ШКАФЧИК С ТРОФЕЯМИ, стоящий сразу за дверью, ломился от латунных статуэток, кубков, тарелок и фотографий. Мне в глаза бросилась призовая булава, которую наши девочки из группы поддержки привезли с региональных соревнований в прошлом году, и я живо вообразила, как опускаю ее на голову Слоан Китинг.

– Откуда она знает наши имена? – спросил Бен, когда мы остановились перевести дух. – И что значит «Было приятно повидаться»?

Я не представляла, как ответить на эти вопросы, не выдав всей правды. К счастью, пока я подыскивала слова, дверь снова распахнулась, и в коридор ввалились Рэйчел, Линдси и Кристи – очередные пережившие репортерскую атаку.

– Вот дерьмо! – Кристи яростно откинула со лба кудряшки.

Рэйчел поправила треугольный топ платья.

– Теперь я знаю, как чувствует себя Тейлор Свифт. – Она ухватилась за мое плечо, сняла одну из своих километровых шпилек и от души потрясла. – Камешек попался.

На голове у нее покоилось огромное пушистое облако – результат завивки а-ля восьмидесятые. Вытряхнув гальку, Рэйчел вернула туфлю на место и обернулась к остальным.

– Готово. Идем танцевать! – скомандовала она, но мы так и не тронулись с места, все еще оглушенные произошедшим во дворе. – Да ладно вам.

В глазах Рэйчел блеснул лукавый огонек. Обычно его никто не замечал, но я знала ее слишком хорошо. Понятно, сейчас нам предстоит шоу с дрессированными пони и акробатами.

– Мне что, нужно включить Оптимистичную Рэйчел, чтобы эта вечеринка наконец началась?

Ответить мы не успели. Рэйчел натянула свою фирменную улыбку учительницы воскресной школы, повернулась ко мне и начала бодрым тоном, которым обращаются только к пенсионерам и детям до трех лет:

– Мальчики и девочки, хочу, чтобы вы знали – сегодня вы выглядите просто изумительно! Кейт Уэстон, в таком платье полагается получать Оскар. Ты самый модный из ангелов Господних. А вы, мистер Коди, самый везучий молодой человек в этом штате.

Кристи застонала и закатила глаза. Линдси, не удержавшись, фыркнула, и даже Бен улыбнулся. Конечно, Рэйчел несла полную чушь, но в ней слышалась подкупающая искренность.

– Мисс Линдси, на вашем платье такие милые перышки! А цвет напоминает мое любимое сливочное мороженое. Вы просто кремовая принцессалебедь.

К этому моменту даже Кристи захохотала в голос, и Рэйчел вернулась к своему обычному тону.

– Ну что, теперь мы можем идти?

– А я? – промурлыкала Кристи. – Мне не полагаются комплименты?

– А ты получишь свой комплимент, когда разгонишь нам очередь, – строго ответила Рэйчел и шлепнула Кристи по заднице. Та ойкнула, демонстративно поправила ремень своего нежно-голубого костюма и с обычной голкиперской решительностью направилась к стойке регистрации в конце коридора.

Помощник шерифа Дженнингс стоял позади стола, беседуя с директором Харгроувом. Мисс Спек и мистер Джонстон вычеркивали новоприбывших из списка. На удачу, перед нами оказалась всего парочка десятиклассников. Когда мы подошли к столу, в дверях спортзала показался тренер Сандерс с красным мегафоном в руках.

– Готовы? – Он махнул рупором в сторону директора и мистера Дженнингса, которые кивнули и вышли из‐за стола. Все трое направились к выходу из школы. – Пора навести тут порядок.

Сандерс плечом толкнул дверь, и в коридор ворвался свет прожекторов и галдеж журналистов. Он вскинул мегафон ко рту и заорал во всю мощь своих тренерских легких:

– Все, кроме учеников и преподавательского состава, расцениваются как нарушители и должны отойти минимум на пятнадцать метров. Повторяю: все журналисты должны немедленно отойти на пятнадцать метров от входа, или они будут арестованы за незаконное вторжение на охраняемую территорию.

– Они правда могут это сделать? – Линдси выглянула у меня из‐за плеча, с интересом наблюдая, как протесты Слоан Китинг тонут в оре тренерского мегафона.

– Могут или не могут, а уже сделали, – улыбнулась Кристи. – Чисто сработано.

Огни камер один за другим попятились за пределы школьной парковки. Даже Слоан наконец убралась к своему фургону. Я только теперь поняла, что пятнадцать метров – это довольно много.

Тренер Сандерс с гордой улыбкой вернулся в коридор. Когда он заметил Бена, лицо его совсем просияло.

– Отлично выглядите, – подмигнул он нашей компании. – Зуб даю, сегодня ни у кого не будет времени на твиттер.

Бен с усмешкой покачал головой.

– Ну что вы, твиттер – это святое.

– Главное, чтобы ни у кого не было времени на съемки для «Тринадцатого канала», – вставила Рэйчел.

Тренер мотнул головой на дверь и утробно расхохотался.

– Это мы уже уладили.

Мистер Джонстон проверил пропуск Бена и вычеркнул его имя из списка.

– Отлично, мистер Коди. Хорошего вам вечера! Мисс Спек целую вечность восторгалась моим платьем, заставляя поворачиваться то так, то эдак. Крылышки из органзы с трепетом взлетали следом.

– Винтажное совершенство, – наконец вынесла она вердикт и слегка сжала мою руку, возвращая пропуск.

Когда мы уже направлялись к дверям спортзала, директор Харгроув вернулся с парковки, качая головой.

– Вы можете вообразить беспринципность этих людей? Спрашивать ребят, которые идут на танцы, о результатах медэкспертизы!

Линдси и Бен дружно обернулись. Тренер Сандерс заметил, что они навострили уши, шикнул на директора и широко им улыбнулся. Кристи и Рэйчел получили свои пропуска и присоединились к нам.

– Не обращайте внимания на это дерьмо, ребят, – посоветовал тренер. – Копы просто делают свою работу. Немного переусердствовали, но мы все исправим.

Директор Харгроув распахнул дверь в спортзал, и в коридор выплеснулась волна музыки.

– Натанцуйтесь так, чтобы каблуки отвалились, – сказал Сандерс. – Забудьте обо всем и хорошенько повеселитесь.

– Попробуем, – ответила Рэйчел.

И первый час у нас даже получалось.

Десятиклассники, ответственные за организацию Весеннего бала, наняли диджея из Айова-Сити. Музыка оказалась прилипчивой и постепенно вытеснила неуютное ощущение, весь день преследовавшее меня в школе. Именно этого недоставало сегодня в воздухе: смеха и восторженных криков трехсот старшеклассников, прыгающих в нелепых нарядах под заразительные ремиксы.

Пока одна песня перетекала в другую, Фиби объяснила, что этот диджей играет на всех крупных вечеринках в Айовском университете и выступает в клубах Нью-Йорка, Майами и Лос-Анджелеса. Она дошла примерно до середины его резюме, когда две Трейси (которые все‐таки решили не игнорировать вечеринку после строгого внушения, сделанного им в столовой) хором завизжали, услышав знакомую мелодию. На обеих были старые юбки-пачки и балетки, откопанные в «танцевальном отделе» магазина Конни. Они выбежали в центр площадки, и Рэйчел накинула воображаемое лассо на Кристи, которая тут же скрючилась и поплелась за ней шаркающими шагами, будто преодолевая двойную гравитацию. Сочный ритм мягко стучал по груди: «Делай с моим телом что хочешь, что хочешь…» Бен – отличный танцор. Он знает, как двигаться, и что самое важное – куда при этом девать руки. Никакого сравнения с парнями, которые на дискотеке чувствуют себя неловко, считают шаги или так усердствуют, что это начинает вызывать смех. На Весеннем балу он затмил всех, кроме Уайетта, который отплясывал вместе со своими коллегами по мюзиклу. Девочки, играющие Сэнди и Бетти, зажали его с двух сторон, умудряясь вешаться одновременно на него и друг на друга. Не успела я кивнуть на них Бену, как музыка снова сменилась, и площадку заполнил проникновенный женский голос.

Детка, детка, слышишь, слышишь?..

Бен положил руки мне на талию, притянул ближе и чуть нагнулся, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Я обвила его шею руками. Синхронные движения наших тел заставили померкнуть все остальное. Затем наши губы встретились, и танцпол растворился в небытии. Остались только объятия и музыка, которая накатывала на нас, подобно морским волнам.

Где же ты была всю жизнь?..

У меня слегка задрожали колени. Бен с улыбкой потянул меня в центр зала.

– Тут посвободнее, – сказал он. – Все в порядке?

Я кивнула, но Бена это, видимо, не убедило.

– Давай чего‐нибудь выпьем, – предложил он.

– А если диджей поставит что‐нибудь классное и мы все пропустим?

Он покачал головой.

– Пока ты рядом, я не могу пропустить ничего классного.

Напитками заведовали несколько мам-добровольцев из родительского комитета. Они суетились за столом в конце коридора, наполняя черпаком пластиковые стаканчики, – настоящие метрдотели с гвоздичками в петлицах и улыбками до ушей. Каждый стакан они украшали дольками лайма или засахаренными вишнями и, вручая заказ, охотно болтали со всеми желающими. Пока мы стояли в очереди, я прислонилась спиной к Бену, и он приобнял меня за талию. Магия бала опьяняла здесь не так сильно – наверное, из‐за холодного света флуоресцентных ламп. Бен притих; я чувствовала, что мыслями он в другом месте.

Я попросила коктейль «Шерли Темпл», Бен взял вишневую колу, и мы выскользнули через черный ход на улицу. Дворик, примыкавший к столовой, казался сейчас другой планетой в миллионах световых лет от спортзала. Свежий ветер заставил мою кожу покрыться мурашками и еле слышно прошелестел подолом платья. Мы устроились на лавочке за ближайшим столиком.

– Все в порядке? – Настала моя очередь задать этот вопрос.

– Пожалуй. Просто… Немного расстроен.

– Из-за репортеров?

– Из-за них тоже. – Бен разломил в пальцах кусочек льда и устремил взгляд в угол двора, где мы прошлой осенью вместе откапывали окаменелости. – Но в основном из‐за мамы.

– Опять «Пауэррейд»?

Бен закрыл глаза и покрутил шеей, пытаясь сбросить напряжение.

– Туалетная бумага, – ответил он бесцветно. – Забила все шкафчики в ванной.

Я не раз видела по телевизору людей со странностями. Например, женщину, которая пристрастилась к поеданию отбеливателя, или мужчину, который спал в гараже, потому что в доме некуда было шагу ступить из‐за газетных подшивок за тридцать лет. Легко смеяться, если знаешь, что с тобой такого точно не произойдет.

Или с кем‐то, кого ты любишь.

Последняя мысль пришла буквально ниоткуда – и мне пришлось прикусить язык, чтобы случайно ее не озвучить. Я взяла Бена за руку, и он, переплетя свои пальцы с моими, легонько их сжал. Некоторое время мы сидели в тишине, в потемках, вглядываясь в ночь и прислушиваясь к смеху и музыке, которые доносились через стену.

– Мы выехали сегодня одновременно, – сказал Бен. – Я к тебе, а она в магазин.

– Опять за туалетной бумагой?

– За бумажными полотенцами. Я ее просил прекратить. В гараже больше нет места. Боюсь, дальше она примется за гостиную.

Было бы легче, если бы я могла дать ему какой‐то совет – надежное, быстродействующее лекарство. Отец Бена нашел такое лекарство в баре в Небраске. Адель – в гимнастическом зале и розничных гипермаркетах. Взрослые обладают роскошью самостоятельно принимать решения, но этого им мало. Они принимают решения еще и за нас. Я знала, что Бен не может просто запрыгнуть в машину и уехать в закат. Вот почему он вел игру с дальним прицелом: на колледж.

– Если я получу в этом сезоне хотя бы устное обещание гранта… – Он на мгновение осекся, а затем обернулся и взглянул мне прямо в глаза. – А у тебя какие планы, Уэстон?

– Что ты имеешь в виду?

Он некоторое время рассматривал меня в упор.

– Тренер говорит, ребята из Дьюка тоже положили на меня глаз.

– Из Дьюка?

– Ты не против уехать из дома? У них есть футбольная команда.

Я не нашлась с ответом. Бен улыбнулся.

– А еще у них шикарные лаборатории, – заметил он и тут же поспешил добавить: – Ну, как я слышал. Если тебя интересуют такие вещи…

– Ты просишь меня поступить в тот же университет?

– Наверное… – Он помедлил. – Ладно. Да. Именно об этом я и прошу.

Вряд ли бы в мире нашлось зрелище более трогательное, чем Бен, в волнении кусающий губы.

– Посмотрим, как пойдет сезон. Я не уверена, что гожусь для университетской команды.

– Годишься, – твердо ответил Бен. – У тебя же высокие баллы за тестовые экзамены, верно?

Я не сдержала улыбки.

– И ты финалист национальной стипендии.

– Полуфиналист, – поправила я. – Как и ты. Но мне приятно, что ты следишь за моими успехами.

Бен подмигнул.

– Ты не представляешь, как давно я слежу за твоими успехами, Уэстон. Ты из тех девушек, которые добьются всего, чего захотят.

– Да ну?

– В этом одноэтажном городке таких, как ты, можно пересчитать по пальцам.

Я тут же залилась румянцем, молчаливо порадовавшись, что мы сидим в темноте. На моей памяти Бен был первым парнем, который делает комплименты мозгам девушки, прежде чем схватить ее за грудь.

– Ну так что? – спросил он. – Если я получу грант от Дьюка, ты согла…

Я нагнулась и прервала его поцелуем. Бен уронил пустой стаканчик на землю, обнял меня за талию и притянул ближе к себе.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, он стукнул меня пальцем по носу.

– Буду считать это за «да».

– А что с твоей мамой?

– А что с ней?

– Ты говорил, что боишься оставлять ее одну. Что она натащит в дом всякого дерьма.

Бен кивнул.

– За эту неделю… Когда мы с тобой наконец были вместе… Я понял, как быстро все меняется. Есть вещи, на которые я могу повлиять – скажем, попросить тебя уехать со мной. Есть вещи, которые от меня не зависят – например, мамина одержимость купонами. С тех пор как ушел отец, она меня словно не видит. Может, когда она на меня смотрит, это снова разбивает ей сердце. И она пытается возвести между нами стену из всякого хлама.

У меня к глазам подступили слезы. Слушая рассуждения Бена, я в очередной раз подумала, какая же в нем скрыта глубина – глубина, которой никто не видит. И как мне повезло не только знать о ней, но и разделять с Беном.

– Ты очень хороший. – На последнем слове у меня встал ком в горле, и он, услышав это, сжал мою руку.

– Просто какой смысл всю жизнь сидеть в этом городке, беспокоясь из‐за мамы? Если мне выпадет шанс, а я им не воспользуюсь, то в конечном итоге возненавижу и ее, и себя. И кому от этого будет лучше?

Он глубоко вздохнул и облокотился о столик, прикрученный к нашей скамейке. Затем вытянул бесконечные ноги, высвободил одну руку и приобнял меня за плечи. Мы целую вечность сидели так в темноте – пока не пришла Рэйчел и не утащила нас обратно на танцпол. Пока мы пробирались через толпу к Кристи и Линдси, одна песня затихла, готовясь смениться следующей, и Бен прошептал мне на ухо:

– Ты сногсшибательная, ты в курсе?

Я не сумела спрятать улыбку, но для проформы все же закатила глаза.

– Подлиза.

Он рассмеялся и одним движением вскинул руку, заставляя меня покружиться. Не успела я подумать, что этот вечер претендует на звание лучшего в истории школы Корал-Сэндз, как двери спортзала снова распахнулись и на порог рука об руку шагнули тренер Сандерс и Джон Дун.