Лина проспала до второй половины дня. Я не будил её умышленно - во время сна подсознание расслаблено, поэтому изучать чёрное пятно на ауре девчонки было проще. Заклинание некрота оказалось настолько запутанным, что я не смог понять и мельчайшей его связки. Даже Дисс мне ничего подобного не показывал. Немного успокаивало, что в остальном Лина выглядела здоровой: сердце билось ровно, лоб наощупь был тёплым, а вытянутая храмом энергия быстро восстановилась. Будто эта червоточина в ауре - что-то само собой разумеющееся. Я не знал, что и думать.
Проснувшись, девочка ничего не вспомнила, но пожаловалась на ночной кошмар и ломоту в висках. Немного поколебавшись, я решил умолчать о настоящем кошмаре, который с ней приключился. До поры до времени. Отчасти потому что чувствовал вину, отчасти чтобы не будить лихо - лишнее беспокойство могло нехорошо повлиять на здоровье ученицы.
Я знал, что поступаю бесчестно, поэтому с трудом заставлял себя смотреть Лине в глаза, избегал откровенничать и следующие пару дней опекал её сверх меры - а она будто этого и ждала. Заметив во мне перемену, Лина попыталась аккуратно выспросить, что случилось. Я в ответ сбивчиво пробормотал нечто, содержащее фразу «плохое предчувствие». Видимо, она нашла моё беспокойство забавным, потому что быстро свернула допрос и начала вовсю пользоваться моим повышенным к себе вниманием: то у неё болела голова, то уже через минуту живот, то зуб; случайно оцарапав локоть, она пришла ко мне и пожаловалась на сильное жжение, «будто горящие угли под кожей», а стоило мне отвлечься от её проблемы, как девчонка тут же начала тереть замазанную ранку и жаловаться уже на зуд. Я отлично понимал, что это всего лишь ребяческое притворство, но, будучи в заложниках у совести, терпел и помалкивал.
В общем, скучать не приходилось. Ко всему прочему из головы у меня не выходила встреча с некротом. Даже несмотря на правдоподобность его рассказа, мне не верилось, что можно девять тысяч лет просидеть в одном месте и даже не умереть ни разу. Каковы шансы? Наверное, это был самый везучий выродок всех времён, раз никто из чародеев не заглянул к нему на огонёк и не пристукнул тварь. Спору нет, с таким мутантом не всякий справится, но ведь и срок немаленький. Да и перебои пищи должны были случаться, особенно во время войн и эпидемий. Эти чудесные стечения обстоятельств выглядели настолько несуразно, что я почувствовал себя исключительным везунчиком, раз именно мне довелось прервать их череду и найти затерянный храм.
Через день после встречи с некротом, уже перед сном, я чистил ножны и в очередной раз прокручивал в голове ночное приключение, когда над самым ухом раздалось:
- С такими лицами на советах сидят, - ученица порхнула мимо, плюхнулась на своё одеяло и выжидающе посмотрела на меня. - О чём задумался?
Чтобы не говорить правду, пришлось изобретать увлекательную ложь.
- Вспоминаю кое-что. Слышала о Трон-Гараде?
- Да, так, только байки всякие. И что теперь на его месте Либрия.
Девчонка разглядывала свою заживающую руку с таким интересом, что я понял - она ждёт продолжения.
- Верно, Лотор построен на развалинах его столицы, Трона. А о том, как пала эта империя, ты знаешь?
- Как раз собираюсь узнать, - Лина ехидно улыбнулась и легла на живот, подперев руками подбородок.
- Короткую или длинную версию?
- Спать что-то пока не хочется. Давай длинную.
- Как скажешь, - я вложил меч в ножны. - Трон-Гарад был первой империей людей. Первой и величайшей. Очень многое из их культуры преобразилось и укоренилось в современных странах... Об их магии нужно сказать отдельно, но я сделаю это чуть позже. Империя простиралась по всему Куивиену, северным землям и Скалистой долине - то есть она покрыла бы Либрию, Дембри, Кан-Терн, Прибрежье, Нейрат и все северные княжества вместе взятые.
Девчонка совсем по-мужски присвистнула и на мой недоумённый взгляд ответила:
- Считай полмира!
- Наш мир больше, чем ты думаешь. Но да, та ещё громадина. Так вот, жили в Трон-Гараде два класса людей: волены и простолюдины. Первые - благородные, обычно имевшие отношение к императорской династии, либо заслужившие её благосклонность. Они владели землёй, предприятиями и платили за это налоги. Вторые считались безродными и не имели никаких прав, но и налогов не платили - только десятину волену за возможность жить и работать на его земле.
Девчонка фыркнула.
- За девять тысяч лет ничего не изменилось. За то, чтобы горбатиться на чужого, надо платить!
- В целом - да. Но отличия всё же есть. Простолюдины были свободны, волен не мог заставить крестьянскую семью работать на себя. Поэтому больше всего работников - а значит и денег - было у хорошего хозяина, к которому люди шли сами. Улавливаешь принцип?
- Как-то всё слишком хорошо, чтобы быть правдой.
- До этого дойдём. Ага, вот что я забыл сказать! Пурпурный цвет считался благородным, и носить его могли только волены, в то время как простолюдины обязаны были одеваться в цвета провинций, в которых жили. И теперь о том, как Империя начала разваливаться. На самом деле в разных книгах описаны разные причины. Где-то - засухи и неурожаи, приведшие к повсеместным голоду и нищете, где-то - плохое управление и череда напрасно принятых законов. Где-то - то и другое вместе. Так или иначе, начались беспорядки, завязалось множество мелких внутренних конфликтов. Тут и там люди впадали в крайности, старались безнаказанно обокрасть, присвоить, поживиться за чужой счёт - в общем, всё как сейчас. Ты хотела что-то сказать?
- Ты обещал рассказать про магию.
- А! Да, точно. В Трон-Гараде не существовало магических орденов, но была каста имперских чародеев. Да и сами они сильно отличались от нынешних Меритари. Как ты теперь знаешь, современные маги пользуются исключительно силами стихий: огня, воды, земли и воздуха. Причём каждый может управлять сразу всеми. Очень редко кто-то из них владеет Тьмой или Светом. Имперцы же черпали силу из шести начал, но каждый чародей специализировался только в одном направлении: маг воздуха, воды, огня, земли, целитель или некромант. Их Дар имел предрасположенность только к одному началу, остальными они владели лишь по верхам, самые элементарные заклинания и те не всегда удавались... Зато мощь имперских чародеев на порядок превосходила их нынешних коллег. Поэтому маги были очень, очень влиятельными людьми, что тоже сыграло немаловажную роль в надвигающемся хаосе. Я ответил на твой вопрос?
- Ответил, ответил.
- Прекрасно. В каком-то там году после Исхода, не помню, в каком, императором стал Ирденд Третий Кровавый, и камешек покатился с горы, собирая за собой лавину. Если верить книгам, он пришёл к власти, отравив своего отца. Также, насколько я смог заключить из прочитанного, он был изрядно тронутым на голову. Этакий расчётливый психопат. В этих дворцовых интригах сам черт ногу сломит, так что не возьмусь утверждать наверняка, но факт есть факт - Ирденд Третий стал последним императором Трон-Гарада. Империя перед его правлением оставалась в своих границах несколько сотен лет, перестав расширяться после войны с южными племенами. Множество семей, вхожих во дворец, были очень недовольны тем, что имея возможность, Империя не завоёвывала новые земли, а лишь отражала набеги орков и племён варваров. Хотя армия насчитывала более двухсот тысяч воинов.
- Матушки-батюшки! Да куда им столько?
- ...Ирденд, кстати, был того же мнения. Ему втемяшилось в голову пустить эту силу в ход, и он стал снаряжать армии и флот на Южном море для походов на запад, всерьёз намереваясь завоевать весь мир. Стоит ли говорить, что на катящуюся по наклонной Империю это подействовало не лучшим образом? Совет в большинстве своём не одобрил этого стремления, и тогда император заявил о праве неоспоримости своего голоса. Чем он думал, даже представить себе не могу, наверное, тем, на чём сидел. Трон-Гарад треснул пополам, разделившись на лагеря сторонников императора и его противников. Разумеется, сторонниками стали волены, а противниками - простолюдины.
Лина задумчиво закатила глаза, но быстро сдалась и спросила:
- Почему разумеется?
- Потому что завоёванные земли достались бы воленам, а умирать за них пришлось бы крестьянам.
Лицо ученицы просветлело, и она тихо с придыханием протянула:
- А-а-а!
- Ага. В то время касту чародеев возглавлял Берт, выдающегося ума человек и необычайной силы чародей. По легенде он был единственным, кто владел тремя началами сразу - Светом, Тьмой и Землей. Все эти качества быстро сделали его самым влиятельным чародеем в касте и очень значимым человеком в Совете. Он был категорически против войны. Однако всех ему объединить не удалось, так что Совет, а вслед за ним и вся каста раскололись на две части. Одни поддержали императора, другие - Берта. Через полгода нарастающих волнений началась междоусобная война. Подробностей история не сохранила, но в результате первой же битвы Трон оказался почти полностью разрушен. Император и вся его семья погибли в первую же ночь, несмотря на мощную магию императорской крови. Берт уцелел и начал собирать сторонников. Его коалиция стала называться Многоцветной, так как состояла из безродных, а его противники - Пурпурными.
- Так вот почему ты рассказывал про цвета!
- Да-да! Через несколько недель Империю уже вовсю лихорадило. Началась неслыханная война, как по масштабам, так и по безумию. Благородные грызлись между собой из-за трона и воевали с Многоцветными за свои земли, те в свою очередь норовили оттяпать кусок побольше. Некоторые волены, ходившие в «добрых» хозяевах, сохраняли нейтралитет, так их подняли на вилы просто на всякий случай... Но самая страшная война разразилась среди членов касты, потому как чародеи во всей этой неразберихе были самыми влиятельными людьми. Толпа формировалась уже вокруг них. В стане Многоцветных порядок сохранялся только благодаря жестокости Берта. Любого, кто подрывал боевой дух войска изнутри, он без суда и следствия хоронил заживо под слоем земли.
Верхняя губа Лины брезгливо поползла к носу.
- Ну и изверг.
- Не думаю, что у него был выбор. В ту пору каждый мог убить каждого, по какой угодно причине. Двухтысячелетняя цивилизация превратилась в орду кровожадных варваров. Единственные, кто отдавал себе отчёт в своих действиях - маги касты, разбитой на две почти равные части. Эта войну окрестили Войной Посохов - потому что у имперских чародеев посохи играли роль знака отличия. Через два года этой кровавой бойни население империи сократилось наполовину, а через пять осталась четверть, мечущаяся по разорённым выжженным землям и непрерывно воюющая между собой. А потом пришла гнойница.
- Кто пришла?
- Болезнь. Начинается с цинги, потом выпадают зубы, ногти, в конце - волосы. Кожа на их месте покрывается струпьями, во рту и вокруг любой ранки набухают гнойники, которые не сходят, пока человек не сгниёт заживо или не умрёт от голода.
- Фу-у-у, меня сейчас вывернет.
- Тогда почаще мой руки и избегай крыс, гнойница и нынче иногда встречается. Тогда эпидемия выкосила девять десятых от общего числа населения, остались лишь самые сильные, самые удачливые и немногочисленные обладатели иммунитета.
- И что, даже это не прекратило войну?
- Представляешь, нет! Нравы тогда, конечно, были совсем иные, но мне всё равно не верится, что люди могли настолько потерять головы. Наверное, что-то историки всё же упустили. В общей сложности, от первого боя до последнего, война длилась девять с лишним лет, после чего произошёл возврат в виде Великого Нашествия. Империя, которая формировалась и развивалась почти два тысячелетия, рассыпалась в прах за считанные годы. Кто-то сумел сбежать на запад и юг ещё до начала междоусобицы, другие бежали уже во время Войны Посохов. На седьмом году войны погиб Берт, совсем неблагородно и банально отравленный кем-то из приближённых, к концу восьмого погибли последние вожди Пурпурных, что некогда входили в совет касты. После этого было несколько попыток заключить перемирие, так как большинство уже не понимало, зачем нужно воевать. Однако именно из-за того, что все настолько привыкли убивать друг друга, переговоры каждый раз заканчивались стычкой, и всё оставалось по-прежнему. В итоге остатки враждующих сторон собрались недалеко от Чернотопья, но так и не смогли договориться. Завязался бой. Многоцветные стали отступать, и не нашли ничего лучше, чем залезть в болото. Наверное, думали, что их не станут преследовать, но не тут-то было. Пурпурные полезли следом, загоняя противника всё глубже в трясины. Оба войска ушли вглубь топей, и никто не узнает, чем закончилась битва, потому что обратно не вернулся почти никто. А вернулся лишь один слабенький, престарелый Пурпурный маг по имени Меритари.
Лина, услышав знакомое название, нахмурилась.
- Так вот откуда взялось это слово?
- Совершенно верно. Только цвет они слегка изменили. Хотя неизвестно, что взято за основу: цвет его происхождения или цвет его стихии - огня.
- Но он же вернулся! Почему неизвестен итог битвы?
- В «Истории» сказано, что его оглушили в самом начале стычки, и когда он пришёл в себя, никого вокруг уже не было, поэтому он вернулся. Но на правдоподобную эта версия, сама понимаешь, не тянет. Не удивлюсь, если он просто сбежал и не сознался.
- И? Что было дальше?
- Да ничего. Почти все территории, принадлежавшие Трон-Гараду в годы его величия, оказались либо заброшены, либо захвачены отродьями, варварами или орками, а потом всё равно заброшены. Только через несколько столетий люди стали возвращаться сюда со всех уголков Нириона. Те, кто видел Войну Посохов, уже умерли, а те, кто не видел, уже не так боялись... Стали возвращаться, постепенно выбивая со своих земель временных хозяев, снова распахивать земли, отстраивать города, но уже без прежнего размаха. Все, что могли перенять новые люди у Империи, они переняли. Кусочки культуры в виде разрушенных храмов, осколки искусства в виде сломанных памятников. Оружие, названия, кое-какие механизмы. За следующие девять тысяч лет Нирион повидал немало государств, но ни одно из них величия Трон-Гарада не достигло даже близко. Магия изменилась. Наука изменилась. Меритари же был единственным учёным, оставшимся в живых.
- Учёным?
- Не удивляйся. Это сейчас существуют целые академии с сотнями преподавателей, а тогда единственными, кто занимался наукой, были чародеи касты. Кстати, тебе тоже придётся изучать науки - без них дотянешь максимум до деревенской знахарки.
- А что произошло с магией?
- Видоизменилась. Где-то деградировала, где-то расширилась. О главном отличии я тебе уже сказал. Меритари научил своих учеников всему, что знал, но знал-то он немного. Из-за войны многие знания канули в Бездну. Кровосмешение, отсутствие правильной инициации, может быть, и болезни поработали - всё это привело магию к тому виду, какая она сейчас. И это, наверное, даже к лучшему. Ещё одной войны Посохов этот мир может и не пережить.
- Но ты ведь знаешь больше, чем Меритари? Я о том, что ты владеешь и Светом, и Тьмой, и Материей, а Меритари всего этого не могут.
- В большинстве своём - нет, не могут. Но в этом заслуга не столько моя, сколько моего учителя. Он понимал в чародействе намного больше, чем любой из людей, даже трижды талантливый.
- Кстати, ты говорил, что ему было больше шестнадцати тысяч лет - как он тогда уцелел в той войне?
- Он был в другом мире и пришёл сюда через два тысячелетия после окончания войны.
Девчонка захихикала и сказала:
- Ну да, из другого мира. Из сказочного, что ли?
Я посмотрел на неё исподлобья, как всегда смотрел, если мне надоедало её ребячество. Лина продолжала весело улыбаться, как будто ожидая чего-то ещё, и до меня дошло: она не знает о множественности миров!
Одновременно с тем, как моё лицо принимало умилённое выражение, улыбка девчонки, напротив, увядала.
- Так то, что в сказках - всё правда? - Лина даже приподнялась на ложе от удивления.
- Другие миры существуют, - сказал я осторожно, - но они вовсе не обязательно сказочные.
- А какие же тогда?
- А всякие, - улыбнувшись, сказал я. - Давай-ка спать. О других мирах - в другой раз. Мы и так чересчур заболтались, не хочу завтра засыпать в седле.
Лина посмотрела на меня одним из тех томных взглядов, которых я старался не замечать, и потом легла, отвернувшись. С полчаса она лежала тихо, словно не могла заснуть и хотела ещё о чём-нибудь спросить, но не решалась. Она так и не подала голоса до самого утра.
Ночь пахла прелью и сыростью. Неподалёку в темноте леса слышался равномерный шелест, и только по редким всплескам можно было узнать в нём бег ручья. Спрятавшись в высоких ветвях, ухал филин; ему аккомпанировали неутомимые сверчки. Не в такт потрескивали догорающие дрова. Налетал порывами ветерок, заставляя листья аплодировать. А совсем рядом, в двух шагах, мирно посапывала непоседливая девчонка, присутствие которой придавало вышеперечисленному особый привкус, призвук, присвет - всё словно обретало дополнительную ясность и объём.
Я же лежал на спине, и взгляд мой заблудился среди звёзд. Их было слишком много, чтобы сосчитать, но слишком мало, чтобы насмотреться. На меня напало на редкость благостное настроение: хотелось дышать каждой порой, чувствовать каждой жилкой, лишь бы вобрать в себя настоящее без остатка, заполниться им до макушки.
Я жалел только об одном: что нельзя растянуть это мгновение до бесконечности, или хотя бы забрать его с собой в рыхлое пространство сна. Не потому, что момент был особенным или неповторимым - просто другого не хотелось. «Наверное, вот такое оно, - думал я. - Может найти тебя в любую секунду, несмотря ни на какие беды. Робкое, тёплое, пушистое - сядет рядом, всего на несколько минут, а потом, заскучав, упорхнёт к кому-нибудь другому. Потому что хорошего - понемножку. Оно обязательно вернётся, но только если ты найдёшь для него место. И только если совсем не будешь его ждать».
* * *
- ...Как ты уже знаешь, чародеев от обычных людей отличает Дар - способность накапливать внутри себя энергию и распоряжаться ей с помощью заклинаний. Максимум энергии, который чародей может накопить, называется силовым порогом и напрямую зависит от глубины Дара чародея. Со временем порог увеличивается, в основном благодаря тренировкам и освоению новых видов плетений. Процесс расширения силового предела называется асессией и происходит рывками. Как правило, время до следующей асессии увеличивается вместе с самим силовым порогом. Пока понятно?
- Да.
- Помни, что я пока объясняю тебе на пальцах, на самом деле всё сложнее. Итак, предположим, ты сотворила сложное заклинание и твой запас магических сил иссяк. Есть три способа восполнить его. Первый - просто накопить энергию. Это самый безопасный, но и самый медленный способ, называемый регенерацией. Чародей может ускорить её с помощью медитации, но всё равно это долго - в зависимости от глубины Дара чародея регенерация может длиться от суток до двух месяцев...
- Эн?
- Да?
- А как определить глубину Дара?
- Достаточно всмотреться в ауру чародея, чтобы определить насколько его Дар глубже твоего. Это будет видно по насыщенности поля. Если поле рябит, и ты можешь видеть сквозь него - этот чародей обладает поверхностным Даром и, как следствие, не способен к сложной магии. Если поле непроницаемо или, что бывает у очень могучих чародеев, блестит и отливает яркими цветами - то его Дар, скорее всего, глубже твоего.
- Ты научишь меня это делать?
- Разумеется. В своё время. Итак, второй способ. Он не так безопасен, как первый, но зато значительно быстрее и эффективнее. Для этого необходимо найти сборщик энергии, или магический магнит. Магнитом может быть что угодно - дерево, вода, камень, металл - это зависит от пересечения эфирных потоков. Скоро я покажу тебе пару таких мест, их в мире предостаточно и встречаются они довольно часто. Возле магнита тебе нужно будет настроить свою ауру так, чтобы она пропускала свободно текущую энергию сквозь себя. Энергия возле магнитов стабильна, поэтому ей можно восполнить свой магический запас. Этот процесс называется нутризацией или энергетическим питанием. Таким образом, ты напитаешься под пробочку за несколько часов, максимум за сутки. Хотя, тут тоже, смотря какой попадётся магнит. Самое главное при нутризации - не переборщить. Побочными эффектами такого «переедания» могут быть резкое ухудшение самочувствия и даже смерть. Вопрос?
- Да. Как определить, что уже достаточно?
- О, ты всегда будешь чувствовать, сколько сил у тебя осталось, главное, научиться правильно их рассчитывать - как при питании, так и при затратах. Этому я тоже тебя научу, не переживай.
- Жду не дождусь! Так какой третий способ?
- Это самый рискованный способ и пользоваться им рекомендуется только в самом крайнем случае - если тебе напрямую будет угрожать смерть. Он называется абсорбцией, иначе поглощением. Если у тебя есть с собой какой-либо зачарованный предмет, такой, например, как амулет, талисман, магический камень, метеорит, артефакт - ты можешь поглотить содержащуюся в нем магию. Для того чтобы извлечь магию из предмета существует несколько достаточно сложных плетений, но ни одно из них не гарантирует, что ты выживешь после такой операции.
- Почему?
- Потому что энергия, выпущенная из предмета, становится неуправляемой очень быстро. Если ты не успеешь её поглотить до того, как она выйдет из состояния равновесия, тебя попросту разорвёт на части. Не физически, конечно, но смерть неизбежна.
- Эн?
- Да, Лина.
- А нельзя поглотить заклинание, направленное в тебя?
- Даже не пытайся. Причина та же - эта энергия уже не находится в равновесии, она задействована. Это все равно, что попытаться схватить арбалетный болт, выпущенный в тебя в упор.
- Я видала умельца, который хватал.
- А я не говорю, что это нереально. В природе встречаются существа, способные абсорбировать нестабильную энергию, но они редки, чрезвычайно редки. И чрезвычайно умны, как правило. Демоны, которые живут в глубинах Эфира, почти все способны к абсорбции, потому что там без этого как нам - без воздуха. Но для человека такая абсорбция - задача невыполнимая. Ну, или почти невыполнимая - у очень, очень сильного и умного чародея, возможно, есть один шанс на миллион. У нас с тобой - нет.
- Понятно...
- Ладно. Тогда перейдём к основным видам плетений...
C тех пор, как мы перешли от теории к практике, и у Лины стало получаться колдовать, старательности в ней сильно прибавилось. Иногда она даже уговаривала меня начать занятие пораньше - её, как и любого начинающего чародея, серьёзно увлекли собственные способности. Отсюда появились типичные ошибки: нетерпеливость, заносчивость, стремление охватить всё и сразу; молодость и крутой нрав только усугубляли положение.
Я понимал её чувства - когда осознаешь, что способен щелчком пальцев заставить повиноваться непредсказуемую стихию, появляется иллюзия всесильности. Дисс быстро подавил во мне этот комплекс бога. То же самое я пытался проделать и со своей ученицей - чтобы научить смирению и терпеливости. Девчонка зло косилась на меня всякий раз, когда вместо увлекательнейших практических упражнений я заставлял её, например, переносить всю воду из одного сосуда в другой одним пальцем, не пролив мимо ни капли.
Несмотря на явный прогресс в умении контролировать Дар, Лине до сих пор не давались мысленные плетения - не хватало концентрации. Мы упражнялись каждый день, но каждый раз всё заканчивалось тем, что Лина разочарованно бросала занятие. Я утешал себя тем, что рано или поздно она заставит себя сосредоточиться, и тогда дело сдвинется с мёртвой точки.
- Ardo! - Лина вытянула руки в сторону небольшого пня.
Тот затрещал и слабо вспыхнул колдовским бездымным огнём. Ученица самодовольно улыбнулась.
- Теперь потуши, - сказал я. - Мыслеформой.
Мы стояли на небольшой поляне в полулиге от Тракта, специально отдалившись от людных мест, чтобы Лина могла спокойно потренироваться.
- Обязательно именно так? - скисла девчонка. - Может, пока закрепим жестовые заклинания?
- Хитрая! - усмехнулся я. - Жестовые у тебя и так уже неплохо получаются. Пойми: пока ты будешь произносить словесную формулу и размахивать руками, я создам столько мыслеформ, что от этого пенька даже воспоминаний не останется. А если придётся колдовать со связанными руками - будешь ждать, пока развяжут? Мыслеформы - это оружие чародея-профессионала, так же как меч для воина. Давай, пробуй. Концентрируйся как следует. Выкинь всё остальное из головы, сейчас для тебя самое главное, это сделать одну единственную вещь - составить в уме плетение и пустить через него энергию.
Лина глядела на меня исподлобья - будто ни слова не понимала. Она уже почти смирилась с тем, что обойдётся без мыслеформ и всё надеялась, что я тоже смирюсь. Не тут-то было.
- Не смотри на меня так! Вперёд, смелее!
Поняв, что урок не продолжится, пока она в очередной раз не попробует, девчонка тяжко вздохнула и повернулась к несчастному пню. Пытаясь вообразить рисунок заклинания, она, как и всегда, вся скукожилась: стиснула кулаки, чуть сгорбилась, втянула голову в плечи и крепко зажмурилась.
Язычки пламени опали, но не исчезли - словно заклинанию не хватало силы. Я нахмурился. Огонь тотчас потух.
- Вот, можешь же когда хочешь! - я одобрительно похлопал ученицу по плечу. - Давно бы так!
Лина открыла глаза и уставилась на пень, изумлённая.
- Получилось? - она повернулась ко мне и победно вскинула руки. - Получилось!
- Я же говорил, рано или поздно получится, главное пытаться! Давай, теперь снова зажги его, только свободнее, и подпитай получше!
Девчонка снова зажмурилась; над пеньком тотчас показался дымок.
- Больше энергии! - крикнул я, и через секунду из трещин в коре плеснуло пламя.
Увидев это, Лина издала ликующий возглас и несколько раз подпрыгнула на месте, после чего вдруг оказалась болтающейся у меня на шее.
- Молодец, умница, - сказал я прямо ей в ухо. - Но рано радоваться, надо закреплять! Потуши его ещё раз.
Девушка, уже нисколько не колеблясь, встала напротив цели.
- Не закрывай глаза!
Лина послушалась, и только что вспыхнувший огонь медленно потух - снова.
Я не удержался и издал торжествующее «Ха!». От гордости - за себя и за ученицу. В первый раз, конечно, пламя погасил я, но всё остальное сделала Лина. Сама.
- Давай ещё! - крикнула девчонка, глядя на меня горящими глазами. - Давай что-нибудь ещё попробуем!
Я видел, что она слишком распалилась, чтобы продолжать, но разве возможно было ей сказать об этом?
- Давай так: с мыслеформами продолжим завтра, а сегодня попробуем работу с сильным заклинанием. Если сможешь сейчас погасить огонь, который разведу я, будем считать сегодняшнюю программу выполненной. Тушить можешь, как хочешь, но без мыслеформ. Договорились?
- Ко-о-онечно! - протянула Лина и напоказ размяла шею, будто перед дракой.
- Отойди подальше. Я сделаю так же как ты.
Когда мы отошли, я, повторяя жест Лины, произнёс:
- Ardo.
Пень взорвался горящими щепками, мгновенно превратившись в монструозных размеров факел. Лина непроизвольно отшатнулась и закрыла лицо руками. Жар был что надо - даже я, стоя в десяти шагах, чувствовал исходящее от пламени тепло. Девушка с минуту смотрела на воющий огненный столп с отстранённым выражением на лице, а потом вдруг гаденько усмехнулась. Она вытянула руки перед собой ладонями друг к другу и так же отчётливо, как прозвучало предыдущее заклинание, бросила:
- Premer!
Воздух вокруг остатков пня стал уплотняться и разламываться, рассекая пламя на быстро гаснущие обрывки. Огонь тут же опал, но заклинание продолжало безжалостно прессовать пространство, отрезая языки от источника пищи. Через несколько секунд от моего импровизированного инферно осталась только горстка угольков.
Девчонка повернулась ко мне. Эффект был, как она и ожидала: мои глаза едва не вылезли из орбит.
- Ты... Чего?! - только и смог выдавить я.
Лина снова улыбнулась, но уже как-то вяло, показала мне язык и побежала к лагерю, где остались лошади и сумки.
* * *
Лина была чрезвычайно довольна собой. Ей удалось, наконец, по-настоящему удивить спутника. После тренировки прошёл уже час, а Энормис с тех пор открыл рот только для того, чтобы потребовать объяснений и съесть ужин. Она с гордостью пояснила, что несколько недель назад видела, как чародей сам использовал это заклинание, чтобы прибрать стоянку. С тех пор оно стало главным предметом её «внеклассовых» занятий и оттачивалось втайне от учителя, ведь Лина знала, что он не одобрит. Девушка самостоятельно разобрала заклинание на узлы, нашла знакомые связки, отрепетировала жест...
- Лина, - прервал её Энормис, сосредоточенно жуя. - Ты, конечно, молодец. Но это ведь заклинание Материи.
Девушка замерла, усиленно соображая, что может значить напряжённый тон спутника. Сам же озвученный факт Лине ни о чём не говорил.
- И это... плохо? - попыталась угадать она.
- Это странно. - Эн бросил ложку в опустевший котелок. - Люди не способны к магии Материи. От слова «совсем».
- Ха! А ты не люди, что ли?.. - Лина осеклась, наткнувшись на красноречивый взгляд чародея.
Действительно, обычным человеком он точно не был. Уж что-что, а это девушка уяснила быстро - потому и прониклась к нему нежданной симпатией.
- Я - дело другое, - с нажимом сказал Эн. - По мне мерить не надо. Вообще-то нынешние люди часто даже Светом и Тьмой не владеют. Их потому и называют «стихийниками». Огонь, Вода, Земля, Воздух - вот и весь арсенал рядового чародея.
- Отлично. И что же, по мне тоже получается мерить не надо? Получилось ведь.
Энормис почесал в затылке.
- Хороший вопрос. Самому интересно - как же это у тебя получилось? Материя - это же основа, первичный элемент, - чародей не смотрел на Лину, словно просто рассуждал вслух. - У неё самые заковыристые связки. Вторичные элементы наследуют от Материи только простейшие её части плетения.
- Вторичные - это какие? - быстро спросила девушка, чтобы уж совсем не терять нить разговора.
- Тьма и Свет. А третичные - это как раз набор «стихийников» - в свою очередь наследуют у вторичных ещё более простые фрагменты плетений. И тут всё зависит Дара. Если Дар средненький - то дальше третичных элементов не уйдёшь. Тем не менее, у людей изредка проявляются Дары такой глубины, что хватает ещё и на Свет и Тьму. Так что выкинь ты некротический фокус, я бы не сильно удивился. Но Материя...
- Но кто-то же способен к Материи? Кроме тебя, разумеется.
- А как же. Эльфы вроде бы способны.
- Ну вот! Может я - эльф!
Вместо ответа Энормис умилённо посмотрел на Лину, отчего та мгновенно вспыхнула:
- Чего уставился?! Видел ты хоть одного эльфа живьём?
- Нет, - сокрушённо признался чародей.
- Вот и не... смотри так!
- Ладно-ладно, - Эн примирительно поднял руки. - Извини. Но поверь, ты не эльф. И даже не полуэльф.
- С чего ты взял?
- Дисс их видел. Сказал, по эльфу сразу видно, что он не человек. А ты вроде на нелюдь не похожа...
- Ну ладно, - нехотя согласилась Лина. - Кто ещё?
- Кто ещё - что?
- Владеет Материей.
- Говорят, драконы владеют. И хотя их тоже уже лет пятьсот не видели, могу точно сказать, что ты не дракон. Чешуи совсем на тебе нет, хвоста не видать, да и размерами не вышла...
- Ха-ха, обхохочешься! - девушка состроила злую гримасу. - Кто ещё?
- Маги неплохо с ней управляются. Такие, как Дисс. Но если бы ты была Магом, мне бы не нужно было тебя ничему учить. Ты бы колдовала так же естественно, как дышала. Это если не говорить о том, что Дисс бы тебя давно уже почувствовал и нашёл.
- Так. Ещё?
- Некроты, - сказал Эн, и всё его веселье тут же улетучилось.
- Это кто такие?
- Вурдалаками их ещё называют.
- А! Ну, чеснок я, конечно, не люблю, но дневного света не боюсь. Так что вряд ли.
Чародей только хмуро угукнул и ничего не сказал. Он вдруг стал страшно задумчивым и будто потерял интерес к разговору.
- Ты чего? - спросила Лина, почуяв неладное.
- Да больше ничего в голову не приходит, - вздохнул Эн. - А я ведь чувствовал, как ты «практиковалась»... пару раз. Но думал, что это откуда-то со стороны фонит, а оказалось вот оно что. Ты, кстати, как себя чувствуешь?
Лина прислушалась к своим ощущениям. Кроме подкожного зуда и головных болей, о которых она за последние дни сказала чародею несколько раз, всё вроде бы было нормально. Ну, ещё стали приходить странные сны со сказочными городами и нездешними мирами, красивыми до жути. Ну и если покопаться, то пару раз появлялось дикое ощущение, что она потеряла какую-то свою часть. Ощущение это было ярким настолько, что Лина тут же бросалась осматривать себя: на месте ли руки-ноги? Убедившись, что да, на месте, девушка вроде бы успокаивалась, но какая-то мерзкая струнка всё же фальшивила где-то на окраине разума, и избавиться от этой незаконченности не удавалось.
В общем, мелочи. Вряд ли Эн спрашивал о такой ерунде.
- Да нормально я себя чувствую. Иногда только чешется всё... - И в подтверждение своих слов Лина злостно заскребла зудящий локоть.
- Да уж. Надо бы найти, где помыться, - сказал чародей и задумчиво откусил от огурца.
Огурец оказался горьким, и Энормиса тут же перекосило. Он сплюнул горечь, с отвращением посмотрел на надкушенный овощ и запустил им в кусты.
Девушка не стала говорить, что от грязи чешется совсем по-другому, потому что помыться и правда хотелось. Но вообще этот странный зуд начался после той ночи, когда ей приснился кошмар.
Лину, конечно, немного встревожили неясности с её Даром, которому подвластна Материя, и огорчило известие, что она всё-таки не эльф. Зато ей очень нравилось внимание Энормиса к своей персоне, поэтому настроение у девушки даже немного поднялось.
- А почему мы повернули к северу? - спросила она, чтобы не дать чародею окончательно уйти в себя.
Чародей вздохнул, словно так ни к чему и не пришёл в своих размышлениях, и пояснил:
- Мы едем в Кантахар.
- К гномам? - с сомнением протянула Лина. - Что ты там потерял?
- Там живёт один гном, который сможет нам помочь.
- Думаешь, нас туда пустят?
- Посмотрим. Но что-то мне подсказывает, что пустят.
- А если нет?
Энормис пожал плечами.
- Осядем где-нибудь в Дембри, наверное.
От одного упоминания об этой стране настроение у Лины начало портиться. Она скривилась, словно целиком сжевала невкусный огурец, и подтянула колени к себе. Ей вдруг тоже расхотелось продолжать разговор.
- В чём дело?
Девушка повернулась на голос: Энормис смотрел на неё настороженно. От него явно не укрылась перемена в настроении спутницы. Эн вообще был очень внимательным и наблюдательным, он видел всё. Кроме самого очевидного, разумеется.
- Да, так, - Лина спрятала нос в коленях.
- Давай, по порядку, - чародей уселся поудобнее и приготовился слушать.
Лина замялась. Ей не хотелось поднимать тему, но отталкивать единственного, кто достоин был услышать такие подробности её жизни, она тоже не хотела. Не зная, с чего начать, девушка поморщилась и пробормотала:
- Ну, был один случай...
- Именно он меня и интересует.
Лина вздохнула.
- Тебе приходилось когда-нибудь убивать?
Во взгляде чародея мелькнуло лёгкое удивление.
- Почему ты спрашиваешь?
Лина неопределённо повела плечами. Она вдруг испугалась: а вдруг не стоит рассказывать? Вдруг он не поймёт? Но тут Энормис неожиданно ответил:
- Приходилось. Исключительно из самозащиты. Несколько раз. А тебе?
- Однажды, - её голос слегка охрип, и пришлось прочистить горло. - Три года назад.
Энормис пожал плечами - мол, ну и что с того? И добавил:
- Кто?
- Одна купчиха. Тупая, жирная корова, - это должно было прозвучать твёрдо, но Лина и сама бы в такую твёрдость не поверила. - Поймала меня на краже апельсинов. Жалко ей было, что ли? Заорала, как умалишённая. Всё прямо на рыночной площади, в одном занюханном дембрийском городке. Я не успела увернуться - та схватила меня за руку, да так сильно, что у меня слёзы выступили. Ей бы подковы гнуть, а не за прилавком стоять. Держит - не вырваться, глазёнки кровью налились, «воровка!» - орёт. Ну и отвесила мне сначала одну оплеуху, потом другую. Тут и другие подтянулись. Сам знаешь, воров на рынках не особо жалуют. Не знаю, что в тот день такого случилось, но настроение плохое было у всех. Обступили нас. Купчиха меня лупит, а те знай кричат, подбадривают её, свистят. Я вырвалась было, да меня тут же схватили и швырнули обратно ей под ноги. Она мне волосы рвёт, а у самой аж пена ртом лезет. Понимаю - сейчас закидают меня камнями до смерти, или она из меня своими руками дух выбьет. У меня всё лицо в крови, не вижу ни зги, вдруг, смотрю - прямо передо мной мужик стоит в толпе, тоже орёт со всеми, а на поясе у него кинжал висит в ножнах. Ну, я и дёрнула за рукоять, ничего не соображая. Махнула наугад, да попала аккурат купчихе по горлу. Кровища как брызнет, да прямо на меня. Народ ахнул и замер - обалдели от неожиданности. Я тут же ноги в руки и бежать. Кинжалом замахнулась - люди от страха поотскакивали, зенки свои на меня таращат, боятся. Только щелочка меж ними образовалась, я в неё нырнула и побежала, ног под собой не чую, а сама думаю - только бы страже не попасться, иначе точно на куски порубят...
Голос девушки сорвался; она прочистила горло, сглотнула. Спрятала лицо за коленями - только глаза смотрят на бьющийся в кострище огонь.
Лина будто снова стала той четырнадцатилетней девчонкой, перепуганной до смерти; она не помнила всех деталей, но всплывших ощущений было достаточно, чтобы заново пережить то безумие.
Она бежала по грязным закоулкам города, вся в крови, судорожно сжимая рукой окровавленный кинжал, потому что он был последним её защитником в целом мире врагов. Бежала до тех пор, пока не начали подкашиваться ноги; нашла какую-то нору и забилась в неё, дрожа всем телом, вытирая грязными рукавами кровь и слёзы. А в голове билась только одна мысль: «я живая, живая, я всё ещё живая...» Только потом пришло понимание: она-то жива, а та купчиха - уже нет.
Энормис поднялся, пересел поближе - чтобы чуть-чуть касаться её плеча своим.
- Больше такого не будет, - сказал он. - Пока я с тобой - не будет.
Вместо ответа Лина прислонилась к нему, и в этот раз чародей не спешил увеличить дистанцию между ними - сидел, не шевелясь, одним своим молчаливым присутствием подавляя чужую боль, делая её всё менее значимой, всё менее ощутимой. И Лина, неожиданно для самой себя, поверила в его обещание.
Они просидели так, в тишине, с полчаса; когда огонь стал гаснуть, Эн первый заговорил:
- Уже поздно.
- Да уж, - вздохнула девушка.
Потянулась, зевнула.
- Я ложусь спать. После этих упражнений сил совсем нет.
Чародей кивнул, не оборачиваясь. Даже когда она легла, он так и не пошевелился, продолжая сидеть, глядя в рдеющие угли. Сам его вид действовал на Лину успокаивающе - ощущение надёжности, которое она испытывала рядом с Энормисом, напоминало ей об отце, но не о том, как он погиб, а о том, каким он был для неё при жизни. И засыпать с этими мыслями было так легко...
* * *
Меня разбудил шорох, раздавшийся совсем рядом, и я тут же открыл глаза. Это поднялась Лина. Она знала, что я долго не сплю по вечерам и засыпаю обычно поздней ночью, так что по утрам изо всех сил старалась не шуметь.
Наивная.
- Припозднился вчера? - спросила девушка, заметив, что я проснулся.
Ничто в её поведении уже не напоминало о вчерашнем разговоре. Она была весела, улыбчива и, судя по выражению лица, готовилась напроказить. После вчерашней выходки Лины я старательно выискивал в её облике детали, которые говорили бы о превращении в... во что-то нечеловеческое, но всё было как обычно. Пятно на её ауре не увеличилось, но и не уменьшилось, что меня нисколько не успокаивало. Я не знал, каким именно образом протекает превращение человека в некрота. Скорее всего, первые признаки проявились бы уже на следующий день. Однако Лина оставалась собой. А я всё ещё плавал в раздражающей неопределённости и не знал, что предпринять.
- Не спалось. - Я встал на ноги и потянулся. - Ты выспалась? Сегодня у нас ответственный день.
- Переходим границу?
- Да. И там у нас одна дорога - через пост.
- Ты уверен? - Лина с сомнением посмотрела на меня. - Как бы нас там не сцапали.
- Уверен, что сцапают, если мы облажаемся, - саркастично отозвался я. - За лигу до границы я собираюсь наложить на нас с тобой заклинание «личины». Морок, короче говоря.
- А если там будут Меритари? Морок не засекут?
- Не думаю, что там будет маг сильнее пятой ступени.
- Ступени?
- А, я тебе ещё не рассказал... - внезапно осознал я. - У Ордена есть шкала, по которой они меряют силу. Таких шкал в мире много, но Меритари - самая большая организация чародеев, поэтому в основном пользуются их изобретением. Ступеней всего двадцать. Первая - самая слабая. Два мага первой ступени, соединённые кольцом, примерно равны по силе магу второй ступени. О кольце я тебе рассказывал, - ученица кивнула. - Третья ступень - это два вторых в кольце, и так до одиннадцатой ступени. В Меритари маг с первой ступенью считается учеником, со второй по четвертую - подмастерьем, с пятой по десятую - адептом различного ранга. Это уже серьёзные ребята. Но одиннадцатая - это ступень, с которой начинаются полноправные Волшебники. Маг одиннадцатой ступени по силовому порогу может сравниться с тремя магами десятой ступени.
Лина внимала мне с прилежанием образцовой ученицы.
- Со временем сила растёт, но у каждого чародея есть свой предел. У всех он разный, но когда силовой порог чародея достигает этой величины, он перестаёт расти. И определить этот предел очень сложно. Но я не рассказал ещё о Высших. Каждая следующая ступень после десятой примерно равна трём закольцованным предыдущим. Бывает, трём, а бывает и пяти. С пятнадцатой начинаются ступени Мастеров. Таких очень мало, люди редко выходят за тринадцатую, но все же они есть. До двадцатой ступени дорастают единицы из миллионов владеющих Даром. Это ступень Сверхмагов. Они, как правило, дорастают до этой точки за пару-тройку сотен лет. И могут буквально двигать горы. Но у Меритари старше шестнадцатой, насколько я знаю, сейчас никого не осталось.
Лина разочарованно вздохнула. Должно быть, представила себе такую силу и распрощалась с надеждой быстро стать Сверхмагом.
- А дальше? Есть кто-нибудь сильнее двадцатой ступени?
- Есть. Боги.
- Нет, а люди вырастают?
- Все, кто доходят до двадцатой и дальше называются магами Вне Лестницы. Надо ли говорить, что таких за всю историю набралось меньше, чем пальцев на одной руке?
За время разговора мы успели позавтракать и оседлать лошадей.
- Эн... А я какой ступени?
Я улыбнулся.
- Вторая. С половинкой.
Мы взобрались в сёдла и выехали с места ночлега.
- А ты? Раз не боишься пятой ступени, значит ты выше. Какая у тебя ступень? - девчонка с прищуром разглядывала меня.
- Тебе обязательно это знать?
В ответ возмущённо цокнули:
- А сам-то как думаешь? Неужели такая страшная тайна?
Я вздохнул, повернулся и, глядя перед собой, ответил:
- Девятая.
- Оу! Почти Волшебник!
- Вот именно. Почти, - пробурчал я и замолк.
* * *
Три часа спустя мы остановились неподалёку от тракта, на берегу небольшого озера, спрятавшегося меж двух едва заметных холмов. Время подходило к полудню; солнце выкатилось высоко, и пот по нашим лицам так и струился - духота установилась невыносимая.
- Всё, надо накладывать морок, - сказал я и спешился. - Начерти на земле большой круг, чтобы мы с лошадями могли в нём поместиться. Я пока подготовлюсь. Только ровно черти!
Последнее я крикнул уже вдогонку - девчонка, обрадованная, что поучаствует в создании морока, понеслась к ближайшей полянке.
Я же достал из сумки обычную свечу и начал пронизывать её металлическими иглами, располагая их ярусами, крест-накрест. Такая схема позволяет тратить меньше сил и страхует от непредвиденных случайностей. Накладывая такой сложный наговор или заклинание, как составной морок, приходится держать в голове кучу деталей, о которых нельзя забывать. А так - подготовил несколько безделушек, зачаровал как надо, и обряд сам сделает всё остальное.
- Всё, начертила. - Лина подошла ко мне.
- Я тоже почти закончил. Там у тебя точно ровный круг получился? Смотри, исказишь заклинание кривизной дуги, превратимся в лягушек.
- Тогда нас уж точно никто не узнает, - хмыкнула девчонка.
Я покачал головой и воткнул последнюю иглу. Теперь нужно было создать образ и привязать его к фитилю свечи. Я составил в воображении нечто простое, не броское, но с необходимыми убедительными деталями и старательно вплёл получившуюся картинку в заклинание. Через минуту у меня в руке уже лежал самодельный артефакт, зачарованный на одно превращение.
Круг Лина и правда начертила ровно. Я встал рядом с ней, поставил свечку в центре фигуры и зажёг её магическим пламенем, чтобы не задуло ветром. Теперь просто требовалось подождать, пока не завершится обряд.
- У меня нехорошее предчувствие, - внезапно сказала Лина.
Она обнимала себя за плечи, будто озябла, и смотрела в сторону; сомнения и неуверенность были буквально написаны на её лице крупными буквами.
- В чём это проявляется?
- Просто нехорошо, - посмотрела на меня, поёжилась. - Чувство, как будто я иду в полной темноте по мостику, и знаю, что скоро он оборвётся. Но когда именно - не знаю.
- У меня тоже так бывает, - я пожал плечами. - Это страх неизвестности. Но она пугает только до тех пор, пока таковой остаётся. Просто постарайся понять, что именно тебя тревожит, и страх утихнет.
Девчонка в свою очередь пожала плечами.
Её волосы постепенно теряли форму и цвет. Заклинание уже действовало, и выглядело это престранно. Я никогда раньше не накладывал морок на людей, поэтому с интересом наблюдал за процессом, следя за изменениями внешности девчонки. Лина, видимо, тоже начала замечать во мне перемены и во все глаза смотрела на моё превращение.
Тем временем её волосы из прозрачных стали просто светлыми; на лицо прокрались мелкие морщинки, сначала призрачные, потом вполне натуральные; добротная одежда становилась грубой и изношенной; изящные руки опухали и обрастали мозолями, как у крестьянки. Черты лица несколько расплылись, нос немного увеличился, глаза потеряли свою выдающуюся зелень, ресницы укоротились.
Я перевёл взгляд на наших лошадок и с удовлетворением отметил, что заклинание отлично справляется со всеми нами. Добротные скакуны превратились в кляч, а седельные сумки почему-то стали сетками с капустой. Я хмыкнул, разглядывая эту странную метаморфозу. При создании образа я совсем забыл про сумки, но заклинание довершило общую картину моего воображения само. Довольно редкое явление. В итоге сетки получились намного большего размера, чем настоящая поклажа, так что мне пришлось вмешаться и превратить их в простые тюки со всяким барахлом. Солдаты должны купиться.
Наконец последняя игла упала, и фитиль потух, обозначив окончание обряда.
- Всё, можешь выходить из круга, - мой голос звучал простодушно и басил сверх меры.
- Ну и видок у тебя, свинопас, - протянула Лина не своим голосом. Низким хриплым альтом.
Я смерил взглядом ухмыляющуюся бабёнку и ответил, присовокупив ответную улыбку:
- На себя посмотри, доярка.
Улыбка на лице Лины тут же увяла, и девчонка целеустремлённо направилась к краю озерца, видимо, чтобы полюбоваться на своё отражение. Через минуту со стороны, куда она ушла, раздался вопль:
- А-а-а! Что ты со мной сделал?! В кого я превратилась?!
Её истеричный тон здорово меня развеселил, и я довольно мерзко хохотнул. Лина, как и всякая девушка, хотела быть красивой везде и всегда, так что подобное превращение для неё выглядело сродни святотатству. Хотя, на мой скромный взгляд, ей-то беспокоиться не стоило - с внешностью у неё всё было в порядке. Даже очень в порядке.
Я вышел к краю озера. Лина стояла на коленях у самого края воды и держалась за лицо. Она разглядывала своё изменившееся отражение, и в глазах её плескался ужас.
- Что ты наколдовал?! Посмотри на меня! Я - старуха! - прокричала девчонка, взвившись на ноги.
На самом деле на вид её образу я бы не дал больше тридцати пяти, но спорить, конечно, не стоило. Я изо всех сил давил в себе улыбку, понимая, что смеха она мне может и вовсе не простить.
- Нельзя было, ну не знаю, просто лицо изменить, обязательно было в бабку превращать?! -проорала «бабка».
И тут меня прорвало. Я захохотал так, что чтобы не упасть, мне пришлось схватиться за рядом стоящее дерево. Лина какое-то время прожигала во мне дыру гневным взглядом, но потом на её лицо вползла змеистая усмешка:
- Иди теперь ты на себя посмотри, твоя очередь.
Я отлепился от дерева, и, вытирая выступившие от смеха слёзы, принял её позу у воды.
Из озера на меня посмотрело широкое, скуластое, но простое лицо деревенского мужика, которому только-только перевалило за тридцать. Нос картошкой, светлые соломенные волосы, низкий лоб и добродушные голубые глаза. В общем, типичный крестьянин. Я встал, всё ещё глядя в воду. Рядом со мной появилась Лина - она пристально вглядывалась в моё лицо. Думала, наверное, что я буду так же верещать от ужаса, но, глядя на мою довольную физиономию, всё больше разочаровывалась. Я заранее знал обо всех изменениях своего облика. Вид собственного отражения вызвал у меня скорее удовлетворение от хорошо выполненной работы.
- По-моему, отлично получилось.
- Конечно, отлично ему получилось, - пробурчала девчонка. - Себя и то моложе меня сделал, фокусник недоделанный... - и она стала с остервенением тереть свои руки.
- Что с тобой?
- Под кожей всё везде чешется... Это всё твой грёбаный морок!
- Странно, у меня ничего не чешется. Но обещаю, как только мы пересечём границу и отъедем на безопасное расстояние, я сниму с тебя личину. Только пока он на тебе, веди себя соответствующе, договорились?
- Договорились, - буркнула Лина.
Мы молча оседлали скакунов и поехали в сторону тракта.
Едва мы оказались на дороге, девчонка подала голос:
- Слушай, а нельзя было стороной объехать? На посту наверняка много охраны.
- Нет, нельзя. Здесь вокруг болота. Чтобы объехать их, понадобится лишняя пара недель, и нет никакой гарантии, что за это время с нами ничего не случится. Проводника искать тоже опасно. Проще один раз рискнуть.
- Ты что, бывал здесь раньше?
Лина продолжала чесаться.
- Нет. У меня есть карта. Перестань.
- Не могу! Чешется, будто я вся завшивела!
Мы опять замолчали. Тракт пустовал, что вполне объяснялось лихим временем, так что нас пока никто не видел и не слышал. До пограничного поста оставалось совсем немного, буквально пара изгибов тракта. Я чётко ощущал, что там, впереди, есть кто-то владеющий магией, но ещё не мог определить его силу. План преодоления поста как раз созревал в моей голове, когда сзади раздался голос отставшей Лины:
- Эн, а где твои мечи?
- На месте. Только их никто кроме меня не может видеть. Если спросят, мы брат и сестра, - пояснил я, не поворачиваясь.
Девушка тут же посерьёзнела, отчего её наведённое лицо выпятило нижнюю губу.
Очередной поворот тракта открыл неожиданно широкий обзор: деревья прямо здесь и кончались. Далее дорога пролегала через болото, из которого торчали только редкие кустарники. А впереди, резко выделяясь на фоне топей, кучкой деревянных строений торчал пограничный пост. Впрочем, он был великоват для обычного дозора и скорее напоминал укреплённую деревушку. Всё расстояние от одного края болот до другого наглухо перегородили частоколом, дорога терялась за деревянным барбаканом, ворота которого сейчас были открыты. Две вышки, стоявшие за ограждением, получали великолепный обзор на окрестности, так что я уже не сомневался, что нас заметили - дороги назад больше не было.
Мы не торопясь ехали дальше, а я всё пытался прощупать, сколько там магов и какой они все ступени. Сердце зачастило с ударами. «Скоро узнаем, не кончилось ли наше везение».
Люди на посту, казалось, нас не замечают. Сидящие на вышках дозорные медленно жарились на солнышке, на небольшом шесте рядом с воротами под слабым ветерком трепетало знамя Либрии - белая ласточка в белой же окружности на малиновом фоне. В воротах стояли только два солдата.
Мы подъехали на расстояние моего магического зрения. Из эфирного тумана одна за другой проступили четыре ауры. Целых четыре! У них тут что, намечается сабантуй? Один... нет, два пятых. Ещё один седьмой. И последний... Волшебник. Одиннадцатая ступень.
Я громко скрипнул зубами.
«Разворачиваться поздно, тогда за нами вышлют погоню и, в конце концов, окружат в какой-нибудь глухомани. Какого лешего на границе делает Волшебник? В поединке против него я могу одержать победу с шансом один к десяти. Он же меня просто задавит, гад. А если учесть, что там ещё трое стихийников и не меньше пятидесяти солдат, то получается совсем хреново. Может, попробовать с разбегу проскочить? Ага, эффектное будет самоубийство... И чего я Лину не послушал? Лучше потерять пару недель, чем остаток жизни. Чёрт, чёрт!»
- Эн, в чём дело?
Я повернулся к девчонке и посмотрел на неё сквозь морок. Она заметила моё мрачное выражение лица и явно испугалась. Борясь с желанием развернуться прямо сейчас, я проговорил как можно спокойнее:
- Держи руки поближе к оружию, возможно, придётся подраться. Будь готова.
Лина решительно кивнула и не стала ничего уточнять. Какая всё-таки умница!
Я собрал волю в кулак и постарался сосредоточиться на оставшихся возможностях. Волшебник вряд ли стоит на воротах, значит, есть вероятность, что мы с ним просто разминёмся. И благополучно пройдём пост насквозь. А если всё-таки встретимся, существует вероятность, что я окажусь быстрее.
Вот до ворот осталась пара десятков саженей, вот уже десять - различимы лица стоящих в воротах стражников. Один из них, пожилой с виду, преградил нам дорогу копьём:
- Кто такие, почему пересекаете границу? - сказано грубо, но негромко. Так говорит человек, привыкший к своей работе.
Я уже открыл рот, чтобы произнести заготовленную речь, как вдруг Лина затараторила:
- Я Лесьяна, а это мой братец Лот, господин солдат. Изба у нас сгорела в Корюхах, горе такое... А как отец с матерью померли, так у нас больше и нет никого. Погорельцы мы, к родственникам дальним едем, крова просить...
- Что в сумках? - перебил стражник, не обращая внимания на её сбивчивый лепет. Я почувствовал, что мой морок ощупывает маг, сидящий где-то за воротами. К счастью, всего лишь адепт.
- Так хлебушек там, запасы наши последние...
- Показывайте! - рявкнул излишне старательный вояка.
- Не нужно, - раздался надменный голос из-за ворот. - Не видишь что ли? От войны они бегут. Пускай едут.
Стражник только сплюнул и, ворча, убрался с дороги.
- Спасибо, спасибо... - лепетала Лина. Я на какое-то время потерял дар речи, поражаясь убедительности, с которой она умудрялась врать. Куда мне с моими недоразвитыми навыками до такого мастерства! Поневоле задумаешься - а часто ли мне вот так лгут?
Мы проехали внутрь городка, и посторонние мысли тут же меня покинули. Теперь нам оставалось положиться только на удачу.
Впереди, саженей через сто, виднелся такой же барбакан, и тоже открытый. Вот он, выход! Близкий и в то же время недосягаемый. По краям от дороги теснились кривые избы, рядом с ними шатались обычные крестьяне. Мой взгляд буквально прилип к высокому дому, стоявшему рядом с казармой недалеко от выезда, слева от дороги. Там находился тот единственный, что мог поднять тревогу. Волшебник. Его аура оставалась спокойной - возможно, он просто отдыхал, из-за чего я и смог его почувствовать. Если бы он закрылся, я бы и не подозревал о его существовании.
Мы проехали мимо дома с беседкой, в которой несколько солдат, судя по насечкам на доспехах - десятников, увлечённо резались в кости. Я тихо, не оборачиваясь, проговорил:
- Корюхи? Погорельцы?
- Да, - так же сквозь зубы проговорила Лина. - Это я там избу спалила. Полгода назад.
Я цокнул и слегка покачал головой, улыбнувшись. Старый солдат, стоящий в карауле возле амбара, проводил нас угрюмым взглядом.
- Надеюсь, хозяева не слишком на тебя обиделись за это, - я продолжал беседу, пытаясь немного разрядить напряжение.
За почерневшим старым сараем пристроилась тройка солдат, изо всех сил старающаяся не светиться. Судя по всему, они там что-то торопливо распивали.
- Они отсутствовали, поэтому я не могла у них спросить.
Мы миновали вышку с лучниками, торчащую в самой середине селения. Судя по тому, как жилые хаты чередовались с постройками военных, раньше это была простая захолустная деревенька, но потом сюда пришли ратники его величества и построили здесь подобие форта. За домами центральной улицы, по которой мы ехали, мелькали какие-то сооружения, очень напоминавшие полосу препятствий. «Значит, здесь муштруют солдатню. Значит, здесь их намного больше пятидесяти. Если расквартированный здесь полк не оттянули к границе с Прибрежьем, конечно».
- Могу я хотя бы узнать, за что?
Краем глаза мне удалось зацепить офицера, направляющегося к компании за сараем. Кое-кого ждал серьёзный разнос.
- Маленькая месть, - бросила ученица, пресекая дальнейшие расспросы на эту тему.
Расстояние между нами и выездом сокращалось настолько медленно, что я подумал, будто здесь замешана магия. Немногочисленные праздношатающиеся солдаты и крестьяне лениво провожали нас взглядами. Сердце лупило по рёбрам, словно молот по наковальне.
- С тобой опасно связываться, - усмехнулся я. - Надеюсь, разбоем ты не промышляла?
Мы уже проезжали мимо того самого дома, где находился одиннадцатый, когда во мне затеплился огонёк надежды. Ещё немного!
- Нет, - отрезала Лина.
До ворот оставалось каких-то пятнадцать саженей. Я изо всех сил старался не смотреть на дом с Волшебником, даже пришлось повернуться к ехавшей справа от меня Лине, чтобы не косить глазами в ту сторону. Но моим надеждам не суждено было сбыться.
Слева скрипнула дверь, и я мгновенно повернулся на звук.
На пороге дома стоял невысокий, худощавый, но, тем не менее, крепкий мужичок в красной дорожной куртке и красных же штанах. На вид я дал бы ему лет сорок, но это всё равно, что пальцем в небо. Цепкие глаза, крючковатый нос, короткие каштановые волосы и аккуратная бородка. Волшебник.
Несколько мгновений он оглядывал окрестности, пока его взгляд не наткнулся на меня.
Секунду мы смотрели друг другу в глаза, пока он распознавал меня. А когда распознал, его брови поползли вверх, точно их тянули нитками. Воздух вокруг Волшебника затрещал от защитных заклятий, а сам он, что было мочи, заорал:
- Закрыть ворота! Здесь ренегат!
И тут же я заметил отлетевшее от него зашифрованное магическое сообщение.
В следующий миг меритарит запустил какое-то мощное заклинание, и я использовал свой единственный шанс: вклинил в его плетение эфирную заглушку. Наша магия столкнулась в Эфире и скомкалась в одну бесформенную структуру. Теперь никто из нас не мог ослабить давление, потому что иначе отдача вполне могла вышибить дух из обоих.
Фокус был крайне рискованный, но он всё же удался. Будь я обычным стихийником девятой ступени, уже лежал бы на земле в луже собственной мочи и пускал слюни - с ренегатами в Ордене церемониться не принято. Но, к счастью, Искусство мне преподавали не в башне Меритари. Меня учил лучший знаток чар во всём грёбаном Нирионе. Поэтому в каком-то смысле мне удалось остановить чародея, который был сильнее меня в несколько раз. Проблема заключалась только в том, что на поддержание заклинания тратилась энергия - и у меня она заканчивалась быстрее, чем у Волшебника.
Пока я занимался блокировкой меритарита, наперерез нам выбежал пяток солдат в лёгкой броне. Для конного боя совершенно не было места, поэтому я спешился и крикнул Лине:
- Не отставай! - но она уже держала в руках лук и натягивала тетиву.
Стрела ударила в скулу ближайшему противнику, уложив его на месте. Остальные от неожиданности притормозили, чего им делать уж никак не стоило. На ходу выхватив оба клинка, я в два прыжка оказался среди них и первым же взмахом отсёк неудачно выставленное запястье. Всё, на что я мог уповать - это демонстрация силы и сохранение инициативы; даже мастер меча сильно рискует, сражаясь в открытом бою с четырьмя опытными противниками.
Уклоняюсь, парирую, вижу открытое место и бью; клинок раскраивает чужое бедро и из рассечённой артерии хлещет красное. Ещё не завершив предыдущее движение, перетекаю в другую позицию, чтобы сделать следующий взмах - ни мгновения на атаку оставшимся в строю противникам. Сквозь вбитые тренировками рефлексы приходит понимание: нет, ни один из них может похвастаться воинским умением. Вчерашние рекруты, салаги.
Рядом вопил лишившийся руки несчастный; щедро поливая землю кровью, умирал его товарищ, но я даже внимания не обращал. У меня было всего три задачи: защитить девчонку, не ослаблять нажим заклятья, не словить брюхом сталь.
Даже этого оказалось много - отвлёкшись на Волшебника, я упустил момент для атаки, и один из солдат успел сделать выпад. Я извернулся, уклонился и ударил в полруки, неудобно: убил, но кровь из его шеи горячей струйкой ударила мне в лицо. Несколько мгновений я ничего не видел, поэтому на всякий случай сделал вольт - и оказался нос к носу с последним противником. Выходя из вращения, я ударил набравшим инерцию эфесом пареньку в зубы: хруст шейных позвонков, треск вылетающей из сустава челюсти. Вояка упал ничком поверх своего убитого товарища.
Гляжу на Лину: глаза у девчонки вытаращены, губы сжаты, руки трясутся, но всё же тянут из колчана следующую стрелу. Позади неё появляются две фигуры в красных одеждах - адепты пятого и седьмого рангов. Волшебник надрывно орёт им:
- Не убивать! Брать живым!
Моя рука отработанным движением выхватывает из-за пояса метательный нож. Лина натягивает лук. Оба стихийника останавливаются, но защитные заклинания наложить не успевают. Один падает с метательным ножом в глазнице, другой - со стрелой в сердце.
По счастливому стечению обстоятельств большая часть гарнизона оказалась на другом конце аванпоста, так что между нами и спасительными воротами осталось только семь солдат, но остальные уже бежали к нам по дороге. Пока они не успевали. И ещё где-то сидел последний Адепт.
Лучники не стреляли, видимо, боясь попасть в своих; свои стояли в пяти шагах от меня, ощетинившись мечами и загораживая собой закрытые ворота. Волшебник по-прежнему давил на меня своим плетением, но и я сдаваться не собирался.
- Давай к воротам! - я кинулся на последнюю преграду на пути к свободе.
Солдаты поглядывали на трупы товарищей и не спешили нападать. Один оказался ближе остальных и потому стал первой моей жертвой: я замахнулся, воин купился на этот финт и закрылся щитом. Через мгновение деревянный щит развалился надвое, а солдат лишился руки почти по локоть. Эта живая сталь - просто чудо! Недоуменно глядя на культю, вояка пропустил удар ногой в живот и надолго отправился на землю.
Позади что-то орал Волшебник, который ничего не мог поделать с комком связок, в который я превратил его заклинание. Меня обступили четверо солдат; остальные двое направились на захват Лины, видимо, сочтя её более лёгкой добычей. Вскоре один из них убедился, что был не прав - та уверенно выкинула руку в его направлении и выкрикнула:
- Ardo!
Голова пехотинца вспыхнула и тот, обезумев от боли, с воплем бросился на девчонку. Она только отбежала в сторону и извлекла из-за пояса саблю.
Тут ученица снова пропала из поля моего зрения, потому что четвёрка воинов взялась за меня. Атаковали грамотно, по двое - то ли бывалые солдаты, то ли завербованные наёмники - но и в этот раз среди них не нашлось достойного соперника моей быстроте. Напрягая мышцы до предела, я выбросил клинок в сторону и угодил одному из них точно в глаз - самым кончиком острия, но и этого оказалось достаточно, чтобы разорвать кольцо нападающих. Полу ослепший солдат выронил свой палаш и с криком отскочил в сторону; я тут же выскочил на его место и на короткое время оказался вне досягаемости вражеских клинков.
За несколько мгновений передышки мне удалось увидеть кусочек схватки моей ученицы и неизвестного солдата. Её сабля уже лежала на земле неподалёку - видимо, воин успел её обезоружить, но это ему не помогло. Уличная воровка оказалась не из тех, кого можно вынудить сдаться, лишив оружия. Девчонка рванулась в сторону, без труда проскочив под рукой солдата, пытавшегося схватить её за волосы, и мне показалось, что это движение вышло у неё уж слишком быстрым.
Помочь ей я не мог - пришлось парировать новый удар. Троица нападала на меня осторожно, прикрывая друг друга; краем уха я услышал хрип одного из них - он начал выдыхаться или попросту чем-то болел. Слабое звено. Очередной финт, неожиданная подсечка - ноги солдата взлетели выше головы - и рубящий удар сверху. Клинок с хрустом и лязгом пробивает лёгкий доспех, погружается в податливую плоть.
Двое оставшихся солдат отпрянули, но я не собирался оставлять угрозу за спиной, и напал сам. Схватка вышла очень скоротечной - боевой дух солдат оказался окончательно сломлен, но оно и понятно: шесть трупов за неполных две минуты, а на их убийце - ни царапины. Я знал, им кажется, что я неуязвим. Правда была в том, что после неудачного удара я потянул мышцу, нога при подсечке попала в кость и болела, но придать этому значение в бою - значит проиграть.
Первый солдат упал, зажимая рану в шее, второй отделался оглушающим ударом в челюсть. Одноглазый солдат уже тоже лежал без движения: видимо, я зацепил артерию, и он прямо в тот миг умирал от потери крови.
Со стороны раздался девичий вскрик; я дернулся на звук.
Схватка девчонки и шустрого солдата переместилась к стене ближайшего дома, где юная волшебница оказалась в ловушке - прижавшись к стене, она смотрела на острие меча, направленного ей в грудь.
- Лина! - крикнул я, бросаясь к ней, но так и не успел помочь.
Солдат, прижавший её к стене, понял, что оказался меж двух огней, поэтому прибёг к последнему средству - попытался взять девушку в заложники, но она, презрев острие меча, фактически упирающееся ей шею, отскочила в сторону. Сделав это, она оказалась к воину спиной и не могла видеть, что тот уже заносит над ней клинок.
Я громко крикнул, бросаясь на солдата и уже зная, что не успеваю.
Лина, услышав мой рёв, вскинула взгляд, и на мгновение мы встретились глазами. Это было всего лишь мгновение, но даже этого хватило, чтобы произошло чудо, над которым впоследствии я ломал голову не одну неделю.
Следующее движение девушки было настолько стремительным, что мой глаз уловил лишь размытые очертания её фигуры. Не знаю, успела ли она сообразить, что делает - я так точно не успел ничего понять - но тот толчок, который она проделала через долю секунды после разворота, перешёл все допустимые границы. Несчастный солдат, которого она просто оттолкнула от себя ладошками, с громким всхлипом оторвался от земли, пролетел пару саженей, врезался в крыльцо дома, оказавшееся на пути, и упал без движения.
От изумления я едва не потерял концентрацию и не ослабил своё заклятие. Именно оно напомнило мне о том, что сейчас не время погружаться в размышления.
Волшебник резко увеличил подпитку заклинания. В Эфире моя вязь затрещала от напряжения, грозясь разлететься в лоскуты. Я с удивлением глянул на мага: тот держал в руке нож, который только что вспорол его собственную руку. На лице застыл злобный оскал.
«Магия крови? Вот же холера!»
Я, спотыкаясь, подбежал к скорчившейся от боли Лине, но тут же понял, что если прямо сейчас не сделаю хоть что-то, Волшебник меня раздавит. Так что я, повторяя жест врага, зажал в ладони лезвие меча и вскрыл кожу, чтобы принести в жертву заклинанию свои жизненные силы.
Кровь, потёкшая на запястье, сгорала чёрным бездымным пламенем. Меня согнуло пополам от боли. Магия крови - чистой воды некромантия, так что в жилах у меня несколько мгновений буквально тёк яд. Это было очень больно, но зато эффективно - некромантией я уж точно владел намного лучше орденского чародея. Поэтому поток энергии, которой стала моя кровь, превратил клин моего астрального заклинания в сплошную стену, и плетение Волшебника сорвалось.
Улицу перегородила огненная стена. Несколько домов вспыхнули, как свечки; воздух раскалился за несколько мгновений. Мертиарит оказался в ловушке и больше не мог атаковать - ему бы отбиться от отзеркаленного мной заклинания. Вот что такой штукой он и планировал связать нас с Линой: «Огненный Нир», который обычно используют для поимки бешеных огров. Что ж, получилось весьма удачно - ведь пламя на какое-то время отрезало нас от преследователей. Перед тем как задать дёру я подумал, что нам сегодня уж слишком везёт.
Девчонка, упираясь всеми силами, тянула на себя створку ворот, в которые вдруг с треском ударили три стрелы. Не успев развернуться, я только пригнулся ещё сильнее и бросил под себя девчонку. Правое плечо прошила резкая боль, и узкий наконечник стрелы выскочил у меня над ключицей. Зарычав, я схватил Лину за локоть здоровой рукой и потащил за ворота, куда уже проскочил мой скакун.
Оказавшись снаружи, я первым делом пинком закрыл ворота. Затем, здоровой рукой схватившись за пояс девчонки, зашвырнул её на спину коня. Стараясь не сбиться, прошептал над воротами запирающий наговор, чтобы хоть немного задержать преследователей с луками.
С той стороны к небу уже потянулся чёрный дым, кричали люди, но я уже не слушал. Вернул мечи в ножны, сам запрыгнул позади ослабшей Лины и воткнул пятки в бока коня.
Скакать пришлось до самой темноты. Лишь ближе к полуночи я остановился в придорожном леске. Конь хрипел и мог пасть в любую минуту, но иначе было нельзя. Пару раз нам попадались путевые камни с нацарапанными на них названиями каких-то селений, но соваться к людям означало слишком рисковать. Да, границу мы пересекли, но влияние Меритари здесь не ослабевало нисколько, поэтому сохранялась вероятность, что в селении окажется орденский чародей. Я знал, что если хоть один захудалый меритарит нас заметит, то через пару минут по Скрытым Тропам ему на подмогу нагрянет ещё десяток-другой орденских чародеев, и тогда неким Энормису и Лине точно не поздоровится.
Едва наш скакун остановился, Лина начала потихоньку вываливаться из седла. Хорошо, что я был начеку и успел вовремя её подхватить. Бой и скачка измотали её до предела. Сам шатаясь от усталости, я аккуратно уложил её головой на уцелевшую седельную сумку.
Я не просто так остановился именно в этом месте - здесь находился слабенький магнит, собирающий небольшое количество магии, но мне было этого достаточно, чтобы нутризировать её и восстановить силы во сне.
Однако прежде чем спать, пришлось уничтожить следы, оставленные подковами моего коня за последний час. Заклинание оказалось очень тяжелым - раны и бой отняли все силы - но я, скрипя зубами, тратил последнее. Потом наложил на место нашего ночлега пелену «рассеянности» самого высокого порядка, какого смог. Потом поставил обычные охранные круги, и, немного подумав, добавил к ним парочку новых. Таких, чтобы подняли меня, даже если я буду не в состоянии проснуться.
«Волшебник наверняка рвёт и мечет, - размышлял я, пока обеспечивал нам с Линой спокойный сон. - Ещё бы - упустил квислендского ренегата! Дисс и я всю дорогу были Ордену как кость в горле, так что искать нас будут очень тщательно. Меритари надавят на местных баронов и уже завтра на дорогах появятся конные отряды, а окрестности будут буквально кишеть чародеями. Повезло ещё, что вокруг густые леса - не так-то просто тут найти кого-то, кто не хочет быть найденным. Правда, ради нас могут и местное население выгнать на поиски. Да и пёс с ними. Я уж точно не собираюсь облегчать им задачу и сдаваться».
Порез на ладони я обработал эликсиром и перевязал. Затем с самыми изощрёнными ругательствами, какие знал, сломал и вытащил из плеча стрелу, измотавшую меня сильнее, чем бой с десятком солдат. Она лишь чудом не задела крупные артерии, иначе я потерял бы сознание еще по дороге. Упав рядом с Линой, достал из сумки кривую иглу. С трудом попадая остриём куда нужно, зашил рану, тоже обработал эликсиром и еле-еле наложил повязку.
Окончательно вымотавшись, я уронил голову на траву. Взгляд упал на Лину. Девушка мирно спала.
Молиться я никогда не умел, но готов был хоть весь день простоять на коленях, лишь бы мы оторвались.