Трудно было не проснуться, когда утром загрохотала Айви, пришедшая около десяти. Приняла душ, судя по звукам, и где-то через час ушла. Не слишком способствовали сну и дети Дженкса, летающие по коридору — они играли в пятнашки с Рекс. Но я все равно зарылась головой в подушку, пока там семь фунтов пушистой кошки влетали с размаху в стенку и перепрыгивали через стол. А у меня усталость, истончение ауры и депрессия. Нет, я хочу спать и буду спать.

Так что через несколько часов, когда Дженкс запер Рекс у меня в комнате, чтобы загнать детишек на полуденный сон, я едва услышала, как открылась входная дверь и кто-то осторожно прошел мимо. Айви, наверное, решила я и вздохнула, вкапываясь глубже под одеяло и радуясь, что у нее нашелся ошметок доброты, чтобы дать мне поспать. Но нет, не про меня такое счастье.

— Рэйчел? — послышался высокий шепот, и в мой сон — янтарное пшеничное поле, — ввинтился стрекот крыльев. А на поле лежал Пирс, зажав в зубах колосок, и разглядывал в небе красные облака.

— Тебе меня не убить, любезная ведьма, — сказал он, улыбнулся и исчез, когда проснулось мое сознание.

— Дженкс, пошел вон, — буркнула я неразборчиво и натянула на голову одеяло.

— Проснись, Рэйчел! — Раздался шелест открываемых штор и резкий стрекот крыльев Дженкса. — Маршал пришел.

— Чего?

Я подняла голову, щурясь на внезапный свет сквозь собственные волосы.

А, ведь были шаги в коридоре. Я повернулась посмотреть на часы — десять минут второго. Не так чтобы много поспала.

В витражах ярко сияло солнце, и было холодно. Рекс свернулась в ногах теплой лужицей. У меня на глазах она развернулась, потянулась, уставилась со жгучим интересом на Дженкса, стоящего сейчас у меня на комоде рядом с игрушечным мягким жирафом.

— Маршал пришел, — повторил он с озабоченным лицом. — Принес завтрак. Ну, пончики, помнишь?

Я приподнялась на локте и попыталась сообразить, что происходит.

— А, да. А где Айви?

— Поехала прицениться к новому холодильнику. — Крылья завертелись, и Дженкс взлетел, отразившись в зеркале второй сияющей черточкой. — Утром торчала у Кормеля, но заехала потом принять душ перед уходом. Еще просила тебе сказать, что раз ты сегодня не в безвременье, она на шесть договорилась насчет встречи со Стриж.

Шесть? После заката. Отлично. Я хотела позавтракать сегодня с мамой и с Робби, но это можно отложить.

— Я слышала, как она приходила, — сказала я и села, тупо глядя опять на часы. Мне не нравилось, что Айви была у Ринна Кормеля, красивого монстра, но что я могу тут сказать? И почему у меня во рту вкус яблок? Перегнувшись вперед, я подтащила Рекс к себе поближе, потискать в знак приветствия. Теперь, когда эта кошка позволяет мне себя трогать, она мне куда больше нравится.

— Вставать собираешься? — спросил Дженкс, и стрекот крыльев стал похож на царапанье ногтей по грифельной доске. — Маршал в кухне.

Пончики. И еще запах кофе.

— Я же даже не одета, — пожаловалась я, отпуская Рекс и сбрасывая ноги на пол. — Черт-те на что похожа.

Слава богу, сейчас день, а то Ал мог бы появиться и этого тоже прихватить с собой.

Пикси сложил руки на груди, стоя рядом с жирафом и глядя на меня сверху вниз.

— Он тебя и в худших видах видал. Как в тот раз, когда ты на снегоходе в елки въехала. Или когда он брал тебя на подледный лов и у тебя рыбьи кишки на волосах оказались.

— Заткнись! — Я встала, Рекс спрыгнула на пол, подошла к двери и стала ждать. — И перестань меня с ним клеить, — добавила я, уже совсем проснувшись и разозлясь. — Я знаю, это ты его просил прийти.

Дженкс смущенно дернул плечом:

— Я хочу тебе счастья. У тебя его нет. Вы с Маршалом отлично проводите вместе время, а Пирс опасен.

— Меня Пирс не интересует! — бросила я на Дженкса сердитый взгляд, засовывая руки в рукава синего халата и завязывая потуже пояс.

— Тогда какого черта ты носом землю роешь, чтобы его спасти? — спросил он, пытаясь принять суровый вид, но рядом стоял и скалил зубы игрушечный жираф, и суровый вид не получился. — Если бы не он, ты бы вчера вечером себя до такого не довела.

— Вчера вечером я пыталась прекратить злоупотребления Ала своим правом проверять меня и привлекать других, — сказала я возмущенно. — То, что при этом я могла освободить Пирса, тоже не мелочь, но неужто ты вправду думаешь, будто я спасаю только тех, с кем хочу залезть под одеяло? Не то чтобы я рвусь под одеяло с Пирсом, — уточнила я, когда Дженкс многозначительно поднял палец. — Я ведь Трента тоже спасала?

— Было дело. — Дженкс опустил руку. — Этого я тоже не могу попять.

Рекс привстала на задние лапы и потянулась к дверной ручке, а я пошла к комоду взять себе белье.

— Потерпи, Рекс, — сказала я ласково, зная, как она себя сейчас чувствует. Мне тоже надо было выйти.

— Рейч, даже если ты действительно ему поможешь, я все равно ему не доверяю. Он же призрак!

Я подняла брови. Так вот почему он вдруг проникся таким восторженным отношением к Маршалу — решил, что из этих двоих Маршал безопаснее. Я с грохотом задвинула ящик, и Дженкс взлетел в вихре света.

— Да что ты пристал как репей! — рявкнула я. — Я в Пирса не влюблена. — Во всяком случае, настолько, чтобы по этому поводу что-то делать. — Если я не заставлю Ала относиться ко мне с уважением, то все вокруг меня будут в опасности. Доходит? Вот почему я это делаю, а не потому, что мне нужен кавалер.

Дженкс загудел крыльями.

— Я тебя знаю, — сказал он жестко. — Для тебя там счастливого конца нет. Ты сама себя разрушаешь, гоняясь за тем, чего не можешь иметь.

Сама себя разрушаю? Он что, меня не слушает вообще? Держа в руках черные носки, я посмотрела на Дженкса — мы оказались глаза в глаза.

— Слишком много смотришь ток-шоу по телевизору, — ответила я и задвинула ящик. С силой.

Дженкс ничего не сказал, но я, снимая с вешалки пару джинсов, никак не могла отделаться от его замечания. Миа говорила, что я бегу, боясь поверить, что кто-то может выжить, будучи со мной, что я предпочитаю быть наедине со своими страхами. Она сказала, что я, даже живя с Айви и Дженксом, все равно одинока. В расстройстве чувств я смотрела на свитера, сложенные на подвесную полку (ее купила мне Айви), и не видела их.

— Не хочу я быть одна, — прошептала я, и вдруг Дженкс оказался у моего плеча.

— Ты не одна, — сказал он очень заботливо. — Но тебе нужен кто-то еще, кроме меня и Айви. Дай Маршалу шанс.

— Тут же не выбор между Маршалом и Пирсом, — возразила я, вытаскивая черный свитер. Но мысли все время возвращались к тому моменту, когда Дженкс орал на Айви, чтобы подняла меня, потому что он слишком мал для этого. Айви не могла ко мне притронуться или показать, что любит меня, чтобы тут же не выскочила эта проклятая жажда крови. У меня есть друзья, которые за меня рискнут жизнью, но я все равно одна. Я одна с самой смерти Кистена, пусть даже мы с Маршалом вместе развлекаемся. Всегда одна, всегда отдельно — я устала уже. Я люблю быть с кем-то, люблю близость, разделенную на двоих, и не должна чувствовать себя слабой из-за того, что ищу ее. Я не сделаю так, чтобы слова Миа оказались правдой. Засунув одежду под мышку, я слабо улыбнулась Дженксу:

— Я поняла, что ты сказал.

Дженкс поднялся в воздух и полетел за мной.

— Так ты дашь Маршалу шанс?

Я знала: его терзает факт, что он слишком мал и не может мне помочь.

— Дженкс, — сказала я, и его крылья остановили вращение. — Я ценю, что ты делаешь, но все у меня хорошо. Я уже двадцать шесть лет сама поднимаю себя с пола. И отлично это умею. Если нам с Маршалом менять положение вещей, я бы хотела, чтобы для того была реальная причина, а не просто что мы оба одиноки.

Дженкс опустил крылья:

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, Рейч.

Я посмотрела на Рекс, изогнувшуюся почти пополам под дверной ручкой.

— Я достаточно счастлива. Смотри, твоей кошке выйти нужно.

— Сейчас, — буркнул он, и они с кошкой вместе брызнули наружу, стоило мне открыть дверь.

— Маршал? — окликнула я, выглядывая из дверей. Дженкс и Рекс уже добрались до дальней гостиной, и в коридоре было пусто. — Я прямо сейчас приду!

Из кухни послышался звук отодвигаемого стула, за ним знакомый звучный голос Маршала:

— Не торопись. Рэйчел. Я себе налил кофе, и мне уже хорошо. — Минуту он нерешительно помолчал, пока я ждала, не выглянет ли он в коридор, а потом добавил озабоченным голосом: — А что в этих зельях? Пахнет как углеродистый воск.

— Э-э, — протянула я, не желая ему рассказывать, что они не работают. — Это чары локации для ФВБ. Мне их надо активировать и изготовить диски, — добавила я, чтобы он их не трогал.

— Класс, — отозвался он негромко.

Отчетливо скрипнула кошачья-пиксевая дверь, отворенная Дженксом, и я, уверенная, что Маршал в коридор не выглянет, метнулась в ванную, закрыв за собой дверь, когда услышала, что Дженкс и Маршал завязали разговор.

— Ну и красавица! — шепнула я, увидев свое отражение. Под глазами залегли заметные черные круги, и бледна я была, как задница у Дженкса. Перед сном я вчера приняла душ, пытаясь согреться, легла спать с мокрыми волосами, и теперь они имели такой вид, будто в них порезвились змеи. Слава богу еще, что Маршал не вышел из кухни. Круги под глазами уберутся амулетом, а пока что я пустила воду и медленно раздевалась, ожидая, пока пойдет теплая.

Осторожно, прислушиваясь, не станет ли мне дурно, я обратилась сознанием к лей-линии позади церкви. Как только возникло головокружение, я тут же отпустила линию. Сегодня я вообще не собиралась ставить круг, но было уже лучше, чем вчера вечером, и я надеялась, что не подвергаю себя опасности, разгуливая без возможности поставить круг.

— Ничего такого, чего бы не было в первые двадцать шесть лет твоей жизни, — прошептала я. Но опять же, тогда не было в моей жизни вампиров и демонов. И психованные эльфы не гонялись за мной с пистолетами.

Поскольку мне было неловко, что Маршал ждет, мое обычное неторопливое двадцатиминутное блаженство превратилось в пятиминутное спешное плескание. Мысли вертелись между Маршалом у меня на кухне и Пирсом в безвременье. Жаловаться Дали — это не лучший вариант. Точно так же следует оставить попытки прыгать по линиям, пока я не смогу держать линию без боли. Ал играет нечестно, и я должна его заставить играть по правилам. Должен быть способ добиться его уважения без обращения к Дали.

Но пока я мылила волосы шампунем, полоскала, еще раз мылила и полоскала еще раз, ни малейшей мыслишки на эту тему на ум не пришло. Блаженная пустота.

А потом, когда я уже вытирала волосы, низкий рокочущий голос Маршала напомнил мне, что у меня сейчас есть более срочная проблема — она сидит у меня на кухне и пьет кофе. Я рассыпала волосы по плечам, вытерла насухо зеркало, думая, что же теперь делать. Дженкс наверняка уже набил ему голову всякой чушью. Становиться сейчас подругой Маршала нельзя: слишком он хороший парень. Может, он и умеет реагировать в кризисной ситуации, но вряд ли кто-нибудь когда-нибудь пытался его убить.

Я быстро оделась, подергала щеткой мокрые волосы и оставила их сушиться. Потом пошла в одних носках в сторону кухни, открыла дверь, и голос Дженкса стал отчетливее.

Я вошла в залитую солнцем кухню, увидела, что холодильник заклеен накрест лентой, а вообще с виду нормальный. Дженкс сидел за столом с Маршалом, и высокий колдун смотрелся здесь очень органично, беседуя с Дженксом и одним из его детей, борющимся с полуденной дремотой.

Маршал посмотрел на меня, и улыбка у меня погасла.

— Привет, Маршал! — сказала я и вспомнила, как он нам с Дженксом помог в Макино, когда нам это было крайне необходимо. За это я всегда буду ему благодарна.

— Привет, Рэйчел, — ответил он и встал. — На диету садишься?

Он смотрел на холодильник, и мне не хотелось ему сообщать, что это я натворила.

— Ага, — ответила я, потом, вспомнив, как он навещал меня в больнице, обняла его быстро, почти не касаясь. Дженкс со своим потомком взлетели и перебрались к раковине и солнечному пятну. — Что там нового насчет моей учебы?

Он поднял и опустил широкие плечи.

— Еще сегодня почту не смотрел, потом гляну. Уверен, что это просто глюк.

Хотелось верить, что он прав. Никогда не слыхала, чтобы хоть какой-то университет отказывался от денег.

— Спасибо за завтрак, — сказала я, глянув на открытую коробку с пончиками. — Очень уместно получилось.

Маршал пригладил ежик черных волос:

— Да просто решил тебя проведать. Никогда не видел, чтобы кто-то сбегал из больницы. Дженкс говорил, что у тебя вчера стычка была с Алом?

— Ой, ты кофе сделал? — спросила я, не желая развивать тему. — Спасибо тебе, пахнет отлично.

Я направилась к мойке за кофейником. Маршал сцепил руки перед собой, потом опустил их, будто сообразив, насколько беззащитный у него становится вид.

— Кофе сварила Айви.

— Перед уходом, — уточнил Дженкс, сидя на кране с уснувшим ребенком на коленях.

Я прислонилась к мойке, отпила кофе, разглядывая этих двоих мужиков по разным концам кухни. Не люблю я, когда мама начинает меня сватать. И еще меньше мне нравится, когда этим занимается Дженкс.

Маршал сел, несколько смущенный.

— Аура у тебя сегодня получше.

Я вздохнула, несколько смягчившись. Он меня очень тронул своим приездом в больницу.

— Возвращается потихоньку, — сказала я мрачно. — Поэтому, собственно, я и просила у Ала сегодняшний выходной. Она слишком уж истончилась, чтобы без риска путешествовать по линиям. Я даже круг поставить не могу — голова кружится.

И боль такая, что дышать невозможно, но зачем об этом вспоминать?

— Сочувствую. — Маршал взял себе пончик и подвинул мне коробку. — Уверен, все еще наладится.

— Так мне говорили. — Я подошла к столу и взяла себе пончик. — Думаю, на следующей неделе приду в норму.

Маршал глянул на Дженкса, а потом негромко сказал:

— Я имел в виду Пирса. Дженкс говорил мне, что ты его видела в линии, а потом его взял Ал. Я понимаю, Рэйчел, что тебя это очень расстроило.

Я почувствовала, как отлила от головы кровь. Дженксу хватило такта хотя бы смутиться. Я положила пончик на салфетку.

— Это очень мягко сказано. Я даже не знала, что у меня есть эта дыра, которую теперь тоже надо затыкать. Еще один пункт в список того, что должна исправить миз Рэйчел.

Это плюс к поиску убийцы Кистена. Я просто вестник несчастья, Поворот все побери.

Колдун опять поскреб ежик волос — они только два месяца как начали отрастать.

— Понимаю. Когда кто-то тебе близкий попадает в беду, ты готова ради него горы перевернуть.

Давление у меня резко подпрыгнуло. Я скривилась, посмотрела на Дженкса, поставила руку на бедро.

— Дженкс, там твоя кошка под дверью.

Пикси открыл было рот, но увидел мою гримасу и понял намек. Они с Маршалом обменялись мужским взглядом, который мне было не понять, и Дженкс улетел, прижимая к боку спящего ребенка. Он обращался с ребенком очень умело, и я подумала, как там Маталина. Последнее время Дженкс говорил о ней очень неохотно.

Я подождала, пока стихло гудение крыльев, потом села напротив Маршала.

— Я с Пирсом общалась только один день, — сообщила я, чувствуя, что должна Маршалу что-то объяснить. — Мне тогда было восемнадцать. Дженкс думает, что я ищу мужчин, с которыми невозможно завязать настоящие отношения — это чтобы не чувствовать своей вины за то, что у меня их нет. Но если честно, между мной и Пирсом ничего нет. Он просто хороший парень, которому теперь нужна помощь.

Потому что ему не повезло быть знакомым со мной.

— Я не набиваюсь к тебе в бойфренды, — сказал Маршал, опустив глаза к полу. — Я просто пытаюсь быть тебе другом.

Это было как удар по всем кнопкам, включающим у меня чувство вины, и я даже глаза закрыла, соображая, что на это можно ответить. Маршал в качестве друга? Мысль приятная, но у меня еще никогда не было друга мужского пола, с которым мы бы не оказались в конце концов под одеялом. Вот кстати, такие же мысли приходят мне насчет Айви. А Маршал — да, с ним у меня самые долгие отношения, не перешедшие в физические. Но мы же по-настоящему и не встречались с ним… или все-таки встречались?

Неразбериха.

Я медленно выдохнула, думая, как бы все это утрясти. Посмотрела на его руку — хорошая рука, сильная, загорелая.

— Маршал… — начала я.

Тут в гостиной зазвонил телефон, и дополнительный аппарат в кухне замигал — с ночи был отключен звук. Дженкс крикнул, что возьмет трубку, и я снова опустилась на стул.

— Маршал, — повторила я, и тут на мягких лапах вошла Рекс, поскольку ее хозяин в коридоре больше нас не подслушивал. — Мне очень приятно то, что ты делаешь, и не то чтобы я тебя не считала привлекательным… — Тут я покраснела и заговорила сбивчиво: — Но я беру уроки у демона, я вся вымазана их копотью, и аура у меня так истончилась, что я даже к линии не могу подключиться, не могу ничего сделать! Ты ведь заслуживаешь лучшего, чем такой геморрой. По правде. Я просто не стою того, чтобы рисковать ради меня жизнью. Да ничего этого не стоит.

Я резко вскинула глаза — Маршал, не дослушав, наклонился вперед и взял меня за руку.

— А я не говорил, что с тобой легко, — ответил он спокойно, серьезно глядя на меня карими глазами. — Что это трудно, я понял, как только ты вошла в мой офис с шестифутовым пикси и заплатила за дайвинг кредитной картой «Вампирских чар». Но ты этого стоишь, потому что ты просто хорошая девушка и мне нравишься. Я хочу тебе помочь, в чем могу. А последнее время я научился стоять в сторонке и не чувствовать себя виноватым, когда помочь не могу.

А я не сводила глаз с его теплой руки, в которой он держал мою руку.

— Вот это мне и правда надо было услышать, и спасибо тебе. — Я говорила шепотом, чтобы голос не пресекся. — Но я не стою того, чтобы за меня умирать, а такая вероятность весьма существенна.

Нас перебил стрекот крыльев и, когда влетел Дженкс, Маршал отодвинулся. Я с горящими щеками спрятала руки под стол.

— Рейч, там это, — сказал Дженкс, глядя между нами. — Там Эдден.

Я замялась: первым импульсом было просить его перезвонить мне потом. Может быть, у него что-то есть на Миа.

— Он насчет баньши, — продолжал Дженкс. — Говорит, что если ты не возьмешь трубку, он машину пришлет.

Я встала, и Маршал улыбнулся и взял пончик.

— Это про Миа? — спросил он, когда я потянулась к аппарату. Мои глаза метнулись к бесполезным зельям-локаторам, выстроенным на столе, и я заморгала. Потому что их не было.

— А где… — начала я, и Маршал помахал рукой, привлекая мое внимание.

— У тебя в буфете. Я их для тебя активировал. — Вдруг у него глаза округлились в тревоге. — Извини, если что. Надо было спросить, но ты говорила, что они закончены, я подумал, что могу помочь, ну и…

— Нет, все нормально, — перебила я его, отстраненно слушая, что говорит мне Эдден по телефону. — Спасибо, в общем.

Я покраснела. Ну вот, теперь он знает, что я с ними напортачила. Он делал собственные амулеты и может понять по отсутствию запаха красного дерева, что перед ним пустышка.

В смущении я обернулась к телефону.

— Эдден? — спросила я, немея. — Вы ее нашли?

— Нет, но сегодня мне нужна будет твоя помощь в разговоре с одной из ее соплеменниц, — ответил Эдден без предисловий. Рокочущий голос, рассеянно-благодарный, странно удваивался эхом от снятой трубки телефона в гостиной. — Эту даму зовут миз Уокер. Столько льда в голосе я только у моей тещи слышал. И это был всего только первый телефонный разговор.

Я посмотрела на Маршала, потом повернулась к нему спиной. Дженкс сидел у него на плече, а пиксенок, наверное, уже в столе, где ему и положено быть.

— Она звонила в департамент сегодня утром, — продолжал Эдден, и я снова стала слушать. — И сегодня она прилетит из Сан-Диего помочь мне искать миз Харбор. Можешь присутствовать при разговоре? У баньши правосудие свое, как у вампиров, и она хочет помочь — поскольку ОВ явно ничего не собирается делать.

Последнее было сказано довольно сердито, и я кивнула, хотя он меня не видел. Вполне разумное предложение, но я не была уверена, что так уж хочу встречаться с этой женщиной, раз какой-то младенец ее вида меня чуть не убил.

— Э-гм, — вставила я неловко, — я бы хотела помочь, конечно, но аура у меня еще очень тонкая. И мне не кажется, что разговор с другим баньши в этом случае показан.

И вообще сегодня мне еще надо придумать способ разобраться с Алом и заставить демона вести себя прилично.

Дженкс одобрительно загудел крыльями, но Эдден восторга не выразил.

— Она хочет тебя видеть, — сказал он. — Просила, чтобы ты была. Рэйчел, она выставила твое присутствие условием разговора со мной. Ты мне нужна.

Я вздохнула, думая, не опустился ли Эдден до натяжек для достижения своей цели. Приложив руку к голове, я на секунду задумалась.

— Дженкс? — окликнула я пикси, не уверенная в ответе. — Ты сможешь мне сказать, если она начнет меня высасывать?

У него крылья засияли.

— Запросто! — ответил Дженкс, радуясь, что может помочь.

Я прикусила нижнюю губу, прислушиваясь к эху телефонной линии и взвешивая риск. Мне бы хотелось видеть, как Миа получит свое за то, что не мешала своему ребенку меня убивать, и здесь миз Уокер может помочь.

— О’кей, — сказала я медленно, и Эдден что-то пробурчал одобрительное. — Когда и где?

— Самолет прилетает в три, но она живет по времени западного побережья, так что, пожалуй, за поздним ланчем, — произнес Эдден не ожидающим возражений голосом. — За счет ФВБ.

— Время моего ланча или вашего? — спросила я, закатывая глаза.

— В четыре в Кэрью-Тауэр тебя устроит?

Кэрью-Тауэр? Непростая это тетка.

— Пошлю кого-нибудь тебя привезти, — говорил Эдден. — Да, и с отказом от госпитализации ты выступила потрясающе. Как ты так быстро его добыла?

Я посмотрела на Дженкса, сидящего на плече Маршалла.

— Ринн Кормель, — ответила я, надеясь, что Маршал начнет понимать, насколько рискованно быть рядом со мной.

— Ни хрена себе! — воскликнул Эдден. — У тебя и правда приличные связи. Ладно, до встречи.

— Эй, как там Гленн? — спросила я, но телефон уже отключился. В четыре в Кэрью-Тауэр, думала я, мысленно перебирая содержимое своего гардероба. Я смогу. Но как? Я совсем выдохлась, и сейчас только встала.

Я глянула на кухонный стол, где когда-то держала книги заклинаний. Айви утащила их на колокольню, пока я была в больнице, и от мысли перетаскивать их все обратно вниз я не могла не вздохнуть. Ал говорил, что нет заклинания, пополняющего ауру, но вполне может существовать заклинание, защищающее от баньши.

Я встала, чтобы пойти посмотреть, но из гостиной донеслись частые гудки телефона. Дженкс загудел крыльями, направляясь повесить трубку, а я остановилась, вспомнив, что я не одна.

— Ох, извини, — сказала я, разглядывая усмехающееся лицо Маршала. Он непринужденно сидел на стуле и ел пончик. — Мне нужно подняться на чердак взять там книги. Найти одно заклинание.

— Хочешь, помогу их принести? — спросил он, выпрямляясь, чтобы встать.

— Да там всего пара книг, — залепетала я, вспомнив про книги демонских заклинаний.

— Мне нетрудно.

Он направился в святилище уверенной свободной походкой, я потащилась следом. Ну блин, ну как я буду объяснять, зачем мне демонские книжки?

В святилище было тихо и тепло от нагревателя, поставленного на максимум для комфорта пикси. Дженкс повесил трубку и сидел с двумя своими старшими на балках, неся сторожевую службу.

— Да я и сама могу, — сказала я, поравнявшись с Маршалом, и он покосился на меня.

— Всего то пара книг. — Он откусил кусок прихваченного с собой пончика. — Я их тебе снесу вниз, а потом, если захочешь, чтобы я ушел, уйду, — произнес он с набитым ртом. Я же знаю, что тебе работать надо. Просто хотел проведать, как ты тут.

Некоторая обида все-таки слышалась в его голосе, и мне стало неловко. Мы миновали истопленную прихожую и стали подниматься на колокольню по винтовой лестнице. Я тут когда-то колдовала, когда пряталась от демонов на последний Хеллоуин. Маршал тогда только приехал в город и искал себе квартиру. Ужас. Ого что, мы с ним два месяца вместе проводим время? А кажется, что дольше.

— Маршал, — начала я, когда мы дошли доверху и я обхватила себя руками от холода нетопленой колокольни. Черт, зябко тут, и дыхание клубится паром. Я осмотрела балки над большим колоколом, но Биса там не было. Наверное, с ночи устроился на карнизе, где весь день будет светить солнышко. Внутрь он уходил только при мерзкой погоде, а когда еще подрастет, вообще не будет уходить.

— А здесь хорошо! — сказал Маршал, и я отступила на шаг. Мне приятно было это слышать. Шероховатый пол имел цвет пыли, a стены не оштукатурены, так и остались дощатыми. Температура здесь была как у наружного воздуха, пятьдесят с чем-то — приятная свежесть после влажной теплыни внизу.

Жалюзи на окнах пропускали полосы света и звук — получалось отличное укрытие, где можно сидеть и смотреть, что в мире происходит. Я не удивилась, когда Маршал повернул планку жалюзи и выглянул наружу. Рядом с ним оказался складной стул, который я тут оставила на случай, если нужно будет где-то пересидеть пару часов. Середину помещения десять на десять футов занимал старинный комод с зеленым мраморным верхом и зеркалом в пятнах от старости. Библиотека у меня находилась на полке красного дерева, приткнувшейся на простенке между окнами. Рядом с ней, ближе к двери, стоял вылинявший диванчик. Кроме названного, помещение наполнял только почти неслышный звук резонирующего колокола.

Я устало опустилась на диван и взяла себе книгу. Мне приятно было сидеть и смотреть, как Маршал удовлетворяет свое любопытство. Вспомнились оставшиеся внизу неработающие амулеты из моего буфета.

— Маршал, насчет этих амулетов-локаторов, — сказала я негромко.

Маршал обернулся ко мне с улыбкой.

— Держу рот на замке, — сказал он, подходя ко мне. — Я знаю, что твоя работа на ФВБ конфиденциальна. Не беспокойся.

Вот странно, подумала я, когда Маршал сел рядом со мной, взял у меня книгу и открыл ее. Почему он не понял, что те амулеты негодные?

— Чего ищем? — спросил он жизнерадостно, а потом посмотрел на свою руку — наверное, по ней мурашки побежали. Демонские книги так действуют.

— Заклинание для защиты ауры, — ответила я. — А вообще-то ты демонскую книгу держишь.

Маршал заморгал, замер неподвижно, осознав, что сейчас открыл.

— Вот почему ты хранишь их здесь, — сказал он, и я кивнула. К моему большому удивлению, он не отложил книгу, а перевернул страницу — любопытство одолело.

— Тебе не амулет нужен, чтобы вылечить ауру, — заметил он. — На самом деле тебе нужен массаж.

Я опустила плечи в облегчении, что он не сбежал с криком.

— Массаж? — переспросила я.

— Всего тела, с головы до ног, — ответил он, с изумлением глядя на открывшееся на странице проклятие для уничтожения целой армии одной музыкальной нотой. — А что, это действует?

— Конечно, если правильно все сделать. — Я потянулась за университетским учебником, открыла указатель. Пальцы стыли, я подышала на них. — Массаж улучшает ауру?

Маршал тихо засмеялся, перевернул пожелтевшую страницу.

— Если правильно все сделать — конечно, — слегка передразнил он меня, и я подняла на него глаза — он улыбался. — Честное скаутское. Массаж усиливает пищеварительные ритмы и ритмы сна, и тогда аура восполняется. Принимаешь массаж, и аура улучшается.

Я смотрела на него изучающим взглядом, пытаясь понять, шутит он или нет.

— Правда?

— Ага.

Его спокойная уверенность поколебалась, когда на следующей странице он увидел проклятие для создания ветра, способного переворачивать дома. Он снова посмотрел на меня.

— Рэйчел…

— Что такое?

У меня зазвенели звоночки. Нет, я, черт побери, не черная колдунья!

— Жуткие тут штуки описаны, — сказал он, хмуря брови, и я засмеялась, беря демонскую книгу на колени, а учебник опуская на пол.

— Вот почему я этим не занимаюсь, — ответила я, благодарная, что он не счел меня негодяйкой просто потому, что у меня есть книга, где описано плетение проклятия, вызывающего чуму.

Он хмыкнул и подвинулся так, чтобы читать у меня через плечо.

— Рискуя разбередить рану, я все же спрошу: как Робби отнесся к тому, что ты попала в больницу?

Я перевернула страницу и побледнела. «КАК ЗАСТАВИТЬ ЖЕНЩИНУ РОДИТЬ ВОЛКА». Господи, я даже не знала, что здесь такое есть.

— Н-ну, — начала я, быстро переворачивая страницу, — Робби сказал, что этого следовало ожидать, и велел мне прекратить делать опасные вещи, чтобы не расстраивать маму. Но расстроился он, а не она.

— Примерно это я и предполагал. — Маршал наклонился ко мне и перевернул для меня страницу.

Я глубоко задышала — мне было приятно и тепло его тела в истопленном помещении, и запах красного дерева. Он недавно колдовал, и я подумала, не модифицированный ли амулет тепла позволяет ему не дрожать?

— Мне твой брат симпатичен, — сказал он, не замечая, что я вдыхаю его запах. — Но меня достает, что он с тобой обращается как с соплячкой, которой тебя помнит. Мой старший брат так же точно пытается вести себя со мной. Иногда просто хочется его стукнуть.

— Ум-гу. — Я позволила нашим телам сдвинуться чуть ближе под действием собственного веса. Мне что-то было подо зрительно, что Маршал все время говорит правильные вещи. — Робби уехал, когда мне было тринадцать. И взрослой он меня не видел. — Я перевернула страницу, и наши руки соприкоснулись, но Маршал будто и не заметил. — А тут, когда он собрался приехать, я на эту самую неделю загремела в больницу. Неслабо?

Маршал рассмеялся, потом внимательней всмотрелся в текст, где описывалось, как делать пузыри, держащиеся до восхода солнца, и мне стало приятно, что не все проклятия тут плохие. Конечно, можно такие пузыри организовать в чужих легких для удушения, но ведь можно и просто поразвлечь детишек.

— Спасибо тебе, что поехал со мной к маме, — сказала я тихо, глядя на него, а не на проклятия, которые он перелистывал. — Не думаю, что я высидела бы целый вечер, выслушивая рассказы о том, какая прелесть Синди, как она хорошо то делает и это делает, и неизбежный вопрос после каждого: «А когда же ты, Рэйчел, заведешь себе постоянного бойфренда?»

— Матери все такие, — ответил он рассеянно. — Она просто хочет тебе счастья.

— У меня оно и так есть, — буркнула я, и Маршал усмехнулся, пытаясь, кажется, запомнить проклятие для превращения воды в вино. Для дружеских попоек незаменимо, но пробудить это проклятие Маршал не мог бы — нет у него в крови нужных ферментов. Я вот могу.

Вздохнув, я переложила книгу совсем к нему на колени и вытащила другую. Было холодно, но я не хотела спускаться, рискуя разбудить пять десятков пикси. Может, я завидую, что у Робби все есть? И притом так легко ему досталось?

— А знаешь, — сказал Маршал, не отрывая взгляда от книги, где искал для меня проклятие, — мы же не обязаны сохранять все как есть. Ну, в смысле у нас с тобой.

Я замерла. Маршал, наверное, ощутил это, потому что мы соприкасались плечами. Я ничего не сказала, и он, ободренный отсутствием негативной реакции, добавил:

— Я в том смысле, что в октябре я не был готов впустить кого-то нового в свою жизнь, а сейчас…

Я затаила дыхание, и Маршал резко оборвал речь.

— О’кей, — сказал он, отодвигаясь чуть-чуть. — Извини и считай, что я этого не говорил. Сам виноват, совершенно не понимаю языка жестов.

Сам виноват? Когда я последний раз от кого-нибудь это слышала? Но оставить его слова без ответа было проще сказать, чем сделать, тем более что я сама то и дело говорю себе «сама виновата» в минуты самоугрызений. И потому я, облизав губы, сказала:

— Мне с тобой было весело эти два месяца.

— Все путем, Рэйчел, — перебил он, еще отодвигаясь по длинному диванчику. — Считай, что я ничего не говорил. Слушай, я, наверное, пойду сейчас.

Пульс у меня забился сильнее.

— Я тебя не прошу уходить. Я говорю, что мне с тобой было весело. У меня была тогда душевная рана, она еще и осталась, но я много смеялась с тобой, и ты мне нравишься. — Он посмотрел на меня, слегка раскрасневшись, и в карих глазах появилась какая-то беззащитность, которой раньше не было. А мне вспомнилось, как я сижу на полу в кухне, и некому меня поднять. Испугавшись, я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Я тоже об этом думала.

Маршал выдохнул, будто узел развязался у него внутри.

— Когда ты была в больнице, — быстро сказал он, — помоги мне бог, но я вдруг увидел, как мы прожили эти два месяца, и почему-то сердце защемило.

— А мне там было не до лирических воспоминаний, — заметила я саркастически.

— А потом мне Дженкс сказал, что ты упала у себя на кухне, — добавил он с взволнованной искренностью. — Я знаю, что ты можешь о себе позаботиться, и с тобой были Айви и Дженкс…

— Линия прорвалась сквозь ауру, — объяснила я, — и это было больно.

Снова почему-то всплыло чувство зависти, с которым я слушала, как Робби расхваливает Синди и чуть не светится. Почему у меня не получается ничего постоянного?

Маршал подвинулся взять меня за руку — места между нами было многовато.

— И ты мне нравишься, Рэйчел, — сказал он, почти пугая меня. — Не потому что у тебя красивые ноги и ты заразительно смеешься, или заводишься когда в кино погоня, или не жалеешь времени, чтобы снять с дерева щенка.

— Вот дело было, правда?

Он сильнее стиснул мне пальцы, и я опустила взгляд.

— Дженкс сказал, что тебе одиноко, и потому ты можешь выкинуть какую-нибудь глупость, пытаясь спасти этого призрака.

Вот тут я отбросила легкомысленный тон.

— Я не одинока.

Может быть, Миа права, но я не хочу, чтобы она была права. И даже если так, я вполне могу жить самостоятельно. В конце концов, всю жизнь я так делала, и получалось. Но я не хотела этого. Я вздрогнула — то ли от холода, то ли от нашего разговора, и Маршал нахмурился.

— Я не хочу ломать то, что у нас есть, — сказал он, и голос прозвучал тихо даже в абсолютной тишине зимнего дня. Он медленно придвинулся ближе, а я сняла книгу с колен, положила на пол и прильнула к его боку, анализируя это ощущение, хотя сама была скована и неуверенна. Ощущение было приятное, и это меня тревожило. — Может быть, нам хватит и просто дружбы, — продолжал он, будто и вправду обдумывал такую возможность. — У меня никогда ни с одной женщиной не было таких хороших отношений, как с тобой, и я достаточно умен, и достаточно стар, и достаточно устал, чтобы оставить все как есть.

— И я тоже, — ответила я, почти разочарованная.

Не надо было мне прислоняться к нему, подталкивать его к дальнейшему. Я опасна для всех, кто мне дорог, но вервольфы отдалились, и вампиры тоже. Лучше я буду думать, что это из-за Ала. Не хочу, чтобы Дженкс оказался прав — что я гоняюсь за недостижимым в качестве предлога, чтобы сохранять одиночество. Вот сейчас у меня потрясающие отношения с Маршалом, и то, что они не физические, не делает их ни на йоту менее реальными. Или все же делает? Я хочу, чтобы кто-то мне был дорог, хочу кого-то любить и не хочу этого бояться. Не хочу, чтобы Миа победила.

— Понимаешь, Маршал, я все еще не знаю, готова ли я уже к новым отношениям. — Протянув руку, я коснулась коротких волос у него за ухом, и сердце у меня застучало. Я так долго себя уговаривала, что он для меня неприкосновенен, что это легкое движение показалось почти эротическим. Он не шевельнулся, и моя рука пошла медленно вниз, пока пальцы не коснулись воротника, на волосок от его кожи. Ощущение усиливалось, и я снова посмотрела ему в глаза. — Но я была бы рада это проверить. Если ты…

Он накрыл ладонью мою руку у себя на плече — не останавливая ее, а обещая больше. Его свободная рука опустилась ниже, осторожно перейдя невидимую границу моей зашиты и вернувшись обратно — это был ответ. Последние два месяца мы оба держали дистанцию, и это простое движение оказалось вдруг перенасыщено эмоциями.

Маршал взял меня за подбородок, поворачивая лицом к себе, и я с готовностью подчинилась. Пальцы на моей щеке ощущались очень теплыми, а он смотрел мне в глаза, взвешивая мои слова и свои тревоги. Меня чуть трясло от холода.

— Ты уверена? — спросил он. — Я в том смысле, что потом нельзя будет сделать как было.

Он уже видел, как запутана моя жизнь, и не ушел. И какая разница, будет это вечно или нет, если прямо сейчас это меня успокоит?

— Нет, не уверена, — шепнула я, — но если ждать, пока мы будем уверены, никто из нас никого себе не найдет.

Эти слова придали ему уверенности, и я закрыла глаза, а он нежно притянул меня к себе и стал осторожно целовать, и от него пахло сахаром и пончиками. Чувства взметнулись во мне, жар от желания чего-то, что я уже зареклась искать. Маршал привлек меня ближе, прикосновение языка пронзило меня желанием. Господи, как же это было хорошо! Мысли заспешили, обгоняя бешено стучащее сердце.

Я не хотела, чтобы это было ошибкой. Я была с ним два месяца, и выяснилось, что и меня, и его манит не телесная сторона общения. Но почему бы не попробовать — а вдруг получится?

Импульсами звенело во мне напряжение, обостряя мысли, разворачивая передо мной почти забытую возможность. Вопреки — или благодаря — нашим платоническим отношениям я не была готова с ним спать. Все это слишком странно, а Дженкс мне скажет, что это у меня за что-то гиперкомпенсация. Но Маршал — лей-линейный колдун, и я тоже в этом деле не лаптем щи хлебаю, и хотя вековой способ, когда один колдун черпает энергию у другого, наверняка имеет корни в нашем прошлом — чтобы сильные колдуны и колдуньи давали совместное потомство и тем увеличивали силу вида, — сейчас он превратился просто в безумно приятную прелюдию. Оставалась только одна проблема.

— Погоди, — сказала я, запыхавшись, когда прервался поцелуй и ко мне стал по капле возвращаться здравый смысл.

Пальцы Маршала замедлили свое движение и упали.

— Ты права. Мне пора, глупо это было. Если хочешь, я еще позвоню когда-нибудь. Где-нибудь через год, наверное.

У него был смущенный вид, и я положила руку ему на предплечье.

— Маршал! — Я придвинулась ближе, так что наши бедра соприкоснулись. — Не уходи. — Я проглотила слюну. — Я… я сто лет не была с колдуном, — произнесла я тихо, не смея поднять глаз. — В смысле, с тем, кто умеет брать из линии. Я бы хотела… ну, ты сам понимаешь. Но не знаю, сумею ли я вспомнить.

Он широко раскрыл глаза, когда до него дошло, и смущение от моего предполагаемого отказа уступило место чему-то более глубокому и древнему: вопросу, записанному в наших ДНК, который молил об ответе. Кто из нас более умелый колдун, и насколько приятен будет процесс выяснения этого?

— Рэйчел! — тихо засмеялся он, и у меня щеки загорелись. — Такое невозможно забыть.

Мое разочарование усилилось, но во взгляде его было понимание, и оно придало мне силы.

— Я тогда мало занималась лей-линиями. А теперь… — Я смущенно пожала плечами. — Теперь я не знаю границ своего умения, а при ущербной ауре…

Я не стала договаривать.

Маршал приложился лбом к моему лбу, положил руки мне на плечи.

— Я буду осторожен, — прошептал он. — Ты предпочла бы тянуть, а не выталкивать? — спросил он неуверенно.

Я горячо вспыхнула, но кивнула, все еще не глядя на него. Тянуть — это более интимно, больше вкрадывается в душу, это нежнее, опаснее в том смысле, что легче становится спутать это с любовью, но так безопаснее, если оба не знают границ способностей работы с лей-линиями своего партнера.

Он медленно наклонился и поцеловал меня, будто изучал. У меня глаза закрылись от прикосновения его губ к моим, и я выдохнула прямо ему в губы, сильнее сжав пальцы у него на плечах. Повернулась к нему лицом, и он откликнулся, положил руку мне на затылок — жестом хозяйским и все-таки нерешительным. Запах красного дерева зажег во мне костер эмоций, чистых, не тронутых страхом, который всегда прятался в подсознании, когда я бывала с Кистеном. В этом поцелуе недоставало порожденного этим страхом адреналина, но он действовал так же глубоко, прямо на эмоции, порожденные нашим началом. В этом не столь невинном поцелуе был потенциал восторга или равного по силе страдания, и танцевать этот танец надо было очень осторожно, поскольку взаимное доверие между нами только-только обещало возникнуть.

У меня зачастил пульс при мысли о том, что это может сейчас случиться. Втягивание силы не обязательно включает в себя секс, но, вероятно, это и есть причина, по которой ведьмы всегда возвращаются к колдунам, поиграв с неизменно лучше оснащенными мужчинами-людьми. Люди, даже если умеют работать с линиями, втягивание силы осуществить не могут. Помимо смущения, меня беспокоила только моя скомпрометированная аура. Могло получиться просто больно. Это по сути то же самое, что использовал для наказания Ал — силой вводил в меня энергию линии для причинения боли. Но это то же самое, что сравнивать поцелуй любви с изнасилованием.

Дрожь нетерпения загорелась во мне и прошла. Бог ты мой, надеюсь, я помню, как это делать, потому что я очень, очень этого хочу.

Я подтянула Маршала еще ближе к себе и прервала поцелуй, часто дыша, все еще с закрытыми глазами, прислонилась головой к его плечу, вдыхая раскрытыми губами его аромат. Одна его рука держала меня за талию, другая погрузилась в волосы. От ощущения его пальцев я напряглась. Он знал, что я не собираюсь бить его взрывом лей-линейной энергии, с отвращением отвергнув его вместе с его авансами, но несколько тысячелетий инстинкта невозможно преодолеть опытом всего лишь одной только жизни, и мы будем действовать медленно.

Я изменила положение, оседлала его ноги, прижала его к спинке дивана. Укол нетерпения в самой глубине, и за ним — тревога, что, если я не смогу достаточно развязаться? Дыхание частило, руки заплетены на затылке Маршала, и я открыла веки, чтобы увидеть его глаза. Темно-карие, они помутнели от желания, не уступающего по силе моему.

— Ты когда-нибудь делал это просто с подругой? — спросила я.

— Нет, но все бывает в первый раз, — ответил он, и я услышала в его голосе усмешку, и увидела ее у него на губах. — Ты только успокойся.

— Я… — успела я произнести, но тут его руки скользнули мне под кофту и он снова меня поцеловал. Пульс застучал молотом, шероховатая гладкость его рук обласкала мне талию и пошла выше, губы требовательно сомкнулись на моих губах. Я ответила на его агрессию своей, отправила руки к нему на талию и палец за пояс джинсов как доказательство, что когда-нибудь могу сделать и больше.

Я вжалась в его тепло, решив больше не думать, а просто быть. Ци у меня было совершенно пусто, и я с неуверенностью первого в жизни поцелуя сознанием нащупала переливающуюся энергию его собственного ци. Маршал это почувствовал. Его руки на моем теле сжались и разжались, говоря, чтобы забирала энергию, чтобы зажгла все его тело приливом адреналина и экстазом эндорфинов — и я с силой ее потянула.

Я выдохнула, ожидая ее прихода.

Тепло его рук кольнуло меня будто слабым током, и резким, потрясшим нас приливом установилось равновесие. Адреналин свечкой улетел вверх. Маршал застонал, я испугалась и напрягла сознание — взметнулись барьеры, я жутко смутилась. Но энергия уже влилась в меня гладко и чисто, без той мерзкой тошноты, которая была после лей-линии. Пройдя через чужое ци, она потеряла свои острые края.

— Маршал! — выдохнула я, чувствуя себя совершенно несчастной. — Прости меня. Не умею я этого.

Маршал вздрогнул, открыл один глаз, посмотрел на меня. Он был необычайно подо мной податлив, пугающе податлив.

— Кто тебе сказал? — прошептал он, приподнимаясь и подтаскивая меня поближе к себе на колени.

Я готова была выброситься из окна. У меня в ци ощущалась полученная от него энергия, искрящаяся, с привкусом мужественности. Она хотела обратно к нему, но я боялась, я закрыла себя от него, и сейчас переход будет труднее.

— Рэйчел, — сказал Маршал ласково, поглаживая мне плечо и руку. — Успокойся. Ты привыкла таскать при себе куски безвременья, чтобы отбиваться от тех, кто на тебя нападает. А поэтому ты черт-те какую мощную стенку построила.

— Да, но…

— Просто помолчи, — сказал он, покрывая меня тихими поцелуями, отвлекавшими от мыслей и пронзавших меня пузыриками желания. — Все нормально.

— Маршал…

Так странно было его целовать, что я отгородилась от этой мысли.

— Дай губам другую работу вместо разговора, ладно? Не выйдет, так не выйдет. Невелика важность.

— М-м-м-м! — замычала я, когда он неожиданно обнял меня за талию и подтащил еще выше, заглушив губами мои протесты. Уступив и целуя его, я ощутила, как расслабляется и одновременно напрягается мое тело.

Руки Маршала пришли в движение, оглаживая мои джинсы, подтягивая меня так, что я чувствовала, как он в меня вдавливается, и я задышала чаще. Накрыв губами его губы, я вошла в поцелуй, ощущая, пробуя его на вкус, наполняя ноздри запахом красного дерева. Язык Маршала вошел мне в рот, и я толкнула энергию обратно. Это была моя погибель.

Я ахнула, взметнула руки к его плечам, оттолкнуть его, а он присосался к моему ци. В невероятным звоне адреналина я отбивалась, а он держал меня все крепче, не отпуская. В опьяняющем потрясении, со стоном отчаяния я прервала поцелуй, тяжело дыша, уставилась на Маршала, задохнувшись в морозном зимнем воздухе. Черт, до чего же хорошо это было!

— Прости, прости, — выдохнула я, испытывая сильное сексуальное возбуждение.

— За что? — спросил Маршал с жаром в глазах.

— Что я отодвинулась, — ответила я, и он улыбнулся.

— Возьми опять, — шепнул он, поддразнивая меня. Пальцы его касались меня всюду, гладко пробегая по коже, и я содрогалась в тусклом пробивающемся сквозь жалюзи свете. То здесь, то там, нигде не задерживаясь и сводя меня с ума. О боже мой, теперь я заставлю его умолять!

Дрожа от желания и нетерпения, я припала к нему. Весь мир был пропитан ароматом Маршала, и я вдыхала его, отключив мысли. Руки его были у меня на талии, и мне стала уютна эта наша близость, я вздохнула от удовольствия, когда он нашел мои груди, чуть стискивая одну из них сквозь рубашку, потом вторую, и я уже не могла терпеть, я хотела подождать, хотела, чтобы он попросил меня, пусть телом, если не словами, но я только вздохнула еще раз, вытягивая из его ци последние эрги.

Эта восхитительная субстанция вливалась в меня, клубясь, смешиваясь с яростным чувством обладания и торжества. Маршал открыл глаза, и жар желания пылал в них, и у меня застучало сердце. Я взяла от него, теперь он будет брать от меня.

Ждать он не стал. Он положил мне руку на затылок, притянул меня в поцелуе, и я знала, что сейчас случится, но не могла не вскрикнуть шепотом, когда он коснулся сознанием моего ци и вытащил из меня все, так что по телу разошлись чувство утраты и жар — спиралью, как дым от погашенной свечи.

Я не сопротивлялась. Я могла играть в эту игру на равных, и мы длили поцелуй, и я собралась, чтобы вырвать энергию обратно, колени уперлись ему в бедра, требуя, беря, присваивая.

Сила вышла из него моментально, будто щелкнул бич, и Маршал ахнул, охватывая меня руками, не выпуская. Я вдохнула его, ощутила его в себе повсюду. Его вкус был в мыслях, в душе, и это было невероятно, почти невыносимо.

— Возьми, — шепнула я, ожидая, что он повторит то же самое, но он хмыкнул отрицательно, и мой стон окрасился желанием, и Маршал, пришпоренный, снова сжал меня, снова коснулся моего ци, в сверкании вспышек выпил все, оставив лишь искристый след у меня в сознании и ноющую пустоту внутри.

Настал мой черед отбирать энергию, но ситуацию контролировал он, и в оглушительном всплеске силы он втолкнул в меня эту энергию, и в судорожном изумлении я едва не задохнулась, вцепившись в его плечи.

— О господи, только не останавливайся! — произнесла я на вдохе.

Я будто чувствовала его в себе, внутри, снаружи, всюду вокруг. И снова он выпил энергию моего ци, и я почти плакала от этой новой пустоты.

— Маршал! — задохнулась я. — Маршал, прошу тебя…

— Рано, — застонал он.

Я вцепилась в его плечи, я хотела всего, полностью, сразу.

— Давай! — потребовала я, почти не в своем уме от искусственного самосдерживания. У него была вся моя энергия линий, выполнение моих желаний было в его руках. Он нашел мои губы, и я взмолилась — не словами, телом. Я извивалась, я прижималась к нему, я все делала, только не отбирала ее, наслаждаясь радостью боли от неутоленной жажды, звенящей во мне, кипящей как лихорадка.

И он застонал, не в силах больше держаться, и я ответила стоном, когда освобожденная энергия его ци заполнила мое, и мы оба достигли вершины, залитые потоками эндорфинов, от которых у меня выгнулась спина и перехватило дыхание. Задрожали держащие меня руки, меня затрясли волна за волной, и каждая обостряла восприятие так, что не осталось на свете ничего реального.

Я услышала хриплый стон, потом смутилась, поняв, что исходит он от меня. Навалившись на Маршала расслабленным телом, я чувствовала, как возвращаются ко мне ощущения мира. Сам Маршал тяжело дышал, грудь его подо мной вздымалась и опадала, а его рука лежала у меня на спине, остановившись наконец. Я вздохнула, чувствуя, как поток энергии между нами перетекает туда-сюда без задержек, оставляя лишь покалывание, стихающее по мере установления равновесия.

Я лежала, прижимаясь к нему, положив голову ему на плечо, слушая, как бьется сердце, и думала, что мало, наверное, есть более приятных способов усложнить себе жизнь. И при этом совершенно не раздеваясь. От ледяного холода зимнего дня я поежилась.

— Хорошо тебе? — спросила я и улыбнулась, почувствовав его радостный кивок.

— А тебе? — спросил он в ответ, будто грудным рокотом, а не голосом.

Я прислушалась. Полная тишина — ни крыльев пикси, ни шагов соседки внизу.

— Никогда лучше не было, — ответила я, ощущая такой покой, какого уже давно не было. У Маршала запрыгала грудь, и я привстала, когда поняла, что это он смеется. — Ты чего?

У меня возникло ощущение, что смеется он надо мной, и я не понимаю, за что.

— Маршал, я не знаю, вспомню ли я, — передразнил он фальцетом. — Этого так давно не было.

Я с облегчением села и толкнула его в плечо.

— Заткнись. — Мне стало все равно, что смеется он надо мной. — Я и правда не помнила.

Маршал снял меня с колен, и я ткнулась в него лицом. Мы полулежали на диване рядом, головами на спинке, и наши ноги переплелись на полу.

— Как там твоя аура? — спросил Маршал едва слышно. Он повернулся заглянуть мне в глаза, и я улыбнулась.

— Отлично. Это было… да, это было отлично.

Я попыталась встать, но он обнял меня, и я, смеясь, упала на него обратно.

— Вот и хорошо, — шепнул он мне на ухо, прижимая меня к себе теснее.

Я не собиралась волноваться о том, что будет дальше. Вот уж что не стоило волнений.