В кухне было тепло, пахло жженым сахаром, шоколадной крошкой и маслом. Я пекла печенье под тем предлогом, что оно смягчит Ала, но на самом деле я хотела дать Дженксу возможность как следует согреться. Домой мы ехали по дикому холоду, и Дженкс, хотя и не признал бы этого ни за что, почти посинел к тому моменту, когда Айви поставила мотоцикл под навес в саду и я потащила пикси в церковь. Его детям уже успела надоесть игра в восходящих потоках над плитой, а он продолжал парить, медленно шевеля крыльями взад-вперед.

Как и ожидалось, когда мы подъехали, нас ждал агент ОВ с каменной физиономией. Он молча взял свой экземпляр отказа от госпитализации и уехал. Если бы не этот дурацкий клочок бумаги, я бы сейчас торчала в больнице под охраной, а так — вытаскиваю из духовки последний противень печенья и отлично себя чувствую. Усталая, но почти здоровая. Вот так, доктор Мейп.

Было почти четыре утра — как раз примерно время, когда я обычно заползаю в кровать. Айви сидела у компьютера и стучала по клавишам все резче и резче — не слишком терпеливо ждала, пока я вызову Ала и попрошу выходного. Но разговаривать с демонами — штука не простая, и я хотела, чтобы Дженкс к этому моменту уже отогрелся и обрел подвижность. И вообще что-нибудь вкусненькое для успокоения еще никогда никому не повредило.

— Поздно становится, — пробормотала Айви, и коричневый ободок вокруг зрачков сузился — это она что-то высмотрела у себя на мониторе. — Ты вообще собираешься этим заняться?

— У меня полно времени, — ответила я, бросая последнее печенье на лоток для остывания. Сунув в мойку под струю зашипевший противень, я глянула на часы у себя над головой. — Остынь.

— У тебя четыре часа и шестнадцать минут. — Она метнула на меня взгляд, расставляя цветные фломастеры в кружке, используемой как подставка для карандашей. — Только что посмотрела в календаре.

Положив на тарелку пять печений, я поставила их рядом с клавиатурой и взяла себе верхнее.

— А я хотела сделать печенье, его все любят.

Она усмехнулась, изящно взяла печенье с тарелки длинными тонкими пальцами.

Дженкс поднялся от печки вверх, наконец-то согревшись:

— Ага, печенье — это то, что надо. — Он засмеялся, уронив струйку пыльцы. — В прошлый раз, когда ты просила выходной, Ал рвал и метал. И отказал, кстати.

— Потому-то и печенье. А то как же. И тогда я не оправлялась после нападения баньши. Сегодня должно быть по-другому.

Я надеюсь.

Поставив руки на бедра, Дженкс напустил на себя необычно мрачный вид и приземлился на мое вещее зеркало посередине кухонного стола.

— Может, стоит ему предложить еще что-нибудь вкусненькое? Тогда он точно даст тебе отпуск не на ночь, а на год.

— Дженкс! — прикрикнула на него Айви. Пикси отвернулся от нас и стал глядеть в темное окно.

— Дженкс, в чем дело? — спросила я натянуто. — Ты не хочешь, чтобы я беседовала с этим мудрым демоном? Разве ты не говорил при мне Рину Кормелю, что он — мудрый демон?

Ну, да, несколько злобно. Но он целый вечер меня доставал, и мне хотелось знать, с чего это он.

Он остался где был, судорожно шевеля крыльями. Мне это надоело, я села на свое место за столом и наклонилась к Айви.

— Что с ним такое? — спросила я достаточно громко, чтобы он услышал.

Айви пожала плечами, я стерла с пальцев крошки. Рекс смотрела на меня с порога, и я просто на всякий случай опустила руку, подзывая ее.

— Бог ты мой! — прошептала я. Кошка встала, очень довольная задрала хвост и пошла ко мне. — Смотри!

Рыжая бестия ткнулась головой мне в ладонь, будто мы с ней лучшие друзья. Айви приподнялась, чтобы лучше видеть, и я, осмелев, подложила ладонь кошке под брюхо. Не дыша, подняла ее — и она оказалась у меня на коленях, даже не дернувшись.

— Бог мой! — снова прошептала я. Она мурлыкала. Чертова кошатина мурлыкала!

— Конец света, — буркнул Дженкс, а я почесала кошку за ухом. Удивление сменилось удовлетворением, когда Рекс улеглась, подобрав под себя лапы. Айви покачала головой и вернулась к работе. Черта с два я буду ломать такой кайф, вызывая Ала — подождет. И наверняка Пирс тоже был в кухне, и был счастлив.

По-прежнему держа Рекс на коленях, я съела еще печенье, и мне снова пришла в голову мысль о Пирсе. Восемь лет прошло, и хотя я переменилась — переехала, училась, поступила на работу, вылетела оттуда, боролась за собственную жизнь, похоронила своего бойфренда и снова стала учиться жить, — он вряд ли вообще переменился. Когда я видела его последний раз, он представлял собой неотразимое сочетание силы и беспомощности, и был не старше, чем я сейчас.

Я ощутила, что улыбаюсь помимо воли от воспоминания, как он выбил двери здания ОВ метко направленными чарами, вывел из строя охрану и запер ее внутри тюремным заклинанием — все это с такой странной неуклюжестью, от которой включился мой инстинкт спасения потерявшегося ребенка. Потом он свалил неживого вампира силой, взятой им через меня так тонко, что я даже не почувствовала, хотя и знала, что он делает.

Рекс мурлыкала, и я продолжала ее поглаживать, чтобы она не ушла. Я знала, что Пирс даже в виде призрака сочетает в себе силу и беззащитность — а это магнит для Рэйчел. И не так я слепа, чтобы не признать, что меня к нему тянет. Но все это перевешивалось нежданным ощущением мира и покоя. Я не собиралась пускаться волей-неволей в какие-либо отношения, даже когда они возможны. Кистен мне показал, чем опасно, когда я даю волю своему сердцу. То ли на молоке обожглась, то ли повзрослела, но я довольна собой такой, какая есть. И спешить не буду. И рада, что не буду спешить.

Айви подняла голову, перестав печатать, когда поняла, что в воздухе что-то переменилось. С безмятежным лицом она посмотрела на Дженкса. На покрасневших от тревоги крыльях он перелетел на тарелку с печеньем, требуя моего внимания.

— Звонил Маршал, — сказал он таким тоном, будто ничего важнее на свете не было. — Ты была в больнице. Он сказал, что завтра привезет на завтрак пончиков, если ты отпросишься со своих уроков у Большого Ала.

— О’кей, — ответила я, почесывая Рекс под подбородком и вспоминая, что Пирс не был первым, с кем я целовалась. Но с ним я в первый раз целовалась правильно, и я улыбнулась.

— С ним приедет Трент, — добавил Дженкс, держа руки на бедрах, — и Джонатан.

— И отлично. — Я погладила Рекс, поднесла ее к носу, понюхать нежный мех котенка. — Ты такая хорошая киса, — заворковала я. — Такая умница киса, знает, что у нас в церкви призрак.

Дженкс замахал крыльями так, что они слились, но ни на дюйм не сдвинулся.

— Видишь? — возмущенно сказал он Айви. — Она к нему неравнодушна! Рэйчел, он же за нами шпионит! Начни ты думать головой, ладно?

Я ощутила укол досады, но ответила Дженксу Айви:

— Дженкс, брось, — сказала она скучающим тоном. — Он за нами не шпионит.

— Но он ей нравится! — завопил Дженкс, вертя крыльями так, что кусок красного пластыря наконец слетел.

Айви вздохнула, посмотрела на Дженкса, потом на меня.

— Нравится, но это же Рэйчел. — Она улыбнулась. — Это протянется месяца три максимум.

— Ну, да, но этого-то она убить не сможет, — буркнул Дженкс.

Крайне невоспитанное высказывание, но я не обратила внимания — меня обуревал восторг, что кошка наконец-то меня полюбила.

— Ты их не слушай, Рекси, — сказала я нежно, и она обнюхала мне нос. — Рэйчел девочка умная. Рэйчел не заведет роман с призраком, какой бы он ни был потрясающий. Она знает, что не надо. А дженкси-венкси может хоть лопнуть от злости.

Я просияла улыбкой, а Дженкс скорчил мне рожу.

— Рэйчел, отпусти мою кошку, пока ты ей мозги не запудрила.

Не переставая улыбаться, я спустила Рекс на пол. Она еще потерлась об меня и неспешно пошла прочь. Пикси в святилище устроили радостный ор, и рыжая тень метнулась мимо двери — спрятаться под диваном в дальней гостиной.

Чем сильнее заводился Дженкс, тем приятнее мне становилось. Продолжая улыбаться, я вымыла руки и штук двенадцать печений положила в пакет для Ала, перевязала синей проволочкой и поставила возле вещего зеркала. Видя, что я готова, Айви выключила компьютер.

— Принесу наши пальто, — сказала она, и Дженкс застрекотал крыльями, злясь, что его оставят дома.

— Я сама, — ответила я неожиданно. — Все равно спасибо, но я справлюсь.

— У тебя аура тонкая, — возразила Айви, вставая. — Помести нас в круг и делай все здесь.

Поместить их в круг — от этого им безопаснее не будет. Алу достаточно будет просто толкнуть меня на стену безвременья — и круг исчезнет. Если я себя вместе с ним в круге запру — то же самое. А поместить его одного нельзя. Ал стал расценивать меня как личность с тех пор, как я пообещала не вызывать его больше в круг. Второго сорта, конечно, но все-таки личность.

— Зачем рисковать? — спросила я, думая о детях Дженкса. С этого демона станется превратить их в попкорн. — Можешь смотреть из окна.

Пальто… да, в прихожей.

— Да ерунда это! — крикнула я через плечо, направляясь к двери. И ботинки тоже там. Четыре, блин, часа утра. Самое холодное время суток, а мне придется торчать на кладбище и беседовать с Алом. Ох, как же мне нравится моя жизнь…

Айви догнала меня, когда я натягивала пальто. Взяв ботинки, я шагнула — и отдернулась, чуть на нее не налетев.

— Я с тобой, — сказала она. Глаза ее потемнели.

Я прислушалась к звуку крыльев Дженкса — тишина. Тогда я прошептала:

— И думать не смей заставлять Дженкса сидеть там одного. — Она стиснула зубы, карие ободки глаз еще сильнее сузились. Я протиснулась мимо нее, направляясь в кухню. — Я же только попрошу у него выходную ночь. Не такая уж большая важность.

— Тогда почему не сделать это здесь? — огрызнулась она, и я остановилась у выхода из коридора.

Айви стояла возле своего рояля, приглушенные лампы высвечивали на моем столе пятно живой зелени, где из каждого закутка выглядывали пикси.

— Потому что в прошлый раз я упустила из рук контроль и думала, что вы оба погибли. Я не буду вами рисковать без необходимости. — Айви сделала глубокий вдох, я отвернулась. — Сразу же вернусь, — пообещала я, шагая в кухню.

Дженкс сидел на мониторе Айви, крылья его слились в прозрачный круг, усиленная циркуляция крови в организме окрасила их ярким багрянцем.

— Дженкс, нечего на меня так смотреть, — буркнула я, бросая ботинки на пол, чтобы их надеть. Услышав стук каблуков, он повернулся спиной. — Дженкс… — начала я просительным голосом, но он загудел крыльями, и я прервала начатую фразу. — Все будет нормально, — сказала я, и он повернулся на резкий звук застегиваемой молнии.

— Чушь фейрийская! — крикнул он, взлетая и разворачиваясь. — Зеленое фейрийское дерьмо…

— С пятнышками глазури, — договорила я за него, нашаривая перчатки в карманах. — Мы это проделываем каждую неделю. Или я появляюсь на восходе, или он меня забирает. А прятаться на святой земле — это его только разозлит, и тогда он явится к маме. Если мне повезет, он мне даст выходной на эту ночь. Если нет, я пришлю Биса за вещами. О’кей?

Дженкс повис передо мной, поставив руки на бедра. Не обращая на него внимания, я взяла вещее зеркало и печенье. Я знала: его бесит, что он не переносит холода и должен сидеть взаперти, но его семьей я рисковать не могла. Он так здорово справляется со всем остальным, что я не понимаю, с чего он так распереживался.

— Бис будет со мной, — добавила я, а когда Дженкс скрестил на груди руки и повернулся ко мне спиной, я крикнула: — Все будет путем!

И устремилась к выходу. Что это с Дженксом творится?

Я включила свет на крыльце, потянула дверь как следует, чтобы она за мной защелкнулась. Помедлив на площадке, я постаралась успокоиться, прислушиваясь к тишине, пока надевала перчатки. Высоко над горизонтом стояла луна с такими острыми краями, что хоть бумагу ею режь. От дыхания шел пар, и со второго вдоха холод стал пробирать меня до костей. Даже Цинциннати на той стороне реки, далекий, казался вымерзшим. Если можно ощутить смерть, то это и было ощущение от нее.

Все еще раздраженная, я спустилась, похрустывая рассыпанной солью, по ступеням в сад, тем же путем, которым шла на прошлой неделе. Был хороший шанс, что Ал не согласится и мне придется посылать Биса обратно за сумкой. Алу повод для смеха, а мне десять штрафных заклятий творить до завтрашнего восхода.

Я оглянулась — кухонное окно облепили пикси, но Дженкса среди них не было. Меня кольнуло чувство вины, что я ушла, когда он не мог меня сопровождать, но я же не собиралась ни на что опасное. Вроде как спросить у нанимателя, можно ли пропустить рабочий день и отдохнуть. За это могут отшлепать, но о смерти речи нет.

— Ой, не получится, — пробормотала я и перешагнула низкий заборчик, отделяющий ведьмин садик от кладбища. Холод втыкался в грудь будто ножами, и я замедлила шаг, пока не отморозила нос слишком частым дыханием. Усталость — вещь не новая, и я знала способы, как ее временно одолеть. Мыслями я чувствовала пульсацию лей-линии, но свернула не к ней, а к статуе Пирса. Для разговора с Алом мне нет необходимости быть в линии, а пятачок неосвященной земли, окруженный божьей благодатью, не даст Алу отойти далеко, если он решит появиться.

Монумент Пирсу — коленопреклоненный, измученный боем ангел — был жутковат. Фигура выглядела не совсем человеческой: руки слишком длинные, черты лица поплыли от кислотных дождей и низкого качества камня. Я уже три раза использовала эту красную латку цемента для вызова демонов, и то, что мне это казалось теперь рутиной, внушало беспокойство.

— Бис? — окликнула я и тут же вздрогнула, когда Бис неожиданно приземлился на плечо ангела, подняв ветер, пахнущий каменной пылью.

— Ой, черт! — ойкнула я, оборачиваясь к церкви и проверяя, заметил ли кто-нибудь этот эпизод. — А предупредить, друг?

— Извините, — сокрушенно ответил почти взрослый слеток горгульи ростом в фут, но по его живым красным глазам, искрящимся весельем, видно было, что сокрушение это липовое. Шероховатая черная кожа поглощала любое тепло, которое можно было высосать из воздуха, но он умел менять ее цвет, даже когда впадал в ступороподобное состояние после восхода солнца. Когда он еще подрастет, то сможет лучше управлять сном и бодрствованием, но сейчас, как большинство подростков, после восхода он спал каменным сном. Вместо квартплаты Дженксу он сторожил территорию два часа до и два часа после полуночи, когда пикси традиционно спят. И даже больше после того, как температура упала ниже порога переносимости пикси. Они с Дженксом отлично ладили — Биса вышибли из собора за то, что он плевался в прохожих, а Дженкс это как раз одобрял.

— Чего Дженкс на вас взъелся? — спросил он, складывая крылья, и я вздрогнула.

— Потому что он считает своим долгом меня прикрывать, а я иду туда, куда он пойти не может, — ответила я. — Ты что, слышишь нас прямо отсюда?

Он пожал плечами и посмотрел на церковь:

— Только когда орете.

Когда орем, значит.

Сметя снег с пьедестала статуи, я положила печенье и достала зеркало.

— Вот это суперски! — сказал Бис, когда увидел лунный зайчик от винно-красного хрустального зеркала. Я глянула на руку, которую зеркало холодило даже через перчатку. С Бисом я была согласна, хотя вообще предмет для вызова демонов красивым быть не должен. Это было мое второе зеркало, сделанное посредством палочки тиса, соли, вина, небольшой дозы магии и колоссальной помощи Кери. Первое я разбила о голову Миниаса, когда он напугал меня неожиданным появлением. То мне тоже помогала делать Кери. Это был глиф контакта, а не заклинание вызова, и пентаграмма с магическими символами в двойном круге могла открыть путь в безвременье к любому демону, с которым мне хочется говорить. И даже не нужно знать его имя для вызова — достаточно знать общеизвестное. И еще — слово, соединяющее с общественным каналом связи демонов. Бывали дни, когда я жалела, что мне это слово известно.

Несколько нервничая, я присела на край камня, рядом с печеньем, и положила зеркало на колени. Сняв правую перчатку, приложила руку между лучами большой пентаграммы. Красноватое стекло на ощупь было ледяным, — от заговоренного зеркала лился в руку холод ночи. Глянув на затаившегося надо мной Биса, я сказала:

— Если появится Ал, вали на освященную землю. Ясно?

— Ясно. — Он беспокойно пошуршал крыльями. Успокоившись на эту тему, я крепче прижала руку к зеркалу и коснулась ближайшей лей-линии.

Сила, будто бы вобравшая в себя ночной холод, полилась в меня, ища равновесия, но у меня вдруг непривычно закружилась голова. От неожиданности я подалась назад, уперлась плечами в статую для равновесия. Что за черт? Энергия текла неровно, почти вызывая морскую болезнь. Очевидно, непривычное ощущение — от тонкой ауры. Может быть, аура играет роль фильтра, сглаживая пики и провалы.

Чем дольше я держала линию, тем хуже мне становилось.

Бис слетел вниз, встал озабоченно возле моего колена. Когтистые лапы будто выросли, коснувшись снега.

— Что с вами, миз Морган? — спросил он.

Я медленно мотнула головой — все в порядке.

— Голова кружится.

Уравновесив зеркало на коленях, я заткнула за ухо выбившуюся прядь.

— У вас аура еще тонкая, — сказал Бис. — Вы уверены, что вам надо это делать?

Я заморгала на него, стараясь совсем избавиться от головокружения.

— Ты видишь ауры? — спросила я, потом закатила глаза. Бис мысленно видит все лей-линии Цинциннати, как я вижу след от самолета в дневном небе. А когда он меня касается, я тоже вижу линии. Уж конечно, ауры он видит.

Пробирало холодом. Поскольку к линии я уже подключилась, осталось только позвать Ала. Слегка дрожа от головокружения, я прижала ладонь покрепче и мысленно произнесла: «mater tintinnabulum» — для открытия связи. Мощь лей-линии вздулась во мне пузырем, рот открылся, когда я едва не задохнулась. Ну и гадость же эта тонкая аура — ощущение, будто сейчас опять стошнит. Интересно, когда же она восстановится до нормы?

С закрытыми глазами было еще хуже, и я заставила себя их открыть. Будто я в каком-то обширном пустом пространстве, но не так, как раньше: тогда были сотни шепчущих голосов, сейчас всего несколько. Ал, подумала я снова, выбирая конкретную цель, и почувствовала, как частично уношусь куда-то в неизвестном направлении, и едва слышная вибрация эхом отдается в мозгу.

Я сейчас устанавливала контакт с демоном, а это не то, что вызов. Если бы я вызвала Ала в круг, он был бы игрушкой моих капризов и пленником, пока солнце не взойдет, если только не сможет улизнуть хитростью или если связь с заклинателем ослабнет. Еще он был бы зол как черт, видя, что ему придется взять на себя плату за переход через линии. Нет, я устанавливала контакт, а это дешевле в смысле копоти. Он может игнорировать это мое обращение, хотя никогда еще не упускал шанса покрасоваться и потрепаться. Кроме того, связью он может воспользоваться, чтобы прыгнуть в нашу реальность — почему я это и делаю здесь. Есть у нас понимание или нет, но Алгалиарепт — демон, и с радостью стал бы мучить и терзать Айви или Дженкса — просто ради удовольствия видеть мою бессильную злость.

Как я и ожидала, демон откликнулся немедленно, и непривычное головокружение от истонченной ауры исчезло, как только расширенное восприятие сузилось до туннельного.

Ведьмочка? — донеслась до меня его резкая мысль как эхо. Прозвучала недоуменно и удивленно, и я будто слышала этот изящный и точный акцент британского телевидения. Не знаю, почему он его изображает. Рано еще, подумал он, создавая у меня впечатление, что он старается выстроить разбежавшиеся мысли. Но ведь действительно рано? Некоторое колебание, потом мысленное восклицание: Черт побери, четыре утра! Если это насчет выменять мое имя вызова на старую метку Тритон, то ответ отрицательный. Мне нравится, что ты должна мне две метки, и я рад, когда меня не дергают через линии отвечать на глупые вопросы глупцов. Включая твои.

Мелькнула тревога, что он вообще никогда не реализует наше соглашение. Но нет, ему нужно его имя, чтобы зарабатывать себе на жизнь, и рано или поздно он его захочет вернуть. Ал по уши в долгах и находится в унизительном положении демона без фамилиара, который замешивал бы его зелья и проклятия. Более того, и живет он сейчас в дыре с двумя комнатушками вместо десятикомнатного дворца глубоко под землей, о чем все время нудит. Пришлось продать все, кроме кухни и прихожей, на взятки демонским властям, чтобы отпустили на поруки.

Но несмотря на обильные громкие жалобы, не так уж он был несчастен, поскольку я — единственная живущая на свете ведьма, чьи дети теоретически могут стать демонами — и я принадлежу ему. В определенном смысле: я его ученица, а не его фамилиар, и нахожусь в его распоряжении всего раз в неделю. Это уж такое мое везение, что происходит это по субботам. Не то чтобы я с кем-то встречалась или что, но хочется же девушке иметь свободные выходные? На всякий случай.

То, что его имя вызова все еще у меня, значило, что он не может заниматься своим промыслом — заманивать дурачков на службу к демонам и продавать их с аукциона. То, что меня могут вызвать под его именем, не так уж меня сильно напрягало, как я думала. Если что, я этого вызывающего так напугаю, что он уже никогда не рискнет вызывать Ала и потому, дурак, уцелеет. Как только Ал это сообразит, тут же поменяет имена обратно. Ну, я на это надеюсь.

Я промолчала, и его одолело любопытство. Он нелюбезно спросил: Чего ты хочешь? Если завтра уйти раньше, потому что сегодня раньше начала, то нет.

Я переглянулась с Бисом. Он смотрел озабоченно, переступая когтистыми лапами и почесывая спину кончиком крыла.

— Э-гм, — сказала я вслух, чтобы парнишка слышал хотя бы половину разговора. — Я не могла бы завтра взять выходной? Нехорошо себя чувствую.

Некоторое неясное замешательство произошло у Ала, но он был один — иначе я бы услышала его мысли о том, кто рядом с ним.

Нехорошо себя чувствуешь? — подумал он, потом запнулся — я уловила, что он не доволен своим внешним видом. Через его мысли прошел легкий всплеск силы, потом проблеск довольства собой, и Ал закончил: — Хочешь пропустить занятие из-за плохого самочувствия? Нет.

Я почувствовала, что он сейчас оборвет связь и выпалила:

— А я тебе печенье сделала!

Я застонала, зная, что если буду разыгрывать дурочку, он может поддаться.

Вообще-то он знает, что я не дура, но любит, когда я притворяюсь — как будто я собираюсь им манипулировать. А у меня и получается в результате. Так кто кого умнее?

В обрывках мыслей я поймала, что он оглаживает кружева и зеленые фалды жатого бархата — прихорашивается. И какого черта меня это трогает? — подумал он, но в глубине мелькнула скрытая заинтересованность, и я улыбнулась, глядя на озабоченную физиономию Биса.

Я выдохнула, не беспокоясь о том, что Ал прочтет мое облегчение, вызванное тем, что он не прервал связь.

— Понимаешь, вчера на меня напала баньши и высосала почти всю мою ауру. Я себя плохо чувствую, и стоит коснуться линии, как голова кружится. Все равно от меня никакой пользы.

Я могу придумать очень много полезных занятий, подумал он. Таких, что не требуют вертикального положения.

— Очень смешно. Я серьезно говорю, — сказала я, думая, от какого же занятия я его оторвала. Мысли его сосредоточены на… не может быть. Он прихорашивается перед встречей со мной? — Мне бы больничный дали, если б я не сбежала из больницы исключительно чтобы побеседовать с тобой.

Я ощутила приступ досады демона, и вдруг он исчез. Я глянула на Биса. Черт возьми, Ал идет сюда?

— Бис, улетай! — крикнула я в тревоге, и задохнулась — приступ головокружения ударил в меня океанской волной.

— Миз Морган! — крикнул Бис.

Я столкнула зеркало с колен и попыталась сдержать тошноту. За тошнотой нахлынула боль. Кожа будто вся горела, били импульсы энергии, не сглаженные аурой. Ноги не держали — попытавшись встать, я опрокинулась, рухнула вбок на заснеженную каменную дорожку, успев только выставить руки, чтобы нос не расквасить.

— Миз Морган? — снова окликнул меня Бис, потом притронулся ко мне, и мне показалось, будто я сейчас взорвусь. Черт, все было хорошо, пока Ал не стал брать из меня энергию, чтобы облегчить себе переход.

Я лежала на твердом цементном блоке, щеку жег снег. Запахло жженым янтарем, и вдруг перед моим суженным болью зрением возникла пара сияющих башмаков с пряжками.

— Бис, улетай! — выкрикнула я на выдохе и потом блаженно вдохнула — с благословенной внезапностью кончилась боль. Ушла сила из линии, осталась только я, валяющаяся на снегу.

— А что, во имя тени последнего из вампиров, делаю я здесь в снегу? — прозвучал утонченный британский акцент Ала. — Встаньте, Морган. Вы себя ведете, как судомойка.

— Ой! — вскрикнула я, когда рука в белой перчатке схватила меня за плечо и вздернула на ноги. Я пошатнулась, ноги не сразу стали меня держать.

— Отпусти миз Морган! — прозвучал низкий грозный голос у меня из-за спины, и я попыталась в руках у Ала вывернуться и оглянуться.

— Бис? — спросила я неуверенно, а демон меня отпустил. Меня шатнуло, я поймала равновесие, упершись Алу в грудь ладонью. Это было невероятное зрелище: Бис своим теплом расплавил площадку снега и вобрал в себя воду, чтобы увеличить собственный размер. Он теперь был с меня ростом, зернисто-черный, крылья он расправил, чтобы казаться еще больше. Играли и перекатывались напоенные водой мышцы — от мощных ног и до узловатых рук. Наверное, он так потяжелел, что летать теперь не смог бы. Ал отступил на шаг, и у горгульи с шипением высунулся длинный раздвоенный язык. Черт побери, от него даже пар шел.

Я почувствовала, что Ал коснулся небольшой линии, идущей через кладбище, и дернулась:

— Ал, не надо! — закричала я, остро ощущая свою беспомощность, стоя между красноглазым демоном и красноглазой рогатой горгульей, вытянув руки к тому и к другому. Когда Бис успел рога отрастить? — Он же еще ребенок! — заорала я на Ала. — Ал, не трогай его! Он же еще ребенок!

Ал остановился в нерешительности, а я глянула за спину, на Биса, удивленная переменой. Мостовые тролли еще умеют менять размер с помощью воды.

— Бис, все в порядке, он меня не тронет. Айви ни за что меня бы не выпустила одну, если бы это было опасно. Ты давай… успокойся.

Острота ситуации прошла, Бис перестал шипеть. Он медленно выходил из стойки, но лишь слегка уменьшился, когда сложил крылья. Руки Ала перестали светиться, и это было любопытное ощущение — почувствовать, как демон затолкнул обратно в линию ком силы.

Ал громко понюхал воздух, одернул фрак, поправил кружева.

— Где это ты добыла себе горгулью? — спросил он язвительно. — Таишься от меня, ведьмочка. Сегодня приведи его с собой, пусть они с моим чаю с пирогами попьют. Бедному малышу Треблу веками уже не с кем было поиграть.

— У тебя есть горгулья? — удивилась я, а Бис неловко переступил, непривычный к такой массе.

— А как бы я еще мог черпать из линии так глубоко под землей? — ответил демон с деланной любезностью. — И как разумно было с твоей стороны уже обзавестись своей горгульей.

Последнее было сказано мрачно и зловеще, и я подумала, какие же меня еще ждут неприятные сюрпризы.

— Бис мне не фамилиар, — возразила я, стараясь встать ровно вопреки усталости, навалившейся, когда схлынул адреналин. — Ал, мне и правда нужен выходной.

При этих словах демон снова обратил на меня рассеявшееся было внимание.

— Встань, — велел он, дернув меня вверх. — Снег отряхни, — добавил он, похлопывая меня по пальто, чтобы отвалился прилипший снег. — Что за чертовщина тебе в голову вступила — звонить мне с заснеженного кладбища, когда у тебя такая уютная кухонька?

— Я опасаюсь за своих друзей, — ответила я. — Так можем мы пропустить занятие на этой неделе?

Рукой в перчатке он схватил меня за подбородок — я не успела даже подумать. Я смогла не ахнуть, но Бис заворчал.

— У тебя аура тонкая-тонкая, того гляди порвется, — сказал демон, поворачивая мне голову из стороны в сторону, глядя козлиными глазами с расстояния в три дюйма. — Слишком тонкая, чтобы работать с линиями, тем более по ним перемешаться, — сказал он с недовольством и отпустил мой подбородок. — Ничего удивительного, что валяешься на брюхе на мостовой. Больно?

Я попятилась, потирая места, где еще чувствовала его пальцы.

— Так ты мне даешь выходной?

— Да нет же, яблочки зеленые господни! Просто спрыгаю сейчас домой и принесу кое-что, чтобы моей ведьмочке сразу стало куда как лучше!

Почему-то ничего хорошего я от этих слов не ждала. В книгах я уже посмотрела и не нашла белых чар для восстановления ауры у индивида. И черных я тоже не знала. Если они есть, то должны знать вампиры, поскольку именно ауру неживые высасывают у своих жертв вместе с кровью.

— Проклятие? — спросила я, сдавая назад, пока не почувствовала спиной Биса.

— Иначе бы ничего не вышло. — Ал глянул на меня поверх дымчатых очков и улыбнулся, показывая крупные зубы. — Пусть у меня есть немногое, но что есть у меня, так это ауры, выстроенные в красивых баночках — как вот некоторые вина коллекционируют. Я специализируюсь на семнадцатом веке — отличный был век для душ.

Я заставила себя не обращать внимания на побежавшие по коже мурашки — сказала себе, что это от холода.

— Спасибо, я бы предпочла подождать, пока моя аура восстановится сама.

— Можно подумать, мне интересно, что бы ты там предпочла, — сказал он и стал таять в воздухе. — Буду через пять минут, — добавил он, — как только вспомню, где Кери хранила всякие мелочи. Жди меня здесь. — Он показал на проходящую рядом лей-линию, как показывают собаке место. — Мне не надо, чтобы ты падала в обморок, когда я вернусь. Сумка твоя чтобы уже была с тобой. Расплатишься за мою беготню ранним началом сегодняшнего дня. Ку-ку!

— Ал! — начала я жалобным тоном, раздражаясь из-за его попытки скрыть собственную меркантильность фальшивой заботой о моем здоровье.

Ему было абсолютно плевать, потеряю я сознание или нет. Но если стоишь в линии, переход в безвременье обходится не так дорого, а Ал, хотя и не признал бы этого, был настолько по уши в долгах, что даже такая мелкая разница была существенной.

— Вот здесь, — показал он еще раз на землю, его окружила переливающаяся пелена, и он исчез.

Остались только следы на снегу да запах жженого янтаря в воздухе.

Я выдохнула с досадой и уставилась на высокую стену, окружающую территорию. Пройдут еще полные сутки, пока мы с Айви сможем поговорить со Стриж. Это уже не говоря о том, что ОВ за это время может найти Миа, и без трупов не обойдется.

Услышав журчание воды, я повернулась к Бису — он плевался через все кладбище, прицельно покрывая льдом надгробия. С каждой секундой он становился все меньше и белел, отбирая тепло у воды перед тем, как ее выпустить. Чудеса просто.

— Ни за что на свете не возьму ничью ауру, — бурчала я, представив себе, как Ал сидит на мне и зажимает мне нос, заставляя открыть рот. Увы, на самом деле я достаточно часто уже бывала у него дома — он вполне может найти у себя мой волос, чтобы нацелить заклинание на меня. После этого останется только сплести проклятие — и я окажусь в чужой ауре. Очень мило.

Бис сплюнул несколько кубиков льда, выверяя свой вес, потом взлетел и сел на плечо ангела. Вид у него был несколько больной.

— Хочешь, я пойду с тобой? В безвременье?

Мальчишка был перепуган до смерти, и я умилилась всем сердцем.

— Нет, это совершенно не нужно, — ответила я твердо, ища глазами брошенное зеркало и забытый пакет с печеньем. — Ал просто тебе лапшу на уши вешает. Я бы тебя туда не взяла, даже если бы ты просил — там хреново. — Он с облегчением опустил крылья, и я добавила: — Послушай, я не хочу сейчас входить в церковь — как раз в стиле Ала там появиться и устроить пакость. Ты не мог бы сказать Айви, что у меня не получилось, и принести сюда мою сумку? Она у меня в шкафу, уже собрана. Да, и проверь, чтобы она позвонила в это исправительное заведение и договорилась на понедельник.

Соображения безопасности — отличная причина не возвращаться в церковь, но на самом деле мне просто не хотелось иметь дело с Дженксом. Черт побери, у меня слишком мало времени, чтобы терять целый день в безвременье, удерживая Ала на расстоянии и шляясь по вечеринкам. Кажется, мы ничем другим там не занимаемся — Ал это называет «поддержанием социальных связей». Не удивительно, что он сидит без гроша.

— Конечно, миз Морган! — ответил мальчишка, опустив глаза, будто понимая, почему я посылаю его, а не иду сама.

Он расправил крылья, почернел, перегнав все тепло внутрь тела, чтобы поддерживать постоянную температуру в этом коротком полете. Кожистые крылья взмахнули — и он полетел к церкви с несколько испуганным видом.

Оставшись одна, я взяла вещее зеркало и пакет с печеньем. Перспектива надевать чужую ауру меня совсем не прельщала, уж лучше терпеть боль. Опустив голову, я побрела по снегу, вздрогнула, когда меня обняло леденящее тепло линии. Обычно почувствовать линию не так-то легко, но аура у меня была тонкая, а линия моя, никем больше не используемая — потому что маленькая и посреди кладбища. Все мы бываем суеверны.

Найдя свои следы еще от прошлой недели, я сделала несколько шагов в сторону и положила печенье и зеркало на ближайшее надгробие.

— Спасибо, Беатрис, — прошептала я, прочитав имя на камне. Охватив себя руками, я смотрела в ночь и старалась сохранить тепло. Будто сидя на автобусной остановке, я стала постепенно впадать в отупение, когда смотришь перед собой невидящими глазами. Сухо улыбнувшись, я специально расфокусировала внимание — медленно, чтобы не было больно, — и включила второе зрение. Я надеялась увидеть Ала до того, как он выскочит из ниоткуда и напугает меня до полусмерти.

Меня тут же окружила красная лента силы, похожая на северное сияние. Она раздувалась и опадала, никуда не исчезая, пульсируя, бежала кто ее знает куда. За ней виден был изломанный пейзаж из чахлых кустиков и холодного камня. Все здесь было будто с красноватым отливом, кроме луны и надгробных надписей, и хотя луна была здесь обычная, серебристая, когда я выйду в безвременье, она станет мерзко-красноватой. Хотя долго мы на поверхности не пробудем.

Я поежилась от неприятного ощущения, когда волосы мне стал шевелить ветерок безвременья. Снега там не было, но можно было не сомневаться, что там еще холоднее.

— Ал, я готова, — сообщила я и прислонилась к надгробию Беатрис.

Хочет заставить меня ждать, паразит и сукин сын.

— Ах, любезная ведьма! — воскликнул смутно-знакомый голос. — Ты блестишь, как стальной капкан, но мнится, что не удержишь ты долго душу в своем теле. И не в силах я это предотвратить, если ты не изменишь выбранному тобой пути.

Я обернулась и жар бросился мне в лицо, когда я увидела позади Ала, небрежно опирающегося на камень, ковыряющего землю носком ботинка. Он придал себе вид Пирса, и я, чувствуя, как горят щеки, стиснула зубы. Но тут я сообразила, что Ал ничего о Пирсе не знает, не знает, что его надо искать в моих мыслях, и не знает, как Пирс называет меня, и понятия не имеет о его забавной речи — смесь уличного жаргона и изысканного языка до-Поворотной эпохи.

Я в полном потрясении уставилась на призрака, одетого в старомодную тройку и в воспоминание о длинном пальто, когда-то принадлежавшем моему брату. На этот раз он был чисто выбрит и на голове у него была забавная шляпа. Сообразив, что я на него смотрю, он выпрямился, подобрался. Глаза его казались большими в лунном свете.

— Пирс? — неуверенно спросила я. — Это ты?

У низкорослого призрака отвисла челюсть, он снял шляпу, сходя с камня. Следов за ним не оставалось.

— Наверное, дело в линии, — прошептал он в изумлении. — Мы оба в линии, и ты с ней соотносишься… используя второе зрение, я не ошибся? — Он просветлел лицом в свете фонаря на заднем крыльце. — Нечасто ты так делаешь — стоишь в линии.

Я не могла шевельнуться, не веря сама себе.

— Мне папа велел этого не делать, потому что никогда не знаешь, что в ней увидишь.

У меня чуть кружилась голова в нереальном ощущении легкости.

Он пожал плечами, и меня заполнил восторг вместе с быстрым вдохом. Я сократила разделяющее нас расстояние — но тут же резко остановилась, и улыбка у меня погасла. Это наверняка шутка, извращенная шуточка Ала.

— Каким словом открывается медальон моего отца? — спросила я настороженно.

Пирс подался вперед, и когда я почувствовала, что его дыхание холодно, а не горячо, как было бы у Ала, меня согрела надежда.

— Лилейно-белый, — прошептал он, коснувшись своего носа, и я в восторге протянула руку в перчатке и ткнула его в плечо. Ощутила твердое соударение, он покачнулся назад.

— Пирс! — крикнула я и обняла его так свирепо, что он от неожиданности ухнул. — Господи, да до тебя же можно дотронуться! — Я отпустила его только для того, чтобы хлопнуть по плечу. — Почему ты раньше так не делал? В смысле, в линии не стоял. Я же тут каждую неделю. Я хотела снова замесить это заклинание, но теперь оно не нужно! Черт, как же приятно тебя видеть!

Он разглядывал мое лицо и широко улыбался, а я впитывала аромат угольной пыли, сапожной ваксы и красного дерева.

— Я бывал в линии, где была ты, — ответил он. — Я обитаю здесь почти всегда, когда ты выполняешь свой договор с демоном, и обитаю здесь же, когда ты возвращаешься.

— Ты за мной шпионишь? — спросила я и зарделась, вспомнив, что не больше пяти минут назад в кухне называла его сексуальным. Опасения Дженкса, что он продаст наши секреты, были смехотворны, но в нашей церкви происходит немало такого, о чем не надо бы знать моей маме. А уж тем более почти незнакомцу из девятнадцатого века.

— Шпионю? — переспросил Пирс с несколько обиженным видом, надевая шляпу. — Нет. Я почти всегда нахожусь на колокольне. Кроме того только времени, когда совершается телевизионное колдовство. Очень, очень тонкая и мощная магия. — Он посмотрел на меня внимательней, окинул взглядом с головы до ног, и лицо его из оценивающего стало одобрительным. — Из тебя выросла чертовски хорошая юная женщина, любезная ведьма.

— Что ж, я тебя тоже рада видеть.

Подняв брови, я отняла руку, твердо теперь зная, что он был на кухне, пока я оттуда не вышла. Мысленно вернувшись назад к тому, что я говорила, я решила, что ничего такого, чего ему лучше бы не слышать, и уйма всякого, чего ему следовало бы знать — ну, кроме моего пожелания Дженксу лопнуть от злости, быть может. Хитро улыбнувшись, я покачнулась на каблуках с целью отступить на пару дюймов — тонко напомнив, что я уже больше не восемнадцатилетняя девочка. Беда в том, что ему это, похоже, только в радость.

Ну конечно, он тоже улыбнулся сильнее, поняв, что я отстраняюсь. Уставив на меня пристальный взгляд, он наклонил голову. Свет над крыльцом отражался у него в глазах, порождая в них блеск, и они не отрывались от моего лица, вызывая мысль, не шоколад ли у меня на подбородке.

— О земля и небо, как могла ты так глубоко пасть и так быстро, — сказал он, нахмурив брови и качая головой в сокрушении. Он решил сменить тему. — В долгу перед демоном? Ты была так невинна, когда я оставил тебя.

Холодные пальцы заправили прядь волос мне за ухо, и у меня мурашки побежали по коже, когда я взяла его за руку и отвела прочь, а он сжал мне пальцы.

— Ну, — забормотала я, не сразу вспомнив, что хотела сказать, — я же должна была спасти Трента, я же обещала, что доставлю его домой в целости и сохранности. И душа моя при мне, Ал мною не владеет.

Хлопнула задняя дверь — я резко обернулась, но это был всего лишь Бис. Его зловещий силуэт, напоминающий нетопыря, летел рыская — его отягощала моя сумка. Я хотела было сказать ему, чтобы позвал Айви, но Пирс взял меня за подбородок, повернул к себе.

— Скоро демон вернется тебя увести, — сказал он, и вдруг выражение его лица стало озабоченно-тревожным. — Я нижайше прошу, дай себе труд найти меня, когда закончится твой урок. Полагаю, теперь мы сумеем беседовать, и довольно с меня. Дать мне тело на одну ночь, отняв энергию у целого ковена — это не будет стоить перенесенных страданий до тех пор, пока я не найду способ снова стать целым. Только обещай, что не скажешь обо мне твоему демону. Не будешь его просить о помощи. Я решу эту задачу на свой манер.

Бис тяжело сел на край моей парусиновой сумки. Кожа у него почернела, глаза широко раскрылись при виде Пирса.

Пирс не хочет, чтобы я Ала о нем спрашивала? Хотя у того может найтись амулет или заклинание, которое Пирса вернет к жизни? Невольно мне вспомнились слова Дженкса, что Пирс вынюхивает наши тайны, и улыбаться я перестала. Раз он что-то просит, значит, у него есть на то причина?

Увидев мои колебания, Пирс нахмурился, глядя то на меня, то на всполошившуюся горгулью.

— Это ведь пустяк, Рэйчел. Я намереваюсь открыть тебе причину моей просьбы, но погодя.

— Можешь открыть прямо сейчас, — ответила я, чувствуя бросившийся в лицо жар.

В ушах хлопнуло, я ахнула, увидев, как вдруг позади Пирса возник Ал, сверкая глазами, и протянул руку в белой перчатке. Пирс нырнул к другому краю линии, но было поздно.

— Рэйчел, берегись! — крикнул Пирс, и я отскочила, упала назад, споткнувшись о сумку, локтем въехала в пакете печеньем. Колыхнулся воздух — Пирс взлетел вверх, и я посмотрела, куда направился крылатый мальчишка. Он с шипением завис между мной и Алом. Рука Ала в элегантном рукаве обвилась вокруг шеи Пирса, сжав так, что ноги призрака болтались в воздухе. Лицо у него покраснело, он отбивался, пытаясь вырваться.

Бис приземлился между Алом и мною, расправив крылья, чтобы казаться больше, поскольку был сейчас слишком холодным, чтобы плавить снег.

— Ал! — заорала я и двинулась вперед, но Бис зашипел, и я остановилась. — Ты что делаешь?

Ал посмотрел на нас в упор поверх дымчатых очков. Красные глаза с козлиными зрачками щурились от удовольствия.

— Добываю себе квартиру получше, — произнес он с расстановкой и с шумом втянул в себя воздух, предупреждая Биса.

Вот черт!

— Ал, ты это прекрати! — заявила я. Пульс стучал как бешеный. Я глянула в сторону церкви, но никого в окнах не увидела. — Нечестно похищать тех, кто со мной беседует!

Ал улыбнулся, показав крупные зубы:

— И что из того?

Пирс отбивался. Шляпа упала у него с головы и исчезла, не долетев до снега.

— Не придавай этому значения, любезная ведьма, — просипел он с красным лицом, стараясь достать ногам и до земли. — Этот ничем не примечательный демон не представляет собой никакого обстоятельства. Я буду…

Ал дернул его за руку, оборвав его речь, и я вздрогнула.

— Занят, — договорил демон. — Ты будешь сильно занят.

Не сводя с меня глаз, Ал убедительно засунул руку призраку под пальто, и тот дернулся.

— Эй! — крикнула я, но Бис не подпускал меня ближе, расхаживая по снегу, расправив крылья и широко и твердо расставив ноги в снегу. — Отпусти его, так нечестно! Давай установим правило насчет выскакивать и хватать кого попало. Я не шучу!

— Ты не шутишь? — рассмеялся Ал, перехватывая Пирса так, что тот неразборчиво застонал и затих. — Похоже, что я могу и без собственного имени находить фамилиаров, — сказал он, млея от удовольствия.

Мысль о том, что Пирс пойдет с молотка на аукционе у демонов, обожгла как лед за шиворот, но совершенно ужасно было сознание, что теперь Ал может начать выскакивать где захочет и хватать всякого, кто будет со мной.

— Не выйдет! — резко сказала я, чувствуя нарастающую злость. — Я не буду твоей приманкой. Отпусти его. Если хочешь его получить, лови его по-старому, но меня так использовать ты не будешь. Дошло до тебя, козлиные твои глаза?

Я разозлилась так, что готова была вопить. Пирс от моих слов едва не застонал, зато Ал снопа расхохотался.

— Использовать тебя как приманку? Гениально! — ахнул демон, потом скривился, посмотрев на расхаживающего между нами Биса. — Мне эта мысль не приходила в голову. Я просто увидел то, что хочу — и взял. — Он прищурился: — Такая у меня манера.

— Он бесполезен! — воскликнула я, чуть не топнув ногой, не веря ему. — Пирс — призрак! Он не может черпать из линии, ты это делаешь, только чтобы меня позлить! Отпусти его!

Ал медленно улыбнулся, поиграл прядью волос над ухом Пирса — призрак закаменел.

— Ты же не знаешь, кто это, — сказал он, и меня пробрало холодом сомнения. Слишком уж он был доволен. — Есть проклятия, снимающие эту маленькую проблему насчет чистого духа совсем без тела, а этот вот кусок ведьмовского дерьма… — Ал встряхнул Пирса, — вот этот самый — он стоит того, чтобы повозиться на кухне. Это же золотой мальчик, наш беглец, он мои счета будет оплачивать ближайшие тридцать лет.

Я стиснула кулаки, замерзшие в перчатках. У Пирса какая-то история отношений с демонами? Черт бы его побрал!

— Ты его знаешь?

Мои слова вылетели облачком пара. А это объяснило бы, почему Пирс так хорошо разбирается в лей-линиях. Но он такой милый, такой… нормальный!

— Я не практикую демонологию! — воскликнул Пирс. — Отпусти меня сию секунду, о набитая червями овечья печенка, или же испытаешь сокрушительное поражение! Ты не представляешь собой никакого обстоятельства! Второсортный…

Ал согнул руку, и Пирс захлебнулся своей речью.

— Я никогда этого индивидуума ранее не встречал, — сказал Ал, сохраняя свой обычный непринужденный вид, хотя Пирс вцепился в его пальцы у себя на горле. — Но я слыхал о нем, ведьмочка. О Гордиане Натэниэле Пирсе слышали все и каждый. Он чуть не убил Тритон — и вот почему я на нем заработаю столько денег, что можешь еще на десять лет оставить при себе мое имя вызова. Кое-кто за него хорошо заплатит. — Он понизил голос: — Даже если ничего другого делать с ним не будет, как только мучить.

Не заклинатель демонов, а убийца демонов, подумала я со странным чувством облегчения, и даже Бис вроде бы это чувство разделил. Я оглянулась на церковь — там по-прежнему было все без движения.

— Ал, ты не имеешь права хватать моих собеседников, — заявила я, а когда он рассмеялся, я заорала: — Тогда я его выкуплю!

Бис обернулся ко мне с дикими глазами, и даже Пирс открыл рот, собираясь возразить, но лишь промычал что-то, когда Ал его дернул.

— Даже за твою душу, — протянул демон, подтягивая Пирса поближе. Коротышка вызывающе сжал губы, глаза его блеснули ненавистью. — А вообще-то… — Ал задумался, потом покачал головой. — Нет, даже за твою душу, — подтвердил он. — Я тебе его не продам. Хотя у него есть потолок, как у колдуна, и выше он не поднимется, сейчас он опаснее тебя. Он на пике формы. Кроме того, сколько мелких противных мальчишек нужно тебе в фамилиары? — бросил он, покосившись на Биса. — Он плохой колдун, он все время пытается убивать демонов.

— Я не демон! — возразила я, но голос мой дрогнул, и Ал прищурился:

— А я демон, — сказал он с нажимом. — Даю тебе выходной в благодарность, что заманила его ко мне, ведьмочка. Твои уроки отменяются, о возобновлении их будет сообщено отдельно. Какое-то время я буду занят.

— Ал, не смей поворачиваться и уходить! — заорала я, потому что они начали расплываться, как туман.

Улыбнувшись мне поверх очков, Ал покачал головой:

— Рэйчел, в этом вопросе распоряжаешься не ты, а я. Как и во всем прочем.

В полной ярости я завопила:

— Ты злоупотребляешь своим правом меня проверять, и сам это знаешь! Верни его и перестань хватать моих собеседников, или я… или я…

Ал остановился, а меня затрясло.

— Или ты — что? — спросил он, и Пирс закрыл глаза с несчастным видом. — Ты не можешь тронуть линию, пока не заживет твоя аура, а я для тебя ее чинить не буду. — Поглядев на Биса, он чуть подался вперед, пока горгулья не зашипела. — Ты беспомощна, Рэйчел Мариана Морган.

Я отступила, загнанная в угол. Черт, когда он называет все три моих имени, это предупреждение — может быть, единственное, которое вообще будет. Если бы я его вызвала, могло бы выйти и по-моему, но тогда я бы потеряла и то незначительное уважение, которым у него пользовалась, и он снова стал бы относиться ко мне как к заклинателю демонов. А мне нравилось пользоваться уважением, пусть даже таким мизерным. Мне нравилось, что не надо бояться при каждом дуновении воздуха, перемене давления. Хотя вечеринки в безвременье — сплошной геморрой, но на кухне у Ала мирно. И мне не хотелось это прекращать. Но тогда надо положить конец таким похищениям.

— Это еще не конец, — пообещала я, дрожа от бессильной досады. — Мы еще утрясем это дело, и тебе придется его отпустить!

— Это как, ведьмочка? — презрительно фыркнул он.

Я скривилась, подыскивая ответ, которого не было. Поняв, что у меня нет слов, Ал вздернул Пирса вверх, чуть не оторвав от земли.

— Не звони мне, я сам позвоню, — сказал он, и они оба исчезли.

А я осталась стоять на месте с колотящимся сердцем.

— Да будь оно проклято до самого Поворота! — заорала я, развернулась снова лицом к церкви — но там не было ничего такого, что могло бы мне помочь.

Ярко светили лампы, заливая светом безмолвный снег. Схватив сумку и зеркало, я потопала обратно к двери, прихватив в последний момент и печенье. Ал какое-то время будет занят с Пирсом, но если я это все так оставлю, каждый, кто рядом со мной, станет потенциальной целью.

А это как раз то, что мне меньше всего нужно.