эрику из-за этой кровно-узной фигни. Поскольку он не планировал такое сближение заранее, то ему можно доверять.

— Именно так.

— И теперь его интриги сделали тебя его невестой? Или женой? Но ты не знала, что ты делаешь.

— Ну, да.

— И Сэм назвал тебя идиоткой, поскольку ты послушалась Эрика?

Я пожала плечами.

— Да, именно поэтому.

Тара должна была отойти, чтобы помочь покупательнице, но всего лишь на несколько минут. (Рики Каннингэм хотела купить бальное платье для выпускного дочери.)

Когда Тара снова села на свое место, она была готова возобновить разговор.

— Сьюки, по крайней мере, Эрик по-своему заботиться о тебе, и он никогда тебя не обидит. Ты не могла бы поступить разумнее. Я не знаю, то ли из-за этих кровных уз, то ли из-за того, что ты настолько запала на этого вампира, что не задаешь вопросов. Только ты можешь понять это. Но ситуация может ухудшиться. Ни один человек не должен знать о ноже. С другой стороны, Эрик не сможет быть с тобой днем, так что у тебя будет время, когда сможешь все спокойно обдумать в одиночестве. Кроме того, у него есть свой бизнес, поэтому он не будет постоянно отираться рядом. И новому вампиру придется оставить тебя в покое, поскольку он не захочет злить Эрика. Ведь это не плохо, не так ли? — она улыбнулась мне, и через секунду я улыбнулась ей в ответ.

Я воспряла духом.

— Спасибо, Тара. Ты думаешь, Сэм успокоится?

— Я бы не ожидала от него извинений за то, что он сказал, что ты поступила как идиотка, — предупредила Тара. — Во-первых, это правда; во-вторых, он мужчина. Это у него в хромосомах. Но вы двое всегда хорошо ладили, и он обязан тебе за заботу о баре. Так что он смирится.

Я выкинула свой использованный платок в маленькую мусорницу возле стола. Я улыбнулась, полагая, что это, возможно, было не лучшей моей попыткой.

— Между тем, — сказала Тара. — У меня тоже есть новости для тебя. — И сделала глубокий вдох.

— И что это за новости? — спросила я, радуясь, что мы снова вернулись к общению в стиле «лучших подруг».

— У меня будет ребенок, — сказал она и ее лицо застыло в гримасе.

О-ох. Как всё не просто.

— Ты не выглядишь сияющей от счастья, — сказала я осторожно.

— Я вообще не планировала иметь детей, — сказала она. — Тем более с ДжейБи.

— Ну-у-у и?

— Ну, даже надежные методы контрацепции не всегда срабатывают, — сказала Тара, смотря на свои руки, сложенные поверх свадебного журнала. — И я не позаботилась… И теперь мы имеем что имеем. Вот…

— Возможно… возможно тебе стоит радоваться по этому поводу?

Она попыталась улыбнуться.

— ДжейБи действительно счастлив. Ему тяжело держать это в секрете. Но я хотела подождать первые три месяца. Ты первая, кому я сказала.

— Я клянусь, — сказала я, притрагиваясь к ее плечам. — Ты будешь хорошей матерью.

— Ты действительно так думаешь? — она выглядела испуганной и чувствовала себя аналогично. Родичи Тары относились к той породе родителей, которых иногда пристреливают их же отпрыски. Отвращение Тары к насилию уберегало ее от этого пути, но, думаю, никто бы не удивился, если бы однажды ночью старые Торнтоны исчезли. Кое-кто бы этому даже порадовался бы.

— Да, я действительно так думаю, — я действительно так думала. Я могла услышать прямо в ее голове решимость быть самой лучшей матерью для своего ребенка. В случае Тары это значило, что она будет трезвой, не будет бить и ругать свое дитя, а напротив, будет его хвалить и всячески поддерживать.

— Я буду ходить на каждый открытый урок, на каждое классное собрание, — сказала она, и ее голос теперь почти пугал своей яростью. — Я буду печь печеньки. У моей малышки будет новая одежда и обувь по размеру. У нее будут прививки и брекеты. Мы займемся поиском колледжа прямо на следующей неделе. Я буду говорить, как я люблю ее, каждый, мать его, день.

И если это не самый лучший способ быть хорошей матерью, то я не могу себе представить ничего лучше.

Мы обнялись на прощание. Все так, как надо, подумала я.

Я вернулась домой съесть свой запоздалый ланч и переодеться перед работой. Когда я вошла, раздался телефонный звонок. Я надеялась, что это Сэм, который звонил, чтобы помириться, но на другом конце провода был голос не знакомого мне пожилого мужчины.

— Алло? Простите, я могу услышать Октавию Фант?

— Нет, сэр, ее нет. Я могу ей что-то передать?

— Если это возможно.

— Конечно, — я взяла трубку на кухне, так что здесь под рукой были блокнот и карандаш.

— Пожалуйста, передайте ей, что звонил Луи Камбэрс. Вот мой номер… — он продиктовал его медленно и тщательно, и я повторила его, чтоб убедиться, что записала все точно. — Пожалуйста, попросите ее мне перезвонить. Я буду рад услышать ее звонок.

— Я прослежу, чтобы она получила Ваше сообщение.

— Благодарю Вас.

Хммм. То, что я не могу читать мысли по телефону, обычно приносило мне облегчение. Но я бы с удовольствием узнала немного больше об этом мистере Камбэрсе.

Когда после пяти Амелия приехала домой, Октавия тоже была в машине. Думаю, что Октавия находилась в Бон Тэмпсе в поисках работы, в то время как Амелия во второй половине дня работала в страховом агентстве. Сегодня была очередь Амелии исполнять обязанности повара, и хотя я должна была уже через несколько минут уезжать в Мерлот, я остановилась с удовольствием понаблюдать за ее быстрыми движениями, пока она готовила спагетти с соусом. Я протянула Октавии записку, в то время как Амелия измельчала лук и паприку.

Октавия издала приглушенный звук и стала настолько тиха, что Амелия прекратила резать и присоединилась ко мне в ожидании, когда старая женщина оторвется от листа бумаги и даст нам объяснение. Но этого не произошло.

Через некоторое время я поняла, что Октавия плачет, и поспешила в свою комнату за платками. Я постаралась подсунуть их так тактично, словно я не заметила ничего неподобающего, а просто в моей руке оказались лишние Клинексы.

Амелия заботливо отвернулась к доске для резки овощей и продолжила готовить. Тем временем я посмотрела на часы и начала искать ключи от машины в сумке, так как все, что произошло, отняло у меня слишком много времени.

— Его голос звучал нормально? — спросила Октавия приглушенно.

— Да, — сказала я. Насколько я могла судить по тому, что слышала с другого конца телефонной линии. — Было заметно, что он очень хотел поговорить с Вами.

— О, я должна ему перезвонить, — сказала она с чувством.

— Конечно, — сказала я. — Просто наберите номер. Не беспокойтесь ни о чем, счет за телефон скажет нам, сколько это стоило. — Я уставилась на Амелию, поднявшую бровь. Она покачала головой. Похоже, она тоже не знала, что за чертовщина здесь происходит.

Октавия быстро набрала номер. Она прижала телефон к уху после первого же гудка. Я могла точно сказать, когда Луис Камбэрс ответил. Ее глаза зажмурились, и рука сжала телефон так сильно, что проступили мышцы.

— О, Луи, — сказала она, и ее голос наполнился облегчением и изумлением. — О, слава Богу! С тобой все в порядке?

Амелия и я к тому моменту уже покидали кухню. Амелия прогулялась со мной к машине.

— Ты когда-нибудь слышала о Луи? — спросила я.

— Она никогда не рассказывала о своей личной жизни, пока работала со мной. Но другие ведьмы говорили, что у Октавии есть постоянный мужчина. Но она даже не намекала о нем, пока была здесь. Похоже, она не слышала о нем с самой Катрины.

— Возможно, она даже и не думала, что он выжил, — сказала я, и мы посмотрели в глаза друг другу.

— Это серьезно, — сказала Амелия. — Значит… Мы можем потерять Октавию.

Она пыталась придушить свое облегчение, но естественно я могла «прочесть» его. Я ясно осознавала, что как бы не любила Амелия свою магическую наставницу, жить с ней для нее было все равно, что жить с одним из школьных учителей.

— Я должна ехать, — сказала я. — Держи меня в курсе. Напиши мне, если будут важные новости, — смс-переписка была одним из моих новых навыков, полученных от Амелии.

Несмотря на холод, Амелия устроилась на газоне в одном из стульев, которые мы недавно выволокли наружу из склада в сарае, чтоб ободрить себя приходом весны.

— Сразу, как что-то узнаю, — согласилась она. — Я подожду здесь пару минут, а затем пойду проверить ее.

Я села в машину и надеялась, что обогреватель быстро согреет воздух. В сгущающихся сумерках я направилась к Мерлоту. По пути я увидела койота. Обычно они достаточно сообразительны, чтобы их не заметили. Но этот шел рысью вдоль дороги, так как будто в городе у него была назначена встреча. Возможно, это был действительно койот, а возможно это был человек в иной форме. Тогда я стала размышлять о енотах и опоссумах, которых видела каждое утро раздавленными на дороге. Я задалась вопросом, как много оборотней, ведущих себя так неосторожно, было убито в их животной форме. Возможно, некоторые тела, которые полиция отнесла к разряду жертв убийств, на самом деле были людьми, погибшими в результате несчастного случая в их другой форме. Я вспомнила, что все черты животного исчезли с тела Кристалл, когда ее сняли с креста и извлекли гвозди. Я предположила, что те гвозди были из серебра. Как много всего я еще не знала.

Когда я вошла через заднюю дверь Мерлота, намереваясь помириться с Сэмом, то обнаружила его дискутирующим с Бобби Бернэмом. Почти стемнело, и Бобби должен был покинуть нас. Вместо этого, он стоял возле кабинета Сэма. Лицо Бобби было малиновым, и он был вне себя от гнева.

— Что происходит? — спросила я. — Бобби, тебе нужно поговорить со мной?

— Да. А этот парень не хотел говорить мне, когда ты здесь будешь, — сказал Бобби.

— Этот парень — мой босс, и он не обязан говорить тебе ничего, — сказала я. — Я здесь. Так что ты хотел мне сказать?

— Эрик послал тебе эту карту, и он приказал сказать, что я в твоем распоряжении, когда бы ты во мне ни нуждалась. Я должен буду мыть твою машину, если ты захочешь этого. — Лицо Бобби стало еще краснее после того, как он это сказал.

Если Эрик полагал, что Бобби будет вести себя скромнее и угодливее после публичного унижения, то он был ненормальным. Теперь Бобби будет ненавидеть меня много сотен лет, если проживет так долго. Я взяла карту из руки Бобби и проговорила:

— Спасибо, Бобби. Возвращайся в Шривпорт.

Еще до того, как последний слог вылетел из моего рта, Бобби вылетел через заднюю дверь. Я изучила простой белый прямоугольник и засунула его в свою сумку. А затем встретилась глазами с Сэмом.

— Как будто тебе нужен новый враг, — сказал он, и вошел в кабинет.

Как будто мне нужен новый друг, такой как эта задница с ручками, подумала я. Мы слишком отличаемся с Бобби, чтобы просто посмеяться над нашими разногласиями. Я последовала за Сэмом, чтоб бросить мою сумку в выдвижной ящик, который он держал пустым для вещей официанток. Мы не сказали друг другу ни слова. Я отправилась на склад взять фартук. Антуан менял там свой грязный фартук.

— Д’Эриг наткнулся на меня с полной чашкой особо едкого чили и забрызгал меня соком, — сказал он. — Не могу больше выносить этот запах.

— Фу, — сказала я, почуяв душок. — Я тебя понимаю.

— А с мамой Сэма все в порядке?

— Да, ее уже выписали из больницы, — сказала я.

— Хорошие новости.

Пока я завязывала фартук вокруг талии, то подумала, что Антуан скажет еще что-то, но если он и хотел, то изменил свое мнение. Он пересек зал и стукнул в дверь кухни, Д’Эриг открыл ее изнутри и впустил его. Люди слишком часто, заблудившись, по ошибке шли на кухню, поэтому дверь была закрыта почти все время. Еще одна дверь из кухни выходила на задний двор, прямо к контейнеру для мусора.

Я прошла мимо кабинета Сэма, не заглядывая туда. Он не хочет говорить со мной, о’кей, я не буду говорить с ним. Я осознавала, что я веду себя по-детски.

Агенты ФБР были все еще в Бон Тепсе, что не должно было удивлять меня. Сегодня вечером они пришли в бар. Вайс и Латтеста сели в кабинку напротив друг друга, между ними стоял кувшин пива и корзинка с корнишонами-фри, и они сосредоточенно беседовали. А за столом рядом с ними, выглядя величественно, прекрасно и отстраненно, сидел мой прадед Найл Бригант.

Да… этот день явно претендовал на приз как самый эксцентричный. Я выдохнула и первой подошла обслужить стол прадеда. Он встал, когда я приблизилась. Его светлые прямые волосы были завязаны на затылке. Он был одет в черный костюм и белую рубашку, как всегда. Сегодня вместо жесткого черного галстука, который он обычно носил, на нем был галстук, подаренный мной на Рождество. Он был в красную, золотую и черную полоски, и выглядел впечатляюще. Все, что касалось прадеда, блестело и сияло. Даже рубашка была не просто белой, а белоснежной и накрахмаленной; а его пальто было не просто черным — оно было как безупречные чернила. На его ботинках не было ни пылинки, и мириады приятных морщинок на его лице оттеняли великолепие его блестящих зеленых глаз. Его возраст становился заметнее, когда он прищуривался. Смотреть на него было почти невыносимо. Найл обнял меня и поцеловал в щеку.

— Кровь от крови моей, — сказал он, и я улыбнулась ему в грудь. Он был так театрален. И он так старался казаться человеком. Я однажды видела мельком его истинный облик, и он был действительно ослепляющим. Исходя из того, что никто более в баре не разевал рот, глядя на него, я понимала, что они не видят его таким же, как вижу я.

— Найл, — сказала я. — Я так рада тебя видеть.

Я всегда испытывала радость и удовольствие, когда он приходил. Быть правнучкой Найла было как быть родственником рок-звезды; он жил жизнью, которую я даже не могла себе представить, был в местах, в которых, я никогда не буду; и имел силу, которую я не могла понять. Но время от времени он находил возможность, чтобы побыть со мной, и это всегда было словно Рождество.

— Эти люди напротив меня, они ничего не делают, но говорят о тебе, — сказал он очень тихо.

— Вы знаете, что такое ФБР? — объем познаний Найла был невероятен, кроме того, он был так стар, что перестал вести счет тысячелетиям и иногда допускал погрешность в датах на одно-два столетия, но я не знала, насколько полна его информация о современном мире.

— Да, — сказал он, — ФБР — правительственное агентство, которое собирает информацию о нарушителях закона и террористах на территории США.

Я кивнула.

— Но ты такой хороший человек. Ты не убийца и не террорист, — сказал Найл, словно он предполагал, что моя невиновность защитит меня.

— Спасибо, — сказала я. — Но я думаю, они не хотят меня арестовывать. Я полагаю, они хотят узнать, как я добиваюсь результатов с моей маленькой ментальной ненормальностью, и если они решат, что я не сумасшедшая, то, возможно, захотят, чтоб я работала на них. Вот зачем они прибыли в Бон Темпс… но им пришлось отвлечься, — и это подвело меня к болезненной теме. — Вы знаете, что произошло с Кристалл?

Но в этот момент я понадобилась другим клиентам, позвавшим меня, и прошло какое-то время, прежде чем я вернулась к Найлу, который все это время терпеливо ждал. Каким-то образом он заставил выглядеть поцарапанный стул настоящим троном. Он начал разговор прямо с того места, где мы остановились.

— Да я знаю, что с ней произошло. — Его лицо, казалось, не изменилось, но я почувствовала, как ледяная волна хлынула от него. Если бы я имела какое-то отношение к смерти Кристалл, то я бы испытала ужас.

— Почему это Вас беспокоит? — спросила я. Он никогда не уделял никакого внимания Джейсону; на самом деле Найлу, похоже, не нравился мой брат.

— Я всегда стараюсь выяснить, почему умирают те, кто как-либо связан со мной, — сказал Найл.

Его голос звучал абсолютно бесстрастно, когда он говорил о смерти Кристалл, но если прадед был все же заинтересован этим делом, то, вероятно, мог бы помочь. Можно было бы подумать, что он захотел бы освободить Джейсона от обвинений, поскольку тот был его праправнуком, так же как и я была его праправнучкой, но Найл никогда не показывал ни малейшего желания познакомиться с Джейсоном, а тем более — общаться с ним.

Антуан позвонил на кухне, дав знать, что заказ готов, и я умчалась подавать Сиду Мэту Ланкастеру и Баду Диаборну их сырный фри-чили-бекон. Недавно овдовевший Сид Мэт был так стар, что, полагаю, его артерии уже не могли забиться холестерином сильнее, чем сейчас, учитывая, что он никогда не ел здоровую пищу.

Когда я смогла вернуться к Найлу, то сказала:

— У Вас есть какие-нибудь мысли, кто мог это сделать? Верпумы тоже занимаются поиском, — я положила на стол дополнительные салфетки возле него, чтобы создать иллюзию, что я там по делу.

Найл не питал презрения к пумам. В действительности, хотя фейри держались обособленно и ставили себя выше всех других суперов, Найл (по крайней мере) уважал всех перекидывающихся, в отличие от вампиров, которых рассматривал как второсортных граждан.

— Я поприсматриваюсь. У меня не все гладко, и вот почему я нанес визит. Есть проблема, — я заметила, что выражение лица Найла стало более серьезным, чем обычно.

Да елки-палки! Еще проблемы.

— Но ты не должна беспокоиться, — сказал он по-царски. — Я позабочусь о тебе.

Я уже упоминала болезненное самомнение Найла? Но я не могла не чувствовать тревоги. На минуту мне надо было отойти, чтоб принести выпивку другим посетителям, а заодно я хотела убедиться, что правильно его понимаю. Найл бывал здесь нечасто, и когда он делал это, он редко задерживался. Возможно, у меня не будет возможности снова с ним поговорить.

— В чем дело, Найл? — спросила я напрямую.

— Я хочу, чтоб ты была настороже. И если ты увидишь другого фейри, кроме меня, Клода или Клодин, звони сразу же.

— Почему я должна беспокоиться по поводу других фейри? — вот и вылезли все «прелести» общения с прадедом — фейрийским принцем. — С чего другим фейри желать мне зла?

— Потому что ты моя праправнучка, — он замолчал, и я поняла, что не услышу от него больше ни слова объяснения.

Найл снова обнял и поцеловал меня (фейри очень любят обниматься), и покинул бар с тростью в руке. Я никогда не видела, чтобы прадед на нее опирался, но он всегда носил ее с собой. Пока я глядела ему вслед, у меня возник вопрос — может быть там, внутри, был нож? Или, возможно, это была очень длинная волшебная палочка. Или и то, и другое сразу. Я хотела, чтобы он пока держался поблизости, или, по крайней мере, снабдил более точными данными о грядущей опасности.

— Мисс Стакхаус, — сказал вежливый мужской голос, — не могли бы Вы принести еще кувшин пива и корзинку с корнишонами?

Я повернулась к специальному агенту Латтесте.

— Разумеется, буду рада сделать это, — сказала я, автоматически улыбаясь.

— Очень красивый мужчина, — сказала Сара Вайс. Эффект двух кружек пива не замедлил сказаться, и она была почти готова. — Он выглядел как-то необычно. Он из Европы?

— Да, он выглядит как иностранец, — согласилась я, забрала пустой кувшин и принесла полный, все время улыбаясь. Затем Сомик, босс моего брата, столкнул локтем со стола ром с колой, и я вынуждена была позвать Д’Эрига подойти с тряпкой для стола и шваброй для пола.

После этого два идиота, учившихся со мной в одном классе средней школы, затеяли драку из-за того, чья охотничья собака лучше. Сэм вышел их разнять. И они быстро пришли в чувство, особенно теперь, когда они знали, кем был Сэм, что было дополнительным бонусом.

Естественно, большинство разговоров в этот вечер крутились вокруг смерти Кристалл. Тот факт, что она была верпумой, уже стал достоянием общественности. Половина клиентов бара была убеждена, что она была убита кем-то, кто ненавидел только что показавшихся из подполья. Другая половина не была столь уверена, что моя невестка была убита из-за того, что была верпумой. Эта половина полагала, что ее распущенность была достаточной причиной. Большинство из них считало, что виновен Джейсон. Некоторые из них испытывали к нему сострадание. Некоторые знали Кристалл или ее репутацию, и они считали, что действия Джейсона были оправданными. Почти все эти люди думали о Кристалл только с точки зрения виновности или невиновности Джейсона. Я подумала — действительно печально, что большинство людей запомнят ее только в связи с обстоятельствами ее смерти.

Я должна была бы встретиться с Джейсоном или позвонить ему, но я не чувствовала в душе этого желания. Поступки моего братца за последние несколько месяцев что-то во мне убили. Даже несмотря на то, что Джейсон был моим братом, я любила его, и он, наконец, проявлял признаки взросления. Я больше не чувствовала, что должна поддерживать его во всех его жизненных невзгодах. Это было не по-христиански, я осознавала это. Хотя я знала, что не имею глубоких познаний в теологии, но иногда в критические моменты своей жизни я задумывалась, не сводится ли весь выбор к двум вариантам: поступить не по-христиански или умереть?

Я всегда выбирала жизнь.

Может, я смотрела на это неправильно? Существовала ли другая точка зрения, что могла бы просветить меня? Я не знала, у кого спросить. Я попыталась представить себе лицо священника Методисткой церкви, если бы я спросила: «Что будет лучше: ударить кого—то ножом, чтобы защитить себя, или позволить себя убить? Нарушить обет, данный перед Богом, или отказаться сломать моему другу кирпичом руку?» Возможно, я серьезно задолжала Богу. Или, возможно, я защищала себя именно так, как он того хотел. На самом деле я не знала, и не была настолько умна, чтоб найти действительно Правильный Ответ.

Посмеялись ли бы надо мной люди, которых я обслуживала, если бы узнали, о чем я думаю? Позабавили ли бы их мои беспокойства по поводу состояния моей души? Многие из них, вероятно, сказали бы мне, что всё написано в Библии, и что если я буду читать ее чаще, то найду все ответы.

До сих пор у меня это не срабатывало, но я не сдавалась. Я оставила свои размышления и стала слушать народ вокруг себя, чтоб дать мозгу отдохнуть.

Сара Вайс думала, что я кажусь обычной девушкой, и она решила, что мне невероятно повезло с даром, как она считала. Она верила всему, что Латтеста рассказал о событиях в Пирамиде, поскольку под ее практицизмом скрывалась тонкая прослойка мистики. Латтеста тоже думал, что вполне возможно, что я экстрасенс. Он с большим интересом слушал отчеты спасателей из Роудса, и теперь, когда он познакомился со мной, он почти верил, что они верны. Он хотел знать, что я могу сделать для моей страны и его карьеры. Он задавался вопросом, получит ли он повышение по службе, если ему удастся получить мое расположение, чтобы он был моим руководителем на все время моей работы с ФБР. Если бы мог смог заполучить и моего напарника, то было бы просто великолепно, ибо тогда скачок его карьеры гарантирован. Он окажется в штаб-квартире ФБР в Вашингтоне. И так далее, и тому подобное.

Я задумалась над предложением Амелии наложить на агентов ФБР заклятие, но это казалось неправильным. Они не были суперами. Они просто делали свою работу. Они не несли мне ничего плохого. На самом деле, Латтеста верил, что делает мне одолжение, поскольку заберет меня из этой захолустной трясины, обратит ко мне внимание нации, или, в конце концов, поднимет меня в глазах ФБР.

Если бы меня это интересовало…

Пока я вернулась к своим обязанностям, с улыбками и болтовней с постоянными клиентами, я представляла, что будет, если я покину Бон Темпс с Латтестой. Фэбээровцы проведут какие-нибудь тесты для оценки моих способностей. Они, наконец, поверят, что я не экстрасенс, а телепат. Когда они поймут силу моего дара, то будут направлять меня на места трагедий, чтобы я искала выживших. Они будут приводить меня в помещения, где будут находиться опаснейшие агенты иноземных разведок или американцы, подозреваемыми в ужасных вещах. Я должна буду любым образом сказать ФБР, виновны эти люди в каком-то преступлении, в котором ФБР их подозревало, или нет. Возможно, мне предстоит столкнуться с кучей убийц. Когда я представила, что могу увидеть в мыслях таких личностей, меня затошнило.

Но возможно знания, которые я добуду, станут жизненно необходимыми? Возможно, я буду загодя узнавать о зловещих планах, что позволит предотвратить гибели людей.

Я покачала головой. Боюсь, я слишком далеко зашла в своих мыслях. Все это может произойти. Серийный убийца может подумать о том, где были захоронены его жертвы в тот момент, когда я буду читать его мысли. Но мой опыт показывал, что люди редко думают: «Да, я захоронил это тело на Кловер Драйв, 1218, под розовым кустом». Или «Эти деньги я украл, и они в безопасности лежат на моем счете номер 12345 в Швейцарском Национальном банке». Или, что еще менее вероятно: «Я в заговоре с целью взорвать 4 мая здание XYZ, и шесть моих сообщников — это…»

Да, я могла бы принести какую-то пользу. Но в любом случае я не смогла бы оправдать всех ожиданий правительства. И я никогда не была бы полностью свободна. Я не думаю, что они бы поместили меня в камеру или что-нибудь подобное, я не параноик. Но я также не думаю, что мне бы дали жить полной жизнью, как я бы того хотела.

И снова передо мной встал вопрос: стать ли мне недобропорядочной христианкой, или, как минимум, недобропорядочной американкой. Но я знала, что пока меня не заставят это сделать силой, я не покину Бон Темпс с агентом Вайс и специальным агентом Латтестой. Быть замужем за вампиром вдруг показалось мне не таким уж плохим выбором.

 

Глава 8

Когда я приехала вечером домой, то была зла почти на всех и вся. Время от времени я впадала в такое состояние — наверно, такое у всех бывает. Гормоны, месячные или что-то еще. А может, звезды не так сложились.

Я была зла на Джейсона, потому что была на него зла уже несколько месяцев. Я была зла на Сэма, и очень на него обижена. Я сердилась на агентов ФБР, потому что они приехали сюда оказывать на меня давление — хотя на самом деле они этого еще не делали. Я была возмущена трюком Эрика с ножом и его авторитарным изгнанием Куинна, несмотря на то, что я должна была согласиться с тем, что он сказал правду, когда говорил, что это я первая дала Куинну отставку. Но я не имела в виду, что никогда больше не захочу его видеть (или имела?). И уж однозначно я не считала, что Эрик мог диктовать мне, с кем видеться, а с кем — нет.

И может быть, я злилась сама на себя за то, что когда я могла высказать Эрику всё, что я думаю о его выходках, я растеклась и слушала его воспоминания. Словно кадры из прошлого в Lost’е, воспоминания Викинга-Эрика ворвались в поток современности.

Я разозлилась еще сильнее, когда осознала, что остановилась у передней двери, где паркуются только гости. Я прошлась до задней двери и поднялась на крыльцо, хмурая и исполненная тотального упрямства. Я ни с кем не хотела общаться. Все, что я хотела — это надеть пижаму, вымыть лицо и упасть с книжкой в кровать.

Октавия сидела за кухонным столом с мужчиной, которого я не знала. Он был чернее черного, и вокруг его глаз были татуировки. Если не обращать внимания на эти его зловещие украшательства, он выглядел спокойным и приятным. Он встал, когда я вошла.

— Сьюки, — сказала Октавия дрожащим голосом. — Это мой друг Луи.

— Приятно познакомиться, — сказала я, протягивая ему руку для рукопожатия.

Он пожал руку мягко и осторожно, и я присела, чтобы он мог сделать то же самое. Тут я заметила стоящие в холле чемоданы.

— Октавия? — спросила я, указывая на них.

— Ну, Сьюки, даже у нас, пожилых леди, в жизни случаются романы, — сказала Октавия, улыбнувшись. — Луи и я были близкими друзьями до Катрины. Он жил в Нью-Орлеане в десяти минутах езды от меня. После того, как всё случилось, я искала его. Но, наконец, бросила это дело.

— Я потратил много времени, пытаясь отыскать Октавию, — сказал Луи, глядя ей в лицо. — Пока, в конце концов, не наткнулся на ее племянницу два дня назад, и она дала этот номер телефона. Я не мог поверить, что все-таки ее нашел.

— Ваш дом уцелел от?.. — несчастного случая, катастрофы, катаклизма, стихийного бедствия — когда речь идет об уничтожении твоего мира, сойдет любое из этих слов.

— Да, хвала богам. И электричество у меня появилось. Это не мало: теперь есть свет и тепло. Я снова могу готовить. Мой холодильник снова шумит, и не нужно хранить продукты на улице. Я восстановил крышу. Теперь Октавия может вместе со мной вернуться в жилище, которого достойна.

— Сьюки, — сказала она очень нежно. — Ты была столь добра, позволив мне остановиться у тебя. Но я хочу быть с Луи и должна вернуться в Нью-Орлеан. Я кое-что могу сделать для восстановления города. Это — мой дом.

Видимо, Октавия считала, что наносит тяжелый удар. Я постаралась изобразить огорчение.

— Конечно, ты должна выбрать то, что будет лучше для тебя. Мне нравилось, что ты жила у меня, — я была счастлива, что Октавия не способна к телепатии. — Амелия здесь?

— Да, она наверху что-то для меня собирает. Господи, благослови ее доброту, она собирается сделать мне прощальный подарок.

— Ну, надо же! — сказала я, стараясь не переусердствовать. Я настороженно разглядывала Луи, но Октавия просто фонтанировала счастьем. Я никогда раньше не видела ее такой сияющей, и мне нравилось смотреть на нее.

— Я просто была рада иметь возможность тебе помочь, — сказала она, кивая с умным видом.

Мне было сложно удержать свою улыбку несколько-печальной-но-мужественной, но я справилась. Слава Богу, Амелия уже цокала вниз по лестнице и несла в руках что-то запакованное и перевязанное тонкой красной ленточкой с бантом.

— Здесь небольшой подарочек от меня и Сьюки. Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, не глядя на меня.

— Ах, это так мило! Я даже не сомневаюсь в твоих способностях, Амелия. Ты очень сильна как ведьма.

— Октавия, это так много значит для меня — услышать такие слова из твоих уст, — Амелия была искренне тронута и расплакалась.

Я была просто на седьмом небе от счастья, когда Луи и Октавия ушли. Несмотря на то, что я питала привязанность и уважение к старой ведьме, она создавала массу помех неторопливому домоустройству, которое сложилось у нас с Амелией. Я неожиданно обнаружила, что глубоко и с облегчением выдохнула, когда передняя дверь захлопнулась за ней и ее приятелем. Мы снова и снова говорили друг другу «до свидания», Октавия не переставала нас благодарить то за одно, то за другое. Она также нашла повод вспомнить все те магические вещи, которые она для нас сделала, и которые мы должны были навсегда запомнить.

— Хвала небесам, — сказала Амелия, рухнув на ступеньки.

Амелия не была религиозной женщиной, и уж однозначно она не была традиционной христианкой, так что для нее это было сильное высказывание.

Я села на краешек дивана.

— Надеюсь, они очень счастливы, — сказала я.

— Как ты думаешь, нам стоит что-нибудь про него разузнать?

— Такая сильная ведьма как Октавия и не сможет о себе позаботиться?

— Неплохая точка зрения. Но ты видела эти татуировки?

— Они — просто нечто! Думаю, он какой-то колдун.

Амелия кивнула.

— Да, уверена, он практикует какой-то вид африканской магии, — сказала она. — Не думаю, что нам стоит беспокоиться о том, что высокий уровень преступности в Нью-Орлеане затронет Луи и Октавию. Вряд ли кто-нибудь попытается напасть на них или ограбить.

— А что это за подарок мы подарили?

— Я позвонила своему отцу, и он прислал мне подарочный сертификат из его магазина хозтоваров.

— Да, это великолепная идея. Что я тебе должна?

— Ни цента. Он настаивает, что бы эти расходы были за его счет.

По крайней мере, этот приятный инцидент снизил остроту моей злости. Я чувствовала себя более расположенной к Амелии, поскольку теперь мне не нужно было испытывать смутное раздражение по поводу приведенной ею в мой дом Октавии. Мы сидели и болтали на кухне примерно около часа, пока я не пошла спать, хотя я слишком устала, чтоб пытаться рассказать всю предысторию того, что произошло со мной за последнее время. Так что мы разошлись по кроватям лучшими подругами, чем были неделями до того.

Пока я собиралась ко сну, я задумалась о нашем практичном подарке для Октавии, и это напомнило мне о карте, что вручил мне Бобби Бёрнэм. Я вынула конверт из сумки и разрезала его по длине своей пилкой для ногтей. Я вытащила карту наружу. К карте прилагалась фотография, которую я раньше никогда не видела. Она определенно была сделана во время фотосессии Эрика для календаря, продаваемого в сувенирном магазине Фэнгтазии. На календаре Эрик (Мистер Январь) расположился на громадной белой кровати; фон был серым, и повсюду падали сверкающие снежинки. На снимке Эрик опустил одну ногу на пол, а вторую согнул в колене и отдыхал на кровати. В стратегически важном месте он держал белую меховую накидку.

На изображении, которое Эрик прислал сегодня, он был в той же самой позе, но при этом протягивал руку к камере, словно он приглашал зрителя присоединиться к нему на кровати. И белый мех не прикрывал ничего.

— Я жду, что этой ночью ты присоединишься ко мне, — написал он корявым подчерком на обратной стороне.

Выпендривается? Да. Хочет, чтобы у меня дыхание перехватило? Да к гадалке не ходи! Я фактически почувствовала, как закипает моя кровь. Я сожалела, что открыла конверт перед тем, как залезть в кровать. На то, чтобы погрузиться в сон, ушло гораздо больше времени.

Когда я проснулась на следующее утро, я почувствовала себя странно оттого, что не слышала гудения Октавии в доме. Она исчезла из моей жизни так же внезапно, как и вошла в нее. Я надеялась, что за то время, что Октавия и Амелия провели вместе, они обсудили статус Амелии в том, что осталось от Нью-Орлеанского ковена. Тяжело поверить в то, что Амелия могла превратить молодого человека в кота (во время в некотором смысле очень смелого секса), подумала я, когда заметила, что моя соседка по дому выбежала через заднюю дверь, чтобы добраться в офис страховой компании. Амелия была одета в темно-синие брюки и коричневый с синим свитер, чем напоминала скаута, готовящегося торговать печеньем. Когда дверь за ней захлопнулась, я глубоко вздохнула. Я была в доме совсем одна впервые за целый век.

Но одиночество долго не продлилось. Я уже приступила ко второй кружке кофе и ела подрумяненную печеньку, когда Энди Бельфлер и спецагент Латтеста подошли к передней двери. Я торопливо надела какие-то джинсы и футболку, чтоб открыть дверь.

— Энди, специальный агент Латтеста, — сказала я. — Заходите.

Я проследовала назад на кухню, так как не собиралась позволять им удержать меня вдали от кофейника.

— Хотите чашечку? — спросила я у них, но они оба отрицательно покачали головой.

— Сьюки, — сказал Энди, и его лицо было серьезным. — Мы здесь из-за Кристалл.

— Несомненно, — я откусила печеньку, прожевала ее и проглотила. Я подумала, может Латтеста на диете или что-то вроде того. Он следил за каждым моим движением. Я погрузилась в его мозг. Он был огорчен тем, что я не ношу лифчик, поскольку моя грудь отвлекала его. Он думал, что я слишком соблазнительна на его вкус. Он думал, что будет лучше не размышлять обо мне в таком ключе. Он тосковал по своей жене.

— Я полагаю, что расследование важнее, чем все остальное, — сказала я и заставила свое внимание вернуться к Энди.

Я не знала, как много было известно Энди (насколько Латтеста поделился с ним) о том, что произошло в Роудсе, но Энди кивнул.

— Мы думаем, — сказал он, переведя взгляд от меня к Латтесте, — что Кристалл умерла три ночи назад. Где-то между часом и тремя-четырьмя часами утра.

— Несомненно, — опять сказала я.

— Вы знали это? — Латтеста напрягся, как охотничья собака, взявшая след.

— Это логично. До часа или двух около бара всегда кто-то есть, и затем обычно Терри приходит мыть полы, иногда к шести, иногда к восьми утра. Но в тот день Терри не пришел так рано, поскольку вечером он работал в баре и должен был поспать подольше. Но большинство людей не подумали об этом. Верно?

— Правильно, — сказал Энди после ощутимой паузы.

— Собственно, вот, — сказала я, обосновав свой вывод, и подлила еще кофе.

— Насколько хорошо ты знаешь Трея Доусона? — спросил Энди.

Это был сложный вопрос. Точный ответ на него был «Не так хорошо, как ты думаешь». Однажды меня застали в переулке с Треем Доусоном, и он был голым. Но это было не то, о чем подумали люди. (Я знала, о чем они думали, разброс был небольшой.)

— Он встречается с Амелией, — сказала я, что было самым безопасным ответом. — Она моя соседка, — напомнила я Латтесте, который выглядел несколько недоуменно. — Вы встречали ее пару дней назад. Она сейчас на работе. И, конечно, Трей — вервольф.

Латтеста был поражен. Наверное, у него это займет какое-то время — привыкнуть к тому, что люди говорят об этом так прямо в лицо. Выражение лица Энди не изменилось.

— Хорошо, — сказал Энди. — Амелия была с Треем в ночь смерти Кристалл?

— Я не помню. Спросите ее.

— Спросим. Трей когда-нибудь говорил тебе что-либо о твоей невестке?

— Я ничего не припоминаю. Конечно, они знали друг друга, по крайней мере, немного, поскольку они оба — верживотные.

— И как давно ты знаешь о… вервольфах? И о других верживотных? — спросил Энди, словно просто не мог сдержаться.

— Ну, некоторое время, — сказала я. — Сэм был первым, затем другие.

— И ты никому не сказала? — спросил Энди недоверчиво.

— Конечно, нет, — ответила я. — Люди и так думают, что я странная. Кроме того, это не мой секрет, чтобы его рассказывать. — Теперь была моя очередь посмотреть на него. — Энди, но ведь ты тоже знал. — После той ночи в переулке, когда на нас напала охотница на Веров, Энди по крайней мере слышал Трея в его животной форме, а затем увидел его обнаженным человеком. Сложите два плюс два — и получите образ вервольфа.

Энди посмотрел на свою записную книжку, которую достал из кармана. Он ничего не записал. Он глубоко вздохнул.

— Так значит, когда я увидел Трея в переулке, он только что перекинулся? Я, в некотором смысле, рад. Я никак не мог представить тебя любительницей секса в общественных местах. — Это удивило меня; поскольку я всегда полагала, что из того, что обо мне говорят, Энди верит только плохому. — А что насчет ищейки, что была с тобой?

— Это был Сэм, — сказала я, поднимаясь, чтобы ополоснуть чашку из-под кофе.

— Но в баре он перекинулся в колли.

— Колли симпатичнее, — сказала я. — Он предположил, что в таком виде большинству людей будет легче его принять. Это его обычная форма.

Глаза Латтесты вылезли из орбит. Он был одним из тех, кто с трудом привыкает к новому.

— Давайте вернемся к теме, — сказал он.

— Алиби твоего брата кажется правдой, — сказал Энди. — Мы поговорили два или три раза с Джейсоном, а так же дважды с Мишель, и она непреклонна в том, что была с ним все время. Она рассказала все, что происходило той ночью в деталях, — Энди чуть улыбнулся. — Деталей было даже слишком много.

В этом была вся Мишель. Она была прямолинейной и откровенной. Как и ее мама. Как-то я провела каникулы, посещая Библейскую школу, и учительницей в моей группе была миссис Шуберт.

— Говорите правду и огорчите дьявола, — советовала она нам. Мишель приняла эту пословицу близко к сердцу, хотя, полагаю, ее мать имела в виду не совсем это.

— Я рада, что вы ей верите, — сказала я.

— Мы также поговорили с Кэлвином, — Энди облокотился о стол. — Он рассказал о том, что случилось между Давом и Кристалл. Согласно ему, Джейсон знал о ее измене.

— Да, знал, — я прикрыла рот. Я не собиралась рассказывать об этом происшествии, поскольку могла только усугубить ситуацию.

— Мы так же поговорили с Давом.

— Конечно.

— Дав Бек, — сказал Латтеста, читая записи в своей записной книжке. — Двадцать шесть лет, женат, двое детей.

Поскольку я все это знала, мне нечего было сказать.

— Его кузен Элсии настоял, чтоб присутствовать при беседе с ним, — сказал Латтеста. — Дав сказал, что он был дома всю ночь, и его жена подтвердила это.

— Я не думаю, что это сделал Дав, — сказала я, и они оба удивленно на меня уставились. — Но ты же дала показания, что у Дава и Кристалл была интрижка, — сказал Энди.

Я вспыхнула от стыда.

— Я прошу прощения, действительно дала. Но я ненавижу, когда все смотрят на Джейсона, как будто точно знают, что это сделал он. Я не думаю, что Кристалл убил Дав. Я не думаю, что он достаточно интересовался ею, чтоб сделать такое.

— Но она могла разрушить его брак.

— Все равно, он бы не сделал это. Дав был без ума скорее от себя, чем от нее. И она была беременна. Дав не убил бы беременную женщину.

— Как ты можешь быть уверенна?

Поскольку могу прочитать это в его голове и увидеть его невиновность, подумала я. Но это вампиры и Веры отрылись миру, а не я. Едва ли я была сверхъестественным существом. Я была только вариацией на тему человека.

— Я не думаю, что это Дав, — сказала я, — я не вижу в нем этого.

— И мы должны признать это доказательством? — спросил Латтеста.

— Меня не заботит, что вы будете с этим делать, — сказала я, резко остановив предложение с намеком, которое он наверняка мог попытаться сделать. — Вы спросили — я ответила.

— Так вы полагаете, что это было преступление на почве ненависти?

Теперь была моя очередь уставиться в стол. У меня не было блокнота, где я могла бы что-нибудь написать неразборчивым подчерком. Но я хотела обдумать то, что скажу.

— Да, сказала я им, наконец. — Я думаю, это было преступление на почве ненависти. Но я не знаю, была ли это персональная ненависть, поскольку Кристалл была шлюхой… или расовая, поскольку она верпума. — Я пожала плечами. — Если я что-нибудь услышу, я вам скажу. Я хочу покончить с этим.

— Услышишь что-нибудь? В баре? — выражение лица Латтесты было жадным. Наконец простой человек видел мою ценность, на мое счастье он был счастливо женат и считал меня ненормальной.

— Да, — сказала я, — я могу что-нибудь услышать в баре.

После этого они уехали, и я была этому рада. У меня был выходной. Я чувствовала, что должна сегодня сделать что-то особенное, чтоб отпраздновать, поскольку мне удалось выкарабкаться из тяжелого периода, но я не могла ничего придумать. Я посмотрела «Метеоканал» и увидела, что сегодня была самая высокая температура для этой даты с 60-х годов. Я решила, что зима официально кончилась, хотя был все еще январь. Может, холод снова вернется, но я собиралась насладиться этим днем.

Я достала из-под навеса старый шезлонг и устроилась на заднем дворе. Я затянула свои волосы в конский хвостик и подогнула их так, чтоб они не падали, надела свое самое крохотное бикини, которое было ярко-оранжевым с бирюзовым, и намазала себя лосьоном для кожи. Я взяла радио и книгу, которую читала, а также полотенце, и вышла во двор. Да, было свежо. Да, я покрылась гусиной кожей, когда подул ветер. Но первый день, который я принимала солнечные ванны, всегда был счастливым днем в моем календаре. Я собиралась насладиться этим, мне это было нужно.

Каждый год я думала обо всех причинах, по которым я не должна была бы лежать на солнце. Каждый год я складывала свои достижения: я не пью, не курю и очень редко имею секс, хотя хотелось бы чаще. Но я люблю солнце, а оно сияло в небе. Раньше или позже я заплачУ за это, но все же загар оставался моей слабостью. Я надеялась: может, моя фейрийская кровь позволит мне избежать рака кожи? Нет, моя тетя Линда умерла от рака кожи, а она у нее доля это крови была больше, чем у меня. Что ж… черт возьми!

Я лежала на спине с закрытыми глазами, темные очки сводили свет к минимуму. Я блаженно вздыхала, игнорируя факт, что я нахожусь в несколько прохладном месте. Я тщательно старалась не думать о многих вещах: о Кристалл, о таинственных желающих мне зла фейри, о ФБР… После пятнадцати минут я перевернулась на живот, слушая шривпортскую станцию «Кантри и Вестрн» и время от времени подпевая, поскольку вокруг никого не было, и никто меня не слышал. У меня ужасный голос.

— Здраст’чёделашь? — спросил голос прямо мне в ухо.

Я никогда раньше не взлетала, но, думаю, тогда я это сделала, подскочив примерно на шесть дюймов с низкого складного стула. К тому же я заорала.

— Иисус Христос, пастырь Иудеи, — прохрипела я, когда, наконец, поняла, что голос принадлежал Дианте, племяннице адвоката-полудемона господина Каталиадеса. — Дианта, ты меня так перепугала, что я чуть из кожи не выпрыгнула.

Дианта тихо засмеялась, ее худое, плоское тело подпрыгивало вверх-вниз. Она села по-турецки на землю. Она была одета в красные лайковые шорты для бега и черно-зеленую узорчатую футболку. Красные кеды с желтыми носками заканчивали ее ансамбль. На левой икре у нее был свежий длинный красный шрам, морщившийся при движении.

— Взрыв, — сказала она, когда увидела, что я его разглядываю. Дианта также сменила цвет волос — теперь это была мерцающая платина. Но шрам выглядел достаточно страшно, чтобы захватить мое внимание.

— Ты в порядке? — спросила я. Когда ты разговариваешь с Диантой, чья речь смахивала на чтение телеграмм, было проще принять «краткий стиль».

— Лучше, — сказала она, глядя вниз на свой шрам. Затем ее необыкновенные зеленые глаза встретились с моими. — Мой дядя послал меня. — Это было вступление в послание, ради которого она приехала. Я поняла это, поскольку она говорила медленно и отчетливо.

— Что твой дядя хотел мне передать? — Я все еще лежала на животе, опершись на локти. Мое дыхание вернулось к норме.

— Он сказал, что повсюду в этом мире расшевелились фейри. Он сказал: будь осторожна. Он сказал, что они могут схватить тебя и причинить тебе боль, если смогут. — Дианта воззрилась на меня.

— Почему? — спросила я, и все мое удовольствие от солнца испарилось, как будто его никогда и не было. Я ощутила холод. Я окинула двор нервным взглядом.

— Твой прадедушка имеет множество врагов, — сказала Дианта медленно и тщательно.

— Дианта, ты знаешь, почему у него так много врагов? — это был вопрос, который я не могла задать самому дедушке, или, просто не могла набраться смелости сделать это.

Дианта посмотрела на меня с насмешкой.

— Они на одной стороне, а он на другой, — сказала она, словно я была тормозом. — Они’ничтожлитвойводеда.

— Они… эти другие фейри убили моего деда Финтана?

Она энергично закивала.

— Оннескзалте? — спросила она.

— Найл? Он сказал только, что его сын умер.

Дианта разразилась звонким смехом.

— Можн’итакскзть, — сказала она, скрючившись от смеха. — Разрез’нна кусочки. — Она хлопнула меня по руке от избытка чувств. Я вздрогнула.

— Извини, — сказала она. — Извинизвинизвини.

— Окей, — сказала я. — Просто дай мне минутку собраться с мыслями. — Я энергично потерла руку, чтобы восстановить чувствительность. Как защититься, если тебя выискивают злобные фейри?

— Кого я точно должна бояться? — спросила я.

— Брендана, — сказала она. — Эт’кактпереводца, яз’была.

— Ох, а что означает «Найл»? — я легко перевела разговор на другую тему.

— «Облако», — сказала Дианта. — Весь народ Найла носит небесные имена.

— О’кей. Итак, Брендан охотиться на меня. Кто он?

Дианта прищурилась. Для нее это был очень длинный разговор.

— Враг твоего прадедушки, — она объясняла тщательно, слово я была невероятно тупой. — Единственный другой Принц фейри.

— Почему г-н Каталадис прислал тебя?

— Тысделал’чт’могла, — сказала она на одном дыхании. Ее не моргающие яркие глаза уперлись в меня, она кивнула и очень нежно похлопала мою руку.

Я приложила все усилия, чтоб вывести всех из Пирамиды живыми. Но это не получилось. Было какое-то удовольствие в том, чтобы узнать, что адвокат оценил мои усилия. Я провела неделю, злясь на себя, поскольку не обнаружила заговор о взрыве раньше. Если бы я только уделяла этому больше внимания, не была бы столь рассеяна от других дел, творящихся вокруг меня…

— Кроме того, тезаплатьт.

— О, хорошо! — я почувствовала себя более оживленной, несмотря на беспокойство вызванное остальной частью послания Дианты. — Ты принесла мне письмо или что-то подобное? — спросила я, надеясь на немного больше информации.

Дианта тряхнула головой и ее «ледяные шипы» платиновых волос затрепетали по всей голове, делая ее похожей на взбесившегося дикобраза. — Дядя должен оставаться нейтральным, — сказала она ясно. — Никкихбмагниккихзвонковниккихимейлов. Вот почему он прислал меня.

Каталадис действительно рискнул своей шеей ради меня. Нет, он подставлял шею Дианты.

— Что если они схватят тебя, Дианта? — спросила я.

Она пожала костлявыми плечами.

— Ж’войнесдамся, — сказала она. Ее лицо погрустнело. Думаю, я не могу читать мысли демонов, также как мысли людей, но любой дурак мог сказать, что Дианата думает о своей сестре — Гладиоле, которая умерла от взмаха вампирского меча. Но через секунду Дианта выглядела просто смертоносно. — Яз’дамимжару, — сказала она.

Я села прямо и подняла брови, чтоб показать, что не понимаю ее.

Дианта повернула руку вверх и посмотрела на ладонь. Крошечное пламя парило прямо над ней.

— Я не знала, что ты это можешь, — сказала я. Я была неслабо впечатлена и напомнила себе, что с Диантой стоит оставаться по одну сторону.

— Немного, — сказала она, пожимая плечами. Из этого я сделала вывод, что Дианта может делать только небольшое пламя, а не огромное. Гладиолу, должно быть, застать врасплох, поскольку вампирша, которая убила ее, была куда более горюча, чем люди.

— Фейри горят также как и вампиры?

Она покачала головой.

— Всеможн’сжечь, — сказала она, ее голос был уверенным и серьезным. — Раньше или позже.

Я подавила дрожь.

— Ты хочешь что-нибудь выпить или съесть? — спросила я.

— Нет, — она поднялась с земли, выбила пыль из ее блестящего «обмундирования». — П’шлая.

Она погладила меня по голове и развернулась, а затем она побежала быстрее, чем любой олень.

Я снова легла на стул, чтоб все обдумать. Теперь, когда меня предупредил Найл, а затем г-н Каталадис, я чувствовала себя действительно напуганной.

Но предупреждение, хотя и своевременное, не дало мне ни какой практической информации о том, какие меры предпринять против этой угрозы. Насколько я понимаю, это могло произойти в любое время и в любом месте. Я могла предположить, что вражеские фейри не станут штурмовать Мерлот и похищать меня оттуда, поскольку фейри являются скрытными, но во всех других отношениях у меня не было никаких подсказок: какую форму примет нападение или как защитить себя от фейри? Нужно ли им разрешение на вход, как вампирам? Нет, я не помнила, что говорила Найлу, что он может войти, а он бывал в доме.

Я знала, что фейри не ограничены ночью, как вампиры. Я знала, что они очень сильны, также как и вампиры. Я знала что феи, которые фейри (в противоположность таким волшебным существам, как брауни, гоблины и эльфы) прекрасны и безжалостны так, что даже вампиры уважали их свирепость. Старейшие фейри не все время живут в этом мире, как Клод и Клодин; они бывали где-то в другом месте — скрытом от людей тайном мире, который предпочитали этому: в мире без железа. Если бы они могли защититься от железа, они бы жили так долго, что потеряли бы счет годам. Найл, к примеру, швырялся сотнями лет в хронологии своих рассказов за здорово живешь. Он мог описать какие-то события, как произошедшие пятьсот лет назад, а затем другие, предшествовавшие им, но которые, по его словам, были двести лет назад. Он просто не отслеживал ход времени, возможно, в том числе и потому, что не так долго бывал в нашем мире.

Я ломала голову, пытаясь вспомнить что-то еще. Я действительно знала какую-то вещь, и не могла поверить, что забыла о ней даже на мгновение. Если железо так плохо сказывается на самочувствии фейри, то лимонный сок — еще хуже. Сестру Клода и Клодин убили именно лимонным соком.

Теперь, когда я вспомнила о них, я подумала, что было бы полезно поговорить с Клодом и Клодин. Не только потому, что они были моими кузенами, но и потому, что Клодин была моей крестной феей, и она обязана была мне помогать. Сейчас она должна быть на работе, в отделе универмага, где она разбиралась с жалобами, упаковывала покупки и получала платежи по зарезервированным товарам. Клод должен был находиться в мужском стриптиз клубе, которым он теперь владел и управлял. Его было легче застать. И я пошла в дом искать номер. Клод подошел к телефону сам.

— Да, — произнес он, одновременно сумев вложить безразличие, презрение и скуку в одно слово.

— Привет, сладенький, — сказала я бодро. — Мне нужно с тобой поговорить с глазу на глаз. Я могу подъехать или ты занят?

— Нет, только не сюда! — голос Клода прозвучал почти встревожено от этой идеи. — Я встречусь с тобой на аллее. — Близнецы жили в Монро, который славился своей аллеей для прогулок.

— О’кей, — сказала я, — Где и когда?

Последовала пауза.

— Клодин может пойти на ланч попозже. Мы встретим тебя через полтора часа в летнем кафе у Chick-fil-A.

— Увидимся там, — сказала я, и Клод повесил трубку. Мистер очарование. Я натянула на себя любимые джинсы и зеленую с белым футболку и энергично расчесала волосы. Они стали такими длинными, что я укладывать их стало несколько проблематично, но я не могла заставить себя их укоротить.

С тех пор, как я несколько раз обменялась с Эриком кровью, я не только ни разу не болела (даже зимой), у меня даже волосы на концах не секлись. Кроме того, мои волосы блестели и действительно выглядели толще.

Меня не удивляло, что люди покупают кровь вампиров на черном рынке. Но меня действительно поражало, что люди были достаточно глупы, чтоб поверить продавцам, когда они говорили, что красное вещество, за которое они платили деньги, было подлинной вампирской кровью. Часто пузырьки содержали «Trueblood», свиную или иногда даже собственную кровь «осушителей». И если покупатель действительно покупал кровь старого вампира — это могло свести его с ума. Я бы никогда не отправилась к «осушителям» за покупкой вампирской крови. Но теперь, когда я испытала ее несколько раз (причем исключительно «свежевыжатую»), основа под макияж и тональный крем мне не требовались. Моя кожа была безупречна. Спасибо Эрику!

Не знаю, с чего я так собой гордилась, поскольку никто бы не посмотрел на меня дважды, когда я находилась рядом с Клодом. Он был почти шести футов ростом, со слегка вьющимися черными волосами и карими глазами. Телосложение стриптизера (кубики пресса и прочее), челюсть и скулы как у статуи эпохи Возрождения. К сожалению, личность у него тоже была как у статуи.

Сегодня Клод был одет в цвета хаки — тесная обтягивающая маечка под зеленой шелковой рубашкой. Он играл с темными очками. Хотя обычно выражение лица Клода, когда он не был в «приподнятом настроении», колебалось от никакого до угрюмого, сегодня он выглядел неожиданно нервным. Он осматривал летнее кафе так, будто подозревал, что кто-то последует за мной, и он не успокоился, когда я села на стул за его столиком. Перед ним стояла чашка Chick-fil-A, но он ничего не ел, я поступила также.

— Привет, кузина, — сказал он. — Как ты?

Он даже не пытался вложить в свой голос искренность, но, во всяком случае, он сказал соответствующие слова. Клод стал вести себя чуть более вежливо после того, когда я выяснила, что мой прадедушка — его дедушка. Но он никогда не забывал, что я — человек (по большей части). Клод относился к людям с тем же презрением, как и большинство фейри, но в постели он был к ним куда нежнее — по крайней мере к людям со щетиной на подбородке.

— Спасибо, Клод, нормально. Пока, во всяком случае.

— С тех пор как мы встречались? Мда… — И это для него было просто мило. — Чем я могу тебе помочь? О, вот идет Клодин, — на его лице отразилось облегчение.

Клодин была одета в коричневый костюм с большими золотыми пуговицами и коричнево-кремовую блузку в полоску. Она была одета очень консервативно для работы, и хотя наряд был очень милым, я заметила, что в короткой юбке она выглядела менее хрупкой. Она была близнецом Клода, но раньше у них была еще одна сестра — тройняшка Клодетт, ее убили. Я задумалась, если двое остались из трех, то стоит ли их теперь называть двойняшками? Клодин была также высока, как Клод, и когда она наклонилась поцеловать его в щеку, их волосы (точно того же оттенка) смешались в каскаде темной ряби. Меня она также поцеловала. Интересно, остальным фейри физический контакт необходим так же, как этим двум? Поднос кузины был полон пищи: картошка фри, зажаренные кусочки куриного филе в панировке, какой-то десерт и большой стакан сладкого напитка.

— В какие неприятности попал Найл? — спросила я, переходя непосредственно к сути. — Кто его враги? Все ли они фейри? Или они из какого-то другого вида фей?

Наступила пауза, в течение которой Клодин и Клод обдумывали мое оживленное настроение. Они не были удивлены моим вопросом, что, по моему мнению, было существенно.

— Наши враги — фейри, — сказала Клодин. — Прочие феи, как правило, не вмешиваются в нашу политику, хотя мы все вариации на одну тему — как пигмеи, европейцы и азиаты являются вариациями на тему людей. — Она выглядела грустно. — Всех нас теперь меньше, чем мы было раньше. — Она разорвала пакет кетчупа и размазала его целиком по картошке. Она запихнула сразу три куска картошки в рот одновременно. Вау, вот это голод.

— Потребуется несколько часов, чтобы рассказать всю нашу родословную, — сказал Клод, но он не игнорировал меня. Он просто констатировал факт. — Мы относимся к линии фейри, что ведет родство от неба. Наш дедушка, твой прадед, является одним из немногих выживших членов нашей королевской семьи.

— Он принц, — сказала я, поскольку это было одним из немногих фактов, что я знала о прадеде. Заколдованный принц. Принц Валиант./ Принц города. Титул имеет вес.

— Да. Есть и другой принц, Брендан, — Клод произнес это как Брендаун. Дианта упоминала о Брендане. — Он сын старшего брата Найла — Рогана. Роган ведет происхождение от моря, и его влияние распространяется на все водные массы. Недавно он отправился в Страну Вечного Лета.

— Умер, — перевела Клодин прежде, чем откусила кусок цыпленка.

Клод пожал плечами.

— Да, Роган мертв. Он был единственным, кто мог обуздать Брендана. И ты должна знать, что Брендон один из тех кто… — Клод остановился на полуслове, так как его сестра сжала ему руку. Женщина, что кормила маленького мальчика картошкой фри, смотрела на нас с любопытством — ее внимание привлекло резкое движение Клодин. Клодин одарила Клода взглядом, от которого кожа могла поути волдырями. Он кивнул, высвободил свою руку и продолжил говорить. — Брендан очень сильно расходится с Найлом во взглядах на то, как должны жить фейри. Он…

Близнецы посмотрели друг на друга. В конце концов, Клодин кивнула.

— Брендан убежден, что все люди, что несут кровь фейри, должны быть уничтожены. Он верит, что каждый раз, когда кто-то из нас спаривается с человеком, мы теряем часть нашей магии.

Я прочистила горло, пытаясь избавиться от возникшего там кома.

— Итак, Брендан — враг. Если среди членов королевской семьи сторонники Найла? — спросила я придушенным голосом.

— Меньше-чем-принц. Его титул не переводиться, — сказал Клод. — Наш отец, Диллон, сын Найла и его первой жены, Бранны. Наша мать — Бинни. Если Найл отправится в Страну Вечного Лета, Диллон займет место принца. Но, естественно, ему придется ждать.

Имена были мне не знакомы. Первое звучало почти как Дайлон, второе звучало похоже на Бии-на.

— Произнесите, пожалуйста, по буквам, — сказала я, и Клодин сказала:

— Б-И-Н-Н-И. Д-И-Л-Л-О-Н. Найл не был счастлив с Бранной, и поэтому нашему отцу, Дилону, потребовалось много времени, чтобы заслужить его любовь. Найл предпочитал своих получеловеческих сыновей. — Она улыбнулась мне, полагаю, чтобы показать, что хорошо относится к людям.

Однажды Найл сказал мне, что я — его единственный живой родственник. Но это было неправдой. Найлом определенно управляли эмоции, не факты. Мне стоит это запомнить. Клод и Клодин, кажется, не винили меня в пристрастии Найла, к моему огромному облегчению.

— Угу, а кто на стороне Брендана? — спросила я.

— Дермот, — сказала Клодин. Она посмотрела на меня с надеждой.

Я узнала это имя. Я изо всех сил пыталась вспомнить, где я его слышала.

— Он мой дедушка, брат Финтана, — сказала я медленно. — Другой сын Найла от Эйнин. Но он наполовину человек. — Эйнин была человеческой женщиной, соблазненной Найлом много веков назад. (Она полагала, что он был ангелом, что навело меня на некоторые мысли о том, как могут выглядеть фейри, когда им не нужно притворяться людьми.) Мой наполовину человеческий дядя пытается убить своего отца?

— Найл сказал тебе, что Финтан и Дермот близнецы? — спросил Клод.

— Нет, — сказала я удивленно.

— Дермот был моложе на несколько минут. Близнецы не были идентичными, ты понимаешь? — сказал он. Он наслаждался моим неведением. — Они были… — Он сделал паузу, и выглядел сбитым с толку. — Я не знаю точного термина, — наконец сказал он.

— Разнояйцевыми. О’кей, интересно, и что?

— Фактически, — сказала Клодин, пристально разглядывая цыпленка. — Твой брат Джейсон — вылитая копия Дермота.

— Вы имеет в виду что… что вы имеете в виду? — я была готова возмутиться, как только пойму чем.

— Мы просто рассказываем тебе, почему Найл склонился в своем предпочтении к тебе, а не к брату, — сказал Клод. — Найл любил Финтана, а Дермот бросал ему вызов на каждом шагу. Он открыто восстал против нашего дедушки и заверил Брендана в своей лояльности, хотя Брендан презирает его. В дополнение к внешнему сходству между Дермотом и Джейсоном, которое является только причудой генов, Дермот такая же задница, как и Джейсон. Теперь ты можешь понять, почему Найл не хочет признавать родства с твоим братом.

На какой-то момент я испытала жалость к Джейсону, пока мой здравый смысл не разбудил меня.

— Ладно, помимо Брендана и Дермота, у Найла есть другие враги?

— У них есть последователи и сторонники, включая нескольких наемных убийц.

— Но ваши родители на стороне Найла?

— Да. Естественно, другие из нас тоже. Из Небесного народа.

— Так я должна остерегаться любых приближающихся фейри, и они могут напасть на меня в любое время, поскольку я несу в себе кровь Найла?

— Да. Мир фей слишком опасен. Особенно теперь. Вот почему мы живем в мире людей. — Клод глянул на Клодин, которая уплетала курицу, будто сбежала из голодного края.

Клодин проглотила кусок, слегка похлопала по рту бумажной салфеткой и сказала:

— Очень важно. — Она разломила кусок куриного филе и глянула на Клода, сигнализируя ему взять инициативу.

— Если ты увидишь кого-то, кто будет выглядеть как твой брат, но не являться им… — сказал Клод.

Клодин проглотила и продолжила:

— Удирай со всех ног.

 

Глава 9

Я ехала домой, сконфуженная еще больше, чем обычно. И хотя я любила своего деда насколько это возможно, учитывая наше краткое знакомство… я была готова полюбить его еще сильнее, и готова стоять за него до конца, ведь мы все-таки родственники… но я до сих пор не представляла, как сражаться на этой войне, или как ее избежать. Эльфы не хотели объявлять о своем существовании человечеству, они этого никогда не сделают. Они не то, что веры или вампиры, которые желали разделить с нами планету. У эльфов не было резона придерживаться человеческих правил и политики. Они творили, что хотели, и исчезали в своих тайных землях.

В миллионный раз я мечтала о нормальном дедушке вместо имеющейся у меня версии: невероятного, великолепного и неудобного эльфийского принца.

А потом я устыдилась саму себя. Я должна радоваться тому, что имею. Я надеялась, что Господь не заметит мою неблагодарность.

У меня выдался загруженный день, а было всего-то два часа. События развивались не как всегда. Обычно я стирала, убиралась, ходила в магазин, читала, оплачивала счета… Но сегодняшний день был так чудесен, что мне захотелось побыть на улице. Мне захотелось заняться чем-то, что дало бы возможность и работать, и думать одновременно. А тем для размышления мне хватало.

Оглядев клумбы у дома, я решила заняться прополкой. Не самое нелюбимое мое занятие, быть может, оттого, что я часто занималась этим в детстве. Бабуля считала, что мы должны были быть взращены в работе. И в ее честь я содержала цветники в полном порядке. И сейчас я вздохнула и направила все усилия на выполнение этой работы. Начала я с клумбы у дороги, с южной стороны моего дома.

Я подошла к металлическому сарайчику с инструментами, последнему в череде сарайчиков, что служили поколениям семейства Стакхаус с тех пор, как мы устроились на этом месте. Я раскрыла дверь с привычной смесью удовольствия и ужаса, потому что однажды я соберусь с силами и наведу здесь порядок. До сих пор я хранила старую бабушкину лопатку-копалку. Кто знает, кто ею пользовался до нее. Она была древней, но за ней так хорошо ухаживали, что лопатка выглядела лучше современных аналогов. Я шагнула в темный сарай и достала ее и садовые перчатки.

Из передачи Антик Роадшоу я знала, как много людей коллекционирует садовый инвентарь. Мой сарайчик мог стать истинной пещерой Алладина для такого коллекционера. Моя семья никогда не относилась к тем, кто избавляется от вещей, которые могут еще послужить. Битком набитый сарай был очень аккуратным, потому что так там все устроил мой дед. Когда мы переехали жить к нему и бабушке, он нарисовал схемку, на которой было нарисовано, где что должно лежать. И именно туда следовало класть каждую вещь после использования, и этот порядок сохранялся до сих пор. Я могла безошибочно указать, где лежит лопатка — старейший причиндал в этом хранилище. Она была тяжелее, острее и Уже, чем ее современные копии, но ее форма была привычна для моей руки.

Если бы сейчас была настоящая весна, я бы надела свое бикини и соединила бы приятное с полезным. Но, несмотря на то, что солнце светило, я была настолько легкомысленна. Я нацепила садовые перчатки, потому что мне не хотелось испортить ногти. Некоторые сорняки способны за себя постоять. Например, один из них имел толстый мясистый стебель и острые шипы на листьях. Если дашь ему достаточно подрасти, он расцветут пышным цветом. Эти уродливые и колючие травки следовало выдирать с корнем. И таких было уже несколько, повылезавших среди едва взошедших лилий.

Бабуля бы возмутилась.

Я опустилась на четвереньки и принялась за работу. Правой рукой я погружала лопатку в мягкий дерн цветочной клумбы, поддевая корни сорняков, а левой их выдирала. Я трясла их за стебли, отряхивая дерн, и отбрасывала в сторону.

Прежде чем приняться за работу, я поставила на задней площадке радиоприемник, и вскоре уже подпевала ЛиЭнн Раймс. Мне полегчало. Через несколько минут у меня была уже приличная кучка выкорчеванных сорняков и здоровый румянец.

Если б он не заговорил, все могло бы закончиться иначе. Но он был самоуверен и раскрыл рот. Его гордыня спасла мне жизнь.

И слова его были неосмотрительны. Слова: «Я с радостью убью тебя для своего господина», вряд ли могли означать желание познакомиться.

У меня была великолепная реакция, и я взметнулась из своего положения на карачках с лопаткой в руке и всадила ее прямо в живот мужчине. Она вошла в него, будто была создана фейрибойным оружием.

В таковое она и превратилась, ибо была сделана из железа, а мужчина оказался фейри.

Я отскочила и пригнулась, сжимая в руках окровавленную лопатку и ожидая, что же фэйри будет делать дальше. Он с полнейшим недоумением взирал на кровь, струящуюся сквозь его пальцы, не в силах поверить, что я испортила его наряд. Затем он взглянул на меня своими огромными бледно-голубыми глазами, а в лице его таился вопрос, будто он меня спрашивал, неужели это я такое с ним сотворила, а вдруг это ошибка?

Я начала пятиться короткими шажками, не отрывая от него взгляда, но он больше не представлял никакой угрозы. Пока я нащупывала рукой затянутую сеткой дверь, мой неудавшийся убийца рухнул на землю, с прежним выражением изумления на лице.

Я отступила в дом и заперла дверь. На дрожащих ногах я подошла к мойке, перегнулась через нее, пытаясь дотянуться как можно дальше. Под этим углом я могла разглядеть только часть скорчившегося тела.

— Окей, — громко сказала я, — окей.

Он был мертв, похоже на то. Так быстро.

Я потянулась к висящему на стене телефону, отметив, как дрожат мои руки, затем наткнулась взглядом на мобильник, который я положила заряжаться на кухонный стол. Поскольку ситуация была кризисная, из тех, что можно было посчитать полной задницей, я выбрала в быстром наборе страшно-секретный номер моего прадедушки. Я решила, что дело того стоило. Мне ответил мужчина, но не Найл.

— Да? — произнес осторожный голос.

— А Найла можно?

— Его сейчас нет. Могу я чем-то помочь?

Спокойно, сказала я себе. Спокойно.

— Не могли бы Вы ему передать, что я убила фейри, он лежит прямо у меня во дворе, и я понятия не имею, что делать с телом?

Ответом мне было мгновение тишины.

— Да, я ему передам.

— Давайте только побыстрее. Потому что я сейчас одна и в некоторой прострации.

— Да. Очень скоро.

— Кто-нибудь подъедет? — ну, боже мой! Я похожа на плаксу. Я выпрямилась. — В смысле, я могла бы затащить его в багажник своей машины или позвонить шерифу. Мне очень хотелось дать понять незнакомцу, что я не такая уж беспомощная неумеха. — Но я знаю, что вы, ребята, просто помешены на тайнах, а у него, на первый взгляд, не было оружия, и я вряд ли смогу доказать, что тот парень говорил, будто он будет в восторге от моего убийства.

— Вы… убили фейри.

— Именно это я и сказала. Только что, — Мистер Тормоз. Я снова высунулась из окна. — Да, он не двигается. Однозначно мертв.

В этот раз тишина длилась столь долго, что я уж, было, решила, что что-то пропустила.

— Простите? — сказала я.

— Что, в самом деле? Мы скоро будем, — и он повесил трубку.

Я не могла не выглянуть. Я бы просто умерла, если бы выглянула. Я видела мертвецов и до этого — и людей, и нелюдей. А с той ночи, как я встретила Билла Комптона в баре Мерлот, я видела их слишком много. Не то, чтобы я винила в этом Билла.

Я покрылась мурашками.

Не прошло и пяти минут, как Найл и другой фэйри вышли из леса. Наверно у них там что-то вроде портала. Или шотландцы вытолкнули их снизу. Или сверху. А может, у меня просто ум за разум зашел. Оба фейри остановились, увидев тело, и обменялись короткими репликами. Выглядели они изумленными. Но не испуганными, и не было похоже, что они ожидают, что тот парень вскочит и нападет на них, поэтому я прокралась через дверь и вышла через заднее крыльцо.

Они знали, что я тут, но продолжали сверлить взглядами тело.

Мой прадедушка поднял руку, и я нырнула под нее. Он прижал меня к себе, я подняла глаза и увидела, что он улыбается.

Ну, это было неожиданно.

— Ты просто находка для нашей семьи. Ты убила моего врага, — сказал он, — Я был прав насчет людей.

Он раздулся от гордости словно индюк.

— Это хорошо?

Второй фейри рассмеялся и впервые взглянул на меня. Его волосы были цвета ирисок, а глаза совпадали по цвету с волосами, для меня это казалось таким странным, что просто выбивало из колеи, хотя он, как и все фейри, которых я встречала, был просто великолепен. Мне пришлось сдержать вздох. Находясь рядом с вампирами и фейри, я выглядела дурнушкой.

— Меня зовут Диллон, — представился он.

— О, отец Клодин. Приятно познакомиться. Полагаю, ваше имя что-то означает? — спросила я.

— Молния, — ответил он и одарил меня совершенно очаровательной улыбкой.

— Кто это, — кивнула я в сторону тела.

— Это был Мурри, — сказал Найл. — Близкий друг моего племянника Брендана.

Мурри выглядел очень молодо. На человеческий взгляд, лет на восемнадцать.

— Он сказал, что ему не терпится меня убить, — сообщила я ему.

— Но вместо этого ты убила его. Как тебе это удалось? — спросил Диллон, будто поинтересовался, как я раскатываю слоеное тесто.

— Бабушкиной копалкой, — объяснила я. — Вообще-то, она хранится в нашей семье уже давно. Не то чтобы мы фанатели от садового инвентаря или чего-то подобного. Просто он в полном порядке, и незачем покупать новый.

Меня несет, не иначе…

Они оба взглянули на меня. Не уверена, что у них не возникло мысли, будто у меня поехала крыша.

— Можешь показать нам бабушкин инструмент? — попросил Найл.

— Конечно. Может чаю или еще чего-нибудь? У меня найдется Пепси или лимонад, — Ох нет, только не лимонад. Они тогда умрут. — Извините, лимонад отменяется. Чаю?

— Нет, — мягко сказал Найл. — Думаю, не сейчас.

Я обронила окровавленную лопатку где-то среди лилий. Когда я ее подняла и принесла, Диллон вздрогнул.

— Железо! — воскликнул он.

— На тебе нет перчаток, — ворчливо сказал Найл сыну и забрал у меня копалку.

Его руки были покрыты специальным составом, который изготавливался на химических заводах, принадлежавших фейри. Пользуясь подобной субстанцией, фейри мог спокойно существовать в человеческом мире, не боясь по ходу дела отравиться.

Диллон выглядел виновато.

— Нет, прошу прощения, отец.

Найл покачал головой, словно был разочарован, но все его внимание было направлено на лопатку. Он мог взять в руки любую отраву, но, тем не менее, держал его очень осторожно.

— Он вошел в него с легкостью, — отметила я, сдерживая внезапный приступ тошноты. — Не знаю, почему. Он, конечно, острый, но не до такой же степени.

— Железо входит в нашу плоть, словно нож в масло, — сказал Найл.

— Ух, — ну, по крайней мере, теперь я знала, что на меня не свалилась из ниоткуда какая-нибудь суперсила.

— Он застал тебя врасплох? — спросил Диллон.

Хотя у него не было этих милых маленьких морщинок, которые еще больше красили моего прадедушку, он выглядел не намного моложе Найла. И от этого их отношения несколько выбивали из колеи. Но стоило мне еще разок взглянуть на труп, как я тут же вернулась с небес на землю.

— Да, он меня застал врасплох. Я просто работала, сорняки выдирала из клумб, и вдруг он стоит тут и заявляет мне, что ждет — не дождется меня убить. Я ему ничего не сделала. А он меня напугал. Я тут же подскочила с лопаткой в руке и всадила ее ему в живот.

И снова у меня в животе все перевернулось.

— Он сказал что-нибудь еще? — дедушка пытался быть безразличным, но я заметила, с каким интересом он ожидает моего ответа.

— Нет, сэр, — ответила я. — Он вроде удивился, а потом… он умер.

Я отошла к ступенькам и тяжело плюхнулась прямо на них.

— Не то, чтобы я чувствовала себя виноватой, — вырвалось у меня, — Просто он пытался меня убить и радовался этому, но я же никогда ничего ему не делала. Я вообще его не знаю, а сейчас он мертв.

Диллон опустился передо мной на колени. Взглянул мне в лицо. Не то, чтобы он выглядел сердечно, но на лице его отражалось какое-то сочувствие.

— Он был твоим врагом, а теперь он мертв, — сказал он. — А это уже повод для веселья.

— Не совсем, — я не знала, как это объяснить.

— Ты христианка, — произнес он таким тоном, будто выяснил, что я оказалась гермафродитом или вегетарианкой.

— На самом деле, плохая из меня христианка, — поспешно сказала я.

Его губы сжались. Я видела, что он очень старается не расхохотаться. А мне было не до смеха, когда в нескольких футах от меня лежал человек, которого я убила. Сколько же лет Мурри ходил по земле, а теперь он валялся безжизненной грудой, и кровь его вытекала на мой гравий.

Нет, минуточку! Он больше не валялся. Он превращался… в пыль. Это было иначе, чем у вампиров, скорее, будто кто-то вдруг начал стирать Мурри.

— Ты замерзла? — спросил Найл.

Не было похоже, чтобы ему показалось странным подобное исчезновение останков.

— Нет, сэр. Просто все перемешалось. В смысле, я загорала, потом встретилась с Клодом и Клодин, а теперь вот это.

Я не могла оторвать глаз от постепенного исчезающего тела.

— Ты загорала и возделывала сад. Мы любим солнце и небо, — заявил он так, будто одно это служило доказательством моей причастности к эльфийской части моего семейства.

Он улыбнулся. Он был так прекрасен. Находясь рядом с ним, я ощущала себя подростком. Подростком с угрями и детской полнотой. Правда, сейчас это был подросток-убийца.

— Ты не собираешься собрать этот… прах? — спросила я.

Я поднялась, стараясь выглядеть оживленной и полезной. Работа, возможно, заставит почувствовать меня лучше.

Две пары чуждых глаз удивленно уставились на меня.

— Зачем? — спросил Диллон.

— Похоронить.

Казалось, это их ужаснуло.

— Нет, только не в землю, — Найл попытался скрыть свое отвращение. — Мы так не делаем.

— А что же тогда?

На моей подъездной алее и на клумбе осталась лишь кучка пыли, но торс все еще сохранялся целым.

— Не хотелось бы показаться назойливой, но в любой момент домой вернется Амелия. У меня редко бывают посетители, но может заявиться чудак-электрик проверять счетчики.

Диллон взглянул на моего прадедушку с таким видом, будто я вдруг заговорила по-японски.

— У Сьюки живет девушка, и она может вернуться в любой момент, — пояснил Найл.

— Может кто-нибудь еще явиться по мою душу? — спросила я, дивясь собственному вопросу.

— Возможно, — ответил Найл. — Финтан очень хорошо защищал тебя, в отличие от меня, Сьюки. Он даже от меня тебя защитил, а я всего лишь хотел тебя любить. Но сказал мне, где ты.

Найл выглядел грустным, опустошенным и усталым — впервые с того дня, как мы встретились.

— Я пытался оградить тебя от всего этого. Я думал, что увижу тебя, прежде чем им удастся меня убить. Я организовал встречу через вампира, чтобы это не бросалось в глаза, но этой встречей я подверг тебя опасности. Ты можешь доверять моему сыну Диллону, — он положил руку на плечо младшего эльфа. — Если он доставит тебе послание, значит, оно на самом деле от меня.

Диллон очаровательно улыбнулся, показывая сверхъестественно белые и острые зубы. И хотя он был отцом Клода и Клодин, пугал он до чертиков.

— Мы скоро обо всем поговорим, — сказал Найл, нагибаясь, чтобы меня поцеловать.

Светлые мерцающие прекрасные волосы упали мне на щеку. От него так приятно пахло. Так пахнет ото всех эльфов.

— Мне жаль, Сьюки, — добавил он. — Я думал, что заставлю их всех принять… Ну, я не смог, — его зеленые глаза вспыхнули сожалением. — У тебя есть поливочный шланг? Мы можем собрать почти весь прах, но, я считаю, будет более практичным просто… его смыть.

Он обнял меня и прижал к себе, а Диллон послал шутливый салют. Оба проделали несколько шагов к роще, а затем просто исчезли в подлеске, как делают олени, если на них натолкнуться в лесу.

Значит, вот как. Я осталась в моем солнечном саду, предоставленная самой себе, с неслабой горкой мерцающего праха в форме туловища прямо на своей гравийной дорожке.

Я мысленно пополнила список странных вещей, которых сделала за сегодня. Я развлекла полицию, позагорала, сходила в торговый центр в компании парочки фейри, выполола сорняки и кое-кого убила. А теперь настала пора убирать порошковидный труп. А денек-то еще и не закончился.

Я повернула вентиль, развернула шланг так, чтобы он дотягивался до нужного места, и направила струю воды на фейрийский прах.

Странное у меня было чувство, какое-то отстраненное.

— Надеюсь, это не войдет у меня в привычку, — сказала я вслух, накручивая себя еще больше.

Не хотелось бы мне вести счет убитым мной людям, хотя, технически, большинство из них людьми не были. Не считая двух последних лет (а может, меньше, если считать по месяцам), я ни разу не ткнула в ярости пальцем в человека, кроме разве что одного раза, когда я ткнула Джейсона в живот своей пластмассовой бейсбольной битой за то, что он отрезал волосы моей Барби.

Я резко себя одернула. Дело сделано. И нет пути назад.

Я отвернула кончик шланга и выключила вентиль. Сложно было что-то понять в предзакатных лучах солнца, но вроде бы я как следует размыла прах.

— Но не из памяти, — серьезно сказала я.

А потом я расхохоталась, и прозвучало это несколько ненормально. Я стояла на заднем дворе, смывала фейрийскую кровь и выдавала мелодраматические сентенции. Следующим моим деянием наверняка станет монолог Гамлета, который я помнила еще со школы.

Этот полдень конкретно сбил меня с ног, пнул в самую задницу.

Я прикусила нижнюю губу. Теперь, когда упоение наличием живого родственника почти прошло, мне пришлось столкнуться с фактом, что поведение Найла, конечно же, очаровательное, было непредсказуемо. По его собственному признанию, он непреднамеренно подверг меня огромному риску. Может, мне стоило раньше призадуматься, что же представлял собой мой дедушка Финтан. Найл говорил, что тот присматривал за мной, оставаясь в тени. Картинка зловещая, но трогательная. Найл и сам был зловещим и трогательным. А двоюродный дедушка Диллон был просто зловещим.

К вечеру на улице стало холодать. Я уже дрожала, когда возвращалась в дом. Шланг мог замерзнуть, но меня это уже не волновало. В сушилке скопилась одежда, а еще мне нужно было поесть, ведь я пропустила ланч в торговом центре. Приближалось время обеда. Пора заняться мелочевкой.

Когда я заполняла стиральную машину, позвонила Амелия. Она собиралась после работы встретиться с Треем, сходить с ним в перекусить, а потом в кино. Она предложила мне к ним присоединиться, но я ответила, что занята. Амелии и Трею третий ни к чему, и мне не хотелось быть лишней.

Но было бы здорово с кем-то встретиться. Ну и что я скажу, чтобы поддержать болтовню? Вау, эта копалка вонзился в его тело как в желе.

Я содрогнулась и задумалась, чем бы таким заняться. Какой-нибудь не склонный к критике собеседник, вот что мне было нужно. Я скучала по коту, которого мы звали Бобом (поскольку он не был рожден котом, и сейчас им уже не был). Может, мне стоит завести настоящего кота. Не впервой я задумывалась, не заглянуть ли мне в приют для животных. Но лучше я дождусь, когда закончится вся эта фейрийская заварушка. Не стоит заводить домашнее животное, чтобы его покалечили или убили в любой момент, правда? Это было бы нечестным по отношению к нему. Я поймала себя на том, что хихикаю, а это было плохим признаком.

Пора заканчивать тут рассиживаться и заняться делом. Во-первых, я отчищу лопатку и уберу ее. Я отнесла инструмент в кухонную раковину, где оттерла его и прополоскала. Тусклый металл приобрел свежий блеск, словно земля, омытая водой после засухи. Я поднесла лопатку к свету и уставилась на старинное изделие. И вздрогнула.

Да, неудачное получилось сравнение. Отбросив эту мысль, я продолжила скрести. Потом решила, что лопатка выглядит безукоризненно. Я мыла и чистила ее снова и снова. Потом направилась к задней двери, через темень, чтобы убрать чертову штуковину на место, где она хранилась.

Я задумалась, может после всего, что произошло, стоит вообще купить новую лопатку в Вол-Марте. Не уверена, что снова смогу использовать железный, когда мне приспичит пересадить луковицы нарциссов. Все равно, что использовать пистолет для выдирания гвоздей. Я заколебалась, и лопатка чуть не свалилась со своего крючка. Я, наконец, решилась и понесла ее обратно в дом. На заднем крыльце я задержалась, любуясь последними мгновениями света, пока мой желудок не взбунтовался.

Ну и длинный выдался денек. Я планировала устроиться перед телевизором с тарелкой чего-нибудь вредного для здоровья и смотреть какое-нибудь не способное затронуть разум шоу.

Я услышала шуршание машины, движущейся по подъездной дорожке, когда открывала заднюю дверь. Я задержалась снаружи, чтобы посмотреть, кого это ко мне принесло. Но кто бы это ни был, он меня немного знал, потому что машина объехала дом, чтобы оказаться позади него.

День и без того был полон сюрпризов, а тут и еще один. Ко мне заявился Куинн, который всё же посмел ступить на территорию Пятой Зоны. Он был на арендованной машине, Форде Таурус.

— Ну, прекрасно, — сказала я.

Раньше я мечтала о компании, но не о такой компании. Хотя мне и нравился Куинн, этот разговор грозил стать таким же мерзким, как и весь сегодняшний день.

Он вышел из машины и направился ко мне своей обычной грациозной походкой. Вообще-то Куинн — этакий громадный бритоголовый мужчина с ярко-лиловыми глазами. Он один из последних оставшихся вертигров в мире и единственный вертигр-мужчина на всем Северо-Американском континенте. В последнюю нашу встречу мы расстались. Я не гордилась собой за то, как я ему об этом сказала и зачем я это сделала, но я была уверена, что очень ясно дала ему понять, что именно думала о нас, как о паре.

Но, тем не менее, вот он, явился, и его большие теплые руки легли на мои плечи. Удовольствие, которое могла бы принести наша встреча, мгновенно сменилось настигшей меня волной беспокойства. В воздухе буквально запахло бедой.

— Ты не должен находиться здесь, — сказала я. — Эрик отклонил твое прошение. Он мне об этом сказал.

— А он вначале спросил тебя? Ты знала, что я хочу тебя видеть?

Темень настолько сгустилась, что включились огни сигнализации. В их желтом отблеске лицо Куинна выглядело резким. Его взгляд скрестился с моим.

— Нет. Но это неважно, — сказала я.

Я чувствовала собирающееся в воздухе бешенство. Не мое бешенство.

— А я думаю, что важно.

Солнце садилось. И не оставалось времени на пространные аргументы.

— Разве мы не сказали друг другу все в прошлый раз?

Мне не хотелось очередной сцены, неважно, насколько мне нравился этот мужчина.

— Ты сказала, что думаешь, будто все кончено, малышка. Я не согласен.

Ну, замечательно. То, что мне нужно! Но поскольку я знала, что дело было не только во мне, я досчитала до десяти и сказала:

— Знаю, я не дала тебе вставить хоть слово, когда сказала тебе, что нам больше не стоит встречаться, Куинн, но это было именно то, что я имела в виду. Разве в твоей жизни что-то изменилось? Твоя мама теперь может сама о себе позаботиться? А Фрэнни выросла достаточно, чтобы сладить с ситуацией, если твоя мать снова сбежит?

Мать Куинна пережила нелегкое время и иногда слетала с катушек. Обычно по полной программе. А его сестра Фрэнни была всего лишь тинэйджером.

На мгновение он опустил голову, будто собираясь с мыслями. Потом снова взглянул прямо мне в глаза.

— Почему ты придираешься ко мне больше, чем к остальным? — спросил он.

— Я не придираюсь, — тут же ответила я, а затем задумалась, придираюсь?

— Ты просила Эрика завязать с Фэнгтазией? Просила Билла прекратить свои компьютерные разработки? Просила Сэма отвернуться от своей семьи?

— Что?… — начала я, пытаясь уловить связь.

— Ты просишь меня порвать с остальными людьми, которых я люблю — моей матерью и сестрой — если я хочу быть с тобой, — сказал он.

— Я ничего не просила тебя сделать, — я чувствовала, что напряжение внутри меня становится невыносимым. — Я говорила тебе, что хочу быть на первом месте для парня моей жизни. И я прекрасно знала — и до сих пор знаю — что для тебя на первом месте всегда будет семья, потому что твои мать и сестра не из тех женщин, которые твердо стоят на своих собственных ногах. Я не просила Эрика завязать с Фэнгтазией! Зачем мне это? И при чем тут вообще Сэм?

Я не могла даже представить, по какой причине тут присутствовал еще и Билл. Это было слишком давно.

— Билла устраивает его положение и в человеческом мире, и вампирском, а Эрик любит свой маленький кусочек Луизианы больше, чем когда-либо сможет полюбить тебя, — сказал Куинн, и прозвучало это так, словно ему меня жаль. Это было нелепо.

— Откуда взялась эта ненависть? — спросила я, выставив вперед руки. — Я перестала встречаться с тобой не из-за того, что испытываю чувства к кому-то еще. Я перестала встречаться с тобой, потому что твоя тарелка и так переполнена.

— Он старается отгородить тебя от любого, кто о тебя любит, — заявил Куинн, уставившись меня с таким упорством, что это нервировало. — И посмотри, сколько у него тех, кто зависит от него.

— Ты об Эрике? — все, кто зависел от Эрика, были вампирами, которые, черт возьми, и сами могли за себя постоять.

— Он никогда не бросит свой маленький округ ради тебя. Никогда не даст группке своих верных вампов служить кому-то еще. Он никогда…

Мне было больше не вынести. Я издала вопль полнейшего разочарования. Я натурально топнула ногой, как трехлетняя.

— Я его не просила! — завопила я. — О чем ты вообще говоришь? Ты хочешь мне сказать, что меня никто никогда больше не полюбит? Что с тобой?

— Да, Куинн, — произнес знакомый холодный голос. — Что с тобой?

Клянусь, я подпрыгнула на целых шесть дюймов. Ссора с Куинном настолько меня захватила, что я не почувствовала, как появился Билл.

— Ты пугаешь Сьюки, — Билл был в ярде от меня, и от угрозы в его голосе по моей спине пробежал озноб. — Этого не должно быть, тигр.

Куинн зарычал. Его зубы начали расти, становясь длиннее, острее, прямо у меня на глазах. В следующую секунду Билл оказался сбоку от меня. Его карие глаза зловеще сверкали. Не то чтобы я не боялась, что они поубивают друг друга. Просто я поняла, что меня конкретно достало, что люди появляются и исчезают на моей собственности, будто это какая-то станция сверхъестественной железной дороги.

На руках Куинна появились когти. Глубоко из груди вырвался рык.

— Нет! — гаркнула я, надеясь, что они ко мне прислушаются.

Ну и адский выдался денек.

— Ты даже не в списке, вампир, — сказал Куинн, и это больше не был его голос. — Ты — прошлое.

— Я разделаю тебя на коврик, — произнес Билл, голос его был холодней и спокойней, чем обычно, словно лед в стакане.

И эти два идиота бросились друг на друга.

Я хотела было прыгнуть, чтобы остановить их, но разумная часть моего мозга, подсказала мне, что это было бы самоубийством. Этим вечером моя трава еще больше покроется кровью, думала я. Пора отсюда убираться, вот о чем мне следовало подумать. Мне стоило убежать внутрь, запереться, и оставить их.

Но это было уже в ретроспективе. А на самом деле, я на мгновение застыла с бессильно опущенными руками, пытаясь сообразить, как их разнять… А потом две сцепившиеся фигуры начали, пошатываясь, метаться. Куинн со всей силы отбросил от себя Билла. Билл отлетел на меня с такой силой, что я натурально взлетела в воздух, а потом приземлилась.

 

Глава 10

Холодная вода тонкими струйками стекала по моему лицу на шею. Я захлебнулась и начала задыхаться, когда часть попала мне в рот.

— Слишком много? — произнес резкий голос, я приоткрыла глаза и увидела Эрика.

Мы были в моей комнате. Свет горел только в ванной.

— Хватит, — сказала я.

Матрас двинулся, когда Эрик поднялся, чтобы отнести в ванную мочалку. Через секунду он вернулся с полотенцем для рук и протер мне лицо и шею. Моя подушка была влажной, но я решила не заморачиваться этим. Солнце село, и в доме похолодало, а я лежала в нижнем белье.

— Холодно, — пожаловалась я, — где моя одежда?

— Она вся в пятнах, — ответил Эрик.

На краю кровати было одеяло, и он накинул его на меня. На мгновение он повернулся ко мне спиной, и я услышала, как со стуком его ботинки упали на пол. А потом он залез ко мне под одеяло и приподнялся на локте. Он смотрел на меня сверху вниз. Его спина закрывала свет из ванной, и я не могла разглядеть выражение его лица.

— Ты любишь его? — спросил он.

— Они живы? — не важно, люблю я Куинна или нет, если он мертв, правда? А может, Эрик имел в виду Билла. Я не могла понять. Я испытывала необычное чувство.

— Куинн уехал. У него сломано несколько ребер и челюсть, — сообщил Эрик, голос его был нейтрален. — Билл излечится сегодня же, если уже не излечился.

Я приняла это к сведению.

— Полагаю, это из-за тебя Билл оказался здесь?

— Я знал, что Куинн нарушил наше соглашение. Около получаса назад его заметили, когда он пересек границу моего округа. Билл был ближе всех к твоему дому. Его заданием было убедиться, что тебя никто не побеспокоит, пока я не доберусь до тебя. Он слишком серьезно отнесся к этому. Мне жаль, что ты пострадала, — интонация Эрика была несколько натянутой.

Он не привык приносить извинения, и я улыбнулась в темноте. Необычно для меня быть встревоженной, заметила я отстраненно. Но я же должна быть злой и расстроенной?

— Надеюсь, они прекратили драку, когда я упала.

— Да. Этот удар прекратил… потасовку.

— И Куинн уехал сам? — я ощупала языком свой рот, вкус был занятный: острый, с примесью металла.

— Да, сам. Я сказал ему, что позабочусь о тебе. Он знает, что перешел все границы, навестив тебя, хотя я велел ему не появляться на моей территории. С Биллом было сложнее, но я заставил его вернуться к себе домой.

Типичное поведение шерифа.

— Ты дал мне свою кровь? — спросила я.

Эрик как-то обыденно кивнул.

— Ты была без сознания, — пояснил он. — Я понимал, что это серьезно. Я хотел, чтобы тебе стало лучше. Это была моя вина.

— Мистер Самодур, — вздохнув, пробормотала я.

— Объясни. Мне незнаком этот термин.

— Это означает, что некто считает, что он знает, что лучше для кого-то. Он принимает решения за него, не спрашивая, хочет ли он этого.

Возможно, я добавила в это определение личные чувства, ну и что с того?

— Тогда я самодур, — без капли стыда согласился Эрик. — А еще я очень…

Он наклонил голову и поцеловал меня медленно, лениво.

— Возбужден, — сказала я.

— Точно, — и он снова меня поцеловал. — Я сработался с моими новыми хозяевами. Я укрепил свою власть. А теперь я могу заняться собственной жизнью. Настало время потребовать то, что мне принадлежит.

Я сказала себе, что все решу сама, неважно насколько мы с Эриком связаны кровью. Несмотря на это, у меня все еще оставалась свобода воли. Но было ли дело в крови Эрика, влитой в меня, или нет, но я обнаружила, что мое тело с радостью отвечает на поцелуй, а моя рука скользит вниз по спине Эрика. Через ткань его рубашки я чувствовала, как перекатываются мускулы и сухожилия, как движутся его позвонки. Мои руки помнили изгибы тела Эрика, так же как губы помнили, как он целуется. Мы продолжали медленные движения еще несколько минут, заново знакомясь друг с другом.

— Ты и в самом деле помнишь? — спросила я его. — На самом деле помнишь, как жил здесь, до этого? Помнишь, каково это было?

— О да, — ответил он, — я помню.

Он расстегнул мой лифчик, прежде чем я почувствовала там его руку.

— Как я мог такое забыть?

Волосы падали ему на лицо, губы прижались к моей груди. Я ощутила легкий укол его клыков и острое наслаждение от прикосновений его рта. Я дотронулась до молнии на его джинсах и провела рукой по бугру внутри, и в тот же момент время, отведенное предварительным ласкам, истекло.

Его джинсы слетели, следом отправилась его рубашка, мои трусики исчезли. Его большое холодное тело всей длиной прижалось к моему теплому. Он целовал меня снова и снова. Это было похоже на какое-то безумие. Он издал голодный звук, я ему вторила. Его пальцы пробовали меня, трепеща, порхали по моим изгибам, заставляя меня извиваться.

— Эрик, — я попыталась устроиться поудобней под ним. — Сейчас.

— О да, — сказал он и скользнул внутрь, будто никогда и не уходил, будто мы занимались любовью каждую ночь в течение последнего года.

— Вот это лучше всего, — шепнул он, в его голосе прорезался акцент, легкий намек на времена и места, которые были столь далеки, что я не могла и представить. — Это лучше всего, — повторил он. — Это правильно.

Он продвинулся вперед еще немного, и я задохнулась.

— Не больно? — спросил он.

— Не очень, — ответила я.

— Я несколько великоват.

— Продолжай.

Он рванулся вперед.

— Охбожемой, — выдавила я сквозь стиснутые зубы.

Мои пальцы со всей силой вцепились в мускулы его рук.

— Да! Снова!

Он был так глубоко во мне, куда не смог бы добраться без операции. Он светился надо мной, его белая кожа сияла во мраке комнаты. Он произнес что-то на языке, который я не распознала. А через долгий промежуток времени повторил. А потом он начал двигаться все быстрей и быстрей, пока я не решила, что сейчас ралечусь на кусочки, но я держалась. Держалась, пока не увидела, как блеснули его клыки, когда он склонился надо мной. Когда он прокусил мое плечо, я на мгновение покинула свое тело. Никогда не испытывала ничего прекрасней. У меня не хватало дыхания, чтобы кричать или говорить. Руки мои обхватывали спину Эрика, и я чувствовала, как он вздрагивает снова и снова, переживая свое наслаждение.

Я была настолько потрясена, что не заговорила бы и в том случае, если бы моей жизни угрожала опасность. Мы лежали в тишине, изможденные. Меня не волновал вес его тела на мне. Я чувствовала себя в безопасности.

Он лениво вылизывал метку от укуса, и я улыбнулась в темноту. Я погладила его спину, будто ласкала животное. Я чувствовала себя лучше, чем за все последние месяцы. Прошло много времени, с тех пор, как у меня был секс, но это было как… секс для гурмана. До сих пор я ощущала волны наслаждения, исходящие из эпицентра оргазма.

— Это может изменить нашу кровную связь? — спросила я.

Мне не хотелось, чтобы вопрос прозвучал обвинением. Но, увы.

— Фелипе хочет тебя. Чем сильнее наша связь, тем меньше шансов, что он с помощью интриг тебя получит.

— Я не пойду на это, — меня передернуло.

— А тебе и не придется, — голос Эрика окутывал меня пуховым одеялом. — Мы обручены ножом. Мы связаны. Он не может тебя у меня забрать.

Я должна была быть благодарна за что, что мне не придется ехать в Лас-Вегас. Мне не хотелось покидать свой дом. Не могла себе представить, каково это — быть окруженной жадностью. Хотя нет, могла. Это было бы ужасно.

Большая холодная рука Эрика обхватила мою грудь, его большой палец потер сосок.

— Укуси меня, — сказал Эрик, и он именно это и имел в виду.

— Зачем, ты же сам говорил, что уже дал мне чуть-чуть.

— Потому что мне приятно, — он снова передвинулся на меня. — Просто… для этого.

— Ты же не можешь снова… — но он снова был готов.

— Тебе нравиться быть сверху? — спросил Эрик.

— Мы делали так одно время, — мне не хотелось походить на роковую женщину.

На самом деле, сложно было не зарычать. И прежде, чем я смогла собраться с духом, мы поменялись местами. Он смотрел прямо на меня. Его руки поднялись к моим грудям, нежно лаская и сжимая, рот его следовал за руками. Я боялась, что мускулы моих ног не выдержат. Я была так расслаблена. Я двигалась медленно, но не равномерно. Я почувствовала, что внутри снова зарождается напряжение. Я попыталась сосредоточиться, двигаться размеренно.

— Медленней, — сказал он, и я сбавила скорость.

Его руки нашли мои бедра и начали меня направлять.

— О, — проговорила я, когда острое наслаждение охватило меня.

Подушечкой большого пальца он нашел центр моего удовольствия. Я стала ускоряться, и если он и пытался меня притормозить, я не обратила внимание. Я поднималась и опускалась все быстрей и быстрей, а потом взяла его запястье, и укусила его со всей силы, присосалась к ранке. Он вскрикнул — бессвязный возглас освобождения и облегчения. Этого хватило, чтобы я кончила, и содрогнулась на нем. Я лениво лизала его запястье, хотя в моей слюне и не было коагулянта, как у него.

— Идеально, — сказал он. — Идеально.

Я начала было говорить ему, что он имел в виду совсем не это, с его-то опытом по части женщин, скопившемся за все эти века, но потом подумала: зачем портить момент? Пусть будет так. И в редкое для меня пробуждение мудрости, я последовала собственному совету.

— Рассказать тебе, что сегодня случилось? — спросила я после того, как мы немного вздремнули.

— Конечно, любимая, — его глаза были слегка приоткрыты. Он лежал рядом со мной на спине, а в комнате пахло сексом и вампиром. — Я весь — сплошные уши, по крайней мере, на данный момент.

Он рассмеялся.

Истинное наслаждение, или одно из наслаждений, когда рядом есть кто-то, с кем можно поделиться событиями дня. Эрик был прекрасным слушателем, по крайней мере, в его расслабленном состоянии после секса. Я рассказала ему о визите Энди с Латтестой, о появлении Дианты, когда я загорала.

— Мне показалось, что я чувствовал солнце на твоей коже, — он погладил мой бок. — Продолжай.

Моя речь лилась весенним ручейком. Я сообщила ему о встрече с Клодом и Клодин и о том, что они рассказали мне о Брендане и Дермоте.

Эрик всполошился, когда я заговорила об фейри.

— Я почувствовал запах фери у дома, — проговорил он. — Но я так обозлился, увидев твоего поклонника — тигра-в-полосочку, что забыл об этом. Кто был здесь?

— Ну, это был плохой фейри по имени Мурри, но не волнуйся, я его убила, — сказала я.

Если до этого я и сомневалась, что полностью захватила внимание Эрика, то теперь перестала.

— Как тебе это удалось, любимая? — спросил он очень мягко.

Я объяснила, и к тому времени, как я добралась до той части повествования, где появились мой прадедушка и Диллон, Эрик сел и отбросил одеяло. Он был очень серьезен и обеспокоен.

— Тело исчезло? — в третий раз переспросил он.

— Да, Эрик, исчезло, — ответила я.

— Было бы неплохо, если б ты перебралась в Шревпорт, — заявил Эрик. — Ты могла бы пожить у меня.

Это случилось впервые. Меня никогда не приглашали домой к Эрику. Я не имела ни малейшего понятия, где он находится. Я была поражена и даже тронута.

— Я очень это ценю, — сказала я, — но мне сложно добираться до работы из Шревпорта.

— Если ты оставишь работу, пока не решится проблема с фейри, ты будешь в большей безопасности.

Эрик приподнял голову и посмотрел на меня, его лицо ничего не выдавало, ни единой эмоции.

— Нет, спасибо за предложение. Но, уверена, тебе будет неудобно, и мне тоже.

— Пэм — единственная, кого я приглашал в мой дом.

— Приглашаются только блондинки? — сказала я с лучезарной улыбкой.

— Я оказываю тебе честь этим приглашением, — и снова никакого выражения на его лице.

Я не сильна по части чтения человеческих лиц, но, возможно, у меня получится лучше с языком его тела. Слишком уж я привыкла знать, что люди думают на самом деле, неважно, что они говорят.

— Эрик, я в растерянности. Карты на стол, о’кей? Я вижу, что ты ждешь от меня правильной реакции, но я не представляю, какова она должна быть.

Он выглядел озадаченным. Именно так он и выглядел.

— Что тебе нужно? — спросил он, покачивая головой.

Его прекрасные золотистые волосы растрепались и запутались. Он был в полнейшем беспорядке из-за нашего занятия любовью. И выглядел лучше, чем когда-либо до этого. Экая несправедливость.

— Что мне нужно? — он улегся обратно, а я повернулась, чтобы видеть его. — Ничего мне не нужно, — сказала я осторожно. — Мне был нужен оргазм, и я получила его в избытке.

Я улыбнулась ему, надеясь, что это правильный ответ.

— Ты не хочешь бросать работу?

— Зачем бросать работу? А жить на что? — сказала я тупо, а потом, вдруг до меня дошло. — Не думаешь же ты, что оттого что мы устроили тут гулянку, и ты заявил, что я твоя, я должна бросить работу и стать домохозяйкой? Весь день уплетать конфеты, чтобы ты поедал меня ночью?

Е-мое, именно так он и думал. Его лицо это подтвердило. Я не представляла, что должна испытывать по этому поводу. Злость? Боль? Нет, этого мне на сегодня хватит. Я не вынесу еще одно сильное переживание.

— Эрик, мне нравится работать, — сказала я мягко. — Каждый день мне нужно выходить из дома и тусоваться с людьми. Стоит мне отдалиться от всего этого, как меня оглушает шум, когда я возвращаюсь. Для меня лучше постоянно иметь дело с людьми, привыкая держать все эти голоса на заднем плане. — Я не была сильна в объяснениях. — Плюс ко всему, мне нравится бар. Нравится встречаться с теми, с кем я работаю. Полагаю, что выдавать людям выпивку не самое благородное занятие, скорее наоборот. Но я хорошо это делаю, и это мне нравится, мне это подходит. А ты говоришь… Что ты говоришь?

Эрик выглядел неуверенным, выражение, странно смотрящееся на его обычно самоуверенном лице.

— Это то, чего всегда хотели от меня женщины, — произнес он, — я просто пытался предложить это тебе, прежде чем ты меня об этом попросишь.

— Я не как все.

Было очень сложно пожать плечами, будучи в кровати, но я попыталась.

— Ты моя, — он заметил, как я нахмурилась, и поспешно исправился. — Ты моя любимая, не Куинна, ни Сэма, ни Билла, — он долго молчал. — Так?

Разговор об отношениях, начатый парнем. Это что-то новенькое, учитывая все истории, что я слышала от других официанток.

— Я не уверена, что комфорт, который я ощущаю с тобой, возник из-за чувства, которого я раньше не испытывала, а не из-за обмена кровью, — я очень тщательно подбирала слова, — не думаю, что мы бы занялись сегодня сексом, если бы у нас не было кровной связи, ведь сегодня был тот еще денек. Я не могу сказать: «Ах, Эрик, я люблю тебя, забери меня отсюда», — потому что не знаю, что здесь настоящее, а что — нет. Пока я не буду уверена, я не собираюсь так круто менять свою жизнь.

Эрик сдвинул брови — знак его полного неудовольствия.

— Счастлива ли я, когда я с тобой? — я коснулась рукой его щеки. — Да, я счастлива. Считаю ли я, что заниматься с тобой любовью классно? Да, считаю. Хочу ли я это повторить? Поверь, но не сейчас, когда я буквально засыпаю. Но скоро. И часто. Занимаюсь ли я сексом с кем-то еще? Нет. И не стану, пока не решу, что кровная связь — единственное, что есть между нами.

Он выглядел так, будто выбирает один из нескольких вариантов ответов. В конце концов, он сказал:

— Ты сожалеешь о Куинне?

— Да, — ответила я, потому что должна была быть честной. — Потому что мы хорошо начинали, и, возможно, я сделала ошибку, отсылая его. Но я никогда не встречалась с двоими одновременно, и не собираюсь начинать. В данный момент мой мужчина — ты.

— Ты любишь меня, — произнес он, а затем кивнул.

— Ты мне нравишься, — осторожно сказала я. — Меня к тебе тянет. Мне с тобой хорошо.

— Есть разница? — проговорил Эрик.

— Да, есть. Но ты же ни разу не видел, чтобы я выясняла, что ты обо мне думаешь, правда? Потому что я чертовски уверена, что мне не понравится ответ. Поэтому лучше оставь это при себе.

— Ты не хочешь узнать, как я к тебе отношусь? — на лице Эрика было искреннее недоверие. — Не могу поверить, что ты человеческая женщина. Женщины всегда хотят знать, как к ним относятся.

— Могу поклясться, что когда ты им это говоришь, они сожалеют об этом, ха?

Он приподнял бровь.

— Если я говорю им правду.

— Полагаю, теперь я должна тебе исповедаться?

— Я всегда говорю тебе правду, — сказал он. На его лице не было ни следа улыбки. — Я могу не говорить тебе всего, но то, что я говорю… правда.

— Почему?

— Кровная связь работает в обе стороны. Я брал кровь у многих женщин. Я их полностью контролировал. Но они никогда не пили мою. Прошли десятилетия, века, с тех пор, как я предложил женщине свою кровь. Возможно с тех пор, как я обратил Пэм.

— Это обычная политика вампиров? — я не знала, как спросить о том, что меня больше всего интересовало.

Поколебавшись, он кивнул.

— Большей частью. Есть вампиры, которым нравится полностью контролировать человека… делать человека их Ренфилдом.

Он использовал этот термин с отвращением.

— Это из Дракулы, да?

— Да, человеческий слуга Дракулы. Деградировавшее создание… Зачем тому, кто имеет такое положение, как Дракула, так унижать человека… — Эрик с омерзением покачал головой. — Но такое случается. Лучшие из нас косо смотрят на вампиров, которые делают слугу за слугой. Человек потерян, если вампир так его контролирует. Когда человек полностью попадает под влияние вампира, его даже не стоит обращать. Он вообще ни на что не годится. Рано или поздно его убивают.

— Убивают? Зачем?

— Если вампир, контролирующий такого Ренфилда, отказывается от него или самого вампира убивают… жизнь Ренфилда перестает что-то значить.

— Их нужно истреблять, — сказала я. Словно бешеную собаку.

— Да, — Эрик отвел взгляд.

— Но это не случится со мной. И ты никогда меня не обратишь, — я была абсолютно серьезна.

— Нет. Я никогда не заставлю тебя подчиняться. И не обращу тебя, если ты сама этого не захочешь.

— Даже если я буду умирать, не обращай меня. Я возненавижу это больше всего.

— Согласен. Неважно, насколько я захочу, чтобы ты была со мной.

Билл не обратил меня, даже когда я была при смерти, сразу после нашей встречи. Я никогда не осознавала, что у него мог быть такой соблазн. Вместо этого он сохранил мою человеческую жизнь. Я отбросила эту мысль, чтобы вернуться к ней позже.

Гадко думать об одном мужчине, когда ты в постели с другим.

— Ты избавил меня от угрозы быть связанной с Андре, — проговорила я, — но это имело свою цену.

— Если бы он выжил, я бы тоже за это заплатил. Неважно, как быстро он бы отреагировал, но Андре заставил бы меня заплатить за вмешательство.

— Он спокойно отреагировал в ту ночь.

Эрик настоял перед Андре, чтобы тот дал ему себя заменить. Тогда я была за это весьма признательна. Андре всегда заставлял меня содрогаться, и он тоже терпеть меня не мог. Я вспомнила наш разговор с Тарой. Если бы той ночью я разделила кровь с Андре, теперь я бы была свободна. Ведь Андре мертв. До сих пор я не могла разобраться в своих чувствах по этому поводу — три разных варианта.

Эта ночь превращалась во время больших откровений. Поток их был способен остановить второе пришествие.

— Андре никогда бы не простил вызова. Ты знаешь, как он умер, Сьюки?

Ох!

— Его грудь пробило большим куском дерева, — ответила я, сглотнув.

Как и Эрик, я никогда не говорила всей правды. Деревяшка не случайно оказалась в Андре. Это сделал Куинн. Казалось, Эрик смотрит на меня очень долго. Разумеется, он ощущал мое беспокойство. Я выжидала, пока он примет решение.

— Я не скучаю по Андре, — в конце концов, произнес он. — Но мне жаль Софи-Энн. Она была храброй.

— Согласна, — сказала я, расслабившись. — Кстати, как у тебя складывается с новыми боссами?

— Пока все хорошо. Они дальновидны. Мне это нравится.

С конца октября он изучал новую, большую, организационную структуру, характеры вампиров, которые над ней трудились и как теперь придется поддерживать связь с новыми шерифами. Эрик откусил большой кусок.

— Готова поспорить, что вампы, которые были с тобой до той ночи, беспредельно рады, что заверили тебя в преданности и выжили, когда так много вампиров из Луизианы погибло.

Эрик широко улыбнулся. Если бы я никогда не видела клыков, меня бы это здорово напугало.

— Да, — с полным удовлетворением произнес он. — Они обязаны мне жизнями, и они это знают.

Он обхватил меня руками и прижал к своему холодному телу. Я была сыта и удовлетворена, мои пальцы прошлись по его ниспадающим волосам. Я подумала о провокационной картинке мистер Январь в календаре «Луизианские вампиры». Теперь она мне нравилась еще сильней. Я подумала, где бы заполучить и постер.

Он рассмеялся, когда я спросила его об этом.

— Надо подумать о выпуске еще одного календаря, — сказал он. — Он оказался весьма доходным. Если у меня будет твоя фотография в той же позе, получишь постер со мной.

Я раздумывала над этим двадцать секунд.

— Не думаю, что соглашусь фотографироваться обнаженной, — с сожалением произнесла я. — Мне всегда кажется, что те, кто на фото, так и просят, чтобы их укусили за задницу.

Эрик снова рассмеялся, низко и хрипло.

— Ты слишком много об этом болтаешь. Укусить тебя за попу?

Это повлекло за собой множество других вещей, милых и игривых. Но когда все эти приятности закончились, Эрик взглянул на часы, которые стояли около кровати.

— Мне надо идти, — шепнул он.

— Знаю, — мои глаза закрывались.

Он начал одеваться, чтобы вернуться в Шревпорт. Я подобрала одеяла и шмыгнула в постель. Было тяжело держать глаза открытыми, хотя наблюдать за тем, как он ходит по моей спальне, было очень приятно.

Он наклонился поцеловать меня, и я обняла его за шею. Я знала, что секунду он раздумывал над тем, чтобы забраться обратно ко мне в постель. Я надеялась, что это язык его тела и его мурлыканье дали мне возможность пробраться в его мысли. У меня и раньше получалось забираться в мысли вампиров, и это меня пугало до смерти. Не думаю, что долго протяну, если до вампиров дойдет, что я могу читать их мысли, и неважно, насколько редко подобное случалось.

— Я опять тебя хочу, — с удивлением отметил он. — Но мне нужно идти.

— Полагаю, я скоро тебя увижу? — я проснулась достаточно, чтобы почувствовать неуверенность.

— Да, — сказал он.

Глаза его сияли, а кожа светилась. Метка на его запястье исчезла. Я коснулась места, где она была. Он потянулся поцеловать местечко на моей шее, куда он меня укусил, и я вся задрожала.

— Скоро.

И потом он ушел, и я услышала, как входная дверь тихонько за ним закрылась. Из последних сил я заставила себя подняться и пробралась на кухню, чтобы задвинуть дверной засов. И увидела, что машина Амелии припаркована рядом с моей. В какой-то момент она вернулась домой.

Я подошла к раковине, чтобы сделать глоток воды. Я знала свою темную кухню, как пять пальцев, и мне не нужен был свет. Я пила, осознавая, как сильно мне хочется пить. Когда я возвращалась в постель, я заметила, как что-то двигалось на границе рощи. Я замерла, сердце неприятно заколотилось.

Из деревьев вышел Билл. Я знала, что это был он, хотя не могла отчетливо разглядеть его лица. Он стоял и смотрел вверх, и я знала, что он наблюдает, как взлетает Эрик. Значит, Билл излечился после драки с Куинном. Я ожидала, что разозлюсь на Билла за то, что он следит за мной. Но злость не поднялась. Неважно, что произошло между нами, я не могла избавиться от мысли, что Билл не просто шпионит за мной — он за мной присматривает.

Но, тем не менее, с этим ничего нельзя было поделать. Вряд ли я открыла бы дверь и стала извиняться за то, что была с мужчиной. В эту минуту я ни капли не сожалела, что оказалась в постели с Эриком. Фактически, я была так удовлетворена, словно у меня случился сексуальный День Благодарения. Эрик не походил на индейку, но после того, как у меня перед глазами возникла забавная картинка — как он лежит на кухне, нашпигованный бататом и пастилой — я не могла больше ни о чем думать, кроме как о постели. Я скользнула под одеяло с улыбкой на лице, и как только моя голова коснулась подушки, я заснула.

 

Глава 11

Мне следовало догадаться, что мой брат может зайти меня проведать. Приходилось только удивляться тому, что он не появился раньше. Когда на следующий день я встала в полдень, чувствуя себя расслабленной, как кошка на солнышке, Джейсон был на заднем дворе в шезлонге, который я использовала за день до этого. Я подумала, что с его стороны было разумно не заходить внутрь, учитывая то, что мы были в ссоре.

Похоже, сегодня и близко не будет так тепло, как вчера. Было сыро и холодно. Джейсон утеплился с помощью тяжелой камуфляжной куртки и вязаной шапочки. Он пристально всматривался в безоблачное небо. Я вспомнила о предупреждении близнецов и внимательно к нему присмотрелась, но нет, это был Джейсон. Ощущение его разума было знакомым, но, может быть, фэйри могут имитировать даже это. Я на секунду прислушалась. Нет, это определенно был мой брат.

Странно было видеть его праздно сидящим и еще более странно было видеть его в одиночестве. Джейсон всегда болтал, или пил, или флиртовал с женщинами, или трудился на своем рабочем месте, или делал что-то у себя дома, и если он не был с женщиной, то за ним практически всегда следовала мужская тень — Хойт (пока им не завладела Холли) или Мел. Созерцание и уединение — не те состояния, что ассоциировались у меня с моим братом. Наблюдая за ним, уставившимся в небо, пока я мелкими глотками пила свою чашку кофе, я подумала, что Джейсон теперь вдовец.

Это было странное новое качество для Джейсона, настолько тяжелое, что, возможно, не в состоянии будет с ним справиться. Он был привязан к Кристалл больше, чем она к нему. И это тоже было для Джейсона новым опытом. Кристалл — хорошенькая, глупая и ненадежная — была его женской копией. Может быть, ее неверность была попыткой утвердить свою независимость, борьбой против беременности, которая еще надежнее привязала бы ее к Джейсону. Может быть, она просто была дурной женщиной. Я никогда не понимала ее, и теперь уже никогда не пойму.

Я знала, что должна подойти к брату и поговорить с ним. Хотя я и сказала Джейсону держаться подальше от меня, он не послушал. А когда он слушал? Возможно, он принял временное перемирие, вызванное смертью Кристалл, за признак нового положения вещей.

Я вздохнула и вышла через заднюю дверь. Так как я спала допоздна, то приняла душ еще до того, как сварила себе кофе. Я сняла свою розовую стеганую джинсовую куртку с вешалки возле задней двери и натянула поверх свитера.

Я поставила чашку с кофе на землю возле Джейсона и села на ближайшее к нему вертикально установленное складное кресло. Он не повернул голову, хотя знал, что я здесь. Его глаза были скрыты за темными очками.

— Ты простила меня? — спросил он, сделав глоток кофе. Его голос звучал хрипло и тускло. Я подумал, что он плакал.

— Предполагаю, что рано или поздно могу и простить, — сказала я. — Но никогда уже не буду относиться к тебе по-прежнему.

— Боже, какой ты стала жесткой. Ты — все, что осталось у меня от семьи, — темные очки повернулись ко мне. Ты должна простить меня, потому что ты у меня единственная, кто может меня простить.

Я смотрела на него, ощущая немного злости, немного грусти. Если я становилась жестче, то только в ответ на жестокость мира вокруг меня.

— Если я так сильно тебе нужна, полагаю, тебе следовало подумать дважды, прежде чем так подставлять меня. — Я растерла лицо свободной рукой. У него были еще члены семьи, о которых он не знает, и я не собиралась говорить ему об этом. Он бы просто попытался использовать и Найла тоже.

— Когда они отдадут тело Кристалл? — спросила я.

— Может быть, через неделю, — ответил он. — Тогда мы сможем организовать похороны. Ты придешь?

— Да. Где это будет?

— Неподалеку от Хотшета есть часовня, — сказал он. — Она выглядит не очень хорошо.

— Молитвенный Дом святости? — Это было рассыпающееся, ветхое строение, расположенное далеко за городом.

Он кивнул:

— Кэлвин сказал, что они проводят похороны для жителей Хотшета там. Один из парней в Хотшете — тамошний пастор.

— Который из них?

— Марвин Норрис.

Марвин приходился дядей Калвину, хоть и был младше его на четыре года.

— Кажется, я припоминаю, что видела кладбище позади церкви.

— Да. Община выкапывает яму, один из жителей сколачивает гроб, а еще один проводит службу. Это выглядит действительно приватно и по-семейному.

— Ты был там на похоронах раньше?

— Да, в октябре. Один из младенцев умер.

В бонтепских газетах ни слова не говорилось случаях детской смерти за прошедшие несколько месяцев. Я задумалась, родился ли ребенок в больнице или в одном из домов Хотшета? Был ли зафиксирован на бумаге хоть какой-нибудь след его существования?

— Джейсон, полиция еще приезжала?

— Снова и снова. Но я этого не делал, и ничто из того, что они говорят или спрашивают, не может этого изменить. Кроме того, у меня есть алиби.

С этим я не могла поспорить.

— Как ты справляешься с работой?

Я подумала, а не уволят ли они Джейсона? У него не в первый раз неприятности. И хотя Джейсон никогда не был виновен в худших преступлениях, которые ему приписывались, рано или поздно его репутация парня, у которого в целом все в порядке, просто окончательно рухнет.

— Сомик сказал взять отгул до похорон. Они собираются прислать венок на панихиду, когда мы получим ее тело.

— Что насчет Хойта?

— Он не появлялся, — голос Джейсона прозвучал озадачено и уязвлено.

Его невеста, Холли, вряд ли захочет, чтобы он околачивался с Джейсоном. Это я могла понять.

— Мел? — Спросила я.

— Да, — Джейсон просветлел. — Мел заходил. Вчера мы возились с его грузовиком, а в этот уикенд собираемся красить мою кухню. — Джейсон улыбнулся мне, но улыбка быстро угасла. — Мне нравится Мел, — признался он, — но я скучаю по Хойту.

Это было одно из самых честных признаний, которые я когда-либо слышала от Джейсона.

— Ты что-нибудь слышала об этом, Сьюки? — спросил меня Джейсон. — Ну, знаешь, как ты слышишь разное? Если бы ты смогла дать полиции правильное направление, они бы выяснили, кто убил мою жену и ребенка, а я мог бы вернуть обратно свою нормальную жизнь.

Я не думаю, что Джейсон когда-нибудь получит назад свою старую жизнь. Но уверена, что он этого не поймет, даже если я произнесу ему это по буквам. Но когда я заглянула к нему в голову, мне истина открылась мне. Хотя Джейсон не мог это озвучить, он все понимал, но притворяется, изо всех сил притворяется, что все будет по-прежнему… если только он сможет выбраться из-под груза смерти Кристалл.

— Или если ты скажешь нам, — продолжил он, — мы об этом позаботимся, Кэлвин и я.

— Я постараюсь, — пообещала я. А что я еще могла сказать? Я выбралась из головы Джейсона и поклялась себе, что больше туда не полезу.

После продолжительного молчания он встал. Может, он ждал, чтобы проверить, не предложу ли я приготовить для него ланч.

— Пойду-ка я тогда, пожалуй, домой, — сказал он.

— До свидания.

Я услышала, как мгновением позже завелся его грузовик. Я вернулась в дом и повесила куртку обратно туда, где взяла.

Амелия оставила мне записку, прилепив ее на картонную коробку с молоком в холодильнике.

«Привет, соседка! — говорилось вначале. — По звукам смахивало на то, что прошлой ночью у тебя был гость. Это не вампира ли я учуяла? Слышала, как кто-то закрыл заднюю дверь примерно в 3.30. Послушай, обязательно проверь автоответчик. У тебя есть сообщения».

Которые Амелия уже прослушала, потому что индикатор больше не горел. Я нажала кнопку воспроизведения.

— Сьюки, это Арлена. Я прошу прощения за все. Я хотела бы, чтобы ты зашла поговорить. Позвони мне.

Я уставилась на автоответчик, не уверенная в том, что чувствовала по поводу этого сообщения. Прошло уже несколько дней, и у Арлены было время переосмыслить ссору в баре. Могла ли она иметь в виду, что хочет отказаться от своих «Братских» убеждений?

Было и другое сообщение, от Сэма.

— Сьюки, не могла бы ты сегодня прийти на работу пораньше или перезвонить мне? Мне нужно поговорить с тобой.

Я посмотрела на часы. Был только час дня, а на работу мне раньше пяти не надо было. Я позвонила в бар. Сэм поднял трубку.

— Привет, это Сьюки, — сказал я. — Что случилось? Я только что получила твое сообщение.

— Арлена хочет вернуться на работу, — сказал он. — Я не знаю, что ей ответить. Что думаешь об этом?

— Она оставила сообщение на моем автоответчике. Она хочет поговорить со мной, — ответила я. — Не знаю, что и думать. У нее вечно какой-то новый заскок, правда? Думаешь, она могла уйти из Братства?

— Если Хит ушел от нее, — сказал он, и я рассмеялась.

Я не была уверена, что хочу вернуть нашу дружбу, и чем больше я над этим думала, тем сильнее сомневалась. Арлена сказала мне несколько обидных и ужасных вещей. И если она имела в виду именно то, что сказала, то с чего это она возжелала дружить с таким ужасным человеком как я? Но если она так не думала, то почему все-таки позволила этим словам сорваться с губ? Тем не менее, я почувствовала укол боли, когда подумала о ее детях, Коби и Лизе. Я так много вечеров присматривала за ними, и я так любила их. Я не видела ребят уже несколько недель. Я обнаружила, что не слишком расстроилась прекращением отношений с их матерью — Арлена медленно не неуклонно убивала нашу дружбу. Но дети — по ним я скучала. Все это я высказала Сэму.

— Ты слишком добра, милая, — сказал он. — Не думаю, что хочу, чтобы она вернулась. — Решил он. — Надеюсь, она найдет другую работу, а я, ради этих детей, дам ей рекомендацию. Но из-за нее у нас были проблемы и до этой последней ссоры, и нет никакого смысла выжимать из нас все соки.

Повесив трубку, я поняла, что решение Сэма повлияло на меня в пользу встречи с моей экс-подругой.

Так как у нас с Арленой не будет возможности понемногу пойти на мировую, работая в баре, я попробую исправить ситуацию так, чтобы мы хотя бы могли кивнуть друг другу, встретившись в Уол-Марте.

Она подняла трубку после первого гудка:

— Арлена, это Сьюки, — представилась я.

— Привет, дорогая, я рада, что ты перезвонила, — сказала она. Последовал момент молчания.

— Я тут подумывала заглянуть к тебе на минутку, — сказала я неловко. — Было бы здорово повидать детей и поговорить с тобой. Если это удобно.

— Конечно, заходи. Дай мне несколько минут, чтобы я успела убрать бардак.

— Тебе не обязательно делать это ради меня. — Я много раз убиралась в трейлере Арлены, в ответ на какую-нибудь услугу, или потому что мне больше нечего было делать, когда ее не было дома, а я сидела с детьми.

— Я не хочу скатываться обратно к своим старым привычкам, — весело сказала она, ее голос прозвучал так нежно, что мое сердце затрепетало… всего лишь на секунду.

Но я не стала ждать несколько минут.

Я отправилась, не откладывая.

Я не могла объяснить самой себе, почему я не сделала так, как она меня просила. Может быть, я уловила что-то в голосе Арлены даже по телефону. Может быть, я вспомнила обо всех случаях, когда Арлена подводила меня, всех поводах, когда она заставляла меня чувствовать себя плохо.

Не думаю, что я позволяла себе подробнее задерживаться на тех ситуациях, потому что они показывали, как невероятно жалко я выглядела. Я так сильно нуждалась в друге, что цеплялась за скудные крохи с ее стола, хотя она раз за разом использовала меня в своих целях. Когда ветер ее амурных интересов подул в другую сторону, она, не задумываясь, отбросила меня, чтобы завоевать благосклонность своего нынешнего объекта любви.

На самом деле, чем больше я об этом думала, тем больше склонялась к мысли развернуться и отправиться обратно домой. Но разве я не должна Коби и Лизе еще одну попытку исправить отношения с их матерью? Я вспомнила все настольные игры, в которые мы играли, все случаи, когда я укладывала их спать и проводила ночь в трейлере, потому что Арлена звонила и спрашивала, можно ли ей провести ночь вне дома.

Какого черта я делаю? Почему я доверяю Арлене сейчас?

Нет, полностью я ей не доверяю. Вот поэтому я и собиралась разведать обстановку.

Арлена жила не в парке для трейлеров, а на участке земли, площадью около акра, немного западнее города, который отдал ей ее отец перед тем, как уехать отсюда. Только четверть акра была очищена. Этого как раз было достаточно для трейлера и маленького дворика.

Позади трейлера стояли старые качели, которые смастерил для детей один из бывших возлюбленных Арлены, и два велосипеда, прикрепленные к задней стене трейлера.

Я смотрела на трейлер с его обратной стороны, потому что съехала с дороги на заросший двор маленького домика, стоявшего раньше по соседству, пока тот не сгорел пару месяцев назад из-за неисправной проводки.

С тех пор каркас дома стоял полуобугленный и заброшенный, а бывший съемщик нашел себе другое жилье. Я смогла спрятаться позади дома, потому что холодная погода не давала сорнякам полечь на землю.

Пробираясь сквозь густые заросли, я нашла выгодную позицию, откуда могла видеть часть парковки перед трейлером и весь задний двор. С дороги был виден только автомобиль Арлены, так как его оставили на переднем дворе.

Со своего пункта наблюдения я могла видеть, что позади трейлера был припаркован черный пикап «Форд рейнджер», возможно лет десяти, и красный бьюик «Скайларк» примерно того же возраста. Пикап был завален деревянными балками, одна из которых была достаточно длинной, чтобы выдаваться далеко над кузовом грузовика. Балки были примерно четыре на четыре дюйма!

Пока я присматривалась, через заднюю дверь трейлера на маленькую веранду вышла женщина, которую я едва узнала. Ее звали Хелен Эллис, она работала у Мерлота примерно 4 года назад. Так как она была хорошей официанткой и симпатичной женщиной, мужчины слетались на нее как пчелы на мед, Сэму пришлось уволить ее за неоднократные опоздания.

Хелен была на взводе. Лиза и Коби последовали за ней на веранду. Арлена стояла в дверях. Она была одета в топ леопардовой расцветки и стрейчевые брюки.

Дети выглядели такими повзрослевшими по сравнению с последним разом, когда я их видела! Казалось, они уходили не по собственной воле, и они выглядели несколько несчастными, особенно Коби. Хелен ободряюще им улыбнулась и повернулась к Арлене чтобы сказать ей:

— Просто дай мне знать, когда все кончится!

Затем последовала пауза, пока Хелен, похоже, пыталась сформулировать нечто не для детских ушей.

— Она всего лишь получит то, что заслужила.

Я могла видеть Хелен только в профиль, но ее жизнерадостная улыбка вызвала у меня тяжесть в желудке. Я с трудом сглотнула.

— О’кей, Хелен. Я позвоню тебе, когда можно будет их привезти обратно, — сказал Арлена. Позади нее появился мужчина. Он стоял слишком далеко в глубине трейлера, чтобы я с точностью могла идентифицировать его, но я думала, что это был человек, которого я ударила по голове подносом пару месяцев назад, мужчина, который так безобразно себя вел с Пам и Амелией. Это был одним из новых приятелей Арлены.

Хелен с детьми уехала в скайларке.

Арлена закрыла заднюю дверь, защищаясь от прохладного дня. Я закрыла глаза и определила ее местонахождение в трейлере. Я обнаружила, что там с ней были двое мужчин. О чем они думали? Я находилась далековато, но дотянулась до них своими экстра-чувствами.

Они думали о том, чтобы сотворить со мной ужасные вещи.

Я прижалась к земле под облетевшей мимозой, чувствуя себя несчастной и жалкой как никогда. Допустим, я уже некоторое время знала, что на самом деле Арлена не была хорошим человеком или даже достойным доверия человеком. Допустим, я слышала ее напыщенные разглагольствования и бред об уничтожении сверхъестественных существ по всем миру. Допустим, я пришла к пониманию, что она докатилась до признания меня одной из этих существ. Но я никогда не позволяла себе поверить в то, что ту небольшую привязанность, которую она ко мне испытывала, полностью исчезла под влиянием пропагандируемой Братством ненависти.

Я вытащила свой сотовый из кармана. И позвонила Энди Бельфлеру.

— Бельфлер, — оживленно ответил он.

Едва ли нас можно назвать друзьями, но я, бесспорно, была рада услышать его голос.

— Энди, это Сьюки, — представилась я, стараясь, чтобы мой голос звучал тихо. — Послушай, здесь два парня с Арленой в ее трейлере, а в багажнике пикапа какие-то деревянные балки. Они не понимают, что мне известно, что они там. Они планируют сделать со мной то же, что сделали с Кристалл.

— У тебя есть что-нибудь, с чем я могу пойти в суд? — осторожно спросил он. Энди всегда был истинно верующим в мою телепатию, хотя это и не обязательно обозначало, что он был моим фаном.

— Нет, — призналась я, — они ждут меня, чтобы проявиться.

Я подползла ближе, изо всех сил надеясь, что они не смотрят в данный момент в задние окна. В кузове пикапа был еще и ящик с очень длинными гвоздями. Мне пришлось закрыть на секунду глаза, так как ужас захлестнул меня.

— Со мной Вайс и Латтеста, — сказал Энди. — Ты бы согласилась зайти туда, если бы мы подъехали и прикрыли бы тебя?

— Конечно, — сказал я, чувствуя, что угодно, только не согласие. Я просто знала, что буду вынуждена так поступить. Это могло бы положить конец затяжным подозрениям в адрес Джейсона. Это могло означать возмездие или, по крайней мере, наказание за смерть Кристалл и ребенка. Это могло бы упрятать хотя бы нескольких фанатиков из Братства за решетку и, может быть, послужить хорошим уроком для остальных.

— Где вы? — спросила я, дрожа от страха.

— Мы уже в машине, отправляемся к этому дому на колесах. Будем там через семь минут, — ответил Энди.

— Я припарковалась за домом Фриров, — сказала я. — Я должна идти. Кто-то выходит через заднюю дверь трейлера.

Хит Спрандлин и его дружок, чье имя я не смогла вспомнить, спустились по ступеням и выгрузили деревянные балки из пикапа. Бруски были уже подогнаны под соответствующую длину. Хит повернулся к трейлеру и что-то крикнул, тогда Арлена открыла дверь и спустилась по ступеням вниз с сумочкой через плечо. Она пошла к кабине пикапа.

Черт возьми, она собиралась сесть в пикап и уехать, оставив свою машину припаркованной перед трейлером, словно она была дома! Вся прошлая доброта, остававшаяся в моем сердце, сгорела в ту же секунду. Я посмотрела на свои часы. Наверное, до приезда Энди остается еще три минуты.

Она поцеловала Хита и помахала другому мужчине, и они вернулись в трейлер спрятаться, чтобы я их не увидела. В соответствии с их планом, я должна была подойти с лицевой стороны трейлера, постучать в дверь, тогда один из них распахнул бы ее и втащил меня внутрь.

Конец игры.

Арлена открыла дверцу грузовика, держа ключи в руках.

Она должна остаться. Она была слабым звеном. Я знала это всеми способами, какими могла знать: интеллектуально, эмоционально, и другими моими чувствами.

Это будет ужасно. Я собралась с духом.

— Привет, Арлена, — произнесла я, выходя из своего укрытия.

Она завизжала и подпрыгнула.

— Господи боже, Сьюки, что ты делаешь на моем заднем дворе? — Она искусно изобразила суетливость, означающую, что она пытается прийти в себя. В ее голове был запутанный клубок из злости, страха и вины. И сожаления. Там было немного сожаления, клянусь.

— Я ждала, чтобы повидаться с тобой, — сказала я. Я понятия не имела, что теперь делать, но я немного задержала ее. Может быть, мне придется физически схватить ее. Мужчины внутри не заметили моего неожиданного появления, но это долго не продлится, если только мне не запредельно повезет. Последнее время у меня не было полосы везения, а запредельного везения и того меньше.

Арлена стояла спокойно, держа ключи в руке. Было легко залезть в ее голову и внимательно осмотреться, читая там ужасные истории.

— Ты собираешься уезжать, Арлена? — Спросила я, стараясь говорить тихо. — Ты же должна была находиться и ждать, когда я приеду.

Она все поняла, и ее глаза закрылись. Виновна, виновна, виновна. Она пыталась мысленно воздвигнуть купол, который бы скрыл намерения мужчин от нее самой, чтобы они не затронули ее сердце. Это не сработало, но и не удержало ее от предательства сегодня. Арлена неожиданно признала правду.

Я сказала:

— Ты зашла слишком далеко, — мой голос прозвучал бесстрастно и тихо. — Никто не поймет этого и не простит.

Ее глаза широко распахнулись от понимания того, что мои слова — правда.

Но и я по-своему была в шоке. Я внезапно и четко осознала, что она не убивала Кристалл, как и эти мужчины: они планировали распять меня в подражание убийству мой невестки, потому что идея показалась им великолепной — этакое открытое выражение их мнения по поводу объявления оборотней. Меня избрали в качестве жертвенного агнца, невзирая на тот факт, что они точно знали, что я не оборотень. Они не думали, что я буду так уж сопротивляться, так как я всего-навсего симпатизирующая оборотням, а не одна из двусущих. По их мнению, я не должна быть очень сильной. Я просто не могла в это поверить.

— Ты — жалкое подобие женщины, — сказала я Арлене. Такое ощущение, что я не могла остановиться и не могла говорить другим тоном. — Ты за всю свою жизнь ни разу не сказала правду самой себе, не так ли? Ты все еще видишь себя симпатичной, молоденькой девицей лет 25-ти, и ты до сих пор думаешь, что найдется мужчина, который увидит ее в тебе. Кто-то позаботится о тебе, позволит тебе не работать, пошлет твоих детей в частную школу, где им никогда не придется разговаривать с кем-то, кто отличается от них. Этого не случится, Арлена. Вот это твоя жизнь. — И я махнула рукой на трейлер, стоящий в заросшем сорняками дворике, на старый грузовик. Это были самые неприятные вещи, какие я когда-либо произносила, и каждое слово было правдой.

И она закричала. Похоже, она никак не могла заткнуться. Я смотрела в ее глаза. Она пыталась отвернуться, но была не в состоянии это сделать.

— Ты — ведьма! — рыдала она. — Ты — ведьма. Есть такие твари, и ты одна из них!

Если бы она была права, я бы смогла предотвратить то, что случилось дальше.

В это мгновение Энди въехал во двор Фриров так же, как и я до этого. В соответствии с тем, что он знал, у него еще было время незаметно пробраться в трейлер. Я слышала шум его машины где-то за своей спиной. Все мое внимание было сконцентрировано на Арлене и ближайшей ко мне двери трейлера. Вайс, Латтеста и Энди подошли сзади, и в то же время Хит и его друг внезапно появились в проеме задней двери трейлера с ружьями в руках.

Арлена и я стояли между двумя вооруженными сторонами. Я чувствовала солнце на своих руках. Я чувствовала холодный ветерок, поднимающий мои волосы и игриво бросающий локоны мне в лицо. Поверх плеча Арлены я видела лицо приятеля Хита, и, наконец, вспомнила, что его зовут Донни Болинг. Он недавно подстригся. Я могла это сказать по полудюймовой белой полосе у основания шеи. На нем была майка «Лесопилка Орвилла».

Глаза у него были мутно-карие. Он целился в агента Вайс.

— У нее дети, — закричала я. — Не делайте этого!

Его глаза в страхе распахнулись.

Донни направил ружье на меня. Он подумал: «Пристрели ЕЁ».

Я бросилась на землю, когда ружью выстрелило.

— Положите свое оружие на землю! — закричал Латтеста. — ФБР!

Но они не положили. Не думаю, что они вообще услышали его слова.

И Латтеста выстрелил. Нельзя же сказать, что он их не предупреждал?

 

Глава 12

В следующее мгновение после того, как специальный агент Латтеста потребовал, чтобы двое мужчин сложили свое оружие, пули полетели в воздухе, как сосновая пыльца по весне.

Несмотря на то, что я находилась в уязвимом положении, ни одна из них не задела меня, что казалось мне абсолютно невероятным. Арлена, которая не сумела броситься на землю так же быстро, как я, получила царапину, оставившую росчерк на ее плече. Пулю, ту самую, что поцарапала Арлену, схлопотала агент Вайс в верхнюю правую часть груди. Энди подстрелил Хита Спрадлина. Специальный агент Латтеста промазал в Донни Болинга первым выстрелом, но вторым он его достал. Потребовались недели, чтобы восстановить последовательность, но все происходило именно так.

А потом перестрелка закончилась. Латтеста вызывал 911, пока я продолжала лежать ничком на земле, пересчитывая пальцы на руках и ногах, чтобы удостовериться, что я была невредима. Энди столь же быстро вызвал офис шерифа отчитаться, что были произведены выстрелы, в результате которых ранены офицер и гражданские.

Арлена так кричала по поводу своей царапины, словно ей кишки прострелили.

Агент Вайс лежала в зарослях сорняка истекая кровью, ее глаза были в ужасе распахнуты, а рот крепко сжат. Она подняла руку к пулевому руку. Она думала о своем муже и детях о том, что умирает здесь, в захолустье, оставляя их одних. Латтеста стянул с нее бронежилет и прижал рану, а Энди побежал проверить двух неудачливых стрелков.

Я медленно оттолкнулась и приняла сидячее положение. Встать я сейчас ни за что не смогла бы. Я сидела там, в сосновых иголках и грязи, и смотрела на Донни Болинга, который был мертв. Его мозг не подавал ни малейших признаков активности. Хит все еще был жив, хотя и находился не в лучшей форме. Энди бегло осмотрел Арлену и приказал ей заткнуться, она прекратила орать и принялась плакать.

В моей жизни было немало случаев, за которые я себя винила. Наблюдая за тем, как кровь впитывается в грязь возле левого бока Донни, я добавила в список и этот инцидент. Никого бы не застрелили, если бы просто я села в машину и уехала. Так нет же, я должна была попытаться поймать убийц Кристалл. И теперь я узнала, правда слишком поздно, что эти идиоты не были даже подозреваемыми. Я говорила себе, что Энди просил меня помочь, что я едлаю это для Джейсона… но в данный момент, я ясно осозновала, что еще долго не смогу спокойно относиться к произошедшему.

На какое-то мгновение я задумалась, не ли лечь снова на землю и не возжелать ли себе смерти.

— Ты в порядке? — Окликнул меня Энди, надев наручники на Хита и проверив Донни.

— Да, — отозвалась я. — Энди, я сожалею.

Но он побежал на передний дворик, чтобы подать знак «скорой». Внезапно, вокруг стало намного больше народу.

— У вас все хорошо? — спросила женщина в униформе фельдшера «скорой». Ее рукава были аккуратно подвернуты, обнажая мышцы. Я даже не представляла, что у женщин могут быть такие. Можно было видеть, как каждая из них перекатывается под ее кожей кофейного оттенка. — Вы выглядите несколько не в себе.

— Я не привыкла видеть, как в людей стреляют, — сказал я. Что, в основном, было правдой.

— Думаю, вам лучше пойти посидеть на стуле вон там, — посоветовала она и показала на складной садовый стул, видавший деньки и получше. — После того как я позабочусь о раненых, я осмотрю вас.

— Одри! — позвал ее напарник, мужчина с животом как у беременной. — Мне здесь нужна еще одна пара рук.

Одри заторопилась на помощь, а из-за трейлера выбежала еще одна бригада «скорой». С ними у меня произошел почти такой же диалог.

Агента Вайс отправили в больницу первой, и я предположила, что планировалось стабилизировать ее состояние в больнице Клариса, а затем по воздуху отправить в Шривпорт. Хита загрузили во вторую карету «скорой». Третья прибыла за Арленой. Мертвый парень ждал появления коронера.

Я ждала, что произойдет дальше.

Латтеста стоял, слепо уставившись на сосны. Его руки, зажимавшие до этого рану Вайс, были покрыты кровью. Пока я наблюдала, он встряхнулся. Выражение целеустремленности снова появилось на его лице, и его мысли вновь потекли своим чередом. Они с Энди начали совещаться.

К этому времени двор кишел представителями закона, и все они казались очень возбужденными. Перестрелки с участием офицеров полиции не самое обычно дело в Бон Темпс, да и в округе Ренард в целом. А когда на месте происшествия присутствует еще и ФБР, волнение и напряженность увеличиваются практически в четыре раза.

Еще несколько человек спросили, в порядке ли я, но никто, вроде, не говорил мне, что делать, и не предложил мне перейти в другое место, поэтому я сидела на шатающемся стуле, сложив руки на коленях. Я следила за всей этой активностью, и пыталась ни о чем не думать. Но это было невозможно.

Я волновалась за агента Вайс, и все еще чувствовала приливную силу огромной волны вины, накатывавшую на меня. Полагаю, мне следовало бы расстроиться из-за того, что парень из Братства был мертв. Но я не расстроилась. Через некоторое время, мне пришло в голову, что я опоздаю на работу, если эти следственные действия не продвинутся. Когда я смотрела на впитавшуюся в землю кровь, я понимала, что это — мелочи, но я также знала, что они не покажутся таковыми для моего босса.

Я позвонила Сэму. Не помню, что я ему сказала, но помню, что пришлось отговаривать его приезжать за мной. Я сказала Сэму, что здесь и так полно народу, и большинство из них вооружены. После этого мне было больше нечего делать, кроме как пялиться на лес. Он представлял собой мешанину из упавших ветвей, листьев, и различных оттенков коричневого, разбавленного маленькими сосенками различной высоты, произвольно растущих тут и там. Ясный день создавал из теней и полутонов завораживающий рисунок.

Пока я всматривалась в глубины леса, я начала понимать, что нечто оттуда смотрит на меня в ответ. В нескольких ярдах от границы леса стоял человек, нет, не человек — фэйри. Я не могла отчетливо читать фэйри, их разум не был «пустым», как у вампиров, но был ближе всего к ним.

Между тем, в нем легко читалась враждебность. Этот фэйри не был на стороне моего прадеда. Этот фэйри был бы рад увидеть меня лежащей на земле и истекающей кровью. Я села прямее, внезапно осознав, что понятия не имею, смогут ли все полицейские мира защитить меня от фэйри. Мое сердце снова глухо и тревожно застучало, несколько устало реагируя на прилив адреналина. Я хотела сказать кому-нибудь, что мне угрожает опасность, но знала, что если укажу на фэйри кому-то из присутствующих здесь, то мало того, что он мог раствориться в лесу, так я еще могла поставить под удар людей. А я сегодня и так достаточно в этом преуспела.

Не имея в голове приличного плана, я привстала со стула, и тот час фэйри развернулся ко мне спиной и исчез.

Могу я получить хотя бы минуту спокойствия? На этой мысли мне пришлось наклониться вперед и закрыть лицо ладонями, потому, что я смеялась, и это был нехороший смех. Подошел Энди и присел передо мной на корточки, пытаясь заглянуть мне в лицо.

— Сьюки, — обратился он ко мне, и на мгновение его голос стал мягким. — Эй, девочка, соберись. Тебе придется поехать поговорить с шерифом Диаборном.

Мне пришлось разговаривать не только с Бадом Диаборном, а также еще с уймой другого народа. Позже я не смогла вспомнить ни один из этих разговоров. Я говорила правду каждому, кто бы ни задавал мне вопросы.

Я не упомянула о том, что видела в лесу фэйри, просто потому, что никто меня не спросил: «Видела ли ты кого-нибудь еще сегодня во второй половине дня?». Когда у меня выдалась минутка, свободная от чувства потрясения и несчастья, мне стало интересно, почему он показался, зачем он пришел? Он каким-то образом меня выследил? Может на мне есть что-то вроде сверхъестественного «жучка»?

— Сьюки, — позвал меня Бад Диаборн. Я моргнула.

— Да, сэр? — Я встала, и мои мышцы задрожали.

— Ты сейчас можешь идти, а позже мы с тобой еще раз побеседуем, — сказал он.

— Спасибо, — ответила я, с трудом понимая, что говорю.

Я забралась в свою машину, чувствуя себя абсолютно оцепеневшей. Я приказал себе поехать домой, надеть форму официантки и отправиться на работу. Если я смогу продержаться на ногах достаточно долго, то подавать напитки будет лучше, чем сидеть дома и перебирать в голове события этого дня.

Амелия была на работе, так что пока я натягивала рабочие брюки и футболку с длинными рукавами с эмблемой Мерлота, дом был в моем распоряжении. Я чувствовала себя промерзшей до костей и впервые пожалела, что Сэм не додумался запастись толстовками с атрибутикой бара. Мое отражение в зеркале ванной было ужасающим: бледная как вампир, с огромными кругами под глазами, — догадываюсь, что я выглядела в точности как человек, который только что вдоволь насмотрелся на истекающих кровью людей.

Когда я вышла к своей машине, вечер ощущался холодным и безветренным. Скоро наступит ночь. С тех пор как мы с Эриком были связаны, я обнаружила, что думаю о нем каждый раз, когда небо темнеет. А теперь, когда мы еще и переспали, мои мысли наполнились страстным стремлением к нему. По дороге в бар я пыталась задвинуть Эрика на задворки своего сознания, но он упорно рвался на передний план.

Может быть потому, что день обернулся ночным кошмаром, я сделала открытие, что готова отдать все свои сбережения, лишь бы увидеть Эрика прямо сейчас. Я с трудом дотащилась до служебного входа, стискивая садовую лопатку, которую засунула в сумку. Я думала, что готова к нападению, но так глубоко задумалась, что не просканировала своими сверх-чувствами пространство на предмет чужого присутствия и не увидела Энтони в тени дампстера, пока он не выступил на свет, чтобы поздороваться со мной. Он курил сигарету.

— Боже милостивый, Энтони, ты меня до смерти напугал!

— Извини, Сьюки. Ты собираешься что-то сажать? — Он посмотрел на лопатку, которую я выхватила из сумки. — Мы сегодня не слишком заняты. Я на минутку покурить вышел.

— Клиенты не буянят? — Я без объяснений запихнула лопатку обратно в свою сумочку. Возможно, он спишет это на мою обычную странность.

— Ага, никто не проповедует, никого не убивают. — Он улыбнулся. — У Д'Эрига полно разговоров о каком-то парне, который заходил раньше, и которого Д'Эриг принял за фэйри. Д’Эриг конечно простоват, однако нутро человека видит как никто другой. Но фэйри?

— Фейри как Тинкер Белл или фейри как гей? — Я-то думала, что у меня больше не осталось энергии на беспокойство. Зря я так думала. Я быстро осмотрела стоянку в сильной тревоге.

— Сьюки? Это правда? — Энтони уставился на меня.

Я слабо пожала плечами. Попалась.

— Дерьмо, — ругнулся Энтони. — Вот дерьмо. Это тот же самый мир, в котором я родился, а?

— Нет, Энтони. Не тот. Если Д'Эриг скажет еще что-нибудь, поделись со мной, пожалуйста. Это важно. — Может быть, это мой прадед присматривает за мной, или его сын Дилон. Или, возможно, это мистер Вражина, прятавшийся в лесу. Что так переполошило мир фей? За все эти годы я никогда ни одно из них не видела. А теперь и садовую лопатку не бросишь, не задев фэйри.

Энтони неуверенно посмотрел на меня:

— Конечно, Сьюки. У тебя какие-то проблемы, о которых мне нужно знать?

Да, я по задницу в аллигаторах.

— Нет, нет. Я всего лишь пытаюсь избежать неприятностей, — сказала я, потому что не хотела, чтобы Энтони беспокоился, и особенно не хотела, чтобы он поделился этой обеспокоенностью с Сэмом. Сэм, без сомнения, и так достаточно встревожен.

Конечно, Сэм уже прослушал несколько версий событий, произошедших у трейлера Арлены, так что мне пришлось выдать ему короткую сводку, как только я приготовилась к работе. Намерения Хита и Донни его сильно расстроили, и когда я сказала ему, что Донни мертв, он соответственно отреагировал:

— Хита тоже не мешало бы застрелить.

Я не была уверена, что правильно его расслышала. Но когда я посмотрела Сэму в лицо, то увидела, что он действительно был зол и жаждал мести.

— Сэм, мне кажется и так достаточно народу погибло, — возразила я. — Я не до конца их простила, а может быть мне это даже не по силам, но я не думаю, что это они убили Кристалл.

Сэм, фыркнув, отвернулся и с такой силой убрал бутылку с ромом, что я думала, она сейчас разлетится вдребезги.

Несмотря на некоторую обеспокоенность, как потом выяснилось, это был замечательный вечер… потому что ничего не случилось.

Никто вдруг не заявил миру, что он — горгулья, и ему тоже нужно место за американским «столом».

Никто не топал ногами в припадке гнева. Никто не пытался меня убить, предупредить или обмануть, никто даже не обращал на меня особенного внимания. Я возвращалась к тому, чтобы снова стать частью обстановки бара Мерлота, ситуации, которая должна была бы нагонять на меня скуку. Я вспомнила те вечера, когда еще не встретила Билла Комптона, когда я знала, что вампиры есть, но в действительности еще не была знакома ни с одним из них или даже не видела их во плоти. Я вспомнила, как страстно хотела встретить настоящего вампира. Я верила их прессе, которая утверждала, что они являются жертвами вируса, который вызвал у них аллергию на разные вещи (солнечный свет, чеснок, еду), и выжить они могут, только глотая кровь.

Ну, по крайней мере, эта часть была правдивой.

Во время работы я размышляла о фэйри. Они отличались от вампиров и оборотней. Что бы ни произошло, фэйри могут сбежать и отправиться в свой собственный мир. И у меня не было ни малейшего желания ни посетить его, ни увидеть. Фэйри никогда не были людьми. Вампиры, как минимум, могут помнить, каково это — быть человеком, а оборотни большую часть времени являются людьми, даже если у них другая культура; быть оборотнем — это как иметь двойное гражданство, полагаю. Это очень существенное отличие фэйри от других суперов, что делает фэйри еще более пугающими. Пока вечер продолжался, и я, еле передвигая ноги от столика к столику, прилагала усилия к тому, чтобы выполнять заказы правильно и обслуживать с улыбкой, мою голову несколько раз посещала мысль: а не было ли лучше никогда не встречать своего прадеда вообще? В этой идее было много привлекательного.

Я принесла Джейн Будхаус ее четвертую порцию выпивки и предупредила Сэма, что нам нужно прекращать ей наливать. Джейн будет пить, вне зависимости от того, будем мы ее обслуживать или нет. Ее попытки завязать с выпивкой больше недели не выдерживали, но я никогда и не думала, что выдержат. У нее были подобные намерения и раньше, с тем же результатом.

По крайней мере, когда Джейн пьет здесь, мы можем убедиться, что она благополучно добралась до дома. Вчера убила человека. Может быть, за ней приедет ее сын, приятный парень, никогда алкоголя и в рот не брал. Сегодня я видела, как человека застрелили насмерть. Мне пришлось минуту постоять спокойно, потому что мне казалось, что помещение слегка покачнулось.

Через секунду или две, я почувствовала себя более устойчивой. Я задумалась, продержусь ли я до конца вечера? Переставляя одну ногу за другой и блокируя все плохое (благодаря прошлому опыту я стала экспертом по этой части), я пересекла зал. Я даже не забыла спросить Сэма, как дела у его мамы.

— Она поправляется, — сказал он, закрывая кассовый аппарат. — Мой отчим подал на развод. Он сказал, что она не заслуживает алиментов, так как скрыла свою истинную природу, когда они женились.

Хотя я всегда была на стороне Сэма, чего бы это ни касалось, я вынуждена была признаться (исключительно самой себе), что понимаю точку зрения его отчима.

— Мне очень жаль, — тем не менее, сказала я. — Я знаю, это трудные времена для твоей мамы, для всей вашей семьи.

— Невеста моего брата тоже не сильно этому обрадовалась, — добавил Сэм.

— Ох, нет, Сэм. Она в таком трансе оттого, что твоя мама…?

— Да, и, конечно же, теперь ей и обо мне известно. Мои брат с сестрой начинают к этому привыкать. Так что с ними порядок, но Дейдра не разделяет их чувств. И, я думаю, ее родители тоже.

Я погладила Сэма по плечу, потому что не знала, что сказать. Он слегка мне улыбнулся и обнял.

— Ты прямо скала, Сьюки, — но тут он напрягся. Ноздри Сэма расширились. — Ты пахнешь как… я чувствую вампира, — сказал он, и вся теплота ушла из его голоса. Он отпустил меня и холодно посмотрел.

На самом деле я мылась и использовала все свои обычные средства для кожи после душа, но великолепный нос Сэма подхватил этот слабый след запаха, оставленного Эриком.

— Ну, — начала я, а потом внезапно замолчала. Я пыталась сформулировать то, что хотела сказать, но последние сорок часов были такими изнурительными. — Да, — я продолжила, — Эрик приходил вчера. — На этом я остановилась. У меня опустилось сердце. Я думала было попытаться объяснить Сэму насчет моего прадеда и тех неприятностей, в которых мы оказались, но Сэму и своих хватало. Плюс весь персонал был расстроен из-за Арлены и ее ареста. Слишком много всего произошло.

На меня еще раз накатило тошнотворное головокружение, но оно быстро прошло, как уже раньше случалось. Сэм даже не заметил. Он потерялся в своих мрачных размышлениях, по крайней мере, насколько я смогла прочитать его уклончивые мысли оборотня.

— Проводи меня до машины, — импульсивно попросила я. Мне нужно было добраться до дома и немного поспать, и я понятия не имела, объявится сегодня Эрик или нет. Я не хотела, чтобы кто-то еще вдруг выскочил из ниоткуда и удивил меня, как это сделала Мурри. Я не хотела, чтобы кто-нибудь соблазнял меня на мою погибель или стрелял из ружей поблизости. А также никаких предательств со стороны людей, которые мне не безразличны.

У меня был длинный перечень требований, и я знала, что это не хорошо.

Пока я доставала свою сумочку из ящика стола в кабинете Сэма, и кричала «спокойной ночи» Энтони, который все еще прибирался на кухне, я поняла, что пределом моих амбиций было попасть домой, отправиться в постель, ни с кем не разговаривая, и проспать всю ночь, не будучи потревоженной.

Я задумалась: а возможно ли это?

Сэм больше ничего не сказал по поводу Эрика, и похоже, что он отнес мою просьбу проводить до машины на счет нервного припадка, вызванного инцидентом у трейлера. Я могла бы просто встать в дверях бара и осмотреть окрестности с помощью моих других чувств, но лучше было подстраховаться дважды: моя телепатия и нос Сэма создавали отличную комбинацию. Он рвался проверить автостоянку. И в самом деле, он был почти разочарован, сообщая мне, что там кроме нас никого нет.

Когда я отъезжала, то в зеркале заднего вида заметила Сэма, опирающегося на капот своего грузовика, припаркованного перед его трейлером. Он засунул руки в карманы и уставился на гравий внизу, словно сам вид этого гравия был ему ненавистен. Как раз перед тем, как я завернула за угол бара, Сэм рассеяно похлопал по капоту и направился обратно в бар, ссутулив плечи.

 

Глава 13

— Амелия, что можно использовать против фэйри? — спросила я. Я проспала всю ночь, и в результате чувствовала себя намного лучше. Босса Амелии не было в городе, так что вторая половина дня у нее выдалась свободной.

— Ты имеешь в виду что-то вроде средства, отпугивающего фэйри? — уточнила она.

— Да, или даже вызывающего смерть фэйри, — сказала я. — Лучше так, чем быть убитой. Мне нужно защитить себя.

— Мне не многое известно о фэйри, так как они довольно редко встречаются и скрытно себя ведут, — призналась она. — Пока я не услышала о твоем прадедушке, я даже не была уверена, что они все еще существуют. Тебе нужно что-то наподобие Мэйса против фэйри, да?

Мне вдруг пришла в голову одна идея.

— У меня уже кое-что есть, Амелия, — воскликнула я, чувствуя себя намного счастливее, чем за все эти дни. Я пошарила на полочках на дверце холодильника. Конечно же, там нашлась бутылка «ReaLemon». — Теперь все, что мне нужно — это купить водяной пистолет в Уол-Марте, — сказала я. — Сейчас не лето, но у них наверняка есть несколько штук где-нибудь в игрушечном отделе.

— Это действует?

— Да, малоизвестный сверхъестественный факт. Даже просто контакт с ним для фэйри смертелен. Полагаю, если проглотить, эффект наступит еще быстрее. Если сможешь впрыснуть сок в открытый рот фэйри, то получишь мертвого фэйри.

— Звучит так, словно у тебя крупные неприятности, Сьюки. — До этого момента Амелия читала, но сейчас положила свою книгу на стол.

— Да, так оно и есть.

— Хочешь поговорить об этом?

— Все так сложно. Трудно объяснить.

— Я понимаю смысл определения «сложный».

— Извини. Ну, для тебя может быть не безопасно знать детали происходящего. Сможешь помочь? Сработают ли твои защитные заклинания против фэйри?

— Я проверю свои источники, — Амелия произнесла это с тем умным видом, который она напускала на себя, когда говорила о том, о чем на самом деле понятия не имела. — Если понадобится, позвоню Октавии.

— Буду тебе очень признательна. И если тебе понадобятся какие-либо ингредиенты для составления заклинаний, то деньги не проблема. — Этим утром мне по почте пришел чек из поместья Софии-Энн. Мистер Каталидес решил вопрос с деньгами, которые она была мне должна. Я собиралась отнести их в банк, как только откроют банкоматы для автомобилистов.

Амелия глубоко вздохнула, помолчала. Я ждала. Так как она была исключительно ясным транслятором, я знала, о чем она хотела поговорить, но чтобы наши отношения и дальше шли гладко, я просто подождала, пока она произнесет все это вслух.

— Я слышала от Трея, у которого есть несколько друзей в полиции, хотя и не много, что Хит и Арлена полностью отрицают свою причастность к убийству Кристалл. Они… Арлена говорит, что они планировали сделать из тебя наглядный пример того, что случается с людьми, которые якшаются с суперами, и что на эту мысль их навела смерть Кристалл.

Мое хорошее настроение испарилось. Я почувствовала, как глубокая депрессия опускается мне на плечи. Когда я услышала все это, обращенное в слова и произнесенное вслух, ситуация показалась еще более ужасающей. Я никак не могла придумать, как это прокомментировать.

— Что слышал Трей насчет того, что может произойти с ними? — спросила я, наконец.

— Зависит от того, чья пуля попала в агента Вайс. Если это был Донни, ну что ж, он мертв. Хит может сказать, что в него стреляли, и он выстрелил в ответ. Он может сказать, что ничего не знал о плане навредить тебе. Он навещал подружку, и так уж случилось, что в багажнике его пикапа оказались несколько деревянных брусьев.

— А что насчет Хелен Эллис?

— Она сказала Энди Бельфлёру, что всего лишь приезжала к трейлеру забрать детей, потому что они старательно учились, и она обещала взять их в Sonic и угостить в награду мороженным. Сверх этого она ни черта не знает. — Лицо Амелии выражало крайнюю степень скептицизма.

— Значит, Арлена единственная, кто заговорил. — Я вытерла противень. Этим утром я делала печенье. Терапия выпечкой — дешево и сердито.

— Да, и она в любую минуту может отказаться от своих показаний. Ее действительно трясло, но она еще поумнеет. Может быть, слишком поздно. По крайней мере, мы можем надеяться на это.

Я была права, Арлена была самым слабым звеном.

— У нее есть адвокат?

— Да. Она не сможет позволить себе Сида Мата Ланкастера, поэтому наняла Мельбу Дженнингс.

— Хороший ход, — отметила я задумчиво. Мельба Дженнингс была всего лишь на пару лет старше меня. Она — единственная афро-американка в Бон Темпс, которая закончила юридическую школу. У нее был суровый облик и исключительная тяга к конфронтациям. Известно, что другие адвокаты, завидев ее, прикладывали невероятные усилия, чтобы избежать с ней встречи. — Так она будет выглядеть менее фанатичной.

— Не думаю, что многие на это поведутся, но Мельба — как питбуль. — Мельба бывала в страховом агентстве Амелии, представляя там пару клиентов. — Я лучше пойду, заправлю свою кровать, — сказала Амелия, вставая и потягиваясь. — Эй, мы с Треем собираемся сегодня вечером в кино в Кларис. Хочешь пойти?

— На самом деле, ты уже пыталась вытащить меня на свои свидания. Я надеюсь, ты еще не начала скучать с Треем?

— Ни капельки, — слегка удивилась Амелия. — В сущности, я считаю его замечательным. Однако приятель Трея, Дрейк, достал его. Дрейк видел тебя в баре, и хочет познакомиться.

— Он оборотень?

— Просто парень. Считает тебя хорошенькой.

— Я не встречаюсь с нормальными парнями, — сказала я, улыбаясь. — Из этого ничего хорошего не выходит.

Собственно говоря, «не выходит» просто катастрофически. Представьте себе, что вы каждую минуту в курсе того, что именно думает о вас ваш кавалер. Плюс к тому, оставалась проблема Эрика и наших не определенных, но близких отношений.

— Оставь эту возможность про запас. Он действительно симпатичный, и под «симпатичный» я подразумеваю, что он горячее, чем паровой утюг.

После того как Амелия протопала наверх, я налила себе стакан чая. Я пыталась читать, но поняла, что не могу сконцентрироваться на сюжете. Наконец я засунула бумажную закладку в книгу и уставилась в пространство, размышляя о разных вещах.

Хотела бы я знать, где сейчас дети Арлены? Со старой тетушкой Арлены, живущей в Кларисе? Или все еще с Хелен Эллис? Достаточно ли Арлена нравится Хелен, чтобы та оставила у себя Коби и Лизу?

Я не могла избавиться от ноющего чувства ответственности за печальное положение детей, но, похоже, что эту ситуацию мне будет просто перенести. Кто действительно за это в ответе, так это Арлена. Я не могла ничего для них сделать.

Зазвонил телефон, словно мысли о детях привели в действие какую-то вселенскую силу. Я встала и пошла к настенной трубке, висящей на кухне.

— Алло, — произнесла я без энтузиазма.

— Мисс Стакхаус? Сьюки?

— Да, это я.

— Это Реми Савой.

Бывший муж моей мертвой кузины Хедли, отец ее ребенка.

— Я рада, что вы позвонили. Как поживает Хантер? — Хантер был «одаренным» ребенком, храни его Господь. Он был «одарен» так же, как и я.

— У него все хорошо. Э-э, насчет той штуки.

— Конечно. — Мы собирались общаться телепатически.

— Скоро ему понадобится некоторое руководство. Он пойдет в детский сад. Они заметят. В смысле, это займет некоторое время, но рано или поздно…

— Да, все правильно, они заметят. — Я было открыла рот, чтобы предложить Реми привезти Хантера ко мне в мой следующий выходной, или самой приехать в Ред Дитч. Но потом вспомнила, что являюсь мишенью для группы фэйри-убийц. Не самое лучшее время для малыша наносить визиты, да и кто сказал, что они не последуют за мной к маленькому домику Реми? Пока никто из них не знает о Хантере. Я даже прадеду не говорила об особенном таланте Хантера. Если сам Нейл не знает, может быть, и с вражеской стороны никто не успел получить эту информацию.

В общем, лучше не рисковать.

— Я, правда, очень хочу с ним встретиться и узнать его поближе. Обещаю, я помогу ему всем, чем смогу, — сказала я. — Но в данный момент, это просто не возможно. Однако позднее мы сможем провести немного времени вместе перед детским садиком… возможно через месяц или около того?

— Ох, — протянул Реми в замешательстве. — Я надеялся привезти его в мой выходной.

— У меня тут некая ситуация, с которой мне нужно разобраться. — Если я буду жива, когда все разрешится… но я не собиралась представлять себе это. Я попыталась придумать благовидное оправдание, и, конечно же, одно нашла. — Только что умерла моя невестка, — рассказала я Реми. — Могу я позвонить вам. Когда не буду так занята с деталями… — Я не могла придумать, как закончить это предложение. — Обещаю, это не займет много времени. Если у вас не будет выходного, может быть Кристен сможет привезти его? — Кристен была подругой Реми.

— Ну, это часть проблемы, — сказал Реми, его голос прозвучал устало, но также и немного весело. — Хантер сказал Кристен, что знает о том, что на самом деле он ей не нравится, и что ей следует прекратить думать о его папочке без одежды.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь не рассмеяться, но не справилась.

— Я так извиняюсь, — произнесла я. — Как на это отреагировала Кристен?

— Она начала плакать. Потом сказала мне, что любит меня, но мой сын — уродец, и ушла.

— Худший возможный сценарий, — сказала я. — А… как вы думаете, она расскажет другим?

— Не вижу, почему бы ей этого не сделать.

Это прозвучало угнетающе знакомо: тени моего болезненного детства. — Реми, мне очень жаль, — посочувствовала я. За время нашего непродолжительного знакомства Реми показался мне милым парнем, и я видела, что он предан своему сыну. — Если вам полегчает, я как-то это пережила.

— Но пережили ли ваши родители? — В его голосе был намек на улыбку, к его же пользе.

— Нет, — ответила я. — Однако, это не имело никакого отношения ко мне. Однажды ночью их застигло наводнение, когда они ехали домой. Шел проливной дождь, видимость была ужасная, вода была черной, как дорога, и они просто съехали с моста вниз, и их унесло. — Что-то зазвенело у меня в голове, как бы сигнализируя о том, что эта мысль была важной.

— Мне очень жаль, я просто пошутил, — шокировано произнес Реми.

— Нет, нет, никаких проблем. Просто к слову пришлось, — сказала я, как говорят, когда не хотят, чтобы другой человек суетился из-за ваших чувств.

Мы остановились на том, что я позвоню ему, когда у меня будет «немного свободного времени». (Что на самом деле означало «когда никто не будет пытаться меня убить», но это я Реми объяснять не стала.) Я повесила трубку и присела на табуретку возле кухонной стойки. Впервые за долгое время я размышляла о смерти моих родителей. У меня есть несколько печальных воспоминаний, но это самое печальное из всех. Джейсону было десять, а мне семь, так что мои воспоминания были не очень точными, но за эти годы мы не раз говорили об этом, конечно же, и моя бабушка много раз рассказывала эту историю, особенно когда я становилась старше. История никогда не менялась. Проливной дождь, дорога, ведущая вниз в лощину, где протекал ручей, черная вода… и их смывало в темноту. Грузовик нашли на следующий день, их тела — через день или два после этого.

Я на автопилоте оделась на работу. Зачесала волосы в экстра-высокий «конский хвост», убедилась, что все выбившиеся пряди закреплены гелем, каждая на своем месте. Когда я завязывала шнурки на обуви, Амелия сбежала вниз по лестнице, рассказать мне, что она проверила свой ведьминский справочник.

— Самый лучший способ убить фэйри — сделать это с помощью железа. — Ее лицо светилось от триумфа. Я терпеть не могла спускать ее с небес на землю. Лимоны были даже еще лучше, однако трудно скормить фэйри лимон так, чтобы сам фэйри этого не заметил.

— Это я знаю, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал не очень депрессивно. — В смысле, спасибо за попытку, но мне нужно суметь вырубить их. — Так, чтобы я могла сбежать. Я не знала, выживу ли я, чтобы вновь иметь возможность смыть из шланга подъездную дорогу у дома.

Конечно, убийство врага лучше альтернативы позволить ему поймать меня и сотворить со мной все, что он захочет.

Амелия приготовилась к своему свиданию с Треем. Она была на высоких каблуках и в дизайнерских джинсах — непривычный вид для Амелии.

— Ты на каблуках? — поинтересовалась я, и Амелия усмехнулась, сверкнув идеально белыми зубами.

— Трею они нравятся, — ответила она. — С джинсами или без. Ты бы видела, какое белье я надела!

— Обойдусь, пожалуй, — отказалась я.

— Если захочешь встретиться с нами после своей работы, готова поспорить, Дрейк будет там. Он всерьез заинтересован в знакомстве с тобой. И он симпатяга, хотя и выглядит не совсем так, как тебе нравится.

— Почему? На кого похож этот Дрейк? — спросила я, чуть заинтересовавшись.

— А вот это самое странное. Он выглядит почти как твой брат. — Амелия неуверенно посмотрела на меня. — Тебе должно быть будет не по себе, да?

Я ощутила, как кровь отлила от моего лица. Я уже поднялась, чтобы уйти, но тут же резко села.

— Сьюки? В чем дело? Сьюки? — Амелия обеспокоенно топталась возле меня.

— Амелия, — прохрипела я, — ты должна избегать этого парня. Я серьезно. Держитесь с Треем от него подальше. И ради Бога, не отвечайте ни на какие вопросы обо мне!

По ее виноватому выражению лица я поняла, что она уже успела ответить на изрядное количество. Не смотря на то, что Амелия довольно-таки умная ведьма, она не всегда может определить, когда человек на самом деле не человек. Очевидно, не может и Трей, хотя сладкий запах даже фэйри-полукровки должен был бы встревожить оборотня. Возможно, Дермот обладает той же способностью маскировать свой запах, что и его отец, мой прадед.

— Кто он? — спросила Амелия. Она была напугана, что было кстати.

— Он… — я пыталась подобрать лучшее объяснение. — Он хочет убить меня.

— Он как-то причастен к смерти Кристалл?

— Я так не думаю, — сказала я. Я попыталась рационально рассмотреть подобную возможность и обнаружила, что мой мозг не в состоянии справиться с этой идеей.

— Я не понимаю, — сказала Амелия. — Мы месяцами — ну ладно, неделями — жили — не тужили, и вдруг, нате вам! — Она всплеснула руками.

— Если хочешь, можешь вернуться в Нью-Орлеан, — предложила я ей неуверенным голосом. Конечно, Амелия знала, что может уехать в любой момент, когда пожелает, но я хотела прояснить тот момент, что я не пыталась втянуть ее в свои проблемы, если только она сама не захочет в них влезть. Это к слову.

— Нет, — решительно сказал она. — Мне здесь нравится, и в любом случае, мой дом в Нью-Орлеане еще не готов.

Она не уставала это повторять. Не то, чтобы я хотела, чтобы она уехала, но не видела в чем тут загвоздка. В конце концов, у нее папа строитель.

— Не скучаешь по Новому Орлеану?

— Конечно, скучаю, — ответила Амелия. — Но мне хорошо здесь, и мне нравятся мои небольшие апартаменты наверху, и мне нравится Трей, нравятся мои мелкие подработки, которые меня материально поддерживают. А также мне нравится — чертовски сильно нравится — находиться вне поля зрения моего папочки. — Она похлопала меня по плечу. — Ты иди на работу и не волнуйся. Если к утру я ничего не придумаю, то позвоню Октавии. Теперь, когда я знаю, в чем засада с этим Дрейком, я не позволю ему пробраться. И Трей тоже. Никто не умеет делать это так, как Трей.

— Амелия, он очень опасен, — предупредила я. Я не могла достаточно доходчиво донести это до моей соседки.

— Да, да, я понимаю, — сказала она. — Но знаешь, я и сама не какой-нибудь там божий одуванчик, да и Доусон может потягаться с лучшими из них.

Мы обнялись, и я позволила себе погрузиться в сознание Амелии. Оно было теплым, деятельным, любопытствующим и … нацеленным на будущее. Копание в прошлом не для Амелии Бродвей. Она хлопнула меня по спине, показывая, что ей пора идти, и мы отступили друг от друга.

Я заехала в банк, а потом остановилась возле Уол-Марта. После недолгих поисков, я обнаружила одну скромную полку с водяными пистолетами. Я взяла комплект из двух пистолетов из прозрачного пластика, один голубой и один желтый. Когда я подумала о жестокости и силе расы фей, и о том факте, что все, что мне нужно сделать — это открыть чертову прозрачную упаковку и вынуть водяные пистолеты, выбранный мною метод самозащиты показался смехотворным. Я собираюсь вооружиться пластмассовым водяным пистолетом и садовым совком.

Я попыталась очистить сознание от всех тревог, что изводили меня…

Действительно, мне было чего бояться. Возможно, настало время, когда надо брать пример с Амелии и смотреть вперед. Что мне надо сделать сегодня ночью? Для разрешения которой из моих насущных проблем я могу что-то предпринять прямо сейчас? Я могла сегодня прослушать бар на предмет улик по убийству Кристал, как просил меня Джейсон. (Я бы в любом случае это сделала, но сейчас, когда, похоже, опасность надвигается со всех сторон, поимка ее убийц стала казаться еще более важной.) Я могла бы вооружиться против атак фэйри. Я могла бы быть настороже в ожидании очередной шайки из Братства. И я могла бы попытаться выставить еще какую-нибудь защиту.

В конце концов, предполагается, что я нахожусь под защитой стаи вервольфов из Шривпорта, за то, что помогла им когда-то. Я также нахожусь под защитой нового вампирского режима, потому что спасла задницу их главе. Если бы не я, Фелипе де Кастро превратился бы в горстку пепла, в сущности, и Эрик тоже. Разве сейчас не самое лучшее время, чтобы потребовать вернуть эти долги?

Я вылезла из машины, остановившись за баром Мерлота. Взглянула на небо, но оно было затянуто облаками. Я подумала, что после новолуния прошла всего лишь неделя. И вокруг царила полная темнота. Я вынула свой сотовый из сумочки и обнаружила номер сотового Эрика, небрежно нацарапанный на обратной стороне одной из его визиток, наполовину засунутой под мой телефон на прикроватном столике. Он ответил на втором гудке.

— Да, — произнес он, и по одному этому слову я смогла определить, что он был не один.

От звука его голоса у меня по позвоночнику пробежала легкая дрожь.

— Эрик, — сказала я, а потом пожалела, что не потратила больше времени на формулировку своей просьбы. — Король говорил, что он у меня в долгу, — я продолжила, осознавая, что это было несколько нагло и прямолинейно. — Я в большой опасности. Мне хотелось бы знать, что он может по этому поводу сделать.

— Угроза связана с твоим старшим родственником? — Да, он определенно находился там с кем-то еще.

— Да. Враг, э-э, пытался заставить Амелию и Трея представить его мне. Похоже, он не понимает, что я способна его узнать, или, может быть, он очень хорошо притворяется. Предполагается, что он на анти-человеческой стороне, но он наполовину человек. Я не понимаю его поведения.

— Понятно, — отозвался Эрик, после заметной паузы. — Значит, защита необходима.

— Да.

— И ты просишь о ней как…?

Если бы он был со своими подчиненными, то приказал бы им выйти, чтобы иметь возможность говорить со мной открыто. Но так как он этого не сделал, вероятно, с ним был один из невадских вампов: Сэнди Секхрест, Виктор Мэдден, или Фелипе де Кастро собственной персоной, хотя последнее маловероятно. Намного более прибыльные деловые начинания Кастро требовали его присутствия в Неваде большую часть времени. Я наконец поняла, что Эрик пытается выяснить, прошу ли я как его приятельница по койке и «жена», или как та, кому он здорово должен.

— Я прошу как человек, спасший жизнь Фелипе де Кастро, — прояснила я ситуацию.

— Я передам эту просьбу Виктору, раз уж он находится здесь, в баре, — спокойно произнес Эрик. — Я приеду к тебе этой ночью.

— Замечательно. — Памятуя об супер-слухе вампов, я добавила. — Буду очень признательна тебе за это, Эрик, — как если бы мы были добрыми знакомыми.

Мысленно избегая вопроса, кем же мы все-таки друг другу являемся, я спрятала сотовый и пошла на работу, торопясь, так как уже на пару минут опаздывала. Теперь, поговорив с Эриком, я чувствовала намного больше оптимизма по поводу своих шансов на выживание.

 

Глава 14

Я держала свои телепатические «уши» открытыми все время, так что вечерок выдался тяжелый. После долгих лет практики и некоторой помощи Билла я научилась блокировать большинство мыслей окружавших меня людей. Но сегодня все было как в дурные старые времена, когда я беспрестанно улыбалась, чтобы скрыть замешательство, возникающее в моей голове из-за нескончаемой бомбардировки мыслями.

Когда я прогуливалась мимо столика, за которым Бад Диаборн и его давний закадычный приятель Сид Мэтт Ланкастер поглощали куриные крылышки и пиво, я услышала, что «Кристалл — не велика потеря, но раньше в округе Ренард никого еще не распинали», «мы должны раскрыть это дело», и «вот бы мне получить в клиенты кого-нибудь из настоящих вервольфов. Хотел бы я, чтобы Диана дожила до этого момента, ей бы понравилось». Но в основном Сид Мэтт думал о своем геморрое и разрастающемся раке.

О, Боже, я не знала. Когда я в следующий раз прошла мимо их стола, я похлопала почтенного адвоката по плечу.

— Дайте мне знать, если Вам будет что-то нужно, — сказала я, и встретила его пустой взгляд на недоуменном лице. Пусть он понимает мои слова, как ему захочется, лишь бы знал, что я готова помочь.

Когда ты забрасываешь сеть достаточно широко, то в нее попадает много ненужного. Этим вечером я, разумеется, обнаружила, что Таня думает о том, что могла бы сейчас спокойно сидеть с Кэлвином. Джейн Бодехаус думала о том, что у нее хламидии, размышляя, кто ей их подарил. Кевин и Кения, полицейские, которые всегда просились в одну и ту же смену, на самом деле теперь жили вместе. Поскольку Кения была черной, а Кевин просто не мог быть белее, это создавало некоторые проблемы в компании Кевина, но он твердо стоял на своем. Брат Кении тоже не был в восторге от ее личной жизни, но он не собирался избивать Кевина или что-нибудь в этом роде. Я широко им улыбнулась, когда принесла бурбон и колу, и они улыбнулись в ответ. Было так непривычно видеть на лице Кении улыбку, что я чуть не рассмеялась. Когда она улыбалась, она выглядела лет на пять моложе.

Энди Бельфлер пришел со своей женой, Хейли. Мне нравилась Хейли, и мы крепко обнялись. Хейли думала, что, возможно, она беременна, и это случилось слишком быстро в их только начавшейся семейной жизни, хоть Энди и был старше ее. Эта возможная беременность была незапланированной, поэтому она сильно беспокоилась, как к этой новости отнесется ее муж. Поскольку я все равно занималась сегодня изысканиями, отчего бы ни попробовать что-нибудь новенькое. Я направила свое сверхъестественное чутье в живот Хейли. Если она беременна, то очень скоро маленький мозг уже можно будет заметить.

Энди думал, что Хейли была слишком тихой последние пару дней, и беспокоился, не случилось ли с ней что-нибудь. Также он беспокоился по поводу расследования смерти Кристалл, и когда почувствовал на себе взгляд Бада Диаборна, то пожелал оказаться в любом другом месте Бон Темпса, главное — подальше отсюда. Перестрелка у трейлера Арлены надежно захватила его мысли.

Другие люди в баре думали о самых обычных вещах.

Какие мысли занимают людей большую часть времени? Поверьте, очень, очень скучные…

Большинство людей думает о проблемах с деньгами; о том, что им еще нужно; о том, что предстоит сделать по хозяйству, и как продвигаются дела на работе… Они беспокоятся о детях… в большинстве своем. Они размышляют о своих несогласиях с начальством, сослуживцами, супругами и членами своих церквей.

В целом, 95 % того, что я услышала, никто не стал бы заносить в свой дневник. Время от времени парни (реже — женщины), подумывали о сексе с кем-нибудь из тех, кого видели в баре. Но, по чести сказать, это было не массово, так что я могла махнуть на это рукой, если только речь не шла обо мне. Это ужасно противно. Сексуальные фантазии разрастались с количеством выпитого, что не удивительно.

О Кристалл и ее смерти в основном думали служители органов правопорядка, озадаченные поиском тех, кто это сделал. Если кто-то из убийц и был в баре, то он просто не думал о том, что сделал. А ведь в это дело было вовлечено более одного преступника, потому что установка креста — это не то, с чем можно справиться в одиночку, по крайней мере, без тщательной подготовки и предварительно установленного блока. Будь вы хоть трижды супером, вам не сделать такое одному.

Таковы были мысли Энди Бельфлера, пока он дожидался своего хрустящего цыпленка с салатом.

Я была с ним согласна. Готова биться об заклад, что Кэлвин уже рассмотрел такой вариант. Кэлвин обнюхивал тело и не сказал, что учуял кого-либо из веров. Но потом я вспомнила, что один или двое мужчин, из тех, кто снимал тело, были суперами.

Мои исследования ничего не дали, пока не вошел Мэл. Мэл, который снимал жилье в одном из двухквартирных домов, принадлежавших Сэму, выглядел, словно его забраковали на кастинге в мюзикл «Робин Гуд». Его удлиненные каштановые волосы, бородка с усами, обтягивающие брюки придавали ему театральный оттенок.

Мэл, к моему удивлению, приобнял меня, прежде чем сесть, словно мы с ним были давними приятелями. Может, такое поведение объяснялось тем, что он, как и мой брат, был верпумой… но вряд ли такое объяснение было подходящим. Никто из верпум не испытывал ко мне нежности из-за Джейсона — ни в коей мере. Община Хотшета потеплела ко мне, когда Кэлвин Норис собирался просить меня стать его подругой. Может, Мэл питал тайное желание встречаться со мной? Это было бы… неприятно и нежелательно.

Я совершила небольшую экскурсию в голову Мэла, где не обнаружила никаких более-менее заметных мыслей обо мне. Если бы он испытывал ко мне влечение, то думал бы об этом, пока я стояла перед ним. Мэл думал о Сомике Хеннесси, начальнике Джейсона, с которым он разговаривал сегодня днем о моем брате в местном магазине автозапчастей. Терпение Сомика подходило к концу, и он подумывал о том, чтобы избавиться от Джейсона.

Мэл, храни его Господь, был весьма обеспокоен судьбой моего брата. Я всю свою жизнь размышляла о том, как кто-то настолько эгоистичный как мой брат, способен притягивать к себе настолько преданных друзей. Мой прадедушка говорил, что люди, в жилах которых течет кровь фейри, более привлекательны для других людей, так что, возможно, дело в этом.

Я прошла за барную стойку, чтобы налить еще чаю для Джейн Бодехауз, которая пыталась сегодня остаться трезвой, чтобы составить список тех, у кого она могла подцепить хламидий. Бар был плохим местом для начала здорового образа жизни, но у Джейн в любом случае были не слишком высокие шансы в этом преуспеть. Я положила в чай ломтик лимона и отнесла его. Руки Джейн тряслись, когда она взяла стакан и стала пить.

— Не хотите чего-нибудь съесть? — спросила я, пытаясь говорить тихо и спокойно. Из того, что я никогда не видела, как пьяницы исправляются в баре, не следует, что это невозможно в принципе.

Джейн молча кивнула. С ее крашенных коричневых волос пропали следы стрижки, а тяжелый черный свитер был в каких-то крошках и катышках. Макияж был нанесен трясущейся рукой. Помада выходила за контур губ. БОльшая часть алкоголиков могла время от времени появляться в Мерлоте, но базировались они в Байю. Джейн была нашим единственным постоянным «алканавтом» с тех пор, как скончался старый Уилл «Врун» Шенье. Когда Джейн приходила в бар, она всегда садилась на одно и то же место. Хойт как-то ночью, после того, как позволил себе лишнего, сделал на ее стул табличку, но Сэм заставил ее убрать.

Я на пару минут с отвращением заглянула в голову Джейн. Я видела ее медленно текущие мысли, и заметила сетку лопнувших капилляров на щеках. Ее мысли говорили, что она достаточно напугана, чтобы почти протрезветь.

Я повернулась уходить и обнаружила Мела, стоящего прямо позади меня. Он направлялся в комнату для мальчиков, насколько я могла судить по его мыслям.

— Знаешь, как поступают с подобными людьми в Хотшете? — сказал он тихо, кивая головой в сторону Джейн так, будто она не могла его видеть и слышать. (На самом деле, думаю, он был недалек от истины. Джейн была настолько погружена в себя, что не производила впечатление человека, осознающего, что происходит вокруг.)

— Нет, — сказала я, вздрогнув.

— Им позволяют умереть, — продолжил он. — Не делятся едой, водой и жильем, если человек не пытается обеспечить себя сам.

Уверена, что на моем лице отразился ужас.

— В конце концов, это милосерднее, — он сделал глубокий, судорожный вздох. — В Хотшете свои способы борьбы со слабостями.

Он продолжил свой путь, расправив плечи.

Я похлопала Джейн по плечу, но боюсь, что на самом деле мои мысли были не о ней. Я размышляла о том, что же такого сделал Мел, чтобы заслужить ссылку в дуплекс Бон Темпса. Что до меня, то я была бы счастлива избавиться от всех этих множественных семейных связей и жесткой иерархии, царящих среди горстки домишек, сгрудившихся вокруг древнего магического перекрестка. Но я не могла сказать, что по этому поводу думает Мел.

Бывшая жена Мела время от времени заглядывала в Мерлот на стаканчик «Маргариты». Думаю, я могла бы провести небольшое расследование по поводу нового приятеля моего братца в следующий раз, когда Джинджер к нам забредет.

Сэм спрашивал пару раз, все ли у меня в порядке, и я поразилась, насколько сильно мне хотелось рассказать ему обо всем, что случилось со мной в последнее время. Я с удивлением осознала, как часто я откровенничала с Сэмом, и как много он знает о моей тайной жизни. Но я знала, что прямо сейчас Сэм по уши в делах. Он несколько раз за вечер созванивался с сестрой и братом, что было весьма необычно. Он выглядел взволнованным и обеспокоенным, и было бы слишком эгоистично с моей стороны добавлять ему проблем.

Сотовый в кармане фартука пару раз вибрировал, и я уделила свободную минутку, чтобы проскочить в дамскую комнату и проверить смс-ки. Одна была от Эрика. Она гласила: «Защита в пути». Это хорошо. Было еще одно сообщение. Оно было от Олси Герво. «Звонил Трей. У тебя проблемы?» — говорилось в нем. — «Мы в долгу перед тобой».

Мои шансы на выживание значительно возросли, и к моменту окончания смены мое настроение улучшилось. Здорово было иметь в запасе обязательства со стороны как вампиров, так и вервольфов. Возможно все то дерьмо, которое я разгребала прошлой осенью, в конце концов, хоть как-то окупится.

В итоге, как бы то ни было, все мои грандиозные планы на этот вечер провалились. С позволения Сэма (разумеется), я наполнила два водяных пистолетика предназначенным для чая лимонным соком из холодильника. Я подумала, что, возможно, сок, выжатый из настоящих лимонов, будет эффективнее, чем бутилированный сок из дома. Таким образом, я чувствовала себя в относительной безопасности, но общая сумма моих знаний об обстоятельствах смерти Кристалл не выросла ни на йоту. Либо убийцы не заходили в бар, либо не слишком переживали по поводу совершенного злодеяния, либо не думали об этом в тот момент, когда я заглядывала к ним в головы. Ох, подумала я, или все это вместе взятое.

 

Глава 15

Все-таки некую вампирскую защиту я получила. Она поджидала меня после работы. Когда я вышла из Мерлота, Бубба стоял у моего автомобиля. Он улыбнулся, когда увидел меня, и я с радостью его обняла. Большинство людей были бы не в восторге от встречи с психически неполноценным вампиром, который страдал нездоровым пристрастием к кошачьей крови, но я питала к Буббе самые нежные чувства.

— Когда ты вернулся? — поинтересовалась я.

Во время «Катрины» в Новом Орлеане Бубба оказался изолирован от внешнего мира и затем нуждался в длительном восстановлении. Вампиры с радостью были готовы его принять, поскольку до того, как его обратили в морге Мемфиса, он был одним из самых известных людей в мире.

— Гдет’ неделю назад. Приятно видеть вас, мисс Сьюки, — Буббины клыки высунулись наружу, показывая, насколько он рад. С той же скоростью они спрятались назад. Бубба по-прежнему был талантлив. — Я собирался путешествовать, побыть с друзьями. Но сегодня я был в Фэнгтазии у г-на Эрика, и он спросил, не хочу ли я подежурить у Вас. Я сказал ему: «Мисс Сьюки и я — давние добрые друзья, и это предложение просто великолепно». Вы завели другую кошку?

— Нет, Бубба, — слава Богу.

— Ладно, в холодильнике моей машины есть несколько бутылочек крови, — он кивнул на огромный старый белый Кадиллак, восстановление которого потребовало много времени, усилий и уймы денег.

— Ух ты, какая машина! — произнесла я.

И чуть было не добавила: «Наверное, она принадлежала тебе при жизни?» Но Буббе не нравились напоминания о том, кем он был раньше — они его расстраивали и смущали. (Но если вы делали это осторожно, то время от времени он мог вам что-нибудь спеть. Я слышала в его исполнении «Blue Christmas». Незабываемо.)

— Мне ее подарил Рассел, — сказал он.

— Рассел Эдингтон? Король Миссисипи?

— Да, а что, это плохо? Он сказал, что поскольку он король моего родного штата, то считает необходимым подарить мне что-нибудь особенное.

— Как он? — Рассел и его новый муж, Барт, оба пережили взрыв отеля в Роудсе.

— Теперь он чувствует себя действительно хорошо. Он и г-н Барт полностью восстановились.

— Я очень рада это слышать. Итак, ты должен поехать со мной?

— Ну, вообще’т, да, по плану так. Если Вы оставите открытой заднюю дверь, то ближе к утру я заберусь в тайник в гостевой спальне, как сказал г-н Эрик.

Тогда вдвойне хорошо, что Октавия уехала. Не знаю, как бы она отреагировала, если бы я сказала ей, что Человек из Мемфиса будет спать весь день в ее шкафу.

Бубба в его восхитительной машине приехал к моему дому прямо следом за мной. Я заметила, что грузовик Доусона тоже был там. Это меня не удивило. Доусон время от времени работал в качестве телохранителя, и он находился поблизости. Поскольку Олси решил помочь, Трей Доусон был очевидным выбором, независимо от его отношений с Амелией.

Когда мы с Буббой вошли, то увидели сидящего за моим кухонным столом Трея. Впервые с тех пор, как я с ним познакомилась, здоровяк выглядел всерьез удивленным. Но он был достаточно умен, чтобы не ляпнуть ничего лишнего.

— Трей, это мой друг Бубба, — сказала я. — Где Амелия?

— Она наверху. Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.

— Я поняла. Бубба здесь по той же причине. Бубба, это Трей Доусон.

— Хэй, привет, Трей! — Бубба пожал вервольфу руку и рассмеялся, поскольку сказал в рифму. Его обращение прошло не очень гладко.

Искра жизни уже почти угасла в нем к тому моменту, как служитель морга из клыкастой братии решил удержать его, но наркотики уже успели широко распространиться по его организму. Несмотря на то, что Буббе посчастливилось выжить в результате обращения, удалось оно не слишком хорошо.

— Привет, — сказал Трей осторожно. — Как дела… Бубба?

Я облегченно вздохнула, когда убедилась, что Трей сообразил, как нужно обращаться к вампиру.

— Спасибо, все нормально. Закиньте мне пару бутылочек крови в холодильник машины — мисс Сьюки хранит немного TrueBlood в холодильнике, или, по крайней мере, хранила.

— Да, она у меня есть, — ответила я. — Бубба, не хочешь присесть?

— Нет, мэм. Думаю, я захвачу бутылочку и устроюсь в лесу. Билл все еще живет через кладбище?

— Да.

— Всегда хорошо, когда рядом друзья.

Я не думала, что могу назвать Билла своим другом, наша история была для этого слишком сложной. Но я чувствовала абсолютную уверенность, что он бы мне помог, окажись я в опасности.

— Да, — проговорила я, — это действительно всегда хорошо.

Бубба покопался в холодильнике и вылез с парой бутылок. Он поднял их в нашу с Треем сторону и выдал свою прощальную улыбочку.

— Господи Боже! — произнес Трей. — Это тот, о ком я подумал?

Я кивнула и села напротив.

— Это объясняет все заявления о том, что его видели, — сказал он. — Ладно, слушай, он будет снаружи, а я внутри. Так пойдет?

— Да. Я думаю, ты разговаривал с Олси?

— Да. Я не пытаюсь лезть в твои дела, но было бы лучше услышать все непосредственно из твоих уст. Особенно учитывая то, что ты рассказала Амелии об этом парне, Дрейке. Она полностью расклеилась, поскольку поняла, что проболталась врагу. Если бы мы знали о твоих проблемах, она бы держала рот на замке. Я бы убил его, как только он представился. Это бы спасло нас от многих неприятностей. Что ты думаешь об этом?

Что глупость шла под руку с Треем.

— Думаю, ты в некотором роде и так уже по уши в моих делах, Трей. Поскольку ты здесь как мой друг и друг Амелии, я говорю все, что, на мой взгляд, поможет не поставить под удар тебя или ее. Мне бы в голову никогда не пришло, что враги Найла додумаются получать информацию через мою соседку. И для меня было новостью, что ты не можешь отличить фейри от человека, — Трей вздрогнул. — Может, тебе не стоит брать на себя ответственность за мою охрану, учитывая запутанность ситуации — ведь твоя подружка живет под той же самой крышей, что и женщина, которую ты должен охранять. Не слишком ли большой конфликт интересов?

Трей пристально на меня посмотрел.

— Нет, я хочу эту работу, — сказал он, и, несмотря на то, что он был Вером, я могла точно сказать, что его истинной целью была защита Амелии. И поскольку она жила со мной, он мог убить двух зайцев одним выстрелом, получив при этом деньги за мою охрану. — Прежде всего, я должен расплатиться с Дрейком. Я бы никогда не подумал, что он фейри, и я не знаю, как ему это удалось. У меня хорошее чутье.

Самолюбие Трея получило серьезный удар. Я могла это понять.

— Отец Дрэйка может скрывать свой запах даже от вампиров. Возможно, Дрейк тоже. Кроме того, он не стопроцентный фейри. Он наполовину человек, и его настоящее имя Дермот.

Трей, осознав это, кивнул. Вроде, он почувствовал себя немного лучше.

Я пыталась понять, правильно ли я поступаю.

Я всерьез опасалась, стоит ли соглашаться? Я подумывала позвонить Олси и объяснить, почему Трей не самый лучший вариант для телохранителя, но передумала. Трей Доусон был великолепным бойцом, и он сделает для меня все возможное… пока перед ним не встанет выбор между Амелией и мной.

— Ну и? — сказал он, и я поняла, что молчу слишком долго.

— Вампир может дежурить по ночам, а ты — днем, — ответила я. — Пока я в баре, со мной все должно быть нормально.

Я отодвинула стул и покинула кухню, больше ничего не сказав. Мне пришлось признаться, что вместо чувства облегчения, я испытала еще большее чувство тревоги. Я думала, что поступила разумно, когда попросила защиту; теперь же я беспокоилась о безопасности мужчин, которые мне эту защиту предоставляли.

Медленно готовясь ко сну, я, наконец, признались себе, что надеялась на появление Эрика. Мне нравился его стиль расслабляющей терапии. Он очень облегчал засыпание. Я легла с мыслью, что не усну в ожидании очередного нападения. Но как выяснилось, я настолько устала от предыдущей ночи, что погрузилась в сон практически мгновенно.

Вместо моих обычных скучных снов (посетители постоянно зовут меня, и я пытаюсь ко всем успеть; моя ванная комната зарастает плесенью), в ту ночь мне снился Эрик. В моем сне он был человеком, и мы вместе гуляли под солнцем. Было довольно странно, что он продал свою недвижимость.

Когда я посмотрела на часы следующим утром, было очень рано, по крайней мере, для меня: еще не было восьми. Я проснулась с чувством тревоги. Может, это был еще один сон, который я не помнила? А может, мое телепатическое чутье уловило что-то, пока я спала, что-то неправильное, что-то не то.

Я решила просканировать дом — не самое приятное начало дня. Амелия ушла, но Трей был здесь, и он был в беде.

Я накинула халат и тапочки и вышла в коридор. В тот момент, когда я открыла дверь, я услышала, что его рвет в гостевом туалете.

Бывают моменты, которые требуют полного уединения, а моменты, когда вы блюете, находятся на самом верху этого списка. Оборотни, как правило, абсолютно здоровы, но это был парень, которого направили меня охранять, и он, что совершенно очевидно, (извините) был болен как собака.

Я подождала, пока звук стихнет.

— Трей, я могу чем-то помочь? — крикнула я.

— Меня отравили, — прохрипел он, задохнулся и вновь сблевал.

— Вызвать врача? Обычного? Или д-ра Людвиг?

— Нет, — ответ прозвучал вполне определенно. — Я пытался избавиться от яда, — он опять задохнулся, и его снова вырвало. — Но было слишком поздно.

— Ты знаешь того, кто тебе дал отраву?

— Да. Эта новая подружка… — он стих на несколько секунд. — Из леса. Новая подстилка вампира Билла.

Я среагировала инстинктивно.

— Его с нею не было, верно? — крикнула я.

— Нет, она… — последовали еще более страшные звуки. — Она пришла со стороны его дома, сказала, что она его…

Я была абсолютно уверена, что у Билла не было новой подруги. Хоть мне и неловко в этом себе признаваться, но я себя в этом убедила. Я знала, что он хотел меня вернуть. Я верила, что он не будет рисковать, затаскивая в свою постель кого попало или позволяя такой женщине шляться по лесу, где я могла бы с ней столкнуться.

— Как она выглядела? — спросила я, упираясь лбом в прохладную древесину двери. Я устала кричать.

— Как обычная клыкоманка, — я чувствовала, как мысли Трея продирались сквозь туман тошноты. — По крайней мере, она ощущалась как человек.

— Таким же образом ты посчитал человеком Дермота. И ты выпил то, что она тебе дала, — в некотором роде это прозвучало скептически, но так оно и было!

— Я ничего не мог сделать, — сказал он очень медленно. — Я безумно этого хотел. Мне было необходимо это выпить.

Он был под действием какого-то принуждающего заклинания.

— И что это было? Какого рода напиток?

— На вкус как вино, — он застонал. — Твою мать! Это наверняка была вампирская кровь! Я и сейчас чувствую ее вкус во рту!

Вампирская кровь по-прежнему оставалась популярным наркотиком на черном рынке, и реакции людей на нее были настолько разнообразны, что выпить кровь было все равно, что сыграть в русскую рулетку, и даже еще круче.

Вампиры ненавидели осушителей, которые собирали кровь, потому что они часто оставляли вампира встречать день. И поэтому вампиры также ненавидели покупателей крови, поскольку они создавали спрос на рынке. Некоторые потребители «подсаживались» на невероятные ощущения, которые возникали под действием крови, и иногда пытались получить вампирскую кровь прямо из «горла», что было практически атакой «смертников». А время от времени потребители сходили с ума и убивали других людей. Так или иначе, все это плохо сказывалось на вампирах, которые пытались жить в мире с людьми.

— Зачем ты это сделал? — спросила я, не в состоянии сдержать гнев.

— Я не мог по-другому, — сказал он, и дверь, наконец, открылась. Я сделала пару шагов назад. Трей выглядел плохо и вонял еще хуже. На нем были только пижамные штаны и больше ничего, и на уровне моих глаз простирались безграничные просторы его волосатой груди. Он был покрыт гусиной кожей.

— Ради чего?

— Я не смог… не пить, — он покачал головой. — Потом я вернулся сюда и лег спать к Амелии. Всю ночь я метался и ворочался. Я встал, когда Эл… Бубба вернулся и лег спать в твоем шкафу. Он сказал что-то о женщине, которая говорила с ним, но к этому времени я чувствовал себя очень плохо и не помню, что он сказал. Может, Билл отправил ее сюда? Он что, настолько сильно тебя ненавидит?

Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

— Билл Комптон любит меня, — сказала я. — Он никогда не сделает мне больно.

— Даже сейчас, когда ты спишь с Большим Блондином?

Амелия определенно не может держать язык за зубами.

— Даже сейчас, когда я сплю с Большим Блондином, — ответила я.

— Амелия говорила, что ты не можешь читать мысли вампиров.

— Не могу. Но некоторые вещи я просто знаю.

— Ну да, — несмотря на то, что у Трея не было сил выглядеть в полной мере скептически, он сделал неплохую попытку. — Мне нужно в постель, Сьюки. Я не смогу сегодня охранять тебя.

Я и сама это видела.

— Может, тебе поехать домой и попытаться немного прийти в себя в своей постели? — спросила я. — Я собираюсь на работу, и рядом со мной кто-нибудь будет.

— Нет, нужно, чтобы кто-то тебя прикрывал.

— Я позвоню брату, — ответила я и сама удивилась сказанному. — Он сегодня не работает, и он пума. Он сможет прикрыть мне спину.

— Хорошо, — то, что Трей не стал спорить, хотя он меньше всех числился в поклонниках Джейсона, было показателем того, насколько хреново он себя чувствовал. — Амелия знает, что я не здоров. Если ты поговоришь с нею раньше меня, скажи ей, что я позвоню сегодня вечером.

Вервольф, пошатываясь, добрался до своего грузовика. Я надеялась, что он в состоянии благополучно доехать до дома, и крикнула ему вдогонку, чтобы убедиться в этом, но он только махнул рукой и поехал по подъездной дороге.

С чувством странного онемения я смотрела ему вслед. В кои-то веки я поступила разумно, я позвонила своим должникам и получила защиту. Но это не принесло мне ни капельки пользы. Те, кто не смог напасть на меня в моем доме — из-за качественной магии Амелии, полагаю — организовали нападение на меня другими способами. Мурри напал во дворе, а теперь какие-то фейри встретили Трея в лесу и заставили его выпить кровь вампира. Она могла бы свести его с ума, и он убил бы нас всех. Думаю, для фейри это была беспроигрышная карта. Пусть он и не съехал с катушек и не убил меня или Амелию, но был настолько болен, что на какое-то время фактически потерял способность выполнять обязанности телохранителя.

Я прошла по коридору в свою комнату, чтобы натянуть что-нибудь из одежды. Сегодняшний день обещает быть тяжелым, и я всегда чувствую себя лучше, когда в критической ситуации я одета. Почему-то, когда я нижнем белье, я чувствую себя более предприимчивой.

Второе потрясение за день я испытала, когда поворачивала в свою комнату. В гостиной я заметила движение. Я замерла и глубоко, прерывисто вдохнула. На диване сидел мой прадед, но мне потребовалось ужасное мгновение, чтобы узнать Найла. Он встал и поприветствовал меня с некоторым недоумением, пока я стояла, прижав руку к сердцу, и пыталась отдышаться.

— Как-то ты неухожено сегодня выглядишь, — сказал он.

— Ну, я как бы не ожидала гостей, — сказала я, задыхаясь. Он и сам выглядел не слишком хорошо, что было впервые. Его одежда была порвана и испачкана, и, если я не ошибаюсь, от него разило потом. Мой прадедушка — фейрийский принц — в первый раз выглядел не столь великолепным.

Я вошла в гостиную и присмотрелась повнимательней. Было еще рано, а я уже получила второй укол тревоги за день.

— Что это? — спросила я. — Вы выглядите как после драки.

Он долго колебался, как будто пытался выбрать между несколькими новостями.

— Брендан ответил на смерть Мурри, — сказал Найл.

— Что он сделал? — я потерла лицо своими сухими ладонями.

— Прошлой ночью он поймал Энду, и теперь она мертва, — ответил он. По его голосу я поняла, что смерть ее не была быстрой. — Ты не встречалась с ней, она очень стеснялась людей.

Он откинул назад длинную прядь своих волос, таких светлых, что они казались белыми.

— Брендан убил женщину-фейри? Но ведь женщин-фейри не так много, верно? Так поступить… это же невероятно жестоко?

— Именно так, — сказал Найл. Его голос был мрачным.

Тут я заметила, что слаксы прадеда возле колена были пропитаны кровью. Видимо, поэтому он не подошел меня обнять.

— Вам нужно переодеться, — сказала я. — Найл, Вы можете принять душ, а я закину Ваши вещи в стиральную машину.

— Я должен идти, — проговорил он, и я поняла, что мои слова не были услышаны. — Я пришел сюда, чтобы предупредить тебя лично, так что ты понимаешь, что ситуация очень серьезная. Этот дом окружает мощная магия. Я смог появиться здесь только потому, что был здесь раньше. Вампиры и Веры действительно приглядывают за тобой? У тебя есть дополнительная защита, я чувствую это.

— У меня есть телохранители днем и ночью, — я солгала, потому что ему не стоило обо мне беспокоиться. Он и так был по самую пятую точку в крокодилах. — И Вы знаете, что Амелия — сильная ведьма. Не беспокойтесь обо мне.

Он смотрел на меня, но я совсем не была уверена, что он меня видел.

— Я должен идти, — сказал он вдруг. — Я хотел убедиться в твоем благополучии.

— Хорошо… Большое спасибо.

Я пыталась придумать, как развить эту мысль, когда Найл исчез прямо из моей гостиной.

Я сказала Трею, что позвоню Джейсону. Не знаю, насколько искренней я была тогда, но теперь я однозначно собиралась это сделать. Похоже, долг Олси был погашен, когда он попросил о помощи Трея, и теперь в результате службы Доусон был выведен из строя. Я была уверена, что не стану просить охранять меня самого Олси, а больше ни с кем из членов его стаи я знакома не была. Я сделала глубокий вдох и позвонила брату.

— Джейсон, — сказала я, когда он ответил на звонок.

— Сестренка. Что случилось? — его голос звучал странно взбудораженным, словно только что он испытал нечто очень адреналиногенное.

— Трею пришлось уйти, и мне кажется, что сегодня я нуждаюсь в некоторой защите, — произнесла я. Последовало долгое молчание. Он не спешил с расспросами, что было необычно. — Надеюсь, ты сможешь побыть со мной? Итак, что у меня запланировано на сегодня, — начала я, а затем попытался понять, о чем это я. Сложно находиться в полноценном кризисе, когда реальная жизнь требует продолжения жизни. — В общем, мне нужно пойти в библиотеку. Забрать брюки из химчистки, — я не прочитала этикетку, когда их покупала. — И мне нужно на работу в дневную смену. Кажется, это все.

— Хорошо, — проговорил Джейсон. — Хотя эти дела не производят впечатление безотлагательных.

Последовала долгая пауза. Вдруг он сказал:

— Ты в порядке?

— Да, — ответила я осторожно. — А почему бы нет?

— Этим утром случилось нечто невероятное. Этой ночью Мел ночевал у меня, поскольку после того, как мы встретились в Байю, он был совсем никакой. Так вот, рано утром в дверь постучали. Я ответил, и там был парень, и он был, не знаю, какой-то псих, что ли. Самое странное, что он выглядел практически как я.

— О, нет, — я резко упала на стул.

— Он не был человеком, сестренка, — сказал Джейсон. — Я не знаю, что с ним было не так, но он не был человеком. Как только он начал говорить, Мел подошел к двери, чтобы мы оба его увидели. Он говорил дикие вещи. Мой друг попытались встать между ним и мной, но тот швырнул Мела через всю комнату и назвал его убийцей. Мел бы сломал шею, если бы не приземлился на диван.

— С Мелом все ясно, дальше.

— Да, с ним все ясно. Жутко зол, но ты же понимаешь…

— Конечно, — чувства пумы были в данный момент не самым важным вопросом. — Так что было дальше?

— Он говорил какую-то чушь о том, что теперь, когда он встретился со мной лицом к лицу, он понял, почему мой прадед не хочет видеть меня рядом, и, несмотря на то, что все полукровки должны умереть, я, безусловно, кровь от крови его, и он решил, что я должен знать, что вокруг меня творится. Он сказал, что меня держат в неведении. Я практически ничего не понял, и все еще не могу сообразить, кем он был. Он однозначно не вамп и не оборотень, иначе я бы его учуял.

— Ты в порядке — это же главное, верно? — что, если я была в корне неправа, пытаясь держать Джейсона подальше от фейрийских знакомых?

— Да, — сказал он, и в его голосе внезапно послышалась настороженность и подозрительность. — Ты мне, случаем, не объяснишь, что происходит?

— Приезжай, и мы поговорим об этом. Только, пожалуйста, пожалуйста, не открывай дверь, если не знаешь того, кто за ней. Это был плохой парень, Джейсон, и он не очень разборчив в том, кому наносить удары. Думаю, тебе и Мелу действительно очень повезло.

— С тобой кто-нибудь есть?

— Нет, с тех пор как Трей уехал.

— Я твой брат. Если я тебе нужен, то я буду рядом, — сказал Джейсон с неожиданным достоинством.

— Я это очень ценю, — ответила я.

Я получил двух телохранителей по цене одного. С Джейсоном приехал Мел. Это было некстати, потому что мне нужно было рассказать Джейсону кое-что о нашей семье, и я не могла это сделать, пока Мел был рядом. Проявив неожиданный такт, Мел сказал Джейсону, что ему нужно сгонять домой и приложить пузырь со льдом к плечу, которое он сильно ушиб. Как только Мел исчез, я села за кухонный стол напротив Джейсона, и начала:

— Мне нужно тебе кое-что рассказать.

— О Кристалл?

— Нет, об этом я пока ничего нового не услышала. Это о нас. Речь пойдет о бабуле. Полагаю, тебе будет нелегко с этим смириться.

Я его честно предупредила. Я помнила, как расстроилась, когда прадед рассказал мне о том, как мой наполовину фейрийский дедушка Финтан встретил мою бабушку, и как она зачала от него двух детей: нашего папу и тетю Линду.

Теперь Финтан мертв — убит, и наша бабушки мертва, и наш отец и его сестра тоже мертвы. Но мы живы, и пусть мы несем небольшую часть крови фейри, но это делает нас мишенью для врагов нашего прадеда.

— И один из этих врагов, — сказала я после того, как рассказала ему историю нашей семьи, — наш двоюродный дедушка-получеловечек, брат Финтана, Дермот. Он сказал Трею и Амелии, что его зовут Дрейк, думаю, чтобы звучало посовременней. Дермот выглядит как ты, и именно он приходил к тебе домой. Я не знаю, зачем. Он ошивается с Бренданом, главным врагом Найла, даже несмотря на то, что он сам наполовину человек, и, следовательно, Брендан его презирает. Так что, когда ты говоришь, что он псих, думаю, ты прав. Он делает вид, что хочет наладить с тобой отношения, но при этом он тебя ненавидит.

Джейсон сидел, уставившись на меня. Его лицо было абсолютно рассеянным. Его мысли застыли в «пробке».

Наконец он сказал:

— Ты говоришь, что он пытался сделать так, чтобы Трей и Амелия представили его тебе? И ни один из них не понял, кто он?

Я кивнула. В воздухе повисла тишина.

— Так почему же он хотел с тобой встретиться? Он хочет тебя убить? Тогда почему он прежде хотел с тобой познакомиться?

Хороший вопрос.

— Я не знаю, — ответила я. — Может быть, он просто хотел посмотреть, что я собой представляю. Может быть, он не знает, чего хочет на самом деле. — Я не могла этого понять, и задумалась над тем, объяснит ли мне это Найл, когда вернется. Наверное, нет. Он был на войне, даже если это война шла в основном вдали от человеческих глаз. — Ничего у меня не складывается, — сказала я вслух. — Мурри пришел сюда, чтобы напасть на меня, но он был чистокровным фейри. Почему же Дермот на той же стороне, как-то это все… непонятно?

— Мурри? — спросил Джейсон, и я закрыла глаза. Вот, черт!

— Он был фейри, — сказала я. — И он пытался меня убить. Теперь это уже не проблема.

Джейсон одобрительно кивнул.

— Так и надо, Сьюки, — сказал он. — Ладно, дай мне знать, если я буду слишком прямолинеен. Мой прадед не захотел встретиться со мной, потому что я очень похож на Дермота, который приходится мне… двоюродным дедом, верно?

— Верно.

— Но, видимо, Дермот относится ко мне немного лучше, потому что он все-таки пришел в мой дом и попытался со мной поговорить.

Позволим Джейсону интерпретировать ситуацию в этих терминах.

— Верно, — ответила я.

Джейсон вскочил на ноги и стал кружить по кухне.

— Это все из-за вампиров, — сказал он. Он вперил в меня взгляд.

— Почему ты так считаешь? — это было неожиданно.

— Если бы они не вышли, ничего этого бы не случилось. Посмотри, что произошло, после того, как они показались на телевидении. Посмотри, как изменился мир. Потом вышли мы. А дальше эти, тудыть их в качель, фейри. А феи всегда сулят неприятности, Сьюки; Кэлвин предупреждали меня об этом. Ты думаешь, что они все такие замечательные, белые и пушистые, но это не так. Он рассказывал мне истории о них, и от них волосы встают дыбом, а уши сверачиваются в трубочку. Отец Кэлвина был знаком с парой фейри. Из того, что он рассказывал, думаю, лучше бы они все сдохли.

Я не могла понять, была ли я удивлена или разгневана.

— Ну, почему ты такой вредный, Джейсон? Не нужно со мною спорить или говорить гадости о Найле. Ты его не знаешь. Ты не можешь… И вообще, ты частично фейри, не забыл? — у меня был ужасное ощущение, что в его словах была доля правды, но сейчас однозначно не время, чтобы это обсуждать.

Джейсон выглядел мрачным, и каждая линия его лица была натянута.

— Я не претендую ни на какие родственные связи с фейри, — сказал он. — Прадед не хочет меня, я не хочу его. И если я увижу этого сумасшедшего «фифти-фифти» снова, я убью этого сукиного сына к чертовой матери.

Я не знала, что на это ответить, но тут без стука вошел Мел, и мы оба повернулись к нему.

— Извините! — сказал он, явно обеспокоенный и встревоженный гневом Джейсона. Похоже, на секунду ему показалось, что Джейсон говорил о нем. Когда ни один из нас ни в чем его не обвинил, он расслабился.

— Прости меня, Сьюки. Я совсем забыл о хороших манерах, — он нес в руке пакетик со льдом и передвигался довольно медленно и мучительно.

— Мне жаль, что ты пострадал от нежданного гостя Джейсона, — сказала я.

Обычно принято поддерживать собеседников. Я не могла уловить все до единой мысли Мела, но прямо сейчас я поняла, что мне было бы приятней, если бы вместо верпумы здесь был бывший Лучший Друг Джейсона — Хойт. Думаю, дело не в том, что я не любила Мела. Просто я знала его не слишком хорошо и не испытывала к нему того неосознанного доверия, которое иногда возникает у людей. Мел был не таким как все. Даже для верпумы его мысли читались очень тяжело, но из этого не следовало, что он был ужасен.

После того, как я из вежливости предложила Мелу что-нибудь выпить, я поинтересовалась у Джейсона, проведет ли он со мною день и сможет ли сопроводить меня по делам. Я очень сильно сомневалась, что он скажет «да». Джейсон испытывал чувство никчемности (по отношению к фейрийскому прадеду, которого он не знал и знать не хотел), и с этим положением дел мой брат справлялся не слишком успешно.

— Я буду рядом с тобой, — сказал он жестко и без улыбки. — Но сначала мне нужно съездить домой и захватить винтовку. То, что она нужна, очевидно даже младенцу. Мел? Ты со мной?

Джейсон просто хотел побыть вдали от меня и успокоиться. Я могла прочитать его мысли с той же легкостью, как если бы он записал их в блокнотике у телефона.

Приятель брата встал, чтобы пойти с ним.

— Мел, как тебе утренний гость? — спросила я.

— Помимо того, что он может швырнуть меня через зал и выглядит настолько похожим на Джейсона, чтобы я повернулся проверить, точно ли твой брат выходит из спальни? Так, ничего особенного, — сказал Мел.

Мелу удалось надеть свои обычные брюки-хаки и рубашку-поло, но огромные синяки на руках в некотором смысле разрушали его имидж аккуратиста. Он с величайшей осторожностью пожал плечами под рубашкой.

— До скорой встречи, Сьюки. Заезжай за мной, — сказал Джейсон. Разумеется, он предпочтет ездить на моей машине и жечь мое топливо, пока мы будем мотаться по моим делам. — Если что, у тебя есть мой сотовый.

— Конечно. Встретимся через час или около того.

Нельзя сказать, что одиночество в последнее время входило у меня в привычку, и я бы наслаждалась ощущением того, что дом находится в моем полном распоряжении, если б не обеспокоенность, что на меня ведет охоту какой-то сверхъестественный убийца.

Ничего не происходило. Я съела тарелку мюсли и, наконец, решилась пойти на риск и принять душ, несмотря на нервирующие воспоминания. Я проверила, закрыты ли все внешние двери, и заперла дверь ванной комнаты. Я установила рекорд по скорости омовения.

Меня все еще никто не пытался убить. Я высушилась, подкрасилась и оделась на работу.

Когда пришло время ехать, я встала у заднего крыльца, снова и снова вглядываясь в расстояние, разделявшее ступеньки и дверцу машины. Я поняла, что должна сделать десять шагов. Я разблокировала машину кнопочкой, несколько раз глубоко вдохнула и открыла замок внешней двери. Я распахнула ее и одним движением перепрыгнула крыльцо, игнорируя ступеньки. Прокравшись, я дернула дверь автомобиля, вползла внутрь, после чего захлопнула и заперла дверь. И осмотрелась.

Ничего вокруг не двигалось.

Я рассмеялась, чуть задыхаясь. Какая же я дура!

Я была в таком напряжении, что в моей голове всплыли все триллеры и ужастики, которые я когда-либо видела. Я подумала о Парке Юрского периода и динозаврах — возможно, в моей голове сложилась мысль, что фейри были динозаврами мира суперов, и я была почти готова к тому, что на лобовое стекло сейчас свалится часть козьей туши.

Ничего не происходило. Замечательно…

Я вставила ключ, повернула его, и двигатель завелся. Я не взорвалась. И в зеркале заднего вида не возник тиранозавр.

Пока все идет нормально. Я почувствовала себя лучше, когда медленно тронулась по подъездной дороге в лес, но я постоянно всматривалась в окружающее пространство. У меня было непреодолимое желание сообщить кому-нибудь, где я нахожусь и что делаю.

Я выдернула сотовый из сумочки и позвонила Амелии. Когда она ответила, я сказала:

— Я еду к Джейсону. Трей настолько болен, что сегодня со мной будет брат. Слушай, ты знаешь, что фейри с помощью заклятья заставили Трея выпить испорченную вампирскую кровь?

— Я на работе, — с предупреждением в голосе сказала Амелия. — Да, он звонил мне десять минут назад, но был вынужден прерваться из-за рвоты. Бедняжка Трей. По крайней мере, дом был в порядке.

Амелия говорила о том, что ее защита держалась. Ну, она имеет право гордиться этим.

— Ты как всегда на высоте, — сказала я.

— Спасибо. Слушай, я действительно беспокоюсь за Трея. Я попыталась перезвонить ему в течение нескольких минут, но он не ответил. Я надеюсь, что он просто решил проспаться, но я собираюсь появиться у него после работы. Почему бы нам там не встретиться? Мы можем подумать о том, как обеспечить тебе максимальную безопасность.

— Хорошо, — сказала я. — Я приеду сразу после работы, где-то около пяти.

Держа телефон в руке, я выскочила из машины и выхватила почту из ящика, который стоял на Колибри-Роуд. Затем я вернулась в машину настолько быстро, как могла.

Это было глупо. Я вполне могла бы один день обойтись без почты. С привычками очень трудно бороться, даже если это неважные привычки.

— Мне очень повезло, что ты живешь со мной, Амелия, — проговорила я. Может, это распространялось не на все, но это была абсолютная правда.

Но Амелия направила мои мысли в другое русло.

— Ты поговорила с Джейсоном? Рассказала ему? Об этом?

— Да. Не всегда бывает так, как хочет прадед. Случилась очередная гадость.

— Ну, с тобой так всегда, — сказала Амелия. В его голосе не звучал ни гнев, ни осуждение.

— Не всегда, — ответила я после болезненного момента сомнений. Фактически, думала я, поворачивая налево в конце Колибри-Роуд, чтобы проехать к брату, вот эта мысль Джейсона, что все изменилось после того, как вампиры открылись… пожалуй, с этим можно согласиться.

Как ни прозаично это звучит, но я поняла, что бензин в машине почти на нуле. Мне пришлось тащиться на заправку к Grabbit Quik. Пока в бак закачивалось «жидкое золото», я «зависла», размышляя над тем, что сказал мне Дежйсон. Какая необходимость привела скрытного человеконенавистника—полуфейри к двери Джейсона? Почему он решил поговорить с моим братом?..

Я не должна об этом думать.

Это было глупо, и я должна уберечь себя вместо того, чтобы пытаться решить проблемы Джейсона.

Но через несколько секунд, прокручивая в голове этот разговор, у меня возникло неприятное подозрение, что я стала понимать его смысл.

Я позвонила Кэлвину. Вначале он не понял, о чем я говорю, но потом согласился встретиться со мной в доме Джейсона.

Я мельком увидела брата во дворе, когда ехала по окружной подъездной дороге мимо небольшого аккуратного дома моего отца, который был построен, когда он и моя мать только поженились.

Он находился в самой глуши, еще западнее, чем трейлер Арлены, хотя он и был виден с дороги. Там имелся пруд, и позади дома простирались несколько акров земли. Мой папа очень любил охоту и рыбалку, как и мой брат. Джейсон недавно установил самодельное стрельбище, и я могла слышать выстрелы из винтовки.

Я решила объехать дом и крикнула, когда оказалась у задней двери.

— Привет! — прокричал Джейсон в ответ. В его руках была «30–30». Она принадлежала нашему отцу. Мел стоял позади брата, держа коробку патронов. — Мы решили, что было бы неплохо попрактиковаться.

— Хорошая мысль. Я хотела быть уверенной, что ты не примешь меня за своего вновь вернувшегося поскандалить сумасшедшего гостя.

Джейсон засмеялся.

— Я до сих пор не понимаю, какая польза Дермоту подходить к двери вроде этой.

— Кажется, я понимаю, — сказала я.

Джейсон, не глядя, отвел руку, и Мел дал ему несколько пуль. Брат открыл затвор и стал заряжать оружие. Я присмотрелась к подставке, которую он установил, и заметила на земле пустые молочные бутылки. Он заполнял их водой, чтобы они были устойчивее, и через пулевое отверстие вода из них вытекала на землю.

— Хорошая стрельба, — сказала я и набрала в легкие побольше воздуха. — Слушай, Мел, а как проходят похороны в Хотшете? Я на них не разу не была, а ведь скоро будут хоронить Кристалл, как только полиция вернет ее тело.

Мел выглядел несколько удивленным.

— Ты знаешь, я не жил там в течение многих лет, — заверил он. — Это просто не для меня.

Если не считать рассасывающихся синяков, он не выглядел как тот, кого швырнул через всю комнату более чем безумный полуфейри.

— Интересно, почему этот парень швырнул тебя, а не Джейсона, — сказала я, и почувствовала, как мысли Мела пошли рябью страха. — Ты не пострадал?

Он чуть двинул своим правым плечом.

— Я думал, что что-то сломал. Но, похоже, это просто боль. Я не понимаю, почему он так поступил. Ни один из нас не понимает.

Он не ответил на мой вопрос, заметила я.

Джейсон выглядел гордым, что не проболтался.

— Он не совсем человек, — сказала я.

На лице Мела отразилось облегчение.

— Ну, а в чем польза от этого знания? — сказал он. — Вся моя гордость разлетелась к чертовой матери, когда он швырнул меня. Я думал, что я чистокровный пума, а летел как щепка или что-то в этом роде.

Джейсон засмеялся.

— Я думал, что он сейчас войдет и прикончит меня, думал, я уже трупак. Но как только Мел упал, этот парень просто стал разговаривать со мной. Мел играет в опоссума, а этот парниша, который похож на меня как две капли воды, говорит мне, какую офигенную услугу он мне оказал…

— Это было странно, — согласился Мел, но выглядел он смущенно. — Знаешь, я бы поднялся на ноги, если бы он набросился на тебя с кулаками, но он действительно крепко заехал мне по кумполу, и я понял, что могу спокойно отлежаться, пока не замечу, что он собирается на тебя нападать.

— Мел, я надеюсь, что с тобой все действительно нормально, — я вложила в свой голос тревогу и подошла чуть ближе. — Позвольте мне осмотреть плечо.

Я протянула руку, и брови Джейсона сошлись вместе.

— Зачем тебе это нужно?..

Ужасное подозрение отразилось на его лице. Без лишних слов он шагнул за спину своему другу и крепко его сжал, схватив Мела с двух сторон чуть ниже плеч. Мел содрогнулся от боли, но ничего не сказал. Ни слова. Он даже не претворился возмущенным и удивленным, и этого было почти достаточно.

Я коснулась лица Мела двумя руками, закрыла глаза и заглянула в его голову. И на этот раз Мел думал не Джейсоне, а о Кристалл.

— Это сделал он, — сказала я.

Я открыла глаза и посмотрела в лицо моему брату через плечо Мела. Я кивнула.

Джейсон закричал, и в этом звуке не было ничего человеческого. Лицо Мела словно плавилось, как будто все его мышцы и кости потекли. Он вообще едва был похож на человека.

— Позволь мне взглянуть на тебя, — попросил Мел.

Джейсон выглядел сбитым с толку, поскольку Мел уже смотрел на меня, но Джейсон держал его так, что больше никуда он смотреть не мог. Мел не боролся, но я могла видеть, как все мышцы застыли по его кожей, и я не думала, что он останется покорным навсегда. Я наклонилась и подняла винтовку, радуясь, что Джейсон перезарядил ее.

— Он хочет посмотреть на тебя, а не на меня, — сказала я брату.

— Твою мать! — выдохнул Джейсон. Его дыхание было тяжелым и прерывистым, словно он бежал, а его глаза были широко распахнуты. — Ты должен сказать мне, почему.

Я отступила назад и подняла оружие. С такого расстояния даже я не промахнусь.

— Поверни его, он хочет говорить с тобой лицом к лицу.

Когда Джейсон развернул Мела, они оказались в профиль ко мне. Джейсон сжимал верпуму в тисках, но теперь лицо Джейсона было в футе от лица его товарища.

Дом обходил Кэлвин. С ним была сестра Кристалл, Дон. Замыкал шествие паренек лет пятнадцати. Я вспомнила, что встречала его на свадьбе. Это был Джеки, старший кузен Кристалл. Подростки практически воняют эмоциями и смущением, и Джеки не был исключением. Он пытался скрыть свою нервозность и возбуждение. Необходимость держать себя в руках просто убивала его.

На сцене появились трое новичков. Кэлвин покачал головой, лицо его было мрачно.

— Это плохой день, — сказал он тихо, и Мел сжался от голоса вожака.

Часть напряженности сошла с Джейсона, когда он увидел других пум.

— Сьюки говорит, что это сделал он, — сказал мой брат Кэлвину.

— Мне этого достаточно, — сказал Кэлвин. — Но, Мел, брат, ты должны нам сам все рассказать.

— Я не ваш брат, — произнес Мел с горечью. — Я уже давно с вами не живу.

— Это был твой выбор, — сказал Кэлвин. Он подошел, чтобы видеть лицо Мела, а двое других участников последовали за ним. Джеки рыкнул; всякие его попытки быть бесстрастным испарились. Наружу прорвался зверь.

— В Хотшете никогда не было никого вроде меня. Я всегда был один.

На лице Джейсона отразилось недоумение.

— В Хотшете множество таких парней, как ты, — произнес он.

— Нет, Джейсон, — ответила я. — Мел — гей.

— У нас с этим какие-то проблемы? — спросил мой брат у Кэлвина. Видимо, Джейсон еще не до конца изучил «политику партии и правительства» в некоторых частных вопросах.

— У нас нет проблем с людьми, которые выполнили свой долг перед кланом. После этого они могут делать в постели, что пожелают, — сказал Кэлвин. — Чистокровный самец должен стать отцом маленькой пумы, это не обсуждается.

— Я не мог это сделать, — сказал Мел. — Я просто не мог этого сделать.

— Но ты же был женат, — сказала я и пожалела о том, что заговорила. Сейчас это было дело клана. Я не позвонила Баду Диаборну, я позвонила Кэлвину. Мое слово было достаточным доказательством для вожака верпум, но не для суда.

— Наш брак не работал в этой сфере, — сказал Мел. Его голос звучал почти нормально. — Ее все устраивало. У нее были свои «рыбные места». У нас никогда не было… обычного секса.

Если я сейчас чувствовала эту боль, то могу себе представить, как тяжко приходилось Мелу. Но когда я вспомнила распятую на кресте Кристалл, все мои симпатии мигом улетучились.

— Зачем ты сделал это с Кристалл? — спросила я.

По нарастающей ярости в головах вокруг меня, я могла сказать, что время переговоров практически подошло к концу.

Мел посмотрел куда-то за меня, мимо моего брата, его вожака, сестры жертвы и ее кузена. Казалось, он смотрел на по-зимнему голые ветви деревьев вокруг безмолвного ржавого пруда.

— Я люблю Джейсона, — сказал он. — Я люблю его. А она оскорбляла его и его ребенка. Потом издевалась надо мной. Она приехала сюда в тот день… Я заехал попросить Джейсона помочь мне сделать несколько полок в магазине, но его не было. Она подъехала, когда я во дворе писал ему записку. Она начала говорить… она говорила ужасные вещи. Потом она сказала мне, что я должен заняться с нею сексом, что если бы я это сделал, она бы рассказала об этом в Хотшете, и я бы получил возможность вернуться туда жить, и Джейсон мог бы жить вместе со мной. Она говорила: «Внутри меня его ребенок, неужели тебя это не заводит?» А дальше становилось все хуже и хуже. Борт грузовика был откинут, потому что лесины, что я купил, не входили, и она каким-то образом забралась туда и легла так, чтобы я ее видел. Это было… она была… она продолжала говорить мне, что я такой зайка, и что Джейсон никогда не заботился обо мне… и я ударил ее со всей силы.

Дон Норрис изогнулась, словно собиралась прыгнуть. Но она сжала губы в твердую линию и выпрямилась. Джеки был сплошной яростью.

— Тем не менее, она не умерла. — Мой брат выдавливал слова сквозь сжатые зубы. — Она истекала кровью на кресте. Она потеряла ребенка после того, как ее подвесили.

— Мне очень жаль, что так случилось, — сказал Мел. Его взгляд вернулся от пруда и деревьев и сосредоточился на моем брате. — Я думал, что удар убил ее — я действительно так думал. Я ни за что бы не оставил ее, чтобы пойти в дом, если бы знал, что она еще жива. Я никогда бы не позволил кому-то забрать ее. То, что я сделал, было плохо, потому что я намеревался ее убить. Но не я ее распял. Пожалуйста, поверьте мне. Неважно, что вы думаете, что я ее мучил, я никогда бы не сделали этого. Я подумал, что если я отвезу ее в другое место, никто тебя не заподозрит. Я знал, что ты собираешься быть в компании этой ночью, и я понял, если я оставлю ее где-нибудь еще, у тебя будет алиби. Я понял, что в конечном итоге ты проведешь ночь с Мишель. — Мел улыбнулся Джейсону, и в его взгляде было столько нежности, что у меня защемило в груди. — Итак, я оставил ее в багажнике грузовика, и прошел в дом, чтобы что-нибудь выпить. И когда я вышел обратно, ее не было. Я не мог в это поверить. Я думал, что она пришла в себя и ушла. Никакой крови не было, и лесины тоже исчезли.

— Почему Мерлот? — спросил Кэлвин, и его голос больше походил на рык.

— Я не знаю, Кэлвин, — сказал Мел. Его лицо почти светилось освобождением от груза вины, облегчением от признания в преступлении и любовью к моему брату. — Кэлвин, я знаю, что умру, и я клянусь вам, что я понятия не имею, что случилось с Кристалл после того, как я вошел в дом. Я не делал с ней той ужасной вещи.

— Я не знаю, как поступить, — сказал Кэльвин. — Но мы получили твое признание и должны действовать.

— Я согласен с этим, — сказал Мел. — Джейсон, я люблю тебя.

Дон чуть-чуть повернула свою голову, и ее глаза встретились с моими.

— Тебе лучше уйти, — сказала она. — Мы должны это сделать.

Я ушла прочь с винтовкой в руках и не обернулась, даже когда другие пумы стали разрывать Мела на части. Но я могла это слышать.

Спустя секунду он уже не кричал.

Я оставила винтовку Джейсона на заднем крыльце и поехала на работу. Почему-то наличие телохранителя мне показалось уже не важным.

 

Глава 16

Я разносила пиво, дайкири и водку-коллинс людям, которые зашли к нам с работы по дороге домой, отходила в сторону и в изумлении оглядывалась. Я трудилась часами, подавая, улыбаясь, суетясь, и даже ничего не разбила. Правда, мне пришлось попросить четверых клиентов повторить свои заказы. И пару раз я прошла мимо Сэма — он о чем-то меня спрашивал, а я не отреагировала. Я знаю об этом только потому, что он остановил меня, чтобы все это высказать. Но я подала нужные блюда на нужные столы, и мои чаевые были высоки, что означало: меня сочли приятной, и я не упустила ничего важного.

Ты прекрасно справляешься, говорила я себе. Я так тобой горжусь. Тебе просто нужно все это пережить. Через пятнадцать минут ты сможешь отправиться домой.

Интересно, сколько женщин занималось подобным самовнушением: девушка, высоко держащая голову на танцах, пока парень, с которым она встречается, пялится на ее одноклассницу; женщина, которую не повысили по работе; женщина, только что получившая страшный диагноз, но продолжающая держать лицо. Думаю, у мужчин тоже бывали такие дни.

Впрочем, наверно не у многих людей бывали деньки, подобные этому. Я до сих пор прокручивала в голове ситуацию со странной настойчивостью Мела: он не считал себя ответственным за распятие Кристалл, во время которого она и умерла. В его мыслях звенела истина. И в самом деле, у него не было причин скрывать свою вину, когда он уже во всем сознался и даже нашел в этом успокоение. Зачем кому-то понадобилась красть полумертвую Кристалл и бревна и творить нечто столь отвратное? Это должен быть кто-то ужасно ненавидящий Кристалл, или тот, кто терпеть не мог Мела или Джейсона. Это было нечеловеческое деяние, но я верила в то, что в своем предсмертном признании Мел сказал правду: он этого не делал.

Я была счастлива покинуть работу и ехала домой на автопилоте. Я уже практически свернула на свою подъездную дорожку, как вдруг вспомнила, что несколько часов назад пообещала Амелии встретиться с ней в доме у Трея.

Абсолютно об этом забыла.

Я могла себя простить за это упущение, учитывая, какой денек я провела, если с Амелией все было в порядке. Но когда я вспомнила о состоянии Трея и о том, что выпил вампирской крови, я впала в панику.

Взглянув на часы, я поняла, что опаздываю больше, чем на сорок пять минут. Развернувшись на следующей дорожке, я, словно адская летучая мышь, понеслась обратно в город. Я пыталась притвориться, что мне совсем не страшно. Мне просто не повезло.

Перед небольшим домиком не было ни одной машины. В окнах — темно. Я заметила выглядывающий из-под навеса на заднем дворе бампер грузовика Трея.

Я объехала его по правой стороне и развернулась на полмили дальше на проселочной дороге. Перепуганная и смущенная, я вернулась и припарковалась возле машины вервольфа. Его дом и смежная с ним мастерская находились за Бон Темпсом, но не совсем на отшибе. У него был участок наверно в пол-акра. Его маленький домишко и огромное металлическое сооружение, в котором располагался его ремонтный бизнес, находился по соседству с таким же участком, принадлежащим Броку и Чесси Джонсонам, которые держали магазин тканей. Брок и Чесси появлялись в доме практически только чтобы переночевать. В гостиной горел свет. Пока я вела наблюдение, Чесси задвинула шторы, хотя большинство местных этим не заморачивались.

Стояла тихая и темная ночь. Погавкивала собака Джонсонов, но это был единственный звук. Было слишком холодно для хора жуков, который обычно оживлял ночь.

Я продумала несколько вариантов, которые могли бы объяснить вымерший вид дома.

Первый. Вампирская кровь все же взяла верх над Треем, и он убил Амелию. А прямо сейчас он сидит у себя дома, в темноте, раздумывая над самоубийством. Или поджидает меня, чтобы тоже убить.

Второй. Пришла Амелия и, никого не застав, вернулась домой и теперь готовит для нас ужин, поджидая меня с минуты на минуту. По крайней мере, вот эта версия объясняла отсутствие машины Амелии.

Я попробовала придумать более радостный ход событий, но не смогла. Вытащив мобильник, я набрала домашний номер и услышала свой собственный голос на автоответчике. Я набрала сотовый Амелии. Через три гудка меня перевели на голосовую почту. Лучшие варианты закончились. Решив, что телефонный звонок может быть более результативным, чем звонок в дверь, я набрала номер Трея. Я даже услышала, как внутри слабо пропел телефон… но на него никто не ответил.

Я позвонила Биллу. Даже ни на секунду над этим не задумалась, просто сделала это.

— Билл Комптон, — ответил знакомый прохладный голос.

— Билл, — сказала я, но не успела закончить.

— Ты где?

— Сижу в машине у дома Трея Доусона.

— Вера, у которого мастерская по ремонту мотоциклов?

— Точно.

— Еду.

Он явился меньше, чем через десять минут. Его машина затормозила позади моей. Я остановилась у обочины, потому что не хотела въезжать в гравий перед самым домом.

— Это была слабость, — сказала я, когда он ко мне приблизился. — Я не должна была тебе звонить. Но, клянусь Богом, я не знала, что еще мне делать.

— Ты не позвонила Эрику, — это было простое наблюдение.

— Было бы слишком долго, — ответила я и рассказала, что сделала. — Не могу поверить, что забыла про Амелию.

Меня убивал собственный эгоизм.

— Думаю, что после такого дня можно запросто о чем-то забыть, Сьюки, — сказал Билл.

— Нет. Просто… я не могу войти туда и обнаружить, что они мертвы. Просто не могу этого сделать. На этом мое мужество заканчивается.

Он нагнулся и поцеловал меня в щеку.

— Что может значить для меня еще одно мертвое тело? — он вышел из машины и бесшумно двинулся вперед, освещенный только слабыми бликами из окон соседнего дома, пробивающимися сквозь занавески. Он подошел к входной двери, внимательно прислушался, но ничего не услышал. Я поняла это, потому что он раскрыл дверь и шагнул внутрь.

Стоило ему уйти, как зазвонил мой мобильник. Я так подпрыгнула, что практически стукнулась головой о крышу. Я выронила телефон, и мне пришлось его нащупывать.

— Але? — сказала я в страхе.

— Привет, звонила? Я была в душе, — ответила Амелия, и я рухнула на руль, думая: Слава тебе, Господи, слава тебе, Господи, слава тебе, Господи.

— С тобой все нормально? — спросила она.

— Да. Все о’кей. Где Трей? Он не с тобой?

— Неа. Я заехала к нему, но его не было дома. Я немного подождала тебя, но ты не показывалась, поэтому я решила, то он пошел к врачу, а ты задержалась на работе или что-то в подобном духе. Я вернулась в страховое агентство и приехала домой минут тридцать назад. Что стряслось?

— Я скоро буду. Закрой все двери и никого не впускай.

— Двери заперты, никто не стучится, — сказала Амелия.

— Не впускай меня, пока я не скажу пароль.

— Конечно, Сьюки, — она наверняка подумала, что я слетела с катушек. — И какой пароль?

— Эльфийские подштанники, — сообщила я, и как я до такого додумалась, я не имела понятия. Просто такое вряд ли кто-то скажет.

— Поняла, — сказала Амелия. — Эльфийские подштанники.

Билл вернулся к машине.

— Мне пора, — сказала я и отключилась.

Он открыл дверь. Лампочка на потолке высветила его печальное лицо.

— Его там нет, — сказал он тотчас же, — но там была драка.

— Кровь?

— Да.

— Много?

— Он может быть еще жив. Исходя из запаха, я сделал вывод, что не вся кровь принадлежит ему.

Мои плечи опустились.

— Не знаю, что делать, — призналась я, и было здорово произнести это вслух. — Я не знаю, куда идти, где его искать, и как ему помочь. Предполагалось, что он — мой телохранитель. Но вчера вечером он пошел в лес и встретил женщину, сказавшую, что она твоя новая подружка. Она угостила его выпивкой. Это была испорченная вампирская кровь, и он заболел, его лихорадило, — я взглянула на Билла. — Возможно, она получила ее от Буббы. Я его не видела, чтобы спросить. Я немного за него беспокоюсь.

Я знала, что Билл видит меня более отчетливо, чем я могла видеть его. Я вопросительно воздела руки. Знал ли он эту женщину?

Билл посмотрел на меня. Его губы скривились в подобии улыбки.

— Я ни с кем не встречаюсь, — сказал он.

Я решила полностью игнорировать любые эмоции. У меня не было ни сил, ни времени. Я была права, когда не поверила в легенду этой таинственной особы.

— То есть, это кто-то, кто мог притвориться клыкоманом, обладающий достаточным даром убеждения, чтобы обмануть здравый смысл Трея, сумевший наложить на него заклятье, чтобы он выпил кровь.

— У Буббы здравый смысл полностью отсутствует, — сказал Билл. — Даже учитывая, что не вся фейрийская магии действует на вампиров, не думаю, что его было бы сложно заколдовать.

— Ты его сегодня видел?

— Он заезжал ко мне, чтобы закинуть бутылки в холодильник машины, но выглядел слабым и дезориентированным. Он выпил пару бутылок TrueBlood, и ему полегчало. Последний раз, когда я его видел, он шел через кладбище к твоему дому.

— Полагаю, нам следует отправиться туда же.

— Я последую за тобой.

Билл пошел к своей машине, и мы поехали к моему дому. Билл встал на красный на перекрестке хайвея с Колибри-Роуд, и я оторвалась от него на несколько секунд. Я остановилась позади отлично освещенного дома. Амелия никогда не заботилась о счете за электричество. Иногда я готова была от этого взвыть, кружа по дому, вырубая один выключатель за другим.

Я вылезла из машины и поспешила к заднему крыльцу, уже готовая сказать: «Эльфийские подштанники», когда Амелия подойдет к двери. Билл будет здесь с минуты на минуту, и мы могли бы составить план, как найти Трея. Когда появится Билл, мы проверим, как там Бубба. Я не стану выходить в лес. Я была горда собой, что не помчалась к деревьям, чтобы искать вампира.

В моей голове было так много мыслей, что я не подумала о более очевидной опасности.

И нет мне прощения за то, что я не присмотрелась к мелочам.

Женщина по определению должна на стороже, а женщина, у которой за спиной был такой опыт, как у меня, должна быть в полной боевой готовности, когда ее внутренний радар подает сигнал. Внешнее освещение дома горело, и все на заднем дворе выглядело нормальным, это правда. Я даже заметила Амелию через окно на кухню. Я поспешила к заднему крыльцу, с плеча свисала сумка, внутри нее лежала лопатка и водяные пистолеты, в руках я сжимала ключи.

Но что-то могло скрываться в тенях, и мгновение невнимательности могло привести к тому, что ловушка захлопнется. Я расслышала несколько слов на языке, который не смогла узнать, но на долю секунды подумала, что он бормочет, и я не могла себе представить, что за человек позади меня мог бормотать, и я уже была готова поставить ногу на первую ступеньку заднего крыльца…

А потом я уже ничего не чувствовала.

 

Глава 17

Похоже, я находилась в пещере. Это ощущалось как пещера: холодно и сыро. И звук был странный. Мои мысли совсем не двигались. Так или иначе, ощущение неправильности происходящего каким-то образом всплыло на поверхность моего сознания с ужасающей уверенностью. Я была явно не там, где собиралась быть, и не должна была находиться там, где находилась. В настоящее время две эти мысли казались мне совершенно разными и независимыми друг от друга.

Кто-то врезал меня по голове.

Я задумалась над этим. Я не чувствовала головной боли, совершенно точно — это скорее ощущалась как слабость после приема мощных потогонных средств при сильной простуде или чего-то похожего. Так, (со скоростью черепахи) я сделала вывод, что вырубили меня скорее магически, чем физически. Хотя результат был такой же. Я чертовски плохо себя чувствовала, и мне было страшно открыть глаза. В то же время я очень хотела знать, кто был здесь вместе со мной. Я взяла себя в руки, заставила веки подняться и мельком уловила прекрасное лицо, и затем мои глаза снова закрылись. Похоже, они работали в своем собственном режиме.

— Она присоединилась к нам, — сказал кто-то.

— Замечательно, мы можем слегка позабавиться, — сказал другой голос.

Слова прозвучали не слишком хорошим предзнаменованием. Сомневаюсь, что эта забава доставит мне удовольствие.

Думаю, сейчас самое время быть спасенной.

Но кавалерия все не прибывала. Я вздохнула и заставила свои веки открыться снова. На этот раз мне удалось их разомкнуть. В свете факела — настоящего, клянусь Богом, пылающего, деревянного факела — я стала изучать своих похитителей. Один из них был мужчиной-фейри. Он был столь же прекрасен, как брат Клодин, Клод, и примерно столь же «мил» — то есть с точностью до наоборот. У него были черные волосы как у Клода, красивые черты лица и накачанное тело как у Клода. Но на его лице не было даже тени участия ко мне. По крайней мере, Клод мог изобразить его, когда обстоятельства этого требовали.

Я посмотрела на Похитительницу Номер Два. Она также не внушала надежды. Девушка тоже была фейри, и потому была безупречно красива. Но она не казалась более легкой и приятной в общении, чем ее компаньон. Кроме того, она была одета в трико или нечто похожее, и при этом хорошо выглядела. Одного этого было вполне достаточно, чтобы пробудить во мне ненависть.

— Мы схватили именно ту, что нужно, — сказала Номер Два , — подстилку вампирскую. Кажется, тот, с короткими волосами, был чуть более привлекателен.

— Как будто, кто-то из людей действительно может быть привлекательным, — сказал Номер Раз.

Мало того, что меня похитили, так нужно еще и оскорблять. Хотя их слова были самым последним, о чем мне следовало беспокоиться, но все же искра гнева зажглась в моей груди. Вот подождите, фейрийские задницы, подумала я. Придет мой прадед и всем вам покажет!

Я надеялась, что они не причинили вреда ни Амелии, ни Буббе.

Я надеялась, что с Биллом все в порядке.

Я надеялась, что он позвонил Эрику и моему прапрадеду.

Я на многое надеялась. Пока я все еще принимала желаемого за действительное, я хотела, чтобы Эрик настроился на мои ужасные страдания и весьма реальные страхи. Мог ли он отследить меня по моим эмоциям? Это было бы чудесно, поскольку, несомненно, я была ими переполнена. Это было худшая ситуация, в которую я когда-либо вляпывалась. Несколько лет назад, когда Билл и я обменялись кровью, он сказал мне, что всегда сможет меня найти. Я надеялась, что он сказал правду, и рассчитывала на то, что эта возможность не увяла в нем со временем. Я хотела быть спасенной кем угодно. И поскорее.

Похититель Номер Раз просунул свои руки мне подмышки и дернул меня, переведя в сидячее положение. Впервые за все это время я осознала, что мои руки онемели. Я посмотрела вниз на запястья и увидела, что они связаны узкой полоской кожи. Теперь, когда я подпирала стену и могла видеть, я поняла, что нахожусь не в пещере. Мы находились в заброшенном доме. В крыше была дыра, и сквозь нее я могла видеть звезды. Запах плесени был очень сильным, почти удушливым, а под ним был заметен след гниющего дерева и обоев. Здесь не было ничего, кроме моей сумочки, которая была брошена в углу, и старой, вставленной в раму, фотографии, которая криво висела на стене за двумя фейри. Снимок делали снаружи, возможно, в двадцатых — тридцатых годах двадцатого века. На нем была изображена семья чернокожих, принарядившаяся ради такого случая. Они походили на фермерскую семью. Следовательно, я, по крайней мере, была в нашем мире, хотя, возможно, и не надолго.

Пока я еще могла, я улыбнулась похитителям Раз и Два.

— Мой прапрадед убьет вас, — сказала я, и постаралась вложить в голос весь восторг от этой мысли. — Вот увидите!

Раз засмеялся и отбросил свои черные волосы назад жестом модели.

— Он никогда не найдет нас. Он скорее сдастся и отступит, чем увидит, как медленно и мучительно ты будешь умирать. Он лю-у-убит людей.

— Он должен был отправиться в Страну Вечного Лета много лет назад. Связи с людьми убивают нас быстрее, чем мы сами вымираем. Брендан нас изолирует. Мы будем в безопасности. Найл — это вчерашний день, — сказала Два.

Похоже, прадеду оставалось только лечь и умереть.

— Скажите, что у вас есть босс, — попросила я. — Скажите, что не вы мозг этой операции. — Я до некоторой степени осознавала, что у меня серьезно едет крыша. Возможно, это был результат заклинания, что меня вырубило, но мысль, что я не способна заткнуться, вызывала сожаление.

— Мы присягнули на верность Брендану, — сказал Раз с такой гордостью, как будто это должно было все мне объяснить.

Вместо того, чтоб связать их слова с заклятым врагом моего прапрадеда, я представила себе Брендана, с которым училась в средней школе. Он был полузащитником футбольной команды. Брендан поступил в Луизианский Технический колледж, а затем пошел служить в военно-воздушные силы.

— Он ушел со службы? — спросила я.

Они уставились на меня в полнейшем недоумении. Сильнее их запутать я не могла.

— Службы кому? — спросила Два.

Я все еще была обижена на нее за то, что она назвала меня грязной женщиной, и решительно не собиралась с ней разговаривать.

— Ну, что у нас по плану? — обратилась я к Похитителю Номер Раз.

— Мы подождем известий от Найла, он должен ответить на требования Брендана, — сказал он. — Брендан закроет Мир Фейри, и нам больше никогда не придется иметь дело с такими как ты.

В настоящий момент, это казалось просто превосходным планом, и я временно встала на сторону Брендана.

— Так Найл не хочет, чтобы это произошло? — спросила я, пытаясь говорить спокойно.

— Нет, он хочет посещать таких, как ты. До тех пор, пока Финтан скрывал информацию о тебе и твоем брате, Найл вел себя пристойно, но когда мы убрали Финтана…

— По кусочку! — сказала Номер Два и снова засмеялась.

— Он смог найти достаточно информации, чтоб выследить тебя. И мы тоже. Когда мы нашли дом твоего брата, снаружи в грузовике нас ожидал подарочек. Мы решили с ним повеселиться. Мы проследовали по запаху до твоей работы, и оставили жену твоего брата с ее мерзостью снаружи, чтобы все видели. Теперь мы собираемся порезвиться с тобой. Брендан сказал, что мы можем делать с тобой все что пожелаем, только не убивать.

Похоже, мои тормозящие мозги несколько разогнались. До меня дошло, что эти двое были боевиками врагов моего прапрадеда, и что именно они убили дедушку Финтана и распяли бедную Кристалл.

— На вашем месте я бы не стала этого делать, — сказала я, совершенно отчаявшись. — Мучить меня, в смысле. Потому что, в кончном итоге, вдруг Брендан не получит то, чего хочет? Что если Найл победит?

— Прежде всего, это маловероятно, — сказала Два. — Мы планируем победить, и мы планируем всласть повеселиться. Особенно, если Найл захочет увидеть тебя. А он, несомненно, потребует доказательств того, что ты жива, прежде чем сдаться. Ты должна еще дышать к этому моменту… Но чем ужаснее ты будешь выглядеть, тем быстрее закончится война. — Ее рот был полон длиннейших, острейших зубов. Некоторые из них были увенчаны мерцающими серебряными остриями. Просто мороз по коже.

При виде этих зубов, этих ужасных острых зубов, остатки магии слетели с меня прочь, к огромному моему сожалению.

Весь следующий час, который был самым долгим в моей жизни, я провела в полном и незамутненном сознании.

Это было совершенно немыслимо — и крайне шокирующе — что я могла чувствовать такую боль и не умереть от этого.

Я была бы рада умереть.

Я многое знаю о людях, в том числе и потому, что день за днем читаю их мысли, но о культуре фейри я знала очень мало. Я верила, что Номер Раз и Номер Два не были типичными представителями. Я даже представить себе не могла, что мой прапрадед стал бы смеяться, когда я истекала кровью. И я надеялась, что он не будет с радостью кромсать человека ножом, как эти двое.

Я читала книги, где люди, подвергавшиеся пытке, уходили «куда-то еще» на время мучений. Я приложила все усилия, чтоб найти это мысленное «куда-то еще», но все равно оставалась в комнате. Я сосредоточилась на решительных лицах фермеров с семейного портрета. Я хотела, чтобы изображение было не таким пыльным, и лица можно было бы четко рассмотреть. Я хотела, чтобы изображение висело прямо. Я просто знала, что та добрая семья была бы в ужасе от того, свидетелями чего им пришлось стать.

В моменты, когда фейрийский дуэт не мучил меня, было тяжело поверить, что я не сплю, и что все это действительно происходит. Я хранила надежду, что все мои страдания — это особо кошмарный сон, и я вот-вот от него очнусь… И лучше раньше, чем позже. Я с самого раннего возраста знала о том, что в мире существует жестокость — поверьте мне, я это знаю — но я была просто в шоке от того, что при этом Раз и Два ублажали друг друга. Я была для них никем, пустым местом. Им было глубоко плевать на то, что я планировала в своей жизни; на желания и радости, которыми я надеялась насладиться. Я с тем же успехом могла быть беспризорным щенком или лягушкой, которую они поймали у реки.

Все что они делали со мной, даже в отношении щенка или лягушки было бы ужасным.

— Это, случаем, не дочь тех, кого мы убили? — спросил Номер Раз у номера Два, пока я орала.

— Да. Они пытались проехать через воду в наводнение, — сказала Два голосом, в котором читалась радость приятного воспоминания. — Воду! Мужчина из семьи Неба! Они думали, что железо сможет их защитить.

— Духи воды были рады затянуть их на дно, — сказал Раз.

Мои родители погибли не в результате несчастного случая. Они были убиты. Даже сквозь боль я зафиксировала это, хотя в настоящее время осмыслить свои чувства по поводу этого открытия было свыше моих сил.

Я пыталась мысленно говорить с Эриком, в надежде, что он сможет меня найти через кровную связь. Я вспомнила о единственном взрослом телепате, которого я знала — о Барри. Я посылала ему сообщения — несмотря на то, что я точно и безусловно знала, что мы слишком далеко друг от друга, чтобы обмениваться мыслями. К моему бесконечному стыду, в конце этого часа я даже стала рассматривать возможность связаться с моим маленьким племянником Хантером. Несмотря на то, что я знала, что он слишком маленький, чтобы понять, а еще… я просто не могла сделать такого с ребенком.

Я потеряла всякую надежду и ждала смерти.

Пока они занимались сексом, я думала о Сэме, и о том, какое было бы счастье сейчас его увидеть. Я хотела произнести имя кого-нибудь, кто любил меня, но мой голос сел от крика.

Я думала о мести. Я жаждала, чтобы Раз и Два сдохли, жаждала этого со страстью, что сжигала меня насквозь. Я надеялась, что кто-нибудь из моих друзей-суперов — Клод, Клодин, Найл, Олси, Билл, Квинн, Трэй, Пэм, Эрик, Кэлвин, Джейсон — разорвет этих двоих кусочек за кусочком. Возможно, другие фейри могли бы уделить им то же внимание, что они уделили мне.

Раз и Два сказали, что Брендан хотел, чтоб они поберегли меня, но не нужно было быть телепатом, чтобы понять, что они не способны сдерживать себя. Фейри занесло в их забавах так же, как в случае с Финтаном и Кристалл, и они не стали бы заботиться о моей сохранности.

Я поняла, что умру.

У меня начались галлюцинации. Мне показалось, что я вижу Билла, что было полной бессмыслицей. Наверное, он был на моем заднем дворе, задаваясь вопросом, где я нахожусь. Он был по другую сторону мира, там, где существовал смысл. Но я могла поклясться, что вижу его подползающим со спины к существам, которые развлекались, орудуя парой бритвенных лезвий. Он поднес свой палец ко рту, как бы говоря мне хранить молчание. Поскольку его здесь не было, а мое горло было все равно слишком ободрано, чтобы что-либо сказать (я больше не могла даже издать пристойного вопля), это было просто. За ним следовала черная тень, которая венчалась тусклым отблеском.

Два вонзила в меня острый нож, который только что достала из своего ботинка. Нож, который сиял как ее зубы. Эти двое придвинулись ко мне поближе, чтобы впитать мою реакцию. Я могла только проскрипеть. Мое лицо было покрыто коркой слез и крови.

— Маленькая лягушка квакает, — сказал Раз.

— Послушай ее. Квакни, лягушка. Квакни для нас, — говорила Два.

Я подняла веки и посмотрела ей в глаза, впервые за многие долгие минуты твердо встретив ее взгляд. Я сглотнула и собрала все оставшиеся силы.

— Вы умрете, — сказала я с абсолютной уверенностью. Но я говорила это и раньше, поэтому фейри уделили моим словам не больше внимания, чем в первый раз.

Я заставила свои губы изогнуться в улыбке.

У мужчины точно было достаточно времени, чтоб испугаться до того как что-то ярко блеснуло между его головой и плечами. Затем, к моему огромному удовольствию, он разделился на две части, и меня накрыло волной свежей алой крови. Она растекалась по мне, увлажняя почти высохшую кровь на моей коже. Но мои глаза остались ясными, так что я могла видеть, как белая рука схватила Номер Два за шею, подняла ее и развернула. И в тот в момент, когда зубы, почти такие же острые как у нее, вонзились в длинную шею фейрийки, ее ужас доставил мне бесконечное наслаждение.

 

Глава 18

Я была не в больнице.

Однако я лежала в кровати, причем не в своей. И я была несколько чище, чем до этого, вся перевязанная, и мне было прилично больно, на самом деле чудовищно больно. Та часть, где я была чище и с повязкой — ох, исключительно желанное состояние. Другая часть, боль — ну что ж, это было ожидаемо, понятно и временно. По крайней мере, никто не пытается причинить мне боль сильнее, чем уже причинили. Поэтому я решила, что дела у меня идут прекрасно.

Я обнаружила несколько пробелов в своей памяти. Я не смогла вспомнить, что произошло между моментом, когда я находилась в разваливающейся лачуге, и моментом, когда я очутилась здесь. Я вспомнила только проблески действий, звуки голосов, но выстроить последовательную хронологию событий, чтобы связать их между собой, мне не удалось. Я вспомнила, как отлетела голова Номера Раз, и я знала, что кто-то укусил Номер Два. Я надеялась, что она также мертва, как и Раз. Но не была в этом уверена. Действительно ли я видела Билла? И что это была за тень позади него?

До меня доносились звуки, вроде: щелк, щелк, щелк. Я совсем чуть-чуть повернула голову. Клодин, моя фея-крестная, сидела возле кровати и вязала.

Вид вяжущей Клодин был столь же сюрреалистичен, как и вид Билла, появившегося в пещере. Я решила снова заснуть — трусливое бегство, но я подумала, что имею на это право.

— С ней все будет в порядке, — сказала доктор Людвиг. Ее голова возвышалась над моей кроватью, и это окончательно убедило меня в том, что я лежала не на современной больничной койке.

Доктор Людвиг бралась за случаи, когда пациенты не могли обратиться в нормальную человеческую больницу, потому что при их виде персонал разбежался бы с криками, или в лаборатории не смогли бы сделать анализ их крови. Я смогла рассмотреть жесткие коричневые волосы, когда она обходила кровать, направляясь к двери. Я подозревала, что мой врач — хоббит, не по-настоящему конечно, но она действительно была на него похожа. Хотя она носит обувь, так ведь? Несколько мгновений я пыталась вспомнить, видела ли я когда-нибудь хотя бы мельком ступни доктора Людвиг.

— Сьюки, — ее глаза появилась возле моего локтя. — Лекарство действует?

Я не знала, было ли это ее второе посещение, или я вырубилась на несколько секунд.

— Мне уже не так больно, — ответила я, и мой голос прозвучал грубо и не громче шепота. — Я начинаю ощущать легкое онемение. И это просто… прекрасно.

Она кивнула.

— Да, — признала она. — Учитывая то, что ты человек, тебе очень повезло.

Забавно. Самочувствие у меня было получше, чем в хижине, но я не могла сказать, что ощущаю себя везучей. Я попыталась наскрести немного благодарности в адрес благосклонной ко мне фортуне. Но собирать было нечего. Я совершенно выбилась из сил. Мои эмоции были так же истерзаны, как и мое тело.

— Нет, — я попыталась покачать головой, но даже болеутоляющие средства не смогли скрыть тот факт, что моя шея была слишком изранена, чтобы поворачиваться. Они неоднократно душили меня.

— Ты же не умерла, — отметила доктор Людвиг.

Но чертовски близко подошла к этому, я как бы заступила за черту. Для моего спасения существовал некий оптимальный срок. Если бы меня освободили до истечения этого срока, я бы смеялась всю дорогу до тайной клиники для суперов, или где бы я там ни находилась. Но я видела лицо смерти слишком близко, достаточно близко, чтобы рассмотреть каждую пору на лике Старухи с Косой, и я слишком сильно страдала. На этот раз я не смогу прийти в норму.

Физически и эмоционально я чувствовала себя изрезанной и опустошенной, раздавленной и истерзанной, словно от меня осталась потрепанная выщербленная оболочка. Я не знала, смогу ли выровнять себя до гладкого состояния, предшествовавшего похищению. Все это я высказала более простыми словами доктору Людвиг.

— Они мертвы, если тебе это поможет, — сказала она.

Еще как, это здорово помогло. Я надеялась, что мне не причудилась часть с их смертью, я немного опасалась, что их гибель была просто восхитительной фантазией.

— Твой прадед обезглавил Лохлена, — рассказала она. Значит, это был Раз. — А вампир Билл Комптон вырвал горло сестре Лохлена, Нив.

Она была Два.

— А где сейчас Найл? — спросила я.

— Воюет, — мрачно ответила она. — Больше никаких переговоров, никакого выгадывания преимуществ. Теперь только убийство.

— Билл?

— Он сильно пострадал, — сказала маленький врач. — Прежде чем истечь кровью до смерти, она достала его своим клинком. И укусила его в ответ. В ее ноже и в колпачках на зубах было серебро. Оно попало в его кровеносную систему.

— Он поправится, — сказала я.

Она пожала плечами.

Я думала, у меня сердце провалится сквозь грудную клетку и кровать и упадет на пол. Я не могла видеть эту печаль на ее лице.

Я заставила себя думать о чем-нибудь кроме Билла.

— А Трей? Он здесь?

Она молча рассматривала меня некоторое время.

— Да, — наконец ответила она.

— Мне нужно увидеть его. И Билла.

— Нет. Тебе нельзя двигаться. У Билла сейчас дневной сон. Ночью приедет Эрик, точнее уже через пару часов, и он приведет с собой как минимум еще одного вампира. На помощь. Оборотень слишком сильно ранен, чтобы ты его беспокоила.

Я не могла этого осознать. Мои мысли понеслись вскачь. Это была очень медленная гонка, но разум немного прояснился.

— Кто-нибудь предупредил Сэма? — Как долго я была в отключке? Сколько рабочего времени я пропустила?

Доктор Людвиг пожала плечами.

— Понятия не имею. Полагаю, что он в курсе. Он, похоже, все слышал.

— Хорошо. — Я попыталась изменить положение, дыша с трудом. — Похоже, мне придется встать, чтобы попасть в ванную, — предупредила я ее.

— Клодин, — позвала доктор Людвиг, и моя кузина отложила свое вязание и поднялась с кресла-качалки. Я впервые заметила, что моя прекрасная фея-крестная выглядит так, словно ее пытались протащить через дробилку для древесных отходов. Ее обнаженные руки были покрыты царапинами, ссадинами и порезами. Ее лицо превратилось в месиво. Она мне улыбалась, но улыбка выглядела измученной.

Когда она взяла меня на руки, я почувствовала ее усилие. Обычно Клодин, если бы захотела, смогла бы поднять крупного теленка без всякого напряжения.

— Извини, — сказала я. — Я могу идти. Я уверена.

— Не думай об этом, — возразила Клодин. — Вот видишь, мы уже почти пришли.

Когда наша миссия была завершена, она подхватила меня и отнесла обратно в постель.

— Что с тобой произошло? — спросила я у нее. Доктор Людвиг, ни слова не сказав, вышла.

— Я попала в засаду, — призналась она своим приятным голосом. — Какие-то дурацкие брауни и один фэйри. Его звали Ли.

— Как я догадываюсь, они были связаны с этим Брэнданом?

Она кивнула, доставая свое вязание. Изделие, над которым она работала, походило на будущий свитер крошечного размера. Мне стало интересно, а не для карлика ли он?

— Они были связаны, — сказала она. — Сейчас это суповой наборчик?

Голос у нее был весьма довольный.

Такими темпами Клодин никогда не станет ангелом. Я не была уверена в том, каким образом происходит «продвижение по службе», однако разбор других существ на составляющие части едва ли был верным курсом.

— Хорошо, — сказала я. Чем больше последователей Брендана встретят достойный отпор, тем лучше. — Ты видела Билла?

— Нет, — ответила Клодин, явно не заинтересованная.

— А где Клод? — Спросила я. — Он в безопасности?

— Он с дедушкой, — ответила она, и впервые за это время она выглядела обеспокоенно. — Они пытаются найти Брендана. Дед понимает, что если он уничтожит источник зла, то у сторонников Брендана не останется другого выбора, кроме как принести деду клятву.

— Ох, — сказала я. — А ты не пошла, потому что…?

— Я охраняю тебя, — просто ответила она. — И чтобы ты не думала, что я выбрала наименее опасный путь, уверяю тебя, Брендан попытается найти это место. Он, должно быть, в ярости. И теперь, когда его ручные убийцы мертвы, ему пришлось войти в человеческий мир, который он так сильно ненавидит. Он любил Нив и Лахлана. Они провели с ним несколько веков, и оба были его любовниками.

— Тьфу, мерзость, — выразилась я от всего сердца, или может быть из-под ложечки. — Какая гадость. — Я не могла даже представить, какого рода «любовью» они могли заниматься. То, что я видела, не было похоже на любовь. — Я бы никогда не стала тебя обвинять в выборе менее опасного пути, — уверила я ее, справившись с тошнотой. — Весь этот мир опасен. — Клодин пристально на меня посмотрела. — Что это за имя — Брендан? — Спросила я, немного понаблюдав за неимоверно быстрым и мастерским мельканием ее вязальных спиц.

— Ирландское, — ответила она. — Все старейшие имена в этой части мира — ирландские. У нас с Клодом тоже были ирландские имена. Мне это казалось глупым. Почему бы нам не сделать себе приятное? Никто не мог написать или произнести те имена правильно. Мое прошлое имя звучало так, словно кошка пытается откашлять комок шерсти.

Мы несколько минут просидели в тишине.

— Для кого этот маленький свитер? У тебя будет ребенок? — спросила я своим новым сипло шепчущим голосом. Я пыталась заставить свой голос звучать поддразнивающее, но вместо этого, он вызывал дрожь.

— Да, — ответила она, подняв голову, чтобы взглянуть на меня. Ее глаза ярко светились. — У меня будет ребенок. Чистокровный эльфийский ребенок.

Я была поражена, но попыталась скрыть это самой большой улыбкой, какую только смогла приклеить на лицо.

— Ох. Это замечательно! — Воскликнула я. Не будет ли вульгарным поинтересоваться, кто отец ребенка, раздумывала я. Вероятно, будет.

— Да, — серьезно произнесла она. — Это чудесно. На самом деле мы не слишком плодовитая раса, да и огромное количество железа в мире сократило нашу рождаемость. С каждым столетием наша численность все уменьшается. Мне очень повезло. Это одна из причин, почему я никогда не сплю с людьми, несмотря на то, что время от времени мне бы этого хотелось, они такие восхитительные. Некоторые их них. Но мне ненавистно тратить детородный период на людей.

А я-то всегда предполагала, что это желание вознестись до ангельского статуса удерживало ее от укладывания в постель ее многочисленных поклонников.

— Итак, отец — фэйри, — сказала я, осторожно прощупывая тему личности отца. — Вы како-то время встречались?

Клодин рассмеялась.

— Я знала, что наступило время, благоприятное для зачатия. Я знала, что он — способный к деторождению мужчина, близкого родства между нами нет. Мы нашли друг друга желанными.

— Он будет тебе помогать растить ребенка?

— Ох, да, он будет здесь, чтобы защитить малютку в ранние годы.

— А я могу с ним познакомиться? — спросила я. Я действительно радовалась счастью Клодин, но в странно отрешенной манере.

— Конечно, если мы победим в этой войне, и проход между мирами все еще будет возможным. Он большую часть времени проводит в Мире Фейри. — Сказала Клодин. — Он не слишком дружелюбен с людьми. — Она произнесла это так, словно речь шла о его аллергии на кошек. — Если у Брендана все получится, то Фейри будет запечатан, и все, что мы построили в этом мире, пропадет. Чудесные вещи, изобретенные людьми, которые мы могли бы пользовать, деньги, вложенные нами в эти изобретения… все это исчезнет. Это так опьяняет — быть среди людей. От них исходит столько энергии, столько восхитительных эмоций. Да они просто… забавны.

Эта новая тема была прекрасной возможностью отвлечься, но у меня болело горло, и когда я не смогла ответить, Клодин потеряла интерес к разговору. Хотя она вернулась к своему вязанию, я встревожилась, заметив через несколько минут ее растущие напряжение и беспокойство. Я услышала шум в холле, словно люди в спешке перемещаются по зданию. Клодин встала и несколько раз прогулялась до узкой двери палаты, чтобы выглянуть в холл. После того, как она сделала это в третий раз, она закрыла дверь и заперла ее. Я спросила, чего она ждет.

— Неприятностей, — ответила она. — И Эрика.

Что одно и то же, подумала я.

— Здесь есть еще пациенты? Это что-то вроде больницы?

— Да, — сказала она. — Но Людвиг с помощником эвакуируют всех больных, которые могут ходить.

Я полагала, что получила уже так много страха, сколько могла вынести, но мои измученные чувства начали оживать, стоило мне впитать немного ее напряженности.

Примерно через тридцать минут она подняла голову, и я бы сказала, что она прислушивается.

— Эрик идет, — предупредила она. — Мне придется оставить тебя с ним. Я не могу маскировать свой запах так же хорошо, как дед.

Она встала и отперла дверь, затем открыла ее.

Эрик вошел очень тихо: в одно мгновение я смотрела на дверь, а в следующее он уже заполнял дверной проем.

Клодин собрала свои принадлежности и покинула комнату, держась от Эрика так далеко, как позволяла комната. Его ноздри затрепетали, уловив бесподобный аромат фэйри. Потом она ушла, а Эрик оказался возле кровати, разглядывая меня. Я не чувствовала себя счастливой или довольной, так как знала, что даже связь ослабла, по крайней мере временно. Мое лицо так сильно болело, когда я меняла выражения, что я поняла, что оно покрыто синяками и порезами. Левый глаз видел ужасно расплывчато. Я и без зеркала могла сказать, как чудовищно выгляжу. Но в данный момент я была просто не в состоянии беспокоиться об этом.

Эрик изо всех сил старался не показывать свою ярость, но у него не получилось.

— Гребанные фэйри, — выпалил он, его рот скривился в рычании.

Я не смогла вспомнить, что когда-то слышала, как Эрик ругается.

— Теперь мертвые фейри, — прошептала я, стараясь пользоваться минимумом слов.

— Да. Быстрая смерть была слишком хороша для них.

Я кивнула (как смогла), соглашаясь от всего сердца. На самом деле, вернуть их снова к жизни, стоило того, чтобы потом убить их еще раз намного медленней.

— Я собираюсь взглянуть на твои раны, — предупредил Эрик. Он не хотел меня напугать.

— О’кей, — просипела я, но знала, что вид будет довольно отталкивающий. То, что я увидела, когда приподняла сорочку в ванной, выглядело настолько отвратительно, что у меня не было ни малейшего желания проводить осмотр дальше.

С аккуратностью медсестры Эрик скатал простыню и одеяло к ногам. На мне была классическая больничная рубашка — а вы думали, клиника для суперов предложит нечто более экзотичное? — и, конечно же, она задралась выше колен. По всей поверхности моих ног шли следы укусов — глубокие следы укусов. Кое-где не хватало плоти. Вид моих ног наводил на мысли о передаче «Неделя акул» на канале Дискавери.

Людвиг перевязала самые худшие из них, и я была уверена, что под белой марлей скрывались швы. Эрик долго стоял абсолютно неподвижно.

— Подними рубашку, — попросил он, но когда до него дошло, что мои руки слишком слабы, чтобы с этим справиться, поднял сам.

Они особенно наслаждались мягкими местами, так что там вид был действительно неприятным, точнее отвратительным. Мельком кинув взгляд, я больше не смогла смотреть. Я держала глаза закрытыми, как ребенок, заблудившийся в фильме ужасов. Не удивительно, что так сильно болело. Я уже никогда не стану тем человеком, каким была, ни физически, ни эмоционально.

После долгого времени, Эрик прикрыл меня и сказал:

— Я вернусь через минуту, — и я услышала, как он выходит из комнаты.

Он быстро вернулся с парой бутылок «Trueblood», поставил их на пол возле кровати.

— Подвинься, — велел он, я в замешательстве уставилась на него. — Подвинься, — снова потребовал он с нетерпением. Поняв, что я просто не могу, он завел одну руку мне за спину, а другую под колени и легко переместил меня на другую сторону кровати. К счастью, она была больше, чем настоящая больничная койка, и мне не пришлось поворачиваться на бок, чтобы освободить место для него.

Эрик произнес:

— Я собираюсь накормить тебя.

— Что?

— Я собираюсь дать тебе кровь. В противном случае, тебе понадобятся недели на восстановление. У нас нет столько времени. — Его голос звучал так энергично и по-деловому, что я почувствовала, как мои плечи наконец-то расслабляются. Я не осознавала, как сильно была ранена. Эрик прокусил себе запястье и поднес к моему рту: — Вот, — сказал он, словно это не обсуждалось, и я начала пить.

Он скользнул своей свободной рукой под мою шею, чтобы приподнять мне голову. Это не было приятно или эротично, как укус во время секса. На мгновение я задумалась над своим безусловным согласием. Но как он уже сказал, у нас не было времени. С одной стороны, я понимала, что это значит, но с другой была слишком слаба и не способна максимум на то, чтобы рассматривать временной фактор как быстротечный и почти не относящийся к делу.

Я открыла рот и глотнула. Я испытывала такую сильную боль и была так потрясена тем ущербом, который нанесли моему телу, что я не особенно задерживалась на мысли о том, мудро ли я поступаю. Я знала насколько быстро наступит эффект от принятия вампирской крови. Его запястье тут же зажило, и он снова открыл рану.

— Ты уверен, что тебе стоит это делать? — спросила я его, когда он второй раз прокусил себе запястье. Мое горло пульсировало от боли, и я пожалела, что попыталась произнести все предложение полностью.

— Да, — успокоил он. — Я знаю, когда будет слишком много. И я хорошо напитался перед тем, как прийти сюда. Нужно, чтобы ты смогла двигаться. — Он вел себя так практично, что мне стало лучше. Я оставила свои сожаления.

— Двигаться? — При одной только мысли меня затопил страх.

— Да. В любой момент сторонники Брендана могут обнаружить — обнаружат — это место. Теперь они будут выслеживать тебя по запаху. Ты пахнешь фэйри, которые пытали тебя, и теперь они знают, что Найл любит тебя достаточно, чтобы убивать ради тебя своих соплеменников. Мой тебя — это очень, очень большое счастье для них.

Подумав о еще больших неприятностях, я перестала пить и начала плакать. Рука Эрика мягко погладила меня по щеке, но он сказал:

— Прекрати. Ты должна быть сильной. Я очень горжусь тобой, слышишь меня?

— Почему? — Я приложила рот к его запястью и снова начала пить.

— Ты все еще не слетела с катушек. Все еще личность. Лохлан и Нив оставляли от вампиров и фэйри лохмотья — буквально лохмотья… но ты выжила, и твои индивидуальность и душа не тронуты.

— Меня спасли, — я глубоко вздохнула и снова прижалась к его запястью.

— Ты могла бы вынести намного больше. — Эрик наклонился и взял бутылку «Trueblood», затем быстро осушил ее.

— Я бы не хотела. — Я сделала еще один глубокий вдох, осознавая, что мое горло все еще болит, но боль уже не такая резкая. — И едва ли я захотела бы жить после…

Он поцеловал меня в лоб.

— Но ты живешь. А они сдохли. И ты моя, и будешь моей. Они тебя не получат.

— Ты и в правду считаешь, что они придут?

— Да. Если не сам Брендан, то оставшиеся его силы рано или поздно найдут это место. Ему терять нечего, им движет гордость. Боюсь, они очень скоро нас обнаружат. Людвиг перевезла почти всех остальных пациентов. — Он слегка повернулся, как будто прислушиваясь. — Да, большая их часть уехала.

— Кто здесь остался?

— Билл в соседней комнате. Он получил кровь Кленси.

— Разве вы не собирались давать ее Биллу?

— Если бы тебя нельзя было вылечить… нет, я бы позволил ему сгнить.

— Почему? — спросила я. — Он на самом деле пришел меня спасти. Почему ты на него злишься? Ты сам-то где был? — Ярость клокотала у меня в горле.

Эрик отклонился почти на полдюйма, сильная реакция для вампира в его возрасте. Он отвел взгляд. Я не могла поверить, что все это говорю.

— Что—то не похоже было, что ты собирался меня найти, — обвинила я, — но я надеялась все это время, надеялась, что ты придешь, я молилась, чтобы ты пришел, я снова и снова думала, что ты услышишь меня…

— Ты убиваешь меня, — произнес он. — Ты меня убиваешь. — Он вздрогнул рядом со мной, словно с трудом смог вынести мои слова. — Я объясню, — пообещал он глухим голосом. — Обязательно. Ты поймешь. Но сейчас у нас нет для этого достаточно времени. Ты уже исцелилась?

Я задумалась над вопросом. Я уже не чувствовала себя такой жалкой, как до принятия крови. Проколы в моей плоти зудели почти невыносимо, что означало, что они заживают.

— Я начинаю себя чувствовать так, будто когда-нибудь поправлюсь, — осторожно подытожила я. — О, а Трей Доусон все еще здесь?

Он посмотрел на меня с очень серьезным выражением лица:

— Да, его нельзя перевозить.

— Почему нет? Почему доктор Людвиг не забрала его?

— Он не выживет, если его потревожить.

— Нет, — я испытала шок даже после того, что перенесла.

— Билл рассказал мне о вампирской крови, которую в него влили. Они надеялись, что он достаточно спятит, чтобы причинить тебе вред, но то, что он оставил тебя, уже было хорошо. Лохлен и Нив задержались, и двое бойцов Найла нашли их, атаковали, и им пришлось сражаться. После этого, они решили проследить за твоим домом. Они хотели удостовериться, что Доусон не придет тебе на помощь. Билл позвонил мне, чтобы сообщить, что ты и он отправились к дому Доусона. Но к тому времени они уже схватили Доусона. Они позабавились с ним, прежде чем… прежде чем они поймали тебя.

— Доусон настолько пострадал? Я думала, эффект испорченной вампирской крови к этому моменту уже выветрится. — Я не могла себе представить, что здоровый мужик, самый крутой оборотень, которого я знала, потерпел поражение.

— Та вампирская кровь, что они использовали, была всего лишь транспортным средством для яда. Я полагаю, они никогда не испытывали его на оборотнях, потому что яд на него долго не действовал. А потом они испытывали свое искусство на нем. Ты можешь встать?

Я попыталась заставить свои мышцы работать.

— Пожалуй, еще нет.

— Я понесу тебя.

— Куда?

— Билл хочет поговорить с тобой. Тебе нужно набраться мужества.

— Моя сумочка, — сказала я. — Мне кое-что из нее надо.

Эрик молча положил мягкую тряпичную сумку, теперь испорченную и покрытую пятнами, на кровать возле меня. С предельной сосредоточенностью я смогла открыть ее и просунуть внутрь руку. Эрик поднял брови, когда увидел, что я вытащила из сумки, но он что-то услышал снаружи, что заставило его выглядеть встревоженным. Эрик встал и подвел под меня руки, затем выпрямился так легко, словно я была тарелкой спагетти. Он остановился возле двери, и я ухитрилась повернуть ручку для него. Он ногой открыл дверь, и мы попали в коридор. Я увидела, что мы находились в старом здании, что-то вроде маленького предприятия, которое приспособили для его нынешнего предназначения. По всему коридору шли двери, и еще примерно в центре была застекленная диспетчерская. Через стекло на ее противоположной стороне мне был виден мрачный склад. В нем было несколько фонарей, как раз достаточно, чтобы обнаружить, что он был пуст, за исключением какого-то мусора, наподобие полуразрушенных стеллажей и частей механизмов.

Мы повернули направо и вошли в комнату в конце коридора. Снова мне выпала честь поворачивать дверную ручку, и на этот раз процесс не был столь мучителен.

В комнате было две кровати.

Билл лежал на правой кровати, а Кленси сидел на пластиковом стуле, стоящем возле нее. Он кормил Билла, так же как Эрик кормил меня. Кожа Билла была серого цвета. Его щеки ввалились. Выглядел он — краше в гроб кладут.

Трей Доусон лежал на другой кровати. Если Билл выглядел, словно находился при смерти, то Трей — будто он уже умер. Его лицо было избито до синевы. Одно ухо откушено. Закрытые глаза опухли. Все было покрыто кровавой коркой. И это только то, что я смогла увидеть на его лице. Его руки лежали поверх простыни, на обе были наложены шины.

Эрик положил меня возле Билла. Глаза Билл открылись и, по крайней мере, они были прежними: бездонными, темно-карими. Он перестал пить кровь Кленси, но не пошевелился и лучше выглядеть не стал.

— В его организме серебро, — тихо сказал Кленси. — Этот яд попал в каждую часть его тела. Ему нужно все больше и больше крови, чтобы вывести его из тела.

Я хотела спросить: «Он поправится?». Но не смогла, не теперь, когда Билл лежит рядом. Кленси поднялся со стула, и они с Эриком начали шепотом совещаться, разговор был очень неприятным, судя по выражению лица Эрика.

Билл спросил:

— Ты как, Сьюки? Поправишься? — Его голос запинался.

— В точности тоже самое, что я хотела спросить у тебя, — ответила я. Ни у одного из нас не было сил или энергии, чтобы увиливать от разговора.

— Ты будешь жить, — удовлетворенно произнес он. — Я чую, что Эрик дал тебе кровь. Ты бы в любом случае излечилась, но это поможет справиться со шрамами. Мне жаль, что я не смог добраться туда быстрее.

— Ты спас мне жизнь.

— Я видел, как они тебя схватили, — сказал он.

— Что?

— Я видел, как они тебя схватили.

— Ты… — Я хотела сказать «Ты их не остановил?». Но это казалось ужасно жестоко.

— Я знал, что не смогу одолеть двоих сразу, — просто признался он. — Если бы я попытался на них напасть, и они бы меня убили, ты была бы гарантировано мертва. Мне очень мало известно о фэйри, но даже я слышал о Нив и ее брате. — Похоже, эти несколько предложений истощили Билла. Он попытался повернуть голову на подушке, чтобы иметь возможность смотреть прямо мне в лицо, но ему удалось повернуться только на дюйм. Его темные волосы выглядели тусклыми и безжизненными, а его кожа потеряла то сияние, которое показалось мне таким прекрасным, когда я впервые увидела его.

— Так это ты позвонил Найлу? — спросила я.

— Да, — продолжил он, его губы едва шевелились. — Точнее, я позвонил Эрику, рассказал, что я видел и попросил его позвонить Найлу.

— А где находился тот старый дом? — спросила я.

— К северу отсюда, в Арканзасе, — ответил он. — Понадобилось некоторое время, чтобы отследить тебя. Если бы они взяли машину… но они передвигались по миру фейри, и с помощью моего обоняния и познаний Найла в магии фэйри нам удалось найти тебя. В конце концов. По крайней мере, твоя жизнь была спасена. Думаю, для оборотня было уже слишком поздно.

Я не знала, что Трей был в той лачуге. Не то чтобы это знание что-то изменило, но, может быть, я бы чувствовала себя немного менее одинокой.

Конечно, именно поэтому они и не позволили мне увидеть его. Готова поспорить, мало в психологии пыток такого, чего бы не знали Нив и Лохлан.

— Ты уверен, что он…

— Милая, посмотри на него.

— Я еще не умер, — пробормотал Трей.

Я попыталась встать и подойти к нему. Это все еще было не в моих силах, но я повернулась на бок, чтобы посмотреть на него. Кровати стояли так близко друг к другу, что я легко могла его слышать. Думаю, он мог знать, где я нахожусь.

— Трей, мне так жаль, — произнесла я.

Он молча покачал головой.

— Моя вина. Мне следовало знать… женщина в лесу… это не правильно.

— Ты сделал все, что мог. Если бы ты сопротивлялся ей, тебя бы убили.

— Ну, я и сейчас умираю, — сказал он. Он попытался открыть глаза. У него почти получилось посмотреть прямо на меня. — Сам, дьявол меня раздери, виноват, — повторил он.

Я не могла перестать плакать. Похоже, он потерял сознание. Я медленно перекатилась в сторону Билла. Цвет лица у него немного улучшился.

— Я бы не позволил им причинить тебе вред, ни за что на свете, — сказал он. — Ее кинжал был серебряным, и у нее на зубах были серебряные колпачки… Я сумел вырвать ей горло, но она умерла недостаточно быстро… Она до конца боролась.

— Кленси дал тебе свою кровь, — ободрила его я. — Ты поправишься.

— Может быть, — сказал он, и его голос был таким же холодным и спокойным, как и всегда. — Сейчас я чувствую кое-какую силу. Она поможет мне продержаться в схватке. Времени как раз хватит.

Я была шокирована практически до потери речи. Вампиры умирают только от закалывания деревянным колом, обезглавливания, и от редких тяжелых случаев Сино-СПИДа. И от интоксикации серебром?

— Билл, — настойчиво произнесла я, размышляя о том, как много всего я хотела ему сказать. Его глаза были закрыты, но сейчас он их открыл, чтобы посмотреть на меня.

— Они идут, — предупредил Эрик, и все слова умерли у меня в горле.

— Люди Брендана? — спросила я?

— Да, — коротко подтвердил Кленси. — Они нашли твой запах. — Он даже сейчас он источал презрение, словно я облажалась, оставив запах, который можно было отследить.

Эрик вынул длинный, длинный нож из чехла на своем бедре.

— Железо, — улыбнулся он.

И Билл тоже улыбнулся, и эта улыбка была не из приятных.

— Убей их так много, как сможешь, — пожелал он более сильным голосом. — Кленси, помоги мне подняться.

— Нет, — сказала я.

— Милая, — очень официально заявил Билл, — я всегда любил тебя, и буду горд умереть у тебя на службе. Когда меня не станет, помолись обо мне в настоящей церкви.

Кленси наклонился, чтобы помочь Биллу выбраться из постели, в процессе этого одарив меня весьма враждебным взглядом. Билл покачнулся, стоя на своих ногах. Он был также слаб, как человек. Он скинул с себя больничную рубашку и остался одетым только в пижамные штаны на шнурке.

Мне тоже не хотелось умирать в больничной одежде.

— Эрик, у тебя не будет лишнего ножа для меня? — попросил Билл, и Эрик, не отворачиваясь от двери, передал ему более короткую версию собственного клинка, который, в моем понимании, недалеко ушел от меча. Кленси был также вооружен.

Никто и словом не заикнулся о том, чтобы переместить Трея. Когда я взглянула на него, то подумала, что он возможно уже мертв.

Звонок сотового телефона Эрика заставил меня подскочить на пару дюймов. Он резко ответил на него:

— Да?

Он выслушал, затем щелчком закрыл мобильник. Я едва не рассмеялась: мысль о том, что суперы поддерживают связь друг с другом по сотовым телефонам, казалась безумно смешной. Но когда я посмотрела на Билла, с серым лицом, опирающегося на стену, я подумалось, что ничего и никогда в этом мире не будет смешным снова.

— Найл и его фэйри уже в пути, — сказал нам Эрик, его голос был настолько спокойным и твердым, будто он читал нам сводку с фондового рынка. — Брендан заблокировал все остальные порталы в Фейри. Сейчас открыт только один. Подоспеют ли они вовремя, я не знаю.

— Если я выживу после этого, — заявил Кленси, — я попрошу тебя освободить меня от моей клятвы, Эрик, и буду искать нового хозяина. Я нахожу отвратительной идею умирать, защищая человеческую женщину, не зависимо, как она с тобой связана.

— Если ты умрешь, — произнес Эрик, — ты умрешь потому, что я, твой шериф, послал тебя на битву. Причина битвы к делу не относится.

Кленси наклонил голову:

— Да, мой господин.

— Но я освобожу тебя, если ты выживешь.

— Благодарю тебя, Эрик.

Боже мой. Надеюсь, они теперь счастливы, когда все выяснили.

Билл качался на своих ногах, но и Эрик и Кленси рассматривали его как угодно, но только не с одобрением. Я не могла слышать то, что слышали они, но напряженность в комнате поднялась почти до невыносимого уровня, по мере того, как наши враги приближались.

Наблюдая за Биллом, ожидающим с очевидным спокойствием, когда за ним придет смерть, передо мной замелькали кадры нашего с ним знакомства: первый вампир, с которым я познакомилась; первый мужчина, с которым я легла в постель; первый поклонник, в которого я влюбилась. Все, что последовало дальше, подпортило эти воспоминания, но на одно мгновение я увидела его ясно и снова любила его.

В двери образовалась щель, я увидела проблеск топора и услышала пронзительные крики остальных фэйри, подбадривающие парня с топором.

Я решила подняться без посторонней помощи, потому что предпочла бы умереть стоя, чем в постели. По крайней мере, во мне как раз осталось достаточно храбрости для этого. Может быть из-за того, что я получила кровь Эрика, я чувствовала жар его боевой ярости. Ничто так не заводит Эрика, как перспектива хорошей схватки. Я с трудом встала на ноги. И обнаружила, что могу ходить, по крайней мере, немного. К стене были прислонены какие-то деревянные костыли. Я не смогла припомнить, чтобы когда-нибудь видела деревянные костыли, но ничто из оборудования в этой клинике не соответствовало стандартным потребностям человеческой больницы.

Я взяла костыли за верхнюю перекладину, немного взвесила их на руке, чтобы определить смогу ли я на них ходить. Ответ был: «Вероятно, нет». Было больше шансов, что я упаду, как только попытаюсь встать, но лучше действовать, чем быть пассивной. Между тем, у меня в руках было оружие, которое я извлекла из своей сумки, а костыли как минимум поддержат меня. Все это происходило быстрее, чем я могу передать. Затем дверь разрубили в щепки, и фэйри выдирали повисшие куски дерева. Наконец щель стала достаточно большой, чтобы пропустить одного, высокого, худого мужчину с волосами как паутина, его зеленые глаза светились возбуждением битвы. Он атаковал Эрика с мечом, Эрик парировал удар и смог ранить своего противника в живот. Фэйри пронзительно закричал и сложился вдвое, удар Кленси пришелся на его шею сзади и отрубил ему голову.

Я прижалась спиной к стене и подсунула костыль по руку. Я зажала свое оружие, по одному в каждой руке. Мы с Биллом стояли бок о бок, а потом он медленно и осторожно встал впереди меня. Билл метнул нож прямо через дверь в следующего фэйри, и лезвие ножа вошло точно в горло мишени. Билл отступил назад и взял садовую лопатку моей бабушки.

К этому моменту дверь была уже почти разрушена, и нападавшие фэйри, похоже, отступили назад. Еще один фейри вошел в комнату, переступив через обломки двери и тело первого фэйри, я догадалась, что это, должно быть, Брендан. Его рыжеватые волосы были стянуты сзади шнурком, с лезвия его меча полетели брызги крови, когда он поднял его, что бы нанести удар Эрику.

Эрик был выше, но у Брендана меч был длиннее. Брендан был уже ранен, так как его рубашка с одной стороны насквозь промокла от крови. Я заметила что-то блестящее, вязальную спицу, торчавшую из плеча Брендана, я была уверена, что кровь на его мече принадлежала Клодин. Меня захлестнуло волной ярости, и она поддержит меня, если я ослабею.

Брендан отскочил в сторону, вопреки попыткам Эрика держать его вовлеченным в поединок, и на место Брендана прыгнула очень высокая девушка-воин, она ударила булавой — булавой, Господь свидетель! — Эрика. Эрик наклонился, и булава продолжила свой путь и врезалась Кленси в голову сбоку. Тотчас его красно-рыжые волосы покраснели еще сильнее, и он осел на пол как мешок с песком. Брендан перепрыгнул через Кленси, чтобы подобраться к Биллу, его меч отрезал голову Кленси, отодвигая тело. Усмешка Брендана засверкала еще ярче.

— Ты тот, — произнес он. — Тот, кто убил Нив.

— Я вырвал ей глотку, — признался Билл, его голос казался таким же сильным, как и всегда. Но он стоял покачиваясь.

— Вижу, что и она тебя убила, — сказал Брендан и улыбнулся, его телохранительница слегка расслабилась. — Я просто стану тем, кто заставит тебя это осознать.

Позади него, всеми забытый на своей кровати в углу, Трей Доусон сделал сверхъестественное усилие и схватил фэйри за рубашку. Небрежным жестом Брендан немного развернулся и опустил блестящий меч на беззащитного оборотня, и когда он потянул меч назад, тот был заново покрыт красным. Но в это мгновение, потребовавшееся Брендану для удара, Билл воткнул мой совок под занесенную вверх руку Брендана. Фэйри повернулся с удивлением на лице. Он посмотрел на рукоятку совка, словно никак не мог себе представить, как так получилось, что она торчит из его бока, а потом кровь потекла из уголка его рта.

Билл начал падать.

На мгновение все замерло, но только в моем сознании. Пространство передо мной было свободным, а женщина оставила свою схватку с Эриком и одним прыжком оказалась возле головы своего принца. Она закричала, громко и долго, и так как Билл падал, она направила удар своего меча на меня.

Я брызнула в нее лимонным соком из своего водяного пистолета.

Она снова закричала, но на этот раз от боли. Сок попал на нее струей, пересекая грудь и плечи, и там где лимон попал на нее, от ее кожи поднимался дым. Одна капля упала ей на веко, поняла я, потому что она терла своей свободной рукой обожженный глаз. И пока она этим занималась, Эрик замахнулся своим длинным ножом и отрубил ей руку, а затем заколол ее.

Потом в дверном проеме появился Найл, и моим глазам было больно на него смотреть. На нем был не черный костюм, который он носил, когда встречал меня в человеческом мире, а что-то вроде длинной туники и свободных штанов, заправленных в ботинки. Все на нем было белого цвета, и он светился… кроме мест, забрызганных кровью. Затем последовало долгое молчанье. Больше убивать было некого.

Я сползла на пол, ноги мои были слабыми как желе. Я поняла, что приземлилась у стены прямо возле Билла. Я не могла сказать, жив он или нет. Я была слишком шокирована, чтобы плакать, и слишком напугана, чтобы кричать. Несколько моих порезов снова открылись, и запах крови и аромат фэйри привлекли Эрика, доверху накачанного возбуждением битвы. Не успел Найл подойти ко мне, как Эрик уже стоял возле меня на коленях, слизывая кровь из пореза на моем лице. Я не возражала, он же дал мне свою. Он завершал цикл.

— Оставь ее, вампир, — произнес мой прадед очень мягким голосом.

Эрик поднял голову, его глаза были закрыты от удовольствия, и он вздрогнул всем телом. Но потом он осел рядом со мной. Он уставился на тело Кленси. Все ликование исчезло с его лица, и красная слеза проложила дорожку вниз по его щеке.

— Билл жив? — спросила я.

— Я не знаю, — ответил он. Он посмотрел на свою руку. Он тоже был ранен: на его предплечье был глубокий порез. Я даже не видела, как это случилось. Через разорванный рукав я видела, как рана начинает затягиваться.

Мой прадед присел передо мной на корточки.

— Найл, — произнесла я, с трудом заставляя свои губы и рот работать. — Найл, я не думала, что ты успеешь вовремя.

Честно говоря, я была так потрясена, что едва соображала, что говорю и на какие затруднения сетовала. Впервые продолжать жить было так трудно, что я не была уверена, стоит ли овчинка выделки.

Мой прадед взял меня на руки.

— Ты теперь в безопасности, — сказал он. — Я единственный оставшийся в живых принц. Никто у меня этого не отнимет. Почти все мои враги мертвы.

— Посмотри вокруг, — сказала я, положив голову ему на плечо. — Найл, посмотри на все, что было потеряно. — Кровь Трея Доусона медленно стекала по промокшей простыне на пол. Справа от моего бедра комком лежал Билл. Пока прадед крепко прижимал меня к себе и гладил по волосам, я смотрела на Билла поверх его руки. Он прожил так много лет, выживая всеми правдами и неправдами. Он был готов умереть за меня. Нет ни одной женщины — человека, фэйри, вампира, оборотня — которую бы не взволновало это. Я подумала о ночах, проведенных вместе, когда мы лежали вдвоем в постели и разговаривали, и заплакала, несмотря на то, что чувствовала себя почти чересчур усталой, чтобы вырабатывать слезы.

Мой прадедушка снова присел на пятки и взглянул на меня.

— Тебе нужно домой, — сказал он.

— Клодин?

— Она в Стране Вечного Лета.

Я больше не вынесу ни одну плохую новость.

— Фэйри, предоставляю тебе зачистку этого места, — произнес Эрик. — Твоя праправнучка — моя женщина, моя и только моя. Я отвезу ее к ней домой.

Найл недовольно посмотрел на Эрика.

— Не все тела принадлежат фэйри, — возразил Найл, указывая взглядом на Кленси. — И что нам делать с этим? — Он кивнул головой в сторону Трея.

— Этого нужно отправить назад к нему домой, — сказала я. — Ему должны устроить достойные похороны. Он не может просто исчезнуть. — Я не знала, чего бы хотел Трей, но и позволить фэйри закопать его тело в какой-нибудь яме тоже не могла. Он заслуживал намного больше этого. А еще надо было рассказать Амелии. Ох, Господи. Я попыталась вытянуть ноги, готовясь встать, но мои швы порвались, и боль прострелила тело.

— А-а-а, — простонала я и стиснула зубы.

Я уставилась в пол, восстанавливая дыхание. И пока я смотрела, один из пальцев Билла дернулся.

— Он жив, Эрик, — сказала я, и хотя было чертовски больно, я смогла улыбнуться этому. — Билл жив.

— Это хорошо, — отреагировал Эрик, хотя его голос звучал слишком невозмутимо. Он щелчком открыл свой сотовый и вызвал кого-то по быстрому набору. — Пэм, — произнес он. — Пэм, Сьюки жива. Да, и Билл тоже. Кленси нет. Подгони фургон.

Хотя я и потеряла немного времени где-то там, в конце концов, прибыла Пэм с огромным фургоном. В кузове у него обнаружился матрас. Нас с Билом туда загрузили Пэм и Максвелл Ли, чернокожий бизнесмен, которому случилось быть еще и вампиром. По крайней мере, он всегда производил такое впечатление. Даже в эту ночь войны и насилия Максвелл выглядел аккуратным и невозмутимым. Несмотря на то, что он был выше Пэм, они занесли нас в кузов с мягкостью и плавностью, и за это я была им очень благодарна. Пэм даже воздержалась от шуточек, и эта перемена только приветствовалась.

Пока мы ехали в Бон Темпс, я могла слышать, как вампиры тихо обсуждали окончание войны фэйри.

— Будет очень плохо, если они покинут этот мир, — сказала Пэм. — Я их очень люблю. Их так трудно поймать.

Максвелл Ли отозвался:

— А у меня никогда не было фэйри.

— Ням-ням, — сказала Пэм, и это было самое красноречивое «ням-ням», которое я слышала.

— Тихо, — приструнил их Эрик, и они оба заткнулись.

Пальцы Билла нашли мои и сжали их.

— Кленси продолжает жить в Билле, — сказал Эрик двум своим собеседникам.

Они приняли эту новость в тишине, которая показалась мне почтительной.

— Как ты живешь в Сьюки, — очень тихо добавила Пэм.

Мой прадедушка зашел навестить меня двумя днями позже. Впустив его в дом, Амелия поднялась наверх еще немного поплакать. Она, конечно же, знала правду, хотя остальная наша общественность была шокирована тем, что кто-то ворвался в дом Трея и подверг его пыткам. Общественное мнение склонялось к тому, что нападавшие, скорее всего, были уверены, что Трей являлся наркодилером, хотя никаких следов наркотиков среди личных вещей в результате тщательного обыска его дома и магазина не обнаружили. Бывшая жена Трея и его сын занимались организацией похорон, местом его упокоения станет кладбище Католической Церкви Непорочного Зачатия. Я планировала сделать попытку туда поехать и поддержать Амелию. У меня был еще один день, чтобы поправиться, но сегодня я довольствовалась тем, что лежала в своей постели, одетая в ночнушку. Эрик не мог больше дать мне кровь, чтобы завершить мое исцеление. С одной стороны, Эрик уже дважды за последние несколько дней делился со мной кровью, не говоря уже об укусах, которыми мы обменялись, занимаясь любовью. Он сказал, что мы опасно приблизились к некой неопределенной грани. С другой стороны, Эрику нужна была вся его кровь, чтобы исцелиться самому, он даже взял немного крови у Пэм. Так что я чесалась и поправлялась, наблюдая за тем, как вампирская кровь заполняет участки выкушенной плоти на моих ногах.

Это делало объяснение моих ранений (автомобильная авария: незнакомец врезался в меня и уехал) правдоподобным только при условии, что не слишком много народу станет осматривать мои раны. Сэм, конечно, тотчас же догадался, что это неправда. В итоге все кончилось тем, что я рассказала ему, что произошло в первый же его визит. Постоянные посетители Мерлота очень сочувствовали, как он рассказывал, когда навестил меня во второй раз. Он принес мне маргаритки и куриную корзинку из Дэйри Куин. Когда он думал, что я не вижу, Сэм смотрел на меня мрачным взглядом.

Придвинув свой стул поближе к кровати, Найл взял меня за руку. Возможно, события последних нескольких дней сделали мелкие морщинки на его коже чуть глубже. Возможно, он выглядел немного печальным. Однако мой царственный прадед все еще был прекрасен, все еще величественен, все еще чужд, и теперь, когда я знаю, на что способна его раса… он выглядел пугающим.

— Ты знал, что Лохлан и Нив убили моих родителей? — спросила я.

После заметной паузы Найл кивнул.

— Я подозревал, — ответил он. — Когда ты сказала мне, что они утонули, я счел это возможным. У всех, людей Брендана была тяга к воде.

— Я рада, что они мертвы, — призналась я.

— Да, я тоже, — просто сказал он. — И большинство последователей Брендана также мертвы. Я пощадил двух женщин, так как мы очень в них нуждаемся, и хотя одна из них была матерью ребенка Брендана, я оставил ее в живых.

Казалось, он ждет моей реакции на это.

— Что насчет ребенка? — спросила я.

Найл покачал головой, и от этого жеста прядь его светлых волос качнулась.

Он любил меня, но он пришел из мира даже более жестокого, чем мой.

Словно услышав мои мысли, Найл сказал:

— Я собираюсь завершить блокировку прохода в нашу страну.

— Но это то из-за чего началась война, — возразила я в замешательстве. — Этого и хотел Брендан.

— Я пришел к мысли, что он был прав, хотя причина была неправильной. Это не фэйри нужно защитить от человеческого мира. Это людей необходимо защищать от нас.

— И что это будет означать? Каковы будут последствия?

— Тем из нас, кто жил среди людей, придется выбирать.

— Таким как Клод.

— Да. Ему придется обрубить свои связи с нашей тайной страной, если он хочет жить здесь.

— А остальные? Те, кто уже живут там?

— Мы больше не будем выходить наружу. — Его лицо светилось печалью.

— Я не смогу увидеть тебя?

— Нет, душа моя. Будет лучше, если не увидишь.

Я попыталась выразить протест, сказать ему, что это будет не лучше, если я никогда не смогу больше с ним разговаривать, это будет ужасно, потому что у меня осталось так мало родных. Но я не могла заставить слова вылететь из моего рта.

— А как же Дермот? — спросила я вместо этого.

— Мы не можем найти его, — ответил Найл. — Если он мертв, то рассыпался в пыль где-то, где мы еще не обследовали. Если он здесь, то ведет себя очень умно и тихо. Мы будем продолжать попытки, пока дверь не закроется.

Я искренне надеялась, что Дермот находился по ту сторону двери, где фэйри.

В это мгновение вошел Джейсон.

Мой прадедушка — наш прадедушка — вскочил на ноги. Но через секунду он расслабился. — Ты, должно быть, Джейсон, — догадался он.

Мой брат тупо уставился на него. Джейсон сам на себя не был похож с тех пор, как погиб Мэл. Тот же самый выпуск нашей местной газеты, в котором была напечатана статья о чудовищном обнаружении тела Трея Доусона, содержал другую статью, об исчезновении Мэла Харта. Там была вольная догадка о том, что, возможно, эти два события были каким-то образом связаны.

Я не знала, как верпумы замаскировали место преступления позади дома Джейсона, да и не хотела знать. Я также не знала, где находилось тело Мэла. Возможно его съели. Возможно, оно лежало на дне пруда Джейсона. Возможно, его закопали где-то в лесу.

Я подозревала, что последнее. Джейсон и Келвин сказали полиции, что Мэл в одиночку собирался отправиться на охоту, а его грузовик нашли припаркованным в охотничьем заповеднике, в котором у него было разрешение на охоту. В кузове грузовика Мэла обнаружили несколько пятен крови, что заставило полицию подозревать, что Мэлу было что-то известно об ужасной смерти Кристал Стакхаус, и теперь ходили слухи, что Энди Бельфлер заявил, что не удивился бы, если старина Мэл застрелился где-то в лесу.

— Да, я Джейсон, — вяло подтвердил он. — А Вы, должно быть,… мой прадед?

Найл склонил голову.

— Это правда. Я пришел попрощаться с твоей сестрой.

— Но не со мной, да? Я не достаточно хорош.

— Ты слишком похож на Дермота.

— Как же, чушь собачья. — Джейсон рухнул на кровать у меня в ногах. — Дермот не показался мне слишком уж плохим, прадедушка. По крайней мере, он пришел, чтобы предупредить меня о Мэле, рассказать о том, что тот убил мою жену.

— Да, — отстраненно согласился Найл. — Дермот мог быть к тебе неравнодушен из-за вашего сходства. Полагаю, тебе известно, что он помогал убить твоих родителей?

Мы оба уставились на Найла.

— Да, водные фэйри — последователи Брендана, столкнули фургон в поток, как я слышал, но только Дермот был способен прикоснуться к двери и вытащить твоих родителей из машины. А потом водяные нимфы удерживали их под водой.

Я вздрогнула.

— Если Вам это интересно, так я рад, что Вы прощаетесь, — сказал Джейсон. — Я рад, что вы уходите. Надеюсь, вы никогда не вернетесь, ни один из вас.

Боль промелькнула на лице Найла.

— Я не могу оспаривать твои чувства, — произнес он. — Я всего лишь хотел узнать свою правнучку. Но не принес ей ничего, кроме горя.

Я, было, открыла рот, чтобы возразить, а потом поняла, что он говорил правду. Просто не всю правду.

— Ты доказал мне, что у меня есть семья, которая любит меня, — сказала я, и Джейсон словно задохнулся. — Ты прислал Клодин, чтобы спасти мне жизнь, и она справилась, причем не однажды. Я буду скучать по тебе, Найл.

— Вампир не плохой парень, и он любит тебя, — произнес Найл. Он поднялся. — Прощай. — Он наклонился и поцеловал меня в щеку. В его прикосновении была сила, и я внезапно почувствовала себя лучше. Прежде чем Джейсон собрался протестовать, Найл поцеловал его в лоб, и напряженные мышцы Джейсона расслабились.

Затем мой прадед ушел, прежде чем я успела спросить его, какого вампира он имел в виду.