Харпер

Как убил своего брата… Я повторяю это предложение своей голове снова и снова. Она произнесла предложение с упором на слово «своего». Но почему она говорит так? Эта маленькая девочка сбивает меня с толку. Одно мгновение она на нашей стороне — если, конечно, у нас есть сторона — и в другую минуту она не с нами. Она создает проблемы Джеймсу с определенной целью, словно тем самым пытается предостеречь меня, чтобы я не смела ему доверять. Но как я могу не доверять ему, ведь я люблю его?

И это меня бесит. Меня раздражает, что эта маленькая тринадцатилетняя девочка считает меня непроходимой идиоткой. Она не видела шоу, как я свернула парню шею, поэтому я считаю, что должна дать ей поблажку.

Но ничего связанного с нашей группой не имеет смысла. Ничего из того, что мы делаем, не имеет смысла. Если Джеймс пришел устранить Ника по приказу моего отца, как всех остальных киллеров, тогда почему он ходит вокруг да около? Почему заговаривает мне зубы своими признаниями в любви? Я даже не представляю, где сейчас находится Ник. Я абсолютно уверена, что он не ждет нас в доме этого парня, как там его… Мерка. Поэтому…

— Эй, что мы собираемся сделать?

— Отлить, Харпер. Я собираюсь отлить, — отвечает мне Джеймс, съезжая с дороги и паркуясь на стоянке, перед местом, которое похоже на центр помощи туристам. На стоянке помимо нашего находятся еще пара автомобилей. — Тут также есть место, где можно приобрести еду и перекусить. В следующий раз нам удастся поесть и сделать свои дела только через пару часов.

— Я хочу кушать! — говорит Саша, быстро открывая дверь и выбираясь из машины. Когда я выхожу на улицу, от палящего пекла снаружи практически перехватывает дыхание, и я не могу сделать ни вдоха. Мы втроем спешим быстрее зайти в тень под навес здания и, когда оказываемся там, вздыхаем с облегчением, потому что там на полную мощность работает кондиционер.

— Вот возьми, — говорит Джеймс Саше и вручает ей наличные. — Иди купи каждому что-нибудь вкусное.

Она берет деньги и быстро уносится в сторону, где можно приобрести еду. Я все еще продолжаю смотреть ей вслед, задаваясь вопросом о ее истории, когда Джеймс хватает меня за руку и тянет в противоположном направлении. Когда мы подходим к уборным, и я хочу отстраниться от него, чтобы направиться в женский туалет, он быстро перехватывает меня и стремительно затаскивает в мужской.

— О боже, что ты делаешь? — я отталкиваю его от себя, но уже слишком поздно. Он уже схватил мои запястья и пригвоздил меня к стене. — Серьезно? — я смеюсь. — Ты хочешь взять меня силой в административном здании?

Он сверлит меня взглядом своих колдовских зеленых глаз, которые выдают его действия с головой, говоря мне, что он настроен серьезно, как никогда. Я закрываю рот и просто смотрю на него. У нас что, опять ссора?

— Ты что до сих пор считаешь, что я насильник?

— У тебя есть привычка управлять домой, — огрызаюсь я в ответ. Я буквально теряю всякое терпение с этим мужчиной.

— Тогда почему ты со мной, Харпер? Потому что, возможно, ты считаешь, что я плохо знаю тебя, и да, может, в каком-то плане это и так, я был больше наблюдателем в наших отношениях. Если, конечно, можно считать за отношения год и три месяца наблюдения за тобой. Но вот, что я о тебе знаю на сто процентов, Харпер. Возможно, ты не можешь меня убить, но ты можешь дать мне хороший отпор, потому что в ближнем бою тебе нет равных. И если бы ты не хотела находиться со мной в уборной, то ты бы уже была где-нибудь в другом месте, но точно не тут.

Я высвобождаю свои запястья из его хватки и упираюсь ладонями в его грудь. Он немного отшатывается назад, но этого достаточно, чтобы я смогла проскользнуть под его рукой, когда я это делаю, то разворачиваюсь и смотрю на него.

— Ты прав. Я так и сделаю, так что ты хочешь от меня?

— Твой брат не моя цель, детка. Поверь мне, может, в чем-то я и вру, но тут — нет.

— Естественно, он не твоя цель. Даже я смогла уже понять это.

— Даже ты? — Джеймс смеется. — Пожалуйста, избавь меня от своей роли блондинистой идиотки, не прикидывайся, со мной это не пройдет, может, с Сашей, но не со мной. Я знаю тебя лучше.

— Тебе было поручено убить всех киллеров, в том числе и моего брата, не так ли?

— Нет, — говорит он жестко, стискивая челюсть, это служит мне предупреждением, чтобы я на него не давила.

— Ты опять мне врешь.

— Так теперь я еще и лгун? Насильник и лгун.

— Да, именно. И не забывай еще и братоубийца. Или это тоже была твоя ложь? Или он все еще жив? — Боль в его глазах заставляет меня разозлиться на саму себя. Я его ранила. Но уже слишком поздно жалеть о чем-то, поэтому я решаю зайти еще дальше, чтобы посмотреть, что произойдет. Я люблю его, поэтому хочу знать все об этом мужчине, все о нем, даже, несмотря на то, что он не собирается этим делиться. — Если ты решился убить своего собственного брата, что тебя удерживает от того, чтобы убить моего?

Он отворачивается от меня, подходит к двери, тянется к ручке и поворачивает на ней маленький замочек, затем снова разворачивается ко мне.

— Преданность.

И к моему удивлению, только одно слово, произнесенное шепотом, оказывает на меня настолько сильное влияние, что практически заставляет замереть.

— Я честный и преданный работник. Но, запомни, я всегда работаю только на одного парня — самого себя. Мой брат нарушил данное мне слово. Он убил того, о ком я заботился, прямо передо мной. Он собирался похитить свою бывшую девушку и их ребенка из конспиративного дома и привести в мир, где им будет угрожать опасность, они лишись бы жизни по его глупой прихоти, самое большее, через пару недель. Поэтому, как бы я не жалел о содеянном, я убил брата ради его же блага, чтобы сохранить жизнь двоим людям. Я сделал мгновенный выбор и сохранил жизнь моей маленькой племянницы, чтобы она не была порабощена Организацией, поэтому я убил брата. Все вы должны понимать, на что была бы похожа ее жизнь, если бы ею завладела Организация. Потому что у меня была сестра, и больше у меня ее нет. Поэтому если бы мою маленькую племянницу забрали, она была бы обещана какому-нибудь старому мудаку, как только у следующего наемника был бы заказ на Тони. И поэтому мне абсолютно не жаль. Он мертв. Да, именно я это сделал и сделал бы еще раз, если бы было нужно. Я поступил правильно.

Я слушаю его, затаив дыхание, затем оно выходит рваным, когда он заканчивает. Его челюсти и кулаки сжимаются одновременно, он настолько напряжен и разъярен в данный момент, что ему приходится медленно вдыхать в попытке опять привести себя в состояние полного контроля. Потому что в ином случае он может просто взорваться.

— На кого ты работаешь? — наконец, спрашиваю я.

— На себя. Я работаю на себя. Что насчет тебя? На кого работаешь ты?

— Я ни на кого не работаю. Я не наемный киллер. — Я издаю рык, когда произношу эти слова, но это не оказывает никакого влияния на него.

— Ага, ты же у нас убиваешь просто так. Для себя. Ну что ж, после всего, мне кажется, у нас есть что-то общее.

Я несколько раз раздраженно выдыхаю и затем заключаю:

— Боже мой, да Саша права. Ты ненормальный, если думаешь, что возможность избежать жизни с каким-то старым мудаком…

— Я не настолько стар…

— Тет, стой, — перебиваю я его. — Ты просто ненормальный, если думаешь, что мой отец отдал бы меня тебе. Понятно? Без обид, потому что ты невероятно сексуальный, и если отмотать время назад, если бы я знала, что ты был тем парнем, которому я была обещана, я бы сделала все по-другому. Поэтому, да, я убила людей, чтобы у меня появился шанс вырваться оттуда. И мне совершенно не жаль. И я бы сделала это еще раз, если бы мне пришлось.

Я прикусываю губу, когда мои слова, брошенные в припадке истерики, отражаются от плиточных стен уборной, и затем внезапно повисает полная тишина.

Он делает три быстрых шага, пересекая оставшееся расстояние между нами, я интенсивно отступаю. И прежде чем я могу придумать новый план действий, он прижимается ко мне своим твердым телом, возвышаясь надо мной. Его взгляд пленит, потому что все в выражении его лица, язык его тела, его дыхание — все говорит о том, что данный момент очень важен для него. Его большие, чуть шероховатые ладони ложатся мне на плечи, и он улыбается кривой ухмылочкой.

— Харпер, — говорит он спокойно.

— Что? — огрызаюсь я вновь.

— Я хочу тебя. Я собираюсь прикоснуться к тебе. И больше не собираюсь ссориться с тобой, потому что, мне кажется, это пустая трата времени. Я собирать оттрахать тебя прямо в этой дерьмовой уборной, хотя ты заслуживаешь, чтобы с тобой занимались любовью на красивом, ночном тропическом пляже или же в месте с видом на горы, или, черт, даже в том же гребаном «Хаммере» было бы намного достойней, чем брать тебя тут. Но знаешь, что?

Я удивлено сглатываю.

— Что?

— На данный момент мы имеем то, что имеем. И пусть мы не находимся на тропическом острове и не в месте, с видом на восхитительный горный пейзаж. И, вероятнее всего, гребаная Смурфетта уже находится в «Хаммере». Поэтому на данный момент я могу предложить тебе близость в уборной, себя и свою любовь.

— Джеймс, это не относится к нашей ссоре.

Он мягко улыбается и кивает.

— О, конечно, относится. В этом вся загвоздка, Харп. Сейчас у нас намечается секс. Вот прямо сейчас. И если ты не хочешь меня таким, какой я есть, моей любви….

Я перебиваю его:

— Так ты заставишь меня?

— Харп, малышка, я считаю до трех, и у тебя есть еще пара мгновений, чтобы решить чего ты хочешь. Один.

Мое сердце начинает неистово биться.

— Что за хрен…

— Два.

Его большие ладони все еще находятся на моих плечах, но теперь они медленно скользят, устремляясь к предплечьям.

Я ожидаю, что он развернет меня, толкнет вперед, прижмет к раковине и трахнет сзади.

Но это совершенно не то, что я получаю.

Его ладони скользят по моим обнаженным рукам, останавливаясь на уровне локтей на краткий миг, чтобы ласково погладить нежную кожу с внутренней стороны. Затем они продолжают свой путь к моей талии. Он пробирается ладонями под футболку и прижимает обе ладони к моей талии.

— Я приму твое молчание за разрешение мне делать с тобой все, что мне хочется, но ты можешь остановить меня, когда тебя захочется.

И затем эти сильные руки сжимают мою талию, приподнимая вверх и усаживая меня на край раковины. Он берет в ладони мое лицо и приближается ко мне, его теплые губы слегка касаются моих.

И я целую его в ответ. Жадно. С языком.

Я чувствую улыбку на его губах, потому что ему прекрасно известно, что я сдалась его языку. Он выиграл ссору без всякого труда, потому что я нахожусь в полном изнеможении.

— Я победил, — шепчет он в мой рот. — Я здесь не для того, чтобы ссорится с тобой. Я здесь не для того, чтобы обманывать тебя. И, определенно, здесь не для того, чтобы убить твоего «занозу в заднице» брата. Я здесь только ради тебя. И все, что я делаю, только ради тебя. И если нужно вытащить твою милую задницу из машины для того, чтобы преподать тебе урок и все разъяснить в гребаном туалете, я так и сделаю. Каждый следующий раз я так и буду делать. Ты и я, — говорит он, указывая на меня и себя, — мы единственное, что важно.

Я энергично качаю головой, стараясь понять его слова.

— Я не понимаю ничего из того, что происходит. Почему, почему, почему? Все, что я хочу знать, это почему?

— Почему, Харпер? У меня нет ответ на твои «почему?». Возможно, у твоего отца, брата, Саши есть ответы. Но твой брат и отец лгут, а Саша близка к тому, чтобы разобраться во всем самой. Поэтому единственное, что мы можем сейчас сделать, это отпустить все, пусть все идет своим чередом, а ты будешь следовать за мной, я позабочусь о тебе.

Я совершенно не знаю, что ответить на его слова. Потому что сказанное им сейчас имеет смысл. Особенно его слова про Сашу. Она хочет рассказать нам все, что знает, а может, и о чем догадывается, но у нее есть свои причины, чтобы не делать этого. Она до сих пор нам не доверяет. Ну что ж, разумно с ее стороны.

Я опускаю голову на его плечо, когда он расстегивает свои джинсы, вытаскивает свой возбужденный член и подается бедрами ко мне.

— Приподнимись, — говорит он, его голос нежный, но властный.

Я приподнимаюсь, и он спускает мои шорты до лодыжек своими руками.

Затем его большие ладони подхватывают меня под попку и приподнимают, он пересекает пространство туалета и прижимает меня к деревянной двери. Его член с легкостью проскальзывает в меня, но это происходит так медленно, что просто сводит с ума.

— Жестче, — шепчу я ему. — Это совершенно не похоже на то, что ты обещал.

Он усмехается у моего уха, когда выскальзывает из моей влажной киски, делая это как можно медленнее, перед тем как скользнуть в меня снова.

— Ты ошибаешься, Харп. Как же ты ошибаешься.

Его рука, поднимается вверх и находит упругое колечко мышц. Я издаю крохотный гортанный стон, и затем что-то захлестывает меня, и я толкаюсь с большей силой на его палец.

— Еще, — умоляю я, — я хочу еще.

— Детка, — рычит он, — ты вскоре получишь все это. Но для начала этого хватит. А теперь возьми в свою ладонь мои яйца и ласково сожми их, словно в своих руках ты держишь самое драгоценное сокровище.

Я в ту же секунду сжимаю ладонью его яйца, полностью подчиняясь ему. Мне нравится, когда он приказывает мне во время секса. Это чертовски горячо. Кончики моих пальцев слегка перекатывают мягкую нежную кожу его яиц.

— Да, именно вот так, так просто идеально, Харпер. Я так хочу, чтобы ты взяла их в свой рот, провела по ним языком.

И я сразу же хочу последовать его словам, пытаюсь высвободиться из его хватки, но он меня останавливает.

— Только не здесь. Потому что я буду трахать тебя всю ночь напролет, как только твой рот окажется на моем члене, а голова между ног.

Он убирает мою руку и принуждает меня взять мои пальцы в рот, облизать и пососать их так, как он это любит. Джеймс проскальзывает в меня членом неспешно и не торопясь, словно у нас есть все время мира, чтобы испытать оргазм.

Ручка двери поворачивается около моего бедра. Затем раздается стук. Мужской голос из-за двери сыплет ругательствами в нашу сторону.

— Не обращай на него внимания, — шепчет мне Джеймс. — Он для нас не важен. Я имею в виду именно то, что сказал. Важны только я и ты.

Мужчина стучит опять, на этот раз говоря немного громче. Но Джеймс отвечает своими действиями, он впечатывается в меня жестче, и я издаю протяжный стон. Еще один толчок, еще один стон. И потом я понимаю, что он делает это специально, чтобы разозлить людей по ту сторону двери.

— Только я, — говорит Джеймс, склоняя свою голову, чтобы посмотреть в мои глаза, — только я могу делать с тобой такое, только я должен иметь значение для тебя прямо сейчас. — Я сразу же забываю о том, что творится за дверью. Все, что я вижу, это красивые зеленые глаза, за которыми скрывается его душа. — Только я, Харпер. — Он опускает голову и прикусывает мою кожу на плече, заставляя меня вскрикнуть.

— Да, сделай это еще раз.

И он делает. Он трахает меня фантастически. Медленно. Вколачиваясь в меня своей твердой длиной. Не обращая внимания на то, что происходит по ту сторону двери, пока он, наконец, не изливается в меня, выкрикивая мое имя, в то время, как я выкрикиваю его.

Мы сжимаем друг друга в объятиях, настоящих объятиях. И ждем, пока схлынет оргазм. Снаружи слышится все больше голосов. Кто-то угрожает, что позовет полицию. Я приподнимаю брови, глядя на Джеймса.

— Пожалуйста, — говорит он, достаточно громко, чтобы услышали люди, столпившиеся снаружи. — Это гребаная пустыня Мохаве. Я уверен, что никто не приедет.

Он ставит меня на ноги и берет пару влажных салфеток, чтобы освежить меня.

— Спасибо, — произношу я едва слышно, когда он держит мои шорты, чтобы я могла вновь их надеть. Он даже застегивает молнию и пуговицу. И потом, когда мы приводим себя в порядок, он поворачивает замок и открывает дверь. Нас награждает злым взглядом коротышка мексиканец, какой-то подросток показывает нам в знак одобрения большие пальцы, а также я вижу взгляды отвращения от пожилой пары.

— Иногда, — говорит Джеймс, останавливаясь напротив пожилой пары, — просто нужно воспользоваться и насладиться моментом, понимаете? Я не могу знать, когда жизнь решит устроить нам «резкий поворот», поэтому веду себя соответственно. У нас была ссора. И затем мы «помирились». Жизнь вновь хороша. Поэтому… — он слегка кланяется, усмехаясь пожилой леди, которая определенно очарована его честностью, — примите мои извинения.

Он держит мою ладонь, пока мы не подходим к «Хаммеру», затем открывает дверь для меня, обходит вокруг и садится со своей стороны.

— Так, — говорит Саша. Она лежит на сидении «Хаммера», засовывая в свой рот разноцветные леденцы, чертовски потная, потому что в машине жарче, чем в гребаном аду. — Если вы сейчас попытаетесь объяснить, почему вас не было так долго, я закрою свои уши и буду петь ла-ла-ла. Поэтому просто не нужно.

— Наконец-то, — говорит Джеймс, когда заводит «Хаммер» и включает передачу. — Наконец-то я сделал то, что смогло заткнуть Смурфетту.

И меня тоже, думаю я про себя, когда смотрю на пустыню, которая простирается за окном. И меня.

Потому что неспешность и честность подкупают меня каждый раз.