Перевод Lilith

Стоял почти полдень, а я все еще сидела за столом для пикников. Уставившись на пень Дженкса, я легла грудью на сырую древесину и опустила голову. Я была бы уже мертва, если бы Брук знала, что нападение фэйри провалилось; и за мной бы уже дважды пришли за это утро, но мне было все равно. Я ждала появления хоть каких-то признаков жизни из пня Дженкса и не собиралась уходить, чтобы не пропустить их. Айви пошла узнать, сколько еще времени займет плетение чар. Мне казалось, что все случилось пять минут назад.

Весенний ветер сдул локон мне в глаза, и я смахнула его, не отрывая взгляда от пня. Бедро ныло из-за множественных ударов об пол, рука болела в том месте, куда попал дротик фэйри, и ногти воняли жженым янтарем. На краю стола ползали фэйри, они приходили в себя от ран и учились ходить без крыльев, все еще ожидая своей судьбы. Сад был почти тих. Не было слышно ни птиц, ни насекомых, ни стрекотания крыльев пикси, стенающих от скорби. Это было жутко, и я села прямее, чувствуя, как моя спина хрустнула.

– Где же все? – прошептала я, не ожидая услышать ответа.

– Разлетелись, – ответил фэйри, и я посмотрела на Сидерала, стоящего на краю круга. – Когда родители умирают, молодняк разлетается. Они умирают, либо находят свои пары и, наверное, тоже умирают. Никто из них не возвращается.

– Дженкс не мертв, – выпалила я, чувствуя боль, пронзившую меня до костей, и он осклабился, показывая мне свои острые зубы.

Подавив дрожь, я оглянулась на пенек.

«Дети Дженкса собрались разлететься?»

– Зачем им улетать? – спросила я. – Сад же никуда не делся.

Сидерал пожал плечами, и его злая ухмылка превратилась в гримасу боли, когда кожа на его спине натянулась.

– Это предотвращает межродственное скрещивание. Они всего лишь животные. Мы продвинулись в этом гораздо выше, прислушиваясь к похоронным песням, как волки прислушиваются к больному лосю. Скорбящие пикси покидают свой сад, и новые не появятся, пока не исчезнут все доказательства того, что они здесь жили. Вот что мы делаем. Избавляемся от всех старых обязательств. И они называют животными нас.

Я была уверена, что они разлетелись из-за душевной боли, а не для того, чтобы избежать межродственного скрещивания, но, кивнув, я сказала:

– Но это даже не борьба, если только другой клан фэйри не утвердит свои права на землю, – Сидерал потянулся через свое плечо вывихнутой рукой, чтобы поправить одежду, и потер обрубки своих крыльев. – То, что пикси приказал своему старшему сыну охранять сад, было необычно. Отвратительно, если подумать об этом.

– Это не отвратительно, – сказала я оскорблено. – Дженкс сказал Джаксу оберегать сад, потому что считает, что мне нужна поддержка пикси.

Но Джакс снова улетел, отказавшись от грез своего отца, чтобы следовать собственным. Однако это трудно было поставить ему в вину.

Сидерал помолчал некоторое время.

– Твоя магия может сделать тебя такой же маленькой? – спросил он с сомнением, глядя на свою белую, похожую на робу одежду.

Мне было больно говорить о Дженксе, но я сказала:

– Однажды я сделала Дженкса большим.

Фэйри издал сухое шипение, которое я начала определять как недоверие.

– Он бы не смог летать, будучи такого роста. Вес был бы слишком большим.

– У него не было крыльев, – я посмотрела на крыльцо, потом обратно на пень Дженкса. – Когда он стал таким большим, они ему оказались не нужны.

Меня поразила внезапная мысль, и мои глаза метнулись к Сидералу. Я могла бы сделать их большими, а потом – снова маленькими, чтобы вернуть им их крылья.

«А дальше что?», – подумала я.

Погладить их по головке и сказать, чтобы вели себя хорошо? Если я верну им крылья, они обретут новую жизнь, и нет уверенности в том, что они не вернутся и не убьют меня во сне. Они уже пытались убить меня своим дротиком. Айви тоже. Нет, я не буду делать их большими даже на секунду.

Губы Сидерала разошлись в длиннозубой гримасе, и его лицо стало злым. Я гадала, посетили ли его те же мысли, когда он отвернулся, прошипев:

– Шшшшшсссс. Ковен был прав. Ты действительно черная ведьма. Проклинаешь себя, чтобы спасти пикси.

– Ковен – это сборище ревнивых кляч, – сказала я, не веря в это, но наслаждаясь звучанием слов, вылетающих из моего рта. – Какой смысл иметь такие возможности, если ты ничего не делаешь, чтобы помочь своим друзьям? Уменьшившись, я никому, кроме себя, не причиню вреда. Его жена только что умерла, поэтому кто-то должен его поддержать. И как ты можешь называть их животными, если они чахнут и погибают, когда любимый умирает.

«О, Боже. Дженкс, ты нужен нам. Не уходи сразу же за Маталиной. Она хотела, чтобы ты жил».

– Твоя доброта идет во зло, ведьма, – горько сказал Сидерал, потянувшись рукой себе за спину, чтобы сдержать новую боль. – Она навредила моим людям, когда ты спасла нас от смерти, и причинит боль пикси. Ты настоящий демон.

Мое лицо покраснело, и я рявкнула:

– А тебя кто спрашивает?

Я же не причиняла вреда Дженксу, не так ли? Может, мне стоит просто позволить ему умереть рядом с Маталиной? Правда ли я эгоистична? Может… может, пикси любят так глубоко, что будущая жизнь станет для них адом?

Черные глаза Сидерала сощурились на мне, когда мое лицо похолодело, но скрип задней двери заставил меня повернуться. Адреналин забился быстрее, когда оттуда вышел Пирс. За ним Айви, потом Кери. Обеспокоенная, я встала и вытерла свои ладони о джинсы.

– Где еще одно? – спросила я, видя только два флакона с зельем в руках Пирса. Айви поморщилась, и я поняла.

– Ты не идешь?

Айви взяла у Пирса пузырек и протянула его мне.

– Я видела, что входит в него, – сказала она, обняв меня. Мои глаза закрылись, и я почувствовала, как у меня снова выступили слезы. В ее прикосновении чувствовалось беспокойство обо мне.

– Я не могу сделать этого, – прошептала она пристыжено. – Ты сможешь.

Почему я не была удивлена?

– Я совершаю ошибку? – спросила я ее, страдая из-за Маталины, но желая, чтобы Дженкс остался в живых.

Айви покачала головой. Увидев это, Кери кашлянула, привлекая мое внимание.

– Проклятия нужно активировать, – сказала она, и я взяла иглу, которую она протягивала мне.

Поскольку это было проклятие, его нужно активировать демонской кровью. Неподвижная, я накрыла вершину иголки большим пальцем и одним плавным движением проколола его, практика сделала этот процесс проще. Ветер растрепал мои волосы, когда я помассировала палец, и три капли шлепнулись – сперва в мой флакон, потом в склянку Пирса. Вокруг нас разошелся аромат красного дерева, и мое лицо похолодело под слабым ветерком, когда мне показалось, что я почувствовала слабый запах жженого янтаря. Никто другой, казалось, не заметил этого.

«Черт побери, сколько еще доказательств мне нужно?»

Дрожа, я посмотрела на Пирса. Его лицо было пустым, и он выпил зелье без колебаний.

– По вкусу похоже на осень, – сказал он, проведя языком по внутренней стороне рта.

– На сухие листья, – прошептала я, вспоминая, что Дженкс говорил о том же.

Все фэйри на краю стола наблюдали за нами, и я задалась вопросом: если бы я освободила их, вернулись бы они в Ковен и рассказали бы им о том, чему стали свидетелями? Волновало ли это меня?

Собравшись с духом, я подняла флакон… потом остановилась.

– Одежда, – выпалила я. – Я не могу идти в дом Дженкса голой.

– Джи принесет ее, – сказала Кери терпеливо. – Для тебя и для Пирса.

Удовлетворенная, я выпила флакон, ожидая ехидного замечания Дженкса о голых ведьмах в его Райском саду, но, естественно, его не последовало. Мое сердце сжалось. Мерзкий вкус зелья, казалось, высушил мой рот, и я сглотнула, языком пройдясь над своими зубами, стараясь избавиться от него.

– Оно отвратительно, – проворчала я, скорчив гримасу и вставая в линию. Теперь оставались лишь магические слова.

– Какое слово отвечает за то, чтобы вернуться назад? – спросила я.

Кери пожала плечами.

– То же, что активирует его.

Я вспомнила слова заклинания, которое использовала для Дженкса прошлым летом.

– Non sum qualis eram?

Глаза женщины расширились, и я успела сделать один глоток воздуха, прежде чем его вытолкнуло из меня.

Вот так быстро оно начало действовать. Боли не было, но я чувствовала напор лей-линии, вливающейся в меня, вибрирующей в каждой клетке, пока я не ощутила себя переполненной. Слой грязного безвременья охватил меня, спутывая слух, издавая щелчки триллионов счет. Мои клетки готовились меняться, подключая одни каналы, отключая другие. Потом поток энергии замедлился.

Я сделала еще один вздох до того, как воздух снова вытолкнуло. Мне казалось, что меня выжимают, как тюбик зубной пасты. Энергия потекла из меня, и я уменьшилась. Глаза перестали работать, и я запаниковала. Раздался звук дробления: громкий треск, за которым последовал звон осколков. Мне показалось, что это могла быть моя душа.

С заключительным ударом, отразившимся из линии, проклятие выдохлось. У меня заложило уши, ничего не было слышно. Я открыла глаза, оказавшись в отливающем черным хлопком мире, пахнущим мылом. Моя рубашка. Я сделала это. Я пощупала спину, выдохнув, когда не обнаружила никаких крыльев.

– Я принимаю копоть, – сказала я, почувствовав первый свист возвращающегося ощущения из Безвременья. Растущая волна боли вздыбилась, а затем разбилась об меня, чтобы свернуться надо мной новым пластом черного дисбаланса. Я попробовала ее, схватив изгиб рубашки и попытавшись прикрыться, думая, что новый покров имеет почти металлический привкус. Ноги стали волосатыми, с волосами «я не могу найти свою бритву». Я не стала смотреть на свои подмышки, зная, что я там найду. Неожиданно я поняла, что снова сбросила свои биологические часы. Неудивительно, что демоны живут вечно.

– Мило, – прошептала я, и посмотрела вверх, когда услышала шум крыльев пикси и резко возникшую вспышку света. Это была Джи, она выглядела, словно ангел, пробираясь в мою рубашку, в дымке голубых искр, рассыпающихся вокруг нее. На ее руке висело зеленое платье с золотыми и серебряными кружевами. Под ним лежали зеленые брюки и рубашка для Пирса, я уверена. Молодая женщина пикси раздвинула складки одежды и встала. Она была на десять дюймов ниже, как если бы мы были человеческого роста. Ее лицо было окрашено блестящими полосками высохших слез, и она выглядела несчастной. Я знала, что она считается совершенно взрослой с мужем и садом в своем владении, но для меня она выглядела на десять лет, и мое сердце потянулось к ней. Не одна я горевала.

– Мисс Рэйчел, – сказала она, протягивая платье. Ее голос звучал точно также, что показалось мне странным. Мой тоже.

– Спасибо, Джи, – сказала я, поспешно беря платье и принимая ее помощь в переодевании. Платье пересекалось на спине, завязываясь спереди, чтобы учесть крылья. Ткань сама по себе была мягкой и такой легкой, что я с трудом понимала, что наряд на мне, и потому чувствовала себя голой. Его украшали серебряные и золотые кружева и, не считая того, что было видно мои волосатые голени, оно сидело идеально.

– Оно прекрасно, – пробормотала я, и Джи печально улыбнулась, в первый раз встретившись со мной глазами.

– Спасибо, – сказала она тихо. – Я сшила его в прошлом году. Тогда я впервые сплела такой узор из кружев. Мне понадобилась целая неделя, чтобы убедить свою мать…

Ее слова остановились, и мое сердце чуть не разбилось, когда она закрыла свое лицо и начала плакать.

– Ох, Джи, – сказала я, тотчас же споткнувшись о внутреннюю часть рубашки, чтобы добраться до пикси. – Мне так жаль.

Я обняла молодую жену, и она зарыдала еще сильнее.

– Нам всем ее будет не хватать, но тебе, вероятно, больше всех. Ты знала ее всю свою жизнь.

Отодвинувшись, она кивнула, вытирая глаза маленьким лоскутком ткани, который вытащила из-под повязки на руке. Она воевала рядом с родителями, разрушив еще одну традицию пикси.

– Как думаете, вы сможете спасти моего папу? – пролепетала она, ее глаза были яркими от непролитого блеска, когда она посмотрела на меня, и впервые в них была надежда.

– Ты считаешь, что я должна? – спросила я, задаваясь вопросом, было ли правильным мое вмешательство в культуру пикси. Мне казалось, что каждый раз, когда я пыталась изменить вещи к лучшему, я портила их.

Слезы Джи замедлились.

– Я не знаю, – сказала она печально. – Я никогда не думала о том, чтобы иметь только мать или только отца. Они всегда были единым целым.

Она подняла голову, когда небо и свет потемнели.

– Извините меня, – сказала она, собирая одежду Пирса, и унеслась прочь. Мои волосы разлетелись от сквозняка, созданного ей, и тревога заполнила меня, когда моя опора стала нестабильной, поскольку Айви аккуратно придавила рубашку, являя меня миру. Пирс еще не изменился, и он заморгал на меня в недоумении. Мне стало интересно, выглядела ли я как женщина его времени, и это заставило меня чувствовать себя еще более неловко.

– Рэйчел? – прогудел голос Айви, и я съежилась, прикрыв уши руками.

– Не так громко! – закричала я, и она отпрянула; на ее большом, толстом лице отразилась неуверенность. Как она могла казаться огромной, в то время как солнце и облака надо мной выглядели такими же.

– Я ее не слышу, – обратилась Айви к Кери. – Она просто пищит.

– Зато я тебя слышу! – закричала я.

Чувствуя себя уязвимой, я неловко перебралась через рубашку на землю. Мои ступни были голыми, а земля мягкой. Конечно, платье заставляло меня чувствовать себя принцессой, но оно будет занозой в заднице. Я очень надеялась, что в округе нет крыс. А то я сделала бы классическое падение глупой девчонки, если бы мне пришлось бежать.

– Я не смогла воспроизвести магию пикси, усиливающую голоса, – сказала Кери, и я вздрогнула, когда Айви опустила свое лицо рядом со мной.

– Вау, Рэйчел, – прошептала она, посылая надо мной свое пахнущее апельсиновым соком дыхание. – Ты выглядишь как кукла КусьменяБетти в бальном платье.

Откинувшись, я вздохнула. Я не могла не задаться вопросом, не было ли это ощущение беззащитности причиной, по которой у Дженкса был такой плохой характер. Я больше никогда не буду стараться посмотреть ему в лицо. Черт побери, мне нужно было попасть внутрь. Он в одиночестве скорбел о своей жене.

Серия щелчков привлекла мое внимание вверх, и я побледнела при виде рядов свирепых лиц, смотрящих на меня с вершины стола для пикников. Святое дерьмо. И я думала, что они страшные, когда они были высотой в шесть дюймов. Теперь они были совершенно ужасающими. Сидерал скрестил руки на груди, его выражение было нечитаемым, когда перевязанная женщина встала на цыпочки и что-то зашептала ему в ухо, ее белые волосы блестели и виднелись ее ноги. Она опустилась на пятки, и прикоснулась к своим волосам, посмотрев на мои, заставляя меня почувствовать смущение из-за красного цвета моих волос.

Пирс надо мной сделал вздох, потом я почувствовала, как он встал в линию, но он дернулся, когда Айви схватила его за руку с силой, заставившей костяшки ее пальцев побелеть.

– Береги ее, – пригрозила она.

– Айви! – закричала, точнее, запищала я, и брови Айви нахмурились.

Джи нервно мелькала между ним и Кери, все еще держа в руках одежду Пирса.

– Нет, я понимаю, что это справедливо, – сказал Пирс, его взгляд метнулся ко мне, потом обратно к руке Айви на нем. – Я не самая большая жаба в луже, когда дело касается магии, но Рэйчел будет в безопасности. Посмотрим, что ты сможешь сделать со своей стороны, обеспечив безопасность саду.

Он коснулся ее руки, и она отдернулась из-за пульсации зеленого безвременья.

– Ковен скоро узнает о провале, а я не хочу заживо сгореть от огненного шара, выпущенного из проезжающей кареты, – нахмурившись, он сделал шаг назад, и Айви потерла руку. – Non sum qualis eram.

Пленка черного безвременья покрыла его. Его глаза распахнулись, и потом он исчез, его одежда свалилась в кучу. Мои волосы зашевелились, когда одежда упала на землю рядом со мной, и мой пульс застучал. Он принял копоть на себя. Я знала об этом, даже не спрашивая. Я задолжала ему, но он, вероятно, не считал это стоящим.

Джи парила над старой одеждой Пирса, зовя его, прежде чем бросить новую с высоты приблизительно в фут. Молодая женщина была смущена, когда вернулась ко мне, ее руки оказались в моих волосах еще до того, как она приземлилась.

– Позволь, я уложу их, – сказала она. – Быстрее, пока он не добрался сюда.

– С ними все нормально, Джи, – пожаловалась я, но она шикнула на меня, шлепнув по моим вытянутым рукам, когда они оказались слишком близко к ее работе.

– Они ужасны, – произнесла она, заставляя меня чувствовать себя неандертальцем рядом с ее гибким изяществом. – Но они такими не будут, если ты посидишь спокойно и дашь мне сделать это.

Досадуя на то, что приходится ждать, я застыла, в то время как Кери и Айви заглянули в одежду Пирса, ожидая, когда он выйдет. Джи быстро заплела мои волосы в сложный узел, который, по крайней мере, не давал моим волосам попадать мне в лицо от ветра, создаваемого крыльями пикси и уменьшающимися мужчинами.

– Теперь ты выглядишь лучше, – сказала пикси, ее горе немного уменьшилось при поставленной задаче позаботиться о другом.

– Спасибо, – прошептала я, чувствуя себя принцессой, стоящей рядом с ней, пока Пирс прокладывал путь к нам, проверяя свою руку и восхищаясь тем, что его ожог исчез. Его борода вернулась, и он выглядел, как более старшая версия одного из детей Дженкса, того, который был с черными волосами, одетый в традиционные узкие брюки и садовый пиджак. Куртка свободно болталась, поскольку зашнуровывалась как сзади, так и спереди, и в одиночку он с этим не мог справиться. Она была из такой же ткани, как у меня, но явно мужской. Его ноги были босыми и выглядели немного тонкими. У него даже была шляпа, лихо сидящая на голове.

– Рэйчел, – произнес он, как только подошел достаточно близко, его беспокойство было очевидным. – Все в порядке?

– Я в норме, – ответила я, желая, чтобы мы могли просто двигаться, потом нахмурилась на Айви и Кери, разговаривающих шепотом о том, как мило мы выглядим.

– Я думала, ты будешь говорить, как Микки Маус, – сказала я, когда он подошел, встав рядом со мной.

– Кто? – спросил он, потирая свою новую бороду.

– Неважно, – отозвалась я, жестом приказывая ему развернуться, чтобы я могла зашнуровать его пиджак.

Его шея напряглась, но он повернулся, показывая мне незавязанные шнурки. Джи издала смущенный звук, когда я затянула их, и я подумала, не нарушаю ли я правила писки, зашнуровывая рубашку неженатого мужчины. Закатив глаза от ее беспокойства, я затянула последний и завязала его.

– Ну, вот и все, – сказала я, и крылья Джи размылись до невидимости, разбрасывая серебряную пыльцу.

Неожиданно свет погас, и я подскочила, испуганная, когда Кери наклонилась к нам.

– Ты нервная малышка, не так ли? – сказала Джи, и Пирс слабо улыбнулся, вздрогнув также как и я.

Кери терпеливо ждала, пока мы все не посмотрим на нее.

– Джи проводит вас в пень и хорошенько посыплет вас пыльцой, – сказала она, глядя на каждого из нас по очереди. – Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Кери встала, и ее юбка расправилась. Эльфийка прошла к ступенькам и зашла внутрь церкви, дверь осуждающе хлопнула за ее спиной. Я посмотрела на Пирса, со всевозрастающим сомнением. Я хотела этого, Айви хотела этого, но что самое главное – Маталина хотела этого.

– После вас, мадам пикси, – произнес Пирс, и Джи резко поднялась в воздух, исчезнув в одно мгновение.

– Джи! – закричала Айви, и мы с Пирсом съежились. – Извините, – прошептала вампирша, когда Джи вернулась.

– Я не собиралась покидать их, – сказала пикси, поставив руки на бедра и паря над нами. – Я просто должна была убедиться в том, что по земле безопасно путешествовать.

– Где Рекс? – спросила я, страх ножом пронзил меня.

– Внутри, – Джи передвинулась вперед, потом назад. – Сюда. Остерегайтесь стекол.

«Стекол?», – подумала я, замерзшая, несчастная и переживающая за Дженкса.

Айви села за стол рядом с фэйри, явно намереваясь оставаться там, пока я буду в подземелье. Помахав ей, хотя она этого не увидела, я последовала за Джи. У Пирса в руке был один из фэйрийских мечей, и когда трава сомкнулась за нами, я спросила:

– Ты знаешь, как им пользоваться?

– Конечно, нет, – сказал он, – но разве это не предусмотрительно? Это чертовски острая арканзасская зубочистка.

Мои брови поднялись.

– Хоро-о-шо-о.

Вскоре мы наткнулись на стекло – остатки от моего флакона с зельем, я думаю, – и мы осторожно прошли через толстые осколки, следуя за дорожкой из золотой пыльцы Джи. Каждый птичий голос заставлял мое сердце биться быстрее. Каждый порыв ветра в листьях привлекал мой изучающий взгляд вверх. Трава, через которую мы шли, была подстрижена, но она доходила мне до талии, вырастая в заросли. Легкий скользящий звук заставил меня остановиться.

– Святое дерьмо! – воскликнула я, и Пирс выставил меч в сторону жука с твердым панцирем, по размеру сопоставимого с броненосцем. Его антенны покачивались в нашу сторону, и я замерла, гадая, могу ли я пнуть его, или он сжует мою ногу.

Джи, которая летела на хороших и безопасных четырех футах над землей, посмотрела вниз.

– Это жук-коротышка, – пояснила она, ее тон говорил о том, что я веду себя как ребенок.

– Я никогда не видела жуков размером с мою голову, – пробормотала я.

Она опустилась ниже, чтобы отпихнуть насекомое, и жук исчез.

– Намного безопаснее, когда ты умеешь летать, – сказала она легко. – Я ходила по земле целый месяц, когда перебила основную вену в своем правом нижнем крыле. Я ненавидела это. И за все это время я вообще не выходила наружу.

Неудивительно, что ничто не беспокоило Дженкса. Чтобы просто ходить, нужна смелость.

Джи замерла, ее лицо побледнело, и ее крылья начали сыпать меланхолично-синюю пыльцу. Я обошла ее, остановившись, когда поняла, что мы стоим у пня Дженкса. Трава закончилась, уступив место плоскому листу земли, который, как я помнила, был размером с ногу или около того, но теперь выглядел огромным. Он был покрыт следами битвы. Огонь, в котором сжигалось оружие фэйри, почти потух. Воздух был чист, но память воспроизводила запах крови и жженых волос, доносящийся через участок земли. Здесь было тихо. Пусто.

Пирс незаметно пододвинулся ко мне, и вместе мы посмотрели на заниженный вход в дом Дженкса. Он был почти невидим, вырезан так, чтобы выглядеть, как часть пня.

– Она круглая, – сказал он тихо. – Никогда прежде не видел круглой двери.

– Может это для крыльев? – догадалась я, посмотрев вверх на Джи. – Спасибо, Джи. Ты не хочешь пойти с нами внутрь?

Ноги Джи коснулись земли рядом со мной, ее голова была наклонена, скрывая слезы.

– Дальше я не пойду, – сказала она, ее голос был шепотом. – Мой муж считает, что я не должна была присоединяться к битве, зная, что это на самом деле уже не мой сад. Но я не видела никакого вреда в том, чтобы посетить своих сестер, пока он был дома, чтобы убедиться в том, что никто не заберет нашу собственную землю.

– Ты дочь своего отца настолько же, насколько дочь своей матери, – сказала я, касаясь ее руки и заставляя ее поднять взгляд. – Всегда отклоняешься от правил.

Она грустно улыбнулась, отчего стала выглядеть еще красивее, смахнула блестки с лица и посмотрела на свой первый дом со слабой улыбкой.

– Я думаю, что мне бы хотелось возвращения моего папы, если он будет счастлив.

Я кивнула, впервые чувствуя, что я, возможно, делаю что-то хорошее.

– Я постараюсь.

Она взлетела с мягким жужжанием, рассыпая блестящую пыльцу над нами. Пирс чихнул, и я задержала дыхание.

– Теперь вы пахнете правильно, – произнесла она, и больше ничего не сказав, улетела. Звук ее крыльев пропал неожиданно быстро.

Пирс хлопнул по одежде, чтобы скинуть с нее пыльцу.

– Ты не хочешь пахнуть правильно? – спросила я, и он поднял свои брови.

– Она посыпала нас слишком сильно, – сказал он. – Кроме того, зачем нам нужно пахнуть?

Я не знала. На самом деле, меня это не волновало. Испытывая меланхолию, я осмотрелась вокруг, чувствуя ветер, почти пробуя его. Здесь было слишком тихо для моего сада, в котором так долго раздавалось пение и хихиканье пикси под солнцем или звездами. Они тоже ушли или прятались. Пирс сделал небольшое движение вперед, и я скользнула своими пальцами к его. Потому что я нуждалась в его моральной поддержке. Устремив взгляд вперед, я сделала широкий шаг, мои ноги тихо ступали по ухоженной земле, когда я пересекала открытое пространство и видела, как дверь увеличивается. Мой шаг не замедлился, пока я не достигла ее.

Когда я посмотрела на дверь, у меня задрожали колени. За ней был Дженкс, оплакивающий свою жену. Из всех демонов, с которыми я встречалась, всех страшных ведьм, диких оборотней и злых эльфов – это была самая сложная вещь, которую я когда-либо делала. На кону стояла жизнь Дженкса. Я не могла проиграть.

– Может, стоит постучать? – спросил Пирс, пока мы смотрели на дверь.

– Конечно, – собравшись с мужеством, я постучала, зная по ровному звуку, что между ней и пнем не было лишнего пространства. Пирс прочистил горло и выпрямился, как будто мы звали соседей, и спустя мгновение посмотрел меня.

– Ты можешь встать на линию? – спросил он, в его глазах был намек на трепет. – Мне немного страшно сделать попытку. Мне кажется, она может взорваться во мне из-за моего маленького размера.

– Я связана с ней с того момента, как мы сплели заклятие. Все в порядке.

– О, – он заколебался, и я почувствовала покалывание между нами. – Я считаю, что нам следует просто войти, – сказал Пирс, устремив глаза к деревянной двери.

Кивнув, я открыла дверь.