Вернор Виндж (р. в 1944 г.) — мастер твердой научной фантастики, в последние годы ставший одним из известнейших авторов этого жанра. Математик по образованию, Виндж начал писать еще в 1960–70-е гг., но долгое время оставался неизвестным. Он является, пожалуй, единственным из представителей твердой фантастики, кто на протяжении многих лет следил за развитием компьютерных технологий и действительно разбирается в теме. В отличие от Уильяма Гибсона, создавшего настолько убедительный образ, что он был внедрен в реальный компьютерный мир, Виндж по-настоящему компетентен в данной области и в своих произведениях умудряется делать очень точные технические прогнозы.

Последние пятнадцать лет оказались особенно плодотворными для писателя. В этот период вышли сборники «Ложная тревога» («The Collected Stories of Vernor Vinge», 2001) и «Истинные имена» («True Names», 2001), а также его лучшие романы: «Затерянные в реальном времени» («Marooned in Realtime», 1986), «Пламя над бездной» («А Fire Upon the Deep», 1992), «Глубина в небе» («А Deepness in the Sky», 1999), причем два последних были удостоены премии «Хьюго». В настоящее время Виндж полностью посвятил себя литературе.

«Горячая пора в Файрмонт-колледже» — рассказ о компьютерах и системе образования в ближайшем будущем, где господствует здоровая конкуренция. Герои-подростки знают, что требуется для выживания в подобной опасной обстановке, знают, что зачастую побеждает мошенник и плут, но если тебя уличили в обмане — ты пропал. Это на самом деле страшный рассказ, особенно для некоторых родителей.

Хуан держал маленькие голубые таблеточки в невидимом углу спальни. Они и вправду были малюсенькие, изготовленные на заказ в лаборатории, которая не зарубалась на инертных наполнителях и красивой обертке. И Хуан был в общем-то уверен, что таблеточки голубые, хотя из принципа старался не смотреть на них, даже когда не находился в сети.

Всего одна таблеточка в неделю — и он в полном порядке.

На экзаменационной неделе в Файрмонте всякий раз воцарялся хаос. Ребята считали, что девиз колледжа «Гнать во весь дух, чтобы не отстать» относится в первую очередь к ним. В этом семестре они уже скинули один экзамен: математика у мисс Уилсон прошла без сучка без задоринки. Но уже к полудню учителя закрутили гайки: директор Алькальд назначил собрание в реале на время, отведенное ученикам на подготовку.

В скрипучий деревянный актовый зал восьмой класс набился почти в полном составе. Когда-то здесь был манеж. Хуану казалось, что лошадьми пахнет до сих пор. Через узкие окошки виднелись окружающие кампус холмы. Солнечные лучи пробивались в вентиляционные отверстия и световые люки. Зал выглядел фантастическим и без наводок.

Директор Алькальд, мрачный и напряженный как всегда, торжественно прошествовал на свое место. Жестом предложил собравшимся согласовать проекции. Освещение зала стало рассеянным, и резкие тени исчезли на глазах.

— А Алькальд отменит «голый» экзамен? — Берти Джаб выдал свою обычную ехидную ухмылочку. — Я слыхал, кое у кого из предков есть серьезные возражения.

— Ты все равно выиграешь, — отозвался Хуан. — Сам знаешь, у мистера Алькальда прямо страсть к «голому».

— Угу, еще бы! — Призрак Берти развалился на стуле рядом с Хуаном.

Директор Алькальд затянул длиннющую речь о быстро меняющемся мире и о том, что Файрмонт должен каждый семестр производить революционный переворот в методике. И при этом ни на минуту не забывать о главной цели современного образования: научить детей учиться, задавать вопросы, приспосабливаться к изменениям, но не терять моральных ориентиров.

Старая песня. Слушая краем уха, Хуан рассматривал окружающих. Собрание в реале, то есть все, кроме Берти Джаба, действительно присутствуют. Берти был заочником из Чикаго — таких здесь немного. Его предкам пришлось раскошелиться, чтобы сыночка записали виртуально, но репутация Файрмонта того стоила. Свежие тринадцатилетние физиономии выглядели по большей части натурально. Косметика и эксперименты с одеждой не укладывались в представления мистера Алькальда о согласованной проекции. Хотя за соблюдением подобных правил трудновато проследить. Хуан расширил обзор, ввел допуск на отклонения и искажения. Понятно, их было не слишком много, не то Алькальд уже давно разорался бы, но все же в воздухе плавали и призраки, и граффити. Кто потрусливее, запускал свои на долю секунды или делал почти до невидимости прозрачными. Но нашлись и другие. Двухголовое привидение провисело за спиной у директора добрых три секунды. Алькальд наверняка все видел, но по своему обыкновению, пока ученики не показывали, что замечают непочтительные шутки, он их тоже не замечал.

Ну, с предисловиями покончено, Алькальд перешел к делу.

— Сегодня утром вы сдавали экзамен по математике. Почти все уже знают свои оценки. Мисс Уилсон сказала мне, что довольна вашими работами; результаты не слишком повлияют на расписание этой недели. Завтра утром у вас профильный экзамен.

Да уж, знаем… Приготовьтесь учить страшную нудятину, и притом учить ее очень, очень быстро. Все это ненавидели, но для Хуана — спасибо голубеньким таблеточкам — профильный был плевым делом.

— Вскоре вам предстоят два совмещенных экзамена. На них отведена оставшаяся часть недели. Позже я оглашу собранию подробные правила. Пока о главном: первый экзамен будет без ограничений, вы сможете пользоваться любыми доступными легальными источниками.

— Вот это да! — прозвучал в ухе Хуана голос Берти. По всему залу общим вздохом прошелестел шепоток, выражавший те же эмоции.

Лицо Алькальда исказила редкая для него улыбка.

— Это означает, что мы ожидаем от вас не просто хороших, а выдающихся результатов.

Чтобы сдать этот экзамен, команда должна была внести плату за обучение в тройном размере за каждого участника. Так что, хотя здесь и разрешалось пользоваться чем угодно, мало кто из учеников сумеет наскрести деньги на допуск.

— Совмещенные экзамены заменяют обычные испытания по визуальной коммуникации, владению языками и навыкам самостоятельных действий. Некоторые из ваших родителей просили расширить область, однако преподаватели считают, что в тринадцать лет полезнее сосредоточиться на том, чтобы делать пусть немногое, зато хорошо. Еще успеете забить голову. Параллельно будет проходить экзамен… Мисс Вашингтон?

Петси Вашингтон поднялась с места, и Хуан сообразил, что она, как и Берти, присутствует только визуально. А ведь Пэтси живет в Сан-Диего! С чего бы местной школьнице являться на собрание в реале по виртуалу? Хм-м…

— Видите ли, — начала Пэтси, — прежде чем вы продолжите рассказывать об этих совмещенных экзаменах, я хотела бы узнать о «голом» экзамене.

Берти ухмыльнулся:

— Это интересно…

Алькальд невозмутимо поправил:

— Испытание самостоятельности, мисс Вашингтон. Ничего «голого» в нем нет.

— Возможно и так, мистер, — Пэтси перешла на английский, и из ее речи исчезли насмешливые нотки, делавшие девочку королевой в своем окружении. Облик и голос остались прежними, но выбор слов и манера держаться стали совсем не ее. Хуан проверил трафик наружной сети. Подключений было немало, но большей частью, как и следовало ожидать, обычные «запрос-ответ», на десяток секунд, редко больше. И две постоянные связи: одна — Берги, вторая — Пэтси Вашингтон, или по крайней мере помечена ее личным сертификатом. Использование чужой личности в Файрмонте было строго запрещено, но что может сделать школа, если этим занимаются родители? А с папашей Пэтси Хуан встречался. Пожалуй, Алькальду даже повезло, что не пришлось беседовать с ним лично. Призрак Пэтси неуклюже оперся на спинку стоящего впереди стула.

— В сущности, — продолжала она, — это хуже, чем нагота. Всю свою жизнь они, то есть мы, были окружены плодами цивилизации. Мы чертовски хорошо научились пользоваться этими плодами. А теперь ваши теоретики-интеллектуалы вздумали все отобрать, подвергая нас риску…

— Мы никого не подвергаем риску… мисс Вашингтон. Алькальд продолжал говорить по-испански. По правде сказать, никто никогда не слышал, чтобы директор пользовался каким-нибудь другим языком. Старый чудак! — Преподаватели Файрмонта считают, что навыки самостоятельного существования обеспечивают ученикам необходимую страховку. Мы не эмиши, однако полагаем, что каждый человек должен уметь выживать в естественной среде, без доступа к сети, даже без компьютеров.

— Вы еще научите нас вытесывать каменные топоры! — воскликнула Пэтси.

Алькальд словно не заметил, что его перебили.

— Наши выпускники должны уметь справляться с самыми сложными, даже экстремальными ситуациями. Если они не справляются, мы не можем считать, что дали им достойное образование! — Директор выдержал паузу, окинув зал горящим взором. — Но колледж — не школа выживания. Мы не выбросим вас в джунгли. Испытание самостоятельности будет проводиться в выбранной нами безопасной местности: возможно, в поселке эмишей или в отсталых пригородных кварталах. Как бы то ни было, обстановка ничем вам не угрожает. Вы не поверите, сколько нового вы откроете для себя в этой старомодной простоте.

Пэтси, скрестив руки на груди, бросила на Алькальда гневный взгляд.

— Все это чушь, но допустим. Остается еще один вопрос. В проспектах ваша школа хвастается современным уровнем образования, и эти совмещенные экзамены призваны продемонстрировать достижения выпускников. Но как вы можете называть экзамен совмещенным, если часть времени учащиеся будут лишены всех достижений техники! А?

Алькальд, постукивая пальцами по кафедре, пристально рассматривал Пэтси. Хуану почудилась, что между ними идет весьма напряженная дискуссия. Папаша Пэтси — если это, конечно, был он — заметно вышел за рамки дозволенного. Наконец директор покачал головой.

— Вы неправильно понимаете слово «совмещенный». Это не означает, что все члены команды постоянно работают вместе. Имеется в виду просто, что экзамен, требующий применения разнообразных навыков, проходит наряду с другими видами деятельности, как того обычно требует настоящая работа в современном мире. — Он пожал плечами. — Так или иначе, вы вольны отказаться от выпускного экзамена и перейти в другое учебное заведение.

Призрак Пэтси коротко кивнул и поспешно сел на место. Вид у девочки был очень смущенный. Должно быть, папаша возвратил ей контроль над собой, сперва использовав ее облик, чтобы выставить дочь дурочкой. Круто!

У Берти был довольно кислый вид, хотя Хуан сомневался, что парень сочувствует Пэтси.

Помолчав немного, мистер Алькальд продолжил:

— Сейчас, пожалуй, уместно затронуть вопрос о пирсинге и химических препаратах. — Он окинул присутствующих долгим взглядом. Хуану почудилось, что этот взгляд задержался на нем чуть дольше, чем на других. Caray, он что-то знает про таблеточки! — Как вам известно, все виды пирсинга в Файрмонте запрещены. Став взрослыми, вы сможете решать этот вопрос сами, но пока вы учитесь здесь, никакой пирсинг, даже в ушах и бровях, недопустим. Пирсинг внутренних органов влечет немедленное исключение. Как бы вас ни пугало испытание самостоятельности, не пытайтесь одурачить нас с помощью имплантов и наркотиков.

Вопросов никто не задавал, но Хуан заметил, как пылинки в воздухе вспыхивают в лучах коммуникационных лазеров. Шел приглушенный обмен мнениями и картинками. Алькальд предпочел его не заметить.

— Позвольте мне рассказать о второй части совмещенного экзамена, и я вас отпущу. Мы называем этот экзамен «локальным» проектом. Вы вправе использовать возможности своих компьютеров и далее локальную сеть. Однако члены вашей команды должны лично взаимодействовать друг с другом. Дистанционное участие не допускается. Как и поддержка извне, то есть контакты по глобальной сети.

— Черт, — протянул совершенно подавленный Берти. — Самое надуманное, бесполезное, идиотское…

— Значит, нам нельзя быть вместе, Берти!

— Это мы еще посмотрим. — Берти вскочил на ноги и высоко поднял руку.

— Да, мистер Джаб?

— Сэр… — На публике Берти всегда говорил мягко и вежливо. — Как вы знаете, я обучаюсь заочно. У меня здесь много друзей, людей, которых я хорошо знаю. Но, само собой, раз я живу в Чикаго, никого из них я не встречал в реальности. Как же мне быть? Я совершенно не хочу отказываться от такого важного экзамена только потому, что лично не присутствую в Сан-Диего. Я готов согласиться на ограничение связи и даже в таких условиях постараюсь проявить себя с лучшей стороны.

Алькальд кивнул.

— Этого не понадобится, мистер Джаб. Мы приняли во внимание ваше невыгодное положение и договорились о сотрудничестве с Академией Андерсен в Сент-Чарльз. Они…

Академия Андерсен в Сент-Чарльз? А, это в Иллинойсе, от Берти на машине совсем близко. В Андерсене командные проекты введены давным-давно… чуть ли не с доисторических времен, с двадцатого века. В принципе, они далеко обогнали Файрмонт, только это скорее академия, чем колледж. Студентам лет по семнадцать-восемнадцать… Бедняга Берти!

Хуан подхватил нить речи Алькальда.

— Они с радостью примут вас… — Проблеск улыбки. — Полагаю, им весьма интересно узнать, на что способны наши лучшие ученики.

Берти натянуто улыбнулся и опустился на стул рядом с Хуаном. Он молчал, даже Хуану ничего не сказал.

В оставшееся время речь шла главным образом об изменениях в программе экзаменов, вызванных необходимостью соответствовать самому современному состоянию технологий. Для этого совершенно не обязательно было устраивать общее собрание, просто у Алькальда был пунктик насчет личного присутствия. Хуан сохранил все объявления и поправки и задумался над главным несчастьем недели. Берти Джаб уже второй семестр был его лучшим другом, весельчаком и затейником, незаменимым товарищем по команде. Но случалось, он вдруг впадал в холодную ярость, причем обычно из-за чего-то, что от Хуана не зависело. Вот как сейчас. Когда начиналось «великое оледенение», Берти мог не разговаривать с Хуаном целыми днями.

Толпа восьмиклассников вырвалась с собрания около четырех часов, обычно занятия заканчивались гораздо раньше.

Школьники слонялись по лужайке перед актовым залом. Семестр подходит к концу, солнышко пригревает. Всего через несколько дней наступит лето и новый игровой сезон. Вот только, сагау, сперва надо покончить с экзаменами, и об этом все помнили. Так что, сплетничая, перешучиваясь и дурачась, ребята в то же время просматривали изменения в программе экзаменов и строили планы.

Хуан плелся сквозь толпу за призраком Берти Джаба. На линии Берти — Хуан стояла ледяная тишина, хотя с ребятами, которые помогали ему вдесятеро меньше, чем Хуан Орозко, Джаб был само очарование. Он направо и налево разбрасывал намеки о своих замыслах относительно «неограниченного» экзамена. Часть разговоров Хуан слышал — другие ребята не перекрывали ему доступ. И почти всем льстило внимание Берти. Бертрам Джаб по праву считался лучшим в Файрмонте по части проектов без ограничения контактов. Если верить Берти, у него были связи на самых верхах, в мозговом штабе Intel'a и даже, кажется, в китайской компании, занимающейся программным обеспечением. У Джаба для каждого находилась пара слов, и его намеки сулили много больше, чем хорошая оценка за экзамен.

Кое-кто приставал с расспросами к Хуану. Ребята считали, что уж он-то в курсе планов Берти. Хуан слабо улыбался, пытаясь изобразить тайную осведомленность.

Берти остановился на краю лужайки перед подъездной дорожкой, где проходила граница с территорией младшей школы. Восьмиклассники старательно избегали площадку малышей: нечего водиться с пятиклашками!

По дороге мчались машины, двух — и одноколесные велосипеды, увозящие учеников. Повсюду слышались смех, болтовня и обсуждение планов.

На некоторое время Берти с Хуаном остались наедине. Вернее, Хуан оказался совсем один. На мгновение ему пришло в голову: а не отключить ли согласование проекций, позволяющее ему так отчетливо видеть Берти? Сагау, почему бы нет? Вот. Солнце светит все так же ярко, и весна никуда не делась. Берти рядом нет, зато полно других ребят, особенно на велостоянке. Конечно, теперь сказочные башни Файрмонта превратились в деревянные бараки старого манежа и пластобетонные здания новой школы. Все бурое и серое на фоне зеленеющих холмов.

Но Хуан забыл отключить звук, и услышал из пустоты голос Берти, который наконец-то вспомнил о его существовании.

— Ну, ты решил, с кем будешь в команде? В локальном проекте?

От неожиданности Хуан поспешил включить полное изображение. Берти стоял к нему лицом и добродушно улыбался. Эта улыбка могла бы одурачить любого, кто знал его чуточку хуже.

— Слушай, Берти, мне правда жаль, что нельзя работать с тобой в локальном проекте. Алькальд просто сволочь, что спихнул тебя к андерсеновским. Но ведь… — Его неожиданно осенило. — Ты мог бы прилететь сюда на экзамен! Поживешь у меня! Тогда локальный нам — раз плюнуть!

Большое огорчение вдруг посулило великое счастье. Если только удастся уговорить маму…

Но Берти отверг его идею небрежным взмахом руки.

— А, не беспокойся. Как-нибудь полажу и с андерсеновскими ребятами. А пока что, спорим, я смогу помочь тебе с локальным? — хитровато добавил он. — Ты знаешь, что я получил у Уилсон по математике?

— Угу. Пятерку. Ты молодчина. Решил все десять заданий.

Десять задач покруче, чем у старика Патнэма. Причем мисс Уилсон не разрешала помогать друг другу и пользоваться источниками за пределами класса. Хуан расколол четыре задания и натянул на «3+». Голубые таблеточки мало помогали в чистой математике, но даже удивительно, как пригодились рассказы мисс Уилсон об эвристике и обработке данных. Задачи, которые поставили бы в тупик самых способных студентов двадцатого века, оказались, в общем, по зубам заурядному мальчишке вроде Хуана Орозко после, разумеется, соответствующего тренинга и с хорошим программным обеспечением. Все десять заданий осилили только двое в Файрмонте.

Улыбочка Берти становилась все шире, теряя естественность и превращаясь в мультяшный оскал. Хуан прекрасно знал, что в решении абстрактных задач Берти не силен.

Зато он отличался умением получать правильные ответы от нужных людей.

— О! Так ты прорвал изоляцию?

Для Берги, который и так находился за пределами класса, это было не так уж сложно.

— Я этого не говорил, мальчик мой. Но если бы я так сделал и не попался, разве это не доказало бы, что все «навыки самостоятельной деятельности» — просто академическая чушь?

— Н-наверно, — запнулся Хуан. У Берти имелись своеобразные представления о том, что хорошо, а что плохо. — Но все равно было бы здорово, если бы ты смог приехать к нам в Сан-Диего!

Улыбка Берти тускнела: в любую минуту могло начаться «великое оледенение».

Хуан пожал плечами и заговорил так, будто вовсе ничего и не предлагал:

— Ладно, но я ведь в твоей команде на «неограниченном»?

— Посмотрим. У нас впереди не меньше двенадцати часов, чтобы определиться с составом. Думаю, тебе сейчас важнее собрать хорошую команду для локального.

Хуан мог бы это предвидеть. Берти был мистером Quid Pro Quo, просто иной раз не сразу удавалось вычислить, что у него на уме.

— Ну и с кем, по-твоему, мне следует объединяться? Хорошо бы, с кем поглупее, чтоб не догадался о голубеньких таблеточках. — Рэкхемы, например, ничего, и мы прекрасно дополняем друг друга.

Берти сделал умный вид.

— Дон с Брэдом нормальные ребята, но ты же знаешь требования. Оценка по локальному зависит еще и от того, насколько хорошо ты сумел при личном контакте сработаться с совершенно непохожим человеком. — Берти уставился куда-то через лужайку.

Хуан проследил за его взглядом. За актовым залом затеяли игру в футбол: играли старшеклассники, которым до экзаменов оставалось еще две недели. Ребята помладше сбивались в кучки, видимо, обсуждали предстоящий локальный. Никого из близких знакомых Хуан среди них не увидел.

— Смотри на главный вход, — подсказал Берти. — Я думаю, тебе надо мыслить шире. По-моему, ты должен пригласить в команду Мириам Гу.

О, сагау!

— Гу? Мисс Безупречная Задавака?

— Да брось! Смотри, она тебя уже заметила.

— Но ведь… — И правда, Гу с подружками смотрели в их сторону.

— Слушай, Хуан. Вот я, с кем только не общался — от инженеров Intel'a до фанатов Пратчетта. Если я сумел, так и ты…

— В виртуале — другое дело. Не могу я работать лицом к лицу с…

Берти подтолкнул его вперед.

— Считай это испытанием. Пройдешь — возьму в свою команду «на неограниченный». Мири Гу недостает твоей… скажем, скорости подключений, — Он многозначительно покосился на Хуана. — Но я за ней наблюдал. Математику у мисс Уилсон она сдала на «отлично» и, по-моему, не жульничала. И в языках она ас. Ну да, задавака, тут ты прав. Ее даже подружки недолюбливают. Но к тебе у нее нет неприязни, Хуан. Ты ведь не какой-нибудь сорванец. Ты у нас «хорошо социализированный учащийся с ориентацией на карьеру». Как раз такой, какие ей должны нравиться. Смотри, она идет к нам.

И то верно, хотя Гу с компанией двигалась еще медленнее Хуана.

— Идет, и тоже через силу. Что же это творится?

— Ага! Видишь многоликую дурочку у нее за спиной? Это она подначила Мири с тобой заговорить.

Хуан наугад спросил:

— А ее подбил на это ты, да?

— Ясное дело. Но Аннет, так ее зовут, не знает, что я — это я. Мы с ней много общаемся, только она считает меня старушкой из Армонка… Аннет любит посплетничать о ребятах и отлично столковалась с моей «маленькой старушкой». — Берти изобразил высокий дрожащий старческий голос: — О, этот Орозко такой милый мальчуган. Мне думается, твоей подружке Мириам он придется по душе.

— Круто, Берти!

Они шли навстречу друг другу, шаг за шагом переставляя непослушные ноги, и остановились на расстоянии вытянутой руки. Хуан на минуту отключил проекцию. Когда фантастический налет рассеялся, перед ним предстали обычные девчонки. Аннет превратилась в пухлощекую малявку, которая явно добрый месяц не причесывалась. А Мириам Гу оказалась на три дюйма выше Хуана. Долговязая. Кожа такая же смуглая, как у Хуана, но с золотистым отливом. Короткая стрижка, широкоскулое лицо с очень правильными чертами. И шикарная блузка от «Эпифани». За вышивкой совсем не заметно высокоскоростных лазерных портов. Такую одежду, обычно с широкими игровыми вставками, носят богатые ребята. Но у Мириам на блузке не было игровых полосок. С виду простая легкая кофточка, а компьютерная мощность, небось, побольше, чем у Хуана во всем гардеробе. Носить такую надо умеючи, тут нужна хорошая голова.

У Мириам был такой вид, будто она надкусила какую-то гадость. Тебе тоже все это не нравится, да? Тем не менее она первой решилась заговорить:

— Хуан Орозко, говорят, ты толковый парень и разбираешься в интерфейсах. — Она сделала паузу и украдкой повела плечом. — Не хочешь ли объединиться на локальный экзамен?

Берти скорчил ей чудовищную рожу — Хуан догадался, что трансляция идет только на него.

— Давай, — подтолкнул Берти. — Будь вежливым. Скажи, будто с самого начала подумал, что вы с ней составили бы отличную команду.

У Хуана слова застряли в глотке. Мириам Гу — это уж слишком!

— Можно, — ответил он ей. — Смотря что ты умеешь и какие у тебя идеи.

Она прищурилась.

— У меня блестящие способности и классная мысль насчет проекта. Мы и вправду превратим Файрмонт в «розу северного округа». — Выражение было заимствовано из школьных проспектов. Алькальд и администрация колледжа рассчитывали на локальные проекты, чтобы доказать, что Файрмонт — хороший сосед, в отличие от некоторых школ в центре и в Эль-Кахон.

Хуан пожал плечами.

— Ну, тогда давай. Мы составим прекрасный контраст, Алькальду такие команды нравятся.

Да не хочу я!

— Как-нибудь потом обсудим все поподробнее.

Тут же влезла многоликая дурочка Аннет:

— Так не пойдет! Вам надо сразу объединяться в команду.

Произнося это, она примеряла на себя внешность то одной поп-звезды, то другой и наконец остановилась на школьнице производства Спилберга/Роулинг. Заодно она и декорации прихватила, так что Файрмонт-колледж превратился в сказочный замок. Эта визуалка уже использовалась в школьной постановке на Хэллоуин. Родители были в восторге, хотя, на взгляд учеников, Файрмонт провалил главный экзамен по фэнтези: здесь, в Северной Калифорнии, всем заправляли магглы.

Мириам сердито обернулась к подружке, превратившейся в маленькую темноволосую английскую колдунью.

— Пожалуйста, заткнись, Аннет. — И снова заговорила с Хуаном: — Но она права, Орозко. Решить надо до вечера. Давай так: приезжай сегодня к шести ко мне домой. Там и поговорим.

Берти самодовольно ухмылялся.

— Ну, в общем, — протянул Хуан. — Вот только… лично?

— Как же еще — это же локальный проект!

— Ну, тогда ладно. Я приеду. — Как-нибудь да сумею отвязаться. И что это затевает Берти?

Мириам шагнула вперед и протянула руку.

— Договорились.

Хуан пожал ее. Конечно, слабый электрический разряд ему только почудился, но внезапный информационный всплеск был настоящим: перед глазами вспыхнула пара выделенных фраз.

Мириам Гу с подружками направились к дороге. От их стайки доносились приглушенные смешки. Хуан посмотрел им вслед. Аннет на ходу меняла облик, включая образы и голоса из миллионов старых фильмов и программ. Для нее перетряхивать видеоархивы было так же естественно, как говорить. Гений в своем роде. А может, это побочное действие тех же голубых таблеточек?

Хуан отвернулся от девчонок и зашагал к велостоянке.

— И что сказала тебе Мири Гу при рукопожатии? — словно невзначай спросил Берти.

И как ему ответить, чтобы он снова не надулся?

— Странно. Она сказала, что не потерпит присутствия в команде заочников.

— Ну, понятно. Это же локальный экзамен. Покажи мне сообщение.

— В том-то и дело. Она догадалась, что ты крутишься поблизости и особо подчеркнула, что если я покажу сообщение или допущу тебя к участию, она об этом узнает и бросит проект, пусть ей даже ставят «единицу».

Вообще-то, в сообщении больше ничего и не было. Разве что безапелляционный тон, которому позавидовал Хуан.

Остаток пути до велостоянки они проделали молча. Лицо Берти разочарованно вытянулось. Дурная примета. Хуан вскочил на свой велосипед и покатил по Нью-Пала сначала в гору, а потом по длинному склону к дому. Призрак Берти извлек из пустоты ковер-самолет и пристроился рядом. Сделано было что надо, даже тень скользила по обочине. Вот только этот сказочный ковер основательно загораживал Хуану обзор, мешая следить за настоящим движением на дороге. Почему бы Берти не держаться за другим плечом или не оставить только голос? Хуан переключил изображение на прозрачность, понадеявшись, что приятель не заметит перемены.

— Ну что, Берти? Я все сделал, как ты сказал. Давай поговорим о неограниченном. Я наверняка буду полезен. — Только возьми меня в команду!

Берти еще секунду помолчал, обдумывая что-то. Потом кивнул и непринужденно рассмеялся:

— Конечно, Хуан. В неограниченном ты можешь здорово помочь.

День внезапно стал очень счастливым.

Выключив мотор, Хуан съезжал вниз по крутому склону. Ветер развевал его волосы и гладил руки. Искусственно этого не добьешься, разве что с игровыми вставками. Теперь перед Хуаном расстилалась вся долина, подернутая искрящейся на солнце дымкой. До следующего подъема в сторону Фоллбрука добрых две мили. И Берти взял его в команду!

— Так какой у нас проект для неограниченного, Берти?

— Э… Как тебе мой ковер-самолет, Хуан? — Берти лениво описал вокруг Хуана петлю. — Благодаря чему он создается?

Хуан покосился на него.

— Благодаря моим контактным линзам? Хитрой одежке? — Разумеется, проекция передавалась на линзы со встроенного в одежду компьютера.

— Это принимающие устройства. Но как мое изображение попадает к тебе?

Он выжидающе посмотрел на Хуана.

Ну-у, Берти! Впрочем, вслух Хуан сказал другое:

— Ладно, тогда всемирная паутина.

— Ну, в общем ты прав, хотя сеть дальнего действия существует с незапамятных времен. А нам гибкость сообщения обеспечивают сетевые узлы, разбросанные по местности. Оглядись вокруг! — Берти, должно быть, выделил ближайшие к Хуану точки. Десятки виртуальных огоньков вспыхнули в камнях вдоль дороги, на проходящих машинах, на одежде Хуана.

Еще один взмах руки Берти, и тысячи огоньков зажглись на холмах — узлы второй или третьей степени удаленности.

— Хорошо, Берти! Локальная сеть тоже важна.

Но Берти понесло:

— Чертовски важна! Беспроводные штуковины размером с палец и мощностью, достаточной, только чтобы зафиксировать локацию, и совсем уж слабенькие лазеры, нацеленные на конкретный приемник. В наше время все так налажено, что лишь внимательно присмотревшись или настроив сетевой датчик, можно заметить устройства. Сколько, ты думаешь, автономных узлов разбросано в модернизированной части города?

Вопрос, требующий конкретного ответа.

— Ну, прямо сейчас на лужайке перед Файрмонт-колледжем… 247 штук.

— Точно. И что в них, по-твоему, обходится дороже всего?

Хуан рассмеялся:

— Конечно, уборка сетевых отбросов!

Устройства ломаются, изнашиваются или оказываются в тени, где не могут подзарядить батареи. Сами узлы дешевые, разбросать их по местности почти ничего не стоит. Но если вы ограничитесь только этим, через несколько месяцев зарастете металлическим мусором — тяжелым, уродливым и, как правило, токсичным.

Хуан резко перестал смеяться.

— Ух ты, Берти! Вот это проект! Сетевые узлы, поддающиеся биораспаду! Высший класс!

— То-то! Любой шаг, приближающий к органическим узлам, обеспечит «пятерку». Я включился во все стоящие группы. Кистлер из MIT даже не знает, что один из его аспирантов на самом деле «комитет» и я в этом комитете.

Команда Кистлера вплотную приблизилась к созданию органических заменителей, но в последнее время они застряли. Интересные мысли были еще на рынке идей в Индии и у каких-то парней из Сибири, которые почти ни с кем не общались.

Хуан минуту размышлял.

— Эй, Берти! Спорим, нам пригодится обзор литературы, который я делал для тебя в прошлом месяце!

Берти выглядел озадаченным.

— Ну, помнишь, мой анализ перемещения электронов при органическом распаде.

Берти предложил эту работу просто так, от нечего делать, но Хуан тогда обрадовался возможности, не слишком напрягаясь, испытать свои новые способности.

— Ну конечно! — воскликнул Берти, хлопая себя по лбу. — Разумеется, это не имеет прямого отношения к делу, но может подкинуть ребятам пару любопытных идей.

За обсуждением деталей они не заметили, как спустились в долину, миновали новые кварталы и поворот к древним казино. Берти со своим ковром замигал и исчез: Хуану не удалось установить соединение с ближайшим узлом.

— И угораздило же тебя поселиться в отсталой части города! — раздался у него в ухе ворчливый голос Берти.

Хуан пожал плечами.

— У соседей есть лазерные и беспроводные передатчики.

Вообще-то он был совсем не прочь избавиться от ковра-самолета. Поднимаясь в гору, Хуан включил мотор. Внизу показался Лас-Меситас.

— Как мы будем работать на неограниченном?

— Легко. Я пару часов поболтаю с сибиряками и переброшу данные остальным своим группам. От Файрмонта будем только мы с тобой. Выйди на меня вечером, когда закончишь с Мири Гу, — посмотрим, не пригодится ли твоя «чудесная память».

Хуан нахмурился и быстрей закрутил педали. Он мчался мимо многоквартирных домов начала века. Эта часть города была такой старой, что выглядела фантастически даже без виртуальных проекций.

Берти, видно, заметил, что ему не ответили.

— Что-то не так?

Да! Хуану вовсе не нравилось, когда Берти бестактно напоминал о действии голубых таблеточек. Но Берти есть Берти. В сущности, сегодня весь день заправляет Берти, и в хорошем, и в плохом.

— Просто я немного беспокоюсь насчет локального. Знаю, Мириам хорошо учится, и ты говоришь, она головастая, но правда ли у нее уже есть наметки?

На самом деле ему хотелось спросить, зачем Берти втянул его в эту историю, но Хуан предчувствовал, что прямые вопросы на эту тему могут вызвать «великое оледенение».

— Не дергайся. Она в любой команде сработает на славу. Я давно к ней присматриваюсь.

Вот это новость! Хуан удивился, но вслух сказал только:

— Я знаю, что у нее придурок-братец в старшей школе.

— А, Тупица Уильям? Он и впрямь глуповат, только на самом деле он ей не брат. Нет, Мири Гу умница и крутая девчонка. Ты знаешь, что она выросла в Азиломаре?

— В лагере для интернированных?

— Ну да. Она, понятно, была совсем малявкой. Но ее родители слишком много знали.

Во время войны такое случалось со многими американцами китайского происхождения, кто слишком хорошо ориентировался в военных технологиях. Но ведь это уже древняя история! Сообщение скорее потрясло Хуана, чем что-то прояснило.

— Ну ладно. — Нет смысла давить на Берти. По крайней мере он взял меня в команду.

Почти дома. Хуан свернул на подъездную дорожку и пригнулся, заезжая в гараж, со скрипом открывший перед ним двери.

— Тогда я с Мири начну работу над локальным, пока ты будешь в Восточной Азии.

— Хорошо, хорошо, — отозвался Берти.

Хуан оставил велосипед возле кучи хлама и направился к дому. Берти добился всего, чего хотел. А может, и не всего. Ручаюсь, он собирается сунуть нос в мой локальный проект.

— Еще кое-что, Берти. То рукопожатие. Мири высказалась очень решительно. Она не желает твоего присутствия, даже пассивного. Понимаешь?

— Конечно. Ладно, я отбываю в Сибирь. Пока. — Голос Берти оборвался преувеличенно громким щелчком.

Отец, конечно же, был дома. Луис Орозко слонялся по кухне. Он рассеянно махнул рукой, приветствуя вошедшего сына. Дом был оснащен хорошей внутренней сетью, питавшейся от установки под крышей. Хуан почти машинально отсекал фантастические изображения. Ему было не слишком интересно, что видит и где представляет себя папочка.

Он ужом протиснулся мимо отца в гостиную. Папа у него ничего. Отец самого Луиса Орозко в 1980-х был нелегалом. Дед тоже жил в северном районе, но только в картонных хижинах и земляных туннелях, скрывавшихся в каньонах. Они с женой выбивались из сил ради единственного сына, и Луис Орозко выбивался из сил, чтобы выучиться на инженера-программиста. Иногда, спускаясь с небес на землю, отец со смехом заявлял, что он — один из лучших в мире специалистов по «Regna 5». И, наверно, в течение года или двух его знания были востребованы. Так что три года обучения обеспечили пару лет хорошего дохода. Такое со многими случалось, только папа Хуана оказался из тех, кто сдался.

— Мам, с тобой можно поговорить?

Часть стены и потолка стали прозрачными. Исабель Орозко работала наверху. Она с любопытством взглянула вниз, на сына.

— Привет, Хуан! Я думала, из-за экзаменов ты задержишься допоздна.

Хуан вприпрыжку взлетел по лестнице, отвечая на ходу.

— Да, дел полно.

— А, значит, будешь работать отсюда?

Хуан вошел к ней в комнату и торопливо обнял мать.

— Нет, я поужинаю и пойду к однокласснице, с которой занимаюсь локальным проектом.

Теперь мама смотрела прямо на него, и Хуан видел, что ему удалось полностью завладеть ее вниманием.

— Я только что узнавала насчет локального экзамена. По-моему, отличная мысль! — Мама считала, что важнее всего реальная почва под ногами. Когда Хуан был помладше, она часто брала его с собой в поездки по округу.

— Ну да, — вздохнул Хуан, — мы многому научимся.

Взгляд мамы стал пристальным.

— А Бертрам в нем не участвует, да?

— Нет, мам.

Не стоит пока говорить про неограниченный проект.

— Его ведь сейчас нет в доме?

— Конечно нет! — Находясь дома, Хуан перекрывал доступ своим друзьям. И мама об этом знала. — Когда он здесь, ты его видишь. Как и всех, кто меня навещает.

— Прекрасно.

Она, кажется, немного смутилась, по крайней мере не стала напоминать, что считает «маленького Берти слишком уж пронырливым». На секунду мама отвлеклась, проворно отстучав что-то пальцами по клавиатуре. Хуан видел, что она сейчас в Боррего-Спрингс, сопровождает каких-то киношников из Лос-Анджелеса.

— Вообще-то я хотел спросить, нельзя ли мне на сегодня взять машину. Мне надо в Фоллбрук.

— Секундочку. — Мама закончила дело, которым занималась. — Так с кем ты в команде?

— С очень хорошей ученицей. — Хуан показал ей Мири.

Мать неуверенно и слегка удивленно улыбнулась.

— Тебе повезло… Да, она действительно хорошо учится и сильна в том, в чем ты слабее всего, — и наоборот, конечно. — Она помолчала, просматривая файл Гу. — Семья держится обособленно, но это неплохо.

— И живут они в безопасной части города.

Мать хмыкнула.

— Да, там вполне безопасно.

Из уважения к школьным правилам она не стала расспрашивать о командном проекте. И хорошо, что не стала, потому что Хуан понятия не имел, что задумала Мири Гу.

— Только держись подальше от Пендлтонского лагеря, слышишь?

— Да, мэм.

— Ладно, можешь отправляться, как только поужинаешь. У меня денежный клиент, я сейчас не могу отвлекаться. Иди вниз и сделай себе и отцу поесть. И постарайся чему-нибудь научиться на этом локальном проекте, хорошо? Есть множество профессий, которыми можно овладеть и без всякой фантастической чуши.

— Да, мэм.

Он усмехнулся, погладил ее по плечу и побежал вниз по лестнице. После того как папина карьера программиста рухнула, мама все больше сил тратила на свою работу в информационной службе «411». Никто на свете сейчас не знал округ Сан-Диего лучше. Большинство дел занимало у нее от нескольких секунд до нескольких минут. Направлять людей, отвечать на сложные вопросы… Другие обязанности, например историческая справка по Migratión, были постоянными. Мама очень гордилась тем, что в ее работе, по сути, задействована сотня профессий и ни одна из них напрямую не зависит от высокотехнологичного оборудования. Она намекала Хуану — словами и без слов, — что ему, может статься, придется много хуже.

Глядя на сидящего за кухонным столом отца, Хуан сознавал, что имеет в виду мать. Он понял это еще в шесть лет. Луис Орозко ел рассеянно, как человек, вернувшийся домой после тяжелого трудового дня. В воздухе вокруг него парили призраки из мыльных опер, в которых он даже не принимал участия. Может, ближе к вечеру он активно включится в какой-нибудь фильм, но это занятие тоже не требует ни малейших усилий. Папа постоянно пребывал в прошлом или в другом измерении. И мама боялась, что Хуан кончит так же. Вот уж чего не будет! Я выберу лучшее и научусь, притом научусь не за годы, а за несколько дней. А когда мое лучшее вдруг станет никому не нужным, я найду другое и ему тоже быстро научусь.

Мама много работала, и она, конечно, замечательная, только ее информационная служба… это же тупик. Дай бог, чтобы она никогда этого не осознала. Хуан уж точно не станет разбивать ей сердце, говоря об этом. Местный мирок затягивает, но округ Сан-Диего, со всей его историей, промышленностью и университетами, — песчинка по сравнению с миром людей и идей, бурлящими вокруг. Было время, когда папа Хуана пытался стать его частью, да не угнался или оказался слишком негибким. Со мной будет по-другому. Голубенькие таблеточки об этом позаботятся. Возможно, цена станет слишком высокой: бывали минуты, когда Хуан тупел настолько, что не мог вспомнить собственного имени. Что-то вроде приступов, но они быстро проходили. Всегда. До сих пор. С товаром, которым торгуют из-под полы, никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

Но Хуан твердо решил для себя одно: я приспособлюсь. Он не станет неудачником, как его отец.

Хуан вышел из машины за пару кварталов от дома Гу. Он уверял себя, что хочет освоиться в чужом районе: это не самая популярная часть города. Но настоящая причина была в другом — слишком уж быстро он доехал. И не успел подготовиться к тому, чтобы лицом к лицу встретиться со своей партнершей по команде.

Западный Фоллбрук не относился к фешенебельным районам, но уж точно был богаче и современнее, чем Лас-Меситас. Большую часть своих доходов он получал благодаря тому, что примыкал к восточным воротам лагеря Пендлтон. Хуан шагал по залитой вечерним солнцем улице и вертел головой во все стороны. Народу было немного: несколько взрослых, вышедших на пробежку, да играющие в какую-то загадочную игру малыши.

С отключенными проекциями каменные дома выглядели приземистыми и располагались в глубине заботливо ухоженных дворов. Во многих росли засухолюбивые растения и карликовые сосны, напоминающие увеличенный «бонсай». В других были тенистые деревья и засыпанные гравием площадки или подстриженные газоны.

Хуан подключился к согласованной проекции. Как и следовало ожидать, улица сильно преобразилась: вечернее солнце играло в струях фонтанов и освещало густо поросшие зеленью газоны, дома украсились широкими окнами и уютными патио. Одни заливал яркий свет, другие находились в тени. Но при этом не было никаких проявлений индивидуальности, не встречалось ни рекламы, ни граффити. Район был идеально согласован: единое, цельное произведение искусства. Хуану стало немного не по себе. Почти в любой части Сан-Диего попадались домовладельцы, выбивающиеся из общего образа. Но западный Фоллбрук держал своих обитателей даже в большей строгости, чем многоквартирные дома. Чувствовалось, что здесь над всем главенствует единая воля, готовая отвратить любое вторжение чужаков. И называлась эта единая воля — морская пехота Соединенных Штатов.

Над головой Хуана вспыхнула стрелка. Она указала на боковою улицу и метнулась к третьему дому по правой стороне. Сагау! Хуан хотел бы потянуть время, может, стоило обойти квартал. Я еще не решил, как буду говорить с ее родителями. Взрослые американцы китайского происхождения чудной народ, особенно те, что побывали в лагерях. После освобождения некоторые покинул США, перебрались в Мексику, Канаду или Европу. Другие стали жить по-прежнему, даже вернулись на государственную службу, но затаили обиду. А кое-кто из них помог закончить войну, попутно выставив правительство в очень невыгодном свете.

Хуан шел по подъездной дорожке к дому Гу и в последний раз просматривал информацию о семье Мири. Так, если Уильям ей не брат, то кто? Он никогда не привлекал к себе внимания, так что о нем не ходило никаких слухов. К тому нее Файрмонт довольно строго защищал частную жизнь своих учащихся. Хуан пошарил вокруг, обнаружил несколько любопытных снимков. Будь у него еще пара минут, он бы все узнал о Уильяме…

Но Хуан уже стоял перед входом в дом Гу.

Мириам Гу встречала его в дверях. Хуан ожидал услышать упрек за опоздание, но она просто жестом пригласила его войти.

Внутри все уличные проекции резко отключились. Хуан и Мири оказались в узкой прихожей с дверями в обоих концах. Мири внимательно оглядела гостя. Раздался негромкий треск, и что-то обожгло Хуану лодыжку.

— Эй, не спали мне одежку!

У него имелись и другие вещи, но семья Орозко была не так богата, чтобы разбрасываться деньгами.

Мири уставилась на него:

— Ты что, не понял?

— Чего не понял?

— Я не повредила твою одежду, я все сделала осторожно. Просто ты принес «зайца».

Она открыла внутреннюю дверь, и вдруг стала милой и любезной. Видно, на нее смотрели взрослые.

Следуя за ней по коридору, Хуан перезагрузил свой компьютер. Стены стали куда симпатичнее — на них появились шелковые драпировки. Хуан видел, что ему открыт гостевой допуск в домашнюю систему Гу, а вот коммуникационного выхода из здания найти не сумел. Все его оборудование работало как часы, включая такие мелкие примочки, как обзор на 360° и обостренный слух. Так что же это трещало и горело? Значит, на него были навешены чужие накладки, и Хуан разгуливал по городу, как идиот с надписью «Пни меня» на спине. На самом деле это было далее хуже. Он вспомнил, как уверял мать, что его друзья не являются в дом невидимыми. Но это оказалось ложью. В Файрмонте, как и везде, встречались бездарные шутники, но это был уже перебор. Кто мог такое устроить?… Да уж ясно кто!

Из коридора Хуан попал в гостиную с высоким потолком. У настоящего камина стоял коренастый, коротко остриженный азиат. Хуан узнал его по одному из немногих фото, хранившихся в файле. Уильям Гу — не Тупица Уильям, а отец Мириам. Видно, имя в семье повторялось.

Мириам, пританцовывая, вышла вперед, улыбнулась:

— Билл, хочу представить тебе Хуана Орозко. Мы вместе работаем над локальным проектом. Хуан, это мой отец.

Билл? Хуану в голову не пришло бы звать собственного отца по имени! Странный они народ.

— Приятно познакомиться, Хуан. — Рукопожатие у Гу было твердым, а выражение лица — мягким и непроницаемым. — Ты пока доволен экзаменами?

Доволен?!

— Да, сэр.

Мири уже отвернулась в другую сторону.

— Элис, у тебя найдется минутка? Хочу тебя познакомить…

Послышался женский голос:

— Да, милая. Я сейчас.

Через пару секунд в гостиную вошла дама с приятным округлым лицом. Хуан и ее узнал… зато не узнал одежды. Этим вечером Элис Гу была в форме подполковника морской пехоты США. Хуан обратил внимание, что, пока Мири знакомила их, мистер Гу постукивал пальцами по ремню.

— Ох, простите! — Форма подполковника мгновенно превратилась в деловой костюм. — Ой, что это я! — И деловой костюм сменился платьем домохозяйки, знакомым Хуану по фотографиям. Она с самым невинным видом пожала ему руку, по-матерински заботливо осведомилась: — Я слышала, вы с Мириам задумали очень интересный локальный проект?

— Надеюсь, что так. — В общем-то, я надеюсь, Мири наконец удосужится рассказать мне, в чем он состоит. Но в том, что наметки у Мириам имеются, он уже не сомневался.

— Нам так хотелось бы побольше о нем услышать, подхватил отец.

Мири поджала губы:

— Билл, ты же знаешь, мы не должны никому рассказывать. К тому же, если все пройдет нормально, мы управимся за сегодняшнюю ночь.

Ого!

Однако мистер Гу смотрел на Хуана.

— Школьные правила мне известны. Я и не собирался их нарушать. — Он едва заметно улыбнулся. — Но, думаю, как родители мы можем знать, по крайней мере, куда вы собираетесь. Насколько я понимаю, локальный экзамен не разрешается сдавать заочно?

— Да, сэр, — отозвался Хуан, — вы правы. Мы…

Хуан запнулся, но Мириам ловко подхватила:

— Мы отправляемся в парк Торри-Пайнс.

Подполковник Гу побарабанила пальцами по своему пояску и минуту помолчала.

— Ну что ж, похоже, это безопасно.

Мистер Гу кивнул:

— Но при выполнении локального проекта вам запрещено пользоваться внешней связью?

— За исключением экстренных случаев.

Мистер Гу задумчиво постукивал пальцами. Хуан отключил домашние проекции и взял крупным планом отца Мириам. Тот был в повседневной одежде, но пользовался ею умело, не то что большинство взрослых. В домашней проекции он выглядел мягким и полноватым. В реале оказался строгим и крепким. Да, если вспомнить, и рука у него мозолистая на ощупь.

Подполковник Гу переглянулась с мужем и чуть заметно кивнула, потом снова обернулась к Хуану и Мири.

— Мы не возражаем, — сказала она, — но просим вас сделать две вещи.

— Если это не противоречит школьным правилам, — напомнила Мири.

— По-моему, правила это допускают. Во-первых, поскольку в парке нет инфраструктуры и посетителям не дозволяется устанавливать временные сети, пожалуйста, возьмите какое-нибудь старое оборудование из подвала.

— Здорово, Элис! Я сама хотела попросить.

Хуан услышал шаги на лестнице за спиной. Он, не оборачиваясь, взглянул туда, но пока никого не было видно, а гостевой допуск не позволял видеть сквозь стену.

— И второе, — продолжала подполковник Гу, — мы считаем, что с вами должен пойти Уильям.

Отец Мири?., да нет… Тупица. Ух!

На сей раз Мири не спорила, просто кивнула и тихо сказала:

— Хорошо… если ты считаешь, что так лучше.

Хуан, не успев подумать, выпалил:

— Но ведь… — и продолжил более сдержанно: — разве это не нарушение правил?

Ему ответил голос из-за спины:

— Нет. Перечитай правила, Орозко.

Это и был Уильям.

Хуан вежливо повернулся к нему.

— Хотите сказать, вы не считаетесь членом команды?

— Ага. Я просто сопровождающий. — Те же широкие скулы и тот же цвет кожи, что у всего семейства. И ростом он почти с Билла Гу, только тощий и костлявый. Лицо блестит от пота, как будто… О! Хуан вдруг сообразил, что Билл и Уильям и вправду отец и сын — только в обратном порядке.

— Это как раз для тебя, папа, — заметил мистер Гу.

Уильям кивнул:

— Я не против. — И улыбнулся. — Манчкин рассказывала мне, какие странности творятся в средней школе. Вот теперь я и сам посмотрю.

Улыбка Мири Гу выглядела жалко.

— Ну, мы с Хуаном рады, что ты пойдешь с нами. Мы посмотрим старые автономки Элис и через полчаса будем готовы.

— Я буду неподалеку. — Уильям Гу нервно махнул рукой и вышел.

— Мы с Элис не будем мешать вам готовиться, — сказал мистер Гу и кивнул Хуану: — Приятно было познакомиться, Хуан.

Хуан пробормотал в ответ что-то достаточно вежливое и, позволив Мири увести себя из гостиной, послушно последовал за девочкой вниз по крутой лестнице.

— Ух ты! — восхитился он, заглянув ей через плечо. — У вас и вправду есть настоящий подвал!

Ему хотелось поговорить о другом, но с этим придется минутку подождать.

— А, да. В Фоллбруке они есть во всех домах, что поновее.

Хуан отметил про себя, что в разрешении на строительство этот факт не упоминается.

У подножия лестницы располагалось ярко освещенное помещение. С наводками стены казались деревянными, теплых тонов, тянущиеся вверх до неправдоподобно высокого потолка. В действительности же их покрывал серый пластик. И настоящая, и спроецированная комнаты были одинаково забиты картонными коробками со старыми детскими играми, спортивным снаряжением и каким-то хламом неясного предназначения. Подвал — большая редкость для Южной Калифорнии — явно использовался так же, как в семье Орозко гараж.

— Здорово, что у нас будут дополнительные сенсоры. Если только Гепебе не протухло… — Мири уже шарила по коробкам.

Хуан застыл в дверях. Скрестив руки на груди, он сверлил девочку взглядом.

Та оглянулась на него и чуточку погрустнела.

— Ты чего?

— Сказал бы я тебе — «чего»! — Слова прозвучали громко и ядовито. Он подавил злость и передал ей по прямой связи.

— Я пришел к тебе, потому что ты пообещала идею для командного локального проекта.

— Конечно, — пожала плечами Мири. Она отвечала вслух, обычным тоном. — И если мы подсуетимся, то можем сегодня же ночью все сделать. Одной проблемой будет меньше…

Хуан так же беззвучно обратился к ней напрямую:

— Слушай, это как-никак командный проект. А ты мной просто командуешь.

Мири нахмурилась. Она указала на него пальцем и ответила все так же вслух:

— У меня есть грандиозная идея для локального экзамена. И ты — идеальный партнер. Мы с тобой разные как день и ночь. Учителям нравятся такие команды. Ты мне нужен только для того, чтобы занять место второго участника. Тебе и делать ничего не придется, просто поболтай со мной.

Хуан заговорил после секундной паузы:

— Я не позволю вытирать об себя ноги.

— Почему? Ведь Берти Джабу ты позволяешь!

— Я пошел. — Хуан направился к лестнице, которая вдруг стала темной. Он едва успел нащупать первую ступеньку, как Мири догнала его. Включился свет.

— Подожди минутку. Я не должна была так говорить. Но в любом случае нам надо сдавать экзамены.

Это точно. А время ушло, все, наверно, уже собрались в команды для локального. Либо этот ее проект, либо Хуан может забыть про локальный. Вытирать ноги.

— Ладно, — сказал он, возвращаясь. — Но я хочу знать, что за проект ты задумала, и хочу тоже участвовать.

— Да, конечно. — Девочка глубоко вздохнула, и Хуан приготовился принять новую порцию помех. — Давай сядем…. Ладно. Ты уже знаешь, что я собираюсь в Торри-Пайнс.

— Ну, знаю. — По правде сказать, он просматривал информацию о парке с тех пор, как название прозвучало в разговоре с ее родителями. — И знаю, что о нем нет свежих слухов… Если ты разнюхаешь что-то новенькое, пожалуй, получишь дополнительный балл.

Мири улыбнулась скорее с довольным, чем с самодовольным видом.

— Вот и я так подумала. Кстати, Хуан, мы вполне можем говорить вслух и даже спорить. Если не станем слишком громко кричать, Билл с Элис нас не услышат. Что-то вроде семейного кодекса чести. — Заметив его скептический взгляд, она добавила более резко: — А если бы они вздумали подслушивать, твоя прямая связь нисколечко не помогла бы. Готова поспорить, что внутри дома родители способны подслушать даже рукопожатие.

— Ладно. — Хуан переключился на разговор вслух. — Отвечай напрямик: что ты такое выяснила о Торри-Пайнс?

— Кое-какие мелочи, но они складываются в единую картину. Смотри, вот дни, когда парк весной был закрыт. Л вот погода в эти дни. Тогда никто ничего толком не объяснил. В январе парк не работал, но туда все равно пропустили посетителей из Колд-Спринг-Харбор.

Хуан просмотрел данные и фотографии, повисшие в воздухе между ними.

— Да-да… да. Но ведь те туристы — большие шишки, приехавшие на конференцию в Калифорнийский Университет.

— А сама конференция длилась всего восемнадцать часов!

— Вот это да! — Ученым приходится идти в ногу со временем.

— Дело не в этом. Я читала материалы конференции — очень слабо. Честно говоря, поэтому я и заинтересовалась. — Она наклонилась к Хуану. — Покопалась и обнаружила, что конференция — просто спектакль, который оплатили «Fox-warner» и «Game Happenings».

Хуан взглянул на выдержки. Хорошо бы обсудить это с Берти: у него всегда найдется что сказать и у кого спросить. Хуан с трудом подавил желание связаться с ним.

— Ну, наверно, я… гм, я думал, в Калифорнийском Университете работают более профессиональные люди. — Он пытался сказать что-нибудь умное. — Думаешь, все это рекламный трюк?

— Вот именно. Как раз к летнему киноигровому сезону. Ты помнишь, какое затишье было этой весной на всех ведущих студиях? Ни интриг, ни скандалов. И первого апреля вроде как ничего серьезного не запустили. Конечно, они полностью одурачили второсортные студии, а заодно и простых игроков сводят с ума, потому что мы-то знаем, что «Fox-warner», Спилберг/Роулинг, «Sony» — все крупные компании будут наступать друг другу на пятки покруче, чем в прошлом сезоне. Неделю назад я выяснила, что «Foxwarner» заключил договор с Марко Феретти и Чарльзом Боссом. — Это еще кто? А, биотехники мирового уровня из Колд-Спринг-Харбор! И оба были на той конференции в Калифорнийском Университете. — С тех пор я за ними слежу. Когда знаешь где искать, легче докопаться до сути.

Тем более что кинотайны сами напрашиваются на разгадку.

— Словом, — продолжала Мири, — я думаю, «Foxwarner» в этом сезоне сделал ставку на какую-то биотехнологическую фантастику. A «Game Happenings» в прошлом году поставили на уши чуть ли не всю Бразилию.

— Ну да. «Динозаврия».

В течение добрых двух месяцев весь мир стекался в бразильские города и на бразильские веб-сайты, создавая доказательства «Прорыва из мелового периода». Отголоски этого еще встречались в сети — вторая реальность, поглотившая творческую активность миллионов людей. За последние двадцать лет всемирная паутина превратилась в свалку фальшивых сайтов и затертых подделок. Пока не истекал срок авторского права, а часто и на протяжении нескольких лет после, кино «он-лайн» жило и процветало, соперничая в тщательности проработки и совместимости с серьезными базами данных. Самым сложным было отличить реальность от фантастики. Расхожая шутка гласила, что если настоящие инопланетные монстры вздумают посетить Землю, им хватит одного взгляда на запечатленные в сети кошмары, чтобы с воплями ужаса рвануть на родную планету.

Хуан выделил основную нить в расследовании Мири.

— Насчет того, что киношники готовят интересное лето, доказательств хватает, но ведь в их распоряжении все пространство от Земли до Луны. С чего ты взяла, что они заявятся в Сан-Диего, тем более в Торри-Пайнс?

— Они уже запустили пилотные серии. Знаешь, те, что должны привлечь первых участников, создать ядро. В последние недели в парке отмечались кое-какие изменения в ландшафте и поведении животных.

Доказательство явно надежно. Парк Торри-Пайнс — место немодернизированное, без локальной сети. Хотя, может, в этом все и дело. Мири посетила обзорную площадку для туристов на высотах Дель-Мар и провела тщательное наблюдение и анализ. Так что, возможно, ей и удалось заполучить такое редкое и драгоценное преимущество, как предупреждение. А может, она просто пускала пыль в глаза.

— Ладно, пусть в Торри-Пайнс что-то происходит, и ты это выяснила. Но где тут связь с киношниками?

— Это не все. Вчера вечером мои предположения из «предварительных» стали «обоснованными», а может далее убедительными. Я узнала, что «Foxwarner» направил в Сан-Диего первую разведочную команду.

— Да ведь они где-то в Боррего-Спрингс, в пустыне!

— А ты откуда знаешь?

— От мамы, она работает на них в службе «411». Ой… если подумать, может, мамина работа, которую он подсмотрел днем, секретная.

Мири взглянула на него с неподдельным интересом.

— Она с ними работает? Это же здорово! Мы очень продвинемся, если сумеем проследить связи. Ты можешь расспросить маму?

— Не знаю… — Хуан чуть отодвинулся и заглянул в график, который мама вывесила дома. Все сведения о работе в пустыне оказались заблокированы на десять дней. И даже эта информация была закрыта для посторонних. Он проверил доступы. Хуан хорошо знал свою мать и, может быть, сумел бы взломать пароли. И, пожалуй, заполучил бы веские доказательства. Ему очень хотелось сдать этот экзамен, и все же… — Хуан подался вперед. — Извини. Недоступно.

— О…

Мири задумчиво взглянула на него. Если им удастся раскрыть планы «Foxwarner» на летний сезон, Файрмонт может получить право на участие. А уж «пятерка» за экзамен обеспечена. Пока не начался игровой сезон, трудно оценить значение этой победы, но она будет приносить плоды по меньшей мере пять лет «копирайта» студии.

Будь на месте Мири Берти Джаб, он бы уже пристал к Хуану с назойливыми уговорами подумать о своем будущем и о команде и сделать то, чего наверняка хотела бы его мама, если бы только знала, а именно — взломать базу данных. Но девочка, с минуту помолчав, просто кивнула.

— Все нормально, Хуан. Уважение к другим — это хорошо.

Она вернулась к коробкам и снова стала их перетряхивать.

— Обойдемся тем, что я уже накопала: «Foxwarner» проводит операцию в Сан-Диего, и кто-то из их киношников орудует в Торри-Пайнс.

Она вытащила сетку с… с чем-то вроде пакетов из-под молока и поставила на крышку соседней коробки.

— Гепебе, — туманно пояснила она.

Мири с головой залезла в открытую коробку и извлекла оттуда массивные пластиковые очки. Хуан решил было, что они из снаряжения аквалангиста, но эта маска не прикрывала ни рта, ни носа. На инфозапросы очки не отозвались. Он запустил поиск по внешнему виду.

— В любом случае, — продолжала Мири, вытаскивая еще две пары таких же очков, — информация пригодится мне для неограниченного проекта. Мы попробуем разнюхать все главные секреты киносезона. До сих пор мы не брали в расчет Сан-Диего, но относительно «Foxwarner» Аннет пришла к тем же выводам, что и я. Кстати, не хочешь неограниченный тоже делать со мной? Если сегодня все получится, можем объединить результаты.

Ох! Это и вправду было щедрое предложение. Хуан не торопился отвечать. Он притворился, что полностью поглощен изучением странного снаряжения. Хотя на самом деле он успел опознать загадочные штуковины; они полностью соответствовали описанию в «Справочнике Джейн» 2005 года. А вот руководство по эксплуатации он найти не сумел. Хуан повертел в руках первую пару очков. Пластиковая поверхность — просто оптически инертное покрытие, что-то вроде конфетной обертки, вывернутой наизнанку: цвета не отражались в ней, а расплывались, сливаясь с серыми стенами подвала, когда Хуан поворачивал очки. Примитивный камуфляж, совершенно бесполезный среди новейших технологий, которыми напичкано все вокруг. Наконец Хуан сказал как бы между прочим:

— Я не могу присоединиться к твоей команде. Я уже в команде с Берти. Наверно, это и неважно. Ты ведь знаешь, что Аннет держит с Берти связь.

— Ах вот как! — Ее взгляд на мгновение остановился на нем. — Мне следовало бы догадаться: Аннет сама никак бы не додумалась. Значит, Берти всех нас дергает за ниточки.

Похоже. Хуан пожал плечами и опустил голову.

— Ну, так как все-таки работают эти очки?

Мири еще с минуту пыхтела от злости на Аннет, потом тоже передернула плечами.

— Не забывай, это старое снаряжение.

Она взяла свою пару очков и показала кнопки управления на ремешке, обхватывающем затылок.

— Видишь, даже кнопки рассчитаны на прикосновение.

— Ну и ладно. — Хуан надел очки и затянул ремешок. Приспособление весило, пожалуй, две или три унции. Ужасно громоздкая штука, если сравнивать с контактными линзами. Хуан посмотрел на себя со стороны и чуть не расхохотался. Верхняя часть лица скрылась за выпуклыми серо-коричневыми наростами. Он заметил, что и Мири едва сдерживает смех.

— Ладно, давай посмотрим, на что они способны.

Хуан нажал кнопку «пуск».

И ничего. Он видел те же проекции, что и раньше. Зато когда очистил контактные линзы и взглянул невооруженным глазом…

— Темно как в чернильнице, я ничего не вижу.

— Ой! — В голосе Мири прозвучало смущение. — Извини. Сними на минутку свои очки. Нам еще нужно Гепебе. — Она взяла один из тяжелых на вид «молочных пакетов».

— Что-что?

— ГПБ. — Она произнесла по буквам.

— А… Готовое питание с батареями?

— Да, одно из маленьких преимуществ военной жизни. — Мири что-то повернула, и пакет раскрылся пополам. В верхней части паек морского пехотинца, а в нижней — батарейки для снаряжения. На упаковке были напечатаны реальные буквы: что-то насчет цыпленка в соусе и сухого мороженого.

— Я как-то попробовала… — Девочка выразительно наморщила нос. — К счастью, нам не придется это есть.

Из нижней половинки ГПБ она вытянула тонкий проводок.

— Это слабое место в моем плане. Батарейки могли испортиться.

— А очки — сдохнуть.

Одежда Хуана часто выходила из строя раньше, чем он из нее вырастал. Иногда хватало нескольких стирок — и можно выкидывать.

— Э, нет. Военное снаряжение делали по-настоящему надежным. — Мири поставила упаковку с батарейками и взяла очки Хуана. — Вот, смотри. — Она размахнулась, как подающий в софтболе, и запустила очками в стену.

Очки отскочили и ударились о потолок. Мири бросилась подбирать то, что от них осталось.

С лестницы послышался голос подполковника Гу.

— Эй, ребятки, вы чем там занимаетесь?

Мири выпрямилась и хихикнула в кулак. Сейчас она выглядела лег на десять.

— Все в порядке, Элис, — отозвалась девочка, — Просто я… кое-что уронила.

— На потолок?

— Извини. Я буду осторожнее.

Она вернулась к Хуану и подала ему очки.

— Смотри. Ни царапинки. Теперь подключим питание… — Она воткнула проводок батареи в ремень очков. — А теперь попробуй снова.

Он надел очки и нажал кнопку. Монохромная красная вспышка — и перед глазами возникло странное, зернистое изображение. Оно не было панорамным, а просто выпуклым. Лицо Мири увеличилось и надвинулось на него. Кожа была цвета раскаленного горна, а рот и глаза светились голубоватой белизной.

— Похоже на инфракрасный снимок… — Правда, комбинация отличается от стандартной.

— Ага. Это установки по умолчанию. Обрати внимание, что оптика встроена прямо в снаряжение. Это вроде старинных походных костюмов: ты не зависишь от локальной сети. В Торри-Пайнс это будет очень кстати. Попробуй другие сенсоры: «Подсказка» включается сдвигом пусковой кнопки.

— Ого, и правда!

В правом углу всплыло крошечное меню. Мигало предупреждение о том, что батарея разряжена. Повозившись с ремешком, Хуан отыскал кнопку перемещения курсора.

— Ну вот, теперь с цветами и яркостью все в порядке. Только разрешение паршивое. — Он на мгновение отвернулся, потом, смеясь, посмотрел на Мири. — Знаешь, окошко меню совершенно дурацкое. Просто висит перед глазами. Как прикрепить его к стене или какому-нибудь объекту?

— Никак. Я лее говорила, что все очень старое. Не умеет переключаться. А если бы и умело, все равно не успевало бы подстраивать изображение, мозги-то с горошину.

— А… — Хуан кое-что знал об устаревших системах, но пользоваться ими ему почти не приходилось. Да, с таким снаряжением фантастических проекций не получишь. Даже интерьер дома придется видеть как есть.

Коробок было еще полно, а вот инвентарного списка не нашлось. Часть коробок, наверное, принадлежала Тупице: на них виднелись надписи от руки, вроде «проф. и миссис Уильям Гу, филол. факульт., университетский колледж Дэвис» или «Уильям Гу, Рэйнбоуз-Энд, Ирвин, Калифорния». Эти коробки Мири бережно отставила в сторону.

— Когда-нибудь Уильям решит, что с ними делать. Или бабушка передумает и согласится нас навестить.

Они вскрыли еще одну упаковку и порылись в ней. Внутри лежали жилеты полевой формы — столько карманов не нашлось бы во всей школе. Хуан решил, что карманы предназначались для боеприпасов.

— Для Гепебе, — возразила Мири.

Сегодня надо было захватить как можно больше батареек — при проверке даже самые свежие мигали: «Батарея разряжена». Хуан и Мири распотрошили Гепебе и набили карманы двух самых маленьких жилетов батарейками. На поясе Хуан обнаружил кнопки управления.

— Ха, к концу ночной вылазки мы научимся шевелить пальцами, как взрослые.

Коробок осталось немного. Мири вскрыла следующую. Та оказалась набита чем-то вроде яиц камуфляжной раскраски. Из каждого торчало по три шипа короткой антенны.

— Фи! Сетевые узлы. В миллион раз хуже наших, а пользоваться ими в парке все равно запрещено.

Мири отодвинула несколько коробок, помеченных таким же кодом. За ними стояла последняя, гораздо больше остальных. Мири открыла ее и… застыла в преувеличенном восторге.

— Ну вот! Я надеялась, что Билл их не выкинул. — В ее руке Хуан увидел предмет с коротким стволом и пистолетной рукоятью.

— Оружие! — Но предмет не походил ни на что в «Справочнике Джейн».

— Не-а, посмотри без сенсоров. — Она подхватила оставшуюся батарейку и вставила ее в ствол. — Ручаюсь, далее с полной зарядкой из него и муху не убьешь. Это универсальный активный зонд. Сонар и поверхностный георадар. Рентгенофлуоресцентное отражение. Импульсный лазер. Такого не купишь в магазине спорттоваров. Он слишком хорош для нахального вынюхивания.

— И еще к нему приложение!

Мири снова нагнулась над коробкой и вынула металлический стержень, расширяющийся на конце.

— Да, это к радару; он вставляется вот сюда. Его полагалось использовать для обзора тоннелей. — Она заметила, как Хуан пожирает глазами их последнюю находку и ехидно усмехнулась:

— О, мальчишки!.. Там в коробке еще один. Бери на здоровье. Только не испытывай здесь, а то сработает сигнализация.

Через несколько минут они в жилетах, нагруженные батарейками и зондами, уставились друг на друга сквозь выпуклые очки.

— Ты похож на насекомое из ужастика, — хихикнула девочка. В инфракрасном свете очки выглядели большими черными стрекозиными глазами, а жилеты, слабо мерцающие там, где размещались действующие батарейки, напоминали хитиновую броню.

Хуан взмахнул пистолетом-зондом:

— Ага! Убийца насекомых! Хмм. Только знаешь, у нас в этих костюмах такой нелепый вид… Бьюсь об заклад, если в парке мы столкнемся с парнями из «Foxwarner», то наверняка попадем в шоу.

Такое случалось, хотя, как правило, потребители всего лишь подбрасывали идеи относительно содержания и развития сюжета.

Мири расхохоталась.

— Я же говорила, проект что надо!

Чтобы добраться до Торри-Пайнс, Мири вызвала машину. Поднявшись по лестнице, ребята увидели наверху мистера Гу и Тупицу Уильяма. Мистер Гу едва сдерживал смех.

— Вы оба очаровательны! — заявил он и взглянул на Уильяма. — Ты готов?

Гримаса Уильяма, вероятно, должна была означать улыбку.

— Всегда готов, Билл.

Мистер Гу проводил всех троих до входной двери. Машина Мири уже подъехала. Солнце скрылось за стеной поднимающегося прибрежного тумана. Становилось прохладнее.

Ребята сняли очки и направились через лужайку. Хуан шел первым, следом Мири за руку с Уильямом. С родителями девочка держалась почтительно, но в то же время дерзко. На деда она смотрела по-другому. То ли доверчиво, то ли покровительственно. Хуан не мог определить. В любом случае это выглядело странновато.

Все трое забрались в машину. Уильям сел спиной по ходу движения. Они проезжали через Восточный Фоллбрук. И здесь проекции были неплохими, но им недоставало единства вкуса, каким отличались дома ближе к Пендлтонскому лагерю. Кое-где домовладельцы вывесили рекламу.

Мири взглянула на линию прибрежного тумана, которая вырисовывалась на фоне бледно-голубого неба.

— Там багровая мгла… — процитировала она.

— Протянула когти к нашей земле, — подхватил Хуан.

— И готова к прыжку, — закончила девочка, и оба расхохотались.

Строчка была из прошлогоднего хэллоуинского спектакля, но ученики Файрмонта вкладывали в нее особый смысл. Нет, не стенания о «кошачьих лапках тумана», заимствованные из двадцатого века. Вечерний туман на побережье был обычным делом, и каждый раз он выводил из строя коммутационные лазеры — и тогда мир менялся.

— Если верить прогнозу, то через час туман накроет почти весь Торри-Пайнс.

— Жуткое дело!

— А по-моему, будет весело.

Да в парке, где нет сети, особой разницы все равно не чувствовалось.

Машина свернула на Рич-роуд и направилась на восток, к автостраде. Вскоре туман превратился в полоску низких облаков под заходящим солнцем.

Уильям, с тех пор как сел в машину, не сказал ни слова. Он взял у ребят пару очков с батарейками, но от жилета отказался, прихватив вместо него старый брезентовый рюкзак. Кожа Уильяма выглядела молодой и гладкой, но блестела от пота. Взгляд его перебегал с предмета на предмет, ни на чем не задерживаясь. Хуан заметил контактные линзы и «носилку», но Уильяма дергался не как взрослый, вынужденный приспосабливаться к хитрой одежке. Скорее причина была в заболевании. Хуан просмотрел симптомы из раздела «геронтология». Странная пленка на коже — регенерационное покрытие, обычное дело. А вот тремор… Болезнь Паркинсона? Возможно, хотя она теперь редко встречается. Альцгеймера? Нет, симптомы не совпадают… Ага! «Болезнь Альцгеймера, восстановительный синдром». Должно быть; старина Уильям был растением, пока врачи его не встряхнули. А теперь нервная система восстанавливается. В результате получится вполне здоровый человек, хотя, возможно, и не такой, как прежде. Эти подергивания — признак окончательного воссоединения с периферийной нервной системой. На сегодняшний день от болезни Альцгеймера сумели излечиться около пятидесяти тысяч пациентов. С некоторыми из них Берти даже сотрудничал. Но так близко, да еще в реале… Хуану стало не по себе. Ну, понятно, пока Уильям выздоравливает, ему приходится жить с детьми. Но записать его в Файрмонт-колледж — это уж слишком. Специализацией у него числилось: «Системы жесткого копирования — без присвоения степени». Так он, по крайней мере, никому не мешает.

Мири сидела, уставившись в окно, хотя Хуан понятия не имел, что там можно увидеть. Вдруг она заговорила:

— Знаешь, твой дружок Берти — просто жабья отрыжка. — Мири скорчила невероятную рожу, изображая жабу, которая пускала очень реалистичные слюни на сиденье между ними.

— Да ну! Почему это?

— Он доставал меня весь семестр: вертелся вокруг, сплетничал обо мне. И подбил эту дурочку Аннет, чтобы она навязала тебя мне в команду — хотя против тебя я ничего не имею, Хуан. Все вышло очень даже удачно. — Она чуточку смутилась. — Просто мне не нравится, что этот Берти все решает за других.

С этим Хуан не мог спорить, но он неожиданно сообразил:

— Вы с ним в чем-то похожи.

— Что?!

— Ну, ты тоже все решаешь за других.

С минуту Мири сидела, уставившись на него и разинув рот, и Хуан уже приготовился к взрыву. Но он заметил, что Уильям смотрит на девочку со странной улыбкой. Она наконец закрыла рот и сердито сверкнула глазами.

— Ладно, тут ты прав. Элис говорит, что этот талант может мне очень пригодиться, если я научусь контролировать его. Но пока, надо думать, со мной временами не слишком приятно иметь дело. — Она отвела на мгновение взгляд. — Но если не считать, что в нас обоих сидит будущий диктатор, не вижу ничего общего между собой и Берти. Я играю в открытую. И я одиночка. А Берти Джаб коварный и подлый. Он всюду запускает свои бородавчатые лапы. И никому не известно, что он собой представляет на самом деле.

— Неправда. Я знаю Берти с шестого класса. И мы с ним дружим уже почти два семестра. Просто он учится заочно, потому что живет в Эванстоне.

Она помолчала, может быть запрашивая информацию об Эванстоне.

— А ты бывал в Чикаго? Встречался с Берти лично?

— Ну, вообще-то не совсем. Но на День Благодарения я почти неделю у них гостил. — Это было вскоре после того, как таблеточки начали действовать. — Он потаскал меня по музеям — нечто вроде тура службы «411». И я познакомился с его родителями, видел их дом. Не мог же он все это подделать? Берти же подросток, такой же, как мы.

Хотя по правде говоря, он редко представлял Хуану своих приятелей. Иногда казалось, что Берти боится, как бы они не сдружились между собой, оставив его в стороне. Налаживание связей было самым ярким талантом Берти, но он, похоже, считал свои связи собственностью, которую можно украсть. Довольно грустно.

Мири все это не убедило.

— Он не такой, как мы, Хуан. Вспомни Аннет. Я знаю, он во многие школьные компании затесался. Он везде и всюду, прямо какой-то мистер «Все-улажу». — Она замолчала, погрузившись в размышления.

Рич-роуд осталась позади, они приближались к южной границе города. В реале за окном простирались холмы, покрытые бесконечными улицами, домами и променадами. С придорожными наводками местность выглядела безмятежно дикой, кое-где прорезанной рекламами. То и дело попадались искусные вставки в виде крупных валунов, трансформированных в троллей — скорее всего, работа фанатов Пратчетта. Машина миновала спуск Пала и начала подъем на первый из тянувшихся на несколько миль гребней, которые отделяли их от Эскондидо и побережья.

— Еще осенью, — заговорила Мири, — Бертрам Джаб был просто одним из умников-всезнаек в моей языковой группе. Но за последний семестр он подстроил мне столько мелких подлянок, что начал раздражать. Теперь он привлек мое внимание. — Это звучало так, будто привлекать ее внимание было вредно для здоровья. — Я намерена узнать его тайну. Для этого нужен всего один промах с его стороны.

Она намекала на старую пословицу: секрет, открытый хоть где-то, хоть на миг, открыт навсегда.

— Ну, не знаю, — отозвался Хуан, — Промах можно скрыть, замаскировать среди других, фальшивых секретов.

— Ха! А может, Берти — это что-то жуткое. Например, целая команда.

Хуан рассмеялся:

— Или даже что-нибудь пострашнее.

Следующие несколько миль они с Мири перебирали киноштампы: Берти Джаб мог оказаться искусственным человеком или супермозгом, запрятанным в бутылку где-то под Форт-Мидом. А может, Берти — передовой отряд инопланетных захватчиков, уже установивший власть над всемирной паутиной. Или старая китайская программа, произвольно обретшая сознание, или это сеть, преобразовавшаяся наконец в сверхчеловеческий — и уж конечно злонамеренный — разум.

А может, Берти — просто плод воображения Хуана, а сам Хуан, не ведая о том, — чудовище. Последняя идея принадлежала Мири и была самой смешной, но в то же время немного страшной, по крайней мере для Хуана.

Машина свернула на трассу 56 и теперь двигалась к побережью. Здесь было больше реальных пейзажей — зеленые холмы с позолотой весенних цветов. Жилые кварталы сменились промзоной, протянувшейся на много миль. Серо-зеленые литопсы геномных и протеомных автолабораторий впитывали последние солнечные лучи. Люди могут жить и работать где угодно. Но кое-что приходится располагать в специально выбранном реальном пространстве, причем поближе друг к другу, так, чтобы сверхскоростные каналы связи соединяли их в единое целое. В этих низких зданиях создавалась материальная экономика Сан-Диего; человеческий гений, механика и биология сошлись в них, чтобы творить чудеса.

Когда машина миновала лагуну к северу от Торри-Пайнс, солнце как раз утонуло в тумане. Свернув со скоростной трассы, они направились вдоль пляжа на юг. Бледные утесы центральной части парка вырастали впереди. Вершины холмов скрывались в облачках подступающего тумана.

Тупица молчал, не участвуя в веселье и болтовне ребят. Но когда Мири снова заговорила о том, что Берти в последнее время достает ее, он вдруг перебил:

— Я думаю, тут все очень просто. Почему Берти не дает тебе покоя, Мириам? Мне кажется, вы упустили одно объяснение, настолько фантастическое, что оно даже не пришло вам в голову.

Уильям высказал это с той усмешкой в голосе, какая иногда появляется у взрослых, обращающихся к маленьким детям. Но Мири не огрызнулась и не стала отшучиваться.

— О! — Она смотрела на Уильяма так, словно он высказал очень глубокую мысль. — Это надо обдумать.

Дорога вилась вверх сквозь туман. Мири приказала машине высадить их в дальнем конце кольцевого проезда на вершине холма.

— Давайте немножко осмотримся по пути к домику смотрителя.

Хуан шагнул на асфальт, сквозь который пробивались травинки. Солнце наконец по-настоящему село. Ух, как тут холодно! Он замахал руками, чтобы согреться, и заметил, что на Уильяме теплая куртка.

— Вам обоим стоило быть чуточку предусмотрительнее, — заметил Тупица.

Хуан скривился:

— Один холодный вечерок как-нибудь переживу.

Мама говорила то же самое. Приставки предусмотрительности стоили недорого, но Хуан убедил ее, что они тоже совершают глупые ошибки. Мальчик вытащил из машины свой сенсорный «пистолет» и запихнул его в длинный карман на спине жилета, стараясь игнорировать колотивший его озноб.

— Вот, Мириам.

Уильям подал девочке куртку большого размера, такую просторную, что ее можно было надеть поверх жилета со всем снаряжением.

— Ой, спасибо! — Она надела куртку, и Хуан еще острее ощутил холод и собственную глупость.

— И тебе тоже, старик. — Уильям бросил вторую куртку Хуану.

Странно, что можно чувствовать благодарность и злость одновременно. Хуан снял с «пистолета» кобуру и натянул куртку. Вечер вдруг стал гораздо приятнее. Правда, куртка блокировала добрую половину высокоскоростных портов, но в тумане они все равно не пригодятся.

Машина отъехала, а компаньоны пешком направились к домику смотрителя. По дороге Хуан заметил, что данные о парке здорово устарели. Туалеты у него за спиной были на месте, а вот парковка исчезла почти целиком, от нее остались только края, ограничивающие теперь кольцевой проезд. Хуан покопался в сети в поисках более свежей информации.

Никаких машин здесь, ясное дело, не было. Конец апреля — далеко не разгар туристического сезона, тем более что для Торри-Пайнс существует только туризм в реале.

Слой тумана лежал прямо под ногами. Клочки облаков тянулись к западу. В ясный день отсюда, должно быть, открывается грандиозный вид на океан. Но сейчас из тумана показывались только смутные тени под темно-синим вечерним небом. Над горизонтом, где скрылось солнце, еще горело закатное зарево. Над ним висели Венера с Сириусом и самыми яркими звездами Ориона.

Хуан замедлил шаг.

— Странное дело…

— Что?

— Мне посылка.

Он направил стрелку на небо, чтобы показать остальным: баллистический контейнер «Fed Ex» с обратным адресом в Кембридже. Посылка спускалась вертикально с очень большой высоты.

Примерно в тысяче футов над ними контейнер снизил скорость и приятный женский голосок в ухе у Хуана спросил:

— Вы примите посылку, мистер Орозко?

— Приму, приму, — Он указал место на земле у своих ног.

Все это время Уильям пялился в небо. Только теперь он встрепенулся, и Хуан догадался, что старик наконец-то отыскал взглядом стрелку. Через секунду посылка стала видна и невооруженному глазу: темная точка, искрящаяся голубоватыми сполохами, беззвучно спускалась к ним.

На высоте десять футов она снова притормозила, и тогда стало понятно, откуда идут эти сполохи: по периметру контейнера располагалась дюжина крошечных реактивных двигателей. Защитники прав животных утверждали, что микротурбины производят шум, невыносимый для некоторых разновидностей летучих мышей, но для человека и далее для собак и кошек все происходило в тишине… до самого последнего мгновения: примерно в футе над землей посылка вызвала внезапный порыв ветра, взметнувший сосновые иголки.

— Распишитесь здесь, мистер Орозко, — попросил голосок.

Хуан расписался и шагнул к контейнеру. Уильям, опередивший его, неуклюже опускался на колени. Его вдруг передернуло в самый неподходящий момент, и он шатнулся вперед, промяв коленом хрупкую упаковку.

Мириам рванулась к нему.

— Уильям! Тебе не больно?

Уильям откинулся назад и сел, растирая колено.

— Нет, со мной все в порядке, Мириам. Черт… — Он взглянул на Хуана. — Мне очень жаль, малыш. — В кои-то веки в его голосе не было сарказма.

Хуан промолчал. Он присел на корточки перед посылкой: это был стандартный контейнер весом в двадцать унций с сильно продавленной теперь крышкой. Но материал не прочнее картона, так что Хуан легко открыл посылку. Внутри… Он вытащил прозрачный пакет и поднял его, чтобы видели остальные.

Уильям подался вперед, прищурился. Пакет был полон маленьких неправильной формы комочков.

— По мне, это похоже на кроличий помет.

— Ага, или на «здоровую» пищу, — добавил Хуан. Что бы это ни было, оно, как видно, не пострадало от неловкости Уильяма.

— Жабья отрыжка! Ты что здесь делаешь? — громко и отчетливо произнесла вдруг Мириам.

Подняв голову, Хуан увидел над пакетом знакомую фигуру. Берти, как всегда, ловко приспособился к освещению: его ухмылка тускло мерцала в сумерках. Он небрежно махнул Хуану:

— Поблагодарить меня вы все сможете потом. «Fed Ех» любезно предоставила мне две минуты, так что времени у меня только-только, чтоб все вам объяснить. — Он указал на пакет в руках у Хуана. — В парке вам это очень пригодится.

Мири: Нет у тебя никакого времени! Убирайся!

Хуан: Ты одним присутствием срываешь нам локальный экзамен, Берти!

Берти переводил взгляд с одного негодующего лица на другое. Мири он отвесил легкий поклон и произнес:

— Ты нанесла мне глубокую рану!

После чего повернулся к Хуану.

— Ничего подобного, мой милый мальчик. Прокторы же не делают вам замечаний. Формально вы еще не приступили к выполнению экзаменационной работы. А я просто навестил своего партнера по команде в неограниченном — то есть тебя.

Хуан скрипнул зубами.

— Ладно. Что нового?

Берти растянул губы чуточку шире, чем способен реальный человек.

— Отлично продвигаемся, Хуан. С сибиряками мне повезло — они как раз додумались до того, чего не хватало Кистлеру. Так что у нас уже есть образцы. — Он кивнул на пакет в руке Хуана. — Ты получил первый комплект. — В его голосе появились просительные нотки. — Я не участвую в вашем локальном, но неограниченный экзамен ведь совмещенный, верно, Хуан?

— Ну да… — Это было уж слишком даже для Берти. Могу поспорить, образцы были у него готовы еще днем.

— Так вот, нам надо испытать эти «хлебные крошки», и я, случайно заметив, что мой партнер по команде как раз собрался на прогулку в Торри-Пайнс парк, решил…

Мири обожгла взглядом незваного гостя.

— Что ты пытаешься нам подсунуть? У меня здесь свои дела…

— Цельноорганические сетевые узлы, пригодные для полевых испытаний. О коммутационных лазерах и способности к подзарядке пока речи нет, но остальные функции у наших малюток в порядке: основные сенсоры, маршрутизаторы и локализаторы. И состав: белок да сахар, никаких вам тяжелых металлов. Один хороший дождь, и они превратятся в перегной.

Мири подошла к Хуану и рывком вскрыла пластиковый пакет. Принюхалась.

— Ну и вонь. Бьюсь об заклад, они токсичные.

— Ничего подобного, — возразил Берти. — Мы пожертвовали многими функциями, лишь бы сделать их безвредными. Спокойно можешь съесть крошку-другую, Мири. — Взглянув на нее, Берти хихикнул. — Но лучше не надо. В составе много азотных соединений…

Хуан уставился на маленькие комочки. Азотные соединения? Это ведь из обзора, который он делал в прошлом месяце! Его захлестнула обида, но он не смог подобрать слов и сказал только:

— Мы ведь как раз этого и добивались, Берти.

— Ага! — напыжился Берти. — Даже если мы не сумеем добиться стандартного набора функций, наша доля от продажи патента все равно принесет неплохие деньги. — И «пятерка» за неограниченный обеспечена… — Так вот, Хуан. Эти крошки всего три часа назад вышли из лаборатории органических соединений MIT. В уютной чистенькой лаборатории они отлично работают. А теперь неплохо бы протащить их в парк для полевых испытаний. Ты поможешь своей команде по неограниченному и в то же время выполнишь локальный проект. Вот это совмещение!

— Проваливай отсюда, Берти, — велела Мири.

Он снова поклонился девочке.

— Так или иначе, мои две минуты на исходе. Я ухожу. — И его изображение исчезло.

Мири нахмурилась в пустоту, где только что находился Берти.

— Хуан, решай сам, что делать с его какашками. Но даже если они полностью органические, все равно в парке их использовать не разрешается.

— Да, но ведь это чистая формальность, правда? Мусора-то от них не останется.

Мири сердито передернула плечами.

Уильям подобрал помятый контейнер.

— А с этим что будем делать?

Хуан махнул рукой.

— Да просто оставим. В Джамуле есть мини-площадка «Fed Ех». В контейнере еще должно хватить горючего, чтобы долететь до нее. — Но тут он заметил плавающий над коробкой ярлычок с отметкой о повреждениях. — Сагау! Пишут, что непригоден к полету. — Кроме того, на ярлычке имелось предупреждение об опасности возгорания и напоминание, что он, Хуан Орозко, расписался в получении и несет ответственность за правильную утилизацию упаковки.

Уильям попытался расправить контейнер. Пустая упаковка из пенопластмассы весила не больше двух-трех фунтов.

— По-моему, я сумею ее починить.

— Хм, — усомнился Хуан.

Мири объяснила деду, как маленькому:

— Это скорее всего не поможет, Уильям. И инструкции у нас нет. Если мы повредим топливную систему…

Уильям кивнул.

— Правильно, Мириам. — Он сунул контейнер в свой рюкзак и недоверчиво помотал головой: — Подумать только, долетела от самого Кембриджа!

Да, да…

Все трое двинулись прежней дорогой к домику смотрителя, только теперь они несли чуточку больше груза — и вещей и мыслей. Мири бормотала себе под нос, рассуждая, стоит ли использовать подарочек Берти.

Даже в тумане с помощью этих «крошек» они смогут куда тщательнее обследовать парк — если только удастся их протащить. Хуан лихорадочно соображал, что можно соврать смотрителю, и одновременно наблюдал за Уильямом. Старикан достал фонарик. Луч света метался по сторонам, выхватывая то корень дерева, то куст. Если подумать, не будь у них десантных очков, фонарик оказался бы куда полезнее жилетов. В каком-то смысле Уильям не так уж глуп. Но в другом…

Хуан рад был, что Уильям не всучил ему контейнер. Не хватало только таскаться с ним всю ночь: коробка относилась к токсичным отходам и наверняка донесла бы на него, если бы он попытался сунуть ее в обычный мусорный бачок. Старина Уильям не слишком заинтересовался крошками-узлами, а вот упаковка, в которой их доставили, даже поврежденная, прямо заворожила его.

У входа в парк еще держалась довольно приличная связь, но домик смотрителя скрывался за холмом, и его изображение Хуан вызвать не смог. К несчастью, веб-сайт государственных парков находился в стадии разработки. Хуан пошарил вокруг, но сумел обнаружить только несколько, устаревших снимков. Может, смотрителя и нет. Вечером в понедельник, да еще и не в сезон, один оператор службы «411» вполне способен управиться со всеми парками Южной Калифорнии.

Свернув с тропы, компаньоны увидели домик, оказавшийся вовсе не похожим на беседку или киоск. Это было настоящее административное здание с реальным освещением и физически присутствующим смотрителем, мужчиной лет тридцати пяти, который вышел навстречу посетителям.

— Вечер добрый, — обратился он к Уильяму, потом заметил нагруженных снаряжением Хуана и Мириам. — Привет, ребята. Чем могу быть полезен?

Мириам взглянула на Уильяма. В глазах старика мелькнуло нечто очень похожее на панику. Он пробормотал:

— Прости, Манчкин. Не могу вспомнить, что в таких местах полагается делать.

— Ничего.

Мириам повернулась к смотрителю.

— Мы хотели бы приобрести пропуск на одну ночь на троих. Лагерь разбивать не собираемся, без устройства лагеря. На троих.

— Пожалуйста. — В воздухе между ними возникла квитанция вместе со списком правил поведения в парке. — Я сейчас. — Смотритель нырнул в свою контору и через мгновение вернулся с искателем. Эта модель уже могла считаться антиквариатом. — Мне следовало бы с этого начать.

Он подошел к Уильяму, но обращался ко всем троим, в сущности повторяя важнейшие пункты правил.

— Следуйте указателям. Скалолазание запрещено. Если вы заберетесь на склон утеса, мы узнаем, и вас оштрафуют. Оптические приборы у вас есть?

— Да, сэр.

Мириам показала свои очки. Хуан распахнул куртку, предъявив свои.

Смотритель рассмеялся.

— Ого! Давненько я таких не видал. Батарейки в парке не разбрасывайте. Это… — Он отвернулся от Уильяма и принялся ощупывать искателем ребят. — Это здесь очень важно. После вас все должно остаться так, как было. Никакого мусора и подключений к сети. Хлам быстро скапливается, а убирать здесь так, как делают в других местах, нельзя.

У кармана куртки Хуана искатель тоненько запищал.

Черт. Наверно, отвечают на запрос. Скорее всего образцы Берти невозможно выключить.

Смотритель тоже уловил звук. Он прижат искатель к куртке и наклонился, прислушиваясь.

— Наверняка опять ложная тревога. Что у тебя там, сынок?

Хуан протянул ему пакет с темными бурыми шариками. Смотритель поднес его к свету.

— Это что же такое?

— Дорожная смесь, — ответил Уильям прежде, чем Хуан успел обнаружить свое замешательство.

— Да ну? Можно попробовать? — Смотритель открыл мешок. Хуан следил за ним широко раскрытыми глазами, но молчал. — На вид аппетитные, похожи на шоколад. — Он достал один комочек и помял его, и тут наконец почувствовал запах. — Dios! — Швырнув шарик на землю, смотритель посмотрел на измазанные бурой краской пальцы. — Пахнет как… ужас как пахнет. — Он поспешно сунул пакет в руки Хуану. — Не знаю, парень. Странный у тебя вкус.

Впрочем, вопросов он больше не задавал.

— Ладно. Думаю, вы можете пройти. Я покажу, где начинается тропа. Я… — На мгновение он замолчал, уставившись в никуда. — Опа! Я вижу, кто-то только что вошел в парк Маунт-Куямака, а я сегодня за ним тоже слежу. Так вы идете? — Он указал им тропу, тянущуюся на север от конторы. — Не потеряетесь: там впереди большой указатель.

Помахав им рукой, он вступил в разговор с туристами в горном парке.

Чем дальше они продвигались по тропе, тем более немодернизированным и глухим становился парк. Первую сотню футов у Хуана еще держалась радиосвязь, но и она становилась все слабее. Мири сообщила прокторам, что команда приступила к выполнению экзаменационной работы; раз уж через несколько минут они окажутся отрезанными от всемирной сети, почему бы не обратить это в заслугу.

Ну вот. Сама мысль, что невозможно обратиться за ответом к большому миру, была мучительной. Как зуд, когда нельзя почесаться, или камешек в ботинке, только гораздо хуже.

— Я много чего накопал о парке, Мири, но оказалось, что почти все устарело…

И ничего страшного в этом не было бы, если бы только можно было выйти в сеть и поискать более свежие данные.

— Об этом не беспокойся, Хуан. Я на прошлой неделе немножко потратилась, воспользовавшись службой «411». — Несколько гигабайт сверкнули в лазерном луче между ними… Она и вправду подготовилась. Карты и снимки выглядели очень современными.

Мири уверенно выбрала из нескольких тропок ту, что плавным зигзагом спускалась к северо-западу. Ей удалось убедить Уильяма отказаться от фонарика и надеть третью пару очков. Тупица неловко ковылял рядом. Он двигался довольно проворно, но каждые четыре-пять шагов его тело сотрясала судорога.

Хуану даже смотреть на него было неловко. Он отвел взгляд, играя с меню своих очков.

— Эй, Мири. Попробуй «VIS АМР». Здорово получается!

Некоторое время они шли молча. Хуан до сих пор бывал в Торри-Пайнс только с родителями, да и то совсем маленьким. И днем. А ночью, с «VIS AMP»… Свет Венеры, Сириуса и Бетельгейзе пробивался сквозь ветви сосен, отбрасывая во все стороны тени различных оттенков. Цветы большей частью закрылись, но среди поросли толокнянки и низких бледных кактусов кое-где качались красные и голубые головки. Здесь было спокойно и удивительно красиво. Ну и пусть маломощные очки позволяют видеть только прямо перед собой — это только добавляло очарования. Компаньоны получали обзор без помощи извне, на шаг приблизившись к реальному миру.

— Ладно уж, Хуан. Попробуй разбросать несколько какашек своего Берти.

Хлебных крошек?

— Конечно.

Хуан открыл пакет и кинул один шарик на край дорожки… Ничего. Он активизировал беспроводной диагностер. Ух ты!

— Тихое здесь местечко.

— А ты чего ждал? — пожала плечами Мири. — Сети-то нет.

Хуан нагнулся пониже, чтобы рассмотреть «крошку». Искатель смотрителя вызвал хоть какой-то отклик, но на запрос Хуана ответа не было вовсе. А Берти не скинул ему протокол запуска. Ну, это, пожалуй, не страшно. Хуан был из запасливых: всевозможные стандартные подключки нашлись у него прямо в «носилке». Он посылал крошке один стартовый сигнал за другим. Все перебирать не пришлось: вскоре в контактных линзах Хуана вспыхнул виртуальный огонек.

— Ого! Эта ожила! — Он повернулся к Мири и Уильяму.

— Хорошее начало, Хуан. — Кажется, Мири в кои-то веки была им довольна.

Тропа была широкой и песчаной, сучковатые сосны простирали лапы с длинными иголками над головой ребят и тыкали ими прямо в лицо Уильяму. Среди материалов о парке, скачанных Хуаном, была информация о том, что эти сосны нигде в мире больше не сохранились. Они запускали корни в склоны холмов и год за годом стояли назло эрозии, засухе и холодным ветрам. Хуан оглянулся через плечо на неуклюжую фигуру тащившегося следом Уильяма. Да уж, старик и сам вроде этих сосен.

Они уже входили в слой тумана. Справа и слева молчаливо и таинственно проплывали полупрозрачные колонны. Звездный свет то тускнел, то снова становился ярким.

Сигнал оставшегося за спиной узла постепенно затухал, пока и вовсе не сошел на нет. Хуан вытащил вторую крошку, послал ей соответствующий стартовый сигнал и бросил на край тропы. Диагностер показал слабую вспышку, а секунду спустя узел поймал сигнал первого и загорелся ярче.

— Соединились! Я получаю данные с первого узла.

Ха! Обычно о таких пустяках просто не думаешь. Эти узелки немного напоминали мальчику игрушечную сеть, которую купил ему папа, когда еще работал. Хуану было всего пять лет, и игрушечные узлы казались до нелепости примитивными, но отец с сыном провели несколько счастливых дней, раскидывая их вокруг дома, и Хуан получил представление о работе сети, которое имелось далеко не у всех взрослых.

— Отлично, я их вижу, — сказала Мири. — Эти узлы ведь не дают выхода в глобальную сеть? Не хотелось бы транслировать наши данные на весь мир.

Да, ясное дело, локальный экзамен!

— Пока не запрашиваем экстренную помощь, мы изолированы. — Он разбросал еще пять-шесть крошек — достаточно, чтобы точно проследить их относительное расположение. Диагностер выдал изображение — уже не смутные отблески, а алмазно-яркие огни.

Туман все плотней окружал их, звездный свет стал призрачным. Мири, шедшая впереди, споткнулась.

— Смотри под ноги… Света маловато.

Местами туман был таким густым, что «VIS АМР» только создавал цветные помехи.

— Точно. Наверное, надо переключаться на инфракрасный.

Они остановились и принялись как придурки возиться с ручным управлением. Такие вещи должны быть полностью автоматизированы! Ближний инфракрасный не слишком помог. Мгновение Хуан наблюдал, как нити NIR-лазера метались между портами на их одежде — в тумане эти малютки действовали футов на пять, не больше.

Мири справилась первой.

— Вот так-то лучше, — сказала она.

Хуан наконец настроил свое снаряжение на тепловой инфракрасный. Лицо Мири стало цвета раскаленного железа, и только холодные очки были непроницаемо черными. Растения в основном мерцали слабыми красноватыми очертаниями. А под ногами оказалась деревянная ступень с тремя черными дырами. Хуан наклонился и обнаружил, что они металлические и холодные. А, штифты, закрепляющие ступени.

— Идем, — поторопила Мири. — Я хочу спуститься на дно каньона.

Лестница была крутой, с толстыми деревянными перилами со стороны обрыва. Туман мешал и теперь, но инфракрасное изображение позволяло видеть ярдов на десять вперед. По сторонам вспыхивали красноватые отблески — участки более теплого воздуха. До дна оказалось далеко, дальше, чем они предполагали. Хуан выбросил еще несколько хлебных крошек и оглянулся на тропу, где остались маячки других узлов. Как все по-глупому устроено! У него на контактных линзах светились только огоньки крошек — а ведь должен открываться полный спроецированный пейзаж. Но очки десантника усиливали сигнал. А если без них? Он остановился, отключил наводки своей носилки и на минуту сдвинул с лица очки. Темнота, полная темнота, и холодный влажный ветер касается щек. Пресловутая изоляция!

Он услышал позади шаги Уильяма. Старикан остановился, и они секунду молчали, прислушиваясь к тишине.

Снизу донесся голос Мири:

— Ты в порядке, Уильям?

— Конечно, все хорошо.

— Отлично. Не будете ли вы с Хуаном так любезны спуститься ко мне? Для быстрого обмена данными нам надо держаться рядом. Хуан, ты принимаешь видео с этих какашек?

Берти уверял, что в них встроены все основные сенсоры.

— Ничего нет, — отозвался Хуан. Он снова надвинул очки и направился к ней.

Изображение с крошек должно было передаваться на его линзы, а он видел только сигнал диагностера. Подключив еще одну крошку, он с размаху забросил ее подальше. На линзах отражалось ее местонахождение. Она падала, падала и падала, и наконец Хуан увидел ее виртуальный блеск «сквозь» твердую скалу.

Он еще минуту изучал сигнал диагностера.

— Знаешь, похоже, они в самом деле передают изображение, только на очень низкой скорости.

— Вот и хорошо. Я перестроюсь на радиочастоты.

Мири перегнулась через перила, заглядывая вниз.

— Только формат незнакомый. — Хуан показал ей то, что видел. Сибирские приятели Берти пользовались чем-то неслыханным. В обычных условиях Хуан разослал бы несколько запросов и в считаные секунды определил бы формат, но здесь, в темноте каньона, он оказался бессилен.

Мири сердито махнула рукой.

— Так твой Берти подсунул нам штуковины, которыми можно воспользоваться, только если сначала запросить помощь? Не дождется! Мой проект — не для бородавчатых лапок Берти.

Эй, Мири, мы с тобой вроде как в одной команде? Хорошо бы она перестала смотреть на него как на грязь под ногами. Но насчет приемчиков Берти она права. Тот вручил им настоящее чудо, но оставил при себе кое-какие мелочи, без которых это чудо совершенно бесполезно. Сперва протокол запуска, теперь вот этот поганый видеоформат. Рассчитывал, что рано или поздно они приползут к нему, умоляя стать невидимым членом их команды. Я мог бы его вызвать… Одежда Хуана была достаточно мощной, чтобы на несколько минут установить связь с узлами на высотах Дель-Мар. Опасность попасться велика: Файрмонт славился внимательными прокторами, но и они не могли отслеживать все каналы одновременно. Сегодня днем Берти почти в открытую похвастался, что такое жульничество вполне возможно.

Черт тебя побери, Берти! Я не собираюсь прорывать изоляцию. Хуан просмотрел таинственные сигналы хлебных крошек. Скорее всего, они передают инфракрасное изображение. А у меня же полно материала для сравнения: все, что я последние минуты видел сквозь очки! Пожалуй, настало время воспользоваться чудесной памятью — действием голубеньких таблеточек. Если он вспомнит, какой блок изображений соответствует транслируемому с крошек, и загрузит его в «носилку», то можно будет произвести декодирование формата… На мгновение Хуан совершенно отупел, потом его настигла жуткая паника… но он быстро пришел в себя и все вспомнил. Он скормил изображения своей «носилке». Она тут же жадно захрустела, выплевывая возможные варианты.

— Попробуй это, Мири.

Он сбросил ей лучшие из полученных данных и скорректировал их через пять секунд, когда его «носилка» выдала еще несколько решений.

— Да! — Он увидел корни большой сосны в дюжине ярдов за спиной. Спустя несколько секунд появилась другая картинка: черное небо и бледно мерцающие ветви. В сущности, все хлебные крошки генерировали тепловое инфракрасное изображение с низким разрешением каждые пять секунд, хотя передавать его так быстро у них не получалось.

— А это что за циферки?

Числа кучками были разбросаны на самых сложных участках изображения.

— Э-э… это просто графические указатели иерархии!

Хуан сказал правду, хотя и не желал, чтобы Мири догадалась, каким образом он их использует. Он поставил себе на напоминалку удалять их со всех последующих изображений.

Мири помолчала, рассматривая картинки, которые поступали с узлов, оставшихся на тропе, и с одного, заброшенного куда-то вниз. Хуан почти готов был потребовать себе в награду чуточку откровенности насчет того, что именно они разыскивают, но тут Мири спросила:

— Этот формат — одна из головоломок сибиряков, да?

— Похоже на то.

Все эти необычные форматы создавались необщительными типами, которые тащились от того, что с ними невозможно взаимодействовать.

— И ты разгадал ее за пятнадцать секунд?

Порой Хуан сначала говорил, а потом уже думал.

— Да, — подтвердил он, восхищаясь собственной ловкостью.

Незакрытая очками часть ее лица вспыхнула.

— Лживый хорек! Ты запрашивал помощь извне.

Теперь и Хуан вспыхнул.

— Не смей звать меня лжецом! Знаешь ведь, что я хорошо разбираюсь в интерфейсах.

— Ненастолько. Хорошо, — ледяным тоном отчеканила Мири.

Сагау! Хуан поздно сообразил, что стоило соврать. Сказал бы, что он и раньше имел дело с сибирским форматом. А теперь меньшим из зол было согласиться с тем, что он обращался к Берти. Но произнести эту ложь у Хуана язык не поворачивался, пусть даже Мири догадается, что произошло на самом деле.

Она несколько секунд разглядывала его.

Уильям вертел отягощенной очками головой, переводя взгляд с одного на другого. Он первым нарушил молчание, спросив с удивлением:

— Что это ты делаешь, Мириам?

Хуан уже догадался.

— Просматривает туман и слушает.

Мири кивнула.

— Если бы Орозко шептался по радио, я бы услышала. Если бы он использовал направленный луч, туман в этом месте рассеялся бы. Пока я ничего такого не замечаю.

— А может, я перебросил микроимпульс, — Хуан с трудом выдавливал слова, но при этом пытался говорить с сарказмом: любой лазер, достаточно яркий, чтобы пробить туман, оставил бы после себя свечение.

— Может. Если ты это сделал, Хуан Орозко, я так или иначе узнаю, и ты вылетишь из школы!

Она снова повернулась к обрыву.

— Идем.

Лестница становилась все круче; в конце концов они добрались до поворота, после которого футов шестьдесят шли по пологой дорожке. Противоположная сторона каньона была не дальше пятнадцати футов от них.

— Должно быть, дно уже близко, — заметил старик.

— Нет, Уильям. Эти каньоны ужасно глубокие и узкие.

Мири сделала им знак подождать.

— У меня чертова батарейка села.

Пошарив по карманам, она заменила мертвую батарейку полумертвой. Потом подключила очки и перегнулась через перила.

— Ого! Отсюда хороший вид. — Она махнула в глубину. — Знаешь, Орозко, пожалуй, здесь можно поработать активным зондом.

Хуан вытащил «пистолет» и подключил его к снаряжению. Большая часть функций ожила.

— Что ты хотела испытать?

— Поверхностный георадар. — Она указала «пистолетом» на стену каньона. — Добавь своей мощности, а смотреть будем вместе.

Хуан повозился с управлением. Радар издал слабый щелчок, посылая импульс в скальную стену.

— Ага!

На инфракрасном изображении десантных очков появилась лавандовая россыпь. Снимки, сделанные при дневном свете, которые Хуан успел закачать, демонстрировали скалу белого песчаника с выемками и зазубринами, оставленными ветром и водой. Микроволновый импульс показал то, о чем можно было только догадываться: влагу, разъедавшую и подтачивавшую скалу изнутри.

— Наведи пониже.

— Сейчас.

Он снова выстрелил.

— Видишь, там, внизу? Похоже на высеченные в скале тоннели.

Хуан присмотрелся к лавандовому узору. Он отличался от рисунка выше, но все-таки…

— Наверное, там просто вода сочится.

Мири уже сбегала по ступенькам.

— Брось еще одну какашку!

Через тридцать футов они добрались до места, где тропа была завалена крупными камнями. Двигаться приходилось медленно. Уильям, остановившись, махнул в сторону дальней стены:

— Смотрите, указатель.

К песчанику была прикреплена квадратная деревянная табличка. Уильям включил свой фонарик и направил его на знак. Сдвинув очки, Хуан воспользовался сомнительным преимуществом освещения: уже за десять футов все скрывалось за жемчужной стеной тумана. Зато стали видны выцветшие буквы надписи: «ГОРЕ ТОЛСТЯКАМ».

Уильям хихикнул и чуть было не потерял равновесие.

— Вам не приходило в голову, что старомодные таблички — это как раз то, чего мы добиваемся от ярлычков? Они безличны, информативны и расположены именно там, где нужно.

— Вообще-то да… Но как мне ее выделить, чтобы запросить объяснения, что она означает?

Уильям выключил свой фонарик.

— Думаю, это означает, что дальше каньон становится еще уже.

Это мы и так знали из карты Мири. От начала тропы это выглядело ущельем футов сто в ширину. Оно сужалось и сужалось, пока расстояние между стенами не сократилось до десяти футов. А дальше…

— Брось еще несколько какашек, — попросила Мири, указывая вниз.

— Сейчас.

Их еще оставалось достаточно. Хуан осторожно скинул шесть крошек и стал следить за сетевым диагностером. Одна крошка, кажется, скатилась футов на двадцать пять — тридцать, почти на дно каньона. Хуан набрал воздуха в грудь:

— Мири, ты собираешься объяснить, что конкретно мы ищем?

— Я сама точно не знаю.

— Но люди из Калифорнийского Университета шарили именно здесь?

— Здесь тоже, но больше на юге долины.

— Круто, Мири. А ты, значит, притащила нас сюда?

— Слушай, ты! Я ничего не скрываю! С обзорной площадки на Дель-Мар я видела каньон. Через несколько недель после того, как шишки из Университета уехали, именно здесь я заметила небольшие изменения в растительном покрове, в основном в этой долине. А по ночам летучие мыши и совы были сперва более, а потом менее активны, чем обычно… А сегодня ночью мы обнаружили в скале что-то вроде туннелей…

Уильям явно недоумевал:

— И это все, Мириам?

Девочка не стала огрызаться, как огрызалась на расспросы Хуана. Кажется, она даже растерялась.

— Ну… это просто общая ситуация. За январской экскурсией в парк стояли Феретти и Восс, Один занимается синтетической этологией, второй — протеомикой. И они ни с того ни сего собрались в Сан-Диего. И я уверена… почти уверена… что оба консультируют «Foxwarner».

Хуан вздохнул. Немногим больше, чем она рассказала с самого начала. Может быть, главный недостаток Мири не в том, что она корчит из себя начальницу, а в слишком уж живом воображении. Хуан недовольно хмыкнул:

— И ты решила, что стоит тут хорошенько пошарить, как непременно отыщутся серьезные доказательства?

— Да! Кто-то же должен быть первым! С нашими зондами и… ну да, с какашками Берти мы почти ничего не упустим. Я предполагаю, что «Foxwarner» намерен переплюнуть прошлогоднюю выдумку Спилберг/Роулинг с магма-монстрами. Это будет что-то маленькое, но очень правдоподобное. И раз киношники пригласили в качестве консультантов Феретти и Босса, могу поспорить, что это будет какой-нибудь «Побег из биологической лаборатории».

И Сан-Диего вполне подходит для такого сценария!

Новые крошки установили связь с ближайшими соседями. Виртуальные огоньки расширившейся сети поблескивали наверху и внизу. В результате Хуан и Мири получили два десятка маленьких «глазок», осматривающих весь каньон. Разрешение было по-прежнему низким, зато крошки передавали столько данных, что «носилки» не успевали воспринимать все сразу. Приходилось тщательно выбирать точку обзора.

— Ну вот, — сказал Хуан, — давайте просто посидим малость и понаблюдаем.

Тупица остался стоять. Он смотрел куда-то вверх: Хуан догадался, что старику не управиться с видео, которые он ему пересылал. Ему, верно, стало скучновато. Неожиданно Уильям заговорил:

— Вы не чувствуете запах дыма?

— Пожар? — с тревогой спросил Хуан и втянул носом воздух. — Может быть. — А может, так пахнет какой-нибудь ночной цветок. Запахи не идентифицируешь с помощью поисковой системы, и Хуан плохо в них разбирался.

— Я тоже чувствую, Уильям, — сказала Мири. — Но здесь очень сыро, наверняка это не опасно.

— И потом, — подхватил Хуан, — будь вблизи открытый огонь, мы в наших очках увидели бы горячий воздух.

Может быть, кто-то на берегу развел костер.

Уильям пожал плечами и снова принюхался. Ну разумеется, и у Тупицы найдется хоть один талант, и уж конечно бесполезный. Чуть помедлив, он уселся рядом с ребятами, но, насколько мог судить Хуан, старик не обращал внимания на картинки, которые пересылал ему мальчик. Уильям открыл свой рюкзак и вытащил контейнер службы доставки — никак не наиграется с этой штуковиной. Старик попробовал аккуратно выгнуть крышку, потом поставил коробку себе на колени. Несмотря на все предостережения Мири, Тупица явно намеревался выправить упаковку. Он осторожно заносил руку над серединой крышки, нацеливался поточнее… но тут рука неожиданно дергалась, и приходилось начинать все сначала.

Хуан отвел взгляд. Какая земля холоднющая! И жесткая! Он переполз поближе к стене и начал перебирать картинки, полученные от крошек. Ничего особенного. Но если сидеть тихо и молча… становятся слышны звуки. Возможно, их издают насекомые? А на заднем плане отдаленный рокот. Автомобили? Вероятно. И вдруг Хуан догадался, что слышит шум прибоя, приглушенный туманом и стенами каньона. Правду сказать, в этом звуке было что-то умиротворяющее.

И тут совсем рядом раздался щелчок. Оглянувшись, Хуан обнаружил, что Уильям снова взялся за свое выправлял контейнер. Теперь он больше не казался таким помятым, и на месте предостерегающего ярлычка загорелся зеленый огонек.

— Уильям, ты его починил! — воскликнула Мири.

Старик ухмыльнулся.

— Ха! С каждым днем я чувствую себя лучше во всех отношениях. — Он секунду помолчал и чуть ссутулился. — Ну, во всяком случае, не так, как раньше.

Хуан смерил взглядом расстояние между стенами каньона у себя над головой. Места должно хватить.

— Просто поставьте его на землю, и он улетит прямиком в Джамул, — посоветовал Хуан.

— Нет, — возразил Уильям и положил контейнер обратно в рюкзак.

Ну, ясно, прикольная коробочка. Играй себе на здоровье, Уильям.

Они еще посидели, слушая прибой и принимая картинки от крошек. Иногда в изображениях возникали изменения, мелькали темные пятнышки, наверное мошкара или мотыльки. Один раз показалось что-то побольше — светящийся нос и размытая лапа.

— Спорим, лиса, — сказала Мири. — Но это сигнал с узла над нами, а ты включи что-нибудь со дна каньона.

— Сейчас.

Внизу и вовсе почти ничего не происходило. Может, кинотеории Мири в конечном счете оказались просто воздушными замками. Хуан, в отличие от большинства, проявлял очень мало интереса к кино, а сейчас даже не мог запросить нужную информацию. Вот дурень! Чего только не накачал по дороге к парку, а вот сплетен из киношного мира насобирать не догадался.

— О, змея! — воскликнула Мири.

Последняя картинка поступила с крошки, застрявшей в кусте всего в нескольких дюймах над дном каньона. Она давала хороший обзор, но никакой змеи Хуан не видел. Вот сосновая шишка, и рядом с ней на темном песке замысловатый узор.

— А, дохлая змея. — В тепловом инфракрасном тело едва выделялось. — А может, просто сброшенная шкура.

— Вокруг нее полно следов, — отметила Мири. — По-моему, мышиных.

Хуан пропустил изображение через несколько фильтров и получил полдюжины отчетливых отпечатков лап. Он извлек снимки, сохраненные с уроков природоведения, и порылся в них, преобразуя и отыскивая соответствия.

— Это и правда мышиные следы. Только не сумчатой мыши и не белоногого хомяка. Следы слишком крупные, и пальцы расположены под другим углом.

— А ты почем знаешь? — подозрительно осведомилась девочка.

Хуан не собирался повторять недавнюю оплошность.

— Я еще раньше загрузил кое-что из естествознания, — правдиво ответил он, — и заодно несколько довольно крутых аналитических программ.

— Ну, раз так… И что это за порода мышей?..

С заинтересовавшей их крошки поступил новый вид.

— Ух ты!

— Что такое? — спросил Уильям. — Вот дохлая змея.

Как видно, он отставал от ребят на пару снимков.

— Гляди, Уильям. Там мышь, чуть ниже нашей точки обзора…

— И смотрит на нас!

Прямо в камеру уставились блестящие бусинки глаз.

— Готов поспорить, что мыши не видят в темноте! — удивился Хуан.

— A «Foxwarner» никогда не придерживался фактов.

Хуан отметил трансляцию с этой крошки как приоритетную. Ну, давай, давай! Одновременно он анализировал уже полученные снимки. Шкурка мыши светилась бледно-красным, переходящим в оранжевый там, где шерстка была короче. Бог весть как это выглядит при естественном свете. Ага, а вот форма головы похожа…

Поступил следующий снимок. Теперь на них смотрели уже три мыши.

— Может, они и не видят какашку, а просто почуяли запах?

— Тсс! — прошипел Уильям.

Мири наклонилась вперед, прислушиваясь. Хуан тоже напряг слух и сжал кулаки. Мерещится или внизу взаправду что-то тихонько скребется? Крошка блестела в добрых тридцати футах под ними.

Огонек узла сдвинулся.

Хуан услышал, как Мири резко втянула воздух.

— Наверно, они встряхнули куст, на котором держалась какашка, — шепнула она.

Следующее изображение шло прямо с земли. Размытые очертания лапок и очень четкий снимок головы.

Хуан сделал картинку поконтрастнее и провел еще несколько сравнений.

— Не знаешь, какого цвета эти мышки?

— Откуда мне знать?

— Может, белые? Я к тому, что лабораторные мыши как раз подходят.

На самом деле Хуан только-только успел прикусить язык. Он собирался сказать: «Конечно, белые. Форма головы соответствует описанию лабораторных мышей генетической линии 513». Этот вывод был сделан с помощью стандартной программы и кое-каких сохраненных данных, но ни один нормальный человек не сумел бы провести сравнительный анализ так быстро.

На его счастье, Мири отвлеклась на другое. Огонек крошки двигался по горизонтали короткими рывками. Поступила новая картинка, но на ней все было размыто.

— Они ее перекатывают. Играют с ней.

— Или тащат куда-то.

Ребята дружно вскочили на ноги, за ними поднялся и Уильям. Мири понизила голос до шепота:

— Да, лабораторные мыши как раз подходят. Беглые супермыши! Они задумали ремейк «Секрета крыс»!

— Но там же о крысах.

— Мелочи. — Она уже спускалась дальше по тропе. — Зато по времени все совпадает. Как раз истек срок действия авторских прав на второй ремейк. А ты заметил, как естественно они выглядят! Такие отличные аниматроники научились делать всего несколько месяцев назад.

— Может, они действительно настоящие? — предположил Уильям.

— Вроде дрессированных? Может быть. По крайней мере, в части съемок.

Последняя картинка отражала холодную темноту. Должно быть, камера была направлена в землю.

Они спускались все ниже, стараясь по возможности не шуметь, хотя шум прибоя здесь был намного громче и заглушал звук шагов. А мыши тем временем продолжали катить похищенную хлебную крошку. Она успела продвинуться по дну каньона футов на пятнадцать. Изображение поступало все реже и реже.

— Сагау! Выпадает из сети.

Хуан достал из пакета еще три крошки и одну за другой забросил их как можно дальше. Через несколько секунд новые крошки зарегистрировались в сети. Одна приземлилась на уступе чуть впереди над ними. Вторая упала между людьми и мышами. Третья? Ха! — Ее огонек блеснул на приличном расстоянии от мышей. Теперь было из чего выбирать. Хуан запросил вид с самой дальней. Она смотрела назад, в ту сторону, с которой подходили мыши. Ощущение масштаба нарушилось, и все это напоминало фантастический снимок Йосемитской долины.

Они наконец добрались до дна и смогли прибавить шагу. Уильям сзади предупредил:

— Береги голову, Манчкин.

— Ой! — Мири остановилась. — Ну и занесло нас…

Для мышей это было просторное ущелье, но с точки зрения людей стены впереди сходились почти вплотную.

— А книзу проход шире. Спорим, я смогу пролезть. И ты сможешь, Хуан.

— Попробую, — отрывисто бросил Хуан.

Он протиснулся мимо нее и шагнул в проход. Хуан достал активный зонд и держал его в руке, примеряясь. Если встать боком и наклониться, можно пройти. Даже куртку снимать не придется. Он продвинулся на пару футов и подтянул к себе руку с зондом. Дальше щель становилась шире, и Хуан смог развернуться и идти прямо.

Почти сразу его догнала Мири. Она смотрела вверх.

— Уф! Прямо как пещера с дырой в потолке.

— Мне это не нравится, Мириам, — послышался сзади голос Уильяма. Ему, хоть убей, было не протиснуться за ними.

— Не волнуйся, Уильям. Мы постараемся не застрять.

В случае реальной опасности они вполне могли вызвать «911».

Ребята продвинулись еще на пятнадцать футов, и здесь проход снова сузился, еще сильнее, чем прежде.

— Сагау! Украденная крошка выпала из сети.

— Может, лучше было остаться наверху и наблюдать оттуда.

Немножко запоздалое предложение! Хуан проверил сеть. От потерянного узла не было даже призрачного сигнала. Зато поступило несколько картинок с крошки, которую он забросил дальше всех: на всех оказалась пустая тропа.

— Мири! По-моему, наши мыши не добрались до следующего узла.

— Эй, Уильям, ты слышал? Мыши свернули в какую-то дыру.

— Слышу. Я посмотрю здесь.

Хуан с Мири повернули обратно по расщелине, разыскивая отверстие. Разумеется, никаких теней не было видно. Мелкий песок под ногами казался почти черным, опавшие сосновые иголки выглядели немногим ярче. И по сторонам остывающие песчаниковые стены только чуть пестрели красноватыми точками.

— Казалось бы, их нора должна светиться.

— Значит, они глубоко забрались. — Мири подняла пистолет-зонд и подключила радар. — Морская пехота спешит на помощь!

Они пересекли расщелину от одного сужения до другого. Когда «дуло» приставили прямо к камню, лавандовый узор эхограммы оказался гораздо подробнее, чем прежде. И в самом деле здесь были ходы, по размеру как раз для мыши, и уходили они в глубину скалы. Ребята за пять минут израсходовали три батарейки, но…

— Входа мы так и не нашли!

— Ищи дальше. Мы же знаем, что он здесь.

— Сагау, Мири! Его здесь нет.

— Ты прав. — Это сказал Уильям. Он прополз первую половину расщелины, чтобы взглянуть на них. — Возвращайтесь. Малявки свернули еще до того, как проход сузился.

— Что? Откуда ты знаешь?

Уильям попятился, и ребята выбрались следом за ним. Старина Уильям не терял времени даром. Он смел сосновые иголки и шишки с края тропы. Его маленький фонарик лежал на земле.

Но ребята и без фонарика видели, что обнаружил Уильям. Край тропы, только что казавшийся холодным и темным, смутно краснел: красное сияние сочилось с поверхности скалы как слабая, направленная вверх струйка крови.

Мири распласталась на земле и принялась шарить там, где свечение было самым ярким.

— Ха, палец попал в дыру! До дна не достать. — Она потянула руку назад… и оранжевый фонтан выплеснулся вслед за ее ладонью и расплылся в воздухе, остывая до красного у них над головой.

И слабо потянуло дымком.

На мгновение компаньоны застыли, уставившись друг на друга, и выпученные глаза очков словно отражали их потрясение.

Поток теплого воздуха из норы иссяк.

И Мири, и Хуан уже стояли на коленях. Они всматривались изо всех сил, но низкое разрешение очков не позволяло им отчетливо разглядеть дыру — они видели просто пятно, красневшее немного ярче, чем все остальное.

— Попробуй «пистолет», Хуан.

Он прозондировал скалу над дырой и вокруг нее. Крошечный коридор расширялся в двух футах от входного отверстия, несколько раз разветвлялся и наконец вливался в сеть туннелей и пещерок.

— Так куда подевалась какашка, которую они заграбастали? Хорошо бы получить несколько изображений изнутри.

Хуан пожал плечами и подкормил свой зонд свежей батарейкой.

— Наверное, они далеко, за несколькими футами скалы. Крошка слишком маломощная, не дотягивает.

Хуан с Мири переглянулись и рассмеялись.

— Но у нас еще полно хлебных крошек! — Нащупав дыру, Хуан запустил в нее темный комочек. Узел загорелся в шести дюймах от входа, за первой развилкой туннеля.

— Попробуй еще.

Хуан быстро изучил схему туннелей.

— Если хорошенько прицелиться, спорим, она прокатится на пару футов!

Сигнал от крошки на мгновение пропал, а потом снова стал передаваться через первую. Есть!

— А от той, что мыши украли, — ничего, — вздохнула Мири. В туннеле светились две яркие точки, в шести и тридцати шести дюймах от них.

Хуан приставлял ствол «пистолета» к скале в разных местах. Радар на полной мощности мог прозондировать довольно толстый слой камня. Только много ли он поймет из выходных сигналов?

— Думаю, я сумею еще кое-что выделить, — сказал он, рискуя усугубить подозрения Мири, — Третья развилка туннеля. Ее преграждает… что-то мягкое.

К ним медленно продвигалась светящаяся клякса.

— Похоже на мышь.

— Ага… и она оказалась между двумя хлебными крошками — в положении, подходящем для двупозиционной радиотомограммы. Если я сумею все это скомбинировать… На мгновение вся вселенная для Хуана сосредоточилась в вопросе, как совместить «крошкотомограмму» с эхом радара. Изображение становилось все более детальным. Хуан на секунду вырубился и на миг после припадка забыл об осторожности.

Это и вправду была мышь. Она направлялась вверх по тоннелю, к выходу, за которым наблюдали люди. Им видны были даже ее внутренности, а также твердые участки — череп, ребра и конечности. И что-то торчало у нее в передней лапке. Все это напоминало какой-нибудь дешевый графический трюк. Жаль, что Мири не сочла это за трюк.

— Вот! Теперь я тебя раскусила, Хуан! В одиночку так быстро работать невозможно! Ты впустил Берти с его комитетом…

— Честно, Мири, я все сделал сам, — воскликнул Хуан, оправдываясь, когда ему следовало бы молчать.

— Из-за тебя нам поставят «единицу», а Берти получит все, что мы собрали!

Уильям наблюдал за ними так же равнодушно, как в прошлый раз, когда Мири стала нападать на Хуана. Только теперь он вмешался:

— Я вижу изображение, Манчкин, но… по-моему, он не лжет. Я думаю, он сделал это сам.

— Но…

Уильям повернулся к Хуану.

— Ты на таблетках, да, малыш? — мягко спросил он.

Если тайна раскрыта…

— Нет!

Постарайся, чтобы обвинение показалось нелепым! Но Хуан растерялся и не нашел слов.

Мгновение Мири смотрела на него разинув рот. А потом сделала то, о чем Хуан не раз думал впоследствии. Она вскинула руки ладонями вперед, чтобы заставить их обоих замолчать.

Уильям ласково улыбнулся.

— Не беспокойся, Мириам. Не думаю, что мы попадем в летний релиз «Foxwarner». Думаю, никто не узнает, о чем мы говорили на дне глубокого каньона, в густом тумане.

Девочка медленно опустила руки.

— Но… Уильям… — Она кивнула на светящееся у тропинки пятно. — Это никак не может быть естественным.

— Да, но в каком смысле они неестественные, Манчкин? Взгляни на изображение, которое получил твой друг Хуан. Ты видишь внутренности мыши. Это не аниматроник. — Уильям провел дрожащей ладонью по волосам. — Я подозреваю, что в какой-нибудь из местных лабораторий в самом деле упустили нескольких подопытных животных. Вероятно, эти существа не так умны, как люди, но у них хватило сообразительности, чтобы сбежать и одурачить тех… кто, говоришь, копался здесь в январе?

— Феретти и Восс, — тихо проговорила Мириам.

— Да. Возможно, чтобы одурачить их, достаточно было затаиться здесь, когда дно каньона покрывала вода. Я вполне уверен, что эти создания всего лишь самую малость умнее обычных лабораторных мышей. Но маленького преимущества может оказаться достаточно, чтобы изменить мир.

И Хуан понял, что Уильям имеет в виду не только мышей.

— Я не хочу менять мир, — сдавленно проговорил он. — Я просто хочу получить в нем свой шанс.

Уильям кивнул.

— Что ж, справедливо.

Мири переводила взгляд с одного на другого. Насколько мог разобрать Хуан, лицо ее было очень серьезно.

Мальчик повел плечом.

— Все в порядке, Мири. Думаю, Уильям прав. Мы здесь одни.

Она наклонилась к нему поближе:

— Это Берти тебя втянул?

— Отчасти. Мама подала заявку от всей семьи на участие в Фрэмингемском медицинском исследовании. Я показал свои результаты Берти после того, как провалил Адаптивность. Берти отправил анонимный заказ и прислал мне изготовленные на заказ таблеточки. Действуют они… — Он попытался рассмеяться, но издал звук, больше напоминающий хрип. — Многие решили бы, что это просто шутка. Понимаешь… — он постучал себя по макушке, — они дают мне очень, очень хорошую память. Все уверены, что человеческая память в наше время ничего не значит. Люди говорят: «Кому нужна эйдетическая память, когда запас памяти в твоей одежде в миллиарды раз больше?» Но дело не в этом. Теперь я могу идеально запоминать большие блоки информации, а моя «носилка» снабжает все, что вижу, иерархическими ярлычками. Так что для того, чтобы оперировать памятью своего компьютера, мне достаточно назвать несколько номеров. Это дает огромное преимущество при постановке задач.

— То есть Берти стал твоим лучшим другом, потому что ты — его супероружие?

От злости она говорила очень тихо, но теперь ее ярость была направлена не на Хуана.

— Неправда! Я изучил этот эффект запоминания. Сама идея возникла Из анализа моих медицинских данных. Даже с таблетками подобное действие проявляется у одного на тысячу. Берти никак не мог заранее знать, что я — тот один.

— А, конечно, — кивнула Мири и замолчала.

Хуан терпеть не мог этой манеры: вроде бы согласиться и предоставить тебе самому догадываться, что такого дурацкого ты сказал… У Берти отличные связи. У него связи везде: в исследовательских группах, на рынке идей. Но может быть, Берти нашел еще более простой способ. Сколько у него приятелей? И скольким он предложил воспользоваться своими таблеточками? Те — их наверняка было большинство, — на ком действие почти не проявилось, так и остались случайными приятелями. Но с кем-то Берти сорвал крупный куш. Как со мной.

— Но ведь Берти — мой лучший друг!

Ни за что не разревусь.

— Будут у тебя и другие друзья, сынок, — мягко сказал Уильям. Он пожал плечами. — Раньше, пока я не растерял последние мозги, у меня был дар. Я мог заставить слова петь. Я бы пожертвовал почти всем на свете, лишь бы вернуть его. А ты? Каким бы способом ты ни приобрел этот талант — он твой чудесный дар. И ты обязан им только самому себе, никому другому.

Мири тихо сказала:

— Не знаю, Хуан. Медикаменты на заказ не запрещены, как наркотики в двадцатом веке, но от их применения не зря отказываются. Их невозможно тщательно протестировать. То, что ты принимаешь, может…

— Знаю. Они могут поджарить мне мозги. — Хуан прижал ладонь к лицу и ощутил холодный пластик очков. На мгновение он обратился внутрь себя. Все прежние страхи и стыд всколыхнулись в нем… и отступили перед удивлением, что во всем мире его сумел понять только этот старик.

Но даже сейчас, даже с закрытыми глазами, он не оборвал контакта и видел виртуальные огоньки хлебных крошек. Несколько секунд он безучастно наблюдал за ними, а потом изумление прорвалось сквозь замешательство.

— Мири… они двигаются!

— А?

Она была еще дальше в своих мыслях, чем он.

— Правда! Вниз по туннелю, удаляются от нас!

Уильям приблизился к норе и припал ухом к камню.

— Бьюсь об заклад, наши маленькие друзья потащили ваши шарики вслед за первым.

— Ты можешь принять с них хоть какое-то изображение, Хуан?

— Да… вот одно. — Светящийся пол туннеля. Пушистые кучки чего-то вроде мелко порванной бумаги. Через несколько секунд сквозь скалу слабо просочился виртуальный свет. Маячок первой крошки! — Она располагалась в пяти футах под поверхностью скалы. Нащупала другие узлы и передает через них.

— Мы можем и их потерять.

Хуан протиснулся мимо Уильяма и бросил в нору еще две крошки. Одна прокатилась на добрых три фута. Вторая остановилась было в шести дюймах, но вдруг начала двигаться «сама по себе».

— Мыши раскидывают для нас узлы!

Все маячки, кроме самого дальнего, светились на полную яркость. Картинок теперь было в избытке, только очень низкого качества. Крошки нагревались в горячем воздухе туннелей, и на снимках отражалось очень мало деталей. Разве что сами мыши: лапки, мордочки и блестящие глаза.

— Эй, заметил занозу в лапке у той бедняжки?

— Да, по-моему, эту мышь я уже видел. Погоди, вот и изображение с первой украденной крошки. — Сперва ничего было не разобрать. Опять не тот формат? Нет, тут другое. — Картинка в нормальном зрительном восприятии, Мири!

Он закончил преобразование.

— Как… — Она резко выдохнула.

Масштабной отметки не было, но пещерка не могла оказаться больше пары футов в поперечнике. Камера хлебной крошки представляла ее просторным залом с высоким потолком, где собрались десятки белых мышей, и их темные глазки сверкали в отблесках огня… горевшего посередине.

— Думаю, Мириам, свою «пятерку» ты заработала, — тихо сказал Уильям.

Мири не ответила.

Мыши плотными рядами теснились к пламени. Три из них стояли в центре, на возвышении, — неужели поддерживали огонь? Он мерцал и колебался, больше напоминая пламя свечи, чем костер. Но смотрели мыши не столько на него, сколько на хлебную крошку. Для их собрания крошки Берти представлялись чудесным явлением.

— Смотрите! — Мири наклонилась вперед, упершись локтями в коленки. — «Foxwarner» в своем репертуаре. Медленный огонь в помещении вроде этого… все «мыши» давно должны были отравиться угарным газом.

Данных спектрального анализа крошки не передавали, так что как знать? Хуан вывел схему туннелей, а также запросил данные об их ширине и расположении входов и выходов. Поразмыслив несколько секунд, он поставил задачу своей «носилке».

— Нет… там достаточно хорошая вентиляция.

Мири покосилась на него:

— Ух ты! Быстро ты это.

— Твоя «Энифани» справилась бы мгновенно.

— Зато я минут пять формулировала бы задачу.

Поступила новая картинка: отблеск пламени на потолке.

— Мыши катят крошку к огню.

— Думаю, просто пинают.

Еще одна картинка. Крошку снова перевернули, и теперь она смотрела вперед, на трех мышей, которые выходили из туннеля, толкая перед собой вторую крошку.

Следующая картинка была размытой: все стремительно двигалось, мелькнуло инфракрасное изображение пещеры с затушенным огнем.

— Что-то их встревожило, — заявил Уильям, не отнимая уха от скалы. — Я слышу шорох и писк.

— Какашка возвращается! — воскликнула Мири.

— У этих мышей хватило мозгов заподозрить яд. — В тихом голосе Уильяма сквозило удивление. — До сих пор они набрасывались на наши подарки, как маленькие дети. А теперь заметили, что появляются все новые крошки, и кто-то поднял тревогу.

Картинки по-прежнему поступали, но все в инфракрасном — беспорядочные тепловые пятна: мыши суетились и метались во все стороны. Огоньки маячков сближались и двигались к выходу в трех футах над дном расщелины. Другие направлялись к первому отверстию.

Хуан приставил «дуло» «пистолета» к скале и в нескольких местах прозондировал камень. Он уже неплохо научился распознавать эхо живой плоти.

— Почти все мыши удаляются от нас. Остался только арьергард, который выталкивает наверх крошки. Целая толпа катит крошки к дырке у вашей головы, Уильям.

— Уильям, быстрее! Контейнер службы доставки! Мы можем поймать нескольких, когда они вылезут.

— Я… Вот он. — Уильям поднялся и, вытащив из рюкзака коробку, открыл ее и приставил к норе.

Секундой позже что-то тихонько заскреблось, но рука Уильяма, как всегда, дернулась. Хуан успел заметить мохнатую шкурку и летящую крошку.

Уильям резко захлопнул контейнер и отшатнулся от неожиданности, когда из нижнего отверстия выскочили еще три мыши. Мгновение их блестящие глазки смотрели на людей. Мири бросилась было на них, но зверьки уже шмыгнули но тропе в сторону океана. Девочка встала и посмотрела на Уильяма.

— Много поймал?

— Четырех. Малютки так торопились, что сами наскочили на меня.

Он крепко держал контейнер. Из коробки доносился топот крошечных ног.

— Здорово! — воскликнула Мири. — Вещественное доказательство.

Уильям не ответил. Он стоял, уставившись на контейнер в своих руках. Потом резко развернулся и прошел немного по расщелине, туда, где она расширялась и ни кустарник, ни сосны не заслоняли неба.

— Извини, Мириам. — Он подбросил коробку высоко в воздух.

Секунду она была почти невидима, потом на ней вспыхнуло кольцо реактивных двигателей. Крошечные ослепительно белые огоньки осветили контейнер, круживший над землей. Затем он стал медленно подниматься, продолжая раскачиваться. Хуану представилось, как мечутся в нем крохотные пассажиры. Бесшумно для человеческого уха коробка взлетала все выше и выше. Огоньки двигателей расплывались в тумане. Они уже казались тускло светящимся пятном, когда посылка наконец скрылась из виду за краем каньона.

Мири застыла, умоляюще простирая руки.

— Дедушка, ну зачем?

Старик ссутулился и перевел взгляд на Хуана.

— Готов поспорить, ты понял, верно, малыш?

Хуан смотрел туда, где еще мгновение назад мерцал контейнер. Четыре мышки, мечущиеся в помятой коробке. Хуан понятия не имел, какие правила существуют на мини-площадках, но в такой дыре, как Джамул, установки для запуска посылок вряд ли направляют много жалоб. Там у мышек появится шанс. Хуан взглянул на Уильяма и коротко кивнул.

Выбираясь из каньона, они почти не разговаривали. У самого верха, где тропа была широкой и пологой, Мири с Уильямом пошли рядом, держась за руки. На лице девочки виднелись капельки, может быть слезы, хотя голос ее не дрожал.

— Если те мыши настоящие, мы поступили ужасно, Уильям.

— Может быть. Прости, Мириам.

— …Но я не думаю, что они настоящие.

Старик не ответил. Немного помолчав, Мири продолжила:

— Знаешь, почему? Посмотри на первую картинку, которую мы получили из того зала. Прямо как в театре. Там не было ни мебели, ни украшений на стенах, но это явно зал собраний, и мыши стояли совсем как люди на старинных городских собраниях. И в центре…

Слушая ее, Хуан рассматривал картинку. Да, в центре совсем как на сцене — стоят три большие белые мыши. И самая крупная привстала на задние лапки и смотрит прямо в объектив. Одна лапка вытянута вперед… и в ней зажато что-то длинное и острое. Ребята уже видели такие штуки на других картинках, только не сумели разобрать, что это. Но при нормальном свете можно было безошибочно идентифицировать оружие — копье.

Мири развивала свою мысль:

— Смотри, это же подсказка, шуточка «Foxwarner». Естественное проявление интеллекта у животных не было бы так похоже на кадр из фильма. Ну вот. Когда мы с Хуаном представим отчет об экзаменационной работе, «Foxwarner» расколется. Самое позднее к обеду мы станем знаменитостями.

И моя маленькая тайна выйдет наружу.

Мири, как видно, поняла молчание Хуана. Она шагнула к нему и взяла его за руку так, чтобы все трое были ближе друг к другу.

— Слушай, — тихо заговорила она. — Мы не знаем, что записал, если вообще записал, про нас «Foxwarner». Наше снаряжение не обнаружило никаких сенсоров, только самих мышей. Мы и сейчас еще в густом тумане. Значит, или «Foxwarner» невероятно ловок, или они про нас не пронюхали. Она кивнула наверх. — Через несколько минут мы снова окажемся в большом мире. Берти, а может, и «Foxwarner» станут вертеться вокруг. И независимо от того, что, по-вашему, случилось сегодня ночью… — Она запнулась, и Хуан закончил:

— Что бы на самом деле ни случилось, кое о чем нам лучше промолчать.

Девочка кивнула.

Берти тащился за Хуаном от Мири до самого дома: убеждал, подлизывался, требовал. Он хотел знать, что задумала Мири, что они делали и что видели. Когда Хуан выдал ему результаты тестирования какашек и на том умолк, Берти страшно разобиделся, вышиб Хуана из своей команды но неограниченному и оборвал все связи. Полное Великое Оледенение. Добравшись домой, Хуан с великим трудом изобразил перед мамой, что все в порядке.

Но как ни странно, в эту ночь он отлично спал. И проснулся, когда яркий свет утреннего солнца наполнил комнату. Тогда Хуан вспомнил: Берти отверг его. Я должен быть расстроен… Это могло означать, что он провалил неограниченный и потерял лучшего друга. Но почему-то сильнее всего в нем было чувство… свободы.

Хуан натянул одежду, подключил контакты и спустился вниз. Обычно в это время он уже был в сети, выясняя, чем занимались его друзья, пока он тратил время на сон. Этим Хуан займется попозже, и с таким же удовольствием, как всегда. Но пока молчание было ему приятно. Перед глазами светилась дюжина красных огоньков, требующих ответа, в основном от Берти. Темы сообщений беспорядочно мигали. Впервые Хуану не пришлось заискивать, чтобы положить конец Великому Оледенению.

Мама подняла голову, оторвавшись от завтрака.

— Ты не в сети, — заметила она.

— Ага.

Хуан, склонившись над столом, принялся за хлопья. Отец рассеянно улыбнулся ему и продолжал есть. Сидел он сгорбившись и смотрел в никуда.

Мать перевела взгляд от одного к другому, и по лицу ее пробежала тень. Хуан немного распрямился, чтобы ей видна была его улыбка.

— Просто я устал бродить пешком. — Тут он кое-что вспомнил. — Кстати, спасибо за карты, мам.

Она недоуменно посмотрела на него.

— Мири обращалась в «411» за последними сведениями о Торри-Пайнс.

— О! — Лицо мамы посветлело. Эту работу выполняла именно она. — Как твой экзамен?

— Еще не знаю. — С минуту они ели молча. — Наверное, сообщат сегодня днем. — Он присмотрелся к ней через стол. — Эй, а ведь ты тоже не в сети.

Она скорчила рожицу и улыбнулась ему.

— Непредвиденный отдых. Те киношники отказались от наших услуг.

— А-а…

— Именно этого следовало ожидать, если их деятельность в восточном округе была связана с находками в Торри-Пайнс. Мири сочла бы этот отказ веским доказательством. Может, так оно и было, но они с Мири еще ночью сдали отчет по локальному проекту, первыми закончив экзаменационную работу. Если насчет мышек они не ошиблись, «Foxwarner» уже знает, что их замысел раскрыт, и можно ожидать начала шумихи. Однако ни одного официального сообщения не было, только вызовы Берти да еще нескольких одноклассников.

Подождем до обеда. Мири считала, что столько времени понадобится крупному кинопредприятию, чтобы перейти к действиям. К тому времени они будут знать, реальность они видели или кино. А его собственная тайна… или раскроется, или нет.

Хуан попросил еще одну порцию хлопьев.

У него был утренний экзамен, поэтому мама позволила ему взять машину до Файрмонта. Хуан приехал заблаговременно.

Профильный экзамен был индивидуальным, и запрашивать информацию за пределами класса запрещалось. Как и на экзамене по математике у мисс Уилсон, требовалось перелопатить кучу древнего материала, которым ни один нормальный человек и не поинтересуется. А темой профильного становилась та или иная специализация.

И сегодня… это оказалась «Regna 5».

В папино время, когда «Regna 5» была новинкой, компетентных специалистов три года готовили в технических колледжах.

Легкий орешек. Хуан потратил пару часов, просматривая руководства и интегрируя навыки… и вполне мог приступать к работе программиста.

К полудню он был свободен и получил «пятерку».