В зеленой роще сада Тюильри я нашел тихое место в тени большого платана и прочел мой приговор:

«Я должна забрать себя из твоих рук. Я оказалась для тебя роковым подарком судьбы. Я была тем даром, той болью, которую ты искал так пылко, с таким рвением. Наслаждение — великая награда. Слитые воедино в диком менуэте, как никто и никогда мы были искренни, или думали, что были, и свободно парили в поднебесье. Подобные чужестранцам в далекой стороне, мы говорили на языке нашей родной планеты. Ты нуждался в страдании. Во мне было то, чего ты жаждал. Хотя тебе и трудно поверить в это, но твой голод полностью удовлетворен. Помни, ты испытываешь сейчас свою собственную боль. Это и есть «все, всегда». Даже если ты найдешь меня, я уже буду другой. Не ищи то, что уже имеешь. Часы и дни, отведенные нам, отныне навсегда прошли. И это тоже: «Все. Всегда».

Анна».

Листья медленно падали на землю, как гигантские зеленые слезы. А мои глаза оставались сухими. Я пытался ощутить свое тело, касаясь рук, груди. Я был должен сдержать обещание, данное Ингрид, — жить, выжить. Но пора уже было подумать и о конце.

Я встал, чтобы идти прочь. Чей-то ребенок в погоне за мячом налетел на меня. Мы рассматривали друг друга, и какое-то мудрое чутье оттолкнуло его от меня, плачущего.