Джеймс

— Нам нужно было уехать прошлой ночью, — ноет Саша.

Богом клянусь, если этот ребенок будет жаловаться всю дорогу до Хантингтон-Бич, я не отвечаю за последствия. Уже этим утром она жаловалась на отсутствие завтрака и на то, что у нее нет чистой одежды, и на боль в теле.

— Здесь оооочень жарко.

Кондиционер включен на полную мощность, но даже если солнце встало полчаса назад, сейчас уже почти тридцать семь градусов по Цельсию.

— Я есть хочу.

— Господи, бл*дь, ты когда-нибудь заткнешься? Я готов выбросить твою задницу на обочину.

Саша продолжительно вздыхает и смотрит на Харпер. Та молчит всю дорогу. Я тянусь через центральную консоль и хлопаю ее по плечу. Она отрывает свой отрешенный взгляд от окна и нерешительно смотрит на меня.

— Ты в порядке? Ты не промолвила ни слова с тех пор, как мы выехали.

— Да, в порядке. Просто проголодалась, — и она снова отворачивается.

— Ладно, — я сканирую горизонт и вижу какие-то признаки цивилизации. — Мы остановимся при следующей возможности.

Я знаю, почему она притихла. Я сказал ей, что возвращаюсь в округ Ориндж, чтобы получить кое-какие файлы. Должно быть из-за этого. Она спрятала их где-то, и она должна быть очень уверена в месте, иначе взяла бы их с собой. Но я проверял ее рюкзак. Там нет ни флешки, ни бумаг, ни других средств содержания информации, которые я мог увидеть. А ее тревога сегодня утром доказала это окончательно. Те файлы где-то спрятаны, и я направляюсь прямиком к ним.

Когда она сбежала, как она это называет, она прыгнула на самолет на Гавайи, изменила имя и кредитные данные, потом пересела на другой самолет до Лос-Анджелеса. Оттуда за ней проследили до библиотеки университета Калифорнии. Дальше они добраться не смогли. Я имею в виду команду криминалистического наблюдения Организации. Потому что по странным причинам в тот день в библиотеке отключили энергоснабжение. Если быть точнее, за три минуты до этого Харпер вошла в здание. И даже когда главный генератор снова вернулся в строй, система безопасности накрылась. Все камеры были повреждены.

Совпадение?

Не думаю.

Все в тот день было скоординировано Ником. Шоу с камерами наблюдения было продуманным и целенаправленным путем Харпер, чтобы выбраться в международный аэропорт, изменить личность, поймать такси в Лос-Анджелесе — городе, которого она никогда не знала. Она бродила по кампусу Калифорнийского университета, будто она годами была его студенткой. Вообще-то, у нее даже был пропуск этого университета, свисавший на шее прямо перед тем, как она вошла в библиотеку. Записи о том, что она выходила, нет.

А потом она снова появилась на камерах. Она выезжала из Хантингтон-Бич в новом такси, и ее подбросили на главную Пьер-стрит. Она оплатила наличными. Выбралась из такси, прошла квартал на север, повернула на Пятую улицу и после этого, как мы могли сказать по камерам с улиц, пошла прямиком к себе в квартиру. В тот момент в записях был пробел. Она явно снимала квартиру, и технически до сих пор в ней живет. Но я не сразу нашел ее там. Мне не отдавали приказов. Я узнал все это уже после. Мое настоящее объяснение того, почему я наблюдал за ней, было правдой. Я одержим. Я хочу ее. И она — моя.

Информация поступает ко мне с разных источников. Взять, например, Сашу. Адмирал говорит, что он послал меня, чтобы забрать ее.

Ладно. Честно скажу, я не ожидал этого. Трюк с секретарем, которую мы с Мерком практикуем, не держится в секрете… У меня было такое же задание с множеством других тайных агентов на протяжении многих лет. Так что меня не удивляет то, что Адмирал узнал это. Просто… почему все так встрепенулись по поводу этой маленькой девочки? Эта часть не имеет смысла.

Я проверяю Сашу в зеркале заднего вида, и она наблюдает за мной. Я улыбаюсь ей.

— Мы скоро остановимся. Там есть ресторан, я в этом уверен.

Я смотрю на Харпер, но она прижалась щекой к стеклу, а ее взгляд не направлен на меня.

Она чего-то избегает.

Может быть, это файлы. Может, я. Но так или иначе, чувство такое, будто день начинает… идти коту под хвост.

А когда у меня такое чувство, то мне кажется, что что-то замышляется. Что-то крупное. Я в этом бизнесе слишком долго, чтобы понять, что твой лучший друг — это интуиция. Прямо сейчас она кричит мне быть осторожным, потому что это напоминает конец игры. Или, на самый худой конец, начало конца. Адмирал связался со мной прошлой ночью. А это может означать только одно: Ник тоже скоро появится.

Я обыскивал ее квартиру почти каждый день, когда возвращался в Хантингтон. Адмирал, наверное, сказал, что я был в отпуске, но как только нашел ее, я знал, что это было ради дела. Я был там, чтобы найти Харпер. Присматривать за ней или трахать ее. Одно и то же.

Я позволяю себе слабо улыбнуться, когда думаю об этом.

Ее отец лопнет от злости, когда узнает. Нет ни единого шанса, что это надолго останется секретом, но это он пришел ко мне двенадцать лет назад и дал мне то обещание. Я просто беру то, что и так мое.

Оказавшись снова в округе Ориндж, я тщательно обыскал квартиру. Ни секретных панелей в стенах, ни свободных половиц или специальных отсеков в матрасе. Я проверял. Ни тебе ненужных безделушек, которые валяются как мусор, но имеют встроенную крышку для того, чтобы спрятать в них нужное.

Ничего.

Я проверил эту маленькую механическую коробку, которую она использовала, чтобы хранить свои деньги и ключ. Стена и в самом деле имела отверстие размером с кирпич, так что его было легко найти. Но оно было лишь одно.

— Давай остановимся здесь! — кричит Саша, наклоняясь к передним сидениям, чтобы указать из окна. — Смотри! — она смеется, и внезапно я снова могу представить в ней маленького ребенка. Она находится в подвешенном состоянии между наемным убийцей и гормональным подростком, но прямо сейчас я могу увидеть ее такой, какой ее видел ее отец. Маленькой девочкой, которая просто хочет быть ребенком.

— Динозавры! — говорит она.

Конечно же, мы в Кабазоне — обители двух массивных придорожных динозавров.

Я хлопаю Харпер по ноге.

— Хочешь увидеть динозавров, Харпер?

— Я хочу! — возбужденно вскрикивает Саша с заднего сидения. — Смотрите, у них здесь и ресторан есть. Можем остановиться и перекусить, а потом вернуться к ним. Мы же можем посмотреть на них, Джеймс?

— Харпер? — снова спрашиваю я. Она поворачивается ко мне с улыбкой, но что-то в ней явно отключилось. — Еда и туристический поход. Ты «за»?

— Конечно. Я умираю с голоду, и не против немного повеселиться.

Я пытаюсь проигнорировать все предупреждения, звучащие в моей голове, и просто ловлю момент, когда сворачиваю на трассу и направляюсь к огромному тираннозавру. Паркуюсь перед рестораном с вывеской «Поешь» над входом. Выключаю двигатель. Тут же ощущается отсутствие кондиционера. Если вам в лицо постоянно не будет дуть поток прохладного воздуха, жар пустыни вас сожрет. Мы трое открываем дверь, и одновременно выбираемся из машины. Против солнца ничего не поделаешь. Даже три бывалых киллера знают это.

Саша продолжительно смотрит на гигантского динозавра, а потом замечает, что я смотрю на нее, и краснеет от смущения.

— Я была одержима динозаврами, когда была ребенком.

— Ты до сих пор ребенок, Смурф, — отвечаю я ей, когда открываю дверь ресторана для них. Внутри снова прохладно.

— Джеймс, ты смотрел «Парк юрского периода»?

Я смеюсь.

— Думаю, все смотрели «Парк юрского периода».

— Я не смотрела, — произносит Харпер.

— Видишь! — вскрикивает Саша. Динозавры не дают ей покоя, и это заставляет меня улыбнуться. — Харпер выросла на лодке, и никогда даже телевизора не видела. А я выросла с телевизором, и мы ходили в кино, но не часто. Я смотрела «Парк юрского периода» по телевизору, и когда мне было шесть лет, я хотела стать палеонтологом. Вы знали, что в Ист-Термополисе, в штате Вайоминг, есть настоящий след динозавра и кости в одном и том же месте? Это не очень часто встретишь, Джеймс. Почти никогда не увидишь такое в одном месте.

Я трясу головой, когда поднимаю три пальца, давая знак официантке. Она улыбается Саше, которая дает Харпер импровизированные уроки о динозаврах, и подмигивает мне.

— Они смешные в этом возрасте, не так ли?

— Кто? — спрашиваю я, следуя за ней, когда она ведет нас к столику.

Она кладет меню на стол и улыбается.

— Дочери. У меня трое.

После подходят Харпер и Саша, садясь рядом с одной стороны кабинки. Официантка отходит прежде, чем мне удается ее поправить, и я просто пялюсь ей вслед.

Дочери?

Я скольжу в кабинку напротив девочек и чувствую своего рода шок.

— Мне же только двадцать восемь, — произношу я. Но ее уже давно нет, и она болтает с другой группой людей в другой стороне ресторана.

— Двадцать восемь — это много, Джеймс, — колко замечает Саша. — Ты достаточно взрослый, чтобы быть моим отцом.

— Я не твой отец, Саша. И было бы очень большой ошибкой думать обо мне так, — я чувствую тишину больше, чем слышу ее, потому что никто из девушек больше не разговаривает. Все замирает.

Когда я поднимаю глаза, Саша пялится на меня.

— Не переживай, — произносит она сквозь стиснутые зубы, — я все равно никогда не хотела, чтобы ты был моим отцом. Ты — придурок.

Люди за соседним столиком оглядываются на ее ругань.

— Простите, — одними губами произношу я, и быстро отвожу от них взгляд. — Саша, следи за своим языком. Особенно на людях. Тебе тринадцать лет. Веди себя подобающе.

— Я и вела, — отвечает она, закрывшись меню. — Но ты явно придурок.

— Ладно, — произносит Харпер. — Кто что будет? Я подумываю о том, чтобы заказать все из меню.

Саша кладет меню и смотрит на динозавров через окно.

— Я не голодна.

Я продолжительно бурчу и не могу остановить себя.

— Я закажу за тебя, если ты не выберешь. И ты съешь то, что я для тебя закажу.

— Пофиг, — отвечает она.

Пытаюсь подобраться к Харпер.

— Ей нужно поесть. Мы понятия не имеем, что случится, когда мы вернемся на пляж. Мне нужно, чтобы она была готова.

— Готова для чего? — Харпер осторожно оглядывается по сторонам. — Ты же не думаешь, что мы в беде?

— Еще нет, Харп. Успокойся. Я просто чувствую, что что-то надвигается, понимаешь? А я привык прислушиваться к своей интуиции. Если что-то идет не так, так оно и есть.

— Мне тоже так кажется, — наконец признает Харпер. — Я не могу разобраться, что именно, но у меня плохое предчувствие.

— Это Джеймс предает тебя, Харпер. Я бы на твоем месте прислушалась к своему предчувствию.

У меня дергается рука, и я готов выбить из нее дерьмо, но Харпер хватает меня прежде, чем я сделаю то, о чем пожалею.

— Джеймс, остановись. Она пытается вывести тебя из себя.

Я делаю глубокий вдох.

— Это работает, и поверь мне, она не захочет быть тем, на ком я выпущу пар.

— Я еще здесь, знаешь ли.

— Саша, — строго говорит Харпер, — закрой свой рот и выбери еду из меню. Ты делаешь все сложнее, чем это должно быть.

Теперь Саша пялится на Харпер.

— Я тебе не понимаю. Он здесь для тебя, знаешь ли. А ты практически сдаешься.

В этот раз я кладу руки на стол, готовый встать и вытащить ее на улицу, где мы можем разобраться по-настоящему, но подходит официантка.

— Вы уже готовы сделать заказ?

Я расслабляюсь на своем месте и указываю на Харпер.

— Я буду… — она снова смотрит вниз на меню. — Dino Supreme, — и когда она поднимает голову вверх, ее лицо освещает улыбка, за которую люди так ее любят. Которая, уж точно, заставляет меня любить ее. — Болтунью, пожалуйста.

Официантка смотрит на Сашу и ждет. Я ожидаю, что из ее порочного рта вылетит что-то свирепое, но своим самым сладким голоском она произносит:

— «Блинчики из яиц динозавра» и апельсиновый сок.

— О, я тоже буду апельсиновый, — добавляет Харпер.

— А драники будут? — спрашивает Саша.

— Нет, они иду отдельно, солнышко.

— Джеймс, — произносит она, глядя на меня. — Можно мне еще и драники?

Я пялюсь на нее буквально широкими глазами, и она снова ловит меня на свою удочку, но если она хочет поиграть, я могу присоединиться.

— Что угодно, принцесса Смурф.

Я заказываю «Тираннозавра на кости» с жареными яйцами, и к тому времени, как официантка уходит, успокаиваюсь.

Но этот гребаный ребенок. Какого черта это было?

Я смотрю, как она выглядывает в окно, а затем Харпер берет мою руку в свою, наклоняется через стол и целует меня в щеку.

— Все в порядке, Джеймс.

— Я знаю, — отвечаю я ей с улыбкой. По крайне мере, пока. Но это путешествие закончится прежде, чем мы об этом узнаем… А я чертовски уверен, что так и случится.

После этого Харпер продолжает разговор. Она задает Саше различные вопросы о динозаврах и получает полноценные ответы, сопровождаемые жестикуляцией, которую могут видеть все рядом с нами. Саша рассказывает вещи, о которых я никогда раньше не слышал, и становится очевидным, что это ее страсть. Никаких пистолетов. Никаких охотников. Никакой мести. Хотя я вполне уверен, что она скрывает глубокое возмущение Организацией, и решится отомстить, если ей выпадет такая возможность.

Честно говоря, я на это рассчитываю.

Но сейчас передо мной Саша-заучка, любитель динозавров.

Приносят еду, и девочки очень молчаливы, пока едят. Саша съедает все, что есть на ее тарелке. Она справляется с едой задолго до нас, так что извиняется и идет в уборную. Харпер проверяет, пока Саша скроется из виду.

— Так что, — начинает она, — что ты думаешь по поводу всего этого?

Я должен был ожидать этого, но почему-то думал, что она отпустила тему.

— Послушай, — произношу я с немного большим раздражением, чем следовало. — Она — очень проблемный ребенок, ладно? Ее отцу вышибли мозги на прошлое Рождество, когда Мерк был на задании. После она отправилась жить к бабуле с дедом, и им тоже вышибли мозги.

— Об этом она говорила, когда сказала, что убила четверых?

— Да, ее отец, как я понял, — «Осторожно выдавай информацию, Тет», — звучит мой внутренний голос. Это была информация от Адмирала, которую он поведал мне прошлой ночью, — был бывшим тренером киллеров. Он оставил должность и стал продавать оружие за пределами Шайенн (прим. пер. — город, столица штата Вайоминга). Кажется, Саша — его единственная наследница.

— Так она обученный киллер? — Харпер отворачивается, складывая два и два. — Как я? Только она умеет стрелять, а я нет?

Я улыбаюсь на это.

— Мне нравится тот факт, что ты не умеешь стрелять. Или водить, — добавляю я. — Это, своего рода, мило.

Она почти давится своим апельсиновым соком.

— Почему это мило?

— Не знаю. Потому что ты сама по себе ходячее оружие? Рукопашный бой и все такое. Ты можешь серьезно надрать зад. Ты умеешь ходить на огромной яхте, но не умеешь водить машину.

— Ну, сама я на ней ходить не могу. Она чертовски огромная. У тебя должна быть команда. Так что это не так впечатляюще, когда рявкаешь приказы, которые все исполняют.

— Но если бы кто-то попросил тебя стать капитаном огромной яхты и взять его… куда угодно, ты бы смогла это сделать? Так ведь?

Она пожимает плечами.

— Полагаю, что да. Если команда нормальная.

— А что если судно будет поменьше? Могла бы ходить на нем?

— О, да, — отвечает она с восторженными глазами, и это та часть ее, по которой я скучаю. — Если лодка управляется одним или двумя людьми, я справлюсь. Иногда Ник и я могли плавать сами рядом с главным кораблем на лодке охраны.

— И на лодке кроме вас никого не было?

— Нет, она была только для двоих. Очень маленькая.

— Видишь, Харп. И это чертовски сексуально. Если бы я управлял ею, я бы убил нас всех.

— Ну, у нас был целый корабль людей, которые готовы прыгнуть и спасти нас, если бы возникала такая необходимость. По крайне мере, это не было опасно, — она встает со своего места и садится на мою сторону в кабинке. — Я скучаю по океану.

— Мы вернемся туда сегодня. Может, мы могли бы прогуляться по пирсу и понаблюдать за закатом?

Она хватает мое предплечье и опускает голову мне на грудь.

— Я бы с удовольствием.

— Тогда это свидание. — Я внезапно рад, что мы пропустили все закаты, и сегодняшний будет особенным.

— А где Саша? Ее уже давно нет.

— Дерьмо, — произношу я и подталкиваю Харпер из кабинки. Я тянусь за бумажником, бросаю сорок баксов на столик, а потом беру руку Харпер.

— Подожди, — она тянет меня назад к окну. — Разве вон там не она?

Я прищуриваюсь и выглядываю в окно достаточно, чтобы увидеть, как Смурфетта идет к огромной заднице динозавра.

— Харпер, у меня заканчивается терпение с этой девчонкой. Мне ее жаль, и я сделал все, чтобы быть милым, но она просто оторва. Поговори с ней. У нас нет времени на ее капризную чушь. Ей нужно собраться или из-за нее нас всех убьют.

— Ладно, я посмотрю, что можно сделать. Но я не думаю, что она специально это делает. Просто для нее все смешалось, и она сбита с толку.

— Чем? — шепчу я ей на ухо, и моя злость снова просыпается, когда мы идем к передней двери ресторана. — Ей нужно понять одну-единственную гребаную истину. Никто из нас сейчас не находится в хорошем положении. Существует глобальная Организация, которая хочет вернуть тебя, и заполучить ее голову. Если она наполовину так умна, как думает, то должна понять это из твоих слов, и делать, как ей велено.