Я открыла духовку и горячий воздух с шоколадным ароматом окутал меня, развевая волосы. Минут пятнадцать назад эта вкуснятина была лишь куском замороженного теста, которое я разморозила при помощи чар научившей меня Кери. И вот теперь печенье поспело в духовке, а я надеялась выиграть своим кулинарным шедевром несколько минут внимания Ала, и донести до него мои доводы о том, почему банковский счет важнее гордости.

«Это так глупо», — подумала я, ставя противень на плиту и роясь в кухонном ящике в поисках лопатки. Все кончится тем, что попаду в тюрьму Безвременья за необычайную глупость. Если Ал не примет мои доводы, мне придется потратить следующие драгоценные двадцать четыре часа на попытку объяснить кучке демонов, почему я случайно стала носителем частицы Богини того вида, который их поработил, воевал с ними, заточил в альтернативной реальности, а затем проклял, чтобы их дети стали слабыми подобиями их самих.

Наверное, у них были достаточные на то причины, размышляла я, поднимая взгляд и заставляя себя улыбнуться Дженксу, который стремительно влетел внутрь кухни с конским волосом в одной руке и плачущей малышкой пикси в другой.

— Рэйч, скажи ей, что лошадь ее съест, — попросил он, с него посыпались разочарованные блестки, когда пикси отпустил девочку и бросился к посудной стойке, где держал пластырь для крыльев. — Клянусь, я должен был просто позволить этому тупому животному оторвать тебе крыло.

— Это сделал Тульпа? — спросила я, и Дженкс заставил девочку опуститься на стойку, где его пыльца объединилась с ее в красивом калейдоскопе серебряного, золотого и зеленого цветов.

— Нет, она порвала крыло, когда улетала от него. Стой смирно. Да стой же смирно! — воскликнул он, когда его дочь неловко посмотрела себе за спину и придержала крыло, чтобы ее отец мог подчинить его. Из крошечного пореза сочилась серебряная пыльца, вторя двум дорожкам, текущим вниз по ее лицу.

— Маленькие розовые бутоны Тинки, — проворчал он, когда закончил лечение и стер липкое вещество со своих рук. — Это того стоило?

Просияв сквозь слезы, малышка кивнула, поднимаясь в воздух и по пути хватая со стойки конский волос. Через полсекунды не было слышно даже звука ее крыльев.

— Чертовы дети растут слишком быстро, — прошептал Дженкс, и я ощутила вспышку вины за то, что втянула его в свое безумие.

— Гм, думаю, сегодня ночью помощи Биза и Айви будет достаточно, — сказала я, и пикси развернулся ко мне.

— Вздор, — сказал он, поднимая крошку со стойки. — Ал меня не пугает.

— Он пугает меня, — призналась я, и Дженкс молча кивнул, грызя крошку от печенья пиксиного размера. — Я серьезно, — сказала я, сталкивая теплое печенье с лопатки. — Ты и Айви вместе. Этого может быть слишком много для терпения Ала.

— Тем больше причин пойти, — ответил он, глядя в сторону улицы и взлетая, когда вдалеке послышался рев двигателя и раздался резкий гудок.

— Дети, — предположила я, надеясь, что в этом все дело. — Там и так происходит немало, а тут еще авария?

— Гм, это машина Трента, — сказал Дженкс, и я резко выпрямилась. Печенье, от которого я только что откусила кусок, было забыто. — В смысле это его гудок.

— Трент? — осколок адреналина, искрясь, пронзил меня, вызывая интерес ближайших мистиков: их внимание переместилось с мелких пигментных пятен на картине на мой растущий румянец.

— Как он попал в Низины? Нас же изолировали.

Хлопнула дверца машины и Дженкс взлетел выше.

— Понятия не имею. Но это он.

— Рэйчел? Рэйчел! — донеслось эхо с улицы. — Я должен поговорить с тобой!

«О. Мой. Бог. Он приехал остановить меня», — решила я, и мистики загудели от моей тревоги, озадаченные тем, что ее вызвало не возможное ранение, а…смущение? Трент знал, что это плохая идея. Проклятье, я сама знала, что это плохая идея. Но если он попытается остановить меня, мне придется это признать и все равно сделать, потому, что, как Трент и говорил, другого выхода не было.

Громоподобный стук отразился в святилище, когда Трент начал стучать в дверь, и я вздрогнула.

— Дерьмо на тосте, — пробурчал Дженкс. — Я впущу его, пока соседи не вызвали полицейских. Хотя, они вряд ли приедут, — закончил он, вылетая, и его пыльца ярко блеснула.

«Трент здесь», — подумала я, с силой сжимая лопатку в руке, так что костяшки почти побелели. Это была моя жизнь — мое решение. То, чего он хотел, было неважно. Этот факт был совершенно ясен. Наполненная неуместным гневом, я бросила лопатку на стол и схватила прихватку.

Скривившись, я открыла духовку и вытащила последний противень с печеньем. Мои брови нахмурились от голоса Трента в святилище, и я намеренно повернулась к нему спиной, когда мужчина зашагал дальше по коридору.

— Почему ты не сказала мне, что мистики все еще в тебе! — закричал Трент.

Пораженная тем, что он повысил голос, я развернулась, держа противень с печеньем в руке. Он все еще был в старой одежде, его брюки слегка помялись и две верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, показывая легкую поросль на груди. А закатанные на разной высоте рукава придавали ему беззащитный вид, даже когда он уставился на меня и кончики его ушей покраснели от гнева.

— Может, теперь крикнешь еще громче? — спросила я, со стуком опуская противень на стойку. — Не думаю, что за две улицы отсюда тебя услышали.

Трент вошел внутрь, встрепанный и расстроенный. Из его кармана торчала ручка, и я угрожающе подняла свою лопатку, когда он потянулся ко мне, словно собираясь встряхнуть. Мистики зажужжали, ближайшие собирались во мне и, вероятно, почувствовав это, Трент остановился. Он опустил взгляд на печенье, затем он посмотрел на Дженкса, расположившегося на занавесках над раковиной.

— Ты еще не ходила… — начал он, я покачала головой и, сжав губы в линию, стала отковыривать печенье с противня.

— Еще нет, — ответила я, кладя сладости на охладительную решетку. — Айви после полудня тренируется с Ниной, а я жду заката, чтобы Дженкс и Биз могли пойти с нами.

Злясь от того, что мне приходится рисковать ими всеми ради того, к чему они не имели никакого отношения, я с силой ковырнула печенье, и оно вылетело с противня и упало на пол. Я в разочаровании отбросила лопатку.

— Почему ты здесь?

— Ты не можешь идти в Безвременье с осколками Богини внутри! Знаю, я сказал, что это единственный путь, но мы можем придумать что-то другое. Что, если тебя увидит Тритон?

Я смотрела в его глаза, видела морщинки беспокойства в уголках его глаз, и от этого вида злость во мне утихла.

— У нас нет времени на что-то другое, — ответила я, чувствуя холод внутри. — Кроме того, если я смогу сохранить это между мной и Алом, все будет в порядке. Он меня не выдаст. Он потеряет все.

Но капля страха задержалась во мне. Я видела ненависть Ала к эльфам. Его эмоции не отфильтровывались через поколения, они были свежими. Боль была его собственной, а не прошедшей историей.

И все же он любил Кери…

— Со мной все будет хорошо, — сказала я, поднимая печенье с пола и выбрасывая его в мусорку. — И это тебя совершенно не касается.

— Это не справедливо, — сказал Трент, и я наклонилась к нему через стойку.

— Да. Это. Так, — я сделала медленный вздох, злясь, хотя знала, что он принял правильное решение. Мы оба приняли. — Мистер Каламак.

Шаркнув ботинками, он сел с почти незаметным вздохом. Он искоса посмотрел на меня. Я слышала, как пикси играют в саду. Если бы не сирены и слабый запах горящего здания по другую сторону реки, это мог быть почти нормальный день. Медленно всплыло воспоминание о том, как мы с Трентом делали печенье. Напряжение ослабло, и я снова стала перекладывать печенье на охлаждающую решетку. Воспоминание было не совсем реальным в том смысле, что мы на самом деле это делали, поскольку я была заперта внутри своего разума, а Трент пытался освободить меня, но он тоже помнил об этом, так что, наверное, оно было настоящим. Поцелуй впоследствии точно был.

— Твоя аура белая, — сказал Трент, не глядя на меня. — Сколько?

Он повернул голову и у меня перехватило дыхание.

— Я все еще могу спросить это, не так ли?

Я подтолкнула печенье, чтобы оно лежало вровень с остальными.

— По-разному. Если я встаю на линию, удушающе много. Прямо сейчас не так. Всего несколько голосов. Они узнали тебя по компьютеру. Поздравляю, тебя удостоили чести быть надежным единичным числом. Предлагаю тебе воздержаться от ношения кепок.

— Гм… — его замешательство было внезапным и осторожным, и мне удалось криво улыбнуться.

— Они признали тебя, как личность. Они не были уверены в этом, когда увидели тебя через компьютер. Они часто где-то блуждают, и мне становится легче.

Блуждают, а потом возвращаются с озадаченными друзьями, бомбардирующими меня видениями, мыслями и вопросами о вещах, происходящих за мили отсюда. Знать, что происходит по всюду было невероятно, божественно. Я схожу с ума и думаю, мне это нравится.

Крылья Дженкса загудели, и он перелетел с карниза на охлаждающееся печенье.

— Если вы не собираетесь ругаться, то я полечу спасать твою лошадь от моих детей, — сказал пикси и с радостной пыльцой, причина которой осталась мне непонятной, стремительно вылетел в сад.

Трент посмотрел ему в след, и с разочарованным видом перевел внимание на колдовские котлы над стойкой.

— Я поклялся, что никогда не назову то, что ты хочешь сделать, плохой идеей, — проговорил он, его низкий голос притягивал меня. — Но это не стоит риска. Рэйчел, посмотри на меня!

Я отложила лопатку и повернулась к нему лицом, между нами были печенье и тысяча невысказанных слов.

— Почему ты здесь? — спросила я тихо.

— Ты не можешь позволить демонам увидеть тебя с мистиками внутри. Даже Алу, — сказал он, и меня пронзил страх. — Ты не понимаешь глубины их ненависти к нам. Особенно сейчас, когда десяток детей, переживших Роузвуд, растут в безопасности. Демоны знают об их существовании. Они просто игнорируют их, пока их нейронные сети не созреют.

— Я спросила, почему ты здесь? — спросила я вновь, задержав дыхание, когда Трент поднялся на ноги.

— Рэйчел, твоя аура белая от мистиков, — сказал он, и я не отстранилась, когда он взял меня за локоть. — Они не дураки. Они поймут. Они запомнят. Они ненавидят Богиню.

— Тогда, возможно, они знают, как остановить ее, — проговорила я, отнимая локоть. — Помощь от демонов — лучший вариант, что у нас есть. Так что это еще более трудный выбор — зачем сейчас что-то менять?

Выдохнув, Трент наклонился ближе, и меня накрыл запах корицы и вина.

— Я хочу, чтобы ты притормозила, — сказал он. — Мы можем разобраться с этим. Поход к Алу не единственный вариант; он проще для всех, кроме тебя.

И слова передали его внутренний страх.

— Я больше не могу делать то, что проще. Это слишком тяжело для моей души.

В его словах крылась опасность, и я отвернулась, чтобы поставить пустые противни в раковину.

— Ты женишься, — произнесла я, стоя спиной к нему. — Ты потерял право голоса в том, что я делаю.

Сжав губы, я развернулась.

— Так почему ты все еще здесь?

— Я приехал вразумить тебя, — ответил Трент. — И я не уйду, пока не буду уверен, что ты не собираешься этого делать.

В висках застучало, и я посмотрела вниз. Откуда-то пришла мысль, что мои ноги слишком длинные, чтобы быть красивыми.

— То, что ты хочешь, не имеет значения, — я подняла свой взгляд на Трента, поразившись тому, как этот мужчина смотрелся на моей кухне, умоляя послушать его. — Трент, ты усердно работал, чтобы стать ответственным за эльфов. Ты принадлежишь им. Ты принадлежишь Люси, Рэй и Элласбет. Ты принадлежишь чертовому Цинциннати и каждому эльфу к востоку от Миссисипи. Я работаю на тебя, когда мне нужны деньги, но сейчас я этого не делаю. Ты сделал выбор. Это хороший выбор и я поддерживаю его, но ты не можешь иметь и то и другое. Поэтому уходи и дай мне сделать мою работу!

Мужчина шагнул вперед, заставляя меня отступить.

— Ты права. Я сделал выбор. Он был неверным.

Дерьмо. Я почувствовала, как мое лицо побелело. Мистики собрались внутри меня, разыскивая источник страха, с изумлением снова обнаруживая его в эмоции, а не физической боли. Их собралось еще больше, они были зачарованы и заставляли мою голову кружиться.

— Когда я услышал, что тебя забрала Богиня, я пытался, — продолжил Трент, заметив несоответствие высоты своих рукавов и закатывая один из них. — Я делал то, что должен был. Я оставался там, где безопасно. Я твердил себе, что Эдден найдет тебя, что ты будешь в порядке. И ты была в порядке. Я все делал как надо — то, что приемлемо и необходимо. Все было идеально. Но чуть не убило меня.

Трент приблизился, и я попятилась назад, пока не уперлась в стойку. Глядя на меня, он взял мою руку в свою, поднимая ее между нами. Я посмотрела на его руку на моей, видя мужскую силу в его длинных, красивых пальцах.

— Я больше никогда не буду на тебя работать, — прошептала я, желая, чтобы его пальцы прошлись по моей коже. — Не проси.

Глаза Трента сосредоточились на моих.

— Этим утром я сказал Элласбет, чтобы она уезжала.

Мое дыхание пресеклось, и я задержала его, чувствуя головокружение.

— Что?

Его улыбка была слабой и робкой — неуверенной и уверенной одновременно.

— Сразу после того, как ты оборвала мой вызов. Ты была права, у меня не было бы никакого голоса в том, что ты делаешь, если бы я женился на ней, и мне это не понравилось. Я велел Квену собрать ее вещи, если она сама этого не сделает. Я сказал ей, чтобы к завтрашнему дню ее уже не было. Сказал, что она сможет забирать девочек на три месяца летом и это все, но если начнет оспаривать мое разрешение, она больше никогда их не увидит. Я не собираюсь на ней жениться. Никогда. Я не люблю ее, и никогда не полюблю.

Его рука на моей дрожала. Мой Бог. Единственный раз в его жизни он отбрасывал то, чего от него ждали, и следовал за… своим сердцем.

— Ты не можешь этого сделать, — прошептала я испуганно. — Все ожидают…

— Я уже это сделал, — его челюсть сжалась. — Я больше не хочу, как проще. Это ничего не стоит и сияние не длится долго. Но ты уже знаешь об этом.

Этого не должно быть. В смысле, я замечала признаки, видела их и мы договорились…

— Почему ты это делаешь? — спросила я, вспышка злости окрасила мои слова. Это не справедливо! Мы договорились! Зачем он размахивал этим передо мной, зная, что это невозможно?

— Ты знаешь, кто я такая!

Выражение лица Трента стало серьезным, и его рука почти соскользнула с моей.

— У меня было много времени подумать об этом.

— У нас ничего не выйдет!

Он посмотрел вниз, затем в отчаянии вскинул голову, сжав пальцы на моей руке.

— Я не прошу тебя выйти за меня замуж, Рэйчел. Я просто…

Мое сердце колотилось, и Трент шагнул ближе — так близко, что меня окутал запах корицы и вина.

— Мне нравится входить в комнату и видеть, как твое лицо оживляется при виде меня, — ответил он настойчиво. Солнечные лучи из открытого окна заставляли его волосы светиться, — Мне нравится спорить с Квеном над тем, разумно ли использовать демона в качестве моего охранника.

Мое горло сжалось. Этого не произойдет, но что-то во мне ослабевало. Я хотела больше — и я знала, что не могу этого получить.

Трент коснулся моих волос, и я вздрогнула, когда он заправил прядь волос мне за ухо.

— Я хочу просыпаться рядом с тобой и видеть твои кудри на своей подушке. Я хочу иметь шанс на влюбленность.

Мое дыхание ускорилось. Я тоже разделяла его желания, и это причиняло гораздо больше боли, чем, по-моему, можно было пережить.

— Прекрати, — прошептала я, с трудом выдыхая это слово. — Я не могу. Не делай этого.

Я ничего не могла поделать и слеза выскользнула наружу. Трент обнял меня, и я начала всхлипывать. Его сила, окутывающая меня, была такой приятной, такой настоящей. И она была не моя.

«Почему нет?» — спросил мистик, и я не смогла ответить.

— Пожалуйста, остановись. Уходи, — шепнула я заплаканным голосом.

Но он не уходил.

— Я знаю, ты напугана, — сказал Трент, покачивая меня так медленно, что это почти совсем не было движением.

— Я не боюсь, — ответила я, зарываясь головой в его плечо, касаясь его, чувствуя объятия, находя силу, хотя от этого было еще больнее.

— Боишься, — сказал он, его слова успокаивали меня. — Я хочу любить кого-то. Думаю, что возможно уже люблю.

Я рывком выдохнула, и оттолкнула его. Любовь?

— Ты ублюдочный сын! — воскликнула я, и Трент с удивлением уставился на меня, — Как ты смеешь заходить в мою кухню и говорить, что возможно любишь меня. Ты знаешь, что это не сработает! Эльфы этого не хотят. Демоны этого не позволят! Если мы это сделаем — ты потеряешь все!

— Да будь я проклят, — произнес Трент, его шок сменился восхищенным удивлением с явным намеком на веселье. — Я наконец узнал, чего ты боишься, Рэйчел Морган, и почему продолжаешь проводить время с мужчинами и женщинами, которые не могут дать тебе того, что тебе нужно.

— Я не боюсь, — сказала я, ужаснувшись. — Я реалистка!

— Ты боишься, — сказал он спокойно. — И я это докажу.

— Ты… — начала я, отступая, когда он приблизился ко мне с решительным выражением на лице. Трент смотрел на мои губы. — Эй!

Его руки крепко схватили меня за плечи и притянули через несколько футов, разделяющих нас.

— Трент, ты мммфф… — удалось произнести мне перед тем, как он украл поцелуй — дикий, прекрасный, страстный поцелуй.

Его губы давили на мои в эротичной смеси требования и мягкости. Я положила руки на его плечи, чтобы оттолкнуть, но не смогла, потрясенная неожиданным всплеском желания, взорвавшимся в моей сердцевине, сжигающим меня словно горящую бумагу.

Закрыв глаза, я уперлась спиной в стойку.

Эмоции вибрировали во мне. Мои руки сжались на его плечах и глаза открылись. С бешено колотящимся сердцем, я оттолкнула Трента от себя. О Боже, это был невероятный поцелуй. Я с трудом могла собрать мысли в голове.

— Такой ход мог сработать на секретарше, а не на мне! — буркнула я, глядя на него и мысленно раздевая этого мужчину. — Но я умнее этого. Убирайся! Сейчас!

Я указала на дверь и мистики во мне засветились, усиливая мое вожделение.

Трент не шелохнулся, глядя на меня, читая мою ложь.

— Ты напугана, — сказал он, и запах корицы и вина заставил мои колени ослабеть. — Забудь о них, Рэйчел. Они ничего не значат. Ты демон, а я только что бросил свою невесту. Скажи, что ты не хочешь посмотреть, к чему это может привести. Я не хочу жить с сожалением от того, что даже не попытался.

Он шагнул ближе, и я отступила, желая прикоснуться к нему, желая расстегнуть еще одну пуговицу на его рубашке. Я не могла пошевелиться, когда он скользнул в мое личное пространство, и закрыла глаза, притворяясь, что если я не буду его видеть, то мне не придется его выгонять. Я задержала дыхание, и меня охватило головокружение.

— Скажи мне, что ты уже долгое время не хотела это знать, — прошептал он, и я задрожала от страха, когда его рука коснулась моего плеча. — Скажи мне это прямо сейчас, и я уйду.

Воспоминание о его выражении лица, когда он нашел меня избитую и измученную за городом, всплыло на поверхность — его гнев на того, кто причинил мне вред, его разделенную боль из-за моих синяков.

— Не надо. Не уходи.

Трент с дрожью втянул воздух. Его прикосновение к моему плечу изменилось, стало менее слабым.

— Пожалуйста, не уходи, — попросила я, открывая глаза, чтобы увидеть его облегчение. — Я больше не хочу быть одна.

Как может что-то быть таким неправильным и настолько правильным одновременно? Нет, не неправильным, просто сложным.

Он притянул меня ближе, прижал к себе.

— Ты никогда не была одна.

— Но это так, — сказала я, слезы снова полились. Проклятье, я не хотела плакать, но это, казалось, не имело значения, пока Трент легко целовал меня — лаская губами мои глаза, щеки, губы.

— Не ходи в Безвременье, — попросил он. — Мы сможем сами разобраться.

Безвременье было последним, что было у меня на уме, и я издала придушенный смешок.

— Я надеялась, что ты придешь остановить меня. Я действительно думаю, что надеялась.

Трент улыбался, когда я вытерла глаза, и все же мы остались на месте, прижимаясь друг к другу.

— Чертовски ужасный способ заставить мужчину расставить его приоритеты.

Я притянула его ближе, желая провести пальцами по линии его слабой щетины.

— Что тебя так задержало?

Я положила голову ему на плечо, и почувствовала его дыхание на своих волосах.

— Страх, я думаю. На меня смотрит слишком много глаз.

— Я знаю, что ты имеешь в виду.

Что только что случилось? Я знала только, что меня переполняло облегчение, усталое принятие и ощущение, что все будет хорошо, несмотря ни на что. Мои руки прошлись по контурам его плеч, я позволила им последовать за линиями его мышц ниже, и когда он напрягся, в меня просочилось предвкушение.

Его дыхание участилось, сдвигая мои волосы. И мы все еще стояли там.

— Где все?

Его слова заискрились во мне, вызывая тысячу чувств и лишь один вопрос. Трент был здесь. Все изменилось. Все казалось правильным. Я снова погладила его плечи. Но он что-то у меня спросил.

— Снаружи.

Я наклонила голову и длинно и медленно выдохнула в его ухо. Один раз. Два. Три раза. Никто из нас не двигался. Мы оба знали к чему это может привести. Мое сердце колотилось, и, наконец, я перенесла свой вес на него, вытягиваясь, пока мои губы не нашли мочку его уха, и я осторожно прикусила ее, вызывающе потягивая.

— Они все, — выдохнула я, не отпуская его.

Трент сместился, и неожиданно я обнаружила себя прижатой к стене рядом с аркой. Мои глаза распахнулись. В его глазах жарко горело желание, и я улыбнулась, когда задалась вопросом, смогу ли выяснить, обсуждал ли он с Алом то проклятие обрезания.

— Мистер Каламак, — сказала я игриво, когда он взял мои запястья и прижал их к стене рядом с моей головой. В этом движении было достаточно силы, требования, смягченного страстью, и это огнем опалило меня, делая меня живой.

— Я надеялся, что ты не любительница поговорить.

Я провела ногой вверх по его штанине, затем вниз.

— Так займи мои губы чем-нибудь.

Трент потянулся к моим губам, и мы поцеловались: лаская друг друга, пробуя на вкус. Все также удерживая мои запястья, он прижался ко мне, и мои пальцы сжались в кулаки, пока я удерживала себя там, чертовски наслаждаясь процессом.

«Что я делаю!» — отразилось у меня в мыслях, но я не слушала. Я целовала Трента, и получала удовольствие.

Но я хотела большего. Трент отпустил меня при легком намеке на движение, и мои руки упали, обнимая его за шею. Открыв глаза, я встретила его взгляд. Свет в них огнем опалил меня. Это будет здорово. Я уже могла это сказать. Это молчунов нужно было остерегаться.

— У нас будут большие неприятности, — сказала я с улыбкой, и он улыбнулся в ответ, переводя глаза на мои губы.

— Тогда давай проверим, стоит ли это тех неприятностей.

Хриплая глубина в его голосе нырнула к моему животу. Страх, страсть, желание. Боже, помоги мне. Я так долго этого хотела.

Я подумала о своей постели, отталкиваясь от стены, но мужские руки были на моей талии, и я обнаружила себя сидящей на столе. Я обняла Трента ногами, притягивая ближе.

С колотящимся сердцем, я потянулась к пряжке его ремня. Боже, у него такая тонкая талия.

Его губы были на моей шее, и я вздрогнула, когда Трент нашел последние остатки шрама, которым меня наградил Ал — нейротоксины, похороненные глубоко в ткани, вспыхнули, оживая, шокируя меня. Они так долго были в состоянии покоя.

— Чувствительно, — ахнула я, потом заморгала, осознав, что Трент расстегнул верхние три пуговицы моей блузки и я даже не заметила этого. Я вздохнула, когда он распахнул мою блузку, оставив ее висеть на моих плечах, показывая сорочку под ней, и легонько провел пальцами по моим очертаниям. Мои руки переместились на его волосы, погружаюсь в шелковистые пряди, когда он вытянул мою сорочку из-под пояса.

«Боже да», — подумала я, вздрогнув, когда мужские пальцы коснулись моей обнаженной кожи, и он провел ими по моим изгибам вверх, пока не накрыл мою грудь рукой. Его голова наклонилась, и я сжала ноги вокруг него, когда Трент поцеловал мое плечо. Его губы становились все более требовательными, пока он медленно спускался ниже, ниже.

Мне не хватало места, и я толкнула бумаги Айви в сторону, изгибаясь назад на стол, мои ноги обернулись вокруг Трента и он поддержал меня одной рукой, толкая мою сорочку вверх… Касания его губ к обнажённой груди заставило меня сжаться в предвкушении.

Застонав, я посмотрела на потолок, ахнув, когда Трент прикусил кожу слишком сильно, надеясь, что он сделает это снова.

Зажимы Айви впивались мне в спину. Не самое лучшее место для первого раза. Но Трент уже активно взялся за мои штаны, и я села, задыхаясь. Я расправилась с его пряжкой на брюках и медленно расстегивала молнию, прижимаясь к нему, сильно кусая под его ухом и погружая одну руку в его шелковистые волосы.

Движения Трента замедлились, и он вернулся еще более требовательным. Коварно улыбаясь, я дернула его штаны вниз, затем ногой столкнула еще ниже, собирая их гармошкой у его ног. Вопрос о боксерах и плавках решился, и я улыбнулась.

— Моя очередь, — сказал Трент, оторвав губы от меня на достаточное время, чтобы снять меня со стола и стянуть вниз штаны, оставляя руками чувственный след на своем пути вверх. Слава Богу, я была босой, и я отбросила штаны, забираясь обратно на стол к большому разочарованию Трента, пока я снова не обняла его ногами, притягивая ближе, обнимая его руками за шею и прижимаясь к Я вздрогнула от холодного воздуха, сняв блузку, и отодвинулась от него, чтобы моя сорочка могла отправит

Я вздрогнула от холодного воздуха, сняв блузку, и отодвинулась от него, чтобы моя сорочка могла отправиться следом.

Все. Нужно снять все, и когда я начала стягивать с Трента рубашку, одна пуговица отлетела. Его глаза встретились с моими после того, как я сняла с него майку. Я едва удержалась от вздоха, и когда его рубашка упала на пол, дразняще провела рукой по его прессу. Его мышцы напряглись, я наклонилась и поцеловала его в шею, чувствуя, как Трент отвечает, его пальцы становились более требовательными, скользя по мне. Во мне вспорхнуло воспоминание о том, как его кожа блестела в душе.

Потянувшись назад, я ослабила свою хватку на нем, мои руки между нами опускались все ниже, пока я не нашла его бедра, накаченные от верховой езды. Покусывания Трента на моей шее стали грубее.

Я ласкающе провела пальцами по ягодицам и взяла в руку его возбужденный член.

Он был бархатисто гладкий, и я провела по всей его длине, представляя внутри себя, и вздрогнула, желая всего этого. Желая прямо сейчас. Это был только он. Никаких лей-линий, никакой магии, и это было… неописуемо. — Трент, — выдохнула я, сдвигаясь ближе и обнимая его ногами, притягивая ближе.

Я подняла взгляд, наблюдая, как эмоции каскадом проливаются сквозь него, когда он прижал меня сильнее и медленно скользнул внутрь. У меня перехватило дыхание, и я прижалась к нему, дрожа. О Боже, он был идеален.

— Еще рано, черт побери, — прошептал Трент, думая, что я собираюсь кончить, и я подняла глаза, губами находя его губы, двигаясь по нему, показывая, что все еще только начинается. Мы могли получить гораздо больше, прежде чем это закончится.

— Диван, — потребовала я, и его руки на мне напряглись. — Я не буду делать это на столе моей кухни.

Я почувствовала, как Трент двигается во мне, и страсть огнем проложила сквозь меня свой неровный путь. Он смотрел на стол за моей спиной, покрытый вещами Айви.

— Диван, — потребовала я снова, сжимая его сильнее своими ногами, обнимая за шею руками, мои губы были точно под его ухом.

— О Боже, Трент. Я не могу касаться тебя там, где хочу, если мы будем продолжать как сейчас.

Это подействовало, он сменил хватку — его руки согнулись подо мной, и мужчина снял меня со стола.

— Держись, — сказал он, голос его был напряжен от чего-то большего, чем мой вес, когда он сдвинулся назад, неся меня в медленном, шатком движении со штанами вокруг ног.

Обхватив его шею руками, я покусывала его ухо, зная, что он не сможет остановить меня, и понимая, что он, вероятно, сделает что-то восхитительно порочное, чтобы отплатить мне за это. Я вдохнула его аромат, смесь корицы и вина, чувствуя, что любима.

— Хорошо, — сказал он, найдя диван. — Если я буду держать тебя, думаю я смогу…

Он смог, и я все еще держала его внутри себя, когда он неловко опустил нас на диван. Подушки прогнулись вокруг меня, они пахли вампиром и были теплыми на ощупь. Я ослабила свою хватку, позволяя Тренту отстраниться, и он склонился надо мной. Он был красив, его кожа блестела от пота, обнаженная перед всем миром. Я провела рукой по его груди, спине, потянувшись, чтобы достать его бедра. Его глаза делали тоже самое со мной, и меня пронзила дрожь.

— Ты восхитителен, — сказала я, исследуя руками его ягодицы. Проклятье, у этого мужчины была крепкая задница.

— Со своей стороны могу сказать, что это ты восхитительна, — произнес Трент, и я потянулась к его плечам, протестуя, когда он выскользнул из меня.

— Нет, — застонала я, но это было лишь для того, чтобы он мог провести своими губами по мне, нежно кусая за шею, оставляя маленькие чувственные пятнышки на моей груди, и спускаясь ниже, заставляя меня задохнуться, когда он нашел мой живот. Мои пальцы почти доставали до его члена, и с отчаянным вздохом, я нашла его и стала ласкать, делая его напряженным, когда Трент снова поднялся к моей груди, покусывая, потягивая, сводя меня с ума, пока я провокационно прижималась к нему бедрами, заставляя найти общий ритм.

Трент вздрогнул, когда мои руки оставили его, и его губы уступили намеку на зубы. Мой руки на его плечах конвульсивно сжались, когда он навалился сильнее. Обезумев от страсти, я застонала, и он чересчур медленно вошел внутрь. Обняв его ногами, я потянулась к нему, направляя его в меня, откидывая голову назад, когда он еще раз скользнул внутрь, и мгновенная прохлада растворилась в жаре.

— О Боже, да, — простонала я, мои руки издали тихий шлепок, ударившись об его спину. Он нашел мой рот, и я чуть не умерла, когда мы поцеловались; его руки мяли мою грудь и наш ритм становился все более требовательным. Я не могла…думать…и, застонав, я почувствовала первые признаки кульминации моей страсти.

— Трент, — ахнула я, пытаясь сообщить ему об этом. Это было слишком рано. Я хотела, чтобы это длилось дольше, но не могла ничего сделать. Он был…он был…

— О Боже, Трент!

Мои глаза распахнулись, губы приоткрылись, и я ощутила, как он достиг кульминации.

— Нет, — простонал он, явно желая разделить ее, но это перевело меня за грань, и я вскрикнула, прижимая его к себе, пока волна за волной с грохотом накатывали на нас обоих.

С гортанным стоном, Трент толкнулся глубже, когда оргазм охватил нас обоих, отступая и струясь, как приливы Безвременья, пока он не исчерпался, оставляя ничего, кроме удовлетворенного стихания эмоций.

Тяжело дыша, я поняла, что все закончилось. Я с трудом могла двигаться. Да и не хотелось. Тепло тела Трента согревало меня, и это было самое большое удовлетворение, которое я получала за долгое, долгое время. Я приоткрыла веко, обнаруживая свои волосы на моем лице. Трент нависал надо мной — мужская тень маячила сквозь мои кудри. Я открыла другой глаз. Теперь я могла его видеть: пот блестел на его мускулах, покрывая его всего, вплоть до места, где мы все еще соединялись.

О. Мой. Бог. Что мы наделали?

Трент захрипел, дернувшись, когда я напряглась под ним.

— Ай. Рэйчел? — проговорил он, его спокойный голос проникал сквозь меня. — Можешь начать паниковать через минуту, но, пожалуйста, пока не двигайся.

Он поморщился.

— Пожалуйста?

Я выдохнула, смутившись на короткое мгновение.

Я все еще чувствовала его вкус на своих губах. Мое сердце быстро билось в груди. Я только что занималась сексом с Трентом. Очень хорошим сексом. Я стала рассматривать его тело, начиная расслабляться, пока смотрела на линии его мышц.

Ну конечно это был хороший секс. Мы оба думали об этом в течение почти двух лет. Я подняла руку, чтобы коснуться его кожи. Выражение лица Трента изменилось, он тоже расслабился.

— Так лучше, — сказал он, улыбаясь и наклоняясь вниз, чтобы подарить мне нежный поцелуй. Не заботясь о последствиях, я склонила голову, возвращая его. Я была истощена, но мой разум работал. Я не знала, что думать. Мистики были сонными, замолчав наконец.

— Перестань думать, — потребовал Трент, его губы легко касались меня, произнося это. — Этот диван выдержит двоих?

— Гм…

Он начал двигаться, и я потянулась схватить его, удерживая нас вместе, когда Трент опустился, ложась рядом со мной. Постепенно он перестал морщиться. Я до сих пор не выпускала его.

— Да, может, — сказал он с облегчением, находя удобное положение для ожидания. Он улыбался мне, находясь в дюймах от меня, и неожиданно я почувствовала робость.

— Привет, — улыбнулся он, заправляя прядь моих волос назад.

— Прости за это, — сказала я, глядя на красную отметину, которую я оставила на его плече. — Давненько я этим не занималась. Гм, чем дольше ждешь, тем он лучше.

Но Трент это знал. Я лепетала ни о чем.

— Думаю, это был комплимент, — мужчина привел в порядок мои волосы, наслаждаясь этим. — Я вижу, о чем ты думаешь, и пока ты сама этого не захочешь, ничего не изменится.

Но я смотрела в его глаза, и могла сказать, что он хотел, чтобы все изменилось. Меня тут же пронзил удар паники, и я села, застряв между диваном и им.

— Ай! — воскликнул Трент, отодвигаясь от меня. — Рэйчел, мы должны поработать над слаженностью действий.

Вжавшись спиной в подушки, я схватила шерстяное покрывало, чтобы прикрыть себя. В окно на нас смотрела лошадь.

— Как ты можешь так говорить? — напомнила я, немного отодвигаясь от него, но поскольку он был между мной и полом, это почти ничего не изменило.

— Ничего не изменится. Ты знаешь, что это принятие желаемого за действительное. Мы только что занимались сексом, и я не стану говорить, что это было ошибкой и делать вид, будто этого вообще не было!

Трент сел прямо и поставил локти на колени, беря себя в руки.

— Я не это имел в виду. И мне ненавистна мысль о том, что ты можешь посчитать это ошибкой.

Он снял ботинки, затем штаны. Наклонившись через расстояние между нами, он положил руку на мою шею, притягивая меня, чтобы подарить ободряющий поцелуй.

— Все будет в порядке.

Я начала понимать, что Трент относился к типу мужчин «все или ничего», и я видимо подпадала под все категории. Я думаю, за последние пять минут он прикасался ко мне чаще, чем за весь прошлый год, ослабив свою железобетонную спокойную сдержанность. Моя легкая головная боль начала рассеиваться. Это…могло сработать. Я нуждалась в прикосновениях, а он должен был к кому-то прикасаться.

— Конечно, — проворчала я. — Тебе легко говорить. У тебя вокруг дома есть большой забор. А у меня за две улицы отсюда находятся новостные фургоны.

Его касания вызывали мурашки на коже.

— И пикси, портящие их коробку передач, — сказал Трент, склонив ко мне голову. — Боже, ты такая красивая. Как я мог быть таким глупым? Спасибо, что дождалась, пока я поумнею.

Я замешкалась, кладя руку поверх его ладони на моей щеке. Я подумала о лагере. Возможно, семена понимания были посеяны там.

Трент наклонился ко мне, наши головы соприкоснулись.

— Ты была не единственной, кто боялся, — сказал он, его губы были в дюйме от моих. — Я не люблю простоты, но это может стать для меня самой трудной сделкой, которую я когда-либо заключал.

Он отстранился, и знакомая мне решимость скользнула в глубину его глаз.

— Потому что я никогда не позволю тебе уйти, Рэйчел. Мне все равно, как сильно ты будешь отталкивать меня, потому что напугана. Я просто буду держать тебя, пока ты не смиришься с этим.

Я обняла его руками и вдохнула его запах. Это было то, чего я хотела. Но он был прав: нам придется бороться за это.

— Что мы будем делать?

Трент вздохнул, звук облегчения, вырвавшийся из него, ясно показывал, что мужчина понимал глубину моего обязательства. Мы решились. Единственный вопрос был в том, как много вреда это может принести.

— Живи сегодняшним днем, — просто ответил он.

Мы отодвинулись друг от друга и когда реальность вытеснила свечение, которым он меня наполнил, сквозь меня прошли первые намеки на беспокойство. Я только что потеряла постоянный источник дохода, потому что не могла больше на него работать. Проклятье, я собиралась быть телохранителем бесплатно.

— А сегодня? — спросила я, перебирая кисточки на пледе. Трент повернулся, выглядя собранным и невозмутимым, словно был одет в костюм-тройку. Боже, как он это делал?

— Сегодня я застрял в Низинах без своего мобильного телефона. К счастью, у Дженкса есть коробка с одеждой.

Я кивнула.

— В моем шкафу. Верхняя полка. Пользуйся.

Но Трент уже знал это. Он встал, и я подняла на него взгляд, пытаясь быть вежливой, но не очень получилось. Он был очень, очень красивым мужчиной. Мое лицо пересекла улыбка при воспоминании о том, какова его кожа на ощупь. Это было все, что я могла сделать, чтобы не прикоснуться к нему прямо сейчас — сейчас, когда могла это сделать.

Трент поднял свои штаны и обернулся. Улыбаясь, он протянул мне руку, помогая подняться. Я слегка навалилась на него, и там, где мы соприкоснулись, заискрилось покалывание, когда он легко поцеловал меня, возрождая мою страсть, обещая, что это не было одноразовой интрижкой.

— Мы найдем способ разобраться с этим без демонов, — сказал он, и на меня обрушились мои текущие неприятности. — Просто нужно раздробить проблему на более мелкие компоненты и работать оттуда. Хочешь, чтобы я первым пошел в душ?

Моя хватка на его пальцах стала сильнее, и я потянула его в коридор.

— Моя душевая не такая большая как твоя, но все же двоих вместит.

Я не могла вынести мысли о том, чтобы не быть с ним прямо сейчас. Я боялась, что если мы расстанемся, даже на мгновение, я проснусь и пойму, что это был сон.

Он шел следом за мной, на ходу подхватывая свои ботинки и бросая их к двери.

— Приятно знать.

А потом наш разговор перешел в то, что было между нами у холодильника, пока я намыливала его спину, а он мыл мои волосы, восхищаясь их длинной, когда они были мокрыми и тем, как вода делала их более темного цвета. Это было либо самой умной вещью, которую я когда-либо делала, либо самой глупой. Проблема была в том, что я не могла узнать, развалится все на части или мы сможем это сохранить.

«Пожалуйста, Боже. Я сделаю все, что угодно лишь бы больше никогда не оставаться в одиночестве», молила я, и мистики загудели: их мысли были неясными и отгороженными от меня.

В одном я была уверена на сто процентов — Трент был прав. Ничего не изменится, пока мы оба этого не захотим. Моя зубная щетка лежала на прежнем месте, и пока я с трепетом смотрела, как капли воды стекают по мускулистому телу Трента, я решила, что пора бы купит еще одну зубную щетку.

Так, на всякий случай.