Образ правления до подчинения нашей власти

До присоединения к России населенное пространство, составляющее теперешний Самурский округ, – за исключением горного магала – называлось Самурскою провинцией (Самур велаят), главным пунктом которой было селение Ахты.

Вся Самурская провинция делилась на 5 участков.

1. Ахты-пара первая состояла из 12 селений: Ахты, Кхем, Хуля, Тра, Гогаз, Усур, Кака, Гдунг, Кочах, Мидфах, Сумугул и Хал.

2. Ахты-пара вторая состояла из 5 селений: Хнов, Борч, Гдым, Маза и Фий.

3. Рутул-чай состоял из 18 селений: Рутул, Хрюк, Зрых, Хулют, Киче, Кахул, Иче, Лукун, Икрах, Кала, Амсар, Лучек, Шиназ, Чруш, Пилек, Уна, Кина и Хунук.

4. Токуз-пара состояла из 9 селений: Джаба, Балуджа, Джиг-Дхиг, Ихир, Пиркент, Ухул, Филидзах, Храх и Яжиг.

5. Алты-пара состояла из 6 селений: Микрах, Каракюра, Куруш, Пиркент, Мака и Каладжиг.

Кроме тех 5 участков в состав Самурской провинции входило селение Мискинджи и некоторым образом теперешнее Ихрекское наибство. Селение Мискинджи представляло совершенно отдельно организованное общество, управлявшееся своим судом, и только как находившееся в районе Самурской провинции причислялось к участку Токуз-пара. Нынешнее же Ихрекское наибство хотя и находилось под властью Сурхай-ханов казикумухских, но жители его, прозываясь братьями населения Самурской провинции, пособляли ему в войне против всех соседей. Казикумухские ханы не препятствовали им в этом, так как и сами часто пользовались пособием самурцев в войне их с кубинскими и нухинскими ханами.

Каждый из сказанных 5 участков провинции управлялся отдельно.

Весь первый участок (Ахты-пара 1-я) управлялся ахтынскими аксакалами. Преимущества ахтынцев перед прочими жителями 1-го участка состояли в том, что: а) без ахтынских меслегетчи (посредников) жители всех селений участка не имели права разбирать обоюдных претензий своих, b) по первому востребованию ахтынцев должны были являться на помощь в войне с) проверялись ахтынскими аксакалами и эфендиями относительно исполнения зеката (прим. 1), d) отбывали пахту (прим. 2) и е) сами платили за кровь 300 руб., т. е. баранов, а брали с жителей подчиненного им участка 600 баранов (прим. 3).

Независимо от сказанных пяти условий господства ахтынцев над 11 селениями первого участка Самурской провинции ахтынцы пользовались еще двумя преимуществами, из которых одно касалось пределов всей провинции, а другое имело место относительно всего Дагестана и Закавказского края. Первое касалось меслегета и обусловливалось тем, что если жители какого бы то ни было селения Самурской провинции(кроме, конечно, 1-го участка оной) обращались за посредничеством в Ахты и получали отказ, то уже не могли найти посредников во всей провинции на том основании, что, стало быть, дело крайне напутанное или же нечестное, ежели ахтынцы – самые умные и самые старшие из братьев-самурцев – отказались от участия в этом деле.

Второе было так называемое барху и состояло в том, что кто бы и откуда бы он ни был, коль скоро брал себе в жены одну из ахтынских девиц, то сверх исполнения всех условий шариата и адата, касавшихся брака, еще должен был вносить 3 руб. или вещей на эту сумму в пользу того сельского магала, к которому принадлежала невеста, если была девица. Здесь, как и в остальном Дагестане, семейство с восходящими, нисходящими и побочными линиями составляет тухум.

В прежнее время всех тухумов в Ахтах было сорок. Из каждого ахтынского тухума избирался самым же данным тухумом один аксакал, и эти выборные, в числе 40, управляли всеми общественными делами как ахтынцев, так и жителей всех 11 селений, составлявших 1-й участок Самурской провинции. Это управление распространялось и на военные движения, в которых также принимали распорядительное участие эфенди и кази. Срок службы каждого аксакала ограничивался только желанием его тухума. Звание аксакала было наследственное в 1-м участке Самурской провинции, в прямой нисходящей линии, пока были в ней способные к тому люди; если таковых в прямой линии не оказывалось, то выбирался родственник бывшего аксакала из боковой нисходящей линии; если же и при этом условии не оказывалось человека, способного быть правителем, тогда выбор падал на члена другой фамилии, но того же тухума. Таким образом, одна наследственность не давала права быть аксакалом; кроме того, требовалось и согласие тухума на выбор преемника.

Все вознаграждение ахтынских аксакалов за их службу обществу ограничивалось тем, что: 1) общество обязано было давать им лошадей, ежели они предпринимали поездку в видах общественной пользы, 2) непременно все приглашались на свадьбы и поминовения, имея при этом право приводить с собою и одного из домочадцев своих, и 3) после разбора дел о крови каждый из аксакалов той стороны Ахтов (селение делится рекою Ахтычай на две половины), в которой проживал обвиненный, получал от удовлетворяемого по суду истца какую-нибудь вещь из оружия или посуды и кусок ткани, называемой «бурмет», на архалук. При этом соблюдалось, чтобы в сложности ценность вещей, розданных каждому аксакалу, была одинаковою. В таких случаях подобному же наделу подлежал и эфенди (прим. 4).

В самих Ахтах были и ближайшие исполнители правительских решений, именно чоуши, числом 2, по одному на каждой стороне Ахтов. Так как во всех селениях 1-го участка Самурской провинции не было ни аксакалов, ни чоушей, то чоуши ахтынские в случае надобности посылались в селения того участка, которым, как уже сказано, во всех отношениях управляли ахтынские аксакалы.

Ахтынские чоуши избирались аксакалами, и выбор их должен был быть одобрен обществом. За службу свою они получали: 1) от общества по 1 быку в год; 2) при каждой свадьбе и при каждом поминовении они являлись за маслом, мясом, крупою и дровами; все это отпускалось им в незначительном количестве тем семейством, в котором совершался один из сказанных обрядов; 3) при наделе аксакалов и эфендия после разбора дела о крови в Ахтах наделялись и чоуши; каждый из них получал какие-нибудь вещи ценою на 3 руб., т. е. в 3 барана (следует прим. 5).

Отчасти главным пунктом 2-й Ахты-пары было селение Хнов. Каждое из 5 селений, составлявших этот 2-й участок провинции, имело своих правителей – аксакалов и чоушей. В Хнове и Гдыме, как и в Ахтах, каждый тухум избирал своего аксакала, а в 3 остальных селениях участка число аксакалов соответствовало не числу тухумов, а вообще народонаселению, соображаясь, однако, с тем, чтобы приблизительно на каждые 20 дымов приходился 1 аксакал, избиравшийся из более достойных людей.

Участок этот относился к Ахтам двояким образом: 1) в случае войны ахтынцев с кем бы то ни было жители 2-й Ахты-пары должны были пособлять ахтынцам и за то в случае подобном же пользовались обязательною защитою ахтынцев; 2) если взаимные недоразумения жителей этого участка не могли решиться домашним судом, то разрешались посредничеством ахтынских аксакалов.

Все 5 селений этого участка имели по 1 чоушу.

В обоюдных сношениях Гдым некоторым образом подчинялся Хнову; подчиненность эту объясняют тою, какая существует теперь в каждом селении магала относительно своего наиба независимо от общей с ним подчиненности начальнику округа.

Борч и Хнов очень часто воевали между собою, и в таких случаях ни одна сторона не пользовалась пособием ахтынцев, как одинаково относившихся к обеим враждовавшим сторонам.

Наследственность аксакалов в Хнове была такая же, как и в Ахтах. Вознаграждения за службу не получали никакого, даже и при разборе дел о крови. Что же касается хновского чо-уша, то как выбор его, так и вознаграждение были такие же, как и в Ахтах.

В остальных 4 селениях этого участка аксакальство не было наследственным; правителями избирались люди, известные своею правдивостью и опытностью. Служба их, как и в Хнове, не вознаграждалась ничем.

Чоуши этих 4 селений избирались по-ахтынски, но не получали ежегодно по 1 быку от общества и трехрублевого пая при разборе дел о крови, как это было в Ахтах, а имели только право на такие же поборы при обрядах свадьбы и поминовения, как и в Ахтах.

Зекат, как шариатское постановление, соблюдался и в этом участке провинции, но не подлежал никакому контролю.

Пахты и барху не было.

В 3-м участке провинции главным пунктом был Рутул. За исключением Шиназа, Калы, Уны, Амсара и Хрюка, селения этого участка относились к Рутулу, как селения 1-й Ахты-пары и Ахтам. Из исключаемых же селений, не дававших Рутулу пахты, Шиназ не делал этого как настолько большое само по себе селение, что могло отстаивать свою самостоятельность в этом отношении, а Кала, Уна и Амсара не отбывали пахты, глядя на Шиназ, к которому они относились, как Гдым к Хнову во 2-й Ахты-паре. Последствия же попытки Хрюка отказать рутульцам в пахте изложены в прим. 5.

Соблюдение рутульцами обычая пахты было особенно тягостно для жителей подчиненного им участка провинции как потому, что они пользовались этим правом гораздо усерднее ахтынцев, так и оттого, что обычай пахты принял в этом участке гораздо более обширные размеры (следует прим. 6). Так, например, рутульцы, отправляясь для пахты в данное селение своего участка партиями от 100 до 300 человек, гостили по трое суток, и мало того что требовали себе отборную пищу, но и принуждали кормить своих лошадей в ЗУ раза более, чем того требовали ахтынцы. Независимо от угощения рутульцы брали при этом по одному барану с каждого дыма того селения, куда приезжали для пахты. Вдобавок, как подобно ахтынцам, и рутульцы имели право соблюдать пахту только один раз в год, то за тот год, в который они не были для пахты в данном селении, они все-таки в нем брали по одному барану с каждого дыма. Селения этого участка, отказывавшие Рутулу в пахте, относились к нему так, как 2-я Ахты-пара к Ахтам. За отказ в пахте Рутул часто воевал с Шиназом и Хрюком, и в таких случаях все остальные селения участка должны были помогать Рутулу, причем, однако, Амсар и Лучек всегда старались быть нейтральными, а Уна и Кала помогали шиназцам; Хрюк же всегда воевал с Рутулом вплоть до сожжения, без всякой помощи.

В Рутуле был диван, состоявший из аксакалов, в числе которых всегда должен был быть и один бек.

(Узнаю о происхождении рутульских беков и сообщу.)

Число аксакалов было по числу тухумов. Чоуш был один. Вообще как выбор, так и вознаграждение тех и других были такие же, как и в Ахтах.

Рутульский диван управлял всеми общественными делами участка (по примеру ахтынских аксакалов в 1-м участке), кроме, впрочем, Шиназа и Хрюка, у которых был свой суд, т. е. свои аксакалы. Было у них и по одному чоушу.

Выбор аксакалов и чоушей, а также и вознаграждение их в этих двух селениях были такие же, как и во 2-й Ахты-паре (в 4 селениях), кроме Хнова, где это было иначе, как о том и сказано.

Рутульцы кроме побора баранов при пахте брали еще вроде подати по одному барану в год с каждого дыма селений, отбывавших пахту.

Зекат тоже соблюдался и в этом участке, но не контролировался никем. Барху не было.

4-й участок провинции был Токуз-пара, и главным пунктом в нем было селение Джаба.

Преимущество этого селения перед остальными восемью участками состояло: 1) в обязанности всех селений участка пособлять джабинцам в их постоянной почти войне с ахтынцами, 2) в многолюдности Джабы и 3) в том, что для обсуждения дел, касавшихся всего участка, аксакалы всех селений должны были собираться в Джабу.

Каждое селение участка имело своих аксакалов, выбиравшихся точно так же, как в Борче, Фие и Мазе – селениях 2-го участка провинции. Вознаграждение же аксакалов за службу состояло только в первенстве при сходах всякого рода и в том, что, как и в Ахтах, они все приглашались на свадьбы и поминовения, имея при этом право приводить туда и одного из домочадцев своих.

Чоушей в селениях этого участка не было, как и барху. Зекат не проверялся никем.

5-й участок – Алты-пара. Главный пункт – Микрах. Считался он главным потому только, что для обсуждения общественных дел участка аксакалы всех селений должны были собираться в Микрах, как в предыдущем участке, – в Джабу. Микрах, Каракюра и Куруш имели своих аксакалов и по одному чоушу; что же касается остальных селений участка, то Пиркент и Каладжиг управлялись не микрахскими аксакалами, а мака-каракюринскими. Аксакалы в первых трех селениях выбирались не от тухумов, а от сельских магалов. Вознаграждение их было точно такое же, как и в предыдущем Токуз-паринском участке.

Чоушей и барху не было. Зекат не подлежал никакому контролю.(Следуют прим. У, 8, 9).

Тоже как бы часть Самурской провинции (хотя и совершенно отдельную, как я уже сказал) составляло селение Мискинджи.

В нем было 260 дымов, и оно делилось на 6 сельских магалов, из которых избиралось по 1 аксакалу в правители. Все дела общества решались на месте без всякого постороннего вмешательства.

Выбор аксакалов производился точно так же, как и во всем Токуз-паринском участке, к которому, по местности только, причислялись и Мискинджи.

Вознаграждение аксакалов состояло тоже только в одном первенстве при всяких сходках. Был там и один чоуш, который избирался аксакалами, утверждался целым обществом и в вознаграждение за службу получал только пай мяса, масла, круп и дров при обрядах свадьбы и поминовения.

Барху было и в Мискинджах, так же как и в Ахтах, но обусловливалось платою не 3 руб. в сельский магал, к которому принадлежала невеста-девица, а отдачею быка в тот магал. Несмотря на постоянную почти войну и различие вероисповеданий ахтынцев и мискинджинцев, браки заключались меж ними очень часто и сопровождались обоюдною уплатою барху. (Следует прим. 10).

 

О духовенстве

Самый высокий духовный сан был, как и есть, кази. Их было вовсей Самурской провинции только 4 – в Рутуле, Ахтах, Хнове и Шиназе. Более их не было потому, что народ, от которого зависело иметь кази или не иметь его, не желал этих господ. 100 лет тому назад высшие духовные сановники в провинции были эфенди; так как в шариате сказано, что следует иметь казиев, то вышеназванные 4 селения и повыбрали их из числа ученейших и достойнейших эфендиев.

Ахтынскому казию в делах, подлежащих разбору подобного лица, подчинялись обе Ахты-пары, не исключая и Хнова, который хотя имел своего казия, но который считался менее влиятельным, нежели ахтынский. Тем не менее Хнов ближайшим образом подчинялся своему казию. Рутульскому – все те селения участка, которые отбывали пахту. Шиназскому – Шиназ, Уна и Кала. Амсар же хотя и не отбывал рутульцам пахты, но в делах шариата подчинялся суду рутульского казия.

Несмотря на разграничение зависимости от данного казия, тяжущиеся, кто бы и откуда бы они ни были, имели право судиться у любого казия, и всегда недовольная решением его сторона могла переносить дело к другому казию, объявляя ему при этом ту статью шариата, на основании которой решено дело прежним казием.

Эфендиев было в провинции столько, сколько оказывалось мулл, достойных быть избранными в этот высокий сан. Впрочем, число их в провинции никогда не превышало 30. Выбор муллы в эфенди не обязывал его переменять место жительства; он оставался там же эфендием, где был и муллою. Мулл в каждом селении было столько, сколькои мечетей.

Кази, как верховное лицо, не присутствовал в аксакаль-ском суде, а разбирал дела у себя. Эфенди же присутствовали на правительских сходках. В Ахтах их являлось поочередно по два человека, по одному с каждой стороны Ахтов; в Рутуле же, Шиназе и Хнове – по одному. Пока не было казиев, их правами пользовались эфенди; в свою очередь где не было эфендиев, там иногда обязанности их выполняли особенно выдающиеся муллы, особенно если обе тяжущиеся стороны заранее согласны были на решение данного муллы. Вообще же муллы исполняли только требы, а в делах управления не принимали участия.

Как муллы, так и эфенди избирались обществом и обязательно утверждались казием. При этом эфенди испытывались казием в степени их знания, получали от него благословение, и тут же казий определял по степени учености данного эфендия важность дел, которые могли подлежать разбирательству этого данного эфендия.

В пятницы и дни больших праздников богослужение в Джума-мечети отправляли казии; если их где не было, то по очереди эфенди; где же и их не было, там это делали те из мулл, которые были постарше годами и славились лучшею жизнью.

В Мискинджах казия не было. Везде в провинции эфенди назывались эфендиями, а в Мискинджах был только один эфенди и назывался ахундом. Муллы тоже были по числу мечетей.

 

Вознаграждение духовенства

По тэрике. При решении дел по наследству кази получал самое большое 2 со 100 и из этого дохода уделял по произволу часть тому или тем эфендиям, которые, независимо от казия, были приглашены на тэрике. Если не было неудовольствия со стороны лиц, деливших наследство, то решение эфендия было так же окончательно, как и решение казия. Недовольные судом эфендия отправлялись к казию; тот переследовал дело и если находил, что данный эфенди решил правильно, то мог получить пай вознаграждения, отданный уже судившему эфендию, в том только случае, если соглашался на то сам эфенди; если же кази находил, что дело решено неправильно, то деньги получал сам; в таком случае, если плата установленная была уже отдана эфендию, то отнималась обратно и передавалась казию. Процент в пользу эфендия был такой же, как и в пользу казия.

По кебину. За совершение кебина обязательная плата как казию, так эфендию и мулле—50 коп. По шариату, девушка-сирота, не имеющая ближайшего родственника, или же если он и есть, но в дальней отлучке, не менее как в 2 днях дороги, непременно должна быть венчана казием. В таких случаях кази заменяет ей векила, как и тогда, если векил не согласен выдать ее за человека, ею же избранного; тогда кази предлагает векилу согласиться на кебин и в случае отказа устраняет векила и венчает ее не только уже как кази, но и как векил.

По зекату. Все духовные лица, как и вообще бедные миряне, получали от зеката столько, сколько кто из богатых пожелал им дать.

Пока довольно. Не взыщите, Василий Семенович, за небрежное поведение моего помела. Ей же богу некогда.

Примечание 1. Зекат (шариатское постановление) состоит из ежегодного взноса известного процента богатым в пользу бедного. Процент взимался со всякого рода предметов достатка, но не одинаковый. Так, например, с предметов производительности земли взимался 10-й процент, со 100 баранов—1, с мануфактурных же предметов торговли и из денег—2 1 / 2 % со 100.

Относительно зеката преимущество ахтынцев заключалось в том, что они имели право требовать исполнения его в пользу своих бедных. При этом, однако, они ограничивались только побором определенного процента с одних баранов, и то оставляли у себя только третью или четвертую часть побора, а остальное оставалось за обществом данного селения, внесшего зекат, для раздачи своим неимущим. Время зекатного сбора – по преимуществу осень. Сбор мог быть употреблен не только в пользу бедных, но и общественных нужд, особенно же по поводу войны.

Примечание 2. Каждый из ахтынцев один раз в год имел право ехать в гости в любое из селений 1-го участка провинции, и вот они вчастую и отправлялись партиями от 100–500 человек да и гостили в данном селении целые сутки. Хозяева домов, в которых размещались гости, обязаны были особенно хорошо кормить не только их, но и лошадей их. Гость не имел права оставаться в том же селении на другой ночлег в том же году. Обычай пахты относился к селению, а не к числу жителей его. Ахтынец, не побывавший в течение года для пахты в каком-либо селении 1-го участка, если и приезжал туда в следующем году, то за минувший год не брал с общества того селения никакого побора.

Примечание 3. Таким образом решались дела о крови только в 1-м участке провинции. За убийство ахтынцем кого бы то ни было из жителей 1-го участка кроме ахтынцев же он подлежал половинной уплате за кровь, а если кто бы то ни было из жителей того же участка убивал ахтынца, то платил полную плату, которая взималась и тогда, если дело было меж двумя или более ахтынцами же или же меж жителями остальных равноправных селений 1-го участка.

Примечание 4. Таков был порядок вознаграждения аксакалов за суд по делу о крови, если происшествие было в Ахтах. Касательно же всех других селений 1-го участка дело было так, что тяжущиеся по всякого рода претензиям обращались за разбором в Ахты, кроме только дел о крови. В последнем случае суд в количестве 10 аксакалов и одного эфендия поочередно отправлялся из Ах-тов на место происшествия.

Примечание 5. В числе селений, составлявших 1-й участок Самурской провинции, названы: Гогаз, Усур и Кака. Много лет назад прежде завоевания края Россиею селения те принадлежали Рутулу, т. е. относились к нему так, как 1-й участок провинции к Ахтам.

Во время одной из войн Рутула с Хрюком за отказ последнего в пахте Рутул обратился за помощью к ахтынцам. Те охотно согласились пособить не столько из-за предложенного рутульцами вознаграждения, сколько из-за желания наказать хрюкцев за отказ рутульцам отбывать пахту, благо если бы это сошло хрюкцам безнаказанно, то подобным же примером могли увлечься и селения 1-го участка, в свою очередь обязанные пахтою относительно ахтынцев. Результатом войны, в которой, между прочим, легло и 12 ахтынцев, было сожжение Хрюка. Так как рутульцы, прося участия ахтынцев в воине, обещали им дать лесистый склон горы, принадлежащий Хрюку и отделявший 1-й участок провинции от 3-го, рутульского, то по окончании войны ахтынцы тем более настаивали на исполнении условия, что в войне той легло их 12 человек, т. е. что имели право требовать вознаграждения за кровь. Рутульцы же, тронутые жалким положением разоренных войною хрюкцев, в участи которых принимали участие и все соседи, взамен обещанной ахтынцами горы, принадлежавшей Хрюку, дали им селения: Гогаз, Усур и Каку, как ближайших соседей 1-го участка.

Примечание 6. Тоже гораздо отдаленнее времени прихода русских в край селения Ялах и Лудкун принадлежали рутульцам, но до того были притесняемы пахтою, что обратились к ахтынцам с просьбою о присоединении их к 1-му участку провинции. Так как ахтынцы, ссылаясь на то, что и без того уже приобрели 3 селения от рутульцев (см. прим. 5), отказали им в просьбе, то селения те прибегнули к покровительству Сурхай-хана Казикумухского, которого рутульцы побаивались и который поэтому беспрепятственно присоединил те селения к своим владениям. Вначале он отправил в Ялах своего наиба с нукером, и тот наиб довольно долго управлял жителями тех обоих селений, а впоследствии поселил в Каке двух своих родных братьев, которых потомство и до сих пор проживает в Каке. (Некоторые льготы, которыми потомки эти пользуются и теперь относительно Ялаха и Каки, конечно, вам известны). Тут начало да и конец, пожалуй, влияния казикумухских ханов на Самурскую провинцию (по крайней мере, как я ни добивался, чтобы узнать, какое они имели влияние на край, ничего из этого не вышло).

Примечание 7. Во всех пунктах Самурской провинции, в которых были суды по разбору дел о крови, за получением присужденного удовлетворения шел не сам истец, а посылал векила, который при этом получал еще с обвиненного уже в свою пользу одного быка.

Примечание 8. Во всем крае война решалась не аксакалами, а обществом, и если общество решало вести с кем-нибудь войну, то правители не имели права препятствовать решению, а должны были только принять на себя распорядительность в военных движениях как люди, выбранные по уму, добросовестности и опытности.

Примечание 9. Микрах часто воевал с Ахтами, и хотя каждый раз помогали ему все селения Алтыпаринского участка, но это не было делом обязательным, а делалось только как бы из уважения к микрахцам, которых алтыпаринцы считали своими старшими братьями.

Примечание 10. Во время одной из самых ожесточенных войн мискинджинцев с ахтынцами первым помогал весь токузпаринский участок, а последние обратились за пособием к Сурхай-хану казикумухскому и Умму-хану хунзах-авар-скому. Война кончилась тем, что Мискинджи были сожжены дотла. Это случилось 85 лет тому назад и было гораздо прежде присоединения Каки и Ялаха к Казикумухскому ханству.

Примечание 11. Бывали случаи, когда по поводу войны дружно соединялись все участники Самурской провинции, до того нередко воевавшие один с другим. Так, например, 28 лет тому назад они все воевали с русскими в Нухинском уезде и самой Нухе, а еще прежде того – с нухинским ханом.

ЦГИА ГрузССР, ф. 416, оп. 4, д. 10, дл. 1—19.

Предположительно датируется 50—60-ми годами XIX в.

Автор неизвестен.