Дэвид взял стакан воды из-под крана, и рука у него едва за­метно дрожала. На секунду он прижал стакан ко лбу, успоко­ился, собрался, потом отпил и поставил на ясеневый кофейный столик, стоящий перед нами.

— Спасибо, — сказал он, поставил локти на колени и уро­нил голову на руки.

Я потрепала его по плечу и чуть отодвинулась от него по Дивану. Кистен стоял возле телевизора, спиной к нам, и разглядывал в освещенном запертом шкафчике собранную Дэвидом коллекцию клинков времен Гражданской войны. Едва за­метный запах вервольфа, никак не неприятный, щекотал мне ноздри.

Дэвид был совершенно раздавлен, и я делила внимание между этим трясущимся человеком в офисном костюме и его аккурат­ным и явно холостяцким таун-хаузом. Он насчитывал обычных два этажа, вся обстановка, как и сам дом, пяти- или десятилет­него возраста. Наверное, даже ковровое покрытие не меняли. Интересно, этот дом принадлежит Дэвиду или он его снимает?

Мы сидели в гостиной. По одну сторону за зеленой буфер­ной зоной расположилась парковка, по другую через кухню-столовую можно было выйти на широкий общий двор — дру­гие дома настолько далеко, что определенную степень уедине­ния гарантировало само расстояние. Стены были толстые, а потому здесь было тихо. Добротные обои коричневых и беже­вых тонов свидетельствовали, что Дэвид клеил их собственно­ручно. Значит, владелец, решила я, вспомнив, что как инспек­тор «Верстраха» он получал очень неплохие деньги, вытягивая из неразговорчивых владельцев полисов истинные истории — отчего это у них рождественская елка вдруг вспыхнула и сожгла всю гостиную.

Жилище было островком покоя и мира, но сам вервольф был совершенно измочален. Дэвид — одиночка, обладающий личной силой и харизмой альфа-самца без его обязанностей и ответственности. Строго говоря, я и есть его стая — взаимовы­годное соглашение на бумаге, которое помогло Дэвиду не быть уволенным, а мне дало возможность получить страховку по не­вообразимо низкой цене. В этом и состояли наши отношения, но я знаю, что Дэвид пользовался мною как жупелом, чтобы отпугивать вервольфиц, лезущих в его жизнь.

Мой взгляд упал на толстую черную книжечку рядом с те­лефоном. Очевидно, это его не сдерживало, когда дело доходило до романов. Черт побери, надо бы ему резинкой эту книжицу перехватывать, чтобы не раскрывалась.

—Лучше стало? — спросила я, и Дэвид поднял голову. Ка­рие глаза красивого темного оттенка расширились от долгого страха, „и на его лице смотрелись как чужие. У него отличное под­жарое тело, созданное для бега, скрытое удобным костюмом. Ясно, что он собирался к себе в офис, когда что-то такое случи­лось, и меня тревожило, что это «что-то» привело его в такое со­стояние. Не знаю никого столь уравновешенного, как Дэвид.

Его ботинки под кофейным столиком сияли, сам он был чисто выбрит — ни намека на черную щетину на загорелой и даже грубоватой коже. Я его видела в длинном до земли плаще и широкополой шляпе когда-то, когда он за мной следил, и был он тогда похож на Ван Хельсинга: пышные черные волосы, длинные и волнистые, и густые брови. И уверенности в себе у него было не меньше, чем у этого вымышленного персонажа, но вот сейчас эта уверенность поколебалась от тревоги и бес­покойства.

—Нет, не стало, — ответил он, и его тихий голос сверлил мне уши. — По-моему, я убиваю своих подруг.

Кистен повернулся — я протянула руку, останавливая его, чтобы он какой-нибудь глупости не сказал. Дэвид прежде все­го уравновешен, а работа страхового инспектора требует быст­роты и сообразительности. Дэвида очень трудно застать врасп­лох, и если он думает, что убивает своих подруг, значит, для такой мысли есть причина.

—   Рассказывай, — предложила я, сидя рядом с ним, и Дэ­вид медленно перевел дыхание, заставил себя сесть прямо, пусть даже на краю дивана.

—   Я пытался найти подругу на эти выходные, — начал он, поглядев на Кистена.

—   На полнолуние? — перебил его Кистен, заработав укоризненный взгляд и от меня, и от Дэвида.

—   Полнолуние только в понедельник, — ответил оборо­тень. — И я не сопляк-первокурсник из тех, что нанюхаются дури и громят твой бар. Я в полнолуние владею собой не хуже тебя.

Это явно была больная мозоль, и Кистен поднял руку жес­том извинения:

—Прости, не хотел никого обидеть.

Напряжение в комнате спало. Взгляд затравленных глаз Дэвида упал на лежащую у телефона книжку.

—Вчера вечером мне звонила Серена и спросила среди про­чего, не простужен ли я. — Он посмотрел на меня и отвел глаза. — Что показалось мне странным, потому что сейчас лето. Но по­том я позвонил Капли спросить, свободна ли она, и она мне задала тот же вопрос.

Кистен тихо усмехнулся:

—Ты с двумя встречался в одни и те же выходные?

Дэвид наморщил лоб:

—   Нет, с неделей разницы. Так что я позвонил еще несколь­ким женщинам, поскольку ничего о них не слышал почти месяц.

   —На вас большой спрос, мистер Снупи?

   —Кистей! — тихо сказала я, потому что мне очень не понравилась ссылка на этот старый мультик. — Прекрати.

Кошка Дэвида смотрела на меня с верхней площадки лест­ницы, но я была так расстроена, что даже не пыталась ее под­манить.

Но Дэвид не собирался тушеваться перед живым вампиром, тем более в своем доме.

—Да, — сказал он достаточно воинственно. — Вообще-то да. Ты хочешь подождать на веранде?

Кистей поднял руку жестом «говори, что хочешь», но я без труда верила, что красивый оборотень за тридцать получает много звонков от женщин, ищущих свидания. Мы с Дэвидом вполне были довольны, сохраняя наши отношения чисто дело­выми, хотя меня слегка раздражало, что у него пунктик насчет недопустимости межвидовых связей. Но пока он уважает во мне личность, пусть себе игнорирует целый пласт женской популя­ции. Ему же хуже.

—   Кроме Серены и Калли, я никому не смог дозвониться. — Он снова поглядел на толстую записную книжку. — Ни одной из них.

—   И ты решил, что они мертвы? — спросила я, не видя при­чины для такого мощного допущения.

Дэвид посмотрел затравленными глазами.

—У меня бывают о них жуткие сны, — сказал он. — О моих подругах, в смысле. Я просыпаюсь в собственной кровати, чи­стый и отдохнувший, а не в парке и покрытый грязью, поэтому я не очень о них задумывался, но теперь...

Кистей хмыкнул, и я начала жалеть, что не оставила его в машине.

—   Они просто не хотят с тобой дела иметь, волколак, — ска­зал вампир, и Дэвид выпрямился — гнев придал ему сил.

—   Их нигде нет, — сказал он тихо.

Я настороженно смотрела: пусть Кистей слишком сообразителен, чтобы излишне нажимать, но Дэвид сейчас уж очень непредсказуем.

—Они либо не подходят к телефону, либо их соседки не знают, где они. — Его глаза, полные ужаса, посмотрели в мои и ушли в сторону. — Это те, о ком я волнуюсь. Те, с кем не могу связаться.

—Шесть женщин, — сказал Кистей, стоя теперь у стены с окном, выходящим в маленькое патио. — Неплохо. Из них половина наверняка переехала.

—  За полтора месяца? — едко спросил Дэвид. И тут, будто гальванизированный этим допущением, он устремился в кух­ню, и шаги его гудели нервной энергией.

У меня брови полезли вверх. Дэвид за шесть недель встре­чался с таким же числом женщин? Вервольфы не более блуд­ливы, чем прочее население, но я, вспомнив его нежелание осесть и обзавестись стаей, подумала, что дело тут, вероятно, не в том, что он не может завести себе подругу, а в том, что его вполне устраивает роль полевого игрока. Профессионального! Ай да Дэвид.

—Они пропали, — сказал он, остановившись в кухне, буд­то забыв, зачем туда вошел. — Я думаю... я думаю, у меня были провалы сознания, и я их убивал.

У меня живот свело судорогой от его интонации. Он действительно верил, что он убил этих женщин.

—Да брось, — сказал Кистен. — Одна узнала, что ты ходок, и позвонила всем прочим. Вас раскрыли, мистер Снупи! — Он засмеялся. — Так что пора заводить новую черную книгу.

Дэвид был оскорблен, и я подумала, что Кистен необычно для себя нечуток. Может, просто ревнует.

—  Знаешь что? — сказала я, оборачиваясь к нему. — Ты бы не заткнулся?

—  Да я же только и сказал...

Дэвид дернулся, будто вспомнил, зачем выходил на кухню, открыл жестянку с кошачьим кормом и вытряс сколько-то на тарелку, потом поставил на пол.

—Рэйчел, ты бы отказалась говорить с мужчиной, с кото­рым спала, даже если бы ты на него злилась?

У меня брови поднялись еще выше. Он не просто ходил на свидания с шестью женщинами за шесть недель, он еще и спал сними?

—Э-гм... — промямлила я, — нет, пожалуй. Мне бы захоте­лось сказать ему хоть часть того, что я о нем думаю.

Дэвид кивнул и повесил голову.

—Они исчезли, — сказал он. — Это я их убиваю. Я знаю.

—Дэвид, — возразила я, видя на лице Кистена намек на тревогу. — У вервольфов не бывает помутнений сознания, при которых они убивают. Если бы такое случалось, их бы сотни лет назад истребили другие внутриземельцы. Должна быть иная причина, почему они не отвечают.

—   Потому что я их убил, — шепнул Дэвид, сгорбившись над столом.

Я перевела взгляд на тикающие настенные часы. Пятнад­цать минут третьего — пропустила занятие.

—Не складывается, — сказала я, садясь на круглый высо­кий табурет. — Хочешь, я или Айви их выследим? Она боль­шой мастер розыска.

Он с облегчением кивнул. Айви, если дать ей время, кого угодно найдет. После ухода из ОВ она возвращает похищенных вампиров и людей из подпольных домов крови и от ревнивых бывших супругов и любовников. По сравнению с этим мои обычные занятия кажутся пресными, но у нас у каждой свои таланты.

Мое качание на высоком табурете взад-вперед стало медленнее. Раз уж я здесь, надо бы забрать фокус домой. Все, кто хотят его найти, знают, что я принадлежу к стае Дэвида. Оди­ночка, натренированный реагировать на силовое воздействие, Дэвид не был легкой добычей. Но те, с кем он работает...

—Черт! — сказала я и зажала себе рот рукой, поняв, что сказала вслух. И Дэвид, и Кистен уставились на меня. — Э-гм... Дэвид, ты своим подругам говорил о фокусе?

Его недоумение сменилось гневом.

—Нет! — сказал он с силой.

Кистен посмотрел на него грозно:

—Ты хочешь мне сказать, что отработал шесть теток за шесть недель и никогда не показывал им фокус, чтобы произ­вести впечатление?

Дэвид стиснул зубы, желваки выступили.

—Мне не надо заманивать женщин к себе в постель. Я про­шу, и если они хотят, то приходят. Да и фокус не произвел бы на них впечатления. Потому что они люди.

Я оторвала локти от кухонного стола, чувствуя, как горит лицо от негодования.

—Ты с людьми? С ведьмой не хочешь, потому что против межвидовых связей, но спишь направо и налево с человечески­ ми бабами? Ах ты лицемер чертов!

Дэвид посмотрел на меня молящим взглядом.

—Начни я встречаться с вервольфицей, она бы захотела войти в мою стаю. Мы же это уже обсуждали. А вервольфы из­начально происходят от людей...

У меня глаза сузились.

—Да, поняла, — сказала я, хоть это мне и не нравилось. Вервольфы произошли от людей, как и вампиры. Но вампиром можно стать, а вервольфом — только родиться.

Как правило.

Мысли резко вернулись ко вчерашнему утру — как демони-ца громила мою церковь, разыскивая фокус. Ой, бли-и-ин... На этот раз я сумела произнести про себя, а не вслух. Пропавшие подруги. Три неопознанных тела в морге: спортивные, преус­певающие, и похожие друг на друга. Их привезли под видом вервольфиц, но если случилось то, что я думаю, они окажутся в базе данных не по вервольфам, а по людям. Самоубийства в последнее полнолуние.

—   Боже мой, Дэвид, прости! — ахнула я шепотом, и Кистей с Дэвидом уставились на меня.

—   Что такое? — спросил Дэвид осторожно, но не в прежнем безумном отчаянии.

Я посмотрела на него беспомощно.

—Ты не виноват. Я не должна была тебе его отдавать. Я не знала, что тебе достаточно было просто иметь его в своем рас­поряжении. Знала бы — ни за что бы так не сделала. — Он смот­рел на меня, ничего не понимая, и я, чувствуя, как подступает тошнота к горлу, добавила: — Кажется, я знаю, где твои подру­ги. Это я виновата, не ты.

Дэвид затряс головой:

—   Что отдавать?

—   Фокус, —сказала я, кривясь от жалости. — Я думаю... он обратил твоих подруг.

Лицо у него посерело, он положил руку на стол.

—Где они? — выдохнул он.

Я с трудом проглотила слюну:

—В городском морге.