— Я буду здесь, — сказала мне Айви как трехлетнему ребенку, показывая в сторону мясного прилавка.

— Да Поворот тебя возьми, Айви! — возмутилась я. — Ал меня отпустил, потому что хочет Пирса стереть в порошок, а не потому что у меня аура повреждена! У меня все в порядке. Пойди просто что-нибудь для жарки купи, о'кей?

Эта жердь приподняла бровь и выставила бедро, будто не веря мне. И можно было понять почему. Ал редко отпускал меня, и, наверное, мое раннее возвращение помешало ее планам. Хотя тому не было никаких подтверждений, я не сомневалась, что живая вампирша мои еженедельные суточные отлучки использовала для утоления другого голода — для которого в бакалейной лавке бутылку не купишь.

— Я сказала, что все у меня в порядке! — рявкнула я, подтягивая экологичный рюкзак, с которым она заставляла меня ходить за продуктами. — Дашь ты мне дышать или нет?

Поглядев на меня недоверчиво, она резко развернулась и пошла через овощной отдел, в джинсах и коротком черно-зеленом жакете похожая на модель. Шпильки делали ее еще выше. Легкое пальто было отступлением от ее обычного кожаного наряда, но золотая отделка превращала его в изысканно-богатое. Она снова отращивала волосы, и прямые черные пряди уже почти опять доходили до плеч. Айви могла бы быть моделью. Да она, черт побери, могла бы быть кем захочет. Вот счастливой быть — не получается. Есть у нее пунктики.

— Господи, что за геморрой! — буркнула я.

— Я все слышу, — предупредила Айви, не сбившись с шага.

Впервые за долгие часы я осталась одна. Напряжение отпустило. День получался не самый веселый. Поспать как следует после возвращения в церковь мне не удалось. Капелька доверия, которую я уделила Алу, вызывала серьезные сомнения. Не то чтобы я вообще ему доверяла, но я считала, что наш договор влечет между нами какую-то меру честности. Так вот, нет. И Пирсом я тоже не была довольна. Он был моей подростковой влюбленностью во времена, когда жизнь течет широко и долго и никакие неприятности не длятся дольше одного дня. С влюбленностями я покончила, на Пирса злилась, что он рискнул всем, лишь бы произвести на меня впечатление. Не произвел, а что до моего к нему отношения — так пусть хоть в жерло вулкана провалится.

Было почти облегчением вынырнуть от грохота из беспокойной дремы в безбожные десять утра, когда Рекс, кошка Дженкса, влетела в стену, гоняясь за его детишками. Айви приготовила мне завтрак, потом болталась на кухне возле компьютера, пока я собирала все необходимое для сонных чар. Потом приготовила мне обед. Наконец я ей сказала, что схожу в магазин — хотела побыть одна. Я-то надеялась, что она останется дома, но уж куда там. У Дженкса чуть крылья не оторвались от смеха, когда он сказал, что присмотрит пока за церковью. Умный какой.

Очевидно, я слишком много рассказала Айви о коварстве Ала, и она встревожилась. Она достаточно знала о магии, чтобы понять: работа с аурами могла навести меня на мысль о том, как спасти ее душу. Может, в этом и была проблема. Не приходилось сомневаться, что мои «достижения» тут же станут известны Ринну Кормелю, ее мастеру вампиру, от которого мы обе ждали защиты от других вампиров. Надо было бы быть ему благодарной, но никак я не могла преодолеть отвращения к этому мертвецу.

Вдруг откуда ни возьмись возникло у меня покалывание в коже, и я обернулась. Айви стояла у мясного прилавка, спиной ко мне, и флиртовала с мясником. А единственным другим персонажем вблизи оказалась невысокая женщина в прямом деловом платье. Склонив голову набок, она рассматривала этикетки на крекерах. Вид у нее был вполне обыденный, но почему-то сработали мои тревожные датчики.

Заправив волосы за ухо, я посмотрела на вход в магазин, на парковку за большими окнами. Стояли сумерки — время, когда из районов со смешанным населением разбегаются люди и улицы захватывают внутриземельцы. Но солнце еще не село, значит, эта женщина — не мертвый вампир. Также маловероятно, что она живой вампир, так глубоко ушедший на людскую сторону. Наверное, по той же причине она и не оборотень. Значит, остается человек, ищущий какие-то магические припасы (очень сомнительно), либо колдунья, ищущая того же.

Но колдуньей она быть не может. Я под бойкотом, и все колдуны Цинциннати это знают.

Передвигаясь к полкам с ранней клубникой, я мысленно пробежала краткий список тех, кто мог бы так далеко забраться за мной вглубь традиционно людской территории, потом вздрогнула, перебрав еще более краткий список причин такого поступка.

Украдкой я оглядела ее — простые коричневые туфли, нейлоновые чулки, коричневая юбка — впечатление изысканности в сочетании с прискорбным недостатком воображения. Тощая, как модель, но рост далеко не модельный, светлые волосы гладко зачесаны назад, словно ей пришлось пожертвовать мягкостью, чтобы выжить в мире мужчин.

Она посмотрела на меня, и я застыла, когда наши глаза случайно встретились. Черт, подумала я, пока она моргала большими синими глазами и медленно улыбалась — потрясая меня до глубины души. Черт и еще раз черт. Она видела, как я входила сюда с Айви, и прощупывала меня!

У меня загорелись щеки. Отведя глаза, я свернула, чтобы между нами оказалась полка с клубникой. Я — гетеро, но, потеряв трех бойфрендов за два года (один ушел в криминал, другой в могилу, а третий, хоть и не совсем бойфренд, смылся, когда я попала под бойкот), не настроена была объяснять положение вещей симпатичной даме, неверно понявшей наше с Айви невербальное общение.

Ничуть не смутившись, женщина придвинулась ближе. Одна рука у нее была в кармане короткого кашемирового пальто, другая держала сумочку — по последнему требованию моды, вряд ли поддельную. Очевидно, ходит в солярий — такой ласковый янтарный загар ранней весной в Цинциннати не получишь. На коротких ногтях — профессиональный маникюр, поблескивают белые кончики. Высококлассная внешность резко не соответствовала инструментальной музыке восьмидесятых, вытертому кафелю и то и дело рявкающему громкоговорителю.

Я нахмурилась сильнее, когда до меня донесло дуновение красного дерева над запахом хлорки и ароматом клубники. Колдунья? Блин, если так, значит, она отлично знает, кто я. А если знает, то подцепить меня она не пытается. То есть не пытается в любовных целях. Это у нее работа — и такая работа, где черная магия завязана.

Рэйчел, остынь. Успокойся, сказала я себе, даже не видя ягод, когда подняла нервными пальцами упаковку клубники. Может, ей нужна помощь, а спросить она побаивается. Блин, я бы точно боялась. Когда я не изображаю ученицу демона в безвременье, то представляю собой странную смесь свободного охотника, эскорта-в-бурных-водах и магического мастера на все руки — способного спасать с деревьев фамилиаров и приводить домой жутких мерзких тварей, до которых никто другой и дотронуться не захочет. Да, я под бойкотом, но у нее, быть может, такая беда, что даже страх попасть под бойкот за обращение ко мне женщину не остановит.

Но она не выглядела напуганной. Вполне в себе уверенная и собой владеющая.

Поставив коробочку клубники, я отступила, и мысли завертелись вокруг последнего случая, когда ко мне подкатывался член черного ковена с попыткой завербовать. Когда я ему посоветовала свой темный ковен засунуть туда, где еще темнее, он оскорбился, и ковен пытался меня убить.

Загудел адреналин, медленно и сладко, заставляя биться сердце и оживляя чувства. Такое хорошее ощущение, что мне даже страшно стало. Быстрый взгляд в сторону мне сказал, что Айви нет. И мясника тоже. Мои крутые сапожки шаркнули по полу, я достала телефон, будто время посмотреть, и послала Айви 911. Если даже она смотрит мясо за прилавком, то придет.

Встав у стойки с зелеными овощами, я стиснула зубы. Спина, обращенная к этой женщине, выражала полную небрежность, но я напряглась, когда топ-топ-топ ее практичных туфель замерло в восьми футах от меня. Передо мной как раз был стенд с морковью. Отвали, детка, а то морковкой убью!

— Прощу прощения, — сказала она, и будь я проклята, если я не вздрогнула. — Вы не Рэйчел Морган?

Голос высокий, почти слишком детский, чтобы воспринимать его всерьез, и я обернулась. Пальцы соскользнули с мокрых морковок. Женщина оказалась на несколько дюймов ниже меня, с учетом всех каблуков. Рука у нее все еще была в кармане, а в улыбке — некоторая насмешливость. Мне инциденты не нужны, но если она начнет, то я закончу.

— Прошу прощения, я вас знаю? — спросила я так же любезно, кладя в холщовую сумку пучок моркови. Слишком легкая. Надо добавить веса.

Я бросила взгляд ей за спину. Айви, где тебя черти носят? У нее в этом кармане все, что угодно может быть. С виду она так, ничего особенного, но и я тоже в этих джинсах, сапогах, короткой красной курточке и в шарфе не особо страшна.

— Вы — Рэйчел Морган из «Вампирских чар»? — снова спросила женщина, а я перешла к стойке экологически чистой картошки, стараясь сохранить дистанцию. — Знаменитая ведьма из Цинциннати, под бойкотом. Я права? — не отставала она.

И руку не вынимала из кармана, идя за мной.

«Знаменитая» и «под бойкотом» не слишком сочетается, если вдуматься, и я вздохнула. Первая мысль, что она — черная колдунья, вроде бы оправдывалась. Поддернув сумку, я бросила гуда картошку и ощутила ее дополнительный вес.

— Но интересуюсь, — сказала я сухо, надеясь, что она поступит правильно. То есть уйдет.

Но не было мне такого счастья. Она наклонилась над картошкой, в глазах у нее была издевка.

— Черной магии я не боюсь. И тебя не боюсь. Идем со мной.

А вот черта с два.

С отвращением я сунула в сумку вторую картофелину и открыла второе зрение — увидеть ситуацию с другой стороны. Свою реакцию мне удалось свести к негромкому «м-м-м». Аура у женщины без пятнышка. Это, впрочем, не значит, что она не черная колдунья. Может быть, копоть она кому-то передает.

— Если верить газетам, — сказала я, отключая второе зрение, — Рэйчел Морган ходит в коже в обтяжку и устраивает оргии с демонами. Похоже, что я ношу кожу в обтяжку?

В сумку легла третья картофелина. Хватит, чтобы посадить тебя на задницу ударом по лбу.

Треугольное лицо самодовольно усмехнулось. Женщина сунула сумку под мышку. Руки у нее освободились, и я перестала улыбаться.

— Меня больше интересует про демонов, — пояснила она.

Черт побери, значит, все-таки черная колдунья. Хотелось мне одного: уйти сейчас, пока меня и в этот магазин пускать не перестали.

— Не интересуюсь, — ответила я сурово. — Черной магией не занимаюсь, что в газетах пишут, не читаю.

— Назовите имя, — настаивала она, сплетая пальцами что-то. Хотелось надеяться, не лей-линейное заклинание. — Может быть, тогда я уйду.

Ей нужно было подтверждение моей личности. Блин, опять, что ли, на меня ордер? Может, она вовсе не из черного ковена, а прямо из ОВ, ищет предлог меня взять. Я быстренько перевела дыхание — не хватало мне только обвинений в сопротивлении аресту.

— Ладно, это я, — призналась я. — А кто вы? Охрана Внутриземелья? Где ваши документы? Если у вас на меня ордер, показывайте. Иначе разговор окончен.

— ОВ? — спросила она, и кожа у нее вокруг глаз натянулась. — Не такая ты везучая.

Айви, черт возьми, быстро сюда!

Я попятилась, а она пошла за мной.

— Не надо, — предупредила я, упершись задом в полку. — Правда, не надо.

Но она полезла в карман, подняв свободную руку в смешном жесте просьбы о доверии, и вытащила фиксирующую ленту.

— Надевай вот это и пойдем со мной. Все будет хорошо.

Ага, так я и поверила. Я даже не знаю, кто она.

С головной болью я посмотрела на тонкую ленточку заговоренного серебра с пластиковым покрытием, потом оглянулась в сторону Айви, которая наконец-то вылезла в овощной отдел и резко остановилась, расставив ноги, возле малины — оценить ситуацию. Фиксирующая лента — дешевый, но действенный вариант той цепи, на которой держат Пирса. Она бы не дала мне творить никакую лей-линейную магию.

Сердце у меня стучало.

— Все видите? — закричала я, и голоса у входа стали громче. — Я не хочу идти с этой женщиной, и она меня заставляет!

Жалкая попытка сделать скандал публичным, но попробовать стоило.

Естественно, женщина только улыбнулась — и потянулась ко мне.

Я отдернулась, но она задела меня пальцами. Дрожание лей-линейной энергии грозило уравновеситься между нами — сильное и колючее. Прижав руку к груди, я потрясенно уставилась на женщину. У нее в ци сидел приличный кусок энергии безвременья. Тонны по сравнению со средними возможностями. Кто же она такая, черт побери?

— Айви! — крикнула я. — Она заряжена, осторожнее!

Приняв мои слова за проявление страха, женщина снова потянулась ко мне. Неудачное решение. Я сделала плавный вдох и прыгнула назад и вверх — что куда легче сказать, чем сделать. Каблуки приземлились на нижнюю полку, расквасив салат.

Айви схватила женщину за плечо и развернула к себе.

— Получи тогда первой, вампириха! — зарычала тетка, угрожающе сверкая голубыми глазами.

Ухнув, я с размаху стукнула ее сумкой с картошкой, целясь в затылок. Рука затряслась от удара, и женщина пошатнулась, успев до падения опереться рукой в пол. Айви танцующим движением отскочила, когда женщина перевернулась, вставая, и вид у нее, когда она отряхивала грязь с белого пальто, был очень недовольный. У входа высокий мужской голос звал на помощь охрану.

«Блин, так меня скоро ни в один магазин не пустят», — подумала я, бросая сумку и спрыгивая на пол. Женщина встала в защитную стойку. Я, тяжело дыша, оглянулась на Айви:

— Ты не против, если это закончу я?

Айви пожала плечами:

— Вперед.

В полной уверенности, что мне в этом магазине уже не покупать, я улыбнулась и пошла вперед. У женщины глаза стали большие, и она попятилась. Ногой с разворота, рядом, рядом, рядом, — она отступила к полке с брокколи, а я даже к ней не прикоснулась. Конечно, можно было бы пустить в ход магию, но так, когда появится ОВ — а она появится, никуда не денется, — я под амулетом правды смогу показать, что магию не применяла. Собственно, именно поэтому мой пейнтбольный пистолет спокойно лежал дома в стопке мисок. Кухонное благоразумие.

Женщина с каменным лицом упала спиной на полку с овощами, и я ногой сбоку припечатала ее в середину — сбить дыхание, и чтобы на ребрах синяк остался.

— Сказала же, что не интересуюсь! — крикнула я ей, хрипящей от удара, схватила за пальто и подняла на ноги. — Вот и надо было тебе уйти подобру-поздорову!

И не слишком сильно стукнула ее головой об брокколи, потом отпустила. Она была оглушена, но не без сознания. Не хочу я суда, хочу только, чтобы она убралась.

Женщина, все еще оглушенная, взметнула руку и схватила меня за запястье. Я, ощутив поток сырой энергии, дернулась назад, но звук закрываемой пластиковой застежки совпал с внезапно хлынувшим из меня безвременьем. Как будто выжали пасту из тюбика — я ощутила, как уходит из меня сила без связи с линией. Закружилась голова от резко опустевшего ци. Ошеломленная, я посмотрела — и увидела у себя на руке фиксирующую ленту. Она дала мне себя измолотить, чтобы иметь возможность нацепить на меня ленту?

Блин. У Дженкса крылья отвалятся от хохота.

Я уставилась на женщину, а она прислонилась к полкам, мрачно мне улыбаясь, хотя грудь у нее должна была болеть.

— Попалась ты, Морган, — сказала она с придыханием, держась за бок. В волосах ее повисли обрывки салата. — Не такая уж ты крутая, взяли мы тебя.

Кто это «мы»?

— Я на черных ведьм не работаю. — Ощущение тугой ленты на руке мне не нравилось. — И плевать мне, что тебе рассказывали.

— На черных ведьм? — выдохнула она, отталкивая меня, чтобы подняться. — Даже не смешно. Пошли.

— Ты не поняла, — сказала я недоверчиво. — С лентой или без ленты, я все равно не пойду!

Глаза женщины глянули мне за спину, навстречу легким шагам Айви. Сунув руку в карман, она выхватила оттуда и швырнула в Айви — кажется, пейнтбольный шарик.

— Айви, нет! — крикнула я, резко оборачиваясь, но поздно. Верная себе Айви перехватила шарик, тонкая шкурка лопнула — и жидкость залила ей руку. Секунду мне казалось, что ничего страшного, но потом Айви ахнула. Страх охватил меня, когда я увидела, как ее кулак покрылся черной густой слизью, ползущей вверх по руке, вырастая на ходу. Что за черт?

— Смывай! — крикнула я, показав на аквариум с омарами. — В соленую воду!

Глазеющие продавцы одобрительно завопили, когда вампирша бросилась в мясной отдел. Сорвав с аквариума крышку, она сунула туда руку до локтя. Выплеснулась вода, но страх стал уходить с лица Айви. Она с улыбкой обернулась, показывая женщине остроконечные зубы. Дело начинало оборачиваться нехорошо.

Женщина со спутанными волосами и развевающейся юбкой попятилась, но на лице читались желание драки и отсутствие испуга. Она бормотала латинские слова, руки двигались жестами лей-линейного мага. У меня секунды были, чтобы не дать ей завершить заклинания.

— Это ты, сука, ошиблась, — сказала я негромко.

И я запустила ей в голову схваченную с полки дыню, чтобы ими не успела договорить. Женщина присела, метнув пылающий тар красноватого безвременья, переступая, чтобы не упасть. Я уклонилась от снаряда, и он с шипением упал на кафель. У меня глаза полезли из орбит, когда я увидела едкую на вид массу кипящих пузырей, растущих с каждой секундой. Что она такое бросает? Это же не может быть законно!

Но лицо ее горело таким энтузиазмом, что вряд ли ее интересовал этот вопрос.

— Да кто же ты такая? — крикнула я.

— Dilatare! — рявкнула она, вызывая следующее проклятие и тут же оскальзываясь на раздавленном салате и падая с болезненным стоном. Но магию она успела спустить с цепи.

— Айви, сейчас взорвется! — крикнула я, когда женщина отчаянно поползла прочь от пылающего шара неприцельной магии, прячась за стойку с яблоками. Ее магия плавала как шаровая молния, потом закатилась под полку с клубникой — и там взорвалась.

Продавцы завопили, все покрыло красными ошметками. Я пригнулась — сверху со стуком сыпались доски от контейнеров.

— Ты что, спятила?! — заорала я, вставая на ноги и отшатываясь от липкой густой жижи. Женщина эта не только превосходила меня в магии: она еще и не боялась испачкаться. Побитая, покрытая грязью и размазанной клубникой, она все еще улыбалась. Вид у нее был такой, будто ей все равно. Будто она твердо знала: что бы она ни сделала, отвечать ее не заставят. Эта стерва стояла над законом. Или думала, что стоит.

Я оглянулась на Айви — она стояла рядом и небрежно просматривала сумку этой женщины. Найдя ее удостоверение, она взяла его двумя пальцами и кивнула. Приняв это за добрый знак, я бросилась на нее. Бойкот там или что другое, а сейчас мы с ней разберемся. Если я не могу творить магию, это еще не значит, что я беспомощна.

Взметнув белое пальто, она уклонилась от моего свинга, а я шарахнулась в сторону от удара ногой. «Ты как раз столько знаешь, чтобы попасть в беду», — подумала я, сдергивая с себя шарф и запутывая ее руку, когда она нанесла удар. Она отпрянула, и я дернула ее вперед и вниз, навстречу поднятому колену. С шумом из нее вырвался воздух, она согнулась пополам.

Отпустив шарф, я зашла ей за спину, ударила сзади ногой под колено. Нога у нее подкосилась, и женщина рухнула, все еще пытаясь продохнуть.

— О, пардон! — извинилась я и распутала шарф, поморщившись, когда увидела, что он превратился в клубничную массу.

Еще горя жаром боя, я оглядела ее, проверяя, что с нее хватит. Дорогое пальто превратилось в месиво, прическа утратила совершенную симметрию, повисла липкими светлыми прядями. Увидев, что она на меня смотрит и уже может дышать, я встала в стойку, сжав кулаки.

— Все еще думаешь, что ты круче меня, Клубничная Запеканка?

Айви встала рядом со мной. Держа руки на бедрах, она тяжело дышала — и улыбалась. Я знала, что Айви слишком хорошо собой владеет, чтобы на эту тетку броситься, но меня слегка нервировало, что она стала стройнее, сексуальнее, и глаза расширились до полной голодной черноты.

И вдруг меня затрясло при воспоминании о ее зубах на моей шее, об этом чувстве близящегося экстаза, когда вскипает кровь. На миг закрыв глаза, я прогнала это ощущение, но Айви рядом со мной вздрогнула, вдруг почувствовав мою реакцию.

Нет, Рэйчел. Никогда в жизни.

Айви бросила женщине, все еще стоящей на коленях, сперва ее сумку, потом документ. Они проехали по полу и остановились перед ней. Неверными движениями женщина поднялась на ноги, но она была не в испуге — в гневе.

— Проще было бы, если бы ты со мной пошла, — сказала она, и Айви с вызовом прокашлялась. Женщина, поджав губы, отряхнула юбку, взяла сумку, оставив документ на полу, пошла к двери, высоко держа голову, и казалась миниатюрной рядом с толстым менеджером в белой рубашке с синим галстуком, который на нее орал.

Айви придвинулась ко мне, и я задержала дыхание.

— Хочешь, чтобы я ее задержала?

Я поежилась, вспомнив, сколько у нее в ци запасено энергии. С опадающей массы ядовитых пузырей я перевела взгляд на руку Айви, мокрую после аквариума.

— Не надо. Как ты?

— Нормально. Онемела рука, и только. Как мурашки, когда отсидишь. А ты как?

Открылись автоматические двери, и женщина ушла.

— О'кей, — ответила я и взяла ее удостоверение. Вивьен Смит, из Калифорнии. Наверняка фальшивое.

Я сунула его в карман.

Наблюдавшие сотрудники магазина нервозно загалдели. Все кончилось, если не считать грядущих судов, и я отодвинулась от Айви, поскользнувшись на рассыпанной клубнике, чтобы подруга могла совладать со своими инстинктами. Менеджер уже стоял у стойки с кассой и весь дымился, но ему пришлось долго собирать свою храбрость, пока он своим писклявым голосом обратился ко мне — вполне подходящему козлу отпущения на каблуках и с липкими клубничными волосами. Но я же не виновата!

Густое желе на полу напоминало кровавую баню. Мой взгляд привлек серебряный блеск, и я стала обшаривать овощную секцию, пока не нашла свою сумку. Менеджер жаловался все громче и громче, а я вытащила детектор смертельных заклинаний и амулет обнаружения серьезной магии. Как по мне, Вивьен вполне могла оставить ловушку, но оба амулета оставались надежно зелеными. Серебро это было просто металлом, без прицепленных заклятий. По крайней мере без смертельных.

— Что это? — спросила Айви, когда я подняла предмет.

Стерев желе, я почувствовала, как холодею и ноги подкашиваются.

Изящная брошь в виде ленты Мебиуса.

Я проглотила слюну сухим ртом. Пальцы сжались — скрыть эту вещь. Взгляд опустился к полу, где испарялись пузыри, не оставляя следа. Потом я посмотрела на руку Айви — онемела, да? — потом на разбитую выставку клубники, понимая, что и это может быть белая магия. Невероятно сильная, но, строго говоря, белая, не черная.

Какая же я идиотка!

За последний примерно год на меня нападали военизированные объединения вервольфов, таскали разгневанные демоны, кусали политические вампиры, гонялись конные эльфы, промахивались наемные убийцы-фейри, я отбивалась от рассерженных баньши, одурманенных людей и черных колдунов. Но никогда еще я так не ошибалась в суждениях.

Сейчас я публично осрамила члена ковена моральных и этических норм — той самой группы, которая легализовала мой бойкот.

Господи, твою мать, помилуй!