Иллюстратор Алиса Чупрова

© Денис Хатин, 2018

© Алиса Чупрова, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-7217-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 

Глава первая

Неприступное сочинение

«Как я провёл лето».

Митька старательно вывел прописные буквы и поставил точку. Аккуратная строка на мелованной бумаге выглядела, как стартовая линия марафона школьного сочинения. Словно атлет, который, переминаясь с ноги на ногу, плотнее впивается шипами кроссовок в беговую дорожку, готовый умчаться быстрее ветра, Митька поелозил в кресле, смахнул чернила о промокашку и вновь занёс ручку над листом.

«Сочинение ученика средней школы Мить…»

— Ой!

Фальстарт… Митька с досадой скомкал испорченный лист — кто же подписывается уменьшительным именем? Сочинение должно выглядеть солидно, потому комок полетел в корзину. Спустя час Митька понял, что наполнять мусорную корзинку это не самый лучший способ написать сочинение. Мальчик рассеянно возил ручкой по черновому листику. Солидная шариковая ручка в дорогом футляре с иностранной золотой гравировкой, которую папа торжественно вручил для работы над сочинением, не собиралась делиться секретами мастерства с молодым писателем. Митька почесал ручкой за ухом, постучал по голове, на что голова отозвалась гулким звоном, и даже чуть было не укусил по привычке, вовремя спохватившись, что ручка металлическая. Но ни единой дельной мысли так и не появилось. Мальчик поднял глаза. Картинка над столом запечатлела классика мировой поэзии и литературы, наверное, в такой же момент творческого кризиса. Прославленный поэт жевал перо и, кажется, был ничуть не меньше озадачен, чем его юный последователь.

— Вот-вот-вот! На диване, под одеялом и чтобы перо настоящее! А ещё чай с крыжовенным вареньем. Не, ну так каждый сможет…

Митька изучающе поглядел на кровать. Погода в этот летний полдень не располагала забираться под одеяло, до чаепития было ещё далеко, а варенья дома точно не было — уж чего-чего, а это он знал наверняка. Аккуратно убрав ручку на её изысканную подставку из алого шёлка, Митька обернулся к окну. Через дорогу от дома шелестел изумрудной листвой городской парк. Мальчик выбрался на балкон и прильнул к горячим от солнца перилам. На облупившейся краске лоснились капли вязкой чёрной смолы, приставшие после недавнего ремонта на крыше. Где-то вдалеке ухала музыка, над деревьями ритмично взмывали кабинки аттракционов, а восторженные голоса заходились хохотом и визгом. Митька вздохнул и вернулся в комнату. Живут же где-то счастливые беззаботные люди! Мальчик плюхнулся в кресло и, оттолкнувшись от стола, закрутился, словно на карусели. У него, впрочем, забот тоже не было, кроме злополучного сочинения. И оно отравляло ему каждый день этого жаркого лета. Митька притормозил кресло и вновь окинул взглядом стол. Фирменная бумага, папина авторучка, даже специальный трафарет-подкладка для рукописи, чтобы строки шли ровно… Но вот не пишется, и хоть ты тресни! Митька отпихнул от себя письменные принадлежности.

— Ма, я во двор!..

Качели были излюбленным Митькиным местом, где он предавался фантазиям и размышлениям. Забравшись в пышущее полуденным зноем громадное автомобильное колесо, висящее на толстых железных цепях, Митька болтал ногами и размышлял о тяжёлой писательской доле. Он-то уже вообразил себе, как будет перед классом зачитывать сочинение, аккуратно и важно складывая стопочкой прочитанные листы. Он не будет тараторить, лишь бы поскорее отпустили на место, и не будет нарочно тянуть время. Он будет спокоен до самой последней строчки. Потом он выдержит драматическую паузу, как это обычно показывают в кино, и негромко подведёт итог: «Вот так я и провёл это лето».

Затем подровняет стопку листочков, постучав торцом о стол, сложит их в папочку, завяжет тесёмки и невозмутимо пройдёт за свою парту так, будто всё это для него обыденно и в порядке вещей. А самая красивая девочка в классе будет смотреть на него широкими от восторга и изумления глазами… И вот его мечты о литературном триумфе рушились как карточный домик. Митька тяжело вздохнул. Угораздило же его поспорить с отцом, да ещё когда у того не клеилась работа!

…В тот день папа, погружённый в свои мысли, бродил по дому, то и дело подсаживаясь к любимому рабочему столу у книжных полок, листал какие-то толстые журналы и что-то переписывал себе в блокнот. Мама экспериментировала на кухне с новыми специями к обеду, а Митька переживал отмену пикника. Ну в конце концов, это ни в какие ворота не лезет! Ему же неделю назад обещали! Вздыхая и охая, Митька то и дело выбирался из своей комнаты на разведку. Каждый раз, проходя мимо папиной комнаты, он как бы случайно задерживался, всем своим видом воплощал горечь и страдания, однако при этом зорко наблюдая краем глаза за папиной реакцией. Когда папа в очередной раз полез в книжки, Митька не выдержал:

— Па! Спиши наконец оттуда и поехали уже на шашлыки!

— Митя, так дела не делаются, — папа укоризненно посмотрел на сына. — У вас же наказывают за списанное?

Мальчик, насупившись, кивнул. Папа отметил что-то в блокноте и отложил книжку.

— Так и у нас. Только это будет заметнее и неприятнее. Это как сочинение. Сразу будет видно, где сам старался, а где сдул у соседа.

— Но ты же подсматриваешь в книгу?

— Это справочники. Я проверяю себя, чтобы не написать чушь. В этом и вся разница.

— А я вот всегда сам пишу!

— Молодец.

Папа перевернул страничку блокнота и неожиданно спросил:

— Кстати, как с летним заданием?

Митька прикусил язык. За летнее сочинение он даже не садился. Впереди ещё море времени, а тут такая погода…

— Я пока думаю, — уклончиво ответил мальчик.

— Это хорошо!

Папа набросал ещё пару строк в блокноте. Митька вдруг завёлся, оттого что папа его слушает вполуха.

— А я вообще его напишу от руки!

Папа по слогам промурчал под нос: «От-ру-ки…», что-то зачеркнул в блокноте и переписал поверх, снова зачеркнул.

— И без помарок, как у тебя! — выпалил Митька.

Папа вдруг захлопнул блокнот и пристально поглядел на сына. Митька ощутил себя громадным, высоченным и очень сильным. Папа прищурился:

— Вот прямо от руки? Ручкой?

— Да! — азартно бросил мальчик.

— Без компьютера?

— Ага!

Митька вошёл в раж. Папа поманил его к себе. Митька с первым шагом вдруг засомневался — что ещё затеял папа? А папа залез в глубину книжных полок, где хранил свои самые-самые ценные писательские штуковины. Митька ощутил запах старой фотоплёнки и дерматиновых переплётов. Папа вытащил на свет продолговатую шкатулку красного дерева. У мальчика перехватило дыхание! Предмет Митькиных тайных мечтаний, который папа называл своим «трофеем», золотая авторучка в лакированной шкатулке, крышку которой украшала золотая табличка. Витиеватые иностранные буквы на табличке Митька пока разобрать не мог, но полагал, что это что-то чрезвычайно важное. Папа торжественно раскрыл шкатулку. Переливаясь маслянистыми бликами, в углублении на красном атласе лежала золотая палочка с заострённым наконечником. Сколько раз, пока родителей не было дома, Митька тайком пробирался в глубину полок. Как сапёр, он нащупывал это сокровище, стараясь не задеть ни единого предмета! Он вытягивал ручку из футляра за специальный язычок, пришитый к подложке, ощущал её холодную солидную тяжесть в руках, представляя себя то великим учёным, то важным руководителем, и репетировал небрежную подпись, если вдруг кто-то обращался к нему с просьбой:

«Уважаемый Митька! Не будете ли вы так любезны завизировать? Вот здесь… И вот здесь, пожалуйста…»

«С превеликим удовольствием!» — важно отвечал Митька, выводя размашистую загогулину на листочке.

А потом тщательно протирал бесценную реликвию мягкой тряпочкой, начищал футляр и с ювелирной точностью пристраивал коробочку на место… Чтобы в следующий раз снова тайком пробраться к заветной сокровищнице и опять на несколько минут превратиться в известного писателя или государственного деятеля. Какой однажды приключился кошмар, когда ручка вдруг выскользнула из вспотевших от волнения пальцев и укатилась под шкаф! Митька рыбкой нырнул следом и целый час елозил на животе, пытаясь вытащить ручку. От одной мысли, что на ней могут остаться царапины или что она вдруг закатится в щель под паркетом, его пробивал холодный пот. Капризная авторучка как назло только переваливалась с боку на бок и не давалась в руки. А сейчас это счастье само раскрывается прямо перед ним! Папа покачивал футляром, давая сыну получше рассмотреть игру солнечных зайчиков на рифлёных боках ручки.

— Прямо вот такой? — папа посмеивался уголками глаз, наблюдая, как на Митькиной рожице меняется вся гамма эмоций: от желания обладать до страха!

— Д-да…

— И прямо на нелинованной бумаге?

Митьку голос не слушался, он только кивал, ощущая, что ввязывается в какую-то невероятную авантюру. Но сейчас она казалась ему такой незначительной! Всего делов-то — сесть и написать сочинение! Папа искушал Митьку, протягивая ему раскрытый футляр. Митькины пальцы сами вытянули атласный ремешок, а папа не заметил, как привычно это произошло, или сделал вид, что не заметил. Золотая тяжесть, словно рукоять боевого меча, придавала сил. Митька воспрял духом:

— Да! Напишу!

Митька пару раз щёлкнул кнопкой, глядя, как выскакивает чернильное жало, словно пуля из ствола. И только он потянулся положить ручку обратно, как папа захлопнул шкатулку, оставив авторучку у Митьки. Он будто бы отрезал дорогу назад, и Митька тревожно забегал глазами. Папа пробарабанил пальцами по гравированной табличке, а затем строго сказал «официальным» голосом:

— Договорились! Будем считать, что я, как редактор, дал тебе, как писателю, работу на лето.

— И проверять будешь?

— Обязательно! Но только когда всё будет готово. С меня канцтовары — с тебя сочинение. Но такое, чтобы в нём было твоё самое необыкновенное лето! Удиви! Меня, учительницу вашу, Марь Палну, весь класс!

У Митьки разгорались глаза — папа умел подать идею. Митьке даже показалось, что из ручки уже сами собой вылетают буквы, очень красивые и стройные, словно стремятся собраться на бумаге какими-то прекрасными словами. Удивить папу сочинением? И почему это раньше не приходило ему в голову?! Митька крепко стиснул авторучку, как золотой кинжал. Папа протянул руку:

— Мне тоже как раз дали задачу на лето, вот и посоревнуемся. Ну что, Митька, по рукам?

— По рукам! — очарованный нахлынувшим вдохновением, Митька протянул ладошку.

Папа пожал руку сыну и очень серьёзно добавил:

— Только давай сразу договоримся: закончить надо не в последний день. Обещаю, что я тебя подгонять не буду.

Отпустил Митькину руку и вложил в неё футляр авторучки.

— Обращайся аккуратно.

В комнату заглянула мама и застала Митьку с золотой авторучкой в одной руке и футляром в другой, словно египетского фараона, и посмеивающегося папу, делающего какие-то пометки в блокноте. Папа заметил маму и помахал ей рукой, приглашая в комнату.

— Ты очень кстати! Наш сын с этой минуты официально состоит на службе в писательском отделе нашего дома!

Мама приняла игру:

— А что с окладом?

— Для начала просто на полном пансионе. Полагаю, можно выдать аванс печеньем.

Папа собрал свои записи в стол и молодцевато вскочил. Потрепал Митьку по вихрам:

— Собирайтесь с мыслями, молодой человек! А я ненадолго отлучусь за вашими письменными принадлежностями.

Папа своё слово сдержал: уже к вечеру компьютер на Митькином столе изрядно потеснился, уступив место инструментам рукописного творчества. Нет, играть Митьке никто не запретил! Но разве можно играть в какие-то там компьютерные игры, когда выпал шанс помериться силами с самим папой! Митька раскладывал и перекладывал свои новые принадлежности, потирая руки в предвкушении эффектного окончания спора. Он даже не представлял, насколько он заблуждался!..

Митька прижался щекой к цепи, глядя вдоль металлических звеньев в пронзительное бирюзовое небо, где, сверкая, словно хрустальные брызги, резвились стрекозы. Цепь казалась исполинской. Как цепи, которыми в старинных замках поднимали мосты над оборонительным рвом. Здорово, наверное, было рыцарям! Собрались в крестовый поход, и никаких тебе сочинений о том, как ты его провёл. Захотел — сам написал. Или просто так рассказал, а все уши развесят и слушают, слушают… Митька представил, как, покачивая перьями на сверкающем шлеме…

…Покачивая перьями на сверкающем шлеме, он ступил на песок детской площадки… Нет! На площадь посреди замка! Его верный конь грациозно перебирает копытами, ветер колышет знамя, расшитое золотом и алым. Соседи… Нет-нет, это горожане! Они потихоньку собираются вокруг, расспрашивают:

— Ну, как поход, Митька?

— Да как обычно. Крестовый.

— Удачно сходил?

— В этот раз неплохо.

— Митька! Расскажи!

— Обязательно… — устало отзывается Митька, поправляя перевязь тяжёлого меча. — Вечером собирайтесь, расскажу, как мы с королём Артуром…

…Кстати — король Артур! Митька вспомнил про книжку, принесённую вчера папой. Качели никуда не денутся, а вот книжку скоро придётся вернуть в библиотеку. Митька раскачался, ловко спрыгнул с качелей и с неподобающим рыцарю легкомыслием ускакал домой.

Ночью Митьке приснился удивительный сон. С золотой авторучкой наперевес он, словно рыцарь, бродил по просторам своего письменного стола. Откуда ни возьмись подул сильный ветер, закруживший конфетные фантики и листочки. Митька насторожился, ударил торцом ручки о столешницу, как копьём, выдвинув острый чернильный стержень. Толстая пачка бумаги для сочинения вдруг ожила и заворочалась, набухая, как огромная подушка. Ветер становился всё сильнее, покатив разноцветные карандаши. Пачка вздулась пузырём и лопнула, взметнув над собой бумажный столб. Митька укрылся за каким-то зелёным сооружением, при ближайшем рассмотрении оказавшимся стирательной резинкой, только размерами с грузовик! Какая удача, что он оставил её здесь вечером! А столб бумаги и не думал опадать, превратившись в подобие змеи. Шелестящая лента извивалась над столом, явно что-то высматривая. Митька попытался осторожно шагнуть в сторону, и бумажный змей немедля обернулся к нему. На самом первом листке столба была нарисована злая рожица какого-то крокодила или скорее дракона. На папин розыгрыш это было непохоже. Митька на всякий случай выставил перед собой авторучку и короткими перебежками двинулся к стопке учебников на горизонте. За их жёсткими неистребимыми обложками ему ничего не угрожает. Не врут книги, ой не врут: были драконы на свете, а может, и сейчас есть, иначе откуда бы взялся вот этот! Бумажный змей приближался, выкладываясь белой шуршащей полосой на гладкой столешнице. Он угадал Митькин манёвр и, резко бросившись в сторону, отрезал путь к спасительному убежищу. Митька оглянулся — теперь отступать было некуда. Накатываясь шелестящими волнами, змей теснил его к самому краю стола, за которым было черным-черно. Митька лихорадочно соображал, что делать дальше. Только он собрался было изо всех сил закричать, как бумажная морда оказалась перед самыми его глазами, и крик застыл на губах мальчика. Сердце колотилось так сильно, что казалось — вот-вот выпрыгнет из груди. Чернильные строки переливались свежей тушью, отчего глаза рисунка казались живыми. От их немигающего взгляда Митьку пробрал озноб. Нарисованные глаза заглядывали Митьке в самую душу, где прятались его самые далёкие детские страхи, о которых такому взрослому мальчику вспоминать уже неприлично. Например о том, что под кроватью, за бельевым ящиком, в тёмной пыльной щели кто-то живёт, что можно заблудиться в гастрономе или мама не успеет прийти на кассу, куда поставила Митьку караулить очередь, как старшеклассники задираются на переменах, угрожая знакомыми «королями района», или о том, как папа заметит, что Митька брал его авторучку… Дракон тихонько засмеялся, ощутив Митькино смятение.

«Не такой уж ты и отважный, рыцарь…» — прошелестела нарисованная морда.

Митька вздрогнул — дракон нащупал слабое место в рыцарской броне! Его нарисованные глаза сощурились в злые щёлочки, бумажная чешуя с треском вздыбилась колючей волной, и дракон, распрямившись, словно пружина, бросился на мальчика. Митька зажмурился и сделал отчаянный выпад ручкой в противную рожу. От треска рвущейся бумаги Митька проснулся…

 

Глава вторая

Вдохновение

Мальчик тяжело дышал, откинувшись на мокрую подушку. Леденящее впечатление ужасной пропасти отступало вместе с тающим сновидением. За окном разгоралась заря, рисуя на потолке причудливые тени. И вдруг снова раздался тот самый треск. Митька подскочил на кровати, раскидав по комнате подушки и одеяло. Звук на мгновение прекратился, а потом начался с новой силой. Драконов не существует, значит, надо искать другое объяснение. Мальчик внимательно осмотрелся и увидел громадную стрекозу, бьющуюся в закрытую створку окна. Видимо, залетела спозаранку, позарившись на Митькин сладкий «аванс». Митька дождался, пока стрекоза остановится на очередную передышку, и осторожно накрыл её руками.

— Всё-таки дракон! — прошептал мальчик. — Мы проходили по английскому, ты — драгон флай, драконская муха!

Изнутри в ладони требовательно постучали жёсткими крыльями.

— Сейчас-сейчас!

Митька отворил окно и аккуратно высунул притихшую стрекозу наружу. Царапаясь острыми лапами, стрекоза вскарабкалась повыше на палец мальчика, наверное, чтобы лучше осмотреться. Расправила крылья, приноровилась к ветру, покачивая чешуйчатым хвостом, и, сорвавшись в утреннее небо, исчезла где-то над парком. Митька проводил её взглядом.

— Прилетай ещё, будет открыто…

Митька сгрёб обратно на кровать разбросанное бельё, но спать окончательно расхотелось. Он стянул со стола книгу и, взбив подушку повыше, погрузился в перипетии рыцарских похождений.

Митька не был лентяем. У него всё получится! Сразу после завтрака он собрал всю свою волю в кулак и сделал ещё одну отчаянную попытку один на один одолеть непокорное сочинение. Пустой лист писчей бумаги казался необъятным, как океан. Ну он уже не маленький, в конце концов, чтобы звать на помощь родителей! Как тореадор против быка, Митька сопел и жёг взором белоснежную пустыню чистой страницы. Ни-че-го! Абсолютно…

— Бе-бе-бе… Я ходил на речку, я собирал камешки, я сделал гербарий…

Митька брезгливо поморщился. Всё это было так же скучно, как мытьё посуды. Никто же не пишет о том, как он каждый день моет посуду? В этом нет ничего необычного, никакого азарта, никакой романтики… Этим никого не удивить! Толстая пачка нетронутой бумаги, не желавшей уменьшаться, несмотря на все Митькины старания, словно айсберг, неотвратимо стояла на пути океанского лайнера мальчишечьей фантазии. В отчаянии Митька обхватил руками голову. Рядом с шикарной папкой плотного картона, с тиснением и настоящими верёвочными тесёмками, дразнилась книжка про короля Артура и рыцарей Круглого стола. Митька взмолился:

— Клянусь стенами Камелота, но одолеть это сочинение поможет только чудо! Настоящее… Как Мерлин… Или священный Грааль, например…

К его величайшему сожалению, всё это было всего лишь вымыслом или просто красивой легендой. Он уже был достаточно взрослым, чтобы знать, кто скрывается за курчавой бородой и красным носом Деда Мороза… Митька печально вздохнул, и взор его непроизвольно убежал на глянцевую обложку с вдохновляющей картинкой и золотыми выпуклыми буквами. Ещё мгновение — и стопка бумаги задвинута в сторону, а мальчик углубился в чтение.

Митька потерял счёт времени, и, словно за тридевять земель, до него донёсся мамин оклик:

— Мальчики! Обедать!

В комнату заглянул папа:

— Митя! Работа работой, а обед пропускать нельзя.

— Ща, пап!

Папа оценил наполнение мусорной корзинки и занятие сына, покачал головой.

— Что, никак?

— Не-а…

— А прочитал сколько уже?

Митька показал разворот книжки, закладка лежала почти в середине. Папа изумился:

— Я тебе только вчера принёс!

— Она интересная… — виновато пробубнил мальчик.

Рассказывать о том, как проснулся ни свет ни заря и читал, Митька не стал. Папа задумался.

— Митя, после обеда у нас с тобой будет одно очень важное дело…

Папа изобразил напускную серьёзность.

— Пойдём записывать тебя во взрослую библиотеку. Будешь сам выбирать себе чтение.

Митька подпрыгнул, едва не опрокинув кресло.

— УРА!

— А сейчас — марш за стол! Только книжку оставь.

Догоняя папу, Митька спешно прибрался на столе и скакнул к двери. Едва он потянул за ручку, как в комнату ворвался сквозняк, одним порывом снова раскидав бумаги. Митька оглянулся проверить, не оставил ли открытым окно, и обмер: ворох чистых листов из пачки поднялся ветром, словно живой. Видение длилось какой-то краткий миг. В бумажном шелесте мальчику почудилось тихое сипящее хихикание. Сквозняк всё ещё метался по комнате, отчего бумажный ворох извивался петлями, как белая угловатая змея, рассыпая чешую листов. Перед глазами тут же возникла картинка из сна и страшная злая рожа дракона… Митька не мог даже шелохнуться, парализованный ночным страхом. Вдруг что-то блеснуло за окном, словно зеркало или кусочек фольги, на миг зависло, переместилось и вновь замерло в воздухе. Стрекоза! Большущая стрекоза реяла снаружи за окном. Бумажный ворох метнулся к форточке, словно пытаясь поймать сверкающее насекомое. Митька сбросил оцепенение и резко захлопнул дверь. Сквозняк прекратился, оставив после себя лишь рассыпанный по полу мусор. Из кухни раздался взволнованный мамин оклик:

— Митя! У тебя всё в порядке?

— Ага, мам! Уже бегу!

Митька кое-как похватал бумагу и бросил на стол. Заметил пропущенный листок, завалившийся под кровать. Митька наклонился за ним и почувствовал, как по пальцам скользнул холодный ветерок. Лист будто бы дразнился, едва заметно подёргиваясь, словно норовя вот-вот ускользнуть от мальчика. А из пыльной темноты под бельевым ящиком снова почудился негромкий ехидный смех. Мальчик сердито выдернул лист, измяв его от волнения. В комнате снова было тепло и солнечно, но холодок в душе остался.

Митька рассеянно возил ложкой в тарелке. Он любил окрошку — и как салат, и как суп. Но из-за заклятого сочинения кусок в горло не лез. Папа подметил настроение сына.

— Мить, может, сперва над темой поработать?

— Мне ничего не нравится, — угрюмо пробурчал мальчик, топя в квасе непокорную зелень.

К столу подсела мама.

— Напиши про наш парк. Ты же любишь там гулять. Там карусели, речка…

— Ма, я уже взрослый, чтобы писать про карусели, — Митька страдальчески закатил глаза. — Ещё скажи — сказку написать…

Папа вдруг оживился:

— Кстати, почему бы и нет? Написать убедительную сказку не так просто, как кажется. Да хоть про твоих любимых рыцарей.

Митька не понимал, папа шутит или говорит всерьёз. Папа задумчиво покачал ложкой, словно раскладывал мысли по полочкам.

— Выбери одного какого-нибудь не очень известного рыцаря. Придумай ему приключение и напиши.

Митька поднял бровь, на время прекратив сражение с гарниром.

— И чем это связано с летом? — недоверчиво спросил мальчик.

Укроп в тарелке решил, что противник отвлёкся и можно снова побороться за позиции в квасном море. Его зелёные щетинки оперативно разбежались среди островков варёной картошки с редиской и, прикрываясь прозрачными огуречными ломтиками, заняли оборону вокруг кусочков колбасы. Половинка варёного яйца шествовала в этой баталии как главный авианосец, с которого десантировались кружевные колечки зелёного лука.

— Тем, что лето ты провёл за освоением нелёгкой стези твоего отца-литератора, — папа вернулся к окрошке.

Митька переглянулся с мамой. Мама пожала плечами — у папы такая работа, ему виднее. Папа вспомнил одну очень важную вещь:

— Да, Митя! Как я и говорил, самое главное — не списывать из книжек. Надо самому поглубже узнать тему.

— В библиотеке?

— Именно! Но сперва разберись с окрошкой.

В глазах Митьки полыхнул огонь крестовых походов. Ложка сверкала в руке, не оставив мелко порубленному противнику ни единого шанса.

Прохладный воздух залов городской библиотеки был пропитан сладковатыми запахами леденцов, клея и старой бумаги. Митькины шаги гасли в истоптанной ковровой дорожке, которая прямой тропинкой лежала от дверей молочно-белого стекла до массивного деревянного стола библиотекаря. За столом пожилой человек в толстых очках колдовал над растрёпанной обложкой книги, собирая рассыпавшиеся странички и аккуратно подклеивая их к корешку. Папа деликатно откашлялся и кратко представил ему Митьку:

— Уважаемый товарищ библиотекарь, запишите, пожалуйста, молодого человека.

Библиотекарь посмотрел поверх очков на Митьку.

— Здравствуйте! — пророкотал хранитель книжной сокровищницы.

Митька одолел смущение:

— Здрасьте…

Мальчик даже приподнялся на носочках, чтобы казаться выше, протягивая школьный читательский билет. Библиотекарь без лишней суеты положил отремонтированную книгу под груз, поддёрнул шёлковые нарукавники и взял Митькину библиотечную карточку. Пробежал глазами длинный перечень книг, прочитанных без единого замечания, и обратился скорее к папе:

— Похвально, похвально. А не слишком юн?

— Детскую библиотеку он уже перерос! — с гордостью сказал папа, потрепав Митьку по плечу.

Библиотекарь одобрительно хмыкнул и пододвинул к себе чистый бланк. Спустя несколько минут вожделенный читательский билет был оформлен. Первый Митькин взрослый документ! Это как будто бы пропуск в другой мир! У мальчика дух захватило от необъятных книжных рядов. Глаза разбегались — начать по алфавиту или с известных авторов? Библиотекарь переглянулся с папой и усмехнулся в усы, принимаясь за очередную книжку, ожидающую ремонта. Митька даже подпрыгнул от возбуждения.

— Пап! А можно я сперва ту дочитаю? — воскликнул он.

— Можно! — улыбнулся папа.

— Молодой человек! — укоризненно промолвил библиотекарь. — Вы в читальном зале, будьте любезны не шуметь.

— Ой, простите… — сконфуженно прошептал мальчик.

Библиотекарь кивнул:

— Приходите, буду рад видеть.

Оставив позади сумерки книжного царства, Митька с папой вышли на улицу. Папа вспомнил, что мама просила купить хлеба и повернул к булочной, а Митька потопал домой один, витая в облаках своих мыслей. Ему до сих пор не верилось — взрослая библиотека! Он теперь сможет наравне со взрослыми бродить между рядами, выбирать книги… Под ногами хрустнул песок игровой площадки. Митька привычно повернул было к качелям, но остановился как вкопанный. Во-первых, так уже было занято, а во-вторых… Это была Лина, по мнению Митьки, самая красивая девочка в классе. В золотом сиянии волос она так же недосягаема, как злополучное домашнее задание. У Митьки даже во рту пересохло. Лина… Задумчивая прилежная отличница, при этом настолько стеснительная, что редко кому называла своё необыкновенное полное имя — Лионора. Банты, ленты и бездонные глаза в пол-лица. Он никогда не осмелится заговорить с ней первым… Вся надежда была на сочинение. Митька вдруг преисполнился решимости. У него оно будет! Самое лучшее в классе. Чтобы она смотрела на него круглыми от восхищения глазами. Ой, а между прочим, она уже смотрит на него… Митька моргнул и поспешно отвернулся.

Стараясь глядеть прямо перед собой, мальчик шагал через игровую площадку. Митька не удержался и украдкой скосил глаза. Почему самая красивая девочка в классе выглядит такой опечаленной? Он никогда этого не узнает… Митька с сожалением швыркнул носом.

— Митя… Митя! Помоги мне!

Мальчик не поверил своим ушам — Лина звала его!

— Я?.. Сейчас!

И стрелой метнулся к качелям. Девочка с надеждой глядела на Митьку и машинально теребила в руках пышный розовый бутон, отчего на песке вокруг неё алели опавшие лепестки.

— Мить, помоги! Я серёжку потеряла, вот такую…

Девочка откинула прядь, за которой на ушке качалась крохотная серебряная стрекоза, держащая в лапках жемчужный шарик. Митька как заворожённый смотрел на переливающиеся крылышки, пока Лина не окликнула его:

— Мить, она где-то здесь. Давай поищем?

— Ага… — рассеянно протянул Митька, с трудом отводя взгляд от розового ушка. — Ща найдём! — уверенно пробасил он и закашлялся, поперхнувшись от волнения.

Словно большой жук, мальчик полз вокруг качелей, перебирая щепки и камешки. На площадке рассыпались багряные лепестки розы, и Митька украдкой зацепил парочку. На пальцах остался тонкий запах розового масла. Что-то больно впилось в коленку. Митька ойкнул и неловко уселся, схватившись за ногу. Он разворошил пальцами мусор — это оказался какой-то острый каменный осколок. Лина обернулась на его крик.

— Мить, ты чего?

— Да… — Митька отряхивал ссадину, вытирая руки о штаны, как и полагается настоящему мальчишке. — Наступил на что-то. Ерунда! — как можно небрежнее бросил мальчик, стараясь ничем не выдать боль в ноющей коленке. Внимание девочки ему польстило, пожалуй, всё-таки можно чуть-чуть прихрамывать, как будто бы больно, он молча терпит, как настоящий рыцарь. Лина встревоженно спросила:

— Ты не поранился?

Митька растаял — какая она заботливая! Если бы, например, у рыцаря была такая принцесса, она бы всегда лечила его после сражений… И тут Митька замер, поражённый внезапной мыслью! Невидимые шестерёнки фантазии осенило вдохновение, механизм тронулся с места, приподнимая занавес. В расступающейся тьме показались неясные образы: мелькнула сталь доспехов, невесомый шёлк вуалей, приглушённый блик скользнул по острию меча, а на золотой короне вспыхнули драгоценные камни. Рыцарь! Принцесса! Вот оно, начало сказки! Митька даже зажмурился. Словно страницы веером зашелестели перед глазами. Мальчик вскочил и торопливо отряхнулся. Он путано забормотал:

— Лин, прости… Мне домой надо… Папа просил помочь… Выходи за… завтра?

— Хорошо… — растерялась девочка.

Митька боялся упустить внезапную мысль.

— Ага! Мы обязательно всё найдём! Честно-честно! Вот увидишь! — кричал он уже на бегу.

Сочинение внезапно распустилось в голове, как прекрасный цветок, как восход солнца. И, вскидывая сандалетами фонтанчики песка, Митька бросился домой, даже забыв героически хромать, как подобает раненому рыцарю. Скорей к столу! Рука к перу, перо к бумаге!

 

Глава третья

Рукопись

…Сверкая хрустальными крыльями, стрекозы одна за другой расселись на нагретом солнцем подоконнике. Отважный Рыцарь убрал в сторону отполированный доспех и обернулся на шорох. Стрекозы крутили пучеглазыми головами и, не теряя времени, бросились опустошать вазочку со сладким печеньем. А на подоконнике оставили лепесток розы, алый, как капля крови. Рыцарь по поводу печенья не возражал, платы не требовал и собирался было смахнуть небесный гостинец, как вдруг разглядел на нём надпись, а к самому лепестку была приколота крохотная серебряная серёжка-оберег, та самая, что носила Прекрасная Принцесса. Дурное предчувствие сдавило Рыцарю грудь. Кое-как нацарапанные буквы плясали перед глазами. Прекрасная Принцесса молила о помощи! Коварный Дракон похитил её и заточил в своём Мрачном Замке! Стиснув лепесток в руке, Рыцарь вихрем вылетел из комнаты.

Отважный Рыцарь кубарем скатился по лестнице, промчался мимо жарко натопленной кухни, где мать колдовала над пузатыми котелками, и ворвался в кабинет отца.

— Отец!

Седой рыцарь оторвался от толстой книги, в которой делал пометки золотым пером, и озадаченно посмотрел на Рыцаря:

— Где война, сын?!

— Здесь! — Рыцарь протянул ладонь.

Отец бережно принял смятый лепесток. Старику пришлось вооружиться диковинными стёклами, которые однажды вручил ему хранитель величайшей книжной сокровищницы. В них он выглядел точь-в-точь как мудрый филин. Отец прочёл записку и покачал головой:

— Так-так-так… Он всё-таки осмелился на это…

— Кто? На что, отец?!

— Присядь-ка, сын.

Обойдя книжные полки, старик пробежался пальцем по кожаным корешкам и вытащил календарь столетия, который составил тот мудрец-хранитель. Рыцарь изнывал от нетерпения, ёрзая на скрипучем табурете. Он старался не обращать внимания на занозы, обильно торчавшие из потрескавшегося дерева. Отец давно просил его отремонтировать табурет, но Отважный Рыцарь то и дело из одного похода уходил в другой, и каждый раз до ремонта руки не доходили.

…Митька подтянул ногу и потёр ушибленный палец. С папой был уговор, что мелочи в своей комнате Митька ремонтирует сам, как настоящий хозяин и самостоятельный мужчина. И тот злополучный уголок плинтуса в его комнате уже давно намекал, что пора бы взяться за гвозди и молоток, но Митька никак не находил времени. А у плинтуса оно было всегда: проходишь мимо — получай по пальцу! Так случилось и в этот раз, когда Митьку принёс штормовой порыв вдохновения.

…Отец Отважного Рыцаря наконец нашёл нужную страницу.

— Вот, слушай! Приближается главное полнолуние столетия. В эту ночь Дракон может заключить договор с могущественными силами и до рассвета обернуться человеком.

Отец поглядел на сына поверх своих «совиных глаз», называемых «очками».

— Договор заключается с единственной целью — взять в жёны земную женщину, но только непременно принцессу. Таким образом, Дракон станет на земле королём и получит безграничную власть над стихиями дня и ночи.

Рыцарь почувствовал холодок, пробежавший между лопаток. Отец продолжал:

— Если в эту ночь Принцесса откажется выйти за него замуж, то с первым проблеском зари Дракон превратится в обыкновенную пугливую ящерицу и будет до скончания лет охотиться за мухами, убегая от одного лишь звука человеческих шагов. Такова для него цена договора.

— Но Прекрасная Принцесса никогда не согласится выйти замуж за это чудовище! — в сердцах выкрикнул Отважный Рыцарь.

Старик помрачнел.

— Тогда, чтобы уцелеть, Дракон должен сожрать бессмертную душу Принцессы, оставив нашу прекрасную госпожу неприкаянной тенью скитаться по земле…

— Не бывать этому! — крикнул Рыцарь, в ярости вскочив на ноги вместе с прицепившимся к его штанам табуретом. — Я отправляюсь спасти миледи!

— Благословляю тебя, сын! — молвил отец.

Отважный Рыцарь поклонился и бросился было собираться в дорогу, но что-то внезапно задержало его. Раздался резкий хруст — это отец освободил Отважного Рыцаря от своей мебели.

— Беги, сын!

Седой рыцарь отставил табурет, подумал минуту и пошёл искать инструмент, чтобы наконец обуздать его кусачее седло.

…Митька прожевал печенюшку и снова приник к рукописи. Как только он закончит эту страницу, то сразу пойдёт за молотком и тонкими гвоздиками. Честно-честно!

Пожилые родители провожали сына на ратный подвиг. Верный конь потрясал гривой и рвался в дорогу, ласковый ветерок колыхал белоснежные перья на рыцарском шлеме, а начищенные доспехи сияли так, что было больно глазам. Отец похлопал Рыцаря по плечу.

— Запомни, сын: весь день накануне полнолуния, от рассвета и до самой темноты, Дракон обязан провести в гнезде, дожидаясь превращения. И выйдет он из гнезда, лишь когда скроется солнце и на землю опустится мрак. Береги силы и будь начеку.

— И не забывай вовремя питаться! — с этими словами мать вручила Отважному Рыцарю котомку с провизией. — Чтобы силы были.

Рыцарь поцеловал родителей, поклонился отчему дому и легко вскочил в седло.

…Провизия… Митька отломил ещё кусочек печенья. Наверное, это такое… Вкусное и маленькое. Чтобы нести было не тяжело. Митька сдул в сторону случайно упавшую крошку, и чернильная строка легко, как солнечный зайчик, вновь побежала из золотого пера.

Солнце едва вскарабкалось к полудню, когда родные места остались позади. Рыцарь погладил коня меж ушей и поскакал по извилистой просёлочной дороге. Он даже не успел толком проголодаться к обеду, как на горизонте показался Заколдованный Лес. Не всякий путник, вошедший под его кроны, добирался до цели. Рассказывали разные легенды, но в любой из них лес никогда не упускал случая поглумиться над смельчаками, кружа их, путая следы и сбивая с дороги. Тут можно было запросто сгинуть в непролазной чаще либо одичать, уподобившись лесному зверью, и более не найти дороги домой. Говорили, что эти несчастные полностью теряют человеческий облик и промышляют разбоем на лесных тропах. Рыцарь придирчиво осмотрел снаряжение и поправил забрало шлема. От лиходеев его защитит верный меч, а от тёмных сил — талисман Прекрасной Принцессы, приколотый к щиту с его фамильным гербом. Конь рыл копытом землю…

…Жаль, что лошади не умеют разговаривать, подумал Митька. Они могли бы болтать по дороге. Особенно перед таким решительным шагом. Но нет так нет…

…Конь рыл копытом землю, стремясь пуститься вскачь. Рыцарь опустил забрало и намотал поводья на стальной кулак. Выставив перед собой копьё, Отважный Рыцарь ринулся вперёд. Только Замок, только Дракон и только Принцесса!

Мама тихонько постучалась к Митьке. Мальчик расположился на полу, уйдя с головой в рукопись, не глядя нашаривая в вазочке печенюшки. Печенье кончилось, но Митька этого не замечал, рассеянно перебирая крошки. За маминым плечом мелькнул папа и ехидно усмехнулся. Мама ткнула его локтем в бок — сын весь в тебя! Папа поднял руки, шутливо сдаваясь, и на цыпочках ушёл в свою комнату. Мама осторожно предложила:

— Митя! Ты бы погулять сходил…

Митька очнулся — хорошая мысль! Он ведь теперь настоящий писатель, а все писатели говорят, что иногда лучше всего «думается ногами». Митька вскочил, стремительно обшарил письменный стол и нашёл маленький блокнотик, который, по его разумению, непременно должен быть у любого настоящего писателя. Схватил первый попавшийся короткий карандаш и умчался на улицу раньше, чем за ним захлопнулась входная дверь.

В парке было людно. Погожим летним днём выстраивались длинные очереди к каруселям, мороженицы сияли зеркальными боками, подёрнутыми ледяной росой, а вокруг высоких янтарных кувшинов со сладким фруктовым лимонадом кружили пчёлы, слетевшиеся на его дурманящий запах. Митька протолкался сквозь гомонящую толпу и направился туда, где развлекательная зона сменялась нетронутым лесом. Оставив позади детские грибочки и лавочки, Митька вышел к пологому склону широченного оврага. Зимой здесь катались на лыжах, а летом лениво бродили грибники и на пёстрых полотенцах дремали загорающие граждане. Маленький заросший ручей обозначал условную границу парка, а дальше за ним начиналась действительно дикая чаща. Над кронами деревьев гнилым зубом торчала какая-то старая заброшенная башня, недостроенная или погоревшая. Детвора не отваживались туда ходить — местечко облюбовала местная шпана, называвшая себя «королями района» и грозившая поколотить любого, кто к ним сунется. Митька из-под руки осмотрел противоположный берег оврага, наметил переправу и решительно двинулся к лесу.

Ему повезло, и, ловко перепрыгивая по тёмным замшелым брёвнышкам, он даже не намочил ноги. Едва заметная тропинка вилась куда-то вверх по склону, в заросли дикого шиповника. Митька брёл вдоль колючей изгороди и совершенно неожиданно наткнулся на заброшенную беседку. Облупившиеся гипсовые колонны поддерживали круглый, как крышка старомодного чайника, ржавый колпак крыши. На самой верхушке жестяного купола навсегда застыл покосившийся флюгер, по задумке художника изображающий или птицу, или крылатого змея — Митькина фантазия не справилась с этим шедевром парковой архитектуры. Уцелевшие кое-где доски скамеек несли на себе послания от неизвестных оболтусов, нацарапанными каракулями заявлявших миру о себе. Митька бродил среди хлама, щедро оставленного нерадивыми посетителями, и почему-то ощутил острую жалость к этой заброшенной беседке. Несмотря на горы мусора и корявые надписи, она была какой-то трогательно-романтической, будто стояла здесь с незапамятных славных времён. Митька коснулся ладонью тёплой потрескавшейся штукатурки и зажмурился, пытаясь представить себе те далёкие годы, когда беседка была совсем новой. Воображение услужливо подкинуло картинку из какого-то старого фильма, с дамами под зонтиками, отороченными белым пухом, и кавалерами в летней военной форме. Нет, не то. Митька «перемотал» картинку ещё назад. Изящные утончённые мадемуазели прогуливались под ручку с господами в узких чёрных фраках и шёлковых цилиндрах. Встречаясь на дорожках, господа раскланивались друг с другом, приподнимая шляпы. Кажется, один господин, подозрительно похожий на портрет над Митькиным рабочим столом, читал своей спутнице стихи. Нет, опять не то… Воображаемые картинки снова взметнулись пёстрым вихрем, а когда их мельтешение остановилось, ветерок качал на резных древках знамёна, расшитые золотом. В беседке, увитой цветущим плющом, расположился благородный рыцарь… Ну конечно же это был Отважный Рыцарь! И он играл на струнном инструменте для… Конечно же для Прекрасной Принцессы! Он пел романтические баллады о дальних странах, о несметных сокровищах, которые повидал в походах, и о той, чья красота затмевает все эти удивительные чудеса.

Митька присел на краешек относительно чистой лавочки и развернул блокнот. Грифель бежал по страничке, строчки норовили налезть одна на другую, поспевая за полётом мысли. Митька замечтался. Конечно, Отважный Рыцарь встречался здесь с Прекрасной Принцессой. А где же ещё? Ночными концертами под окнами замка можно всех соседей перебудить. Митька почти услышал гневный окрик:

— Ты чего расшумелся?!

— Я пою!

— Иди пой в другом месте! Тут люди спят!

— Но я…

— Ты слышишь или нет?!

Оклик показался Митьке гораздо громче воображаемого. Мальчик поднял голову и осмотрелся.

— Малой, ты слышишь или нет? — возле беседки стояла сумрачная фигура, даже в солнечный день с головы до ног укутанная в плащ и сжимавшая в руке суковатый посох.

Митька вздрогнул:

— Ой…

— Я тебя спрашиваю: что ты здесь делаешь? — голос незнакомца был суров.

— Я… Я пишу. Мне надо. Сочинение…

В доказательство Митька протянул блокнот, в котором успел набросать несколько строк. Сумрачный человек тяжело ступил в беседку. Под его шагами угрожающе заскрипели старые доски. Он склонил голову, разглядывая Митькины записи. Человек откинул мешавший ему капюшон, и у мальчика перехватило дыхание от вида настоящего отшельника-чародея. Густая косматая шевелюра пепельными прядями обрамляла грубое, будто бы вырубленное из скалы лицо, перечёркнутое старым шрамом. Кустистые брови, орлиный нос и аккуратно подстриженная, чёрная с проседью борода. Дочитав страничку, человек перевёл взгляд на Митьку. Цепкий прищур колючих глаз парализовал мальчика, как удав кролика.

— Ты сказку что ли пишешь? — сурово спросил незнакомец.

— Да… — едва выдавил Митька.

Неожиданно лицо незнакомца расплылось в широкой улыбке:

— Сказка — это хорошо! Сказка — это всегда хорошо. Только место ты выбрал неудачное, — бородач взмахнул рукой, приглашая на выход из беседки. — Обрушиться может в любой момент.

Митька вышел из-под крыши и тут же сощурился от солнца.

— А вы кто? — спросил мальчик, разглядывая незнакомца из-под руки. Мужчина расправил складки своего брезентового плаща:

— Я — смотритель парка. Слежу за порядком. Я всё вижу, меня никто не видит.

Митька вздохнул с облегчением. Суровый дядька, кажется, ругаться не собирается.

— А вы правда всё видите?

Мужчина усмехнулся:

— Например, тебя я ещё на том берегу заметил. Не думал, что ты решишься перебраться. Ты отважный малый.

Митька покраснел. Смотритель вытащил откуда-то из-под плаща рулон пёстрой сигнальной ленты, с треском отмотал метровый хвост и протянул мальчику:

— Раз уж такая оказия — помоги, подержи минуту. Давно хотел это сделать. Будет хоть какое-то предупреждение.

И смотритель несколько раз опоясал беседку барьером «Стой! Проход воспрещён!», с хрустом топая вокруг неё напролом через высохший чертополох. Затем небрежным движением оторвал полосу, отчего пластик тренькнул, как струна, и стянул концы узлом. Покончив с этим важным и полезным делом, он вернулся к Митьке.

— На этом берегу смотреть по большому счёту нечего. Ты лучше выбирайся на ту сторону и вниз по течению пройди — там новый городок недавно открыли. Очень симпатичный. А по дороге можно посмотреть на этих… Забавные такие… Никак не могу запомнить… В общем, увидишь — ни с кем не перепутаешь.

Митька спрятал блокнот.

— Ну, я побегу?

— Беги, писатель! В добрый путь!

Смотритель пригладил бороду, провожая взглядом мелькающую среди осоки рубаху Митьки.

…Получив бесценные указания от Лесного Чародея, Отважный Рыцарь направил коня вдоль русла Сонной Реки. Этот путь к Мрачному Замку был если не безопаснее, то как минимум короче, и Отважный Рыцарь прошёл бы ещё немало, но наступивший вечер заставил позаботиться об ужине и ночлеге.

Митька, стремительный и бесшумный как тень, скользнул во двор. В домах уже вовсю загорались вечерние окна, и на удачу мальчика возле качелей никого не было. Митька вооружился маленьким брелоком-фонариком на связке ключей и вновь прошерстил остывающий песок. Смеркалось. Мальчик затылком чуял, что вот-вот его хватятся дома. А вдруг серёжку уже нашли? А может, Лина нашла её сама? Или кто-то другой?.. Митька с досадой уселся на качели и тряс сандалетами, выколачивая набившиеся камешки. Надо было чуть-чуть подзадержаться, тогда нашли бы серёжку ещё днём. Увы! Папа любил цитировать классиков, например: «Потом не бывает никогда»… Ну что ж, папа в очередной раз был прав! Митька вздохнул и пощёлкал кнопкой фонарика — пронзительная искорка несколько раз мигнула в сгущавшихся сумерках. Вдруг мальчику показалось, как прямо под ногами что-то сверкнуло в ответ! Митька рухнул на песок, словно коршун на добычу. Только бы не затоптать! Он осторожно подул на песчинки. Показался какой-то белёсый шарик… Сердце учащённо забилось. Митька быстро раскидал в стороны песок и дунул сильнее. Ура!!! Застряв в песке по самые глаза, серебряная стрекоза протягивала Митьке жемчужину, зажатую в крохотных серебряных лапках, словно взывая о помощи. Мальчик зачерпнул целую горсть песка и аккуратно просеял сквозь пальцы. На ладони осталась серебряная стрекоза, уставившаяся на него своими изумрудными глазками.

— Привет, муха-дракон! Вот видишь, я же говорил, что найдём… А теперь — домой!

Стрекоза ничего не имела против, и Митька поспешил к дому, торопливо спрятав находку в карман.

 

Глава четвёртая

Прекрасная Принцесса

Румяное утреннее солнце встретило Отважного Рыцаря уже в пути. Прошлая ночь выдалась не из лёгких: Рыцарю пришлось изрядно потрудиться, осторожно выкапывая из сырого песка и вязкой глины стрекоз. Пока Рыцарь вызволял хрупкие крылья из зыбучего плена, жуки поведали ему грустную историю своего заточения. Коварный Дракон узнал про записку от Прекрасной Принцессы, изловил и засыпал несчастных целой горой песка, заготовив себе на десерт. Рыцарь усмехнулся, представив себе удивлённую рожу Дракона, когда тот обнаружит, что остался без желанного лакомства. Стрекозы звенящей стаей сопровождали Рыцаря до самого берега Сонной Реки, где исполнили лихой вираж и, попрощавшись с освободителем, умчались мыться в искрящихся струях. Отважный Рыцарь помахал рукой стрекозам и решил устроить короткий привал, чтобы дать и коню отдохнуть, да и самому немного подкрепиться.

Митька сосредоточенно жевал бутерброд, когда его окликнула мама:

— Митя! Где тебя вчера носило?!

Мама держала Митькины шорты, из карманов которых сыпался песок. Папа посмеялся, намазывая бутерброд:

— Митя, когда вчера был разговор о том, чтобы узнать тему поглубже, речь шла всё-таки не об археологии. Писателю необязательно самому заниматься раскопками.

И, пока мама не заметила, коротко указал Митьке на запястье с засохшей полоской грязи. Митька моментально спрятал руку под стол и что есть силы потёр пятно. И как он его пропустил?!

— Митя, а это что? — мама вытряхнула смятый розовый лепесток и внимательно рассмотрела. — Не понимаю, это что, шиповник? Дикая роза?

— Это… — Митька растерялся. — Это…

— Творческие изыскания? — подмигнул мальчику папа.

— Как будто одного творца в доме было мало, — добродушно проворчала мама и захлопнула дверцу стиральной машины.

Окончание фразы утонуло в шуме льющейся воды и жужжании разгоняющихся механизмов. Митька вздохнул с облегчением и спрятал нос в чайной кружке. Хорошо, что он догадался сразу устроить стрекозу в надёжном месте! А вот проверить остальное в карманах — это да, промашка вышла. Митька дал себе честное слово впредь таких ошибок не допускать. Ну и, в конце концов, перед мамой неудобно.

Дверь подъезда нехотя отворилась, впустив в сырой холл дыхание летнего жаркого утра. Митька выскочил на улицу, пробежал сквозь гулкую арку и замер перед детской площадкой. Сердце пропустило положенный удар, а в голове сделалось весело и немножечко невесомо, когда Митька увидел золотые локоны и белоснежные банты. Лина обернулась, словно почувствовала Митькин взгляд.

— Привет! — звонко крикнула она.

— Привет… — шепнул Митька.

— Митя, ты сегодня такой нарядный…

Митька смутился. Ему было неловко в наглаженных брюках и рубашке, но мама решила, что так будет полезно для воспитания в мальчике бережного отношения к своему внешнему виду. Всё Митькино естество было против: мыслимое ли это дело — идти гулять, вырядившись будто на праздник! Или как на свидание? Митька потряс головой, отгоняя неловкие мысли. И, конечно, он совершенно забыл проверить скамеечку перед тем, как плюхнуться на неё! Хрустнувший на сиденье песок подсказал, что брюки только что успешно прошли «боевое крещение»…

— Митя? — девочка словно спрашивала о чём-то.

— А… — Митька лихорадочно вспомнил, что обещал вчера. — Мне папа обещал одну штуку. Такая штука типа магнита… Как в кино! Можно найти булавку в стоге сена…

— Митя… — Лина улыбнулась. — Ты фантазёр!

— Честно-честно!

Митькин взгляд был прикован к тёмно-красному бутону в руках девочки. Митька подумал, что розы у неё дома растут, если каждый день у неё свежий цветок. Но спросить не успел — Лина вдруг взвизгнула и затрепыхалась на качелях.

— Ай, Митя!!!

Митька подскочил, как подброшенный пружиной. Лина размахивала руками над головой, пытаясь что-то стряхнуть. Мальчик присмотрелся и увидел большую стрекозу, запутавшуюся в её волосах.

— Ми-ми-ми-и-итя! — девочка даже заикалась от страха. — Прогони её! Ай-яй-яй! Прогони скорее!

— Погоди! Остановись!

Митька боялся прикоснуться к золотым растрёпанным локонам, однако ситуацию нужно было решать как можно скорее. Лина прижалась к качелям и, зажмурившись, тихонько ойкала. Стрекоза тоже была не в восторге от происходящего и сердито барахталась, пытаясь выбраться из-под пышного банта. Наконец Митька осмелился протянуть руку… Ойкание стихло, только стучали зубы. Митька осторожно прихватил стрекозу за бока и подставил ладонь. Насекомое вскарабкалось на палец, рассерженно покачивая хвостом и умывая лапой голову, похожую на шлем военного лётчика. Квадратный стрекозиный «подбородок», торчавший из-под «очков», выражал презрение и негодование.

— Всё?!.. — подала голос Лина.

— Ага.

Митька отступил, показывая ей виновницу происшествия.

— Ой-ой-ой! Выброси её! — отшатнулась девочка.

— Да ладно! — примирительно сказал Митька.

Он вглядывался в сетчатые изумрудные глаза: уж не ты ли вчера разбудила меня рано утром?

— Я её, кажется, знаю, — сказал Митька. — Она, наверное, меня искала, но обозналась.

Стрекоза отвернулась, делая вид, что они с мальчиком не знакомы. Лина осторожно разглядывала огромное насекомое с почтительного расстояния.

— Ты? Знаешь? Стрекозу?!

— Ага. Мы вместе завтракаем, — беспечно слукавил Митька. — Она печенье любит, вот и прилетает…

Стрекоза закончила лётные приготовления и расправила крылья. Митька поднял руку повыше. Стрекоза покачала головой, словно разминая шею, и, звонко ударив крыльями воздух, взлетела с пальца.

— Кстати, по-английски стрекоза называется драгон флай. Дракон-муха!

Лина недоверчиво посмотрела на мальчика.

— Митька, ты ненормальный…

Девочка благосклонно разрешила раскачивать себя на качелях для восстановления душевного спокойствия. Митька устроился на перекладине опоры, подталкивая рукой скрипучую цепь.

— А знаешь, я вчера в библиотеку записался. Во взрослую!

— Ух ты! — Лина округлила глаза от удивления.

— Ага.

Митька важничал и решил опустить «незначительную» подробность, что в библиотеку его привёл всё-таки папа.

— Там книжку взял… Интересную. Про одного из рыцарей Круглого стола. Не такого известного, как остальные, потому о нём почти ничего не написано. Случайно нашёл…

— А расскажи?

— Только я ещё не всю прочитал, — попытался увильнуть Митька, но Лина не отставала.

— Расскажи, что прочитал, мне интересно! — взмолилась девочка.

Митька сделал вид, что уступает скрепя сердце.

— Ну хорошо. Это история про Отважного Рыцаря и…

Он запнулся, глядя на девочку, и выпалил:

— …Прекрасную Принцессу. А ещё про Коварного Дракона, Заколдованный Лес и Мрачный Замок!

— Ого!

Митька отдышался, собираясь с мыслями. Как любил говаривать папа, «назвался груздём — полезай в кузов». А с другой стороны, будет интересно узнать мнение о сочинении до того, как выйдет с ним перед классом.

…Отважный Рыцарь даже не подгонял коня — верный скакун сам мчался к заветной цели, к Мрачному Замку, где томилась в заточении Прекрасная Принцесса. Рыцарь не мог забыть того дня, когда впервые ему посчастливилось лицезреть прекраснейшую из прекрасных…

На прогулке Прекрасная Принцесса обронила серебряную серёжку, заколдованный оберег от злых чар, которую ей подарила волшебница-крёстная. Слуги полдня перебирали травинку за травинкой, но серёжка никак не находилась. Рыцарь, как обычно, держал путь в отчий дом из очередного похода, когда его окликнула прекрасная незнакомка. Как полагается благородным рыцарям, он немедля спрыгнул с коня, чтобы поклониться даме. И внезапно узнал Прекрасную Принцессу — она была настолько хороша, что не походила ни на один свой портрет, даже выполненный самыми искусными художниками. Рыцарь пал на одно колено и склонил голову:

— Я к вашим услугам, ваше высочество!

— О, храбрый рыцарь! Прошу вас, встаньте! — молвила Прекрасная Принцесса.

Ослеплённый её красотой, Рыцарь не смел двинуться с места и поднять глаз. Прекрасная Принцесса с мольбой обратилась к нему:

— Мне нужна помощь… Я потеряла оберег, подарок крёстной. Мы ищем его всем двором, но удача отвернулась от нас…

Что-то легко коснулось руки Рыцаря, привлекая его внимание. Прекрасная Принцесса на мгновение откинула вуалевую накидку и указала на вторую серьгу:

— Точно такая же.

В струящихся локонах притаилась серебряная стрекоза с изумрудными глазами и сверкающими крыльями из чистейшего горного хрусталя, уцепившаяся золотыми лапками за бриллиант. Рыцарь почтительно склонился, принимая этот жест исключительного доверия миледи…

… — Надо же! Почти как моя!.. Я так же потеряла серёжку и до сих пор не нашла… — грустно прошептала Лина, перебирая алые лепестки розового бутона. — Митька, а дальше, дальше что было?

…Придворные основательно затоптали поляну, но надежда ещё была. Отважный Рыцарь оставил подле коня лишнее снаряжение и сосредоточился. В голову ему пришла одна дельная мысль, и он обнажил сверкающий, как зеркало, меч. Стража немедля скрестила щиты и копья, закрыв собой Прекрасную Принцессу. Они не были знакомы с этим рыцарем и не могли знать, что у него на уме. А Рыцарь был необыкновенно сообразителен. Солнечными бликами от своего великолепного меча, который ковали самые искусные оружейники и самые мудрые колдуны, он осветил поляну. Придворные остановились в удивлении. Покачивая клинком, Рыцарь посылал лучи ряд за рядом. И вдруг — о чудо! — в траве что-то пронзительно сверкнуло. Прекрасная Принцесса всплеснула руками:

— Ах! Вы нашли её! — Прекрасная Принцесса жестом остановила двинувшихся было придворных. — Довольно! Один раз вы уже чуть не упустили её!

А Рыцарь, не сводя глаз с блика, осторожно дошёл до сверкающей искры. Вдруг искорка затрепетала, собираясь вот-вот погаснуть. Это божья коровка стучала усиками по серёжке, повисшей на кончике травинки. Один жук не мог понять, почему другой жук не собирается уступать ему дорогу и сам не хочет взлетать. Спрятав меч в ножны, Отважный Рыцарь бережно снял украшение и подставил свою ладонь рассерженной букашке. Божья коровка недоверчиво попробовала пальцы лапкой, осмелела и вползла на предложенную просторную площадку. Рыцарь поднял руку. Божья коровка расправила крылья и упорхнула в небо. Принцесса захлопала в ладоши:

— Вы благороднейший рыцарь!

— Прошу вас, ваше высочество! — Рыцарь преклонил колено и протянул её высочеству серьгу.

Прекрасная Принцесса приняла драгоценность.

— Как зовут вас, рыцарь? — спросила она.

— Ваше высочество, я называюсь Отважный Рыцарь. Мой меч и моя жизнь в ваших руках, миледи!

— Повелеваю встать, Отважный Рыцарь! Отныне вы желанный гость при моём дворе. — Принцесса рассмеялась. — Если вас раньше не украдут все души небесные, спасённые вами…

— Клянусь явиться по первому зову, ваше высочество!

Рыцарь откланялся и продолжил путь к дому. Такой уж он был, Отважный Рыцарь, что не мог обидеть даже жука.

— Ой, как здорово!

Митька внимательно прислушивался к интонации, пытаясь угадать, девочка говорит правду или просто хочет таким образом деликатно сказать «спасибо» за рассказ.

— Митька, а ты пишешь летнее сочинение?

Вопрос снова застал Митьку врасплох, но теперь на то была другая причина.

— Ну да. Я пишу…

— А я вот никак не могу собраться, — вздохнула Лина.

Митька ввернул «умную» фразу от папы:

— Может, сперва над темой поработать?

— Наверное… А ты ещё будешь пересказывать мне книжку? — девочка качала в ладонях бутон. От солнца и тепла цветок распушил бордовые лепестки.

— А тебе понравилось? — с надеждой спросил Митька.

— Очень. И ты рассказываешь так интересно…

Митька покраснел, как та самая роза. Над двором раздался оклик:

— Ли-и-ина-а-а!

Девочка обернулась к окнам.

— Ой, меня зовут…

Она суетливо спрыгнула с качелей, чуть не скомкав бутон в ладошках.

— Выходи завтра?

Митька с готовностью кивнул:

— Ага!

 

Глава пятая

Удивительные встречи

Митька с сомнением осмотрел прокатный велосипед. Громоздкая машина выглядела недурно, но всё-таки потрёпанно. Седой прокатчик в линялой панамке, безразмерной парусиновой рубахе, застёгнутой на единственную пуговицу, и шортах, усеянных пятнами масла и нитроэмали, записал Митьку в толстый журнал, смахнул залог в мятую жестяную коробку и, сложив пухлые ручки на широченном животе, вновь погрузился в дрёму. Митька выкатил цокотящий велик из тени навеса и вновь оглядел своего сегодняшнего «скакуна». Ну так, третий сорт — не брак. Мальчик взгромоздился в седло и налёг на педали. Цепь пару раз дёрнулась, укладываясь в зубья шестерёнок, но велосипед тронулся на удивление мягко. Спустя минуту Митька рулил так уверенно, словно никогда не расставался с двухколёсным конём.

Потёртые шины хрустели по гравию дорожек, солнечные зайчики играли в хромированных спицах, а звонок невпопад блямсал на кочках. Митька держал путь подальше от развлечений, к тишине зелёной зоны. Но там обнаружилась другая проблема — отдыхающие граждане заполонили все свободные полянки и пятачки, все теремки и лавочки. В песочницах копошились дети, стучали теннисные ракетки, пищали младенцы, и тявкали барбосы всех мастей. Откуда-то даже тянуло запахом костра, что в парке было категорически запрещено. У большой развилки Митька начал притормаживать, прикидывая дальнейший маршрут. Может, действительно посмотреть городок, про который говорил смотритель? Отважный Рыцарь знал бы наверняка, что делать и куда направиться… Останавливаясь, велосипед начал рыскать из стороны в сторону, и Митька чуть поддал скорости, но машина решила показать свой норов и сбросила с разболтанных роликов вымазанную густым машинным маслом цепь. Митька едва успел соскочить и запрыгал на одной ноге, лихорадочно пытаясь удержать велосипед. Пройдя несколько шагов, он прислонил велосипед у первого попавшегося свободного столика и озадаченно почесал затылок. Делать нечего, ремонт машины в походе — это самое мужское занятие!

— А ну, мальчик, чего ты тут с велосипедом расселся?

Митька поднял голову. Грузный мужчина в насквозь мокрой от пота пёстрой рубахе поставил на стол необъятную сумку с каким-то воскресным барахлом. Что-то в ней тихонько звякнуло, потянуло кислым запахом чесночного маринада. Толстяк огляделся и, не обнаружив родителей мальчика, осмелел.

— Ну давай, давай, крути педали отсюда!

— Я… — растерялся мальчик.

— Ты, ты! Ты что, плохо слышишь? — толстяк набычился.

Внезапно лежащий неподалёку загорающий приподнял книжку с лица и негромко произнёс:

— Уважаемый. Мальчик пришёл первым. Имейте совесть.

— А ты кто ещё такой?! Тебе что, больше всех надо?

— О, как…

Загорающий поднялся на ноги и оказался головы на две выше толстяка и сильно шире в плечах. Толстяк зло сощурился, зыркая на атлетическую фигуру гражданина. Мужчина наклонил коротко стриженную голову, потёр квадратный идеально выбритый подбородок и ледяным голосом сказал:

— Во-первых, на «вы». И я ВАМ последний раз говорю — мальчик первым занял это место. Пройдите отсюда… пожалуйста.

И деликатно указал рукой направление. Рука была здоровенная, как железнодорожный шлагбаум. Толстяк пробурчал что-то невнятное, сгрёб сумку и пошаркал дальше по тропинке, увлекая за собой презрительно фыркающую дамочку с трясущейся собачонкой на коротком поводке.

— Спасибо!.. Извините… — Митька не знал, что сказать.

Мужчина заложил книжку травинкой и бросил на полотенце.

— Ничего, парень. Вот что за люди… Так и норовят… Такой день, а им лишь бы полаяться…

Неожиданный спаситель подошёл к Митьке.

— Авария?

— Ага… — вздохнул мальчик.

— Так… Сейчас посмотрим.

Мужчина деловито потряс разболтавшийся блок велосипеда, ловко набросил цепь и пару раз энергично крутанул педали. Цепь звонко щёлкнула и заняла полагающееся место.

— Ну вот, другое дело, — мужчина проверил, как переключаются шестерёнки, и вручил велосипед Митьке. — Только езжай осторожно, цепь слабовато натянута, а без инструмента не исправить.

Митька украдкой вытер пальцы о траву. А вот мужчина умудрился даже не испачкаться — сразу видно настоящего мастера!

— Спасибо!

— На здоровье, всадник!

Загорающий поправил полотенце и вновь растянулся на солнцепёке, прикрыв лицо книжкой. «Цветоводство и растениеводство» — прочёл Митька. Что-то не похож он на садовника.

— До свидания!

— И тебе хорошего дня! — донеслось из-под книжки.

Митька оседлал велосипед и, осторожно разгоняясь, постарался как можно дальше отъехать от людных мест, чтобы не слышать змеиного шипения отдыхающих:

— И куда только родители смотрят?!

…Верный рыцарский конь внезапно споткнулся и захромал. Рыцарь соскочил на землю.

— Хэй-хэй-хэй! Ну что же ты, дружище?

Конь поджал ногу и тряс копытом. Подкова отвалилась и болталась на одном гвоздике! Рыцарь освободил копыто своего скакуна от бесполезной детали и призадумался — потеря подковы в походе становилась серьёзной проблемой. Отважный Рыцарь прислушался — откуда-то из-за леса послышались голоса, там явно поселение, а в поселениях всегда бывают кузнецы. Рыцарь бодро направился в эту сторону, ведя коня следом.

Но деревушка не ждала гостей. Отважный Рыцарь был озадачен оказанным ему приёмом: он впервые был в этих местах, а селяне встречали его чуть ли не с вилами:

— Что ты здесь забыл? Двигай отседова!

— Простите меня, я скоро уеду, — вежливо отвечал Рыцарь. — Мне нужно всего лишь найти кузнеца. Меня зовут…

— Тебя не звали! Давай, давай, мимо двигай! — толстый коротышка кипятился, как индюк.

Остальные селяне подтягивались на шум перепалки и были явно на стороне толстяка. Тот чуял за собой поддержку и распалялся ещё больше.

— Разъездились тут! А мне какое дело! Хоть рыцарь, хоть не рыцарь!

Отважный Рыцарь был слишком хорошо воспитан, чтобы опускаться до глупых перепалок. Он даже не коснулся рукояти меча и не повернул головы. И это выводило крикуна из себя.

— Да мы таких рыцарей!..

Неизвестно, сколько бы ещё скандалил толстяк, если бы вдруг его не перебил чей-то голос:

— А ну, остынь, горлопан.

Голос прозвучал негромко, но убедительно. Отважный Рыцарь поневоле обернулся. Громадный мужчина положил толстяку руку на плечо и потушил скандалиста, как будто дымящуюся головешку в костре залил холодной водой. Толстяк подёргался, но широченная ладонь держала крепко. Зеваки, видя такой оборот событий, потихоньку рассеялись по своим делам. Здоровенный селянин рокотал, как далёкий гром:

— Простите нас, благородный странник. Мы люди тихие, спокойные, просто такие рыцари, как вы, нечастые гости в наших краях. Вот и некоторая волнительность образовалась. Так сказать, от удивления. А вот сейчас и прошла уже…

Здоровяк наклонился к толстяку и ласково спросил:

— Правда ведь — прошла волнительность?

— Правда… — выдавил побагровевший от натуги толстяк.

— Вот и славненько! — гигант расплылся в радушной улыбке. — А кузнеца аккурат возле околицы и найдёте, там его мастерская. Доброй вам дороги, благородный рыцарь!

Здоровяк едва кивнул головой и, небрежно, словно куклу, развернув толстяка, сам вернулся к своим занятиям. Отважный Рыцарь изумился — этот силач и великан оказался садовником!!!

— Если тут такие садовники, то какие же здесь кузнецы? — пробормотал Отважный Рыцарь.

Но кузнец оказался самым обыкновенным мастером молота и наковальни, времени зря не терял, и вскоре конь унёс Отважного Рыцаря прочь от удивительного поселения.

…Не успел Отважный Рыцарь углубиться в густую чащу Заколдованного Леса, как поперёк дороги мелькнула тень, за ней вторая. Неужели разбойники? Не похоже: разбойники всегда нападали подло, со спины. Рыцарь остановил коня, поднял забрало и громко крикнул:

— Я называюсь Отважный Рыцарь! Назовитесь, кто бы вы ни были!

На дорогу осторожно вышли двое странных рыцарей, в доспехах с гербами неведомого королевства. Отважный Рыцарь убрал руку с меча и закинул плащ за спину, чтобы видели незнакомцы, что нет у него никакого злого умысла. Один незнакомец крался, не сводя с рыцаря глаз, и не опускал натянутый лук. Второй, наконец, дал тому знак, и лук исчез.

— Какими судьбами в наших краях? — спросил второй, поигрывая мечом.

— Держу путь во славу и для помощи, — большего сказать им Отважный Рыцарь не мог. — Я не знал, что дорога пролегает по чьим-то землям. Заколдованный Лес издревле никем не делился…

— И кому же ты спешишь помочь? — поинтересовался лучник.

— Благородные рыцари, ваш вопрос ставит меня в затруднительное положение. Если я раскрою вам цель моего путешествия, следом мне придётся сразить вас в бою, чтобы сохранить тайну.

— Ты дерзок, Отважный Рыцарь. Ты так уверен в себе?

— Более чем, — молвил Отважный Рыцарь, успев разглядеть снаряжение незнакомцев. — У вас ленивый оружейник-недоучка, это видно издалека…

… — Да что он несёт?! — воскликнул парень, одетый в какое-то подобие доспехов.

— Что есть, то есть, — ответил ему напарник. — Ты бы оружейку-то подтянул, а то на весь лес позоришься. Тебя даже ребёнок раскусил.

— Ты!.. — человек в самодельных латах потряс мечом перед лицом товарища. Меч и вправду был кривоват.

— Барон! Ты забываешься, кому мечом в морду тычешь! — отскочил от него парень с самодельным луком.

— Ха, виконт! Ты мне сам эту корягу подогнал.

Митька оказался меж двух огней. Ролевики постепенно переходили на личности, прибавляя к дворянским титулам не очень приличные эпитеты. Когда напряжение вот-вот грозило перерасти в потасовку, из зарослей выбралось ещё двое ряженых рыцарей.

— Что за шум? — грозно рявкнул один.

Первые двое обернулись:

— Ваша светлость! Устраняем момент взаимонедопонимания.

Второй из прибывших лениво кивнул обладателю грозного голоса:

— Сир, а пусть помашутся, пар выпустят…

Старший отмахнулся:

— Милорд, на нас люди смотрят. Нам за это потом опять по всем праздникам придётся каяться, как клоунам.

Митька пытался разобраться в чинах и званиях игроков. Очевидно, двое вторых были выше рангом первых. Причём сильно выше. Старшему быстро обрисовали суть конфликта. Спутник старшего потребовал предъявить меч. После недолгого осмотра клинка галдёж начался с новой силой. Митька решил, что лучше удалиться по-хорошему, пока за него не взялись.

— Милостивые государи, а может, я поеду?..

Все взоры обратились к нему.

— Ты ещё здесь? — прошипел владелец «меча раздора».

— Что, ваша милость, правда глаз колет? — засмеялся самый старший. Его спутник махнул на мальчишку рукой:

— Проваливай. Поссорил двух благородных донов…

— А разве это не из другой книги?.. — начал Митька, но четыре пары сверкнувших глаз подействовали лучше любого ускорителя — мальчишка птицей взлетел в седло и крутанул педали так, что цепь затрещала.

«Да уж, — подумал Митька, — как бородач и говорил, таких увидишь — ни с кем не перепутаешь. И куда только их родители смотрят?»

Дорожка петляла между кустов и стендов, гравий сменился асфальтом и неожиданно оборвался ступенями вниз. Митька отчаянно дал педалями задний ход. Велосипед снова повело, но в этот раз мальчик удержал равновесие. И только перед самым концом дорожки с тугим звоном опять слетела цепь. Вот ещё незадача! Митька пожалел, что связался с прокатом. Кое-как пристроив цепь на место, он выглянул вперёд, куда вели ступени. За ровно остриженным кустарником открывался летний театр. По сцене бродили какие-то люди, растягивая провода и подкручивая микрофонные стойки, изредка хрюкали репродукторы. Кто-то отчётливо проговорил оттуда «Раз-раз-раз» и постучал по микрофону. Удары гулко раскатились над пустыми скамейками. Эстраду построили давным-давно, вместе с парком, а нынешние отдыхающие театрализованные представления не шибко жаловали. Митька заинтересовался происходящим и повёл своего хромого велоконя вниз по ступенькам.

…Дорога уводила Отважного Рыцаря всё дальше в глубь Заколдованного Леса. Кроны деревьев сомкнулись над головой плотным покровом. По кряжистым стволам вились стебли колючего плюща с красивыми, но ядовитыми цветами, над которыми порхали маленькие яркие птички. Рыцарь прислушался — ему показалось, где-то в чаще играла музыка! Конь замер, прядя ушами.

— Ты тоже слышишь? — спросил Рыцарь.

Конь утвердительно тряхнул пышной гривой. Рыцарь осторожно тронул поводья. Чаща расступилась, и его взгляду открылась просторная поляна, на которой устроили стоянку бродячие менестрели. Актёры и музыканты, вечные слуги-странники госпожи Мельпомены, музы театрального искусства. Едва они увидали Отважного Рыцаря, как сразу поспешили ему навстречу, радушно зазывая к шатру:

— Приветствуем благородного гостя! Не соблаговолит ли он узреть наше выступление?..

… — Мальчик! Проходи, присаживайся. Хочешь посмотреть репетицию?

Шут в пёстром костюме из разноцветных лоскутов прошёлся по краю летней эстрады на руках и замер, покачивая над головой туфлями, острые носы которых венчали круглые золотистые побрякушки-колокольчики. Его перевёрнутая фигурка была похожа на полумесяц или на пёструю букву С, как в детских журналах, которые Митька читал когда-то от корки до корки. Шут нетерпеливо переступал с руки на руку, словно играючи держа равновесие. Казалось, для него нет никакой разницы, ходить ли ему на руках или так, как предпочитают делать все обычные люди.

— Хочу!.. — заворожённо выдохнул Митька.

Шут звякнул бубенчиками и, прокатившись колесом, выпрямился возле Митьки.

— Вуаля!

Сквозь густой грим мальчик разглядел озорную девчоночью рожицу.

— Да будет так!

Шут всплеснул руками в белых перчатках, поклонился Митьке и, словно пружина, кувырками ускакал обратно к сцене. Из-за облезлых ширм высовывались нетерпеливые лица остальных актёров.

— Почтенная публика! — пронзительно крикнул шут, взвившись юлой на одной ноге. — Вот вам представление, всем на удивление…

Митька устроился на лавочке летнего театра. Он был единственным зрителем, но это ничуть не смущало труппу. Шут одним прыжком снова оказался на краю сцены и присел на корточки:

— Ну что ты смотришь?

Мальчик растерялся:

— А что надо делать?

— Хлопай и проси начинать!

— Просим, просим! — Митька захлопал в ладоши.

Шут подпрыгнул, перевернувшись в стремительном сальто, и застыл в трагической позе античной статуи. Воздев руки, он нараспев провозгласил:

Из скрытых динамиков заныли волынки, увлекая Митькину фантазию в древнее сказание. Мальчик обомлел и до конца представления даже не шелохнулся. Словно ожили иллюстрации из его любимой книги. Митька не на шутку разнервничался, всерьёз переживая драматическую историю благородного юноши из королевской семьи. Решившись на испытание, принц нанялся безымянным слугой на кухню в замок Камелот, к самому королю Артуру! Прошло немало времени, пока скромный парень не получил счастливый шанс проявить себя! От волнения Митька, не ощущая вкуса, сжевал всё припасённое печенье. Ведь рыцарь даже чуть не погиб, защищая прекрасную даму!

… — И поцелуем чары сокрушив…

Мальчишка ехидно наморщил нос — не могут взрослые без этого! Надменная красавица воспылала любовью, парень с кухни оказался принцем, кошмарный злодей — беспомощным юнцом, а история — счастливой. Митька был очарован, невзирая на то, что торжественный финал несколько смазала зажёванная магнитофоном плёнка. Он даже не заметил, как рядом с ним возникла одна из тех прекрасных дам, во славу которых ломались копья на сцене. Митька вскочил и под впечатлением от спектакля церемонно поклонился. Девушка засмеялась:

— Понравилось?

— Угу! — только и смог вымолвить мальчик, зачаровано разглядывая платье из мерцающего бархата.

Чары сказки ещё не рассеялись, и бутафорские украшения театрального костюма в его глазах переливались блеском настоящих драгоценностей. Девушка, смеясь, откинула вуаль с лица. Грим был другой, но Митька узнал озорные глаза того самого шута. Он и не заметил, как проказник-рассказчик исчез во время представления. Девушка протянула ему пачку визиток:

— Вот! Отдай родителям и в школе. Мы обычно народные представления ставим, а это так, для души.

— Это было… — Митька не мог подобрать слов, выкрикнул лишь: — Спасибо!

А ноги уже сами несли его домой, к рукописи. Он не хотел упустить из памяти ни единого мига чудесного спектакля. Девушка помахала ему рукой.

 

Глава шестая

Тень тревоги

Митька изнывал от желания поделиться с Линой новой главой, в которой рассказывалось о бродячих менестрелях. Он мужественно держался всё утро до тех пор, пока часы не показали время их обычной встречи.

— Ма! Я во двор!

— Митя! А как же чай?..

Папа оторвался от газеты.

— Кажется, у него появились более важные дела, чем чай, — он хитро подмигнул вслед убегающему Митьке.

— Дела? — задумчиво промолвила мама.

Митька начал волноваться — время шло, а девочка не появлялась. Тень от дома успела проползти до середины двора, укоротившись вдвое, качели уже порядком надоели, но Митька терпеливо ждал. Неужели ей наскучило? А может, она заболела? Воображение живо нарисовало кокон из одеял и грелок, перевязанный зимним шарфом, и тумбочку, заваленную лекарствами. А может, даже приходил доктор делать больнючие уколы… Этого не может быть! Может, Лина просто опаздывает? Митька заметил её маму, бодро пересекавшую двор с двумя полными сумками в руках.

— Зинаида Петровна, вам помочь? — подскочил мальчик. Женщина обернулась.

— А?.. — она не сразу припомнила имя. — Митя! Вот спасибо!

Митька ухватил сумку с фруктами обеими руками и посеменил рядом.

— А Лина выйдет? — наконец решился спросить он.

— Ой, а Линочка у бабушки до понедельника. Вчера только уехала. Будет звонить — передать ей что-нибудь?

Митька чуть не споткнулся — так вот почему её вчера так внезапно позвали домой!

— Нет, ничего…

Митька поник, отдал сумки возле подъезда и уныло побрёл прочь. Домой возвращаться расхотелось. Рукопись вдруг стала пресной, как каша без варенья. Какой смысл сочинять, если не с кем поделиться? А вот что на его месте сделал бы Отважный Рыцарь? Он мог бы сходить развеяться на какое-нибудь сражение… Нет, сражения Митьке не понравились. Конечно, Рыцарь мог бы отправиться на поиски какой-нибудь заколдованной чаши или меча, которые в те времена встречались повсеместно, но тогда есть опасность задержаться в пути. Стоп-стоп-стоп! Рыцарь-то сейчас уже в походе! Он в Заколдованном Лесу! Блокнот в кармане, карандаш тоже. И Митька повернул в сторону парка.

…Однажды Прекрасная Принцесса срочно отбыла навестить родню в соседнее королевство, и Отважный Рыцарь не находил себе места. В опустевшей беседке он печально перебирал струны, сочиняя грустную балладу об исчезнувшем цветке. Не могли его отвлечь ни сражения, ни угощения. Родные думали, что Рыцарь заболел — другая причина просто не могла прийти им в голову. Это же Отважный Рыцарь! Что с ним может случиться? Стрекозы грызли печенье и, недоумевая, пожимали лапками: почему Отважный Рыцарь совсем не обращает на них внимания? Но однажды Отважный Рыцарь увидел на дороге гонца с флагом королевского двора. Никогда он так не радовался новостям — Прекрасная Принцесса вскоре должна вернуться домой! Отважный Рыцарь воспрянул духом и отполировал латы. Жизнь снова повернулась к нему светлой стороной.

Коснувшись волшебного талисмана, Отважный Рыцарь отогнал облачко грусти и приосанился в седле. Заколдованный Лес умел наводить морок — он чуть было не заплутал, поддавшись печальным воспоминаниям. А может, это были чары Дракона? Рыцарь похлопал коня по шее, конь встрепенулся и понёс всадника к его благородной цели.

Митька вспомнил рассказ сторожа парка о новом городке. А почему бы и не посмотреть это чудо? Необязательно идти вдоль оврага, можно быстренько туда-обратно пройтись обычными дорожками.

Отдыхающие граждане неторопливо шествовали по просторным аллеям в совершенно непредсказуемых направлениях. Группы собирались, не спеша знакомились и так же неторопливо рассыпались. Кто-то оседал на лавочках, кто-то зацеплялся за торговые киоски, у кого-то находился более интересный собеседник. Мальчик сновал меж гуляющих, как горнолыжник-слаломист. Он обратил внимание, что люди выбирали привычные маршруты, а на дорожки, закатанные свежим асфальтом, не торопились. Тем более кое-где ещё не успели убрать строительные заграждения. Митька прикинул в уме схему парка — ему именно туда. Раз никто больше не хочет увидеть новинку, ему же больше и достанется!

…Отважный Рыцарь протолкался через ярмарочное поле и вновь углубился в Заколдованный Лес. Гомон базарного дня остался позади, сменившись ароматом цветов и пением птиц. Наконец-то Рыцарь скинул жаркий шлем и полной грудью вдохнул живительный лесной воздух…

Какой шикарный образ! Это нужно срочно записать! Митька поискал глазами, где присесть, и устроился с блокнотом и карандашом. Только Митька настроился на творческий лад, как его отвлекло урчание в животе. Митька спохватился — он с самого утра толком ничего не ел, кроме пары завалявшихся в кармане баранок. Урчание раздалось громче и требовательнее. Митька захлопнул блокнот. Однозначно пора домой. Древние говорили, что сытое брюхо к ученью глухо, но почему-то упустили из вида, что голодное пузо тоже не очень расположено к высоким материям.

Митька выскочил на дорожку и нос к носу столкнулся с разбитной компанией, топавшей напролом через клумбы и кусты. Путники с замызганными сумками и выцветшими пакетами выглядели какими-то очень несвежими. Мятые плоские кепки, линялые куртки, надетые поверх засаленных маек, тренировочные штаны с вытянутыми коленями и стоптанные кроссовки. У одного — почему-то разные, с подошвой, подвязанной внахлёст липкой лентой. Митька вспомнил, как ребята в школе рассказывали про «королей района». Наверное, это те самые, кто облюбовал заброшенную башню. На королей они явно не походили. Сутулый долговязый парень, жевавший большой неопрятный бутерброд, уставился на Митьку маленькими водянистыми глазками, сидящими вплотную к длинному узкому носу. Из бутерброда капал майонез, отчего парень то и дело вытирал испачканную руку о штаны.

— Чего вылупился, пацан? — пробухтел с набитым ртом долговязый.

Хулиган явно искал стычки, и мальчишка подходил лучше всего: один, маленький и беззащитный. Долговязый, едва не подавившись, затолкал в рот остатки бутерброда, утёрся рукавом и демонстративно смял обёртку в кулаке, явно чтобы произвести на Митьку впечатление этакого прожорливого верзилы-людоеда. Отшвырнув комок в сторону, он топнул ногой в сторону Митьки.

— Слышь, ты чо, язык проглотил? Тебя здороваться не учили?

Митька брезгливо отпрянул.

— Здрасьте…

Долговязый словно только этого и ждал.

— Не, вы посмотрите, как он здоровается! Цедит прям! — неряха толкнул соседа локтем. — Походу, пацан королей района не уважает!

Митька попятился. Долговязый, вихляя всем телом, направился к мальчишке, полагая, что это самая что ни на есть разбитная бандитская походка.

— Малец, а может, пара монет взаймы найдётся? Чисто по-братски добрым людям…

— У меня нет… — Митька озирался в поисках помощи, но в этой части парка как назло не было ни души. Долговязый наступал.

— Ну а если поискать? Может, телефончик будет, а то срочно позвонить надо.

— Нету… — мальчик почувствовал неприятный холодок в животе.

Долговязый выше и сильнее, к тому же не один, и его спутники, кажется, не возражали против выходок парня. Долговязый растянул лицо в мерзкой улыбке, оскалив кривые жёлтые зубы.

— А вот мы сейчас сами поищем. А то вдруг ты подзабыл чего…

Митька отступал всё быстрее и быстрее. Долговязый куражился и не отставал. Внезапно он сделал выпад в сторону мальчишки. Митька резко шаркнул ногой, метнув в неприятеля фонтан песка, и пустился наутёк. Сзади послышалась ругань и топот. Митька обернулся — размахивая руками и высоко вскидывая ноги, Долговязый бежал следом.

Кто знает, чем закончилась бы эта погоня, если бы пронзительный свист не остановил бегунов. Раскинув руки, словно встретив старинного друга, посреди дорожки откуда-то взялся жизнерадостный коренастый парень в спортивном костюме. Гимнастическая майка казалась нарисованной на его бронзовой коже, под которой перекатывались внушительные узлы мускулов. Митька прошмыгнул мимо атлета, краем глаза заметив ворота спортивного городка. На оклик товарища оттуда не спеша выходили такие же крепкие, подтянутые парни. Первый, утирая руки наброшенным на шею полотенцем, вразвалочку тронулся навстречу Долговязому.

— Ба! Кого я вижу! Снова Долговязый! — атлет широко улыбнулся, но эта акулья улыбка не сулила «старому знакомому» ничего хорошего.

Митька тяжело дышал, отступая под прикрытие спортсменов. Долговязый парня узнал, затоптался на месте и угрюмо прогундосил:

— Здорово, Силыч…

— Силыч я только для друзей, — спортсмен остановился, подбоченясь.

— Да ладно тебе, Силыч, — забормотал Долговязый. — У нас с парнем дело…

Крепыш нахмурился:

— Долговязый, дело будет у меня с тобой, если ещё раз увижу или узнаю, что обираешь мелких. Усёк?

Его друзья-спортсмены о чём-то пошептались вполголоса. Один из них подошёл к Силычу и, поглядывая на компанию хулиганов, начал что-то бухтеть товарищу на ухо. При этом руки говорившего непроизвольно двигались, как будто выжимая бельё, забивая гвозди или выколачивая пыль. Силыч подумал и ответил:

— Не, в другой раз. Но уж тогда точно.

Митька неслышной тенью проскользнул мимо парней на территорию городка. Спортсмены пропустили мальчишку и вновь сомкнулись. Силыч одёрнул полотенце, поставив точку в разговоре:

— Иди отсюда, Долговязый, и не попадайся мне.

— Ты сам ходи-оборачивайся… — процедил Долговязый сквозь зубы и потрусил к своим.

Спортсмены вернулись к тренажёрам, негромко обсуждая варианты воспитательных мер для Долговязого, а Митька наконец смог осмотреться. Городок и вправду был шикарным, потому его уже плотно оккупировали энтузиасты, а тот, кого называли Силычем, скорее всего был у них либо за старшего, либо просто самым авторитетным по части мускулатуры. Силыч, будто стряхивая воспоминания о неприятном разговоре, крутанул головой, разминая шею, и бросил своё полотенце на большую чёрную сумку с надписью «СПОРТ». Митька даже засомневался — неужели такую сумку вообще можно поднять? Спортсмен энергично растёр руки:

— Так-с, на чём мы остановились?

— На том, что сейчас тебе придётся сдаться! — насмешливо ответил кто-то.

Один из парней подсел к маленькому столику и упёрся локтем в столешницу, призывно помахивая ладонью Силычу. Тот устроился напротив — намечалась борьба на руках. К соперникам стягивались болельщики.

Кто-то вызвался судить поединок и накрыл их сцепленные кулаки своей рукой.

— На счёт три. Раз… Два… Три! — скомандовал судья и отскочил в сторону.

Парни боролись на руках, едва не вырывая из земли столик-подпорку. Митька осторожно подошёл поближе, выглядывая между столпившимися качками. Едва Силыч отвлёкся всего на миг, бросив взгляд на мальчика, как его противник тут же воспользовался случаем и, крякнув, припечатал руку борца к столешнице.

— Ай! — крикнул поверженный спортсмен. — Нечестно!

— В кругу друзей лицом не зевать! — беззлобно парировал соперник и пружинисто вскочил, встряхивая затёкшими руками.

Товарищи одобрительно загудели, похлопывая его по плечам, причём проигравший тут же присоединился к поздравлениям.

— А ты как-чего? — неожиданный спаситель обратился к Митьке. — Турничок или железки?

Силыч гостеприимно обвёл рукой богатый инвентарь. Митька растерялся, и ему не удалось скрыть рокот в животе. Спортсмен усмехнулся:

— Не, дружище, заниматься натощак это ни разу не дело…

Из недр его необъятной сумки появился фруктовый батончик. Парень протянул его Митьке:

— Вот, подзарядись! Вкусно и питательно.

Митька неуверенно взял пёстрое лакомство. Кто-то тихонько толкнул мальчика под локоть бутылкой минералки — держи! Митька впился в ореховую крошку, залитую нугой. Какими удивительно доброжелательными оказались эти на первый взгляд суровые люди! Расправившись с батончиком, Митька, словно извиняясь, сказал:

— Я только в шахматы…

Весёлый гул прокатился по спортплощадке.

— А у нас и такое есть! — Силыч снова полез в сумку, ковыряясь среди чудовищного размера банок, на ярких этикетках которых даже у букв и золотых звёзд были мускулы. — А ну, покажь, на что способен! Я за белых, твои — чёрные.

И протянул Митьке электронную планшетку с незаконченной партией. Планшетка в его руке казалась не больше обычного смартфона. Митька пару минут изучал обстановку. Эту партию он хорошо знал, она разыгрывалась как по букварю, но с каким-то подвохом. Прищурившись, борец наблюдал за Митькой, как снайпер за целью. Митька почесал нос, кажется, решение он где-то читал или сам придумал. Он двинул свою пешку. Планшетка зажужжала и сделала ответный ход. Митька прикинул в уме варианты, сделал ещё несколько ходов, и наконец планшетка сыграла дребезжащий победный марш.

— Шах и мат! Вам… — и Митька тут же спохватился. — То есть белым…

Мальчик робко протянул планшетку владельцу. Тот крякнул от неожиданности:

— Однако!

Силыч откашлялся в кулак, изучая доску и водя над клетками пальцем, словно повторяя и перепроверяя ходы.

— Малый, да ты гроссмейстер!

Качки одобрительно шептались, кивая на незнакомого мальчишку, внезапно победившего их приятеля. Наконец, Силыч забросил планшетку в сумку и объявил:

— Коллеги, вот наглядный пример того, что сила не только в мышцах, но и в голове!

Он протянул Митьке пятерню, затянутую в беспалую гимнастическую перчатку:

— Так держать, дружище! Как звать-то?

Митька протянул ладошку:

— Дмитрий… Митя!

— Севастьян! — парень расплылся в улыбке. — Можно просто Силыч.

Митьке показалось, что его ладонь смяли, как горсть жевательных конфет — таково было рукопожатие спортсмена. Борец опомнился:

— Ой, прости! Не рассчитал, забылся, — он отпустил онемевшую Митькину ладонь. — Давай, приходи заниматься! Всё подскажем, всем поможем!

Бултыхая флягами, качки разбрелись по тренажёрам. Митька засобирался к дому и помахал парням отдавленной рукой, заодно восстанавливая в ней кровообращение. Богатыри какие-то… Возвращаться через парк не следовало, если не хотелось снова пообщаться с Долговязым, и мальчик торопливо пошагал на автобусную остановку.

Митька трясся на задней площадке автобуса. Он никак не мог уловить закономерности между внешностью человека и его характером. Пока парк сводил вместе половина на половину, но всякий раз абсолютно противоположных людей…

…Избежав сражения с разбойниками и заручившись поддержкой вольных стрелков, Отважный Рыцарь продолжил свой нелёгкий путь…

Мама расставляла посуду.

— Митя опаздывает к ужину… — озабоченно сказала она.

Папа бросил взгляд на часы и заглянул в комнату сына. Закатное небо над парком не спеша наливалось вечерней прохладой.

— Не переживай. Митька парень взрослый, ответственный. Сейчас прибежит.

Папа обратил внимание на заметно располневшую папку для сочинения. Рука сама собой потянулась открыть картонную обложку, но папа спохватился — он же обещал не подглядывать! Но если он просто посмотрит, ничего не случится? Папа снова взялся за тесёмку. В прихожей хлопнула дверь, и раздался Митькин голос:

— Мам, пап, я дома!

Папа поспешил выйти из комнаты.

— Ты как всегда вовремя!

На него налетел взъерошенный Митька:

— Я стараюсь! — и мальчишка промчался на кухню, где тут же прозвучал мамин оклик:

— Митя! А руки мыть?!

Набегавшийся за день Митька осоловел от ужина, и новая глава приключений Отважного Рыцаря никак не желала получаться героической: буквы лениво плелись одна за другой, конь нехотя перебирал ногами, Рыцарь клевал носом, а вольные стрелки так и норовили вздремнуть вместо того, чтобы мериться своей богатырской силой и грозно наступать на лесных разбойников. Митька подпёр щёку рукой и постарался собраться с мыслями. В небе разгорались первые звёзды, на городской парк опускалась ночь. Вечерний бриз пошевелил ажурную занавеску, и мальчик обернулся проверить, достаточно ли открыто окно, если вдруг стрекоза снова заглянет на сладкое. Блюдечко с печеньем юный литератор специально оставил на подоконнике, объяснив маме, что это очень важно для правильного творческого настроя.

На кухне лилась вода, видимо, мыли посуду, и этот монотонный звук навевал дремоту. Митька болтал ручкой, изредка расставляя точки на промокашке. Предложение заниматься в спортгородке никак не выходило у него из головы, и мальчику очень хотелось посовещаться на эту тему с родителями. Дыхание ветра коснулось Митькиной шевелюры, наверное, это как раз папа заглянул в комнату.

— Па! Я вот что подумал… — мальчик сделал паузу, ожидая папин ответ, но папа почему-то промолчал. — Пап?

Он собрался обернуться, как вдруг холодный сквознячок шуршащей волной прокатился по воротнику. Что-то прошелестело, как будто упал бумажный лист, но Митька готов был поклясться, что это было то самое тихое злорадное хихикание. Дрёму как рукой сняло. Он внезапно догадался, КТО у него за спиной! На столе как назло не было ни единого зеркальца, никакой блестящей штуки, чтобы не оборачиваясь посмотреть назад. Мальчик замер, ощущая спиной веяние прохлады, как от распахнутого холодильника. Невидимка за спиной умолк, но Митька затылком чуял, как покачивается бумажная морда, пробегая своими острыми нарисованными глазами строчки Митькиного сочинения.

— А рыцарь-то, оказывается, не такой уж отважный… — едва слышно проговорил невидимка. — Да и не такой уж и честный…

И снова тихонько хихикнул, будто бы прикрыв рот ладошкой.

— Всё так и было! — сердито ответил мальчик.

— Конечно, конечно! — язвительно хмыкнув, холодный ветерок перекатился из стороны в сторону. — А что было бы… Если бы вольных стрелков не оказалось на месте?

Митька кусал губу, собираясь развернуться.

— Ну да ладно! — примирительно ворковал голос, почувствовав закипающее негодование мальчика. — Луна растёт. Посмотрим, что будет дальше…

— Я тебе сейчас покажу, что будет дальше! — крикнул Митька.

Он стремительно крутанулся на кресле, взмахнув ручкой, словно кинжалом, и увидел входящего папу… Папа понял это по-своему:

— Репетируешь? Это отлично! Впечатления должны быть настоящими.

— Я… — Митька осёкся. — Ну да… Репетирую…

Папа уважительно покосился на пачку исписанных листов и наигранно заслонил глаза ладонями: «я ничего не видел!»

— Молодец, — сказал он. — Только не засиживайся долго, настоящий писатель должен всегда хорошо высыпаться.

Папа подмигнул Митьке и вышел, прикрыв за собой дверь. Мальчик вскочил и быстро осмотрел тёмные углы комнаты.

— Посмотрит он, что будет дальше!

Митька плюхнулся в кресло, нервно сбивая исписанные листы в ровную пачку. С него на сегодня хватит! Митька собрался ко сну, залез под одеяло и выключил светильник. От окна по комнате пролегли резкие глубокие тени, словно вырезанные из чёрной матовой бумаги. Митька укутался в одеяло до самого носа и сонно пробормотал:

— Посмотрит он!..

…Отважный Рыцарь завернулся в плащ и улёгся возле догорающего костра. Усталость взяла своё, и бесстрашный путник уснул. Над Заколдованным Лесом сияла огромная серебряная луна, которой совсем чуть-чуть не хватало до идеального круга…

 

Глава седьмая

Летняя буря

Закончив рассказ, Митька умолк, переводя дыхание. Лина задумчиво разглаживала бархатные лепестки розы и вдруг спросила:

— Митя, а как ты думаешь, почему рыцарь не вступил в схватку с разбойниками?

— Потому что рыцарь был не только отважный, но и умный, — ответил Митька и удачно ввернул ещё одну папину присказку. — Он всегда помнил древнюю поговорку, что выигран не тот бой, который закончился, а тот, который не начался. Его ждала Прекрасная Принцесса, а не сомнительная победа над кучкой злобных оборванцев.

— Митька, вот ты рассказываешь, а я, кажется, видела такой лес. Это наш парк!

Митька вдруг подумал, что его раскусили, но решил перевести дело в шутку:

— Ага. Очень похоже. Там даже башня есть. Почти как настоящий Мрачный Замок.

— Митя… — девочка собрала розовый бутон в ладонях. — А давай сходим посмотрим? Покажешь мне этот замок?

Митька нервно сглотнул. Такого поворота событий он не ожидал. Качели остановились, и Лина пристально посмотрела Митьке прямо в глаза. Мальчик смутился, мысли словно взболтали ложкой, а сердце билось невпопад, как пойманная бабочка. Он соскочил с перекладины и подал девочке руку, но казалось, это делал за него кто-то другой.

— Тогда надо бежать, а то дождь обещали… — пролепетал Митька.

Тонкие пальчики легли в его ладонь.

— Бежим! — и девочка легко спрыгнула с качелей…

…Отважный Рыцарь распахнул ледяную дверь темницы. Прекрасная Принцесса ступила на порог, не веря в своё освобождение. Рыцарь кратко поклонился и подал руку миледи.

— Надо бежать, ваше высочество! Пока Дракон не спохватился…

— Так Коварный Дракон жив?!

— Миледи, через несколько часов от Коварного Дракона останутся лишь воспоминания. Едва закончится полнолуние столетия, как Дракон, заключивший сделку с могущественными силами, но не взявший себе в жёны земную женщину, обратится в обычную пугливую ящерицу, какие в страхе отбрасывают хвост от одного лишь звука человеческих шагов!

Прекрасная Принцесса была потрясена тем, что Отважный Рыцарь не сразил Коварного Дракона в минуту его слабости.

— Благороднейший Отважный Рыцарь! Скорее в путь!..

…И дети стремглав понеслись к парку.

Мама бросила беспокойный взгляд в окно. На детской площадке копошились какие-то карапузы в ярких комбинезончиках, а качели заняла их мама или нянечка.

— Что-то нашего не видать. И телефон он не взял.

— Ты же знаешь, он сейчас кроме блокнота ничего не берёт, — спокойно ответил папа, перелистывая газету.

Мама выглянула на небо.

— Может, и обойдётся. А то грозу обещали, даже ураган.

— Я тебя умоляю. Какая гроза? — папа свернул газету и взял чашку чая.

Мама присела рядом и придвинула свою чашку. Небо и впрямь было пронзительно-ясным, как отмытое стекло. Где-то далеко на горизонте чёрной шерстяной ниткой курчавились грозовые облака, но кто знает, куда их понесёт ветер? Тем более, такой сильный, как сегодня…

Митька удивился, что в разгар летнего дня, пусть немного более прохладного и ветреного, чем обычно, в парке оказалось так мало посетителей. Но сегодня был его день! Гордый, как первооткрыватель Трои, он вёл за руку самую красивую девочку в классе. Ему не терпелось поделиться с ней всем, что он успел увидеть за это лето, и Митька болтал, не останавливаясь ни на секунду.

— А вот там… — Митька махнул неопределённо рукой. — Там прокат, ролики-велики разные. А там, если совсем далеко зайти, там новый городок открыли, спортивный, и всякие карусели-лавочки…

Лина хлопала ресницами, едва поспевая за Митькой. Ребята вышли на склон оврага.

— Ах! — девочка восхищённо всплеснула руками.

Для загорающих сегодня было не слишком комфортно, зато поляну оккупировали моделисты, запускавшие воздушных змеев! По одному или группками они не спеша бродили, удерживая свои невесомые творения за тонкие, как паутина, нити, исчезающие в небесной лазури. Над парком реяли самые замысловатые формы, от классических треугольников и бабочек до сложных многоэтажных и составных конструкций. Изредка какая-то из фигурок плавно опускалась к земле, а на её место тут же взмывала новая. И где-то в самой недосягаемой вышине плескалась в ветреных струях ослепительная белоснежная лента с яркими алыми крыльями. Зеваки разглядывали её, кто-то в бинокль, кто-то просто из-под руки, и завистливо комментировали:

— А каков змей-то!

— Наверное, настоящий, японский… Или китайский…

— Да, фирмА!

— Хорош паршивец! Дорогущий, наверное…

Но разглядеть, кто им управляет, было невозможно — людей на поляне было достаточно много, а лески, которые для игрушек были одновременно и прочной привязью, и возможностью летать, были слишком тонки. Митька ощутил укол ревности — они сюда пришли смотреть не на воздушных змеев, а на Мрачный Замок и Заколдованный Лес! Он взял Лину под локоток.

— А ещё здесь загорать можно. Как на пляже, — нарочито беспечно сказал мальчик.

Он увлёк её к ручью.

— Нам туда, — сказал Митька, указывая на противоположный берег.

— А речка? — с сомнением спросила девочка. Митька со знанием дела заявил:

— Официально, это — ручей. И я знаю, где перейти!

Митька устремился к знакомому броду. К счастью, доски так и лежали, никем не тронутые. Балансируя, словно акробаты, дети перебрались через мелкое течение, в котором елозили головастики и личинки комаров. Тонконогие водомерки бросились врассыпную от брызг, поднятых ребячьими сандалетами, а серо-зелёные личинки стрекоз покрепче вцепились в потревоженные стебли камыша, дремотно ожидая своего чудесного превращения из тварей водоплавающих в небесных жителей.

Запыхавшийся от подъёма по склону, Митька сказал:

— Мы только близко не пойдём, там… — он замялся.

— Там дракон? — улыбнулась Лина.

— Почти. Целая стая… — Митька поморщился, вспомнив Долговязого и его хулиганские присказки.

Тропинки давно никем не убирались и порядочно заросли травой. Из-под ног выскакивали кузнечики и травяные клопы. Видимо, залетевшая в чащу с ручья, над детьми кружилась большая стрекоза. Лина крикнула:

— Митька, смотри — стрекоза! Как ты думаешь, это та самая?

Мальчик из-под руки попытался разглядеть трескучее насекомое. Стрекоза промчалась ещё один круг и улетела обратно к воде.

— Безусловно, — авторитетно заявил мальчик. — Теперь она тебя знает, вот и прилетела поздороваться.

Лина с сомнением покачала бантами, на всякий случай помахав над головой рукой, чтобы стрекоза не вздумала сесть на неё, как в прошлый раз.

— Интересно, а те, которые у рыцаря печенье ели, такие же наглые?

Митька тут же подхватил:

— Ага! Здоровенные такие. Откормленные.

Тень от облака ненадолго скрыла солнце, и сразу как-то ощутимо похолодало. Митька успел вскинуть голову, но облачко уже откатилось в сторону, вновь открыв дорогу свету и теплу.

— Надо поторопиться. Там впереди дорога, с неё хорошо видно башню. А потом через второй выход вернёмся, там автобусы ходят прямо до дома…

— Ага! — девочка радовалась неожиданному приключению.

Заросшая дорога шла откуда-то издалека, наверное, от самой городской окраины, к которой примыкал парк. Митька жестом велел остановиться и негромко сказал:

— Вот она, заброшенная башня…

Потрескавшиеся стены с пустыми оконными проёмами, покрытыми копотью пожаров и кострищ, холодными серыми скалами возвышались над кронами деревьев, навевая глухую тоску на путешественников.

— Ах, настоящий замок дракона!.. — прошептала Лина, спрятав нос в розу, её голос дрогнул. — Митя, а что там сейчас?

— Не знаю… — пробормотал Митька. — Говорят, там шпана собирается. «Короли» района.

Лина, наверное, слышала эти школьные рассказки и брезгливо поморщилась. Митька чувствовал себя неуютно и поскорее предложил:

— Давай лучше до городка дойдём. Там здорово…

Девочка охотно согласилась.

Под ногами хрустели мелкие ветки. Холодный ветер кружил листву и гнал по воздуху нити паутины. До спортивного городка оставалось рукой подать, как ребят окликнул неприятный гнусавый голос:

— Эй, мелюзга, есть чо?

Митька обернулся и вздрогнул — за ними брела стая хулиганов во главе с Долговязым. Тот тоже узнал мальчика. Язык у Долговязого почему-то заплетался, и «грозной» интонации никак не получалось:

— Шкет, это опять ты? Вот и свиделись…

Лина испуганно прошептала:

— Митя, кто это?

Митька подобрался, сердце вдруг заколотилось, а ноги закололо тысячами иголок, подмывая пуститься наутёк. Он чуть сжал ладошку Лины:

— Это… Это плохо. Будем бежать.

Долговязый шёл нетвёрдой походкой, да и остальные как-то не очень уверенно держались на ногах.

— Ну всё, шкет. Сейчас поквитаемся… — Долговязый потёр грязные ладони.

— Отстаньте! — Митька тянул девочку за собой в сторону выхода. — Мы же вам ничего не сделали!

— Сам виноват! — Долговязый прибавил шаг, к тому же это помогало ему держать равновесие. — Видали! И подружку с собой притащил. А у неё, может, найдётся чего? А то что это она да с цветами?..

Компания омерзительно загоготала.

— Пыщь! — куражился Долговязый.

— Беги вперёд! — Митька подтолкнул спутницу. — Беги, я за тобой!

Дети бросились в бегство. Этого только и ждала хмельная компания. Заулюлюкав, они кинулись в погоню. Митька почувствовал, как предательски отяжелели ноги. Хриплое дыхание Долговязого было уже где-то совсем рядом.

— Поймаю… Шкет… Руки-ноги повыкручиваю!..

Митька догнал девочку и потянул в сторону, срезая дорогу через газоны. Долговязый и подельники больше нагоняли страху, чем пытались догнать. Стая здоровых оболтусов против двоих перепуганных детей — вполне честно с их точки зрения…

Внезапно стемнело, словно наступил вечер. Оглушительный гром ударил с такой силой, как будто само небо раскололось пополам. С нарастающей мощью, словно включился исполинский холодный душ, на парк обрушился ливень. Шпана тут же отстала, потеряв всякий интерес к детям и озаботившись только своим спасением. Митька волок девочку под руку, пока не выдохся, остановившись только на берегу оврага.

— Прости! — Митька задыхался, потирая бок, где закололо от бега. — Это та самая шпана… Угораздило же…

Лина выглядела не лучше. Девочка дрожала, обхватив себя руками. Митька вертел головой, пытаясь сориентироваться. Ага! Ближайшее укрытие только одно, та самая романтическая полуразрушенная беседка.

— Бежим! — он потянул девочку за руку. — Переждём в беседке, а потом как-нибудь доберёмся!

Дважды приглашать не пришлось. Перескакивая через лужи, они добрались до спасительной крыши. Намокшая штукатурка колонн выглядела печально и сиротливо. Дождь выбивал по крыше даже не дробь, а какой-то нескончаемый гул, и струи ледяной воды хлестали через ржавые водостоки. Митька поднял барьерную ленту, пропуская девочку вперёд. В сыром воздухе запах мусора казался особенно неприятным, но выбирать не приходилось. Тут хотя бы не лило на голову. За низким парапетом едва-едва получилось спрятаться от пронизывающего ветра. Лина присела на краешек лавочки и дрожала от холода. Митька пристроился рядом.

— Надо подождать! — с надеждой сказал мальчик. — Дождь сильный, а такие долго не идут. Скоро закончится. Видишь, какие здоровенные пузыри на лужах? Говорят, это к короткому дождю…

Но почувствовал, что словами не сильно ободрил спутницу. Митька стащил свою куртку и накрыл её дрожащие плечи. Лина благодарно кивнула. Настала очередь Митьки тереть бока, сражаясь с холодом. А дождь и не собирался стихать.

— Вот, я вспомнил! — сказал Митька.

Девочка смогла только вопросительно поднять бровки — спросить что-то внятно мешали трясущиеся губы. Митька подсел поближе:

— Я про книгу. Я же недорассказал…

…Мрачный Замок остался позади, скрывшись за руинами крепостных стен и редкими остовами голых искорёженных деревьев, растворившись в мутной дымке серого Полынного Поля. Отважный Рыцарь бережно придерживал в седле самый ценный груз на свете — Прекрасную Принцессу. Она скинула расшитый драгоценными камнями капюшон, и её золотые локоны трепал ветер. Ветер свободы! Конь мчался, словно ураган, перескакивая мелкие овраги и ручьи, вскидывая мощными копытами фонтаны дёрна. Полынное Поле вплотную примыкало к лесу, из которого неожиданно высыпали вооружённые «лихие люди». Они не забыли унижения, нанесённого Отважным Рыцарем. Но хуже всего было то, что они состояли на службе Коварного Дракона. И это он приказал им задержать кого бы то ни было, кто решится сегодня приблизиться к Мрачному Замку. Сам Дракон был связан волшебным договором: в полнолуние столетия он сможет покинуть Замок, только когда мрак окутает землю. А сейчас ему оставалось лишь метаться в тесном гнезде, проклиная храбрость Отважного Рыцаря и своё неосмотрительное обещание могучим силам.

Разбойники растянулись широкой цепью, размахивая кривыми саблями и верёвочными удавками. Отважный Рыцарь не изменил направления, лишь вытащил из ножен свой верный меч и воздел его над головой. Разбойники разбежались в стороны, но это была ловушка — они разворачивали сеть! Отважный Рыцарь отчаянно ловил мечом солнечные блики, и ему это удалось. На блеск его меча слетелись спасённые им души, жуки и стрекозы, и те из них, кто лишь слышал о великодушном и благородном Отважном Рыцаре. Разбойники отмахивались от упавшего на них облака жалящих и кусающих маленьких помощников Рыцаря. В последней попытке задержать его лихоимцы попытались набросить сеть на беглецов. Острый как бритва меч, словно молния, сверкнул в воздухе, и сеть распалась на части. Задумка негодяев провалилась, и разбойникам оставалось лишь спасаться бегством от разъярённых стрекоз, жующих им уши прямо на лету…

…Для убедительности Митька дёргал себя за уши и страшно клацал зубами. Лина наконец заулыбалась.

…Взмыленный конь ступил под кроны Заколдованного Леса и чуть замедлил бег.

— Ах, Отважный Рыцарь! Неужели всё позади? — воскликнула Прекрасная Принцесса.

— Ваше высочество, всё будет позади, только когда ворота королевского замка закроются за нами. А пока мы можем лишь молиться, чтобы успеть к дому до заката. Я, ваш верный слуга, называющийся Отважный Рыцарь, клянусь: что бы ни случилось — этой ночи Дракону не пережить!

Стоило Отважному Рыцарю помянуть Дракона, как небо стало хмуриться, затягиваясь тучами. В лесу стало совсем темно, и Рыцарь направил коня к берегу Сонной Реки. Её обычно спокойная гладь сейчас вскипала пенными волнами под порывами резкого холодного ветра. Отважный Рыцарь обернул свой плащ вокруг Прекрасной Принцессы и потрепал коня по холке:

— Поторопись, мой верный друг!

Едва померк солнечный свет, как мрачные небеса рассекла молния и гулкий гром прокатился по берегу реки. Солнце скрылось, и теперь договор не мешал Коварному Дракону расправить крылья!..

…Шум грозы вдруг перекрыл страшный грохот. Где-то неподалёку упало большое дерево.

— Митенька!.. — Лина подскочила и прижалась к Митьке. — Мне страшно…

Митька вдруг снова ощутил себя громадным и сильным, как в тот день, когда поспорил с папой.

— Не бойся! Мы же под крышей, — успокоил он девочку.

Словно издеваясь над его храбростью, ещё одно дерево обрушилось совсем рядом, гремя обломками веток по крыше беседки. Митька втянул голову в плечи и осмотрел потолок. В дальнем от них углу по облезлым потолочным доскам стремительно расплывалось тёмное сырое пятно. Митька сбился:

— В общем… Это… Да! Это Дракон расправлял крылья…

…Дракон хрустнул острыми как бритва зубами. Его бестолковые слуги не смогли выполнить такое простое задание! Если хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам, решил Дракон и бросился в погоню. Он стремительно взмыл над разрушенным замком, служившим ему гнездом, и сотряс окрестности страшным рыком. Изрыгая пламя, он поднимался кругами всё выше и выше, к самым грозовым облакам, где вспыхивали ослепительные молнии. Наконец, его острые глаза заметили крошечные фигурки беглецов. Дракон сложил крылья и стрелой полетел к Сонной Реке. Рыбы упали на дно и жабы зарылись в тину, когда над волнами пронеслось огромное чешуйчатое тело. Хвост Дракона извивался и стегал по земле, вспарывая зелень и срубая деревья…

…Толстая ветка рухнула прямо на вход в беседку, разорвав пёструю предупреждающую ленту. Яркие полосатые лоскуты трепал штормовой ветер, будто бы желая совсем сорвать этот слабый барьер…

…Дракон рухнул, словно гигантское дымящееся бревно, поперёк дороги. Конь Отважного Рыцаря захрипел и встал на дыбы, едва не сбросив седоков.

— Держитесь, ваше высочество! — воскликнул Отважный Рыцарь.

Как только Прекрасная Принцесса покрепче ухватилась за конскую сбрую, Рыцарь выпрыгнул из седла. Верный своей присяге, Отважный Рыцарь выступил один на один против Коварного Дракона. Он поднял свой меч, что ковали лучшие мастера и мудрейшие колдуны, и бесстрашно пошёл на врага. Дракон почуял опасность и вместо битвы предложил Отважному Рыцарю сделку…

— Ка… Ка… Какую сделку? Он-же д-д-дракон… — простучала зубами девочка.

Митька поплотнее запахнул на ней куртку.

— Драконы очень умны и очень богаты. Коварный Дракон предложил Отважному Рыцарю несметные сокровища и покровительство, а взамен попросил пустяк — отдать ему Прекрасную Принцессу. Навсегда…

— Какой ужас… — прошептала Лина.

 

Глава восьмая

Дракон

Митька изо всех сил пытался разглядеть хоть что-нибудь вокруг беседки, но видел лишь кипящие лужи и качающиеся ветви деревьев, едва различимые за плотной стеной ливня. Тонкие иглы холода протискивались в каждую складочку его мокрой рубахи, неприятно царапаясь, как колючки шиповника. Едва мальчик собрался продолжить рассказ, как увидел, что сон сморил его измученную спутницу. Девочка собралась комочком в уголке у колонны и спала, не выпуская из рук своей неразлучной розы. Но что случилось с цветком?! Митька даже потёр глаза — так не бывает: лепестки опадали один за другим, только совсем невесомые, как перья или тополиный пух, и расстилались под ногами Лины. Митька соскользнул с лавки, лихорадочно пытаясь собрать алую россыпь. Лепестки казались тёплыми и даже согревали ладони. Митька подхватил последний лепесток и с сожалением взглянул на голый стебель. И вдруг мальчик спохватился — увлечённый своим занятием, он не заметил, как в парке, несмотря на бушующий шторм, воцарилась необыкновенная, сказочная тишина!..

Дневной свет стал серым и ровным, как от люминисцентных ламп в подземных переходах. Казалось, будто солнце и луна не могли решить, кому из них сейчас быть на небосклоне, и оба замерли посередине. Митька высунулся за перила беседки. Грохот стихии исчез так же внезапно, как пропадает звук в наушниках, если провод неожиданно выскакивает из гнезда, а сама буря вдруг отпрянула от беседки, словно кто-то вдруг поставил сверху невидимый стеклянный колпак. И в этом сказочном безмолвии Митька услышал странный шелест. Откуда-то с неба опускался белоснежный воздушный змей с алыми крыльями, очень похожий на тот, что перед самой грозой кружил над парком. Колбаса из папиросной бумаги извивалась причудливыми зигзагами, ныряя и взмывая во вспышках молний. Змей словно купался в штормовых потоках. Митька даже удивился: как такая тонкая бумага остаётся сухой в такой ливень. Бумажный змей полоскался на ветру, хаотично меняя направление, и вдруг устремился к беседке. Митька замер. Разрисованная морда с длинными завитыми усами очутилась прямо перед его лицом, и откуда-то изнутри донеслось:

— Привет!

Мальчик опешил. Голос не унимался:

— Митя! Я, между прочим, с тобой разговариваю.

Змей пустил по телу волну, приветливо взмахнув кончиком хвоста. Митька наконец сообразил поздороваться:

— Здрасьте… А вы — кто?

Змей обиженно воскликнул:

— А разве не видно? Я — Дракон! — в его голосе послышались заискивающие нотки. — Правда страшный?

Плоский торец игрушки маячил перед Митькиным лицом, покачивая невесомыми усами. Мальчик озадаченно смерил игрушку взглядом и пожал плечами.

— Ну… Наверное. Там дождь. Вам самим не страшно? Вы же бумажный…

На что Дракон свился кольцами, а затем распрямился, словно пружина, и ударил хвостом по колонне, выбив из неё штукатурку и камни, как будто ударила не тонкая бумага, а отбойный молоток! Он ударил бы ещё раз, но случайно задел натянутый кусок яркой ленты, не причинив ей при этом никакого вреда. Зато Дракон судорожно подтянул хвост и подул на кончик, как делают люди, обжёгшись. Митька быстро сообразил, подскочил к порванным кускам ленты у входа и связал их узлом. Дракон усмехнулся:

— А я старался, дерево выбирал, чтобы упало наверняка.

— Так это вы деревья валите? — грозно спросил Митька.

— А ты как думал. Видишь, какой я коварный?

Дракон не спеша облетел беседку снаружи и ненадолго задержался возле девочки.

— Смотри, как крепко спит… — прошелестел он. — Всё-таки драконские заклинания — это великая сила!

Длинное вертлявое тело скользило змейкой вдоль колонн. Дракон мурлыкал, как голодный кот, почуявший сметану:

— Митя, а зачем она тебе? Ты ей сказки рассказываешь, а может, она слушает тебя только из жалости?..

Митька уже понял, что ничего хорошего от этого Дракона ждать не придётся. Он словно между делом подобрал крепкую суковатую дубину и бочком-бочком подбирался к Дракону. Когда тот в очередной раз мечтательно запрокинул голову, мальчик, не долго думая, рубанул палкой поперёк бумажного туловища. Но палка от удара сама рассыпалась трухлявыми хлопьями, словно пепел! Митька удивлённо отряхнул руки.

— Митя, Митя… — Дракон горестно покачал головой. — Я тебе как на духу, как родному говорю. А ты палкой дерёшься…

Дракон печально вздохнул:

— Ладно… Бумага всё стерпит, даже… А впрочем, не будем об этом.

Дракон медленно парил вокруг беседки, царапая кончиком острого хвоста по трещащим колоннам. Митька не выпускал Дракона из вида и лихорадочно соображал, чем бы таким вновь испытать бумагу на прочность. Дракон словно чувствовал это и не торопился. Или он дразнил мальчика, или действительно не мог перелететь через заградительную ленту. Развалившись сугробом на перилах возле Лины, Дракон склонил голову, будто присматриваясь к девочке, заглядывая в самые её сны.

— Митенька… А что, если эта девочка — ябеда? Ты её приведёшь домой, а она расскажет про тебя гадости…

— Я тебе не верю! — зло буркнул Митька, вытирая ладони от древесной трухи. — И вообще, тебе какое дело?

Дракон даже поперхнулся.

— Какое?! Что значит — какое?! Ты же Рыцарь! А я — Дракон. Нам нельзя друг без друга…

— Мне и без тебя было неплохо.

Услышав это, Дракон захохотал, колыхаясь всем бамбуково-бумажным телом и едва не свалившись в грязь.

— Ха! Уморил! — Дракон резко оборвал смех. — Митенька, это заблуждение.

Его озорные раскосые глаза уставились на Митьку.

— Я всегда был с тобой!

Дракон затрясся, будто ветер потянул его в разные стороны. Разрисованная рожица вдруг стала меняться, тушь потекла, но не растеклась, а словно невидимая рука переделывала рисунок. С последним штрихом на Митьку смотрела знакомая морда из его страшного сна! Дракон почувствовал, что его узнали, осклабился и мечтательно развалился на перилах беседки. Было видно, что воспоминания доставляют ему удовольствие. Он заурчал:

— Ты же всё помнишь. Я был в каждой тёмной арке, в каждом тёмном углу, и под кроватью тоже был я. Я всегда был тем, кого ты боялся и кто тебя пугал. Помнишь, как укатилась папина ручка? Моих лап дело. Ну я же не зверь какой, я дал тебе её вытащить. Митя, я ведь всегда стоял у тебя за спиной. Я же тебе говорил, что было бы, не окажись на месте спортсменов? Думаешь, хулиганы просто так к вам пристали и гроза тоже началась сама по себе? Я сделал всё, лишь бы вы как можно дальше забрели…

Митьку передёрнуло. Яркие вспышки воспоминаний пронеслись перед глазами.

— Так всё это был ты?!

— Правда я был хорош? — Дракон самодовольно помахивал кончиком хвоста. — Митя, партнёрское соглашение…

— Искушаешь?

Дракон собрался кольцами, напоминая сувенирную фигурку со стопкой монет.

— А то! У тебя будет самое лучшее сочинение. Единственное. Превосходное. Никакая библиотека, никакая книга тебе не поможет. Только мудрость веков, только Дракон!..

— А взамен? — мальчик прищурился.

Дракон скользнул к самому его лицу, обдав Митьку волной холода.

— Прекрасная Принцесса. Оставь её здесь и сейчас. — Дракон мотнул головой в сторону девочки. — Просто иди домой. Не оборачивайся, и с тобой ничего не случится. Только отдай её мне. Ты мне — её навсегда, а я тебе — свою поддержку навсегда.

— И что с ней будет? — Митька кусал губы.

Нарисованная бумажная рожица вдруг перестала быть забавной. Это была холодная и расчётливая злая морда! Дракон склонил набок голову и вполголоса прошелестел:

— Ты же и сам всё знаешь… Про полнолуние столетия…

Дракон выжидательно посмотрел на Митьку. Мальчик нахмурился. Его выдумка вдруг стала кошмарной реальностью! Митька отчаянно искал лазейку в сочинении.

— Но сегодня не полнолуние…

— Ошибаешься, Митька, оно как раз сегодня.

Митька вспомнил огромную яркую луну прошлой ночью, ей всего пальца не хватало до ровного круга. Неужели Лина и вправду должна выйти замуж за Дракона?!

— Но она же ещё совсем ребёнок! — воскликнул Митька.

— А кто говорит о свадьбе, когда есть бессмертная душа… — ледяным голосом ответил Дракон.

Митька задохнулся от ужаса, ведь всё это придумал он! Шёпот Дракона лился, сковывая волю:

— Одной тенью больше, одной тенью меньше. Никто не заметит.

— Я замечу!

— Митя! Митя, подумай! Мудрость веков!

Жестокий Дракон бил по самым слабым местам мальчишеского самолюбия:

— Митя! А ещё у тебя будет моя сила… Мощь! Уважение!! Слава!!!..

— Отвали, пресмыкающееся, — отрезал Митька.

Он решительно направился к Лине. Спящая девочка была похожа на испуганную принцессу, бледную и несчастную, брошенную трусливой свитой под дождём в разрушенном замке. Митька легонько погладил её по руке, но Лина не просыпалась. Митька присел на корточки, взяв её ладони в свои. Холодные пальцы девочки так и не выпустили голый стебель цветка. Тёмно-зелёные, почти чёрные листики бутона топорщились, как воротник шута. Шут! Сцена из спектакля как молния озарила Митькину память:

Митька лихорадочно выворачивал карманы, собирая в пригоршню лепестки. Их горячий алый ворох был похож на сердце. Увидев это, Дракон в панике начал метаться вокруг беседки. Митька поднёс пламенеющую горсть к рукам Лины. Лепестки удивительным образом потянулись и приросли к стеблю, который недавно так внезапно покинули, роза налилась цветом, сияющий бутон распустился заново. Митька что есть силы вытянул шею и, затаив дыхание, чмокнул девочку в щёчку. Дракон взвыл, корчась в агонии. Его крылья вдруг намокли, и он чуть не свалился на землю. Ему пришлось унизительно шкрябать лапками, изо всех сил цепляясь за поручень беседки.

— Ты не можешь так поступать со мной! — зарыдал он.

На щеках девочки вспыхнул румянец. Митька вскочил на ноги и с вызовом бросил в холодную белёсую морду:

— Могу. Я тебя больше… не боюсь!

Дракон грузно шлёпнулся в грязь. Девочка распахнула глаза, недоумевая глядя на торжествующего Митьку.

Митька преисполнился решимости. Он протянул девочке руку:

— Линочка, вставай! Пойдём домой!

— Митя, там дождь… Я замёрзла, мне страшно…

Девочка несмело подала Митьке руку и встала с лавочки. Разорвав тишину, неожиданно грянул гром, и снова откуда-то посыпались ветки. Лина от страха уткнулась в Митькино плечо. Митька прижал девочку к себе.

— Нам нельзя здесь оставаться. Идём домой и ничего не бойся!

— Митя, а ты правда знаешь, что делаешь?

— Ага! — он взял Лину под руку. — Побежали?

— Побежали!

И, увлекая девочку за собой, Митька шагнул под ливень. Ветер трепал какие-то пёстрые лохмотья, окуная их в грязные лужи. Митька перешагнул через раскисшую бумажную кляксу. В этот же момент на их головы вместе с ливнем обрушилась вся какофония бури.

— Митя! — пронзительно вскрикнула девочка.

Митька обернулся и обомлел. Беседку вдруг повело, она покосилась, затрещала, раскачиваясь из стороны в сторону. Колонны лопались одна за другой, и ржавый купол рухнул туда, где минуту назад стояли дети. Старинный флюгер вдруг развернулся и со скрежетом сорвался с крыши, пронзив раздувающийся, словно от ветра, ком разноцветной бумаги. Яркие лоскуты, похожие на крылья воздушного змея, упали в лужу, растворяясь пятнами алой краски. Шторм почему-то сразу прекратился, и буря превратилась в обычный нудный дождь.

— Одной проблемой меньше, — Отважный Рыцарь держал Лину за руки, грея в ладонях её замёрзшие пальцы.

— Осталось добраться до дома, Митька, — улыбнулась Прекрасная Принцесса.

Митька услышал какие-то неровные шлепки и присмотрелся. В серой пелене дождя что-то двигалось. Спустя минуту неясная фигура оформилась в смотрителя парка. Бородач широко шагал прямиком через лужи.

— Как чуял, что надо беседку проверить, — от стремительной ходьбы его плащ-палатка развевалась, как огромные крылья. — Что за крики были? Кого это ты тут гонял?

Смотритель преодолел последнюю лужу.

— Как же вас сюда-то занесло, каким ветром?

— Мы… Гулять ходили… И не успели… — простодушно сказал Митька.

— Не успели они… — бородач накинул на них свой необъятный плащ, под которым разом поместились оба незадачливых дрожащих путешественника. Смотритель стиснул их в медвежьих объятьях. — Вы даже не представляете, куда вы не успели!

Митька разглядывал одежду смотрителя, оказавшуюся потрёпанной, но крепкой военной формой. Бородач заметил, куда смотрит мальчик, и ткнул пальцем в наградные нашивки.

— А… Это из прошлой жизни, — он подтолкнул детей за плечи. — Всё, марш-марш!

Увидев, во что превратился парк, Митька потерял дар речи. Деревья лежали вповалку на дорожках и каруселях, а вдоль аллей, где совсем недавно кипел праздник лета, валялись перевёрнутые ларьки и опрокинутые стенды. Митька подумал, кажется ему или он вправду заметил кое-где следы то ли невероятно крупной чешуи, то ли клочки тонкой бумаги? Лина покрепче ухватилась за Митькину руку. Смотритель пригладил бороду.

— Так что вам ещё повезло, — пробормотал он.

Перелезая через стволы и мусор, они наконец выбрались к выходу.

— Далеко дом? — спросил смотритель.

Митька махнул рукой:

— Вот он, через дорогу.

— Тогда бегите. Провожать не буду.

— Спасибо! — детвора выскользнула из-под плаща.

— Давай-давай, бегом, но осторожно!

А когда дети умчались во двор, усмехнулся:

— Молодец, писатель! Береги свою прекрасную принцессу.

Смотритель набросил плащ-палатку на плечи и ненадолго подставил лицо мелкому моросящему дождю, как раньше, когда выпадала возможность воспользоваться передышкой в бою. В монотонный шум города, потревоженного бурей, вплетался вой сирен. Бородач встряхнулся, утёр лицо и потопал в парк, к которому уже стекались машины аварийных служб.

Митька проводил девочку до подъезда.

— Погоди! — он полез в карман и вдруг не обнаружил блокнота!

Только этого не хватало! Он снова проверил карманы и нашёл только один розовый лепесток. А почему бы и нет? Он нацарапал на нём карандашом цепочку цифр:

— Позвони мне!

Лина чихнула. Митька вложил лепесток ей в руку.

— Будь здорова!

Тяжёлая металлическая дверь плавно закрылась за девочкой, и Митька побрёл к своему подъезду. Он уже чувствовал, как начинается противный озноб, и прикидывал, какие экзекуции могут выпасть на его долю.

 

Глава девятая

Премьера

Горячий чай с мёдом, лимоном и малиновым вареньем не помогли, и на следующий день Митька серьёзно расхворался. Без вызова доктора не обошлось, а в доме сразу тревожно запахло лекарствами. Вполоборота присев к столу, доктор выписал несколько рецептов. На секунду он заглянул ещё раз проведать мальчика — после микстуры температура спала и Митька задремал, и лишь потом, негромко попрощавшись, участковый отправился к следующему пациенту, какой-то девочке с необычным именем, живущей в соседнем подъезде. Ох уж эта летняя нежданная гроза!.. Едва ушёл дежурный врач, как в прихожей снова деликатно брякнул звонок.

— Может, забыли чего… — мама открыла дверь и буквально сразу позвала папу. На мамином лице было написано недоумение. — Там какой-то мужчина Митьку спрашивает. Говорит, смотритель нашего парка…

Папа вышел в коридор и увидел на пороге громадную фигуру в тёмной плащ-накидке армейского образца.

— Что вам угодно? Митя болеет, — папа был сдержанно вежлив.

— Извините, что побеспокоил, — негромко произнёс гигант.

Человек высвободил руку из-под плаща, протягивая папе распухший от влаги блокнот в покоробившейся обложке.

— Вот, решил занести. Я подумал, что мальчик очень расстроится, если потеряет свои записи.

— Спасибо…

Папа взял сырую книжку. Разглядывать людей неприлично, но кроме старого шрама, перечеркнувшего суровое лицо незнакомца, от папиных глаз не скрылись его нашивки за ранения и награды. Такое «украшение» просто так не носят…

— Жалко будет сказку, — смотритель поправил плащ. — Сказка — это хорошо, это всегда хорошо.

Папа машинально листал странички. Хорошо, что Митька писал карандашом — чернила давно растеклись бы от воды.

— Значит, всё-таки сказка… Простите, а где вы нашли блокнот?

— В парке, когда разбирали обрушенную беседку. Наверное, мальчик потерял его, когда спасал девочку… — не моргнув глазом ответил смотритель.

— Простите, что? — переспросил папа, подумав, что ослышался. — Спасал?! Кого?..

— Я сам всё видел. Хороший мальчишка растёт, смелый. Настоящий рыцарь.

Когда за бородатым великаном закрылась дверь, папа задумчиво потёр подбородок:

— Кто бы мог подумать! Митька-то герой.

Ступая на цыпочках, папа разложил блокнот по подоконнику в Митькиной комнате, промокнув странички салфетками. Ничего, записи никуда не пропадут, вместе с Митькой они восстановят текст. Папа снова задержал взгляд на Митькином сочинении. Пачка исписанной бумаги внушала уважение. Едва он потянулся к завязкам, как в комнату заглянула мама и показала жестом — просят к телефону. Папа кивнул «один момент», осторожно закрыл папку и вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.

Телефонная трубка лежала на кухонном столе странным дополнением к чаю. Папа откашлялся и прижал трубку к уху.

— Да, слушаю. Здравствуйте, Зинаида Петровна… Нет, сейчас спит. Хорошо. Да что вы говорите! Хорошо-хорошо. Диктуйте…

Папа быстро нацарапал на полях газеты номер телефона.

— Как только проснётся, сразу ему передам. И вам всего доброго, выздоравливайте. Да, до свидания…

Маме не терпелось выслушать вторую часть разговора. Папа покачал бровями.

— Велено было передать нашему кавалеру, что как только поправится, пусть сразу навестит, а то за него переживают.

Мама всплеснула руками:

— Ах, вот оно что!

Папа усмехнулся, прихлёбывая чай.

— Рыцарь!..

Несколько дней пролетели незаметно. Митька совсем поправился, чего нельзя было сказать о погоде. Завернувшись в плед, мальчик с балкона разглядывал парк, пытаясь угадать, как сейчас выглядит овраг и то место, где стояла беседка. Жизнь текла своим чередом, отдыхающие не спеша прогуливались под зонтиками, шуршали автомобили, где-то стучали молотки и звенели электрические пилы. Парк возрождался. Не терял времени и Митька. Высунув язык от усердия, он кроил и клеил жёсткий картон, ревниво укрывая своё творение от посторонних. Впрочем, одна пара внимательных изумрудных глаз всё-таки наблюдала за его работой. Скрывавшаяся всё это время в футляре авторучки под съёмной подставкой, серебряная стрекоза вот-вот должна была занять своё почётное место.

Папа сделал вид, что не понимает, для чего Митьке вдруг понадобились рисунки рыцарских гербов, но, не задавая лишних вопросов, набросал несколько симпатичных эскизов. Заканчивая последний, папа собрался занести его Митьке, но был остановлен мамой:

— Митя занят, — мама выразительно кивнула в сторону кухни. — Он разговаривает по телефону!

— А!.. — понимающе кивнул папа и подмигнул маме.

На следующий день в доме царила суета. Мама вложила в нагрудный карман Митькиной рубашки тщательно отутюженный платок.

— Вот так…

Митька стойко терпел наведение парадного вида. Наконец, папа решил вмешаться. Одним движением он чуть растрепал платок.

— Митя, лёгкая, я прошу заметить — лёгкая! — небрежность придаёт мужчине особый шарм…

— Что ты мальчику советуешь! — с наигранным возмущением фыркнула мама. Она ещё раз обошла Митьку, снимая какие-то невидимые ворсинки с рубашки, и осталась довольна результатом.

— Вот теперь молодец!

Митька не выдержал.

— Ну, ма!..

— Ладно-ладно! Всё, оставляю вас с вашими делами!

Мама чмокнула Митьку в макушку и вышла из комнаты. Митька проверил стол, не забыл ли чего. Вытер пыль с лакированного футляра авторучки и протянул папе.

— Спасибо!

— Что так? Не пришлась по руке? — поинтересовался папа. Митька был твёрд:

— Нет, мне своей удобнее будет.

Папа взял футляр и, едва приоткрыв, глянул на ручку. Золотой клинок вновь дремал на своём уютном атласном ложе, опоясанный алой лентой. Папа кивнул на объёмистый свёрток, в котором угадывалась папка для бумаг.

— Не передумаешь?

— Не-а! — Митька расплылся в улыбке. — Я напишу новое. О нашем парке. Я представить себе не мог, сколько там всего интересного!

— Тебе виднее.

Папа только собрался убрать футляр в карман, как Митька его остановил.

— Пап, а что там написано? Это, кажется, не по-английски…

— Это латынь.

Папа вновь взял футляр в руки, поглаживая табличку.

— Здесь написано: «Мы обманываемся видимостью правильного». Гораций, «Наука поэзии»…

— Гораций!.. — уважительно протянул Митька. — Па, а почему это твой трофей?

— Я выиграл эту ручку… — папа заговорщицки подмигнул Митьке. — На конкурсе авторов приключенческих романов!

— Ух ты!.. — Митька не помнил, чтобы папа рассказывал, как сочинял что-то подобное. — А ты тоже писал про рыцарей?

— И про рыцарей тоже, — папа убрал футляр в карман. — Как твой редактор я целиком и полностью одобряю и утверждаю твой материал. Поздравляю с дебютом, молодой человек!

Папа пожал Митьке руку и вдруг спохватился:

— Митя! Тебя, наверное, уже ждут!

— Точно! — Митька схватил пакет и побежал к двери.

— Лёгкой тебе премьеры, сын! — улыбнулся папа.

— Спасибо! — донеслось за мгновение до хлопка закрывшейся двери.

…Отважный Рыцарь выехал из Заколдованного Леса, и теперь перед ним до самого Мрачного Замка простиралось голое поле, подёрнутое сизой дымкой. Легенды гласили, что ядовитое дыхание Коварного Дракона выжгло деревья, а на пустое место холодный ветер принёс семена полыни. Здесь не согревало даже полуденное солнце, а в воздухе, пропитанном горечью, не было ни птиц, ни бабочек. Боевой конь хрипел, но шёл сквозь Полынное Поле.

По условиям сделки с могучими силами, весь нынешний день Дракон должен был провести в гнезде, завернувшись в кокон, чтобы к наступлению темноты ровно на одну ночь превратиться в человека. Отважный Рыцарь поклялся не дать ему пережить этой ночи, ибо сегодня вершится судьба Прекрасной Принцессы. Тоска терзала его сердце, всеми мыслями он стремился спасти прекраснейшую из прекрасных.

Отважный Рыцарь миновал распахнутые ворота Мрачного Замка. Нигде не было видно ни единой живой души. Где раньше гремели пиры, теперь остались только пятна золы от потухших костров и проржавевшие котлы, покосившиеся стены и провалившиеся крыши, гнилые столбы вместо столов и болота вместо колодцев — таков был безлюдный замок Коварного Дракона. Изредка попадались останки смельчаков, кто вызвался в давние годы избавить свои земли от этого чудовища, но сложил голову в неравном бою. Оставив коня возле крыльца, Рыцарь прошёл по пустым коридорам и ступил под разрушенные своды тронного зала. Немало чудес он повидал в походах, но такого Рыцарь ещё не встречал. Утварь и мебель, драгоценности и мусор, обломки стен и черепицы кто-то свалил в огромную кучу, щедро обмазав всё грязью и болотной тиной. Рыцарь осторожно приблизился к смердящей груде мусора и вдруг понял, что это за холм. Это было гнездо Коварного Дракона, его магический кокон!

Холм поднимался и опадал, распространяя зловонное дыхание спящего Дракона. Цепочка магических знаков едва заметно переливалась, опоясывая эту свалку. Рыцарь прочёл письмена и убедился — до наступления темноты Дракон не имеет права покинуть гнезда под страхом неминуемой смерти. Отважный Рыцарь покачал головой. Насколько же велика цель, на которую замахнулся злодей, раз он готов заплатить за неё такую цену! И насколько же он уверен в своём успехе, раз пошёл на это! Дракон почуял постороннего и заворочался в коконе, пытаясь хотя бы одним глазом увидеть смельчака. Но едва Дракон шевельнулся, как знаки вспыхнули, словно раскалённый металл, и далёкий гром напомнил ему о цене договора. Дракон клацнул зубами и затих, погасли и знаки, мерцая, как угли, припорошённые пеплом.

— Ты проиграл, Дракон, даже не вступив в схватку! — провозгласил Отважный Рыцарь. — Я не стану с тобой сражаться, поскольку ты не можешь дать мне отпор. Но я и не стану дожидаться ночи. Твоей последней ночи, ибо не видать тебе Прекрасной Принцессы!

Дракон угрюмо молчал. Даже одержав победу без единого взмаха меча, Отважный Рыцарь всегда оставался благородным к поверженному противнику.

— Прощай, Дракон! Прощай навсегда!

И Отважный Рыцарь устремился к башне, на верхушке которой Коварный Дракон заточил Прекрасную Принцессу.

Чем выше поднимался Рыцарь по щербатым каменным ступеням, тем холоднее становилось в башне, словно он шёл высоко в горы, в царство вечных льдов. Вот и последняя площадка! Отважный Рыцарь очень удивился, и вправду уткнувшись в ледяную стену. В толще льда угадывалась дверь, а замёрзшие лепестки роз не оставили ни малейшего сомнения, что скрывается за той дверью. И вот будто солнце озарило седые от инея камни — то Рыцарь обнажил клинок! Нужно ли упоминать, что этот меч ковали искуснейшие кузнецы и мудрейшие колдуны? Один за другим удары сокрушали морозную броню, лёд начал плавиться, и по башне зазвенели ручьи, первый живой звук в пустынном царстве. Дракон услыхал это и взвыл в бессильной злобе, поскольку ничем не мог помешать. Никогда прежде не находилось смельчаков, что отважились бы настолько потревожить его гнездо. Наконец, дверь очистилась ото льда, ослепительный меч, как луч солнца, коснулся огромного кованого засова, и тот рассыпался от единого прикосновения, словно трухлявый гриб. Дверь распахнулась…

Отважный Рыцарь увидел комнату, заваленную охапками роз. То был свадебный подарок самонадеянного Коварного Дракона. Но все цветы погибли, и их алые, словно кровь, лепестки устилали пол. Прекраснейшая из прекрасных в своём белоснежном платье ступала по ним, словно по морю огня или по облакам, какие бывают на исходе грозового дня. Единственная живая роза, та самая, на лепестке которой Прекрасная Принцесса начертала своё послание, сияла в её руке, словно ослепительный факел. Душа Отважного Рыцаря ликовала и пела, он подал Прекрасной Принцессе руку:

— Вы свободны, ваше высочество!

Но это была лишь половина пути. Вторую половину предстояло одолеть до захода солнца, пока могучие силы удерживают Дракона в коконе. И верный конь помчался, словно пущенная стрела. Беглецы почти миновали Полынное Поле, как на них напала свита Дракона, оборванцы, именующие себя разбойниками. Разбойники должны устыдиться такого сравнения. Сверкающий меч Отважного Рыцаря унёс бы многих из них, но это стоило драгоценного времени. И тогда друзья его небесные вернули свой долг сторицей. Крылатое жучиное воинство обратило лиходеев вспять. И разбойники позорно бежали под натиском их острых зубов и когтей.

Заколдованный Лес принял путников под свои кроны, но судьба решила послать им испытание посерьёзнее. Солнце укрылось за тучами, и сумерки окутали землю. Превращение Дракона не совершилось, но и ничто более не удерживало его в гнезде. Объятый злобой, он уже не желал руки Прекрасной Принцессы, он хотел лишь поглотить её бессмертную душу! На заливных лугах у Сонной Реки исчадие зла настигло беглецов. Верный своему обету во что бы то ни стало спасти её высочество, Отважный Рыцарь вступил с Драконом в поединок. Хитрая и коварная тварь не решилась ввязаться в бой и взмолилась о сделке, выставив прекраснейшую из прекрасных предметом торга! Душа Рыцаря преисполнилась гнева. Он никогда не причинил зла ни единому живому существу, но Дракон взывал к самым низменным страстям, искушая и запугивая. Ярость обуяла Отважного Рыцаря, и, словно в помрачении рассудка, он выхватил меч, а очнулся лишь, когда отвратительная тварь испустила дух. Мерзкая туша утонула в Сонной Реке и до куда простирался взор — везде повсплывала дохлая рыба на пиршество воронам и мусорным птицам-чайкам. Сама природа желала смыть с лица земли останки Коварного Дракона, и путники отправились к замку Прекрасной Принцессы под проливным дождём. Неизвестно, сколько бы они плутали по размытым тропам, если бы не Лесной Чародей. Встреченный Рыцарем в начале пути и указавший ему дорогу, он помог и в конце похода. Сам в прошлом славный рыцарь, ныне вставший на страже покоя Заколдованного Леса, он своим магическим плащом укрыл путников и перенёс их почти к самому замку. Но будучи человеком исключительной скромности, распрощался с ними невдалеке от крепостных ворот.

Отважный Рыцарь с честью выдержал испытания, однако, битва не прошла для него бесследно. Ядовитая кровь Дракона коснулась его, Рыцарь терял силы, и подле королевского замка он уже едва держался в седле, а ему ещё надлежало оберегать её высочество. И вот, когда придворные уже не чаяли увидеть свою принцессу в живых, стражи возле ворот засуетились:

— Принцесса! Прекрасная Принцесса вернулась!

Люди поспешили встретить её высочество. Ворота распахнулись, и Прекрасная Принцесса въехала во двор на коне, ведомом под уздцы Рыцарем. Доспехи его были покрыты трещинами и грязью, лишь меч сверкал, как солнце, а его плащ укрывал плечи Прекрасной Принцессы. Кто-то воскликнул:

— Это же тот самый Отважный Рыцарь!

Няньки, мамки и челядь бросились навстречу. Рыцарь остановил коня посреди двора и подал руку Прекрасной Принцессе:

— Ваше высочество! Теперь всё позади. Так говорю я, Отважный Рыцарь!

Отважный Рыцарь увидел, что Прекрасная Принцесса в безопасности, и лишь тогда, по рассказам очевидцев, лишился чувств. Началась суета. Кто-то требовал устроить праздник, кто-то просил позвать священника, но Прекрасная Принцесса велела немедля снарядить обоз к дому Отважного Рыцаря с провизией и лекарями, чтобы он как можно быстрее поправился.

…Стрекозы вновь лакомились щедрым угощением. Отважный Рыцарь почти исцелился и подсел к окну, на котором его друзья-сладкоежки размахивали прозрачными крыльями.

— Спасибо вам! — прошептал рыцарь.

Стрекозы крутили пучеглазыми головами, пожимали лапками и делали вид, что не понимают, о чём идёт речь. Дескать, никаких проблем, всегда пожалуйста, было только в радость. На дороге появились пыльные клубы. Отважный Рыцарь присмотрелся и разглядел вымпелы гонцов королевского двора. Сомнений не было — они едут к его дому. Он быстро привёл себя в порядок и вышел встречать гонцов. Когда Рыцарь спустился в гостиную, его уже ждали. Старший посыльный развернул свиток с королевскими печатями и торжественно зачитал:

— Её Высочество Прекрасная Принцесса шлёт вам, сэр, называющийся Отважный Рыцарь, пожелания скорейшего выздоровления и с нетерпением ожидает вашего прибытия ко двору.

Отважный Рыцарь выслушал послание, почтительно склонив голову, и молвил:

— Передайте её высочеству мою глубочайшую благодарность за проявленную заботу и заверения в том, что я собираюсь в путь немедля…

Выдержав драматическую паузу, как это показывают в кино, Митька перевернул последний лист и негромко сказал:

— Исполняя волю Прекрасной Принцессы, Отважный Рыцарь ещё до первых жёлтых листьев отбыл ко двору. Так прошло лето того славного года…

Он аккуратно уложил бумаги в папку и завязал тесёмки. Лина, зарывшись в плед, смотрела на него с восторгом и удивлением.

— Митька… Та книга… Так это всё придумал ты? Сам?

— Я сам никогда бы не смог, если бы не ты, — мальчик торжественно вручил ей папку. — И я дарю это сочинение тебе!

Митька покраснел до кончиков ушей:

— Прошу вас, ваше высочество!

— Спасибо, отважный рыцарь!..

Зардевшаяся от смущения Лионора опустила взор на плотную картонную обложку с верёвочными завязками. В искусном обрамлении щитов, мечей и рыцарских знамён несла жемчужный шарик крохотная серебряная стрекоза.