Торри

— Оу, даже не начинайте, дамочка! — зарычала я. Я подняла взгляд на мать Джордана, гнев, лавой разливающийся по телу, в секунду превратился в извержение вулкана. — Я люблю его. А у вас какое оправдание?

Она резко втянула воздух, уже приготовившись мне отвечать, но тут распахнулась дверь, и вошёл Пол, неся в руках содовую и сэндвичи. Его глаза заметались между нами. Он заметил мою напряженную позу, сжатые руки в кулаки и уродливое обвиняющее выражение лица Глории.

Ничего не сказав, он протянул мне упакованную еду и одну банку содовой, а затем перевёл взгляд на свою жену.

— С ним будет всё в порядке, Глория.

Клянусь, если я замечу, что она хоть на секунду расстроилась из-за этого, я не смогу быть в ответе за свои действия. Она судорожно кивнула, прислушиваясь к словам Пола.

— Его сейчас оперируют…

— Я думала, ты сказал, что с ним будет всё в порядке, — перебила она его, на секунду я подумала, что заметила вспышку чего-то, помимо ненависти на её лице, но она исчезла слишком быстро.

— Будет, — тихо ответил Пол, — но они должны исправить отслоение сетчатки. У него также сломаны рёбра, разрушена скула, раны и синяки.

Она фыркнула и уселась на стул, выглядя раздраженной.

— И ты из-за этого позвонил мне? Я подумала…а, впрочем, не важно.

Я снова вскочила и уставилась на неё.

— Что? Что! Этого недостаточно для вас? Да какого хрена с вами не так? Четыре головореза избили его до потери сознания. Его могли убить!

Её, кажется, потрясли мои нападки, но не слова, произнесённые мною.

— И ты позволишь ей так со мной разговаривать? — возмущённо спросила она, уставившись на своего мужа с праведным негодованием на лице.

— Если бы она не сказала этого, сказал бы я, — отрезал Пол, его тон стал более резким.

— Я проехала весь этот путь…— начала она.

— И с чего бы это? — зарычала я. — Почему вы здесь? Почему это вас вообще волнует?

Она сузил глаза и посмотрела на меня так, как будто я была дерьмом на её ботинках.

— Я не с тобой разговариваю!

— Думаю, вы сами не знаете, почему вы здесь, — сказала я ядовито, — возможно, пытаетесь выглядеть так, как будто снова делаете правильные вещи.

— Он мой сын, — бросила она мне гневно, — я здесь, чтобы позаботиться о нём.

Серьёзно? Я громко рассмеялась. Звук вышел напряженный, с горечью.

— Так же как вы «заботились» о нём последние восемь лет?

У неё задрожали руки, и начал дёргаться глаз.

Мы стояли практически нос к носу, готовые врезать друг другу, как вдруг нас прервал стук в дверь. Даже не дождавшись ответа, в комнату вошла медсестра, сопровождая двух мужчин в костюмах.

Она посмотрела на бешенное выражение лица Глории и на мою разгневанную позу, но оставили это без внимания. Медсестра просто подняла брови. Ругающиеся семьи, ничего нового для неё. Больницы оголяют все глубокие чувства. Это так же неизбежно, как смерть или налоги.

— Извините, что беспокоим вас в такое трудное время, — сказал без сарказма мужчина повыше. Мне стало интересно, тренировался ли он говорить таким тоном, — меня зовут детектив Лопез, а это мой коллега детектив Сандерс. Не могли бы вы уделить нам несколько минут и ответить на наши вопросы?

Пол кивнул и указал им на два пластмассовых сидения.

Я глубоко вдохнула и повернулась спиной к Глории. Если я не буду на неё смотреть, то возможно, смогу немного успокоиться. Я рухнула на стул, открыла свою содовую, делая большой глоток.

Полицейские спросили наши имена и тщательно записали о наших отношениях с Джорданом. Я заметила, как мать Джордана вздрогнула, когда Пол представил меня, как его невесту

— И это уже не первый раз, когда его выслеживают, — отрезала я, стерев, выбранный ими медленный и неправильный ход допроса, — ему и до этого угрожали, и у меня есть фотография того, что они сделали с его грузовиком пару месяцев назад.

Я пролистала кучу фотографий со мной и Джорданом на телефоне в поисках фотографии его изуродованного грузовика.

— И прежде чем вы спросите, нет, он не сообщал об этом полиции. Он был слишком… он предпочитает держаться от вас подальше, ребята, по понятным причинам.

Они посмотрели на фото, сделали пометку об этом, попросили меня отправить её им, но больше никак это не прокомментировали. А затем мне снова пришлось описывать то, что произошло на городской площади возле банка.

Мой голос срывался несколько раз во время рассказа, Пол держал меня за руку, а глаза Глории почти вылезли из орбит.

Когда я закончила, детективы недоверчиво смотрели на меня.

— Вы хотите сказать, что он ни разу никого не ударил в ответ? Несмотря на то, что четверо мужчин били его и его девушку?

Я вздёрнула подбородок, услышав намёк на то, что я врала.

— Никто из них не ударил меня. Один из них удерживал меня, — я стянула кардиган и показала им синяки на руках, которые оставил Кожаная Куртка, — я не могла добраться до него…я не могла…пока они…пока они избивали Джордана, — я с трудом сдерживала всё ещё слишком свежий страх, в то время как память боролась с тем, чтобы засосать меня в болото воспоминаний, — и если вы посмотрите на руки Джордана, то увидите, что единственные синяки будут там, где по нему топтались ковбойские сапоги.

Лопез выгнул бровь и обменялся взглядом со своим коллегой.

Мать Джордана фыркнула в отвращении, и я развернулась, готовая вырубить эту лицемерную суку до следующей недели, не важно, в присутствии полиции или без неё.

— Мой сын трус, детектив, — сказала она, её голос звенел от отвращения, — это простая истина.

— Глория! — заорал Пол

Я снова оказалась на ногах, меня трясло от гнева.

— Каждый раз, когда они сбивали его с ног, он снова поднимался и встречался с ними лицом к лицу…каждый раз… пока он не мог больше стоять на ногах. Это самая смелая вещь, которую я когда-либо видела в своей жизни, не считая вашей ненависти, с которой он встречался каждый день.

В комнате повисла тишина, а затем Лопез откашлялся и заявил, что он свяжется с нами.

Полицейские встали, собираясь уходить.

— Подождите! — крикнула я. — А как на счёт тех, кто напал на Джордана? Вы нашли их? Джордан знаком с одним из них – Райан Дюпон. Вы же найдёте их тоже? Что будет с ними?

— Один парень уже под арестом, — подтвердил Лопез.

— Только один? Но их было четверо!

Сандерс спокойно на меня посмотрел.

— Райан Дюпон сам пришёл к нам с признанием, но отказался назвать остальных участников драки. Нам нужно поговорить с вашим женихом и узнать, будет ли он выдвигать обвинения.

Я сжала губы так, что они побелели, а вся краска отошла от моего лица. Я знала, что этого никогда не случится. Джордан никогда не выдвинет обвинения. До этого он уже сказал, что «расплачивался с долгом». Господи, я надеялась, что этот долг, наконец-таки, оплачен в полной мере, потому что не знала, смогла бы я ещё выдержать что-то в этом духе. Негодование всё ещё бушевало во мне. Глория сидела на своём стуле, отравляя воздух вокруг.

Лопез снова кивнул, дал мне свою карточку в случае «если я вспомню что-нибудь». Как будто когда-нибудь я смогу забыть это. Каждый звук, каждый удар отпечатался в моём мозгу, вспыхивая каждый раз, когда закрываю глава.

Как только мы снова остались втроём, я повернулась к Глории.

— Напомните-ка мне ещё раз, почему вы здесь? — злобно спросила я.

— Не разговаривай со мной! Я не собираюсь отвечать тебе, — презрительно ухмыльнулась она.

— Глория, хватит! — рявкнул Пол. — Хоть ты и приехала сюда ради нашего сына, но это не так. Я знаю, что Торри здесь ради него.

Глория стиснула зубы.

— Ты теперь на её стороне? Дрянная дочурка проповедницы, так же ты её называл, да?

Мой взгляд метнулся к Полу. Его бледная кожа покраснела, показывая правдивость её полных ненависти слов.

— Я ошибался, — сказал он, — прости, Торри. Прости за многое. Послушай, мы все устали. Это был очень и очень плохой день. Думаю, нам следует поехать домой, а утром мы вернемся сюда к Джордану. Вот, кто сейчас важен для нас.

Я думала, что Глория начнёт спорить, но вместо этого она взяла свою сумку и неожиданно покинула комнату.

Пол робко улыбнулся, а мне не очень хотелось улыбаться ему в ответ.

— Поезжайте, — сказала я, — я остаюсь.

Он медленно кивнул, но сел обратно на сидение, чтобы ждать вместе со мной.

В тишине мы наблюдали за тем, как стрелки часов перемещаются вперёд. К нам присоединилась женщина, которая тихо всхлипывала, её глаза опухли от слёз. Я устало на неё посмотрела, но не могла сказать ничего такого, что заставило бы её почувствовать себя лучше. Никто не мог. Мы могли только ждать.

В конце концов, когда ночь превратилась в следующий день, на пороге появился доктор Линден.

— Всё прошло так, как мы ожидали, учитывая то, как опух его глаз. Но есть хороший шанс, что вашему сыну не понадобится повторная операция.

— Мы можем увидеть его? — спросила я.

— Он сейчас приходит в себя после операции, поэтому я могу позволить вам только посмотреть на него через стекло, но настоятельно вас прошу поехать домой и немного отдохнуть. Вернётесь завтра утром.

Мне стало интересно, почему он беспокоился об этом.

Мы пожали руки, и он пожелал нам спокойной ночи. Вероятно, он уже собирался идти домой, чтобы поужинать со своей семьёй. Хотя, нет, было уже слишком поздно для этого. Он, наверное, просто достанет из холодильника то, что ему оставила жена, примет душ, а потом залезет в чистую постель с чистой совестью, и никакие плохие сны не будут беспокоить его. Наверное. Мы никогда не знаем наверняка, какие проблемы преследуют жизни других людей.

Медсестра отвела нас в послеоперационную палату. Я встала на носочки, чтобы посмотреть через стекло на Джордана.

Его лицо было отвёрнуто от нас, поэтому увидела я не много. К нему было присоединено куча аппаратов, но дышал он самостоятельно. В горле образовался ком, я боролась с подступившими слезами облегчения.

Пол дотронулся до моей руки.

— Нам нужно ехать домой, немного поспать, как и сказал доктор. А потом мы вернёмся сюда к нему.

Я кивнула и позволила ему вывести меня из больницы.

На стоянке я, наконец, заговорила.

— Можете, пожалуйста, отвезти меня в центр к банку?

Пол удивлённо на меня посмотрел.

— В банк? В такое время?

— Я хочу забрать свою машину. Утром я поеду в больницу, как только смогу.

Он откашлялся.

— Милая, я с радостью подвезу тебя в больницу утром.

— Нет, спасибо.

Он грустно покачал головой, но ничего не ответил, и в тишине мы поехали домой. Я игнорировала взгляды, которые Пол кидал на меня каждые две минуты. Я знаю, у него заняло какое-то время, чтобы привыкнуть ко мне, но слышать, что он говорил обо мне, в чём обвинял, это было больно.

Как только мы доехали до банка, я выскользнула из машины.

— Спасибо, — сказала я, не глядя на него.

Я слышала, как он вздохнул, а затем завёл машину и уехал.

Когда я приехала домой, свет лился из каждого окна, словно маяки или световая сигнализация. Глория не закрыла шторы, поэтому я видела, как она ходила из комнаты в комнату, рассматривая изменения, которые произошли в её доме. Это выглядело, как осквернение моей временной семьи, и мне пришлось напомнить себе, что это всё ещё был её дом, а не мой, несмотря на всё то, что случилось за последние пару месяцев. Я не была уверена, что смогу находиться с ней в одном доме, с её злобой и ненавистью, витающей в воздухе.

Я устало выбралась из машины, чувствуя боль в руках и под рёбрами, там, где меня грубо держал Кожаная Куртка.

Я зашла в дом и увидела Пола, слоняющегося по прихожей.

А затем передо мной внезапно возникла Глория.

— Так ты живёшь здесь, — сказала она.

Её голос звучал спокойно, что было странно, исходя из того, как она разговаривала со мной в больнице. Я кивнула и начала обходить её, поднимаясь по лестнице в комнату Джордана, в нашу комнату.

— Почему? — просила она у меня за спиной

— Что?

— Почему ты здесь живёшь?

Я не знала, что делать с её вопросом.

— Потому что Джордан живёт здесь, — ответила я, уставшая и разозлённая этими странными допросами.

— Выглядит так, как будто ты перевезла все свои вещи сюда.

Я встретилась с ней глазами.

— Вы были в нашей комнате.

Она, казалось, почти занервничала.

— Я не знала, что ты переехала сюда. Пол не сказал мне…

Я медленно кивнула.

— Ну, а теперь вы в курсе. Так что держитесь подальше от нашей комнаты.

Я развернулась и хотела уже продолжить подниматься по лестнице.

— Почему ты не живёшь в доме проповедницы? — спросила она настойчиво.

Я устало на неё посмотрела.

— Потому что моя мать заставила меня сделать выбор, и я выбрала Джордана. Не беспокойтесь, Глория, как только закончится его условно-досрочное заключение, мы уедем. Уедем далеко, и ничего кроме облака пыли после нас не останется.

Она ничего не ответила, также, как и Пол. Я не разговаривала с ним с тех пор, как мы покинули больницу. Возможно, Глория добилась своего, раскрыв свой лживый рот.

Я уже собиралась оставить их стоять у лестницы, но потом развернулась, чтобы встретиться с ней взглядом ещё раз.

— А знаете, в чём ваша проблема? Вы превратили смерть Майки в пожизненное заключение для каждого из вас: для Пола, для Джордана. Вы превратили их в приговорённых к пожизненному. Вот, что вы делаете здесь, и вот, что вы хотите для Джордана. Но я не позволю этому произойти. Я не позволю ему больше страдать. Всё, что вы делаете со своей жизнью, — ваше личное дело, но Джордан заслужил что-то лучше, чем это. И я проведу всю оставшуюся жизнь с ним, чтобы убедиться в том, что он знает, что его любят и его простили.

Не дожидаясь ответа, я поплелась по лестнице в нашу комнату. Включила свет и осмотрелась. Джордан заправил кровать. Это не удивило меня, он такой чистюля. Он считал, что нарушит какое-то правило, если оставит хотя бы одну складочку на постели. Его полотенце всё ещё было влажным после душа, который он принимал перед нашим отъездом. Оно аккуратно висело на чёрном стуле. Я взяла его и поднесла к лицу, делая глубокий вдох. Я успела добраться до душа прежде, чем начала бы плакать. Стянула с себя одежду и залезла в душ. Внутри всё сжалось, когда я начала смывать кровь Джордана со своих волос.

Я была слишком уставшей, чтобы сушить их, поэтому просто завернулась в полотенце и рухнула на кровать, мои мокрые волосы покрывали моё лицо, словно слёзы. Простынь тоже пахла Джорданом. Он не пользовался одеколоном, но я чувствовала запах мыла, которым он пользуется, и сладкий пряный запах его самого.

Это было неправильно — спать в постели без него. Я ненавидела это. Не было ни одной ночи с тех пор, как мы начали встречаться, что бы мы не занимались любовью. Даже, когда я возвращалась домой с работы под утро, его тёплое тело пробуждалось и вытягивалось, когда я проскальзывала в постель рядом с ним. И даже если мы оба были до смерти уставшие, мы нуждались в этой связи в конце дня.

Я многое узнала о Джордане за последние пару месяцев. Я поняла, как его тело реагирует на мои прикосновения. Я выучила все его небольшие движения, которые говорили мне о том, как отчаянно он желает кончить, но хочет, чтобы я первая сделала это. Он закусывает губу и смотрит в угол комнаты. Я подкалывала его насчёт этого и спрашивала, о чём же он думает в такие моменты. Но он никогда не признавался мне. Всё, что я знала, это то, что он подводит бейсбольную статистику у себя в голове. Но знаете, это не было тем, что я так сильно хотела бы услышать. Просто ценила то, что он заботился о моём удовлетворении.

Он сходил с ума, когда я проводила ногтями по его спине, даже когда мы не были в постели. У него особо не было любимой позы, но я поняла, что он любит жесткий, быстрый секс, сменяющийся на медленное, нежное и чувствительное занятие любовью. Снова и снова Джордан казался интригующей смесью противоречий: твёрдое тело — мягкие губы, серьёзность — чувствительная натура, дикая и страстная сторона, пугающая тюремная манера поведения, которую он может включать, — его добрая душа.

Думаю, Джордан не осознавал и половины всего этого. Казалось, будто он открывал себя заново, открывал в себе человека, которым он становился после тюрьмы. Он даже понятия не имел, что все женщины в Старбаксе пускали слюни при виде него, а несколько девушек, работающих в торговом центре, совершенно случайно приходят попить кофе, когда замечают его грузовик на парковке. Или, возможно, Джордан замечает, но просто это не интересует его. В любом случае, это была одна из тех вещей, за которую я полюбила его.

И он определённо не подозревал, до какой степени может быть пугающим. Однажды, он до чёртиков напугал моего менеджера. Гас как раз орал на меня и на остальной персонал за какой-то якобы проступок, когда Джордан как обычно заехал навестить меня после работы. Гас увидел этого высокого татуированного парня с рельефными мышцами и холодным взглядом и полностью отказался от желания отчитывать нас.

Я знала, что Джордан включил свою защитную тюремную реакцию, потому что он увидел парня, которого не знал. Но Гас, маленький придурок, просто наделал в штаны, когда я представила их друг другу, и он понял, что Джордан — мой парень. После этого работать стало намного легче.

Так же были другие небольшие показатели того, что Джордан любит меня.

Он думал, что я не замечаю, но я замечаю. Он делал мне завтрак в пять утра, даже если ему самому не нужно было идти на работу, включал душ перед тем, как я заходила в него, чтобы вода была теплее, заводил мотор Принцессы, и она заводилась с первого раза, когда я садилась в неё, прятал мою обувь и вешал пиджак, чтобы он не помялся, записывал мои любимые телепередачи, когда я была на работе.

Конечно же, это были мелочи, но это были поступки, которые говорили мне больше, чем слова о том, как сильно он любит меня.

Сильнее прижала к себе холодное одеяло. Я знала, что у меня больше не было выбора. Я была с Джорданом Кейном и всегда буду. Он моя жизнь, моя вечность, частичка, где говорится «пока смерть не разлучит нас». А возможно, даже и после этого мы будем вместе.

***

Я проснулась неожиданно для себя. Не было никакого тумана после сна, не было ощущения, что ты плавно скользишь между миром сна и нашим миром. Я сразу же поняла, где нахожусь и что случилось вчера. Я знала, что должна находиться в больнице. Обычно не ранняя птичка сегодня быстро передвигалась по дому. У меня была цель.

Сегодня я пошагала в душ, не обращая внимания на тех, кого могла бы встретить или что они бы сказали мне. Я чувствовала себя гладиатором, идущим в бой.

Быстро приняла душ и собрала влажные волосы в пучок.

Я подумала, стоит ли сейчас звонить в больницу, но потом решила, что будет проще просто поехать туда. Сначала я рассматривала идею пойти сразу в машину, но в желудке заурчало, и я решила, что Глория не выживет меня с места, которое стало моим с Джорданом домом. Если она хотела избегать меня, то могла уйти ОНА.

Пол и Глория сидели за столом, а перед ними стояли тарелки с яичницей и тостами. Пол рассеянно гонял яичницу по тарелке, никто из них, казалось, не притронулся к еде. Он поднял голову, когда заметил меня.

— Как ты, Торри?

— Уставшая, измученная, сердитая, а вы?

Он поморщился от моего грубоватого тона. Глория не сказала ни слова.

Я засунула хлеб в тостер и сделала себе кофе.

— Есть ещё яичница, если хочешь.

Я почти выронила чашку и едва не вылила горячий кофе себе на джинсы.

— Что?

Я повернулась и уставилась на Глорию.

— Я нажарила много яиц, — сказала она, — подумала, возможно, ты голодна.

— Почему вы разговариваете со мной? — спросила я. Из-за подозрения мой голос был резким и напряженным.

Пол закашлялся, ему определённо было неловко из-за дуэли, разворачивающейся перед ним.

— Я звонил в больницу, — сказал он, прерывая мой гнев, вызванный Глорией, — они сказали, что ночь у Джордана прошла хорошо.

Я быстро закивала головой. Я знала, что это было нелогично, но почувствовала ревность из-за того, что Пол сделал то, что хотела сделать я. Что следовало сделать мне.

— Медсестра сказала, что он спрашивал о тебе, — добавил Пол.

Я не могла сдержать улыбку, которая появилась в уголках губ.

— Он спрашивал?

Пол кивнул.

— Конечно, он ведь любит тебя.

Мой взгляд метнулся к Глории. Мне было интересно, какую ненависть и отвращение увижу я на её лице. Но вместо этого она просто смотрела на свою нетронутую еду.

Крохотная надежда зародилась у меня в душе. Я устала игнорировать это. Надежда определённо была.

Выпрыгивающий из тостера хлеб, привлёк моё внимание, и я густо намазала два ломтика маслом. А потом, подумав, наколола три небольших кусочка яичницы и положила себе на тарелку.

— Хочешь поехать в больницу вместе с нами? — спросил Пол осторожно.

— Нет, спасибо, сама доеду.

— Хорошо, — сказал он тихо, — тогда встретимся там.

Я кивнула и принялась за завтрак.

Закончив есть быстрее них, я начала мыть свою тарелку. Пол позвал меня, когда я вышла из комнаты.

— Торри, постой.

— Что такое, Пол? Мне уже нужно ехать.

Он поджал губы.

— Мне жаль, что я говорил о тебе такое. Я не имел это в виду. Никогда.

Я вздохнула.

— Хорошо. Неважно. Извинения приняты. Мне нужно ехать.

— Милая, пожалуйста?

— Мне сейчас не до этого, Пол. Да, было больно слышать о том, что вы говорили обо мне, но мне сейчас не до этого, просто не до этого!

— Не только ты беспокоишься о нём, Торри.

Наконец, я посмотрела ему в глаза.

— Я знаю.

Я несколько раз превысила скорость, пока ехала в больницу. Джордан бы разозлился. Он всегда так аккуратно водил машину, что по понятным причинам не было удивительным.

Несколько минут я растерянно искала его палату. Они перевезли его из послеоперационной палаты в блок в противоположной части больницы. Я бежала по слишком отполированному коридору, начиная злиться, что некоторые пациенты преграждали мне путь. Какого чёрта они не идут по правую сторону? Мне пришлось прикусить язык, чтобы не начать орать на женщину, которая прохаживалась по коридору с передвижной капельницей на колёсах.

С дороги, женщина! Я тут спешу, между прочим!

Она приветливо мне улыбнулась, а я скривилась в ответ.

Когда я, наконец, нашла Джордана, он был один в маленькой палате.

На его левом глазу была большая повязка, и если это вообще возможно, выглядел он ещё хуже, чем вчера. Всё его лицо опухло и стало неузнаваемым. Его грудь и руки были покрыты зелёными, фиолетовыми и чёрными синяками. Я думала, что он спит, поэтому попыталась сдержать слёзы, но его здоровый глаз распахнулся.

— Привет, милая, — пробормотал он охрипшим от боли и усталости голосом, — я ждал тебя.

— Ну, сегодня утром я собиралась на маникюр, а больница была по пути, так что…вот она я.

Ему удалось слабо улыбнуться, хотя это усилие, кажется, утомило его. Он повернул руку ладонью вверх, молча прося меня прикоснуться к нему.

Он был прав, мне становилось лучше, когда я могла дотрагиваться до него, чувствовать его теплые мозолистые руки. Я наклонилась и нежно поцеловала его в лоб. Это была почти единственная целая часть тела.

— Как они тут обращаются с тобой?

— Лучше, чем в тюрьме, — хрипло рассмеялся он.

— Пф, у тебя просто заниженные стандарты, — съязвила я.

Он начал качать головой, но потом вздрогнул.

— Нет, милая, уже нет. У меня есть ты. Чистое золото.

Я попыталась отшутиться, хотя его слова заставили моё сердце забиться чаще.

— Ты выглядишь так, как будто тебя сбил грузовик, Джордан Кейн, но ты всё равно остаёшься льстецом.

Он слабо потянул меня за руку.

— Не льстецом, — пробормотал он, — я люблю тебя

— Знаю, — сказала я тихо, — я тоже тебя люблю.

Его здоровый глаз снова распахнулся.

— Ты…ты любишь меня?

— Я сказала тебе об этом прошлым вечером, но ты был слишком занят, лежа без сознания.

Его глаз закрылся, а лицо исказилось от попытки сдержать эмоции, бушевавшие внутри. Я увидела, как одинокая слеза скатилась по его щеке.

— Джордан, — сказала я медленно, — нам нужно поговорить об этом. О том, что ты позволил тем парням сделать с тобой. Это должно прекратиться. Ты же знаешь это, верно? Пора положить этому конец. Я не буду стоять рядом и снова смотреть на это. Я не могу.

Он посмотрел на меня, оценивая эмоции на моём лице.

— Моё условно-досрочное освобождение уже почти закончилось, — пробормотал он.

— Не рассказывай мне, что это было единственной причиной, по которой ты не давал сдачи. Вчера ночью ты сказал мне, что расплачиваешься с долгом!

Он нахмурился в замешательстве.

— Я так сказал?

— Да. Всё потому что это был Райан Дюпон?

— Ох, да, я вспомнил, — сказал он напряженно.

— Прошлой ночью здесь была полиция, — добавила я, когда он сильнее сжал мою руку. — Они захотят поговорить с тобой. Они сказали нам, что Райан сдался полиции, но он отказывается говорить, кто был вместе с ним тогда. Копы хотят поговорить с тобой, чтобы узнать, не хочешь ли ты выдвинуть обвинения.

Он сразу же покачал головой.

— Нет, никаких обвинений.

И он озвучил то, что я себе, в принципе, и представляла.

Мой голос зазвучал с оттенком разочарования.

— Если ты отказываешься выдвигать обвинения, то ты должен пообещать мне, что на этом всё и закончится. Потому что, серьёзно, Джордан, я больше никогда в жизни не хочу видеть тебя в таком состоянии, как сейчас. Никогда. Я не буду стоять в стороне и наблюдать за тем, как ты разрушаешь себя из-за какого-то извращённого чувства…справедливости…или искупления. Если ты не можешь двигаться дальше, я не думаю, что у нас есть будущее.

Боже, я совсем не имела это в виду, но мне нужно было шокировать его, заставить увидеть смысл всего этого. Его пальцы сжали мою руку ещё сильнее.

— Я никогда не забуду того, что сделал, Торри.

— Я и не жду от тебя этого. Но ты должен жить, а не существовать в каком-то сумрачном мирке. Я хочу разделить с тобой своё будущее, Джордан, но только не подобным образом, — мой голос дрогнул, — я не могу.

Он попытался глубоко вдохнуть, но из-за боли сломанных рёбер, краска сошла с его лица.

— Больше такого не будет, — прошептал он, — вместе. Ты и я.

— С долгами покончено?

Он заколебался.

— Я буду оплачивать его до конца жизни, милая, но я буду жить, а не тратить её впустую.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Джордан тихо лежал, пока я медленно выводили круги на его запястье, проводя пальцем, по его тату. Меня окатила волна облегчения, и я почувствовала новый прилив любви к мужчине, лежащему возле меня.

Под влиянием лекарств Джордан снова погрузился в сон, и в это время приехал его лечащий врач для утреннего обхода.

Он абсолютно меня проигнорировал, листая карту Джордана, висящую на краю кровати, а затем пробурчал какие-то поручения любимчикам, пришедшим с ним.

Когда он развернулся и собрался уходить, всё ещё не сказав мне ни слова, я закипела от злости. У меня были по-настоящему плохие двадцать четыре часа, и я просто уже достигла своего пика.

— Эй! — рявкнула я. — Я сижу здесь! Я существую!

— Простите? — сказал он надменно.

— Доктор…?

— Доктор Марков.

— Так вот, доктор Марков, так, как это, очевидно, ускользнуло от вас, я бы хотела обратить ваше внимание на то, что рядом с кроватью вашего пациента сидит его родственник, и несколько тревожась, ожидает услышать ответ на вопрос о его самочувствии после жестокого избиения и хирургического вмешательства, — я начала добиваться желаемого результата, — и стоит ли мне напоминать о вашей обязанности primum non nocere, которая включает в себя не поднимать моё кровяное давление выше его очень удобного предельного уровня сто двадцать на восемьдесят? Так что, пожалуйста, будьте так любезны и скажите же мне как, чёрт возьми, чувствует себя мой жених!

Он моргнул несколько раз, когда мой голос начала повышаться, а несколько студентов, пришедших вместе с ним, начали нервничать. Мда, ладно, они тоже могут выучить урок хороших манер так же, как и доктор Идиот.

— Кхм, давление мистера Кейна стабильное, у него хороший анализ крови. Думаю, операция на сетчатке прошла успешно, доктор Линден был доволен проведённой работой. В его моче не обнаружено крови, что является хорошим знаком, особенно после полученных ударов по почкам. Вкратце, с ним всё будет хорошо.

— Спасибо вам огромное, — огрызнулась я. ― Возможно, в следующий раз вы предоставите информацию без необходимости извлекать её из вашего ануса хирургическим путём!

Он изумлённо раскрыл рот, а затем громко его захлопнул. Доктор вылетел из палаты, но я успела заметить улыбки на лицах некоторых студентов.

Джордан раскрыл свой здоровый глаз.

— Думаю, ты напугала его, фейерверк.

— Ох, ты проснулся!

— У меня не было особо выбора, учитывая весь этот крик в палате.

— Прости. Но он так сильно меня взбесил!

Джордан мягко засмеялся.

— Да, я заметил. Ты действительно была похожа на адвоката, за исключением того момента, когда ты сказала, что у него голова находится в заднице. Но даже это прозвучало первоклассно.

Я улыбнулась и погладила его по руке. Я была рада, что он чувствовал себя уже лучше, что даже мог шутить.

— Ну, я была помощником юриста три года и уловила парочку приёмов.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Хочешь вернуться к этой профессии, милая?

Я решительно кивнула.

— Да, хочу. Больше, чем когда-либо.

Он нахмурился, глядя на меня.

— Почему это?

— Ну, юристы считают помощников низшим рангом. «Прославленная секретарша» — так меня называл адвокат-мудак, но именно мы являемся теми людьми, которые могут разговаривать с клиентами на понятном языке. Я не могу никому что-то советовать, но могу объяснить совет, который им дал адвокат, на понятном для них языке. Люди считают юристов пугающими. А я не такая.

Джордан тихо засмеялся и взял меня за руку.

— Милая, ты сейчас до чёртиков испугала доктора. Ты испугала меня в первый раз, когда я встретил тебя и с тех пор ты пугаешь меня почти каждый день.

Он застал меня этим врасплох.

— Не правда! Неправда же?

— В хорошем смысле этого слова, — сказал он успокаивающе, — ты просто такая бесстрашная, настоящий стрелок. Ты не терпишь никакого дерьма от других, говоришь всё, как оно есть. Я люблю это в тебе. Думаю, ты будешь замечательным помощником юриста. Чёрт, ты будешь замечательным юристом, если захочешь им стать.

Я поморщилась.

— Нет, я попыталась учиться в юридической школе. Но не смогла выдержать это. Мне нравится моя работа или понравится, когда я найду другую. Я думала, может, мне стоит получить степень магистра. Может.

Он секунду помолчал.

— Ты же знаешь, что я поддержу всё, что ты захочешь, верно? Захочешь, сможешь вернуться обратно в школу. Что бы ты ни захотела, мы воплотим это в жизнь.

— Это так же относится и к тебе, Джордан.

Он закрыл свой здоровый глаз, умиротворение появилось на его избитом лице.

— Звучит так, что мы вроде как планируем наше будущее, милая.

Я улыбнулась про себя.

— Не так уж и сложно, да? — согласилась я.

Я подняла голову, когда дверь в палату Джордана тихо распахнулась, и его родители вошли внутрь.

— Твой отец здесь, — прошептала я, пробегая пальцем по его шее, — и твоя мама.

Джордан посмотрел вверх, когда Пол появился в поле его зрения.

— Как дела, сынок?

Думаю, Джордан хотел пожать плечами, но вместо этого вздрогнул.

— Бывало и лучше. Нормально. Я думаю.

— Твоя мама здесь.

Джордан ничего не ответил, когда Глория подошла к нему.

— Слышала, вы обручились, — сказал она

Джордан моргнул пару раз, а потом его взгляд метнулся в мою сторону, и он начал улыбаться.

— Это то, о чём ты слышала?

Я сжала его руку.

— Конечно, это имеет большое значение для работников больницы.

На мгновение он выглядел растерянным, а затем его яркая улыбка потускнела, и он холодно посмотрел на свою маму.

— Что ты здесь делаешь, мама?

Глория сглотнула пару раз.

— Твой отец позвонил мне и сказал, что произошло. Несмотря на…все вещи…я хотела убедиться, что…с тобой всё в порядке.

Джордан коротко и цинично рассмеялся, но потом задохнулся от боли.

— Да, я в порядке, мам. Не стоит ни о чем беспокоиться.

Наступила неловкая тишина и Джордан отвернулся от нас.

— Да, — сказала я, — думаю, мы должны дать ему отдохнуть сейчас.

— Конечно, — согласился Пол быстро.

Глория просто кивнула и вышла из палаты.

— Останься со мной, милая, — пробормотал Джордан, его голос стал невнятным перед сном.

— Всегда, — прошептала я.

***

Джордан спал в течении часа, и всё это время он не отпускал мою руку. Я сидела рядом с ним, наблюдая, как его грудь размеренно поднимается и опускается.

Когда дверь открылась, я была удивлена, увидев нового посетителя

— Здравствуй, Торри.

Я замерла и с опаской на неё посмотрела, в то время как она неуверенно топталась у входа.

— Что ты здесь делаешь?

— Я пришла увидеться с Джорданом. И с тобой.

— Серьёзно, мам? — спросила я ехидно.

— Да, серьёзно, Торри. Честно говоря, я уже некоторое время думаю о том, что вам сказать. Когда это случилось с Джорданом, я поняла, что была такой…

— Лицемерной? Осуждающей? Такой ханжой?

Она немного улыбнулась.

— Да, именно такой. Могу я войти?

— Он спит.

— Я бы хотела поговорить с тобой, можно?

Я устало кивнула, и она открыла дверь и вошла в палату.

Как только она увидела избитое тело Джордана, она ахнула.

— О, нет!

Я уставилась на неё.

— О, да, мам. Вот, что они сделали с ним. Они повалили его на землю, били, повторяя это снова и снова. Они остановились только, когда он потерял сознание. А он не давал им сдачи. Он даже не пытался защитить себя.

— Но почему?

— Серьёзно? Ты задаёшь этот вопрос с таким невозмутимым видом?

Она смутилась, и на лице у неё появилась боль.

— С тех пор, как он вышел из тюрьмы, все обращаются с ним, как с мусором, как будто он заслужил это. И знаешь, что? Джордан поверил им. Он поверил людям вроде тебя, которые думают, что он заслужил наказания. Мои поздравления, мам. Он считает себя куском дерьма.

— Нет! Я никогда…Торри, нет! Я никогда не говорила подобного!

— Ой, да ладно тебе, мам! А как насчёт твоих громких речей о «моральных обязательствах»? Он выбрал любовь так же, как и я. А эти люди, — я махнула рукой в сторону избитого лица Джордана, — они выбрали ненависть.

Она сглотнула несколько раз.

— Ты любишь его?

— Да, мам, люблю. И что бы ты себе не думала, я не выбрала бывшего заключённого просто, чтобы позлить тебя. Джордан — хороший и добрый человек. И он делает меня счастливой, когда из него не выбивают всё дерьмо из-за какого-то извращённого чувства чести. И поверь мне, мы уже разговаривали с ним об этом. Для него это была просто череда безликих парней. Он заставил меня поверить в себя, мама, потому что любит меня.

— Ох, Торри! Мне так жаль. Мне нравится Джордан. Действительно нравится. Но я люблю тебя. Всё, о чём я заботилась, так это о твоём благополучии.

Я холодно на неё посмотрела.

— Ну, это не правда. Да, мам? Ты больше беспокоилась о репутации стража моральности в своей общине. Ты не могла позволить, чтобы твоя дочь трахалась с местным прокажённым.

У неё загорелись щеки, и она опустила взгляд.

— Я пыталась сделать правильную вещь для тебя, а также для своей совести. Но я не идеальна. Не всегда поступаю правильно. Мне действительно жаль, что так сказала, Торри. О тебе. О Джордане. Ты права, это был плохой пример двойных стандартов. Но я надеюсь, что ты поверишь мне, если скажу, что беспокоилась о своей дочери. Я вела себя, как мама, а не как священник. Можно сказать, у меня было время для изучения своей совести. Я много молилась.

Я закатила глаза.

— Замечательно. Получила какие-нибудь хорошие советы в этот раз?

— Я же здесь, не так ли? — парировала она.

Мне пришлось улыбнуться.

— Думаю, да.

— Итак, — медленно начала она, — как у вас дела с Джорданом?

— Шли действительно хорошо. Делали планы на будущее.

— А сейчас?

— Честно, мам, я хочу сказать, что у нас всё будет в порядке…

— Но?

— Но я хочу, чтобы он прекратил винить себя в смерти Майки. В смысле, он просто позволил тем парням выбить из него всё дерьмо. Он просто стоял. И знаешь, что он ответил мне? Что он «расплачивался с долгами». Когда Джордан перестанет расплачиваться? Когда начнёт жить своей жизнью? Ради нас?

Мама тяжело вздохнула и покачала головой.

— Чувство вины — это ужасная ноша, — сказал она тихо, глядя на меня, — поверь мне, я знаю.

Я поняла, что она имела в виду. Я ценила это, но это так же и не особо помогло мне. После разговора она ещё немного посидела с нами, но перед тем, как уйти, наклонилась и что-то прошептала Джордану. Я не услышала, что она сказала, но казалось, что мама помирилась с ним. С нами.