27 сентября 1999 года

Здесь не так уж плохо помирать, подумал Чарли, осматривая зеленеющие поля для гольфа. Парочка лет восьмидесяти, идущая по черной гладкой асфальтовой дорожке, поприветствовала их сердечными, как из рекламы витаминов, взмахами рук, когда Чарли с женой прокатили мимо на черном «лексусе».

— Видишь? — спросила сидевшая рядом Элли. — Здесь действительно очень мило. Эти старые деревья и штакетник.

Она смотрела в окно, и на лице ее было выражение трогательного умиления. Наконец-то остатки его упрямства растопились, как лед. Она почти закончила обустраивать дом и прилежащий участок. Две дюжины кустов и деревья прибудут завтра утром, под них уже выкопали ямки, возле каждой лежит мешок с удобрениями. Завтра днем завезут остатки мебели. Чарли был поражен ее энергией. Наверное, все это делается ради будущих внуков. Вот родит Джулия — для детей здесь рай. Элли все продумала. Автоматическая поливалка управлялась цифровой системой контроля из гаража. К дому был проведен оптоволоконный кабель для телефона и интернета, позволяющий при желании подключить десять телефонных линий. Контроль микроклимата, свет сам включается и выключается, сигнализация настолько изощренная, что почти способна читать мысли. Она чудесно обставила его кабинет: с глубоким кожаным креслом, лампой, дорогим восточным ковром рядом с камином, на письменном столе новый компьютер, достаточно мощный, чтобы загрузить всю информацию «Текнетрикс». Теперь понятно, почему так старательно подсовывались ему все эти брошюры. Хотела, чтобы дом стал радостью. Все новое — кровати, постельное белье и посуда. И конверты с новым адресом в ящиках его письменного стола. Марки, и ручки, и скрепки. И зубная паста, и жидкость для мытья посуды, и запас их лекарств в ванной. И телефон с уже запрограммированным автонабором, и полный комплект клюшек для гольфа в гараже. Он вынул одну и вышел помахать ею во двор.

Спина не болела, просто фантастика. Он заваривал вонючий китайский чай по два раза в день вот уже три дня подряд. Напиток вызывал расслабленность и легкую эйфорию. Он чувствовал, как у него теплело даже в паху. Как будто пенис обещал: «Как только я тебе понадоблюсь, буду готов. К твоему свиданию с Мелиссой сегодня, старый ты кобель». Кто-то смог бы стать Крезом на этом снадобье — наверняка уже нашлись фармацевтические компании, раскусившие его ценность. Сейчас, если Чарли вовремя не принимал дозу своего чая, у него начинала болеть голова. Что с того, что чай вызывает привыкание? Хорошо, что у него достаточно этой сухой хрустящей смеси еще не на один день. К тому же он оставил консьержу «Пис-отеля» заказ, и чай ему вышлют почтой. Чарли видел, что слегка потерял в весе. И сердце, похоже, бьется быстрее обычного. Черт его знает, как действуют эти китайские снадобья. Но энергии у него прибавилось, вне всякого сомнения. И Элли обратила на это внимание, с улыбкой поглядывает, как он легко рассекает воздух клюшкой. Видно, она думала, что у него хорошее настроение из-за покупки дома. Сказала, что в кладовке его ждут новые туфли для гольфа. Да, он правильно сделал, что купил этот дом.

Конечно, сегодня все всё покупают по почте. Можно обставить дом за три дня, если посидеть на телефоне. Что она и сделала много недель назад. Но призналась ему после того, как внесла аванс и подписала долговой заем на дом в июле — он тогда находился в деловой поездке. Боялась, что ее болезнь прогрессирует. Теперь все волненья позади — дом в Виста-дель-Мар и прилегающий участок оплачен, Тед Фулман обо всем позаботился.

Единственной ловушкой, если верить Теду, было то, что собственность не могла перейти после смерти одного из супругов к наследникам. Она подлежала продаже новым членам Виста-дель-Мар с одобрения специальной комиссии по приему. Такая вот юридическая закавыка.

Элли, вся в слезах, обняла Чарли, она видела, что он смирился с ее затеей и, пожалуй, доволен всем, что она сделала.

— Я знала, что все будет хорошо, — сказала Элли с облегчением, — я знала.

О присланном Чарли пакете она не вспоминала. Спасибо Лайонелу — он выбросил отчет Тауэрса в мусоропровод и сохранил это в тайне. Поэтому, вернувшись домой после приступа отчаяния, Элли нигде не могла найти документ — ни на кухне, ни в спальне, ни в кабинете Чарли. Решила, что наглоталась снотворного и вообразила невесть что. Когда Чарли прилетел из Китая, она не только не упомянула о документе, но и выбросила все таблетки, от которых больше не ждала ничего хорошего.

— У меня тут крыша без тебя поехала, — вот и все, что сказала ему Элли, добавив только, что она не соблюдала дозировку лекарств и созналась в этом доктору Бергеру. — Сейчас чувствую себя совсем неплохо.

Выглядела она тоже хорошо. Он посматривал на нее, когда они ехали в «лексусе». Красивая прическа, губы слегка подкрашены. Жена любовалась мелькавшими за стеклом машины старыми кленами. Наверное, на душе у нее не так спокойно, как кажется, подумал он. Вряд ли страхи оставляют ее надолго.

— Возможно, у нее деменция, ну, серьезно расстроена эмоциональная сфера, — объясняла ему Джулия, когда он позвонил ей из самолета.

— А как насчет тех бумаг, которые она якобы прочла? — спросил Чарли.

— О, я не знаю, папа, — ответила Джулия. — Я там была и везде искала, но не нашла ничего. Врач связывает ее экзальтацию с лекарственной зависимостью. Действие снотворного и начинающаяся болезнь Альцгеймера сделали ее очень внушаемой. У него есть пациенты, которые, увидев что-нибудь по телевизору, готовы поклясться, что это случилось с ними в тот же самый день.

— В пятьдесят семь? Не слишком ли рано?

— Я задала ему тот же вопрос, папочка. — Джулия вздохнула, как бы разделяя с ним груз ответственности. — Анализ крови будет готов через несколько дней. Какое-то время в ее состоянии перемен не ожидается, нужно только заботиться о ней.

Это и без доктора Бергера ясно. Главное — забота. Поэтому он попросил Теда Фулмана помочь в оформлении сделки и отправился прямо из аэропорта Кеннеди в новый дом, где его поджидала Элли.

— Смотри, канадские гуси, — сказала Элли, когда они объезжали озеро. — Сначала здесь был фермерский пруд, который расширили. Во время холодов он покрывался льдом, и люди всю зиму катались на коньках. Но при условии, что толщина льда, по замерке фермера, составляла три дюйма.

Ей тут спокойно, сказал он себе, она может рассчитывать на помощь. От меня толку мало, на мне висит «Текнетрикс». Она знает, что я всего лишь продажная сволочь, подумал Чарли. Очень мудрая у него жена. К вечеру они посетили больницу. Помимо отделения для тяжелобольных, палат для выздоравливающих, столовых и залов для лечебной физкультуры, была операционная. Какой смысл в ней, спросил Чарли учтивого седого джентльмена, сопровождавшего их. Тот многозначительно улыбнулся поверх бифокальных очков. Операционная, почему бы и нет? Чтобы вырезать всякую пакость — злокачественную опухоль, полипы, жировики, чтобы проводить колоноскопию, вправить сломанные на зимнем льду суставы, подтянуть кишки, спиливать на старушечьих ступнях, прочистить забитые жиром артерии. Чтобы население Виста-дель-Мар оставалось долго живым и продолжало вносить ежегодные членские взносы.

Поселок Виста-дель-Мар располагался на девятистах акрах, Элли хотела, чтобы он осмотрел каждый его уголок. Они заглянули в зал для общих собраний и в центр для деловых встреч, в агентство, совмещавшее в себе функции страхового, брокерского и туристического, а также функции агентства по недвижимости, в комнату для игр, осмотрели открытый и закрытый бассейны, баскетбольную площадку, двадцать теннисных кортов, убедились в наличии трех банкоматов и офисов собственников и совладельцев.

Общественные здания, огороженные бесполезным штакетником, напоминали недавно построенные отели. На обслуге была зеленая униформа с золотой монограммой «ВдМ». Они часто и охотно улыбались, что предполагало хорошую зарплату, или то, что их терроризировал супер-вайзер, или то и другое. Десятки рабочих разгребали листья, подрезали деревья, удобряли цветочные грядки. Чарли ехал очень медленно. Они миновали площадку для гольфа и въехали в один из пяти кварталов поселка. Это был, похоже, первый проданный участок. Деревья разрослись, и дома не выглядели идеально новыми. Чарли вдруг пришло на ум, что руководство ВдМ, по всей вероятности, позаботилось о том, чтобы престарелые люди не жили в одном и том же квартале или даже по соседству. Таким образом, переселение в лучший мир происходило бы равномерно по всей территории поселка. Старики преставлялись чаще в холодные шесть месяцев — обычный грипп мог их погубить. Значит, каждую весну руководство ВдМ в случае смерти жильцов могло выставить на продажу их собственность. Кто-то очень сообразительный додумался до такого.

Вчера вечером он прикинул, что удовольствие обойдется ему миллиона в два. Два миллиона, да, сэр. Спасибо вам, сэр Генри, знали б вы только, что для меня сделали. Членский взнос составлял двести пятьдесят тысяч в год, дом стоил миллион, уход за участком — пятьдесят тысяч, мебель, никакого антиквариата, между прочим, больше двухсот тысяч, плавательный сорокафутовый бассейн с подогревом (наш собственный, как сказала Элли, иначе ты в нем плавать не будешь) обойдется примерно тысяч в сто пятьдесят, включая мостки, кабинки для переодевания и подземную бойлерную. Элли говорила, что неплохо было бы построить коттедж для гостей и теннисный корт. Джулия обожала теннис, много играла, обучаясь в Йеле. Чарли еще не спрашивал о налоге на собственность, но прикинул, что он будет от сорока до пятидесяти тысяч в год. Большие деньги. Но легкие благодаря сэру Генри Лэю и его внезапной кончине. Будь же благословен, сэр толстосум. И не спрашивай, по ком звонит колокол, ибо звонит он по Виста-дель-Мар. Воистину я подонок, подумал, Чарли. И пусть!

Был ли он теперь свободен? Да, почти. Все зависит от точки зрения. В Шанхае, умаслив мистера Ло, он потратил целый час на телефонные звонки в Нью-Йорк, пытаясь поднять рыночную цену «Текнетрикс».

Строительные леса и армия рабочих прибыли на стройку следующим утром, как раз перед тем, как он собрался уезжать. Том Андерсон с разрешения Чарли собирался нанять дополнительную рабочую силу. Дело в том, что строительный бум в Шанхае в последнее время спал, и можно было набрать сварщиков и электриков, готовых работать без контракта. Очевидно, под действием своего удивительного чая, Чарли одобрил дополнительные расходы и пообещал Андерсону премию в сто тысяч долларов, если тот возобновит работы на стройке в соответствии с графиком.

Стоимость «Текнетрикс» наконец стала выше по сравнению с тремя предыдущими месяцами. Ненамного, но больше. Очевидно, акции «Текнетрикс» скупал кто-то благонадежный и расчетливый. К тому же позвонил Мин и сказал, что весьма удовлетворен пресс-релизом по поводу Q-4. Тем не менее «Текнетрикс» все еще испытывала затруднения. Что ж, проблемы никуда не денутся и в будущем. Компании конкурируют между собой, они борются за рынок, но это закон выживания. До сих пор «Текнетрикс» удавалось, когда топливо было на исходе, совершить аварийное приземление.

А Мелисса Вильямс? Подарок жизни или вляпался в дерьмо по самые уши? Когда прижмет, выкрутишься так или иначе, ха-ха, хоть это и не смешно. И снова возьмешь курс на семью. С твоим-то опытом. Считай, что во второй раз пересел с тренировочного самолета «Т-37» на «F-101» (тогда это было в 1963 году). Поначалу не можешь справиться с управлением, не понимаешь, с какой скоростью летишь и как изменить направление. Но потом все получается.

Карен зарезервировала тот самый 840-й номер в «Пьер-отеле». Сегодня вечером они встретятся. Элли хотела вчера заняться сексом, но Чарли отбрыкался, сказал, что устал после самолета, — надо было сохранить свой боезаряд. Он чувствовал, что его дружок будет твердым, как сталь. Спина совсем не беспокоила, так что Чарли совершенно не расстроился, узнав от Карен о звонке из клиники репродукции — просили передать, что сперма мистера Равича никуда не годится. «Подвижность сперматозоидов средняя, концентрация сперматозоидов ниже нормы, — сказал врач, — что не означает, что вы не способны к осеменению, но означает, что нам нужен более удачный образчик, поскольку мы должны постараться предотвратить возможные проблемы при зачатии».

Что ж, «возможные проблемы при зачатии» в некотором смысле не такая уж плохая новость. Может быть, для него это удачная возможность просто забыть обо всей истории с покупкой матери для своего ребенка. И все забудется, к всеобщему удовольствию. Ну, потрачено немножко денег и времени. Можно и так на это посмотреть. Или ты все еще хочешь ребенка, Чарли-бой? По правде, даже больше, чем когда бы то ни было. Особенно теперь, когда Элли будет в комфортабельном заточении в Виста-дель-Мар. Он сможет навещать ребенка время от времени. Заглядывать иногда, хотя бы на часок. И никаких особенных сюсюканий, просто заглянет и скажет: «Привет — ого, а он растет». Теплая бутылочка, пальчики на ручках и на ножках. «Спокойной ночи, луна». И, кажется, Мелисса Вильямс в эту картину вписывалась. Он о ней думал, даже слишком много. Думал, как о возможной матери своего ребенка. Она была так мила, так щедра. Для ее возраста у нее богатый сексуальный опыт; она была с ним добра и терпелива. Женщины хотят, чтобы мужчины вели себя как заботливые и трепетные любовники, но мужчинам тоже не все равно, понимают ли женщины, для чего ложатся в постель — предаваться чувствам или, раздвинув ноги, поглядывать в телевизор. Мелисса была другая.

Сидя в «Пис-отеле» в Шанхае и глядя, как за окном угольные баржи плывут по мутной плоской реке, Чарли мечтал о новой встрече в «Пьере». Понятно, что сделать ребенка ему будет нелегко. А что до заразных болезней, то вряд ли ее стоит бояться. Тауэрс в отчете упомянул, что она сдавала кровь. Ясно, она хочет с ним встретиться, а он — с ней. Может быть, после нескольких свиданий он заговорит о ребенке. А может быть, у них будет грустный вечерний разговор, и их пути разойдутся навсегда. Он был готов к любому повороту отношений. Он уедет около четырех. Промчится по Нью-Джерси-тернпайк прямо в город, поставит машину в гараж, примет душ, позвонит Элли и скажет, что благополучно добрался, а потом к семи вечера отправится пешком в «Пьер-отель». Он в самом деле очень хотел встретиться с Мелиссой. Безусловно, все, что Тауэрс сообщил о ней, внушало к ней доверие. Из хорошей семьи, с чувством достоинства.

— Ты о чем задумался? — вдруг спросила Элли, голос возбужденный, глаза сияют. — Ты ушел в себя на целых пять минут.

— Ценности, — сказал Чарли, — истинные ценности.

— Ты думаешь, что они этому месту присущи?

— Да, вне сомнения.

Она с нежностью взглянула на него.

— Это то место, которое нам нужно, Чарли.

— Именно так.

— Как бы я хотела, чтобы ты мог остаться еще на одну ночь.

— Я тоже.

— А что, Карен не может тебе выслать бумаги?

— Мне нужно кое с кем встретиться, начать обсуждать новые проекты, — сказал Чарли, внимательно глядя на дорогу, хотя он ехал со скоростью одиннадцать миль в час. — Эти новые таблетки усыпляют меня около девяти. Я позвоню, когда вернусь, а потом еще утром, — сообщил он Элли.

— Хорошо, ты уедешь около четырех?

— Пожалуй, да.

— Я тебе еще кое-что хотела сказать, — прощебетала она счастливо. — Не сомневаюсь, что ты выполнишь мою просьбу.

— Что такое?

— Кормушка для птиц на заднем дворе. Странно, что ты не заметил. На высоком шесте рядом с елью. Там достаточно места для тридцати шести ласточек. — Она одарила его улыбкой. — Что-то вроде маленькой чудесной гостиницы для птиц.

— Да, — он взял ее за руку — ладонь, и пальцы, и обручальное кольцо. — Все это чудесно, мы проведем в этом месте немало счастливых лет, — сказал он.

— О, Чарли, — расцвела Элли. Слезы выступили на ее глазах, и она часто заморгала, щеки порозовели, глаза стали большими и ясными. Влюблена в него, своего старого доброго мальчика, как и прежде.

Он тихо постучал в номер 840. Волосы его еще были влажны, ногти пострижены, белье свежее.

Дверь открылась — и вот она, Мелисса. В милом черном платье, молодая, прелестная, берет его за руку, увлекает в номер.

— А я тебя ждала, — сказала она, улыбаясь дьявольски соблазнительно. — Это к твоему сведению.

— Эй, я полмира проехал, чтобы с тобой встретиться.

Прижалась к его груди; ему показалось, что она глубоко вздохнула, чтобы перевести дыхание. Он чувствовал тепло ее тела, руку на пояснице, голову у подбородка. Она погладила его по пиджаку.

— У тебя телефон в кармане, или ты так рад меня видеть?

— У тебя все в порядке? — спросил он, догадываясь, что она немного выпила.

— У меня все в порядке. Я тебя просто долго ждала, вот и все.

Она выглядела озабоченной. Глаза слегка покрасневшими, лицо уставшим, но это было лицо двадцатисемилетней женщины. Насколько уставшим оно может быть?

— Хочешь со мной поделиться чем-нибудь? — спросил он нежно.

Она покачала головой.

— Не сейчас.

— Хорошо.

Он обнял ее.

— Мне было одиноко. Я сильно скучаю по матери.

Слова заставили его почувствовать себя старым, но он знал, что в них не было задней мысли.

— Хочешь позвонить своим родителям?

— Нет, я… — она прервалась, — я попозже позвоню.

— Можешь позвонить прямо отсюда.

Она обняла его.

— Ничего, ничего, все хорошо.

Он провел ладонью по ее позвоночнику.

— Ты туда ездишь?

— Куда?

— В Сиэтл.

— А, — сказала она рассеянно. — Нет.

Он погладил ее шею, и она к нему приникла.

— Ты часто общаешься со своим отцом?

— Нет. Пожалуй, нет, — сказала она, уткнувшись ему в грудь и теребя галстук.

— Он занятой человек?

— Нет.

— Не занятой?

Она взглянула на него, в глазах была тоска и беззащитность.

— Чарли?

— М-м-м.

— Ты сам знаешь.

Она выключила свет и стянула с кровати одеяло. Чарли подкрутил кондиционер и, повернувшись, увидел, что она разделась донага. Ее груди казались более налитыми без платья. Он начал развязывать галстук.

— Нет, — сказала она. — Я сама все сделаю. Как и в прошлый раз, она его раздела, руки ее двигались с привычной уверенностью. Она встала на пол на колени и стянула с него трусы, потом подняла на Чарли глаза и взяла член в рот. Может быть, я и дурак, подумал Чарли, но дурак довольный. Потом отстранилась, нежно гладя его рукой.

— А он у тебя подрос.

— Ну да.

— Похоже, ты входишь во вкус? Китайский чай.

— Моя спина почти меня не беспокоит.

Они легли в кровать, он чувствовал ее нетерпение.

— Ну давай же, — прошептала она наконец.

— Сверху? — спросил он.

— Конечно, — выдохнула она, держа его за уши. Он лег на нее.

— Нет?

— Просто вставь инструмент в отверстие в соответствии с инструкцией.

— С твоей помощью.

— Нет, давай сам, Чарли.

Она ему льстила, но ему было приятно. Он лежал на ней, и она, поплевав на ладонь, помогла ему. Его член скользнул в нее без труда. Как она молода, подумал он. В этот раз буду считать свои толчки. Не думаю, что у нее в прошлый раз был полный оргазм, я слишком торопился, мы оба нервничали. Она закрыла глаза и прикусила верхнюю губу. Он перевел дыхание, наблюдая, как она начинает погружаться в себя, отстраненная и умиротворенная. Мне нужно сосредоточиться, подумал он. Сделал пятьдесят толчков, потом еще и на шестьдесят втором она забилась в конвульсиях. Мускулы ее живота то напрягались, то расслаблялись. Он продолжал движения, нежно держа руками ее голову. Ему было хорошо. Девяносто шесть. Вдруг она приподнялась под ним, нежно постанывая и содрогаясь, от нее пахло вином. И опять. Сто двадцать один. Как быстро она достигает оргазма, подумал он, это просто удивительно. Она перевела дыхание и посмотрела ему в глаза. Ее взгляд был диким, ненасытное желание начало распаляться. Сто тридцать два, продолжал он. Она хочет еще, я, долбаный старикашка, чувствую это. Трахальщик со стажем. Он остановился, перевел дыхание и начал опять. Его легкие слегка горели. Он продолжал и продолжал, доводя ее каждые полминуты до оргазма: пять оргазмов, шесть… семь. Чтобы не кончить, он задержал дыхание, напряг ягодицы и замедлил движения. Она вздохнула и ласково провела рукой по его лицу. Он начал опять. Еще десять раз, изо всей силы, и еще один оргазм у нее, — она билась под ним в судорогах. Его шея горела, спина была вся в поту, но боли он не чувствовал, как будто все его спайки и сшитые нервы исчезли. Еще двадцать раз быстро, потом замер, чтобы избежать эякуляции, и снова восемнадцать. (Элли, бывало, приходила в экстаз, когда он так делал, но начались проблемы с влагалищной смазкой, когда ей стало далеко за сорок, и жена поутихла). Она кончила, вцепившись ногтями ему в узловатый шрам плеча, но боли почти не было. Он видел, что ее пожирает сексуальный аппетит. Она только входила во вкус. Для нее это была лишь прелюдия. Мыслимо с ней состязаться? Она снизу лизнула его шею, требуя продолжения. Никогда ничего подобного он не видел. Ни с одной женщиной, с которыми был до Элли, ни с самой Элли, даже когда она была молодой.

— Пожалуйста, — попросила она, — я хочу встать на колени.

Она повернулась к нему задом. Медленно, сказал он себе, не торопись. Она закрыла лицо ладонями. Он обхватил ее за талию, а потом вошел в нее, прижавшись костлявыми бедрами к ее ягодицам. Она зарычала почти со злостью. И вновь он почувствовал, как мышцы ее живота собираются в тугой узел. Постарайся почти не двигаться. Он замедлил темп, но не остановился, досчитал до тридцати. Она выпростала руки и схватилась за спинку кровати. Он отдыхал на коленях сзади, его голова горела, мышцы просили пощады. Что и говорить — не те силы, что прежде. Потом он возобновил «забег», чувствуя легкое стеснение в груди. Она ушла в себя, для нее сейчас он просто инструмент. Чарли не возражал. Ее спина покрылась сладко пахнущим потом, она лежала, разметав руки. Время от времени она брыкала его ногой, не позволяя кончать. Что ж, теперь он двигался не больше дюйма в каждом направлении. Раз и два. Очень хорошо. Он досчитал про себя до сорока одного. Она опять забилась в конвульсиях, ударяя ладонями по простыням.

— Не останавливайся, — скомандовала она. Он продолжал. Она мычала, сучила ногами по простыням, рычала, пока ей не попалась подушка, которую она зачем-то отшвырнула.

— О, черт все это возьми! — завопила она.

Он продолжал. Достаточно быстро. На его пенис обрушивались потоки влаги. Влага исходит определенно из нее, не из меня же, объяснял себе Чарли с коварной удовлетворенностью. Куда мне до нее, я всего лишь старик, у которого сегодня вечером случайно возникла эрекция. Я почти выдохся. Он остановился и попытался отдышаться.

К груди подступила покалывающая боль. Сделай так, чтобы у меня случился сердечный приступ, обратился он к небу. Умереть сейчас ничуть не хуже, чем в любое другое время. Но он не умер. Нет, сэр. Он просто молился на коленях, пребывая в этой необычной келье. И пошли все к дьяволу, ха-ха, Чарли, слабоумный ты козел. Продолжай трудиться, коли ввязался в это. Ее зад извивался, он ласкал его руками и успокаивал. Может быть, ей тоже пора остановиться. Чарли сел на корточки, но она перевернулась на спину, подняла ноги и обхватила его плечи. Потом рукой шлепнула его по бедру. Он не отреагировал. Она еще раз шлепнула, посильнее. Он наклонился, тогда она схватила его за пенис, который погрузила в себя. Суровая девушка, подумал он. Удивительно крутая для… ровно в этот момент ему стало ясно, что произошла ошибка, что ни один из фактов, раздобытых Тауэрсом, не имеет подтверждений: отсутствует телефонный номер, нет визитной карточки, никаких очков или контактных линз. Ни слова о своей работе, агрессивна, пропустила мимо ушей вопрос о Сиэтле.

Он понял, что надо узнать правду, пока не поздно.

— Ты не Мелисса Вильямс, ведь так? — спросил он.

Она открыла глаза.

— Что?

— Ты не Мелисса Вильямс?

Она рассмеялась.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что ты не Мелисса Вильямс, ты кто-то другая.

Она молчала, продолжая ритмические движения.

— Ты предпочитаешь, чтобы вместо Мелиссы с тобой оказалась другая? — прошептала она.

Чарли пристально вглядывался в ее лицо, он трахался с молодой незнакомкой, у которой удивительный дар — способность к частым оргазмам. Она не Мелисса Вильямс, кто угодно, но не Мелисса Вильямс. И вовсе не славная девушка из Сиэтла, а ловкая шлюха, затеявшая хитрую игру. Нахваталась кое-каких знаний, грамотно говорит, вот и отправилась в «Пьер-отель» за легкой добычей. Где тут одинокий с чувством собственной значимости старый хер вроде Чарли? Эта мысль привела его в бешенство и придала силы. Надо бы остановиться, замочить член в банке с изопропиловым спиртом, или инсектицидом, или каким-нибудь другим дезинфицирующим средством. Но тогда получится, что из-за нее он не забил свой основной «гол». Не дождетесь, мисс Вильямс или как вас там звать. Он почувствовал, что ей нравится, еще как нравится, его натиск, она сопротивлялась, изгибаясь по-змеиному. Даже хорошо, что он не знал, кто она. Разве тайна и молодость не стали сейчас источником его силы? Ты собралась со мной шутки шутить, тогда за мной не пропадет, сказал он себе и впился в нее. К дьяволу спину, Элли, «Текнетрикс», Виста-дель-Мар, мистера Ло и все остальное. Он работал членом в озлоблении, стиснув зубы, обретя второе дыхание. Так он не совокуплялся бог знает сколько лет. Член его был как каменный. В ритме движения и без остановки он задавал себе один и тот же вопрос: «Кто она, кто она, кто она?» Эта женщина, которая содрогается в череде оргазмов, переходящих один в другой. Она потрясала в воздухе кулаками и рычала, будто рожающий в муках зверь. Время для нее застыло. Когда же она выгнулась дугой и забилась в конвульсиях, он почувствовал, что момент настал. Горячим лбом прижавшись к ее лбу, он с ревом засадил в нее струю спермы. Радость, печаль, мечта — это осталось в прошлом.

Выйдя из уборной, она уселась на подоконнике обнаженная и окутанная тенями.

— Ты очень рассердился? — послышался ее голос.

— Да.

— А как ты узнал?

— Я попросил навести справки о Мелиссе Вильямс. Ее отец солидный практикующий адвокат в Сиэтле. Она носит очки или контактные линзы.

Кристина передвинулась на другую сторону подоконника.

— А почему ты наводил справки?

— Я хотел выяснить, кто ты на самом деле.

— Почему? Может, я просто девушка, которой понравился твой галстук.

— Откуда ты знаешь Мелиссу Вильямс?

Она покачала головой.

— О, она всего лишь коробка с бумагами, которую я нашла в кладовке, когда въезжала в свою комнату. Никогда с ней не встречалась. — Она слезла с подоконника и медленно направилась к нему. Он вспомнил, что точно так же, не торопясь, шла обнаженная Элли — до «Текнетрикс», до смерти его отца, до Бена, до Вьетнама. Элли больше не чувствовала себя уверенно и скрывала наготу. Он не возражал.

— Расскажи мне все, пожалуйста. — Он наблюдал за ней. Не попадись на удочку, предупредил он себя. Все это — не больше чем странный маленький эпизод в твоей судьбе.

Она подошла к кровати и легла рядом.

— К чему тебе правда? — спросила нежно. — Она будет довольно жестокой, как говорят в таких случаях.

— Или ты говоришь правду, или я встаю и ухожу.

— О, не надо. — Она взяла его руку и прижала к себе.

— Назови причину, почему я не должен уйти.

— Ты мне очень нравишься.

— А не можешь придумать что-нибудь получше?

Она промолчала. Он подождал минуту, сел и свесил ноги на пол.

— Подожди, — сказала она.

— Я жду.

Она вздохнула.

— Я ненавижу говорить правду. Правда не освобождает тебя, а только все запутывает.

— Отлично, — сказал Чарли холодно. — Наконец-то ситуация проясняется. — Он встал. — Я ухожу. Я оказался идиотом, а ты лгуньей. — Он обнаружил свои трусы и носки. — Однако спасибо за секс, мисс. Это был, очевидно, последний замечательный секс в моей жизни, и я тебе благодарен, несмотря ни на что. Ты полна энергии и ума, я не понимаю, какого черта ты делаешь то, что делаешь. Я имею в виду не только себя, но прежде всего тебя. Я почему-то верю, что на самом деле ты гораздо лучше. На этом я, пожалуй, закончу свой психологический анализ вашей персоны, леди. Всего хорошего.

Она обхватила голову руками, перебирая пальцами волосы.

— Меня зовут Кристина. О'кей? Кристина Уэллес. Я выросла на окраине Филадельфии, а не в Сиэтле.

— А родители твои тоже там? — спросил он уже мягче.

— Мой отец умер.

— Чем он занимался?

— Он чинил вагоны метро для ЮПТУ, то есть для Юго-восточного транзитного управления Пенсильвании. Он был из тех людей, которые носят дешевые часы. Моя мать сейчас живет в Сарасоте во Флориде. Ее зовут Анита Уэллес. Когда-то в незапамятные времена я была хорошей маленькой девочкой, получавшей одни пятерки и каждый день игравшей на пианино… — Она взглянула на Чарли с горькой иронией. — Потом что-то произошло. Обычные вещи и не совсем обычные. Но, пожалуй, особенно уместно, принимая во внимание твой страх уронить собственное достоинство, упомянуть то, что я, Кристина Уэллес, девица, с которой ты только что занимался любовью к взаимному удовольствию, была освобождена из женской тюрьмы строгого режима Бедфорд-Хиллз три недели назад.

— О, небо, — сказал Чарли, садясь.

— Мой любовник руководил шайкой, занимавшейся контрабандой и хищением грузовиков. Я ему помогала. Мы попались, когда доставили груз в Нью-Йорк, и меня посадили. — Она встала и взяла свою сумочку. — Это в общих чертах, на самом деле все было гораздо сложнее. Теперь я на воле, меня выпустили, пытаюсь как-то прожить и работаю официанткой в ресторане — они там тоже думают, что я Мелисса. Я вовсе не дурной человек, Чарли. Слегка заблудившийся, да, но не дешевая, расчетливая шлюха, что-то в этом роде.

— Крутая, но вовсе не дешевая.

Она открыла новую пачку и достала сигарету.

— Да. Согласна. Именно так.

— Ты училась в колледже?

Она сунула сигарету в рот и, наклонив голову, закурила.

— В Колумбийском университете. Но я его бросила. Мне не нравилось жить в общежитии, не нравились студенты. Но пару лет я училась очень хорошо. — Она опять улеглась в постель и натянула на себя одеяло. — А потом я вроде как влюбилась в одного парня по имени Рик и решила с ним не расставаться. Он был культуристом. Очень красивый, печальный, самодовольный с дерьмецом, как и большинство мужиков. Я по нему просто с ума сходила. Какое-то время, я хочу сказать. — Она выдохнула дым в темноте. — Я непостоянная, — сказала она как-то безрадостно. — Уж извини, но это так. Тогда все мои проблемы и начались. Я изгадила довольно большую часть своей жизни. Почему я здесь? Ты мне нравишься, Чарли. Вот и все.

— Ты мне точно не врешь?

— Нет.

— И ты не болеешь венерическими болезнями?

Она зло вынула сигарету изо рта.

— Эй, я сидела в тюрьме четыре года. С тех пор как я вышла, у меня был секс с одним парнем, но, в отличие от тебя, он пользовался презервативом, о'кей? Я не принимаю наркотики, ничем не болею, и я…

— Хорошо, — прервал он ее и, держа брюки в руках, встал. — Теперь расскажи, в чем твоя проблема сейчас.

— Я все расскажу. Дай мне минутку. Пожалуйста, не уходи, Чарли.

— Я не ухожу, я просто замерз. — Он подошел к кондиционеру и убавил холод. — Продолжай, я хочу узнать о твоем преступлении.

— Ты больше не злишься?

— А ты? — спросил он.

— Нет, — ответила она игриво.

— Тогда и я не злюсь.

— Я все еще тебе нравлюсь?

— Да?

— Ты по-прежнему находишь меня очаровательной?

— Супер-пупер в гламуре.

— Хорошо. — Она взбила подушки и поудобнее устроилась на них. — Я тебе уже говорила, что помогала своему любовнику переправлять грузовики с ворованным добром, так? В один прекрасный день он попросил меня спланировать способ отгрузки товара в Нью-Йорк. Мне нравилась эта задачка.

— Умственная работа, ничего не скажешь.

— Именно так, не смейся. У меня была карта всех стоянок грузовиков Восточного побережья на случай, если у нас возникнут проблемы с перевозкой груза. Фальшивые импортные накладные… фальшивые заказы от несуществующих корпораций, фальшивые телефонные номера, фальшивые автоответчики… — Она опять взялась за подушки и рассеянно их взбила. — У Рика были профессиональные водительские права и регистрационные талоны на пользование грузовиками. Они были подлинные, их «одалживали» нам водители машин, находившихся в данный момент в ремонте. Чарли откинулся на кровати.

— Продолжай, — сказал он. — Кристина, так ведь? Продолжай, Кристина.

Она игриво толкнула его.

— Такая я тебе еще больше понравлюсь, я тебе обещаю.

— У меня нет никаких сомнений.

— Конечно, если ты захочешь снова со мной встретиться.

— Перед тем как я с тобой встречусь, мне нужна будет серьезная тренировка. Продолжай, я слушаю.

— Очень просто, — сказала она. — Мне все надоело, и я решила отойти от дел. Единственное, чего я хотела тогда и хочу последние годы, чтобы меня оставили в покое. Ждала только момента, чтобы оборвать все связи с Риком и его братвой. Он собирался провернуть еще три крупных аферы. Чтобы собрать капитал и заняться потом законным бизнесом. Может быть, купить автомагазин или фитнес-центр, бар или что-нибудь в этом роде. Его старший брат был бухгалтером у мафиози, он смог бы запросто ему помочь. В общем, в случае удачи мы могли бы наварить сотню тысяч, и я пошла на это.

— Тебе не было страшно? — спросил Чарли.

— Три-четыре дня в месяц бывали действительно напряженными. Но потом, когда операция заканчивалась, мы уезжали с Риком отдохнуть.

Рассказывая, она гладила шрамы на его спине.

— Я организовала множество операций и устала, в том числе, от самого Рика. Это была дорога в никуда. Но я не могла отказаться от… ну что ж, скажем прямо, от секса. Я была полной дурой. Но как этот узел развязать? Если бы я вдруг отказалась на них работать, меня бы разыскали.

— Ты слишком много знала.

— Конечно. Они не могли позволить, чтобы я существовала сама по себе, вне их контроля. Я очень боялась Тони Вердуччи. Он был у нас вроде босса. Назревало большое дело, я тщательно обдумывала его. Речь шла о кондиционерах. Главное в таком деле — как можно быстрее распродать товар. Предстояло сначала украсть фуру с кондиционерами — этим занимался Рик — и затем переправить ее в город. На разгрузку скупщику краденого отводился час. Он договаривался с парнями на автопогрузчиках. Это не сложно, особенно если груз на поддонах.

— Я видел, как работают автопогрузчики в аэропорту, загружая самолеты, — сказал Чарли.

— Кроме того, мы хотели, чтобы фура осталась в наших руках, — продолжала она. — Иногда мы покупали грузовики на Туннель-авеню в Джерси-сити, их там продавали за восемь-девять тысяч. Наличные, и никаких вопросов. Каждый грузовик мы использовали несколько раз, потом тщательно его вычищали, уничтожали отпечатки пальцев и где-нибудь бросали. Но ту фуру мы хотели сохранить.

Летом в городе жарко, и народ охотно покупает кондиционеры. Лучшее время — середина июля. Народ возвращается после каникул Четвертого июля и начинает готовиться к серьезной жаре. Если к концу июля ты купил кондиционер, будешь им пользоваться еще пять недель.

— Ты рассуждаешь прямо как менеджер по продажам крупной корпорации.

— Я устроюсь к тебе на работу.

Он хмыкнул. Держи карман шире.

— Продолжай рассказ.

— Тебе интересно?

— По-моему, очень экзотично.

Она брыкнула его ногами.

— Видишь ли, молодая женщина вроде меня чувствует себя очень неуверенно в компании пожилого джентльмена вроде тебя. И я очень озабочена тем, что не произведу должного впечатления.

— Чушь, и ты об этом знаешь.

Она рассмеялась.

— Да, конечно, я знаю.

— Вы обладаете удивительными способностями, мисс.

— Все зависит от того, кто мой партнер. — Она забралась ему за спину и поцеловала в шею. Он чувствовал прикосновение ее груди и теплый живот.

— Расскажи мне всю историю до конца.

Она улеглась рядом и стала говорить ему в ухо.

— Хорошо, итак… пять скупщиков должны были забрать товар с грузовика. Цена кондиционеров в розницу была восемьсот сорок девять долларов. Мы намеревались продать их по двести долларов за штуку. Они, в свою очередь, без труда смогли бы загнать за четыреста. Доход скупщика, таким образом, составил бы пятьдесят процентов без всяких издержек и налогов. В сорокафутовую фуру вмещается четыреста шестнадцать коробок. Каждая — размером тридцать девять на двадцать шесть дюймов — весит семьдесят фунтов.

— Довольно тяжелые.

— Выходит четырнадцать тонн. Четыреста шестнадцать умножаем на двести долларов — это наш доход. Чистыми — восемьдесят три тысячи. Издержки были большие, но не так уж плохо за два-три дня работы. Мы получили заказ на пятьсот кондиционеров.

— А зачем вы возили фуру, набитую ворованным, в город, где такое медленное движение? — спросил он. — Ведь в случае погони с таким грузом не скрыться.

— Это так, — ответила она, — но преимущество города в его плотности. Раскидать четыреста шестнадцать кондиционеров в Нью-Йорке очень легко. Половина товаров, продающихся в китайском квартале, ворованные, правда? Проблема была в том, что я хотела завязать. Сидеть где-нибудь возле океана, почитывать дешевые журналы, грызть яблоки.

— То есть ты почувствовала, что надо изменить жизнь?

Она кивнула.

— Я все время говорила Рику, что с меня достаточно. Тогда он предложил Тони, который занимался разными операциями, чтобы меня вовлекли в какое-нибудь другое дело. Вроде управления рестораном, где они отмывали деньги, или операций с лотереей. Сплошной риск и обман. Ну, ладно. Мы решили, как я тебе сказала, провернуть это дело с кондиционерами. Они прибыли из Тайваня. Корабль в Ньюпорт-Ньюз должен был отгрузить около двухсот контейнеров.

— Ты мне говорила, что ничего не знаешь о контейнерных перевозках, — вспомнил Чарли.

— Я сказала так, потому что хотела тебе понравиться, о'кей? — рассмеялась она.

— Попробую поверить.

— Я действительно хочу тебе понравиться. Итак, Рик должен был загрузить две фуры и с одним парнем отправиться на север. Первую партию предполагалось продать в Вашингтоне, Балтиморе и Филадельфии. Прямо с фуры — в черных районах: Северная Филадельфия… Западная Филадельфия. Наличные, и никаких вопросов.

Она вдруг села в постели, и он почувствовал ее растущее напряжение.

— Неожиданно Тони сообщает, что будет всего лишь одна фура, а не две, и что мы должны гнать ее прямо в Нью-Йорк. В общем, что-то помешало загрузить две фуры. Я подумала, что он темнит, позвонила в порт агенту по отгрузкам и выяснила, где останавливался корабль, перед тем как прибыл в Ньюпорт-Ньюз. В разных местах, но в том числе в Таиланде. А в Таиланде производят много опиума.

— Я знаю, я там жил.

— Неужели?

— Когда был пилотом.

— Ты много народу поубивал?

— Не спрашивай меня об этом.

— Почему?

— Слишком больно говорить.

— Предполагаю, что немало. Ей не понять.

— Но ведь ты делал это во имя идеи.

— В то время казалось, что так.

— А во что ты веришь сейчас?

— Думаю, что ВВС очень умело подбирают людей, которых устраивают догмы и которые в то же время умеют летать на реактивных самолетах.

— Одно от другого неотделимо?

— Слишком сложный вопрос. Так что ты там говорила про Таиланд?

— Итак, я на самом деле ничего не знала о планах Тони. Позже он сказал, что у него есть клиент, заинтересованный в покупке нескольких кондиционеров, очень нервный тип, он хочет первым купить и первым покинуть разгрузочный док. «Хорошо», — сказала я. Тони хозяин, ему лишние вопросы не задашь. Этого типа звали Френки. Как потом выяснилось, он был известным торговцем героина.

— Пахнет жареным, — этот разговор начинал тревожить Чарли.

— Тогда, получив информацию, я спросила себя, не занимается ли Тони поставкой наркотиков в Нью-Йорк, используя нас с Риком в качестве мулов. Мы-то думаем, что перевозим кондиционеры, но получается, что и героин. Сначала я стала нервничать — не хочет ли Тони нас подставить? Но если бы нас поймали, следы привели бы прямо к нему. Нет, он действительно хотел, чтобы у нас все прошло гладко. Итак, клиент Тони намеревался купить десять коробок. Он знал, какие именно, а я нет. Каждая коробка, я уже говорила, весила семьдесят фунтов. И если там героин, это очень большие деньги.

— Миллионы и миллионы, — сказал Чарли, думая о сэре Генри Лэе.

— Но, возможно, в каждой из коробок было немного героина, скажем, фунтов двадцать. Двадцать фунтов чистого героина умножаем на десять коробок. Рик почти не сомневался, что за нами постоянно следили. Прослушивали телефоны. У нас был номер, оставленные на нем сообщения не прослушивались. Как раз он и вызывал у Рика подозрения.

— А как все это работало? — спросил Чарли. — Я ведь занимаюсь телекоммуникациями, как ты знаешь.

— Идея была довольно простая. Нужны три телефона, один мобильный, и два компьютера. Звонишь по первому телефону, соединенному с компьютером — обычная телефонная линия. Как только звонок проходит, компьютер производит автоматический набор следующего номера, используя мобильный телефон. Происхождение второго звонка невозможно точно установить. В то же время компьютер принимает сообщение, поступившее во время первого телефонного звонка, и вешает трубку. С этим сообщением мы делали две вещи. Мы посылали его как обычное голосовое сообщение, которое, однако, перекодировали в цифровую запись, а потом — в виде сигнала от факс-машины через мобильный телефон к третьему телефону, соединенному с другим компьютером, который принимал цифровое сообщение. Этот компьютер все записывал, вешал трубку, расшифровывал и прокручивал сообщение, когда нам было нужно. Первый компьютер уничтожал сообщение после того, как передавал звонок, а второй — после того, как мы прослушивали его. Или — и это мне особенно нравилось…

— О, небо, — воскликнул Чарли, — кто же до всего этого додумался?

— Я додумалась.

— Ты?

— Теоретически. — Она нежно почесала ему спину. — В электронике я ничего не понимаю, так что программированием занимался другой человек. — Кристина взяла его руку и поцеловала шрам. — Я хотела это сделать, как только увидела тебя, — сказала она, прижав губы к его коже.

— А второй метод? — спросил он.

— У нас было множество сообщений, каждое под кодовым номером. Например, сообщение «буду поздно» имело определенный номер, скажем, номер три. Компьютер, соединенный с первым телефоном, выдает сигнал, после которого нужно оставить сообщение. И звонящий набирает цифру три. Компьютер фиксирует эту цифру и вешает трубку. Вот так. Потом звонит, используя мобильный телефон, на третий телефон или на любой другой, поскольку мы могли перепрограммировать номер для посылки сообщений. Идея была в том, чтобы придумать загадку, которую практически невозможно решить. Можно было заподозрить связь между входящими звонками на стационарный телефон и исходящими с мобильного. Но доказать, даже зафиксировав все звонки, что телефоны между собой связаны, никому не удалось бы.

— Для этого необходимо было добраться до самих компьютеров.

— Правильно. При втором сценарии компьютер звонит в любую назначенную тобой точку и посылает факс. И что же в этом факсе? Меню итальянского ресторана с доставкой на дом. — Она сделала паузу и закурила сигарету. — Все совершенно невинно. Но количество отосланных факсов и было сообщением. Итак, ты получаешь один и тот же факс три раза, стало быть, цифра три — это сообщение.

Чарли не вполне понимал, как все эти трюки с телефонами были связаны с рассказом о грузовике.

— Давай выделим главные твои проблемы — гангстер с героином и желание порвать с любовником. Я правильно понял?

— Все так. Ты представляешь, как я была зла на Тони? Он наживал огромные деньги на моем риске. Я долго думала, прежде чем приняла решение. Мне показалось оно самым лучшим: пусть полиция накроет нас на этом деле и всех арестует.

— Обожди. — Чарли встал и пошел в ванную.

На стене рядом с унитазом висел телефон, наверное, для того, чтобы господа, вроде сэра Генри Лэя, могли позвать на помощь, если на толчке станет плохо. Чур меня, подумал Чарли. Я все еще бью копытом. Элли спит, розы во сне видит. Он помочился, пустив мощную струю, затем взглянул на свой пенис, освещенный лампой над умывальником. Волосы на лобке почти все поседели, плоть была испещрена голубоватыми сосудами. Однако я здорово ей засадил, подбодрил себя Чарли. Но тут же вспомнил про этот проклятый нестандартный образец спермы. Он почувствовал себя униженным, хотя глупо предъявлять к себе претензии, имея одно яичко. Много ли мужчин, кому прострелили мошонку из М-16, могут выдать хоть какой-то образец спермы? Ты выживаешь, парень, чтобы разбогатеть, а живешь для того, чтобы трахаться. У Мелиссы, то есть у Кристины, была куда большая сексуальная энергия, чем у Элли, даже сравнить нельзя. Признайся, парень, тебе нравится эта девица, хотя она и лгунья и с прошлым. Он потрогал пенис, поднес палец к носу и ощутил ее, женщины, запах. Жизнь не перестает удивлять меня, подумал он.

— Продолжай! — крикнул он, уловив дым от сигареты. Взглянул на свои седые волосы на груди и животе, выпил стакан воды и вновь его наполнил. — Я слушаю.

— Итак, я встречаюсь с Риком в пригороде Филадельфии в торговом центре, и мы собираемся гнать фуру в Нью-Йорк, — услышал он голос из спальни. — Если я не могу отказаться от перевозки этих коробок, дай, думаю, посмотрю, что там внутри, что я везу. Было две возможности добраться до этих коробок. По дороге и по прибытии в Нью-Йорк, в разгрузочный док в Челси. Я решила, что сделаю это до Нью-Йорка. Мои родители жили в пригороде Филадельфии, в графстве Честер. Все дороги я там знала как свои пять пальцев. Когда я росла, это все были фермерские угодья… — Ее голос потеплел. — Что ж, мы с Риком решили остановиться у моих стариков на ланч.

— А у соседей это не могло вызвать подозрений?

— Нет, маловероятно. — Она отпила воды из стакана, который он подал. — Они жили в довольно скромном районе, почти на границе с пригородом, так что фура, припаркованная рядом с домом, вряд ли могла кого-нибудь удивить. К тому же родители собирались вскоре переезжать, вроде как приехал грузовик для перевозки пожитков. Итак, мы подъезжаем к их дому, они очень тепло принимают Рика, мать готовит нам поесть. После этого я увлекаю Рика в мою бывшую светелку, и мы развлекаемся сексом, потом его одолевает сон, на что я и рассчитывала. Я пообещала, что скоро разбужу его. Отец смотрел телевизор. Он неважно себя чувствовал. Беспокоился о переезде во Флориду и о деньгах, поскольку только что ушел на пенсию.

Я пошла к фуре и открыла ее. У нас были ключи на случай, если остановит полиция. У копов возникало меньше подозрений, если они могли заглянуть в фуру и сравнить груз с накладными. Фура была припаркована задом во двор. Я запрыгнула внутрь. Все коробки с кондиционерами, конечно, выглядели одинаково. — Она присела и натянула на Чарли рубашку с продетым под воротник галстуком. — Я начала открывать их подряд. А что было делать, правда? Я открыла восемь или девять и наконец наткнулась на одну из тех самых, особенных.

— И? — спросил Чарли. — Наркотики?

Она посмотрела на него.

— Это не был героин.

— А что же?

— Деньги.

— Деньги?

— Сотенные и пятидесятидолларовые банкноты старого образца. Двухдюймовые пачки, перетянутые красной резинкой. Они даже попахивали. Я вытащила напольные весы матери из ванной и взвесила коробку с деньгами и ту, в которой был кондиционер. Они весили одинаково.

— И что ты сделала? — спросил Чарли, начиная волноваться.

— У меня голова пошла кругом. А ты как думал? Я знала, как беспокоится мой отец, удастся ли им прожить на его пенсию во Флориде. Он давно болел, вкалывал всю жизнь, и единственным его счастьем была я, бросившая Колумбийский университет, хотя он из-за этого страдал. Я подумала, что наконец-то могу хоть что-то для него сделать. — Внезапно она расплакалась, он привлек ее к себе. — О, Чарли, все это было так глупо, так невыразимо глупо. Какое разочарование для родителей! Девочка, получившая пятерку на этом чертовом экзамене по истории для зачисления в колледж, приезжает к ним с каким-то любовником с огромными ручищами и серьгой в ухе. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Она закашлялась, голос ее сел. — Матери было наплевать, ей нравился Рик. Она вообще могла описаться, если мужчина, практически любой, улыбнулся ей. Она была абсолютной чемпионкой по оргазмам всех времен и народов. А вот мой отец родился настоящим джентльменом. Очень уравновешенным и спокойным. Бывало, сидит в своем кресле и читает книжки о гражданской войне. Я…

— Хорошо, успокойся, — сказал Чарли.

— … я была его единственным ребенком. И еще я так боялась, что он умирает, что у него никогда не будет… я об этом еще никому не рассказывала, просто не могла… У меня ушло много времени, чтобы понять, что же я наделала — как же чудовищно я оказалась глупа, так глупа. Я не хотела причинять им страданий… но во мне всегда было что-то такое, злость, неповиновение и желание все делать по-своему, а отец оставался всегда мягок, совсем как ты. Заботливым, никогда не сердился, считал, наверное, что мне хватает тяжелого характера матери. От всех этих мыслей моя голова буквально раскалывалась пополам, пока я стояла с этой здоровенной коробкой с деньгами.

— Ну и что ты сделала?

Она встала и сделала несколько порывистых шагов к окну.

— Я нашла еще одну коробку с деньгами и вытащила их из фуры. Потом переставила первые ряды коробок так, чтобы все выглядело как прежде. Невозможно было что-либо заметить, если не передвинуть целый ряд. За ним же, естественно, зиял проем.

— Ты поступила как безумица.

— Я знаю, — сказала Кристина, коснувшись кончиком пальца окна. — Я оттащила коробки в гараж. У моего отца был старый «мустанг-кабриолет», который он починил. После его смерти мать писала мне в тюрьму, что ее приятели предложили привести машину в порядок, но она не позволила к ней прикасаться.

Вроде кладовки, где Элли хранила вещи Бена.

— Я знала, что они собираются, добравшись до Флориды, загнать «мустанг» в гараж и оставить там, вроде как на память. Отец был слишком плох, чтобы довести машину до ума. Я положила две коробки на заднее сиденье. Не знаю, сколько в них было денег.

— Мог быть и миллион, — сказал Чарли, думая о сорока тысячах, которые он вручил мистеру Ло в Шанхае — они легко уместились в нагрудном кармане пиджака. — Думаю, там запросто мог быть миллион.

— Если не больше, — сказала она.

— Словом, ты их не пересчитала.

— Нет, у меня не было такой возможности. Рик проснулся, сказал, что мы опаздываем… и вот по дороге в Нью-Йорк меня охватывает настоящий ужас. Если Тони узнает — мы пропали. Ты помнишь, что этот тип Френки должен был выгрузить свои коробки первым? Через несколько минут он поймет, что двух не хватает, и позвонит Тони. Верно? Я курю миллионную сигарету, смотрю в окно и думаю, думаю… Как же мне из этого выпутаться? Я понимала, что если нас накроет полиция, Тони мне ничего не сделает. Не сможет. Так что поначалу я хотела, чтобы все попались, кроме меня. А как быть с парнями, которые работали на разгрузке? Если их арестуют, то кто-нибудь из них проговорится, и полиция до меня доберется. Это значит, что ситуация выйдет из-под контроля.

Чарли начал испытывать страх.

— А ты хотела, чтобы все крутилось по твоему желанию?

— Вот именно, — сказала Кристина. — Но вдруг меня осенило, что все должно произойти ровно наоборот: пусть арестуют именно меня, а других нет. Если я буду молчать как рыба, то, возможно, Тони от меня отстанет и я выкручусь. Деньги останутся у родителей. Разве не выход из положения? Итак, мы должны были приехать на разгрузку, от меня требовалось устроить все так, чтобы операция провалилась. Лучше было попасть в руки полиции, чем в лапы Тони. Я знала, что он настоящий садист.

— То есть ты хотела подстроить собственный арест…

— И больше никого, тогда я контролирую ситуацию. Тогда по крайней мере я так думала. Не назову никаких имен, они не смогут никого арестовать. А я отделаюсь полутора-двумя годами. Хоть и это срок немалый. Но как еще вырваться из-под власти мафиози? Я думала, что родители будут обеспечивать меня хорошими книжками и я в тюрьме проведу срок за чтением… Конечно, сейчас все это мне кажется смешным. Ты спрашиваешь, не боялась ли я. Еще как боялась. И того, что скоро умрет отец, я знала это и хотела, чем могла, облегчить его жизнь, и всех этих ублюдков. Тони регулярно кого-нибудь убивал. И все об этом знали. Так что тюрьма представлялась мне самым безопасным местом.

Чарли поднялся и открыл мини-бар. Он вытащил банку с орехами и банку с апельсиновым соком.

— Чего-нибудь хочешь?

— Может быть, соку.

— Сейчас, — он опять сел на кровать. — Может, ты еще чего хочешь? Мы можем заказать прямо в номер.

— Ничего, спасибо, — ответила она. — У нас с тобой вся ночь?

— Да, — он открыл банку с кэшью. — Мне нужно позвонить жене около восьми утра. Но ничего, я могу позвонить из дому.

Она взяла с его ладони орех.

— Мне бы хотелось провести с тобой ночь, Чарли. Проспать целую ночь.

— А что, если я начну пукать в постели?

Она рассмеялась.

— Ты посидел бы в тюрьме.

— Я думал, что женщины не пукают.

— Еще как, поверь мне.

— Очень милый у нас разговор, вот не думал, что будем это обсуждать.

— Может быть, мы утром позавтракаем?

— Решено.

— И ты не против того, чтобы выйти в моей компании отсюда в семь часов утра?

— Нет, — он бросил в рот горсть орехов. — Итак, что дальше?

— Разгрузка была назначена на четыре часа дня на складе на углу Двадцатой улицы и Девятой авеню. В разгрузочный док вел очень узкий проезд, загнать в него задним ходом фуру было довольно трудно, так же как и выехать быстро. Рик мастерски управлял грузовиком. В соответствии с планом, после того, как подгоним фуру, я оставалась в кабине. Заметив что-нибудь подозрительное, подаю три сигнала клаксоном. Я знала, что таким образом избавлюсь от всех, но Рик-то прибежит меня спасать. И вытащит из кабины до того, как объявится полицейский.

— Какой надежный джентльмен этот самый Рик.

— Итак, мы едем по Нью-Джерси-тернпайк…

— Я там сегодня проезжал…

— И мы делаем остановку у «Винс-Ломбардии» около трех часов дня. Я сказала, что мне страшно хочется в сортир. Захожу в ресторан и звоню по телефону-автомату, страшно нервничаю. Мы должны начать отгрузку примерно через час. Я понимаю, что в полицейском участке могут отмахнуться от меня. Предположим, я скажу: «Алло? Я хочу сообщить, что банда преступников собирается привезти в Нью-Йорк ворованные кондиционеры к четырем часам дня». Но в полицию постоянно звонят сумасшедшие. Так действовать нельзя. Я также могла бы позвонить в Службу спасения, торопитесь, в здание напротив склада заложена бомба. Но тогда мы не сможем проехать на грузовике к месту разгрузки из-за пожарных машин, которые все заблокируют. Нет, люди Тони Вердуччи должны быть уверены, что все идет по плану, просто нас застигли врасплох, поскольку мы давно уже под колпаком. Еще я подумала: вдруг о моем звонке станут говорить на судебном процессе. Я не хотела оставлять следы. Тем временем Рик ждал в кабине, посматривая на часы. Я знала, что он беспокоится, поскольку движение на Манхэттене сумасшедшее, злится на меня за то, что я всех задерживаю.

— И что же?

— Моей единственной надеждой стали подозрения Рика о прослушивании телефона. Если он прав, у меня есть шанс. Сначала я позвонила по номеру, соединенному с компьютером. Не посылая по факсу меню и не оставляя сообщения, перепрограммировала его так, чтобы мобильный набрал номер справочной службы после того, как на первый телефон придет сообщение. Пять-пять-пять-один-два-один-два. Я ведь не хотела отправлять сообщение по обычному номеру с другим автоответчиком. Тони мог бы прослушать его и понять, что это я. Итак, эту опасность я устранила. Звонок оператору службы, словно записанный на сломанном домашнем автоответчике, кончится тем, что он повесит трубку. После чего первый автоответчик сотрет поступившее на него сообщение. Я стараюсь делать все это быстро. Меня ждет Рик. И пара парней, чтобы помочь с выгрузкой товара. Скупщики прибудут в назначенное время.

— Но тебе нужно было сделать еще один звонок, — сказал Чарли.

— Правильно. Именно так. Я перезвонила на первый компьютер и сказала что-то вроде: «Привет, это я. Большой груз. Сегодня. Три сорок пять дня. Угол Двадцатой улицы и Девятой авеню. В середине квартала. Полная фура. Здоровяк будет там ровно в три сорок пять. Приезжайте, хоть кровь из носу». — Кристина иронично усмехнулась. — Что-то необыкновенно прямолинейное, вроде этого. Если они слушали, то должны были заинтересоваться. Выяснить, проверить…

— Подожди, — прервал Чарли, — ты говорила, что отгрузка была назначена на четыре. Так почему ты сказала в три сорок пять?

— Я хотела, чтобы они нас поджидали. И вот мы проезжаем по Холланд-туннел и пробираемся дальше к Двадцатой, а жара стоит ужасная, — знаешь, как это бывает далеко за полдень — я сижу, сгорбившись, в кабине в солнечных очках, буквально плавлюсь, солнце светит прямо в лицо, и сильно нервничаю. Я не знаю, слышал ли кто-нибудь мое сообщение, а если слышал, то что намерен делать. Смотрю, Рик совершенно расслаблен. Мы укладываемся в расписание. Он ничего не знает, слушает себе радио, переключает передачи, похоже, чувствует себя замечательно. А я сижу и молюсь, чтобы полиция нас накрыла. Если они не успеют, Френки через несколько минут узнает, что деньги пропали, позвонит Тони, и тот немедленно вышлет машину. Мне страшно. По-настоящему страшно. Я не вынимаю сигареты изо рта. Мы доезжаем до Двадцатой улицы и едем вдоль квартала. Разгрузочный док пуст, как и должно быть. Можно заезжать. Заезжаем, все великолепно. Ничего подозрительного. Мы выглядим как обычные работяги. Просто фура, которая доставила товар. Ничего необычного. Микки Симмс, один из парней, которые должны разгружать фуру, тоже там. Здоровенный толстый мужик, лысый. Говорит, что скупщики уже поджидают. Френки заберет свои коробки в здании склада и перегрузит их с другой стороны в микроавтобус. Замечательно. Я гляжу по сторонам во все глаза, надеясь обнаружить полицейских в штатском. Если они собирались быть здесь, то уже на месте. Прямо у меня под носом. Засели где-то поблизости. Наблюдают в бинокли и переговариваются по рации, как им и следует. Но я никого не вижу.

После того как Френки почти закончил разгрузку, я прошу Рика купить мне сигарет. Гастроном совсем рядом, на углу. Он спрашивает: «Прямо сейчас?» А я его просто-таки умоляю глазами, и он в ответ улыбается и говорит: «Хорошо». Я спрашиваю: «А как насчет сэндвича с индюшкой, салатом, помидорами и луком?» — чтобы сделать такой сэндвич, потребуется по крайней мере несколько минут, как ты понимаешь, — и тогда он говорит остальным, что скоро вернется. Микки Симмс отправляется с ним. Когда я вижу, что Рик зашел в гастроном и не может слышать, что происходит на улице, я трижды изо всех сил жму на клаксон и вижу, как мои насмерть перепуганные подельники разбегаются через задние выходы склада. Тут же подкатывают копы и облепляют грузовик. Значит, они нас ждали! Я подняла руки вверх, чтоб не подстрелили. Вытаскивают меня из кабины и ставят лицом к двери. Они страшно взбешены тем, что я сигналила, и тем, что все разбежались… Я же чувствую себя просто замечательно. Я в безопасности! Рик все еще был в магазине, я знала, что как только он увидит полицейские машины, то немедленно исчезнет. Позже до меня дошли слухи, что когда он вышел из гастронома и увидел полицию, то хотел бежать мне на выручку, но Микки Симмс сунул ему пистолет в ухо и не пустил.

Чарли чувствовал себя не в своей тарелке. Как ни крути, она хитрющая маленькая преступница.

— Итак, — сказала Кристина, — это все.

Он посмотрел на часы. Было поздно, за полночь. Поспать бы! Но ему нравилось продолжить неожиданное и, может быть, опрометчивое знакомство с подлинной Кристиной.

— Однако, возвращаясь к началу, почему ты положила деньги в старый «мустанг»? Это же место довольно ненадежное.

— О, потому что… — Кристина запнулась, — эта машина вернула меня к жизни.

Она встала и обошла кровать.

— Могу рассказать. — Она села в кресло и выпрямила ноги, сложив ступни вместе, словно гимнастка. Взглянула на него и отвела взгляд.

— Вовсе не обязательно. Не все воспоминания приятны.

Она уронила ноги на пол и уставилась в темный экран телевизора.

— Когда мне было шестнадцать, Чарли, один тип выследил меня после работы, а я работала официанткой. Он знал мою машину и поставил рядом свой фургон. Он сильно ударил меня по зубам, а затем по носу. Кстати, нос он мне сломал. Я была почти без сознания, он связал меня и повез куда-то по шоссе… Был вечер. Фургон можно было спрятать где угодно.

Что, как понял Чарли по ее выражению лица, насильник и сделал.

— Он измывался надо мной три или четыре часа, и самым скверным было даже не то, что он меня, девственницу, насиловал, а то, что страшно избивал. Без всякой причины. Я уже не могла сопротивляться, едва дышала. Мой нос и лицо распухли. А он все требовал от меня признания в любви.

— И ты сказала? — спросил Чарли.

— Нет.

— Он продолжал тебя избивать?

— Он говорил: «Скажи, что любишь меня, скажи, что ты меня любишь». А я мотала головой, и он снова начинал меня бить.

— Ты оказалась сильной девочкой. — Чарли печально потер лоб, представляя себе шестнадцатилетнюю Джулию. Длинноногую, все еще с челкой, беспрерывно жующую жвачку. Если у тебя растет дочь, ты полон сочувствия к другим дочерям, подумал он. Зачем она рассказывает мне это? — Боже, как ужасно, — наконец вымолвил он.

— Он бросил меня на дороге. Просто выбросил из машины — открыл заднюю дверь и выбросил. Думаю, он решил, что я умру. На мне не было одежды. Я брела по дороге, пока не подошла к какому-то домишке. Помню, как я стояла на крыльце и нажимала на звонок в чем мать родила. Женщина, которая открыла дверь, была сильно удивлена. Но она все поняла, она оказалась замечательной. Ее муж тоже все немедленно понял, снял с крючка большую охотничью куртку и прикрыл меня. Они сделали все, что нужно. Позвонили в полицию и моим родителям. Я им была так благодарна.

— Этого типа поймали?

Она кивнула.

— Кто-то в ресторане знал его, он во всем признался, или из него выбили признание, я не знаю.

— Его посадили?

— На шесть лет. Я долгое время беспокоилась, что будет, когда он выйдет из тюрьмы. Сама мысль о том, что он на свободе и поблизости, вызывала тревогу. Я страшно боялась. Каждый год в этот день, который я запомнила на всю жизнь, мне становилось физически плохо от воспоминаний. Пережив такой кошмар, становишься другой. Я ведь была целомудренна до этого, едва ли целовалась с парнем. Когда начала встречаться с Риком, то все ему рассказала. К тому времени того типа должны были вот-вот выпустить. Условно, правда. Но я все равно очень нервничала. Тогда Рик исчез на несколько дней, а когда вернулся, сказал, что я больше могу об этом типе не беспокоиться. Он разыскал его в Пенсильвании. Что-то он с ним сделал, но, конечно, не убил. На Рика это не похоже. Ты же понимаешь, Рик был здоровенным парнем. Его побаивались. Он всегда хотел меня защитить. Иногда мне это нравилось, иногда нет. Я знала, что он мне друг. Но все как-то пошло наперекосяк. Рик встретился с моей матерью, чего я вовсе не хотела. Они много болтали об этом изнасиловании, и моя мать сказала ему лишнее…

— Например?

Она подогнула под себя ноги, вглядываясь в темный экран телевизора.

— От этого типа я забеременела. У меня ни с кем не было секса, и вот я изнасилована и беременна. Тебе покажется странным, но я хотела сохранить ребенка. Мне еще не было шестнадцати, я ничего не соображала, и мне было все равно, откуда этот ребенок. Он был мой. Невинный ребенок, он ничего не знал, так почему же его жизнь должна быть уничтожена? Вот так я об этом размышляла. Кроме того, аборт представлялся мне еще большим насилием, а с меня хватило того, что я пережила. Попробовала вернуться в школу, но про меня пошли разговоры, потом перешли к побоям. Стали присылать школьные задания на дом. А моя мать заладила: «Тебе нужно избавиться от плода, пока он не превратился в ребенка. Ребенок будет обузой, испортит всю твою жизнь. Наступит лучшее время, чтобы завести ребенка». И я вроде как понимала, что она права, но не была уверена, что хочу избавиться от ребенка. Отец ни во что не вмешивался. Думаю, что он испытывал двойственное чувство. А мать, по мере того как проходила неделя за неделей, нервничала все больше. Наконец, она повела меня к врачу, сказав, что просто для проверки. Но как только сестра ввела мне в руку катетер и я увидела их лица, я поняла. Я боролась с ними, им пришлось меня усмирять. Они…

Она замолчала.

— Они принудили меня раздвинуть ноги. Я вырвала катетер и укусила мать за руку. Я была как безумная. Когда проснулась, все было кончено. После этого мы с матерью стали ссориться. Она сделала то, что считала нужным, желала мне добра. Это я понимала. Но аборт мне сделали насильно, моего согласия даже не спросили. — Кристина подошла к окну. — Отец ничего не знал, пока мне не сделали аборт. Мать его тоже обманула.

Мы с отцом много разъезжали на машине. Отец сказал, что научит меня водить «мустанг», и научил. Мы отправлялись в дальние поездки — иногда миль за двести, — он разрешал мне вести машину и курить сигареты, разрешал все что угодно. Он был очень чутким. Говорил, что я сильная и что со временем я приду в себя. Через несколько месяцев он разрешил мне ездить на «мустанге» самостоятельно, что очень расстроило мать. Потому что ей водить не разрешалось. Отец знал, что я буду очень аккуратна с машиной, и я действительно была. Я сама покупала бензин. Езда меня успокаивала. Прошло два года, и мне стало лучше. Тогда я узнала, что такое настоящий секс. Это случилось в машине. Я рассказала отцу с некоторым вызовом: видишь, какой сюрприз я тебе преподнесла. Но он только спросил: «Надеюсь, парень был нежен?» Понимаешь, отец обращался со мной как со взрослой, не так, как мать. Вот почему я решила спрятать деньги в машине. Мне хотелось, чтобы отец нашел коробки и перестал беспокоиться о деньгах. Я его очень любила. И только хотела, не знаю, как это сказать, я хотела…

— Искупления, — сказал Чарли каким-то чужим голосом. — Ты хотела искупления. — К этому времени он уже очень устал. — Я не понимаю, почему ты не отправилась во Флориду, как только вышла из тюрьмы.

— Потому что я не хотела, чтобы моя мать оказалась во все это втянута. — Она закурила сигарету. — Я думаю, Чарли, что это Тони вытащил меня из тюрьмы. Мой срок еще не кончился. Он как-то договорился с полицией, кому-то заплатил, и меня выпустили.

— Он знает, что это ты взяла деньги.

Она кивнула.

— Думаю, что знает.

— А чего Тони сейчас хочет — денег или мести?

— Возможно, денег, — ответила она.

— А ты можешь найти их и вернуть?

Она не ответила прямо, вместо этого пошарила в своей сумке и извлекла фотографию.

— Вот что они сделали на прошлой неделе, когда мы в первый раз были вместе. Вот что поджидало меня, когда я пришла домой, Чарли.

Он взглянул на фотографию. Мужчина держит кровоточащий обрубок своей руки. Футболка замарана чем-то — похоже, кровью.

— Что это?

— Это Рик.

Уходи, сказал Чарли себе.

— А где он сейчас?

— Не знаю… Однако сомневаюсь, что они его убили.

Чарли внимательно изучил фотографию и отложил ее. Мне нужно поспать, подумал он. Я разберусь со всем этим утром и придумаю, что делать дальше. В отеле они были в безопасности. Он взял телефон и попросил, чтобы его разбудили в шесть сорок пять. Она забралась под одеяло. Он перекатился на свою сторону. Элли спит сейчас одна, подумал он с печалью. Одна, со своими снотворными снами.

— Как давно я не спала рядом с мужчиной, — пробормотала Кристина. — Как приятно.

— Ты чувствуешь себя защищенной? — тихо спросил он.

Она притянула его руку к себе.

— Только начинаю чувствовать.

Он проснулся с ощущением, что все еще живет по китайскому времени, свет просачивался сквозь окно, часы показывали шесть утра. Он вылез из кровати, желая уйти немедленно. Это означало разрушить магию новизны и вернуться в рутину. «Текнетрикс». Элли. Спина одеревенела. Ему нужен был вонючий чай. Он посмотрел на свои ступни — костлявые, обрубленные с одной стороны, с трупного цвета венами. Он чувствовал себя истощенным — ему хотелось спать, рот болел, но ум был живой. Вступай в игру, Чарли. Он прошелся по комнате. Кристина выглядела маленькой и уязвимой, лежа в кровати. Он включил телевизор и без звука пробежался по тридцати каналам. Увидел Дэна Марино, делающего тачдаун пас. Жаль, что Дон Шула уже не играет. Выключил телевизор и посмотрел на нее снова. Черт тебя возьми, Чарли, сказал он себе, тебе пятьдесят восемь лет, и ты провел ночь с только что вышедшей из тюрьмы женщиной, великой обманщицей.

Он заметил фотографию ее любовника на столе. Здоровенный мужик, держащий собственную культю. Устрашающее зрелище. Мне, пожалуй, лучше уйти, подумал он. Мелисса, то есть Кристина, одна сплошная беда. Она лежала так невинно, спящая мертвым сном, волосы спутаны, костяшки пальцев прижаты к губам. Он нашел ее сумку и без зазрения совести заглянул в нее. Щетка для волос, мелочь. Мобильный телефон. Посмотрел на марку телефона и улыбнулся — возможно, в телефоне были детали, которые производила «Текнетрикс». Косметика. Карандаш. Не так уж много добра. То же самое, что и в сумочке Элли, скорее всего. У всех женщин есть такая странность — они относятся к своим сумочкам как к чему-то интимному. Меню ресторана под названием «Джим-Джек». Крошечный пузырек с духами. Его визитная карточка со всеми данными, включая номер мобильного телефона. Бумажник. Что там внутри? Ни кредитных карт, ни водительского удостоверения, только засаленная карточка социальной безопасности. Ни одного документа с ее фотографией. Как же так? Она много говорила о том, что водила машину, но у нее нет прав. Неужели, когда человека сажают в тюрьму, у него забирают водительские права? Вряд ли. Ничего из содержимого ее сумки не подтверждало, что спящая на кровати женщина была Кристиной Уэллес.

Черт возьми, подумал он. Может быть, и само имя «Кристина» тоже придумано. Он взял ее мобильный, включил его и просмотрел телефонные номера, которых было больше сотни. Почему-то они принадлежали фармацевтическим компаниям, немецким фотоагентствам, торговцу мебелью в Ист-Сайде, отелю в Лондоне, о котором он никогда не слышал, двум женщинам с пометкой «КЛИЗМА О'КЕЙ», еще водопроводчику, электрику, маляру, штукатуру и компании по доставке масла для печей отопления. И никого с именами Рик, Тони, Кристина или Мелисса, а также ми одного упомянутого ею имени. Ни черта не понимаю, размышлял Чарли. Не представляю, что мне делать.

Было почти шесть тридцать. Он вспомнил о телефоне сэра Генри Лэя в ванной, прошел туда и закрыл дверь. Включил обогреватель, чтобы заглушить свой голос. Она упомянула Сарасоту во Флориде и имя Аниты Уэллес. Он позвонил в справочную. «Есть только одна А. Уэллес», — сказал оператор. Чарли записал номер. Может, и это придумала? Хотел бы я знать, подумал он, действительно ли это номер ее матери; может быть, Кристина на самом деле Анита. Оба имени не слишком различаются. Возможно, А. Уэллес — это муж Кристины, что мне не мешало бы выяснить. Аллан Уэллес. Альберт Уэллес. Но какое отношение они имеют к фотоагентствам в Германии? Все, что она мне рассказала, возможно, сплошная ложь, решил Чарли. Неужели никто не может подтвердить ее слова?

Он опять снял трубку. Буду играть по ее правилам, подумал Чарли.

Набрал номер во Флориде. После третьего гудка хриплый женский голос ответил: «Алло».

— Здесь проживает Кристина Уэллес?

— Я ее мать, — последовал ответ.

— Анита Уэллес?

— Да. А где она?

— Она здесь, в Нью-Йорке, — сказал Чарли с облегчением. — С ней все в порядке. Примите мои извинения за столь ранний звонок.

— О, я поднялась час назад, дорогой, — сообщила мать Кристины, как если бы говорила со старым приятелем. — И уже выпила слишком много кофе. У нас, похоже, скоро будет еще один ураган. Меня уже тошнит от них. Последний разнес мой гараж. Это ее друг? Она пыталась со мной связаться, но теперь-то я вернулась и буду дома весь день. Скажи, что хочу с ней поговорить.

— Обязательно, — ответил Чарли, чувствуя себя гораздо лучше.

— Так говоришь, ты из Нью-Йорка звонишь?

— Я ее друг.

— С ней все в порядке?

— Она спит сейчас.

Ее разбирало любопытство.

— По голосу ты, похоже, старший друг.

— Полагаю, что так. — Ему хотелось закончить разговор. — Хотите, чтобы она вам позвонила в какое-то определенное время?

— Может, мне самой ей позвонить?

— О.

— Можешь дать мне телефон?

Он уставился на телефонный аппарат. Возможно, Кристина не хочет, чтобы ее мать знала, где она находится. А может, обрадуется?

— У меня карандаш наготове, — сказала женщина, поторапливая его.

И он дал ей номер отеля.

Чарли подошел к кровати и в течение нескольких минут стоял, с любовью глядя на Кристину. Ему хотелось вновь увидеть ее обнаженной. Особенно шелковистые груди, но он не решался откинуть простыню. Возвращайся, пока не поздно, к стариковскому сексу с Элли, вялой возне раз в неделю. Да и что за радость Кристине увидеть его наготу светлым утром?

Пройдя в ванную и закрыв дверь, он отменил побудку, потом позвонил домой, чтобы выяснить, не оставила ли Элли сообщения. Сообщений не было. Я в игре, сказал Чарли себе. Потом принял душ, обрушивая на себя потоки горячей воды, щедро намыливая гениталии. Дома побреется и переоденет костюм. Ничего страшного. Он вытерся полотенцем и оделся в заполненной паром ванной, и когда вышел, то обнаружил Кристину уже сидящей на кровати.

— Будешь завтракать?

— Конечно, — ответила она заспанным голосом.

— Ты можешь еще немного поспать.

Она притянула к себе подушку.

— Который час?

— Почти семь тридцать.

— Ничего себе.

— Я тут кое-что смешное предпринял, даже можно сказать параноидальное, — исповедался он с улыбкой.

Она повернулась на другой бок, будто собиралась опять заснуть.

— Что?

— Я позвонил твоей матери.

Она нахмурилась.

— Повтори, что ты сказал.

— Я позвонил твоей матери.

Она с ужасом посмотрела на него, сон как рукой сняло.

— Когда?

— Примерно час назад. Я просто хотел проверить, действительно ли ты Кристина. Она сказала, что позвонит тебе в номер.

— Ты дал его?

— Я счел, что это меня не слишком скомпрометирует.

— Ты? — внезапно она сбросила простыню и начала искать свою одежду. — Ты? Не могу поверить этому.

— Что такое? — спросил он.

— Это невероятная глупость, — с ненавистью выпалила она, натягивая трусы и лифчик. — Кто дал тебе право? Теперь они знают, где я! О, боже! Ты, который делает эти чертовы части к телефонам, и такой кретин!

— Обожди, послушай… — начал он обиженно и озадаченно.

Ее всю трясло, взгляд был бешеным.

— Мне нужно убираться отсюда.

Он обнял ее.

— Послушай, давай-ка…

— Хренов имбицил! — завопила она, вырываясь и надевая туфли. — Наверное, они уже внизу, поджидают.

Она засунула оставшееся добро в сумку и выскочила за дверь. Он быстро оглядел комнату, взял часы, бумажник, фотографию ее любовника — не оставлять же — и поспешил за ней.

Спускаясь в лифте, она в ярости мотала головой.

— Тони, или полиция, или еще кто-нибудь прослушивает телефон моей матери.

— Ты мне ничего об этом не говорила.

— Вот не думала, что ты, мудила эдакий, будешь названивать моей матери, Чарли!

Двери лифта открылись. Кристина метнулась к выходу из отеля со склоненной головой.

— Не могу поверить, что ты такое натворил, — прошипела она.

Они вышли из отеля на Шестьдесят первую улицу. Чарли хотел было предложить ей поискать место, где можно позавтракать, но она рванула от него прочь.

— Эй! — крикнул Чарли ей вдогонку. — Эй!

Стоя на тротуаре, она переждала, пока проедут два такси; воспользовавшись моментом, скинула туфли, босиком пересекла Пятую авеню и метнулась в Центральный парк. Ее темные волосы развевались — слишком быстро, подумал Чарли, мне ее и за миллион лет не догнать. Он смотрел, как она бежит с туфлями в руках и исчезает меж деревьями. Он осмотрелся по сторонам, чувствуя себя озадаченным. Что все это значит? Кроме звонка матери, разве он не вел себя адекватно? И разве не провели они чудесную ночь? Я плачу за роскошный номер, с горечью подумал он, обхаживаю ее, как знатную особу, а она убегает от меня прочь. Отчего она так перепугалась? Он бросил взгляд на пожилую женщину, с умилением созерцавшую, как ее маленькая собачка выдавила на салфетку крошечную завитушку какашки.

Потом Чарли двинулся по улице, действительно наслаждаясь утром, но чувствуя необычную, новую боль в спине. Это все из-за ночного траханья, с гордостью подумал он, потянул, наверное, что-то, но оно того стоило. Сможет ли он когда-нибудь повторить свой вчерашний подвиг? А почему бы и нет? Дома у него еще оставалось немного китайского чая, скоро пришлют еще! Мысли об этом подняли ему настроение. Он просмотрит за завтраком газету. Яичница, ведь он сможет приготовить яичницу, запросто сможет. Прочтет в газете о «джетс». Про Билла Парцельса. Позвонит Элли и выслушает ее болтовню о кустах азалии.

Когда он свернул за угол на Шестьдесят третью улицу, перед ним возник высокий мужчина, державший в руках «Нью-Йорк пост».

— Позвольте представиться, сэр, — он протянул руку. — Меня звать Томми.

Чарли вскользь взглянул на него, но продолжал идти. Швейцар Келли стоял напротив дома, ловил такси. Из парадного на улицу, и так целый день, причем всегда улыбается.

— Сэр? — обратился к Чарли высокий мужчина, продолжая следовать за ним.

Чарли раздраженно обернулся.

— Что такое?

Чарли увидел, что из-под газеты торчит черный полуавтоматический пистолет.

— Давай в машину.

Из задней двери машины, бесшумно подкатившей, вылез другой мужчина, третий же, в зеленой бейсбольной куртке, сидел за рулем.

— Эй, ребята, — сказал добродушно Чарли, — похоже, вы ошиблись адресом.

Водитель в зеленой куртке приподнял темные очки, кто-то схватил Чарли за руку.

— Боюсь, что нет, — сказал один из мафиози.

Они ехали по центру, Томми осматривал содержимое бумажника и карманов Чарли. В нагрудном кармане он обнаружил документы на Виста-дель-Мар. Руки Чарли были крепко стянуты наручниками. Водитель представился как Моррис.

— Мы никак не ожидали, что твоя подружка убежит в парк.

Чарли хранил молчание.

— Быстро же она бежала.

— Неслась как угорелая.

— Ведь ты нам поможешь, правда?

— Этого парня звать Чарльз Равич, — объявил Томми. — Теперь мы знаем его домашний адрес, адрес офиса и еще вот это, вроде как дача в Нью-Джерси.

— Посмотри, женат ли он.

Томми просмотрел документы на Виста-дель-Мар.

— Элизабет.

— Что там еще? Проверь все.

— Телефон в кармане.

— Чарльз, — спросил Моррис, — у нее есть твой номер? Включи телефон, Томми, посмотрим, может, она ему позвонит.

— Эй, эй, — вскричал Томми, обнаружив фотографию Рика и размахивая ею перед Моррисом, — только взгляни на это.

— Чудовищно! — покачал головой Моррис. — Просто варварство!

В течение пяти минут они ехали на юг, потом свернули на запад, на Четырнадцатую улицу, проехали еще один квартал на юг, в район мясокомбината. Остановились и вытащили его из машины напротив ржавой двери в стене.

Ничего, уж я из этой переделки как-нибудь выкручусь, Элли, сказал он себе, не беспокойся.

— У тебя что, проблемы со спиной? — спросил Моррис, оглядывая Чарли.

— Все в порядке, — ответил тот.

Войдя в здание, они подтолкнули его вверх по цементным ступеням и провели в помещение, выглядевшее как старый заводской цех. В углу он заметил старый сгнивший матрас. Напротив стоял большой рабочий стол с лампой и три массивных стула. На одном из них сидел мужчина лет шестидесяти.

— Так, давай-ка… сюда, — сказал Моррис, подталкивая Чарли к грязному изрезанному столу и приковывая его руку к кольцу. — Это мистер Равич, — сообщил он.

— Привет, мистер Равич, — пожилой мужчина поднял руку.

— Кто вы такой? — спросил Чарли. — Тони?

Моррис улыбнулся.

— Я тебе говорил, что мы взяли нужного парня.

Тони поднялся со стула.

— Мистер Равич, вы состоятельный бизнесмен, как я вижу.

Чарли пожал плечами. Телефон в руке Томми зазвонил. Он вручил его Моррису.

— Да, — ответил Моррис. — Это она, — сказал он.

— Дай-ка сюда, — Тони взял телефон. — Так ты уже приготовила мои пять миллионов долларов, Кристина?… Ведь ты видела, что случилось с твоим бывшим любовником… Мне на это наплевать — даю тебе три часа. Ты потратила немало моего времени, ты об этом знаешь. Годы. А что ты там наворотила с налоговой службой? Я должен позавтракать со своей женой и к одиннадцати часам получить долг. Иначе мы сделаем из твоего нового любовника фарш, его можно будет намазать на бутерброд. А потом займемся твоей мамашей, понятно? Мы знаем, что она сейчас дома, в своей розовой спаленке… Попридержи язык и не вздумай туда звонить… Я вовсе не шучу. Мои ребята докладывают, что она сейчас поливает газон и цветочки, вьющиеся по гаражу… Теперь поверила? — Он взглянул на Чарли. — Она хочет с тобой поговорить. — Тони поднес телефон к уху Чарли.

— Прости, — воскликнула Кристина, — прости меня!

— Скажи им, где…

Тони отнял телефон от его уха.

— Перезвони через десять минут. Десять минут… Нам потребуется твоя помощь.

Потом Тони набрал номер, который дал ему Моррис.

— Да, хеллоу, миссис Равич? Это офис «Белл Атлантик», проверка линии, мадам. — Он кивнул Чарли. — Все в порядке, просто производятся работы на линии. Да. Благодарю вас. — Тони повесил трубку. — Очень милая женщина. Итак, Чарли, ситуация такая. Ты у нас в руках, и мы знаем, где находится твоя жена. Мы не знаем, где Кристина, но мы знаем, где ее мать. Кристина знает, где пять миллионов, которые она у меня украла, но не говорит.

— Деньги в двух больших коробках на заднем сиденье старого голубого «мустанга-кабриолета», что стоит в гараже ее матери, — сказал Чарли, — она мне так сказала.

— Нет, их там нет, — ответил Тони. — Мы там все как мыши обшарили. Никакой машины там нет. Мы нашли кучу старых кукол и прочей дряни, но никаких денег. Я этим занимаюсь уже месяцы.

— Ничем не могу вам помочь, — сказал Чарли. Он увидел, что Томми несет два больших ящика для инструментов.

— Можешь, без всякого сомнения, — ответил Тони, с улыбкой разглядывая визитную карточку Чарли.

— Каким образом?

— Видно, что ты главный управляющий компании «Текнетрикс», а это, по-моему, большие деньги. Так что карманы у тебя глубокие. Твоя подружка стащила мои деньги, и тебе придется расплатиться за нее. А долг она может вернуть тебе сама.

— Парни, вы сделали серьезную ошибку, — произнес Чарли голосом, в котором слышалось желание договориться. — Таких денег у меня нет. А где ваши деньги, я не знаю. Я думал, что они в коробках с кондиционерами.

Моррис вытащил электродрель из одного из ящиков и включил ее в розетку.

— Это всего лишь деньги, — добавил Чарли.

— Нет, это не только деньги. — Тони покачал головой, давая понять, что устал от непонимания. — Это много чего еще, Чарльз. Обман и неуважение. Это также то, что деньги были не мои, не вполне мои. Мне пришлось расплачиваться из других фондов, что отбросило меня назад, ты меня понимаешь? И вызвало еще одну маленькую проблему… решить которую тоже стоило денег. Кроме того, три года мы думали, что деньги украл честный парень по имени Френки. Но мой друг, — Тони кивнул в сторону Морриса, — очень неплохо умеет убеждать. И мы получили кое-какую информацию от бывшего любовника Кристины. Правда, он не хотел ее давать.

— Тони, Тони, — произнес Чарли, слегка дернув рукой в наручнике, как бы проверяя на прочность кольцо, к которому был прикован. — Давай мыслить здраво.

Мобильный телефон опять зазвонил.

— Да, — ответил Тони. — Одну минутку… — Он протянул руку с телефоном. — Давай!

Моррис включил дрель.

— Ты это слышишь, дорогуша? — Моррис по знаку Тони выключил дрель. — Это то, что мы сделаем с твоей матерью, если ты откажешься нам помогать.

Он вручил телефон Чарли.

— Да?

— Чарли? Ты в порядке?

— Я в порядке.

— Я все что угодно сделаю, Чарли.

— Верни им их чертовы деньги!

— У меня их нет!

— Вчера вечером ты говорила, что…

— Моя мать избавилась от машины! — закричала Кристина. — Я об этом не знала.

— Когда? — завопил он. — Когда ты об этом узнала?

— Только что! — завопила Кристина в его ухо. — Вчера, Чарли.

— Ты могла бы мне об этом сказать.

— Прости, я не могу позвонить в полицию.

У него перехватило дыхание.

— Потому что твоя мать у них в руках?

— Да, Чарли.

— Так, значит, или я, или твоя мать, — произнес он обескураженно.

— Нет, нет, не совсем так, Чарли.

Моррис взял телефон.

— Дай мне свой телефон. — Он записал номер. — Никуда не уходи. — Моррис оборвал разговор и подал трубку Чарли.

— Начинай доставать мне мои деньги, ты, мудила. — Тони извлек книжку с кроссвордами и взглянул на часы. — Три часа. Больше я ждать не собираюсь.

Чарли уставился на телефон. Это, должно быть, сон. Всего час назад он принимал душ в «Пьер-отеле». В голове у него стучало. Ни кофе, ни чая, а уже перевалило за восемь утра.

— Если попытаешься нас дурачить, тогда мы навестим твою жену.

— Я все понял, хорошо, — с горечью выдавил из себя Чарли.

Он набрал номер Теда Фулмана в «Сити-банке». Тед работает в банке. Он пошлет деньги, и я выпутаюсь. Пять миллионов приплыли и уплыли — чемодан с деньгами от сэра Генри Лэя.

— Тед, это Чарли Равич.

— Чем могу быть полезен в столь ранний час?

Он услышал стук компьютерных клавиш.

— Вы производите операции с наличными?

— Иногда, по обстоятельствам.

Чарли потер висок.

— Я хочу сказать, можешь ли ты выслать наличные в мой офис?

— Сколько?

— Очень много. Шести- или семизначное число.

— Мы обычно не делаем выплаты наличными в таких размерах.

— Я понимаю.

— Мы можем выдать банковский чек.

— Как быстро?

— В тот же день в течение нескольких часов с посыльным.

— А вы когда-нибудь выдаете наличные?

— Только в случае заблаговременного запроса, Чарли. Не семизначные числа. Также необходимо заполнить множество форм, если достаточно крупная сумма снимается с персонального счета.

— Форм?

— Правительственных форм, форм, гарантирующих законность валютных операций, и все такое прочее. Сколько тебе нужно?

— Много.

— Любая сумма больше пятидесяти тысяч потребует подписи вышестоящих инстанций, тогда…

— Одну секунду. Я могу предоставить банковский чек, — сказал он Тони, прикрывая телефон рукой.

— Да ты что, смеешься надо мной? — Тони начал перелистывать свою книжку с кроссвордами, ища неразгаданный. — Наличные, мистер Равич, только наличные.

— А как насчет перевода денег в офшор?

— Ни в коем случае, — ответил Тони, — я им не доверяю.

Чарли вернулся к телефону, начиная беспокоиться.

— Тед, я еще хочу кое-что сделать. Ты можешь перечислить одну треть моего последнего депозита обратно в Лондон Джейн?

— Вот это я могу сделать. Одну треть?

— Примерно, скажем, ровно пять миллионов долларов.

— У тебя все в порядке, Чарли?

— Замечательно. Все замечательно.

Тед издал смешок.

— Ты что, опять затеял какую-то финансовую махинацию?

— Да, — ответил Чарли нетерпеливо. — Хорошо бы нам с тобой встретиться в конце года за ланчем, Тед.

— Было бы здорово.

— Как скоро ты сможешь перевести деньги Джейн?

— Скажем так, минуты через две на ее экране высветится счет.

— Хорошо, хорошо. Позвоню тебе завтра. — Чарли повесил трубку.

— Где же деньги? — спросил Тони.

— Я работаю над этим.

— Ты послал деньги в Лондон?

— Так их легче получить, — ответил Чарли. — Это не банк, а брокерская фирма.

— И ты, черт тебя побери, послал деньги в Лондон?

— Я всего лишь послал их на другой компьютер, — пробормотал Чарли. И подумал: пять миллионов на счету в Лондоне. Как скоро можно превратить их в наличные? Невозможно купить стоки или бонды и получить на них сертификаты. В наше время все электронное. Он взглянул на часы. Восемь тридцать здесь, час тридцать там. Вся эта операция может затянуться. Проблема в разнице во времени. Он позвонил Джейн.

— Чарли? — спросила она.

— Джейн, можешь проверить мой счет?

— Конечно, одну секунду.

Он заметил, как Моррис приблизил лампу.

— Твой банк только что прислал нам пять миллионов долларов! — воскликнула она. — Собираешься скупать евро?

— Нет, спасибо, никаких валютных операций.

— Что я могу для тебя сделать?

— Твой нью-йоркский офис выдает наличные? — спросил он.

— Сомневаюсь.

— А вы оформляете контракты на покупку золота?

— Иногда.

— И что происходит, когда контракт подписан?

— О, в действительности само золото из рук в руки не переходит, — объяснила она. — Все происходит на бумаге. Я даже не знаю, где оно хранится. В каком-то банке.

— Хорошо. Я хочу, чтобы кто-нибудь из вашего офиса в Нью-Йорке мне помог.

— Я могу соединить тебя прямо сейчас. Тот же экран, брокер из нью-йоркского филиала.

— Ты ведь еще несколько часов будешь на работе, так?

— Два. Но сегодня у нас хлопотный день.

Он услышал гудок.

— Тимоти, звоню тебе по просьбе Чарли Равича. Я тебе говорила о той сделке с «ИТ» несколько недель назад? Так это тот самый человек. Ему требуется помощь. Чарли один из наших лучших клиентов, будь добр станцевать фанданго, если потребуется. Я бы стала, уверяю тебя.

— Спасибо, Джейн, — сказал он без всякого энтузиазма, глядя, как Тони вытаскивает из кармана карандаш.

— Чем могу служить, сэр?

— Мой счет на вашем экране?

— Да.

— Сколько там денег?

— Пять миллионов — с хвостиком.

— Хорошо. Полагаю, что вы не выдаете крупные суммы наличными.

— Нет, сэр. Мы переводим деньги со счета на счет, но никогда их не видим.

— Вы имеете дело с ценными бумагами на предъявителя? Что-то вроде чеков, которые практически то же самое, что наличные.

— Такого рода документы почти вышли из употребления, сэр. Боюсь, что в этой стране они не имеют хождения.

— Я старый человек.

— Да, сэр.

— Вы будете в офисе целый день?

— Целый день, сэр.

— Я вам перезвоню.

— Ну что там у тебя? — спросил Тони. — Ничего?

— Я пытаюсь что-нибудь придумать.

— Пока никакого прогресса, — вставил Моррис.

— Я могу перезвонить своему банкиру, но тогда он догадается, что что-то неладно.

— Не звони, — фыркнул Тони. Моррис что-то подал Тони.

— Ты это видел?

— Откуда она у тебя?

Это была фотография Рика.

— Нашел в кармане пиджака Чарли.

— Вы, парни, меня сильно огорчаете, — сказал Тони. — Ведь она была в отеле вместе с мистером Равичем. Как же вы ее упустили?

Тони развел руками.

— Ты же нам сказал не заходить в отель, чтоб не засветиться на камерах.

— Камеры также и снаружи, — добавил Моррис. — Мы действовали очень осторожно, Тони.

Тони кивнул.

— Продолжай работать, Чарли.

Чарли положил телефон на стол, пытаясь не только придумать, как раздобыть деньги, но и прикинуть, насколько Элли была уязвима в этой ситуации. Он вспомнил, что сегодня утром ей должны привезти саженцы, что было хорошо, вокруг будут рабочие. Телефон зазвонил. Тони поднял трубку.

— Да, он здесь, — сказал Тони. — А теперь послушай. — Он кивнул Моррису. — Сделай так, чтобы она увидела ситуацию моими глазами.

Моррис извлек из большого ящика электропилу.

— Бога ради, — сказал Чарли. — Давайте обойдемся без этого.

Они стянули с него ботинок.

— Я поставлю кровоостанавливающий зажим, — сказал Моррис. — Так будет вернее.

— Эй, эй! — закричал Чарли, чувствуя, как с него сдергивают носок. — Это совершенно ни к чему…

— У него не хватает пальцев на ноге, — заметил Моррис. — Кто-то нас опередил. — Он отпустил ступню Чарли и начал осматривать его ладонь. — А это что такое? Давай-ка посмотрим… предмет, которым нанесли эту рану, прошел чуть под углом к поверхности ладони… на очень большой скорости…

— Эта была очередь из М-шестнадцать.

— Тебе прострелили ладонь из автомата? — Моррис в задумчивости потер нос. — Здесь еще что-то должно быть.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Тони, держа телефон на отлете.

— Пока не знаю! — Моррис посмотрел на Чарли. — Подними-ка руки.

Чарли подчинился, подняв негнущиеся руки. Делай, что они скажут, сказал он себе. Не давай им повода взбеситься.

— Встань. Он встал.

— А это что за чертовщина? — спросил Тони. — Аэробика?

— Нагнись, — приказал Моррис. — Опусти руки вниз.

Чарли нагнулся как мог низко.

— Что у тебя со спиной? — спросил Моррис.

— Ничего.

— Ниже не можешь?

— Нет.

— Дьявол тебя побери, ты тратишь мое время! — завопил Тони. — Перезвонишь через пять минут, — сказал он в телефон.

Моррис задрал рубашку Чарли.

— Я как знал. Серьезная травма позвоночника.

— Что ты там затеял? — заорал Тони.

— Дай мне пару минут, Тони.

Они прижали Чарли к столу, и Моррис приблизил лампу.

— Ты определенно повредил четвертый и пятый позвонки, а возможно, и крестец. — Он нажал на один из позвоночных дисков. — Тут могут быть микротрещина в позвоночном соединении или затвердевшие шрамовые ткани. — Его пальцы прошлись по позвонкам, причинив Чарли боль. — Ведь это было моей специальностью. Да это же фиксация спины! — воскликнул он. — Правильно?

— Да.

Чарли смотрел, как Тони разворачивает жевательную резинку.

— Это мой первый пациент с фиксацией спины. — Моррис снова начал рыться в ящике с инструментами. Вытаскивал один за другим, откладывал, ни один ему не подходил. — Где-то тут у меня… — пробормотал он, — их используют столяры-мебельщики.

— Тони! — прокричал Чарли утробным голосом. — Ты хочешь, чтобы я раздобыл деньги или ты хочешь устроить мне медосмотр?

Моррис возвратился к столу.

— А что они использовали — болты или пластины?

— Что? — вскричал Чарли.

— Болты, пластины или стержни для остеосинтеза. Иногда даже маленькие титановые решетки. — Моррис надавил на позвоночник Чарли большими пальцами. — Их использовали, когда оперировали одного футбольного игрока, припоминаю.

— Какая, на хрен, разница? — спросил Тони.

— В каком году? — продолжал свой опрос Моррис. — Когда тебя оперировали?

— Двадцать пять лет назад! — прокричал Чарли. — Тони, дай сюда телефон, я все сделаю, хорошо?

— Стыд и срам, — сказал Моррис, игнорируя слова Чарли. — В наше время существует метод, который называют аутогенным трансплантом кости подвздошного гребня. Сначала берут костные клетки из бедра и потом…

— Что ты там несешь? — Чарли плюнул в него. Моррис оглядел Чарли холодным взглядом.

— Врежь ему разок, — сказал он Томми. Томми приблизился и ударил Чарли в висок.

— О, боже, — простонал тот, заморгав, в глазах у него мгновенно потемнело. Он начал тереть висок.

— Традиционная фиксация спины всегда сопровождалась торакотомией, — продолжал Моррис. — Что тебе и сделали, я уверен. Шрам у тебя на спине длиной почти с фут. Они взяли у тебя ребро и использовали кость для спайки позвонков. — Он снял свою зеленую куртку и аккуратно сложил на стуле. — В наше время используется позвоночная эндоскопия, при которой делают небольшие надрезы и извлекают костную ткань из бедра. Костный имплант помещается между позвонками для стабилизации, а также для сохранения необходимого расстояния между дисками. Уже начались разработки нового метода, при котором используется результат рекомбинации морфогенетического протеина костной ткани — эта штука стимулирует рост кости. — Моррис обернулся к Тони: — Босс, я хотел бы вскрыть его и посмотреть, как они это сделали.

— А по телефону он сможет говорить? — спросил Тони.

— Конечно. У меня тут есть эпидуральная игла. — Моррис вернулся к ящику с инструментами. — Я ее всегда с собой вожу. — Он достал иглу в пластиковом футляре и капельницу с длинной трубкой. — Слушай, — сказал он Чарли, — так обезболивают при родах или при спинномозговой пункции. Как только я введу иглу, ты ничего не будешь чувствовать.

— Куда ты собираешься вводить иглу? — потребовал ответа Чарли.

— Прямо в спинной нерв. Мне доводилось видеть, как это делается, в медицинском институте. Пациент должен лежать абсолютно неподвижно.

— Эй, Тони, таким способом ты денег от меня не дождешься, — рявкнул Чарли. — Это безумие, Тони, так не… — Он попытался вырываться, но два здоровенных мужика прижали его к столу и сдавили руками шею.

— Давай, начинай, — отозвался Тони.

— Не изменяй положение ни на йоту, — проинструктировал его Моррис, — ни на… в госпитале пациент подписывает разрешение на эту процедуру из-за риска паралича… Томми, подыми-ка эту штуку вверх… вот так, хорошо…

Чарли почувствовал, как что-то острое проткнуло ему спину, потом боль прекратилась.

— Вот и все. — Моррис пододвинул ближе одну из ламп и примотал к ней скотчем капельницу. — Эта штука начинает работать почти немедленно. А ты, Чарльз, старайся не перекатываться и вообще не двигаться, а то игла может сместиться. Если она сломается, у меня другой нет.

— О, господи.

Но спину — спину он вообще не чувствовал, эффект был куда сильнее, чем от китайского чая.

— Я ничего не чувствую, — сказал Чарли.

— Твой спинной нерв анестезирован, — сказал Моррис. — Ты и не должен ничего чувствовать, конечно, при правильной дозировке лекарства.

— Чего ты у него в спине хочешь найти? — спросил Тони.

— Просто интересно, как они это сделали. Решетка там или пластины?

— Ради бога! — закричал Чарли, вдруг покрывшись потом. — Остановитесь! Дайте мне добыть деньги.

— Ты сможешь этим заняться, пока я буду работать, — произнес Моррис. — И если ты поспешишь, то мы тебя доставим в больницу вместе с капельницей.

Телефон опять зазвонил. Чарли лежал на животе, тяжело дыша, чувствуя себя словно подопытное животное, которое силой прижали к полу. Ему протянули телефон.

— Чарли? — Это была Кристина.

— Да, — выдохнул он. — Ты хоть как-нибудь можешь мне помочь?

— Если бы я только могла.

— У меня есть деньги на брокерском счету, но они не производят выплат наличными. Любые другие операции, но только не эту. Я также не могу купить ценные бумаги. Что мне остается делать, Кристина?

— А ты можешь купить на эти деньги какой-нибудь товар и передать это Тони?

Моррис извлек из ящика маленький скальпель и снял стерильный колпачок.

— Купить что? — спросил Чарли, испуганно наблюдая за Моррисом.

— Золото, алмазы, все что угодно.

Чарли зажмурил глаза, в голове у него стучало. Моррис что-то вдавливал ему в спину.

— Золото сейчас идет по цене ниже трех сотен за унцию.

— Так что пять миллионов — это… около шестнадцати тысяч унций, что составит ровнехонько тысячу фунтов. Не такой уж тяжелый груз, — заметила она. — Можно упаковать в десять чемоданов.

— Золото? — прокричал Чарли, обращаясь к Тони. — Золото?

— Золото — это товар, — ответил тот, — мне нужны наличные.

— Но я не могу достать наличные.

Тони пожал плечами.

— Это твои проблемы.

— Он не согласен на золото, — сказал Чарли Кристине.

— Может быть, попробовать купить сигарет? — предложила она.

Ему хотелось посмотреть, что делает Моррис с его спиной.

— Я не понимаю.

— Они приходят в доки Ньюарка в контейнерах, посредники их распродают. Здесь в ходу наличные. Ты покупаешь сигареты еще до того, как они доставлены на берег, получаешь фрахтовый счет и предъявляешь его в разгрузочном доке. Они отгружают твой контейнер в фуру. Мгновенно. Пять миллионов долларов — это, очевидно, очень много блоков сигарет. Но сигареты легко продаются.

— Я не знаю, как, к чертям, это делается. — Он повернул голову.

— Не двигайся! — завопил Моррис. — Я почти у цели!!

— Позвони своему брокеру и узнай, может ли он выдать аккредитив, — послышался голос Кристины. — А я пока обзвоню продавцов.

— Не бросай меня!

— Нет, конечно, нет.

Он опять позвонил Тимоти в брокерскую контору.

— Ребята, вы можете выдать мне аккредитив?

— Нет.

Позвонил Теду Фулману, чувствуя покалывание в спине. Попробовал пошевелить ногой — кажется, не получилось.

— Тед, ты можешь выдать аккредитив на мое имя?

— Нет проблем.

— Сколько времени это займет?

— Да всего минут двадцать.

— Можешь прислать его с посыльным?

— Да. Или переслать по факсу.

Тед прислушался на мгновение.

— У тебя неприятности, Чарли?

— Нет-нет, я просто помогаю другу. — Он попытался выровнять дыхание. Томми, как он заметил, с увлечением наблюдал за манипуляциями Морриса.

— Я кое-что выяснил с вопросом о наличных, — продолжал Тед Фулман. — Мы можем их выдать уже послезавтра, если будут на месте все подписи. Устраивает?

— Пожалуйста, подготовь кредитное письмо на пять миллионов.

— Я не могу.

— Ты только что сказал, что можешь! — в отчаянии закричал Чарли.

— У тебя на счету больше нет пяти миллионов, — ответил Тед ровным голосом. — Ты купил дом и попросил меня выслать оставшиеся восемь миллионов на эскро-счет твоего бухгалтера, помнишь?

— Господи!

Чарли посмотрел на деревянный пол, на нем были следы старой краски, а может, крови.

— Я попрошу брокера выслать деньги обратно.

Он позвонил Тимоти. Линия была занята.

— Как продвигаются дела? — спросил Тони. — Томми, позвони Пеку, скажи, чтоб приезжал сюда.

В руке Чарли зазвонил телефон. Это была Кристина.

— Я раздобыла имя оптового торговца сигаретами. Он объяснил, как все это делается.

— Дай мне его номер, — сказал Чарли и записал его.

— Этот тип продает сигареты контейнерами.

— Где ты находишься?

— Я в центре Манхэттена. В том ресторане, где я раньше работала.

Он почувствовал, как в спине орудуют чем-то холодным.

— Ты оттуда не уйдешь?

— Нет.

Я не чувствую своих ног, осознал Чарли. Как будто бы их не стало. Он перезвонил Тимоти в брокерскую контору.

— Переведи деньги обратно на мой банковский счет.

— Я не понимаю.

Струйка боли просочилась в его спину.

— Переведи все, немедленно.

— Но для этого мне нужно разрешение…

— Просто переведи деньги обратно. В чем, к черту, проблема?

— Сэр, мистер Равич, для перевода такой большой суммы требуется получить разрешение…

— Слушай, ты, козел, — прохрипел Чарли. — Я по уши в дерьме, понял? И это мои деньги! У меня были деловые отношения с вашей конторой двадцать, — Моррис что-то вытягивал из него, — лет, понимаешь? Переведи эти деньги немедленно на мой счет Теду Фулману в «Сити-банк». Или я тебе устрою…

— Да, сэр.

Тони поднялся со стула, отошел фута на четыре, слегка согнулся, громко выпустил газы, распрямился и сел обратно. Он сделал знак Моррису.

— Ты как ребенок с игрушечной железной дорогой.

— Я что-то чувствую, — сказал Чарли.

— И я кое-что чувствую, — добавил Тони. — Я чувствую пустоту. В моих карманах.

Деньги возвращаются в «Сити-банк», подумал Чарли. Абсолютно никакого прогресса. Он позвонил сигаретному оптовику.

— Вы продаете крупные партии сигарет?

— Да, — послышался ответ.

— Каким образом я могу купить товара на пять миллионов?

— Прежде всего, сэр, вам необходимо поговорить с нашими продавцами и узнать, что они могут предложить. Затем…

— Нет-нет, я имел в виду немедленную покупку.

— Он сигареты покупает? — спросил Тони. — Такого я еще не видал.

— Мы так не работаем, — послышался голос. — Всего доброго.

— У тебя тут пластина. — Моррис не мог не поделиться этим открытием с Чарли. — Хорошая работа.

Чарли спросил у Тони номер Кристины и позвонил ей.

— Да? Чарли?

— С сигаретами ничего не выходит.

— Ничего, — сказала она. — Я нашла одного типа, который скупает партии товаров за наличные.

— Что это значит?

— Это значит, что он покупает товары, которые еще в пути. Он их скупает у спекулянтов, когда у предполагаемых покупателей возникают проблемы. Скупает также поврежденные в доках контейнеры, отмененные заказы и все в таком роде. Его офис находится в Манхэттене, а разгрузочные доки в Ньюарке. Он получает денежные переводы, а потом индоссирует разгрузочную накладную. Хочешь, чтобы я позвонила?

— Я сам. — Чарли записал телефон.

— Боб слушает, — послышался голос. В трубке было слышно треньканье телефонов. Чарли спросил об оптовых партиях сигарет.

— В настоящее время сигарет у меня нет, — рявкнул Боб. — С кем я говорю?

Чарли казалось, что нога его подергивается.

— А что еще у вас есть?

— У меня есть… есть старый бензин, возможно, с примесью масла, лес и хрен его знает какая мороженая рыба — это ты покупать не захочешь — есть икра, есть… японские автомобильные шины, фотоаппараты «Никон» и много чего еще.

— Как все это работает? — выдохнул Чарли, стараясь сконцентрироваться.

— У тебя есть заверенное кредитное письмо, так?

— Да. То есть я могу его получить.

— Пусть банк доставит его мне, — ответил Боб, — только оригинал. Удостоверимся для начала, что все совпадает — номер счета, подпись банковского управляющего и его личный номер. Без этого разговор невозможен. Мы имеем дело только с теми банками, которые являются членами Нью-Йоркской расчетной палаты — «Чейз Манхэттен», «Сити-банк», «Кредит Свис», крупные банки. Затем мы выясняем, есть ли на твоем счету деньги. Если все в порядке, ты просто говоришь, что тебе нужно. Можешь затребовать, чтобы разгрузочную накладную прислали прямо в офис, чего мы делать не советуем, или отводим тебя прямо на пирс и по-тихому, ты понимаешь, за дополнительную плату портовой бондарь может вскрыть контейнер. Удостоверишься, что тебя не обманывают.

Он ломает свинцовую печать и…

— Что у тебя есть прямо сейчас? — спросил Чарли. — Готовое к отгрузке.

— Сколько ты собираешься потратить?

— Пять миллионов.

— Это крупная сумма. Хочешь купить икру? На икре, — продолжал он торопливо, — можешь очень хорошо наварить, продавая любыми порциями — большими и малыми. У нас есть партия, которую покупатель не смог…

— Подожди, не вешай трубку.

— Я никого никогда не жду, — сказал Боб. — Перезвонишь мне.

— Как насчет икры? — спросил Чарли Тони.

— Икра? Сам ее ешь.

Чарли уронил голову.

— Какого дьявола ты там делаешь? — закричал он испуганно Моррису. — Я все чувствую.

— При открытой ламинотомии у хирурга обычно под рукой вакуумный насос и инструмент для лазерной экстрипации, — пояснил Моррис. — Но пока мне удается избежать сильного кровотечения.

— Ужели это все происходит со мной? — простонал Чарли. Он чувствовал какую-то мокроту; чувствовал, как пальцы Морриса перебирают кости его позвоночника. Затем ощутил прилив крови к спине. Телефон зазвонил. Это была Кристина. — У него есть икра, — выдохнул он.

— Это хорошо.

— Тони не думает — о! О, пожалуйста! О, боже! — завопил Чарли. Его спину внезапно охватила ужасная боль.

— Подожди! Подожди! Игла! — проговорил Моррис. Он что-то подправил. — Так лучше?

— Нет, нет! О, боже! Что ты там!..

— Чарли, Чарли? — послышалось в трубке.

— А сейчас? — спросил Моррис. — Так должно быть лучше.

Его действительно отпускало. Боль смягчилась, превратилась в облако и улетела. Он лежал на столе совершенно вымотанный, рот пересох.

— Игла сместилась, — пояснил Моррис. — Хорошо, что не сломалась.

— Скажи ему, что он может продать икру за семь или восемь миллионов, а то и дороже, — послышался голос Кристины. — Нет, подожди, дай я поговорю с Тони.

Чарли передал телефон.

— Она говорит, ты можешь продать икру за большую сумму.

— Что?

— Она говорит, что ты сможешь перепродать ее с выгодой.

Тони взял телефон.

— Да? Я сказал: наличные. Зачем мне твоя икра? Мать твою так. Кристина, мы собираемся изрубить на куски твоего любовника… Нет-нет, это ты мне объясни. Бумага у тебя в руках? Нет-нет… Что? На бумаге указано, что я заберу груз… Обожди, — он поднял голову. — Почем нынче икра?

— Двести баксов за унцию, — сказал Моррис.

— Можно купить и подешевле, — заметил Томми.

— Но не в ресторане.

— Даже икра низкого качества очень дорогая, — сказал Моррис Тони. — Хотя большинство людей не понимают разницы.

— Да… А это мне зачем? — продолжал Тони. — Нужно, чтобы эксперт все проверил — качественный ли товар… Я соглашусь на что-нибудь, что смогу быстро продать в Китайском квартале, продать кому угодно…

— Фотоаппараты! — вскричал Чарли. — У него есть японские фотоаппараты.

— Фотоаппараты я возьму, — сказал Тони в телефон. — И чтобы они были у меня к одиннадцати утра. Что? Я сказал, что на это согласен. Партия новых камер… Возможно, при покупке оптом они стоят меньше, чем пять миллионов. Позвонишь сюда в десять сорок пять, и мы вышлем — что?… Твоя мать будет… нет. Нет. Как только я получу свой документ, сучка ты поганая, тогда и рассчитаемся. — Он хрюкнул и вынул из кармана лакричный леденец. — А она не дура, эта девка. Одна из самых смышленых из всех, кого я встречал. И, похоже, мне удастся на этом наварить. — Он вручил телефон Чарли. — Она собирается достать сертификат об отгрузке на контейнер с новыми фотоаппаратами «Никон» и принести его сюда. Она умница, Чарльз.

— Слушай меня, — сказала Кристина Чарли. — Ты записал номер того типа из торговой конторы в Манхэттене?

— Да.

— Зачеркни его.

Чарли взглянул на лист бумаги.

— Зачем?

— Делай, как я говорю.

— Хорошо, — он зачеркнул номер.

— Ты помнишь имя? — спросила она.

— Какой-то Боб.

— Теперь Тони не сможет через него меня достать, — сказала она.

— О, — ответил Чарли, едва ли следуя за ходом ее рассуждений. — Что мне теперь делать?

— Назови мне имя своего банкира.

— Тед Фулман. «Сити-банк».

— Позвони, — сказала Кристина, — и скажи, что я сообщу ему детали. Это трехсторонняя сделка. Они предъявят мне сертификат об отгрузке, который содержит описание груза, в котором указан номер контейнера. Сертификат можно переоформлять на различных владельцев. Иногда такие документы подделывают, но у этого парня хорошая репутация. Я не утверждаю, что фотоаппараты не краденые, только говорю, что они находятся в контейнере. Деньги переводятся из банка агенту, тот выдает мне сертификат об отгрузке, и я отдаю его Тони. Потом он может ехать и забирать контейнер с фотоаппаратами.

— Похоже, теперь я понимаю.

— Так что позвони своему банкиру, Чарли, скажи, что меня зовут Салли.

— Хорошо.

Он был слишком измотан, чтобы все это понять. Когда она повесила трубку, он перезвонил Теду.

— Ты получил деньги от моего брокера?

— Да, — сказал Тед. — Дальше что?

— Мой представитель по имени Салли позвонит тебе и скажет, куда отсылать кредитное письмо. Извини за всю эту неразбериху, Тед.

— Так что за сделку ты затеял, Чарли?

— Черт возьми, Тед, ты подумаешь, что я с ума сошел. — Он пытался придать голосу оживленность. — У меня есть возможность купить дешево партию… икры. Причем сделку нужно оформить очень быстро. Доход от продажи должен быть большим, и я уже нашел покупателя.

Тед хмыкнул.

— Ты всегда был игроком, Чарли. Мы доставим письмо и вышлем бонды, как только нам позвонят.

— Супер, — выдохнул Чарли, уже едва способный говорить. — Спасибо, Тед, большущее спасибо. Она — Салли, я хочу сказать, — она позвонит. Спасибо.

Тони покачал головой.

— Не верю я, что эта девчонка появится здесь с сертификатом об отгрузке стоимостью в пять миллионов долларов. Ей нужно, чтобы они вписали ее имя, и все, товар у нее в руках, она может продать его кому угодно. Уж я-то бывал на этих портовых складах. Там творятся удивительные вещи.

— Итак? — спросил Моррис.

— Итак, нам нужно узнать у Чарльза, что она ему только что сказала, где она, установим наблюдение и возьмем тепленькой.

Зазвонил телефон Чарли, трубку взял Тони.

— Да, дорогуша, он все еще здесь. Он в порядке. Когда получишь сертификат об отгрузке, звони вот по этому номеру, — он продиктовал цифры. — А потом мы обсудим, как забрать груз. И даже не пытайся разыграть какую-нибудь из своих штучек. — Он повесил трубку. — После звонка по этому номеру ребята Пека узнают, где она находится, меньше чем за десять секунд, даже если она звонит по мобильному. Мы тут же выезжаем, а они стараются держать ее на линии. — Он наклонился и положил руку на капельницу. — Это наш запасной вариант, если Чарльз не окажет содействия.

Моррис повернулся к Чарли.

— Так ты нам скажешь?

— Что?

— Имя того парня, который продает камеры.

— Оно мне неизвестно.

Они хотят узнать, где офис Боба, понял он.

— Она дала мне только телефонный номер.

— Тогда — какой же номер?

Чарли бросил взгляд на исписанный лист бумаги и застыл.

— Она сказала мне зачеркнуть его.

Тони и Моррис молча посмотрели друг на друга. Потом Моррис с отвращением покачал головой.

— Ну и хитрющая же эта девка.

Теперь меня можно пускать в расход, осознал Чарли. Они могут прикончить меня прямо сейчас и ничего от этого не потеряют.

— При всем моем уважении, Тони, — сказал Моррис, — но твой запасной вариант не сработает, если она не позвонит по номеру, который ты ей дал.

— Она позвонит, — сказал Тони, — если хочет, чтобы ее мать была…

— Обожди, — сказал Моррис.

— Что такое? — спросил Тони.

— А ведь он помнит этот чертов номер, — сказал Моррис, входя в раж. Он указал на Чарли. — Только посмотри на него!

Он не помнил номера — ни за что на свете не вспомнил бы. Но если притвориться, что хитрит с ними, тогда они будут его пытать. То есть поддерживать жизнь. Может быть, он еще выберется из ловушки и доберется до Элли, чтобы поцеловать ее.

— Он знает номер! — заорал Моррис, губы у него были мокрыми. — Я вижу по его глазам!

— Он ее оберегает, — сказал Томми.

— Не делай этого, — предупредил Моррис.

— А почему бы и нет? — удивился Чарли.

— Так это твой ответ? — завопил Моррис. — Все, что ты можешь сказать?

Чарли сделал глубокий вдох. Что они могут с ним сделать за несколько часов? Он продержался три месяца в плену у северных вьетнамцев.

— Так ты нам скажешь?

— Нет.

Моррис, не веря своим ушам, посмотрел на остальных, словно беря их в свидетели того, что его оскорбили, а затем перевел взгляд на Чарли.

— Ты понимаешь, что я обнажил твой спинной нерв?

— Я это понимаю, — ответил Чарли. — Я понимаю всю ситуацию.

Тони медленно поднялся со стула и сделал шаг вперед. Взгляд его был озабоченным.

— Сообщите нам телефонный номер, мистер Равич. Вы знаете, так будет лучше.

— Не могу, — сказал Чарли.

— То есть нам придется вырывать его из вас силой?

Каждая минута, пока я жив, подумал Чарли, дает мне шанс на следующую. Он повернул голову, насколько мог, и посмотрел Моррису в глаза. Во взгляде его была ненависть.

— Именно это я имею в виду, да.

Моррис холодно кивнул.

— Тогда начинаем представление, — сказал он. Он выдернул иглу из спины. Чарли ничего не почувствовал. Все молчали. Моррис взглянул на часы — скоро вы взвоете белугой, мистер Чарли.

Спина превращалась в раскаляющуюся жаровню. От обжигающей боли Чарли извивался и вопил, словно раненое животное.

Они прижали его к столу, Моррис вынул плоскогубцы из ящика с инструментами. Он что-то выдрал у Чарли из позвоночника. От боли начались галлюцинации — ледяные червяки закопошились в одной из ног, анус начал сокращаться.

— Господи! — взвыл он. — Господи, помоги!

Кто-то схватил его за руку. Он открыл глаза.

Моррис, улыбаясь чему-то, вложил в дрожащую ладонь Чарли окровавленный болт.

— У тебя начиналась костная атрофия, — объяснил он. — Вот болт и расшатался.

— О, пожалуйста, — прохрипел Чарли, — дайте только позвонить жене. — Он выпустил болт и распростерся на столе, боль пронзала его насквозь. — Только дайте мне телефон… и позвольте мне… — Но боль накатила снова. Он попытался нырнуть в себя. Я сумею продержаться, подумал он, знаю, что сумею. Он заметил, как Моррис рассматривает стальной кровоостанавливающий зажим. Я сильнее их, Элли, не беспокойся. Я и не с такими могу совладать. Его спина задергалась в конвульсиях, будто нервы и мускулы оказались в полном замешательстве, перед глазами поплыли красные огни. Они не смогут убить меня, милая, я обещаю. Он собирался держаться. Не терять сознания. Все будет в порядке, Элли! Скажи об этом Джулии. Скажи Бену.