— Это правда, что Советник Двора Вампиров — чародейка? — спросил управляющий.

Тьяго потер лицо ладонями, мелькнула мысль солгать, но желание вернуться к прерванному разговору с Ниниэн пересилило.

— Да, это правда, — ответил он.

На лице Хьюза отразились восхищение пополам со страхом. Будь это ему свойственно, Тьяго мог бы даже посочувствовать Скотту, чей шикарный отель буквально за несколько дней был оккупирован политиканами Древних рас.

Тьяго нахмурился. Почему Ниниэн так сильно мечтает избавиться от него? И почему он с равной силой желает остаться?

Страж почти закрыл дверь перед носом Хьюза, когда отворилась дверь соседнего номера. Одетая в униформу женщина вытолкнула в холл заставленную блюдами сервировочную тележку и направилась в его сторону. Лишь факт, что в последние дни питание Ниниэн оставляло желать лучшего удержал Тьяго от того, чтобы захлопнуть дверь, накинуть цепочку и, вернувшись в гостиную, продолжить спор с Фейри. Он вздохнул и отошел в сторону.

В гостиной не было ни Ниниэн, ни пакетов с покупками, дверь в ее спальню была закрыта. Страж передвинул ноутбук, когда Хьюз попросил разрешения накрыть завтрак. Управляющий помог женщине сервировать стол. Взгляды людей блуждали между Тьяго, закрытой дверью спальни и разложенным оружием.

Вер почесал затылок, подавляя в себе желание начать мерить комнату шагами. Парочка суетилась над сервировкой проклятого стола так, словно это был какой-то религиозный ритуал. Они постелили белую скатерть, поставили вазу со свежесрезанными цветами, причем, не по центру стола, а немного сдвинув к краю. Неужели это так важно? Все, что требовалось сделать — бросить на стол пару тарелок, приборы и собственно еду. А так они слишком долго копались. Наверняка в надежде увидеть Ее треклятое Высочество. Тьяго стиснул зубы.

Дверь спальни открылась и появилась Ниниэн. На ней был удобный комплект бледно-персикового цвета — топ на пуговичках и свободного кроя капри, что касается обуви — предпочтение было отдано туфлям-лодочкам за их элегантный вид и удобную посадку. Тон костюма оживил цвет ее нежной кожи и придал выразительность и глубину темно-серым глазам, в то время как крой подчеркнул женственность фигуры.

Не склонный к приукрашиваниям, Тьяго придирчиво рассматривал Ниниэн. По правде говоря, у нее была забавная внешность — курносый нос, слишком угловатое лицо, слишком большие глаза, слишком полный рот. А еще веснушки и остроконечные уши. Как же сочетание всех этих черт делало ее столь прекрасной? Что это была за неуловимая составляющая, излучаемая ею, что кружила в воздухе? Это было похоже на мерцание солнечного света на воде, света, который невозможно схватить, поймать. Вот такой и была Ниниэн.

Оба, и Хьюз, и гувернантка, вспыхнули от удовольствия при появлении Фейри. Люди неловко, но искренне склонили перед ней головы.

В этот момент Тьяго воочию увидел влияние, оказываемое ею на окружающих. Он наблюдал, как Ниниэн оживилась в ответ на их присутствие. Девушка подошла, протягивая руки, приветствуя их словно старых друзей, просияла, увидев цветы, поинтересовалась, как поживают дети Хьюза (кто ж знал? уж точно не Тьяго, и ему было совершенно плевать). Она была в курсе, что имя женщины — Эсперанца, и что та являлась заядлой садовницей и любительницей цветов. Управляющий отодвинул стул, и Ниниэн поблагодарила его, усаживаясь на место.

Она была искренна во всех своих поступках. Ниниэн была наихудшим кошмаром любого телохранителя, известная и легкоузнаваемая, пленительная женщина, искренне любившая людей, обожавших ее в ответ.

Руки Тьяго сжались в кулаки. Он не любил людей. Если бы те не были такими гребаными занозами в заднице, ему бы не пришлось постоянно пропадать на войне. Хотелось размозжить лицо управляющего только лишь за то, что тот отодвинул стул для Ниниэн прежде, чем Тьяго сам додумался до этого. Ему хотелось столкнуть этих людишек головами и выбросить их из номера, желательно через окно. Он хотел вновь привести Фейри в ярость, посмотреть, как она зашипит, а потом прижать этого маленького сексуального котенка, и, накрыв своим телом, показать, кто в доме хозяин. Тяжело дыша, мужчина отвернулся.

Наступила тишина.

— Тьяго? Ты собираешься завтракать? — спросила Ниниэн.

Мышцы его шеи напряглись. Похоже, ее озадачило его поведение.

Да, и у нее были все основания для этого.

Он заставил себя расслабиться и медленно повернулся. Ниниэн смотрела на него широко распахнутыми глазами, от людей повеяло нервозностью. Не важно, насколько вежливо он вел себя — какая-то подсознательная часть их всегда распознавала в Тьяго хищника. Впрочем, это его тоже не заботило. Едва он двинулся к столу и сел, люди незаметно отошли подальше.

— Благодарю, — произнес Тьяго, тон его голоса был холоден и пренебрежителен.

Хьюз отослал Эсперанцу навести порядок на кухне и сварить свежий кофе. Собрав в гостиной кофейные чашки, он присоединился к горничной.

— Не знаю, что, черт возьми, с тобой такое, — пробормотала Ниниэн, сердито глядя на блестящую металлическую крышку, прикрывающую ее тарелку. — Насколько я знаю, это может быть и врожденным дефектом, а это не твоя вина. Но что бы это ни было, ковбой, ты должен поубавить пыл или…

Руки Тьяго резко пришли в движение. Опершись одной рукой о стол, второй он обхватил Трикс за затылок, и, рванувшись вперед, накрыл ее рот своим. Он почувствовал шок, пронзивший тело девушки. Уступая бешеному натиску, мягкий, красивый рот приоткрылся, и его язык проник глубоко внутрь. В этом поцелуе не было ничего милого и романтичного. Это было хищническое обладание, которое питало голод, терзавший его изнутри, доводивший до помутнения рассудка.

Ее руки взметнулись вверх и прикоснулись к его лицу. Рот шевельнулся, то ли, чтобы возразить, то ли поцеловать в ответ. Или и то, и другое. Тьяго отпрянул, тяжело дыша.

Девушка ошарашенно моргнула.

— Ты — ходячая угроза, — прошептала Ниниэн.

— А ты играешь на моих нервах, — прорычал Вер. Подняв крышку, прикрывавшую ее тарелку, он с громким стуком опустил металл на стол. — Заткнись и ешь свою еду, Фейри.

Отпустив ее шею, мужчина вернулся на свой стул и принялся за завтрак, состоявший из бифштекса и огромного омлета.

Играет на его нервах? Да он танком Шермана (M4 «Шерман» — основной американский средний танк периода Второй мировой войны — прим. пер.) проехался по ее собственным! Ниниэн уставилась на свою тарелку, дрожа всем телом. Девушка оперлась локтями о стол и прикрыла рот рукой, не в силах отвести взгляд от содержимого. Конечно. Он выполнил свое обещание. Восхитительно-пышные блинчики со свежей клубникой взбитыми сливками. На другом блюде ее поджидали омлет и пара ломтиков хрустящего бекона.

На мгновение она задумалась — начать трапезу или швырнуть еду в лицо Тьяго. Впрочем, накрывшая ее волна сильнейшего голода решила все. Неспособная более думать о чем-либо еще, Трикс жадно накинулась на завтрак, и не поднимала головы, пока обе тарелки не опустели. В какой-то момент Эсперанца принесла свежий кофе и воду со льдом и кусочками лимона, а затем удалилась из номера вслед за Хьюзом.

Ниниэн не смогла придумать подходящий повод, чтобы задержать людей. Девушка откинулась назад, обеими руками обхватив чашку и не отводя взгляда от ароматной горячей жидкости, лишь бы не смотреть на сумасшедшего Вера, сидевшего с ней за одним столом.

Она видела его краем глаза. Сложив руки на груди, Тьяго раскачивался на задних ножках стула. Мужчина был крупно сложен, как и большинство Вер-воинов: с мощной грудью и руками, накачанными благодаря обращению с тяжелым мечом и другими видами оружия. Вытянутые вперед ноги казались бесконечно длинными. Ниниэн сидела в кресле подогнув ноги так, чтобы избежать малейшего контакта с ним.

Она делала вид, что потягивает кофе, пока тоненькие волоски на ее руках вставали дыбом. Тьяго, не отрываясь смотрел на нее угрюмым, задумчивым взглядом из-под низко сдвинутых темных бровей. Из-за его Силы воздух в комнате сгустился, словно перед грозой.

— Вот как раз тебя вообще не должно быть в списке дерьма, которое свалилось на меня и которое приходится теперь разгребать, — заметила она прохладным тоном.

— То есть, ты думаешь, что “разгребешь” со мной, — пропел Тьяго. От его голоса, вызывающего, вкрадчивого, ее бросило в дрожь, и, кажется, напряжение в комнате стало еще ощутимее. — Ну что ж, можешь попытаться.

Ниниэн подняла голову и встретилась с ним глазами. Словно со стороны, она видела, как ее собственная рука схватила стакан с ледяной водой и выплеснула его содержимое в лицо Вера.

Жидкость заструилась по его шее и плечам. Стул резко опустился на все четыре ножки. Взгляд Тьяго наполнился молниями. Вскочив, Ниниэн отпрыгнула от стола, в то время как мужчина неторопливо поднимался на ноги.

Послышался резкий стук в дверь. Тьяго свирепо посмотрел в сторону выхода, когда стук повторился. Ниниэн воспользовалась этой заминкой, чтобы ретироваться в сторону спальни. Вслед донесся тихий рык:

— Черт возьми, Трикс! Давай, попробуй сбежать. Посмотрим, куда тебя это приведет.

Она нахмурилась. Сбежать? Черт, нет! В гневе выбежав из спальни, Фейри помчалась на кухню. Открыв кран, она начала доставать из шкафчиков все кружки и стаканы. Наполнив водой каждый, Трикс выстроила их ровными рядами на столешнице.

Он ее достал! И не просто достал, а довел до белого каления!

Всего лишь неделю назад, перед тем, как уехать из Нью-Йорка, она устроила Тьяго засаду, чтобы как следует огреть по затылку и наорать за то, что он сквернословил в ее адрес. Они были практически незнакомы все время, что она жила в Нью-Йорке, а это, без малого, двести лет. И вдруг откуда-то взялись «Черт тебя дери, Трикс» или «Трикс, мать твою!» И когда ее терпение наконец-то переполнилось и она взорвалась, у Тьяго хватило наглости расхохотаться ей в лицо и назвать ее “лапочкой”.

Помыкал ею. Вел себя как первоклассный ублюдок. Он был груб. Он был примитивен (ну ладно, может, с этим у нее и не было особых проблем). Он едва ли обращал внимание на то, что она говорила. Одно ее слово, и он несся напролом, поступая как его душе угодно. Он приводил в ужас нормальных, адекватных людей, давал волю рукам без ее на то разрешения, и, возможно, свойственный ему тип первобытной, доминирующей сексуальности и был причиной, заставляющей слабеть ее колени и учащенно биться глупое сердечко, но все это не давало ему никакого права…

***

Тем временем Тьяго прошел к двери номера и рванул ее на себя. Злость разжигал тот факт, что он не обратил внимания на приближающиеся шаги до тех пор, пока в двери люкса не постучали. Чертова Фейри запудрила ему мозги, внесла сумятицу в его идеально отточенные инстинкты.

Перед дверью стояла Кэмерон Роджерс, готовясь постучать еще раз.

— Что?! — рявкнул он.

Лейтенант опустила руку, уставившись на Тьяго. Черты ее лица, усыпанного веснушками, исказились от сдерживаемых эмоций.

— А-а, — произнесла она, покашливая. — Кажется, у нас тут повышенная влажность, Страж?

— Да пошла ты! — огрызнулся Тьяго. Он смахнул воду с лица. — Чего тебе?

Рот полицейской дернулся, но она быстро взяла себя в руки:

— Советник Северан поговорит с Ее Высочеством при первой благоприятной возможности. Один из ее спутников настаивал на том, чтобы это сообщение было передано лично.

Тьяго мысленно сбросил со счетов упомянутого помощника. Они с Кэмерон уже договорились, что доступ на этаж будет открыт только тем людям, чьи имена есть в предварительно согласованном списке:

— Передай Северан, что Ее Высочеству нездоровится. Мы свяжемся с ней, когда будем готовы.

Роджерс выгнула песочного цвета бровь:

— Уверен, что не хочешь сообщить это Советнику сам?

— Я сейчас занят по горло, — пробурчал Тьяго. Захлопнув дверь, он свирепо уставился на нее, уловив смех Роджерс.

Ниниэн слушала, как Тьяго говорил с визитером. Довольно скоро его высокая, излучающая надменность персона заполнила дверной проем кухни.

Закрыв кран, девушка схватила ближайший стакан и выплеснула воду в Стража.

Он стоял совершенно неподвижно, словно выточенная резцом мастера статуя. Воздух между ними напряженно запульсировал. Сердце Ниниэн бешено колотилось.

— Глазам своим не верю, — произнес Тьяго спокойным тоном. — Тебе что, жить надоело?

— Ты ничего не можешь со мной сделать! Я ранена, а ты поклялся защищать меня. — Ниниэн подняла следующий стакан и плеснула водой в Тьяго. — Как меня зовут, засранец?

Упершись руками в бока, он склонил голову набок, меряя Фейри взглядом. Обсидиановые глаза странно поблескивали.

— Моё имя, — прошипела девушка сквозь стиснутые зубы. Следующей была чашка. Она вновь облила Стража. — Ты знаешь его. Я напоминала тебе о нем достаточно часто. Забавно, но это не «черт возьми, Трикс». И если ты когда-нибудь сократишь его до “Нинни”, Я ОТКУШУ ТЕБЕ НОС!

Дернулись мощные плечи, четкие линии рта скривились:

— Тогда, в Нью-Йорке, ты говорила мне как-то по-другому. Как оно было, не помнишь? Ах, да. “Мэм, черт возьми!”

— Не смей насмехаться надо мной! — закричала Фейри и обеими руками ухватила следующую чашку.

Внезапно Тьяго оказался позади нее, прижимаясь пропитанной влагой грудью к ее спине. Его руки обхватили запястья Ниниэн:

— Леди, отойдите от раковины, — сдавленным голосом произнес мужчина.

Она изо всех сил вцепилась в чашку, пока Тьяго очень бережно пытался разжать ее пальцы. Перелившись через край, вода брызнула им на руки и на столешницу.

— Это последняя, — запыхавшись, произнесла Ниниэн. — Я должна выплеснуть ее на тебя.

Зарывшись мокрым лицом в ее волосы, Тьяго разразился смехом. Девушка всячески, хотя и совершенно безуспешно, пыталась освободить запястья из его хватки, пока Вер безудержно хохотал. Через некоторое время ему удалось произнести:

— Мне кажется, что в этом потрясающем мозгу нет ни единой здравомыслящей извилины.

— Не думаю, что тебе судить о моей вменяемости, — зло выпалила Ниниэн, с отвращением швырнув на столешницу чашку, из которой они расплескали всю воду. — И на тот случай, если тебе вдруг вновь вздумается погладить меня по голове и назвать меня “лапочкой”, напоминаю — мое оружие все еще смазано ядом.

Тьяго отпустил ее запястья и развернул, прижав собой к кухонной столешнице. Ниниэн ощущала, как сокращаются мышцы на груди Тьяго, на ее костюме проступили влажные пятна от его мокрой футболки. Девушка подвигалась, пытаясь выиграть для себя немного пространства и увидела, как глаза Тьяго подернулись поволокой.

— Ох, Фейри, я не хочу гладить тебя по голове, — низкий рокот его голоса вызвал трепет в ее теле. Он склонился к Ниниэн так близко, что их губы соприкоснулись. — Я хочу трахнуть твой рот.

У упомянутого рта отвисла челюсть. Не веря своим ушам, Ниниэн резко втянула воздух:

— Ты, ты — что?!

Мир покачнулся, когда Тьяго подхватил ее на руки и направился в спальню быстрым, уверенным шагом. Он положил ее на кровать, и Трикс вдруг обнаружила себя пленницей, когда мужчина уперся коленом в матрас и одной рукой сжал запястья ее поднятых над головой рук.

Ниниэн смерила его взглядом: начиная от этих сильных, бесконечно длинных ног, крепких бедер, и заканчивая длинным поджарым торсом и мускулистыми руками. Вер наклонил голову и произнес прямо в ее губы:

— Я сказал, что хочу трахнуть твой рот. Сначала языком, — Тьяго лизнул ее нижнюю губу, — потом пальцами, а потом и членом. Может, хоть это заставит тебя заткнуться.

Его фантазия пронзила Ниниэн до самого основания.

— Ты не можешь говорить со мной так, — всхлипнула она. Тьяго был вызывающим, совершенно нецивилизованным варваром. Надо срочно отыскать в своей голове кнопку и отключить это предательское возбуждение. Она попыталась освободить запястья из захвата длинных пальцев, удерживавших ее с такой легкостью .

— Почему нет? — спросил Вер, слегка прикусывая ее верхнюю губу. — Разве тебе это не нравится?

Нравится? ”Нравится” было слишком пресным словом для описания того, как она реагировала на все, что он делал или говорил. Его грубая чувственность разжигала бурю в теле Ниниэн. Смущенная и немного испуганная, она беспокойно шевельнулась, когда его черный блестящий взгляд скользнул по ней.

— Ты извинился. Сразу же после того, как поцеловал меня под дождем, — сказала девушка. Она не хотела, чтобы слова прозвучали так напряженно, обвиняюще.

— Проклятье, да, я извинился, но не за поцелуй. Ты была измотана, ранена и сгорала от лихорадки, а я набросился на тебя, словно пытаясь съесть живьем. Понятия не имел, что могу быть таким подлым и эгоистичным ублюдком, — ответил Тьяго. Скользнув свободной рукой под топ, он нежно обхватил ее ребра в том месте, где была ножевая рана:

— Как ты себя чувствуешь, Фейри? Болит?

Беспокойство на его лице было неподдельным, искренним. Глубоко вздохнув, Трикс неровно выдохнула и позволила себе расслабиться в его руках еще чуть-чуть.

— Ага. Но не сильно, если я двигаюсь осторожно.

— Мы будем осторожны, — пробормотал он. — Лихорадка прошла?

Ниниэн покачала головой.

— Передохнула, не голодна?

Она кивнула, завороженная окутывавшей ее темной Силой и выражением пристального внимания на лице Тьяго.

— Тогда поцелуй меня, — прошептал он и нежно провел рукой по ее телу до изгиба бедра.

Его просьба прожгла ее, словно удары молний, повелителем которых он был. Пронзив ее тело, электрические разряды сосредоточились в самой ее сущности, наполнив чувственным голодом. Слегка надув губы, Ниниэн легко провела ими по губам Тьяго:

— И почему это я должна целовать такого эгоистичного грубияна?

— Потому что я тебе нравлюсь, — жарко, нахально усмехнулся он. Белозубая улыбка сверкнула на фоне бронзы лица. — И потому что ты чувствуешь, что это будет хорошо.

Хорошо? Нет, Ниниэн интуитивно знала, что то, что случится между ними, будет охренительным, великолепным, и вполне вероятно, худшим из всего, что она могла сама с собой сделать. И так уже слишком сильно девушка хотела довериться ему, положиться на него. Это было самоубийством чистой воды — стать еще более эмоционально зависимой от Тьяго. Трикс чувствовала себя законченным игроманом, несущимся на всех парах в казино с недельным заработком в кармане.

Он склонился над ней, словно лев, готовящийся напасть, — необузданный, дикий. Ее дыхание участилось. “Какого черта, — подумала девушка. — Не то, чтобы я была известна своим здравомыслием”. Ниниэн подняла голову и начала ласкать легкими, едва ощутимыми касаниями твердые контуры его чувственного рта.

Трикс ожидала чего угодно, только не этого. Странно, но то, что она по собственной воле потянулась к Веру, кажется, усмирило неистовый шторм, бушевавший в нем с завтрака. Нависнув над ней, Тьяго позволял девушке изучать его нежными, сладкими поцелуями, подчиняясь любому ее движению.

Ниниэн пробормотала что-то неразборчивое, ощущая, как затихала в душе ее собственная буря, как учащенно забилось сердце, как по спирали нарастало удовольствие. Подразнив легкими касаниями, Тьяго заставил ее приоткрыть губы и проник в ее рот языком. Трикс бесстыдно наслаждалась искусным вторжением. Он отпустил ее запястья и углубил поцелуй. Девушка тут же воспользовалась предоставленной свободой, — скользнув ладонями по его бицепсам, впиваясь в плечи. Рука, нежно ласкающая ее бедро, вдруг оказалась между ее ног, все больше разжигая этот сладкий, неутомимый голод легкими прикосновениями.

Девушка напряглась, и он приподнял голову, чтобы прошептать:

— Ш-ш-ш, полегче. Ты ранена, и мы ничего не собираемся делать. Просто расслабься.

Ниниэн взглянула в его глаза, полыхавшие огнем страсти. Мужчина потирал ребром ладони нежную плоть между ее бедер, вновь опуская голову для поцелуя. Не прекращая поглаживать ее клитор сквозь мягкие складки одежды, Тьяго овладел ее ртом, — на этот раз агрессивно, жестко. Ниниэн бессвязно всхлипнула, трясущимися руками скользя по мускулистому телу. Вдруг внутри нее словно лопнула туго натянутая струна, и она обеими руками обхватила его член, упиравшийся в молнию джинсов. Мужчина со свистом втянул в себя воздух и толкнулся бедрами в ее ладони.

— О, Боже, — едва слышно прошептал он, лаская губами ее шею. — Ты словно жидкий шелк.

Ниниэн засмеялась, едва переводя дыхание, и нежно сжала его член. Он вновь зашипел и лизнул ее ключицу, продолжая свои ласки. Наслаждение разливалось по ее телу жаркой волной. Тьяго наклонился и прикусил ее сосок прямо сквозь ткань топа.

Вер был головоломкой, состоявшей из агрессии и шипов. Она не хотела желать его, но, о Боги, он был так хорош. Ниниэн хотела его язык, его пальцы, его член у себя во рту. Хотела ощутить, как его тело накрывает ее, овладевает ею, заставляя забыть об окружающем мире.

Она тряхнула головой, почувствовав, как часть ее словно восстала против удовольствия, что он собирался подарить ей. Ей хватало и собственных головоломок и проблем. Тьяго был способен коснуться самых потаенных струн в ее душе, но Трикс никак не могла позволить ему этого. Скованная мучительным беспокойством, она хрипло задышала. Внезапный болезненный укол заставил ее прижать одну руку к собственной ране, второй она перехватила запястье Вера:

— Остановись, — хватая ртом воздух, произнесла Фейри. — Пожалуйста.

— Я сделал тебе больно? — Тьяго замер, вглядываясь в ее полные растерянности глаза.

Девушка прикусила губу и покачала головой.

— Я… я не могу, — произнесла Трикс. Отвернувшись, она спрятала лицо в сгибе локтя.

Ниниэн ожидала взрыва эмоций, злости, но Тьяго оставался неподвижным, зависнув над ней. Секунды утекали одна за другой. В конце концов, дыхание мужчины углубилось и выровнялось, он лег на бок рядом с ней. Накрыв своей ладонью ее руку, зажимающую рану, он закинул свою ногу на бедра Трикс, пригвоздив ее к постели.

— Ты была со мной, — произнес он. — Что случилось?

— Случилась реальность, полагаю. Прости, — девушка пожала плечами.

— Ниниэн.

Назвав ее настоящим именем, он затронул самую сокровенную и тайную часть ее души, гораздо более уязвимую, чем то место, к которому все еще прижималась его рука.

— Пожалуйста, ты не мог бы оставить меня? — произнесла она, с трудом выговаривая слова. — Мне нужно немного побыть одной.

На секунду Ниниэн показалось, что он откажется и будет настаивать на своем, но что-то в ее подрагивающих губах и дрожащем голосе удержало его. Мужчина слегка улыбнулся и прижался к ее лбу поцелуем.

— Приготовлю еще кофе, — сказал он. — А потом мы поговорим, хорошо?

Она кивнула и отвернулась, в то время как Тьяго поднялся с постели и вышел из комнаты. Оставив дверь приоткрытой, Тьяго прошел в небольшую кухоньку, совершенно бездумно, механически приступив в варке кофе. Номер вдруг начал казаться мужчине слишком тесным. Если бы Ниниэн была в состоянии, может, они смогли бы выскользнуть из отеля и покататься вдоль озера Мичиган, пообщаться. Ему хотелось бы ощутить дуновение ветра на своем лице.

Опершись руками о столешницу, Тьяго тряхнул головой. “Ниниэн, мы станем любовниками, так что у нас масса времени. Вот о такой реальности тебе только и надо знать”, — чуть было не сказал он ей там, в спальне.

Каким-то образом ему удалось остановиться и не произнести этого вслух. В этот момент во всей ее позе ощущалась такая хрупкость, что он инстинктивно замолк, ради ее же блага.

Не ради себя. Глубоко в душе он знал, что все, о чем он едва не сказал ей, было чистейшей правдой. Фейри ушла от прямого ответа и попыталась оттолкнуть Тьяго, но в итоге все равно будет принадлежать ему.

Он получит ее. Он ни перед чем не остановится, пока не получит.

Край столешницы хрустнул под его руками. Тьяго нахмурился, впервые осознав, что вел себя в совершенно несвойственной ему манере. Не рационально. Не спокойно.

Он был одержим ею. И не был способен ее отпустить.

Ниниэн будто была персонажем странного фильма, эдакого гибрида диснеевской мультяшки и фильма ужасов, — давно потерянная принцесса Темных Фейри. Вскоре Трикс станет Королевой Двора расы Древних, известных своей приверженностью к политическим интригам. Ниниэн была занозой в его заднице.

Даже самого пустячного спора она не могла выиграть, не жульничая (ну, ладно, возможно, с этим у него никаких проблем не было). Все ее дизайнерские шмотки имели довольно странные названия. Что это еще за “болеро”, “гладиаторские сандалии с каблуками-стилетами”, “Вера Вонг”? (Вера Эллен Вонг (англ. Vera Ellen Wang) — американский модельер, самый известный дизайнер свадебных нарядов в истории моды — прим. пер.) Почему бы, мать вашу, не называть вещи своими именами: платья — платьями, брюки — брюками?

Он был старым, и не просто старым, а по-настоящему древним. Мужчина с устоявшимися убеждениями, самодостаточный, привыкший отдавать приказы, чувствующий себя совершенно комфортно в стремительном потоке жизни, довольный своей судьбой вояки, хищник, неукротимый Вер-Страж.

Его одержимость Ниниэн выходила за рамки разумного. Она не имела пределов — просто идеальный рецепт для разрушительного бедствия.

Тьяго с силой потер лицо обеими руками. Перво-наперво самое важное. В течение суток должны были прибыть Рун и Арьял. Они вполне могли бы стать частью личной охраны Ниниэн, пока занимаются расследованием вчерашней атаки с участием ушедшего в самоволку Вера. Их присутствие ослабило бы невыносимое, нарастающее сумасшествие из-за пребывания с Ниниэн один на один.

Со стороны спальни послышался стук и приглушенный вскрик. Тьяго вскинул голову и крикнул:

— Что случилось, ты упала?

Ответа не последовало. Неспешный шаг перерос в бег. Ударом ладони настежь распахнув дверь в спальню, он внимательно осмотрел комнату.

Та была пуста, равно как и прилегающая ванная. Тишина оглушающе ревела в ушах Тьяго. Прикроватный светильник валялся на полу. Комнату наполнял странный, специфический аромат. Мужчина кожей ощущал остатки огромного всплеска Силы, дикой вспышки теперь уже увядающей энергии.

Он почувствовал как что-то словно оборвалось внутри него. Невероятно, — она опять ушла, но на этот раз явно не по собственной воле.

— Вот дерьмо, — прошептал он. — Ниниэн.