Глава 1

Когда в семь утра прозвонил ее будильник, первое, что почувствовала Нора — это свежий воздух, шедший через открытое окно. Ей было тепло и уютно в постели, и она ощущала рядом тепло тела Кормака. Она не стала вставать прямо сейчас, а вместо этого повернулась к нему лицом, блаженствуя от этой временной иллюзии домашнего уюта. Обычно она засыпала раньше Кормака, а поскольку они не так уж часто проводили вместе ночь, то ей редко удавалось рассматривать его спящего. Норе нравилось, что он был такой расслабленный и полностью отрешенный от мира — обычно она видела его совсем не таким. Волосы его на подушке собирались странными пучками. Она любовалась легкой впалостью небритых щек, надолго задерживая взгляд на крошечном шраме, белевшем у самой линии роста волос. Норе нравилось, как очаровательно приоткрывались его губы во сне. Ее сердце вдруг сильно сжалось, когда она подумала, сколько же историй о нем она еще не знает.

Заметив маленькое пятнышко засохшей крови на наволочке. Нора неожиданно вспомнила залепленный пластырем бритвенный порез детектива Уарда, который заметила несколькими днями ранее. Приподняв одеяло, она рассмотрела шею и грудь Кормака. Видимых ран не было. Потом он пошевелился и перевернулся, и Нора увидела три красные царапины сбоку на его шее, достаточно свежие, со все еще запекшейся кровью. Она посмотрела на собственные коротко обрезанные ногти. Как это она могла так его поранить и сама не заметить? Но где еще он мог получить их? Нора снова укрыла его пуховым одеялом. Если она и причиняла ему боль, он не жаловался.

Не желая будить Кормака так рано, она тихо выскользнула из постели, быстро натянула джинсы и рабочую рубашку, и босиком спустилась вниз, неся обувь в руках. Она прошлась по кухне, заметив, что тарелки все были чистые и аккуратно стояли в сушилке. Кормак опять вставал ночью, пока она спала, убирал кухню, книги и бумаги на своем рабочем столе. Ожидая, пока сварится кофе, она сделала несколько сэндвичей, чтобы взять с собой на болото для ланча, и опять подумала о предыдущей ночи, о кусте фей и о собственном ощущении, что надвигалась какая-то беда. Казалось, Кормак вовсе не удивился, когда она наконец сказала ему, что уходит. Он сказал, что всегда это знал, как и она сама. Но легче от этого не становилось.

Когда кофе был готов, она вылила его в термос, добавила каплю молока и отнесла термос в машину. Может, лучше оставить папки сегодня здесь, чтобы Кормак мог их просмотреть, если захочет. Нора положила термос в машину и пошла к багажнику, чтобы выгрузить папки. Перетаскивая тяжелые папки в дом, она заметила, что водонепроницаемого костюма Кормака, который обычно висел на крючке за задней дверью, там нет. Это ее удивило. Зачем надо было убирать его прошлым вечером? Но ломать над этим голову ей сейчас было некогда. Она опоздает на смену — сегодня они опять будут сортировать осадки в канаве.

К этому времени Нора знала дорогу на болота: через лабиринт изогнутых, неразмеченных дорожек и зажатых живыми изгородями проселков, расстояние было всего миля с четвертью, но дорога на этих маленьких дорогах занимала по меньшей мере пятнадцать минут. Странные огромные стояки электростанции всегда служили в этом пейзаже приметами. Кормак приезжал сюда годами и, должно быть, знал каждый бугорок и каждую проселочную дорогу. Прошлой ночью с вершины холма он позволил ей заглянуть в жизнь этого места, посмотреть на всю человеческую деятельность — большую и маленькую, — оставившую след на поверхности болота.

Нора подъезжала к дому, который, как сказал Кормак, снимала сейчас Урсула. Что в этой женщине так ее смущало? В памяти Норы возникло лицо Урсулы, и по какой-то необъяснимой причине она вспомнила салфетку в корзине в ванной Кормака с мягким, чувственным отпечатком женских губ. Нора попыталась изгнать эту мысль из головы, но она как паутина цеплялась за край ее сознания.

Проехав дом Урсулы, Нора заметила там что-то странное. Проверив, что за ней на дороге никого нет, она медленно дала задний ход, чтобы посмотреть поближе. Первое впечатление оказалось верным: передняя дверь была широко распахнута, а окно, по-видимому, гостиной, было разбито.

Нора припарковала машину как можно дальше от дороги. Она открыла багажник, вытащила цепь для шин и медленно пошла вокруг задней части дома. Кухонное окно было тоже разбито, а дверь сарая была широко открыта. Что-то здесь было определенно не так. Урсуле следовало быть давно уже на болоте, и она бы не оставила все эти двери открытыми. В доме было тихо.

Нора подошла ближе, держа цепь в руке и проверяя, нет ли на земле разбитого стекла. На бетонном фундаменте пробивалось несколько клочков мха, а из стены под окном ванной виднелась водосточная труба из крашеной глины, вероятно, от ванны или душа. Нора услышала из трубы «кап, кап, кап» еще до того, как проследила ее до самого дна. Посмотрев вниз, она почувствовала, как страх, словно током, ударил ее. Лужица под трубой была темно-красной от крови. Этот цвет ни с чем не спутаешь.

Нора вошла в заднюю дверь. На кухонном столе стояли бутылка вина и два стакана, один пустой, другой наполовину полный. На полу перед раковиной и на одном из стульев около стола было несколько кровавых брызг. По коридору Нора тихо прошла в ванную, едва дыша, и заглянула через открытую дверь внутрь, совершенно не готовая к полному масштабу ждавшего там ужаса.

Запястья и лодыжки Урсулы, бледные как фарфор, лежали на бортике ванны с ножками в форме когтистых лап. Тело ее было скрыто под водой, а у подножия ванны высились кучки торфа. Странная и ужасная интимность этой сцены была столь сюрреалистична, что ее невозможно было воспринять сразу. Затем естественный поток смятения и ужаса криком вырвался наружу, и в голове Норы закипела тысяча беспорядочных мыслей: ей не следовало сюда входить, надо немедленно позвонить в полицию, надо выйти и позвонить Кормаку, убежать и спрятаться. Что, если кто-то еще притаился в доме?

Прислушиваясь, нет ли шума, Нора поборола страх и приблизилась к ванне. Конечно, она понимала, что было слишком поздно, но все же проверила пульс Урсулы на левой лодыжке, чтобы окончательно удостовериться в том, что она мертва.

Бледная кожа была холодной на ощупь. Нора отдернула руку и окинула глазами ванную. Полицейские попросят в точности описать, что она видела. Но Нора ничего не могла запомнить, кроме торфа, крови на стене и бледных холодных конечностей, торчавших из воды. Нора заставила себя повернуться и посмотреть, сосредоточиться на белых плитках, странных зеленых стенах, пурпурном халате на полу у ванны, единственной лампочке без плафона, что висела на проводе с потолка, черном торфе под ногтями Урсулы. Несколько свечей на подоконнике догорели и погасли. Все еще с цепью в руке Нора медленно попятилась из ванной, пытаясь удержать в памяти сцену. Вода из крана медленно капала, но больше ничего не двигалось, лишь блестяще чистые капли равномерно падали в кроваво-красную ванну, отсчитывая секунды.

Годами почти ежедневно Нора работала со смертью, но от этой смерти ее ничего не отделяло, — не было ни буфера, ни намерения со стороны покойной стать предметом исследования, — и от этого как-то все менялось. Ее присутствие казалось оскорблением достоинства. Нора залезла в карман куртки, нащупала мобильный телефон и набрала 999, телефон службы спасения. Она спокойно отвечала на вопросы оператора, но под этим поверхностным спокойствием в ее сознании пульсировали страшные, темные и беспорядочные мысли. В памяти Норы снова и снова всплывали разгневанные жесты, которыми обменивались Урсула и Оуэн Кадоган, его рука у ее горла, ее кулаки, оттолкнувшие его. Она помнила противоборство и угрозы Урсулы Чарли Брейзилу. Но что же значила куча торфа, если только… в животе у Норы все забурлило, когда она вспомнила о странном методе смерти Дэнни Брейзила. Она опять наклонилась над ванной, чтобы посмотреть на недвижный труп под водой, и на этот раз увидела тонкий кожаный шнурок на горле Урсулы, темная линия которого прерывалась тремя узелками.

 

Глава 2

Дом и двор кишели полицейскими. Скоро их сменят эксперты-криминалисты, тщательно изучая все мелочи, и, все в белом словно муравьи, перенося частички улик к себе в муравейник. Нора сидела в ожидании, когда будет давать показания детективу Уарду, желая только, чтобы они просто отпустили ее домой. Больше всего ей хотелось заползти обратно в постель, заснуть и опять проснуться, начать весь день заново и обнаружить, что этот кошмар исчез.

— Спасибо, что остались, доктор Гейвин. Рано или поздно нам потребуется получить от вас подробные показания, но сейчас было бы хорошо, если бы вы просто рассказали мне, что произошло этим утром. Почему вы остановились и заглянули в дом?

Сознание Норы вернулось к тому мгновению, когда она увидела открытую дверь. Какой нервный импульс заставлял человека что-либо делать или не делать? Что, если бы она не увидела, что дверь была открыта, или если бы она была открыта чуть поменьше? Заметила бы она или промчалась бы мимо, как во все предыдущие дни. что была здесь? Делало ли ее более наблюдательной знание того, что это дом Урсулы?

— На самом деле я не знаю. Я увидела, что дверь открыта, и подумала, что это странно. Я решила, что что-то может быть не так.

— Вы знали, кто здесь остановился?

— Да, я знала, что Урсула Даунз остановилась здесь на сезон раскопок.

— Откуда вы это узнали?

Почему-то это заставило ее слегка прийти в замешательство.

— Кормак Магуайр вчера вечером мне сказал.

— А он как узнал, что мисс Даунз живет здесь, если вы не против, что я спрашиваю?

Почем она должна быть против этого вопроса?

— Я не могу сказать точно, как он узнал. Кормак никогда особо не распространялся о своем знакомстве с Урсулой, но кажется, они знали друг друга е много лет. Археология — сфера маленькая. Все друг друга знают.

— Понятно, — сказал Уард, и Нора поняла, что он делает себе пометку включить Кормака в список допрашиваемых. — Давайте мы с вами пройдемся по тому, что произошло, с того момента, когда вы увидели открытую дверь? — Его карие глаза не были суровы, и Нора сказала себе, что он просто должен проверить всё, что относится к этому убийству. Конечно, ему надо будет повидать Кормака. Скорее всего, ему придется допросить всех в радиусе пяти миль. Нора глубоко вздохнула и начала излагать все детали, что смогла вспомнить: разбитое окно, капли крови на кухонном полу, бутылка вина на столе, ее паническое путешествие по коридору и острый страх, который она испытала, толкнув Дверь ванной. Дальше почему-то рассказывать не получалось.

— Очень скоро я вас отпущу, — сказал Уард. — но Мне придется спросить вас, доктор Гейвин, где вы были прошлой ночью. Я буду вам очень признателен, если вы расскажете, чем вы занимались с того времени, как я покинул дом, поговорив с вами и доктором Магуайром.

— После того как вы ушли, мы пообедали, а потом Кормак повел меня на вершину холма за коттеджем. Вот тогда он и указал мне на соседние дома.

— А затем?

— Мы пошли домой и легли спать.

— Когда примерно это было?

— Без пятнадцати одиннадцать, наверное, может, в одиннадцать.

— Так вы были вместе целый вечер и всю ночь? — Когда Нора подняла на него глаза, он попытался успокоить ее: — Это совершенно рутинные вопросы, я не хочу ничего предполагать, мне нужны просто факты.

— Да, — Нора подумала о явных доказательствах того, что Кормак просыпался и ходил по дому, которые она видела сегодня утром.

— Вы не просыпались ночью? Не выходили в туалет или за стаканом воды?

Нора не знала, заметил ли Уард ее колебания.

— Нет, я уработалась на болоте за день и была измотана. Я проснулась только, когда этим утром зазвенел будильник.

— Насколько хорошо вы знали Урсулу Даунз, доктор Гейвин?

— Очень слабо. Я познакомилась с ней пару дней назад, на болоте. Вообще-то мы почти и не разговаривали.

— А доктор Магуайр? Как хорошо он был знаком с Урсулой Даунз?

— Как я уже сказала, они, возможно, работали вместе некоторое время назад, но точно я не знаю.

— Я понимаю, вы здесь лишь несколько дней, но за это время вы случайно не узнали, желал ли ей кто вреда?

Нора опять заколебалась.

— Не знаю насчет желания причинить вред; могу только сказать вам о том, чему была свидетелем.

— Продолжайте, — сказал заинтересованный Уард.

— Урсула, похоже, была в не особенно хороших отношениях с Оуэном Кадоганом, региональным управляющим «Борд на Мона». Я пару раз была свидетелем их разговоров, и оба раза атмосферу нельзя было назвать сердечной. Один раз Кадоган схватил Урсулу за горло. Я не могу утверждать, угрожал ли он ей или нет. А когда я спросила ее, все ли в порядке, она, по существу, сказала мне отвалить и заниматься своим делом. На следующий день, когда Кадоган приехал на участок, Урсула набросилась на него. Я не знаю почему, я не слышала, что она говорила. И она ударила его, влепила пощечину. Похоже, она была взбешена, но почему — вам придется спросить Кадогана.

— Что-нибудь еще?

Нора наблюдала, как Уард все записывал в своей записной книжке. Если уж она была готова рассказать ему все, что видела между Урсулой и Оуэном Кадоганом, почему же не упомянуть о разговоре, который она нечаянно услышала между Урсулой и Чарли Брейзилом?

— Если это все…

— Нет, вообще-то нет. — Возможно, она будет сожалеть об этом, но уже слишком поздно. — Я также нечаянно услышала пару дней назад разговор между Урсулой и одним из рабочих Борд на Мона, Чарли Брейзилом. Она… — Это будет звучать достаточно нелепо и без упоминаний о том, как Урсула прижала его к земле. — Она сказала, что наблюдала за ним, что она знает, что он прячет. И казалось, будто она угрожает ему выставить что-то на всеобщее обозрение, если он не выполнит ее просьбу.

— И что же она просила сделать?

— Она не уточнила, просто сказала, чтобы он навестил ее, как стемнеет.

Уард воспринял все это бесстрастно, сделав несколько пометок в своей записной книжке.

— Что-нибудь еще? — Нора отрицательно покачала головой, гадая, почему она пропустила упоминание Урсулы о Броне Скалли. Она сказала себе, что точно не знала, о ней ли шла речь, и почему-то она ощущала яростное желание защитить девушку, которую даже никогда не встречала. — Теперь можете ехать домой, если желаете, доктор Гейвин. Если вы не против приехать в участок сегодня днем, тогда мы сможем закончить составлять полные официальные показания. Благодарю вас за сотрудничество.

Пока Уард направлялся обратно к дому, Нора увидела, что один из полицейских у ворот повернулся, обращаясь к кому-то, кто подходил от дороги. У долговязого незнакомца были крупные красивые черты лица — слегка приплюснутый нос, губы с опущенными вниз уголками и квадратная челюсть, — а его короткие жесткие серые волосы были гладко зачесаны назад. На нем был длинный серый плащ ниже колен, а в руке дипломат. Еще один детектив? Не похоже. Не похож он был и на репортера — слишком зрелый и хорошо одетый для такого рода командировки, — да для них в любом случае было и рановато. Нора услышала, как молодой офицер сказал:

— Простите, сэр. Я не могу впустить вас без разрешения босса.

— Где Урсула? — спросил человек в плаще. — С ней что-то случилось? Скажите мне, что здесь происходит.

Офицер посмотрел на дипломат.

— Вы ее адвокат, сэр?

Тот глянул на молодого офицера так, словно никогда не встречал большего идиота.

— Нет, я не ее адвокат. У вас тут есть старший? Я настаиваю, чтобы вы дали мне поговорить со старшим офицером.

Уард, очевидно услышав, подошел к ним.

— Детектив Лайам Уард. Я старший на месте. А вы…

— Десмонд Куилл. Я друг Урсулы и требую, чтобы мне сказали, что точно здесь происходит.

— Пройдите, пожалуйста, сюда, мистер Куилл. — Спокойная манера Уарда погасила направленные на него волны гнева. Отошли они недалеко, и Нора видела, как Уард тихо заговорил с Куиллом. Последовала короткая тишина, а затем Куилл резко склонил голову, а дипломат, что он держал в левой руке, неожиданно упал на землю. Уард шагнул вперед, чтобы поддержать его, но Куилл оттолкнул руку полицейского, потер лоб одной рукой, а другой, той, что держал дипломат, пошарил по боку, словно вслепую искал карман плаща.

 

Глава 3

Нора ошеломленная ехала обратно к коттеджу «Кроссез». Она чувствовала, что слишком сильно давила ногой на педаль тормоза, словно могла остановить время и повернуть его назад к предыдущему вечеру, когда она стояла в ауре волшебного дерева, и на одно короткое сияющее мгновение все казалось правильным и возможным.

Когда она остановилась около коттеджа, казалось невозможным, что она вот сейчас протянет руку и откроет дверцу машины, войдет в дом. Все эти земные, бездумные поступки казались сюрреалистичными после той неестественной и ужасающей картины, которой она только что была свидетельницей. Но все же это реально: кровь Урсулы на стене была так же реальна, как птицы на деревьях за окнами, так же реальна, как Кормак, сидевший за столом в коттедже. Когда она вошла, он встал.

— Нора, что ты делаешь дома? Все в порядке?

— Я так и не добралась до болота, я доехала только до дома Урсулы. Она мертва, Кормак.

Нора не знала, какого рода реакцию она ожидала. Что человек должен говорить, когда ему сообщают такую новость? Он сделал шаг назад, глубокая складка прорезала его лоб, и он посмотрел ей в глаза, ища знак того, что она говорит правду. Когда она кивнула, он склонил голову и, наконец, медленно выдохнул:

— Ах, нет. Нет.

— Она убита.

Эти слова еще глубже ранили Кормака. Он рванулся вперед и схватил ее за плечи.

— Откуда ты знаешь, Нора?

Когда он сжал ей руки, она почувствовала, что его реакция начинает ее тревожить. Нора попыталась высвободить одну руку из его хватки.

— Потому что я нашла ее тело.

Все его возбуждение тут же исчезло. Он крепко обнял ее и прошептал ей в волосы:

— Ах, Нора, прости. Прости. Ты в порядке? Кормак отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо, проверить самому.

— Я справлюсь. Но что с тобой, ты-то сам в порядке, Кормак?

Мгновение он не отвечал, глядя в сторону, мускулы его челюсти напряглись. Наконец Кормак опять на нее посмотрел, и она почувствовала тревогу, излучавшуюся из его глаз.

— Нора, тебе нужно кое-что узнать прямо сейчас. Я был у Урсулы прошлой ночью. Я за это в ответе.

Сила этих прямых слов как будто ударила ее по лицу.

Кормак мгновенно понял, что неудачно выразился.

— Нет, нет, я не… я там совсем недолго побыл. Может, пятнадцать минут, может, двадцать. С ней все было в полном порядке, когда я ушел, Нора, — он покачал головой и запустил пальцы в волосы. — Но понимаешь, я все равно несу за это ответственность. Она позвонила мне по мобильнику после того, как ты заснула, сразу после полуночи. Я был здесь на кухне, заканчивал мыть посуду. Урсула сказала, что слышала кого-то за домом и просила меня приехать. Она не хотела звонить ни в полицию, ни в службу спасения. Я не знал, что делать. Судя по голосу, она была немного пьяна и казалась по-настоящему напуганной. Я просто хотел ее успокоить, заставить ее позвонить в полицию.

Я решил, что что-то произошло, как только ступил за дверь. Кухонное окно было разбито. Она пыталась прибраться и серьезно при этом порезалась, рана была глубокая, и пока я помогал ее перевязывать, перепачкал всю одежду в крови. Когда я убрал повязки и вернулся, Урсула спокойно наливала два стакана вина, словно ничего и не произошло. Я спросил ее, какого черта тут происходит, а она сказала что-то насчет того, как шокирующе просто свести с пути истинно приличного человека. — Он густо покраснел. — Я решил, что она его выдумала, того, кто там бродил. Я решил, что она разбила окно сама.

— Так что произошло?

Нора почувствовала, как вокруг ее сердца словно сжимается рука — знакомый признак ее старого врага, сожаления.

— Когда я сказал ей, что ни за что не останусь выпить, я не знаю, что произошло… она просто сорвалась, — мука и унижение Кормака были очевидны по тому, как у него покраснели уши. — Я повернулся, чтобы уйти, и она набросилась на меня сзади. Я просто хотел убраться оттуда ко всем чертям. Я пытался стряхнуть ее, но она поцарапала меня, пошла кровь, — он коснулся рукой пораненного горла. — Я только знаю, что она была жива, когда я ушел, Нора. На полпути на холм я обернулся. Я видел, как она стояла там на кухне. Она держала стакан вина и смеялась надо мной.

Он прислонился к стене, ища опоры, и слегка осел. Нора увидела три все еще свежих пореза у него на левой стороне шеи. Она сразу вспомнила пятно на подушке и поняла, откуда оно взялось.

— Тебе придется пойти в полицию прямо сейчас.

— Да. Конечно.

В воздухе повисло выжидательное молчание, и Нора чувствовала, что слышала еще не все, что он должен был ей сказать.

— Есть что-то еще. Что, Кормак?

Он закрыл глаза и еще раз вздохнул.

— Это обязательно выйдет наружу, когда я буду разговаривать с полицейскими, и я не хочу, чтобы ты услышала это от кого-либо еще. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Мне следовало сказать тебе это раньше, Нора, прости, что я этого не сделал. Давным-давно мы с Урсулой были недолгое время… близки. Мы оба были аспирантами, работали здесь с Гэбриелом. Это продолжалось всего несколько недель одно лето. Я порвал с ней, когда понял, что Урсула была не… — он остановился, подыскивая правильное слово — …не таким достойным человеком, каким я ее себе представлял.

— И ты не сумел это понять, пока не переспал с ней? — он вспыхнул, и Нора заглянула в рану, которую словно лезвием ножа вскрыли ее слова. — Прости, Кормак, прости. Это было нетактично.

— Не совсем. Я не знаю, что меня заставило пойти прошлой ночью. Когда Урсула заскочила ко мне в воскресенье вечером, я подумал, что она изменилась. Она казалась спокойнее, вдумчивее. Может, это было и так, а может, и нет; может, все это было притворство.

Урсула была здесь. Запачканная губной помадой салфетка в корзине — Урсула оставила ее там намеренно, сея семена сомнения. Сейчас Нора перебрала в мыслях все лукавые взгляды, обращенные в ее сторону в последние нескольких дней, Урсула прощупывала, проверяла, не пустили ли те семена корни.

— Мне следовало остаться прошлой ночью. Может, Урсула все еще была бы жива, если бы я просто нашел время поговорить с ней и успокоить ее.

Кормак на мгновение замолчал.

— Я хотел, чтобы ты знала, что произошло на самом деле перед тем, как все покатится в тартарары. А это непременно случится. Но я не причинял ей вреда, Нора, я бы никогда…

Его темные глаза переполнились раскаянием и мольбой, и Кормак словно ждал ответа, ждал, что она как-то успокоит его: «Конечно, конечно, ты не мог». Но на самом деле Нора думала, что никто не знает, на что способен человек, пока он не столкнется с той или иной ситуацией лицом к лицу. Люди срываются, делают глупости, не думают. К ее горлу подступил комок, и она не могла произнести ни слова.

— Пожалуйста, скажи что-нибудь, Нора.

Она вдруг поняла, что вонзает ногти пальцев в плотно сжатые кулаки. Она разжала руки и попыталась избавиться и от узла в желудке. Кормак потянулся к ней и схватил ее за запястье.

— Я знаю. Я знаю, что это сумасшедшая, глупая история. Никто не поверит мне, и я не обвиняю их. Но я могу только сказать тебе, что произошло на самом деле.

Она посмотрела в глубокие темные заводи его глаз, затем на пальцы, охватывавшие ее предплечье — те же пальцы, что выманивали из флейты столь дикую, неистовую музыку, что касались ее и гладили ее волосы, когда она плакала.

— Мы со всем этим разберемся, — вот и все, что она сказала. Но она видела, как по лицу Кормака волной прокатилось облегчение.

 

Глава 4

На мгновение Уард замер в свете, льющемся через разбитое кухонное окно Урсулы Даунз. Это было огромное панельное окно, не защищенное от солнца. Должно быть, кому-то в ночи оно казалось освещенной сценой. Он выглянул в окно, посмотрев на холм в заднем саду, и увидел, как провисшая веревка для белья качается на ветру. Уард проверил замки на задней двери, один из них запирался без ключа, на отдельный засов. И передняя, и задняя дверь были настежь открыты. Ни одна из них не была взломана, а это означало, что убийца Урсулы Даунз либо имел ключ, либо она его знала и впустила в дом. Или убийца просто влез через разбитое окно. Стекло в основном было убрано, в углу стояла метла, а мусорная корзина была полна осколков. Уард вытащил один осколок и заметил крошечные капли на стекле, напоминавшие набрызганную пульверизатором красную краску.

— Нельзя ли изучить это повнимательнее? — спросил он первого попавшегося криминалиста. — Восстановите стекло и посмотрите, не было ли тут граффити или какой-то надписи.

Лаборант кивнул и взял корзину с разбитым стеклом. Уард обратил внимание на кухню. Много чая и несколько банок бобов и сардин, но в холодильнике ничего не было, за исключением молока и нескольких почти пустых контейнеров с едой из ресторана навынос. Готовить Урсула Даунз явно была не мастерица.

В гостиной отметины на ковре выглядели так, словно кто-то недавно двигал мебель — прятал следы яростной борьбы или что-то искал? Урсула Даунз не оставила яркого отпечатка в своем временном жилье, в гостиной было немного личных предметов. Уарду показалось, что ее квартира в Дублине, должно быть, была немногим уютнее этой. По Урсуле было непохоже, чтобы она интересовалась мягкими подушечками.

На полу рядом со столом лежал рюкзак. Детектив поднял его, расстегнул молнию переднего кармана и нашел одну губную помаду, мобильный телефон и дневник. Драгоценные детали, которые помогут ему отпереть дверь в ее жизнь и смерть, были здесь и только ждали, когда до них доберутся. Он положил рюкзак в пакет как улику — он возьмет его с собой и подробнее рассмотрит в участке.

Вдруг у его локтя появился офицер в белом.

— Доктор Фрайел ждет вас, сэр.

Уард несколько раз медленно и глубоко вздохнул перед тем, как пройти в ванную, где было тело. Офицеры-криминалисты убрали и положили в мешки торф, чтобы расчистить доктору Фрайел доступ к телу. Бледный труп Урсулы Даунз все еще частично был погружен в ванну. В воздухе висел давящий запах крови. Для Уарда аромат смерти был хуже вида тела, но к этому он не был готов. Как раз под подбородком в плоть шеи врезался тонкий черный шнурок, а ниже зияла ужасная рана.

— Не очень глубокая лигатура, — сказала доктор Фрайел рядом с ним. — Возможно, она использована не для того, чтобы убить ее, а чтобы временно отсечь воздушный поток или контролировать кровотечение. А вот и три узелка на веревке.

— Прямо как у Дэнни Брейзила. — Уард мысленно просмотрел список людей, кто знал бы о лигатуре на предыдущей жертве. — А что об ударе?

— Я почти уверена, что убийца правша, судя по углу пореза и брызгам.

— Так вы полагаете, что Урсула была жива, когда ей перерезали горло?

— Да. посмотрите на узор пятен на стене. Определенно артериальное кровотечение.

Уард проследил за взглядом доктора Фрайел к темным ржаво-красным перьям на стене. Он сосчитал: одно, два, три, четыре, пять. Сколько времени ее сердце продолжало биться перед тем, как она умерла? Тот, кто сделал это, не мог уйти чистым, подумал он. Уард опустил глаза на запястья и лодыжки Урсулы, все еще покоящиеся на изящно загнутых краях ванны.

— Есть еще какие-либо видимые увечья?

— Только порез вот здесь на левой руке, — Кэтрин указала на рассеченную рану между большим и указательным пальцами. — Это очень недавний порез, странно, что есть следы хлопковой нити на руке, словно она была забинтована, но бинт снят. Также, возможно, какая-то кожа и кровь под ногтями ее левой руки. Я не могу сказать наверняка, пока мы не произведем посмертное вскрытие. Возможно, она была без сознания, почти задушена, когда ей перерезали горло.

— А нож, найденный на полу?

— Придется его проверить, конечно, но держу пари, что это не орудие убийства.

— Почему?

— Лезвие этого ножа зазубрено. Судя по тому, что я видела, горло жертве перерезали незазубренным лезвием.

Уард запомнил это.

— Что-нибудь еще, что-нибудь… я не знаю… необычное?

— Ну, вам надо искать тупое лезвие. Не новое, может, древнее, какой-то металл, который недолго сохраняет остроту. — Уард вопросительно поднял брови. — Это несложно определить. Тупыми ножами наносят грубые раны.

— И сколько времени, по-вашему, Урсула уже мертва?

— Судя по общему окоченению и посинению конечностей, я бы сказала, примерно от восьми до двенадцати часов. Но то, что она была в основном погружена в холодную воду, дает большой предел погрешности. Скорее всего, я закончу вскрытие к вечеру, если хотите, можете потом проверить у меня результаты. У вас есть номер моего мобильника?

Покидая место преступления, Уард размышлял о том, что иногда единственным свидетелем ужасного преступления оказывалась сама жертва. Ему повезло, подумал он, что тело так хорошо все запоминает. Он снял перчатки перед тем, как покинуть дом, и аккуратно сложил их в карман плаща. Выйдя через заднюю дверь, он услышал шум, напоминавший льющуюся воду, и увидел кровавую лужу, расходящуюся от забитой торфом сточной трубы. Он крикнул стоящим рядом с ней офицерам, но было слишком поздно, полицейские уже ступили в эту грязь.

— Детектив Уард, — позвал его голос с расстояния в несколько ярдов. — У нас тут есть кое-что.

Полицейский в форме поднял палку, которой прощупывал густую траву, и поднял зеленый бинокль. Уард подошел, чтобы посмотреть поближе, опять натянул перчатки и вытащил из кармана пакет для улик.

Бинокль был компактный и водонепроницаемый, с ремнем из ткани. «Такой, наверное, используют охотники», — подумал детектив. Неужели кто-то наблюдал за Урсулой Даунз пропитой ночью в ожидании шанса нанести удар?

— Хорошая работа, Моран, — Уард выставил полиэтиленовый пакет, и Моран опустил бинокль в него. — Обязательно отметьте место, и пусть криминалисты обследуют этот участок.

Он уже почти вернулся в дом, когда с расстояния в пятьдесят ярдов его позвал другой голос.

— Детектив! Здесь еще что-то есть, сэр.

Уард повернулся на каблуках и поспешил вверх по склону на голос офицера и через брешь в живой Изгороди, определявшей границу пастбища.

— Я только ткнул палкой в основание изгороди. Как увидел желтый цвет, сэр. Сверху был вон тот огромный камень, я его отодвинул и нашел вот это.

Уард присел, чтобы посмотреть на место, на Которое указывал офицер. Рядом с большим плоским камнем лежала сплюснутая водонепроницаемая куртка из тяжелой прорезиненной желтой парусины — такие носили рыбаки и некоторые археологи на болотных раскопках. Правый рукав куртки был запачкан кровью. Уард вытащил ручку и перевернул ярлык у самой шеи, увидев имя владельца крупными буквами: МАГУАЙР.

Он не успел обдумать этот странный поворот событий, как у него в кармане зазвонил мобильник. Дежурный офицер сообщил, что только что позвонил доктор Магуайр, и он приедет в три дать показания по делу Урсулы Даунз. «Как раз вовремя», — подумал Уард, опять опустив глаза на запачканную кровью куртку. Он быстро вернулся в дом и закончил с командой криминалистов. Забравшись в машину, он. сам того не заметив, начал прокручивать в голове вопросы, которые они зададут Магуайру в комнате допросов. Это была сложная форма переговоров — часто Уарду казалось, что она подобна дипломатии или даже ухаживанию, — где каждая сторона пытается выяснить, сколь много знает другая, сколь много уже вышло наружу. Его пальцы выбивали размеренный ритм на рулевом колесе, пока он ехал короткое расстояние до участка раскопок. Он надеялся, что опрос команды археологов не займет слишком много времени. Ему не терпелось услышать, что может сказать им Магуайр.

 

Глава 5

На участок раскопок Уард приехал в четверть двенадцатого; там его встретил офицер в форме, стоявший возле прочных деревянных ступеней, ведущих к закусочной. Морин была уже там и записывала в свою записную книжку имена и адреса членов команды. Пять пар глаз проследили за тем, как Уард сел в дальнем конце стола, забросанного коробками чайных пакетиков, пакетами от печенья и несколькими открытыми молочными контейнерами. Кто-то заварил чай, и несколько человек грели руки о кружки. Их лица покраснели от солнца и ветра. Они не зря были все так молоды, подумал Уард, осматривая встревоженные лица собравшихся в комнате. Работа была физически тяжелая, временная, мрачная, — она способствовала карьерному росту, но не являлась целью сама по себе. Может, он стареет, раз все они кажутся ему такими несформированными, будто на них не оставило следа ни одно испытание? Помещение, где они сейчас сидели, было легким трейлером; Уард слышал, как снаружи завывал ветер, пытавшийся сдуть всю постройку — жалкое оскорбление его мощи. Даже если ветер не мог их выдуть, он все равно, в конце концов, преуспевал, утомляя людей, которые здесь работали. Скоро они все исчезнут, их заменят другие, а вечный ветер будет все обдувать и обдувать лицо земли.

Уард прекрасно осознавал, что ему придется обращаться даже с такой компанией неопытной молодежи как с потенциальными подозреваемыми, пока их нельзя будет благополучно исключить из списка подозреваемых.

— Я не знаю, что вы уже слышали о том, что произошло, — начал он.

— Ничего, — сказал коренастый парень с коротко стриженными рыжеватыми волосами и большими серыми глазами. — Мы совсем ничего не слышали. Мы работали здесь все утро, и все, что мы знаем, это то, что нам сказали прийти сюда и сообщить наши имена.

Уард опустил глаза на список, который протянула ему Бреннан, она указала ему на имя: Тони Гарднер.

— Тогда я должен с сожалением сообщить вам, что Урсулу Даунз сегодня утром нашли мертвой и, похоже, она была убита.

Уард почувствовал общее содрогание, когда собравшиеся наконец осознали его слова. Он наблюдал за их реакцией, знакомым отрицанием, отражающим жестокий удар действительности, словно простое «нет» могло изменить произошедшее. Такие новости всегда слишком огромны, слишком нелогичны, слишком невозможны, чтобы их сразу принять.

— На данный момент я больше ничего не могу вам сказать, за исключением того, что мы связались с вашими нанимателями, и они уже послали сюда кого-то из фирмы. Я здесь, чтобы задать вам несколько вопросов об Урсуле и о вашей работе, чтобы посмотреть, сможем ли мы найти причину, по которой кто-нибудь мог желать ей зла. Что произошло, когда она не показалась на участке этим утром?

Гарднер ответил за группу:

— Ничего. Я имею в виду, мы не обратили на это внимание, потому что она и не собиралась быть здесь этим утром. Она сказала, что взяла отгул — длинные выходные. Я не знаю, собралась ли она домой в Дублин или куда-либо еще. Она не посвящала нас в свои планы.

— И последний раз вы видели Урсулу…

— Вчера вечером, когда мы здесь закончили. — Морин указала на другое имя: Триш Уолпол, англичанка чуть за двадцать, как и большинство из них, предположил Уард. Ее естественный румянец усилился из-за солнца, а белокурые волосы выцвели и лежали слоями, как солома, от постоянного ветра. Она продолжила, играя чайной ложкой: — Мы все поехали в микроавтобусе домой, и Урсула, наверное, тоже. У нее была своя машина.

Рядом с Триш сидела тихая молодая женщина с длинными темными волосами и испуганными глазами; она сидела на своих руках и ни разу не подняла глаза. Уард снова глянул в список: Сара Камминз. Должно быть, кому-то из них попросту страшно, может, они первый раз уехали из дома.

— Как хорошо вы знали Урсулу Даунз?

— Вовсе не знали, — ответил еще один из молодых людей. — Барри Салливан, — добавил он, смотря на список Уарда. — Большинство из нас просто наняли на лето. У Урсулы было свое жилье, и с нами она особенно не общалась. Мы видели ее только здесь, на работе.

— С учетом такого ограниченного общения, не знаете ли вы кого-нибудь, кто мог желать ей зла?

— Да нет, — сказал Салливан. — Ну, у нее было несколько стычек с Оуэном Кадоганом, но мне показалось, они просто не ладили. Менеджерам приходится мириться с нами, но большинству из них на самом деле плевать на то, чем мы здесь занимаемся; мне кажется, они только и видят, что мы срываем их чертовы планы производства. Чем скорее они от нас избавятся, тем скорее могут опять насиловать ландшафт.

— Не стоит разводить мелодраму, Барри, — сказала Триш Уолпол. — На самом деле к нам здесь очень добры.

— Но, насколько вам известно, отношения мисс Даунз с Кадоганом были строго профессиональными?

— Да. Насколько нам было известно, — сказал Салливан. Никто другой не возражал.

— А ее отношения с Чарли Брейзилом?

Кое-кто заерзал, и Уард увидел, как с их тяжелых ботинок мокрые комки падают на слой коричневатого торфа, который уже покрывал пол.

— Она всегда пыталась затащить его на участок — придумывала ему случайную работу, — сказала Триш Уолпол. — Она всегда была с ним очень ласкова, но за глаза называла его Чарли Очкарик. Между ними происходило что-то странное. Пару дней назад я видела, как она вошла сюда, а через несколько минут вышел Чарли, выглядя так, будто кто-то ему устроил хорошую порку.

— Вы сказали, Урсула жила отдельно от вас. Но вы все живете в одном и том же месте?

— Да, у нас дом в полумиле за поворотом после Урсулиного дома, на Клоганской дороге, — сказал последний молодой человек, Том Галлиган.

— В доме вас пятеро?

— Вообще-то шестеро, сказал Гарднер. — Еще одного человека из нашей команды сегодня нет — Рейчел Бриско.

Девушка, которая нашла тело Дэнни Брейзила. Уард вспомнил разговор с ней. Она тогда спокойно отвечала на его вопросы, но почти не смотрела ему в глаза.

— Я постучал в ее дверь этим утром, но ответа не было, и я заглянул внутрь. Она все еще спала. Укрылась с головой.

— Но вы не вошли, не заговорили с ней?

— Нас тогда уже ждал водитель, и болтаться там было некогда. Она просто проспала. Это не в первый раз.

Судя по его тону, Рейчел была постоянной занозой в их коллективном боку. Сара Камминз тихо сказала:

— Я входила. Постель была устроена так, чтобы создать впечатление, словно кто-то в ней спит, но Рейчел там не было.

Археологи начала виновато переглядываться. Салливан сказал:

— Слушайте, мы все знали, что она выходила почти каждую ночь. Думала, наверное, что мы не замечаем. Она всегда возвращалась к утру.

— Не знаете, куда Рейчел ходила? — спросил Уард. — Может, встречалась с кем-нибудь?

Группа оборонительно ощетинилась.

— Мы не знаем, куда она ходила, — немедленно заявила Сара Камминз, словно оправдываясь. — Откуда нам знать?

— Я знаю, — сказал Гарднер. — Как-то вечером я возвращался из паба и видел ее на холме прямо за домом Урсулы.

— Кто-нибудь еще ее там видел? — спросил Уард. Судя по смущенным взглядам и кивкам, они видели, но, как и Сара Камминз, не спешили делать выводы. — У вас есть какие-либо причины полагать, что она находилась в каких-то взаимоотношениях с Урсулой?

— Рейчел была ею одержима, — сказал Гарднер. — Она наверняка считала, что мы не замечаем, но вы бы видели, как она пялилась на Урсулу, когда думала, что никого рядом не было. Наблюдала за ней как кошка, когда у нас был перерыв на чай. Это было странно.

Уард посмотрел на других членов команды. Никто не спешил соглашаться, но никто из них и не протестовал.

Уард полез в карман плаща и вытащил пакет с биноклем, найденным на месте преступления.

— Кто-нибудь из вас видел это раньше?

— Это бинокль Рейчел, — тихо сказала Сара Камминз. — Она всегда носила его с собой. Она зверела, если кто-то брал его, даже на секунду.

Окончив опрос команды археологов, Уард отпустил их. Он вручал им свои визитки, когда они гуськом выходили из офиса, и просил их звонить ему лично, если они вспомнят что-нибудь еще, неважно, каким незначительным это покажется. Сара Камминз задержалась, и Уард подождал, пока они не останутся одни, перед тем как заговорить.

— Вы еще что-то хотите мне сказать?

— Они все видят только то, что хотят. Что-то беспокоило Рейчел, она странно вела себя, и мне кажется, что она не рассуждала нормально с тех самых пор, как приехала сюда. Я знаю эти признаки. — Говоря. Сара дергала края рукавов куртки и сжимала кулаки. — Я наткнулась на нее однажды в ванной. Я не знала, что она там была; дверь не была заперта. Она сидела на краю ванной, уставившись на нож в раковине. — Девушка с трудом сглотнула. — Я знаю, о чем она думала, что она хотела сделать, — Сара сделала глубокий вздох и задрала рукав, показав несколько побелевших шрамов от старых порезов. — Тут дело не в самоубийстве, и даже не в крови, все дело в боли — в том, чтобы хоть что-нибудь почувствовать, что угодно. И чтобы снова контролировать ситуацию. Я этого больше не делаю.

— Как думаете, Рейчел могла причинить вред кому-то еще?

Тревожные глаза девушки задержались на детективе.

— Я не знаю. Мне следовало уже давно кому-нибудь все это рассказать.

— Вы не можете винить себя в произошедшем. Я серьезно. Это не ваша вина, Сара. Вам есть кому позвонить — с кем поговорить?

Девушка кивнула и посмотрела в сторону.

— Моя сестра.

— И вы обещаете мне, что позвоните ей сегодня? — Она снова взглянула на Уарда и молча кивнула. Как вышло, что эта молодая женщина несла на себе груз всего мира? — Спасибо, что подошли ко мне, Сара. Это потребовало много мужества, и, возможно, изменит ситуацию в деле. Вы позвоните мне, если подумаете о чем-нибудь еще, неважно о чем?

Сара Камминз опять кивнула и ушла, засунув его визитку в карман брюк, медленно возвращаясь к работе. «Невидимые тревоги прячутся повсюду», — подумал Уард. Довольно сложно успокоить бурю, если ситуация вышла из-под контроля. Как же могут человеческие существа надеяться предотвратить конфликты, которые бушуют в душе, зацикленной на самой себе?

 

Глава 6

Судя по виду Оуэна Кадогана, он был не очень-то рад видеть детективов в своем кабинете, но он, очевидно, их ждал. Кадоган послал свою секретаршу, приятную на вид женщину чуть за тридцать, принести чайник и три кружки. Секретарша взглянула на полицейских с ужасом, смешанным с завороженностью, что было обычно для людей, неожиданно оказавшихся на периферии ужасного преступления. Когда она ушла, закрыв за собой дверь, Уард сразу перешел к делу:

— Мистер Кадоган, расскажите нам о ваших отношениях с Урсулой Даунз.

Оуэн Кадоган уставился на него, очевидно раздраженный прозвучавшими в вопросе намеками.

— Не было никаких «отношений». Она работала на болоте прошлым летом и в этом году опять вернулась. Я отвечал за нее и ее команду здесь, так что мы достаточно регулярно общались.

— Относительно чего?

— Относительно их успехов, не требовались ли ей какие-то поставки или что-либо из мастерской — говорили о вещах такого рода. — На мгновение он замолчал. — Трудно поверить, что она…

— Вы уверены, что все ограничивалось этим?

— Что все?

— Ваши отношения.

— Я же сказал вам, что не было никаких отношений.

— У нас есть свидетели, которые говорят, что у вас была пара весьма бурных разговоров с Урсулой пару дней назад. О чем вы говорили?

Кадоган отвел глаза.

— Это связано с вопросами персонала. Конфиденциальное дело.

— И насколько конфиденциальным это окажется, — вступила Бреннан, — когда нам придется просмотреть дела всех ваших сотрудников, чтобы все выяснить?

Кадоган поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза; Уард подумал, что он вот-вот готов бросить вызов ее полномочиям.

— Мы расследуем убийство, — коротко сказала Бреннан, и Кадоган уступил.

— Прошлым летом Урсула подцепила одного из парней в моей мастерской, и я видел, что из этого вышло. Похоже, Урсуле нравилось все время что-нибудь испытывать, просто чтобы посмотреть, сможет ли это сойти ей с рук. Я не собирался снова такое допускать.

— И что бы вы сделали? Хватать ее за горло — несколько непрофессиональный способ доказать свое, — сказала Бреннан.

— Я уже пытался несколько раз поговорить с ней, но до нее не доходило.

Не доходило, подумал Уард. Вот человек, которому на самом деле не нравятся женщины. Он им не доверяет, видит в них чужих. Уард внимательно слушал, пока Бреннан продолжала задавать вопросы.

— А вас она случайно не пыталась подцепить? — спросила Бреннан.

— Я женат, — сказал Кадоган. — Кроме того, женщина такого рода…

— Какого рода? Что она заставила его сделать, этого молодого человека, которого она соблазнила? Вы много об этом думали, мистер Кадоган? Это расстроило вас, может, заставило ревновать?

— Нет! Я просто пытался делать свою работу.

— И кто же был тот рабочий, которого она преследовала? — спросила Бреннан. — Кто тот невинный агнец, добродетель которого вы защищали? Они наверняка оба совершеннолетние, так какое это имеет к вам отношение?

Кадоган задумался над ответом.

— Все было не так. Я не пытался вмешиваться, но дело в том, что она продолжала преступать мораль, вот и все. Нам десять недель с ней было работать, и я просто пытался поддержать мир.

Уард медленно подался вперед, не привлекая к себе внимание, наблюдая за тем, как губы Оуэна Кадогана произносили ответы — правдивые на этот раз или ложные? У них не было доказательств, что Кадоган спутался с Урсулой Даунз. Но его история казалась лживой. Если бы только существовал надежный ключ к разоблачению лицемерия. Проблема была в том, что большинству лжецов хватало сообразительности, чтобы подмешать в ложь немного правды, чтобы она не казалась совсем уж нереальной. Приходилось разбирать это, проверять все, что они сказали, а не только части, которые выглядели подозрительными. Существовало много видов лжи и много видов лжецов. Были любители приукрасить, люди, которые рассказывали то, что запомнили, обычно в своих собственных интересах. Кое-кто устанавливал свои правила насчет лжи: когда она была приемлема, а когда — недопустима. Были люди, чьи слова никогда не были лживыми, а вот в действиях не было ни капли правды. Лучшими лжецами, по опыту Уарда, были те, кто знал, как приукрасить, сшить вместе правду и выдумку в одно целое. Какого рода лжецом был Оуэн Кадоган? Погрузившись в размышления, Уард невольно стал смотреть не на Кадогана, а на секретаршу, отделенную от них лишь стеклянной перегородкой. Он задался вопросом, какую часть допроса она могла слышать. Их отделяло одно стекло, а голос у Бреннан был весьма громкий. На вид секретарша занималась своей работой с такой натужной сосредоточенностью, что Уард решил: она все слышала. Сейчас она яростно печатала, повернувшись к ним спиной.

Уард вышел и подошел к ее столу, закрыв за собой дверь офиса.

— Не могли бы вы показать мне, где можно выпить воды? — женщина подняла голову и молча указала на кухню через коридор. — Мне полагается принять таблетку за час до обеда, — объяснил он. — а я почти всегда забываю. Спасибо, мисс…

— Флад. Эйлин Флад.

Детектив пересек коридор и запил таблетку аспирина глотком воды, запрокинув голову, чтобы удостовериться, что она прошла как надо. Секретарша с любопытством смотрела на него. Потом он вернулся обратно, отметив, что звук из кабинета Оуэна действительно был великолепно слышен, словно перегородки не было вовсе.

— Спасибо, — сказал он опять и присоединился к Кадогану и Бреннан, которая продолжала допрос, не сбиваясь.

— Хорошо. Хорошо. Парня зовут Чарли Брейзил. Он с ней связался прошлым летом. Если вы спросите его, он будет все отрицать. Кое-кто говорит, что он слегка не в своем уме, но с ним все в порядке. Он хороший парень — чуть странный, но хорошо работает. Не дело ей было путаться с ним.

— Ваша жена знает о ваших разговорах с Урсулой Даунз? — спросила Уард.

— Оставьте мою жену в покое, — сказал Кадоган и посмотрел на них, прищурившись.

— Боюсь, мы не можем оставить вашу жену в покое, мистер Кадоган, потому что вы в нашем списке как подозреваемый, и нам придется поговорить с ней о том, где вы были прошлой ночью.

Кадоган опустил глаза с унылым видом человека, который окончательно увяз.

— Она повезла детей к своей матери в Мэйо. Они туда ездят каждое лето на две недели. Она уехала два дня назад.

— Значит, никто не может подтвердить ваше местопребывание прошлой ночью?

Кадоган посмотрел в сторону, потом обратно на Бреннан.

— Нет, я был дома. Один.

— И никто не видел вас в доме, никто вам туда не звонил? Я напоминаю вам, мистер Кадоган, что мы расследуем убийство, и вы вполне серьезно рассматриваетесь как подозреваемый. Кто-нибудь может свидетельствовать, что вы были дома прошлой ночью?

— Нет.

Еще продолжая договаривать слова, Кадоган сверкнул глазами в сторону стеклянной перегородки, где его секретарша продолжала притворяться, что занята работой. Но каменное выражение лица женщины и ее сверхточные движения выдавали ее сильнейшее волнение.

— Слушайте, если кто-то может сказать нам, где вы были между часом и четырьмя часами сегодня ночью, мы с радостью вычеркнем вас из списка.

Уард чуть-чуть повернулся, так, чтобы посмотреть на взволнованную женщину в соседнем помещении. Но Кадоган не собирался попадаться на удочку.

— Никого, клянусь. Я был один весь вечер. Всю ночь.

Бреннан невозмутимо посмотрела на Кадогана, давая ему последний шанс признаться, а затем взглянула на Уарда. Он закрыл глаза, давая ей знать, что у него нет дополнительных вопросов, и она встала и сказала:

— Пока все. Мы свяжемся с вами, когда у нас появятся еще вопросы, и, конечно, вы всегда можете позвонить нам, если вспомните что-нибудь еще.

Кадоган, похоже, слегка удивился тому, что полицейские отстали от него так быстро. Он попытался замаскировать это, положив руки на стол и начав медленно подниматься со стула. Когда они пошли по коридору к выходу, Уард быстро оглянулся и увидел, что Оуэн Кадоган присел на корточки у стола своей секретарши. Уарда заинтересовала даже не его смиренная поза, а обеспокоенное лицо женщины. Он повернулся обратно к Морин.

— Сегодня у нас не будет времени, но не думаете ли вы заскочить к мисс Флад завтра домой? — спросил Уард.

— Я уже записала это в свой ежедневник, — сказала Бреннан.

 

Глава 7

Чарли Брейзила найти было несложно. Они вошли в открытую утробу мастерской, где человек в заляпанной спецовке ставил на трактор болотные покрышки. Они показали свои удостоверения и спросили Брейзила.

— Вам придется надеть вот это. — сказав это, человек постучал по своим очкам и, заглянув в кабинет мастера, снял с доски на стене две пары. Он протянул детективам по паре, потом ткнул большим пальцем на следующий ремонтный участок, где молодой человек в защитных очках работал на шлифовальном станке над какой-то деталью. Уард надел свои очки, заметив в глубине цеха ряд иллюстрированных календарей с изображениями женщин с надутыми губками и грудями, будто накачанными велосипедным насосом. Мастерская, похоже, была разделена на зоны в соответствии с типом ремонта и необходимым оборудованием. Невозможно было не испытать ошеломление масштабом машин и остротой повсюду: тупые лезвия затачивали на станках, а сверкающие новые ждали, пока их прикрепят на огромные орудия для сдирания кожи с земли. Уард задумался о том, понимали ли эти люди, что каждый день, приходя на работу, они разрушали собственные средства жизни. Запасы болот были ограничены, в отличие от профессиональной сферы людей, основанной на неиссякающих источниках злобы, жадности и глупости.

Когда детективы подошли к станку, светловолосый молодой человек прижал лист металла к металлу, и им под ноги упал дождь искр.

— Чарли Брейзил? — крикнул Уард, перекрывая шум, и показал свое удостоверение. Молодой человек кивнул, выключил станок, и Уард заметил глубоко въевшуюся в его пальцы черноту. Детективы уже от двух людей слышали, что их жертву интересовал этот парень. Но чем она могла заинтересовать его?

— У нас только что был разговор с вашим боссом, мистер Брейзил. Он говорит, вы знали Урсулу Даунз.

Брейзил подозрительно осмотрел их сквозь защитные очки.

— Мы все ее знали. Она и в прошлом году была здесь на болоте.

Уард стоял лицом к открытой двери в соседний ремонтный участок и наблюдал, как присутствие полиции, казалось, разносилось по всему зданию. Он изумился тому, как распространялась эта новость, словно запах, ощущение в воздухе. Некоторые рабочие деловито прошагали мимо, некоторые стояли и смотрели издалека, словно любопытный скот. Время от времени мимо открытой двери кто-нибудь проходил, притворяясь, что проверяет, нет ли новой работы во дворе. Было ясно, что все знали. Почему пришла полиция. Когда на горизонте появилась третья фигура в спецовке, Уард повернулся к Чарли Брейзилу и сказал:

— Послушайте, мы можем пойти куда-нибудь, если вы хотите.

Чарли устало поморщился и покачал головой.

— Я привык к этому.

Уард заметил, что он был единственный более-менее молодой человек в мастерской, все остальные казались среднего возраста и старше. Он мог себе представить подколы старших, их едва скрытую зависть, демонстрацию превосходства опыта. У Чарли был такой же вид, что Уард замечал у мальчиков, которых дразнили в школе за то, что они слишком умные, слишком замкнутые и слишком тихие. С таким же успехом у них на шее могли бы висеть таблички. Он смотрел, как длинные пальцы Чарли Брейзила возятся с зажимами, державшими деталь. Знал ли он, как Урсула Даунз звала его за глаза?

— Не так уж хорошо я ее знал. Меня посылали строить для нее ступени, просто сколотить деревянную лестницу, чтобы они могли заходить и выходить из складского сарая — его пол был достаточно высоко от земли. Когда ей на днях понадобились какие-то рамы для зарисовок, она спросила, не сделаю ли я их.

— Так вы часто выходили на участок раскопок.

— Довольно часто.

— Вы искали возможности там бывать, чтобы помогать Урсуле, когда у вас появлялся шанс?

— Нет. Я делал только то, что просили.

— Произошли ли какие-нибудь изменения в ваших отношениях с Урсулой этим летом, или все было как обычно? Вы не заметили каких-нибудь различий?

— Да нет, на самом деле нет. Ей нравилось заставлять людей делать что-то для нее. Она всегда просила меня помочь ей, и я помогал.

— Почему?

Брейзил ответил не сразу, он отвел глаза и потянул себя за губу. Когда он ответил, то понизил голос.

— Наверное, я жалел ее.

— Что? — изумленно отозвалась Бреннан, и Уард глянул на нее, давая знак не давить.

— Ей как будто требовалось чье-то внимание, — сказал Брейзил. — Я помогал, когда ей было нужно.

— Понятно, — Бреннан открыла рот, чтобы задать еще один вопрос, но на этот раз Уард ее опередил:

— Вы когда-либо встречались с Урсулой вне работы, Чарли?

— Нет. Никогда.

— У вас когда-либо были сексуальные отношения с Урсулой Даунз? — спросил Уард.

— Нет! — Парень вскинул голову, раздувая ноздри, а грудь его вздымалась, словно ему не хватало воздуха. — Никогда. Клянусь.

Уард вспомнил замечание одного из археологов.

— Что вы делали в офисе археологов несколько дней назад?

Чарли вдруг настороженно уставился на него.

— Я искал карту, пытался понять, куда пойдет соседний срез.

— Урсула застала вас там, верно? Она расстроилась или рассердилась, найдя вас там?

— Нет, она не была…

— Вы ушли оттуда в спешке, — сказал Уард. Чарли не мог понять, откуда они узнали все это. Он ощутил неуверенность в себе, а они продолжали давить на него.

— Когда вы последний раз видели Урсулу Даунз? — спросила Бреннан.

— На раскопках пару дней назад, около пяти часов. Они заканчивали работу. Я не разговаривал с ней.

— А мы слышали другое, — сказал Уард. — У нас есть заявление от кое-кого, кто нечаянно услышал, как вы разговаривали с Урсулой. Она сказала, что наблюдала за вами, угрожала раскрыть, что вы прячете, если вы кое-что для нее не сделаете. Существует слово для такого сорта предложения, это называется шантаж. Что вы прячете, Чарли? И что Урсула Хотела получить от вас в обмен на свое молчание?

Пальцы Чарли еще крепче впились в металлический цилиндр, а его глаза затвердели, сверкая голубой сталью.

— Кто бы вам ни сказал, все это ложь. Этого не было. Кто вам рассказал это? Кадоган? Это его вам нужно спрашивать о его отношениях с Урсулой Даунз.

— Вы хотите сказать, что видели их вместе?

— Если он будет отрицать это, спросите его про сарай для труб на боковой дороге к старой электростанции. Об этом я больше ничего не скажу.

— Где вы были прошлой ночью, Чарли? — спросила Бреннан.

Он ответил не сразу, нервно переминаясь с ноги на ногу. Он не мог смотреть им в глаза.

— Я не имею никакого отношения к убийству Урсулы. Я клянусь.

— Просто скажите нам, где вы были. Начните с того времени, как вы ушли с работы.

Чарли, наконец, посмотрел на Морин.

— Я закончил свою смену в четыре и пошел домой пообедать. После этого я накормил и напоил скот и починил забор через дорогу, где моя мать держит овец. Один из кольев чуть шатался, и мне пришлось сразу его починить.

— И когда вы все это закончили?

— Около половины девятого, я полагаю. Точно я не знаю. Я не ношу часов.

— Ну, а в какое время вы вернулись домой?

Наступило короткое молчание.

— Я не возвращался, — тихо ответил Чарли.

Уард увидел, что Бреннан бросила на него взгляд перед тем, как продолжить.

— И где вы были?

— На холме за домом. У меня была большая куча сухого льна, которую я сберегал для костра в ту ночь. Потребовалось время, чтобы огонь хорошо разошелся, и я оставался рядом с костром всю ночь. Я не хотел, чтобы он выгорел. Домой я вернулся около половины седьмого, покормить скот.

— Где именно был костер?

— На вершине холма за домом.

— Кто-нибудь еще видел это?

— Я не знаю. Я разводил его для себя, не для кого-нибудь еще.

— А что был за повод? — спросил Уард.

— Канун Иванова дня, — ответил Чарли, не поднимая глаз. — Считается, что если посыпать золой от костра скот, это принесет удачу.

— Так вы хотите сказать, что просто сидели и всю ночь раздували костер? — сказала Бреннан. — Сами по себе?

— Да, это все.

Чарли сильно покраснел. Возможно, это было что-то невинное и личное, а может, у него был секрет потемнее. Что бы это ни было, юноша, казалось, не мог оторвать глаз от пола. Не просто из-за суеверия он все это затеял. Было что-то еще, что-то, о чем он не говорил.

— Я не знаю, помните ли вы, Чарли, но мы с вами встречались и раньше, — сказал Уард. — Дело о животных, убитых на болоте. Прошло уже много лет. Я тогда с вами пару раз об этом разговаривал.

Голос молодого человека был тих и тверд.

— Я помню. И что говорят теперь? «Должно быть, Чарли Брейзил это сделал, помните, что он сделал с теми несчастными животными». Они все думают, что я наполовину выжил из ума, но это не так, и вы это знаете. Я не делал тогда тех вещей, и я не убивал Урсулу Даунз. Я ничего дурного не делал.

Они достигли тупика. Было бесполезно продолжать, по крайней мере, на данный момент.

— Могу я вернуться к работе?

Уард кивнул, и Чарли Брейзил включил станок, не глядя на то, как детективы шли обратно через мастерскую.

 

Глава 8

Когда они приехали в участок Гарды, Кормак на мгновение заколебался перед тем, как войти внутрь. Он вытащил ключи от машины из кармана и протянул их Норе.

— Просто на случай, если они тебе понадобятся, — сказал он. С таким же успехом он мог сказать то, что подумал на самом деле: «Просто на случай, если меня арестуют». — Ты можешь подождать меня немного, если хочешь, но наверняка это займет не так уж мало времени. Может, я лучше тебе просто позвоню, когда они со мной закончат.

Она взяла ключи, легко касаясь пальцами его открытой ладони, затем он повернулся и вошел сквозь дверь.

— Кормак Магуайр, — сказал он офицеру за столом в приемной. — Я к детективу Уарду. Он ожидает меня.

Через несколько мгновений после того, как Уард повел Кормака в комнату для допросов, во внутреннюю дверь выглянула детектив Бреннан.

— Доктор Гейвин? Если вы пройдете с мной наверх, то я вам дам подписать ваши показания.

Они прошли через, судя по всему, дежурную комнату и вышли на лестницу в тыльной части здания. Их ботинки стучали по бетонным ступеням, создавая пустое металлическое эхо на душной лестничной клетке. Наверху были снова столы, телефоны, затем неприметная комната со столом и несколькими стульями — комната для допросов. Кормак, наверное, за следующей дверью. Нора знала, что детектив не повела бы ее сюда просто для того, чтобы подписать показания; с ней еще не закончили, и задача этой женщины состояла в том, чтобы вытянуть из нее что-нибудь еще.

Бреннан положила стопку отпечатанных листов на стол вне досягаемости Норы.

— Здесь у нас ваши предыдущие показания для подписи, доктор Гейвин, но мы хотели дать вам возможность добавить что-нибудь к ним, если вы желаете.

Нора изучала лицо детектива Бреннан, широкое, с большим ртом; густые волосы были подстрижены так. чтобы с ними было как можно меньше хлопот.

— Я не совсем понимаю, что вы хотите, чтобы я добавила.

— Вы живете в Дублине, но остановились здесь на время… — Морин проверила отпечатанный лист, — в коттедже «Кроссез», принадлежащем Эвелин МакКроссан, верно?

— Да. Вы все это знаете; эта информация есть в моих показаниях.

— Просто хотела удостовериться, что вы ничего нечаянно не пропустили. Теперь, как я понимаю, вы помогаете в раскопках в Лугнаброне, а ответственным археологом этих раскопок была Урсула Даунз.

— Тут немного посложнее. Урсула отвечала за раскопки болотной дороги, и в процессе этой работы ее команда нашла останки, которые последние несколько дней восстанавливала команда Национального музея. Я консультировала Национальный музей по этим вторичным раскопкам.

— Ясно. И команда Урсулы также нашла тело Дэнни Бреизила, который, по-видимому, был убит в Лугнабронском болоте двадцать шесть лет назад.

— Да.

— Очень много странных совпадений, не правда ли? Еще одно совпадение, что ваш спутник, остановившийся с вами в коттедже, археолог, знал Урсулу Даунз, и, судя по всему, знал достаточно хороню. Должно быть, работать с ней вам было немного неловко?

Нора ничего не сказала, но почувствовала, как ее руки под столом сжались в кулаки. Несмотря на приятную внешность, Бреннан хорошо справлялась со своими обязанностями детектива.

— Кому пришло в голову, чтобы вы с Кормаком Магуайром провели здесь время?

— Я не помню точно. Когда в Лугнаброне нашли тело. Музей попросил меня приехать сюда в качества консультанта, а когда я рассказала об этом Кормаку, он предложил, чтобы мы остановились в коттедже МакКроссанов.

— Вы выехали из Дублина вместе? Когда?

— Нет. Кормак выехал сюда прошлым воскресеньем, а я приехала в понедельник утром. Я хотела иметь здесь свою машину.

— А почему вы сказали, что Кормак поехал сюда с вами?

— Я не говорила. Но он сказал мне, что работает над какой-то статьей, и поэтому я решила, что несколько спокойных дней за городом помогут ему сосредоточиться.

— Ясно. А может, он думал, что интересно будет столкнуть двух женщин, с которыми он встречается? Может, опасность такой ситуации притягивала его. Наверняка он видел интервью Урсулы Даунз о болотном теле по телевизору. Наверняка Кормак был в курсе того, что она работает на участке. Не поэтому ли он сюда приехал?

Кормак никогда ничего не говорил ей об Урсуле.

— Нет. Мне надо было быть здесь на раскопках, а он поехал со мной писать.

— Он упоминал вам что-нибудь о том, что Урсула Даунз посетила его в коттедже МакКроссанов в воскресенье вечером? — спросила Бреннан.

— Да, он сказал мне, что она забегала туда сразу же, как он там появился.

— Он это сам добровольно сказал, когда вы приехали?

— Нет, он рассказал мне этим утром…. — Только этим утром, когда выяснил, что Урсула была мертва. Но то, на что намекала детектив Бреннан, не могло быть правдой.

— Можете сказать нам, где был доктор Магуайр прошлой ночью?

— Он был со мной.

— Всю ночь?

Нора слегка заколебалась, пытаясь нащупать путь через это минное поле, сказать правду и не осудить Кормака.

— Мы были вместе весь вечер. Я заснула около одиннадцати тридцати, и он был со мной. Когда я проснулась в семь этим утром, он также был там.

— А в промежуточные часы, с половины двенадцатого до семи утра?

— Я же сказала вам, я спала.

— Вы не просыпались в середине ночи?

— Нет. Я очень устала.

Она почувствовала, как холодные серые глаза осматривают каждый дюйм ее лица. Бреннан снова сменила направление.

— Наверное, у всех археологов есть свои одежда и инструменты, которые они приносят на раскопки — вы об этом что-нибудь знаете? Я и не представляла, что они на самом деле используют мастерки каменщиков; наверное, я воображала себе что-то более замысловатое. И все в водонепроницаемых костюмах. Наверное, на болоте все равно, какая погода. Сверху сыро, снизу сыро.

— Да, это очень сырая работа.

В голове Норы кружился вихрь образов: все эти бесполые фигуры на болоте, водонепроницаемая куртка Кормака, прошлой ночью висевшая на крючке над его сапогами за задней дверью в «Кроссез», колышек, что она видела этим утром, кровь, разбрызганная по стене в доме Урсулы, хотя Нора и пыталась сопротивляться, образ руки в желтом резиновом рукаве, резким движением проводящей ножом по тонкому горлу Урсулы, становился все отчетливее. Нора знала, что детектив Бреннан смотрит на нее, пока эти видения проходят перед ее глазами.

— Кормак держал свой водонепроницаемый костюм снаружи за задней дверью дома. Кто-то мог взять его. — Секундой позже Нора осознала свой промах.

— Держал его за дверью? Вы хотите сказать, что сейчас его там нет? Когда вы заметили, что он пропал?

— Этим утром, когда уходила из дома на болото.

— Как раз перед тем, как вы обнаружили тело Урсулы Даунз?

— Да.

— А когда последний раз вы заметили водонепроницаемый костюм доктора Магуайра на его обычном месте?

— Вчера вечером, когда мы вернулись с прогулки после ужина. Он ходил гулять в резиновых сапогах и поставил их под водонепроницаемым костюмом, когда мы вернулись домой.

— В какое время это было?

— Почти стемнело… около десяти тридцати, наверное.

— Так значит, между примерно десятью тридцатью прошлого вечера и половиной седьмого этого утра водонепроницаемая одежда доктора Магуайра пропала?

У Норы появилось ужасное ощущение, что она затягивает Кормака все глубже, но она не могла солгать, это только усугубило бы дело. Она не слышала остальных слов Бреннан. Мир вокруг нее летел ко всем чертям. Может, Кормак не все рассказал ей о своем визите к Урсуле? «Успокойся, — требовал голос у нее в сознании. — Они это нарочно делают, чтобы добраться до тебя. Это все часть техники допроса, заставить тебя поставить под сомнение слова Кормака, сказать им что-то, что тебе не следует говорить. Но ты сказала правду». Кто сказал детективам, что Кормак был увлечен Урсулой? Он сам, или была еще какая-то улика? А может, это всего лишь предположение с их стороны. Полицейским все время приходится отделять факты от вымысла, и они, как и все люди, совершают ошибки и торопятся с выводами, слишком спеша найти связи там, где их и нет.

— Поставьте себя на мое место, доктор Гейвин, — говорила Бреннан. — Нам приходится расследовать все возможные варианты, и когда мы видим, что у человека были отношения с жертвой, находим улику на месте преступления и слышим сообщение свидетеля, нам приходится расследовать это.

Нора попыталась сосредоточиться, замедлить несущиеся мысли.

— Разумеется, — сказала она. — Я все прекрасно понимаю. Но я надеюсь, что вы изучаете также и всех других возможных подозреваемых.

— О да. Но я вам не говорила, что Урсула изо всех сил боролась, и что мы нашли кровь и кожу у нее под ногтями? Мы наверняка сможем сравнить их с человеком, который задушил ее и перерезал ей горло. Меня эта новость ободряет, но Урсуле Даунз, боюсь, это уже не поможет.

— Вам не нужно рассказывать это мне, детектив Бреннан. Я нашла ее тело, помните? Я прекрасно осознаю, что случилось с Урсулой. Но Кормак Магуайр не тот, кого вы ищете. Это не он, и я жизнью готова в этом поручиться.

— Ну, доктор Гейвин, давайте надеяться, что до этого не дойдет. — Бреннан положила показания перед Норой и дала ей ручку. — Просто подпишите и поставьте дату на показаниях, пожалуйста. Потом я вас провожу.

Выйдя из участка, Нора ощутила, что мир изменился, пока она была внутри. Лица проходивших мимо людей выглядели жестче, мрачнее, сам свет казался резче и неумолимее, чем меньше часа назад. Ключи от машины, что вручил ей Кормак, и ее мобильный телефон казались ей талисманами. Нора проверила батарейку телефона — он все еще был заряжен, на некоторое время этого хватит. Он сказал, что позвонит, как только детективы с ним закончат. Уж конечно, они не… нет, она не могла себе представить, что они задержат его. Но если они захотят, он может решить не поднимать большого шума, думая, что все как-нибудь встанет на свои места.

Уставившись на запруженную людьми улицу, Нора увидела еще один маленький вихрь вроде того, который она видела на болоте, но более компактный, и вспомнила слова Оуэна Кадогана: «Волшебный ветер. Говорят, что ничего хорошего он не приносит». Сильный порыв ветра вдруг поднял столб пыли и листьев на несколько футов в воздух, где он потерял плотность и распался, снова став просто безвредной кучей под ногами. Хлам, по которому мы ступаем день за днем, подумала она. И то же самое со злом; оно приходит из ниоткуда, из вещей и людей, которые окружают нас каждый день, и отступает обратно в них. Как еще объяснить линчующие толпы, эскадроны смерти, жестокую человеческую историю спонтанного бессмысленного убийства? У древних людей везде были объяснения этому: обманщики, злые духи, дурные поветрия; глаза, которые они видели везде, которые смотрят с вожделением, гримасничая, с ликованием разрушая порядок. Нора почувствовала, что возносит крошечную бессловесную молитву за Кормака и за себя саму.

Пока она шла к джипу, то подумала еще кое о чем. Возможно, они лишь возьмут мазок у Кормака со щеки или и образец крови для определения и анализа ДНК, и покончат с ним за несколько минут. В таком случае было бы глупо ехать домой. Нора пересекла улицу и толкнула дверь отеля «Кафлан», над которой вывеска с тремя резными деревянными узлами гласила «Гостиничный бар». Внутри была слегка старомодная смесь полированного дерева и бронзы, обитые тканью под гобелен стулья и скамьи. Нора заказала каппучино и села за столик около стойки, размешивая кусок сахара в прячущемся под белой пеной кофе.

Три узла. На веревках, которыми удушили и Дэнни Брейзила, и Урсулу Даунз, было три узла. Может, это была не единственная связь между убийствами. Только бы она смогла привести мысли в порядок! Ей был нужен логичный план действий, а не эта хаотичная куча полупроведенных связей и вопросов.

Она задумалась, а не была ли ее уверенность по поводу невиновности Кормака того же рода, что ощущают люди, чьи любимые утверждают о своей невиновности, когда на самом деле виновны. Кормак, возможно, был виновен в другом — виновен в галантности, смешанной с глупостью, из-за которой отважился отправиться той ночью в дом Урсулы, без единого свидетеля, который смог бы подтвердить его слова. Почему он не взял ее с собой, если хотел только успокоить Урсулу? Детектив Бреннан великолепно справилась, пробуждая все оставленные без ответа вопросы, которые дремали в ее голове.

Нора посмотрела через стойку и увидела знакомое лицо. Человек, который был в доме Урсулы этим утром — Куилл. Когда говорили, что человек выглядел достойно, то имелся в виду кто-то вроде Десмонда Куилла, тип лица, который «хорошо» старился. Скорее всего, ему было за шестьдесят, но он был широкоплеч и в хорошей форме, со строго очерченными, ровными чертами лица, квадратной челюстью и пышной серебристой шевелюрой. Что-то в его прямой позе напоминало ей элегантную птицу, серую цаплю. Нора не знала этого человека, но когда приблизилась, положение его плеч и стоявший перед ним двойной виски наполнили ее щемящей болью.

— Мистер Куилл?

Он не повернулся, лишь глаза его быстро сверкнули вверх, не задерживаясь на ее лице.

— Вы были в доме Урсулы этим утром, — сказал он; его речь была заметно замедлена алкоголем. — Простите, я не знаю вашего имени.

Она подсела на скамью напротив него, и он не возразил.

— Нора Гейвин. Я очень сожалею об Урсуле. Я слышала, вы говорили, что были ее другом…

— Они не дадут мне уехать, вы знаете. Пока их расследование не докажет, что я не хладнокровный убийца. Будто я… — Он потер висок, словно массируя бившуюся там вену, закрыв глаза и глубоко дыша через нос. Нора посмотрела на его сморщенные веки и резкие морщины на лице, которые скорее увеличивали, чем уменьшали его привлекательность.

— Я рассказал им все, что знаю, — сказал Десмонд, — что она позвонила мне в Дублин прошлой ночью, сказала, что ее кто-то беспокоит. Она не сказала, кто это, сказала только, что немного встревожена. Я спросил, не угрожает ли ей опасность, а она сказала… — Мгновение он не мог продолжать. — Она сказала, вряд ли это зайдет так далеко. Я сказал ей, что завтра же приеду, чтобы помочь ей разобраться. Я не собирался позволить ей остаться там, где она могла быть в опасности. Она обещала позвонить в полицию, если что-то еще случится. — Он поднял глаза, впиваясь взглядом Норе в лицо.

— Я знала ее очень недолго. Жаль…

— Что жаль?

— Жаль, что я ничего не могу сделать.

— Вы знаете, кто убил ее?

— Нет. Я хочу сказать… не знаю. Вы сказали, кто-то ее преследовал?

— Да, так она мне сказала. Звонит ей в любое время, краску прыскает на окна. Я предложил выехать сюда еще прошлой ночью, но она сказала «нет», ничего не произойдет. Мне следует подождать до утра. И я играл, как обычно, в шахматы, и проиграл.

Куилл поднял глаза, чтобы они встретились с ее, и Нора внезапно оцепенела. Он отвел глаза в сторону, словно тоже это ощутил. Янтарный виски перед ним выглядел густым и ароматным, прилипая к прозрачному стеклу, когда он поднимал его, чтобы сделать глоток. Нора изучала, как поднималось и падало его адамово яблоко над выглаженной до хруста белой рубашкой. У Куилла было одно из тех лиц, на котором словно вовсе не было пор, так прекрасна и свежа была кожа. Нора посмотрела на его галстук, ослабленный на воротнике, который все еще скалывала очень необычная булавка: бронзовый диск, на котором был выгравирован древний символ — трискелион, изящное трио спиральных изгибов.

— Я расскажу вам то же, что рассказал и полиции, — сказал Куилл. — Я подозреваю, кто мог угрожать Урсуле. Она рассказала мне, что у нее была короткая — и, по ее мнению, абсолютно неудовлетворительная, — связь с Оуэном Кадоганом прошлым летом. Все давно закончилось, по крайней мере, со стороны Урсулы, но Кадоган, очевидно, не хотел этого признавать.

Так значит, презрение, которое она видела на лице Урсулы, и гнев в глазах Кадогана, были настоящими, подумала Нора. Она была свидетельницей разрыва отношений и всей обычно связанной с этим боли и горечи.

Куилл немного отодвинулся, изучая выражение ее лица.

— Вы находите странным, что Урсула рассказывала мне о своих романах.

— Нет, не обязательно.

— Находите. Это ничего. Она хотела сделать так, чтобы я знал, во что я с ней влезаю. Думала, что если я узнаю о ней худшее, я отстранюсь, но ничего не вышло. Урсула очаровывала меня, поглощала меня. Почему я вам все это рассказываю? — Куилл пристально посмотрел на виски, а потом поднял глаза на Нору. — Она хотела рассказать мне о своих любовниках. А я хотел это услышать, потому что она ощущала необходимость рассказать мне. Несомненно, некоторые люди, может, большинство, подумали бы, что это странно. Я не могу сказать, что это не так. Я не защищаю всего этого и не отрицаю. Это просто факт. Это существует. Думаю, в мире есть и более странные вещи, чем потребность признаться, довериться кому-то. Наверное, это позволяет чувствовать себя чуть менее одиноким.

— Почему вы? Почему она выбрала вас в свои исповедники?

— Я не знаю. Может, потому что я воздерживался от вынесения суждений. Так поступает любовь, не правда ли?

Нора подумала, что у нее, наверное, никогда не было такого своеобразного разговора с абсолютно незнакомым ей человеком. Иногда смерть находит способы прорваться сквозь общественные обычаи и приличия. И в некотором отношении Нору даже возбуждала дерзость Куилла. Его пальцы сцепились вокруг стакана, стоявшего перед ним. Они были длинные и тонкие, почти непропорциональные по отношению к остальному его телу, и Норе казалось, будто она ясно видела сквозь кожу, как к узловатой пясти каждого пальца прилегает основание в виде чаши.

— На самом деле я практически не знала Урсулу, — сказала она. — Я встречала ее всего несколько раз на болоте. Но я нашла ее этим утром, и, наверное, именно это заставляет меня чувствовать, будто мне следовало бы приложить усилие узнать ее лучше.

— Что вы хотите узнать? Интересно, что говорит о человеческой расе то, что мы куда больше заинтересованы в мертвых, чем в живых? Пока она жила, никто не любопытствовал об Урсуле — что за человек она была, что двигало ею, волновало ее, заставляло вставать с постели каждое утро. Теперь, когда она мертва, вы не единственная, кто задает мне тот же вопрос. Я не пытаюсь заставить вас чувствовать плохо, мисс Рейвин, мне просто любопытно. Быть с Урсулой — это было как получать сильный электрический разряд. Вокруг нее все искрилось, никакого просиживания на месте, никакой пассивности. Кому бы хотелось увидеть, как такое погаснет?

Нора думала об Урсуле, она видела, как она провоцировала Оуэна Кадогана, высмеивала Чарли Брейзила, — и задумалась, а не был ли рассудок Десмонда Куилла затуманен его чувствами. Затем она вспомнила кошмарное зрелище, которое увидела несколькими часами ранее, и поняла, что не важно, что бы она ни сделала, Урсула Даунз не заслуживала смерти, которую встретила сегодня.

— Мы встретились лишь несколько месяцев назад, — сказал Куилл. — На открытии выставки в Национальном музее. Мы случайно там столкнулись. Знаю, это кажется нелепым, но иногда испытываешь что-то вроде неожиданного узнавания, и со мной так и было с самого начала. Никаких иллюзий. Никогда прежде я не ощущал такое родство, как с Урсулой. Мир, наверное, видел нас в одном и том же свете, холодными и немного жесткими. Я предпочитаю называть это несентиментальностью. Но Урсуле хватало причин, чтобы не доверять миру. Это обычная реакция на предательство. Подумайте; единственный человек, на которого вы опираетесь, разворачивается и использует вашу же уязвимость против вас, — Он пристально посмотрел на почти пустой стакан виски, вспоминая; выражение лица у него было отстраненное.

— Вряд ли Урсула рассказала кому-то, кроме меня, что сделал с ней ее отчим. Он использовал болезнь ее матери в качестве оправдания и начал приходить в ее комнату, когда закрывал на ночь химчистку. Она была просто ребенком, и ей было некуда бежать, не было безопасного места. Но потом он оставил ее в покое. Она выросла, понимаете — стала молодой женщиной, а не ребенком и больше не вписывалась в рамки его извращенной одержимости. Урсула говорила, что иногда, даже после всего остального, это отвержение все еще казалось ей самой болезненной жестокостью. Вот почему она стала ненавидеть себя за то, что выросла. Можете представить себе такого монстра? Он оставил свою отметину на ней, и это не просто те физические шрамы, что остались навсегда.

Норе ничего больше не оставалось, кроме как слушать. Конечно, она видела лишь крошечные грани Урсулы, а не всю картину. Но что становилось со всей остальной неуловимой и несокращаемой сутью, составлявшей любое человеческое существо, когда человека больше не было? Пристрастное суждение о слишком быстро урезанной жизни казалось ей одной из самых ужасных вещей, к которым приводило убийство. Она все еще не знала, почему Десмонд Куилл рассказывал ей все это. Наверное, он и сам этого не планировал, может, удар был сильнее, чем он осознавал. В конце концов, лишь этим утром он приехал в тот дом и обнаружил, что Урсула Даунз, единственный смысл его будущего, мертва.

— Я полагаю, некоторые смотрели на Урсулу и меня и видели старика, который использует молодую женщину, чтобы обрести иллюзию долгой жизни. Учтите, я не страдаю иллюзиями. Я не молод — мне исполнится шестьдесят семь в октябре — и я прекрасно понимал, что у Урсулы есть определенные потребности, определенные желания, которые, возможно, я не буду способен осуществить. Я бы не встал на ее пути. Она не принадлежала мне; наши взаимоотношения не такие… не были такими собственническими. Но во многом мы необычайно хорошо подходили друг другу. Если бы она только позволила мне позаботиться о ней, то не поехала бы сюда опять. Но она могла быть ужасно своевольна. Порой несносна.

Куилл сделал еще один глоток виски, и Нора задумалась, а сколько же он выпил до того, как она пришла. Он начал передвигать мелочь, лежавшую рядом со стаканом на столе, составляя монеты в треугольники, затем в ряды по три, словно в какой-то замысловатой игре в крестики и нолики. Она наблюдала, как медленно, уверенно и обдуманно передвигаются его изящные пальцы.

— Вы сказали, что жалеете, что ничего не можете сделать, — сказал Куилл. — Может быть, и можете. Вы можете рассказать мне о ее последних днях здесь. — Он схватил руку Норы, она инстинктивно попыталась ее вырвать, но он держал ее крепко. — Мне нужно выяснить, что с ней произошло. Я должен знать. — Мускулы его челюсти напряглись, затем он склонил голову на грудь и отпустил ее. — Простите… Вы знаете, что она спросила меня как раз перед тем, как повесила трубку прошлой ночью? Она спросила, как я думаю, три — счастливое или несчастливое число. Как вы думаете, что она имела в виду?

Нора посмотрела на монеты на столе, аккуратно выстроенные в три ряда по три. Как раз в этот момент мобильник начал чирикать и вибрировать у ее бедра. Она не могла ответить на звонок, не сейчас, ей нужно было пространство, чтобы вздохнуть свободно и подумать. Ей нужно было выбраться отсюда, подальше от Десмонда Куилла с его обдуманными жестами, несвязной печалью и сладким дыханием виски. Она неожиданно встала и сказала:

— Простите, мне надо идти.

Десмонд Куилл тоже встал, оказавшись, по крайней мере, на голову выше ее; на ногах он стоял нетвердо.

Добравшись до джипа, она села на место водителя, открыла телефон и прослушала послание голосовой почты. Это был Кормак.

— Похоже, мне придется здесь еще задержаться. Лучше поезжай домой; я позвоню тебе опять, когда они со мной закончат. — Пауза. — Поговорим позже, Нора.

Как странно, что приспособление, которое она держала в руках, могло содержать все, что было в этих последних словах: разочарование, замешательство, печальный обломок надежды.

 

Глава 9

Разговор с Десмондом Куиллом выбил Нору из колеи, и она вернулась в «Кроссез», не уверенная, что теперь делать. Выбравшись из машины, она увидела пустой крючок, где предыдущим вечером висела водонепроницаемая одежда Кормака. Где она теперь, и почему детектив Бреннан столько спрашивала о том, когда Нора видела ее в последний раз? Детективы, должно быть, думали, что у них есть что-то конкретное, иначе Бреннан не тратила бы драгоценное время, задавая такие целенаправленные вопросы. Неужели они думали, что Кормак такой тупой — совершил убийство в своем собственном костюме, а затем припрятал его рядом с местом преступления? Она представила, как он сидит в безоконной комнате для допросов, пытаясь объяснить то, что казалось непостижимым даже ему самому — почему он пошел в дом Урсулы, как ее кровь попала повсюду на его одежду. Дела для Кормака выглядели плохо, если не найдутся улики, что на месте преступления был кто-то еще. А раз у них есть основной подозреваемый, который даже сам к ним явился — по ее настоянию, она вспомнила — будут ли они искать еще?

Услышав о подозрениях Десмонда Куилла, Нора еще больше была уверена в том, что Оуэн Кадоган как-то связан с убийством Урсулы. Но что ей было делать — звонить жене Кадогана и спрашивать, был ли он всю ночь дома? Уж конечно, хотя бы это полиция сделает. Ее показаний самих по себе, конечно, будет недостаточно; им требовались улики. Куилл сказал, что кто-то распылял краску на окнах Урсулы, может, Кадогана можно было привязать к месту преступления через это… Она знала, что хватается за соломинки и слишком быстро делает выводы. Может, это подозрения Куилла заставили ее сосредоточиться на Оуэне Кадогане.

Если это не Кадоган — ну, не только Кормак мог прийти к Урсуле пешком. Майкл Скалли рассказал им, что Брейзилы были его ближайшими соседями, что пасека Дэнни Брейзила была как раз через холм за их домом. А за пасекой Дэнни теперь следил Чарли Брейзил. Из разговора, который она нечаянно услышала между Урсулой и Чарли, похоже было, что Урсула почему-то остро интересовалась восстановлением тела Дэнни Брейзила. Нора пыталась вспомнить, что точно сказала Урсула — что-то о том, что веревка Дэнни с тремя узлами оказалась не таким уж и удачным талисманом. Может. Урсула это имела в виду, спрашивая Куилла, как он думает, три — это счастливое или несчастливое число? «Я наблюдаю за тобой, — сказала она Чарли. — Я знаю, что ты прячешь». Но когда Чарли спросил, чего она хочет от него, она сказала: «Может, я могу кое-что тебе дать». Ее слова были предложением, и не только в одном смысле. «Навести меня», — приказала она. Словно у него не было выбора, кроме как подчиниться.

Нора закрыла глаза и мысленно вернулась в предыдущий вечер, пытаясь нарисовать картину, которую они видели с вершины холма. Из того, что она помнила, кто угодно мог сверху заглянуть в кухню Урсулы. Кормак сказал, что видел Брону Скалли у волшебного куста, может, она была там и прошлой ночью. Но реальность немедленно приглушила надежду, вызванную этой мыслью. Даже если она там была, даже если она что-то видела, как это могло помочь Кормаку? Девушка не говорила ни слова. С таким же успехом можно было выманивать показания из молчаливых стоячих камней друидов. Если Брона видела что-то… чем больше Нора думала об этом, тем больше эта возможность тревожила края ее сознания. Неплохо было бы выяснить, что девушка могла видеть от волшебного куста.

Потрепанное деревце боярышника даже в ярком свете дня выглядело поразительно. Сцена была как раз такой, как запомнила Нора: с пастбища на верху холма и правда можно было смотреть прямо на задний двор Урсулы. Пустое кухонное окно все еще зияло дырой, а периметр дома и сада все еще размечала полицейская лента. Она попыталась представить в доме фигуру Урсулы — и то, как Кормак спускается через холм во двор Урсулы. Ей не хотелось думать о том, что последовало затем, но приходилось, если она собиралась помочь Кормаку. Она встала на место, где очевидец мог стоять лишь несколько часов назад, и представила себе, как, должно быть, развернулись события.

Кормак не был виновен в убийстве — этого просто не могло быть, но молчание Броны Скалли могло погубить его. Что могла видеть Брона, если вообще приходила сюда ночью? Девушки не было видно, но Норе все равно было не по себе и казалось, что на нее кто-то смотрит. У нее было отчетливое неуютное чувство, что кто-то наблюдает за ней из спутанных кустов на краю поля. Она медленно повернулась к волшебному дереву, оглядывая живую изгородь и ища признаки жизни, но ничего не шевелилось.

Она услышала звук дыхания за спиной и, резко повернувшись, увидела рыжего вола с кремово-белой мордой, который с любопытством смотрел на нее с расстояния в несколько ярдов. Из того, что Майкл Скалли рассказал ей, Нора догадалась, что скот, пасущийся на соседних пастбищах, принадлежал Брейзилам. Пасека Чарли была, наверное, тоже где-то здесь. Она не переставала думать о словах Урсулы: «Я была в твоем месте, Чарли — в месте, где у тебя пчелы. Мне говорили, Дэнни тоже держал пчел…» Был ли это шантаж, или в ее словах чувствовался другой род угрозы? «Я наблюдала за тобой, Чарли. Я знаю, что ты прячешь». Что, если Урсулу погубило это запретное знание?

Нора снова представила, как Кормак сидит в унылой комнате для допросов, снова и снова отвечая на одни и те же вопросы, сталкиваясь с недоверчивыми выражениями на лицах сидевших напротив детективов. Кровь Урсулы была на его одежде, и она оставила царапины на его шее. Возможно, если только Нора не найдет другую дорожку, по которой пустить детективов, Кормаку всю жизнь придется расплачиваться за то, чего он не делал.

Она посмотрела на часы. Чарли Брейзила на пасеке еще не должно было быть. Она знала, что в середине лета за пчелами приходилось следить очень пристально и проверять их, по крайней мере, раз в день, но Чарли, наверное, работал на болоте самое раннее до четырех. Она не была уверена, какое направление выбрать, пока не увидела, как несколько тяжело нагруженных золотистой пыльцой пчел поднялись с живой изгороди из шиповника рядом с ней и неровно полетели прочь от «Кроссез» и направления, откуда она пришла. Нора пошла по тропинке для скота и увидела сначала круг деревьев, затем ульи, расставленные будто каменный круг друидов вокруг открытой земли в центре. Сбоку был дом, дверь и оконные рамы которого были распахнуты всем ветрам. Никого здесь не было, кроме пчел, жужжащих в изобилии середины лета среди шариков клевера. У нее не было защитной одежды, но она не нервничала. Насекомые были поглощены своим делом и не интересовались ею.

Войти в дом без дверей казалось немного меньшим вторжением, чем совершить взлом, но Норе все-таки было не по себе, когда она зашла в пчеловодческий сарай Чарли Брейзила. Две вещи заставили ее преодолеть смущение: образ Кормака, которого все еще допрашивали как подозреваемого, и сожаление, до сих пор не покидавшее ее, что она не сделала большего, не надавила сильнее, чтобы все прояснить, когда ее сестра все еще была жива. Она больше не могла себе позволить застенчивости.

Дверной косяк некогда был покрашен в зеленый цвет, а побелка давным-давно осыпалась со стен из-за сырости. Она шагнула через порог и увидела рваную занавеску, приколоченную гвоздями к оконной раме. Легко было представить отца и мать на привычных местах у очага, босоногих детей с худыми лицами в передниках. Разве были в Ирландии места, где не было привидений?

Чарли Брейзил поставил новые рамы вдоль стен. Его пчеловодческий костюм, шляпа и сетка висели на крючке рядом с дверью, а его дымарь — небольшая жестянка со встроенными мехами, которую пчеловоды используют для контроля за пчелами — стоял готовым на подоконнике; рядом лежал коробок спичек. Под одним из маленьких окон стояла простая металлическая койка с аккуратно заправленной постелью. Кто-то здесь ночевал, если не каждую ночь, то, по крайней мере, время от времени. В плотной крошливой известке стен было больше дюжины дырочек, говоривших о том, что здесь что-то было прикреплено гвоздями, причем весьма недавно. Нора встала на колени, чтобы заглянуть под койку, и увидела что-то, похожее на открытку, лицевой стороной вниз на земляном полу у стены. Протянув одну руку, почти боясь того, что могла найти, она нащупала плотную гладкую бумагу.

С другой стороны была не фотография, как она почти уже представила себе, а подробный рисунок тушью, подобный тем, которые она видела в археологических книгах Кормака, только слегка посеревший от плесени. На нем было изображено блюдо или щит со смутно знакомым узором, напоминавшим ей о железном веке. Она провела пальцами по изгибам в форме буквы S и скрижалям, нарисованным на бумаге точно так, как они были изначально выгравированы на металле. Что такой рисунок делал в пчеловодческом сарае Чарли Брейзила? Она заметила дырку в бумаге, в которой все еще торчала кнопка. Не это ли нашла Урсула? Она посчитала равномерно размещенные дырки в стене: их было семнадцать, словно там когда-то висели еще такие рисунки.

Нора опустила рисунок в карман куртки и осмотрела крошечную комнатку еще раз. Она задалась вопросом, что стало с людьми, которые здесь жили. Дом, похоже, не был заброшен совсем: проеденные червями полки у разделительной стены были все еще заставлены разбитыми чашками и блюдцами. Кто-то достаточно регулярно подметал пол, вероятно, той метлой, что стояла в углу, а деревянные ступени на чердак были недавно отремонтированы — на обветренном дереве сверкало несколько шляпок гвоздей.

Она проверила первую ступеньку и, сочтя ее достаточно прочной, отважилась забраться по короткой лестнице на чердак. На полу лежал открытый чемодан. Она наклонилась, чтобы рассмотреть разбросанное содержимое: одежду, которую, похоже, порвали на лоскутки, перемешанную кучу газетных вырезок и несколько старых фотографий, поблекших от времени и погоды. На верхней фотографии, липкой от меда, была молодая женщина. Судя по ее одежде, фотография, похоже, была сделана достаточно давно. Нора закрыла чемодан и поискала инициалы, бирку, что угодно, что рассказало бы, кому это принадлежало; но покоробленный картон не давал разгадки, а просто разваливался там, где петли ослабли. Она продолжила осматривать тесную чердачную комнатку, забросанную старым хламом, ржавыми гвоздями и проволокой. Может. Чарли раскапывал предметы, подобные диску на рисунке, и Урсула наткнулась именно на это. Как сказал Найалл Доусон, раскопки без лицензии были уголовным преступлением — но стоило ли это убийства?

Снизу раздался шум; кто-то вошел в дом. Прижавшись к полу. Нора ощутила прилив адреналина. Ноздри ее наполнились запахом пыли и сырости, и она отчаянно надеялась, чтобы не чихнуть или кашлянуть и не выдать себя. Между половицами были широкие щели, и ей была видна комната внизу.

Это был Чарли Брейзил. Но он не подошел к своим костюму и перчаткам. Он был здесь зачем-то еще. Затаив дыхание, Нора наблюдала, как он опустился на колени у очага. С помощью кочерги он приподнял серый плитняковый камень в углу. Из-под него он вытащил плоскую жестяную коробку и положил на пол рядом с собой, потом сдвинул камень обратно на место и посыпал его золой. Нора попыталась бесшумно переползти выше, чтобы занять более удобную позицию.

Чарли открыл коробку и достал кучу рисунков, подобных тому, что были у Норы в кармане, затем проверил и другие предметы в коробке. Она услышала звон металла о металл и увидела деньги, кольца, браслеты, топорище, монеты. Чарли полез в карман, достал, судя по виду, первобытный кинжал, и вынул клинок из ножен. В руках у него сверкнула тусклая бронза, и Норе даже на расстоянии стало ясно, что нож был несовременным. Она ощутила приступ холодного страха. Это мог быть нож, которым убили Урсулу Даунз. Если Урсула узнала о кладе Чарли, что бы она сделала? Наверное, она бы захотела поучаствовать. Чарли говорил, люди спрашивали его, где было захоронено золото, которое Доминик и Дэнни Брейзилы предположительно оставили себе из Лугнабронского клада. Нора попыталась точно вспомнить, что Урсула сказала Чарли тем днем: «Я знаю, что ты прячешь».

Она почувствовала что-то на левой лодыжке, около того места, где крыша сходилась с полом. Одна из пчел Чарли пробралась ей между брючиной и носком и медленно ползла к колену. Она не могла двинуться, боясь зашуметь, поэтому задержала дыхание, пытаясь силой мысли заставить чертово насекомое развернуться и отправиться назад, туда, откуда оно прилетело. Ей нужно быть очень осторожной, чтобы не спровоцировать пчелу; Нора знала по опыту, что жалящая пчела выпускает феромон, который побуждает других пчел присоединиться к атаке. И она видела, какой урон может нанести рой разгневанных медоносных пчел. В качестве другого варианта можно было выдать себя и выбраться сейчас же — но эта перспектива ее не радовала после того, как она увидела нож, которым, возможно, перерезали горло Урсуле.

Чарли вложил кинжал обратно в ножны, затем осторожно положил его в карман и опустил жестянку в тканевый мешок, который достал из другого кармана. Он перебирал эти вещи; может, Урсула их нашла, и он боялся, не копался ли здесь кто-то еще. Пчела медленно двигалась к ее левому колену, и Норе приходилось бороться с побуждением раздавить ее и побежать. Если бы только Чарли ушел, она бы смогла сдвинуться, убраться отсюда… Он встал, осматривая комнату. Нора непроизвольно дернулась, почувствовав, как пчела опять двинулась, а затем замерла, когда Чарли начал подниматься по лестнице. Он остановился, едва просунув голову в верхнюю комнату, сосредоточенно прислушиваясь, и Нора надеялась, что ее дыхание не было слышно оттуда, где он стоял, что он не мог чувствовать вибрацию ее сердца, неистово колотившегося о ее ребра. Она ощутила укус пчелы, словно обжигающе холодное прикосновение крапивы, пока наконец боль не расплылась единой пульсирующей массой. Она старалась успокоить свой разум, притупить чувства, дышать беззвучно несмотря на жуткий страх, что она вот-вот закричит.

Через несколько секунд голова Чарли исчезла, он спустился по лестнице и вышел из сарая. Нора подождала, сколько могла, затем стянула джинсы и ударила пчелу, хотя и знала, что та не сможет укусить ее еще раз. Она вскочила на ноги, размахивая руками и ногами, чтобы стряхнуть ее, и чуть не свалилась с лестницы. Она выбежала из дома, на пастбище над пасекой, отчаянно пытаясь оторваться от разгневанного насекомого, размахивая за собой брюками. Ее левая лодыжка уже раздулась и запылала — природный гистамин ее тела бросился в атаку на яд. Она захромала и остановилась у ворот на пастбище, чтобы перевести дыхание и надеть брюки. Натягивая джинсы, она услышала в кустах позади шум и. повернувшись, увидела Чарли Брейзила. красного от смущения от ее полуодетого вида.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

Нора молниеносно обдумала возможные ответы. Теперь у Чарли в руках ничего не было; должно быть, он спрятал клад где-нибудь поблизости.

— Я просто вышла подышать свежим воздухом, — сказала она. — Я хотела поблагодарить вас за мед, если встречу. Боюсь, я заблудилась и подошла слишком близко к ульям. — Она приподняла свою брючину и показала раздутую лодыжку. — Глупо с моей стороны, мне не следовало это делать.

— Дайте мне посмотреть, — сказал он, опустившись на одно колено и беря ее лодыжку в руки. Пальцы его на ее коже казались прохладными. — У вас нет аллергии к пчелиным укусам, так? Вам помочь добраться до дома?

Нора вспомнила кинжал, который Чарли вытаскивал из кармана.

— Думаю, я справлюсь сама, — сказал она. — Нет нужды…

— Не следует вам опираться полным весом на эту лодыжку. Давайте я пойду с вами.

Чарли был достаточно близко, и Нора чувствовала запах пота, что исходил от его тела после рабочего дня. Возможно, она с самого начала совершенно неверно понимала Чарли Брейзила. Он встал и собирался обнять ее рукой за талию, но неожиданно она подумала — что, если он найдет рисунок у нее в кармане? Она отстранилась.

— Нет, я, правда, справлюсь сама. Я в порядке. Его глаза слегка сузились.

— Почему вы боитесь меня?

— Я не боюсь. Однажды вы уже спасли меня, в тот первый день на болоте. Я просто не думаю, что это необходимо. Вам наверняка есть чем заняться, а я сама справлюсь.

Ее взгляд невольно упал на веревку с узелками вокруг его шеи, затем скользнул в сторону, но он заметил ее колебания.

— Что — это? — Чарли приподнял веревку пальцами и осуждающе на нее посмотрел. — Урсулу это тоже очень интересовало.

Он не ожидал, что Нора рванется прочь, поднырнув под его рукой, и понесется сломя голову вниз по тропинке к дому Скалли и коттеджу МакКроссанов настолько быстро, насколько позволяла ее распухающая лодыжка. Чарли, вероятно, мог бы настичь ее, если бы пожелал, но он позволил ей уйти.

Руки у Норы дрожали, когда она, наконец, ворвалась в коттедж и закрыла за собой дверь на засов. Лодыжка пульсировала от боли, и она дохромала до холодильника, чтобы посмотреть, нет ли какого-нибудь льда. Один лоток — придется пока обойтись этим. Она свалила кубики в пластиковый мешок, закрутила его, чтобы закрылся, и прижала ко все еще распухающей лодыжке.

Сначала она была почти уверена, что в смерти Урсулы замешан Оуэн Кадоган. Но после того, что она видела сейчас, она не могла быть уверена, что и Чарли Брейзил тут ни при чем. Слишком много было связей между Чарли и Урсулой, чтобы это было чистое совпадение. У нее не было ничего существенного, что можно было бы сообщить властям, лишь смутное собрание подозрений и предчувствий. Но она знала, что все, что она видела, должно как-то сходиться. Вспомнив, зачем она с самого начала сюда приехала — выяснить побольше о человеке, которого или казнили или принесли в жертву, — Нора поняла с тяжестью на душе, что теперь она не может остановиться: слишком многое поставлено на кон. Оуэн Кадоган назвал суеверия, окружающие волшебный ветер, кучей старого хлама; возвращаясь в мыслях к тому дню. Нора знала, что ничего хорошего он и правда не принес.

 

Глава 10

Уард вышел из офиса суперинтенданта и медленно прошел обратно к своему столу. Как он и подозревал, расследовать убийство Урсулы Даунз они будут не одни. Необычная природа случая, не говоря уже о привкусе ритуального убийства, возбудила интерес Национального Бюро Криминальных Расследований, и они направили группу для помощи местным детективным силам. У Бюро было свое, более широкое понятие о помощи. Это значило, что у них с Морин Бреннан оставалось всего несколько часов, чтобы добыть результаты, перед тем как прикатят ребята из Дублина в дорогих костюмах, чтобы принять дело.

Он подошел к Бреннан, которая прикрепляла на доску за своим столом фотографии места преступления и другие относящиеся к делу обрывки информации, выстраивая аккуратную колонку для каждой из линий расследования.

— Они будут здесь в понедельник днем, чтобы устроить свой штаб расследования, — она сжала губы, стараясь скрыть раздражение. — Я знаю, но нам придется это перетерпеть.

— Что сказал суперинтендант о поисках Рейчел Бриско?

— Я сказал ему, что несколько человек и некоторые местные волонтеры уже ищут ее, раздают фото, спрашивают, не видел ли кто-нибудь ее, и что все они пока терпят неудачу. Если не будет других новостей, утром начнем координированные поиски.

— В качестве кого она нас сейчас интересует — в качестве подозреваемой или свидетельницы?

— Пока мы просто хотим допросить ее, но, возможно, все не так просто. Некоторые из коллег Рейчел, похоже, убеждены, что сна была одержима Урсулой Даунз, возможно, тайно ее преследовала.

Судя по биноклю и тому, как коллеги описывают ее привязанность к нему, похоже, что Рейчел была в доме Урсулы прошлой ночью.

— Что с ножом, найденным на месте?

— Мы отдали его на экспертизу, но доктор Фрайел думает, что вряд ли это оружие убийства.

— Почему нет?

— Лезвие зазубрено. Судя по тому, что доктор Фрайел увидела, она считает, что нож, которым жертве перерезали горло, имел ровный край. Я все еще думаю, что Рейчел Бриско. вероятно, ключ ко всему. Если она не убивала Урсулу Даунз, есть шанс, что она видела убийцу.

Уард понимал: расследование только началось, но у них все же было очень мало информации о жертве. Дом, в котором жила Урсула Даунз, был временным жильем, и дал очень мало полезной информации о ней; показания, собранные у тех, кто контактировал с ней, были поверхностными и неполными. Им была нужна более полная картина жертвы, чтобы представить себе преступление.

Он залез в рюкзак, что привез с места преступления, и начал разбирать его содержимое. По мере того, как он доставал предметы из сумки, Бреннан вносила их в список и описывала каждый предмет на инвентарном бланке.

— Ежедневник — записей немного, придется просмотреть его. Доска для записей и бумаги — похоже, это связано с раскопками. Ручки и карандаши. Маленький кошелек с удостоверением, водительскими правами, визитками, еще пятьдесят семь евро и… — он посчитал мелочь, — сорок три евроцента. Мобильный телефон. Займитесь им — проверьте все звонки, сделанные и принятые за последние несколько дней. Кстати, какие новости из Дублина — еще не сообщали насчет обыска в квартире Урсулы?

— Они посылают команду прямо сейчас, — сказала Морин, посмотрев на часы. — Что-нибудь еще вам от них нужно? Как с Десмондом Куиллом — не лучше ли нам проверить и его алиби? Конечно, вряд ли он приехал сюда, перерезал ей горло, а затем пошатался по округе, чтобы посмотреть, кто обнаружит тело, но все равно нам придется проверить его.

— Да посмотрите, не пошлют ли они кого проверить историю Куилла о вечере четверга. Он говорит, что играл в шахматы, как обычно, и был занят этим допоздна. Доктор Фрайел определяет время смерти между полуночью и четырьмя часами утра, так что если удастся исключить Куилла, то мы сможем сосредоточиться на других кандидатурах.

— Ах, да, другие.

— Давайте просмотрим записи допросов, посмотрим, не найдутся ли дыры, откуда мы можем начать копать.

Морин вытащила записную книжку и перевернула назад несколько страниц, к началу допросов по делу.

— Нора Рейвин говорит, что видела, как Оуэн Кадоган угрожал Урсуле Даунз в прошлый понедельник днем. Доктор Рейвин также говорит, что на следующий день Урсула перехватила инициативу и дала Кадогану пощечину, устроив ему самую настоящую головомойку. Пара публичных стычек с жертвой в дни, предшествующие убийству, и нет алиби на ночь, когда совершилось преступление.

Уард вспомнил секретаршу Кадогана с плотно сжатыми губами.

— Если только Эйлин Флад не расскажет нам чего-нибудь другого. Давайте подождем и поговорим с ней завтра. И не забудьте, у нас еще есть показания Десмонда Куилла, что Урсула встречалась с Оуэном Кадоганом прошлым летом, и что он беспокоил ее с тех пор, как она приехала на прошлой неделе — звонил ей на мобильник, оставлял грубые послания на окнах. На разбитом оконном стекле в корзине на кухне у Урсулы было что-то вроде красной краски из пульверизатора. Я отослал это в лабораторию; если это одна из тех надписей, что описывал Куилл, они, возможно, сумеют реконструировать ее, сказать нам, что там говорится. Ее мобильник также должен сказать нам, Кадоган ли ей все время названивал.

— Его история насчет того, что он велел Урсуле держаться подальше от Чарли Брейзила, кажется мне полной чепухой. Но это не обязательно означает, что Урсула не была связана с Чарли Брейзилом.

Уард подумал над этой возможностью.

— У нас есть показания доктора Гейвин, что она случайно услышала разговор Чарли с Урсулой Даунз — она шантажировала его, угрожая открыть что-то, что он прячет.

— Что люди обычно хотят спрятать? — сказала Бреннан. — Внебрачных детей, захороненные сокровища, семейные тайны… Это может быть что угодно, хотя нам придется поработать, чтобы выяснить это, поскольку он упорно отрицает, что разговор когда-либо имел место. Нам следует также проверить то место, что он упомянул — сарай для труб на дороге к старой электростанции.

— Что вы думаете насчет рассказа Чарли о том, что он жег костер в Иванов день?

— Да ладно вам, Лайам. Никто больше это не делает.

Уард вспомнил настороженное выражение лица Чарли Брейзила, когда он рассказывал им о костре. Бреннан нечасто была неправа, но тут, подумал он, она ошибалась. Притяжение огня было глубоким и инстинктивным, непостижимым, и в некоторых местах, особенно на западе, люди в особенные ночи все еще устраивали огромные костры. Уарда вдруг пронзило воспоминание о происшествии, что случилось более тридцати лет назад, одно из его первых заданий как молодого офицера Гарды. Его послали погасить костер в канун Иванова дня по требованию приходского священника, который не желал терпеть остатки языческой глупости. Он выехал на место, думая, что все это, наверное, было весьма безвредно, гадая, какого черта он там делает. Затем он увидел огромный костер. Он долго стоял, наблюдая, как языки пламени и угольки летели ввысь, видя сквозь них человеческие лица, покрасневшие, увеличившиеся и преобразившиеся светом огня в сюрреалистические маски.

Воспоминание отступило, и Уард сказал:

— Нам придется поехать туда и проверить место, где, как сказал Чарли Брейзил, он устроил костер. Это не скажет нам, был ли он там всю ночь, но, по крайней мере, мы узнаем, говорил ли он нам правду о костре. Что-нибудь нашлось в делах по другим случаям ритуальных убийств?

Словно читая его мысли насчет большого пожара, Бреннан сказала:

— Прошлой зимой в Уиклоу нашли сгоревшее до золы тело. Сначала решили, что это какой-то ритуал, но в конце концов выяснили, что это были разборки из-за наркотиков. В жертве была пуля, а парни, что стреляли в него, попытались сделать так, чтобы убийство выглядело как жертвоприношение, чтобы избавиться от следователей.

— Это все? Ничего больше?

— Ничего местного, по крайней мере, ничего с человеческими жертвами. Только тот случай, что вы упоминали, Чарли Брейзила.

Она вытащила из стопки на своем столе папку и бросила ее ему. Уард открыл папку и внимательно просмотрел отчеты и фотографии в ней, остановившись на картинке замученного козленка, подвешенного на тонкой ветке. Он изучил детальные снимки узкой петли, высунутого наружу языка, глубокого разреза на раздувшемся горле, чернеющих кишок. Бедное невинное существо. Земля под задними копытами козленка была точно такой же, какой он помнил ее с места преступления. Все измазано темным ржаво-красным цветом, и три круга, нарисованные в крови. Омерзительная выходка или некая безумная идея сакральной церемонии?

— Расскажите мне еще об этом деле, — сказала Морин. — Вы говорили, что работали над ним?

— Я тогда был здесь всего года три. Было три отдельных происшествия, два ягненка и один козленок, убитых в каком-то на вид ритуальном жертвоприношении. Это было ужасно… вы видели папку. Тогда я подозревал, что Чарли Брейзил был, вероятно, просто козлом отпущения. Теперь я уже не так уверен.

— А что Магуайр? — Бреннан перевернула страницы своей записной книжки к самому последнему допросу. — Он говорит, что Урсула Даунз сообщила о грабителе и попросила его прийти и посмотреть, что он и сделал. Он говорит, что она сама порезалась о стекло от кухонного окна, которое было разбито, когда он пришел, и он запачкал одежду кровью, когда помогал ей перевязывать рану.

— На левой руке Урсулы был весьма глубокий порез. Нам следует попросить доктора Фрайел проверить рану на осколки стекла.

— Верно, но Магуайр также признает, что это его кожа под ногтями жертвы. Он утверждает, что она набросилась на него, когда он поставил под сомнение историю о грабителе и отказался оставаться дольше. Он говорит, что положил запачканную кровью одежду в стиральную машину, когда пришел домой. Утверждает, что не знает, что произошло с его водонепроницаемой одеждой. Он держал ее снаружи у задней двери дома, где кто угодно мог ее взять. И зачем надевать собственную экипировку, если планируешь кого-то убить? Почему бы не достать какой-нибудь славный одноразовый плащ? Но такого рода ошибка, наверное, имеет смысл, если это преступление в порыве страсти, под влиянием момента. Сделал дело, весь покрыт кровью и почему-то не хватило времени отделаться от улик. Так что ты куда-то прячешь водонепроницаемую одежду и надеешься, что кто-нибудь купится на идею, что тебе шьют дело.

Уард вспомнил следы крови на стене ванной Урсулы Даунз. Она, вероятно, была без сознания, но все еще жива, когда ей перерезали горло — этот факт не совпадал с теорией Морин насчет преступления под влиянием момента. И вся сцена, весь этот торф в кучках вокруг ванны, также имел привкус ритуалистической одержимости, а не преступления по страсти.

— Но зачем вообще приносить водонепроницаемую одежду? Дождя в четверг вечером не было. А мотивы? Магуайр признает, что у него была связь с Урсулой Даунз много лет назад, но это, похоже, не такая уж ужасная тайна. Ради такого не убивают.

— Может, тут что-то еще. Они оба археологи, может, это профессиональное. Она знает что-то о нем, что он не хочет, чтобы другие люди знали — что-то, имеющее отношение к научной работе, его исследования, что-то, что, возможно, скомпрометировало бы его карьеру, его амбиции стать когда-нибудь заведующим кафедрой. Нам придется, по крайней мере, его проверить.

— Согласен. Давайте добавим его к списку для ребят из Дублина, получим на него данные.

— Все было бы так легко и просто, если бы это был Магуайр.

— Верно. Но как-то мне сомнительно, что это дело так легко развяжется. Я не перестаю возвращаться мыслями к трем узелкам, — сказал Уард. — У обоих тел, найденных в болоте, вокруг шеи были кожаные веревки с узелками. Одному телу — пара тысяч лет, другое куда новее. Но именно по веревке опознали более новое тело — Тереза Брейзил сказала, что ее деверь Дэнни всегда носил похожую веревку с тремя узелками, что-то вроде талисмана удачи. А затем, три дня спустя, после того как обнаружилось тело Дэнни, кто-то удушил Урсулу Даунз такого же рода веревкой с тремя узелками. И у обоих также было перерезано горло. Одного нашли в болоте, другую — в ванной, вокруг которой были насыпаны кучи торфа.

— И что торф, по-вашему, должен значить?

— Доктор Гейвин упоминала на посмертном вскрытии Дэнни Брейзила, что его увечья были похожи на те, что она видела на древних трупах из болот — вроде того, что нашлось здесь в прошлую пятницу. Она сказала, это не определенно, но некоторые археологи думают, что это могли быть человеческие жертвоприношения. Эта мысль не оставляла меня в покое, так что я заехал вчера вечером задать ей об этом еще несколько вопросов, а она передала мои вопросы Магуайру. Он, оказалось, хорошо разбирается в древних жертвенных церемониях, особенно в «тройной смерти», о которой упомянула доктор Гейвин — предположительно, туда включалось удушение, перерезание горла и утопление.

— К сожалению, много кто мог знать детали смерти Дэнни Брейзила. — Морин стала считать свидетелей, загибая пальцы. — Урсула Даунз, для начала, все шесть человек из ее команды, и Нора Гейвин. И Кормак Магуайр, очевидно, знал об этом, если вы говорили с ним. Мы точно знаем, что Чарли Брейзил рассказал своей матери о тройных узелках, потому что именно так она пришла к мысли, что это мог быть Дэнни. И сюда даже не входят все те люди, с которыми любой из очевидцев мог разговаривать после того утра. Знаете же как распространяется здесь информация; держу пари, что во вторник днем полграфства было осведомлено об этом.

Конечно, она была права. Но им все равно придется взглянуть на эти две веревки. По крайней мере, тут была возможная связь, а могли быть и другие. Уард вытащил предварительный отчет о вскрытии Дэнни Брейзила и обратился к описанию доктором Фрайел увечий: Видимое проникание в ткани с левой стороны шеи, над грудино-ключично-сосцевидной мышцей, в 6 сантиметрах под левым слуховым каналом. Что-то неуверенное было в этом увечье, словно нападающий не вполне контролировал ситуацию, а жертва боролась. У них еще не было отчета о вскрытии, но из того, что он видел этим утром, горло Урсулы Даунз было перерезано от уха до уха, достаточно глубоко, чтобы перерезать главные артерии. Дэнни Брейзил утонул. Хотя образ действий казался схожим, у нападений были очень отличные друг от друга результаты. Искали ли они одного и того же убийцу, или кого-то, кто почему-то хотел, чтобы смерть Урсулы напоминала смерть Дэнни Брейзила?

— Что мы еще знаем о Дэнни Брейзиле? — спросил Уард. — Ему было двадцать четыре года, когда его последний раз видели в июне 1978 года. Он был не женат, работал в «Борд на Мона» слесарем-монтажником и помогал своему брату Доминику на семейной ферме. Играл в старшей хоккейной команде Оффали, пока не пострадал в 1977 году от травмы, закончившей его карьеру. Тем же летом они с Домиником нашли значительный клад предметов железного века на болоте. Как раз перед тем, как Дэнни исчез, они получили каждый по десять тысяч фунтов в качестве денежного вознаграждения.

— Должно быть, решили, что они Лотерею выиграли, — сказала Морин. — Особенно в то время. Никто тогда не мог похвастаться лишним шиллингом.

Она была права. Сейчас деньги эти казались почти ничтожными, но в те дни десять тысяч были бы огромной суммой. А еще ходили истории, что Брейзилы придержали и оставили себе кое-что из предметов получше в Лугнабронском кладе. Люди не сомневались, что слухи были верны. Братья в основном держались сами по себе и не пытались опровергнуть общее предположение. Уард думал тогда, что слухи, ходившие о братьях Брейзил, могли повлиять на мнение людей, обвинявших Чарли, но этот фактор в деле было невозможно описать или измерить. Кое-кто говорил, что находка клада на самом деле принесла Брейзилам несчастье. Вопрос оставался: была ли какая-то связь между смертью Дэнни Брейзила и убийством Урсулы Даунз, или просто кто-то хотел, чтобы мы ее провели?

— Я знаю, соблазнительно создать связь с более старым убийством, — сказала Морин, — но я думаю, здесь что-то более недавнее. Пока я склоняюсь к версии брошенного любовника, что привело бы нас прямо к Оуэну Кадогану или Кормаку Магуайру. У них обоих есть мотив. Кадогана отвергли, а после его делишек с Урсулой предыдущим летом ему это наверняка не понравилось. Наверное, он считал, что имеет на нее права. Магуайр рассказал нам, что его отношения с Урсулой Даунз давно закончились, но положим, это не так. Положим, он приходит туда, надеясь остудить страсти, а она отказывается — может, угрожает рассказать о них его новой подружке. Он признает, что спорил с ней, Господи, у нас даже есть кусочки его кожи под ее ногтями, и ее кровь по всей его водонепроницаемой одежде. Иногда все действительно очень просто, Лайам.

Нет, не так, подумал Уард. Так просто никогда не было. Не просто каждое преступление, но каждая секунда существования была преисполнена сложностей, непонимания, лжи и путаницы. И девяносто девять процентов их работы состояло в том, чтобы отсеять мякину и найти одну стоящую нить.

В этом деле они могли следовать дюжиной путей, терять драгоценное время, проходя по каждой извилистой дороге до ее в конечном счете бесплодного конца. За несколько следующих дней и недель им понадобится найти связи между людьми, связи, которые эти люди часто изо всех сил пытаются спрятать.

Уарду казалось, что он провел полжизни в затененном вымышленном мире, размышляя над сценариями, которые имели или не имели место в действительности. Большинство людей представляло, что детективы имеют дело с фактами, с уликами — и это была важная часть его работы. И все же большая часть его жизни проходила в сослагательном наклонении. Он дышал воздухом предположений, и так, как он все больше и больше осознавал, делали все вокруг него.

 

Глава 11

Когда пузырь со льдом утихомирил пульсирующую боль в лодыжке. Нора полезла в карман куртки за рисунком, который выкрала у Чарли Брейзила. Она сама толком не знала, зачем взяла его, помимо того, что он почему-то казался ей важным. Она попыталась собраться с мыслями, привести в какой-то порядок все возможности, крутившиеся у нее в голове. Какой толк от ее немощных теорий против мощной реальности того, что два человека мертвы? Дэнни Брейзил и Урсула Даунз были зверски убиты. Существовало сходство в способе их смерти, но она не могла отделаться от мысли, что их связывало еще что-то, что никто еще не заметил. Линия к Дэнни Брейзилу шла еще дальше в прошлое, ко времени, когда они с братом обнаружили Лугнабронский клад и, если верить слухам, золото. Но если здесь дела обстояли так же, как в других местах в Ирландии, где ей приходилось жить, фольклор и легенды здесь имели хождение наравне с фактами.

Если тут был замешан Чарли Брейзил, то это вовсе не значило, что Кадоган оказывался невиновным. Они оба могли спутаться с Урсулой, по схожим или по совершенно различным причинам. Может, они все трое были в чем-то замешаны, и никто этого еще не вычислил. И еще ее друг, Десмонд Куилл… Казалось, у него не было иллюзий насчет характера Урсулы, несмотря на то, что он был влюблен в нее. А что Урсула думала о Куилле?

Нора посмотрела на рисунок, на его загибающиеся края, испещренные черными крапинками. Вдруг ее осенила мысль; она отнесла эскиз на рабочий стол Кормака и поискала среди бумаг его увеличительное стекло. Сквозь толстую линзу штрихи художника стали четко заметными. Проработка деталей была очень изящна; изогнутую поверхность щита составляли крошечные точки, сливавшиеся, образуя тень. Она перевернула рисунок и увидела серию легко набросанных карандашом кружков и небрежную подпись: «Под городом сестер, рядом с Озером скорби». Так здесь обстояли дела; повсюду скрывалось двойное и даже тройное значение.

Дверь загрохотала о косяк. Неужели Чарли Брейзил пришел за ней? Нора вложила рисунок в ближайшую книгу и затихла, пока не услышала голос Кормака сквозь толстую дверь.

— Нора? Ты здесь? У меня нет ключа.

Она подбежала к двери и впустила его, обняв и прижавшись к его груди. Похоже, он немного удивился, но не расстроился.

— Я не слишком задержался, верно? — спросил он. — Все в порядке. Они просто задали мне много вопросов.

— И теперь они с тобой закончили?

— На данный момент да, — Кормак попытался ободряюще ей улыбнуться, но Нора ощутила его беспокойство.

— Как ты добрался до дома?

— Меня подбросила полиция. Я звонил на твой мобильник, но не мог дозвониться. Ты не отключила его?

— Нет, я ждала твоего звонка. Я выходила из дома на чуть-чуть, может, сигнал на болоте слабый.

— Знаешь, тебе не следует бродить здесь одной, Нора. После того, что произошло, это небезопасно. Куда ты ходила?

— Сначала я пыталась найти Брону Скалли. Я думала, если она была у боярышника, то, возможно, видела, как ты уходил из дома Урсулы той ночью. Затем я пошла на пасеку Чарли Брейзила. Урсула кое-что сказала ему в тот день, что заставило мне об этом подумать.

Она дохромала до рабочего стола, где прятала рисунок.

— Нора, что с твоей ногой? — немедленно встревожился Кормак.

Она слышала тревогу в его словах, звенящий страх от того, что она могла ради него отправиться куда-то, куда ей не следовало бы ходить.

— Это просто пчелиный укус. Со мной все в полном порядке. Я положила лед на него, и опухоль уже начала спадать. Я выяснила кое-что о Чарли Брейзиле, и я не думаю, что кто-то это знает. У него есть тайник где-то около пасеки, и в нем, я практически уверена, он хранит нелегальные находки из раскопок. Это заставляет меня задуматься, а не связана ли как-то смерть Урсулы со всем этим.

Нора решила не упоминать, что встретила самого Чарли во время своей экспедиции, иначе Кормак может потерять из виду самое важное здесь — поиск неких связей в этой все более запутанной головоломке.

— Откуда ты знаешь это?

— Я как раз осматривала сарай, где он хранит свои пчеловодческие инструменты, и увидела, где он прятал под полом другие вещи. Он не знает, что я была там. А еще я нашла это.

Она перелистнула страницы книги, в которую спрятала украденный рисунок. Страницы открылись на месте, где картинкой вниз лежал рисунок размером с открытку, но когда Нора перевернула бумажку, это оказалась не та картинка, которую она засунула в книгу. На ней было изображено что-то вроде замысловато украшенного обруча. Возможно, это был браслет или ожерелье, сложно было ответить однозначно при таком масштабе эскиза. Толстая бумага была проколота около дюйма от верхнего края, точно так же, как и рисунок, что она нашла в сарае.

Нору охватила волна тошноты, пальцы вдруг стали липкими и холодными. Перевернув еще несколько страниц, она нашла эскиз щита, который положила в книгу, и сравнила его с новым рисунком. Ясно было, что оба являлись работой одного и того же художника.

Кормак встал у нее за спиной, глядя ей через плечо.

— Что это, Нора? Где ты достала их?

Нора чувствовала, как дыхание застревает у нее в горле, пока она билась над тем, как ответить. Вопрос казался искренним. Как еще она могла на него ответить? Она приподняла рисунок щита.

— Этот я нашла в пчеловодческом сарае Чарли Брейзила этим вечером. А этот… — она приподняла эскиз обода, — я только что нашла здесь в твоей книге.

Казалось, Кормак понял невысказанный вопрос даже раньше, чем она смогла его продумать.

— Это не мое. Нора. Я никогда не видел этого рисунка раньше, клянусь.

— Как же он попал туда?

— Эту книгу я одалживал Урсуле. Я совсем забыл про это. Когда она заскочила в дом в первый вечер, когда я был здесь, то хотела знать, над чем я работаю. Она начала просматривать книги, что я распаковывал, и спросила, не может ли она одолжить эту на день или два. Мне казалось, что не будет никакого вреда в том, чтобы одолжить ей ее. Прошлой ночью я увидел ее прямо рядом с дверью у Урсулы и взял ее обратно. Я положил ее на кухонный стол, когда вошел, и даже не подумал открыть.

Нора вернулась мыслями к утру, которое, казалось, было давным-давно, и вспомнила, как переложила книгу из кухни на рабочий стол Кормака. Она посмотрела на корешок. «Изящное искусство: шедевры ирландской работы по металлу».

— Почему бы это Урсула так заинтересовалась этой книгой?

— Я не знаю, Нора. Это научный трактат по древним находкам, — сказал Кормак. — Весьма сухое чтиво, даже для археолога. Она не сказала, зачем ей это нужно, а я не спросил.

Урсула не произвела на Нору впечатление преданного науке человека. Должна была быть некая причина, по которой она заинтересовалась именно этой книгой. Нора наугад раскрывала толстые страницы, находя фотографии и рисунки, таблицы, полные цифр, напоминавших координаты местностей, карты с пометками, где были найдены какие предметы — золотые ожерелья или склады гнутого и разбитого оружия. Слова Кадогана о том, что Брейзилы припрятали некоторые вещи из тайника, вдруг роем закружились у нее в голове. Не выяснила ли Урсула что-то такое, о чем не должен был узнать кто-то еще? «Я знаю, что ты прячешь…» Открытие ранее неизвестного артефакта, конечно, поворачивало дело об убийстве в новую сторону. И три узла на веревке Урсулы, прямо как у Дэнни Брейзила.

— Могу я взглянуть на это? — Кормак взял рисунок и книгу и начал просматривать иллюстрации, сравнивая эскиз в своей руке с рисунками и фотографиями из книги. — Здесь есть каталог всех известных золотых артефактов, найденных на ирландской земле.

— И что ты делаешь? — спросила Нора через его плечо.

Кормак быстро открыл страницу с рисунком и, держа ее открытой, чтобы показать ей, прочитал:

— «Брогерское ожерелье, золотое шейное кольцо первого века до нашей эры. Стиль украшения — эти сложные изогнутые узоры — говорит, что вещь ирландского производства». На рисунке, что ты нашла, кажется, изображено похожее ожерелье. Но дело в том, что, по-моему, ничего подобного в Ирландии никогда не находили… или, скорее, о такой находке не сообщали. Брогерское ожерелье является одним из немногих экземпляров работы по металу La Tene , найденных в Ирландии, и одним из немногих золотых предметов железного века. Должно быть, ты видела его в Национальном музее. Посмотри на узор на твоем рисунке, приподнятые завитушки и трубообразные изгибы — видишь, как они похожи на детали Брогерского? Изумительно.

— Так что если ожерелье на рисунке настоящее, а не просто фрагмент воображения какого-то художника…

— Это было бы невероятной находкой. Бесценной. И если кто найдет его — если, конечно, он передаст это государству и докажет, что нашел его законным способом, — получит огромное вознаграждение. Когда артефакт откопан, под вопросом ставится источник. Большая часть археологической значимости теряется, если мы не знаем, откуда находка — но, конечно, денежная стоимость от этого не меняется. Теперь мне стало интересно, что на другом рисунке — настоящий это предмет или, как ты сказала, просто фрагмент воображения какого-нибудь художника.

Нора протянула ему рисунок щита, и они начали копаться в справочниках, сравнивая его с предметами на рисунках. Названия мест находок начали расплываться у нее перед глазами: Даурис, Боллиндерри, Майларг, Лагор, остров Луган, Лиснакрогер… На страницах орнаменты извивались, перекручивались и изгибались, отражая естественный мир в абстрактном. Повсюду были глаза и лица животных. Нора представляла себе, как мастер сгорбился над своими инструментами, делая тонкие узоры «рыбья кость», птиц, чьи клювы образуют головки булавок. Она пролистнула диск с трискелионом и почувствовала, что где-то уже встречала его. Но где она видела этот образ раньше? Изящные спирали, все считалось по три… Нора пошарила в памяти, но не смогла определить, откуда взялся образ. Неважно, когда-нибудь он вернется, вероятно, когда она не будет пытаться вспомнить.

— Вот он, — сказал Кормак. — Выпуклость щита, часть Лугнабронского клада.

Нора посмотрела через его плечо и увидела фотографию, в точности совпадавшую с рисунком. Она подумала обо всех других рисунках, по меньшей мере, десяти или двенадцати, в жестяной коробке Чарли Брейзила.

— У меня есть идея, — сказала она. Нора побежала за своим мобильником. Она нажимала на кнопки, пока наконец не нашла в записной книжке телефона домашний номер Найалла Доусона. Нора услышала его знакомый голос на фоне играющих в догонялки детей, задыхающихся от смеха. Она представила себе, как они сидят в саду позади дома Доусона в Сандимаунте, готовясь снять мясо с жаровни, и звуки обычной жизни вдруг почти довели ее до слез.

— Найалл, это Нора Гейвин. Я знаю, сейчас выходные, но мне нужно попросить тебя об одолжении. Нельзя ли мне как-нибудь получить полный список всех предметов, найденных в Лугнабронском кладе? — она подождала мгновение, прислушиваясь к шуму детских голосов вдали. — Я бы не попросила, Найалл, если бы это не было так жизненно важно.

— Нет, я рад помочь. Нора. Просто я немного изумлен, потому что ты второй человек за два дня, кто просит постатейную опись Лугнабронских предметов. Тот же самый список я отослал факсом Урсуле Даунз вчера вечером.