Краткое содержание предыдущего тома

Город Кербе разделен рекой на северный и южный кварталы и дельту. Богатая дельта, важный торговый узел, принадлежит землевладельцам с севера. Однако деньги на обустройство дельты дали в долг торговцы с юга, и этот долг, да еще с немалой лихвой, землевладельцы выплачивают по сей день.

Нарвал – мифическое морское чудовище, бивень которого якобы обладает чудодейственным исцеляющим действием и продлевает жизнь. Его поимка близ Кербе может полностью разрушить тонкий баланс сил в городе.

Лоуренс, Хоро и Коул прибыли в Кербе в поисках сведений о костях еще одного бога-волка. С помощью рекомендательного письма от Ив Болан они познакомились с Торговым домом Джин, партнером знаменитой компании Дива. Однако Рейнольдс, владелец Дома Джин, отмел слухи о костях как полнейшую нелепицу.

Позже Лоуренс случайно наткнулся на Ив и узнал о ситуации в Кербе и в дельте. Рейнольдс получает немалую прибыль от северных землевладельцев и, похоже, продолжает разыскивать кости бога-волка. Однако после того как Лоуренс нанес визит Киману, владельцу отделения Торговой Гильдии Ровена в дельте, он не уверен, кому может доверять, а кому нет.

Тем временем по Кербе разошелся слух о поимке нарвала. Когда Ив попыталась уговорить Лоуренса помочь ей увести нарвала из-под носа у северных землевладельцев, Лоуренс пришел в растерянность. И, словно этого было мало, он внезапно получил письмо от Кимана…

 

Пролог

Человек – хрупкое существо. У него нет ни клыков, ни когтей, ни даже крыльев, чтобы улететь. Защитить себя он может лишь собственным умом. Стратегией, мастерством и так далее.

У всех созданий, однако, есть общий способ защищать себя: количеством.

Одна коза слаба. Но тысяча коз, собравшись вместе, могут отогнать волков. В количестве звери находят силу. Они становятся способны жить и размножаться.

Люди в определенном смысле такие же. Они живут вместе, они объединяются в группы. Эти группы могут называться деревнями или городами; благодаря им люди могут не селиться в темных местах, например в лесах.

Однако между различными группами возникают споры. Все группы образуются во имя защиты своих членов. Чужаков часто считают врагами.

Такие группы подобны сильному зверю; они не терпят, когда им бросают вызов более слабые. Сильный зверь может охотиться на все, что он желает сожрать. Даже на птаху, что поет ему песню любви.

Человек – слишком хрупкое существо. В мире, где боги не показываются на глаза, ему в одиночку не выжить. И потому, чтобы защитить себя, люди отгородились каменными стенами.

Они объединились в группы, в которых не прощается предательство.

Подобные связи – единственный путь к выживанию в этом суровом мире. Это все равно что быть скованными узами крови.

 

Глава 4

– Собираемся, – Лоуренс говорил отрывисто. – Уходим, чем быстрее, тем лучше.

Войдя в комнату, он сразу направился к столу. Там лежало несколько монет, на которых они изучали схему, использованную Торговым домом Джин. Лоуренс одним движением смахнул их в кошель, точно песок со стола стирал.

Путешественникам не привыкать оставлять ненужные вещи. Все действительно нужное было уже упаковано в мешки и лежало в углу комнаты. Если придется спасаться бегством, можно будет их быстро похватать. Такая привычка возникла поневоле: на путников нередко нападают во время ночлега.

– Ты.

Лоуренс повернул голову. Перед ним возникло удивленное лицо Хоро, его спутницы.

– Что это?

В руках она держала письмо – чистый лист, если не считать одного абзаца текста и кроваво-красной печати в углу. Письмо, конечно же, было адресовано Лоуренсу, а послала его Торговая Гильдия Ровена. У многих выдающихся торговцев из этой гильдии было такое же прошлое, как у Лоуренса, так что эта гильдия была для него самой подходящей.

Эта печать давала ему самую мощную защиту в любом городе; она была могучим оружием. Его гильдия прислала это письмо сюда, в северный квартал Кербе.

– «Нам нужны храбрые торговцы, не страшащиеся ни ведьм, ни алхимиков. Те, кто вложил деньги в процветание нашей гильдии, или те, кто с нами сердцем. Подпись: Руд Киман».

Хоро бегло прочла письмо вслух и повернула голову к Лоуренсу. Коул, еще один их спутник, уставился на письмо в ее руках.

Значение письма было яснее некуда. Как и предположила Ив, Киман искал помощи у Лоуренса. Сомневаться в этом не приходилось. Киман рассчитывал передать Ив нарвала в обмен на права собственности, которыми владели северяне. Настолько ценен был этот зверь.

Однако на этом пути было серьезное препятствие – Киман и Ив не доверяли друг другу. Для их сотрудничества требовался посредник… и этот посредник должен быть полностью в их власти.

В сражении за столь колоссальные прибыли один торговец весил не больше пшеничного зерна. Лоуренс как наяву слышал их голоса, пытающиеся ему приказывать. Лица Хоро и Коула были спокойны, а вот Лоуренс пребывал в состоянии, близком к панике.

– Неужели непонятно? Моя гильдия меня зовет.

Он говорил, одновременно завязывая мешки.

– Твоя гильдия? – переспросила Хоро.

Лоуренс встал и помотал головой.

– Руд Киман заведует отделением Гильдии Ровена в дельте Кербе. В письме нет обращения ко мне лично, но он большая фигура в гильдии, к которой я принадлежу. Понимаешь? Через гильдию он хватает мои поводья, чтобы притянуть меня к себе.

Бродячие торговцы слабы. У них нет торговых прав, нет никакой власти; поэтому, чтобы выжить, они присоединяются к гильдиям. У гильдий есть права на торговлю во всех городах, где у них открыты отделения, так что торговцы могут сосредоточиться на самой торговле.

Однако эти привилегии достаются ценой свободы. Торговец должен подчиняться своей гильдии: ведь если посмотреть под другим углом – достающиеся им торговые права суть плод усилий их согильдийцев. Однако, разумеется, торговец готов поступиться своей свободой лишь до определенной степени.

Желая подстегнуть свой карьерный взлет, Киман решил втянуть в свои планы Лоуренса. Он вполне может заявить, что это в интересах гильдии, – и Лоуренс не в силах будет отказаться… иначе его сочтут предателем.

У Лоуренса была и еще одна причина для беспокойства – особа, с которой он встречался совсем недавно. Киман властвовал над многими торговцами, но его противником была волчица, вполне способная потягаться с таким великаном. И эта волчица предложила Лоуренсу предать свою гильдию. Пообещав богатое вознаграждение, естественно.

Вообще-то само это предложение могло быть частью ее плана. Город превратился в денежный ураган. Мелкие торговцы вроде Лоуренса едва ли могут из него выбраться целыми и невредимыми. Под колесами силы и власти кровь человека ничего не стоит.

– Нам надо уходить. Как можно скорее. Потом будет уже поздно.

Время еще было. Лоуренс словно молился в душе. Нервным тоном он продолжил:

– Давайте же, быстрее –

– Ты. Может, успокоишься немного?

Эти холодные слова плеснули на огонь в его голове, точно чаша воды на кипящее масло. Лоуренс ощетинился:

– Я и так спокоен!

Коул, сидящий рядом с Хоро и держащий в руках бутылку с вином, от этого выкрика отдернулся. Хоро же лишь выпрямила уши. Яснее ясного было, кому здесь требовалось успокоиться.

– …

Лоуренс положил на пол их пожитки и заставил себя сделать глубокий вдох и посмотреть в потолок. Когда он был на грани разорения, он отбросил руку Хоро. Сейчас он мысленно обругал себя за то, что не усвоил того урока.

– Что ж, надменные самцы, которые дергаются от любого хруста веточки, тоже годятся, но полагаться на них не стоит. Ты по крайней мере предсказуем.

Хоро вильнула хвостом, поглаживая Коула.

– Большинство созданий имеют два глаза, но могут видеть лишь что-то одно. Тебе известно, почему самцы и самки объединяются?

Хоро выхватила бутылку из рук Коула и зубами выдрала из нее пробку. Потом повела подбородком в сторону мальчика, словно приказывая ему забрать пробку из ее зубов. Коул послушался – похоже, к таким вещам он уже привык; Хоро уставилась на Лоуренса.

– Тебе кажется, что все должны следовать твоему «здравому смыслу»?

Слова ее были просты, но Лоуренс знал, что кроется за второй половиной этой фразы. Она и Коул следили за ним настороженными взглядами, отчего он казался себе худшим из злодеев.

– Я часто видела такое поведение в деревне, когда следила за ней из пшеницы.

Лоуренс понял намек. Секундой позже Коул отвел взгляд. Хоро ткнула его в бок, чтобы он не робел и высказал, что хотел.

– …Э, это… мой отец иногда так же терял голову…

– О? Правда?

Лоуренс знал, что выбраться из этого спора целым он уже не сможет.

– …Простите меня, но –

– Избавь меня от извинений. Мне не нужны извинения, мне нужны ответы. Мы не твои дети, и мы не обязаны тебе повиноваться, не так ли?

Хоро не ругала его – она просто утверждала очевидное. Но если Лоуренс ответит, тем самым он признает, что командовал ими. Хоро с Коулом не такие уж невинные овечки. Вообще-то у них обоих острый ум. Принимать решения за всех, стоя прямо перед ними, – это, пожалуй, можно счесть и предательством.

– Итак, рассказывай, что случилось.

Теперь на лице Хоро была девичья улыбка. Она хоть и осудила поведение Лоуренса, но прекрасно знала, что у него есть свои резоны. Торговец не должен быть упрямым, так что Лоуренс просто помотал головой. Не вызывающе, разумеется – просто чтобы очистить голову от посторонних мыслей. Затем он восстановил в памяти свой разговор с Ив.

– Ив хотела, чтобы я был ее глазами и ушами.

– О, – коротко ответила Хоро, покачивая бутылкой. Лоуренс, не обращая внимания, продолжил.

– И Киман тоже.

– И ты между ними в ловушке.

Лоуренс кивнул.

Произошедшее стало результатом недавних событий, случившихся в городе.

– Все из-за северной лодки, которая наткнулась в море на кое-что ценное. Бедный северный квартал и богатый южный так сильно настроены друг против друга, что достаточно искры, чтобы вспыхнул пожар. Южане напали на северян и забрали их добычу, поэтому Ив приказали вернуть ее обратно. Но приказал ей человек, который хочет забрать всю прибыль себе и которого Ив собирается предать, и поэтому она обратилась ко мне за помощью…

Ив предложила ему несколько сотен золотых монет… столько Лоуренсу не заработать даже за тысячу торговых поездок.

– Что за самочка, – неодобрительно произнесла Хоро и ухмыльнулась. Коул, судя по всему, опасался сморозить какую-нибудь глупость – он отвернулся и промолчал.

– Но если Ив не стесняется заранее сообщать, что готова его предать, это значит, что она может предать любого.

В теории минус на минус должен давать плюс – враг твоего врага должен быть твоим другом. Но двойное предательство – это совсем другое. Никто не способен угадать, будет ли в итоге какая-нибудь прибыль. Кроме самой Ив.

– Значит, ты ей не доверяешь. Понятно. Ну да, ведь даже люди из твоей гильдии хотят использовать тебя ради собственного блага. Понимаю, почему ты так тревожишься.

Хоро отхлебнула вина и рыгнула. Когда она с таким довольным видом поглощает вино и в то же время обсуждает столь серьезные темы, в Лоуренсе разгорается гнев; однако он лишь горько улыбнулся. Торговцы подобны рыцарям, пережившим войну: они не тратят улыбки по пустякам.

– И как мы можем решить наши проблемы?

– Ну, если Ив предаст север, то ей будет все равно, от кого получать прибыль. Так что мое лучшее решение – остаться с Гильдией Ровена: и они будут счастливы, и ей это тоже поможет, хоть и не прямо. В общем, все будет хорошо, если только Ив не заберет себе всю прибыль и не предаст гильдию и меня.

– Хмм…

– С другой стороны, если я буду работать на гильдию и превзойду Ив, гильдия получит прибыль, и все будет совсем хорошо.

– Это означает, что мы должны либо наблюдать и надеяться на лучшее, либо положиться на щедрость злодея.

В любом случае Лоуренс в одиночку ничего решить не мог. Он положил руки на стол и сказал:

– Это лучшее, что я могу предположить на основе того, что знаю. Разумеется, ситуация может быть более запутанной – я ведь многого не знаю и не могу знать. Мое участие во всем этом зависит от тех, кто выше меня.

Если Лоуренс сумеет разглядеть истину и определит, кто управляет всем из тени, у него будет шанс остаться с прибылью. Но сейчас он рухнул в такие глубины, что уже не был уверен, что способен хорошо видеть поверхность.

– Как гласит поговорка, мужчины не стоят под рушащимися стенами.

– Разумеется, – кивнул Лоуренс и взял письмо. В бытность его одиноким путешественником эта печать была ему бесценным помощником. Она была одновременно магическим амулетом, могучим оружием и прочным щитом. Ни разу он не усомнился в ее силе. И теперь, когда эта печать повернулась против него, он не видел путей к бегству.

– Значит, ты говоришь, эта лиса и твоя гильдия охотятся за одним и тем же… и за чем же именно?

– О… а, это то, о чем ты слышала на южном берегу.

– Кости?!

Она имела в виду кости бога-волка, ее сородича; из-за этих костей они с Лоуренсом и отклонились от их первоначальной цели – родины Хоро, города Йойтсу. Хоро узнала, что Церковь намерена воспользоваться этими костями для обращения язычников; ну а Коул просто хотел убедиться наверное, что бог его родины существовал.

Вот почему они погнались за слухом о костях. В голосе Хоро звучало неверие, но глаза ее смотрели совершенно серьезно. Как награда, нарвал и кости были равноценны. Потому-то власть имущие и пришли в такое возбуждение.

– Нет, не кости, хотя и кое-что похожее… это зверь из северных морей, волшебное создание с бивнем. Если отведать его плоти, это продлит жизнь, а его бивень исцеляет от любых болезней. Его зовут нарвалом, и его-то и поймала северная лодка.

Уши Хоро, вслушивающиеся так усердно, как будто слова Лоуренса были закуской к вину, вдруг дернулись.

– Что такое?

– …Ничего.

Лоуренс не удержался и хихикнул над ее очевидной ложью. Хоро подняла голову.

– Но, ты.

– Хмм?

– Все эти события в городе именно из-за нарвала, да?

– Да…

– Значит, у тебя есть и другие варианты действий, не так ли?

Она повернулась к Коулу, который молча наблюдал за ними все это время. Похоже, она ожидала, что третий вариант предложит он.

– Эмм, эээ…

– Не горбись!

Хоро стукнула мальчика по спине, и тогда он наконец произнес:

– Эм… может, госпожа Хоро заберет этого нарвала?

– Что?!

Лоуренс был поражен – такое решение ему даже в голову не приходило.

– Думаю, она сможет это сделать с легкостью.

Коул видел ситуацию, словно смотрел на нее с вершины высокого холма. Лоуренс за эту способность был ему благодарен, Хоро же от такой перспективы явно была в полном восторге. Да уж, украсть нарвала – задача для нее совсем простая.

Даже если его хорошо охраняют – клыки Хоро прорвутся сквозь любое оружие и доспехи. К тому времени, как Киман и Ив закончат строить свои заговоры, кража уже состоится.

Однако, едва Лоуренс подумал о последствиях, реальность тут же взяла свое. Почесав в затылке, он ответил:

– Однако это быстро закончится неприятностями. Да, украсть его будет легко, но Хоро увидят, да и продать его потом будет слишком тру-…

– Да, конечно, это очевидно… но… – перебила его Хоро; глаза ее были полузакрыты, голова склонена набок, точно волчицу все это забавляло. – Теперь ты понимаешь, как это просто, да?

– Что?

– Не понимаешь? Ну тогда я тебя просвещу. Ты в ужасе и думаешь лишь о бегстве. Но я могу с легкостью решить все проблемы с помощью одних лишь клыков и когтей. Это просто за пределами моего разумения, как ты можешь так бояться, когда я рядом с тобой. Впрочем, это моя ошибка, что я выбрала тебя своим партнером.

– …

Лоуренсу нечего было ответить; он лишь смотрел на Хоро. Она была права. Жульничество ради получения прибыли – запретная тактика для городского торговца, но для Хоро она абсолютно естественна. Лоуренс почувствовал, что его лицо краснеет.

– О-хо-хо… видишь, юный Коул? Это и называется «буря в ковше».

Коул ничего не стал отвечать. Лоуренс не был уверен, из сострадания ли; но он предпочел бы, чтобы мальчик просто посмеялся… когда на тебя смотрят так сочувственно, это просто невыносимо. Вновь горькая улыбка появилась у него на лице, и Коул улыбнулся точно так же.

Измученный разум Лоуренса постепенно прочищался, и теперь он уже мог видеть лес за деревьями. В бытность учеником его натаскивали, чтобы он мог рассматривать подобные ситуации критически. Сейчас с ним Мудрая волчица из Йойтсу, а она всегда кажется сильной – даже когда пьяна.

– Ты… если ты выдержишь этот шторм, не легче ли будет потом разузнать про кости?

– …Это будет зависеть от Ив. Она предложила помочь мне узнать все у Теда Рейнольдса в обмен на мою помощь.

Хоро приподняла бровь; то ли гневно, то ли насмешливо – поди угадай. Не отводя взгляда от Лоуренса, она сказала:

– Эта лиса куда спокойнее тебя. Смотри, наши поиски костей – проблема такая же сложная, как эта, не правда ли?

Лоуренс лишился дара речи.

– Ты ведь предупреждал меня об этом, когда мы решили отправиться искать кости. Но сейчас ты так дергаешься перед такой же по сложности проблемой – это просто… ну…

Ее гнев постепенно утихал; она отвернулась в сторону.

– Я могу начать сомневаться в твоих словах.

Она закончила фразу печальным тоном, глядя на Лоуренса искоса. Ему было совершено ясно, что она его провоцирует… она просто обожала применять этот свой талант.

– Разве ты не говорил, что ты больше чем просто хвастливый самец, который только языком трепать умеет?

Лоуренс наконец рискнул улыбнуться. Продолжать защищаться сейчас было бессмысленно, хоть и вполне в человеческой природе. Опустив очи долу, он прошептал себе под нос, потом поднял голову и повторил уже вслух:

– Мы не побежим.

– Вот и хорошо, тогда тебе не о чем тревожиться.

– Потому что ты будешь со мной?

Если это поможет Хоро в ее собственных поисках костей бога-волка, она воспользуется когтями и клыками без капли сомнения. Разумеется, такое решение, на взгляд Лоуренса, было далеко от идеального.

Хоро согласно кивнула и продолжила:

– Можешь не волноваться о том, кому его продать… как Коул предложил, я могу его просто сожрать, пока другие за него воюют. Так будет лучше всего.

– Только не вини меня, что я об этом не подумал.

– Это всего лишь показывает, что ты не думаешь обо мне.

Коул молча следил за их перепалкой.

– Ты права.

Лоуренс ответил без колебаний. Но Коул, похоже, волновался. Со стороны все выглядело так, как будто они ссорятся. Но вскоре он успокоился… увидев, как Хоро виляет хвостом.

– Ты. Твой рот всегда так много говорит; но как часто ты обращаешься ко мне за помощью? От третьего-четвертого раза вреда не будет.

По правде сказать, Лоуренс не желал помощи от Хоро. Но это правда, что она спасала его уже много раз. Даже если он извлечет урок из того, что было, он все равно не сможет не полагаться на Хоро – он это чувствовал. Именно поэтому он пригнулся к одному из ушей, которые, как Хоро любила хвастаться, различат любую ложь, и тихо произнес:

– Я выбрал тебя своим партнером не потому, что ты Мудрая волчица из Йойтсу.

Вместо ответа Хоро опустила глаза и рассмеялась. Коул, похоже, не вслушивался, но Лоуренс стеснялся продолжать в его присутствии. Впрочем, смог бы он продолжить, будь они с Хоро наедине, он и сам не знал.

– Тогда покажи, что ты достаточно хорош, чтобы не нуждаться в Мудрой волчице.

– Конечно, – прямо ответил Лоуренс.

Если бы он был один, он бы либо сбежал, либо позволил себя использовать. Однако против воли на лице его появилась улыбка. Неужели он и впрямь останется и бросит вызов столь угрожающей ситуации? Действительно ли у него нет выбора? Не лучше ли все же сбежать? Такие мысли метались у него в голове.

В итоге Лоуренс и компания остались на постоялом дворе, который им посоветовала Ив и который обнаружил Киман. Поскольку бежать они не собирались, им оставалось лишь дожидаться, пока с ними свяжутся. Начни они действовать независимо, это произвело бы плохое впечатление и на Кимана, и на Ив, которые, несомненно, за ними следили.

Против них играло и то, что их противники обладали преимуществом и в знаниях, и в силе… Сейчас Лоуренс мог лишь реагировать на их действия. Это было вполне разумно, хоть и невыносимо – терпеливо сидеть на стуле в своей комнате и ждать.

Конечно, Лоуренс знал, что лучше всего просто лечь в постель и беззаботно вилять хвостом, как это сделала Хоро… но на это его не хватало, поэтому он сидел как на иголках, то и дело выглядывая в окно. Серое зимнее небо давило на человеческие сердца, вгоняя в уныние.

Лоуренс понимал, как он ничтожен на фоне планов и желаний Кимана с Ив, и ему оставалось лишь вздыхать. Хоро вынудила его остаться, но заметно храбрее он от этого себя не чувствовал. Это было не противоборство двух торговцев один на один… это было сражение величайших людей, способных вести несколько битв одновременно.

«Никогда не лезь в дела, в которых не смыслишь», – вдалбливал Лоуренсу его учитель; однако сейчас он идет против этой мудрости. Вздохнув, Лоуренс вернул взгляд на происходящее в комнате. Хоро боролась с демоном сна, но в итоге, проиграв эту борьбу, тихонько засопела.

Коул снял пояс. Владелец постоялого двора одолжил ему иголку, так что Лоуренс решил, что мальчик собирается заняться починкой пояса. Однако все оказалось наоборот. Коул вытягивал из пояса нитки и связывал их вместе, чтобы получилась длинная нить. Потом он продел нитку в иголку и снял свою драную куртку. Теперь, когда его намерения стали ясны, Лоуренс поднялся на ноги и подошел к нему.

– Знаешь, тебе вовсе не обязательно портить пояс.

Коул был занят: искусными движениями он зашивал прореху в куртке. Услышав слова Лоуренса, он поднял голову и смущенно улыбнулся, но продолжал шить. Нитка постепенно укорачивалась, а состояние куртки улучшалось. Торговцу, умеющему лишь оценивать прибыльность того или иного товара, прежде чем предпринять подобную «починку», пришлось бы помолиться.

– Я куплю тебе ниток.

– Хмм? Но это лишнее… видите?

Мальчик откусил кончик нитки и гордо поднял починенную куртку. Хоро бы хлопнула его по голове, виляя хвостом, но Лоуренс лишь положил руку Коулу на голову и сказал:

– Ты объяснил мне загадку с монетами, а я до сих пор тебя не отблагодарил. Даже церковные проповедники рассчитывают, что им заплатят, не так ли?

Коул, похоже, раздумывал, что на это ответить; он словно мысленно положил на чаши весов свою скромность и благорасположение Лоуренса. Похоже, последнее перевесило – он улыбнулся и переспросил, чтобы убедиться лишний раз:

– Правда, это ничего?

– Не желаешь купить немного у портного? Позже может пригодиться.

Лоуренс произнес эти слова, хоть и знал, что, как ни странно, нить будет стоить дороже, чем куртка Коула. Мальчик покинул свой дом с благородной целью в душе, но едва ли у него было много денег. Если бы Лоуренс сказал ему, что его куртка, служившая ему с тех самых времен и полная воспоминаний, стоит меньше, чем нитка, Коул бы лишь погрузился в уныние.

– Ладно тогда… спасибо, – радостно ответил Коул и надел куртку.

Лоуренс хотел пригласить Хоро пойти с ними, но она слишком увлеклась храпом. Поскольку ясно было, что в ближайшее время она не проснется, ее оставили в комнате. По крайней мере Киман и Ив найдут кого-нибудь на месте, если явятся.

– Какую ты хочешь нитку?

Лавку портного, которого порекомендовал владелец постоялого двора, они нашли быстро. Конечно, из-за нарвала город стоял на ушах, но, похоже, затронуло это немногих.

Власть остается властью лишь потому, что принадлежит малому числу людей; для большинства мысли о собственности на землю и о репутации города далеки, как луна в небе. Так и Лоуренс жил до того, как познакомился с Хоро. От ее вечных интриг он изрядно изменился, однако в такой вот «нормальной» среде по-прежнему чувствовал себя как дома.

В лавке царила невероятная тишина. Юный подмастерье с черными от въевшейся краски руками мечтал о чем-то. Увидев возможных покупателей, он улыбнулся деловой улыбкой. Лоуренс ответил тем же, впитывая запахи мира, в котором жил этот юнец. Эти запахи были ему хорошо знакомы.

– Разные цвета по-разному ценятся… тебе какой нужен?

– Ээ… под цвет куртки, видимо?

Коул задумчиво смотрел на свою куртку; в это время раздался голос:

– Ну, бледно-желтый совсем не будет выделяться.

Глаза Коула округлились. Товары, окрашенные в желтый цвет, считались роскошью. И медовая улыбка на лице подмастерья это лишь подтверждала. На вид он был младше Коула на год-другой, но, похоже, куда хитрее. Подмастерьев их хозяева вечно гоняли по собственной прихоти; их жизнь была совершенно не такая, как у Коула.

– Хмм… но ведь желтый же…

Коул, явно беспокоясь о том, что цвет может слишком сильно задрать цену, нервно смотрел на Лоуренса: ведь ни один продавец никогда такого вслух не скажет.

– О, вы торговцы? – перебил Коула подмастерье и придвинулся ближе. Если ему удастся продать что-то дорогое, он получит бОльшую награду.

– Ах, ну, мы прошли весь этот путь, так что, быть может, нам и стоит приобрести что-нибудь красивое.

Лоуренс подыграл духу торговца, разгоревшемуся в подмастерье. Коул, похоже, был озадачен. Подмастерье распрямил шею и выпятил грудь.

– Конечно, конечно… пожалуйста, взгляните вот на это.

Юный продавец поднес несколько образцов. Каждая ниточка была длиной всего лишь с его ладонь, но они были так дороги, что, если бы их сдуло и они потерялись, малец дня на три остался бы без еды и платы.

Красить вещи в желтый цвет могла лишь одна специя из страны Саффрон. Лежала эта страна за семью морями, на реке, текущей в рай. Желтый цвет, как считают, символизирует золото. Ценная краска делает ценной и покрашенную вещь; богатые приобретают такие товары не скупясь, и потому цена на них высока.

Коул, почувствовав, куда идет разговор, нервно дернул Лоуренса за рукав.

– Г-господин Лоуренс!

– Хмм?

Лоуренс улыбнулся и повернулся к Коулу; тут же вновь прозвенел голос юного подмастерья, стремящегося удержать внимание покупателя.

– Господин, господин! Еще разок взгляните, прошу! Видите этот цвет – он будет ярок даже рядом с золотой монетой! Это наш лучший товар… что скажете?

Лоуренс кивнул и тут же заметил, как портной в глубине лавки отложил работу и покосился в их сторону. Его не волновало, удастся ли юнцу действительно продать нить, – он хотел оценить искусство своего ученика.

На мгновение взгляды портного и Лоуренса встретились; портной улыбнулся и помахал рукой. Лоуренс ответил кивком и вновь повернулся к мальчику.

– Она поистине очаровательна… яркая, как золото.

– О да, конечно! Так значит –

– Однако тебе не кажется, что для этой куртки она чересчур яркая? Не будут ли швы слишком заметны?

Деловая улыбка мальчика застыла; Лоуренс услышал, как портной вздохнул.

– Боюсь, мне поможет лишь серая нить, которая, как ни печально, стоит дешевле всего.

Ответить подмастерью было нечего – он мог лишь проводить взглядом уплывающую награду от продажи золотой нити. В разговор наконец вмешался портной.

– Какую длину желаешь?

С этими словами портной отвесил ученику хороший подзатыльник. Пытаясь продать что-либо прожженному торговцу, нужно было быть таким же прожженным, если надеешься выручить хорошие деньги. Похоже, портной намеревался вбить этот урок в голову своему подмастерью.

– Сколько я смогу купить за три серебряка?

– Хмм… пять витков вокруг этой катушки. Однако, быть может, желаешь синюю нить? Краска в последнее время в изобилии, и цены на синюю нить изрядно упали.

– Ты смотри… похоже, самое время вложить деньги. Уверен, ты выручишь целое состояние, когда цены вновь поднимутся.

Продавец улыбнулся – похоже, он предчувствовал неудачу заранее.

– Что ж, видимо, придется довольствоваться серой нитью на три серебряных монеты.

Он достал катушку с серой нитью и отмерил требуемое.

Лоуренс и Коул медленным шагом возвращались к себе на постоялый двор. Они шли вдоль реки и глядели на город. Коул держался в двух шагах позади Лоуренса, сжимая в руках маленький мешочек с нитью; вид у него был невеселый.

– Что такое?

Коул посмотрел взглядом побитой собаки. Конечно, он был достаточно умен, чтобы понимать, что его только что разыграли. Однако он был более искренен, чем Лоуренс ожидал.

– Что, так обидно?

– Ну… в общем, нет…

Мальчик отвел глаза, точно искал, куда сбежать. Лоуренс подивился про себя, не слишком ли он привык путешествовать вместе с некоей коварной волчицей.

– Однако Хоро над тобой еще более жестоко потешается, – сказал Лоуренс, хотя ему и было стыдно, что он вообще оправдывается. Коул, похоже, повспоминал что-то, потом смущенно кивнул.

– Да.

– Она и мной командует без тени стыда. Я не бог, я всего лишь торговец. А она как будто не знает, что такое милосердие.

Лоуренс по-прежнему не отплатил Коулу за целебную мазь, тем более за решение загадки с монетами. Он хотел вознаградить мальчика. Но две трети торговцев в подобных ситуациях держат рот на замке… лишь треть напоминает продавцу, что тот забыл взять деньги. Лоуренс мучительно выбирал, к какой части принадлежит он сам, но в конце концов решил быть честным.

– Конечно, даже если бы я ей это высказал, она все равно бы путешествовала с нами.

Коул улыбнулся. Лоуренс прекрасно понимал, за что Хоро его любит.

– Но знаешь – хоть я и не бог, я ничего не имею против такого обращения.

– Э?

– Если бы я ненавидел ее себялюбие и капризы или решил бы, что она слишком жадная, я не стал бы с ней путешествовать.

Коул крепче вцепился в мешочек, и его улыбка стала шире.

– Ты будущий служитель Церкви… так что, если ты не будешь у меня ничего просить, то хотя бы позволь мне исповедаться иногда, заодно сам попрактикуешься.

– Что?

– Хочу сказать, что недавно я вел себя не очень достойно.

Лоуренс отвел взгляд от Коула и засомневался, продолжать ли. Коул это заметил и попытался привести себя в душевное состояние священника, принимающего исповедь. Теперь он выглядел так, как подобает служителю Церкви.

– Что вы имеете в виду?

– Честно? Я выплескивал себя.

– …Выплескивал?

У Коула была плохая привычка сперва говорить, а потом думать, и он об этом знал. Мальчик поднял глаза на Лоуренса, потом вновь уронил голову.

– Ты видел, как я был напуган тогда на постоялом дворе.

Лоуренс просто не мог смеяться над Коулом; напротив, он сам открывал ему душу. Особы королевской крови кричат, чтобы скрыть смущение, аристократы откашливаются, простые люди делают вид, что споткнулись. Коул не сделал ни того, ни другого, ни третьего. Да, из него выйдет хороший священник.

– Видел.

Это было уже слишком; Лоуренс расхохотался. Коул нервно заизвинялся, но Лоуренс взмахом руки его остановил.

– Нет, нет… все в порядке. Даже если бы ты был моим учеником, я не смог бы ударить тебя по лицу, чтобы спасти мое.

Озадаченный мальчуган улыбнулся и потер щеку.

– Но после того как я вел себя так жалко, мне захотелось сделать что-то, чтобы мне стало лучше.

– То есть… вы это сделали еще и для того, чтобы меня поучить?

Осторожный ответ… как и следовало ожидать от Коула.

– Точно. Я показал тебе некоторые трюки торговцев, пока изображал там злодея. Я заставил тебя волноваться, что куплю самую дорогую нить, просто чтобы почувствовать себя большим… черт побери, я всего лишь юнец.

Лоуренс поскреб подбородок и посмотрел на реку; там разгружали лодку, а рядом стояли несколько торговцев. Ветер донес до него обрывки их разговора. Торговцы пытались убедить лодочника перевезти их на южный берег.

Согласно городскому закону, во время серьезных происшествий лодкам запрещено пересекать реку. Этот закон придумали землевладельцы и те, в чьей власти была река. Лоуренс предположил, что лодочник рисковать не станет. Эти люди всегда пекутся в первую очередь о собственных интересах, так что упрашивания торговцев тщетны.

Они и сами это понимали, но все равно пытались его уговорить; происходящее в городе явно и для них было серьезной проблемой. Все это лишний раз показало Лоуренсу, какой властью обладает Киман. Сейчас доставить Лоуренсу письмо с южного берега было просто невозможно.

– Твоя исповедь услышана. Да простит тебя всемилостивейший Господь наш, – произнес Коул тоном священника, выслушав Лоуренса.

– Благодарю.

Лоуренс действительно был признателен мальчику.

– Однако…

– Хмм? – Лоуренс перевел взгляд на Коула.

– У вас ведь были и другие причины сделать это, правда?

Чистый взгляд Коула смотрел, казалось, в самое сердце Лоуренса.

– Вы хотели показать, что можете оправдать ожидания госпожи Хоро.

Глаза мальчика сияли, словно он был в героической легенде. Лоуренс в эти честные, откровенные глаза просто не мог смотреть. Он смущенно отвернулся, не зная, что ответить.

– Ну… отчасти да.

Лоуренс вправду беспокоился об этом. Все-таки он обладал весьма скромными способностями.

– Я мало чем могу вам помочь, так что вы старайтесь!

– Э…

Коул в глазах Лоуренса вырос еще больше. Позор Лоуренса для мальчика ничего не значил – он по-прежнему его уважал. Лоуренс потащил его покупать нить, игрался с учеником портного, поднимал за счет Коула свою самооценку – и все равно Коул не смотрел на Лоуренса свысока… похоже, он ему всецело доверял.

Лоуренс понимал, что это просто характер у мальчика такой, но все равно ему было трудно поверить в такую твердость и целеустремленность. Торговцы более любопытны, чем кошки.

– Ты по-прежнему видишь меня таким… хотя я всего лишь мелкий торговец, который вымещает свое раздражение на других… ты просто невероятен.

Коул удивился; он вовсе не хвалил Лоуренса – просто говорил все, что у него в душе.

– Что?.. Но, это, вы же путешествуете с госпожой Хоро… даже помогаете ей найти ее дом.

– И что?

– Значит… наша проблема сейчас и впрямь очень серьезная, если вы так испугались.

Лоуренс был не вполне уверен, что понимает, что Коул имел в виду. То, перед чем они сейчас стояли, действительно было за пределами его возможностей как торговца, и он колебался, несмотря даже на поддержку со стороны Хоро. Но Коул сейчас говорил о чем-то ином.

Быть может, он имел в виду, что, раз Лоуренс путешествует с Хоро, он великий человек, а значит, проблема, напугавшая великого человека, по-настоящему серьезна? Или что-то другое он имел в виду? Пока Лоуренс размышлял, Коул продолжил:

– Вы путешествуете с госпожой Хоро и продолжаете ее легенду; конечно же, препятствия, которые перед вами встают, очень большие. Я так вам благодарен за то, что вы позволили мне к вам присоединиться.

Коул просиял открытой улыбкой. Лоуренс понятия не имел, откуда малец взял эту идею, что он внутри легенды. Но десять лет назад он тоже мечтал о приключениях, так что неудивительно, что у ребенка, умом не уступающего торговцу, такие чувства. Есть ли в мире кто-то более чистый и невинный, чем этот мальчуган?

– О да, она и впрямь говорила, что об этом путешествии она будет рассказывать вечно. Но раз так, я должен выглядеть достойно в твоих глазах.

Это была жалкая попытка пошутить, но Коул все равно весело рассмеялся.

– Я не хочу быть бременем для вас с госпожой Хоро.

На такую встречную шутку он ни за что бы не решился, будь рядом Хоро. Лоуренс покачал головой и, вздохнув, поднял глаза к небу.

– В любом случае есть одно правило, которому мы должны следовать безукоризненно: мы не должны ее сердить.

Коул был не из тех, кто воспринимает все слова прямо. Он не мог не понять, что Лоуренс имел в виду.

– Бывает, я просто ужасен… и мне нужно, чтобы мне кто-то помог, остановил меня.

– Обязательно, – ответил Коул. – Все, что смогу.

Лоуренсу предстояло сражаться с противниками, умеющими вести несколько битв одновременно, поэтому ему нужна была вся помощь, какую только можно было получить. Что ему сказала Хоро недавно? Она посоветовала привыкать управлять людьми; но этот совет мог означать и другое – «учиться доверять людям». Второе значение этой фразы в предстоящем сражении может оказаться ключевым.

Лоуренс пожал мальчику руку, и они оба успокоились. Этот их разговор оказался более полезным, чем прогулка до лавки портного. Хоро, должно быть, сейчас хихикает на постоялом дворе.

– Ладно, идем назад, – произнес Лоуренс и зашагал.

– Идемте.

На этот раз Коул не отставал.

Серое небо стало казаться не таким уж унылым.

 

Глава 5

Вернувшись на постоялый двор, Лоуренс с Коулом обнаружили, что Хоро лежит, завернувшись в одеяло, и звучно храпит. Они переглянулись и заулыбались – и храп тут же прекратился. Неужели ее уши вправду такие чуткие? Или она просто чувствует такие вещи?

Как бы там ни было, глаза Хоро медленно открылись; тут же она спрятала голову под одеяло и содрогнулась всем телом от грандиозного зевка.

– Ну, и что мы будем делать?

Понимая, что Лоуренс с Коулом выходили наружу, она подозвала мальчика и обнюхала. Возможно, она хотела всего лишь разузнать, какое угощение она пропустила, однако Коул съежился от смущения.

– Мы, торговцы, не можем без гильдии, так что я не могу себе позволить выступить против моей.

– Что ж, под большим деревом прохладно, и маленьким птахам под ним спокойнее. Для тебя там самое подходящее место.

Ее суровый тон весьма напоминал тон Ив, когда та пыталась убедить Лоуренса стать на ее сторону. Да, он в этом городе маленькая птаха, но в то же время это значит, что во время столь судьбоносного для города конфликта он более свободен, чем другие, в своих действиях. «Маленькая птаха» – это звучало, пожалуй, немного сурово… но позволяло смотреть на события непредвзято.

– Если мы хотим получить большую прибыль за короткое время, наш единственный вариант – вместе с Ив забрать нарвала.

– И сбежать рука в руке? Это должно быть забавно, хммм?

Не будь здесь Хоро, был бы вообще возможен столь опасный и авантюрный вариант? Такая мысль мелькнула в голове у Лоуренса, но тут же он сообразил, что, если бы Хоро здесь не было, он бы давно уже сбежал куда подальше.

– Дурень.

Увидев, что Хоро улыбается и довольно виляет хвостом, Лоуренс пожал плечами. Он знал, что она собирается продолжить словами «Если мой план тебя пугает, так и скажи», но от лицедейства никакого удовольствия не будет, если они слишком быстро откроют Коулу суть дела.

– И Ив, и моя гильдия знают, где мы живем. А нам неизвестно, когда они решат втянуть нас в опасность. Хочу лишний раз убедиться, что нам всем все ясно, чтобы не было сюрпризов в самый неподходящий момент.

После того как он договорил эту фразу, Хоро какое-то время смотрела на него молча, затем улыбнулась.

– Что?

Она не ответила. Впрочем, ее улыбка сама была ответом… она смотрела на него, как на ребенка, который упал и ушибся, но заставил себя не плакать.

– Ммм, – кивнула Хоро и хлопнула Коула по голове. Похоже, Лоуренс и Коул были в ее стае в равном положении.

– Объясните, – попросил Коул, и Лоуренс начал объяснять.

Было уже довольно поздно, так что просьбу принести еще вина владелец постоялого двора встретил зевком. Лоуренс ожидал, что либо Ив, либо Киман за ними пришлют, однако никто не приходил. Он так волновался, что к своему вину едва притронулся. Впрочем, он знал, что беспокоится напрасно. Хоро, как обычно, напоила Коула. Убедившись, что мальчик уснул, она сама откинулась на кровать.

– Если его не напоить, он откажется спать на кровати.

Так она сообщила Лоуренсу. Это ее способ проявлять ласку? Вообще-то больше похоже было на насилие.

– Ладно, на сегодня последнюю бутылку – и хватит.

Нельзя сказать, что это было «возмещение», но, поскольку сегодня Лоуренс дважды показал себя тупицей, он покорно согласился купить вино. Разумеется, Хоро рассчитывала именно на это… но она явно была разочарована, что он не пытался сопротивляться. На слова про «последнюю бутылку» она должна была бы отреагировать презрением, но предпочла промолчать. Хитра, как всегда… настоящая Мудрая волчица.

– Если бы ты научился не изливаться так, было бы еще лучше.

Эти слова она произнесла, сев на край кровати и сунув кончик хвоста Коулу под голову; Лоуренс протянул ей бутылку. Конечно же, она хотела, чтобы Лоуренс не отвечал на эти слова, но он не мог допустить такой детскости… а то Хоро бы так обрадовалась, что виляние ее хвоста разбудило бы Коула.

Он ответил, тщательно подбирая слова:

– Быть может… но те, кто притворяется сильнее, чем они есть, рано умирают. Так даже у наемников. Изливаться полезно.

– Дурень, – недовольно ответила она, потом, взяв Коула за ухо, приподняла его голову, чтобы вынуть из-под нее хвост. Лоуренс удивился, что она так груба, но тут увидел струйку слюны, стекающую у мальчика изо рта.

– Не могу позволить себе беспечность.

При этих словах Лоуренса Хоро вздохнула и погладила хвост. Лоуренс наблюдал за ней и Коулом, кидая в рот жареные чечевичинки; потом подошел к окну, открыл ставни и выглянул наружу. Там виднелись лишь возвращающиеся домой пьяницы.

Когда никакого праздника нет, а пьяных довольно много – это плохой знак для города. Поскольку этим кварталом правили северные землевладельцы, ясно было, что город рассыпается. Нарвал вполне мог перевернуть ситуацию с ног на голову. Его важность становилась все яснее и яснее.

– Ты смотришь на улицу, когда я здесь?

Хоро пересела на стул и принялась поедать чечевицу Лоуренса. Радостно-нахальный звук ее жевания вдохнул радость и в Лоуренса.

– Все-таки мы должны быть готовы к бегству.

Похоже, Хоро этот ответ удовлетворил. Она хихикнула и подобрала упавшую на стол чечевичинку.

– Это верно. Эй… а ты со мной не выпьешь? Пить одной скучно.

Хоро потыкала в чашку Лоуренса, все еще почти полную. Лоуренс уставился на свое вино, осознав вдруг, что пока даже одной чашки не выпил.

– Почему бы и нет. Похоже, сегодня для нас писем уже не будет.

– Не уверена.

Сидя за столом напротив Хоро, Лоуренс озадаченно взглянул на нее.

– Э?

– Лисы отлично видят в темноте.

Он покачал головой, потом пожал плечами.

– Тогда мне тем более надо выпить.

– Хмм?

– Если я напьюсь, мне не придется думать о том, что меня используют.

Хоро широко ухмыльнулась; из-под губы показался клык.

– Дурень. Для защиты от мыслей нужно спать, иначе история закончится слишком быстро.

– Но если добыча так поступает, волчица может поймать ее раньше, чем лиса, верно? – парировал он.

На свет выглянул второй клык.

– Трудно сказать. Добыча всегда показывает мне живот. Глупо не съесть ее как можно скорее. Она ведь может стать опасной.

У Лоуренса не оставалось иного выхода, кроме контратаки.

– В таком случае тебе не следует так беспечно показывать мне хвост. Если ты и впрямь хочешь, чтобы я стал твоей добычей, не давай мне ухватиться за него.

– Ты не посмеешь… ты хочешь, чтобы я это сказала?

Даже Лоуренс потерял бы самообладание, услышь он такое от девушки, которая сидит, опершись локтями о стол, положив лицо на ладони и подергивая ушами. По Хоро было видно, что она на охоте. Но Лоуренс решил отхлебнуть еще вина, а потом продолжить атаку.

– Ты что-то скрываешь насчет нарвала, верно?

В итоге, однако, врасплох оказался застигнут он сам. Хоро, только что улыбавшаяся и державшая чашку у губ, резко дернулась. Если она притворялась, то Лоуренс уже проиграл… но она не притворялась. Ее взгляд метнулся в сторону – она явно осознала, что не сумела скрыть тревогу. Закусив губу, она вновь уставилась на Лоуренса.

– Я удивлен еще сильнее, чем ты.

Похоже, дипломатия Лоуренса сработала. Сделав глубокий вдох, она застыла на секунду, потом выдохнула.

– Вот поэтому-то ты такой дурень, – укоризненно произнесла Хоро, допивая свое вино. Лоуренс знал, что перевес на его стороне, но не мог заставить себя нанести следующий удар. Он самому себе казался ребенком, ожидающим наказания.

– Даже когда у тебя такое лицо, я все равно не скажу тебе то, что ты ждешь. Не хочу.

С этими словами Хоро отвернулась. Она притворялась, что сердится, но это выглядело так по-детски… она явно нарочно. Но она всегда была на два шага впереди него – иногда чтобы загнать его в ловушку, иногда чтобы держаться на безопасном расстоянии на случай возможной атаки.

Когда Лоуренс пытается прочесть ее намерения, самое важное – следить за ушами и хвостом. Как жители лесов и охотники общаются дымовыми сигналами, так Лоуренс читает еле заметные знаки, которые Хоро невольно подает. Она сейчас действительно пыталась скрыть смущение… невольно Лоуренс усмехнулся, сделав такое открытие.

– Если ты посмеешь издать еще хоть звук, я вправду рассержусь.

Она закрыла глаза и отвернулась. Лоуренс колебался какое-то время, рассмеяться или нет, но решил в итоге молча поднять чашку и сделать глоток. Ни на что другое он не осмелился.

И все же. Раз Хоро знает про нарвала, она может знать и легенду про него… ту, в которой человек обретает бессмертие, вкусив его плоть, и исцеляется от любых хворей, вкусив его бивень. Чего же она боялась, прожив так долго? Лоуренс мог лишь вспоминать, о чем Хоро ему говорила во время их путешествия.

Даже Хоро не могла знать всего при рождении; она, конечно же, была непослушным ребенком, обожающим дурацкие выходки. Однако после всего этого, даже если шанс был мельчайший из мелких, она вполне могла пожелать… пожелать перекинуть мостик между столь разнящимися жизненными сроками.

– Я-то думала, что ты уже знаешь, но ради меня делаешь вид, что не знаешь… дуреха я!

Хоро, пока говорила, все время наблюдала за Лоуренсом и поняла наконец, что он добрался до этого места в своих мыслях. Она продолжила пить – не плача, не грустя. У Лоуренса полегчало на душе – та, кто перенесла в прошлом столько позора и стыда, по-прежнему могла улыбаться.

– Нет… честно говоря, я думал, что ты ничего не знаешь о подобных вещах. Не ожидал, что та легенда тебе известна.

Он считал, что подобные легенды волнуют лишь людей… что к Хоро и ей подобным она ни малейшего отношения не имеет.

– Дурень…

Хоро вытерла рукавом щеку, на которую выплеснулось немного вина, и положила голову на стол. Но рука ее по-прежнему сжимала чашку; возможно, она просто слишком опьянела.

– Я так понимаю, ты его искала?

Хоро кивнула. Возможно, это было много веков назад.

– Тогда я ничего не знала о мире. Я верила, что могу исправить все, что мне не по душе. Если я ненавидела, что меня восхваляют и на меня слишком полагаются, я могла перейти в другое место. Если у меня не было друзей, я могла завести друга. Я верила, что счастливое время будет длиться вечно.

Лежа на столе, она щелчками отправляла в сторону Лоуренса чечевицу, просыпавшуюся из ее миски. Она была искренна. Если сейчас ее характер «выветренный», то тогда, должно быть, он был остер как бритва.

– Я даже плакала об этом… думаю, тебе бы такое понравилось.

Хоро улыбнулась, глядя на Лоуренса снизу вверх. Если она продолжит кидаться в него чечевицей, ему придется спрятать лицо за чашкой и выпить еще.

– Ох-хо… но люди смеются охотнее, когда делятся своими грустными историями с другими.

– Не могу отрицать.

Даже сам Лоуренс хихикал над собой, вспоминая былые неудачи. Но ему не очень-то хотелось их вспоминать. Причина очевидна: когда рядом нет друга и историей не с кем поделиться, воспоминания лишь нагоняют тоску одиночества.

Он тут же осознал, насколько глупы такие мысли, и понял, что не должен забивать ими голову даже на секунду. В конце концов, чрезмерно проницательная волчица по-прежнему лежала головой на столе, поедая Лоуренса глазами и улыбаясь.

– Теперь у меня есть ты.

Это была слишком прямая атака, чтобы ее можно было выдержать. Лоуренсу оставалось лишь щелчком отправить чечевичинку обратно к Хоро.

– У тебя есть еще и Коул.

– Ему я все это рассказывать не могу. Он противовес, который постоянно напоминает мне, что я – Мудрая волчица.

И что же это значило? Лоуренс застыл, размышляя; его палец замер, не щелкнув по очередной чечевичке. Коул был рожден в деревушке на севере, в Хоро он видел легенду во плоти. Чтобы Хоро сравнивала его с тяжелым камнем – на это могла быть лишь одна причина…

Внезапно палец Хоро выбил чечевичинку из-под кончика его пальца.

– Он восхваляет меня как Мудрую волчицу. Он был достаточно глуп, чтобы попросить разрешения прикоснуться к моему хвосту сразу же, как только меня увидел. Такого не было уже несколько веков… это пробудило радостные воспоминания. Он напоминает мне, что я Мудрая волчица.

Хоро протянула руку к Лоуренсу, и их пальцы переплелись.

– Да, ты и вправду куда спокойнее в последние дни.

– Мхм. Нет мне оправдания.

Судя по словам Хоро, именно отношение Коула к ней как к Мудрой волчице напомнило ей, кто она на самом деле. Теперь понятно было, почему она так себя вела: Мудрая волчица была достойна Йойтсу, простая девушка, уютно устроившаяся под боком у торговца, – нет.

– Но все же…

Их пальцы продолжали свою игру, но Лоуренс, как бы возвращаясь к старому спору, сказал:

– Ты скрывала от меня такую важную вещь, а ведь сама все время меня толкаешь, чтобы я был открыт с тобой, когда нужно сделать выбор.

Многие проблемы, через которые они вдвоем прошли, родились из того, что они таили друг от друга свои мысли. Лоуренс почувствовал, что его тон сейчас был излишне агрессивен, однако Хоро ответила хладнокровно:

– Моя прибыль лишь уменьшится, если я буду открыто обсуждать торговые дела.

Если бы после этих слов она не улыбнулась, как озорная девочка, Лоуренс не в силах был бы принять это заявление, даже натянуто усмехнувшись. Хоро выпрямила спину, потянулась и дернула ушами.

Нельзя им двоим чересчур сближаться… они оба сознавали это глубоко в душе. Ирония, однако, была в том, что именно из-за осознания происходило обратное. Лоуренсу уже случалось идти против этого правила.

Хоро, должно быть, часто доводилось пинками отшвыривать камни на своем долгом жизненном пути. Но она не могла изменить реальность. Когда она сказала про Коула, что он «противовес», это отнюдь не было преувеличением. Она пользовалась Коулом, чтобы посмеяться над Лоуренсом, не просто ради забавы… для нее это был способ защиты. Способ не дать ей и Лоуренсу перейти грань. Способ скрыть то, что трудно решить. Хотя все это, конечно, лишь оправдания.

– Все мы жадные, все мы сражаемся ради самих себя.

– Это верно. Хотя… – Лоуренс помедлил, но решил все же продолжить, подмешав чуть иронии в голос. – Хотя если бы я не был жаден, то не смог бы покупать тебе вкусную еду.

При этом саркастичном замечании Хоро смущенно улыбнулась и встала. Ее лицо так раскраснелось, что Лоуренс заподозрил, что в комнате чересчур жарко. Как он и ожидал, Хоро закрыла глаза – точно так же она делала, когда открывала окно, чтобы омыться прохладным воздухом с улицы.

– Хмм… но разве мое счастье не есть твоя прибыль?

Она была словно кошка, получающая наслаждение от того, что ей чешут шейку. Словно ее и впрямь омыл прохладный ветерок.

Она приоткрыла один глаз и с любопытством уставилась на Лоуренса. Ее лицедейство было столь совершенно, как будто она смотрелась в зеркало.

– Если бы тебя можно было подкупить всего лишь едой, это было бы так.

Глаза Хоро вновь закрылись. Даже страшновато было, как она умудряется проделывать одно и то же движение, производя при этом совершено разное впечатление; сейчас похоже было, что она дуется. Впрочем, это длилось всего одно мгновение, а потом она превратилась в гордую аристократку.

– В таком случае как ты будешь меня подкупать?

Лоуренсу вспомнился один случай, когда деревня, с которой он торговал, попросила его продать винные бочки соседнему монастырю, где был большой виноградник. Аббат был человеком очень гордым и скупым. Он весьма много требовал, и продавать ему было тяжело.

Должно быть, аббат думал, что, раз он принадлежит к большому, сильному монастырю, это делает его ближе к Единому богу. Он вел себя крайне неуважительно. Однако сейчас перед самым носом у Лоуренса была настоящая богиня, которая ненавидела, когда с ней обращаются как с высшим существом, и избегала подобающего высшим существам поведения. Так почему же Мудрая волчица так делала?

Аббату было наплевать на убытки людей, которые ему продавали; его волновала лишь собственная прибыль. Однако условия, в которых развивалась та ситуация, совершенно не такие, как сейчас, так что и результаты должны быть другими. Должно быть, Хоро надеялась вот на какой ответ…

– Если не едой, то словом или отношением.

– Но как я могу доверять подобным вещам?

Даже клыкастая ухмылка может очаровывать, если знать ту, кто стоит за этой улыбкой. Если бы Лоуренс не доверял Хоро, он мог бы держаться с ней лишь раболепно. Чтобы доказать свою искренность, он должен был либо стоять, либо сидеть неподвижно – но не бежать прочь… оба варианта выглядели привлекательными, и выбрать было трудно.

Отправив в рот остатки вина в своей чашке, Лоуренс ответил:

– Представь себе, что тебя обманывают и в то же время доверяют тебе. Вполне может именно так и получиться.

– …

Слова Ив, волчицы реки Ром, таили в себе немалую силу. Хоро сердито уставилась на Лоуренса; хвост ее метался, показывая недовольство своей владелицы. Ответить на атаку Лоуренса ей было нечего. Лоуренсу редко удавалось одержать над ней верх в споре, и сейчас ему было лучше, чем когда он игрался с портновским подмастерьем. Поражение способно даже могучего орла превратить в покорного цыпленка. А победа может превратить робкого мышонка в яростного волка.

Но истинные волки умны от рождения.

– Я говорила не об этом.

Выражение лица Хоро было печальным и немного сердитым. Подобные споры, по идее, должны быть состязанием умов и самоконтроля. Но Хоро никогда не играла честно. К чему она вообще сейчас подбирается? Пока Лоуренс размышлял об этом, Хоро, не сводя с него глаз, распахнула ставни еще шире.

Раньше, когда Лоуренс заявил, что им надо быть готовыми бежать, он стоял возле окна. Сейчас Хоро выглядывала наружу, но уши ее были по-прежнему обращены к Лоуренсу. Она ни звука не могла позволить себе издать – этим бы она признала поражение, пусть даже самое мелкое. Но думать о том, чтобы победить ее, было со стороны Лоуренса просто глупо.

– Было бы очень мило, если бы ты полегче обходилась с проигравшими.

Он встал и подошел к Хоро, после чего произнес эти слова. Потом сел рядом с Хоро на подоконник, и она тут же молча уселась ему на колени.

– У победителей нет времени на проигравших.

– Сидишь на мне и при этом говоришь такие слова… а знаешь, это не так уж и кошмарно.

Уши сидящей у него на коленях Хоро щекотали ему щеки. Запас ее приемчиков был неисчерпаем.

– Ну… быть может, на этот раз я смогу в тебя немножко поверить.

– Вообще-то торговцы, даже когда мило улыбаются, втайне показывают язык.

Лоуренс сам чувствовал, что фраза получилась неудачной; однако Хоро, как всегда, ответила сильно:

– О да, и звери, и люди забывают про свой язык, когда сдаются.

– Хмм.

Ему не хотелось отдавать Хоро эту победу, но, поскольку ответить было нечего, он лишь вздохнул и прислонился спиной к оконной раме. Хоро улыбнулась и сказала:

– И ты, и я – когда мы уже готовы сдаться, оказывается, что мы не одни.

Это было сильное заявление после такого дня. Лоуренс легонько сжал Хоро в объятиях и ответил:

– Я это запомню.

– Мхм.

Она чуть кивнула, ее хвост колыхнулся. Повисла тишина, нарушаемая лишь храпом мальчика, которого Хоро споила.

Лоуренс не забывал, что Хоро – Мудрая волчица, и это было благом, поскольку оберегало его от недальновидных поступков, однако все «за» и «против» ему были еще не вполне ясны. Однако эта память все-таки лежала на весах, и немалым грузом.

Хоро, похоже, думала примерно так же; она улыбалась, закрыв глаза. Лоуренс согнул руки, чтобы крепче прижать к себе ее хрупкое тельце, но тут –

– Хмм.

– Ч-что такое?

Лоуренс изо всех сил старался сохранять спокойствие, но капли холодного пота выступили над бровями. Хоро всегда обожала доводить его до такого состояния. Улыбка ее стала шире, хвост завилял. Потом она медленно поднялась, двигая ушами взад-вперед. Ее лицо внезапно потемнело – и Лоуренс быстро узнал, почему.

– Иногда тебе стоит хвалить остроту моего шестого чувства.

– Что?

Лоуренс мгновенно понял, что Хоро уже говорит о чем-то другом. Они разом повернулись и выглянули из окна.

– Не видишь? Как там звали этого бедного лавочника?

– Рейнольдс? Ты про него?

Лоуренс заметил, как между пьяными в сторону их постоялого двора пробирается тучный мужчина в маловатом, не по размеру плаще. То, как он шел, стараясь не спускать глаз сразу со всех, выглядело до смешного неестественно.

– У тебя хороший шанс подтвердить свое убеждение.

Лоуренс не стал спорить, что это именно Рейнольдс. Хоро отвернулась, и он тихонько прошептал ей на ухо:

– Тогда не откажи себе в удовольствии послушать, пока «спишь».

Хоро вела себя по-детски, но расплывшаяся по ее лицу зловредная улыбка яснее ясного показывала, что она в восторге.

– Ты имеешь в виду – показать язык?

Это был самый обожаемый ею талант – прятать много значений в одной фразе. Лоуренс знал, что окажется в ловушке, что бы ни ответил, и потому промолчал и лишь невежливо отвел в сторону ее хвост.

Разумеется, тайные сведения потому так и называются, что должны быть известны немногим. Но чтобы один из этих немногих явился лично посреди ночи – это показывало, насколько они были тайными. Ничего общего с манерой Кимана и Ив посылать других, чтобы те доставили к ним Лоуренса.

– Мои извинения, что явился к тебе так поздно.

Несмотря на холод, Рейнольдс пришел не дрожа, но потея… а может, он просто был во власти страха. Он говорил негромко, но едва ли из опасения потревожить сон Хоро и Коула.

– Может, поговорим снаружи?

Услышав предложение Лоуренса, Рейнольдс кинул короткий взгляд на дверь, но тут же повернулся обратно и покачал головой. Он был истинным городским торговцем – говорить снаружи для него было опаснее. А вот бродячие торговцы считают, что тайные переговоры лучше вести в поле, нежели в доме, – кто знает, чьи уши прислушиваются с той стороны стены?

– Вина?

Рейнольдс принял предложение Лоуренса сесть, но, когда тот предложил вина, он сперва помотал головой. Впрочем, быстро передумал.

– Пожалуй, чуточку. По крайней мере ты не пьян… я не зря потратил время.

Комната бродячего торговца была не настолько роскошной, чтобы ублажить нежданного гостя. Лоуренс налил немного вина в чашку, из которой пил Коул. Рейнольдс застенчиво улыбнулся.

– Ты пришел по поводу нарвала?

Судя по тому, какое время выбрал Рейнольдс для своего визита, вполне логично было предположить, что он считал, что Лоуренс уже осведомлен о ситуации. Он ведь прочел рекомендательное письмо Ив, а любой, у кого есть такое письмо, должен с легкостью узнавать все, что происходит в Кербе… по крайней мере так можно предполагать.

Лоуренс не стал утруждаться, спрашивая, откуда Рейнольдс узнал его адрес. Его знал даже Киман, хоть и жил на другом конце города. Для городского торговца Лоуренс – просто мушка, залетевшая в паучью сеть.

С этой мыслью Лоуренс сел.

Рейнольдс кивнул и тем же заискивающим тоном, что и раньше, произнес:

– Я практически разорен. Я надеялся, что ты, господин Лоуренс, что-нибудь знаешь.

Лоуренс припомнил слова одного пьяного торговца; тот говорил, что женщина в свете солнца и в свете свечи выглядит совсем по-разному… это была истина, и относилась она не только к женщинам, но и к торговцам. Рейнольдс вел себя так, как и должен себя вести загнанный в угол владелец маленькой лавочки. Но если бы все так и было, он не пришел бы сюда в столь поздний час. За словами Рейнольдса скрывалось очень, очень многое.

– Прости, мне известно не больше, чем тебе.

– Ты ведь был в Лидоне, правда?

Если Рейнольдс так сразу приступил к делу, значит, времени действительно было в обрез… хотя возможность, что просто это был его стиль обращения с торговцами, тоже оставалась. Лоуренс медленно отвел глаза, потом так же медленно повернулся к Рейнольдсу опять.

– В Лидоне?

Способность Лоуренса сохранять бесстрастное лицо и холодный рассудок была его величайшей защитой не только от других людей, но даже от великой Хоро. Лицо Рейнольдса застыло – видимо, он был поражен, что Лоуренс лжет и не краснеет.

– Ложь сейчас не принесет добра никому из нас. Я знаю, ты там был.

Рейнольдс поставил чашку на стол и протянул к Лоуренсу руки. Это был обычный жест, призывающий к честности, но в разговоре с торговцем он не имел смысла. Лоуренс задумался. Рейнольдс знал, что Лоуренса отвозили к Ив, но не знал цели визита… пусть и дальше не знает.

– Господин Рейнольдс, я полагаю, ты не поверишь, если скажу, что просто зашел в гости к другу.

Лоуренс вздохнул, словно сдаваясь. Такое притворство даже Хоро, умеющая распознавать любую неискренность, почувствовала бы с трудом. В этом мире полуправда бывает так же опасна, как ложь.

Лоуренс продолжил.

– Госпожа Ив рассказала мне, что происходит в городе. И, разумеется, я ей ответил: «И вот в этой подозрительной ситуации меня приглашают в какое-то подозрительное место, да еще и подозрительным способом».

Со стороны кровати до Лоуренса донеслось шуршание материи. Похоже, Хоро перевернулась на другой бок – видимо, чтобы скрыть ухмылку.

– Она, судя по всему, в довольно странном положении… Ее лицо было спокойно, хотя она явно думала о множестве вещей сразу… но в итоге она решила, что делиться со мной всем этим не стоит.

– Правда?

Глаза Рейнольдса округлились. Сейчас его выражение лица было куда более естественным, чем предыдущее, подобострастное.

– Правда.

Чем проще и прямее Лоуренс будет держаться, тем более убедительным это будет выглядеть. Какое-то время Рейнольдс смотрел на него, потом вздохнул и расслабил мышцы.

– Прости мою невежливость.

– Ничего, ничего… ты нервничаешь, это понятно. Это для тебя так много значит?

Подобного рода смена тона во время разговора – обычный трюк; так что, хотя Рейнольдс вроде расслабился, Лоуренс знал, что бдительности терять нельзя.

– Нет, я нервничаю, потому что рискую остаться абсолютно не у дел.

Он вздохнул и подвигался на стуле. Лоуренс вспомнил, что из Торгового дома Джин высасывают соки здешние землевладельцы. Иногда попавшим в такое положение торговым домам можно помочь, но чаще их бросают на произвол судьбы, как только они перестают быть полезными.

Когда жизнь делает поворот к худшему, дружба часто рушится. Так устроен мир. Жизнь торговцев оказывается под угрозой нередко, и потому эта суровая истина знакома им очень хорошо.

Более того, у Рейнольдса уже была неважная репутация – он вел прибыльную торговлю в бедном северном квартале и не тратил денег на то, чтобы купить себе поддержку других. Вполне предсказуемо, что, как только он остался один, ему пришлось туго.

– Ты уже должен знать многое. А у меня по-прежнему хорошие отношения с многими влиятельными людьми в городе.

Было бы лучше, если бы он сказал это, просто желая показать свой вес. Однако слова Рейнольдса были очень важны. Он ожидал, что Ив поведала Лоуренсу немало. Более того, из-за нарвала он втайне пришел к Лоуренсу поздно ночью. Лоуренс начал понимать, о чем он думает.

Он решил, что в этой суматохе вокруг нарвала Ив будет важной фигурой – по крайней мере достаточно важной, чтобы знать о нем все. И верно, совсем недавно Ив с легкостью раскрыла Лоуренсу много того, что впоследствии подтвердилось.

– Но я думаю, ты занимаешься торговлей медью, тогда почему…

Рейнольдс улыбнулся уклончивым словам Лоуренса и, почесав нос, уставился куда-то в пространство – то ли замышляя что-то, то ли просто не зная, что сказать. Лоуренс отхлебнул вина и стал ждать, когда Рейнольдс продолжит. Вскоре тот поднял голову.

– Это как в тот раз, когда ты пришел и стал расспрашивать про кости бога-волка. Я подумал, что нынешняя суматоха поможет мне снова подняться на ноги.

Он поскреб свое гладкое лицо. Улыбался он совершенно бесхитростно – весьма необычно для торговца. Лоуренс был сбит с толку… принимать слова Рейнольдса как есть было непросто. Торговый дом Джин действительно был в тяжелом положении, и Рейнольдс действительно хотел сбросить с себя ярмо северных землевладельцев.

– Я пришел сюда с крохой надежды, что смогу связаться с «волчицей реки Ром»… но, ха-ха… похоже, я лишь досаждаю тебе. Прости.

Он жалко улыбнулся, и его лицо расслабилось. Лоуренсу нечего было сказать, он мог лишь улыбнуться в ответ. Затем последовало молчание, нарушила которое в конце концов проворчавшая что-то во сне Хоро.

– Ах… так поздно уже. Еще раз прошу прощения.

Рейнольдс поднялся на ноги. Похоже было, что его поздний визит был последним средством. Он боялся, что его раскроют, и мог просить о помощи лишь кого-то, кто не живет в Кербе. Лоуренс не мог не пожалеть его мысленно.

– Нет, это я прошу прощения, что ничем не смог помочь.

– А я прошу прощения, что не смог дать достойного ответа на твои вопросы.

Они улыбнулись друг другу, чтобы чуть облегчить атмосферу; но обе улыбки сразу превратились в кривые ухмылки, и в комнате вновь повисло молчание.

Наконец они пожали друг другу руки.

– Если ты еще увидишь волчицу, передай ей, что Рейнольдс на нее в обиде.

– Хех… ладно, понял.

Лоуренс вновь улыбнулся.

– И снова прости, что побеспокоил в такой час.

Рейнольдс извинился в последний раз, уже когда Лоуренс провожал его к двери. И он ушел тяжелыми шагами – совсем не такой походкой, как сюда. Лоуренс вежливо попрощался; Рейнольдс, хмыкнув, попрощался в ответ и принялся спускаться на лестнице.

Несмотря на его связи в городе, несмотря на то, что у него в руках была вся торговля медью (одно это могло обеспечить его достатком на всю жизнь), со спины он походил на брошенную собаку. Ощущение одиночества было чуть ли не осязаемым.

Лоуренс вернулся в комнату, вздохнул и уселся обратно на стул. Отхлебнув еще вина, он начал прокручивать в голове только что завершившийся разговор. Вновь он ощутил вес сложившейся ситуации на своих плечах. Даже Рейнольдс, торговец, обладающий кое-какой властью, охотится за нарвалом. Нет, он не просто охотится… он отчаянно нуждается в нарвале.

– Что ж, пора в постель.

Пробормотав себе под нос эти слова, Лоуренс задул свечу и направился к своей кровати. Миновав кровать, где лежали Хоро и Коул, он улегся, завернулся в одеяло и вздохнул. Его зрение еще не приспособилось к темноте, поэтому открытые глаза Хоро он видел с трудом.

– Похоже, он наконец ушел.

На мгновение она словно исчезла – должно быть, посмотрела куда-то в сторону. Лоуренс закрыл глаза.

– Хорошая работа.

– Хорошо, что ты не стал говорить со мной сразу, – жизнерадостно ответила Хоро и уселась. Как Лоуренс и подозревал, Рейнольдс вернулся, чтобы подслушать, как Лоуренс велит Хоро и Коулу не раскрывать ему правды.

– Я знала, что он крепкий орешек.

Лоуренс улыбнулся в ответ.

– Значит, я сделал все верно.

– Ну… он так хорошо изображал уныние, что даже я почти купилась. Не думала, что он такой хитрый.

– У торговца в кошеле есть место и для горячего, и для холодного. Возможно, это его истинные чувства, хотя он явно перестарался.

– Торговцы бывают и довольно жизнерадостными, разве нет?

– Конечно.

Улыбка Лоуренса стала шире, и он продолжил:

– Кстати… как ты думаешь, какова его цель?

Он задал вопрос, хотя уже знал ответ, и Хоро тоже ответила мгновенно:

– Он хочет поговорить с лисой и делает все возможное, чтобы до нее добраться.

– Я так и думал…

– Тогда почему спросил?

Оттолкнувшись одной рукой, Хоро соскочила с кровати и подалась вперед с озорной улыбкой на лице. Она тоже задала вопрос, ответ на который уже знала.

– Просто так. Просто было интересно.

Хоро улыбнулась и дернула ушами; уловку Лоуренса она явно видела насквозь. Да, в кошеле у торговцев и правду есть место как для горячего, так и для холодного. Лоуренс со стоном потянулся, сцепив пальцы на затылке.

Мнением Хоро он поинтересовался, потому что нервничал, хоть и попытался спрятать это за фразой «просто интересно». Лоуренс знал, что Хоро читает его, как открытую книгу, но все-таки он был мужчиной… он не мог не попытаться хоть как-то спасти лицо.

Но Хоро от подобных вещей была просто в восторге. Она просияла и вновь уселась на кровать. Если Лоуренс сейчас потеряет самообладание, она возликует еще сильнее. У Лоуренса был лишь один способ скрыть волнение – спрятать его за любопытством. Конечно, ее когти могли разломать эту маску без малейшего труда, но разрушить общее настроение сейчас было бы слишком ужасно.

– Я спать.

С этими словами Лоуренс отвернулся от Хоро. Если он вел себя слишком глупо, его спина ощутит это прямо сейчас. Но слышал он лишь шелест хвоста.

– Спокойной ночи.

Хоро завернулась в одеяла, нарочито громко шурша. Похоже, она не желала разрывать свою игрушку в клочья. В эту секунду Лоуренс принял решение: поскольку он любит видеть Хоро счастливой, он продолжит быть ее игрушкой, достаточно прочной, чтобы Хоро наслаждалась игрой.

Лоуренс, конечно, не Хоро, но то, что произошло на следующее утро, он вполне предугадал. Случилось все сразу после того, как Хоро прикончила самый большой кусок сыра и заела ржаным хлебом (под предлогом того, что необходимо избавиться от остатков припасов, приобретенных для путешествия по реке).

Даже Коул неловко улыбался, глядя, как она пожирает хлеб; однако внезапно улыбка Хоро исчезла, сменившись серьезным выражением лица. В первое мгновение Лоуренс заподозрил, что она прикусила язык, но, к счастью, истина открылась прежде, чем он осмелился спросить.

Их почтил присутствием владелец постоялого двора, который вообще-то сейчас должен был быть внизу – подавать завтрак, провожать уходящих. Однако если бы дело этим и ограничилось, Хоро бы лишь накинула свой балахон и не стала бы подавать глазами знаки Лоуренсу. Коул открыл дверь. Владелец, как выяснилось, пришел не один.

– Доброе утро, господин Лоуренс.

Сильный, резкий, уверенный голос принадлежал аристократично одетому Киману.

– …Доброе утро.

К тому времени, как Лоуренс ответил на приветствие, владелец постоялого двора уже получил от Кимана несколько серебряных монеток и поспешил прочь. Это, возможно, было для него настоящим даром небес, однако Киман держался так, словно ничего особенного не сделал. Он явно рисовался перед Лоуренсом, хотя выглядело все вполне естественно.

– О, ты сейчас завтракаешь. Прими мои извинения за столь невежливое вторжение.

Голос его совсем не подходил к словам. Киман словно хотел сказать: «Ты всего лишь бродячий торговец, однако сидишь тут и завтракаешь, точно аристократ». Лоуренс знал, что жители Кербе не завтракают; принимать пищу сразу после пробуждения они находили неестественным.

– Ничего, ничего. Мы уже почти закончили. Чем могу быть полезен?

Для визита Кимана вскоре после отправки письма едва ли могло быть много причин. Ясно было, что, раз Лоуренс не сбежал, значит, он будет сотрудничать. С точки зрения Кимана, здесь было вражье логово, полное флюидов предательства; естественно, он пришел, чтобы забрать Лоуренса на южный берег.

Киман довольно-таки бесцеремонно обшарил глазами комнату и произнес, точно ребенок, радующийся, что знает правильный ответ:

– Не могли бы вы прогуляться вместе со мной наружу? Здесь, кажется, есть мыши.

Любопытную вещь он сейчас сказал. Мыши – друзья путешественников, но злейшие враги тех, кто хранит товары в портовых городах. Киман, несомненно, имел в виду, что не желает находиться там, где его могут подслушать; однако, судя по подбору слов, он действительно терпеть не мог мышей.

– Если не трудно, я хотел бы, чтобы вы покинули это место. Ваши вещи… о, похоже, они уже готовы.

Лоуренс, конечно, прекрасно понял, что от «если не трудно» приказ Кимана не перестал быть приказом. Но он предчувствовал, что так будет, и его это устраивало. Однако при виде их пожиток, аккуратно сложенных в углу, он встревожился: вещи вполне могли выдать, что их хозяева были готовы к бегству.

– Я подожду внизу.

Лоуренс не был уверен, заметил ли Киман… он ушел слишком быстро. Явился он сюда величественно, а ушел быстро и просто, чуть ли не напоказ.

– Пфф. Значит, вот что тебя так напугало. Да? – прошептала Хоро, сунув в рот последний кусочек хлеба. Почему-то она вновь казалась разочарованной.

Коула, однако, ее высказывание удивило.

– Э? А по-моему, он красивый…

Лоуренс и Хоро переглянулись, потом разом подошли к Коулу.

– Не вздумай вырасти таким, как он.

Мальчик моргнул, затем понимающе кивнул.

Спустившись по лестнице, Лоуренс обнаружил, что Киман беседует с владельцем заведения. Тотчас Киман вновь снизошел до него:

– Предлагаю воспользоваться повозкой, дожидающейся нас у главного входа.

Похоже, он знал, что после визита к Ив Лоуренс вернулся через черный ход. Поскольку Лоуренс уже рассказал ему, что знаком с Ив, Киман вполне мог рассмотреть возможность того, что Лоуренс – ее шпион. Тем не менее Лоуренс по-прежнему был ему нужен.

– Прими мои глубочайшие извинения за то, что не подготовил карету. Прошу.

Возле постоялого двора ждала роскошная повозка на шесть человек. Старый бородатый возница покосился на них одним глазом (второй был закрыт повязкой) и тут же снова устремил взор вперед.

В Кербе было множество моряков, которые, покалечившись или просто состарившись, выполняли такого рода работу. У возницы на левой руке, держащей вожжи, не хватало безымянного пальца и мизинца, на тыльной стороне ладони виднелся шрам. Похоже, он был не из разговорчивых.

Сиденья в повозке смотрели и вперед, и назад; Лоуренс сидел лицом по ходу движения, Киман напротив него.

– В порт, будь любезен.

На приказ Кимана возница молча кивнул, и повозка отправилась в путь.

– Итак. Я пришел к тебе в столь ранний час, потому что –

– …Выгодная сделка должна быть заключена на территории врага… я правильно понимаю? – перебил Лоуренс. Лицо Кимана застыло, потом он утвердительно кивнул. Его мимика ясно показывала, что прежде он считал Лоуренса болваном, а сейчас был удивлен. Должно быть, он не сомневался, что с самого начала вселил в Лоуренса страх. И Лоуренс, несомненно, действительно нервничал бы, не будь с ним рядом Хоро.

– Ммм, да. Чтобы в подобных ситуациях страсти не разгорались, людям вроде нас запрещено пересекать реку. Вся связь, как правило, осуществляется с помощью писем, которые привязывают к стрелам. Однако сейчас все очень тревожно. И мы решили окончательно разобраться с дельтой – мы, ее молодые хранители. Все остальные сейчас, по-видимому, ведут переговоры, чтобы установить точную дату и время.

Те, кто, как Киман, обожает рисоваться перед другими и наслаждаться своим привилегированным положением, сейчас, должно быть, собираются в северной части города. Они пытаются воспользоваться ситуацией, чтобы принести себе и своим торговым домам больше прибыли. Киман в этом не участвовал из гордой уверенности, что он сильнее их всех и что лишь он один имеет доступ к Ив.

– Я так понимаю, вся эта суматоха вокруг нарвала, да?

Кимана этот вопрос не удивил. Он кивнул, поняв, что вполне может не тратить времени на объяснения.

– Верно. Говорят, от подагры он помогает сильнее даже, чем птичьи сердца. Представляешь себе, сколько аристократов жаждут его заполучить?

– …Ибо подагра дается в наказание за злейший из смертных грехов – чревоугодие.

Лоуренс чувствовал себя удивительно расслабленно; последнюю фразу он отчасти предназначил Хоро. Он по-прежнему опасался Кимана в том плане, что его словам ни в коем случае нельзя доверять, но никакого избыточного страха он больше не испытывал.

– Торговцы от тех аристократов уже послали быстрых гонцов, чтобы сообщить обо всем своим хозяевам. Однако мы уже можем составить список аристократов, которые желают заполучить нарвала больше всех.

– Звучит так, как будто ты готовишься к сражению?

Глаза Кимана сузились, и он улыбнулся.

– Конечно.

Повозка вывернула из проулка на широкую улицу, идущую вдоль реки. Даже в столь ранний час можно было разглядеть людей, пытающихся пересечь реку. А может, запрет уже сняли – с улицы открывался отличный обзор, и на реке было видно множество лодок с людьми.

– Итак. Насколько подробно ты и госпожа Ив обсуждали события?

Киман уже принялся ловить Лоуренса на крючок. Лоуренс, применив все свои лицедейские способности, улыбнулся.

– Хмм? Госпожа Ив?

От внимания Лоуренса не укрылась слегка запульсировавшая жилка на виске Кимана.

– Прошу прощения, я ошибся, – произнес Киман и принялся молча разглядывать реку. С учетом того, где остановился Лоуренс, было совершенно очевидно, что с Ив он встречался. Киман уже забрасывал удочки в попытках выведать правду и узнать, как можно схватить поводья Лоуренса. Он понял, что недооценил Лоуренса, и лишь поэтому сейчас молчал.

Можно держать пари – сейчас он обдумывает, как ему менять стратегию, раз Лоуренс не дает собой управлять. Лоуренс, хоть и не рассчитывал победить Кимана, все-таки воспользовался возможностью заговорить.

– Кстати об Ив. Припоминаю, я и вправду перекинулся с ней несколькими словами возле Золотого потока.

– …О?

Киман чуть повернул голову в его сторону. У него были холодные глаза торговца, которого интересует лишь собственное преуспеяние и совершенно не волнуют заботы других.

– Она сказала, что ничего нет скучнее, чем продавать то, что нельзя купить за деньги.

Киман ухмыльнулся.

– Да, да.

Лоуренс совершенно не намеревался делать Кимана своим врагом. Фактически он сказал Киману то же, что ему самому сказала Ив, когда говорила о сыне землевладельца, желающем на ней жениться. Лоуренс показывал: он не собирается скрывать, что говорил с Ив. Хотя о главной теме этого разговора он умолчал.

Теперь все зависело от того, как отреагирует Киман. Тот, однако, молчал и, похоже, мотал на ус. Если он и дальше будет недооценивать Лоуренса, его планы можно будет порвать и выкинуть.

Вся компания села в лодку, направляющуюся на южный берег. Пока Киман платил лодочнику, Хоро весело наступила Лоуренсу на ногу, словно напоминая, чтобы он не слишком зазнавался. Лоуренс знал: она верит, что у него все получится, если он как следует постарается… пока что он справлялся неплохо, хотя ладони у него были все в поту.

Южный квартал города совершенно не походил на северный. Все здания были выстроены в одном стиле. Дороги были вымощены красивой брусчаткой, за ними явно хорошо следили. Впервые Лоуренс был в таком уютном месте, испытывая при этом чувство, будто он окружен врагами.

– Отлично, идемте.

Следом за Киманом Лоуренс и его спутники направились вглубь вражеского логова.

 

Глава 6

– Обещаю, что никоим образом не буду тебе докучать.

Их привели в пятиэтажный постоялый двор недалеко от здания Гильдии Ровена. Просто оформленный вход, такое же простое внутреннее убранство – похоже, это одно из заведений, построенных Гильдией специально для своих бродячих торговцев. Лоуренсу и его спутникам выделили комнату на третьем этаже в самой середине здания.

Весьма неплохая комната. Если сравнивать с той, какую присоветовала Ив, здесь было куда приятнее, да к тому же и бесплатно. Однако было непросто понять, чего этим хотел добиться Киман. Он имел в виду, что не будет слишком сильно давить своей слежкой?

– Если тебе что-нибудь понадобится, позови владельца. Кроме того, если ты будешь настолько любезен, что сообщишь, куда собираешься идти, если, конечно, соберешься куда-то, это позволит избежать несчастных случаев.

Лоуренс предполагал, что им вообще запретят выходить, так что такой поворот событий его удивил. Однако это великодушие означало, что за Лоуренсом будут следить, а если он с кем-то втайне повстречается, – расправятся. Вне всяких сомнений, это было во власти Кимана.

Спрятав мысли под маской торговца, Лоуренс ответил просто:

– Понимаю.

– В таком случае отдыхай.

Киман улыбнулся и вышел, не дожидаясь, пока Лоуренс еще что-нибудь скажет. Лоуренс мог лишь молча стоять и смотреть на закрытую дверь. Он ожидал, что Киман, как Ив до того, сообщит Лоуренсу, какая роль ему отведена. А сейчас складывалось впечатление, что он Киману неинтересен.

– …Что он думает? – Лоуренс почесал в затылке и вздохнул.

Придя наконец в чувства, он обнаружил, что Хоро катается по кровати с широкой улыбкой. Коул водил по матрасу рукой, он явно был изумлен.

– Что такое?

Коул повернулся к Лоуренсу; глаза мальчика сияли.

– Это хлопок! Там внутри настоящий хлопок!

– Хлопок?

– Ты, подойди и ляг сюда… это просто невероятно, как на облаке…

Если матрас был набит хлопком, то плата за комнату, по-видимому, была весьма немалая. Если учесть целеустремленность Кимана и принцип справедливого воздаяния, Лоуренсу отводилась достаточно важная роль, чтобы Киман остался с прибылью даже после оплаты проживания в этой комнате. Идеи торговых операций, прежде туманные, становились все более явными.

Обшарив комнату взглядом, Лоуренс понял, что она в самом деле роскошная. Между оконной рамой и стеной не было щелей, так что ни холода, ни сквозняков можно было не опасаться. Выглянув наружу, Лоуренс увидел прямо под окнами большой цветник.

– …

Если комната такая, трапезы, скорее всего, будут не менее роскошными. Лоуренс знал о такой стратегии – вызвать в другом желание сотрудничать, обращаясь с ним почтительнее, чем заслуживает его общественное положение. Тот, на кого обрушивается такая щедрость, удивляется и потом работает усерднее, чем обычно, чтобы с лихвой окупить доброту.

В сердце Лоуренса вновь начал заползать страх. Если бы он раньше заподозрил этот трюк, то потребовал бы от Кимана более подробных объяснений.

Пока он об этом размышлял, его взгляд вернулся обратно в комнату.

– Дурень.

Хоро стояла совсем рядом. От неожиданности Лоуренс едва из окна не выскочил.

– Ч-что?!

– Это я должна тебя спрашивать. Зачем стоять здесь с таким уродливым, задумчивым лицом? Тебе дали комнату, которой в обычной жизни тебе не видать как своих ушей, и ты должен наслаждаться, пока можешь.

В голосе Хоро сквозило разочарование. Коул, пристроившийся за ее спиной на хлопковом матрасе, тоже смотрел удивленно.

– Ээ…

Ответить Лоуренс был не в состоянии – Хоро просто не дала ему времени подумать. Ткнув его в грудь пальцем, она продолжила:

– Воистину дурень. Ты знаешь, почему тот плохой мальчишка ушел, не сказав ни слова? Не бойся, подслушивать нас не будут, он не из таких. Вообще-то он довольно интересен, по-моему.

Повернувшись к двери, она ухмыльнулась – обнажились клыки – и произнесла:

– Если ты сказал мне правду, то в его глазах ты по-прежнему подозрителен. Все же ты знаком с лисой. И что же ему делать, если он хочет видеть тебя на своей стороне? Разумеется, сперва он должен проверить, работаешь ты на нее или нет.

Утверждение Хоро выглядело вполне разумным, но не объясняло поведения Кимана.

– Так он что, не хочет ничего объяснять просто потому, что не уверен, друг я или враг?

По лицу Хоро расплылась улыбка, которая была совсем не улыбкой. Лоуренс был на неправильном пути, и наказание последовало сразу же: его дернули за бородку.

– Тебя привели на территорию человека, про которого ты не можешь решить, он друг или враг, и предоставили самому себе. Что нормальный человек сделает в такой ситуации? Даже ты, когда пришел в город, сразу отправился собирать сведения, не так ли?

Сидящий позади волчицы Коул слушал ее речь с удовольствием. Должно быть, поэтому она так себя и вела, хотя и желала помочь. Если бы Лоуренс не пытался спасти лицо перед Коулом, он бы понял это раньше. Разумеется, он уже думал над сложившимся положением, однако цели Кимана по-прежнему оставались для него загадкой.

Глядя на сконфуженное лицо Лоуренса, Хоро выпустила его бородку и скрестила руки.

– У людей то же, что и у волков… надо самому пойти и посмотреть, кому можно доверять. Можно по-другому сказать: по незнакомой территории ты ходишь, пользуясь картой внутри тебя. Что у зверя в душе, не разглядишь, но это можно понять по его поведению. Это как мои уши и хвост. Или как твоя бородка.

Шутка получилась удачная – Лоуренс как раз поглаживал бородку.

– Проще говоря…

Если и сейчас Лоуренс не сможет дать хорошего ответа, с Хоро станется взять в охапку Коула и вместе с ним отправиться прямиком в Йойтсу. Так что, как только Хоро выжидательно замолчала, он тут же закончил ее фразу:

– …Он меня проверяет, хочет посмотреть, куда я пойду, когда поддамся собственным нервам.

– …

Какое-то время Хоро молчала – видимо, успела проглотить свой гнев, пока Лоуренс думал.

– Правильно… а в столь дорогую комнату он нас поселил, чтобы…

– …Чтобы заставить нас волноваться.

Хоро пожала плечами, дернула ушами и отвернулась. Школяр Коул распахнул глаза и медленно кивнул.

– Итак, что нам теперь делать?

Коул был озадачен; ответить сразу он не смог. Видно было, что он лихорадочно размышляет; колышущийся хвост Хоро говорил, что она ждет правильного ответа. Это было все равно что соблазнять мясом голодного пса. Лоуренс понял, что он в ловушке… все поводья были в руках Хоро – теперь она могла играться с двумя дурнями-самцами.

– Надо наслаждаться жизнью и ни о чем не думать.

Лоуренс ответил первым, но, что печально, Коул тоже уже раскрыл рот, чтобы заговорить. Хоро кинула взгляд на мальчика, потом медленно развернулась вокруг оси и улыбнулась, показывая, что удовлетворена ответом.

– Ведь если мы будем помогать Киману совершенно искренне, то здесь не логово врага – здесь наш главный лагерь… наш дом. Нам просто нечего здесь бояться.

Хоро кивнула и дернула ушами с таким видом, будто только что нашла сокровище, которое долго искала. Лоуренс прошагал мимо нее и, подойдя к Коулу, поинтересовался, пришел ли он к такому же выводу. Мальчик улыбнулся и застенчиво кивнул.

– Кроме того, если ты собираешься послать кого-то на важное задание, но опасаешься, что он не выдержит давления и сломается, не захочешь ли ты подумать кое о чем еще?

До сих пор Лоуренс торговал один и размышлял один, поэтому в подобном направлении просто не думал. Идея пользоваться другими была ему столь чужда, что даже в голову ни разу не приходила.

Он был вполне уверен в своих способностях; но, хотя многие в этом мире искусны в обращении с копьями и луками, войны выигрывают генералы, которым вообще не приходится браться за оружие. Уже долгое время роль генерала исполняла Хоро. Ее маленькое, хрупкое тельце внезапно выросло в глазах Лоуренса.

– Когда я решал подобные проблемы, я никогда не пользовался столь кружными методами.

Хоро гордо ухмыльнулась, хвастаясь своими белыми клыками.

– Я Хоро, мудрая волчица из Йойтсу!

Она стояла, уперев руки в боки, гордая собой. Давненько она так не делала, однако своего беззаботного самодовольства отнюдь не растеряла. Для Коула, всегда смотревшего на нее с восхищением, это было не так уж плохо. Если бы Мудрая волчица была слишком мудрой, она бы не могла вести себя с такой детской гордостью.

– Итак, что ты предлагаешь делать дальше?

Это был вполне искренний вопрос.

– Просто побродить вокруг.

– Конечно. Причем нахально и самоуверенно.

Хоро покосилась на него – явно из желания убедиться, что он понял. Лоуренс предпочел сделать вид, что не заметил.

– Тогда, хмм… направим стопы к церкви, дабы увидеть нарвала воочию.

Он нарочно говорил велеречиво, чтобы подчеркнуть, что это была его собственная идея. Коул смотрел немного удивленно, Хоро тоже сделала вид, что удивлена. Надо отдать ей должное: читать настроение других ей удавалось отлично.

– Раньше, когда мы там проходили, там была большая толпа. Но если мы попросим, нас, думаю, пустят посмотреть.

Лоуренсу не казалось, что попытка увидеть нарвала, когда он под подозрением в сотрудничестве с Ив, будет расценена как предательство. В конце концов, если бы Лоуренс действительно намеревался предать Кимана, едва ли он стал бы привлекать к себе внимание таким способом. Впрочем, это лишь предположения; от Кимана можно было ожидать всего.

– Ну, что скажешь? По-моему, слишком скучно просто сидеть здесь, пить и есть.

Это была идея, достойная Мудрой волчицы. Лоуренс не сразу решился ее предложить, однако она была достаточно безумна, чтобы показаться Хоро привлекательной… Лоуренс пытался сыграть одновременно на самоуверенности Мудрой волчицы и на ее детской любви к тайне. По крайней мере он на это надеялся.

И да, ее это явно взбудоражило. Похоже, такой ответ Лоуренса доставил ей удовольствие.

– Отличная мысль, если учитывать, что она от тебя.

Такие слова Хоро были как высшая оценка в классе. Даже Коул встал, с нетерпением ожидая, когда план будет претворен в жизнь. Все трое вели себя так нелепо… но именно это и успокаивало лучше всего.

Как и ожидалось, когда они сообщили владельцу постоялого двора о своем желании посмотреть на нарвала, он ответил, что им достаточно упомянуть имя Кимана в церкви. Похоже, Киман к подобному был готов. Хоро не возражала; однако, едва они тронулись в путь, за ними увязалось несколько человек.

Церковь выходила на большую улицу близ южного края порта. Здание было грандиозное. В отличие от северного квартала, здесь все здания строили одинаковой высоты, и даже украшение и архитектурный стиль не должны были выделяться излишней роскошью. Так что церковь своим величием и красотой буквально царила над окружающими домами.

Она была устремлена к небу, а на самом верху возвышалась колокольня с большим сверкающим колоколом. Массивные передние двери, выходящие на улицу, были укреплены полосами дерева и металла, так что требовалось приложить немалое усилие, чтобы их открыть; говорили, что они достаточно прочны, чтобы оградить церковь от любого злого духа, который пожелает войти.

Здание было сложено из крупных глыб тесаного камня, над входом были высечены псалмы из Писания. На входящих сверху вниз ласково взирал милосердный ангел. Любой при виде всего этого застыл бы в восхищении.

Тем, кто забирается глубоко в леса или в горы, случается иногда видеть гигантские деревья, возвышающиеся до небес. Как правило, это обиталища местных богов или духов, и от одного лишь нахождения рядом человека охватывает восхищение.

Однако сейчас перед ними было не какое-нибудь дерево, растущее в каком-то непонятом месте благодаря каким-то непонятным силам… это было здание церкви, выстроенное здесь, в Кербе, выстроенное человеком на своей земле. И обитал там не бог с острыми клыками и когтями, готовый сожрать приблизившегося, но милостивый Единый бог в человеческом обличье.

В сравнении с этим язычники, молящиеся водопадам и родникам, поклоняющиеся жабам и принимающие звериные крики за послания духов, выглядели просто варварами… людьми, с которыми не стоит иметь дело.

Такие мысли невольно лезли Лоуренсу в голову, несмотря даже на то, что Хоро была рядом. Если бы она, рассердившись, не потянула его за ухо, он бы так и стоял, плененный атмосферой.

– Давай быстрее, идем.

Да, перед входом в церковь действительно собралась изрядная толпа. Лоуренс вслушивался изо всех сил; темой всех разговоров был нарвал. Тайну, как известно, удержать взаперти невозможно… новости о нарвале каким-то образом просочились в город.

Однако возле самого входа стояли солдаты с копьями и сдерживали зевак. Увидеть нарвала не дозволялось никому. Хоро протащила Лоуренса сквозь толпу, затем вверх по ступеням, и наконец они остановились перед частоколом копий.

– Церковь занята. Проход закрыт для всех.

Власть – потрясающая штука.

– Мы от Гильдии Ровена, с разрешения господина Кимана.

Двое стражей переглянулись; они явно оценивали, какие неприятности их ждут, если они сейчас пошлют Лоуренса восвояси. Затем почтительно отвели копья и пригласили Лоуренса и попутчиков пройти побыстрее.

– Благодарю.

Лоуренс улыбнулся стражам и взял за руку по-прежнему сердитую Хоро. Коул нервно уцепился за другой ее рукав, и все трое вошли.

– Так тихо…

Здание называлось церковью, но по размеру больше походило на замок. И не какой-нибудь захудалый замочек посреди ничего, темное тесное здание с овцами и свиньями… настоящий замок в центре города.

Первое, что они увидели, едва вошли, – круглый цветной потолок, украшенный изображениями сцен из Священного писания и странных мифических созданий; потолок сразу показывал входящим, что перед ними не просто строение из колонн и балок. Окон было мало, так что для освещения требовалось множество свечей, и это были дорогие восковые свечи, не дающие чада, который мог бы запачкать картины.

Все трое обернулись и взглянули на толпу, по-прежнему пытающуюся прорваться мимо стражей. Да, если с ними всегда так обращаются, ничего удивительного, что высшие церковники и аристократы так не похожи на остальных.

– Он должен быть в глубине.

Хоро, скорее всего, была права. Даже столь величественная церковь была построена по тому же плану, что и любая другая. Если Лоуренс и остальные пройдут прямо по коридору, то окажутся в главном зале. А все священные реликвии должны находиться либо на алтаре, либо рядом с ним.

Хоро шла вперед, не дожидаясь Лоуренса. Ее словно манило что-то. Но когда ее рука уже протянулась к изукрашенной двери –

– Кто здесь?!

От этого резкого голоса Хоро вздрогнула. Удивительная беспечность, совсем на нее не похоже. Должно быть, ее голова была полностью занята мыслями о легендарном нарвале, о его плоти, продлевающей жизнь; ведь то, о чем она долго мечтала, было почти что у нее в руках.

– Кто вы такие?! Стража!

Это был худой человек, согбенный, с большим носом и в белой мантии. Его изможденное лицо явственно выдавало в нем слугу Церкви, хотя голос скорее подошел бы умирающему цыпленку.

– Мои извинения. Мы пришли с разрешения господина Кимана из Торговой Гильдии Ровена.

Лоуренс умышленно назвал имя Кимана в первую очередь. Не дожидаясь, пока церковник ответит, он тут же добавил:

– Тебя, похоже, не известили.

Никто не получал такого удовольствия от соблюдения различных ритуалов и формальностей, как Церковь. Однако связи в обществе были прочнее даже, чем писаные законы.

– Что? Вы из Ровена? О, прошу простить мою грубость.

Церковник тут же успокоился и взмахом руки отправил бегущих к нему стражей обратно. Те сразу сделали вид, что обо всем забыли, – похоже, подобное им было не в новинку.

– Пфф. Я Сэйн Наторе, помощник настоятеля церкви.

– Я Крафт Лоуренс из Гильдии Ровена, а это мои спутники…

– Хоро.

– Коул Тот.

Торговец, девушка, похожая на монахиню, и мальчик в обносках… поразительная компания. Но для человека, почти всю жизнь проведшего в церкви, практически все из внешнего мира должно быть удивительно. Однако почему-то он не был удивлен.

– Ясно. Вы пришли помолиться?

Никто не умеет выслушивать самые разные вещи с невозмутимым видом лучше, чем церковники. Лоуренс кашлянул и ответил:

– Нет, мы пришли посмотреть на нарвала.

– Оо…

Помощник настоятеля ел Лоуренса глазами… возможно, прикидывая, на какое пожертвование он может рассчитывать.

– Не соблаговолите ли сообщить вашу цель? – спросил он затем и, не дожидаясь ответа, тут же продолжил: – Нам еще предстоит определить, является ли это создание олицетворением добра или зла. Все живые твари суть создания Господни, конечно же, но это – настолько странное, что настоятель сейчас молится, дабы получить наставление от Господа. Поэтому, даже если вас прислал господин Киман…

Хоро привыкла к долгим разговорам, но ее терпение подходило к концу. У Лоуренса не оставалось выбора: он улыбнулся и подошел к Наторе. Сунув руку под одежду, он произнес:

– Вообще-то господин Киман попросил меня поприветствовать тебя, господин Наторе.

Затем, высвободив руку, он пожал руку Наторе, точно выражая свою почтительность.

– Твои слова услышаны.

Наторе стряхнул руку Лоуренса и кашлянул.

– Хотя это создание до сих пор изучают, я могу вопреки нашим правилам дозволить вам его увидеть, если таково ваше желание.

– Прими нашу искреннюю благодарность.

Лоуренс напыщенно благодарил Наторе; тот, довольно кивая, направился к двери, возле которой по-прежнему стояла Хоро. И, подойдя к двери, он ее отворил.

– Я вернусь к моим занятиям, ибо мне воспрещено смотреть на это создание.

То ли он слишком боялся глядеть на нарвала, то ли ему было стыдно входить в святилище сразу после того, как его подкупили. Как бы там ни было, Лоуренс улыбнулся Хоро… не за то, что она очаровала священника, а просто приглашая ее пройти вперед. Когда дверь была закрыта, ей так сильно не терпелось войти… однако сейчас она отступила.

– Давай, быстрее, – шепнул Лоуренс, подтолкнув ее вперед. Хоро некогда хотела найти нарвала, чтобы дать кому-то возможность вкусить его плоти. Был ли это тот самый друг, о котором она рассказывала Лоуренсу, – друг из деревни Пасро, где Хоро прожила много веков? А может, кто-то другой – кто-то, с кем она вместе путешествовала еще до Пасро?

К несчастью, ее постигла неудача, и тот человек исчез. Вернулась ли она сейчас мыслями в прошлое, к его последнему вздоху? Умер ли тот человек в пути? В любом случае, судя по выражению лица Хоро, она не улыбалась при расставании. Хотя ее друг, возможно, улыбался.

– Что… – прошептал Коул.

Прямо перед ними был проход, мощенный каменными плитами; он шел вперед мимо сотен деревянных скамеек. Поверх плит лежал выцветший ковер, точно дорога к небесам. В потолке цветными кусочками стекла было выложено изображение Единого бога. И еще там были изображены ангелы – они словно восхваляли Господа.

Под этим витражом стоял алтарь, а перед алтарем – большой саркофаг. Лоуренс и его спутники были еще далеко, но уже частично видели чудовищную тушу внутри. Саркофаг был наполнен водой, и легендарный зверь бился и плескался. Время от времени раздавался стук – должно быть, это бивень ударялся о стенку саркофага.

– Он настоящий…

Все трое разом остановились. Поговорка гласит, что любопытство кошку сгубило; однако, похоже, любопытство торговца способно губить даже богов. Но никто из троих не решался приблизиться. Вкушение его плоти дарует бесконечную жизнь… теперь они понимали, как мог родиться такой миф.

– Хочешь подойти поближе?

Лоуренс положил руку Хоро на плечо. Хоро дернулась от неожиданности и повернула голову к нему.

– …

Молча покачав головой, она вновь отвернулась. Она смотрела на нарвала с торжественным видом, словно прощаясь с прошлым.

– Это… это бог? – тихонько спросил Коул, по-прежнему держащийся за рукав Хоро; теперь он непроизвольно взялся другой рукой и за одеяние Лоуренса.

– Кто знает… а ты как считаешь?

Лоуренс вместо ответа переправил вопрос Хоро, чем та явно была недовольна. Видимо, она не хотела, чтобы ее спрашивали; но все равно никто, кроме нее, ответить на этот вопрос не смог бы.

– По крайней мере это создание природы. Твари, что обитают вне круга жизни, имеют особый запах. Эта тварь – нет.

С этими словами Хоро повернулась лицом к Лоуренсу с Коулом. В ее лице читалось одиночество, чуть ли не страдание. Коул понял, что это значит, и нервно стал искать слова, чтобы подбодрить ее; однако Хоро положила руку ему на голову.

– Я шучу.

Впрочем, по ней видно было, что она вовсе не шутила. Особенно когда она отвернулась.

– Ну, если учесть его размер и количество стражей… – мягко произнесла она, задумчиво глядя по сторонам. Задним умом Лоуренс понял, что, когда она подзуживала его украсть нарвала, она имела в виду – просто вломиться и забрать его.

– Я думал, это был лишь предположительный план?

Услышав его вопрос, Хоро ехидно ухмыльнулась и склонила голову набок.

– Если бы ты боялся лишь предположительных ситуаций, моя жизнь была бы куда легче.

– …

И то верно: ничего дурного не было в том, чтобы знать, что украсть нарвала они могут в любой момент.

– Проблема в том, где нанести удар.

– А главный вход не подойдет?

– Если двери будут закрыты, сомневаюсь, что мы сможем пробиться.

Лоуренс припомнил, что входные двери укреплены прибитыми к ним металлическими полосами. В церквях вообще хранится много ценных вещей, и во время войны их атакуют в первую очередь; и церковь же – последнее место, где могут собраться защитники города.

Главный вход непременно строят, держа в уме защиту от осадных орудий… задачка может оказаться не по зубам даже Хоро.

– А если ворваться вон оттуда?

Коул указал на возвышающийся над нарвалом витраж. Он был создан с расчетом на то, чтобы пропускать свет, и для могучей фигуры Хоро в волчьем обличье места там вполне хватало.

– Мы будем прокляты, – проворчала Хоро с таким видом, словно сочла идею забавной. – Однако, хо-хо… запрыгнуть сюда, разбив вот это? Думаю, ощущение будет фантастическое.

Самым ужасным было то, что, судя по ее голосу, она вовсе не шутила. Но, поразмыслив, Лоуренс нашел в плане риск.

– Других вариантов у нас, похоже, нет… однако стекло делали из расчета, что его бить не будут. Если мы будем неосторожны, это может плохо кончиться.

– Хм?

Хоро и Коул хмыкнули разом, однако повернулись к Лоуренсу, чтобы тот объяснил.

– Это здание такое громадное, что они просто не могли построить его целиком из камня… оно бы рухнуло под собственным весом. Поэтому часть крыши они сделали из стекла… смотрите – видите железные стержни, которые подпирают верхнюю часть?.. Если мы их сломаем, когда ворвемся, может рухнуть вся крыша.

У всех больших церквей были великолепные потолки из цветного стекла… но если бы люди узнали истинную причину этого, они были бы разочарованы. Даже дворец Единого бога не мог не подчиняться законам реальности.

– Мы это узнаем, когда понадобится, – произнесла Хоро, вздохнула и добавила: – Если бы ты работал усерднее, мне бы не пришлось брать на себя весь риск.

Это была истинная правда… столь позорная, что Лоуренсу оставалось лишь отвести взгляд. Коул улыбнулся ему, словно говоря: «Ничего, она перестанет сердиться».

Хоро тем временем продолжила:

– Ладно, идемте отсюда, пока священники ничего не заподозрили.

– Мм.

– Да.

Лоуренс и Коул ответили одновременно.

Лоуренс, однако, не вполне успокоился.

– Вы уверены, что не хотите подойти поближе?

– Мне достаточно, – с испуганным видом ответил Коул.

– Мне все равно, – ответила Хоро, хотя по ее лицу было видно, что она в нерешительности.

В общем, они оба, похоже, боялись; даже Лоуренс ощущал, как какая-то странная аура исходит от этого создания с бивнем и не дает приблизиться. Должно быть, по этой же причине Наторе отказался войти вместе с ними. О нарвале все слышали лишь из мифов, где говорилось, что отведавший его плоти обретет вечную жизнь, а выпивший зелье с истолченным бивнем исцелится от всех болезней. Но нарвал был настоящий… и величественный – вполне под стать мифу.

Оставалось принять еще одно решение. Они узнали, как Хоро может проникнуть сюда; осталось решить, когда. Закрыв за собой дверь главного зала, Лоуренс поблагодарил Наторе.

– Он выглядит совсем как в мифах… он непременно завладеет людскими сердцами.

Наторе обернулся и посмотрел на Лоуренса со страхом во взгляде.

– Он ужасен, не так ли?

С тех пор, как нарвала переправили в церковь, она тоже была под угрозой. Конечно, церковники заявляли, что их защищает Господь, так что верующие на церковь не нападут, но было ведь множество других людей – тех, кто не почитал Единого бога. Превратить в деньги живую легенду, такую как нарвал, обращаться с нарвалом как с обычным товаром… такую наглость для этого нужно было иметь, что не было бы преувеличением как раз церковников считать «не от мира сего».

Когда троица вновь очутилась на улице, Лоуренс наконец облегченно вздохнул.

– Но…

Он выпрямился и уставился прямо на Хоро; та невинно смотрела на него.

– У меня действительно есть ты.

Хоро не умела читать мысли, так что смену темы разговора предвидеть не могла. Но Мудрой волчице лишь мгновение понадобилось, чтобы понять, что Лоуренс имел в виду; она улыбнулась в ответ. Коула, однако, это признание удивило.

– Бояться больше нечего, не правда ли?

С этими словами она придвинулась к Лоуренсу, и вместе они углубились в толпу. Потом она просунула свою ладошку в ладонь Лоуренсу, словно так она и впрямь ничего не боялась.

– Что ж, похоже, Мудрая волчица опять поняла все правильно.

Коул кивнул, несколько раз перевел взгляд с Хоро на Лоуренса и обратно, потом кивнул еще раз.

Когда Киман постучался в комнату, был уже вечер и троица как раз устроилась ужинать. Трапеза была просто роскошная; Хоро пришла в восторг. Коул ел так быстро, что чуть не умер, когда еда попала не в то горло.

То, что Киман решил потревожить их во время ужина, означало, что он не считал их за дураков. Если бы он хотел захватить их врасплох, то пришел бы или сразу после того, как они проснулись, или когда они разомлели после еды.

– Не желаешь к нам присоединиться? – предложил Лоуренс и стряхнул с рук хлебные крошки. Киман рассмеялся, поднял руку и ответил:

– Нет, благодарю. Но не соблаговолишь ли ты выйти со мной на минуточку, господин Лоуренс?

У Лоуренса не было оснований отказываться. Подав глазами знак Хоро и Коулу, он встал и последовал за Киманом. Он был рад, что Коул составлял Хоро компанию; это действительно очень помогало. Интересно, подумал он, насколько поражена будет Хоро, когда это осознает.

– Не буду ходить вокруг да около.

Как только мужчины вошли в другую комнату на том же постоялом дворе, Киман обратился к Лоуренсу. Лоуренс подивился про себя, не кладовка ли это, но, похоже, Киман отвел себе эту комнату для раздумий. В тусклом свете свечей виднелось множество ящиков и карт, разбросанных по всей комнате. Все карты были на незнакомом Лоуренсу языке.

– Мы хотим, чтобы ты, господин Лоуренс, был нашим посланцем.

Он говорил «мы», просто чтобы устрашить Лоуренса, или же, кроме Кимана, в этом участвовал кто-то еще? Лоуренс решил спросить прямо, как подобает торговцу.

– Могу ли я узнать, почему?

– Конечно же. Говоря откровенно, мы сперва имели в виду другого человека.

Разумеется.

– Мы думали про Торговый дом Джин… ты ведь слышал про него, верно? Нашим посланцем должен был стать Тед Рейнольдс, но мы его в итоге не выбрали, потому что –

– …Он хотел, чтобы его перестали использовать северяне.

Киман кивнул и продолжил.

– Он сам хотел иметь с нами дела, а нам бы это дало доступ к торговле медью, поэтому он и был нашим первым кандидатом. И у него хорошие отношения с семьей Болан. Ты знаешь, полагаю, что вся торговля медью на реке Ром под его контролем… и, возможно, это как раз благодаря его связям с той волчицей.

Лоуренс припомнил свою стычку с Ив из-за соли. Если Торговый дом Джин продавал медь в королевство Уинфилд, вполне возможно, что обратно ему поставляли соляные статуэтки. Если так, визит Рейнольдса минувшей ночью мог иметь под собой еще одну причину.

У Рейнольдса свои планы; возможно, он уже давно пытается повысить свои доходы. Он рассчитывал, что Киман и его союзники придут к нему, но этого не произошло. Тогда он понял, что они нашли человека получше. Он-то планировал извлечь выгоду из противостояния юга и севера; неудивительно, если окажется, что его неприглядное поведение было частью его стратегии. Печальное зрелище, которое представляла собой его удаляющаяся спина, показывало, каким жалким он себя чувствовал.

– Мы хотим воспользоваться нарвалом, чтобы установить свою полную власть над северным кварталом.

– Однако вам надо быть осторожными, чтобы они не воспользовались ситуацией и не захватили власть над всем городом.

Киман кивнул. Он и Ив – явно два сапога пара. Нельзя сказать, что Ив его опережала или что у него более слабое воображение. Когда сопернику нельзя доверять, но с ним приходится сидеть за столом переговоров, выбранный ими путь наиболее естественен. Лоуренс понял наконец, зачем он понадобился Ив.

В сложившейся ситуации могла бы возникнуть проблема, если бы не все участники переговоров знали, что связывает юг и север. Киман и Ив могли быть на равных лишь потому, что все находились в одинаковом положении: их посредник мог предать любого из них. Фактически им предстояло вести сражение за своего посредника.

– Один человек из семьи землевладельцев неравнодушен к главе семьи Болан; мы должны этим воспользоваться. Лучше всего было бы и для нас, и для нее, если бы она не стала нас предавать, но в этом мы не можем быть полностью уверены.

Лоуренс тоже знал, что Ив сейчас в сложном положении – более сложном, чем он способен понять… можно сказать, оно было запутанным, как рецепты алхимиков.

– Посланник может быть сейчас на нашей стороне, но потом, по ситуации, переметнуться к ней. Нам нужен именно такой посланник, иначе волчица просто не будет иметь с нами дела – она слишком осторожна. Конечно, мы должны сделать так, чтобы в конечном итоге победа осталась за нами, поэтому нам нужен был надежный план… но, к сожалению, товар, с которым мы имеем дело, может испортиться в любой момент.

Он имел в виду нарвала – тот был пока что жив.

– Так что именно мне предстоит делать?

Киман прокашлялся и закрыл глаза. Похоже, он мысленно пробегал весь план.

– Все просто: передавать сообщения. Мы не доверяем ей, она в равной степени не доверяет нам. Однако тебе, господин Лоуренс, мы доверяем… и она тоже. Поэтому тебе нужно всего лишь доставить им наше предложение. Наши условия, нашу цену, способ передачи, дату, способ бегства с нарвалом – все это ты должен передать ей лично. Ну и, конечно же, нам понадобится ее ответ.

– А моя оплата?

Киман гордо улыбнулся – из-под губы показались зубы.

– После всего этого, полагаю, Гильдия Ровена станет величайшей из торговых гильдий на юге Кербе. Мы вышвырнем Гидеона, нынешнего владельца, который лишь сидит и за всем смотрит. Его место займу я, а доходы… – он сделал паузу для пущего эффекта. – Можешь сам вообразить.

Не везти товары самостоятельно, не продавать их лично – а приказывать другим продавать товары, привезенные другими, самому же лишь записывать прибыли в гроссбухи. Совершенно другой стиль жизни; превращение из торговца во что-то почти чуждое. Доходы будут столь велики, что Лоуренс даже края их увидеть не сможет.

– Однако это лишь устный договор. Так что у волчицы еще есть шанс переманить тебя на свою сторону, господин Лоуренс.

– О да, и она может предложить мне реальную прибыль.

Если Ив, падшей аристократке, действительно удастся обмануть всех остальных и наложить руки на нарвала, то она немедленно продаст его тому, кто предложит больше. Вполне вероятно, Ив предложит Лоуренсу море золота, в котором он купаться сможет.

– Я совершено не желаю давать ей такую свободу, но это единственный шанс заключить с ней эту сделку. Люди все-таки не всесильны.

Киман отнюдь не пустословил. Его люди уже узнали, что сын землевладельца, просивший у Ив руки и сердца, сам по себе не предаст свою семью. Но если его мотивацией послужит Ив, все может измениться. Человек становится сильнее и крепче, когда ему есть кого защищать. В любви нередко бывает, что мелкая птаха одолевает громадного дракона.

– Ясно, я понял, что от меня требуется.

Лоуренс улыбнулся, и Киман улыбнулся в ответ. В тайных переговорах улыбка означала заключение сделки. В историях, полных напряжения и тайн, после заключения секретных сделок бородатые торговцы всегда злорадно ухмыляются при свете свечей.

– Хорошо; однако –

– Однако?

Когда Лоуренс вернул это слово с такой прямотой, Киман улыбнулся, точно невинное дитя.

– Однако я полагал, что ты полностью в моей власти. Как… хмм… как тебе удалось так быстро прийти в себя?

Лоуренс опустил голову, скрывая улыбку. Киман был прав – в отделении гильдии в дельте Лоуренс был в его власти. Он был покорен, как марионетка – до такой степени, что даже кукловод бы смутился. А когда марионетка так внезапно вновь обретает душу… естественно, это неожиданность. Но, конечно, Киман знал причину, поэтому, глядя на улыбку Лоуренса, он продолжил:

– Прости, что задал глупый вопрос. Будь то торговец, рыцарь, король, да кто угодно – никому не под силу выполнить такую работу в одиночку. Даже священнику не под силу.

Торговцы, рыцари, короли… это было понятно. Но почему священники? У каждого великого торговца, рыцаря и короля есть столь же великая жена или любовница. Но священники?

– У них есть бог, – пробормотал Лоуренс с улыбкой. Чего он может достичь в союзе с Хоро?

– Мы оба шагаем по дороге, сотканной из лжи, так давай идти по ней вместе.

Киман протянул руку, и Лоуренс ее принял. Они обменялись рукопожатием.

– Я не могу просто сидеть и ничего не делать. Если пожелаешь со мной встретиться – просто скажи владельцу постоялого двора. Мы не будем подслушивать; рассчитываем, что и ты останешься честен.

– Да… ибо подозрение и недопонимание порождают плохие события.

Киман кивнул и встал. В отличие от их первой встречи в отделении, сейчас он покинул комнату вместе с Лоуренсом.

– К послезавтра все должно решиться.

За его улыбкой пряталось «любой ценой».

– Значит, даже если мы не сможем заснуть, все равно продержимся до самого конца.

Услышав ответ Лоуренса, Киман улыбнулся и двинулся прочь легкой походкой. Сейчас никто бы не заподозрил, что эти двое вообще знакомы.

Стоя в коридоре в одиночестве, Лоуренс натянуто улыбнулся и пробормотал:

– Он так и не сказал, чем нам грозит неудача.

Действия Кимана мало чем отличались от того, что сам Лоуренс сделал в церковном городе Рубинхейгене, когда он использовал пастушку, расписав ей грядущие блага. Тогда его едва не раздавило чувство вины; а теперь? Киман держался так, будто подобные вещи абсолютно естественны. Лоуренс был совершенно не уверен, что сам способен так держаться.

Хоро была на его стороне; если все будет совсем плохо, она даст ему возможность начать все заново. Но так она его лишь подбадривала; более того, ему требовалось выйти из этой ситуации с прибылью – одного лишь безопасного выполнения заданий недостаточно.

Следует ли атаковать, когда противник меньше всего этого ожидает? У Лоуренса не было выбора… и, сказать по правде, сейчас ему самому хотелось попробовать. Почесав в затылке, он направился по коридору в темноту; горькая улыбка расплывалась по лицу все шире, превращаясь в оскал.

Почитать бы сейчас какой-нибудь героический эпос, подумал он.

 

Глава 7

Этой ночью, вопреки своим недавним словам, Лоуренс не смог сомкнуть глаз.

Киман, главная фигура всего плана, должно быть, провел всю ночь за составлением писем и прочей подготовительной работой; Лоуренсу же следовало беспокоиться о том, как вся эта работа отразится на нем.

Он знал, что не так уж искусен. Большинство торговцев в подобной ситуации стали бы собирать сведения, чтобы получить преимущество над противником… но сейчас у Лоуренса не было иного выхода, кроме как признать превосходство Кимана. Чтобы перехитрить такого противника, требовался недюжинный талант. У Лоуренса было мало времени на составление плана, вдобавок он довольно смутно понимал положение дел. Так что у него не было ни малейшей уверенности, что все закончится хорошо.

Если бы не Хоро, он бы выбрал самосохранение и добровольно стал бы пешкой Кимана… тот бы водил его на веревочке и в конце концов бросил бы. Рассмеявшись над собой, Лоуренс повернулся на другой бок. Его кровать стояла возле окна, и в ней было холодно; поднимая голову, Лоуренс мог видеть бледно-синий лунный свет, проникающий сквозь щели в ставнях.

Следовало снять шляпу перед Ив – теперь, когда он осознал, как велика пропасть между ними как торговцами. Даже такой человек, как Киман, сражался с ней на равных… а Лоуренс просто впрыгнул между ними. Перевернувшись на другой бок, Лоуренс вздохнул.

Поворачивать назад он не желал, но все равно тревожился. Чем сильнее он пытался заснуть, тем дальше отодвигался сон. Похоже, он был просто не из того теста, чтобы выдерживать подобные ситуации. Горько рассмеявшись, он решил промочить горло; вышел из комнаты и втянул ночной воздух. Медный кувшин был холоден как лед, но Лоуренс все равно взял его и пошел по безмолвному зданию.

Постоялый двор был построен вокруг садика, а в садике был колодец. Во время своих странствий по южным землям Лоуренс видел такие здания часто. Хотя по виду постройки можно определить, какой гильдии или торговому дому она принадлежит, общий план существенно не меняется. И не потому, что все согласились на один и тот же архитектурный стиль, – просто плотники и каменотесы везде одинаковы. До того, как странствия занесли его в далекие края, он вообще считал, что этот стиль один и тот же во всем мире.

Лоуренс никогда не забудет своего изумления, когда он узнал, что это не так. Странствия расширяли его кругозор, но он никогда не должен был забывать, насколько узким этот кругозор по-прежнему оставался. После многих лет Лоуренс осознал, какой он крохотный в этом громадном мире. Выше него было бессчетное множество людей, ниже него тоже.

Всегда есть кто-то, кто способен на то же, на что и он; и что бы он ни понял, всегда есть кто-то, кто понял это раньше. Лоуренс забросил ведро в колодец, в глубокую дыру, разверстую навстречу лунному свету. Редко события идут так, как их направляет человек; обычно они развиваются под давлением с разных сторон.

Нынешняя ситуация произошла от того, что они спросили Ив о костях бога-волка, но первопричиной была их встреча в Ренозе… а в Реноз они попали из-за Хоро. Да, Лоуренс плыл навстречу своей судьбе, но отнюдь не по озеру – по стремительной реке.

Подняв ведро, Лоуренс взглянул на красивое отражение луны в воде. Возможно, он вспоминал свою трудную юность, потому что ему совершенно не нравилось в нынешней запутанной ситуации быть мелкой сошкой. Будь он историком, он никак не смог бы написать, что играл в истории главную роль… эта роль досталась бы, видимо, Киману или Ив. Лицо Лоуренса исказилось в грустной улыбке; отражение луны тоже. Лоуренс решил, что хватит думать о глупостях, и поднял голову. Как он и ожидал, рядом стояла Хоро.

– Прекрасная ночь, правда?

Она держала руки за спиной, сияя простодушной улыбкой, точно городская девушка в солнечный день. Лоуренс улыбнулся ей навстречу и ответил коротким «да».

– Мое настроение колеблется и меняется подобно луне, – вздохнула Хоро и потыкала пальцем в отражение луны в ведре.

– Когда ты вышел из комнаты, у тебя был такой тоскливый вид, что я пошла следом.

– У меня был такой вид, будто мне нужно было с кем-то поговорить?

Она ухмыльнулась и лишь затем ответила:

– …Возможно.

Похоже, это прогресс – что она позволяет Лоуренсу вести нить разговора. Подняв кувшин, оставленный Лоуренсом возле колодца, Хоро покрутила его в руках.

– Я хотела с тобой кое о чем поговорить.

– Со мной? Желаешь раскрыть еще один тайный способ, как понимать человеческую натуру?

Хоро безмолвно рассмеялась над его шуткой и села на край колодца, продолжая сжимать в руках ледяной кувшин.

– Об этом нет нужды говорить… ведь я крепко держу твое сердце, а значит, ты и так уже все знаешь?

– Скажу лишь «возможно».

– Прекрасное отношение.

Она рассмеялась, обнажив клыки; потом смех медленно стих, точно отступающая морская волна, и так же медленно исчезла улыбка. Эта волчица умела надевать много масок; так штормовое море, если на него смотреть издали, скрывает множество острых камней. Когда волны отступают и обнажают ее истинные чувства, они, как те камни, могут преподнести любой сюрприз. «Сколько же раз я уже почти потонул», – подивился Лоуренс про себя, поглаживая бородку.

– Я…

– Хмм?

– Я сожалею, что подстрекнула тебя.

Она по-прежнему сжимала медный кувшин, видимо, такой же холодный, как прежде. Лоуренс сел рядом, будто стремясь ее согреть.

– Ну, вообще-то я благодарен тебе за это… благодаря тебе я смог воспротивиться Киману.

Он не лгал; однако глаза Хоро бегали, точно она пыталась понять, правду он сказал или нет. Наконец Хоро опустила глаза и кивнула.

– Об этом я и сожалею.

– О? Ну… если бы ты мне не дала такую возможность, сам бы я не решился…

– Я не это имею в виду.

Хоро покачала головой и набрала воздуха в грудь; потом посмотрела на Лоуренса в упор и отчетливо произнесла:

– Такой умный человек, как ты, может сделать практически все, если только ясно видит, что вокруг него происходит. Но у каждого есть сильные и слабые стороны, и я подстрекнула тебя, хотя прекрасно знала, что ты для этого не очень приспособлен. Я даже знала, что ты не желал этого.

Лоуренс и впрямь лез в конфликт городских торговцев, изрядно поднаторевших в интригах и коварстве. Однако к подобному он в любом случае должен быть готовым, если сам собирается стать когда-нибудь городским торговцем. Хоро вовсе незачем по этому поводу переживать. Но не успел он раскрыть рот, чтобы это высказать, как она продолжила:

– В любом случае, если бы тебе вправду достало духа спорить с ними всеми, ты бы уже в полной мере воспользовался моими способностями.

Да, будь на его месте Ив или Киман, они бы так и поступили… они бы не постеснялись воспользоваться Хоро, чтобы заполучить желаемое. В конце концов, если рассуждать логически, она была самым сильным оружием.

– Ты, похоже, предпочитаешь течение событий, которое… ээ… надежное. Медленное и равномерное. И я тоже чувствую, что тебе это подходит лучше всего. Однако из-за моих действий сейчас перед тобой нечто совершенно иное. Я права?

Она была права. До знакомства с ней Лоуренс думал лишь о своем заработке. Его доход медленно рос, и какая-то часть Лоуренса была вполне удовлетворена этим постепенным ростом. Нельзя забывать, почему он изначально хотел обзавестись собственной лавкой: вовсе не из какого-то могучего желания вроде «держать в руках весь мир», а просто – быть частью некоего маленького городка, который он мог бы считать своим домом.

– Однако мне обидно, что ты не считаешь меня пригодным для подобного.

Уши Хоро под капюшоном дернулись. Она медленно подняла голову.

– Но ты и впрямь для этого непригоден?

– Когда ты так на меня смотришь, я просто не могу сердиться.

Лоуренс горько улыбался, наблюдая, как белые облачка его дыхания уплывают вверх, к луне; казалось, эти облачка уносят с собой и горечь.

– Однако отступать я не собираюсь.

После этого его заявления Хоро посмотрела на него с таким видом, будто только что вдохнула часть той горечи, что он выдохнул.

– Потому что у тебя такое лицо.

– Угг…

Даже когда Лоуренс ткнул ее пальцем в лоб, она не пыталась скрыть своей тревоги. Да, похоже, она совершенно искренне сожалела, что втянула его в это. Всякий раз, когда Лоуренс оказывался в беде, Хоро шутила, что у нее будут проблемы, если он окажется плохим торговцем; однако, несмотря на все это, она действительно переживала за него. Но сейчас, похоже, у нее были другие причины беспокоиться, помимо неприспособленности Лоуренса к подобным ситуациям.

– Раз ты так сожалеешь, это означает, что ты ждешь от меня великих дел, правда?

У Хоро ведь тоже был недостаток – она всегда сердилась, что Лоуренс чересчур трясется над ней, когда принимает решения. Но, похоже, когда Мудрая волчица молчала, это действовало куда лучше, чем когда выплескивала свои чувства в виде слов.

В конце концов она явно решила замять тему.

– Ты, кажется, собирался написать о нашем с тобой путешествии…

– Э?

Он припомнил; да, он действительно что-то такое говорил. Однако он никак не мог понять, в чем тут связь. Хоро смотрела на него сердито; похоже, она рассчитывала, что он поймет сразу. Однако в итоге она, судя по всему, смирилась с ограниченными возможностями его мозга и хмуро продолжила:

– Но в этой истории главным героем будешь ты, верно? Я хочу, чтобы главный герой действовал подобающе. Потому что я… я всего лишь второстепенный персонаж… или по крайней мере у меня такое ощущение…

В древней легенде о Медведе Лунобивце, разрушившем ее родной город, Хоро не то что главной героиней не была – ее вообще убрали со сцены.

Сейчас она, сидя на краю колодца, болтала ногами совершенно по-детски.

– Но… это всего лишь мое себялюбие. Если ты окажешься в опасности, если ты будешь одиноко бродить по ночному саду – мне будет больно.

Она положила руку на грудь и вздрогнула, точно ей действительно было больно. Лоуренс легонько ущипнул ее за правую щеку.

– В общем, я понимаю, что ты имеешь в виду, но…

Хоро с сердитым видом терла щеку; у Лоуренса не оставалось иного выхода, кроме как говорить напористо.

– Если ты так на это смотришь, у меня тем более нет причин отступать.

Потому что ее слова значили – она ожидает от него многого. А раз так – ни за что на свете он не отступит.

– Поэтому-то я и не хотела тебе говорить…

– Потому что я стану еще упрямее?

И Лоуренс рассмеялся; однако Хоро ткнула его кулачком в бок и посмотрела таким серьезным взглядом, что стало ясно: шутки кончились.

– Ты хоть понимаешь, как дорого можешь заплатить, если не примешь моей заботы?

– …

Он знал все аргументы Хоро и знал, что они косвенно отражают ее ожидания. Призадумавшись на несколько секунд, он наконец кивнул. Он вовсе не валял дурака, однако Хоро все равно одарила его долгим испытующим взглядом.

– Ты действительно понимаешь?

– Я так думаю.

– Вправду?

Именно ее настойчивость помогла Лоуренсу наконец-то сообразить. Какую роль играет в истории персонаж, который хочет, чтобы другой был главным героем? Ему всего-то надо желать и волноваться; в этом смысле это очень удобная роль. К несчастью для Лоуренса, мужчины во все времена слабы против такого рода персонажей.

– Конечно.

Утвердительно кивнув, Лоуренс обнял ее теплое тело, омытое лунным светом. Хвост под балахоном радостно вилял. Мир – в каком-то смысле большая сцена, на которой каждый хочет быть главным героем. Но события далеко не всегда подчиняются капризу человека, так что быть главным героем – задача не из простых. Однако пытаться легче, когда в тебя кто-то верит.

Хоро стояла в объятиях Лоуренса, и у нее был такой вид, будто тяжесть свалилась с плеч. Одного этого было достаточно, чтобы Лоуренс понял – он ни о чем не сожалеет.

– Идем, давай наполним кувшин и пойдем обратно. Здесь холодно.

Он вдруг понял, что эти слова яснее ясного показывали, что он пытается скрыть смущение. Правой рукой он взял у Хоро кувшин и наполнил водой; Хоро держала его за левую руку и хихикала, точно от щекотки. Конечно, его подстрекали, но это было из-за того, что ситуация имела отношение к костям бога-волка – потому-то Хоро и желала, чтобы Лоуренс в нее влез.

На следующий день после обеда Лоуренса вызвал Киман. Когда он покидал комнату, сильнее всех нервничал, как ни странно, Коул.

Кербское отделение Торговой Гильдии Ровена представляло интересы всех ее членов в Кербе, важнейшем торговом узле, связующем язычников и приверженцев Церкви. Здесь встречались тысячи торговцев. Здесь встречались управляющие, присматривающие за торговцами. Перехитрить каждого из них было невозможно; но что Лоуренсу предстояло сделать, так это под руководством Кимана перехитрить другие гильдии и северных землевладельцев.

Если Ив не предаст его и гильдию, все будет хорошо. К такому заключению пришли Киман и другие торговцы после ночи размышлений и подготовительной работы. От Лоуренса не требовалось чего-то чересчур сложного. Ему предстояло завоевать доверие одинокой волчицы Ив и таким путем добиться того, чтобы все прошло гладко. Ничего более.

– Ты уверен, что тебе не нужно взять с собой своих спутников?

– Уверен.

В здании было шумно, так что Лоуренс смог урвать лишь несколько минут, чтобы поговорить с Киманом перед отправлением. Киман был одним из главных людей в отделении, и сейчас он вел переговоры, так что сейчас на нем было роскошное одеяние с накрахмаленным воротничком.

Поскольку переговоры между северными землевладельцами и южными торговцами происходили в дельте, то, что Хоро и Коул оставались на постоялом дворе, могло со стороны выглядеть так, будто их взяли в заложники. Быть может, поэтому Лоуренса и спросили, не лучше ли им пойти с ним.

– Итак, ты передашь госпоже Болан то, что мы обсуждали. Сейчас все очень запутано, так что, если ты будешь принимать решения по своему усмотрению, важные мелочи могут просочиться сквозь щели в плане.

Киман смотрел Лоуренсу прямо в глаза, и Лоуренс кивнул, показывая, что понял. Даже если бы он видел полную картину, едва ли он бы ее осмыслил… он ведь даже у Хоро и Коула не мог выиграть. Киман зато не мог неделями бегать по горным тропам, питаясь лишь водой и черствым ржаным хлебом, – такую работу куда лучше мог выполнять Лоуренс.

Если Лоуренс будет следовать советам Кимана, ему ничего не будет угрожать. Единственное решение, которое ему дозволялось принять самому, – последнее; когда все станет видно достаточно отчетливо, чтобы он мог вынести свое суждение.

Киман хотел поговорить еще, но стук в дверь прервал их беседу. Переговорщикам предстояло выйти сразу группой, и время подошло.

– Все понятно?

Получив свои приказы, Лоуренс покинул комнату и прошел мимо нескольких человек, которые как раз собирались войти. В здании царило напряжение, как перед надвигающейся битвой; сильнее всего это ощущалось в таверне на первом этаже. Но то было напряжение, связанное с предвкушением победы, ведь бог победы – нарвал – был на их стороне. По-видимому, здесь все обсуждали, кто в результате этой истории окажется на самом верху.

Большинство сходилось во мнении, что гильдия, захватившая лодку северян, которые поймали нарвала, скорее всего, и выиграет больше всех. Даже члены Торговой Гильдии Ровена бормотали, что победить в переговорах будет трудно. Разумеется, это не значило, что они сдаются; те торговцы в углу таверны, которые махали руками, точно гребцы веслами, и те, что сейчас спали, скорее всего, присоединились к югу раньше всех.

Рыцари и наемники слишком прагматичны, чтобы говорить о дележе доходов, которые вне их досягаемости. Но торговцы любят подсчитывать еще не вылупившихся цыплят; они давно уже начали яростно спорить о том, какая доля еще не полученной прибыли кому из них причитается… и, возможно, до сих пор спорили.

Возле здания стояли повозки, ожидающие Гидеона и Кимана; повсюду шныряли одетые попрошайками лазутчики, собирающие сведения для своих нанимателей – других торговцев. Лоуренс вспомнил, как Ив назвала это в Ренозе, городе дерева и меха: «торговая война». Атмосфера возбуждала Лоуренса – потому, видимо, что он своими глазами лицезрел зарождение колоссальной сделки. Кроме того, он был от роду мужчиной, и еще и поэтому подобные вещи его притягивали.

– Господа!

Всю болтовню сразу как отрезало. В центре внимания был Гидеон – высокий, худой, лысеющий старик. Киман называл его приспособленцем, но в его должности, требующей избегать потрясений, любой должен быть таким. В отличие от Кимана, одетого как аристократ, на Гидеоне было одеяние свободного покроя, подобающее старику. Его темно-синие глаза, озирающие всех, кто был в помещении, могли, казалось, заглядывать на сто лет в будущее.

– Во имя нашего покровителя, Святого Ламбардоса, да пребудет с нами победа!

– За победу! – подхватили все; управляющий гильдией и его свита вышли из здания. Киман не взглянул на Лоуренса ни разу – зато он постоянно разговаривал то с одним, то с другим человеком, пока не вышел наружу и не сел в повозку. Наблюдая за ним, Лоуренс обнаружил, что его рука против воли поднялась к груди. Воистину удивительно было, что он, Лоуренс, тоже является частью плана, который может перевернуть положение дел в городе с ног на голову. Будь сейчас рядом с ним Хоро, она бы рассмеялась и сказала, что он торговец до мозга костей. Нет, она точно рассмеялась бы – ведь даже сам Лоуренс рассмеялся.

Запрет на пересечение реки был уже снят, так что после отбытия управляющего то же сделали многие другие – одни, чтобы передавать устные приказы, другие – чтобы наблюдать. Лоуренс смешался с толпой и вместе со всеми двинулся к реке.

Насколько он мог видеть из людского моря, на улицах царило странное возбуждение. Торговля, конечно, шла как обычно, да и не все в городе были торговцами. Но то, как толпы торговцев направлялись на север, напомнило ему северную экспедицию. Звонили церковные колокола, звук шагов гремел, как барабанный бой. Даже лодочники, обычно не очень вежливые к проезжим, держались тихо и почтительно.

Множество зевак торчало на берегу; за ними наблюдали солдаты с копьями и секирами. Слабовольного торговца вышвырнули из лодки, куда он пытался залезть, обратно на причал; у него тряслись колени. Однако никто над ним не смеялся. Все молча двигались к дельте.

Люди, не имеющие отношения к торговле, глазели на разворачивающиеся перед ними странные сцены. В стародавние времена битвы за землю велись мечами, и это было понятно. Сегодня сражения идут на пергаментах и чернилах, так что никто бы не удивился, если бы зеваки приняли происходящее за какую-то магию. Даже Лоуренсу так казалось.

Деньги словно бы появлялись после переговоров – совсем как демон, возникающий в магическом круге, когда его призывает чародей. Понятно, почему Церковь с такой нелюбовью относится к торговцам, безжалостно выжимающим деньги из всего подряд. Их торговле как будто могучие демоны помогают.

Толпу никто не вел; она словно бы текла сама. Путь ее лежал к Золотому потоку, где продавались и покупались самые дорогие товары в дельте. На столах лежали пергаменты с описанием товаров столь ценных, что их нельзя купить за деньги… а может, даже за власть, престиж и честь.

Мелких торговцев, таких как Лоуренс, здесь остановили; лишь богато одетые торговцы и представители гильдий могли пройти. С севера тоже подходили люди и рассаживались. С обеих сторон сидели люди, как будто привычные повелевать другими простым поворотом головы, – это была словно встреча легендарных мудрецов прошлого.

Однако южане явно имели превосходство. Их одеяния, их свита, их манера вести себя буквально пахли деньгами и властью. В сравнении с этим северяне могли похвастаться лишь своим достоинством, которое они, похоже, пытались укрепить, громко крича – сомнительная мера.

Южане расселись по местам; управляющий Гидеон, представитель Торговой Гильдии Ровена, сидел через три места справа от самого хорошо одетого человека в центре. Судя по всему, рассадка участников соответствовала ожидаемым долям в прибыли. Конечно, северяне этого не знали; Лоуренс подивился про себя, как должны чувствовать себя люди, сидящие перед теми, кто бесцеремонно делит между собой их доходы.

В общем, если сделка пойдет своим чередом, совершенно неясно, какую прибыль получит Торговая Гильдия Ровена. Все, что Лоуренс сейчас знал, – что основная прибыль гильдии достанется Гидеону, а те, кто под ним, заработают мало. Если бы только прибыль можно было разделить поровну… При этой наивной мысли Лоуренс не удержался от смеха; если бы только в торговле все было так!

Наконец расселись и северяне. За их спинами стояли торговцы – видимо, их свита; они что-то шептали на ухо сидящим. Судя по всему, это была последняя отчаянная попытка выработать какую-то стратегию, однако все сохраняли непроницаемые лица.

Как ни странно, на стороне северян, прямо за сидящим в центре человеком в самом роскошном платье, стоял некто, с кем Лоуренс был знаком.

Тед Рейнольдс из Торгового дома Джин. На нем была заостренная шляпа, как и на всех вокруг него; похоже, это обычное одеяние кербского торговца. При других обстоятельствах именно он мог бы стать посредником Кимана в его плане сокрушить северян… весьма отрезвляющая мысль.

Если бы Киман выбрал Рейнольдса, предал бы Рейнольдс Лоуренса? Ответа у Лоуренса не было; однако, наблюдая за ним издалека, он вдруг почувствовал, как их взгляды встретились. Рейнольдс смотрел на огромное множество людей, так что едва ли он в этой толпе выделил именно Лоуренса. Явно это свидетельствовало лишь о том, что у Лоуренса нервы расшалились.

Да нет, он действительно нервничал… Ив нигде не было. Киман предполагал, что она не будет в центре сцены, и, похоже, он был прав. Ее работой были тайные сделки. Возможно, сейчас она задыхалась под грудой любовных писем от тех, кто пытается перехитрить остальных и заполучить весь барыш. Лоуренс крутанулся на месте и выбрался из толпы… ему нужно было бежать и преподнести ей свою порцию цветов.

Совсем скоро за его спиной раздался голос – похоже, сигнал к началу переговоров. Голос принадлежал южанину; было яснее ясного, что вся эта встреча была не более чем ритуалом, формальностью. Но ритуалы подобны молитвам: они проводятся ради ублажения богов. Страх сдавил воротник Лоуренса при мысли, о чем сейчас молятся эти люди за столами.

 

Глава 8

Как добраться до Ив, было так же непонятно, как путь к вершине горы. Но Лоуренс подозревал, что найдет ее на том постоялом дворе, где они жили раньше, где Хоро напилась и долго беседовала с ним и Коулом. На первом этаже не было ни души, но владельцу не на что было жаловаться – кто-то из северян снял все здание. Сегодня все постоялые дворы в дельте были заняты.

Лоуренс подал владельцу потертую монету с профилем некоего давно почившего короля. Вместо ответа владелец поставил перед Лоуренсом пустую пивную кружку и указал в сторону лестницы.

– Тебя всегда ждут.

Вне всяких сомнений, это было указание отнести кружку наверх, что Лоуренс и сделал. Там он увидел торговца, беседующего с кем-то в другом конце коридора. Лоуренс бы не обратил на него внимания, если бы не талант торговца никогда не забывать ранее виденных лиц. Мужчина нацепил фальшивую бороду и сунул что-то под одежду, чтобы изменить фигуру, но, несомненно, это был один из стражей Ив. Когда Лоуренс вновь повернулся к нему, он встретил его проницательный взгляд.

– Как дела?

Преодолев нерешительность, Лоуренс бесстрашно направился к мужчине. Незнакомец, с которым он разговаривал, открыл рот, и Лоуренс понял, что они ожидают от него какого-то пароля. Теперь понятно, зачем понадобилась пустая кружка; Лоуренс перевернул ее вверх дном и ответил:

– В последнее время дела идут так худо, что мне даже на пиво не хватает денег.

Лицо незнакомца расплылось в усмешке, и он указал на дверь позади себя. У него на всех пальцах были неровные ногти с заусенцами – явно он был непривычен к физическому труду. Лоуренс вернул теплую улыбку и постучал в дверь; едва услышав изнутри ответ, он открыл ее и вошел. Тут же в ноздри его ударил запах чернил и чего-то еще едкого, так что он даже нахмурился. В углу комнаты какой-то старик плавил воск, чтобы запечатывать письма.

– Ты хоть представляешь, насколько я разочарована, что вижу тебя здесь?

Физическая усталость – это одно, умственная – совсем другое. На лице Ив было явственно написано измождение от чтения; обе руки поддерживали голову, не давая ей упасть на груду писем и книг на столе.

Лоуренс ответил:

– Ты как раз собиралась прикорнуть?

– Вот именно. Вокруг столько ерунды творится.

Повсюду вокруг Лоуренса были стопки писем и других бумаг; он не удержался от соблазна кинуть взгляд на них. Два письма с угрозами, еще три, где ее предостерегали от «союза» севера и юга, три адресованных Ив приглашения работать на кого-то и даже одно, где ей предлагали бежать. Лоуренс подобрал последнее, самое забавное письмо и положил перед Ив.

– Знаешь, однажды я с несколькими пилигримами пересекала пролив, и на наш корабль напали пираты.

Ив элегантным движением сложила письмо; начало разговору было положено – невинное и бессмысленное.

– Эти пилигримы, конечно же, все съежились и начали молиться, но потом, когда нескольких моряков убили, знаешь, что произошло?

– Понятия не имею.

Услышав его признание, Ив весело продолжила:

– Они принялись срывать одежды и… ну, ты понял. Именно тогда я поняла, как «невероятен» и «крепок» человек.

Поэт сказал однажды, что угроза неминуемой гибели – сильнейший из сексуальных возбудителей, известных человеку. Однако заявление Ив породило вопрос:

– А что в это время делала госпожа Ив?

Ив осторожно сунула письмо в очаг.

– О, я была занята: обшаривала их пожитки в поисках денег, которыми выкупила бы мою собственную жизнь.

Ее сухие губы сжались в линию… одни лишь глаза улыбались. Лоуренс пожал плечами и наконец подал ей письмо, которое ему приказали доставить.

– Меня попросили передать тебе это.

– Вот уж что совершенно излишне.

При этих ее словах старик, помешивающий воск, поднял голову и посмотрел на нее и на Лоуренса. Но как только Ив шевельнула пальцем, он снова вернулся к воску. То ли он был глух, то ли притворялся, чтобы внушить Лоуренсу ложное чувство безопасности.

– Мне надо знать лишь одно: на чьей ты стороне. Ничего более.

– Точнее сказать, сделаю ли я в итоге то, что ты мне скажешь, верно?

Ив вновь улыбнулась одними глазами, но ничего не ответила. Она протянула руку, взяла письмо и открыла так, как будто это было самое обычное письмо, одно из многих.

– Хмм, даже страшновато становится, когда оно так близко к тому, что ожидаешь. Как будто кто-то описал в подробностях нашу тайную встречу.

– Ты, конечно, шутишь.

Глядя на Лоуренса с его самой искренней деловой улыбкой, Ив со скучающим видом небрежно положила письмо на стол.

– Стало быть, он готов к переговорам…

По крайней мере похоже было, что на его письмо она готова потратить больше времени, чем на другие.

– И что ты думаешь? – спросила она, закрыв глаза.

Начинать торговаться было еще слишком рано.

– Ну, раз госпожа Ив получила письмо, моя работа наполовину завершена.

– Землевладельцы отдают дельту за нарвала, я и еще кто-то, кто предаст северян, получаем часть прибыли, а твои забирают остальное.

– Такой исход устроит всех.

При этих словах Лоуренса Ив вздохнула и потерла уголки глаз.

– Какая жалость, что нельзя видеть, что у других в душе.

Тех, кто верит в своих партнеров по переговорам и в то, что торговля пройдет без сучка без задоринки, просто никогда еще не предавали. А уж те, кто сами мошенничают, ни за что не поверят, что этого не сделают другие.

– Ты знаешь, с кем связан Киман?

Ив вовсе не испытывала Лоуренса – это был искренний интерес.

– Понятия не имею.

– Как ты думаешь, вообще возможно втайне от всех украсть нарвала?

– Придется запугать или подкупить стражей.

– Но договор об обмене подпишет сын землевладельца, у него самого прав на землю нет. Договор может оказаться бесполезным. Что Киман будет делать в таком случае?

– Третье поколение уже говорило с землевладельцами. Они все взрослые люди. Полномочия нотариуса делят между собой совет, Церковь и землевладельцы… так что, если только они найдут где выразить свое мнение, все будет хорошо. По крайней мере он так говорит.

– Понятно. А ты веришь в его слова?

Ив взглянула на Лоуренса сверху вниз, точно аристократ на простолюдина. Она говорила так, будто была уверена, что Киман устроил ловушку.

– Я не верю в его слова, но я подчиняюсь его приказам.

Ив отвернулась.

– Безупречный ответ. Но его недостаточно, чтобы перекинуть мост через пролив, который нас разделяет.

Она намекает, что не может принять предложенный Киманом компромисс? Лоуренс не доверял Киману, но, на его взгляд, для Ив такая сделка была весьма неплохим исходом.

– А что было бы лучше всего для тебя?

– Я сказала уже. Все друг друга предают, а я забираю всю прибыль.

– Как же ты… – и Лоуренс поспешно захлопнул рот, не выпустив наружу остальные слова. Ив улыбнулась, точно приглашая его продолжить.

– Почему ты продолжаешь цепляться за этот путь? Это же ребячество.

Если бы такого рода сделку предложили Киману, он бы согласился мгновенно; более того, он был бы в восторге. Почему же Ив так упрямо продолжала ему не верить? Лоуренсу это казалось странным, с какой стороны ни взгляни. Если бы Ив чувствовала, что Киману нельзя доверять, она бы отказалась прямо и сразу. Может, она действительно хочет забрать себе всю прибыль? Такая детскость казалась дурной шуткой.

– Ребячество? Да, полагаю, я веду себя как ребенок.

Ив улыбнулась и сделала глубокий вдох, потом выдохнула с такой силой, что бумаги на столе колыхнулись.

– Ребенок, раз обжегшись, потом боится огня.

– Если бы это было так, все торговцы лишь сохли бы, сидя в пустых комнатах.

У торговцев нет выбора – они должны беспрестанно искать прибыль, как бы сильно их ни ранила и ни обманывала действительность. И Ив, несомненно, есть живое воплощение этой философии. То, что именно от нее сейчас зависит, кто в итоге будет властвовать над жизненно важным торговым центром Кербе, – не доказательство ли тому?

На ядовитую реплику Лоуренса Ив ответила утомленным вздохом.

– Я никогда не собиралась становиться торговцем.

– Кхх.

Лоуренс несколько съежился, потрясенный тем, как слабо прозвучал ее голос. Ив рухнула на стол, словно совсем обессилев; бумаги разлетелись во все стороны. Глухой (возможно) старик вскочил на ноги, но Ив повернулась к нему и улыбнулась.

– Неудачная шутка, не правда ли? Поиграть бумажками, произнести несколько слов – этого достаточно, чтобы купить нечто более дорогое, чем жизнь человека.

Она взяла в руки письмо, тут же уронила его и медленно повернулась к Лоуренсу.

– Тебя когда-нибудь предавал человек, которому ты полностью доверял? Как вообще можно доверять кому-либо после такого? Сейчас я доверяю лишь себе одной и своему умению предавать.

Звериные клыки полезны как для защиты, так и для нападения. Ив следила за своими, чтобы они оставались остры как бритва. Неужели она считала, что только так она может себя защитить?

– Когда мы с тобой дрались, ты меня спросил, помнишь?.. Ты спросил, что ждет меня в конце пути, по которому я иду, пытаясь утолить бесконечную жажду. И я тогда ответила тебе, помнишь? О чем я мечтаю…

Ив медленно закрыла глаза, потом так же медленно открыла.

– Я мечтаю о том времени, когда всем будет хорошо. О мире без боли и тревог.

Лоуренс был потрясен; он мог лишь отступить на шаг. Вечно предавать других, ища жизни без боли и тревог? Возможно, сейчас ему приоткрылся самый темный уголок человеческой души. И ведь Ив не притворялась. Это не была ловушка.

Ив медленно подняла свое тело со стола и, словно в нерешительности, откинулась на спинку стула. Потом спокойным голосом произнесла:

– Хорошо. Я приму предложение Кимана. А ты поверишь в мои слова.

На секунду она замолчала, и ее губы изогнулись в змеиной усмешке.

– Скажи ему…

Ее ответ был совершенно гениален. Как Лоуренс мог верить этим словам? И как он перескажет их Киману? Столько возможностей, столько сомнений; Лоуренс подавил подступающую к горлу тошноту и медленно выпрямился. Однако это был окончательный ответ Ив, и Лоуренс обязан был передать его Киману.

– Хорошо.

Он вежливо поклонился и развернулся, чтобы выйти из комнаты. Невольно в его голове всплыло сравнение Ив с многорукими морскими чудовищами, которые утаскивают корабли на морское дно и снятся морякам в кошмарных снах. Если Ив не может заставить себя верить кому бы то ни было, естественно, она предаст кого угодно ради собственной выгоды.

Но в торговле не может быть выгоды, если нет взаимного интереса… так кому же Ив в конечном итоге доверится? И кто в этой сделке проиграет?

Лоуренс уже взялся за дверную ручку, когда Ив произнесла напоследок:

– Послушай, почему бы тебе ко мне не присоединиться?

Она смотрела на него с непроницаемым лицом. Она как будто говорила искренне и в то же время пыталась его поймать.

– Ты имеешь в виду – присоединиться к тебе, как будто меня обманули?

– Конечно.

– Мне не нравится чувствовать себя обманутым.

Когда он договорил, Ив улыбнулась. На ее следующую фразу он не стал отвечать.

– Послушай, ведь твоего возвращения кто-то ждет, да? Но я…

Он не ответил; любой ответ завел бы его в ловушку. Песни русалок слишком прекрасны, чтобы мозг мужчины мог с ними справиться. Лоуренс быстро прошел по коридору и спустился по лестнице, и всю дорогу ему казалось, что взгляд Ив приклеился к его спине.

Связь с Киманом должна была осуществляться через посредника. Местом встречи была многолюдная аллея с множеством лотков в двух улицах от Золотого потока. Дерево лучше всего прятать в лесу. Однако этот окольный путь был избран не потому, что встретиться с Киманом напрямую было трудно; существовала иная причина.

Лоуренс получил строгий приказ передать Ив ровно то, что ему было сказано. По-видимому, это было сделано, чтобы избежать развития событий, при котором она его переманит и отправит назад с ложными сведениями. Лоуренс не мог не признать, что такая перестраховка – мудрый шаг. Он не мог в точности передать весь свой разговор с Ив – какая часть их беседы содержала правду, а какая ложь? Его собственная вера в людей колебалась.

– Хозяин сказал «понятно».

Посредник, который передал Киману слова Лоуренса и принес ответ, был низкорослым горбуном.

– Каковы мои приказы?

– В переговорах скоро будет перерыв. Тогда ты получишь следующий приказ.

– Ясно.

– Хорошо. Я с тобой свяжусь в следующем месте, где мы договорились.

Сказав эти слова, посредник тотчас ушел; возможно, ему еще предстояло встречаться с другими. Несомненно, Киман хорошо все организовал, однако Лоуренс все равно был не уверен, что этого будет достаточно. В дельте всегда было полно торговцев, так что шляющийся по улицам чужак не привлечет особого внимания… но всему же есть предел.

Сейчас любой бесцельно бродящий по улице торговец – даже если он просто разглядывает окна лавок – непременно вызовет подозрения. И чем более подозрительно он себя ведет, тем сильнее его будут подозревать.

Будь с ним Хоро, Лоуренс сумел бы сохранить спокойствие. Но это всего лишь означало, что он настолько привык к ее присутствию, что сдувался всякий раз, когда ее рядом не было. При этой мысли на лице Лоуренса появилась кривая усмешка, и он направился к следующему постоялому двору, где должен был встретиться с посредником.

– Мои извинения, господин, но у меня нет свободных стульев.

В дельте было не очень много постоялых дворов, и все они были забиты под завязку, так что подобного ответа Лоуренс ожидал. Он еще до того, как войти, увидел, как много здесь толпилось народу, и понял, что у владельца быстро кончится вино, если только он не начнет разбавлять его водой… так что предусмотрительно заказал вина покрепче.

Если ему придется пить, стоя у стены – это не страшно. По правде сказать, так даже лучше – удобнее подслушивать разговоры других посетителей. Даже если бы Лоуренс не заглянул на совещание, здесь он непременно узнал бы о нем. Такое просто невозможно сохранить в секрете.

К тому времени, как Лоуренс получил свое вино и отхлебнул, он уже в целом ухватил ситуацию. Северяне обвиняли южан в похищении их лодки. Южане заявляли в свое оправдание, что они лишь выполнили пожелание рыбаков, находившихся в той самой лодке. В общем, развитие событий не из тех, что могут в итоге породить сделку, – каждая из сторон говорит, не слушая другую.

Если верить самым громкоголосым торговцам на постоялом дворе, к ночи северяне могут уйти и отказаться от намерения заполучить нарвала обратно. По-видимому, они ограничатся тем, что получат долю прибыли от его продажи. Лоуренс находил это предположение разумным.

Если бы власть имущие среди южан желали уничтожить северян, им всего-то нужно было продать нарвала, а потом, окончательно захватив власть в городе, запугать противников и заставить их себе повиноваться. Поскольку этого не было сделано, южане, видимо, по-прежнему надеялись все решить миром.

Если они хотели забрать поводья власти у землевладельцев мирным путем, они должны были сделать северянам разумное предложение – такое, которое бы землевладельцев удовлетворило. Те, в свою очередь, сопротивлялись, поскольку хотели сохранить влияние и репутацию; для этого им нужно было выторговать для себя больше доходов от грядущего расширения рынка в дельте, а для этого, в свою очередь, сейчас им требовалось больше денег.

Эта сторона сделки на совещании обсуждаться не будет – только за закрытыми дверями. Весь этот процесс от Лоуренса будет скрыт; по иронии судьбы в полной мере понимали все происходящее лишь главные действующие лица разворачивающегося перед ним фарса – Киман и Ив. Сам Лоуренс, очутившись между ними, чувствовал, что в центре всей этой пьесы находится нарвал, а сам Лоуренс – главный ее герой. Но на самом-то деле он был лишь маленьким зернышком в большой картине.

Его роль – безликий посланник; и это могло вызвать у него лишь улыбку. И еще – он с самого начала был во власти Ив. Даже вино не могло его успокоить настолько, чтобы он мог вспоминать об их последней встрече. Глубоко в душе он думал, как же просто все было, когда ему приходилось иметь дело с обычными товарами и прибылью от их продажи.

Если бы он постоянно жил в этом мире рискованных битв, кто знает, каким монстром он сам сейчас бы стал. Этот мир был таким чуждым; в сердце Лоуренса переплелись сожаление и восхищение. Как же ему повезло, что Хоро сейчас его не видит. При этой мысли его горькая улыбка стала шире.

– Господин.

Он стоял задумавшись; но тут голос коснулся его ушей в тот же миг, как кружка в очередной раз коснулась губ. Плох тот торговец, который не способен запомнить лицо или голос человека, особенно если это весьма узнаваемый голос посредника Кимана.

– Ты быстро управился.

– Конечно. Работа нашего хозяина требует быстрых решений.

Изборожденное морщинами лицо посредника исказилось в гордой улыбке.

Чтобы подтверждать ненадежные сведения, необходимы связи – для того-то и нужны торговцы. Киман торговал с такими дальними краями, куда на корабле приходится плыть месяцами. При подобных расстояниях невозможно знать, надежны собранные сведения или нет; да и, скорее всего, сбор сведений вообще невозможен. И в таких условиях приходится принимать решения о покупке и продаже товаров невообразимой ценности – это требует решительного характера. Вдобавок нужна еще изрядная твердость духа, чтобы, приняв решение, терпеливо ждать несколько месяцев, пока товары не прибудут.

Вот почему Киману хватило решимости и нахальства разработать столь грандиозный план – обменять нарвала за право собственности на дельту и поменять расстановку сил в городе. И вот почему посредник так гордо улыбался.

– Так, вот что тебе теперь нужно доставить.

В свободную руку Лоуренса был незаметно помещен лист бумаги – словно он там был с самого начала. Даже сам Лоуренс бы обманулся; никто из окружающих не заметил бы передачи, если бы только специально не вглядывался.

– …Хорошо, – коротко ответил Лоуренс; горбун кивнул и тут же исчез. Письмо было даже не запечатано… они что, нарочно искушали Лоуренса его прочесть? Или уже не имело значения, прочтет он его или нет? Но Лоуренс прекрасно понимал, что лучше не читать, иначе Ив непременно найдет способ поймать его в ловушку. Как бы остры ни были ее клыки, она не сможет прокусить камень. Если Лоуренс ничего не знает, то он не знает и того, что позволило бы его поймать.

Между «иметь доступ к сведениям» и «иметь сведения» лежит целая пропасть, и осторожность сейчас – для Лоуренса лучший выбор. Прежде чем он полностью разберется в ситуации, ему следует не высовываться и держать свои мысли при себе. Ему просто нужно вести себя естественно, как бы трудно это ни оказалось. Лишь те, кто способен держать свои чувства в узде, могут быть настоящими торговцами.

Лоуренс вспомнил это, но вспомнил и другое – как ему приходилось убеждать себя, что злых духов не существует, когда он был еще мал и выходил ночью из дому, чтобы облегчиться.

Следуя указаниям, он доставил письмо Ив и стал ждать ответа. На этот раз она молчала, лишь окинула его полным сожаления взглядом.

Если Лоуренс мог держаться естественно в такой ситуации, то Ив и подавно. Так что понять, насколько искренним было ее выражение лица, он был не в состоянии. Но всколоченные волосы и утомленные морщинки на лице явно не были притворными. На столе валялось еще больше писем, чем в прошлый раз.

Выходя из ее комнаты, Лоуренс заставил себя выбросить из головы картину, как Ив в одиночестве сидит за столом и читает все эти письма.

На стороне Лоуренса была поддержка Хоро. И эта поддержка была жизненно важна – ведь если ситуация станет совсем плохой, Хоро сможет ее перевернуть и смешать все карты.

Но Ив была совсем одна. Она вела сражение без поддержки друзей, с одними лишь сомнениями. Положение ее было весьма опасным: если бы кто-то из северян узнал, что она снюхалась с Киманом, месть землевладельцев, несомненно, была бы страшной. Всякий раз, когда Лоуренс об этом думал, его тревога за Ив росла. Он чувствовал, как его решимость тает.

– Что случилось?

Этот вопрос ему задал посредник, передавая следующее письмо Кимана.

– Ничего.

Лоуренс держался естественно. Посредник не стал развивать тему. Но, пробираясь через толпу в сторону берлоги Ив, он заметил вдруг, что чуть не сорвался на бег. Все-таки он тревожился все сильнее.

Все, что он переносил, – листки бумаги. И все, что от него требовалось, – носить эти листки. Так он повторял себе неустанно, но это не помогало успокоиться. Он знал, что это слабое оправдание: ведь бумажки, что он носил, могут решить судьбу огромного множества людей.

– Пожалуйста, подожди немного.

При четвертом визите, когда Лоуренс подал письмо стражу Ив, тот не впустил его в комнату, хотя раньше лишь спрашивал пароль и пускал. Любая пытка станет менее действенной, если ее вести достаточно долго. Но от столь неожиданного изменения Лоуренс занервничал еще больше. Как он и ожидал, страж не удостоил его объяснением – он лишь передал Ив письмо и затем стоял молча.

Двое стражей не разговаривали, даже жестами не обменивались. Время шло, уличный шум впитывался в мертвое молчание постоялого двора. Ответов Ив теперь приходилось ждать дольше – скорее всего, содержание писем становилось все более предметным. Ив должна была тщательно продумать все мелочи, прежде чем написать ответ.

Идеального решения не существовало, и в подобной ситуации, с какой никто никогда раньше не сталкивался, решить проблему, связанную с собственным будущим, без всякой помощи со стороны, было тяжелой задачей. Лоуренс как-то спасался от разбойников в густом лесу. Из двух путей, которые он мог выбрать, один вел в самую глухую чащу, откуда уже не выбраться, и существовал лишь один способ понять, тот ли это путь или другой, – идти по нему вперед. Перо в руке Ив сейчас, должно быть, весило как слиток свинца.

Когда дверь наконец отворилась, из нее появился якобы глухой старик с письмом в руках. Оглядев Лоуренса с ног до головы, он медленно подал ему письмо. Бумага была чуть помята и вся в пятнах пота – Да, Ив явно работала не покладая рук.

Когда Лоуренс передал это письмо посреднику Кимана, ему наконец чуть-чуть приоткрылась завеса происходящего.

– Хозяин очень тревожится. «Течение усиливается… нужно приготовить лодки и весла». Так он сказал.

Киман имел дело не с одной лишь Ив. «Течение», видимо, создавалось множеством торговцев, так что ему приходилось держать кормило крепко. Ему было нужно, чтобы его посланцы работали так действенно, как только возможно. Не исключено, что письма отправлялись незапечатанными – до сих пор! – потому, что время было чересчур драгоценным и некогда было ждать, пока застынет воск.

Лоуренс кивнул и помчался снова к Ив.

И вновь страж лишь передал внутрь письмо; Лоуренс не успел увидеть Ив, так что и пытаться на нее давить, чтобы она отвечала быстрее, он не мог. Впрочем, он знал, что, даже если бы попробовал, быстрее ответа бы не получил. Ив была не глупа. Какова бы ни была ее стратегия, она, должно быть, почуяла изменение общего настроения и поняла последствия… как и то, что будет, если она не подстроится.

Если течение настолько сильное, что даже Киман встревожился, то и письма, которые получала Ив, тоже должны стать другими. Даже если стратегия Кимана могла перевернуть ситуацию с ног на голову, Ив просто не могла относиться к происходящему легкомысленно. На самом деле тайные сделки всегда требовалось тщательно прятать между обычными, повседневными делами. Ив, должно быть, постепенно приходила в отчаяние.

Лоуренс, ожидая в коридоре, изо всех сил старался сохранять спокойствие. Он не уставал напоминать себе, что хороший торговец ради прибыли будет ждать два, а то и три дня, пока чаши весов не уравновесятся. Однако правдой было и то, что слишком долгое ожидание означало упущенные возможности.

Получив наконец ответ Ив через старика, Лоуренс тут же попрощался и быстрым шагом пошел прочь. Он даже не понимал, на чьей он стороне. Почему он спешит – чтобы помочь исполнить план Кимана, чтобы купить больше времени для Ив или просто из-за того, что загорелся общей атмосферой? Он понятия не имел.

Посредник Кимана приобрел измотанный вид, на лбу проступили бисеринки пота. В ожидании, пока он передаст по назначению ответ Ив, Лоуренс подслушивал последние новости о совещании, которыми обменивались проходящие мимо торговцы и те, что сидели на постоялом дворе.

Похоже, там придут к соглашению раньше, чем ожидалось. И как только соглашение будет достигнуто, все старания Кимана пойдут прахом. А подобная возможность не из тех, что выпадают больше одного раза в жизни.

Посредник Кимана начал давить на Лоуренса, чтобы тот управлялся быстрее, так что Лоуренсу в свою очередь пришлось давить на стража Ив. Но Ив писала ответы все дольше, и ее почерк становился все более неразборчивым. Лоуренс сбился со счету, сколько раз он уже бегом переносил письма от одного постоялого двора к другому. Напряжение все нарастало.

Передавая стражу Ив очередное письмо, он вдруг застыл на месте. Ему показалось, что на этот раз что-то не так; да, у него было четкое ощущение, что что-то неправильно. Страж удивленно моргнул, и Лоуренс поспешил улыбнуться… но его сердце колотилось. Страж забрал письмо и исчез за дверью, чтобы передать его Ив.

– …Неужели… – прошептал себе под нос Лоуренс. Почему она отвечает так долго? Киман должен был присутствовать на совещании, так что он, уж конечно, занят сильнее, чем она. Однако он принимал решения и отвечал почти мгновенно. Дело явно не сводилось к разнице характеров… должна была существовать конкретная причина. Ив не постесняется пригрозить другому ножом, если это поможет осуществить ее желания. Она не из тех, кто в нерешительности рвет на себе волосы.

Всякий раз, когда ему удавалось заглянуть в комнату, груда писем становилась все больше. Их было уже столько, что нормальный человек их читал бы всю жизнь. Но он упускал что-то серьезное – что-то существенное. В каждый его приход сюда его заставляли подолгу ждать в коридоре. Видел ли он кого-либо еще? Хоть кто-то приносил письма ей в комнату?

После, казалось, вечности ожидания Лоуренс получил наконец ответ Ив; к этому времени разразившийся у него в голове шторм уже утих, и Лоуренс смог обдумать ситуацию спокойно. Когда из комнаты вышел старик, Лоуренс вновь увидел груду писем, валяющихся на полу. Однако подумать следовало об одной простой вещи: почему Ив кидала письмо на пол, когда прочитывала? Какова была ее цель?

Лоуренс убрал ответное письмо Ив под одежду и поспешно вышел с постоялого двора. С самого начала в этих переговорах было что-то странное, необъяснимое. Самым непонятным было то, что Ив с детским упрямством заявляла, что собирается забрать себе всю прибыль. Однако разговоры, которые Лоуренс с ней вел, и общая атмосфера ее комнаты заставили его принять эти детские заявления.

Ив была не из тех, кто становился торговцем, предавая направо и налево; скорее она достигла всего, чего достигла, тяжелым трудом. Не было ничего странного, если бы она встала на путь зла в поисках мира, где нет страдания.

Ничего странного не было – но не было и необходимости делать это. Это был лишь повод – она причиняла боль другим, потому что ей самой было больно. Но что если все это лишь лицедейство? У Лоуренса кровь отхлынула от лица. Иногда человек зарабатывает больше, если проявляет терпение, но в других случаях, чтобы хоть что-то заработать, нужно действовать быстро. Сейчас была именно такая ситуация… как только на совещании будет достигнуто соглашение, план Кимана рухнет.

Допустим, Ив работает не в своих собственных интересах, а в чьих-то еще. Тогда столь долгая подготовка ответов имеет смысл – она просто тянет время. В любом городе есть приспособленцы вроде Кимана – люди, которые терпеливо ждут, пока им не представится возможность перехитрить своих противников. Как справятся с юным выскочкой Киманом старики, достигшие вершин после долгих лет, проведенных на той же самой полной страдания дороге? Не попытаются ли они использовать кого-то вроде Ив, чтобы остановить его взлет?

Если они искусно и незаметно для Кимана тянут время, то тем самым они просто заставляют его упустить свой шанс, и это для них единственный способ его остановить. Теперь все вставало на места. Все эти письма на полу, которые никто не доставлял… ни намека на страх возмездия на лице Ив…

Лоуренс передал ее ответ посреднику Кимана и тут же схватил его за плечо, не давая умчаться к своему хозяину.

– Пожалуйста, передай господину Киману сообщение от меня.

Тот нахмурился, но Лоуренсу было все равно.

– Я уверен, что волчица – это ловушка.

Если такой человек, как Киман, это услышит, он все поймет. Не исключено, что за действиями Ив, нацеленными против Кимана, стоял сам Гидеон, управляющий гильдией. Если Киман использовал Лоуренса как пешку, то ничего удивительного, если более могущественные люди делали то же самое, чтобы законным путем избавиться от угрозы. Однако если так, то больше других пострадает в итоге Лоуренс – даже если он умолит Хоро его спасти, она не сможет восстановить его положение в торговом мире.

При этих отчаянных словах Лоуренса лицо посредника исказилось, как от боли, и он умчался прочь, не ответив ничего. У него явно были те же приказы, что и у Лоуренса, – никого не слушать и лишь доставлять сообщения. Слишком опасно, когда посредники думают сами; однако именно сейчас без этого нельзя было обойтись. Если Ив – ловушка, предназначенная для Кимана, он должен избегнуть ее как можно быстрее. Пока ловушка не захлопнулась, свернуть в сторону еще возможно; когда Киман окажется внутри, будет уже поздно.

Лоуренс ждал на постоялом дворе, не находя себе места. Сейчас ожидание занимало больше времени, чем у Ив, и впервые Лоуренс ждал ответа Кимана с нетерпением. Когда посредник наконец вернулся, Лоуренсу не казалось, что прошло так уж много времени, однако все равно он испытал облегчение. Он ждал как на иголках, когда посредник что-нибудь ему скажет… однако тот лишь молча вручил Лоуренсу письмо.

– Господин ничего не передал?

Посредник покачал головой, словно сам вопрос Лоуренса был для него удивителен.

– Доставь это ей.

– Ээ…

Лоуренс лишился дара речи; в конце концов ему удалось выдавить лишь:

– Он не сказал ничего?

Он ухватил посредника за плечи, однако тот лишь молча отвернулся. Он не рассказал Киману. Но Лоуренс сейчас не в силах был сердиться – его переполняла тревога.

– Я же не просто так, наобум говорю, и я знаю, почему тебе приказано молчать, но ведь никому не дано знать всего, кроме Господа… слушать все подряд бессмысленно, если ты не слышишь самого главного. У нас еще есть время, поэтому, пожалуйста, скажи ему –

– Хватит! – на удивление зычным голосом ответил коротышка, идеально подходящий на роль гонца. Сам того не сознавая, Лоуренс выпустил его плечи; посредник говорил совсем не как человек, у которого все в порядке с головой.

– Ты всего лишь торговец, не воображай о себе слишком много. Хозяин знает все.

Каждый слог был пропитан грязью и кровью. Киман использовал человека, явно принадлежащего к какой-то уличной банде; ничего удивительного, впрочем.

– Ты и я… мы должны делать свою работу, и все.

Лоуренс получил урок, что значит «преданность». Глупое слово, из-за которого напрасно погибло множество рыцарей и наемников. Но торговцы вроде бы должны избегать подобной участи с помощью логики. Так что Лоуренс не испугался; он продолжал давить.

– Все делают ошибки. Иногда единственный человек, который понимает, что происходит, – тот, кто находится на месте событий. Наша работа состоит еще и в том, чтобы удерживать господина от очевидных ошибок, не правда ли?

Наконец-то посредник отвел глаза и уткнулся взглядом в пол. Конечно, он будет сожалеть о собственной преданности, если из-за нее Киман погибнет. Лоуренс должен убедить этого человека. Просто обязан.

Пока Лоуренс набирался смелости, чтобы продолжить, посредник поднял глаза и выплюнул:

– Запомни, торговец. Мы всего лишь псы. Мы не думаем. Рукам и ногам собственная голова не нужна. Понял?

В голосе его не было гнева. Это был голос человека, живущего в мире преступлений, угроз и коварства. Даже несмотря на то, что Лоуренс не боялся, у него перехватило дыхание. Но тут посредник продолжил уже другим, нормальным тоном:

– А раз понял, доставь это письмо. Это единственный приказ хозяина… нам обоим.

После этих слов он легонько хлопнул застывшего на месте Лоуренса по плечу и порысил прочь с видом человека, пытающегося наверстать потерянное только что время. Никто вокруг них не обратил внимания на их разговор: он был короткий и, конечно же, неинтересный.

Лоуренс работает на Кимана. В этом сомнений нет. Размышления не входят в задачи пешки. Это Лоуренс понимал. Он знал, что должен терпеть, пока ему не представится шанс. Но у него как у бродячего торговца-одиночки была своя гордость. Вот почему ему сейчас было так плохо.

Может, он и мелкая рыбешка, но он никогда не думал о себе как о безликой пешке. У него есть имя. Он независимый, думающий торговец. Когда ему отказали в этом изначальном праве, ему стало хуже, чем он ожидал. Услышать, что он лишь бездумная деталь какой-то машины, для него было все равно что получить стрелу в сердце.

Но именно тогда, когда гнев начал распирать Лоуренса и ему захотелось кричать, ему вдруг все стало ясно… почему Ив вела себя как ребенок и делала что хотела… почему она так упрямо настаивала на том, чтобы забрать себе всю прибыль… вовсе не потому, что она тянула время, и не потому что у нее был какой-то план. Всем сердцем Лоуренс чувствовал, что уж если ему суждено угодить в ловушку, то можно прямо сейчас закрыть глаза и прыгнуть вперед. Времени для логики не оставалось – только для чувств.

На этот раз, когда он вошел на постоялый двор Ив, ему было дозволено увидеть ее саму. Конечно, разглядеть истинные мысли, которые другой прячет позади своих глаз, невозможно, однако по поведению и по выражению лица их можно в какой-то степени понять. Ив подпирала голову руками, уперев локти в стол, и улыбалась так невинно, что могла одурачить кого угодно.

– Похоже, ты сегодня преуспеваешь.

Однако волчица реки Ром не показывала своей истинной улыбки.

Лоуренс протянул письмо, которое ему было приказано доставить.

– Ты и впрямь собираешься заполучить всю прибыль от продажи нарвала, верно?

Ее улыбка мгновенно исчезла, а секундой позже брови приподнялись. Вот это уже было похоже на лицо волчицы, смеющейся над всеми втайне от них. Ее фамилию продали за деньги, ее судьбу отшвырнули прочь. Чтобы остаться на плаву в этом море серной кислоты, она использовала самых разных людей и самые разные силы. И в то же время ее саму использовали другие, даже еще больше, чем она их.

Интересно, она впервые стала знаменита как глава клана или как красивая женщина? Конечно, сейчас никого не найдется, кто бы произносил ее имя с любовью. Быть может, поэтому она и не звала себя более «Флер Болан». Пока другие использовали ее как орудие, она скрывалась под маской. Быть может, такой взгляд был слишком прост и эмоционален, но едва ли он был далек от правды.

Ив наконец взяла письмо и медленно закрыла глаза, потом мягко улыбнулась.

– Ты не годишься на роль торговца.

– А ты не годишься на роль волчицы.

Однако столь короткие и резкие беседы больше подходят для священников, которые разговаривают со своими богами. Ив, прищурясь на огонь, произнесла:

– Я собираюсь выжить, и неважно, кого мне для этого придется использовать. Но, похоже, я не могу убегать от реальности вечно.

Она говорила, приложив палец к левому уголку рта, точно шутила. Похоже, она вообще неспособна сказать что-то серьезное, не попытавшись прикрыть это шуткой.

– Когда в городе начался весь этот переполох, мои меха – а это все, что у меня сейчас есть, – отобрали. Арольда, который прошел со мной весь этот опасный путь из Реноза, арестовали. В такой ситуации я просто не могу набраться смелости быть волчицей.

Ясно было, что для северян переговоры шли трудно. Люди, загнанные в угол, ради собственного спасения с легкостью швыряют в огонь опасности тех, кто слабее. Иного Лоуренс и не ожидал. Ив, должно быть, бессчетное множество раз использовали так, но сейчас они допустили ошибку… на этот раз ее терпение подходило к концу.

– Мое имя всегда было удобным инструментом. Лишь дедушка и еще несколько человек когда-либо звали меня по имени. И Арольд – единственный из них, кто еще жив.

Прожить всю жизнь как пешка, как инструмент, – это было выше понимания Лоуренса. Каким-то образом это казалось очень трудным и одновременно очень простым. В представлении Лоуренса это было все равно что отправиться в неожиданное путешествие после случайной встречи.

Он медленно проговорил:

– Значит, все, чего ты хочешь, – чтобы кто-то звал тебя по имени.

Она жила на вершине горы, со всех сторон окруженной врагами – не друзьями.

– Ты меня смущаешь, когда произносишь это так прямо… ах… только не сердись… я рада, что нам с тобой не придется сражаться мечами и ножами. Так хорошо, когда ты понимаешь другого и он тебя понимает. Но я удивлена… ты такой милый юноша, что я решила, что тобой легко будет управлять… но…

В долгой речи Ив было много непростительных слов, однако язык торговца обладает способностью приносить и деньги, и неприятности. То, что Ив так свободно бросала эти оскорбления, означало, что сейчас она говорит не как торговец.

– Однако я не могу оставить тебя в неведении. Конечно, ты волен верить или не верить тому, что я скажу…

Лоуренс не знал, что на это можно ответить. Что бы он сейчас ни сделал – в любом случае он причинил бы ей боль.

– Когда эта сделка завершится, я покину это мерзкое место сразу же. А значит, под конец…

Ее улыбка сейчас просто пугала. Она была настолько прекрасна, что Лоуренсу хотелось запечатлеть ее в своем сердце навсегда.

– Под конец ты собираешься заставить их произнести твое имя… да?

Ее уголки губ поднялись, оставив челюсть неподвижной – совсем по-волчьи. Обнажив клыки, она грустно рассмеялась.

– Именно так… когда придет время, я предам их всех худшим из возможных способов и заставлю их произнести мое имя.

Лоуренс мог лишь ответить с мягкой холодностью командира, приказывающего солдату пойти на верную смерть:

– Даже если они будут кричать «Ив Болан» с ненавистью?

– Именно так.

И тут же Ив снова стала той волчицей, которую он знал.

– А теперь позволь мне спросить Крафта Лоуренса, торговца, произнесшего мое имя…

Король, сидя в своем дворце, откуда он правит судьбой целой страны, снисходит до разговора с очень немногими людьми и не тратит много слов. И не потому, что его избрал бог. А потому что он человек, и доверять он может лишь немногим близким к себе людям. Ив сказала Коулу при их первой встрече, что есть люди, которые созданы, чтобы их любили. Возможно, именно это она и имела в виду.

– Согласен ли ты объединить наши силы и вместе предать всех?

Сейчас ее лицо с болезненным кровоподтеком на нижней губе слева было лицом истинной волчицы.

 

Глава 9

Передав письмо Ив посреднику Кимана, Лоуренс остался ждать на постоялом дворе. Ответ Кимана задерживался дольше обычного. Толпа в трактире начала редеть. Похоже, ситуация успокаивалась. Несколько торговцев оставались на тех же местах, где Лоуренс их видел в предыдущие разы, когда он сюда приходил. Видимо, это тоже были посредники – судя по тому, как они отводили глаза всякий раз, когда Лоуренс на них смотрел.

До заката еще оставалось немало времени, но, если верить уже пьяным торговцам, совещание близилось к завершению, и к завершению близилась их работа на сегодня. По-видимому, намечалось простое, скучное соглашение: северные землевладельцы откажутся от претензий на нарвала, а южане им соответственно возместят убытки.

Это имело смысл: южане вполне могли воспользоваться своими громадными богатствами, чтобы вообще оставить северян без нарвала. Так что у землевладельцев был небогатый выбор. Точнее сказать, у них вообще не было выбора.

Северяне могли нарвала либо выкупить, либо забрать силой оружия. Оба варианта были дорогостоящими, но, если разразится война, вся торговля в городе пострадает, и этим не преминут воспользоваться другие города. Проиграют все жители Кербе. К сожалению, шансов, что кто-либо из северян сможет нарвала выкупить, были малы.

В условиях, когда все более возможной выглядит совершенно глупая и никому не нужная война, положение северян, которые могли сражаться разве что кулаками, вызывало сочувствие. Однако глупые ситуации встречаются не реже, чем камни на дороге. Если человек споткнулся и упал, мало кто протянет ему руку и поможет встать.

– Прости, что заставил тебя ждать.

К тому времени, как посредник Кимана вернулся с ответом, в ноздри Лоуренса уже начал заползать запах не только вина, но и жареного мяса. Предыдущее письмо Ив к Киману Лоуренс не прочел, но, судя по тому, что ответ Кимана был запечатан красным воском, его содержание было весьма важным.

– На сегодня это последнее письмо… но ты должен принести мне ее ответ.

Коротышка-посредник был из тех, кого на первый взгляд можно было принять за труса; однако тот, кто совершал такую ошибку, рисковал обнаружить у себя в боку отравленный кинжал. Лоуренс знал, что посредник нажал на слово «должен» отнюдь не просто так. На письме Кимана была печать, так что Ив сразу поймет – это письмо лишь для ее глаз. Иными словами, в нем последнее предложение Кимана.

– Хорошо, я все сделаю.

Пешка есть пешка. Она нужна не для того, чтобы думать. Услышав ответ Лоуренса, посредник удовлетворенно кивнул. Но все же он провожал Лоуренса взглядом, пока тот не вышел. Совещание закончилось, и работа этого человека, видимо, тоже.

Идя по многолюдным улицам, Лоуренс поднял голову к ясному небу и проворчал про себя: теперь, значит они его подозревают? При этой мысли он рассмеялся, хотя сам не очень понимал, почему.

– «Завтра утром мы вывезем нарвала, как обычный груз. На реке мы обменяем лодку с нарвалом на купчую на землю. После этого проваливай! Подпись: Киман».

Последняя фраза была весьма забавной. Дочитав письмо вслух, Ив подала его Лоуренсу. В письме было ровно то, что она прочла, включая размашистую подпись Кимана внизу. Если Ив сейчас раскроет всем замыслы Кимана, ему от этого уже не оправиться.

То, что Киман передал это письмо Лоуренсу, означало, что он верил: давать его в руки Ив безопасно. Лоуренсу было трудно поверить, что Киман действительно считал это «безопасным», но без каких-то оснований он не стал бы этого делать. Должно быть, на случай если Ив решит его предать, у него уже были приняты какие-то меры.

– Обычный обмен товарами. Что скажешь?

– Если дела пойдут плохо, мы всегда сможем перевернуть лодку и скрыть правду, так что план неплох.

При этом предложении Лоуренса (на самом деле идея принадлежала Хоро) Ив подняла брови, потом удивленно пробормотала:

– Ну да.

И добавила:

– Тогда, возможно, мне следует ответить вот так… Скажи, как звучит?

Ив игривым голосом проговорила текст письма, одновременно записывая его на лист пергамента. Писала она не на простой бумаге, с какой обычно имеют дело торговцы, – на такой пергамент праведные монахи в каком-нибудь большом монастыре заносят слова мудрости Господа. И слова, которые она писала – красивым почерком, как у любого монаха, – были внушительны.

– «Я все поняла. Я, Ив Болан, буду на борту лодки вместе с купчей, как представитель севера в сделке. В твоей лодке надлежит быть легендарному созданию, а также твоему представителю… – тут она взглянула прямо на Лоуренса, – …Крафту Лоуренсу».

Лоуренс шевельнулся, собираясь возразить, но Ив это не волновало. Она естественным движением поставила свою подпись и небрежно кинула пергамент старику, помешивающему воск. Письмо запечатали и перевязали нитью из конского волоса, после чего оно было готово к отправке. Итак, теперь Лоуренсу тоже предстояло быть на лодке и участвовать в процессе обмена.

– Я еще не дал ответа.

У него за спиной кто-то хихикнул. Стражи возле двери подслушивали разговор. Лоуренс слышал, что Ив когда-то спасла их от смертного приговора. Ее работа была столь искусной – она даже посвятила их в свои планы и заручилась их полной поддержкой. И вот эти люди смеялись над Лоуренсом. Они были неотесанны, конечно, но умнее, чем казались.

– Не дал ответа? Иногда ты говоришь такие глупости. Какое значение имеют слова для торговцев, которые каждодневно лгут?

Лоуренс горько улыбнулся… как она может произносить такие вещи с таким расслабленным видом? Конечно, любое выражение лица торговца могло означать что угодно. Однако, если не считать улыбки, Лоуренс сохранил свое выражение неизменным.

– Торговля – опасное занятие. Лишь Господь видит мысли людей, но у него нет устремлений. А торговать может лишь тот, кого ведет жадность или устремление. И во всем мире нет ничего опаснее, чем доверять такому человеку. Я написала ответ для Кимана, и ты его доставишь. Что до результатов – мы можем только ждать, а пока ждем – молиться или угрожать другим. Я дала тебе это письмо – я сделала все, что могла.

Как только старик передал Ив письмо, она тут же вручила его Лоуренсу. Вполне возможно, в этом письме была ее судьба, а она отдала его с такой легкостью. Она не храбрилась – она просто не заботилась о собственной жизни. Если все пойдет наперекосяк, Ив не будет стоить и медной монетки, а никчемные вещи выбрасывают. Лоуренс взял письмо; слова Ив напомнили ему некоего знаменитого безрассудного персонажа.

– Киман непременно сделает так, как сказано в письме. Если он решит взять в свою лодку кого-то еще, кроме тебя, мы для безопасности вынуждены будем взять кого-то еще в нашу лодку. Подозрения приведут к тому, что в обеих лодках будут целые армии. Так что…

Ив замолчала, положила руку, только что давшую Лоуренсу письмо, на стол, закрыла глаза и сделала глубокий, взволнованный вдох… все это явно для пущего драматизма.

– Так что в следующий раз мы с тобой встретимся наедине, на реке, укрытой утренним туманом.

Будучи волчицей реки Ром, Ив, несомненно, имела что-то общее с Хоро. Глаза Лоуренса видели ее руки на столе. Эти руки явно хотели, чтобы их подержали, но в то же время тщательно скрывали это желание. Они словно хотели верить кому-то, но не могли.

– Позволь мне еще вопрос задать?

Рука Ив слегка дернулась, и она спросила навстречу:

– Какой именно?

– Есть еще мои спутники…

Если обмен произойдет на реке и Лоуренс выберет предательство, ему и Ив придется перегрузить нарвала на лодку, которая будет ждать их где-то неподалеку. Но тогда Хоро и Коул останутся на земле, что усложнит все дело. В конце концов, Киман составлял планы с учетом того, что Хоро и Коул могут оказаться в заложниках.

Ив тихо убрала руки со стола.

– А у меня есть Арольд.

Эти слова пронзили Лоуренсу сердце.

– Все, иди. Ты получил мой ответ.

Эти слова она произнесла с несколько раздраженным видом, потом небрежно взмахнула рукой, точно прогоняя Лоуренса прочь. Если он начнет упрямиться, с нее станется и наорать на него.

«А у меня есть Арольд». Эти слова могут быть важнейшей подсказкой, если только им можно верить. Они значат, что Арольд – одна из немногих «вещей», которые невозможно купить за деньги. Конечно, Лоуренс знал истинную силу Хоро. Она вполне могла спасти их всех, и Арольда тоже. Но Ив уже доказала, что она чересчур любит испытывать судьбу, и она не подозревала о Хоро.

Она явилась в Кербе с Арольдом и мехами из Реноза; она доверяла Арольду настолько, что оплатила его проезд. Но сейчас она была готова отказаться даже от него. Лоуренсу хотелось думать, что это потому, что Ив ему, Лоуренсу, доверяет даже больше, чем Арольду, но он прекрасно понимал, как глупа эта мысль.

Проще было поверить, что Ив была настолько нацелена на прибыль, что ради нее готова была отшвырнуть абсолютно все, – как будто она поклялась превратить в золото все, к чему прикоснется. Правда, в той древней легенде глупец, пожелавший обращать в золото все, к чему притрагивается, умер от голода.

Излишне говорить, что слова Ив его потрясли. Он даже начал думать, сможет ли он просто отпихнуть ее в сторону – ее, опасно приблизившуюся к пути, ведущему к собственной гибели. Если она способна бросить Арольда, то с такой же легкостью она сможет убить и Лоуренса на борту лодки или же предать его впоследствии.

Дело стоило бы риска, если бы Лоуренс мог представить себе, как в конце концов Ив смеется; но он не мог. Было ли ему ее жалко? Он сам не мог понять. Хватался ли он за соломинку? Возможно. Но в этом мире мало что было более чем просто предположениями. Многие даже сомневались в существовании богов.

Итак, что же делать? Как он сумеет сохранить свои интересы и в то же время не выпустить руку Ив? Он все еще задавал себе эти вопросы, когда передал письмо посреднику Кимана.

– Спасибо за работу. Хозяин сказал, что остальное он тебе расскажет, когда ты вернешься на постоялый двор.

Он похлопал Лоуренса по плечу и ушел так быстро, что Лоуренс даже не успел подивиться, правильно ли он понял.

Совещание, похоже, закончилось. Идя вдоль Золотого потока, Лоуренс то и дело натыкался на людей, которые что-то возбужденно обсуждали. Уже зажглись ночные фонари. Возле столов, за которыми проходило совещание, стояли солдаты, стремясь сохранять достойный вид, будто они охраняют какое-то святое место.

Происходящее здесь можно было бы описать как пир денег, власти и славы, достойный того, чтобы о нем сложили прекрасную историю. На самом же деле участники были презренными, узколобыми людьми; именно из-за таких, как они, Господь не любит торговцев.

Небо окрасилось в цвета заката. В вышине парили не то вороны, не то чайки. Лоуренс всегда считал, что торговля – нечто более элегантное и благородное, чем вот это. Сидя на палубе парома, плывущего из дельты на юг, и раскачиваясь вместе с суденышком, он наблюдал, как на берегу один за другим загораются огни.

Ив уже не отступит. И Лоуренс не считал, что план Кимана слишком безрассуден. Больше всего южане боялись потерять нарвала и получить взамен фальшивую купчую. Этот исход был бы даже более трагичен, чем если бы о плане Кимана стало известно всем.

Если Лоуренс сейчас выйдет из игры, ситуация ничуть не улучшится. План был как тщательно замешенное тесто, готовое к отправке в печь… Лоуренсу оставалось лишь молиться или бежать. Ни Кимана, ни Ив переубедить было уже невозможно, так что нужно было просчитывать каждый шаг – только так у него оставались шансы на хороший исход.

Когда паром причалил, Лоуренс вместе с остальной толпой сошел на берег. Большинство из его попутчиков наблюдали в дельте за ходом совещания и теперь, улыбаясь, самодовольно переговаривались между собой. Их разговорчики раздражали Лоуренса; впрочем, он понимал, что они не виноваты – просто ему нужно выплеснуть свою злость. Его подташнивало и хотелось кричать, словно он гнался за облаком и никак не мог его ухватить.

Когда пьяный торговец, еле способный держаться на ногах, врезался в него, Лоуренс невольно сжал кулаки. К счастью, прежде чем он ударил этого человека, кое-что отвлекло его внимание.

– Эээй… чё в меня вризаисся…

Лоуренс уже не смотрел на бормочущего пьяницу с заплывшими глазами – он глядел на следующий паром, который как раз причаливал. В медленно сходящей на берег толпе он увидел знакомое лицо, закутанное в шарф. Лицо тоже смотрело на него; никогда он еще не видел такого выражения в этих глазах.

– Ээй, ты слушаиш?..

– Прости.

Лоуренс подал человеку мелкую серебряную монетку, не отводя глаз от новоприбывшей. Он понятия не имел, зачем ей понадобилось на юг теперь, когда совещание закончилось. Но, судя по ее позе, положение было отчаянное. Что же произошло?

Не успел он открыть рот, чтобы спросить…

– Положение ухудшилось.

Донесшийся из-под шарфа голос звучал не просто хрипло – он был сух, как кость.

– Я это… но, может… ты все-таки…

– Ах!

Ноги Ив подкосились, и она едва не рухнула на колени. Похоже, чтобы устоять, она истратила последнюю каплю сил. Лоуренс не раздумывая поддержал ее, но тут же отдернул руку. Ив не лицедействовала; она была легка как перышко и горяча, как в лихорадке. Из-под шарфа доносились резкие, хриплые вдохи, лоб был весь в поту. Правая рука крепко сжимала клочок бумаги.

– Что случилось?

Ив практически висела на Лоуренсе. Закусив губу, она отчаянно пыталась сказать что-то глазами. Должно быть, произошло нечто совершенно ужасное. Лоуренс посмотрел на ее правую руку, на бумагу, которую она сжимала. Видимо, там было что-то очень важное.

– Мы здесь слишком выделяемся… давай найдем какой-нибудь проулочек…

Едва Лоуренс договорил и потащил Ив прочь, раздался колокольный звон. Все, кто шел через порт, разом остановились, развернулись к колокольне и сложили руки в молитве. Пока колокол звонил, Лоуренс продолжал тянуть Ив через толпу. То, что они все отвлеклись, было Господним благословением.

Когда толпа останется позади, они смогут укрыться в проулке. Но звон прекратился так же внезапно, как начался, оставив позади лишь эхо. Лоуренс тоже остановился. Господь, похоже, вспомнил, что Лоуренс – всего лишь торговец…

– Что ты тут делаешь?

Конечно, такое было вполне возможно, несмотря даже на то, что в порту было очень людно (совещание только что закончилось, и многие покидали дельту). Нет, Лоуренс не считал простой случайностью, что их заметил посредник Кимана. Если этот человек мог доставить любое письмо сквозь любую толпу, конечно, его глаза были достаточно остры, чтобы углядеть Ив.

– Моя приятельница сейчас в неважном состоянии, и я решил отвести ее на постоялый двор.

– Вот как?

Киман улыбнулся, словно они развлекались праздной беседой. Но посредник и еще один человек очень разбойничьей наружности молча подошли ближе.

– Как удачно, что мы на вас наткнулись.

Лоуренс сдвинулся, чтобы заслонить Ив, и приближающаяся пара чуть изменила позу. Нападения разбойников – вещь нередкая. Будь то человек или зверь – всякий занимает определенную стойку перед тем, как напасть.

Что же делать? Давать Киману возможность решить, что он заодно с Ив, – не самый мудрый вариант; но, возможно, Киман пока что так не думал. Лоуренсу оставалось лишь положиться на этот шанс… но сработает ли он?

Сможет ли он сдать измотанную, всю в поту Ив, которая проделала весь этот путь лишь для того, чтобы сказать ему что-то? Сможет ли он бросить ее, вздрагивающую от слов Кимана?

– Нет… я…

– О, я вижу… у тебя письмо. Правильно ли я понимаю, что оно от Теда Рейнольдса?

Ив слабо покачала головой. Тон Кимана изменился; теперь это был не голос торговца, но нарочито мелодичный, шутливый голос, вполне подобающий аристократу. Однако Лоуренсу было некогда сосредотачиваться на подобных вещах. Его мысли скакали. Письмо от Рейнольдса?

– Мы наберемся терпения и удостоим тебя аудиенции… хотя у нас мало времени, чтобы слушать.

Киман взмахнул правой рукой, и двое его подручных взялись за Ив, чтобы увести. Лоуренс не думая протянул руку, пытаясь ее защитить; но рука замерла, как только коротышка приставил к его животу кинжал.

– Эта волчица пыталась поймать нас, из-за нее мы топтались на месте и ничего не могли сделать.

Иногда улыбка может показывать гнев. Когда Киман, торговец, проводящий колоссальные торговые сделки, так улыбается, какая судьба ждет тех, кого уводят его подручные? Провожая взглядом Ив, он произнес таким тоном, словно восхвалял достойного противника:

– Я предчувствовал нечто подобное, но не ожидал, что это будет именно так.

– Ты ошибаешься, я не собиралась продать нарвала Рейнольдсу…

У тех, кто промышляет похищением людей, говорят, сильные руки. Ив тщетно старалась вырваться, но сторонние наблюдатели могли видеть лишь картину, как кто-то поддерживает пьянчугу. Рот ее был прикрыт, но глаза над шарфом лихорадочно метались по сторонам.

– Господин Лоуренс.

Двое мужчин уволокли Ив. Еще до того, как они исчезли в толпе, Киман повернулся к Лоуренсу.

– Если ты посмеешь хоть кому-то об этом рассказать, ты сильно пожалеешь.

Киман, должно быть, шутил; однако от его следующих слов страх забрался в сердце Лоуренса.

– Я тоже готов уже на все.

И Киман исчез, словно гонясь за уже растворившейся в толпе Ив. Когда Лоуренс пришел наконец в себя, кинжал у его живота давно исчез. Осталось лишь его собственное одеревенелое тело и разум, вновь и вновь прокручивающий последние слова Кимана.

Из мерзкой, шевелящейся, похожей на монстра толпы к нему отчаянно потянулась рука, моля о помощи, – и он не сумел ухватиться за эту руку.

Даже сотня монет утонет в море в один миг. Если Киман и Ив шагнули в водоворот высочайших ставок вокруг нарвала, утонут ли они? Священник бы от этого вопроса побледнел. Ив уже утонула. Она всегда ходила опасными тропами, и вот в конце концов ее нога соскользнула. Слова Кимана эхом отозвались у Лоуренса в голове. «Если ты посмеешь хоть кому-то об этом рассказать, ты сильно пожалеешь. Я тоже готов уже на все».

Где-то на полпути их планы полностью развалились. Теперь участвовал еще и Тед Рейнольдс, и, несмотря на заявление Ив, что она не собиралась продавать ему нарвала, один лишь Лоуренс оставался в стороне от урагана. Было ли это из-за того, что, по мнению Кимана, ему нечего было привнести? Или Киман считал, что Лоуренс полностью во власти Ив? Похоже, он думал о Лоуренсе как не более чем о посреднике.

Лоуренс вздохнул и попытался сдержать подступающую к горлу тошноту. Он поспешно вбежал в тот самый проулок, до которого он так и не успел добраться с Ив, и его вырвало. Не то чтобы он чувствовал себя совершенно никчемным – он просто не мог выдержать такого колоссального презрения к самому себе. Он испытывал облегчение… такое облегчение… что Киман не забрал и его.

Он по-прежнему считал, что может показать себя Хоро с сильной стороны, если победит Кимана. Он был уверен, что способен спасти положение даже после этого происшествия и разговора с Ив. И вот в каком жалком состоянии он в итоге оказался. Если бы он был всего лишь ошеломлен чувством собственной бесполезности, то он мог бы еще прийти в себя…

Торговец должен всегда идти вперед, гнаться за тем, чего у него нет. Лоуренс содрогался всем телом, пока его желудок не исторг все, что там было; потом сплюнул. Он смог спасти Хоро, он смог избежать многих опасностей. Для него самого было бы лучше, если бы он был просто самоуверен без причины… сейчас, если его тонкую кожу надорвать, обнажившиеся внутренности окажутся гнилыми.

В глазах у Лоуренса стоял туман, и не только потому, что его только что вырвало. Действия Ив казались какими-то беспорядочными. Ее план рухнул из-за письма Рейнольдса. И все же, не обращая внимания на грозящую ей опасность, Ив бросилась на юг, чтобы рассказать обо всем Лоуренсу… чтобы его оградить.

Все-таки для нее он не был просто пешкой. Когда она спросила, не хочет ли он предать всех вместе с ней, она, возможно, преследовала и другую цель, не только нарвала. Было и еще что-то. И вот теперь он стоит и чувствует такое облегчение от того, что забрали лишь ее одну… да, далеко ему по храбрости до главного героя.

– Проклятье!

Он стукнул кулаком по стене дома, к которой прислонялся. Если бы речь шла о потере денег, он мог бы с этим смириться… но не тогда, когда он терял человека. Странствовать на своей повозке в одиночестве было грустно, но в каком-то смысле это давало свободу: ему приходилось заботиться лишь о себе.

Бродячие торговцы могут с легкостью устроиться в каком-нибудь городе, если хотят. Но не Лоуренс. Он не мог заставить себя это сделать. Он знал, что он трус, что его доброта не идет ему на пользу. Жизнь бродячего торговца – сплошная череда встреч и расставаний, ибо как можно быть довольным товарами здесь, если за следующим холмом они могут быть лучше?

Да, у него вправду были такие мысли. Но правдой было и то, что он вложил свои деньги в дорогостоящее создание по имени Хоро, – нельзя отрицать. Но это совершенно не значило, что, пока Хоро в безопасности, все хорошо. «Проклятие бродячего торговца» – не пустое оправдание. У человеческих отношений нет продажной цены.

Если бы деньги решали все, Лоуренс не колебался бы, выбирая между Ив и Киманом, ведь по сравнению с теми деньжищами, которые крутились вокруг нарвала, все его состояние было просто ничем. Так что, думая, что отношения важнее денег и что цветы, расположенные дальше длины вытянутой руки, заполучить труднее, чем деньги, он просто пытался отсрочить принятие решения.

Но вместимость повозки не беспредельна, и то же относится к сердцу Лоуренса. Он знал, сколько может влезть в его повозку. Упершись кулаком о стену, Лоуренс выпрямился и, подняв взгляд к фиолетовому небу, вытер глаза. Все проблемы решаются настолько проще, когда с ним Хоро… сколько бы она ни смеялась над ним за то, что он так думает.

Но новые вещи постоянно стремятся залезть в повозку и скинуть оттуда другие ценные грузы. Это банальное оправдание для любопытных созданий, именуемых торговцами, но нормальные люди, лишенные целеустремленности монахов, справиться с подобным не в силах.

И все же странствия Лоуренса стали настолько более радостными, когда ему пришлось заботиться о том, чтобы никакой ценный груз не свалился с его повозки… по крайней мере ему не приходилось тосковать от одиночества. Да… его странствия стали более радостными. Куда более радостными. Его жизнь перестала быть цепью поездок, когда перед его глазами был лишь лошадиный круп.

Исторгнув из желудка последнюю волну горечи, он резким движением вытер рот. Бродячие торговцы перевозят товары из города в город, даже если для этого им приходится барахтаться в грязи. Они никогда не соглашаются бросить свой груз, какие бы трудности перед ними ни стояли.

– Итак… – пробормотал Лоуренс, пытаясь подстегнуть неохотно работающий мозг. По правде сказать, ему повезло, что Ив схватили прямо у него на глазах. Они были так настойчивы и прямолинейны – это значило, что перед ними стояли поистине громадные проблемы, и у них не было времени придумать что-либо сложное.

Лоуренс был не из тех немногих, кто умеет планировать далеко вперед – готовиться к непредвиденным обстоятельствам, избегать возможных будущих опасностей. Зато ему очень хорошо удавалось продавать и покупать то, что у него под носом. У него есть шанс. Действительно есть. Он усердно сосредоточился на этой мысли. Сейчас он был лишь наблюдателем – чужаком, глазеющим на то, как идет торговля на рынке.

И он был не один. Он понятия не имел, когда и почему пришла она, но понимал – она просто не могла оставаться на постоялом дворе в неведении о происходящем. А раз так, то самым естественным для нее было влиться в толпу и прислушаться; и порт был наиболее подходящим для этого местом. В конце концов, спутница Лоуренса обладала парой глаз непревзойденной зоркости и парой волчьих ушей, способных услышать падение иголки.

И сейчас она с недовольным видом стояла неподалеку, прислонясь к стене и скрестив руки на груди. Должно быть, она видела все; а если и не видела, то, уж конечно, догадалась. Лоуренс улыбнулся и пожал плечами, словно производя заклинание, возвращающее его к нормальному состоянию.

– Если тебе нужна мудрость, я могу поделиться своей.

Лишь рот Хоро виднелся из-под капюшона.

– Хорошо.

– Сколько еще раз ты будешь меня просить спасти другую самку?

Должно быть, она была так прямолинейна из-за серьезности ситуации. А может, она просто не в силах была больше сдерживаться. Как бы там ни было, Лоуренс улыбнулся.

– Однако путешествую я только с тобой.

Она не ответила – отвернулась к стене. Возможно, ей тоже надоели эти неловкие разговоры; но, если бы Лоуренс посмел предположить это вслух, Хоро бы откусила ему голову.

– Я отправила Коула следить за теми людьми.

– Что ты разузнала в порту?

– Я не уверена. Но я видела группу очень взволнованных людей еще до того, как ты сошел на берег. Я стояла вон там, на третьем этаже хлебной лавки. Оттуда так хорошо все видно – даже забавно.

Значит, в открытую действовали не только Ив и маленькая группка людей во главе с Киманом. В общей суете под угрозой оказываются и суда контрабандистов.

Прежде чем Ив уволокли, она сказала, что не намеревалась продать нарвала Рейнольдсу. Это позволяло предположить, что письмо в ее руках было какой-то уловкой Рейнольдса.

Если проблема шире, чем договор между Киманом и Ив, почему бы не взглянуть под более широким углом? Рейнольдс на стороне северных землевладельцев, так что вариантов может быть немного. Может, он хочет купить нарвала?

– Северяне, возможно, пытаются купить нарвала…

– Хмм…

– Но если бы все было так просто, Киман бы не стал паниковать, а Ив бы не рисковала сюда являться. Похоже, произошло что-то, чего они оба совершенно не ожидали.

Услышав это, Хоро взяла Лоуренса за руку и потянула его вперед, потом произнесла:

– Этот городок выглядит довольно бедным. Здесь не может быть много денег.

– Это верно; а я ведь слышал, что за всем этим стоит Рейнольдс.

Рейнольдс, конечно, делал этот свой трюк с ящиками, чтобы немножко подзаработать, но этого даже близко не хватит для покупки нарвала.

– Ему придется взять в долг.

– О да. Если он действительно собирается купить нарвала, ему придется где-то раздобыть денег. Ага! Вот, значит, почему и Киман, и Ив так разволновались…

Лоуренс наконец мельком увидел глаза Хоро. Она недовольно щурилась. Если она видела все, что произошло после того, как Лоуренс сошел на берег в южном квартале, то она, должно быть, прищуривалась все это время. Лоуренс сказал себе: когда это все закончится, он должен что-нибудь сделать, чтобы она снова ему улыбалась, как она улыбалась Коулу.

– Деньги и власть взаимосвязаны. Если к этой сделке имеет отношение кто-то богатый и влиятельный, тогда да, это сильно все осложняет. Поняла?

Так устроен мир с незапамятных времен. Хоро надулась, словно предупреждая Лоуренса, чтобы он прекратил ее испытывать.

– …Если еду не доставляют, посетитель требует вернуть деньги.

Да, мысль Хоро работала быстро. Лоуренс вспомнил, как грубо уволокли Ив – все из-за того, что вопросы более нельзя было уладить с помощью цифр в гроссбухах.

– Таким способом они требуют возврата денег… или крови. Если ты права, есть лишь одно место, куда Киман мог утащить Ив.

Противопоставлять силе силу. Рейнольдс предложил Ив продать ему нарвала, потому что угадал, что Ив заключила с Киманом тайный договор. Трудно было оценить, сколько именно силы необходимо, чтобы сокрушить Кимана; а если держать поблизости пару вооруженных отрядов, это может привести к непредсказуемым последствиям и ухудшить ситуацию.

Лоуренс сжал руку Хоро сильнее и повлек ее в противоположную сторону. Хоро должна была встретиться с Коулом, и если Лоуренс угадал, то именно навстречу Коулу они сейчас и направлялись. Они быстро проложили себе дорогу сквозь толпу и увидели, что стражей стало больше. Похоже, те готовились к худшему.

– Церковь? – пробормотала Хоро, но тут ее взгляд обратился на кое-что другое: удивленное лицо Коула.

– Что? А почему вы здесь?

Коул закутался в какую-то дерюгу, изображая нищего. Теперь Лоуренс был абсолютно уверен, что угадал.

– Киман там, верно? В любом случае, чтобы спасти Ив, я должен встретиться с ним лицом к лицу. Как мне атаковать?

Хоро улыбнулась, обнажив клыки.

– Кто идет?

Когда они подошли к входу в церковь, их путь преградили два скрещенных копья. Лоуренс взял с собой Хоро и успевшего переодеться Коула. Улыбнувшись, он ответил стражам:

– Мы ищем Руда Кимана из Гильдии Ровена.

Эти магические слова были даром бога, но далеко не всегда это был тот самый бог, что восседал на троне. В отличие от вчерашнего дня, один из стражей с каменным лицом направился внутрь за приказами, а второй остался стоять, направив копье на Лоуренса. План Хоро был весьма прямолинеен; единственным, что в нем удивило Лоуренса, было то, что в церковь с ним должен был пойти Коул, а не она.

– …Входите.

Ответ вернувшегося стража прозвучал коротко. Лоуренс улыбнулся, молча благодаря стражей за то, что те отвели копья, и прошествовал мимо них в приоткрытую дверь. Как только следом вошел Коул, дверь закрылась, и их молча поприветствовали новые копья.

– …

Им подали знак идти вперед. Лоуренс большими шагами направился по коридору, а копья чуть ли не утыкались ему в спину. В церкви было тихо; Лоуренс мог поклясться, что слышит даже потрескивание горящих факелов. Потолок был высок, скульптуры изящны и вычурны, но казались при этом какими-то демонами из другого мира. Плохое предзнаменование.

Когда они подошли к двери в середине коридора, солдаты их остановили. Эту комнату, похоже, иногда использовали как склад. Дверь выглядела вполне обычно; солдат постучал, и она открылась. В проеме стоял посредник Кимана. Его недовольный взгляд яснее ясного говорил, что Лоуренс отнюдь не был здесь желанным гостем.

– Я хочу поговорить с господином Киманом.

Лоуренс улыбнулся своей лучшей улыбкой. Он знал, что, поскольку он торговец, этот человек смотрит на него свысока, а значит, его совсем легко оскорбить. Так что простая тактика Хоро будет весьма действенной.

– Ты что, не понимаешь, что тебя оставили в покое для твоей же пользы?

Угрозы срабатывают только тогда, когда для жертвы они оказываются внезапными, как нападение змеи на лугу. Лоуренс, однако, был наготове и заранее продумал контратаку.

– Торговец не может не таскать каштаны из огня – в этом вся его жизнь.

После этих слов коротышка вышел из себя и попытался ухватить Лоуренса за ворот. Но Лоуренс, предугадав, что это произойдет, сделал шаг назад и сам ухватил за ворот коротышку, после чего вытянул его в коридор.

– Ты что, не понимаешь, что я здесь именно для того, чтобы вести переговоры?

Улыбка не сходила с губ Лоуренса. Солдат, разволновавшись, попытался встрять между Лоуренсом и посредником – но тут раздался громкий голос:

– В чем дело?

Лоуренс и его соперник тут же отпустили друг друга. Спокойный и полный достоинства голос Кимана подходил к обстановке церкви настолько хорошо, что это даже раздражало. Чего нельзя было сказать о его прическе – разбитой и всклокоченной.

– Я хочу поговорить с моей «подругой».

– Прямолинейно… и ты думаешь, я тебе позволю?

Посредник, стоя рядом с Киманом, сверлил Лоуренса сердитым взглядом. Коул встал симметрично рядом с Лоуренсом и выпрямился; это придало Лоуренсу храбрости.

– О, я не думаю, что это будет легко.

– Тогда предлагаю вот что. У нас на тебя нет времени. Но у нас есть несколько свободных комнат…

Он рассматривал Лоуренса холодными глазами. Но если он пытался впечатлить Лоуренса своим превосходством, значит, у него и вправду оставалось немного вариантов действий.

– Конечно; однако я разочарован, что ты думаешь, что я пришел неподготовленным.

– Вот как?

– Мм… как же это выразить? Полагаю, ты меня отпустил потому, что, если бы ты забрал и меня тоже, это могло бы принести тебе дополнительные проблемы.

Киман смотрел недовольно. Лоуренс продолжил давить.

– Госпожа Ив испробовала все, чтобы перетянуть меня на свою сторону. В том числе она помогла мне обеспечить мою безопасность. К примеру, – он нарочно прокашлялся, – к примеру, она продала мне некие бумаги с твоей подписью.

Посредник Кимана был готов наброситься на Лоуренса, но его хозяин остановил его. Уголки губ Кимана приподнялись, но это была не улыбка – это был какой-то странный полузвериный оскал.

– Я заметил, что девчонки с тобой нет.

– Она весьма проворна, и ведь это всего лишь несколько бумажек… даже девушке по силам вынести их из города.

– …

Если сделки Кимана с Ив вскроются, он пострадает первым. Как бы тщательно он ни готовился, если ситуация начнет выходить из-под контроля, ему придется подумать дважды, прежде чем продолжать осуществлять свой план. Конечно, ему следовало по возможности избегать ненужных осложнений; а позволив Лоуренсу повидаться с Ив, он практически ничем не рисковал.

– Понятно.

Услышав это, посредник поднял глаза на Кимана.

– Отведи их.

Посредник явно не желал выполнять этот приказ, но тем не менее кивнул. Какая похвальная преданность. Затем он одарил Лоуренса полным ненависти взглядом; однако пес, выдрессированный лаять, не пугал Лоуренса так, как пугал бы бродячий пес без хозяина.

– Если у тебя есть что-то интересное для меня, я заплачу достойную цену.

Киман оставался торговцем. Лоуренс повернулся к нему и, улыбнувшись, кивнул.

– Сюда.

Следом за своим провожатым Лоуренс и Коул спустились по лестнице – туда, где располагалась не то сокровищница, не то тюрьма для язычников. Темная и сырая лестница упиралась в железную дверь. Посредник постучал – явно условным стуком, – и Лоуренс услышал звук отпираемого замка. Прежде чем открыть дверь, посредник повернулся к Лоуренсу.

– Даже не думай вытащить ее отсюда.

– Не буду, – вежливо ответил Лоуренс, чем, похоже, разъярил коротышку еще больше. Дверь отворилась, и Лоуренс вошел. К тому моменту, как дверь закрылась за Коулом, остальные, кто был в комнате, похоже, осознали, что происходит.

Ив сидела на охапке соломы под неверным светом свечей, точно плененная принцесса. Она ухмыльнулась, будто только что услышала самую смешную в мире шутку. И после этого ее тело словно успокоилось. Похоже, ухмылкой она пыталась скрыть тревогу и смущение.

– Я пришел с вопросом.

– И какую же шутку… ты желаешь услышать?

Лоуренс подал свой кинжал стражу, после чего его и Коула обыскали на предмет скрытого оружия. Пока Лоуренса обыскивали, он огляделся. Да, здесь подземное хранилище; то тут, то там виднелись какие-то припасы. Пол был устлан одеялами и соломой. Имелись и вода с пищей; однако руки Ив были связаны за спиной. Лоуренс ожидал худшего, так что у него немного полегчало на душе. Похоже, Ив цела и невредима. Однако ведь при допросах применяют не только кнуты и палки.

– Все торговцы собирают сведения, когда приходят в новый город.

– Ну да… однако я удивлена, что он тебя пустил… о, с тобой один лишь мальчик… ну конечно…

Голова Ив по-прежнему работала быстро. Она сразу сообразила, как Лоуренсу удалось досюда добраться.

– Одних лишь цветов недостаточно для той девочки, которая сейчас осталась одна.

– …В последний раз я заработал удар по лицу.

– Ха-ха… похоже, она весьма своевольна.

Если бы этот разговор происходил где-нибудь на солнышке возле торговой палатки, он символизировал бы приятный, полный безделья денек. Но, к сожалению, сейчас за ними наблюдал страж с полуизвлеченным из ножен мечом, а с той стороны двери подслушивал посредник Кимана (а возможно, и сам Киман).

– В любом случае приятно видеть, что тебя не довели до такого состояния, чтобы тебе пришлось рвать хлеб на маленькие кусочки, чтобы его есть.

– Пфф. У Кимана кишка тонка меня избить. Рейнольдс слишком беден, так что он, скорее всего, нашел где-то на севере богатого покровителя. Богатых людей там немного, и Киман понятия не имеет, при чем тут я. Им всем мужского начала хватает лишь на то, чтобы ругаться.

Ее сарказм явно был нацелен и на стража с мечом. Но, судя по ее характеру, она бы даже смеяться не стала над кем-то, кто не был ей хоть сколько-то полезен, так что, возможно, этот страж давал ей хлеб и воду.

– Я все это уже сказала Киману. Но письмо Рейнольдса выбило почву из-под ног и у него, и у меня. Если он использует мою связь с Киманом, чтобы держать меня в узде… что ж, думаю, это вся польза, которая от меня может быть.

Тон разговора изменился… в отличие от тона ее голоса. Затем в комнате повисла такая тишина, что было слышно, как Коул сглотнул.

– Значит, у него вправду есть богатые и влиятельные покровители?

– Киман подозревает, что есть. Но Рейнольдс ведет самую прибыльную торговлю на всем севере, так что ни я, ни Киман не понимаем, кто может быть богатым и одновременно согласиться его поддержать. Ну, конечно, он мог по чьему-то мудрому совету сделать эту свою заявку, не имея денег, чтобы ее подкрепить.

– А его цель?

Ив улыбнулась.

– Отобрать деньги у тех, кто хочет заполучить нарвала, в том числе у нас.

Лоуренс улыбнулся. В конце концов, это ведь Ив показала ему, что есть люди, которые подходят к решению проблем непривычными путями.

– Ты имеешь в виду, он говорит что-то вроде: «Если не хотите, чтобы ваш шанс, который выпадает раз в жизни, улетучился, – платите».

– Северяне ведут битву, в которой им не победить. Ничего удивительного, что кто-то предложил способ забрать оставшуюся прибыль. Так, должно быть, многие делают, раз находятся желающие платить, несмотря даже на то, что подобный план трудно представить убедительно. Хотя, думаю, нам одним хватило наглости предложить такой план для продажи нарвала.

С учетом того, что Киман имел доступ в церковь (потому он и смог заточить здесь Ив), было видно, что план наглый, но тщательно продуманный. Похоже, было истрачено немало денег. Киман скорее откажется от сделки и даст Рейнольдсу получить часть прибыли, нежели пойдет на риск, что все его вложения обратятся в пыль.

– Но если Киман запер меня здесь, это значит, что у Рейнольдса действительно есть деньги. Киман боится, что я предам его северянам; он меня держит здесь именно потому, что понимает, что, скорее всего, за Рейнольдсом кто-то стоит. Я… я пришла к тебе, потому что меня это беспокоило.

Ив была прежде аристократкой королевства Уинфилд, лежащего в полусутках пути через пролив. Если кто-нибудь захочет изобразить на одной схеме всех влиятельных людей, с которыми она была как-то связана, получится запутанная сеть на целый большой бумажный лист. Такие люди не начинают действовать без весомого повода, но уж если начнут, то смогут сделать что угодно. Им было бы совсем нетрудно достичь с кем-либо тайного соглашения насчет нарвала.

Кроме того, они смогут заработать больше, если Ив окажется в роли козла отпущения. Они убьют двух птиц одним камнем. Никто не будет знать, какая судьба ее постигла – осталась ли она жива, осталась ли она вообще похожа на человека. Сейчас, должно быть, величайшим желанием Ив было, чтобы нарвал достался южанам.

– Но я осталась в дураках, – раздосадованно произнесла Ив и, опершись локтями о свою подстилку, придвинулась к стене. – Теперь ты знаешь достаточно; тебе нужно лишь несколько дней понаблюдать за городом, и ты все поймешь. Но независимо от того, есть ли у Рейнольдса свои деньги или он их у кого-то занял, мы с тобой видимся в последний раз.

Напряжение в воздухе чуть спало, и это, похоже, сделало Ив более разговорчивой, однако сейчас она опустила голову и зевнула. То ли она сказала достаточно, то ли просто вымоталась. Даже ее дух аристократки не был абсолютно несгибаем. Лоуренсу она бы показалась святой, если бы не ее следующая реплика.

– Здесь у них искусные ребята… я признательна, что умру без мучений.

Коул вскрикнул; Ив подняла на него глаза и улыбнулась.

– Значит, они собираются убрать свидетелей?

– Конечно… у меня же есть рот, – непринужденно произнесла она и пожала плечами. Сколько вообще людей в мире способны пожать плечами, говоря такие вещи? Лоуренс собрался было что-то сказать, но, прежде чем он раскрыл рот, Ив улыбнулась совершенно по-девичьи.

– Даже в последние часы моей жизни ты готов слушать мой детский лепет. Я так счастлива.

Она отвернулась и уставилась в пространство. У нее было красивое лицо.

– В конце концов, даже если трапеза была ужасной, мы должны быть благодарны, если последнее блюдо превосходно.

Сердце Лоуренса заныло, но не от жалости к Ив. Да, он путешествовал с Хоро по той же причине – просто чтобы продолжать улыбаться вместе с ней. Но если бы этого было для него достаточно, он бы сейчас здесь не стоял.

– Я могу что-то сделать, чтобы тебя спасти?

Страж был явно потрясен, когда услышал эти слова Лоуренса… и Ив тоже – возможно даже, еще сильнее.

– Он в своем уме? – переспросила она, глядя не на Лоуренса, но на стража.

– …Прости, не могу судить. К сожалению, я не торговец.

При худшем развитии событий один из этой пары будет держать топор, а вторая лишится головы. А они беседуют, как друзья.

– Но что я могу сказать –

– Можешь не говорить, он это и так знает, – перебила Ив стража. Тот мгновение молча смотрел на Ив, потом закрыл рот. Лоуренс понял. Полная безнадежность порождает спокойствие… но если есть хоть лучик надежды, боль нестерпима.

– Если и есть хоть какой-то шанс на спасение, то это… – ее лицо даже сейчас дышало спокойствием, но отнюдь не потому, что у нее было стальное сердце, – если Рейнольдс собрал достаточно денег без посторонней помощи.

Она закрыла глаза.

– Но я так устала… два дня уже не спала.

Говаривают, что удача приходит к человеку, даже пока он спит; однако следующее пробуждение Ив может быть для нее последним. И все равно она хотела спать. Похоже, она не желала более разговаривать. Лоуренс тоже чувствовал, что услышал достаточно, и потому позвал стража. Он понятия не имел, был этот человек просто нанят сторожить Ив или же изначально работал на Кимана.

Пока Лоуренс забирал свой кинжал, он чувствовал на себе вопросительный взгляд Коула. То ли мальчик был не согласен с тем, что услышал, то ли не понимал. Лоуренс молча положил ладонь ему на лоб. Выходя из комнаты, он произнес:

– Спокойной ночи.

Ив элегантно подняла руку.

Начав подниматься по лестнице, Лоуренс и Коул вновь встретились со злобным взглядом посредника. Почти наверное он передаст все, что они сказали, Киману, но Лоуренс знал, что это без толку. Лоуренс и Ив – оба торговцы, и нет на свете ничего менее надежного, чем слова торговца. Откровенно они общаются другими способами.

– Ну что, беседа прошла с пользой?

Войдя в комнату, Лоуренс заметил чернильное пятно на лице Кимана. Он был занят письмом и обратился к вошедшим, не поднимая головы.

– Да. Она была весьма разговорчива.

Киман быстро подписал письмо, передал его своему подчиненному и начал читать следующее. Содержание этих писем, скорее всего, было самое различное: переговоры, угрозы, даже предложения заключить союз. Чем масштабнее нечто, тем труднее оценить его мощь; однако и сил для управления этим «нечто» требуется больше.

– Сделка, в которой я был посредником, отменяется?

Киман прекратил писать ответ на только что прочитанное письмо. Похоже, ему требовалось обдумать вопрос Лоуренса, прежде чем отвечать.

– Считай это чисто теоретической проблемой. Даже если я запру пекаря в его собственном доме, я все равно могу пойти в пекарню и купить хлеб, верно?

– Если есть деньги и есть товар, ты можешь совершить обмен и без участия других.

– Тоже верно; однако нам еще надо убедиться, что хлеб вообще есть, прежде чем покупать. Конечно, если он нам очень сильно нужен, мы всегда можем вернуть пекаря в пекарню… но он может быть на нас в обиде. Мы случайно узнали, что пекарь купил яду, поэтому мы испугались и заперли его. Но –

– Есть лишь один способ узнать, высыпан ли яд в муку или им всего лишь травили мышей, – съесть хлеб.

Скрип пера Кимана возобновился, однако торговец наконец поднял на Лоуренса глаза.

– Или дождаться, когда мыши сдохнут.

Прежде чем ситуация будет полностью понята, необходимо запереть самое опасное из действующих лиц, чтобы положение не менялось к худшему. Подобная сомнительная логика вполне подходила человеку, управляющему множеством других, – такому, как Киман. Он не мог истязать Ив, потому что это было опасно для него самого. Но когда положение дел резко ухудшается, люди стремятся избавиться от корня своих проблем. Подобную логику сочла бы правильной даже Хоро.

– Похоже, ты нравишься волчице. Так что подумай лучше о собственной безопасности. Впрочем… ты уже и сам знаешь, как защитить себя, верно?

Если это была ирония Кимана по поводу недавней угрозы Лоуренса – интересно, что бы он сказал, если бы Лоуренс поведал ему, что у Хоро на самом деле нет никаких опасных бумаг? Эта мысль заставила Лоуренса улыбнуться, когда он благодарил Кимана.

– В таком случае проводи гостей.

Эти слова Киман обратил к посреднику, стоящему рядом с ним, тем самым давая понять, что разговор окончен, и возобновил работу. Посредник вежливо кивнул и сопроводил Лоуренса до выхода из церкви. Если посетители, которые вошли внутрь, потом не выйдут наружу, это создаст проблемы.

– Я тебя запомню, – еле слышно произнес посредник Кимана, чуть ли не вышвыривая Лоуренса и Коула из церкви. Дверь тут же захлопнулась, не дав Лоуренсу времени ответить. Стражи все это видели, так что Лоуренс нарочито отряхнулся и произнес, обращаясь к ним:

– Спасибо за службу.

Покинув церковь, Лоуренс и Коул не вернулись на постоялый двор. Они отправились в ремесленный квартал, где кузнецы занимались изготовлением кинжалов и подков. Если верить тому, что Лоуренс слышал, этот квартал за неделю производил 40-50 кинжалов. Даже в деревушках вдали от Кербе можно было встретить кинжалы здешней марки.

Они вошли молча. Лоуренс задумался, а Коул, похоже, просто не хотел говорить. В долгих тяжелых странствиях смерть была привычным спутником – смерть от болезней, от голода, от ран, да мало ли от чего. Для школяров вроде Коула тоже было вполне обычным делом отправляться в одиночное скитание в поисках истины. Однако на лице Коула сохранялось упрямство. Он явно не мог так просто принять путь, по которому шла Ив.

– Ты сердишься из-за этого всего?

Коул поколебался, потом покачал головой, но тут же передумал и честно кивнул.

– Ты угодил в такое положение лишь из-за Хоро и моего себялюбия. Никто не будет тебя корить, если ты уйдешь.

Лоуренс принялся было объяснять, каким опасным может стать их положение, но Коул покачал головой и поднял глаза.

– Если бы можно было зажмуриться, и все плохое бы тут же уходило, я бы давно уже так сделал.

Это была третья точка зрения, не такая, как у Лоуренса и Хоро. Лоуренс кивнул и снова зашагал вперед; Коул не отставал. Впрочем, мальчик по-прежнему не мог заставить себя взглянуть правде в лицо.

– Для… госпожи Ив еще есть надежда, правда?

Торговцы обожают рассчитывать шансы и рисковать, но вот давать обещания – не самое любимое их занятие. Так что Лоуренс, отвечая, выбирал слова очень осторожно.

– Где есть воля, там есть и выход.

Ив предположила, что ее единственная надежда – если Рейнольдс сам имеет достаточно денег, чтобы купить нарвала (неважно, для себя или для всех северян). В таком случае ситуация превратится в простой обмен товарами. И затем Киман, точно вор, проникший в дом и боящийся даже вздохнуть, медленно приступит к работе, которую необходимо будет выполнить после этой сделки.

Однако эта надежда выглядела весьма бледно, если вспомнить о доходах Рейнольдса; а их мог оценить даже неспециалист. Шансы, что ему удастся собрать деньги, были один к тысяче… а может, и к десяти тысячам.

– Но разве он уже не накопил денег? По своей схеме с медными монетами?

Именно Коул раскрыл махинацию Рейнольдса с ящиками медных монет, которые ему поставляли по реке Ром. Число ящиков, которые он получал и которые отсылал, различалось: он получал меньше ящиков, чем посылал за море, хотя монет оставалось столько же.

– От неуплаченных пошлин он сумел немножко заработать. Только и всего. Этого недостаточно, чтобы купить нарвала.

– …

Коул уткнулся взглядом в землю, словно заблудившись в дебрях собственных мыслей. У Лоуренса тоже была эта плохая привычка: когда его мысли упирались в тупик, он не обращал внимания ни на что вокруг. Но когда он видел, как кто-то другой допускает такую же ошибку, ему всякий раз хотелось его поправить; вот почему Лоуренс ласково хлопнул мальчика по голове.

– Думать, конечно, очень важно…

– Э?

– …Но в первую очередь мы должны защищать самих себя. Сейчас мы в таком положении, когда осторожность превыше всего.

Он подтолкнул Коула в спину, чтобы тот двигался быстрее. Едва мальчик понял причину, он побежал со всех ног. Он был настолько невинен, что, если бы Лоуренс рассказал ему все, он бы слишком разволновался.

Улицы здесь были довольно широки для ремесленного квартала. По ним нередко провозили тяжелое оборудование, так что они были хорошего качества, но лишь местные могли здесь легко ориентироваться. Улицы петляли и извивались, как лабиринт, и то и дело что-нибудь преграждало прохожим путь. Коул бежал, подобрав полы плаща.

– А ну стоять, ублюдки!

Торговец, гонящийся за вором, – такое встречается нередко. Но вот чтобы бандиты гнались за торговцем – зрелище весьма необычное. Кузнецы с любопытством выглядывали на улицу, оторвавшись от работы; как только разбойники поняли, что их увидели, они прекратили погоню. Когда Лоуренс и Коул выбежали из квартала, преследователи исчезли.

Однако, вполне возможно, они не отказались от своих замыслов. Они прекрасно знали эти места и вполне могли пойти другим путем и устроить засаду где-то впереди. Коул смотрел на Лоуренса, точно верный пес в ожидании команды, но он, похоже, уже знал, что им предстоит.

– Теперь уже в любую минуту… – выдохнул Лоуренс, и тут же из проулка прямо перед ними вышел нищий.

– Ах! – резко вдохнул Коул, но нищий, не произнося ни слова, нырнул обратно в проулок, и Лоуренс с Коулом побежали за ним. В здешних улицах вообще было трудно ориентироваться, но по этому переулку Лоуренс с Коулом даже бежать толком не могли. Они прилагали все силы, чтобы только удерживаться за нищим; а тот мчался легко и непринужденно. Эта гонка длилась, казалось, вечно, но в конце концов, когда Лоуренс был уже весь в поту, нищий остановился и повернулся к ним с Коулом.

– Здесь достаточно безопасно.

Она тяжело дышала, но лицо под капюшоном поношенного балахона, одолженного ей Коулом, сияло. От подобных игр в догонялки ее волчья кровь кипела.

– Похоже, вы повидались с лисой.

– Она выглядит лучше, чем я ожидал.

– Это хорошо, но… – Хоро взглянула на Коула, который тем временем взял обратно свой балахон и надел. – Выглядела ли она вот так?

Хоро ухмыльнулась и растянула щеки Коула, изобразив улыбку и на его лице.

Узел, оставленный развязанным, может привести к трудностям и опасностям впоследствии, и, если подобное произойдет, веревку просто выкинут.

– Настойчивая, но невинная и хладнокровная… да?

– …Стало быть, ты вовсе не ненавидишь ее так сильно, как заявляешь.

Улыбка Хоро стала шире, из-под губы появились клыки. Хоро мотнула подбородком в сторону севера.

– В порту бунт. Они до сих пор дерутся.

– Что случилось?

Коул спросил первым. Лоуренсу не хотелось этого признавать, но, когда другие рядом с ним нервничали, ему самому это помогало успокоиться. Обстановка все время менялась, и, как бы они хорошо ни подготовились, они упустят свой шанс, если так и будут продолжать торчать здесь. Нужно искать этот шанс и, как только увидят, сразу хватать.

Лоуренс кивнул, предлагая Хоро продолжить.

– Этот Рейнольдс, который вчера ночью был таким бедным и несчастным, – редкостный лицедей. Сегодня он весь из себя гордый и достаточно сильный, чтобы отплатить всем своим обидчикам.

– Он вел переговоры? С югом?

– Он все время вопил, что, как покупатель, имеет полное право видеть то, что он покупает. Я вовсе не ненавижу людей, на которых он орал, но они так нервничали, что хотелось смеяться.

Лоуренс и Коул переглянулись. Если Рейнольдс желает увидеть нарвала, то совершенно очевидно, куда он направится в ближайшее время.

– Как я и ожидала, ваши уши их не слышат. Они отсюда в трех кварталах.

– Но это значит… у него действительно достаточно денег, чтобы его купить…

Хоро повернулась к Коулу; тот сморщился и старательно избегал ее взгляда, пока она игралась с его лицом. Вдруг Лоуренс заметил кое-что странное.

– У него достаточно?

Коул заговорил первым. Хоро развернула уши в сторону темного проулка и ответила:

– Они сражались словами. Он орал, что хочет видеть нарвала, а они орали, что хотят видеть деньги. Он вроде бы был настроен очень серьезно, и потому наши тоже отвечали всерьез.

– Господин Лоуренс…

– Хмм… но почему? Что все это значит?

Плечи Хоро затряслись от смеха. Она явно решила больше об этом не думать. Ее улыбка без слов говорила, что спасать заточенных женщин – работа для мужчин.

– Очень странно, что у Рейнольдса столько денег. Даже если он нашел покровителя, все равно понадобилось бы время, чтобы их собрать, так что он каким-то образом сумел заранее их припрятать…

Но у Рейнольдса не было причин ждать начала бунта. Более того: чем дольше он ждал, тем больше было шансов, что кто-то отчаянный вроде Кимана испортит все так, что исправить будет уже ничего нельзя. И была еще другая проблема, с которой Лоуренс уже сталкивался, когда они разыскивали кости бога-волка: переправить куда-то такую огромную сумму денег – все равно что переправить великана; это просто невозможно сохранить в тайне.

Так как же Рейнольдс сумел собрать такую громадную сумму, да еще и незаметно для всех? Лоуренс знал, как дотошны торговцы в Кербе. Они пристально следят за дельтой и отлично знают, какие сделки в ней заключаются – кто, что, где и почем. Невидимых товаров ведь не бывает; и потому Киман, естественно, исходил из того, что у Рейнольдса денег нет. Но каким-то образом это предположение оказалось чрезвычайно далеко от истины.

– Не знаю, как ему это удалось. Но узнать должно быть проще простого.

Хоро потянулась и сделала глубокий вдох. Прищурилась, будто вспоминая что-то из прошлого, и посмотрела куда-то вдаль. Возможно, туда, куда направлялся Рейнольдс.

– Мы знаем их следующий ход. Они идут к церкви.

– Но как? Как он заполучил деньги? И чьи это деньги?

Киман и Ив были уже в церкви. Что произойдет, когда Рейнольдс придет туда с такой громадной суммой денег? Конечно, деньги есть деньги независимо от того, откуда они взялись, однако их происхождение все-таки имело колоссальное значение.

Киман и его покровители сейчас, должно быть, в ужасе. Им и так надо было прилагать усилия, чтобы уничтожить все свидетельства, а сейчас, по-видимому, их подчиненные, похватав тайные бумаги, разбегаются, точно крысы с тонущего корабля. Кто окажется в наихудшем положении, когда станет известно о пленении Ив? Киман, конечно, и его хозяин Гидеон.

Рейнольдс не мог не узнать про договор между Киманом и Ив. Будучи важнейшим сторонником северных землевладельцев, он должен знать и об исчезновении их обоих. Не понадобится много усилий, чтобы догадаться, где они, и подстроить им ловушку.

Киман сейчас был в такой ситуации, что ему оставалось лишь бежать. Он мог бы, пожалуй, заставить и Ив бежать вместе с ним. Но ведь Киман был не единственным, у кого в городе повсюду соглядатаи, так что ключевым фигурам, таким как он и Ив, сбежать едва ли позволят. А когда их обнаружат, их положение станет еще хуже. К ситуации как нельзя лучше подходило выражение «быть припертым к стене».

– Но, господин Лоуренс! Это ведь означает, что госпожу Ив!.. – выкрикнул Коул, схватив Лоуренса за плечо. У Кимана просто не было времени, чтобы разобраться, откуда Рейнольдс достал деньги, – и что он будет делать? Все просто. Он заставит всех людей вокруг себя, умеющих держать язык за зубами, говорить одно и то же. И нет ни малейших оснований полагать, что Ив окажется в числе этих людей.

– У вас сейчас три пути.

Воплощение волчицы, обитающее в пшенице и ненавидящее, когда с ним обращаются как с богом, смотрело на фонарь у них над головами.

– Во-первых, сдаться. Во-вторых, попросить меня все уладить. И в-третьих…

– …Узнать все самим.

Лоуренс уловил еле заметный намек на улыбку на лице Хоро, когда она продолжила:

– И что мы будем делать, когда придем туда?

– В конце концов все образуется. Когда у тебя не остается вариантов действий, нет ничего лучше, чем хорошо подвешенный язык. Проверить, что правда, а что нет, невозможно, так что в такой критической ситуации победит тот, кто сделает самое разумное на вид предположение.

– Если мы сможем убедить Кимана, лису, возможно, еще удастся спасти.

Пока Лоуренс и Хоро обменивались репликами, Коул переводил взгляд с одного лица на другое, забыв моргать. Он не любил, когда они вели себя так, но сейчас они не обращали на это внимания.

– Ты уверена?

Лоуренс не мог заставить себя посмотреть на Коула, пока они с Хоро разговаривали. Взросление означает и то, что человек учится обманывать других, да и себя тоже.

– Даже если нет – все равно надо действовать.

– О нет…

– Не у всякой задачи есть решение.

При этих словах на глазах Коула выступили слезы.

– Тогда, тогда, госпожа Хоро –

– Если ты вломишься в церковь, ты уверена, что все, кто там есть, будут в безопасности?

Лоуренс перебил Коула нарочито приглушенным голосом. Хоро почесала лицо, склонила голову набок и лишь потом ответила:

– Если церковь не рухнет, когда я ворвусь сквозь цветное стекло, то да. Иначе…

Лоуренс вспомнил церковную колокольню. Любая столь высокая конструкция, даже собранная из самых легких кирпичей, просто напрашивается на то, чтобы упасть. В худшем случае под обломками может оказаться множество людей. Но если они вломятся в церковь через главный вход, их встретит множество мечей и копий. А Хоро не всесильна.

– Мы можем просто сбежать, тогда мы не попадем ни в какую передрягу. Некоторые из людей злы, да, но не все же. Ведь не все они нам враги?

Безусловно, они могли воспользоваться случаем и сбежать. Когда о сделках Кимана узнают, он пострадает сильнее всех, как ни взгляни. Лоуренс окажется лишь бедным торговцем, которого использовали против его воли. Найдется немало тех, кто его поддержит.

– …

Коул даже не пытался вытереть слезы. Он лишь молча стоял, потупив очи долу. Он в одиночку отправился на юг, чтобы спасти свою деревню. Это требовало не только сильной воли, но и доброй души. Даже Ив заметила его честную натуру и обращалась с ним ласково.

– У нас есть много возможностей, но лишь один желанный исход.

– Тогда не следует ли нам рассуждать в обратную сторону – начиная с исхода, а не с возможностей?

Путешественникам иногда приходится оставлять позади свои вещи и друзей, а иногда даже проходить мимо других, раненых путешественников. Лоуренсу доводилось бывать в ситуациях, когда люди отчаянно цеплялись за его одежду, даже за волосы. Но что насчет Ив? Все, что он мог вспомнить, – как она будничным тоном сказала, что устала и хочет спать. Похоже, она просто готовилась к худшему.

Возможностей всегда существует много, но желанный исход, как правило, один. Большая удача выпадет редко, ибо с наиболее естественными исходами бороться тяжело.

– Ладно; итак, если Рейнольдс действительно жульничал с поставками монет…

– Хмм?

– …То, судя по тому, что обнаружил Коул, он должен был скопить немного денег.

Однажды на заснеженной горе, когда на Лоуренса и его попутчиков напали волки, им пришлось бросить товарища, сломавшего ногу, и сбежать в хибару дровосека. Они тогда не могли заставить себя молча слушать и потому провели ночь в радостных беседах, точно пьяные.

– Пошлина составляет не больше третьей-пятой доли цены ящика. Но когда ящик полон монет, это немало. А проверяют ящики с монетами куда строже, чем другие грузы, так что провернуть этот трюк непросто.

Лоуренс взял Коула за плечи и жестом пригласил Хоро идти вперед. Если они решат бежать, сделать это нужно будет сейчас, пока в городе хаос.

– Хмм. Если бы он сделал наоборот, получилось бы лучше.

– Наоборот? – переспросил Лоуренс.

Хоро перешагнула через прислоненную к стене палку и ответила:

– Ну да. Шестьдесят ящиков получал бы, а пятьдесят восемь отправлял. Оставалось бы два полных ящика монет… довольно много.

– О, верно. Они даже могли получать шестьдесят и отправлять тоже шестьдесят.

– Но это же не имело бы смысла.

– Ты так думаешь? Он мог бы класть в ящики меньше денег. Тогда каждый раз у него бы оставалось денег больше чем на два ящика. Но тогда убыток потерпела бы Дива.

Но какой был смысл делать именно так? Лоуренс задумался.

– Э? – внезапно воскликнул Коул и поднял глаза; однако Лоуренс был слишком погружен в раздумья, чтобы удивляться.

– Я что, сказал сейчас что-то странное?

Хоро смотрела на них с таким видом, будто совершенно не понимала, о чем это они. Лоуренс протаскивал сквозь память свою последнюю фразу в поисках мелочей, которые он сам же упустил. Схема Рейнольдса с монетами могла принести ему лишь незначительную прибыль, если только он не причинял крупный убыток либо компании Дива, либо королевству Уинфилд.

– Количество монет не меняется… меняется только количество ящиков, сумма пошлины и… и?

Слова застряли у Лоуренса в горле. Он не знал. Мысли туманно клубились в голове, он был не в силах разобраться даже в простейших вещах. Коул содрогался, будто его душили; когда Лоуренс осознал наконец, что это просто от нервов, мальчик произнес:

– Оплата! Если он не может сделать не то, что он делал с монетами, а наоборот, то все дело в платежах! Для Дивы это не будет проблемой, потому что –

– Если на их конце все сойдется, им неважно, что происходит дальше… так? Какие еще заказы Рейнольдс принимал с верховьев? У него могут быть огромные деньги и резонная причина их скрывать. Точно, вот оно.

Все, что они видели в Кербе, наконец встало на место, будто связанное единой веревкой. Это не только объясняло, как Рейнольдс мог собрать столько денег с такой быстротой, но и прочие странные вещи, творившиеся вокруг него. У Рейнольдса были деньги.

Неважно, кто именно стоял за Рейнольдсом, – они жили очень, очень далеко. Они не знали, что здесь происходит, а когда узнают, все уже будет кончено. Вот почему Рейнольдс включил в свой план Церковь. Ее участие узаконит и освятит сделку. А если сделка принесет прибыль, тем лучше для Церкви.

Все это было совершенно не смешно, но Лоуренс все равно рассмеялся. Он не собирался позволить Рейнольдсу сбежать, забрав весь барыш. Все было в пределах его досягаемости, оставалось только протянуть руку.

– Идемте.

Лоуренс бросился бежать, но –

– Эй, почему вы оба…

Он сердито развернулся.

– Я не пойду.

Хоро стояла на месте и улыбалась.

– …Послушай, не глупи! Все хорошо, это не блажь! Сейчас все в моих руках!

Хоро покачала головой.

– Я не это имела в виду.

– Тогда –

Она перебила его, прежде чем он успел спросить: «…что ты имела в виду?»

– Я не хочу смотреть, как ты рисуешься перед другими самочками.

Она произнесла эти слова с видом застенчивой юной девы, после чего игриво высунула язык. Где она выучилась быть такой демоницей? Лоуренс мог лишь улыбнуться в ответ – он знал, что этого она от него и хочет.

– У меня просто дыхание перехватило.

– Пфф. Значит, ты просто отбросишь меня в сторону и побежишь за ней?

Лоуренс закрыл глаза и глубоко вздохнул. Слова Ив были пророческими: воистину цветов для Хоро было бы недостаточно.

– Коул!

– Да! Предоставьте все мне!

На лице мальчугана еще оставались слезы, но его улыбка была искренней. Если Лоуренс и мог оставить Хоро в чьих-то руках и не ревновать при этом, то только в руках Коула.

– Ох-хо… как забавно.

Улыбка вновь появилась на лице Хоро, потом волчица вздохнула.

– Ладно, ладно, иди. Они, конечно, медленно шествуют, но они уже почти пришли.

Лоуренс понял намек и развернулся, готовясь бежать. Он знал, как опасно поворачиваться спиной к кому бы то ни было в узком переулке, но все равно ему пришлось это сделать. Обернувшись, он увидел, как они оба машут ему руками. Этого быстрого взгляда было более чем достаточно; Лоуренс решительно бросился бежать к церкви.

Добравшись до церкви, Лоуренс обнаружил, что вокруг царит оживление. Уже опустилась ночь, обычные горожане разошлись по домам ужинать. Сейчас здесь, должно быть, оставались одни торговцы, сгорающие от желания узнать, что же происходит, но боящиеся приблизиться, чтобы ненароком не угодить в водоворот событий.

Дорога к церкви была расчищена для Рейнольдса и его подручных. Атмосфера напоминала затишье перед бурей. И, пользуясь этой относительно мирной обстановкой, Лоуренс пронесся по широкой улице и ринулся прямо к дверям.

– …

В первое мгновение солдаты и торговцы просто не поняли, что происходит. Быть может, они приняли Лоуренса за посланника Рейнольдса; как бы там ни было, они лишь молча смотрели, как он бежал. Лишь когда Лоуренс был уже у самого входа, кто-то из солдат закричал.

Разумеется, Лоуренса это не остановило, ведь двери церкви были распахнуты настежь в ожидании Рейнольдса. Ни на мгновение не задержавшись, Лоуренс вбежал в церковь и помчался по коридору. Ему показалось, что в свете свечей он увидел что-то на полу – возможно, какие-то письма, связанные с торговыми сделками.

Дверь комнаты Кимана была приоткрыта. Лоуренс ворвался внутрь, но там было пусто. События развивались с такой быстротой, что у Лоуренса едва ноги не подкосились. Пожалуйста, пусть я успею… – с этой мыслью он понесся вниз по лестнице к подземной тюрьме.

Он увидел свет; похоже, там кто-то был. Однако тишина заставила Лоуренса насторожиться. Когда его наконец кто-то заметил и начал подниматься ему навстречу, Лоуренс увидел пятна крови на его одежде; его передернуло от ужаса.

– Т-ты…

Однако удача была на стороне Лоуренса. Противник был ниже его ростом, да и лестница шла довольно круто, так что у Лоуренса было большое преимущество. Он пнул противника в лицо, так что его голова отдернулась и ударилась о стену. Тело мешком рухнуло вниз по лестнице.

Лоуренс даже не заметил, как сжал в руке серебряный кинжал. Не останавливаясь, чтобы подумать, он толкнул железную дверь и влетел в комнату. Увидев, что там происходит, он во всю мощь своих легких завопил:

– Пожалуйста, прекратите!

Лишь один человек в комнате не вздрогнул от неожиданности. Киман первым обернулся к Лоуренсу. Затем страж Ив тоже повернул голову, но его толстые руки продолжали сжимать горло Ив. Лицо Ив было пустым; ее руки были связаны за спиной, ноги тоже туго стянуты; явно ее пленители не желали, чтобы она сопротивлялась. Если бы им пришлось просто перерезать ей глотку, им же потом предстояло бы и прибираться.

– Стойте! Вам не нужно этого делать!!!

Страж ослабил пальцы, сжимающие шею Ив, и повернулся к Киману. Она еще жива. Едва у Лоуренса мелькнула эта мысль, Киман бросился на него; волосы его были в полном беспорядке, лицо – холодное и безжизненное.

– Кто тебя подрядил?! Кто купил тебя?! Говори, торговец!

Окончательно потеряв самообладание, Киман вцепился Лоуренсу в ворот своими обломанными ногтями. Лоуренсу удалось ответить. Он чуть пригнулся, заставив Кимана потерять равновесие, потом ухватил Кимана за запястье и бросил на спину. Перед глазами Кимана пол и потолок перевернулись и поменялись местами.

Киман пискнул, как лягушка, на которую наступили, и начал отчаянно дергаться под навалившимся сверху Лоуренсом.

– Отпусти Ив! Сейчас же!

Лоуренс уселся на Кимана верхом и приставил ему кинжал к горлу. Страж ничего не имел против Ив, но, похоже, это был опытный убийца. У Лоуренса не оставалось выхода, кроме как ждать, какое он примет решение. Глядя на неприглядное положение Кимана, страж решил, похоже, что игра окончена; он отпустил Ив и поднял руки.

– Она еще дышит?

Ответ на вопрос Лоуренса был дан немедленно.

– Она должна быть просто без сознания.

Опытному убийце не составляет труда сперва поддушить жертву, а потом, когда она лишится сознания, закончить дело. Все сводится к тому, как долго человек может оставаться в сознании, когда его душат.

– Тор… говец…

Киман едва мог говорить. Быть может, он пытался успокоиться, а может, ему просто перебило дыхание от удара об пол – так или иначе, он говорил с явной болью в голосе, сверкая на Лоуренса одним глазом.

– У меня есть для тебя прекрасная новость, но только если Ив жива.

– Что ты имеешь в виду?

Страж несильно похлопал Ив по щекам, и она застонала. Она была жива. Лоуренс сам изумился, что он способен испытать такое облегчение от того, что человек, пытавшийся его убить, жив. Лицо Кимана было искажено болью. Он, видимо, знал, что Рейнольдс направляется к церкви и что Ив непременно обнаружат и доставят к нему – это лишь вопрос времени.

– Рейнольдс сумел собрать достаточно денег собственными усилиями.

– Не может быть!

Киман едва не вскочил, несмотря на кинжал возле собственного горла, – настолько он был поражен. Однако не подлежало сомнению, что Рейнольдс действительно собрал деньги сам. Других вариантов попросту не существовало.

– Я торговец, но мне слишком трудно извлечь из всего этого прибыль самому. Если Рейнольдс выиграет, я проиграю. Такие вот у нас с ним отношения. Я не могу позволить ему выиграть и лишить меня дохода.

Киман был ошеломлен. Он явно не понимал, о чем говорит Лоуренс, так что Лоуренс отвернулся и перевел взгляд на Ив.

– Что… ты… узнал? – прохрипела Ив, усаживаясь с помощью стража. Она только что избежала ада – и вот каков был ее первый вопрос.

– Я пришел в этот город в поисках сведений о костях бога-волка…

Лоуренс не стал ходить вокруг да около. Он выложил все, что знал. Ив и Киман были более чем способны понять, правду он говорит или нет. В конце концов –

– Господин Лоуренс, пожалуйста, слезь с меня.

Киман произнес эти слова спокойно, глядя в потолок. Ив слегка улыбнулась. Лоуренс повиновался. Ведь и Киман, и Ив – торговцы более высокого полета, чем он.

– Ты справишься? – спросил Лоуренс, убирая кинжал. Киман закашлялся, сел и принялся оправлять волосы и одежду.

– Должен справиться. Только… – он замолчал, перевел взгляд на женщину, которую почти убил, и продолжил без эмоций в голосе. – Если она нас не предаст.

– У нее еще есть шанс остаться с прибылью.

Ив нарочито погладила шею и сжала руку в кулак.

– Господь, кажется, похож на дедушку… в следующий раз надо будет еще проверить.

– По крайней мере мы заработаем достаточно, чтобы позволить себе прогулку на небеса.

Как только им нашлось что делать, Киман и Ив споро принялись за работу. Лоуренс был в них вполне уверен – он на себе испытал, как бесстрашно они умеют пользоваться своей силой. Ив сейчас выглядела как одна из тех, кого Церковь «переродила». С искренностью в голосе она произнесла:

– Кхх. Торговцы… мы все безумцы и грешники.

Движущаяся по коридору церкви процессия выглядела весьма необычно. Впереди шел Рейнольдс, за ним свита несла ящички с золотыми монетами. Он походил на невесту, идущую с приданым к венцу. Монеты ярко сияли, точно бросая вызов славе Единого бога.

Судя по размерам ящичков, в каждый вмещалась сотня золотых монет, а всего их было 15. Эти ящички выставили как напоказ перед алтарем и нарвалом. Рейнольдс гордо стоял на кафедре священника, красуясь перед верующими юга.

Крупные торговцы нередко участвуют в сделках ценой в тысячи монет, но мало кто из них платит живой монетой. Торговцам приходится совершать передачу денег на пергаменте – ведь монеты редки, как драгоценные камни.

Много людей участвует в торговой сделке, когда в нее вовлечено столько денег, и кто-нибудь обязательно должен был заметить перемещение такой большой суммы. Конечно, когда крупный платеж делается живой монетой, о нем должны быть сделаны записи в гроссбухах менял. Так что неудивительно было сейчас видеть людей, которые сидят и молятся в тусклом свете свечей.

Атака Рейнольдса была проведена внезапно и безупречно.

– Как вы видите, я принес в дом Господа нашего деньги, которые от меня потребовали! Теперь выполните вашу часть уговора!

Его живот гордо торчал вперед, обвисшая кожа на лице тоже бросалась в глаза. В нищем торговом доме такая внешность выглядела жалкой, но здесь и сейчас он казался воплощением достоинства. Его мелодичный голос звенел гордо и сильно, словно у оперного певца, дающего важнейшее представление в своей жизни.

– Я, второй владелец Торгового дома Джин, заявляю, что сия сделка совершается от имени упомянутого торгового дома!

Раздался плеск; нарвал дернулся в своем баке – возможно, в ответ на голос Рейнольдса, а может, на него повлияло висящее в воздухе напряжение. И тут же в церкви повисла тишина, как над мертвым озером. Лоуренс отвернулся от этой картины и зашагал обратно по коридору.

Когда Рейнольдс еще вел своих людей к церкви, к Киману подошел человек, заявивший, что он от Гидеона; однако Киман его сразу прогнал. Киман не боялся. Если его план провалится, он будет нести всю ответственность, но он не хотел, чтобы Гидеон имел хоть какое-то отношение к его успеху.

Ничто из этого не волновало Лоуренса, ибо как раз сейчас Киман и Ив готовили острое оружие, которое намеревались вонзить в Рейнольдса. От их объединенной ярости ни один торговец не сможет уйти невредимым. Вспомнив, как гордо Рейнольдс стоял на кафедре, Лоуренс даже ощутил к нему жалость.

– Это все, что мне удалось узнать.

– С учетом налогов, платы за перевозку и денег за молчание должно быть примерно вот столько. Я видела Компанию Дива. Да, сделку такого масштаба вполне можно спрятать.

Киман был непревзойден в деле проникновения в значения слов и цифр. Ив знала все о реке Ром и ее окрестностях. Когда они объединились, раскрыть деятельность одного торгового дома для них было проще простого. Для торговца с одной повозкой и лошадью лицезреть такое было просто страшно.

– Господин Лоуренс, как дела у алтаря?

– Как ожидалось. Рейнольдс давит на южан. Но они, конечно, не смогут ответить ему сразу. Так что нам хватит времени.

В размышлениях Кимана и Ив Лоуренс не участвовал. Он просто докладывал, что увидел. Это давало ему странное чувство счастья.

– Ну что, пойдем тогда? – спросил Киман, и Ив тотчас кивнула. Разумеется, Лоуренс последовал за ними. Их планам завладеть нарвалом единолично не суждено сбыться, но прибыль они все же извлекут. Если не вдаваться в подробности – Рейнольдс ведь как раз и воспользовался ситуацией, пока Киман и Ив спорили о дележе прибыли. Явно он этой возможности и ждал.

– Вот твое последнее задание.

Не дожидаясь, пока чернила высохнут, Ив свернула письмо в трубочку и подала Лоуренсу. Ее насмешливый голос вызвал на лице Кимана извиняющуюся улыбку. У Лоуренса было некое подозрение, почему она не улыбнулась в ответ, однако он лишь молча взял письмо; он не рассчитывал, что Ив подтвердит его подозрение.

– Я надеялась, что мы встретимся на реке.

– …Хорошо бы распрощаться с прекрасной дамой при свете дня. Ты же была моей партнершей по торговле, пока меня не обманула.

Ив прищурилась, но ничего не ответила. Киман, похоже, догадался, чем бы обернулся его изначальный план, если только дружеская болтовня Лоуренса и Ив хоть что-то значила. Он криво ухмыльнулся и с облегчением опустил голову.

– Что ж, прошу вас подождать меня здесь, господин и госпожа.

Произнеся эти слова, Лоуренс пошел прочь. Посредник Кимана, стоящий на посту возле двери, проводил его ненавидящим взглядом. Судя по всему, засохшая кровь на его одежде ему же и принадлежала: Ив боднула его в нос, когда он ее связывал. Лоуренс не задумываясь просиял ему навстречу деловой улыбкой. «Мы с ним неизлечимо разные», – подумал он, идя по коридору.

Вблизи горящих свечей собралось несколько человек, они обсуждали что-то. Они все еще пытаются придумать, как из этой истории выпутаться? Или они уже решают, куда бежать? В общем, не важно. У Лоуренса в руках было письмо, которое уничтожит «празднество», творящееся сейчас возле алтаря. Так что не имело значения, что эти люди обсуждали; на уверенность Лоуренса это никак не влияло.

Сейчас именно он главный герой представления. Поскольку он был в этом убежден, его выражение лица, возможно, было очень странным, когда он подошел к стражам, стоящим возле дверей. Сообщив им, какое у него дело, он направился к алтарю. Непонятная атмосфера царила в зале; один лишь Рейнольдс смело улыбался.

– Господин Рейнольдс, – тихо пробормотал Лоуренс, добравшись наконец до алтаря. Они не были незнакомцами, и Рейнольдс встретил его изумленным взглядом, каким, бывает, человек встречает старого приятеля.

– Что привело тебя сюда? В чем дело?

Лицедействовал он превосходно. Да, Рейнольдс – сила, с которой стоит считаться.

– А, просто некая дама попросила меня доставить тебе письмо.

Рейнольдс, несомненно, понял, что Лоуренс имел в виду Ив.

– Хо-хоо.

На долю секунды вся непомерная жадность Рейнольдса отразилась у него на лице, озаренном неверным светом свечей. Должно быть, он по-прежнему надеялся на союз с Ив и полагал, что это письмо избавит его от некоторых усилий.

– Похоже, предложение сделки.

Рейнольдс радостно улыбнулся, когда Лоуренс достал из-за пазухи письмо. Похоже, он решил, что Ив действительно вскоре будет в его власти. Лоуренс развернул пергамент возбужденно, точно юноша, открывающий письмо от любимой. Мысленно он похвалил себя за то, что не расхохотался, а потом принялся читать письмо вслух.

– «Поскольку господин Рейнольдс желает заключить крупную торговую сделку, мы хотели бы сначала проверить его денежное состояние; проверка будет осуществлена представителем моего торгового дома с хорошим зрением».

– А… эмм…

– «Что касается медных монет, мы убеждены, что можем с должной убедительностью показать, что ты получал пятьдесят восемь ящиков от компании Дива, однако посылал шестьдесят в королевство Уинфилд. Сначала мы предполагали, что ты просто уклонялся от уплаты пошлин».

Пот градом катился по лицу Рейнольдса. Лоуренс продолжил вполголоса зачитывать текст письма.

– «Однако в действительности ты не уклонялся от уплаты пошлин, пытаясь заработать немного денег. Ты работал вместе с Дивой, переправляя вниз по реке большие суммы».

Если деньги в ящиках упаковывать по-разному, то и количество монет будет различным. Это позволяло перевозить деньги втайне от всех.

– «Ты получал из королевства Уинфилд плату за шестьдесят ящиков монет, а Диве платил за пятьдесят восемь. Если рассматривать твои действия по отдельности, они выглядят правомерными. Однако совпадает ли число монет – а также платежи за их перевозку – этого мы по записям в налоговых книгах сказать не можем».

Рейнольдс был бледен, как призрак. Его глаза отчаянно бегали, пока не остановились наконец на Лоуренсе.

– «Но если мы сравним полученные и отправленные товары, то увидим, что всякий раз у Торгового дома Джин остаются платежи за два ящика монет. Более того, эта схема может применяться и к другим товарам».

Это и сказал Лоуренс, когда услышал от Коула решение загадки с монетами. Проверить, действительно ли Рейнольдс использовал такую схему, было непросто, он ведь много товаров мог переправлять таким способом… так же много, как много в мире людей верят, что они главные герои представления.

– «Медная руда, свинец, олово, бронза и товары из этих металлов… все что угодно, если оно округлой формы и измеряется ящиками. В рудниках Роефа добывают множество различных металлов».

– Нет, я…

– «Будешь ли ты утверждать, что это просто перевозка денег? Если так, то это ложь. Это не перевозка денег. Желаешь ли ты, чтобы наш торговый дом послал людей к Диве? Когда мы заметили твои противозаконные дела, мы сочли, что ты просто уклоняешься от уплаты пошлин. Но пошлины жизненно важны; можешь ли ты представить, как плохо будет, если Дива откажется платить?»

Лицо Рейнольдса дергалось, как у пугливого ребенка. Убить двух птиц одним камнем – так большинство людей будет смотреть на его действия.

– «Дива, торгуя с тобой таким способом, избегает уплаты пошлин. Всякий раз они теряют два ящика монет. Они не получают прибыль, но при этом не платят пошлины. Таким образом…»

Лоуренс остановился и прокашлялся.

– Чего ты хочешь? Сколько? Чего ты добиваешься? Скажи!

Рейнольдс, конечно, был застигнут врасплох, однако он не потерял самообладания и не стал кричать. Лоуренс положил руку ему на плечо, точно успокаивая, и улыбнулся.

– Я всего лишь посланник. Подобные вопросы, – Лоуренс повернулся в сторону коридора, – надлежит решать с двумя моими нанимателями.

– …

Рейнольдс не упал на колени (видимо, чтобы спасти достоинство). Он знал, что тех двоих ему не подкупить. Эти скряги способны убить одной улыбкой.

– А я с тобой прощаюсь. Торговец снова уходит в странствие в поисках костей бога-волка.

С этими словами Лоуренс развернулся и зашагал прочь. Проходя мимо Кимана и Ив, он обменялся с ними рукопожатиями. Да, они славно поджарят Рейнольдса.

Лоуренс шел по тускло освещенному коридору мимо других торговцев, по-прежнему разговаривающих между собой с тревожными лицами.

Он не герой. Он даже не великий торговец. Он никогда не выступал перед толпами. У него даже не было подручных, которым он бы мог приказывать одним движением руки.

Выходя из здания церкви, Лоуренс чувствовал себя лишь одной из длинных теней, отбрасываемых горящими на стене факелами. Он оглянулся на величественное здание, подсвеченное факелами снизу. Зрелище было пугающее.

Спустившись со ступеней, Лоуренс углубился в толпу. Нельзя сказать, что он был в себе уверен. Но ему было куда идти. В знакомую комнату в знакомом здании.

Войдя в открытую дверь, он по скрипящей лестнице начал подниматься на третий этаж. Его глаза еще не успели привыкнуть к темноте, но он помнил, где дверь в его комнату. Встав перед дверью, он постучал. Раздался шорох, и дверь открылась, выпустив наружу свет свечи и запах пищи. Когда Лоуренс был одиноким бродячим торговцем, он и надеяться не мог на такую встречу.

Несмотря на то, что в последнее время он вертелся как белка в колесе, он с улыбкой произнес:

– Я вернулся.

Хоро и Коул разом ответили:

– С возвращением.

Дверь за его спиной медленно закрылась.

 

Заключительная глава

В итоге им так и не удалось узнать, какую издевательскую сделку навязали Рейнольдсу Киман с Ив. Однако, поскольку договор о продаже нарвала между Рейнольдсом (у которого, надо думать, возникли крупные неприятности) и южанами был заключен довольно быстро, Рейнольдс, похоже, смирился со всем, хоть и понимал, что доминирует в сделке Гильдия Ровена.

На бумаге Рейнольдс купил нарвала. Однако в обмен на молчание о мошенничестве с монетами и об уклонении компании Дива от уплаты пошлин он был принужден отдавать все доходы южанам через Торговую Гильдию Ровена… должно быть, что-то в этом духе. А чтобы заткнуть рты северянам, Ив, скорее всего, выступила посредником при сделке и передала часть прибыли им.

Все это Лоуренс смог предположить исходя из царящей в городе атмосферы, и у него не было ни малейшего желания узнавать истину. Он больше не обвинял себя в том, что он неудачник (ибо служил марионеткой Кимана и чуть было не стал марионеткой Ив). Более того, обед на следующий день был настоящим пиром – много вкусной еды и никаких забот о счете.

– Итак, куда отправляемся теперь? – не без труда спросила Хоро, чей рот был занят пожиранием мяса столь нежного, что для него не требовались ни клыки, ни нож. Еда была столь изысканной, что Коул с трудом заставлял себя ее глотать.

– Кто знает… ммм… как вкусно… интересно, что это?

Лоуренс был настолько поглощен великолепной трапезой, что ответил рассеянно; это стоило ему ледяного взгляда, способного проткнуть насквозь любого.

– Ив должна прислать к нам кого-то, чтобы рассказать, что им удалось вытащить из Рейнольдса насчет костей бога-волка. Это совершенно точно, так что можешь не беспокоиться.

– Пфф. Это была всего лишь устная договоренность.

Произнеся эти слова, Хоро впилась зубами в прожаренную рыбью голову. Благодаря близости моря на столе стояла целая миска с солью, и посоленная рыбья голова, видимо, была очень вкусна… Хоро вонзила в нее зубы раз, другой – и головы не стало.

– Ты ведь отлично знаешь, как важны устные договоренности?

Вместо ответа Хоро принялась по-кошачьи вылизывать пальцы.

– Однако я подозреваю, что нам придется пересечь пролив.

– Вы имеете в виду – отправиться за море? – поднял голову Коул, отвлекшись от внутренней борьбы, съесть ли ему голову лобстера или же оставить.

– Если это островное государство покупает иностранные деньги, там должно быть много людей, которые скупают те или иные товары.

Коул, похоже, не понял значения этих слов; а к тому времени, когда его взгляд вернулся к голове лобстера, Хоро уже схватила ее и отправила в рот. Раздались звуки разгрызаемого панциря, и Коул удивленно посмотрел на нее… его удивило не то, что Хоро забрала у него голову, но то, что она вправду ее ела.

– Головы лобстеров съедобны, уверяю тебя. И довольно вкусны.

– Э?

Если бы Коул посмотрел на нее с завистью, Хоро осталась бы довольна. Но, похоже, перед печальным лицом мальчика даже Мудрая волчица устоять не могла.

– Грр…

У нее не оставалось выбора – пришлось убрать руку, протянувшуюся уже за остальной частью лобстера.

– Вы двое, ведите себя прилично за едой.

Это была очевидная шутка, но Хоро все равно запустила Лоуренсу в лицо каким-то съедобным растением. Лоуренс вздохнул и отлепил от щеки стебелек; в это время в дверь осторожно постучали.

– Должно быть, человек от Ив…

Лоуренс чуть-чуть приоткрыл дверь… человек, распахивающий дверь настежь во время трапезы, – либо хвастун, либо просто бесстыдник. Увидев в щелочку, кто именно пришел, Лоуренс был рад, что не раскрыл дверь.

– О, а я была бы не прочь и войти, – игриво произнесла Ив ровно в тот момент, когда Лоуренс вышел в коридор и плотно закрыл за собой дверь. Хоро все равно могла слышать каждое слово, но это было лучше, чем напрашиваться на ссору.

– Ты шутишь. Но… надо же, ты решила прийти сама.

– Ты так холодно это произнес… просто удивительно. Я не из тех, кто забывает благодеяния, тем более – спасение моей собственной жизни.

Несмотря на такую реакцию Лоуренса, если бы его спросили, рад ли он, что Ив пришла к нему лично, ему пришлось бы ответить «да».

– О, так вот, насчет твоего вопроса…

– Как все вышло?

– Как и ожидалось… Рейнольдс более-менее разузнал, где кости бога-волка.

Ее выбор слов озадачил Лоуренса.

– «Более-менее»?

– Он пришел к выводу, что это бессмысленно, еще раньше, чем я.

Ив склонила голову набок, чтобы показать, какой сарказм она вложила в эти слова. Она нарочно не сообщила Лоуренсу всю правду сразу, держала ее в своем сердце.

– Не расстраивайся. Я не ожидала такого исхода.

– И?

– Хе-хе… не припоминаю, чтобы вчера у тебя было такое серьезное лицо.

Она хихикнула и щелкнула Лоуренса по подбородку; Лоуренс вздрогнул и отдернулся. Возможно, она немножко выпила для настроения.

– К делу. Они в королевстве Уинфилд, у меня на родине, в Великом монастыре Брондела. Слышал о таком?

– Бро-… неужели – монастырь золотого барана?

– О, так ты слышал эту легенду. На материке ее, как правило, только старцы знают. Но – да… это тот самый монастырь из легенды о золотом баране.

Этот монастырь располагался посреди равнины, простирающейся во все стороны до горизонта. Он владел такими огромными стадами овец, что говаривали в шутку – даже Господь не в силах их сосчитать. Легенда гласила, что раз в несколько веков где-то в этих бессчетных стадах появляется баран с золотым руном. По слухам, этот монастырь, величие которого было под стать величию королевства Уинфилд, играл роль не меньшую, чем какой-нибудь крупный торговый город.

– Я слышала, что кости купил аббат этого монастыря. Но, конечно, я не могу быть уверена, что это правда.

– Нет, благодарю тебя. Я отплачу за ус-…

Лоуренс оборвал речь на полуслове, когда заметил, что Ив улыбается.

– Не говори так. Я действительно перед тобой в долгу. Арольд и меха наконец со мной, и есть корабль, который идет на юг. Так что…

Ив медленно протянула руку, не отводя взгляда от лица Лоуренса и слегка улыбаясь.

– …Прости.

Лоуренс улыбнулся в ответ и опустил взгляд на руку Ив, чтобы ее пожать… и вдруг.

– !..

Предчувствовал ли он, что такое может произойти, для него самого было за пределами понимания – он был настолько ошеломлен, что мысли из головы исчезли напрочь.

– Этот аромат… трава Аби, да? Киман, должно быть, вовсю расстарался с вашим обедом.

Ив рассмеялась, словно ничего и не произошло, и снова скрыла лицо под шарфом.

– Ты как-то сказал мне, что торговля самая прибыльная, когда тебе удается застать партнера врасплох. Это моя плата.

Ив положила руку все еще растерянному Лоуренсу на плечо и придвинулась ближе.

– Если ты отправишься в Уинфилд, мое имя будет тебе полезно. Флер фон Эйтерзентель Болан… во всяком случае, таково мое официальное имя; но мои близкие друзья знают мое полное имя: Флер фон Эйтерзентель Мариель Болан. «Мариель» привносит приятный оттенок, по-моему.

Ее невинный смех был бы просто непобедим, если бы она не прятала лица.

– Надеюсь, это будет тебе полезно. Лоуренс…

Внезапно она назвала его по имени и замолчала; Лоуренс ответил твердо:

– Да.

– Крафт Лоуренс… я рада, что встретилась с тобой.

Такие слова подобают людям, долго служившим вместе в солдатах. Ив была с ног до головы закутана в плащ с капюшоном – она собиралась в долгое путешествие. Выпрямившись, она убрала руку с плеча Лоуренса и молча протянула. Такое было внове.

Рука Лоуренса крепко сжала ладонь Ив.

– Я не забуду имя Ив Болан.

– Хех… где деньги, там и я. Ну, до следующей встречи.

Ив быстро убрала руку и, крутанувшись на пятках, зашагала прочь без тени сожаления. Торговля есть бесконечная дорога, полная встреч и расставаний. Лоуренс тоже развернулся и открыл дверь, но тут же застыл…

– О… что случилось?

В проеме стоял Коул; почему-то в руках у него была полная еды тарелка, а на лице – выражение легкой паники.

– Она сказала мне выйти…

Из-за не полностью открытой двери Лоуренс не мог видеть Хоро… но по лицу и словам мальчика он понял, что произошло. Он погладил Коула по голове.

– Не пройдешься ли по коридору немного?

Лоуренс не знал, правильная ли улыбка сейчас у него на лице, но он должен был улыбаться… иначе он не переживет того, что надвигается. Когда Коул кивнул и прошел мимо Лоуренса в коридор, Лоуренс взял кое-что с его тарелки.

То самое растение, аромат которого уловила Ив, – «Аби».

То самое, которое было брошено ему в лицо.

Посмотрев на стебелек у себя в руках, Лоуренс сунул его в рот. Жуя, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

Все, что будет дальше, я не хочу помнить.

Если бы Лоуренс писал легенду, именно так он бы пожелал ее завершить. Он позволил своим мыслям улетучиться прочь, вдаль от реальности.