Ритмичный бег отдавался вверх по позвоночнику, приятно отвлекая от мыслей о Нике. Утро было ясное, сугробы сверкали на солнце, заставляя меня щуриться под новыми солнечными очками. Старые я забыла в лимузине Такаты, а новые не слишком были удачны. Второй день подряд я вставала в безбожную рань, чтобы побегать, и – Поворот бы все побрал – сегодня я бегать буду. После полуночи бегать совсем не так приятно: слишком много психов. Кроме того, у меня ночью свидание с Кистеном.

Эта мысль мелькнула и ушла; я прибавила скорость. Шаг-выдох, шаг-выдох – гипнотический ритм вгонял меня в эйфорию бега. Я еще прибавила скорость, отдаваясь наслаждению. Передо мной пожилая пара колдунов то ли бежала, то ли быстро шла; мы двигались мимо вольеров с медведями. Они смотрели на меня с голодным интересом – медведи, не колдуны. Я подумала, что администрации зоопарка именно поэтому впускает сюда бегунов. Чтобы крупным хищникам было на что посмотреть, кроме детишек в прогулочных колясках и их утомленных родителей.

Надо сказать, наша группа бегунов взяла шефство над индокитайскими тиграми не без этой задней мысли. Расходы на их содержание и медицинский уход оплачивались за счет наших абонементов на пробежки. Аппетит у них был отличный.

– Дорогу! – хрипло крикнула я на бегу, и колдуны подвинулись к обочинам, давая мне место. – Спасибо, – сказала я, пробегая мимо и ловя в морозном, до боли сухом воздухе исходящий от них густой аромат красного дерева.

Звук их дружеской беседы скоро затих вдали. Мелькнула короткая и злая мысль о Нике: не так уж мне нужно было бегать вместе с ним. Я отлично и сама могу побегать. Все равно он со мной не часто бегал после того, как я обзавелась машиной и перестала выпрашивать, чтобы он меня сюда отвез.

Ага, как же, подумала я, стискивая зубы. Не в машине дело. В чем-то другом. В том, о чем он мне говорил. В том, что «если честно, не мое дело».

– Дорогу! – услышала я довольно близко за спиной.

Голос негромкий и спокойный. Кто б там ни был, он без труда за мной успевал. Все мои сигналы опасности вспыхнули красным. Посмотрим, как ты бегать умеешь, подумала я, набирая воздуху.

С новым темпом бега в работу включились новые мышцы – будто передачу переключила; сердце громко стучало, холодные воздух резал горло. Я и без того уже бежала с неплохой скоростью: мой обычный темп – это что-то среднее между спринтом бегом на длинные дистанции. Поэтому я обычно выигрывала бег на восемьсот метров в старших классах, а когда работала на ОВ, успевала догнать свои объекты, если они вдруг решали дать деру. Икроножным мышцам новая скорость не понравилась, и легкие тоже горели огнем. Поворачивая налево за вольером носорога, я решила ездить сюда почаще. Теряю форму.

Впереди не было ни души, даже служители куда-то подевались. Я прислушалась: тип за спиной тоже ускорился, не отставая. Резко свернув налево, я бросила на него быстрый взгляд.

Это был вервольф, невысокий и довольно тощий, в обтягивающих серых тренировочных штанах и такой же куртке. Длинные черные волосы удерживала повязка, а нагрузка никак не отражалась на спокойном лице.

Черт. Сердце лишний раз громко стукнуло. Я его узнала даже без ковбойской шляпы и шерстяного пальто. Черт, черт, черт.

Выброс адреналина ускорил мои шаги. Тот самый вервольф. 'Зачем он за мной следит? Мысли переместились дальше в прошлое: я и раньше его видела, не только вчера. И не один раз. На прошлой неделе, когда мы с Айви выбирали новые духи – чтобы пересилить смесь наших собственных запахов, будивших в ней жажду крови, – он торчал у стенда с пробниками. А три недели назад подкачивал шины на заправке, где я остановилась заправиться, вышла и случайно заблокировала дверь машины. А три месяца назад стоял в тенечке поддеревом в Эдемском парке во время моей встречи с Трентом Каламаком.

Я стиснула зубы. Не пора ли нам переброситься парой слов? – подумала я, пробегая павильон кошачьих.

Перед хищными птицами начинался спуск. Я взяла вправо и помчалась вниз, отклоняя корпус назад. Мистер Вервольф не отставал. Топая мимо орлиных вольеров, я проинспектировала содержимое сумки на поясе. Ключи, телефон, слабого действия амулет от боли, уже активированный, и маленький пейнтболь-ный пистолет, заряженный снотворными капсулами. Ничего полезного: мне с ним поговорить надо, а не вырубать.

Дорожка вышла на широкий малопосещаемый участок парка. Никто здесь не бегал, потому что подниматься по этому склону – чистое самоубийство. Ага, самое место. С выпрыгивающим сердцем я побежала влево, вверх по склону, вместо того чтобы направиться ко входу с Вайн-стрит. С кривой усмешкой я отметила, что он сбился с шага. Этого он не ожидал. Нагнувшись к земле, я медленно, но упорно карабкалась вверх; тропа была узкая и заснеженная. Он повернул за мной.

Здесь, – подумала я, добравшись до вершины. Переводя дыхание, быстро глянула за плечо и спрыгнула с тропы в большущий куст. Легкие горели огнем.

Тяжело дыша, он целеустремленно протопал мимо. На вершине он остановился, оглядываясь в поисках меня. Глаза у него были усталые, и брови насуплены: первые признаки физического истощения.

Набрав воздуху, я прыгнула.

Он услышал, но опоздал с реакцией. Я пригвоздила его спиной к старому дубу. Дыхание с шумом вырвалось из него от удара, глаза распахнулись от неожиданности. Я твердо ухватила его под подбородок и ударила кулаком в солнечное сплетение.

Задохнувшись, он перегнулся пополам. Я его отпустила, и он сполз по стволу, держась за живот. Тонкий рюкзачок съехал за ним едва ли не ему на голову.

– Кто ты такой, черт тебя возьми, и зачем ты за мной три месяца ходишь?! – заорала я, надеясь, что в такую рань в зоопарке нас никто не услышит.

Не поднимая головы, вервольф выставил руку – маленькую для мужчины, с сильными на вид короткими пальцами. Спан-дексовая куртка на нем потемнела от пота; он осторожно переменил положение мускулистых ног, сел поудобней.

Я шагнула назад, уперлась руками в бедра, тяжело дыша после подъема. Со злостью сняла очки, повесила их на пояс и дожидалась, что же он скажет.

– Дэвид, – прокаркал он, взглянул на меня и тут же снова опустил голову, пытаясь вздохнуть.

В карих глазах отражались боль и некоторая растерянность. По обветренному лицу, густо поросшему черной щетиной, катился пот.

– Господи Боже, – сказал он земле под ногами, – зачем ты меня стукнула? Что это с вами, рыжими, такое, что вам всегда охота кого-нибудь приложить?

– Зачем ты за мной следишь? – повторила я с нажимом.

Он опять поднял руку, прося подождать. Вот он уже нормально задышал, раз, другой. Я нервно шевельнулась. Он опустил руку и взглянул вверх.

– Меня зовут Дэвид Хью, – сказал он. – Я страховой инспектор. Можно я встану? Я промокну в снегу.

У меня отвисла челюсть. Я отступила на пару шагов к тропе; он поднялся и стряхнул снег со спины.

– Страховой инспектор? – переспросила я. Удивление смыло остатки адреналина. Я обхватила себя руками, жалея, что я без пальто: когда стоишь на месте, воздух кажется гораздо холодней. – Но я плачу по счетам, – сказала я, начиная злиться. – Ни разу не пропустила. Если шестьсот баксов в месяц…

– Шестьсот в месяц! – поразился он. – Ох, солнышко, нам Надо поговорить.

Сбитая с толку, я отступила еще. Ему было лет тридцать пять, судя по зрелым очертаниям рта и едва намечающейся выпуклости животика под спандексовой курткой. Впрочем, твердые мускулы на узких плечах куртка тоже не скрывала. А ноги были изумительные. Спандекс носить не всем стоит, но Дэвид к таким не относился – разве что постарше был, чем мне нравится.

– О страховке, что ли? – Я испытывала одновременно и облегчение, и негодование. – Это ты клиентов так ищешь? Месяцами преследуя? – Я нахмурилась и отвернулась уходить. – Даже для вервольфа это перебор.

– Погодите, – сказал он, под треск сучьев выбираясь на тропу. – Нет. Вообще-то я здесь из-за рыбки.

Я замерла на месте. Мысли метнулись к рыбке, которую я украла в сентябре из офиса мистера Рея. Черт.

– Э-э… – Коленки у меня вдруг ослабели больше, чем от бега. – Какой рыбки?

Неуклюжими пальцами я раскрыла дужки очков. Надевая их, направилась к выходу.

С тревогой ощупывая живот, Дэвид пошел за мной, не отставая.

– Видите ли, – – сказал он с задумчивой интонацией, – именно потому я за вами и ходил. А теперь осталось только спросить Напрямую, или я не смогу дать ход претензии.

У меня в груди похолодело, я пошла быстрей.

– Это была ошибка, – сказала я; щеки начинали гореть. – Я думала, это рыба «Хаулеров».

Дэвид снял головную повязку, пригладил волосы и нацепил повязку снова.

– Я слышал, что рыбка уничтожена, но нахожу это крайне неправдоподобным. Если вы сможете подтвердить ее гибель, я напишу рапорт, пошлю чек стороне, у которой рыбку выкрал мистер Рей, и вы меня больше не увидите.

Я покосилась на него с откровенным облегчением – похоже, он не собирался вручать мне повестку в суд или еще что. Так я и подумала, что мистер Рей эту рыбу у кого-то украл, когда никто не стал меня из-за нее разыскивать. Но такого я не ожидала.

– Что, кто-то застраховал аквариумных рыбок? – хихикнула я, но поняла, что'он серьезно говорит. – Шутите?

Страховщик покачал головой.

– Я следил за вами, пытаясь понять, у вас она или нет.

Мы подошли к выходу, и я остановилась; не хотела я идти с ним к машине. Хоть он и знал, что у меня за машина.

– А почему вы просто не спросили, мистер Страховой Агент? С озабоченным видом он встал в довольно агрессивную позу, широко расставив ноги. Ростом он был точно с меня – то есть для мужчины маленький, – но вервольфы редко выглядят представительно.

– Вы что, думаете, я поверю, что вы не знали?

Я ничего не поняла.

– Чего не знала?

Проведя рукой по густой щетине, он уставился в небеса.

– Люди врут как нанятые, когда им в руки попадает золотая рыбка. Если она у вас, просто скажите. Я ничего вам не сделаю. Мне только нужно принять решение по этой претензии.

У меня рот открылся.

– Зо… золотая рыбка? В смысле?… Он кивнул.

– Та самая, да. – Густые брови поползли на лоб. – Вы что, действительно не знали? Она у вас?

Я села прямо на замерзшую скамейку.

– Дженкс ее съел.

Вервольф опешил.

– Что, простите?

Я не могла посмотреть ему в глаза. Мысленно я вернулась в прошлую осень, и взгляд притянуло к воротам, к стоянке, где меня дожидалась моя сияющая красная машинка. Я пожелала себе машину. Черт, я пожелала машину и ее получила. Дженкс съел золотую рыбку?

На меня упала тень Дэвида, и я прищурилась, подняв голову. Вервольф казался черным силуэтом на фоне безупречной полуденной синевы.

– Ее съел мой партнер со своим семейством. Дэвид недоверчиво на меня уставился:

– Вы шутите.

Я отвела взгляд, мне было нехорошо.

– Мы не знали. Он ее поджарил на огне, и его семья ее съела. У него ноги задергались. Изогнувшись, он вытащил из рюкзачка сложенный лист бумаги и ручку. Пока я сидела, упершись локтями в колени и пялясь в пространство, Дэвид присел рядом на корточки, положил бумагу на скамейку и что-то в ней нацарапал.

– Распишитесь, пожалуйста, вот здесь, миз Морган, – сказал он, протягивая мне ручку.

Почерк у него был мелкий и аккуратный, что говорило о его скрупулезности и организованности. Айви бы он понравился. Пробежав бумагу глазами, я поняла, что это юридический документ. Написанное Дэвидом гласило, что я была свидетелем уничтожения рыбки, в то время как о ее способностях мне ничего не было известно. Нахмурившись, я нацарапала свою подпись и отдала бумагу.

С полными веселого недоверия глазами он забрал у меня ручку и тоже расписался. Я удержалась от фырканья, когда он достал из рюкзачка нотариальную печать и заверил документ. Он не спрашивал у меня удостоверения личности – но, черт, он три месяца за мной по пятам ходил.

– Вы еще и нотариус? – спросила я, и он кивнул, складывая все обратно в рюкзак и застегивая молнию.

– В моей работе это необходимо. – Он улыбнулся, вставая. – Благодарю вас, миз Морган.

– Пустяки.

В мыслях у меня был полный разброд. Я не могла решить, говорить ли Дженксу. Тут я поняла, что Дэвид протягивает мне карточку, и взяла ее, удивленно глянув на вервольфа.

– Раз уж мы встретились… – сказал он, сдвигаясь так, чтобы мне не приходилось щуриться на солнце. – Если вы не прочь получить страховку поудачней…

Я вздохнула и выронила карточку. Вот мудак. Он хохотнул и ловко ее поймал.

– Мой союз обеспечивает мне медицинское страхование, включая госпитализацию, за двести пятьдесят в месяц.

Мой интерес вдруг ожил.

– Розыскных агентов почти не страхуют.

– Верно. – Он вытащил из рюкзака черную нейлоновую куртку и надел. – Как и страховых инспекторов. Но поскольку нас много меньше, чем бумажных крыс, которые в основном и составляют персонал компании, то ставка у нас неплохая. Взносы в союз – сто пятьдесят в год. Это дает скидку по страховке, по аренде машины и сколько угодно бесплатных котлет на ежегодном пикнике.

Слишком привлекательно все это звучало.

– И с чего? – спросила я, забирая карточку обратно. Он шевельнул плечом.

– У меня напарник уволился в прошлом году. Мне кто-то нужен.

А-а… Он что, думает, я хочу стать страховым инспектором? Ой, нет!

– Увы. У меня есть работа, – хмыкнула я. Дэвид нетерпеливо фыркнул.

– Нет, вы не поняли. Я не хочу брать напарника. Я всех интернов запугал, кого ко мне присылали, и никто больше ко мне идти не хочет. Так что мне дали два месяца, чтобы найти напарника, или мне прижмут хвост. Я люблю свою работу и хорошо ее делаю, но напарник мне не нужен. – Он сделал паузу; острый взгляд с профессиональным вниманием обшарил пространство у меня за спиной. – Я буду работать один. Вы подпишете бумаги, вступите в союз, получите скидку по страховке и ни разу меня не увидите, кроме как на пикнике, где мы хлопаем друг друга по плечу и устраиваем бег в мешках. Я помогу вам, вы поможете мне.

Брови у меня полезли на лоб, я не смогла их удержать, так ЧТО предпочла смотреть на карточку, не на него. Платить на четыре сотни в месяц меньше – это здорово. Да и страховку за машину явно удастся скостить. Поддаваясь соблазну, я спросила:

– А госпитализацию вам как оплачивают?

Тонкие губы изогнулись в усмешке, чуть блеснули мелкие зубы.

– По «Серебряному кресту».

Голова у меня сама кивнула. Эта страховка придумана для вервольфов, но и для меня пойдет. Перелом – он всегда перелом.

– Ну, – сказала я, откидываясь на спинку скамейки, – в чем подвох?

Усмешка стала шире.

– Зарплата идет мне, потому что работать-то буду я.

Ага, подумала я. Он получит двойную зарплату. Самое что ни на есть мошенничество. Хмыкнув, я подала ему карточку.

– Спасибо, нет.

Дэвид разочарованно вздохнул, принимая ее назад.

– Ну, простите, что попытался. Вообще-то это мой прежний Партнер предложил. Мне бы надо было знать, что вы не согласитесь. – Он поколебался. – Ваш партнер правда съел ту рыбу?

Я кивнула, впадая в депрессию при этой мысли. Ну хоть машину попросила…

– Что ж, – он положил карточку рядом со мной, щелкнув ею по бетону, – позвоните, если передумаете. Скажете секретарю добавочный, и вас соединят. Если я не в поле, то бываю в конторе с трех до полуночи. Может, я мог бы вас на самом деле в ученики взять. Мой последний напарник тоже был колдун, а у Вас, судя по виду, нахальства как раз хватает.

– Вот спасибо, – съехидничала я.

– Все это не так скучно, как кажется. И не так опасно, как ваши нынешние занятия. Может, если вас еще пару раз поколотит, вы и передумаете.

Я задумалась: неужто он серьезно говорит?

– г– Я не буду работать на чужого дядю. Только на себя.

Кивнув, он небрежно коснулся головы в подобии салюта, повернулся и ушел.

Я встала, когда его аккуратная фигура скользнула в ворота. Он сел в серую двухместную машину, припаркованную напротив моей, и выехал. Я поежилась, узнав машину. Он вчера ездил за мной и Ником.

Зад у меня отмерз от сидения на бетоне. Я взяла карточку, порвала ее пополам и пошла к мусорному баку, но уже занеся руку, задумалась. И медленно положила ее в карман.

Страховой инспектор? – издевательски спросил внутренний голос. Скривившись, я вынула обрывки и бросила их в бак. Опять работать на кого-то? Нет. Никогда.