Красное солнце безвременья слепило глаза, и я зажмурилась, прикрыв их рукой, когда встала на пыльном красноземе, сделанном из растертых камней, и почувствовала, как песчаный ветер толкает меня. Мы с Алом поднялись на плато. Перед нами растянулось сухое русло реки. С левой стороны от нас был резкий откос разрушенной породы, где в реальности был замок Лавленд. Веточки высокой желтой травы были разбросаны тут и там, и несколько чахлых деревьев были всем, что осталось от лесов, которые окружали замок в реальности. Здесь в безвременье, это место было пустынным.

Между нами и грудой камней мерцала лей-линия, более теплая картина, чем что-либо еще на выжженном солнце ветру. Линия заставила меня почувствовать отвращение, почти начать страдать морской болезнью. Утечка? Я задумалась. Как горгулья, Бис знал бы это, но его будет трудно разбудить, пока солнце не село.

Рядом со мной Ал снова был одет в его знакомый зеленый бархатный камзол, с кружевами и всем остальным. Черные ботинки с застежками топтали грязь, и он небрежно держал обсидиановую трость и цилиндр. Темные круглые очки защищали его глаза, но я могла сказать, что этого было не достаточно, потому что на его лице читалась боль, и солнце, казалось, вбирало наши ауры, когда мы стояли там. Солнце было одной из причин, почему демоны скрывались под землей в обширных пещерах с иллюзиями внешнего мира. Факт, что здания на поверхности имели тенденцию разваливаться.

Это было странно, видеть Ала в его цилиндре, с изяществом шарящим кончиком трости, когда он искал доказательства других демонов.

— Никаких демонов на поверхности, — сказала я.

Горячий воздух ранил мою грудь.

— Сегодня солнце чувствуется хуже. — Ал присел, чтобы перевернуть камень, который кто-то переместил.

Я вздрагивала, когда ветер хлестал мою тогу, и крошечные камни кололи мои голые ноги как булавки. Все вокруг меня было явными признаками других демонов: след здесь, потертость там — овальный след в пыли, который больше был похож на основание посоха Тритон. Они были здесь, видели повреждение, случайно стерли доказательства того, что Ку’Сокс, возможно, был здесь раньше, чтобы сделать утечку в моей линии сильнее. Я знала, как О.В. чувствовало это.

Ал медленно вздохнул, когда встал, его выражение лица было пустым, когда он смотрел на сухое русло реки, кусты и деревья. Его пальцы возились в крошечном кармане, и он фыркнул щепоткой серы.

— Это чертовски уродливое место для лей-линии.

— Сначала, я не планировала создавать ее, — сказала я, затем вздрогнула, когда волна безвременья накрыла меня и отступила, чтобы показать, что он сменил мою тогу с головы до ног на черную кожу. Без лифчика или трусиков, но по крайней мере песчаный ветер больше не обыскивал меня. Солнце раздевало мою ауру, и это обмундирование, в отличие от большинства вещей, соответствовало мне, а не Кери.

О Боже, Кери. Я и близко не была к тому, чтобы вернуть их обратно.

Не подозревая о моих мыслях, Ал сунул мне чопорный розово-белый кружевной зонт.

— Сюда.

Хрупкая вещь столкнулась с кожей, но сразу же я почувствовала облегчение в его тени. Я видела Ку’Сокса. Он знал, что я знала о том, что это он сделал. Он выдвинет свои требования достаточно скоро, а до тех пор, я должна была считать, что с Кери и Люси все было хорошо.

— Спасибо, — сказала я, когда смотрела на горку щебня.

— Разве линия не должна быть в скалах? Там, где я вошла.

Ал начал пробираться к моей лей-линии, его трость сбивала зазубренные куски камней с его пути.

— Линии текут, — сказал он, его голова опустилась вниз. — Шевелись. Они похожи на магниты, отталкивающие друг друга. Они пересекают континенты, давая достаточно времени и импульсов. Они только кажутся постоянными, потому что они сбалансированы друг с другом века назад. Твоя здесь…

Ал фыркнул, раздумывая.

— Она, вероятно, не будет больше перемещаться. Она всегда была такого размера?

Я кивнула, когда подошла к нему и столкнулась с едва видимым мерцанием в воздухе. Лей-линия, на которой был основан университет, была достаточно широка, что можно было вести команду лошадей на четверть мили. Лей-линия на моем кладбище была приблизительно четыре фута шириной и двадцать футов длиной, по общему признанию, она была самой маленькой. Моя линия здесь была такой же, возможно немного длиннее.

Ал сжал губы, выдувая сквозь них воздух, когда он смотрел, по-видимому, в никуда, но он, вероятнее всего, смотрел на мою линию своим вторым зрением.

— Ты быстро вышла. Чем дольше, тем шире рана.

— Правда? — Таким образом, то, что линия маленькая — было хорошо, это заставило меня задуматься, кто сделал линию на моем кладбище. Затем я подумала, кто вышел из линии университета. Может быть Ал?

Проходя по длине, мерцающей в воздухе, Ал повернулся и прошелся назад, линия была в тумане между нами.

— Линия этого размера не может пропускать это, она сама по себе.

— Этого и не было, когда я оставила ее. — Я хлопнула себя по бедру, чувствуя себя голой без своей обычной сумки на длинном ремне.

Ал сфокусировался на мне.

— Ты можешь услышать это? — спросил он, и я сморщила губы в отвращении. — Ты не используешь свое второе зрение, — добавил он, и я покачала головой, убирая прядь волос за ухо. Но при его драматическом напоминании, я выдохнула и открыла свое второе зрение.

Звон ухудшился, очищая мое сознание в противоречащем шуме, красное солнце, казалось, стирало мою кожу до мяса. Линия плохо звучала, но выглядела она еще уродливее. Линия была обычного красного цвета и мерцала на уровне грудной клетки, но линия фиолетового цвета была ярко выражена в ее центре и шла по всей длине, самая толстая в центре и утончающаяся к концам.

Она была почти черной в своей сути, и узкие ленты с замирающим красным утекали в нее, как энергия в черную дыру. Я фактически могла видеть утечку, когда она впитывала все вокруг нее, и это заставила мой желудок сжаться.

— Безопасно ли использовать что-то такое? — сказала я Алу, выглядевшему искаженным и красным через энергию линии. Позади него камни вырисовывались зловеще.

Он пожал плечами.

— Мы использовали ее, чтобы добраться сюда.

Огорченно, я положила руку на талию и отключила мое второе зрение.

— Ал, — сказала я. — Того фиолетового ядра не было в прошлый раз, когда мы были здесь.

— Я знаю.

— Что Ку’Сокс с ней сделал? — спросила я в отчаянии.

Уперев руки в бедра, Ал изучал глазами линию. Он напоминал мне Дженкса, каким-то образом, хотя и не был на него похож. — Я не знаю.

Он мне поверил. С облегчением, я расслабила плечи. Я долго думала, затем прошла по линии и встала рядом с ним, затем снова вокруг него, как он делал. Мои сапоги сбивали камни и камешки с моего пути.

— И-и-и? — я растягивала слова, чувствуя себя маленькой рядом с ним. — Как ты выведешь лей-линию из равновесия?

Проводя руками по бокам, он посмотрел на меня, а затем вдаль.

— Понятия не имею, — сказал он, выглядя, как будто ему физически причиняло боль допускать это. — Скажу тебе вот что. Пройди через нее на другую сторону реальности и увидишь, как это выглядит.

Я попятилась.

— Серьезно?

Нахмурившись, он глянул на меня, ветер трепал его волосы об его очки.

— Войди в линию сама и посмотри, как она выглядит из реальности.

Если нам повезет, то такого не будет. Может быть, это просто проклятие, и мы сможем его разбить.

Я колебалась, потом подскочила, когда он устремился вперед и взял меня за руку, ступая в линию вместе.

— Эй! — завизжала я, когда мой желудок рухнул вниз, и чувство бесконечного скрежета по доске гвоздем стало пилить мои нервы. Напрягаясь, я дернулась из его хватки, но я не вышла из линии, так как он все еще стоял в ней. Если он мог выносить это, то я тоже.

Меня тошнило, я вызвала второе зрение. Фиолетовая линия была так близка, что я могла коснуться ее. Мое сердце колотилось, и небольшие булавочные уколы энергии, казалось, били меня. Судя по всему, линия впитывала энергию, но противоречащий шум ясно показывал, что она также что-то испускала.

— Я останусь здесь в линии, — сказал Ал, и я с трудом сглотнула. — Так ты сможешь сказать мне, что видишь. Ты думаешь, что ты способна это сделать?

— Конечно. — Я облизнула губы, затем я пожалела об этом, когда мой рот набился песком.

— Сейчас, может быть? — подсказал Ал, когда он потянул свои рукава вниз. — Это займет часы, чтобы убрать весь песок из волос. И встань вне того фиолетового дерьма.

Я смотрела на злую фиолетовую линию, водовороты красного исчезали в ее черном ядре.

— Без проблем. — Медленно выдыхая, я закрыла глаза и вышла сама в реальность.

Это отличалось от использования линии, чтобы перескочить, и демоны редко делали это, только если они тащили невольного раба через реальности… а это было сродни лошади, когда у всех остальных был автомобиль на воздушной подушке.

Визг от линии переместился, и я открыла глаза, видя похожего на призрака Ала, все еще стоящего около меня с мерцающим красным цветом между нами. В воздухе не хватало жженого янтаря, а проклятый ветер, который, казалось, постоянно дул в безвременье, пропал. Я могла слышать птиц, а под моими ногами были сорняки и трава. Звук бегущей воды был слабым, и высокие лиственные весенние деревья стояли вокруг меня. Выдохнув, я обернулась. Позади меня Замок Лавленд был снова цел, хотя очень маленькое приземистое здание разваливалось… мечта одного человека о дворянстве рушилась из-за запущенности. Благородные идеи, как правило, так и делали, когда оставались одни.

— Ну? — суфлировал Ал, и я повернулась к нему, ловя равновесие от неожиданности. Странность линии воздействовала на все.

Видение пыльной, выжженной на солнце поверхности безвременья было нанесено на пышную растительность возвышенной области сада замка, но пурпурно-черная линия выглядела примерно такой же, как и с другой стороны. Она была уродливой.

Я опустила пляжный зонтик и искоса посмотрела на желтое солнце.

— Трудно сказать. Не возражаешь, если я шагну в сторону и посмотрю, как это выглядит снаружи?

— Поспеши, — буркнул он, и я сделала несколько поспешных шагов назад, пока тревожное царапанье, идущее через мои нервы, не исчезло.

Моя мягкая головная боль ушла вместе с этим, и я вдохнула чистый воздух. Я была полностью в реальности и вытащила телефон из заднего кармана, проверяя время. У меня было приблизительно пятнадцать минут до того, как Дженкс вызовет меня, и я знала, что Ал становится нетерпеливым, я написала сообщение Тренту, что со мной все хорошо, и чтобы Дженкс дал мне еще час.

К сожалению, линия выглядела примерно так же из этой реальности, хотя скрежет остался немного выше. С щелчком я закрыла телефон и посмотрела через площадь, чтобы попытаться определить, был ли кто-нибудь здесь. Сорняки прямо под линией были вытянуты струной, как если бы их тащили вверх. Это было странно, я присела недалеко от линии, провела рукой под ней, наблюдая, как весенняя трава ложится обратно. Земля между клочками сорняков выглядела так, как если бы ее пылесосили.

Я подавила дрожь и встала. Думая, что мой зонтик должно быть глупо выглядел, я закрыла его. В замке бывали экскурсии, иногда. Я не видела доказательств того, что кто-то был здесь в течении нескольких недель, и я шагнула обратно в линию. Ал казалось, расслабился, когда я стала немного более реальной для него, чуть ближе к его реальности.

— Ну? — повторил он.

Я пожала плечами, топча сапогами траву.

— Она выглядит точно так же, но высота скрежета выше. Трава, хотя… — Я пнула ногой пучок. — Она смешно растет. Прямо вверх, как будто ее вытянули. Даже на земле, похоже, все, что не прибито гвоздями, засасывало внутрь.

— Может так оно и есть. — Ал нырнул под фиолетовую линию, вздрогнув, когда он вышел на другой стороне, ближе ко мне.

— Лиловая, кажется, физическим проявлением сильной утечки энергии.

— Где это происходит? — спросила я. — Утечка энергии, я имею в виду?

Ал убрал руки за спину, приняв позу лектора, которую я хорошо выучила из наших дней и ночей в его кухне-лаборатории.

— Когда солнце на горизонте, потоки энергии идут от реальности в безвременье; когда солнце садится, поток меняется. — Его голос отражался эхом, как у призрака. — Проблема в том, что меньше энергии перетекает в безвременье, чем вытекает. Это фиолетовая линия? Я не знаю, чем в двух мирах она является. Оказывается, она нарушает естественные приливы и отливы, впитывая энергию, как горизонт событий. Что делает линию хуже, чем она должна быть.

Горизонт событий? Жаль, что я не уделяла много внимания физики лей-линий.

Ал вздохнул, и я добровольно вернулась в безвременье. Ветер ударил меня, как отвесил пощечину, и я подскочила, открывая зонтик.

— Прости, — сказала я, обходя линию, чтобы присоединиться к нему.

— За что? — ехидно спросил он. — Ты так много сделала.

Я беспокойно заерзала на месте.

— Для начала за то, что я сделала линию, я думаю. Как ты сбалансировал свою?

Ал бросил на меня косой взгляд прежде, чем качнуться и дистанцироваться.

— Я дергал ее, пока она не стала соответствующих параметров, но мы не можем так поступить с твоей линией, потому что она из реальности в реальность. Кроме того, сначала, ты должна узнать, как перемещаться по линиям.

Мои челюсти сжались, потом расслабились. Бис должен научить меня, но он был слишком молод.

— Даже в этом случае, — сказал Ал, когда он махнул сухим стеблем травы безвременья сквозь фиолетовую линию, затем осмотрел его на предмет повреждений, кряхтя, как будто что-то обрадовало его.

— Я не думаю, что знание, как перейти по линии поможет. Нет, это фиолетовое дерьмо другое.

Он выпрямился и отбросил стебель.

— Мы должны быть в состоянии сделать что-нибудь с ней. Купить нам немного времени. Вернуться туда, где мы были вчера.

Первые слабые ростки надежды стали появляться.

— Что ты имеешь в виду?

Он бросил мне улыбку, и я почувствовала, как будто сделала что-то правильное.

— Стой здесь, — сказал он, вскинув резко руки в белых перчатках. — Подожди, я сейчас вернусь.

— Ал? — позвала я, но он исчез. Нервничая, я смотрела через мрачные, выжженные солнцем земли и сухое русло, чувствуя, как кусочки земли били меня. Мне не нравилось быть в одиночестве на поверхности, и я повертела зонтик. Мои волосы будет невозможно расчесать сегодня вечером.

Почти сразу он вернулся обратно, с опущенной головой и сгорбившись.

— Ах, вот, — сказал он, его козлиные глаза превратились в щелочки под его темными очками.

— Надень.

Это было маленькое черное кольцо, и я посмотрела на него в его ладони, видя, новый выступ под его перчаткой. Неловко, я разглядывала его.

— Я не отдаю его тебе, — вздохнул он. — Это заем. На несколько минут. Я хочу получить его обратно.

— Это кольцо, — сказала я решительно, не способная сказать, было ли оно из черного золота или просто было испорчено.

— Остра, как гвоздь, — буркнул Ал. — Ты хочешь надеть его сейчас? Выбирай палец.

Я растопырила пальцы левой руки, и, клянусь, он издал небольшой звук в смятении. Я взглянула вверх и увидела, что его челюсти сжались.

— Что оно делает?

Ал скривился, переминаясь с ноги на ногу.

— Я, хм, это своего рода жизненная веревка. Вот, что это, я постоянно в безвременье вытаскиваю твою задницу из огня, если я ошибусь, а ты будешь в реальности, то ты исправишь это.

В исправлении линии был весь смысл, и я была не против иметь страховочный трос. Если это было кольцо, то это было круто. Я все еще колебалась; кольцо, казалось, впитывало резкий свет. Оно было тяжелым в моей ладони, и у меня было безумное желание бросить его в огонь и посмотреть, появится ли надпись.

Я села с открытым зонтиком вниз, и он покатился по безвременью, подхваченный ветром, пока не уткнулся в большой камень.

— Кольца позволят нам работать в качестве единой энергетической сущности через реальности, — сказал Ал, стоя почти боком ко мне, поскольку он смотрел в никуда. — Я думаю.

— Ты думаешь? — сказала я, начиная понимать. — Это как сила тяготения?

В глазах Ала мелькнуло хитрое выражение, порыв ветра перемещал завитки его волос. — Если хочешь.

Качая головой, и протянула кольцо обратно.

— Нет.

Он закатил глаза, смотря на изможденное небо и отказываясь принимать кольцо.

— У тебя сегодня совершенно нет чувства юмора, — сказал он, и моя рука опустилась.

— Мы просто сможем заимствовать ци и находить ци друг друга с минимальными потерями.

Это было больше, чем просто кольца, и я хотела получить правду о них.

— Ал, — сказала я решительно. — Что это? У тебя тоже есть одно. Я вижу это по твоей перчатке.

Подняв плеч, он повернулся ко мне спиной.

— Ничто, — сказал он, ветер почти уничтожил его голос. — Сейчас они ничто, но так, они для того, чтобы вытащить твой зад из огня.

Он обернулся, и его потерянный взгляд удивил меня.

— Иди по линии в реальность, — сказал он, указывая. — Ты должна услышать меня, находясь в линии или нет, если у тебя есть кольцо. Ты будешь иметь больше шансов на исправление линии, если будешь работать из той реальности, откуда ты ее сделала.

Я колебалась, и он добавил, — Думай о них, как о зеркале вызова без подслушивания.

Неуверенно, я посмотрела на простой потускневший металл. Собственная линия к мыслям друг друга была весьма сомнительной связью, не насилие конечно, но очень… личное. Не помогало, что они выглядели как обручальные кольца.

Противореча своим убеждениям, я надела кольцо на палец. Поднимаясь на ноги, я почувствовала, как мое сознание расширилось. Это было точно так же, как и при зеркале вызова, но связь была крепче, гораздо более интимной. Я могла почувствовать не просто присутствие Ала, но и ощутить его мужественность, его беспокойство, его озабоченность. Я могла почувствовать пределы его ци, и я знала до последней йоты, сколько в него влезет силы, которой он сможет воспользоваться. Ее было не так много, как у меня. Не то, чтобы ему ее не хватало. У демонов женского пола были, естественно, повышенные способности к удержанию двух душ в одной ауре, как при вынашивании ребенка.

— Твою ж мать, — сказал Ал хрипло. — Ты расширила свою досягаемость, Рэйчел.

По-видимому, он мог видеть мои способности.

— Это должно так чувствоваться? — спросила я, сердце колотилось, когда я быстро глянула на него.

— Это не очень хорошая идея, — сказал Ал, казалось, ему было также неудобно, как и мне. — Мы могли бы это сделать с зеркалами вызова.

Я подпрыгнула, когда он взял меня за руку, чтобы можно было снять с меня кольцо. В глубине его глаз была боль, и она не имела ничего общего со мной. Мое сердце колотилось, и, не зная, зачем, я согнула пальцы, чтобы сжать руку в кулак. Взгляд Ала дернулся вверх, и я знала, что я, должно быть, выглядела паникующей, он замер.

— Э, я в порядке, — сказала я, напряженно. — То есть, если у тебя все в порядке.

Его губы скривились.

— Я не ожидал, что это будет…

— Как? — подсказала я, когда он запнулся.

— Именно так, как я это запомнил, — сказал он сердито и отпустил мою руку. — Иди. Дай мне знать, когда выйдешь в реальность и встанешь вне линии. Как я уже сказал, они работают также, как зеркала вызова.

Он отвернулся, ожидая, и я замялась. Он пристально смотрел на изломанный ландшафт безвременья, думая о ком-то. Я чувствовала это в его мыслях, желание чего-то, что он так давно потерял, что даже забыл, что скучал по этому.

Я пошаркала ногами, и он напрягся. Крутя кольцо на пальце, я встала в линию, стараясь держаться подальше от фиолетового центра. Сразу резкий резонанс возобновил мою головную боль, но еще до того, как я узнала это, боль, казалось, раздвоилась. Аль взял часть ее.

— Прости, — сказала я, и он повернулся, сворачивая фалды и тщательно скрывая боль.

— Это то, что делают кольца, — сказал он, подталкивая меня своей рукой в перчатке. — Не то, чтобы я не ожидал этого. Иди.

Кивнув, я вздохнула и перенесла себя в реальность. Я снова вдохнула свежий воздух, наслаждаясь теплом желтого солнца и мягкой тишиной ветра в деревьях. Неудивительно, что демоны были в плохом настроении. Они жили в виртуальном аду.

Помня Ала, я уменьшила мои мысли с облегчением.

— Хорошо, они работают, — подумал он, и я скорчилась, когда его мужественное, властное присутствие застыло во мне. — Я не был уверен, будут ли они работать между реальностями.

— О, Господи, ты можешь это ослабить? — спросила я, чувствуя себя так, словно он дышал мне в затылок, и я почувствовала его смешок.

— Неудобно?

Я посмотрела на невспаханный, поросший сорняками сад, видя очертания мечты человека об идеальном месте правды.

— Да, немного, — сказала я, затем вздохнула с облегчением, когда чувство выделяемого адреналина, что он вселял в меня, казалось, исчезло. Он олицетворял мужское, и то, что он так близко, нервировало.

— Спасибо, — сказала я, выходя из линии и глядя на нее вторым зрением. Я могла видеть, как Ал смотрел на меня пижонским призрак из любовного романа. — Так, как мне это исправить?

— Я передумал. Ты смотри. Я займусь расследованием. Я собираюсь исследовать фиолетовую линию внутри, узнать, есть ли подпись ауры. Может быть, я смогу вытащить ее. Очевидно, это произведенный недостаток, и как таковой, он будет иметь начало и конец, чтобы разгадать его.

Я улыбнулась.

— И с доказательством, они пойдут за Ку’Соксом!

— Я предпочел бы исправить это, — подумал он с иронией. — Если мы не сможем этого сделать, мы все умрем. То есть, все, кроме тебя и Ку’Сокса.

Мое внимание перешло туда, где я протирала траву.

— Ты думаешь, что он как-то обошел это проклятие?

Он кивнул, и мое сердце бешено заколотилось.

— Но ты говорил не вставать в фиолетовую линию.

— Это было еще до колец.

Не веря в это, я уставилась на него, красный блеск барьера был между нами.

— Ничто в реальности, не разорвет нашу связь через кольца, — подумал он, глядя на меня. — Если я окажусь в тупике, вытащи меня. Ах да, не вступая физически в фиолетовое дерьмо. Если мы оба будем там, какой смысл в спасательном круге?

Я все еще смотрела на него, взвешивая его язык тела и эмоции, которые я ощущала через кольца. Он лучше блокировал их, чем я, и я не знаю, почему он нервничал.

— Ал, — подумала я, положив руки на бедра. — Мне не нравится этот план.

— У нас нет времени, чтобы искать план, который тебе понравится. — Его мысль скользнула ко мне в голову, маслянистая от обмана. — Тритон платит за потерянный объем своим собственным пространством. Чем раньше мы заткнем эту дыру, тем лучше. Я только что вернул мой атриум, и я не хочу потерять его.

Он двигался в сторону фиолетовой линии, и страх скользнул вниз по моей спине, увеличивая собственное беспокойство Ала.

— Ал! — закричала я, на ходу протягивая руку.

Ал остановился, повернулся и в последний раз взглянул на меня.

— Держи меня, — я видела, что он говорил, но слышала это эхом в моих мыслях. — Не отпускай.

А потом, он шагнул в фиолетовую линию.

Я ахнула… это чувствовалось, как будто ледоруб пробил мой череп из правого верхнего угла в левый нижний. Я закричала, упав на колени. Боль Ала. Это была боль Ала, и я барахталась, заставляя глаза оставаться открытыми. Я не могла видеть его, и я задыхалась, почти теряя его в моих мыслях. Заставляя желчь опуститься вниз, я закрыла глаза и стала искать его моим разумом. Я плавала в черном облаке кислоты, не в силах открыть глаза, я раскинула руки, горя, когда я последовала по растущим следам агонии, словно за мыльными пузырями, чтобы найти его.

— Есть! — ахнула я, и я окутала его своей душой.

Я бросилась назад с ним, крича, потому что чувствовала, как мои мысли рвались. Я ударилась спиной о разбросанные пучки травы, и я уставилась в идеальное голубое небо. Боль ушла. Ала со мной не было.

— Ал! — я встала на ноги, понимая, что произошло. Я попыталась втянуть его в реальность, когда солнце еще было в небе. Он не смог пройти. Я не могла больше почувствовать его, в панике я бросилась обратно в линию, готовая оказаться в безвременье в диком одиночестве.

Линия жгла, скребла по мне, как наждачная бумага. Даже через второе зрение я не могла увидеть Ала, и я подумала, а что если его втянула та фиолетовая линия. А что если я физически пойду за ним, и мы оба пропадем. Я должна была оставаться на месте. Но, возможно, с кольцами… Возможно, я могла бы найти его, возможно, мой разум мог бы привести его тело и душу обратно?

Я бросила долгий взгляд на изломанный, сверкающий красным мир демонов, переделанный в… ад, собственного изготовления, предназначенный, чтобы поймать эльфов в ловушку и убить их, но в место этого демоны прокляли сами себя. Затем, упав на колени, я закрыла глаза и послала мой разум в линию, давая ему ворваться в пурпурно-черное ничто.

Мое дыхание стало болезненным хныканьем, и я упала на сухую землю, мои руки сжимали куски камней, а щеки вдавливались в грязь. Мой разум сжался в тонкую линию, мои мысли свелись к бесцветному состоянию. Сердце билось, и это вредило мне еще больше.

— Ал! — подумала я, и боль удвоилась, когда я нашла его, думая изо всех сил, отчаянно пытаясь снять сокрушительное давление. Искры были в моих пальцах рук и ног. Я задыхалась. Если я скоро не вытащу нас отсюда, то я забуду, как дышать, и мы бы оба умрем.

Моя кожа и мысли были в огне, я подумала, что могла бы построить вокруг эха эмоций, которые остались от Ала. В одно из последних, мучительных сжатий, я отправила нас домой, туда, где мое тело дергалось в конвульсиях на красной пыли. Суровый ветер безвременья ударил меня, как отвесил пощечину. Тяжелый вес Ала врезался в меня, и мы оба закричали, когда он соскользнул на землю. Острые осколки камней впились мой бок, и я услышала, как он пытался дышать сквозь рыдания, сотрясавшие его тело. Я попыталась пошевелиться, мой крик боли вышел как хныканье. Мои мысли все еще горели, и я, наконец, открыла глаза.

Мы были в безвременье, лей-линия жужжала выше нас, по-прежнему без изменений, по-прежнему держа ядро фиолетового ничего. Рядом со мной, Ал криво лежал, его зеленый бархатный кафтан обуглился, имитируя состояние его разума и ауры. Измученная болью, я смогла сесть, слезы текли по лицу, когда я пыталась проморгаться. Моя одежда была нетронутой, и я подумала, насколько эта боль была моей и насколько Ала.

Тело Ала менялось, когда он неровно дышал, и я прикоснулась к нему, сжав руку, кольцо поблескивало ярким, серебристо-белым в красном воздухе. Оно больше не было черным, тусклость сгорела.

— Ал? — прохрипела я. Солнце ранило, но я не могла добраться до зонтика, раскачивающегося на ветру, который рыскал по моим костям.

— Я думал, ты… бросила… меня.

Я едва могла расслышать его, и я оперлась на его плечо, чтобы подобраться поближе. Он задохнулся от добавленного веса, и боль в голове удвоилась.

— Я не могла вытащить тебя наружу, в реальность, — объяснила я. — Я должна была переместиться в безвременье, чтобы сделать это.

— Я вышел? — сказал он, и челюсти его сжались, когда он открыл глаза. Он где-то потерял свои очки, и его глаза были черными, как у Тритон. Он закрыл глаза от моего страха.

— Мы вышли, — сказала я, все еще тяжело дыша из-за боли. Мы вышли, но я не думаю, что это имело значение.

— Сейчас я отправлю нас домой, — сказал он, и затем мы оба вскрикнул от боли, когда он попытался перескочить в линию. Огонь сжег дотла и наши синаптические линии, и я упала на спину, кряхтя, когда я заставляла свои легкие продолжать работу.

Если я дышу, значит, я живу, верно? Как это может быть настолько больно? Я была в огне. Мы заживо горели изнутри.

— О Боже! О, Боже, — простонала я, глядя на мою руку в удивлении. Она выглядела так же, но чувствовалась, как будто она горела, обугливаясь. — Нет. Не делай этого снова. Пожалуйста.

— Я не могу переместить нас, Селфнна. прости. Спаси себя сама.

Сердечная боль в голосе Ала прорубила агонию, и я сосредоточилась на нем, видя, как он свернулся калачиком от боли. Селфнна?

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — сказала я недоверчиво, когда слезы вновь начали капать, но они шли, чтобы очистить глаза от песка или из-за Аль, я не могла этого сказать.

Ал застонал, и внезапно, рывком, он, наконец, стянул кольцо с пальца. Мое дыхание выровнялось, когда боль исчезла. Он сделал последний судорожный вдох, а затем он потерял сознание, его тело медленно двигалось. Моя рука дернулась, когда кольцо Ала просвистело на фоне скалы, и я поймала его.

Тишина наполняла меня, прекращая боль, делая ее почти нереальной, когда ветер переменился на линию в поле моего зрения. Была только затухающая боль, в глубине тканей, как если бы у меня была лихорадка.

— Ал?

Я тронула его за плечо, и моя рука стала блестящей от кровавого пота, пропитавшего всю его одежду. Он еще дышал, но был холодным.

— Ал, не засыпай! — закричала я, перемещаясь, чтобы встать перед ним на колени. — Будь со мной! — с тем же успехом я могла говорить с мертвыми, и я надела его кольцо на свой палец, чтобы не потерять его.

Потянувшись, я достала зонтик, держа его над нашими головами. Черт побери, мы были в большой беде.

Моя голова дернулась вверх от звенящих скал, и мое сердце, казалось, сжималось над тощей, неопытной фигурой на фоне Красного неба, ветер трепал его изодранную одежду, не останавливаясь, выглядящую, как остатки ауры, когда она колыхалась.

Я напряглась. Где был один демон на поверхности, будет и много, и они нападали только на слабых. Да, мы сейчас соответствовали этой категории.

— Ал! — прошипела я, встряхивая его за плечо, но он только застонал. — Просыпайся! Я не могу переместить нас. Черт побери, я знала, что это была плохая идея!

Огромная тень накрыла нас и ушла. Взглянув вверх, я выявила свою ломаную линию, крича и отпихивая ее подальше, когда противоречащий шум пронзил меня. Либо я повредила ауру, или линия действительно стала ядовитой. Глядя в пустое небо, я вскочила, не зная, могла бы я добраться до другой линии отсюда, но готовая попробовать. Я застыла, когда увидела, что за тень нас накрыла. Это была огромная горгулья… его кожа была серого цвета и покрыта галькой, а его кожистые крылья были больше, чем автобус. Медленно моя паника встала на отметку осторожная тревожность, оставив меня трясущейся и криво стоящей.

Поверхностный демон исчез, и я смотрела, как огромная горгулья сделала последний круг и приземлилась там, где был демон, словно чтобы тот не смел возвратиться. Мой взгляд метнулся к солнцу. Либо этот горгулья был очень стар, либо они жили по другим правила в безвременье.

Мое внимание перешло на тяжелый, зазубренный меч, который он держал в когтистой руке, и я попятилась назад к Алу, испытывая страх, но по совершенно новому поводу.

— Кто ты? — спросил горгулья, его произнесение гласных было, как будто камни крошились, а произнесение согласных было резким и острым, как будто железо застряло в опилках и тянется к магниту.

— Что ты делаешь с новым разломом?

Меч его слегка наклонился, и я сделала медленный вдох. Горгульи были защитниками. Либо я была в большой беде, или у меня, наконец, был перерыв.

— Мы пытались сбалансировать линию. Пожалуйста, ты можешь помочь нам? Он сгорел. Мы должны спрятаться от солнца.

Горгулья выронил меч, как будто тот был бесполезной палкой, и меч ударился о камни. Скалистые задние лапы горгульи ломали камни, когда он уцепился за скалу.

— Балансировали линию? — спросил он, его голос поднимался и опускался. — В этот короткий период, но, вероятнее, это единственный ответ, который мне все объяснит. А теперь. Я знаю, кто ты. Твой горгулья слишком молод, чтобы облегчить закрепление новой линии. Это твоя линия. Это кольца с твоей аурой. Ты позволила ему сломать ее. Почему?

Ему? — Подумала я, пытаясь прикрыть Ала моим телом. Он, должно быть, говорил о Ку’Соксе, и я захотела, чтобы горгулья свидетельствовал в суде демонов.

— Я не позволяла ему ломать линию. Он сделал это, чтобы обвинить меня в уничтожении безвременья. Ты знаешь, как я могу исправить то, что он сделал?

Горгулья зевнул и посмотрел на солнце.

— Изменение повредило ее. Изменение исправит ее. В то время пока мы будем исправлять ее, она уничтожит все и себя в том числе.

У моих ног, Ал задвигался, шепча, — Тритон. Позови Тритон.

Мой взгляд дернулся к нему, я обрадовалась, что он был в сознании.

— Тритон?

Его черные глаза открылись, и я уставилась в них.

— Она может переместиться с нами, — выдохнул он, явно не видя ничего. — Она прислушается к тебе. Она беспокоится о тебе, безумная летучая мышь. — Морщась от боли, он попытался пошевелиться, а потом задумался. — Надо спешить. Я чувствую себя не так, как обычно.

Чувствуя тошноту, я отпустила мысли, в поисках демонского коллектива. Я никогда не пыталась связаться с кем-нибудь без зеркала вызова, но, как он говорил, она услышала.

— Тритон! — закричала я, и горгулья приподнял крылья в тревоге. — Тритон, ты мне нужна. Ты нужна нам!

Горгулья сделал один взмах кожистыми крыльями, посылая импульс воздуха, затем заколебался, его ноги по-прежнему цеплялись за развалины замка.

— У тебя нет достаточно времени, чтобы исправить линию, прежде чем она исправит себя. Линии не работают. Мировые следы прерываются. Нужно уходить. Спасай тех, кого можешь.

Он прыгнул в воздух, ветер от его ухода заставил меня сощуриться, а мои длинные волосы развеваться. Он сделал один круг, прежде чем исчезнуть в красном солнце.

Отчаянно волнуясь, я посмотрела на Ала, он снова стал холодным. Пот высох, и он весь дрожал.

— Может быть, мне нужно было попросить его о помощи, — прошептала я, затем повернулась к раздававшемуся стуку камня о дерево. Это была Тритон, и я оторопела на мгновение, вспоминая первый раз, когда мы встретились. Она была судьей и наблюдала, как долго я продержусь в безвременье после того, как солнце сядет, загнанная, вместе с «лучшим другом» Трента.

Она была одета в длинное, плавное одеяние, как у шейха в пустыне, ее черный посох был в одной руке, в другой она держала ее закрывающую от ветра одежду. Ее сознание было ясным, на сей раз, ее шаги были уверенными, когда она пробиралась к нам с новой настойчивостью.

— Помоги мне доставить его домой, — сказала я, прежде чем она закрыла брешь, и я сама была в шоке, зная, что мне нечем ей платить.

Ее длинные, немного костлявые руки были нежными, когда она присела рядом с Алом, держа руку над ним, словно испытывая его ауру.

— Что он сделал? — спросила она лаконично, затем сделала паузу, когда ее взгляд упал на меч, который оставил горгулья.

Я шмыгнула носом, обхватывая руками себя за талию.

— Он пытался узнать, это Ку’Сокс сделал фиолетовую линию, и Ал провалился в нее.

Тритон развернулась, находя опору немедленно.

— И ты ему позволила это?

— Он не сказал, что это соскребет его ауру! — заорала я в ответ. — Я вытащила его, но… — Я запнулась, и почувствовала укол слез, ненавидя их. Это был Ал, ради Бога.

— Ты вытащила его? — Тритон моргнула ее черными глазами, вытягиваясь с ног до головы, когда она увидела кольцо на моей руке. — Ох. — Она запнулась. — Он дал тебе… Где еще одно?

Нервничая, я подняла другую руку, чтобы показать ей мой большой палец.

— Он снял его. Он принял всю боль, чтобы я смогла вызвать тебя.

Тритон хрюкнула в знак несогласия.

— Он принял всю боль, так что он не убьет тебя.

Суетясь, я подошла поближе. Она собирается помогать или нет?

— Тритон. Пожалуйста. Солнце.

Ее андрогинное лицо тоже исказилось, чтобы выглядеть более женственно, так или иначе, она, щурясь, глядела на него.

— Действительно, — сказала она язвительно, дергая ее подол от Ала. — Это похоже на вдыхание кислоты.

Твердый ветер дул порывами против меня с неожиданной силой, и я закрыла глаза, чувствуя, как пыль вдруг останавливается и уменьшается, прежде чем попасть в меня. Это была Тритон, она потащила меня в лей-линию, и с противным завихрением отвратительное красное небо погасло.

Мое сердце ушло в пятки один раз, второй, и еще уходило, пока мы не освободимся в каком-то месте. Мои легкие начали болеть, и в последний момент, когда я подумала, что она, должно быть, забыла про меня, и мне придется проложить еще одну линию, чтобы выбраться, она дернула меня в реальность.

Спотыкаясь, я поймала себя на том, что стою у кровати в комнате Ала. Керосиновая лампа возле кровати была зажжена, отбрасывая тени по краям небольшие комнаты. Коричневые, золотые и зеленые тона передразнили первобытный лес, а плюшевые текстуры делали пространство защищенным.

— Ну, извини, — пробормотала Тритон, выглядя матроной, когда она аккуратно укрывала Ала одеялом, уже лежащего в моей, или, вернее сказать, в его кровати.

— Мне потребовалось время, чтобы обойти защиту комнаты. Я подумала, что прыгать прямо в постель лучше, чем в библиотеку, а потом тащить его оттуда.

— Да, — прошептала я, соответственно испуганная. Ал говорил мне, что его старая спальня была абсолютно надежна, но, видимо, она не была защищена до сумасшествия.

Я села на столбик кровати, а Тритон села на постель рядом с Алом, выглядя, как прикроватная медсестра. Я ничего не могла видеть кроме его лица, остальное тело было укрыто одеялом. Чуть-чуть погладив Ала по щеке, Тритон посмотрела вверх, ее черные глаза прошлись все один раз.

— Это не спальня Ала. Она слишком… плюшевая.

— Она моя, — выпалила я. — Он отдал ее мне. Заставил меня принять ее. Он спит в кладовке.

— Ты заставила его спать в чулане? Очень хорошо. Ты могла бы выжить его в конце концов.

Я осторожно приблизилась и вытянула голову, чтобы посмотреть вниз на Ала в кровати между Тритоном и мной.

— Это не совсем чулан. Я просто называю его так. Он крохотный девять на двенадцать, я получила его за Tron машину.

— О. — Ее рука прикоснулась к руке Ала, переворачивая ее, как будто ища кольцо, которое было на моем большом пальце.

— С ним все будет хорошо?

Опять же, Тритон, прищурившись, поглядела на меня, ее глаза выглядели почти нормально в тусклом свете.

— Тебе что за дело? — Она посмотрела на кольцо, которое он дал мне, и я спрятала его в другую руку. Мои мысли вернулись к Селфнне, но я не собиралась расспрашивать Тритон.

Из кровати донесся голос Ала, — Конечно, ей есть дело. Я для нее Бог.

— Ал! — Я склонилась над ним, и он скривился, как будто от боли.

— Твою ж мать, — ругнулся он, проводя рукой по лбу в пятнах от пота и грязи. — Я чувствую, что меня протащили по терке для сыра несколько раз подряд.

Взгляд его заострился, и он попытался сесть, паника показалась в его глазах.

— Где мои кольца? Мои кольца!

— Здесь, — сказала я, когда Тритон заставила его лечь обратно вниз, а я вклинилась, и опустила оба кольца с моих пальцев в его ожидающую ладонь.

Он упал, закрыв глаза, когда его толстые пальцы сжались вокруг них. Его рука дрожала, и я вспомнила ту боль, которую мы разделили. Учитывая, что удвоение ее убило бы меня.

— Я отпустила его, — сказала я, вставая с постели и чувствуя, что это была моя вина. — Я должна была. Я не могла вытащить его в реальность, в то время когда солнце было еще в небе. Мне пришлось отпустить его, чтобы я смогла переместиться в безвременье, чтобы вытащить его!

— Прекрати болтать, — буркнул Ал, пытаясь убрать руку Тритон подальше, когда она пыталась посмотреть его глаза. — Это не твоя вина. Дай мне поспать. — Он открыл глаза, чтобы зыркнуть на Тритон.

— В чем твоя проблема, сука?

Тритон остановилась, пытаясь поднять ему веки, и я закрыла рот.

— Я не болтаю, — сказала я угрюмо даже для самой себя.

По-прежнему сидя на краю кровати, Тритон натянула одеяло до его подбородка.

— Хорошая мысль, плохая реализация.

Он выглядел так, словно с ним все будет хорошо, и я подумала, смогла ли Тритон увидеть основание фиолетовой линии и выжить.

— Я могу что-нибудь сделать? — спросила я.

— Ты? Нет, — сказала Тритон. — Но у меня есть аура, которую я могу дать Алу, если…

— Нет! — вскрикнули мы с Алом одновременно, и она выглядела оскорбленной, вставая, чтобы разгладить свою одежду.

— Не нужно так кричать. Тогда вы просто должны подождать до тех пор, пока ты не исцелишься. Здесь, в спальне Рэйчел. — Ее взгляд остановился на потолке. — Там, где вся твоя защита.

Я начала расслабляться. Это продолжалось всего три секунды, пока Ал не оттолкнул руки Тритон снова прочь от себя, что-то бормоча.

— Ку’Сокс это сделал. — Я напряглась, он добавил, — Вся утечка линии — хитрость, чтобы заставить нас убить Рэйчел для него. Очень дорогая рискованная уловка. — Он поморщился. — Может, тебе не стоило проклинать его.

— Был выбор: или он, или я, и мне нравится то место, где я живу, — сказала я громко, и Ал поморщился.

Тритон поднялась от Ала и встала, скрестив руки перед собой.

— Я увидел низ фиолетовой линии, — сказал Ал. — Его аура оставила подпись там, внизу. Он вызвал ее, что бы это ни было.

Я провела руками по массе моих спутанных волос, желая только горячий душ и коробку мороженого.

— Поэтому мы можем войти в коллективное сознание и исправить это, верно? — сказала я, хорошее чувство разлилось впервые за… часы? Это был такой длинный день?

Тритон отошла от кровати, убирая мелочевку, шныряя тут и там, и мои волосы на затылке стали подниматься.

— Если он ее вызвал, то он может ее исправить, — сказала она. — Но он будет ждать до тех пор, пока ты не умрешь, а затем «спасет» нас, и мы будем в большом долгу перед ним.

Ал фыркнул.

— Брат мне по сердцу. За исключением убийства Рэйчел, конечно.

— Но ты знаешь, что это он сделал! — сказала я. — Мы нашли доказательства!

Ал ничего не сказал, и моя улыбка увяла.

— Ал? — спросила я, и он вздохнул. Даже Тритон старалась избегать меня, и искра гнев возросла.

— Мы можем заставить его исправить это, верно? Ал, ты видел его подпись на утечке.

— К сожалению… — начал Ал, и я попала ему по лицу, махая рукой у его носа.

— Нет, нет, нет — закричала я. — Нет никаких «к сожалению» в твоем следующем предложении. Мы заставим его это исправить! Я не собираюсь прослыть, как та, кто уничтожил безвременье!

Ал вздохнул, затем вздрогнул, когда черное покрывало безвременья заскользило над ним. Оно сошло, оставив его в чистой, мягкой старомодной ночной рубашке, показывающейся между его кожей и одеялом. Очевидно, это сделала Тритон.

— Рэйчел, — сказал он, пока изучал свои голые руки. — Моя аура сгорела в моей душе. Ты подождешь несколько дней? Затем мы можем пойти, обвинить и предоставить скрытые летающие шипы, хорошо?

Я поморщилась, ненавидя Тритон, когда та смеялась надо мной.

— Ах, энергия молодости, — сказала она, делая все еще хуже. — Если бы это была я, я не пошла бы туда.

— Почему бы и нет? — сказала я, чувствуя еще одно «к сожалению» на подходе.

Тритон коснулась рукой зеркала, идентичного тому, которое я видела, как использовала Кери.

— Свидетельство Ала будет подозрительным, даже если он чуть не погиб. Никто не будет рисковать, чтобы подтвердить его истинность, зная, что он для этого сделал. Ал был бы мертв, если бы не… если бы ты не вытянула его.

Она собиралась сказать «эти кольца», но я промолчала. Ее выбор слова говорил сам за себя. Расстроенная, я нависла над Алом, и он закрыл глаза, не обращая на меня внимания.

— Ал, — сказала я решительно, и он открыл глаза. Я колебалась в его черных глазах, затем выпалила. — Я не собираюсь снимать проклятие с Ку’Сокса. Это единственная причина, почему я могу спокойно спать ночью. Кроме того, я не думаю, что он просто хочет убить меня, он хочет, чтобы все вы тоже умерли, или зачем тогда возиться с детьми с синдромом Розвуда?

Тритон посмотрела на Ала, необычный след страха отразился в глубине ее глаз.

— Я верю тебе, — сказала она, ее пальцы прошлись по нескольким вещам на комоде. — Но никто не собирается помогать тебе.

— Почему бы и нет? — сказала я в отчаянии.

— Потому что мы знаем, что мы не можем контролировать его, и мы — трусы, — сказала она. — Это твой фамилиар освободил его, и, таким образом, это твоя ответственность, чтобы контролировать его. Если ты не сможешь, мы отдадим тебя ему, чтобы успокоить его и спасти себя.

Это было паршиво.

— Я вернула его обратно в безвременье, — сказала я, и она взяла в руки зеркало.

— Где нам он не нужен, — сказала она, и я резко опустилась. — Лучше для него, что мы убьем тебя, а он спасет нас. Я удивлена, что коллектив дал тебе время на все. Ты должно быть им понравилась.

Я не смогла убрать хмурый взгляд с моего лица, даже если бы попыталась. Понравилась, да? Забавный способ показать это.

Ал потянулся, чтобы взять зеркало, которое Тритон принесла с собой к кровати.

— Отправь ее домой, — сказал он, устало, а затем он приблизился к своему отражению.

— Что, черт возьми, случилось с моими глазами?

Тритон взяла зеркало обратно, несмотря протесты Ала, как ни странно, она сексуально проскользила через спальню, чтобы положить его обратно на комод.

— Они вернуться к нормальному виду? — спросил он, и она пожала плечами.

— Нет! — сказала я громко, и Ал посмотрел на меня. — Это бычье дерьмо! — добавила я, так чтобы Ал понял, что я говорила не о его глупых глазах. — Ку’Сокс будет готов к этому!

— Он скажет, что вы пошли на это вместе, и выхода назад нет, любимая, — сказала Тритон.

Моя раздраженность на прозвище испарилась, и холод замедлил мой гнев. Мне не нравилось быть «любимой» демона. Это означало, что я была глупая и бестолковая.

— Тритон, пожалуйста, отправь ее домой, — сказал Ал, его голос был низким от усталости.

Демон наклонила голову, и я замахала руками в знак протеста.

— Эй! Подожди! Кто будет за тобой присматривать?

— За мной не нужно присматривать, — пробормотал Ал, зарываясь поглубже в складки одеяла из гусиного пуха и шелка. — Иди домой. Позвони мне через три дня.

Три дня?

Ал улыбнулся, его глаза закрылись.

— Тритон?

— Черт побери, нет! — прокричала я, но мои слова застряли в горле, когда я вдруг попала во внимание Тритон. Я поставила пузырь защиты вокруг себя, прежде чем она смогла перенести меня.

Отправить меня домой, как маленькую девочку, да? — подумала я, кипя от гнева.

Но, когда реальность закружилась вокруг меня, и я обнаружила себя стоящей на моем залитом солнцем кладбище с церковь в лучах заходящего солнца, я расстроилась. Ку’Сокс может появляться в моей церкви, днем или ночью, благодаря Нику. И Кери и Люси были в заложниках. Я не могла ими рисковать, Ку’Сокс мстит через них, превращая мою потенциальную победу в личное поражение. Заставить его признаться, что я не имела ничего общего с таким уродством, как фиолетовая линия, всасывающая безвременье, без ущерба для безопасности Кери и Люси не будет легко.

Я сразу же нашла свой телефон, листая телефонную книгу, я добралась до номера Трента. Я должна поставить его на быстрый набор или что-то в этом роде. Писки слетались отовсюду, и я помахала им, когда начала подходить к задней двери церкви. Я наклонила голову, пока ждала, чтобы кто-нибудь подлетит.

— Твой папа в порядке, — сказала я, радуясь, когда Джумок отправил большинство пикси обратно на их дежурство.

Три звонка и щелчок, и мои ноги остановились, когда я услышала, как Рэй плакала на другом конце телефона. Это было мягкое, душераздирающее рыдание от потери, которое десятимесячный ребенок не должен был знать. Дженкс пел ей о кроваво-красных маргаритках.

— Я вернулась, — сказала я, даже раньше, чем узнала, что это был Трент. — Не вызывайте меня.

— Ты их не видела? — спросил Трент, и его голос был совершенно пустым. Я вздохнула, чтобы сказать ему, мое горло сжалось, когда я не смогла выдавить из себя ни слова. На мои глаза наворачивались слезы.

За три удара сердца, ни один из нас не проронил ни слова, а потом мягко Трент добавил.

— Нет, я не думаю, что ты их видела.

— Я думаю, они живы, — сказала я, но это прозвучало, как тонкая надежда, даже для меня.

У меня в груди болело, и я начала идти через надгробные плиты, одной рукой обнимая себя за талию, чтобы не согнуться. Тихий звук крыльев и пыльцы, Джумок сел на мое плечо.

— Ку’Сокс. Он намерен использовать их, чтобы заставить нас делать то, что он хочет. Трент, дай мне немного времени, чтобы найти способ, чтобы вернуть их обратно. Ку’Сокс не сможет этого сделать. Кери — освобожденный фамилиар. Все, что мне нужно сделать, это покопаться в документах.

— У меня нет времени для оформления документов, — сказал он с горечью, а потом я услышала его вздох, когда Рэй, наконец, перестала плакать. Я могла слышать, как малышка сопела, и я подумала, что он взял ее на руки.

— Дай мне немного времени, чтобы поговорить с Дали, — сказал я. — Мне нужен шанс, чтобы объяснить ему, что происходит, и тогда, может быть, он поможет.

— Зачем демону помогать мне? — сказал Трент, и я посмотрела на церковь, щурясь, чтобы попытаться найти Биса. Там был еще один огромный горгулья, и я нахмурилась.

— Он будет помогать мне, а не тебе. И я не собираюсь просить его сделать это бесплатно, — сказала я, потом смягчилась. — Дай мне несколько часов. Ты можешь привести Дженкса домой для меня? И, может быть, мою машину? Скажем, после полуночи? Я должна быть готова и собрать больше информации для тебя.

— Полночь! — я слышала пронзительный голос Дженкса, потом я нахмурилась, когда Трент прикрыл телефон. — Ладно, в полночь, — сказал пикси угрюмо, когда я снова могла слышать.

— Трент? — сказала я осторожно.

— Увидимся в полночь, — сказал Трент, и затем он повесил трубку.

Я была ошарашена, но не удивлена, я закрыла телефон и спрятала его подальше. Обхватив себя руками, я опустила голову. Потоптавшись на крыльце, и боролась с тем, чтобы открыть дверь. Придется много планировать.

Наверное, мне следует позвонить Айви.