Всю дорогу домой Эрик ругал себя последними словами. Он сказал то, что думал, но, может быть, он слишком давит на нее, слишком спешит? Ведь он же обещал дать ей время, не так ли? Да, он оскорблен в своих чувствах. Потому что любит ее. Но он не должен был устраивать целый скандал из-за того, что до сих пор не знаком с ее семьей. Еще успеет – у него для этого вся жизнь впереди.

Почему он позволил гордости взять верх над здравым смыслом? Особенно если учесть, что он не знает ровным счетом ничего о ее семье.

Когда он вошел, дом показался ему мрачным и страшно пустым. Он направлялся к телефону, чтобы позвонить Фрэнки, когда тот зазвонил.

– Эрик? – Ее голос, обычно такой жизнерадостный, сейчас звучал глухо и неуверенно. – Мне правда очень жаль, что так получилось. Я не хотела обидеть тебя. Просто меня бесит, что мои родственники хотят все время все обо мне знать. Это выводит меня из себя. Это не имеет ничего общего с моими чувствами к тебе. Прости, что я причинила тебе боль.

Все остатки гнева улетучились без следа.

– Милая, ты тоже прости меня. С моей стороны было несправедливо придираться к тебе из-за твоих родственников. – Он взглянул на часы. – Послушай, сейчас только половина двенадцатого. Хочешь, я сейчас же опять буду у тебя?

Она чуть-чуть помолчала.

– Да, очень хочу. Ты мне нужен. И еще…

– Что, Фрэнки?

– Поскорее, ладно?

В конце концов Эрик встретился с Домом Гранателли, и это случилось на полугодичном собрании Сент-Луисской ассоциации владельцев ресторанов.

Собрание происходило во вторник третьей недели мая, во второй половине дня. Когда деловая часть собрания закончилась, старые друзья и деловые партнеры стали подниматься со своих мест, чтобы встретиться и поговорить.

Эрик знал Дома Гранателли лишь понаслышке. Все, кто был занят в ресторанном бизнесе, с уважением относились к этому человеку, который поддерживал из года в год популярность и высокий уровень заведения Гранателли.

От Эрика не укрылись мрачные пристальные взгляды, которые бросал на него этот патриарх городского ресторанного бизнеса на протяжении всего продолжительного заседания. Этого не заметил бы только слепой. Очевидно, до отца Фрэнки дошли слухи о том, что его дочь встречается с владельцем ресторана, который будет обслуживать свадьбу его сына, и хмурые взгляды ясно говорили Эрику, что Дом Гранателли от этого далеко не в восторге.

Как только представился случай, Эрик протолкался через толпу и подошел к веселой группе людей, окружавших Гранателли. Он остановился там в ожидании, когда его рост и внушительная наружность обратят на себя внимание этого кружка.

Наконец их взгляды встретились.

– Здравствуйте, сэр. Меня зовут Эрик Торп, я организую обслуживание свадьбы вашего сына.

Высоченный Эрик возвышался над Гранателли, но присутствие того было тоже ощутимым – он держался с таким достоинством, что казался больше, чем был на самом деле. У него было покрытое темным загаром лицо с красивыми, правильными чертами и молодецкими усами такой же снежной белизны, как и его густые волнистые волосы.

– Дом Гранателли, рад познакомиться. – Радости у него в голосе не чувствовалось, хотя он и пожал протянутую руку Эрика.

Рукопожатие Дома было крепким и агрессивным. С близкого расстояния Эрик увидел сходство между отцом и дочерью – тот же упрямый подбородок, те же глубоко посаженные, сверкающие карие глаза. Эрик чувствовал, как эти глаза оценивают, изучают его. Дом Гранателли может стать грозным противником, решил он.

– Моя жена Тереза, она говорила мне о вас. Свадебное меню… с ним уже все улажено, да?

– Почти, – солгал Эрик.

Тереза оказалась крепким орешком, это уж точно. Она не согласилась с предложением Фрэнки вести переговоры непосредственно с Эриком, а Фрэнки столь же твердо отказалась тратить свое время на встречи. Так что Эрик теперь составлял бесконечные варианты меню и отдавал Фрэнки, а та передавала их Терезе.

Тереза то и дело меняла свои решения. Гас угрожал кого-нибудь убить, и Эрик временами очень жалел, что вообще связался с таким видом обслуживания.

– Прекрасно, прекрасно. Значит, с этим все в порядке. – Гранателли говорил холодно и держался отчужденно.

Судя по всему, дело здесь было в связи Эрика с дочерью Дома. У Эрика сложилось убеждение, что Дом Гранателли каким-то образом догадывался о тех страстных ночах, которые они провели вместе. Не исключено, что отцы в этом отношении обладают шестым чувством.

Эрику также было ясно и то, что Дом – самый настоящий, классический итальянский отец. Без единого слова он дал Эрику понять, что если он, Эрик Торп, позволит себе играть чувствами Франчески, то очень сильно за это поплатится.

Эрику надо было как-то выяснить отношения.

– Мистер Гранателли, можно пригласить вас выпить чего-нибудь? – Эрик решил, что в этой ситуации возможен лишь один игровой прием – прямой проход по середине поля. Игра слишком важна, чтобы пробовать какие-то изыски. У Гранателли был такой вид, словно он собирался отказаться. – Где-нибудь, где поспокойнее. Мне хотелось бы поговорить с вами с глазу на глаз.

Гранателли колебался. Кружок вокруг него стал таять – люди отходили, почувствовав, что у этих двух собеседников возникло какое-то серьезное дело. Наконец, пронзив Эрика долгим, внимательным взглядом, Гранателли наклонил голову, принимая приглашение с плохо скрытым раздражением.

В отеле, где проходило собрание, имелся небольшой, уютный бар, расположенный сразу за холлом. По предложению Эрика они туда и отправились. Дом заказал себе пиво, и Эрик последовал его примеру.

Когда их обслужили, Эрик отпил из своего стакана и сказал:

– Мистер Гранателли, вот уже около шести недель, как я встречаюсь с вашей дочерью Фрэнки. – Он решил, что самое лучшее будет сразу взять быка за рога.

Дом наклонил голову официальным, царственным жестом, который не был знаком согласия или одобрения, а означал лишь, что информация принята к сведению.

Эрик сделал еще один большой глоток и попытался расслабить свои напряженные мышцы. Он так крепко сжимал пивную кружку, что боялся раздавить ее. Черт побери, с этим человеком так просто не посидишь и не поболтаешь.

– Дело в том, что я люблю вашу дочь, сэр. И хочу на ней жениться, если она будет согласна стать моей женой. – Вот. Теперь это сказано. Эрик почувствовал, как у него на лбу и под мышками выступил пот. Его кружка опустела, и он просигнализировал официанту, чтобы тот принес им еще по одной. – Понимаете, окончательно между нами еще ничего не решено. Фрэнки нужно время… – Эрик умолк, не закончив фразы.

Гранателли сидел, уставившись на него, с замершей на полдороге ко рту кружкой.

– Ты, – наконец прорычал он, нахмурившись, – ты говоришь, что хочешь жениться на моей Франческе?

Отступать было некуда. Эрик расправил плечи и тоже уставился прямо в глаза патриарху.

– Да, сэр. Я сказал ей о своих планах и хочу, чтобы вы тоже знали. Я надеюсь получить ваше благословение, мистер Гранателли, – конечно, если Фрэнки…

Больше Эрик ничего сказать не успел. Гранателли внезапно потянулся через стол и схватил руку Эрика в обе свои, чуть не опрокинув кружки с пивом, которые официант как раз ставил на стол между ними. Лицо, которое только что было грозно нахмуренным, словно по волшебству вдруг осветилось лучезарной улыбкой.

– Так. Вот, значит, что между вами такое. Amore. A-a-a, buono. Stupendo. Моя Фрэнки, она очень хорошая девушка, разве нет? Зови меня Дом, ладно? Официант. – Он повелительно щелкнул пальцами. – Принесите нам две двойные порции вашего лучшего шотландского виски.

Когда виски принесли, он поднял свой стакан и произнес официальный тост:

– Salute! За тебя и за мою Фрэнки. Будьте всегда счастливы.

У него это прозвучало так, будто все уже улажено. На какое-то мгновение Эрику стало не по себе, но он отмахнулся от этого чувства. Конечно же, Дом понимает, что Эрик изложил лишь свои собственные намерения. Фрэнки ведь может еще отказаться.

Он как раз обдумывал, как ему подчеркнуть это обстоятельство, когда Дом по-свойски наклонился к нему через стол:

– Ну, молодой человек, как я понимаю, ты играл в футбол. Какой позор, что у нас отобрали право играть в высшей лиге! Каковы, по-твоему, наши шансы снова завести футбольную команду здесь, в Сент-Луисе?

Этот предмет разговора живо интересовал Эрика, и через несколько секунд они углубились в его обсуждение.

На протяжении следующих двух часов они выпили еще несколько двойных виски, разговаривая о футболе, бейсболе, потом о ресторанном бизнесе. По мере того как день клонился к вечеру, они все больше размягчались, понемногу пьянея.

Эти двое мужчин были очень разными по возрасту, по происхождению и даже по языку, и тем не менее оба чувствовали, что во многом похожи. Общим было их отношение к делу – оба считали, что работа требует полной самоотдачи и досконального знания того, как функционируют рестораны. Оба любили одни и те же виды спорта, болели за одни и те же команды и даже критиковали одни и те же аспекты спортивной индустрии.

К тому времени, когда они собрались уходить, они уже понимали и уважали друг друга.

Оба решили, что лучше будет взять такси, чем вести машину, и расстались в холле, сердечно пожав друг другу руки.

– Arrivederci, Эрик. Скажи Фрэнки, чтобы скорее приводила тебя к нам домой на стаканчик вина моего собственного изготовления. – Дом по-приятельски хлопнул Эрика по плечу.

И опять Эрик ощутил тот слабый укол тревоги, который раньше вызвал у него беспокойство. Со времени ссоры они с Фрэнки старательно избегали разговоров о ее семье, и он, черт побери, не собирается небрежным тоном предложить ей зайти домой к Гранателли, чтобы выпить по стаканчику папиного вина. Сначала они с Фрэнки должны спокойно, без нервов обсудить этот ее пунктик в отношении родственников.

Но все равно он был рад, что откровенно поговорил с ее отцом.

Дом Гранателли и его брат Вито встречались каждый четверг, чтобы сыграть в карты и пропустить по стаканчику-другому вина. За этим делом разговаривали, естественно, о детях. Для чего тогда нужна семья, если не для того, чтобы делить радость и горе, неудачу и успех?

– Этот молодой человек, с которым встречается Франческа, Эрик Торп, он отличный парень, – похвастался Дом брату в тот четверг вечером. – Скопил порядочную сумму денег – ты ведь знаешь, сколько эти футболисты зарабатывают. Хороший бизнесмен, да и характером, похоже, не слаб, если справляется с моей дочкой. – Дом осушил свой стакан и снова наполнил и его, и стакан Вито своим любимым кьянти. – Моя Фрэнки, она хорошая девочка, только всегда была упрямой и своевольной, ты это знаешь не хуже меня, Вито. А теперь, слава Господу, нашлась и на нее управа. – Он чуть ли не потирал руки от удовольствия. – И такой джентльмен, Вито, ты просто не поверишь. В наши дни много ли молодых людей приходят к отцу просить руки дочери, как это делали мы в старину, спрошу я у тебя? «Я хочу жениться на вашей дочери» – он мне прямо так и сказал. Он будет хорошим приобретением для семьи, Вито. Salute!

Фрэнки насвистывала веселую мелодию, заканчивая отделку шести шляпок для подружек невесты. Это были впечатляюще нарядные сооружения из соломки тускло-розового цвета, с широкими полями, украшенными романтической «вуалью» из палевого и серого шифона. Одна из них предназначалась для нее самой. Шляпки получились даже лучше, чем она их мысленно себе представляла, и от этого настроение у нее было с утра отличное.

Ну разве что чуточку хотелось спать. Ее щеки порозовели, когда она стала вспоминать подробности вчерашних занятий любовью.

Эрик. Ее сердце переполняла нежность, когда она думала о нем. Она смахнула ниточку с мягкой алой блузки, которая была на ней, вспоминая, как он ввалился к ней накануне вечером с разноцветными свертками и пакетами с едой.

– Это по какому случаю? – Принимая от него пакеты, она сгорала от любопытства.

– Отмечаем наш юбилей, леди. Сегодня ровно шесть недель, как мы вместе. Гас испек мне двухслойный шоколадный торт ради такого праздника. Он в этой коробке.

– А что в других коробках?

– Подарки, разумеется. Юбилей – дело нешуточное.

В первой коробке оказалась ночная рубашка.

– Эрик, это просто фантастика! – воскликнула Фрэнки. – Та самая, что мы видели тогда в витрине. Но почему ты не сказал мне, что мы будем отмечать юбилей? Я бы сделала тебе шляпу или еще что-нибудь.

– Вот поэтому-то я тебе и не сказал. Тем более что второй подарок все равно получается для меня, – с широкой озорной улыбкой заявил он.

– Ты сам купил себе подарок? Вот это предусмотрительность!

– Но открывать коробку все-таки придется тебе.

Это было самое кружевное, самое соблазнительное, самое восхитительное белье, какое ей только доводилось видеть. Она вынула его из мягкой упаковочной бумаги.

– Ты будешь его носить, а я – получать от этого удовольствие, – прошептал он, уткнувшись носом и губами в чувствительное местечко у нее на шее.

Ночная прохлада превратилась в зной, и торт на какое-то время был забыт.

Вместо того чтобы уменьшаться с течением времени, их притяжение друг к другу, казалось, все возрастало, и Фрэнки должна была постоянно напоминать себе, что брак совсем не входил в ее планы. Это был просто роман, восхитительная короткая интерлюдия, которая должна рано или поздно неизбежно окончиться. Хотя временами она не могла представить себе жизни без Эрика и дважды ловила себя на том, что рисовала в воображении свадьбу.

Причем не свадьбу Ника, а свою, с Эриком.

Когда это случилось в третий раз, она запаниковала. Призвала на помощь дух бедной старушки Мигз, чтобы еще раз повторить трезвые рассуждения о таких предметах, как свадьба, закладные и женщины, у которых есть любимая работа.

Беда заключалась в том, что советы Мигз уже не казались такими эффективными, как когда-то.

Фрэнки надевала шляпы подружек невесты на болванки, когда зазвонил телефон.

– «Сумасшедший Шляпник»… О, привет, тетя Розина…

Какое-то время Фрэнки не удавалось вставить больше ни слова: Розина буквально захлебывалась изумительными новостями.

– Я просто должна была позвонить тебе сегодня с самого утра и поздравить – такой красивый мужчина, и теперь еще одна свадьба! Тереза свалится с ног со всеми свадьбами в семье. А ты хороша, ничего не сказала тетке! Когда ты сможешь привести его к нам на обед, Франческа?

Фрэнки отвела трубку от уха и смотрела на нее, озадаченно сдвинув брови, должно быть, Розина сегодня утром выпила слишком много кофе – говорит еще сумбурнее, чем обычно.

Из трубки хлынул новый поток слов. Розина предлагала организовать прием в честь помолвки.

– Постой, тетя Розина, подожди минутку. О чьей свадьбе ты говоришь?

– Как это – о чьей? Разумеется, о твоей, глупышка. Разве твоя тетя Розина не учуяла романа тогда утром, когда пришла за своей шляпой, и он был там? А ты, Фрэнки, хитрющая – надо же, притворилась, будто ничего не происходит. Дядя Вито сказал Сальваторе, что Эрик Торп к тому же и жених завидный – у него куча денег, на футболе заработал, и этот прекрасный ресторан. Сэл и я собираемся сходить туда пообедать – может, на будущей неделе. А вы уже назначили день или это все еще секрет?

Фрэнки утонула в бурном потоке слов, сбитая с толку всей этой болтовней, но начала уже раздражаться и злиться из-за того, что стала жертвой, судя по всему, самой свежей сплетни, получившей хождение в семье Гранателли. Кто-то из родственничков, должно быть, видел ее в обществе Эрика, произвел сложение, один плюс один, и получил в сумме пятнадцать, как обычно.

Наверняка так и было. Тетушка Розина всегда все понимает наоборот, в семье это общеизвестный факт. Фрэнки решила попытаться обратить все в шутку:

– Э, тетя, ты же знаешь, что я закоренелая холостячка. У меня свой бизнес, я уже связана по рукам и ногам. Откуда ты взяла, что я выхожу замуж, Розина? Ты опять все перепутала. Эрик и я просто хорошие…

Розина по-девчоночьи захихикала.

– Нет, нет, нет и нет. Больше никаких обманов, саrа. Твой отец сам сказал, что это так.

И Розина выплеснула на нее всю историю. Дом сказал Вито, а тот в свою очередь сообщил Сальваторе, что Эрик Торп пришел к нему и просил руки Фрэнки. Фрэнки на несколько долгих мгновений лишилась дара речи.

– Какие хорошие манеры у мальчика, Франческа! Он случайно не итальянец, нет?

Фрэнки поймала себя на том, что качает головой. Потом ей все-таки удалось прочистить горло и проговорить:

– Нет, не итальянец.

– Но он ведь католик, да?

– Я… видишь ли, тетя Розина, я толком и не знаю. Узнаю и скажу тебе, хорошо? – Фрэнки опустила трубку, не дожидаясь ответа Розины.

У нее тряслись руки. Должно быть, Розина все перепутала. Или она сама неправильно все поняла. Ведь Эрик даже не знаком с ее отцом. И вообще, Эрик никогда в жизни не пошел бы к ее отцу просить разрешения жениться на ней, когда он еще не просил ее выйти за него замуж.

Разве он мог бы так поступить?

Всю прошлую ночь они были вместе, и он ни словечком не обмолвился о ее семье. Розина ошибается, и все тут.

Снова зазвонил телефон, и Фрэнки после некоторого колебания подняла трубку.

На этот раз звонила ее двоюродная сестра Джина, и в животе у Фрэнки начались спазмы, пока она слушала, как та выстреливает информацию. Джина тоже только что услышала свежую новость по семейному телеграфу об этом парне, этом футболисте Эрике Торпе, который явился просить у Дома руки Фрэнки. «Представляешь, телефоны сегодня с утра буквально раскалились от звонков. Он – владелец «Овального мяча», верно? Ух ты, большие баксы».

Очень оригинально, очень остроумно с ее стороны – соблюсти старые традиции, послав его просить у папы ее руки. Теперь старшее поколение будет думать, что все только так и должны поступать. Что это вдруг Фрэнки решила следовать старым правилам? Ну да ладно – как насчет того, чтобы привести его на вечеринку, которую Джина устраивает в субботу на следующей неделе, чтобы большая часть молодежи Гранателли могла с ним познакомиться?..

На этот раз Фрэнки бросила трубку, не сказав ни слова, почти давясь от желчной горечи в горле. Неверие превратилось в злость, в холодную ярость, не оставившую места для других чувств, даже для боли.

Предательство. Эрик ее предал. Обратился к ее отцу, заявил о себе всем ее родственникам, всюду сующим свои носы, даже и не подумав посоветоваться с ней.

Это чудовищно! Это непростительно! Это самое большое унижение, какое ей когда-либо преподносила жизнь.

Фрэнки схватила куртку и перевернула табличку на двери своего «Шляпника» на сторону «Закрыто» перед самым носом у двух хорошо одетых женщин, как раз собиравшихся войти.

– Извините, непредвиденные обстоятельства, – пробормотала она, пробегая мимо них.

Это не было ложью. Она разыщет Эрика, и непредвиденные обстоятельства точно возникнут.

Крупные непредвиденные обстоятельства.