В первых числах июля бывший германский военно-морской атташе в Норвегии капитан 3 ранга Шрейбер, ставший к этому времени руководителем «политической канцелярии» при генерал-адмирале Бёме, получил анонимный доклад о Квислинге.
Прочитав его, он был потрясен. Он никогда не слыхал подобных обвинений. А поскольку они были направлены против человека, которого поддерживал и он сам и командование германских ВМС, то немудрено, что капитан пришел в ярость.
Хотя доклад и не был подписан, капитан ни на минуту не сомневался в том, кто является его сочинителем: майор Бенеке, начальник разведывательного отдела абвера. Шрейбер прекрасно понимал, что доклад преследовал цель — подорвать авторитет Квислинга как политического лидера и возможного премьер-министра Норвегии.
Шрейбер тут же позвонил майору Бенеке в его канцелярию и попросил объяснить, на чем основаны утверждения его доклада. Майор не пожелал раскрывать источники и сказал лишь, что сведения он получает от вполне солидных доверенных людей. Но военно-морской атташе не удовлетворился этим неопределенным ответом и потребовал назвать фамилии. На это Бенеке, отличавшийся не меньшим упрямством, чем его морской коллега, заявил, что он вообще не обязан раскрывать своих агентов и просил бы не вмешиваться в сферу его действий.
Это окончательно взбесило морского атташе.
— Я буду ждать ответа в своей канцелярии ровно один час, — закричал он в трубку. — Потрудитесь сообщить мне за это время имена и фамилии этих ваших доверенных лиц. Чтобы все знали, из каких сомнительных источников черпает абвер свои сведения.
Но майор и не подумал явиться или позвонить в канцелярию морского атташе. Зато через 10 минут Шрейберу позвонил начальник штаба генерала Фалькенхорста. По ошибке доклад о Квислинге был послан адмиралу Бёму, и штаб просил военно-морского атташе содействовать возвращению доклада. Шрейбер заупрямился, поэтому полковник Бушенхаген, начавший разговор в довольно резком томе, перешел к уговорам. Он предлагал замять это дело. Шрейбер не соглашался. Он хотел выяснить, какой источник лег в основу доклада. Об этом следовало доложить в Берлин. Военному и политическому руководству будет небезынтересно узнать, из каких каналов идет информация генералу Фалькенхорсту и его штабу.
А в это время в канцелярии штаба военно-морских сил появился один посетитель, некий норвежский чиновник. Шрейбер попросил его по-дружески узнать, кто представил данные для доклада.
— Но только не выпускайте из рук этот доклад и постарайтесь по возможности вернуться через час, — добавил он удивленному норвежцу.
Услужливый норвежец не нашел ничего лучшего, как обратиться непосредственно к Квислингу, который сразу определил источник. Доклад был составлен на основании одной из книг писателя Нурдаля Грига.
Как только военно-морской атташе получил это интересное разъяснение, он направил посыльного в ближайший книжный магазин, приказав купить эту книгу. Через некоторое время посыльный вернулся с пустыми руками. Книга была распродана. Посыльный пытался найти ее в других магазинах, но везде получал один и тот же ответ: «Продано!» Шрейбер усмотрел в этом заговор и правильно решил, что майор Бенеке позаботился о том, чтобы злополучная книга была скуплена или изъята из продажи. Нужно было положить конец таким действиям абвера. Германия ведет войну, и нужно заниматься делом, а не охотиться за литературой. Посыльный был направлен в один из крупнейших книжных магазинов, причем Шрейбер одновременно позвонил владельцу магазина и пригрозил, что если книга не будет у него через 15 минут, магазин будет закрыт. Это подействовало.
Целых два часа Шрейбер составлял злобный доклад гросс-адмиралу Редеру. На одну сторону страницы он выписывал выдержки из книги Нурдаля Грига, а на другую — «доклад» майора Бенеке. Обе части повторяли друг друга слово в слово. «Бенеке, — писал морской атташе, — опустил только те места, которые могли бы создать выгодный образ Квислинга. В то же время он подчеркнул наиболее грубые обвинения, приведенные в книге Нурдаля Грига».
Это сочинение с комментариями Шрейбера было передано командующему германскими ВМС в Норвегии адмиралу Бёму, которого все это ужаснуло не меньше, чем его подчиненного. Он в свою очередь направил доклад прямо гросс-адмиралу в Берлин.
Вскоре грянул гром. 7 июля Бенеке получил от Канариса телеграмму, в которой сообщалось, что он отстраняется от работы в отделении абвера в Норвегии, а 16 июля гросс-адмирал Редер писал адмиралу Бёму в Осло следующее: «Дело майора Бенеке закончилось его переводом в Германию. Нужно принять его отставку. Я потребовал от адмирала Канариса установить, что послужило причиной подобного поведения Бенеке и кто поставлял ему эти материалы».
Двумя днями позднее Хагелин, замещавший Квислинга во время пребывания последнего в Берлине, доложил Альфреду Розенбергу и Редеру: «Сегодня мы получили сообщение, что в Осло действует некий майор Бенеке. Он якобы является сотрудником 1-го отдела абвера в Осло. По имеющимся данным, Бенеке в течение пяти лет выступал в роли торгового атташе в Норвегии и по-прежнему занимается норвежскими торговыми вопросами. Этот майор Бенеке сам называл себя „душой оппозиции Квислингу“. Несколько дней назад Бенеке заявил одному из моих людей, что, если Квислинг когда-либо придет к власти, он покинет страну в знак протеста».
Учитывая традиционные противоречия между армией и флотом, которые в данном случае в результате горячих столкновений и диаметрально противоположных взглядов на Квислинга еще более усилились, лучше всего рассмотреть версию каждой стороны.
После 10 июня, когда все союзные войска эвакуировались из Норвегии, а норвежская армия подписала акт о капитуляции и сложила оружие, спешка в работе германской военной разведки прекратилась. У майора Бенеке появилось время и возможности для более близкого ознакомления с политическим положением в стране и внимательного наблюдения за поведением Видкуна Квислинга.
И вот через некоторое время Бенеке обнаружил, что норвежский майор снова мутит воду. В самом деле, после капитуляции Норвегии рейхскомиссар Тербовен хотел только одного — поскорее создать с помощью стортинга приемлемое для обеих сторон правительство и вернуться в Германию. Но камнем преткновения для норвежцев, ведущих переговоры, продолжал оставаться Квислинг. Раздоры зашли так далеко, что 30 июня Тербовену удалось выманить Квислинга в Германию. Через многочисленные каналы абвера и, между прочим, через доктора Штальэккера, ярого сторонника замены Квислинга Ионасом Ли на посту председателя «Нашунал самлинг», Бенеке узнал, что акции Квислинга стоят весьма высоко, несмотря на его «высылку» из Норвегии. Он никак не хотел отказаться от права руководить нацистской партией и подчеркнул это в своем письме Штальэккеру от 1 июля.
В начале июля Бенеке получил от Фалькенхорста указание подготовить подробный секретный доклад о Квислинге для высшего руководства в Берлине. Майор хорошо знал отношение норвежского народа к Квислингу. Ненависть к нему дошла до того, что однажды, когда пронеслись слухи о том, что Квислинг станет главой правительства и что его поддерживает в этом гросс-адмирал Редер, по всему городу появились плакаты. На них крупными буквами стояло: «Редер — за Квислинга, Квислинг — за Редера».
Бенеке попросил своего секретаря заложить в машинку пять экземпляров и одним залпом продиктовал доклад. Не проверяя, он тут же подписал оригинал.
— Четыре копии пусть остаются здесь. Письмо немедленно отнесите в штаб главнокомандующего и вручите лично капитану Эгельгафу. Он ждет.
Оставшись один, майор положил одну копию доклада в бронированный сейф и запер его. Затем сам сел к пишущей машинке и на трех конвертах напечатал адреса.
Вечером Бенеке отправился в офицерское казино. Там были генерал Фалькенхорст и почти все работники его штаба. Майор сел рядом с капитаном Эгельгафом. Тот сразу же обратил внимание на необычную молчаливость Бенеке.
— Что-нибудь случилось, майор? — спросил он участливо.
— Можно сказать, да, мой дорогой Эгельгаф, — грустно ответил Бенеке. — Знаете, что я сделал? Не упадите со стула. Три копии секретного доклада, который вы получили сегодня во второй половине дня, я отправил на свой риск заказной почтой: один — адмиралу Бёму, остальные — двум генералам ВВС без указания отправителя. Я чувствую, что за этот доклад мне попадет. Но я должен был что-то сделать. Все должны узнать, что такое этот Квислинг.
Молодой офицер генерального штаба заметно встревожился и попросил разрешения сообщить об этом своему шефу. Полковник Бушенхаген вместе с генералом Фалькенхорстом сидели в дальнем углу казино. Эгельгаф отвел полковника в сторону и стал ему что-то говорить. Бенеке заметил, что полковник слушал с большим интересом и все время поглядывал в сторону майора. Увидев, что Эгельгаф кончил, Бенеке встал и сам подошел к ним.
— Вы отправили только три экземпляра? — прямо спросил майора Бушенхаген.
— Да.
— Ну что ж, господа генералы, конечно, не вернут почты, не прочитав ее. Пусть так. Это будет им полезно.
В первой половине следующего дня генералы ВВС, не возражая и не задавая вопросов, вернули письма по просьбе Бушенхагена. Но до адмирала Бёма заказной пакет, судя по всему, еще не дошел. Капитан Эгельгаф был у адъютанта адмирала Бёма и у его начальника штаба. Он даже сделал запрос на полевой почте. Но о заказном письме никто ничего не слышал. Тогда Бенеке попросил Эгельгафа позвонить Шрейберу, племяннику гросс-адмирала. Тот согласился. При разговоре присутствовали многие офицеры штаба.
— Господин капитан! — начал Эгельгаф. — Я звоню от имени начальника штаба, полковника Бушенхагена. Адмиралу Бёму ошибочно послано заказное письмо. Полковник просит его вернуть.
Все видели, каким громадным усилием воли Эгельгаф сдерживает себя. Но вот он не выдержал и закричал в трубку:
— Господин капитан! Я дословно повторяю сказанное вами: «Секретный пакет лежит у меня. Наконец-то я могу сломать шею вашему дружку Бенеке!» Это — ваши слова. Я прекращаю разговор и немедленно докладываю обо всем полковнику Бушенхагену.
Трубка с треском падает. Капитан покидает кабинет. На лестнице слышны голоса. Кто-то открывает дверь. Капитан Шрейбер сталкивается с капитаном Эгельгафом, только что вышедшим из кабинета полковника.
— Дорогой Эгельгаф, — пытается остановить его Шрейбер, — вы меня неправильно поняли. Я хотел…
Эгельгаф, хотя он гораздо моложе Шрейбера и занимает более низкую должность, холодно обрывает Шрейбера:
— Я отлично понял вас, господин капитан. Бенеке вызывают к полковнику. Бушенхаген обещает сделать все возможное, чтобы помочь разведчику. Но не следует недооценивать связей этих господ!
— Вы понимаете, — сокрушенно вздыхает полковник, — рапорт уже отослан гросс-адмиралу. Учитывая ваше крайне отрицательное отношение к Квислингу, нужно ожидать, что он доложит об этом деле Гитлеру…
Становится ясно, что весьма влиятельные круги разворачивают активную деятельность, пытаясь свалить резидента. Все чаще и чаще возникают слухи о военном трибунале. Гитлеру якобы уже доложили, что майор Бенеке сочинил убийственный пасквиль на Квислинга, чтобы парализовать его как политического лидера в Норвегии. А ничто не возмущает фюрера так, как подкоп военных под политиков. Этого он совершенно не выносит.
Сам майор не принимал особо близко к сердцу эти тревожные слухи. Он уже привык, как кошка, сброшенная вниз, всегда становиться на ноги. Но однажды в его кабинете раздался звонок. Капитан Эгельгаф просит майора спуститься в офицерское казино.
Бенеке чувствует, что дело принимает серьезный оборот.
— Дорогой Эгельгаф, я готов ко всему. Что у вас нового?
— Завтра, ровно в десять утра, вылетает курьерский самолет. Вы летите с ним. Курс на Берлин, аэродром Штаакен.
— Ну, а дальше?
— Майора встретят на аэродроме… Бенеке испуганно переводит дыхание.
— Да, положение, оказывается хуже, нежели я думал. Кто же встретит? Почетный караул? Или, может быть, эсэсовцы?
— Нет, майор. Вас встретит подполковник.
— Вот как? Значит, трибунал? Сразу по прибытии? Странно. Послушайте, Эгельгаф, не уходите, пока не придет полковник.
Капитан Эгельгаф меряет шагами пустой зал казино с непокрытыми столиками и перевернутыми стульями. Видно, что он хочет что-то сказать, но не решается. Вдруг он резко останавливается и подходит вплотную к майору:
— Собственно, я не имею права говорить вам этого, но думаю, что шеф не будет против, если я сообщу вам строго доверительно. Полковник сегодня говорил с Берлином, с адмиралом Канарисом. Оба они предпринимают все, чтобы избавить вас от трибунала. Но есть приказ командования, и он пока остается в силе. Итак, завтра вам придется вылететь.
— Ну что ж. Я буду на аэродроме за десять минут. Будьте любезны, после моего вылета сообщите об этом моей жене на Бломменхолмене…
В 9.55 большой автомобиль полковника Бушенхагена подъезжает к Форнебу. Начальник штаба, капитан Эгельгаф и фон Добински, военный юрист штаба, выходят из машины. Бушенхаген внимательно смотрит на майора. Затем медленно говорит:
— Майор Бенеке! Внимательно выслушайте то, что я сейчас зачитаю. От этого многое зависит. К сожалению, я не могу дать вам копию…
В пространном документе, где суть дела разбита на параграфы и полна оговорок, говорится о проступке майора. Исходя из обстоятельств дела, сочтено целесообразным наложить на него 10 суток домашнего ареста.
Бенеке понимает: его хотят спасти от военного трибунала. Полковник Бушенхаген засовывает папку в портфель:
— Берлин настаивает, чтобы вы летели на этом самолете. Однако генерал Фалькенхорст считает, что это дело относится к его юрисдикции. Вы сами понимаете. А пока — сердечное спасибо от имени генерала.
Фон Добински также произносит несколько слов:
— Мы испробовали все возможности. Был заявлен резкий протест против допроса вас в Берлине. Но, к сожалению, приказ остается в силе. Вы должны лететь…
Бенеке поднимается по трапу, поудобнее усаживается в кресло. Самолет отрывается от земли, делает два круга над Форнебу, словно прощаясь, и берет курс на юг.
Разведчик откидывается в кресле, мысли возвращаются ко многим опасным, но уже выполненным заданиям и эпизодам, приятным часам в вилле на Бломменхолмене. Бенеке вспоминает Марину. Он никогда не забудет последнюю поездку вместе с ней в Олесунд в сопровождении агентов Улафа, Неймайера и Биркхольца.
В Олесунде они предполагали организовать «экспедицию» в Исландию, чтобы выяснить, что намереваются предпринять англичане после оккупации острова.
И Бенеке восстанавливает в памяти весь этот эпизод.
«Рыбацкое счастье»
Чтобы никто не помешал Бенеке и его спутникам, они выехали на рыбалку и даже нашли время забросить сеть и полюбоваться отливающей серебром пойманной рыбой. Это был настоящий отдых для измотанных нервов.
Но не прошло и часа после их возвращения, как в квартиру к майору ворвалась Марина и сообщила, что жизнь его висит на волоске. Брат рыбака, возвращавшийся с рыбалки немного позднее всей группы, был захвачен английской подводной лодкой. На борт его шхуны поднялись офицер и пять матросов. Они искали немецкого офицера-разведчика, который, по их сведениям, должен был находиться на этой шхуне. Рыбак отрицал это, и англичане обыскали всю шхуну. Когда же тщательные поиски не привели к результату, они выбросили весь улов за борт, чтобы убедиться, что легендарный майор не прячется под рыбой. Англичане весьма наивно полагали, что под полутонной сельди кто-нибудь сможет выжить, даже такой крепкий человек, как Бенеке.
Короче говоря, несмотря на все старания, Интеллидженс Сервис так и не смогла ликвидировать немецкого шпиона. А теперь он попал в лапы к своим. Даже самые смелые попытки штаба Фалькенхорста вряд ли спасут его. Трибунал. Разжалование. Сорвут погоны и выгонят со службы. Майор живо представил себе, как это произойдет.
На аэродроме Штаакен Бенеке встретил пожилой подполковник. Он представился майору и пригласил его в свою машину. В дороге они не обменялись ни единым словом. Машина остановилась у знакомых ворот штаб-квартиры абвера. Неужели так бесславно кончится его служба у Канариса? А через несколько минут адмирал пригласил удрученного Бенеке к себе.
Вялое пожатие руки, взгляд ясных голубых глаз. В кабинете еще несколько начальников отделов и полковник Пикенброк. Канарис приступает к делу. Он кратко повторяет обстоятельства бандитского налета на американских курьеров у Кристиансанна. Бенеке следовало бы знать, что адмирал категорически не одобряет подобные действия. Но в общем Бенеке понимает, что адмирал настроен миролюбиво и что сильной грозы не будет. Адмирал хочет теперь знать, что еще произошло. Он подтверждает, что желание Марины исполнено. После блестящей поездки к Дитлю через Швецию ей разрешено поселиться в Испании, в Барселоне.
Бенеке с нетерпением ожидает услышать о деле, которое, собственно, и является причиной его срочного вызова в Берлин. Кажется, адмирал собирается менять тему. Но в это время входит ординарец:
— Господин адмирал, самолет в Румынию готоз. Автомобиль ждет вас.
Канарис встает и обращается к Пикенброку:
— Пикки, по остальным вопросам поговорите с Бенеке сами. — И, повернувшись к майору, добавляет: — Есть вопросы?
— Да, мой адмирал, — отвечает Бенеке. — Разрешите спросить, где мне надлежит отбыть десять суток домашнего ареста? В моей квартире в Берлине ни души. Может быть, мне остановиться в гостинице?
— Нахал, — добродушно бросает Канарис. — Все эти годы вы мучили меня просьбами об отпуске. Сейчас можете получить этот отпуск и даже провести его на вашей вилле в Осло, с женой и ребенком. Но даже во время отпуска не забывайте, что в Осло у вас есть такие друзья, которые с удовольствием сломали бы вам шею.
Это были прощальные слова адмирала. Полковник Пикенброк приглашает Бенеке в свой кабинет, расспрашивает его о работе в Норвегия.
— Послушайте, Бенеке, а вы вообще-то знаете, кто эти ваши влиятельные враги в Осло?
Бенеке вопросительно смотрит на полковника.
— Ну, ладно. Выкурите сигаретку, а я пока продиктую срочное письмо.
С этими словами полковник пододвигает майору портсигар. На столе остается кипа бумаг.
В соседней комнате Пикенброк что-то диктует своему секретарю. Бенеке слышит его шаги и голос. Его взгляд падает на документы. На первой странице он видит свое имя, обведенное синей рамкой и жирно подчеркнутое красным карандашом. Ага, вот в чем дело. Бенеке берет документы и читает. Это письмо капитана 3 ранга Шрейбера гросс-адмиралу Редеру, донесения агентов, письмо самого Редера, пометки о том, что письма докладывались Гитлеру. И еще один документ, который заканчивается энергичными словами: «Все это доказывает, что майор Бенеке руководил заговором против Видкуна Квислинга».
Полковник Пикенброк возвращается. Он ни о чем не спрашивает, только говорит, что его ждут дела и он, к сожалению, должен распрощаться с майором.
Генерал-фельдмаршал и 900 марок
Майор Бенеке отсидел положенные 10 суток домашнего ареста. Это время он использовал, в частности, для того, чтобы бомбардировать начальника хозяйственного управления абвера письмами и добиться покрытия его расходов по перевозке жены, ребенка и няни в Осло в марте для «лучшей конспирации».
Война в Норвегии закончилась, начались будни, и от бухгалтерии стали поступать сухие и неприятные счета. Майор пробовал спорить, но начальник бухгалтерии оказался не поддающимся ни на какие уговоры и ничего не хотел слушать. В конце концов Бенеке решил пойти выше и послал обстоятельное письмо генерал-фельдмаршалу Кейтелю с тремя подробными приложениями, где в деталях описал подвиги своих агентов под его руководством. В конце письма он изложил просьбу о выплате ему 900 марок «для компенсации больших служебных расходов в Норвегии».
Благодаря этому делу о 900 марках, которые, кстати, так и не были ему выплачены, майору представилась отличная возможность описать свои подвиги. Именно это письмо и послужило основой для настоящей книги.
Когда американцы в 1945 году вошли в Западную Германию, то в сейфе ганноверского отделения абвера была найдена копия длинного рапорта майора Бенеке о Квислинге, того самого рапорта, который он анонимно послал командованию и который чуть не подвел его под военный трибунал.
Однажды, уже в годы оккупации, майора попросили явиться к соответствующим союзным властям. Он отправился туда в тревоге, но встретил там столь радушный прием, на какой в те дни вряд ли мог рассчитывать бывший офицер абвера.