На следующее утро, спускаясь по лестнице, Аманда увидела, что вся прислуга занята стиранием разграничительных линий. Чалмерс весь сиял. Гарднер уже удалился на конюшню, уверенный, что его распоряжение будет своевременно и должным образом выполнено.

— Я вижу, хозяин не выдержал? — поинтересовалась Аманда.

— Вы правильно заметили, — ответил Чалмерс и даже подмигнул ей. — Будут ли у хозяйки еще распоряжения?

Аманда остановилась и бросила на него подозрительный взгляд. Не обнаружив на его лице никаких признаков насмешки, она решила, что пришло время поставить все точки над «и».

— Чалмерс, второе значение этого слова, как бы уважительно оно ни звучало в ваших устах, может заставить других насмехаться надо мной, поэтому я не хочу больше слышать его. Даже если я выйду замуж, его лучше заменить обращением «мадам».

Слуга обомлел и поспешил извиниться:

— Я не хотел вас обидеть, мисс Сайтс. Я отлично понимаю вас. Как вам угодно, чтобы я обращался к вам?

— Большинство моих друзей называют меня Аманда, или даже Мэнди. Я бы нисколько не возражала, если бы вы называли меня так же. Но учитывая ваше английское воспитание, я тоже стану более чопорной: пусть это будет «мисс Аманда». Это позволит мне чувствовать себя молодой леди.

— Впредь будет так, мисс Аманда.

— Кстати, Чалмерс — это ваше первое или второе имя?

— Это фамилия, мисс.

— А как ваше имя, если это, разумеется, уместный вопрос?

— Скорее личный, чем неуместный. Я никогда и никому не называл здесь своего имени.

— Разве оно так ужасно? Конечно же нет, иначе ваши родители не назвали бы вас так.

«Вот так всегда! Вечно эта женщина заставляет меня нервничать!» — думал Чалмерс, переминаясь с ноги на ногу и краснея. Наконец, он решился:

— Реджинальд. Когда я был ребенком, меня называли Регги.

Аманда улыбнулась ему:

— Регги. Мне нравится это имя. Просто замечательно подходит вам. Не могу понять, почему вы не пользуетесь им?

— По-моему «Чалмерс» больше подходит для моей должности, — сказал он ей. — Но если хотите, называйте меня Регги.

Аманда понимала, что это был знак великодушия и большого уважения к ней со стороны Чалмерса. И она достойно приняла этот подарок.

— Отныне будет так, Регги. Но в присутствии слуг я буду называть вас Чалмерс, чтобы не подрывать вашего авторитета в их глазах.

Не один Чалмерс изменил свое отношение к Аманде в лучшую сторону. Его примеру последовала вся прислуга дома, так как в отсутствии миссис Дайвотс некому было заниматься подстрекательством. Даже некоторые из рабочих Гарднера на ферме приняли ее приветливо. Хотя это породило новые сложности.

На ферме работали только мужчины. Большинство — молодые. До них тоже дошли слухи о новой совладелице Туманной Долины. Старые работники Грэнта ненавидели ее как наглую воровку и обманщицу, а вновь нанятые — докучали ей приставаниями. При появлении Аманды они петушились, прихорашивались, строили ей глазки. Или просто смотрели на нее жадными голодными глазами, что пугало Аманду больше всего.

Но тем, кто отнесся к ней дружелюбно, она была искренне благодарна.

Среди них был Патрик Дулей — красивый, рыжеволосый молодой парень, год назад приехавший с ирландских изумрудных приисков и говоривший с презабавным акцентом. У него был горячий нрав, лучезарная улыбка, большие светло-голубые глаза и столько любезности, что ее хватило бы на десятерых. Кроме того, он необыкновенно чувствовал лошадей. Аманда слышала однажды, как Грэнт хвалили Пэдди, а потом сделал его своим первым помощником. В обращении с лошадьми Пэдди был непревзойденным мастером и к тому же имел королевскую осанку. Поэтому в Туманной Долине не было наездника лучше. Он ежедневно тренировал скакунов и должен был участвовать в предстоящей скачке.

Был там и Клэнси, тоже выходец из Ирландии, правда, древний, как Адам. Сухой эксцентричный старикашка завоевал сердце Аманды, как только взглянул на нее своими зелеными слезящимися глазами. Кто-кто, а Клэнси уж никогда не обидит Аманду: до того добрым был его взгляд. Он восхищался красотой Аманды и не скрывал этого.

Еще одним ее любимцем был конюх Тимми, сирота лет десяти. Добродушное лицо с веснушками вызывало у нее улыбку даже в тяжелые минуты.

А кузнец Арон с черными мускулистыми руками вызывал бы у нее страх, если бы не напоминал ее друга Амоса с «Игрока». Арон был настолько же благороден, насколько силен, к тому же всегда спокоен и застенчив. Голос его походил скорее на раскаты грома.

Часть мужчин проявляла к ней если не дружелюбие, то, по крайней мере, уважение. Но были и такие, что смотрели на Аманду с откровенной похотью или нескрываемой враждебностью. Ей было интересно, поощряет ли Гарднер подобное отношение. И как же ей утвердить свой авторитет, если с первого дня Грэнт делал все возможное, чтобы подорвать его?

— Мисс Мэнди! Мисс Мэнди! — детский голосок Тимми вернул ее на землю. Она принялась отыскивать его взглядом. — Вы еще не видели маленькую кобылку, которая родилась вчера ночью? Чудо, какая симпатичная! — голова мальчика высовывалась из родильной конюшни.

Аманда рассмеялась и ласково взъерошила его волосы:

— Бьюсь об заклад, ты всегда говоришь это девчонкам.

— Девчонкам? — он фыркнул и задрал веснушчатый нос — Вот еще! Никогда бы не подумал сказать такое девчонке. Я говорю это только маленьким жеребятам.

— Напомни мне, чтобы я поговорила с мистером Гарднером о твоем образовании. С грамотой ты не в ладах, Тимми.

Он побледнел так, что казалось, даже веснушки сбежали с его щек.

— Ну, ладно, пока не будем о школе. Покажи мне кобылку, которая так тебя восхитила.

Она действительно была прелестна, и Аманда готова была любоваться ею часами, но Тимми хотел показать ей что-то еще. Уже с меньшим энтузиазмом Аманда последовала за ним в конюшню, где находились взрослые кобылы.

— Смотрите сюда, мисс Мэнди! Мистер Гарднер купил эту кобылу еще пару недель назад, но ее привезли только вчера. Поэтому она стоит отдельно от других. Мы хотим дать ей время привыкнуть к новому дому.

Аманда безразличным взглядом окинула стойло, отметив, что огромное животное занимает его почти целиком, и собралась уходить.

— Она очень красивая, Тимми.

— Ну-у! Вы даже не посмотрели на нее как следует, — заупрямился он. — Я же принес вам моркови, чтобы вы покормили ее. Тогда она увидит, какая вы добрая.

— О, Тимми, я не думаю, что это стоит делать прямо сейчас. Кобыла, похоже, нервничает. И ты же сам сказал, что ей нужно привыкнуть.

— Все это детские отговорки, мисс Аманда, — из соседнего стойла, к их удивлению, высунулся Пэдди. — Вы просто боитесь этой крохи.

— Крохи?! — вскрикнула Аманда. — Да это животное в пять раз больше меня и весит целую тонну!

— Вы преувеличиваете больше чем наполовину, — поправил Пэдди, подойдя ближе. — Стыдно, мисс Аманда, бояться таких милых животных да еще говорить всякую чепуху. Танцовщица докажет вам, что вы поступаете глупо. Да если вы дружески шлепнете ее по мордахе пару раз — считайте, что вы друзья навек.

— Или я останусь без руки навек, — проворчала Аманда, все еще боясь лошади.

— Ну же, мисс Мэнди! Давайте, один разок! Я же вижу, что вы хотите.

Она хотела этого не больше чем быть повешенной. Но увидев перед собой полные надежды детские глаза, она не позволила себе разочаровать Тимми.

— Ну хорошо. Но только один раз. И если она меня укусит, я отделаю вас палкой.

Пэдди улыбнулся:

— Я уже весь трясусь от страха.

А вот Аманда действительно тряслась. Лоб покрылся потом, а во рту пересохло. Пэдди подозвал кобылу к краю стойла, взял ее за узду и успокоил мягкими похлопываниями и спокойным голосом.

— Ну вот, — сказал он. — А теперь спокойно подымите руку и почешите ей нос пальцами — нежно и легко. Поговорите с ней ласково. Скажите ей, какие у нее красивые глаза и какая она хорошая.

Терзаясь страхом, Аманда приготовилась к самому худшему и на секунду коснулась носа лошади кончиком пальца. Когда она осознала, что ничего не произошло, она шагнула ближе и провела ладонью по ее морде. И еще раз, когда лошадь повела мордой, чувствуя тепло ее ладони.

— У тебя действительно прекрасные глаза, — ласково прошептала Аманда. — Ты самая настоящая леди. Мы еще только знакомимся, а я уже чувствую это.

Кобыла глухо заржала, словно поняла ее слова, и Аманда засмеялась вместе с Пэдди и Тимми. Лошадь легонько толкнула руку Аманды, требуя внимания, а потом уткнулась бархатистым носом в ее ладонь.

— О! Такая мягкая, — прошептала она, — как грудка маленького утенка.

— Теперь между глазами и выше, к ушам — и она замурлычет, как котенок.

— Правда?!

— Шутка, конечно, но ей это очень нравится. — Затем Тимми показал Аманде, как правильно держать ладонь, давая Танцовщице морковку.

— Вот так она не сможет прихватить случайно ваши пальцы. Теперь вы ей понравились, и она ни за что на свете не сделает вам больно.

— Буду знать, — сказала Аманда, ощущая осторожное прикосновение лошадиных зубов к своему пальцу.

По пути домой Аманда чувствовала себя очень гордой. Первый раз в жизни она дотронулась до огромной лошади — не Бог весть что, но все же первый шаг в преодолении страха.

Грэнт шел ей навстречу, они столкнулись лицом к лицу.

— Чему это вы так радуетесь? — спросил Гарднер.

— Я погладила Танцовщицу! — с детским ликованием воскликнула Аманда. — Правда. Ей понравилось, и она даже не пыталась укусить меня.

Она поднялась на цыпочки, закружилась и весело побежала вверх по ступенькам, оставив Грэнта в одиночестве. Глядя ей вслед, он думал: «Она ведет себя, как Тимми. Можно подумать, ей дали потрогать луну. Временами не скажешь, что это — взрослая женщина!»

За три дня до начала скачек Грэнт, Пэдди и конюхи с двумя жеребцами отправились поездом в Луисвилл. Хотя это было менее утомительно для скакунов, чем добираться до цели своим ходом, им все же требовалось время, чтобы прийти в себя и привыкнуть к ипподрому. Аманда решила выехать днем позже, встретиться во Франкфорте с сенатором Уиттакером и Рут и вместе с ними проделать оставшуюся часть пути. Уиттакеры уже заказали на всех номера в гостинице, чтобы на скачках выглядеть отдохнувшими.

Спускаясь по лестнице, Аманда наткнулась на Чалмерса, стоявшего на площадке с дорожной сумкой возле ног.

— Что все это значит, Регги? — спросила она.

— Это значит, что вы не ступите ни шагу без меня вне этого дома, мисс Аманда. Я не хочу, чтобы вы скакали без сопровождения, и поэтому еду с вами.

— Скакала?! — изумилась Аманда. — Как! Я никогда в жизни не скакала и сомневаюсь, что начну прямо сейчас. Кроме того, разве вы сможете повсюду успевать за мной, Реджинальд? А люди наверняка подумают что-нибудь не то, да к тому же вы и не подходите для роли няни.

— Правила приличия говорят, что вы не можете путешествовать в одиночестве. Кроме того, я не позволю, чтобы вы рисковали здоровьем и жизнью, защищаясь от возможных обидчиков. И вы мне очень льстите, если и впрямь думаете, что меня примут за вашего возлюбленного, мисс Аманда. Можно подумать, вы старуха!

— Так вы назначаете себя моим телохранителем?

— Именно так, мисс.

— Это одно из самых приятных предложений в моей жизни! Спасибо вам, Регги. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Ну что, тронулись, мистер Чалмерс?

Рут, легкомысленная как всегда, едва не опоздала на поезд. Она и сенатор вскочили в вагон в последнюю секунду и устало плюхнулись на свои места напротив Аманды и Регги. Когда они отдышались, Аманда познакомила их со своим спутником, представив его как друга, мистера Реджинальда Чалмерса. Регги, однако, тут же поправил ее, заметив, что он всего лишь слуга, с чем Аманда была решительно несогласна.

— Регги наш управляющий. Он командует всей Туманной Долиной, как генерал во время войны. Без него все бы пошло прахом в течение недели. — И погрозив пальчиком Рут, она добавила: — И не подумайте украсть его у меня, Рути. Мне уже не нравится ваш странный взгляд.

С этого момента все наслаждались путешествием. Регги и Фрэнк Уиттакер беседовали о предстоящих скачках и об Англии, Аманда и Рут — о моде и о домашнем хозяйстве. Она успела отправить Рут несколько писем и в одном из них рассказала обо всем, приключившемся с ней после того, как она покинула «Игрока». Поэтому Рути была осведомлена о всех ее делах.

Благодаря миссис Уиттакер, все предусмотревшей заранее, прямо с вокзала они отправились в отель «Браун», где для них были забронированы три номера и где им, в конце концов удалось получить еще один для Чалмерса. Холл гостиницы был переполнен людьми, мечтающими о свободном номере.

— До меня дошли слухи, что к завтрашним скачкам здесь соберется десять тысяч приезжих, — сообщил сенатор. — В Кентукки наверняка хотят похвастаться не только отличными лошадьми, но и традиционным южным гостеприимством.

Порядком устав, они не захотели продираться сквозь толпу и решили пообедать внизу, в ресторане гостиницы, выпить вина и перевести дух. Когда суматоха стихла, они разошлись по своим номерам. Аманда узнала от Чалмерса, что Гарднер забронировал себе номер в соседней гостинице, но вряд ли им воспользуется и проведет ночь рядом со своими скакунами.

К негодованию Аманды, Регги так же сказал, что Анабел Фостер поселилась в той же гостинице, что и Грэнт. Это никак не входило в ее планы и отнюдь не способствовало спокойному сну. Всю ночь она ворочалась с боку на бок, представляя себе Анабел и Грэнта в одной постели, и только восход солнца рассеял эти видения.

Наступил рассвет, но солнце не показалось, а вскоре над городом нависли тяжелые облака и заморосил противный дождь, превратив скаковую дорожку в безобразную кашу. Даже Аманда понимала, что скачки в таких условиях могут закончиться печально. С ужасом она наблюдала, как стрелки часов движутся к началу соревнований.

Когда Аманда в сопровождении Регги и Уиттакеров прибыла на ипподром, ей, как совладелице фермы, указали специальную ложу на зрительской трибуне. Эта ложа, рассчитанная на восемь человек, , была забронирована для Грэнта, Аманды и их гостей. Но когда компания прибыла на место, оставалось свободным лишь одно сиденье, остальные семь занимали Анабел Фостер и ее друзья. Грэнт, все еще занятый лошадьми, не появлялся.

Раздосадованная Аманда не захотела, тем не менее. затевать публичный скандал и собралась уже было поискать места на общей трибуне, как Рут остановила ее:

— Вперед, дорогая, — прошептала она, кивая на ложу. — Не отступай, иначе они сядут тебе на шею. — Регги, подняв брови, дал понять, что он того же мнения.

Воодушевленная поддержкой, Аманда собралась с духом и вошла в ложу.

— Прошу прощения, но мне кажется, вы заняли наши места. — Она повернулась к Анабел, приветствуя ее. — Анабел, я боюсь, что некоторым из ваших друзей придется покинуть ложу. Половина этих мест забронирована для меня и моих гостей.

— Ваших гостей?! — переспросила Анабел, уставившись на нее. — С вами только Чалмерс, и никто из нас не собирается уступать место слуге.

— Очень жаль, но придется, несносная маленькая девчонка! — Аманда уже не обращала внимания на реакцию окружающих. Анабел вела себя как избалованный ребенок, каковым она и была на деле. — Слуга или нет, но сегодня он мой гость. — Она сделала паузу перед решающим ударом. — Как, впрочем, и сенатор Уиттакер с супругой, которые терпеливо ждут возможности войти.

Анабел вытянула шею, и ее челюсть отвисла при виде знаменитого сенатора. Через секунду она уже суетилась, пытаясь сгладить неловкость.

— О! Мадам! Сэр! Я ужасно сожалею! Я просто не заметила вас позади всех. Конечно, пожалуйста. Я просто уверена, что вы не останетесь без мест. — Ее руки затрепетали, как крылышки пойманной бабочки, и четверо ее друзей покинули свои места.

Получив свое законное место, Аманда намеренно забыла представить Анабел Уиттакерам. Чалмерс победно надулся и даже не удостоил ее взглядом. Аманда подумала в этот момент, что Регги вряд ли когда-нибудь соблаговолит открыть перед этой самонадеянной девчонкой ворота Туманной Долины.

— П-прекрасная погода сегодня, — заикаясь, выдавила Анабел через проход, деливший ложу пополам. Ее оставшиеся друзья, молодой человек и девушка, наперебой закивали головами.

— В любой момент хлынет ливень, — сухо заметила Рут, давая понять, что замечание блондинки было абсолютно неуместным.

— Я имела в виду, что нет этого палящего солнца, — попыталась исправиться Анабел. Ее слова были оставлены без внимания, и, надо отдать ей должное, она поняла намек и больше не делала попыток завязать беседу. Однако через минуту в ложу вошел запыхавшийся Грэнт, и она поторопилась представить ему Уиттакеров.

Приветствовав сенатора и поцеловав руку Рут, Гарднер шепотом спросил своего слугу:

— Чалмерс, а ты какого черта здесь делаешь? Если бы я знал, что ты хочешь поехать на скачки, я бы взял тебя с собой.

— Нет, сэр. Тогда бы мисс Аманда оказалась в пути без сопровождения, а этого я не мог допустить.

— А, я понимаю. — Грэнт, наконец, повернулся к Аманде. — Вы все-таки приехали, мисс Сайтс! Может быть, вы скоро начнете кормить меня с ложечки?

— Если захотите, — сказала та с улыбкой. Ее слова вызвали смех у Рут, злобу у Анабел и гримасу у Грэнта.

Первые заезды начинались, и все подались вперед, вытянув шеи.

— О Господи, я забыла, под каким номером выступает Храбрец, — нервно проговорила Аманда, в смятении глядя на свою смятую программку. Начальный заезд проводился для двухлетних скакунов, и один жеребец Гарднера был на старте.

— Шесть, — коротко ответил Регги, пытаясь разглядеть лошадей на стартовой линии.

— А цвет Пэдди?

— Изумрудно-зеленый, — криво улыбнувшись, ответил Грэнт. — Что еще? Храбрецом управляет Эдди. Пэдди поскачет на Султане. Цвет у них одинаковый. — Он не отрывал глаз от жеребцов. — Черт, у Эдди же было время, чтобы выбрать место на старте. Теперь Храбрец зажат, как селедка в бочке.

Лошади застыли, наездники тоже, в воздухе нарастало напряжение. И тут две лошади рванулись вперед, не дождавшись выстрела стартового пистолета. Фальстарт Приготовления возобновились. По трибунам прокатился стон разочарования. Старт был дан лишь с четвертой попытки, и скакуны понеслись, вздымая из-под копыт комья земли.

Толпа зрителей вскочила на ноги, но поднятая лошадьми туча грязи не позволяла толком разглядеть участников заезда. Виден был лишь мчащийся на огромной скорости лидер. Крича и кашляя то ли от возбуждения, то ли от летящей пыли, Аманда так перегнулась через перила, что непременно упала бы, не ухвати ее Грэнт за талию. Мурашки снова пробежали по всему ее телу, хотя она понимала, что это не более чем инстинктивное движение. Его внимание было приковано сейчас к скачке: он пристально смотрел в бинокль на отстающих скакунов.

— Ну что там происходит? Я ничего не вижу! — капризничала Аманда.

— Он все делает отлично. Держится пока в центре. Как и было задумано.

Его руки судорожно сжимались, когда он бормотал, подбадривая наездника:

— Хорошо, Эдди! Поворот! Не теряй контроля! Темп, мальчик, темп! Подожди, подожди до прямой! Не раскрывайся! — Давай! — заорал он что есть мочи, так что Аманда подскочила на месте. Лошади вышли на прямую и бешено рвались к финишу. Аманда заметила лишь что-то зеленое, разрывающее заветную ленту, но так ничего и не поняла, пока Грэнт не схватил ее в охапку и не поднял на руках.

— Мы победили! Черт, мы сделали это! — торжествовал он.

Искрящиеся изумруды отражались в ее глазах. И он начал целовать Аманду на глазах у Анабел и всех остальных. Целовать страстно, бурно, слишком бурно, если взглянуть со стороны. Когда он остановился, Аманда уже почти лишилась чувств. Она безвольно повисла в его объятиях, пораженная и ослепленная. Наконец-то он дал волю своим чувствам! Даже в присутствии невесты!

Осторожно поставив Аманду на ноги, Гарднер смущенно произнес:

— О Боже! Простите, Аманда, я потерял контроль над собой!

Аманде удалось взять себя в руки и с достоинством выговорить:

— Мне кажется, Грэнт, вам лучше извиниться перед вашей нареченной, иначе вам придется искать себе другую невесту. Анабел ждет.

Слово «ждет», впрочем, не соответствовало состоянию Анабел в эту минуту. Так же как едва ли можно было назвать ее взгляд «возмущенным». «Бешеный» — вот что пришло на ум Гарднеру, когда он поймал его на себе. Гнев ее был слишком силен, чтобы вымолвить хоть слово. Но она дала ему другой выход: звонкая пощечина обрушилась на лицо Гарднера, и Анабел вылетела из ложи, шурша развевающимся платьем.

Получать выигрыш Грэнту пришлось с отпечатком пятерни на щеке. Аманда вежливо отклонила его предложение принять половину денег, которые причитались ей по праву. Аманде было достаточно того, что произошло на трибуне.

А впереди был еще следующий, более важный заезд. Господи, помоги ей, если они победят еще раз! Она боялась, что в таком случае Гарднер сломает нечто более ценное, чем ее ребра — разобьет ее сердце.