Гроза проснулась от едва ощутимых прикосновений Ветра, его руки нежно гладили ее тело, темные глаза встретили взгляд еще полусонных золотистых глаз. Даже во сне тело Грозы откликалось на ласки Вольного Ветра, потому что она уже хотела его, ее соски напряглись, по коже пробежала щекочущая волна возбуждения.

По пробивающемуся там и тут в вигвам свету Гроза поняла, что скоро рассветет. Они дважды просыпались в эту ночь и занимались любовью, и каждый раз это оказывалось чудеснее, чем прежде. Потом Ветер обнял Грозу, положив ее голову себе на плечо, и она быстро заснула в кольце его рук.

Теперь, при свете дня, Гроза залилась краской при мысли о бурных любовных играх и собственном бесстыдном поведении.

— Уже утро, — прошептала она, подтверждая очевидное.

Вольный Ветер засмеялся и прошелся длинными пальцами по бедру жены.

— И с первым проблеском зари вернулась моя стыдливая невеста. Летняя Гроза, супружеские пары занимаются любовью и днем. После нынешней ночи поздно изображать девичью застенчивость, моя голубка.

Глаза Грозы заблестели, сладкая улыбка коснулась ее губ.

— А я и не стесняюсь, Вольный Ветер, нисколько. — Она положила его ладонь на свою грудь. — Поцелуй меня, — тихо попросила она, протягивая Ветру губы. — Займись со мной любовью.

Позже утром смущение снова одолело Летнюю Грозу, когда ее встретили смеющиеся взгляды друзей и понимающие лица других жителей деревни. Но скоро чувство неловкости отступило на задний план, потому что всех ждало много работы. Весь лагерь вскоре должен был перебраться на зимнюю стоянку в нескольких милях к западу вверх по реке. Там они останутся под прикрытием невысоких гор, которые ослабляют силу зимних ветров, не позволяя им бушевать, как на открытой равнине, где сейчас располагалась деревня.

Вольный Ветер сообщил Летней Грозе, что они уедут раньше остальных. Это позволит им хоть немного побыть вдвоем, что очень необходимо и ценно для молодых супругов, но бывает очень редко. С помощью Охотника и Стрелка Вольный Ветер в течение нескольких дней перегонял своих лошадей на новое место. Братья Грозы остались в горах сторожить табун от воров, а Ветер вернулся за женой.

Семья Грозы возвращалась в Пуэбло. Стрелок скоро должен был ехать в колледж, а Пуме и Охотнику до наступления зимы предстояло много забот на ранчо. Последний класс школы, где уже начались занятия, ждал Утреннюю Зарю. Семья Пумы больше не могла оставаться в резервации.

Мысль о разлуке с родными была нестерпима для Грозы. С их отъездом прерывалась последняя ниточка, связывавшая ее с прошлой жизнью. Как только они уедут, она окончательно станет самостоятельной. Конечно, у нее останется Вольный Ветер, новые друзья, но разорвутся очень важные связи, прежняя жизнь по-настоящему окажется в прошлом.

Мысли о Пуэбло приносили и воспоминания о Джереми — печальные, бессмысленные, разрывавшие Грозе сердце. На время она смогла забыть о нем. Много трудилась, пытаясь приспособиться к новой жизни ради себя и Вольного Ветра. Но теперь, через несколько дней после свадьбы, поймала себя на том, что снова думает о Джереми, вспоминает его лицо, звуки дорогого ей голоса.

Мрачное состояние Грозы было очевидно, но больше всех для Ветра. Поначалу он говорил себе, что она грустит из-за расставания с родными, но в глубине души боялся, что дело совсем не в этом.

Пума и Таня проводили молодых до новой стоянки лагеря. Там Охотник и Стрелок присоединятся к родителям, и все вместе они направятся в Пуэбло. С каждой пройденной и приближающей разлуку милей сердце Грозы болело все сильнее. Даже удовольствие от езды верхом на Дымке, так назвала свою кобылу Гроза, не радовало ее. Не веселили ее и зеленые деревья и покатые горы, которые она так стремилась увидеть. Вид, открывающийся из нового лагеря, был гораздо веселее прежнего, но Гроза была слишком подавлена, чтобы наслаждаться им.

Пока они с матерью ставили два вигвама, слезы застилали глаза Грозы. Пройдет этот день, и только через год она снова увидит свою семью. Как она хотела вернуться вместе с ними домой!

— Не грусти так, Гроза, — ласково обняла Таня свою дочь. — Время пролетит быстро, и мы снова увидимся.

Гроза всхлипнула.

— Мама, я буду так по тебе скучать! — воскликнула она. — Мне так будет не хватить вас всех!

— Знаю. Мы тоже будем скучать по тебе. Но приходит время, когда каждый из нас должен идти своей дорогой. Здесь с тобой будет Вольный Ветер и его семья. Ты не будешь одинока. — Таня улыбнулась. — Скоро у вас с Ветром появятся свои дети, которые наполнят вашу жизнь, у вас будет настоящая семья. И тогда у тебя уже не будет времени скучать по нас.

На рассвете следующего дня семья Грозы уехала. Она одиноко стояла и смотрела им вслед и еще долго оставалась на этом месте, хотя ее родные уже давно скрылись из виду, свернув за гору. Всем своим существом Гроза испытывала острое желание уехать с ними и вернуться к удобной и спокойной жизни на ранчо. Слезы текли по ее щекам, она беспомощно оплакивала все то, что потеряла и уже никогда не обретет вновь, не говоря уже о Джереми.

Грозу захлестнуло чувство вины, когда она вспомнила, как страстно отвечала на любовь Ветра. Она не могла отделаться от мысли, что, подчиняясь любовному призыву мужа, каждый раз предает свое чувство к Джереми. Но разве сейчас она не предает своего мужа, не расставаясь с мыслями о любимом ею человеке? И разве она не предает их обоих и себя тем, что не может разобраться в своих чувствах.

К счастью, в этот день Вольный Ветер дал Грозе возможность побыть одной. Он занялся лошадьми, начав работать с ними в небольшом загоне. У Грозы тоже было достаточно обязанностей. И хотя супругов разделяли всего несколько ярдов, они словно не замечали друг друга.

Гроза была рада, что муж настолько поглощен своим делом, потому что ей было бы трудно скрыть от него свои слезы. Приготовив обед, она оставила Ветра одного, а сама пошла прогуляться вдоль реки. Не желая добавлять к перечню своих недостатков еще и лень, Гроза собирала хворост. Потом долго сидела у реки, глядя на воду и пытаясь успокоиться.

Несмотря на занятость, Ветер время от времени поглядывал на жену. Она, случалось, ловила на себе его испытующий взгляд, но Ветер не подходил и не делал попыток вызвать Грозу на разговор. Он решил, что она должна сама разобраться в сумятице своих мыслей. Потом, если понадобится, он возьмет дело в свои руки.

Так прошло два дня. Гроза и Ветер почти не разговаривали друг с другом. Гроза больше не плакала, но была подавлена и тиха. Днем она выполняла свои обязанности, двигаясь, как сомнамбула, а ночью, не отзываясь на прикосновения мужа, казалась безжизненной и совсем не напоминала пылкую молодую жену первых дней их совместной жизни.

К вечеру третьего дня Ветер понял, что с него довольно. Когда они готовились лечь спать, он обратился к Грозе.

— Когда ты сегодня ляжешь в нашу постель, — сурово предупредил он, — принеси не только свое тело, но и себя. Я не потерплю жену, которая отвечает на мои ласки так, будто мое объятие — это врата смерти.

Гроза вскинула голову при этих резких словах, в темных глазах мужа она увидела боль и гнев.

— Прости меня, Вольный Ветер. Эти дни я сама не своя.

Он коротко кивнул, принимая ее извинения.

— У тебя было время оправиться от разлуки с родными, Летняя Гроза. Я твой муж и могу сделать тебя очень счастливой, если ты мне позволишь.

Лежа в постели, Ветер смотрел на раздевающуюся Грозу. Улегшись рядом, она с большим чувством отдалась объятиям мужа.

— Я постараюсь доставить тебе удовольствие, Вольный Ветер, — тихо произнесла она. — Я постараюсь быть тебе хорошей женой.

Гроза откликнулась на горячие поцелуи, ее тело с готовностью отзывалось на ласки. Груди налились под большими ладонями Ветра, соски напряглись, стали чувствительными. Губы, влажные и зовущие, быстро отвечали на призыв Ветра. Гроза застенчиво гладила и ласкала мужа в ответ на его возбуждающие прикосновения, ее тело выгибалось навстречу ему, ища полного слияния. И все же мысли Грозы блуждали где-то далеко. Она искренне участвовала в любовной игре, но не испытывала от этого радости, с ее губ не слетало ни сладостного вздоха, ни вскрика удовольствия.

Вольный Ветер уже готов был войти в нее, когда внезапно остановился. Встав на колени, он схватил прядь волос Грозы и потянул, пока она не открыла глаза, удивившись неожиданной боли. Темные глаза Ветра метали молнии ярости, и когда Гроза попыталась отвернуться, он удержал ее голову, туго натянув сильными пальцами волосы. Недоумевающая Гроза вскрикнула от боли и хотела было спросить, что случилось, но Ветер покачал головой.

— Молчи, Летняя Гроза. Говорить буду я, а ты слушай и хорошенько внимай моим словам.

Он помолчал, убедившись, что Гроза поняла его, и снова заговорил. Она слушала, замерев от его слов.

— Моя циновка недостаточно широка для троих, жена, и я не стану заниматься с тобой любовью, раз твои мысли заняты другим мужчиной.

— Я не…

— Не лги мне, Летняя Гроза, — проговорил он со злостью, и мрачный тон напугал ее больше, чем если бы он закричал на нее. — Его призрак лежит между нами в нашей постели. Я вижу это по твоему лицу, я чувствую это в твоем прикосновении.

Гроза отвела виноватый взгляд, но Ветер сильнее потянул ее за волосы.

— Смотри на меня, — хрипло приказал он. — Смотри на меня, я — твой муж, мужчина, который владеет твоим телом, единственный, кто лежит в твоей постели, сейчас и навсегда. Это мое тело заставляет твое извиваться и выгибаться в экстазе, и только я один буду управлять твоими мыслями, когда ты находишься в моих объятиях. Ты поняла? Еще один резкий рывок за волосы исторг из Грозы чуть слышный ответ.

— Да, — произнесла она сквозь зубы, в глазах ее стояли слезы. — Да, Вольный Ветер.

— Я заполучу твое сердце, так же как твои мысли и твое прекрасное тело, даже если для этого мне понадобится умереть, — лихорадочно поклялся он. — Твоя душа станет моей.

И с этим решительным обещанием, эхом отдававшимся в ушах Грозы, он вошел в нее, и ее тело немедленно откликнулось на его движение. Ветер взял ее грубо, но не стремясь причинить боль, настойчиво, а мягко, заботясь о ее удовольствии, как о своем. Его сильное тело двигалось, предугадывая каждое желание Грозы, так что она непроизвольно подчинялась ему. Еще ни разу до этого Гроза не чувствовала себя настолько во власти Ветра, ни разу не лишалась до такой степени контроля над своим телом и разумом. Теперь ею руководили только чувства, а Ветер вел Грозу все дальше, увлекая ее за собой в царство наслаждения.

Слабые всхлипы Грозы и стоны удовольствия Ветра сливались в сладостную музыку, тела достигли удивительной гармонии. Гроза как можно теснее прильнула к Ветру, чтобы спастись от стремительного головокружения, внутри нее нарастала буря возбуждения. И когда она уже подумала, что больше не выдержит этой пытки наслаждением, пришло освобождение. Словно раскололись небеса над головой и земля разверзлась под ногами, и Гроза судорожно вцепилась в Ветра. Она впилась ногтями в его спину, укусив его за плечо, когда ее тело сотрясла волна сладострастия и удовлетворения. Гроза гортанно выкрикнула имя мужа, ее стремительная разрядка подстегнула и его, и они вместе окунулись в небывалую бурю чувств.

Они оба поняли, что в ту ночь в голове Грозы, по крайней мере, не осталось места для мыслей о Джереми. Гроза сдалась Ветру без всякого сопротивления. Это показалось ей настолько унизительным, что на глазах у нее выступили слезы. Какой позор! Презирая и себя, и Ветра, Гроза отвернулась, чтобы не видеть торжества мужа. Но, к его удивлению и к своему собственному, она снова повернулась к нему и спрятала мокрое лицо на груди Ветра.

— Проклятье тебе, Вольный Ветер! — прорыдала она. — Проклятье! Как ты посмел так унизить меня!

Ветер обнял содрогающееся тело жены и ласково погладил ее по волосам.

— Я не обесчестил тебя, моя сладкая. Я очень высоко ценю тебя, ты живешь в моем сердце.

— Всегда говори мне это, Вольный Ветер. Держи меня крепче и не отпускай.

Следующие несколько дней были совсем не похожи на первые два и прошли в радости и удовольствиях. Гроза и Ветер снова были двумя молодыми людьми, которые наслаждаются новизной первых дней совместной жизни. Они открыли для себя новое единение, их связывало теперь взаимное уважение.

Гроза пообещала себе постараться не думать о Джереми, попытаться оставить свою любовь к нему в прошлом, сделать своим будущим Вольного Ветра и удовольствоваться выбранной дорогой. И если мысли о Джереми нет-нет да и возвращались к Грозе, она была полна решимости никогда не позволять им вставать между ней и мужем.

* * *

Вольный Ветер был так же доволен Боевыми Перьями, как Гроза Дымкой. Он был изумлен тем, что крыло полностью срослось и птица снова могла летать.

— Это чудо! — заявил он. — А ты просто необыкновенна!

Ветер был потрясен не меньше, когда Гроза научила его подзывать орла свистом, и Боевые Перья беспрекословно подлетел на зов.

— Орел — чудесное создание, — сказал Ветер, с восторгом наблюдая, как тот парит высоко в воздухе. — Его доверие к нам — это особый знак благоволения духов.

— А кому ж ему доверять, как не своему брату и тезке, Вольный Ветер? — с улыбкой поинтересовалась Гроза. — Правда, я заметила, что тебе очень нравятся его перья. Так вот, если я увижу, что твоя одежда украшена хоть одним его пером, я лично сниму с тебя шкуру.

— Как ты сделала это прошлой ночью, когда чуть не ободрала мне ногтями всю спину в приливе дикой страсти? — с улыбкой поддел жену Ветер.

— Именно так! — согласилась она, желая только одного — не краснеть так сильно. Потом смущенно посмотрела на мужа и сказала: — Прости, Вольный Ветер. Я не хотела этого. Наверное, я была не в себе.

В ответ на ее извинения Ветер с озорным видом поднял брови.

— Обещаю, что, если пожелаешь, буду приводить тебя в такое состояние каждую ночь. Моя боль ничего не значит рядом с твоим удовольствием, моя Чувственная Летняя Гроза.

Золотистые глаза молодой женщины сверкнули.

— Так пойдем, Могучий Орел, еще раз испытай на мне свои способности соблазнителя. Увидим, удастся ли тебе снова вознести меня так высоко, что в твоих объятиях я позабуду себя.

Они смеялись, занимались любовью, ездили верхом и плавали и гонялись друг за другом, как дети. Это было восхитительное время для них обоих.

— Я рад, что ты не разучилась плавать. Я учил тебя несколько недель.

— Точно, — с удовольствием вспомнила Гроза. — Я и забыла, что ты учил меня, когда это отказались сделать Охотник и Стрелок.

— А когда ты наконец научилась, я подумал, что ты почти превратилась в рыбу. Ты часами не вылезала из воды. Ты замерзала до того, что напоминала маленькую темную виноградинку, усохшую, сморщенную.

Гроза стояла по пояс в прохладной воде лицом к Ветру.

— Я все еще похожа на сморщенную виноградину? — поинтересовалась она.

Темные бархатные глаза Ветра дюйм за дюймом осмотрели блестящее, влажное тело Грозы.

— Только здесь, — севшим голосом произнес он, дотрагиваясь до торчащего розового соска. — И здесь, — пальцы Ветра поймали второй сосок.

Они очень нескоро вышли из реки, так и не заметив, что вода стала еще холоднее.

— Идем. Сегодня нам предстоит дальняя поездка, я покажу тебе, какие чудеса творит Отец Мороз в горах. — И Ветер передал Грозе поводья ее кобылы.

— Собрать в дорогу еды? — спросила Гроза. Вольный Ветер засмеялся.

— Несмотря на все ваши усилия, ты так и осталась городской девушкой! Нет, Летняя Гроза, в этом нет необходимости. Нас накормит Мать-Земля, Солнце согреет нас и осветит нашу дорогу, а Природа покажет нам все свои красоты.

И правда, день стоял чудесный. Ясное голубое небо служило прекрасным фоном для деревьев, листья на которых уже подернулись золотом и багрянцем, воздух был бодрящий и свежий, пахло осенью. То там, то тут виднелась сосна, чей зеленый наряд по-прежнему радовал глаз.

По сравнению с сухой и плоской равниной, где стояла деревня шайеннов, эти места казались раем.

— Почему наши люди разбили лагерь там, а не здесь, в горах? — спросила Гроза. — Тут гораздо красивее. В лесу много хвороста, и река рядом.

— Все правильно, — согласился Ветер. — Но здесь нам не прокормиться в течение всего года. Летом мы должны перебираться на равнину, где можно посеять кукурузу. Если повезет, там можно подстрелить нескольких бизонов или напасть на небольшое стадо антилоп. Благодаря Джорджу Бенту и твоему отцу у нас есть скот и будет мясо и шкуры. За лето скот нагуляет вес на пастбищах, на зиму мы зарежем сколько понадобится, а остальных пригоним сюда. Тут в небольших долинах есть неплохие укрытия, где скот переждет убийственные снега и ледяные ветры.

Гроза нетерпеливо тряхнула головой.

— Мой отец поступает как раз наоборот. Летом стада пасутся в горах, а зимуют внизу, в долине, где людям при необходимости легче подкармливать свой скот.

— Но нам нечем кормить наш скот, Летняя Гроза, — с горечью заметил Ветер. — Если оставить его на открытой равнине, он наверняка замерзнет. А эти горы не такие высокие, как вокруг ранчо твоего отца. Здесь животные могут укрыться от непогоды. Тут есть небольшие пространства, где снег не полностью покрывает землю, и скот может найти себе корм. Потому что это не лошади, которые могут разгрести копытом снег и добраться до травы. Так что, если наше стадо, укрывшись с подветренной стороны гор или среди деревьев, найдет себе достаточно корма, оно выживет. Тем не менее, каждый год из-за суровой погоды мы теряем много животных.

— Выживает наиболее приспособленный, а слабое творение Природы погибает, — чуть слышно задумчиво проговорила Гроза. Она не могла не задуматься о том, что этот непреложный закон относится теперь и к ней.

Словно прочитав ее мысли, Ветер поспешил успокоить жену:

— Мы сильные, Летняя Гроза. Вместе мы преодолеем все, что должны. Мы не только выживем, но станем еще сильнее. — Он крепко обнял Грозу. — Если ты будешь рядом со мной, кто сможет меня одолеть?

— И если защищать меня будешь ты, кто сможет причинить мне зло? — тихо ответила Гроза, глядя на Ветра сияющими глазами.

Через несколько дней, открыв утром глаза, Гроза встретилась взглядом не с темными глазами мужа, а с огромными, золотистыми, очень похожими на ее собственные. Их обладателем оказался горный лев — кугуар. Подавив крик, Гроза замерла. Большое животное стояло прямо над ней, морда зверя была всего в нескольких дюймах от лица Грозы, она чувствовала на своей щеке теплое дыхание кугуара, длинные усы покалывали ей кончик носа. Зверь приоткрыл рот и обнажил острые белые зубы, приблизив морду к лицу Грозы, та в ужасе закрыла глаза.

«Боже! — взмолилась она про себя. — Не дай ему съесть меня! Пожалуйста, не дай ему съесть меня!»

Но вместо укуса Гроза почувствовала прикосновение влажного языка. Зная, что надо молчать и сидеть неподвижно, женщина все же позвала сдавленным голосом:

— Вольный Ветер!

И услышала тут же, в вигваме, его смешок.

— Сюда, Когтистая Лапа, — приказал он смеясь. — Не думаю, что моя жена предпочтет твой утренний поцелуй моему.

Не веря своим ушам, Гроза открыла глаза. Вид у большой кошки сделался сердитый, она попятилась. С непередаваемой грацией кугуар проследовал туда, где сидел Ветер, и бесцеремонно положил голову ему на колени.

Испуг прошел, и потрясенная Гроза села на постели и передернулась.

— Я… Ты… — Слова не шли у нее с языка, и Гроза перешла на английский, понятный и Ветру: — Разрази тебя гром! Будь добр, объясни, что здесь делает этот кугуар?

Вольный Ветер расхохотался уже в открытую, на глазах у него выступили слезы.

— Познакомься с Когтистой Лапой, Летняя Гроза. Это внук твоего давнего питомца. Ты помнишь Мяу, горного льва, которого ты подарила мне, когда уезжала на ранчо?

Гроза застыла с открытым от удивления ртом. Она же всегда помнила об этом, и как это вылетело у нее из головы!

— Боже мой! — воскликнула она, улыбаясь, и на душе у нее потеплело. — Конечно, я помню Мяу, но я думала, что она уже умерла. Никак не ожидала, что она еще приносит потомство.

— Мяу умерла несколько сезонов назад, — с грустью сказал Ветер. — И Когтистая Лапа единственный, кто навещает меня, хотя я подозреваю, что делает он это исключительно из желания побыть зимой в теплом жилье. Каждое лето он исчезает и бродит где-то сам по себе.

— Он ручной?

— Как любое дикое животное. Он не нападет первым, если его не дразнить и если он не считает, что мне грозит опасность. Когтистая Лапа никогда не заходит в вигвам без приглашения, не портит вещи. Так что можно сказать, что он ручной. А еще у нас с ним уговор, что он охотится где хочет, но только чтобы не трогал наш скот.

— А как же я? Он будет считать меня своим другом? — Гроза бросила осторожный и чуточку завистливый взгляд в сторону кошки.

Ветер хитро ухмыльнулся.

— Это зависит от того, насколько хорошо ты будешь обращаться со мной, моя маленькая трусиха.

— Вот еще! — недовольно фыркнула Гроза. — Мы еще посмотрим! В конце концов я и сама имею к животным подход.

Теперь Ветра развеселил обиженный вид жены.

— Давай, смейся, ты, чудовище! Готова поспорить, что ты пустился бы наутек, повстречавшись с одним моим зверем, который жил у нас на ранчо!

— И что это был за зверь? — раздражающе надменным тоном спросил Ветер.

Гроза озорно улыбнулась.

— Скунс! — торжествующе провозгласила она. — У меня был ручной скунс по прозвищу Вонючка, и, поверь мне, он более чем оправдывал свое имя.

Как только Гроза дала понять Когтистой Лапе, что он ей нравится, как зверь тут же причислил молодую женщину к своим друзьям. Он также считал, что должен ее защищать, хотя тут кугуару пришлось делить эту честь с Боевыми Перьями. Орел и горный лев заключили зыбкое перемирие, поначалу едва вынося один другого. Время шло, и они постепенно привыкли друг к другу. Для нового человека они являли собой поистине небывалое зрелище, и, увидев их в первый раз, тот останавливался как вкопанный и тряс головой, чтобы отогнать, как ему казалось, наваждение, потому что такого просто не могло быть.

Вольный Ветер и Гроза наслаждались одиночеством уже в течение половины луны, когда однажды вечером к ним прибыли неожиданные, но приятные гости. Ближе к закату к уединенному вигваму подъехали Две Стрелы и Поющая Вода. После взаимных приветствий Две Стрелы с гордостью объявил:

— Поющая Вода теперь моя жена.

Поскольку пара приехала одна, Ветер и Гроза и так уже догадались в чем дело, потому что иначе Поющую Воду ни за что не отпустили бы с Двумя Стрелами. Тем не менее известие было встречено радостными восклицаниями и сердечными поздравлениями.

— Извини, что нас не было на твоей свадьбе, Поющая Вода, — сказала подруге Летняя Гроза.

Та радостно улыбнулась, ее темные, как у оленихи, глаза светились любовью и счастьем.

— Наш союз праздновали не так пышно, как ваш, — призналась она, — но все равно это было чудесно.

— Надеюсь, вы не возражаете, что мы нарушили ваше уединение, — сказал Две Стрелы, наполовину объясняя, наполовину извиняясь. — Нам тоже хотелось какое-то время побыть вдали от племени.

— Вы наши друзья. Где бы мы ни поставили наш вигвам, вы желанные гости, — заверил их Ветер, и Гроза от всего сердца присоединилась к словам мужа.

И еще две недели молодые пары наслаждались одиночеством. Это было время любви, радости и дружеских чувств. Четверо молодых людей положили начало много значившей для них долгой дружбе. Все вместе они разговаривали и ели, купались и ездили верхом, а каждый вечер расходились по своим вигвамам. Проводя вместе столько времени, обе пары очень сблизились, но, если в течение дня одной из них хотелось уединения, другая пара молодоженов, казалось, чувствовала это, и без слов удалялась.

— Увидев тебя, я вдруг заскучала по Белоснежному Цветку, — как-то призналась подруге Летняя Гроза.

Поющая Вода счастливо вздохнула.

— Я надеюсь, что скоро Белоснежный Цветок обретет, как и мы, свою любовь, Летняя Гроза. Серая Скала наконец начал серьезно за ней ухаживать, и она надеется, что он не замедлит сделать ей предложение. Она уже давно любит его, так же давно, как я Две Стрелы и ты — Вольного Ветра.

Гроза ничего не ответила на последние слова подруги, но задумалась над ними. Она была счастлива последний месяц, но не считала, что любит Вольного Ветра. И вот слова Поющей Воды как бы остановили Грозу и заставили взглянуть на себя и на происходящее со стороны. К своему удивлению, молодая женщина осознала, что ее подруга права. Незаметно, непонятно как, но за последние недели Гроза полюбила Вольного Ветра. Невинное замечание Поющей Воды разогнало туман в голове Грозы, с глаз спала пелена, которая все это время застилала ей зрение.

На сердце у Грозы сделалось сладко-сладко. Внезапно ей захотелось поделиться своим открытием с Ветром. Как удивится он и обрадуется, что в ее сердце поселилось новое чувство к мужу, потому что он клялся, что однажды завоюет ее сердце. Но даже он будет удивлен, что это произошло так быстро и с такой легкостью. Да, он сделал, что обещал. Он завоевал ее полностью — ее тело, сердце и душу.